Дело о мирных переговорах

3

Король тем временем просматривал лежавшие на его письменном столе страницы приговора.

— Я удовлетворён, Марк, — произнёс он, бросив взгляд в сторону окна, где стоял, глядя на улицу, граф де Лорм. — В этом деле всё логично и понятно. Не знаю, как можно возражать против изложенных здесь фактов? Если только откровенно закрыв глаза на правду. Впрочем, нас это уже не касается. Я намерен утвердить приговор немедленно, с тем, чтоб прямо завтра он был приведён в исполнение на нижней площади при стечении народа.

— Не торопитесь, ваше величество, — произнёс Марк и, оторвавшись от созерцания бледно-голубого неба, подошёл к его столу. — Эти трое могут нам ещё пригодиться. Граф де Краон на свободе, когда мы доберёмся до него, нам могут потребоваться их показания. К тому же теперь нам ясно, что при дворе действует один или несколько соглядатаев де Краона, барон де Грамон только начал их поиски, и ему ещё не раз понадобится допросить осуждённых. К тому же не забывайте и о том, что Англад и Аркур — члены северных кланов, а значит, их жизнь при необходимости можно использовать, как предмет торга.

— Пожалуй, ты прав, — согласился король и положил перо, которое только что взял с подставки, на место. — Мы оставим их пока живыми как заложников и источник дополнительной информации. Ты думаешь, они рассказали не всё?

— Конечно. Я не уверен, что Аркур был осведомлён о деятельности де Краона, но он жил в его доме и мог что-то видеть или слышать. А леди Англад, судя по всему, была довольно близка с кузеном, и даже если он что-то держал от неё в секрете, должна была знать немало. Возможно, теперь, когда смерть нависла над ними как топор палача, они станут откровеннее, пытаясь выменять дополнительную информацию на помилование. Не отнимайте у них эту надежду.

— Но я не собираюсь миловать их! — воскликнул Жоан. — Они убийцы и заговорщики!

— Однако теоретически возможность помилования существует, — пожал плечами Марк. — А близость неизбежной смерти делает надежду всё более отчаянной. Возможно, очень скоро кто-нибудь из этих троих сам пожелает поделиться с нами чем-то сокровенным. Ну, и не стоит забывать, что теперь, когда они пойманы нами, они представляют большую опасность для графа де Краона, опасность, которой он никак не может избежать.

— Ах, да! Этот де Краон, — король обиженно надул губы, и снова стал похож на капризного ребёнка. — Он был так мил, так обходителен! На словах восхищался тем, что мы делаем, а на деле держал нож за спиной! Как ты думаешь, зачем ему армия, если он не нападает на нас? Может, он просто не решается на это и со временем просто отступит на север?

— Не думаю. Он чего-то ждёт, ваше величество, — вздохнул Марк. — До сей поры он действовал очень успешно, довольно нагло и хитро, боюсь, он замыслил новую интригу. Но пока он не сделает следующий шаг, мы ничего не сможем предпринять.

Простившись с королём, Марк отправился домой. Первый светлый день подошёл к концу, и Королевская площадь была необычно пуста. По ней проходили только патрули королевской гвардии, охранявшей дворец, и городской стражи, следившей за порядком на улицах. Они заинтересованно посматривали в сторону нарядно одетого молодого дворянина, который шествовал через площадь в сопровождении двух оруженосцев и семи человек охраны, а, узнав его, почтительно кланялись, на что он кивал им в ответ.

В нижнем зале дворца де Лорма, его, как обычно, встретила жена, а после примчался в сопровождении своего щенка Валентин, чтоб сообщить о своих успехах в обучении. Рассеянно слушая его, Марк потрепал за ушами пса, который встал на задние лапы, передние уперев ему в грудь. Он рос на глазах, и Марк начал подозревать, что Ли Джин Хо всё-таки спёр его из королевской псарни. Слишком уж он смахивал на знаменитого Роло.

За столом, накрытым к ужину снова помимо него и Мадлен, каким-то образом оказался Теодор.Мадлен беспечно щебетала, пересказывая очередные сплетни, рассказывала о том, что из Лианкура доставили живую форель в дубовых садках, а граф Блуа прислал в подарок копчёную полутушу оленя. Теодор смотрел на него с недоумением, а потом всё же не выдержал и спросил:

— Чем вы так озабочены, ваше сиятельство? Говорят, что это расследование — ваш очередной триумф, а вашу речь на суде собираются печатать в виде памфлетов, но вы, вместо того, чтоб торжествовать, сидите как в воду опущенный. Неужели вы так привыкли к победам, что эта вас не радует?

— Я бы радовался, будь это полная и абсолютная победа, дорогой кузен, — вздохнул Марк. — Но я не могу отделаться от ощущения, что пока я крушил пехоту врага, его конница зашла мне с тыла. У меня очень плохое предчувствие, Теодор, что всё это ещё не конец, а лишь начало настоящей схватки, в которой мы пока действуем вслепую.

После ужина он сослался на усталость и ушёл в библиотеку, где присев у камина с книгой, пытался читать, но смысл прочитанного ускользал от него. Он без конца думал о войске де Краона, почему-то стоявшем в Ривердейле, и о «кроте», подобравшемся так близко к трону, что ему удалось разнюхать секретные сведения о вновь собираемом королём войске. Что ещё разузнал де Краон, и как он использует эту информацию? И как далеко зайдут алкорцы, снова ввязавшись в конфликт с Сен-Марко?

Так, медленно перебирая в уме свои опасения, он сам не заметил, как уснул. Разбудил его Модестайн, и Марк невольно взглянул в окно, за которым было всё так же светло.

— Уже ночь, — пояснил молодой лакей, — ночные сторожа прокричали вторую стражу. К вам явился капитан Арно и настаивает, что это срочно. Я хотел отправить его…

— Где он? — перебил Марк, приподнявшись.

Он ещё не совсем проснулся, и ему казалось, что всё это сон. Он хорошо помнил, что Арно уехал вместе с бароном Алларом на границу, и, поскольку Аллар пока не вернулся, значит, и Арно никак не может быть в Сен-Марко. Тем не менее, он встал и вслед за лакеем отправился в нижний зал.

Это был действительно Арно, но выглядел он как-то странно и чем-то напоминал статую на собственном надгробии. Только подойдя ближе, Марк понял, что его одежда, смуглое лицо и густые короткие кудри покрыты слоем дорожной пыли.

— Откуда ты здесь взялся? — спросил Марк, приняв, наконец, как данность мысль, что это всё-таки не сон.

— Бламонт захвачен! — воскликнул Арно хриплым голосом, измученно глядя на него. — Я в седле больше суток, сменил трёх лошадей и едва успел до закрытия ворот. Я должен был первым сообщить, что случилось, но…

— Погоди! — остановил его Марк и потёр лоб. — Ты только что сказал, что Бламонт захвачен? Ты имеешь в виду крепость Бламонт на юго-востоке, ту, которую мы взяли в конце войны?

— Ну, да! Об этом я и говорю! — в отчаянии воскликнул Арно.

— Кто её захватил?

— Де Меркер!

— Кто? — опешил Марк. — Который де Меркер?

— Ты знаешь дюжину? Я — только одного! Себастьян де Меркер, племянник коннетабля, который во время последней кампании был его адъютантом. Я понятия не имею, чем он занимается сейчас, но это он захватил Бламонт и взял в плен Аллара и де Шатонефа! Потому я и пришёл сперва к тебе. Если я явлюсь с этим во дворец, то Вайолет зароет меня так глубоко, что даже макушки будет не видать!

— Постой, — Марк огляделся и, увидев стоявшего поблизости Модестайна, приказал: — принеси в гостиную, что осталось от ужина, кувшин вина и тот железный сосуд, что прислали этим вечером от баронессы де Флери.

— А баронесса де Флери тебе что-то присылает? — тут же заинтересовался Арно.

— Похоже, ты чувствуешь себя куда лучше, чем выглядишь, — проворчал Марк. — Идём в гостиную, поешь с дороги, всё расскажешь, а потом мы решим, что делать.

— Какой у тебя дом! — наконец, заметил Арно. — Ты, и правда, теперь граф? Де Лианкур твой дед? Как так вышло?

— Идём! — воскликнул Марк и поманил его за собой.

Марк сидел возле стола и задумчиво смотрел на зеленеющий за стеклянной стеной сад. Листья южных деревьев блестели, словно их покрыли серебром, добытым в рудниках графства Лорм. В глубине зелени виднелась белоснежная фигурка девушки, похожей на ту, что украшала фонтан в саду Лианкура. И Марк знал, что если он приоткроет прозрачную дверь, то также услышит журчание струек воды, стекающих в мраморную чашу.

Арно сидел за столом и вгрызался в кусок копчёной оленины, присланной графом Блуа. Он не забывал то и дело хвататься засаленными пальцами за кубок, и запивать мясо вином, а потом отщипывал от пышного каравая кусочек хлеба и, сунув его в соусник, отправлял себе в рот. Марк не торопил его, и вскоре, насытившись, капитан откинулся на резную спинку стула и, взяв со стола накрахмаленную салфетку, вытер руки и лицо.

— Спасибо, друг, что не дал мне помереть с голоду! — произнёс он, похлопав себя по животу. — Даже в голове прояснилось. Теперь о деле, — он выпрямился и взглянул на Марка. — Неделю назад мы с Алларом прибыли в Бламонт. Сам знаешь, замок стоит в глубине наших земель и не имеет особого стратегического значения, потому он не входил в наш инспекционный список. Но комендант де Шатонеф — это сын того самого графа де Шатонефа, у которого Аллар когда-то был оруженосцем. Он провёл несколько лет под его крышей и сдружился с его сыновьями. Потому мы заехали навестить его, ну и заодно осмотреть замок на предмет его готовности к обороне. Поскольку он, таким образом, был включён в список инспектирования, Аллар заранее известил об этом коннетабля. На самом деле мы приехали отдохнуть. Де Шатонеф устроил для нас охоту, потом пир… Ну, знаешь, я во время этого пира слегка перебрал, и Аллар строго-настрого запретил мне пить, пока мы не покинем замок.

— Что ты там натворил? — уточнил Марк.

— Ничего такого, что ты не спустил бы мне с рук: приударил за девицей и подрался с тремя её братьями. Я победил, кстати, но Аллар — не ты, он не так снисходителен к подобным проделкам. Протрезвев, я ожидал, что он запрёт меня в погребе, но он, видимо, решил не портить мне репутацию, заставил извиниться перед девицей, пожать руки её братьям и отказаться от выпивки до отъезда. Я счёл это справедливым наказанием и больше не пил. Это меня и спасло.

Арно снова откинулся на спинку кресла и, взяв кубок, задумчиво взглянул на сад за стеклом.

— Как обычно говорят, ничто не предвещало беды. Де Меркер явился под стены Бламонта в светлую половину дня. С ним была сотня солдат, и он заявил, что король послал его в замок, чтоб укрепить гарнизон, поскольку алкорцы снова что-то замышляют. Ему открыли ворота, он вручил де Шатонефу приказ, подписанный коннетаблем с его печатью и раскланялся с Алларом. Его приняли с распростёртыми объятиями. До темноты его людей разместили в казармах, а вечером снова закатили пир. Я не пил, потому мне было скучно, и в конце концов я отправился проверять караулы, а когда вернулся в зал, застал странную картину. Все наши сидели, уткнувшись носами в стол, или валялись под ним. Я не смог растрясти ни Аллара, ни де Шатонефа. Де Меркера и его офицеров не было. Тут я и заподозрил неладное. Я бросился на крепостную стену, но тут услышал крики, стоны и звон железа. Они захватили замок в два счёта! Дождавшись ночи, они заперли двери казарм гарнизона и для верности завалили их бочками, а посты просто сняли. Они убили часовых! Кого зарезали, кого скинули со стен. Я вскоре понял, что остался на свободе один. Ты помнишь, после взятия Бламонта я ещё какое-то время оставался там в составе гарнизона, потому знаю замок, как свои пять пальцев. Я спрятался, стал наблюдать и думать, что делать дальше.

— Что с Алларом? — спросил Марк.

— Пока ни его, ни коменданта, ни других офицеров не тронули. Их унесли куда-то и заперли. Я хотел освободить их, но там был усиленный караул. Да и что бы мы стали делать дальше? Я вообще ничего не понимал. Почему де Меркер, который служит королю, захватил его замок? Или он его предал? Зачем ему вообще Бламонт, который не играет никакой роли в сложившейся ситуации? Наконец я подумал, что просто нужно сообщить обо всём в Сен-Марко, а значит, необходимо выбраться из замка. Через ворота мне было не пройти, там стояли люди де Меркера. Потом я вспомнил, что восточная башня замка ниже других, а ров там подступает под самые стены, потому можно попытаться спуститься по стене вниз и переплыть ров. Я поднялся туда, посмотрел за стены и пришёл в ужас! Марк, Бламонт был окружён армией! Я видел, как при свете факелов из леса выходят всё новые отряды и занимают позиции на равнине. Я не мог определить, сколько их, но их было много. А потом один из отрядов подъехал к замку и ему снова открыли ворота. По карнизу я пробрался на площадку над двором и увидел, что во главе этого войска находится какой-то рыцарь в доспехах. Я не разбираюсь в геральдике, потому не знаю, что означает герб на его знамени, и никогда не видел его самого, но де Меркер, встретивший его весьма учтиво, называл его графом.

— Он был невысокий и белокурый, лет тридцати или чуть больше?

— Точно! — Арно тревожно взглянул на него. — Ты знаешь, кто это?

— Граф де Краон, не так давно уличённый в заговоре против Сен-Марко и сговоре с алкорцами, — мрачно взглянув на него, ответил Марк.

— Вот! — Арно ткнул в него пальцем. — Именно так, потому что вскоре появился ещё один отряд и ему снова открыли ворота. И знаешь, кто был впереди? Ты не поверишь!

— Удиви меня.

— Энфер!

— Ликар? — действительно изумился Марк.

— Энфер может быть только один, как ты помнишь. Конечно, Ликар!

— Ты не ошибся?

— Я ещё не забыл, как он выглядит, и видел его при свете факелов так же ясно, как тебя. При нём, как обычно, были Элот, Кондар и этот зануда Лумор! И де Меркер, и тот граф встречали его во дворе и кланялись едва не до земли. Я понял, что они его ждали. Мне было интересно, что тут всё-таки происходит, но оставаться дальше в замке было опасно. Армия за стенами разбивала лагерь, и у меня остался лишь один шанс на бегство — воспользоваться обычной в таких случаях суетой. Я с помощью верёвки спустился на нижний карниз башни и прыгнул в воду, доплыл до вала, переполз через него и под покровом темноты добрался до леса. По дороге я заметил двух оруженосцев, которые вели на водопой осёдланных коней, и умыкнул одного, через лес добрался до дороги и поехал в Сен-Марко. Я торопился, но под утро конь захромал. Я с трудом добрался до какой-то деревни, сломал замок на дверях чьей-то конюшни и взял там другого коня, а этого оставил. Потом такой же трюк я проделал возле какой-то корчмы и, наконец, сегодня днём мне пришлось купить коня на постоялом дворе, оставив прежнего в счёт части платы. Так я и добрался сюда.

— Значит, де Краон с помощью де Меркера захватил Бламонт и взял в плен Аллара и де Шатонефа, а потом туда же приехал энфер Ликар, — подытожил Марк. — У него с собой большое войско?

— Не знаю, — покачал головой Арно. — В крепость с ним прибыла сотня, не более того. Пробираясь между позициями подошедшей к стенам армии, я не слышал алкорской речи. Они говорили по-нашему. Вот только…

— Что? — Марк внимательно взглянул на него.

— Мне показалось, что их голоса звучали как-то гортанно, как у северян.

— Теперь скажи мне, то войско, что подошло к Бламонту, на твой взгляд, около тысячи человек или больше?

Капитан задумался, а потом покачал головой.

— Сложно сказать. Я видел только часть лугов за стенами, которые видны с западной башни, но с другой стороны, на востоке до сих пор всё перекопано рвами, которые когда-то затрудняли подход конницы, на севере — болотистая низина, так что с этих сторон лагерь они разбивать бы не стали. А то, что я видел, вряд ли намного больше тысячи.

— Стало быть, Ликар прибыл без собственной армии. С ним только отряд охраны, который редко насчитывает больше сотни всадников. Остальное — это армия де Краона… Но почему Бламонт?

— Может, потому, что его проще взять? — предположил Арно. — Приграничные замки усилены, там стоят мощные гарнизоны, а в Бламонте, который расположен в стороне от дорог и запирает собой южное предгорье, которое сейчас не имеет никакого стратегического значения, всего двести человек гарнизона, включая мастеровых и семьи офицеров. Стены там крепкие, на приступ их взять сложно, но они их и не брали, а попав внутрь, захватили крепость без труда.

— Демонстративный ход? — Марк задумчиво взглянул на него и кивнул. — Может быть… Прости меня, друг мой. Я знаю, что ты с ног валишься от усталости, но пока тебе придётся повременить с отдыхом. Нужно немедленно доложить обо всём королю.

— Я постараюсь не уснуть на ходу, — пообещал Арно, кивнув.

— После этого не уснёшь, — и, взяв его кубок, барон налил в него отвар из термоса, который доставили ему из Лисьего замка. — Учти, этот напиток обжигает, как расплавленный свинец, но после у тебя откроются глаза и по жилам побежит кровь.

— Если у этой дряни столь чудесное действие, то я готов рискнуть, — кивнул капитан. — В противном случае я прямо сейчас свалюсь под стол и захраплю. И тысячи злых пчёл не заставят меня проснуться.

Он взял кубок и, выдохнув, опрокинул его в себя. Его глаза округлились и из них брызнули слёзы. Он замотал головой, но спустя минуту с удивлением посмотрел на Марка.

— Это хуже расплавленного свинца, дружище, но если нужно, я прямо сейчас вернусь и отобью Бламонт у этих предателей!

Час спустя они уже были во дворце, в покоях короля. Жоан в красивой накидке, подбитой золотистым мехом, наброшенной на ночную рубашку, мрачно осматривал собравшихся у него сановников. Здесь были Вайолет, которого подняли с постели среди ночи, Делвин-Элидир и Раймунд, засидевшиеся в своих кабинетах допоздна, а также де Грамон и Адемар, которых отыскали за поздним ужином в компании друзей в одной из дворцовых гостиных.

— Этого не может быть! — в ярости кричал обычно спокойный коннетабль, глядя на Арно с ненавистью — Этот человек лжёт! Его подкупили алкорцы, чтоб теперь бросить тень на меня, как до этого они порочили Делвин-Элидира и Беренгара! Ваше величество, я требую, чтоб его немедленно арестовали и допросили на дыбе! Раймунд, вы слышите?

— Погодите, — примирительно откликнулся граф, с сомнением посматривая на Арно. — Давайте разберёмся во всём не спеша…

— Что тут разбираться! — вскипел коннетабль. — Он обвиняет моего племянника в предательстве! Моего племянника, который служит у меня и является моим доверенным лицом! Себастьян вырос у меня на глазах, он прошёл со мной войну и был моим адъютантом, а какой-то бродяга называет его изменником! Я требую арестовать его или я сделаю это сам!

— Не трогайте его! — прорычал Марк, невольно закрывая собой Арно. — Я не позволю арестовать его и тем более пытать! Я понятия не имею, что собой представляет ваш племянник, но Арно я знаю десять лет, он прошёл со мной огонь и воду, алкорский плен и схватки с отборными алкорскими рыцарями. Я доверяю ему как себе, и если он говорит, что Бламонт захватил де Меркер, значит, он это видел!

— Вы с ним заодно? — воскликнул Вайолет. — Одумайтесь, граф де Лорм! Вы покрываете алкорского шпиона, вместо того, чтоб схватить его!

— Это большой вопрос, кто именно является алкорским шпионом! — рявкнул Марк.

— Постой, — остановил его де Грамон и покосился на капитана. — Не забывай, что Арно довольно низкого происхождения, в юности промышлял воровством, а потом ещё служил алкорцам.

— А ты не забыл, почему он им служил? — свирепо надвинулся на него Марк. — Потому что я велел ему поступить в охрану внешнего кольца луара и собирать сведения об обороне алкорцев, которые, кстати, потом передавал вам в Сен-Марко. Хоть один факт из того, что он добыл, был бесполезен или лжив?

— Но его слово, против слова коннетабля, — начал было Рене, но Марк издал низкое рычание, и он замолчал.

— В одном маркиз Вайолет прав, — заметил граф Раймунд. — Рассказ капитана Арно выглядит странно и ничем не подтверждён. Он может быть дезинформацией, которую подкинул нам де Краон или его алкорские друзья. А потому, я полагаю, нам следует тщательно допросить…

— Через мой труп, — тихо, но твёрдо заявил Марк, взглянув в глаза главе тайной полиции. — Арно мчался сюда больше суток, когда он пришёл ко мне, то едва держался на ногах, а вы собираетесь затащить его в камеру и допрашивать? И всё лишь потому, что коннетабль не желает признавать факта, что его племянник может быть изменником? Я его понимаю, такое трудно принять. Но если у него есть право верить в верность де Меркера и защищать его, то и у меня есть право так же относиться к Арно.

— Вы все кое-что упускаете, — заметил молчавший до этого Делвин-Элидир. — Был ли тем, кто захватил Бламонт де Меркер или кто-то другой, не так уж важно, важно другое: там теперь засел энфер Ликар, и у него в заложниках находится Танкред Аллар.

— И мы, наконец, узнали, куда собиралось идти войско де Краона, — добавил Адемар. — Мало того, что он вторгся на земли Сен-Марко и захватил королевскую крепость, так ещё и принял там энфера Синего Грифона.

— И вы верите этому бродяге? — снова возопил Вайолет, но тут к нему повернулся Раймунд.

— А вы предлагаете проигнорировать это? А если так оно и есть? Это слишком важные сведения, чтоб мы закрыли на них глаза. Хотя, — примирительно добавил он, — возможно, это полуправда.

Арно измучено взглянул на Марка и закатил глаза.

— В любом случае, — с облегчением кивнул де Грамон, — капитан остаётся под подозрением, и мы в целях предотвращения побега должны арестовать его и препроводить в тюрьму.

— Попробуй, — с угрозой кивнул Марк, положив руку на эфес меча.

— Нет, вы не будете его арестовывать, и он не сбежит, — покачал головой Адемар. — Марк, убери руку с эфеса, ты не в кабаке. Я заберу Арно к себе. Он будет находиться под моей охраной, и я обещаю, что позабочусь о нём. И в любом случае, я не дам ему возможности бежать, хотя, мне кажется, он и не собирается этого делать. Всех устраивает такой вариант?

Марк мрачно кивнул, де Грамон поднял руки в знак того, что сдаётся, а Раймунд пожал плечами. Но Вайолет недовольно взглянул на прево и заявил:

— Я соглашусь только в том случае, если этот человек будет допрошен немедленно! И я желаю присутствовать на допросе.

Марк снова резко развернулся к нему, однако, его опередил тихий голос короля:

— Где ваш племянник, маркиз?

— Ваше величество! — оскорблённо воскликнул Вайолет. — Неужели вы думаете?..

— Я думаю, что если кавалер де Меркер явится сюда и опровергнет слова капитана Арно, вопрос будет решён гораздо быстрее, — спокойно пояснил Жоан. — Капитан утверждает, что, когда он уезжал из Бламонта, де Меркер оставался там. Капитан мчался, меняя лошадей, и, едва приехав, явился к графу де Лорму. Получается, что ваш племянник не мог его обогнать, потому если нам будут предоставлены доказательства, что он в Сен-Марко или неподалёку, всё сразу станет ясно, и капитан ответит в лучшем случае за клевету, и в худшем — за измену. Так, где он?

— Его нет в городе, — пожал плечами маркиз. — Вы же сами приказали мне собрать двести воинов и разместить их в полной готовности неподалёку от столицы. Я слишком занят здесь, потому и поручил это Себастьяну.

— То есть он знал о секретном приказе короля о сборе армии? — поинтересовался Адемар.

— Конечно! Он помогает мне в делах!

— А вот и твой «крот»! — Марк бросил насмешливый взгляд на де Грамона.

Вайолет снова вспыхнул, но ничего не сказал, потому что Марк потупил взор под строгим взглядом короля.

— В каком поместье ваш племянник собирает отряд? — спросил Жоан.

— Монбризон, в двух часах езды от Сен-Марко.

— Отправьте за ним немедленно! К утру он должен быть здесь. Мы устроим ему очную ставку с капитаном Арно. Прево, заберите бравого капитана и не спускайте с него глаз. Без моего разрешения вы не должны выдавать его ни тайной полиции, ни военному ведомству. И я запрещаю допрашивать его с применением пытки до тех пор, пока не станет очевидна его вина. Граф Раймунд, займитесь проверкой изложенных капитаном фактов сами. Я бы поручил это вашим помощникам, но не уверен в их беспристрастности. Граф де Лорм принял эту ситуацию слишком близко к сердцу и готов защищать своего друга с мечом в руках, а барон де Грамон явно ослеплён блеском регалий коннетабля. Меня не интересует происхождение капитана Арно и кавалера де Меркера и их заслуги перед королевством. Я хочу знать, что произошло в Бламонте и какую роль они оба в этом сыграли.

— Ваше величество, — подал голос Делвин-Элидир.— Я полагаю, что нужно отправить наших людей к Бламонту, чтоб они осмотрелись там. Действительно ли там стоит войско северян, а замок захвачен?

— Вы правы, маркиз. Граф, отправьте туда наших агентов. И ещё… какие наши замки там поблизости?

— На севере — Бреннон и на юге — Анрак, — ответил Адемар, — но они довольно далеко, полдня пути до первого и шесть-семь часов хорошей скачки до второго.

— Ещё западнее стоит город Альмарик, который принадлежит королю, — напомнил Делвин-Элидир. — Это всего в двух часах езды, город древний, он отстроен вокруг цитадели и опоясан крепостной стеной.

— Я помню, — кивнул Жоан. — Когда-то крепость Альмарик была пограничной, а потом Анри Золотое копьё отодвинул наши рубежи до Анрака. Хорошо. Направьте туда гонцов, пусть готовятся к обороне.

— Ваше величество, — снова заговорил Вайолет. — Я вижу, вы серьёзно отнеслись к словам этого разбойника, но всё, что он сказал — абсурдно! Бламонт не имеет никакого стратегического значения для нашей обороны! Зачем его захватывать?

— Скорее, почему? — поправил король, задумчиво взглянув на коннетабля. — Потому что это было проще всего. Ближайшие к Бламонту пограничные замки хорошо вооружены и предупреждены нами о возможности провокации, взять их нелегко, гарнизоны там мощные, сотня человек даже ночью не сможет захватить их без сопротивления. Сам же Бламонт расположен в глухом углу, подойти к нему можно, минуя другие крепости. Я полагаю, направив гонцов с предупреждением в пограничные замки, вы не включили в их число Бламонт?

— Нет, — нехотя признал коннетабль.

— О чём де Меркер, конечно, знал, — вставил Марк и снова смолк под грозным взглядом короля.

— Конечно, Альмарик куда более сложная цель для захвата, но и его стратегическое значение куда более важно, — продолжил Жоан. — Даже тысяча воинов не возьмёт его с налёта, но я хочу, чтоб вы приняли меры к тому, чтоб прево города был готов ко всем неожиданностям. Это всё. Идите, господа. Я отправляюсь спать, а завтра мы решим, что нам делать дальше.

И запахнув свою накидку, он развернулся и направился к дверям. Его проводили с поклонами, и Вайолет, бросив свирепый взгляд на Арно, ушёл.

— Зачем так рисковать, сцепившись с коннетаблем едва не в рукопашную? — с упрёком спросил Марка де Грамон. — Неужели нельзя было проявить гибкость?

— В данном случае, нет! — отрезал тот и взглянул на Раймунда.

— Убирайтесь оба! — проворчал тот. — Вы испортили всё, что можно было испортить, и мне теперь придётся потрудиться, чтоб исправить положение.

И сдержанно кивнув Делвин-Элидиру и Адемару, он также удалился.

— Я беспокоюсь о Танкреде, — признался Айолин, посмотрев на друзей. — Что ему может угрожать?

— Ты веришь этому человеку? — спросил де Грамон, покосившись на капитана.

— Всё это слишком странно, чтоб быть выдумкой, — ответил Айолин. — К тому же, насколько я знаю Арно, он не склонен ни к измене, ни к интригам. Как думаешь, Арно, у Аллара и де Шатонефа есть шанс остаться в живых? — он тревожно взглянул на него.

— Я надеюсь на это, господин маркиз, — кивнул капитан. — Люди де Меркера могли перебить всех в пиршественном зале, как перебили часовых, но они лишь опоили их и заперли где-то. Значит, они нужны им живыми.

— Возможно. Простите, друзья мои, я должен обдумать всё это.

Он тоже ушёл, а прево обернулся к Марку.

— Не беспокойся об Арно. Я поселю его в отдельной комнате в нашей казарме. Для начала он помоется и отоспится с дороги, а там посмотрим. В любом случае, я не выдам его ни Вайолету, ни Раймунду без чёткого приказа короля! Я ещё не забыл, как он лет десять назад сперва стащил мой кошелёк, а потом спас моё горло от ножа в том воровском притоне, куда мы заявились из любопытства. Идём, дружище, в этот раз ты будешь моим гостем.

И обняв капитана за плечи, он увлёк его к дверям.

— Похоже, этого капитана знают все, кроме меня, — обиженно пробормотал де Грамон, глядя им вслед. — Что будем делать?

— Я — спать, — ответил Марк. — А ты, как хочешь.

— Я тоже хочу спать, — как-то грустно констатировал Рене. — Но разве тут уснёшь?

Граф Раймунд и не собирался спать. Он не хотел ссориться с Вайолетом, который был его ближайшим сторонником при дворе, однако, склонен был поверить Арно, поскольку тот являлся его давним и весьма ценным агентом. В отличие от Марка де Сегюра, граф не бросился защищать его, но лишь потому, что был уверен в том, что есть иные возможности вывести его из-под удара. Даже если б ему пришлось запереть его, то это была бы сухая и вполне комфортная камера с окном, но и казарма службы прево тоже была неплохим вариантом.

Он отправился в Серую башню и приказал привести в камеру для допросов Эльвиру Англад. Та явилась вскоре под конвоем заспанных тюремщиков, но, по всему было видно, что она этой ночью не ложилась спать. Наверно ей нелегко было уснуть через несколько часов после того, как она выслушала вынесенный ей смертный приговор.

Граф Раймунд был далёк от сантиментов и, предложив ей сесть на стул напротив своего стола, сразу задал интересующий его вопрос:

— Я хочу знать, известен ли вам человек по имени Себастьян де Меркер?

Эливира Англад презрительно усмехнулась.

— С чего бы мне отвечать на ваши вопросы теперь, когда вы приговорили меня к смерти?

— Это было бы весьма разумно с вашей стороны, мадам, — заметил граф, — поскольку это облегчило бы задачу мне и жизнь вам. Как видите, в этот раз здесь нет ни писаря, ни палачей, но это можно довольно быстро исправить, превратив нашу беседу в официальный допрос. Как вы понимаете, если я решил встретиться с вами среди ночи, мне важно получить ответы на мои вопросы и, так или иначе, я их получу. Зачем же упираться и провоцировать меня на излишнюю жестокость?

Какое-то время она размышляла, а потом пожала плечами.

— Ваш довод звучал бы убедительно, — усмехнулась она, — если б я была склонна облегчить вам жизнь, но у меня нет ни малейшего желания делать это. Однако я, пожалуй, сделаю вам одолжение. В конце концов, если де Краон всё равно сбежал и не собирается возвращаться, то этот мальчишка ему больше не нужен, и его замыслам никак не помешает его разоблачение. С другой стороны, я хочу хоть из могилы нанести удар по вашим твердыням. Мне хотелось бы посмотреть, как теперь будет выкручиваться господин коннетабль Сен-Марко, учитывая, что война неминуема, не говоря уж о том, что такой удар по репутации выдержит не каждый. Да, я знаю де Меркера, он чиновник военного ведомства и племянник вашего коннетабля, и он неоднократно бывал в нашем доме.

— Расскажите об этом подробнее, — кивнул граф.

— Кузен приглашал его к нам на ужин, меня тоже звали к столу. Они пили, говорили о войне, а потом уходили в кабинет кузена и запирались там. Потом де Краон хвастался, что этот мальчишка может быть ему полезен, но стоит недорого. Мне показалось, что он ссужал ему деньги, а, может, просто платил за информацию.

— О чём они говорили?

— В кабинете — не знаю, а за столом, как я и сказала, о войне. Этот кавалер жаловался на дядю, который во время войны заставлял его заниматься бумажной работой вместо того, чтоб бросить в бой, где он мог бы снискать славу, и ругал своего кузена Дезире. Он сказал, что этот Дезире всю войну находился в свите наследного принца, жил в комфорте и развлекался, а теперь его, де Меркера называет штабной крысой. Как я поняла, он просто бедный родственник Вайолетов, которого дядя из милости взял в услужение, но он мнит себя непризнанным героем и мечтает о величии. А для того, чтоб проявить себя, ему нужна война, и де Краон во время разговоров, подливая ему вина, всё больше разжигал его амбиции и жажду подвигов. Он говорил, что война — это способ жизни воина, что для рыцаря есть лишь одна возможность доказать свою доблесть — сразиться с врагом, что подвиг стирает различия между людьми, поскольку даже простой рыцарь может быть прославлен в веках, в то время как титулованный аристократ, проявивший малодушие, может покрыть себя позором. Он до того задурил этому мальчишке голову, что тот даже признался, что копит деньги, чтоб заказать тайком от дяди боевые доспехи, и принялся объяснять, как они будут выглядеть, а кузен восторгался его идеями и даже пообещал дать ему денег в подарок на золотую насечку.

— Де Меркер знал о том, что де Краон связан с алкорцами?

— Напрямую они об этом не говорили, но кузен постоянно убеждал его, что пока не протрубят трубы, дружеское общение с врагом — это часть рыцарского ритуала. Он утверждал, что даже с алкорцами можно иметь дело ради достижения своих целей. Так что… кто знает.

И она снова улыбнулась ему своей злой и полной затаённого торжества улыбкой. Отправив её в камеру, он вызвал Аркура и допросил его. Тот сказал, что помнит имя де Меркера, потому что этот человек появлялся в доме, как и другие придворные, с которыми сблизился де Краон. Это ведь обычная практика в Сен-Марко — устраивать званые вечера и пиры для своих знакомых и приятелей.

— Значит, де Меркер приходил на пиры? — спросил граф.

Аркур задумался, глядя на окно под потолком, в котором голубело небо.

— А в моей камере нет окна, — пробормотал он.

— Я прикажу перевести вас в камеру с окном, если вы честно ответите на мои вопросы, — пообещал граф. — Де Меркер посещал пиры в доме графа де Краона?

— Нет, — покачал головой Аркур. — Когда гости собирались на пиры, я тоже иногда выходил к ним, сидел за общим столом, но с де Меркером не сталкивался. У графа были друзья, которых он принимал один на один или в присутствии леди Англад. Наверно и тот кавалер был из числа тех друзей.

— Почему же он не приглашал его на пиры?

Аркур пожал плечами.

— Может, он не хотел, чтоб кто-то знал об их дружбе. Если этот человек был полезен господину графу для его тайных дел, то он наверняка встречался с ним тайком от остальных.

— Значит, с де Меркером он встречался тайно?

— Я слышал его имя, когда о нём упоминали граф и леди Англад. Его приглашали на ужин поздно вечером и объясняли это тем, что он может быть полезен, поскольку служит в военном ведомстве и его положение защищает его от подозрений. Граф говорил, что он щепетилен и ему сложно всучить деньги, а это нужно, чтоб получить расписки, которые потом можно будет использовать против какого-то высокопоставленного лица. Больше я ничего об этом не знаю.

Граф задумчиво кивнул и, вызвав тюремщика, велел ему поместить узника в камеру с небольшим оконцем. До утра он ещё успел допросить слуг из дома графа де Краона, которые всё ещё томились в подземных казематах, ожидая решения своей участи. Привратник и лакеи тут же вспомнили, что молодой человек, представлявшийся именем де Меркер, неоднократно приходил к графу, причём всегда тёмными вечерами, когда других гостей в доме не было.

Получив эти сведения, граф Раймунд вызвал одного из своих доверенных агентов и велел ему немедля скакать в Монбризон и узнать, когда и с кем Себастьян де Меркер уехал из имения своего дяди, как он объяснил свой отъезд, когда обещал вернуться и что взял с собой. После этого он прошёл в дворцовые покои и отыскал там Дезире Вайолета. Уже наступило утро, и друзья короля решили размяться в одной из сводчатых галерей, упражняясь в фехтовании. Граф какое-то время с удовольствием наблюдал за тем, как его сын Анри теснит в поединке Бертрана Нуаре, а потом подошёл к сидевшему в стороне мрачному Дезире.

— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, кавалер, — произнёс он, присев рядом.

— Хотите спросить, способен ли Себастьян де Меркер на предательство? — уточнил Дезире и пожал плечами. — Я его не люблю, но всё же это даже для него слишком.

— Значит, отец вам рассказал о вчерашнем происшествии?

— Конечно, он кипел от возмущения и обиды, и более всего злился на де Лорма, помешавшего ему прямо сейчас подвесить того бродягу на мясницкий крюк. Хотя, насколько я знаю графа, он не стал бы так яростно защищать никчёмного человека. Потому я не знаю. Мне сложно судить об этом. К тому же я никак не могу быть беспристрастен в этом вопросе, поскольку я действительно терпеть не могу Себастьяна.

— Почему же?

— Он завистлив, чванлив, груб и неблагодарен. Знаете ли, ваше сиятельство, мой дед был слишком любвеобилен и за свою долгую жизнь наплодил множество бастардов обоего пола. Он всех признал и обо всех проявлял заботу, а потом ещё на смертном одре заставил отца поклясться, что он так же будет заботиться об этом нищем выводке братьев и сестёр. Матушка Себастьяна — одна из них. Её муж погиб на войне до его рождения, причём обстоятельства его гибели достоверно неизвестны, однако, она всегда уверяла, что он был героем и его подвиг похитили командиры. Она приехала к нам и поселилась поблизости, принимая милость моего отца, как должное. Она без конца твердила Себастьяну, что он — сын героя и его ждёт великое будущее, а мы — лишь баловни судьбы, имеющие всё по праву рождения, но, по сути, ни на что не годные бездельники. Она вбила ему это в голову и сумела просунуть его в свиту отца. Тот дал ему очень даже неплохую должность, хотя сперва он был всего лишь адъютантом. Но ему было мало. Он уверен, что заслуживает звания маршала, не меньше, а отец не даёт ему дороги, старательно продвигая вверх меня.

— И вы называли его штабной крысой?

— А что, это не так? Знаете, со временем этот наглец стал хитрее, с отцом, да и со мной он вёл себя весьма почтительно, но однажды, когда я пригласил его за стол, где сидел с друзьями, он выпил лишнего и выболтал всё, что у него на душе. Он сказал, что я, не имея никаких достоинств, купаюсь в роскоши только по тому, что меня, как сына коннетабля, приставили к наследному принцу. Я получил почести за участие в прошедшей войне в силу своего положения, а не заслуг. И что вообще, последние поколения Вайолетов растеряли былую доблесть, и только он, сын героя де Меркера ещё является её носителем. Я обиделся на него и не сдержался. Я вместе с Жоаном участвовал в горном походе короля Ричарда и дважды попадал под обстрел рыцарей Девы Лардес. Мы спали на дороге, завернувшись в плащи, потому что там негде было поставить палатку, и готовы были идти в бой вслед за королём. Разве наша вина, что штурм цитадели, а потом и замка на Грозовой горе не состоялся из-за грозных знамений? А Себастьян всё это время оставался при штабе в лагере основной части войска в предгорье Восточных скал. Как он смеет вообще в чём-то упрекать меня? Вот я и сказал, что уж кому, а не такой штабной крысе как он, обсуждать чьи-то боевые заслуги. Он тогда обиделся и кричал, что это отец виноват в том, что он до сих пор не добился славы, поскольку тот держит его в штабе, не пуская в бой. Всё это было так отвратительно, что Анри просто попросил его убраться и не портить нам хороший вечер. Можно было ожидать, что он оскорбится и потребует удовлетворения, но он уполз, скуля от обиды, видимо, понимая, что Анри первыми же двумя ударами отрежет ему уши.

— Он говорил что-то о том, что хочет заказать боевые доспехи?

— Это его заветная мечта! — усмехнулся Дезире. — Он спит и видит себя на поле боя впереди войска в золотых доспехах и, поскольку доспехи в этой мечте — самое доступное, давно желает их заполучить. Но хорошие доспехи стоят очень дорого, а жалование ему назначено… мягко говоря, по способностям, он может мечтать о них и дальше.

— Он что-то упоминал о своём знакомстве с графом де Краоном?

— Не припомню. Видите ли, ваше сиятельство, у меня нет времени болтать с ним, он довольно скучен. А у меня есть обязанности при дворе и в семье. Не так часто мне случается перекинуться с ним и парой слов, а после того испорченного ужина и желания особого нет.

— Эй, Дезире! — крикнул ему Анри. — Я уже измотал Бертрана настолько, что он пропускает шесть ударов из пяти. Это становится неинтересным, так что теперь твоя очередь.

— При хорошем темпе он забывает прикрывать левое плечо, — шёпотом подсказал граф и, дружески улыбнувшись Дезире, ушёл.

Проходя по дворцовым залам, он неожиданно столкнулся с встревоженным маркизом Вайолетом, который тут же схватил его за руку и оттащил в сторону, подозрительно посматривая на проходящих мимо придворных.

— Кое-что случилось, мой друг! — воскликнул он. — Мой племянник пропал! Его выманили из Монбризона, и он уехал, будто бы по моему вызову в Сен-Марко, но здесь не появился. Я опасаюсь, что он стал жертвой интриги. Его специально устранили, чтоб он не мог доказать свою невиновность!

— Всё не так просто, — вздохнул граф, с сочувствием взглянув на него. — Вскрывшиеся факты открывают перед нами крайне неприглядную картину. И чтоб разобраться во всём этом, мне понадобиться ваша помощь, маркиз, а вам — всё ваше мужество.

Поздно вечером Себастьян де Меркер въехал в Сен-Марко и, проскакав по тёмным улицам, подъехал к дворцу Вайолетов на Королевской площади. Он спрыгнул с коня и, бросив поводья выбежавшему навстречу конюху, быстро поднялся по ступеням. Не задерживаясь в нижнем зале, чтоб сбросить с плеч запылённый плащ, он только спросил на ходу, дома ли его дядя и, получив утвердительный ответ, взбежал вверх по парадной лестнице. Как он и ожидал, маркиз Вайолет находился в своём кабинете. Он стоял у окна, задумчиво глядя на тёмную площадь, по краям освещённую вереницей ярких фонарей.

— Дядя! — воскликнул Себастьян, врываясь в комнату. — Я прибыл с плохими вестями! Бламонт захвачен северянами! Граф де Краон поднял восстание против короля!

— Где ты был? — спросил маркиз, обернувшись к нему.

— Я был в Бламонте!

— Зачем?

— Я навещал барона Аллара! Мы сдружились в военном походе, и я узнал, что он остановится там на несколько дней, и решил съездить к нему!

— Разве я не приказал тебе ехать в Монбризон и собирать отряд для королевского войска? Почему ты ослушался меня?

— Дядя! Вы слышите, что я сказал? Де Краон поднял восстание и захватил Бламонт! Аллар и комендант де Шатонеф в плену! Я с трудом сумел сбежать, чтоб сообщить обо всём вам, а вы спрашиваете меня, почему я вас ослушался?

— По-твоему, это мелочи? — маркиз вздохнул. — Ладно, то, что ты сообщил, действительно важно, но об этом следует знать королю.

— Конечно! Я готов всё рассказать его величеству!

— А как ты сбежал? — неожиданно спросил его Вайолет.

— Я бился с охранниками на воротах и убил их всех! — с гордостью воскликнул Себастьян.

— Ну, конечно… О чём я спрашиваю?

Маркиз отошёл от окна и, бросив на племянника задумчивый взгляд, поманил его за собой и направился к двери.

Была уже почти полночь, когда в кабинете короля собрались те же лица, что были здесь и прошлой ночью. На сей раз, король сидел за столом, иногда бросая взгляд на коннетабля, застывшего возле окна неподвижной статуей. Он слушал доклад графа Раймунда, который, не смотря на то, что не спал уже больше суток, не выказывал никаких признаков чрезмерной усталости.

— Эльвира Англад, не зная, что кавалер де Меркер является участником очередной интриги де Краона и желая бросить тень на маркиза Вайолета, сообщила нам о том, что де Меркер бывал в доме у графа де Краона, обсуждал военные дела королевства и часто уединялся с ним в кабинете, как она полагает, для каких-то секретных разговоров. Это подтвердили Аркур и некоторые слуги из дома де Краона. После этого я отправил надёжного человека в Монбризон и тот, проведя там расследование, установил, что де Меркер приехал в поместье только для того, чтоб передать королевский приказ о формировании отряда. Передав его капитану Лурье, он заявил, что коннетабль приказал ему срочно вернуться в Сен-Марко, и снова уехал. Хочу напомнить, что от Монбризона до Сен-Марко всего два-три часа езды верхом, однако, оруженосец де Меркера взял с собой три сменные рубашки для хозяина, одни штаны и полдюжины пар чулок, а также запас еды и вина на три дня.

— А это ещё зачем? — нахмурился Жоан. — Не проще ли было взять кошелёк с деньгами и обедать в трактирах, которых полно в придорожных городках?

— Я полагаю, что он не хотел оставлять следов, по которым мы могли бы проследить его путь, потому и не стал заезжать туда, где его могли запомнить. Нам не удалось установить, куда он в действительности уехал, но в столице он так и не появился. Мы обыскали его квартиру, расположенную на третьем этаже дома вдовы Макель на улице Плюща и обнаружили там записи о количественном составе гарнизонов приграничных крепостей, а также гарнизонов крепостных стен и охранных башен столицы. Там были также написанные его рукой копии секретных документов военного ведомства, которые нельзя даже выносить из канцелярии. Среди прочих бумаг нами была обнаружена расписка оружейника Пьера Дюпре о принятии на хранение доспехов с отделкой в виде золотых колосьев и боевого двуручного меча. Навестив этого оружейника, мои люди действительно нашли у него эти доспехи, украшенные золотой насечкой, изготовленные самим Дюпре. Он сказал, что де Меркер заплатил за них две тысячи марок золотом, и поскольку они дорогие, боялся держать их дома и оставил на хранение оружейнику. Указанный в расписке меч был изготовлен не в Сен-Марко, а, как утверждает Дюпре, в луаре Синего Грифона. Это большой двуручный меч в ножнах, которые также отделаны позолотой и полудрагоценными камнями. Как пояснил ему де Меркер, это подарок, но не сказал от кого. По мнению оружейника, меч может стоить не менее пятисот марок золотом. Таким образом, мы с определённой долей уверенности можем сказать, что де Меркер передавал де Краону сведения о войсках Сен-Марко, получая взамен в виде подарков оружие и деньги на его украшение. Полагаю, что узнав о приказе короля, он тут же отправился к де Краону в Ривердейл, после чего поехал с выделенным ему отрядом северян в Бламонт и обманом захватил его и передал своему сообщнику. Сегодня вечером он вернулся в Сен-Марко и сообщил маркизу Вайолету о том, что Бламонт захвачен графом де Краоном, поднявшим бунт.

Король удивлённо взглянул на графа.

— Он вернулся?

— Именно, ваше величество, для того, чтоб сообщить о захвате замка де Краоном.

— И в чём смысл?

— Видите ли, мой король. Де Меркер — не обычный изменник. Он предал королевство не ради денег, он мечтает о воинской славе, а для этого ему нужна война. На этом и сыграл де Краон. Все эти доспехи, меч и прочее — это подготовка к будущим подвигам, которые де Меркер желал совершать под знамёнами Сен-Марко, а для этого ему нужно было обязательно вернуться сюда. И вернулся он не с пустыми руками, а со сведениями, которые важны, а именно, о захвате Бламонта. Если б не капитан Арно и наше расследование связей де Меркера с де Краоном, то он выглядел бы героем. А потом… Как бы мы отреагировали узнав, что северный граф захватил наш замок?

— Послали бы туда войско и осадили Бламонт.

— Именно это бы мы и сделали, не зная, что в замке находится энфер Синего Грифона.

— Постойте, — остановил его Жоан. — Мы нападаем на Бламонт, наследник альдора оказывается в опасности, альдор направляет на его защиту своё войско и… война неизбежна?

— Именно так, — кивнул Раймунд.

— То есть теперь мы можем считать, что правдой является то, что рассказал нам капитан Арно, а де Меркер намеренно пытается ввести нас в заблуждение, чтоб столкнуть лбами с альдором? А что он сам говорит?

— Пока он настаивает на своей версии. Мы не успели его допросить и к тому же, учитывая, что он племянник коннетабля…

— Вы можете не обращать на это внимания! — перебил его Вайолет, обернувшись от окна. — Ваше величество, я признаю свою ошибку и не только в том, что так резко выступил против того, что рассказал капитан Арно. Я сам оказался невнимателен и по моей вине к военным секретам королевства был допущен вражеский шпион, потому я готов ответить за это. Я слагаю с себя обязанности коннетабля и готов понести любое назначенное вами наказание!

— Самое время! — недовольно проворчал Жоан. — Мы на грани войны, а коннетабль слагает с себя обязанности! И кем прикажете вас заменить? Кто разбирается в вопросах вашего ведомства лучше вас? У нас нет времени на рокировки, маркиз! Я приказываю вам впредь до назначения нами другого коннетабля продолжать исполнять ваши обязанности. Граф, я хочу, чтоб вы допросили де Меркера, если понадобиться, под пыткой и выяснили у него всё, что связано с его шпионской деятельностью, его отношениями с де Краоном и алкорцами, а также есть ли у него сообщники в военном ведомстве и при дворе. Одновременно проведите проверку военного ведомства, снова допросите эту Англад. Может, она ещё что-то скрывает. Я хочу, чтоб вы вытащили на свет всех предателей и тайных агентов северян и алкорцев. Что касается ситуации с Бламонтом… — король замолчал, тоскливо взглянув в окно. — С этим ведь нам тоже придётся что-то делать, верно? Мы не можем спустить захват нашего замка ни северянам, ни алкорцам, иначе нас сочтут трусами. А альдор, чего доброго, решит, что может и дальше хозяйничать на наших землях.

— Безусловно, мы не можем закрыть глаза на этот вопиющий факт, — ответил Делвин-Элидир, — но попытка вернуть его силой сделает дальнейшие мирные переговоры невозможными и поставит нас на грань войны.

— Мы итак на грани войны, — заметил маркиз Вайолет. — Нас снова загнали в угол, и мы можем только вступить в бой. Выбора нам не оставили.

— Выбор есть всегда, — возразил Марк. — Бламонт — это важно, как и репутация Сен-Марко, но всё же мир между нами и луаром значит куда больше.

— Мы не можем отступить, — заметил Вайолет, который, казалось, рвался в бой, стремясь загладить свою вину. — Мы должны снова взять Бламонт и принудить врагов к миру!

— Звучит хорошо… — вздохнул король и окинул всех печальным взглядом. — Я назначаю на завтра большой королевский совет. Я выслушаю всех и только после этого решу, что делать.

На следующий день Марк собирался на королевский совет, то и дело тревожно посматривая на закрытое тяжёлыми гардинами окно, за которым царила темнота, и город сонно дышал, ещё не отойдя от глубокого тревожного сна тёмной ночи. Он надел синий бархатный камзол, украшенный изысканной золотой вышивкой, и унизал пальцы рук драгоценными перстнями. Модестайн, стоявший рядом, держал наготове небольшой ларец из полированного дуба, в котором лежала его изящная баронская цепь. Она была ценна за счёт искусной работы королевского ювелира, сделавшего её когда-то для юного барона де Сегюра, поскольку количество золота в ней было не так уж велико, а вставленные в неё камни не отличались чистотой и блеском. И всё же он не хотел менять её на другую, ведь именно эту цепь заказал для него когда-то король Арман и вручил вместе с именной грамотой, восстановленной гербовой палатой. Надев эту цепь на грудь, он повернулся к Эдаму. Юный оруженосец поднёс ему другой ларец, большой, покрытый тонкой резьбой и позолотой, где на чёрном и глубоком, как ночное небо, бархате лежала другая цепь. Её звенья были отлиты из золота и отделаны изумрудами и рубинами, а гербовый медальон обрамляла усыпанная бриллиантами рамка. Это была графская цепь де Лормов, и она заняла своё место на его груди рядом со скромной цепью де Сегюров.

— Тебя что-то тревожит? — спросила Мадлен, которая наблюдала за ним с некоторым беспокойством.

Она подошла и, когда он повернулся к ней, аккуратно поправила обе цепи на его груди так, чтоб медальоны располагались рядом.

— Из-за этого мерзавца де Краона мы оказались в очень сложной ситуации, — задумчиво произнёс он. — Если честно, я сам не вижу выхода из неё. Жоан растерян, партия войны при дворе воспрянула духом и жаждет реванша за поражение под стенами луара.

— Ты думаешь, будет война? — она испуганно взглянула на него.

— Надеюсь, нам удастся её избежать, — проговорил он и, наконец, взглянув на неё, улыбнулся. — Тебе не стоит беспокоиться об этом. Займись чем-нибудь приятным и не грусти.

Он нагнулся и поцеловал её в губы. После этого кивнул Шарлю и тот подал ему перевязь, украшенную филигранной пряжкой в виде головы дикой кошки, с фамильным мечом. Набросив на плечи парчовую накидку, подбитую золотистым мехом, он отправился во дворец.

В зале большого королевского совета уже начали собираться сановники и военные бароны. Некоторые из них выглядели озабоченными, но другие были явно в приподнятом настроении, а иные и вовсе облачились в дорогие доспехи, демонстрируя свою готовность хоть сейчас ринуться в бой за короля и Сен-Марко. Взглянув на них довольно мрачно, Марк прошёл к своему месту и сел за большой стол в кресло с резной спинкой. Рядом с ним тут же появился барон де Грамон и присел в соседнее.

— Что сказал де Меркер? — спросил Марк, кивнув на его приветствие.

— Допрос ещё не закончен, но основное уже понятно, — сообщил Рене. — Первое время этот негодяй пытался отпираться, даже возмущался, что его, этакого героя притащили в подвал и задают какие-то вопросы. Мы припёрли его к стенке с помощью собранных улик, но он юлил и пытался всё отрицать. Как ни странно, но сломался он, увидев капитана Арно, которого привели на очную ставку с ним. После того, как тот повторил при нём свой рассказ, он сник и начал оправдываться…

— Что он сказал? — повторил Марк.

— Он всё подтвердил: и свой сговор с де Краоном и то, что по его приказу он захватил Бламонт и сдал его северянам. Он также не стал отрицать и того, что в замке сейчас находится энфер Синего Грифона. С ним сотня охранников, остальные — люди северных баронов — сторонников де Краона.

— И что они собираются делать?

— Дать нам бой, — пожал плечами Рене. — Как ни абсурдно это звучит на первый взгляд.

— Они хотят подставить нам Ликара или убить его при штурме и всё свалить на нас, — проворчал Марк. — Тогда большой войны не избежать и их цель будет достигнута. Нужно во что бы то ни было отговорить короля от военного решения конфликта.

— Это будет непросто, Марк. По городу уже несутся слухи о захвате замка. Войско под его стенами видели крестьяне, а Ликар не удержался от глупого жеста и поднял над ним свой штандарт. Узнавшие об этом магистраты ближайших городов отправили гонцов в Сен-Марко, а те по всему пути следования рассказывали о происшедшем всем подряд, добавляя всё новые подробности. Теперь уже говорят о вторжении алкорцев на земли Сен-Марко и даже о том, что Ликар ведёт десятитысячное войско прямиком на столицу. Былая ненависть к старому врагу вспыхнула с новой силой, и народ жаждет крови.

— Всё будет решаться здесь, а не в кабаках, — проворчал Марк.

К ним подошёл пожилой аристократ в парчовом камзоле и выразительно взглянул на Рене. Тот поспешно вскочил и с извинениями уступил ему место, а сам пошёл на своё. Марк окинул взглядом собравшихся за столом членов совета и встретился глазами со своим дедом. Маркиз де Лианкур озабоченно смотрел на него, а потом ободряюще улыбнулся, и Марк внезапно пожалел, что не поговорил с ним до начала совета. Ему показалось, что тот нашёл бы слова, чтоб успокоить его мятущуюся душу. Но было уже поздно: в зале появился нарядный герольд и сообщил о прибытии короля.

Члены совета поднялись со своих мест и склонились в почтительных поклонах. Король вошёл в зал и, подойдя к своему креслу во главе стола, кивнул присутствующим. Он был облачён в камзол из серо-голубого бархата, на его плечах лежала украшенная драгоценным мехом мантия, а на груди блестела бриллиантами королевская цепь. На каштановых волосах поблескивал малый королевский венец, украшенный крупным рубином, сиявшим посреди высокого гладкого лба. Однако в этот раз выражение лица юного монарха не соответствовало его наряду, он был встревожен, расстроен и даже, кажется, растерян. Сев на своё место, он разрешил сесть остальным и сразу же повернулся к графу Раймунду.

— Мы собрались здесь по очень важному делу, слухи о котором наверняка уже дошли до всех присутствующих. Я прошу вас, ваше сиятельство, рассказать нам, что вам удалось установить, расследуя заговор против королевства, а так же что на данный момент известно о захвате замка Бламонт.

Граф поднялся и, поклонившись королю, рассказал о том, что поведал прибывший из Бламонта капитан Арно, а затем рассказал на допросе кавалер де Меркер.

— Таким образом, господа, — подытожил он. — Нами установлено, что граф де Краон вёл в Сен-Марко подрывную деятельность с целью рассорить нас с алкорцами и ему это удалось. Он сбежал от возмездия на север, собрал армию числом приблизительно в тысячу человек и с помощью своего агента предателя де Меркера захватил замок Бламонт. На данный момент замок находится в его руках. Нам доподлинно известно, что туда со своей свитой прибыл энфер Синего Грифона Ликар Мэйл Арбунос. Комендант замка кавалер де Шатонеф и прибывший туда с инспекцией барон Аллар находятся в плену у де Краона, по словам де Меркера, на момент его отъезда из замка они оба были живы и их жизни ничего не угрожало. Он также заявил, что целью де Краона является спровоцировать конфликт между Сен-Марко и луаром, который, в конечном счёте, приведёт к новой войне, что позволит ему установить своё главенство на севере. По некоторым сведениям он мечтает создать там полноценное третье королевство и основать собственную королевскую династию.

— Каков наглец! — воскликнул барон Алькан, высокий мужчина в покрытых бронзовыми узорами латах, лицо которого украшали длинные светлые усы. — С чего он взял, что кто-то ему позволит хозяйничать на севере?

— Позволите ли вы ему там хозяйничать или нет, решать вам, — остановил его возмущение граф Раймунд. — Однако нас сейчас интересует другое. Граф де Краон захватил принадлежащий королю замок и пригласил туда наследного принца алкорцев. И нам, прежде всего, следует решить, как поступить в этом случае. Должны ли мы, как того и ожидает де Краон, явиться под стены Бламонта с армией и отбить замок, или же действовать как-то иначе.

— А как иначе мы можем действовать? — уточнил граф де Бове. — Захват этого замка — это не просто вторжение на нашу территорию, это оскорбление, брошенная нам в лицо перчатка! Бламонт не просто какой-то замок, это символ нашей воинской доблести, венец нашей славной победы, ведь именно захват Бламонта королём Арманом привёл наше королевство к одной из величайших побед в истории Сен-Марко. И вот какой-то северный бродяга так просто захватывает его! Мы не можем это спустить и должны примерно наказать его, разбив армию де Краона, взяв на приступ Бламонт и повторив победу великого короля-миротворца.

— Именно этого от нас и ждёт де Краон, — мрачно кивнул Делвин-Элидир. — Так бы мы и поступили и были бы правы, если б там не околачивался энфер. Если хоть волос упадёт с его головы во время штурма, войны нам не избежать!

— Что страшного в войне? — уточнил граф Анжу. — Мы воевали всю нашу историю, наше войско ещё достаточно сильно и мы вполне можем наказать как де Краона и его приспешников, так и алкорцев. Мы сделали всё, чтоб обеспечить мир с луаром, и что из этого вышло? Благородство они принимают за слабость! Его величество признал поражение в войне, чтоб сохранить жизни как нашим, так и их воинам, а также мирным жителям их земель. А они решили, что мы лишились воинского духа и позволим им командовать нами! Нам пора напомнить им о том, кто выиграл предыдущие войны, снова загнать их за стены луара и обложить данью, чтоб впредь им неповадно было дразнить нас!

— Я согласен, — кивнул граф де Полиньяк. — Алкорцы показали своё истинное лицо, совершив такую провокацию! Мы относились к ним, как к рыцарям, а они решили проверить нас на прочность. Что ж, пусть эта проверка покажет, что мы не станем попустительствовать их играм. Следует отбить у де Краона Бламонт и, если нам удастся захватить в плен Ликара, мы сможем торговаться с альдором и потребовать заключения мира на выгодных нам условиях. Если он погибнет, что ж, незачем было соваться на нашу землю с войском!

— Он вошёл на нашу территорию, но не предпринимал иных враждебных шагов, — напомнил де Грамон. — Бламонт захватил не Ликар, а де Краон. И если мы убьём энфера, альдор обвинит нас в нападении на его сына и пойдёт на нас войной.

— Понятно же, что это провокация со стороны алкорцев! — воскликнул барон Ренар-Амоди. — Кто здесь ещё верит в рыцарское благородство этих бестий? Они так кичатся своими рыцарскими кодексами и учат нас жить по ним, за глаза считая варварами, а сами способны на любую подлость. Это они убили и ограбили моего отца, когда он выполнял миссию королевского парламентёра, так что удивляться, что они отправили сюда своего наследного принца, лишь бы получить повод для нового нападения на наши земли, и нас же обвинить в этом! Они хотят войны? Так они в любом случае развяжут её! Нужно начать первыми и, прежде всего, устранить их союзника на наших землях, этого де Краона! Уж ему-то точно нельзя спускать с рук подобную выходку!

— Не нужно так кипятиться, ваша светлость, — рассудительно произнёс барон де Сансер. — Не думаю, что в данном случае инициатива захвата замка Бламонт исходила от альдора или его сына. Это всё интриги де Краона, ему удалось заморочить голову не только нам, но и алкорцам. Потому прежде чем рубить с плеча, нужно всё обдумать. Я согласен, что это нельзя оставлять безнаказанным, но и действовать нужно осторожно.

— Каким образом? — повернулся к нему де Бове.

— Я предлагаю взять в заложники Ликара, но так, чтоб в случае его смерти альдору не пришло в голову поставить это нам в вину. Мы должны явиться под стены со своим войском и перебить всю эту волчью стаю с севера, но не брать замок, а взять его в осаду и потребовать сдачи, одновременно отправив гонцов с нашими требованиями в луар. При этом с нашим войском должен ехать барон Фромен, чтоб он мог подтвердить, что мы не нападали на сам замок, и если уж с энфером что-то случится, то не по нашей вине.

— Забавное предложение, — неожиданно усмехнулся маркиз де Лианкур. — Оно было бы превосходным, если б по ходу сражения мы могли полностью контролировать ситуацию и не допустить никаких провокаций со стороны де Краона. Однако он показал себя очень хитрым и опасным противником, и всё равно придумает что-то, чтоб навесить на нас всех дохлых псов. В одном вы правы, барон, я не думаю, что идея захватить замок принадлежит альдору. Я знаю его давно, и поверьте старику, в его возрасте люди уже не меняют убеждений. Он — рыцарь и очень дорожит своей честью. Любая опасность замарать её вызывает у него ужас. А потому действовать нужно тоньше и хитрее. Для начала нам нужно обвинить алкорцев в нарушении договора. Да, Ликар не захватывал Бламонт, да, с ним не войско, а свита и охрана, но он пересёк наши границы с отрядом вооружённых рыцарей без нашего разрешения и даже ведома. Он вступил в сговор с преступником, уличённым в заговоре против короля. Нам следует обвинить его в том, что он в нарушение достигнутых договорённостей выступил с враждебными действиями против Сен-Марко, то есть нарушил своё рыцарское слово. Тогда от него отвернутся все его союзники, а у нас будут развязаны руки. И вот тогда мы сможем спокойно окружить Бламонт и действовать по плану барона де Сансера.

— А кто вообще сказал, что Бламонт захватил де Краон? — неожиданно улыбнулся Адемар. — Почему над Бламонтом развивается штандарт Ликара, а не де Краона? Замок захватил де Меркер, но по чьему приказу? Де Краона? Это он так сказал? Мы верим этому изменнику и лгуну? А, может, он действовал по приказу Ликара, а де Краон только предоставил ему войско? Может, если снова задать нужные вопросы де Меркеру, он изменит свои показания? И тогда у нас будут основания обвинить алкорцев не в соучастии нашему врагу, а в том, что они сами вторглись на наши земли и с помощью наших врагов захватили Бламонт. Кто тогда будет слушать оправдания Ликара?

— Не лишено смысла, — одобрительно кивнул маркиз де Лианкур.

Однако Делвин-Элидир явно не разделял их воодушевления.

— Обсуждая возможность захвата Ликара в заложники, вы забываете, что они сами уже захватили Аллара и де Шатонефа, а с ними гарнизон крепости и всех офицеров и чиновников, сопровождавших королевского инспектора, — напомнил он. — Боюсь, что когда мы явимся под стены Бламонта, они все окажутся в опасности, поскольку их жизни станут предметом торга.

— Если алкорцы причинят им вред, то это несмываемым пятном ляжет на совесть энфера, — заявил барон Алькан.

— Правда? — молодой маркиз резко обернулся к нему. — Во-первых, едва мы явимся к стенам крепости, над которой развивается штандарт энфера, и вступим в бой, он сочтёт, что боевые действия направлены против него. Война начнётся именно в эту минуту, и тогда он, будучи осаждённым, сможет убить наших заложников и забросать нас их телами! А, во-вторых, меня, конечно, тоже приводит в негодование наглость наших противников, но куда больше мне хотелось бы увидеть моего друга Аллара живым и здоровым! Я не хочу получать повод для того, чтоб стереть де Краона и его алкорских приспешников в порошок, ценой его жизни!

— Кстати, маркиз прав, — заметил Вайолет. — Битва под стенами или нападение на замок — и то, и другое, — это военные действия против тех, кто удерживает крепость в своих руках. А сидящий там энфер Ликар — это представитель альдора и член его монаршей семьи. Мы сможем потом сколько угодно оправдываться, что не нападали на сам Бламонт, но получится, что это мы начали новую войну. А в условиях войны, как вы помните, каждый говорит своё и считает себя правым. Нам ничего не удастся доказать после окончания этой битвы.

— Ваше величество, — неожиданно подал голос главный королевский казначей, который до этого тревожно прислушивался к разговору, постукивая худыми пальцами по столу, — если речь идёт о начале новой большой войны, то я считаю своим долгом предостеречь вас. Мы к ней не совсем готовы. К прошлой кампании ваш отец король Ричард начал готовиться с момента своей коронации, урезая прочие расходы и увеличивая накопления для нужд армии. Однако сейчас деньги идут на другие цели: на восстановление дорог и мостов, обновление плодовых садов и виноградников, развитие рудников, принадлежащих Сен-Марко, поддержку крестьян в районах, где случился неурожай, строительство школ и приютов, а также больниц для бедных. Эти статьи расходов не так велики на первый взгляд, но в совокупности съедают огромные деньги. Если мы намерены снова собрать большую армию, то чем мы будем ей платить? Оружие, лошади и амуниция, сохранившиеся от прошлой кампании, дадут некоторую экономию. И всё же для того, чтоб пополнить казну, нам снова придётся увеличить налоги и ввести новые подати.

— Это не такая уж проблема, — заявил Алькан. — Мы все верим нашему королю и соберём войско за свой счёт, если король даст нам обязательственные расписки о последующем возмещении расходов.

— Хотите загнать короля в долги и манипулировать им? — неожиданно крикнул старый граф де Рандан.

— Как вы смеете? — возмутился Алькан.

Присутствующие в зале зашумели, но этот шум пресёк голос маркиза де Вайолета.

— Финансовые вопросы мы обсудим потом, господа. Сейчас нам нужно решить, будем ли мы вступать в войну.

— Конечно! — воскликнул молодой виконт де Роган. — У нас просто нет другого выхода! Де Краон захватил Бламонт, энфер явился с отрядом на наши земли! Разве у нас есть выбор?

— Выбор есть всегда, — заявил граф де Лорм, посмотрев на него, и обернулся к королю. — Ваше величество, прежде чем решить вопрос о военных действиях в Бламонте, я прошу вас ещё раз вспомнить о том, следствием чего явился его захват. Это интриги де Краона, желающего спровоцировать нас на начало военных действий против луара. Если мы приведём туда войско, то сделаем именно то, чего хочет от нас этот интриган! Мы можем не нападать на замок, где гарантия, что он не совершит вылазку, чтоб заставить нас ударить в ответ? Существует множество способов втянуть нас в бой, который будет означать начало новой войны! Я уверен, что у него уже заготовлен не один план, как спровоцировать нас на ошибку. Мы проиграем ему в тот самый момент, когда пойдём у него на поводу и направим войско к Бламонту.

— Вы не правы, граф! — горячо возразил ему барон де Рони. — Мы можем послать туда армию, но вместо того, чтоб действовать по его планам, просто уничтожить его самого! Удар по Бламонту должен быть столь решителен и силён, что мы уничтожим его войско и возьмём в плен энфера, и тогда мы будем диктовать альдору наши условия.

— Скорее всего, после этого наша армия окажется против армии луара, и снова завяжется война! — напомнил Марк.

— Почему вы так боитесь войны? — запальчиво воскликнул тот. — Может, у графа де Лорма недостаточно смелости, чтоб снова сразиться с алкорцами?

— Никто не смеет сомневаться в доблести героя Сен-Марко! — воскликнул Ренар-Амоди, прожигая гневным взглядом молодого барона. — Вы еще нежились на руках няни, когда он уже шёл в бой под знамёнами Армана.

— Может, его время прошло? — вставил граф де Дюнуа.

— О том, чье сейчас время, может рассуждать только тот, кто знает, что такое война! — резко осадил его Адемар. — Граф де Лорм прошёл три военных кампании от начала до конца и покрыл себя славой отважного воина. Он имеет право рассуждать на эту тему, а не вы, явившийся сюда в парадных латах, на которых нет ни одной царапины!

— Довольно, господа! — остановил их перепалку Марк. — Дело не в том, сколько кампаний я прошёл, а в том, что я знаю войну с самых неприглядных её сторон. Возможно, наши юные и пылкие воины считают, что главное для рыцаря — это воинская доблесть, но я вам говорю, что главное для рыцаря Сен-Марко — это благо его народа. Если мы снова ввергнем подданных нашего короля в войну, то снова начнутся гонения, голод, нищета. Война обходится дорого и несёт больше разрушений, чем трофеев. Я не хочу, чтоб алкорцы снова вытаптывали наши поля и сжигали наши города. Нужно сделать всё, чтоб сохранить мир, потому я полагаю, что прежде чем принимать решение о военном ответе, нужно всё-таки вступить в переговоры.

— Это неплохая мысль, — кивнул граф де Бове, — но с чем мы вступим в них? Чем мы можем грозить алкорцам в случае, если они не пожелают вернуть нам Бламонт и убраться на свои земли? Какие аргументы мы можем предъявить им?

— Лучший аргумент — это сильное войско, — заметил барон де Сансер. — Я понимаю, что тревожит графа де Лорма, но для того, чтоб заставить алкорцев пойти на попятную, нужно что-то существенное, а это, прежде всего, — армия, готовая вступить в бой.

— У нас пока нет армии, — напомнил Делвин-Элидир. — Чтоб собрать её, нужны деньги, которых в казне недостаточно. Даже если мы изыщем их, мы либо влезем в долги, либо вгоним в нищету наш народ, который только начал жить лучше, чем при предыдущих королях. А выигрыш даже от победоносной войны будет не так велик. Давно известно, что репарации и контрибуции едва покрывают затраты на военную кампанию и почти не приносят прибыли. А сколько молодых мужчин, которые нужны сейчас в полях и ремесленных мастерских, погибнут?

— И на этом основании вы предлагаете проглотить обиду и договариваться с алкорцами, умоляя их о мире? — уточнил граф Анжу. — Почему бы сразу не сдаться на их милость?

— Никто не призывает вас сдаться, — проворчал Адемар, хмуро взглянув на него. — Вам говорят о том, что прежде чем махать мечом, следует хотя бы попытаться договориться.

— Нам понятно, почему за переговоры ратует маркиз Делвин-Элидир, — усмехнулся барон Алькан. — Ведь для него это так привычно, вести переговоры с алкорцами! Наверняка у него уже есть там добрые приятели, с которыми он может мило беседовать за чаркой вина. А граф де Лорм так не хочет возвращаться на войну, потому что его положение изменилось. Раньше он был безземельным бароном, всё достояние которого состояло лишь в славном мече, а теперь он один из самых богатых наследников королевства. Я это лишь к тому, что мы действительно должны думать о благе народа, который желает гордиться своим королём и чувствовать себя свободным, а не жить под страхом порабощения алкорцами.

— И это говорит барон Алькан, который неплохо нажился на поставках кож и шерсти в прошлую кампанию, — парировал де Грамон. — Похоже, за вас воевали ваши бараны!

По рядам членов совета прокатился смешок, и Алькан покраснел от возмущения, но ответить не успел.

— Никто и не скрывает, что для многих из нас война — это выгодное дело, — пожал плечами граф Блуа. — Кто-то получает доходы от военных поставок, кто-то надеется на добычу, а кто-то жаждет славы. Всё это не повод для упрёков. Но сейчас мы должны решить другое: если мы выступим в поход против де Краона, а в результате столкнёмся с армией альдора, будет ли у нас шанс действительно победить его малой кровью, наказать за наглость, указав ему на его место, и получить компенсацию наших расходов на войну. Быть может, это кажется вам слишком меркантильным на фоне романтичных мечтаний о доблести и славе, но на самом деле именно это интересует большинство из нас. Куда нас толкают? К пропасти или к победе, которая поможет нам подняться над врагом? Если мы сможем победить альдора и надолго лишить его желания идти против Сен-Марко, то я не вижу ничего плохого в том, чтоб в какой-то момент пойти на поводу у де Краона.

— Вы спрашиваете, можем ли мы победить? — спросил де Рони. — Я полагаю, сможем. Мы в состоянии собрать большую армию, кроме того, в прошлой кампании весьма серьёзным козырем против нас у альдора был Беренгар. Он выдающийся полководец, блистательный стратег и тактик. Теперь он будет на нашей стороне…

— Что за чушь! — взорвался де Бове. — Вы вообще, помните, что Беренгар воевал против нас? Можно ли доверять ему командование? Вы уверены, что прибыв сюда с верительными грамотами альдора, он должен был всего лишь вести переговоры, а не втереться к нам в доверие, чтоб загубить нашу армию?

— Вы перегибаете палку, ваше сиятельство, — возразил де Сансер. — Переход из одного стана в другой — это право любого рыцаря и обычная практика. Беренгар — благородный человек и, принеся клятву, он будет служить верно.

— Какая разница, кого его величество поставит во главе войска! — пожал плечами Анжу. — Беренгар, де Сансер, де Бове, Ренар-Амоди… Я бы ещё добавил Аллара, но он в плену. У нас множество талантливых военачальников! Проблема в другом: сможем ли мы достаточно быстро собрать армию, если возникнет такая необходимость. Допустим, тысяча воинов у нас сейчас есть. Этого достаточно, чтоб выступить против де Краона, но явно недостаточно против армии луара. Как скоро альдор со своим войском явится к нашим границам? Успеем ли мы подготовиться к отражению его нападения?

— Если так, то нужно использовать переговоры, как способ выиграть время для подготовки к войне, — пожал плечами Адемар.

— Они же отказались от переговоров, — напомнил де Сансер. — Единственный способ заставить алкорцев вернуться к ним, это поставить их в такие условия, когда переговоры будут нужны им самим. Захват в заложники энфера дал бы нам такой шанс.

Заседание продолжалось, и Марк с тревогой слушал то, что говорили члены большого королевского совета. Почти все они склонялись к военному решению конфликта, и вскоре уже приступили к обсуждению вопросов, связанных с формированием армии. Он смотрел на горящие воодушевлением лица, слушал возбуждённые голоса и изредка бросал взгляд туда, где всё так же молча сидел король. Он никак не участвовал в этом бурном споре, его уныние и растерянность сменились лёгким раздражением. А потом он просто пододвинул к себе лист бумаги и, взяв перо, начал выписывать затейливые вензеля. Несведущему человеку могло показаться, что ему просто скучно, но Марк знал, что он что-то обдумывает, а это значило, что он внимательно слушает, и при этом в его голове уже начинает формироваться какое-то решение.

Со временем присутствующие заметили, что в пылу словесных баталий сильно отклонились от первоначальной темы обсуждения. Они всё чаще поглядывали на занятого рисованием короля, а потом и вовсе смолкли, словно исчерпав все свои доводы.

— Вы закончили? — поинтересовался король, оторвавшись от разрисованного листочка и обведя взглядом присутствующих. — Кто-то ещё желает что-то сказать?

— Позвольте мне, ваше величество, — поднялся Марк. — Я ещё раз прошу вас всё обдумать, прежде чем принимать столь важное для нас решение. Стремление к миру — это не пустая фантазия. Это тот завет, который оставил нам ваш венценосный кузен король Арман-Миротворец. Вы показали себя его достойным преемником, приняв сложное решение: ценой поражения в войне дать нашему королевству надежду на мир. Ваши подданные и сподвижники приложили немало усилий для того, чтоб воплотить в жизнь ваши замыслы. Более года мы вели мирные переговоры, в которых алкорцы тоже демонстрировали свою приверженность к мирному решению всех разногласий и проблем. Я уверен, что они также не хотят воевать. В конце войны, когда альдор освобождал меня из плена, он ясно дал мне понять, что надеется на то, что оба наших королевства ждёт мир. Я хорошо знаю энфера, он благородный человек и, хоть его не назовёшь прямодушным, к лицемерию и лжи он не склонен. Потому я полагаю, что алкорцы, как и мы, стали жертвой интриг де Краона. Я прошу ваше величество всего лишь дать нам время, чтоб во всём разобраться. Сейчас в луар отправлена миссия графа де Марля, который намерен добиться от альдора объяснений по поводу изменения его отношения к переговорам. Ваша тайная полиция прилагает все усилия, чтоб разобраться в той части интриги, которая коснулась алкорского двора. Если мы будем знать, как де Краон манипулирует энфером, мы сможем его переиграть. Война, если она начнётся, уже не даст нам возможности отступить, потому дайте вашим дипломатам и тайной полиции возможность выяснить как можно больше и попытаться урегулировать этот конфликт мирным путём.

— Послушать графа де Лорма, так он до сих пор служит энферу, а не нашему королю, — проворчал барон Алькан. — Этот клятвопреступник для него — благородный человек, которого заманил в ловушку де Краон. Этот де Краон для нашей тайной полиции страшнее Ангела Тьмы, так он хитёр и коварен! Хотя на самом деле это просто мелкий, гнусный интриган, который не в силах собрать на своих землях три сотни воинов в свою дружину и наверняка просто выслуживается перед алкорцами, надеясь на их подачки! Граф де Марль, как я слышал, до сих пор сидит в гостинице в ожидании ответа на свою просьбу об аудиенции у альдора, а тайная полиция только и может, что уныло тащиться по следам шустро удирающих от неё заговорщиков. Время разговоров прошло, нужно примерно наказать изменника де Краона и его алкорского хозяина. У нас только тысяча воинов? Я приведу ещё тысячу с севера. Сколько даст юг, запад и восток? — он окинул призывным взглядом сидевших за столом членов совета.

— Я всё понял, — кивнул король, жестом останавливая его, — и принял решение. Поскольку оно не может понравится всем, то я принимаю на себя всю полноту ответственности за его последствия. Однако, мне нужно несколько часов на то, чтоб окончательно всё обдумать, потому я закрываю это заседание. Членов малого королевского совета я прошу собраться в рыцарском зале к первой страже. Коннетабль, собирайте армию в Сен-Марко. Утром светлого дня тысяча воинов должна быть готова к выступлению. Пригласите ко мне маркиза Беренгара, а также вызовите Эдмона де Гобера.

— Де Гобера? — удивился Вайолет.

— Да, я склонен оказать его отцу помощь, но на своих условиях. Коннетабль, сенешаль, прево, барон Ренар-Амоди, через час я жду вас в своём кабинете. Благодарю вас, господа.

Марк молча смотрел, как король удаляется через дальнюю дверь, а за ним уходят его секретарь и граф де Жуайез. Члены совета, живо переговариваясь, поднимались с мест и направлялись к высоким дверям, возле которых стояли навытяжку лакеи в ливреях.

— Грядёт война! — услышал он радостный возглас Алькана, хлопнувшего по закованному в золочёную сталь плечу виконта де Рогана.

Тот улыбнулся и с поклоном пропустил его вперёд, а следом шёл гордый де Рони, словно на его голову уже был возложен золотой венок героя. А Марк вдруг почувствовал себя старым и никчёмным. Может, его время, и правда, уходит, если он не хочет снова врубиться во вражеский строй с мечом в руках? Может, все его мечты о мире — это лишь сладкая отрава, влитая в его кровь Арманом? Может, его современники ещё не доросли до такого счастья, если снова стремятся залить свои поля и луга кровью, а юный король понемногу взрослеет, избавляясь от своего наивного идеализма. Просто всё возвращается на круги своя, а значит, и барону де Сегюру скоро придётся собрать из своих рудокопов дружину и вести её в бой за короля и Сен-Марко, как и подобает истинному графу де Лорму.

Зал постепенно пустел. Его друзья тоже ушли, и в их душах наверняка сейчас пели медные трубы того давнего похода, когда все они, молодые бароны короля Армана познали первый бой, первые раны и первые потери, первые поражения и победу, которая яркой звездой озарила всю их жизнь. Рвались ли они в бой, мечтая снова ощутить тот восторг, граничащий с безумием, и омыть свои мечи в крови алкорцев? Если и так, то Марк не разделял их устремлений. На свою беду, он слишком рано понял всю бессмысленность и всю жестокость войны, и не желал её повторения.

— Дядюшка? — услышал он за спиной молодой голос, и на его плечо легла тёплая рука.

Он обернулся и увидел Жана де Морена. Оруженосец короля с тревогой смотрел на него, а Марк, в свою очередь, вглядывался в его черты, ища в них сходство со своим другом, погибшем на войне, в том бессмысленном и никому не нужном, окончившемся полным провалом горном походе короля Ричарда. За что умер Тристан, такой молодой, красивый, благородный, любящий и любимый муж, отец трёх чудесных детей? За что пойдут умирать теперь другие молодые, красивые и благородные? За северное королевство де Краона?

— Вы огорчены? — спросил юноша, глядя на него с сочувствием. — Вы очень бледны. Может, это оттого, что вы ещё не до конца оправились от своей болезни? Всё это так неприятно: захват Бламонта и угроза войны. Король огорчён, хоть и не показывает этого. Он не спал всю ночь, сидел у камина и смотрел в огонь, а у его ног вздыхал старый Роло. И мне почему-то было грустно, едва не до слёз.

— Я тоже грустил, когда видел, что огорчён мой король, — улыбнулся Марк. — Это лишь доказывает, что у тебя чистое и верное сердце, мой мальчик.

— Вы ему нужны прямо сейчас, — произнёс Жан, — потому велел мне привести вас к нему. Он хочет поговорить с вами прежде, чем объявит свою волю остальным. Мне кажется, ему нужна поддержка. Вы ведь будете добры к нему?

— Разве я могу относиться к нему иначе?

— Тогда идёмте, я провожу вас.

Марк поднялся и пошёл за оруженосцем. Они миновали анфиладу комнат внутренних покоев, и Жан остановился перед резной дверью. Взглянув на Марка, он кивнул и отворил её. Марк вошёл, а Жан всё так же молча закрыл за ним дверь.

Король сидел у растопленного камина, и у его ног снова лежал старый волкодав Роло. Увидев вошедшего, пёс благодушно взглянул на него и замахал лохматым хвостом. Жоан поднял глаза от огня и посмотрел на Марка.

— Сядь, мой милый, — произнёс он негромко. — Я вижу, ты огорчён результатами заседания совета. Но почему? Разве ты ожидал чего-то другого? Все они рвутся в бой: кто-то жаждет реванша, кто-то славы, кто-то наживы, а иные просто любят войну. И при этом любой из них может в тайне сочувствовать де Краону, желая ему успеха в его кознях. Ты понимаешь, о чём я? Там было не так много людей, которым я могу доверять. Что бы я ни решил, всегда найдутся недовольные, а мне нужно пройти по тонкой грани между слишком воинственными друзьями и жаждущими нашей крови врагами. Мне нужна твоя помощь.

Он посмотрел на Марка своими синими глазами и тот вдруг подумал, что с годами он становится всё более похожим на Армана, даже внешне.

— Я приму любое ваше решение, мой король, — заверил он. — И сделаю всё, что вы скажете.

— Я так и думал, — кивнул Жоан. — Но мне так страшно… Я очень боюсь отправлять тебя туда, однако, никто другой не справится с этим. Ты знаешь Ликара, знаешь всю подоплёку этого дела и достаточно умён и изворотлив, чтоб действовать по обстоятельствам. Я уверен в тебе, в твоей верности и в твоей искренности, и потому именно тебе первому я расскажу, что собираюсь делать, и тогда ты поймёшь, чего ты должен добиться. Остальное — на твоё усмотрение, — король какое-то время смотрел на него, а потом как-то жалобно спросил: — Но ведь ты будешь там осторожен, мой Марк? Ты вернёшься ко мне?

— Я вернусь к вам, ваше величество, — улыбнулся он. — И вернусь с победой. Так что же я должен сделать?

На следующий день утром, едва развеялся ночной сумрак, на Королевской площади начали выстраиваться под боевыми штандартами командиров отряды, составляющие войско короля Жоана. Он сам стоял на узком балконе центральной части дворца в окружении своих приближённых и наблюдал за построением. Рядом с ним в боевых латах, держа в руке красивый шлем, украшенный золотой вязью, стоял барон Ренар-Амоди и деловито обозревал ровные ряды всадников и пехотинцев.

— Всё готово, ваше величество, — сообщил он, наконец, обернувшись к Жоану. — Мы можем выступать.

— В добрый путь, друг мой, — кивнул король. — Я полагаю, вы без особого труда выполните это несложное задание…

— Напротив, государь, — усмехнулся Гай. — Стоять с войском под стенами, не ввязываясь в драку, не поддаваться на провокации и лишь в самом крайнем случае отгонять от своих позиций банды наглых северян — это так трудно для бывалого воина.

— И всё же я надеюсь на вашу выдержку, барон, — не приняв его шутки, нахмурился король. — Вы должны сделать всё в точности, как я сказал. Я выбрал для этого похода вас, потому что знаю, что вы не только отважный, но и разумный военачальник. Идите. Я желаю вам успеха и жду от вас добрых вестей.

— Вы получите их вскоре.

Ренар-Амоди обернулся к графу де Лорму, и на его губах появилась усмешка.

— Думаю, тебе ещё сложнее, чем мне. Не в первый ли раз ты провожаешь войско, оставаясь в Сен-Марко?

— В первый, — улыбнулся Марк. — Но ты же знаешь, как я ненавижу эти бесконечные переходы и стояние на рубежах без возможности снести кому-нибудь голову. Пойдём, Гай, я провожу тебя на площадь, где уже собрались твои командиры.

Они вместе ушли с балкона, а Жоан снова повернулся лицом к своей маленькой армии. Вскоре на площади показался Ренар-Амоди. К нему подвели боевого коня в попоне геральдических цветов, он сел в седло и, подняв руку в латной перчатке, призвал всех к вниманию. На какой-то миг стало тихо, потом он махнул рукой и призывно запели трубы, зарокотали барабаны и конь под ним неспешным шагом двинулся по проходу между отрядами в сторону Королевской улицы. За ним ехали его командиры, закованные в блестящие доспехи, потом следом устремились всадники под боевыми штандартами, и уже за ними, подчиняясь мерному голосу барабанов, выступила пехота. Издалека слышались приветственные крики горожан, снова провожавших своё войско в поход.

Король посмотрел вслед последним пехотинцам, уходящим к городским воротам, и обернулся к сенешалю.

— Всё готово, ваше сиятельство?

— Всё, как вы и велели, государь. Мы уже рассылаем приглашения на пир и начали приготовления к нему.

— Отлично. Наши противники ни в коем случае не должны подумать, что мы намерены их обмануть. Граф Раймунд, и вы, барон Адемар, зорко следите за происходящим в столице. Вы не должны допустить никаких провокаций и беспорядков. Народ пусть пребывает в блаженном неведении, как и наши враги.

— Мы уже выслали шпионов в город, — кивнул Раймунд, — и предупреждаем наших осведомителей о том, чтоб нам немедленно сообщали о любом подозрении на смуту или заговор, а также отслеживаем все слухи, которые циркулируют в городе.

— Служба прево усилила патрули и готова выступить в любой район города по первому же сигналу, — заверил короля Адемар.

— Отлично, вам двоим я доверяю столицу, сердце нашего королевства, а сам со свитой отбываю в Шато-Блуа, — он с улыбкой окинул взглядом присутствующих. — Я не собираюсь давать нашим врагам повод думать, что они выбили нас из седла. С частным конфликтом мы разберёмся, не нарушая привычный ход нашей жизни. В конце концов, где луар, и где Сен-Марко! Жан, вы предупредили её величество?

Его оруженосец кивнул:

— Я сам сегодня, чуть свет, явился к вдовствующей королеве и пригласил её от вашего имени в загородную резиденцию. Она будет там вместе со своими дамами.

— Вот и замечательно. Жискар, — он отыскал за спинами придворных своего секретаря, — не забудьте взять с собой бумаги, которые прислали из канцелярии, я буду работать в Шато-Блуа. Барон Делвин-Элидир, я хочу обсудить с вами меры по обеспечению безопасного проезда по главным дорогам королевства. С этими разбойными нападениями, в конце концов, нужно что-то делать! Вы говорили, что у вас есть какие-то идеи на этот счёт!

— Если позволите, я тоже хотел бы высказать по этому поводу своё мнение, — заметил Адемар.

— Хорошо, как закончите с делами в городе, приезжайте, и мы всё обсудим.

Король улыбнулся и, заметив стоявшего в дверях графа де Лорма, небрежно кивнул ему. Марк поклонился и снова вышел. Он спустился вниз, где его ждали оруженосцы, явно разочарованные тем, что, на сей раз, их не взяли в военный поход.

— Ну, что, соскучились по приключениям? — усмехнулся он, взглянув на них.

— Куда мы едем? — тут же осведомился Эдам, увидев, как азартно горят его глаза.

— В самую пасть к дьяволу, — усмехнулся Марк, натягивая перчатки. — Идём домой, на встречу с этим мрачным господином мы должны явиться во всём блеске!

И уже через пару часов из городских ворот выехал небольшой отряд, состоявший из двух оруженосцев и семи рыцарей охраны, а впереди на своем великолепном боевом коне вороной масти скакал барон де Сегюр в простой кожаной одежде, в которой был больше похож на наёмника или разбойника, чем на посланца короля.

Их путь занял два дня и к тому времени, как наступило утро тёмного дня, они уже были неподалёку от Бламонта. Добравшись до места, Марк всё-таки решил переодеться и, немного не доезжая до цели путешествия, спешился. Оруженосцы тут же отвязали от своих сёдел объёмистые сумки и принялись распаковывать парадную одежду и лёгкие нарядные доспехи. Пока они занимались этим, он развязывал шнурки кожаной куртки и осматривался по сторонам. Это место было ему знакомо, ведь совсем рядом, в тёмном хвойном бору он когда-то вместе с другими рыцарями короля Армана ожидал вестового с приказом скрытно подойти к замку.

От этой скрытности тогда зависело многое, потому что взятие Бламонта должно было стать блистательной кульминацией тщательно разыгранной Арманом комбинации, когда он заманил основные силы алкорцев в окружённую двумя горными цепями долину, выходившую к серебряным рудникам юга. Аллар со своими всадниками к тому времени уже перекрыл южный выход из долины, а на северо-востоке его должен был запереть перешедший в руки Армана Бламонт. За пару дней до того граф де Бриенн всеми своими силами обрушился на провинцию Валанс, имитируя основной удар, чем отвлёк на себя резервы алкорцев. В результате Бламонт был взят буквально с наскока, войско альдора окружено в безымянной долине вдалеке от проезжих дорог, так и не добравшись до вожделенных серебряных копей, силы алкорцев были разделены и частью рассеяны, после чего их не так уж сложно было уничтожить. Именно это и заставило альдора всё же признать поражение, а потом согласиться на семилетнее перемирие на условиях, выдвинутых королём Арманом.

Вспомнив те славные дни, Марк невольно улыбнулся и стянул с плеч куртку, а потом и рубаху из выкрашенной в чёрный цвет льняной ткани. На его спине, чуть ниже левой лопатки темнел длинный узкий шрам, который мало отличался от других, покрывавших почти всё его тело. Но он на всю жизнь запомнил тот удар алкорского рыцаря, пробивший его кольчугу, когда он в какой-то момент оказался окружённым противниками на стене Бламонта и едва успевал отбиваться от них. Тогда ему на помощь прорвался с диким воем Ламбер, за ним как дьяволы неслись Ла Моль и Арно. Они и спасли ему жизнь. Марку на какое-то мгновение стало грустно, когда он вспомнил лежавшее на его руках бездыханное тело Ла Моля. Он, как и Тристан де Морен, погиб в горном походе короля Ричарда. Нет, Марк не хотел снова терять друзей в бою!

— Погоди, — он остановил Шарля подошедшего к нему с белоснежной сорочкой, сшитой из тонкого полотна. — Вон там, ниже по склону должен быть родник. Принесите мне воды помыться, а потом я оденусь.

— Откуда вы знаете про родник? — нахмурился Эдам.

— Ясновидение, — проворчал Марк. — Живо!

И юноша, подхватив кожаное складное ведро, помчался туда. Вскоре он вернулся с крайне озадаченным видом, таща в этом ведре ледяную воду. Марк снял с себя остальную одежду, помылся и надел, наконец, подобающие его высокому титулу дорогое бельё и дорожный костюм: чёрные штаны из узорчатого сукна, бордовый камзол из бархата, украшенный золотым шнуром, блестящие ботфорты, которые закреплялись под коленом узорчатыми ремешками с серебряными пряжками. Поверх камзола он надел парадный доспех, доставшийся ему в наследство от дяди Аделарда, состоявший из лёгкой кирасы, украшенной золотым орнаментом из стилизованных виноградных лоз, и изготовленных в том же стиле наручей, налокотников и наплечников. Поверх он застегнул драгоценный пояс, к которому крепились ножны фамильного меча. В неверном свете факелов его латы сверкали и переливались на широких плечах.

— Вы похожи на короля Анри Золотое Копьё, — пробормотал в восхищении Эдам, глядя на него.

— Надеюсь, это не вина какой-то из моих прабабок, — усмехнулся Марк и в свою очередь окинул его самого взглядом.

Осмотрев так же Шарля, а потом и рыцарей капитана де Ланьяка, он решил, что они выглядят весьма достойно и кивнул.

— По коням, господа. Предупреждаю, наша миссия довольно опасна, но в данном случае необходимо проявить выдержку, не вступая в поединок, как бы вам этого не хотелось. Учтите, что согласно рыцарскому кодексу вы, выступая в качестве лиц, сопровождающих парламентёра, как и я, пользуетесь неприкосновенностью, однако, мы все лишимся её, если вы ответите на агрессию с помощью оружия. Не исключено, что вас будут на это провоцировать, вы не должны поддаваться. Запомните, капитан де Ланьяк, в этом случае воля короля для всех вас должна быть превыше приказа вашего командира, а значит, даже если мне будет угрожать реальная опасность, вы не имеете права вступить в бой. Полагайтесь только на остроту вашего языка.

— А если вас убьют? — нахмурился де Ланьяк.

— Тогда они нарушат установленные правила и освободят ваши мечи. В этом случае вступите в бой и заберите с собой столько врагов, сколько сможете.

— Мы всё поняли, — переглянувшись со своими друзьями, кивнул де Ланьяк.

— Оруженосцы, доставайте штандарты короля и графа де Лорма, капитан, вы понесёте пику с белым флагом. И да поможет нам святая Лурдес!

После этого их небольшой отряд двинулся дальше. И вскоре, выехав на край леса, Марк остановил коня, глядя на узкую долину, с двух сторон окружённую горными отрогами. Вокруг было темно, и чёрная масса гор едва угадывалась во мраке, но он слишком хорошо помнил эти места и потому сразу взглянул туда, где на естественном холме возвышался Бламонт. Замок вздымал ввысь крепостные стены, на которые Марку и его друзьям пришлось когда-то карабкаться, рискуя попасть под потоки кипящей воды или даже смолы, а наверху их уже ждали исполненные отчаянной отваги защитники замка. Он запомнил это на всю оставшуюся жизнь.

Бламонт нависал над равниной суровыми башнями, верх которых был подсвечен огнями, а вокруг рассыпались рыжие точки костров, указывающих на место расположения военного лагеря. Прикинув по количеству этих огоньков, он решил, что в видимой части равнины стоит войско около шести-семи сотен человек. По другую сторону от замка раскинулась болотистая низина, а дальше располагались изрытые траншеями и волчьими ямами подступы к восточной стене, потому вряд ли кому-то пришло бы в голову ставить там палатки.

— Их не так много, — заметил, подъехав к нему, де Ланьяк.

— Они здесь не для того, чтоб сражаться с нами, их цель — заманить нас в ловушку, — ответил Марк.

— Но мы ведь не попадёмся в неё? — раздался сзади встревоженный голос Эдама.

— Мы не настолько глупы, мой мальчик, чтоб попасть в западню, которая столь очевидна.

Он поддал коню шпорами, и Гром побежал по дороге, постепенно спускающейся в долину. Их факелы были давно замечены, и им навстречу уже двигалась группа всадников. Когда они приблизились, вперёд выехали двое. Один из них, молодой, в блестящей кирасе, грозно крикнул:

— Кто вы такие и что вам тут нужно?

— Барон де Сегюр, граф де Лорм послан королём Сен-Марко Жоаном к энферу Синего Грифона для переговоров! — крикнул в ответ де Ланьяк.

— Вы должны спешиться и сдать оружие! — приказал незнакомец, но де Ланьяк усмехнулся.

— Неужели? Выходит энфер Синего Грифона больше не чтит старые хартии, если его люди берут в плен парламентёров?

— Я не знаю ни о каких хартиях! — возмутился тот, но его спутник неожиданно одёрнул его:

— Вы не делаете чести ни себе, ни вашему командиру, кавалер Бюжо. Этот человек прав, парламентёры могут оставить при себе оружие и их нужно препроводить к энферу, не требуя сойти с коней.

Он подъехал ближе, стараясь при свете факела рассмотреть лицо рыцаря, сидевшего на могучем чёрном коне. Марк тоже смог рассмотреть его черты и улыбнулся.

— Я приветствую вас, сержант Буркхарт, — произнёс он.

— Я счастлив видеть вас в добром здравии, ваша светлость, — обрадовался тот. — Только теперь я капитан.

— Я не удивлён, скорее, рад, что ваша воинская доблесть по достоинству оценена вашим командиром. Надеюсь, вы препроводите нас в замок без проволочек. Мне нужно выполнить волю короля и сообщить ему о результате переговоров с энфером, как можно скорее.

— Следуйте за мной, господа.

Капитан Буркхарт развернул коня и поехал вперёд. Сопровождавшие его всадники пропустили отряд де Сегюра и пристроились сзади в виде эскорта.

— Вы знаете его? — спросил де Ланьяк, скакавший рядом с Марком.

— Да, я помню его по горному походу, — отозвался тот. — Буркхард был сержантом егерей, и это именно он нашёл путь к Грозовой горе, по которому смогло пройти наше войско. За это граф де Бове наградил его серебряным поясом.

— А теперь он служит нашим врагам, — проворчал де Ланьяк.

— Он — северянин, после окончания войны вернулся в родные края и, должно быть, поступил на службу к кому-то из баронов, — пожал плечами Марк. — Он не повинен в том, что его господин решил присоединиться к де Краону. Он лишь верен своим вассальным клятвам.

Тем временем они спустились в долину и, проезжая по дороге, Марк смотрел по сторонам. В темноте виднелись огни костров, освещавших военные шатры, сидевших вокруг них людей, телеги с которых до сих пор не были сняты сундуки и мешки с поклажей, из чего он сделал вывод, что никто не собирается оставаться здесь слишком долго. Из темноты надвигалась махина крепостной стены, по верху освещённая факелами. Мост надо рвом был опущен, решётка поднята, но ворота оставались закрытыми.

Приблизившись к ним, Буркхарт постучал кулаком по массивной створке и крикнул:

— Парламентёры короля Жоана к энферу Синего Грифона!

Створка вскоре приоткрылась, и на мост вышел высокий человек в тяжёлых латах, украшенных серебряной насечкой.

— Что за парламентёры? — спросил он, вглядываясь в фигуры конных, остановившихся перед воротами.

— Посланец короля Сен-Марко Жоана барон де Сегюр, граф де Лорм к энферу Синего Грифона, — повторил де Ланьяк, глядя на него.

— Вот как? Де Сегюр, выходит, так разбогател, что прикупил себе титул графа? — рассмеялся тот, подходя ближе. — Да и латы на нём едва не из чистого золота! Сразу видно, что король платит тебе больше, чем энфер, потому стоит ли удивляться, что ты поменял сторону!

— Ты опять за старое, Элот? — отозвался Марк. — Почему ты всегда грубишь тем, кто не может просто вытащить меч и отрезать тебе уши? Видно, чувство превосходства над противником, лишённым права вызвать тебя на поединок, кружит твою буйную голову?

— С чего ж ты не можешь, де Сегюр? — обиделся Элот. — На сей раз, меч при тебе!

— Только я не могу вынуть его из ножен, поскольку послан королём для переговоров. Ты не настолько дремуч, чтоб не знать, что парламентёр может иметь оружие, но не вправе им пользоваться. Или тебе приказали спровоцировать нас на нарушение этикета, чтоб потом обвинить в срыве переговоров? В луаре это становится модной тенденцией?

— О чём это ты? — в тоне великана послышались оскорблённые нотки.

— Ты отведёшь меня к своему господину или предпочитаешь просто перерезать мне горло, пользуясь тем, что твой меч не приклеен к ножнам, как мой? В любом случае, я здесь не для того, чтоб отвечать на твои вопросы.

— Я просто хотел поболтать с тобой по старой дружбе, — проворчал Элот.

— Учитывая твой тон, твоё понятие о старой дружбе сильно изменилось.

— Не злись, Марк, — остановил его капитан, приблизившись. — Мы пока не на войне, а когда она начнётся, разрешим всё в доброй сече. Пока же тебе следует знать, что мы здесь лишь гости…

— Незваные, — заметил Марк.

— Нас пригласил де Краон.

— Я это понял, вот только не могу понять, ты сам прикидываешься неучем или считаешь неучем меня? Бламонт принадлежит королю Жоану, и он вас сюда не звал. Или любой вор, забравшийся в дом, может приглашать туда своих приятелей? Открывай ворота, Элот, если не хочешь услышать то, что я выскажу тебе обо всём этом по старой памяти, поскольку перед энфером мне придётся соблюдать этикет и взвешивать каждое слово.

Элот какое-то время обиженно сопел, глядя на него, а потом, так и не найдя достаточно колких и при этом разумных слов в ответ на эту угрозу, повернулся к воротам и крикнул:

— Открывайте, у нас гости!

Въехав в уже знакомый ему двор, Марк спешился и передал коня подбежавшему конюху. Тот невольно зацокал языком и принялся гладить Грома по шее, но тот оскорблённо фыркнул и попытался встать на дыбы.

— Осторожнее, — проворчал Марк. — Он не любит чужаков и, если ты его разозлишь, он тебя затопчет.

— Хороший конь, — пробормотал Элот, глядя вслед скакуну, которого уводили в конюшню. — С чем ты пожаловал, Марк, если честно? Энфер очень зол на вас и ожидает любой подлости…

— Он смотрится в зеркало или слишком привык к общению с де Краоном? — уточнил Марк.

— Ты поосторожнее со словами! — вспыхнул великан, хватаясь за эфес меча.

— Ну, давай, убей меня, и на голову твоего господина ляжет ещё одно несмываемое пятно позора, — фыркнул Марк. — Ты же не дурак, Элот, и понимаешь, что вы попали в скверную историю…

— Да что ты! Это мы готовили нападение на вас?

— А разве нет? Кто явился сюда с вооружённым эскортом, занял чужую крепость и поднял над ней свой штандарт? Слова имеют вес, пока не дошло до дела. Скажу тебе одно, дружище: старый враг порой бывает куда лучше нового друга. Ты понимаешь, о чём я? Меня ты знаешь и знаешь, на что я способен, но что тебе известно о де Краоне и его людях? Ты так уверен, что их помыслы чисты? Мы снова на краю пропасти, как полтора года назад. Ты точно хочешь вцепиться в моё горло и сорваться вместе со мной вниз? Северяне тебе помогут.

— Ты это о чём? — насторожился Элот, хмуро взглянув на него.

— Ты достаточно умён, чтоб всё понять без разъяснений. Отведи меня к Ликару, друг мой, и позаботься о моих оруженосцах и рыцарях охраны. Как знать, может, это недоразумение скоро разрешится, и мы снова сможем называться друзьями.

Алкорец какое-то время вглядывался в его лицо, ища во взгляде признаки обмана или сарказма. Но, нет, взгляд барона де Сегюра был прямым, искренним и вполне дружелюбным.

— Я позабочусь о твоих людях, Марк. Пойдём со мной. Я доложу о тебе энферу, а ты подождёшь аудиенции в месте, более достойном посланца короля.

Кивнув де Ланьяку и ободряюще улыбнувшись встревоженным оруженосцам, Марк отправился вслед за Элотом в донжон замка. Капитан проводил его в скупо украшенный нижний зал, где на стенах висели щиты алкорских рыцарей, добытые воинами Сен-Марко в кровопролитных боях за замок. Оставив его там, он поднялся вверх по широкой крутой лестнице и скрылся в дверях верхнего зала. Оттуда слышались приглушённые голоса. Марк осмотрелся. В зале мало что изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз вскоре после взятия замка королём Арманом. Бламонт никогда не был собственностью кого-то из баронов, он всегда принадлежал королю и имел чисто военное значение, закрывая собой вход в долину, ведущую к серебряным рудникам юга. Потому и убранство здесь было скупое, рассчитанное на пребывание в стенах замка гарнизона. Прислушавшись к голосам на втором этаже, Марк вспомнил, что там расположен небольшой зал-трапезная с камином и длинным столом, за которым обычно собирались офицеры во главе с комендантом. Похоже, именно его облюбовал для своего штаба и Ликар.

Вскоре появился Элот, он спустился до середины лестницы и поманил Марка к себе. Тот взбежал по ступеням. Молча они поднялись выше, капитан отворил дверь трапезной и, войдя, официально объявил:

— Посланец короля Сен-Марко Жоана барон де Сегюр, граф де Лорм просит благородного энфера Синего Грифона Ликара Мэйла Арбуноса об аудиенции.

Марк вошёл и сразу же окинул взглядом длинный стол, за которым сидели по одну сторону алкорцы из свиты энфера, по другую — северные бароны. Кого-то он знал лично, но были и те, кто был ему незнаком. Потом он перевёл взгляд на стоявшего возле камина энфера. Тот был в боевых латах, которые делали его высокую, плечистую фигуру ещё более внушительной. Его шелковистые тёмно-каштановые волосы отливали при свете огня медью, а на обычно приветливом красивом лице застыло грозное выражение, хотя взгляд был немного тревожным.

— Зачем же к нам пожаловал столь благородный рыцарь? — холодно уточнил он, окинув взглядом Марка и невольно задержавшись на тонком орнаменте, украшавшем его парадные доспехи.

— Ваше высочество, — слегка поклонился тот. — Я прибыл в Бламонт по поручению моего короля Жоана с единственной целью: обсудить условия выкупа барона Аллара, коменданта де Шатонефа и их людей. Потому я был бы признателен, если б энфер Синего Грифона назвал сумму, в которую он оценивает свободу захваченных им подданных моего короля, после чего я немедля отправлюсь в Сен-Марко с ответом.

По ходу того, как он говорил, на лице энфера появилось удивление, которое затем перешло в недоумение, а потом он подозрительно прищурился.

— И это всё? — спросил он, наконец.

— Да, — кивнул Марк, глядя ему в глаза.

— И король Жоан не потребует вернуть ему замок? — недоверчиво спросил Ликар.

— А вы его отдадите? — уточнил Марк. — Мой король юн, но не глуп. Он понимает, что вы захватили замок вовсе не для того, чтоб отдать его обратно по первому же требованию. Так зачем же впустую тратить слова, выдвигая ультиматум, условия которого заведомо не будут вами выполнены.

— Маленький Жоан, как водится, струсил? — раздалось со стороны стола и, обернувшись, Марк увидел там ухмыляющегося де Краона. — Он вообще не воин, в отличие от его кузена и отца. Сперва он сдал поле боя, имея под стенами луара боеспособную армию, а теперь сдаёт Бламонт?

— Вовсе нет, — возразил Марк. — Просто в данный момент он не может ничего предпринять, поскольку связан рыцарским словом и теми хартиями и договорами о мире, которые подписал от его имени маркиз Делвин-Элидир. Как истинный рыцарь он не может нарушать свои клятвы исключительно потому, что их нарушила другая сторона. Сперва необходимо официально расторгнуть договоры, а для этого, видимо, придётся прибегнуть к помощи посредников, скорее всего, Лиги свободных городов. Это уже не моё дело, этим занимаются дипломаты. Я же должен предпринять меры для освобождения подданных короля, захваченных в Бламонте.

— Вам следует говорить об этом не со мной! — резко проговорил энфер. — Я не захватывал ваш замок и ваших подданных.

— Позвольте мне с вами не согласиться, ваше высочество, — ответил Марк. — Вы со своими воинами находитесь в этом замке, над ним развивается ваш штандарт, вы — военачальник и энфер Синего Грифона. От Бламонта до Сен-Марко всем известно о том, что это вы захватили замок, и эта молва уже катится на восток по городам и селениям. Никто не знает графа де Краона, но энфера Ликара знают все. И меня огорчает то, что вы уклоняетесь от переговоров о выкупе пленных, поскольку в этом случае мы так же будем вынуждены прибегнуть к посредничеству третьей стороны, объяснив сложившуюся ситуацию.

— О чём вы говорите? — насторожился Ликар.

— Вы явились на земли Сен-Марко, заняли замок, принадлежащий моему королю, часть гарнизона была перебита, остальные вместе с находившимся здесь королевским инспектором взяты в плен. То есть в данном случае имели место военные действия со стороны луара Синего Грифона, есть военнопленные, которые согласно Белой хартии, подписанной альдором Ромероном и королём Анри Золотое Копьё, должны быть обменены или выданы за выкуп, размер которого определяется в соответствии со сложившимся на момент выдачи обычаем. Если энфер отказывается от выполнения этой хартии, то нам не остаётся ничего другого, как просить гаранта её исполнения, а именно магистрат свободного города Магдебурга, содействовать нам в этом.

— Вот как вы всё развернули, — пробормотал Ликар, мрачно взглянув на него. — Значит, мы — захватчики и нарушители договоров, а вы — рыцари в сияющих доспехах, верные своему слову?

— Так и есть, — невозмутимо подтвердил Марк. — И потому лишь после решения вопроса о выкупе пленных и расторжении договора по требованию короля Жоана и при посредничестве свободных городов, мы сможем говорить о возобновлении военных действий без нарушения законов. До этого момента мы вынуждены держать оружие в ножнах.

— А он хитёр! — воскликнул де Краон из-за стола. — Коварства ему не занимать, вашему мальчишке-королю! А как же тысяча воинов, выступившая не так давно из Сен-Марко?

— Ваше сиятельство, граф де Краон, — обернулся к нему Марк. — Вы уж сами определитесь, мой король для вас трусливый мальчишка, сдающий всё подряд без боя, или коварный хитрец, который готов выслать сюда войско. А то как-то непонятно получается, то он трусит, то он готов выступить с войском. У вас здесь вообще какие-то странные дела творятся. В Сен-Марко является кавалер де Меркер, который говорит о том, что Бламонт захвачен де Краоном, и божится, что энфера здесь нет. Потом оказывается, что энфер не только здесь, но ещё и поднял над замком свой штандарт. Вы бы хоть между собой договорились о том, чего вы хотите добиться и как будете действовать.

— Не тебе, де Сегюр, учить меня жизни! — вспыхнул де Краон. — Всем известно, что ты не так давно ударился в загул, пируя у баронессы де Флери, да так там упился, что теперь и шагу не можешь ступить, не хлебнув из своей фляжки! И такого законченного пьяницу присылает к благородному энферу ваш король?

— Да уж лучше быть пьяницей, чем вероломным мерзавцем, — пожал плечами Марк.

И де Краон, цепляясь за свой меч с проклятиями начал выбираться из-за стола.

— Вот-вот, — усмехнулся Марк. — Ещё убейте в Бламонте королевского парламентёра, прибывшего договариваться о выкупе пленных, и репутация луара Синего Грифона будет погублена окончательно!

— Сядьте, де Краон! — рявкнул энфер и мрачно взглянул на Марка.

Тот пожал плечами.

— Я сказал вам всё, что велел передать вам мой король, ваше высочество, а так же изложил вам своё собственное видение сложившейся ситуации. Хотя, приношу извинения, в этом я явно превысил свои полномочия, данные мне его величеством. Да и вас, полагаю, моё мнение не так уж интересует.

— Отчего же, — хмуро глядя на него, произнёс Энфер. — Вы слишком умны и осведомлены для простого гонца, а потому я с интересом выслушаю, что вы сами, граф, думаете об этой ситуации.

— Что ж, извольте, — кивнул Марк. — На мой взгляд, ситуация для вас, хуже некуда, ваше высочество. Вы вторглись на земли Сен-Марко и захватили Бламонт, нарушив данное вами же рыцарское слово и подписанные вами от имени альдора договоры и мирные хартии. Молва об этом уже несётся на запад, восток, север и юг, потому все ваши отговорки, что вы здесь по приглашению иного лица, не могут быть приняты во внимание. Репутации луара Синего Грифона нанесён непоправимый ущерб, клятвы, данные великим альдором, нарушены, и возможность впредь договариваться о чём-то с алкорцами находится под вопросом. За всю историю нашего мира не случалось, чтоб слово, данное венценосным рыцарем, было нарушено с таким презрением к кодексу рыцарской чести. Даже от варваров диких племён не ожидают такого вероломства, кто ж мог подумать, что на такое решится оплот рыцарской доблести, луар Синего Грифона? Впрочем, ваше высочество, вы ещё кое-как можете спасти положение, взяв всю вину на себя и заявив, что вторглись на наши земли по собственной инициативе и не поставили великого альдора в известность о своих планах. Тогда он примерно вас накажет, скорее всего, лишит права наследования. Это будет жестоко, но разумно, ибо кто же впредь захочет поверить тому, кто собственноручно подписал договор, а потом сам же его и нарушил? Как договариваться с таким альдором, если он может завтра изменить своё решение, и выкинуть что-то подобное, никого об этом не предупредив? Так что вряд ли вы сможете после этого претендовать на престол. Но что за беда? У вашего отца много сыновей. Правда, к управлению луаром готовили вас, но вы же сможете править из-за спины покладистого Лоранта.

— Вы переходите границы, — с ледяной яростью процедил энфер.

— Вовсе нет, — покачал головой Марк. — Я всего лишь даю вам шанс спасти честь вашего королевства, мужественно приняв удар на себя. Смелости вам не занимать. Хотя… может, вы придумаете новый хитрый ход, например, снова выплеснуть ушат грязи на противника, — в его голосе прозвучала горечь. — Ведь как это было ловко! Втереться в доверие к юному, неискушённому мальчику, надевшему корону, упавшую с головы убитого вами отца. Писать ему дружеские письма, обмениваться любезностями, заверять в дружбе, а потом взять и сговориться с его врагами у него за спиной. Я не зря зову вас вашим высочеством, и вовсе не жду, что вы откажетесь от своего права на корону луара. У меня просто язык не поворачивается назвать вас благородным. Так безжалостно обмануть поверившего вам наивного мальчика! Впрочем, простите… — он снова склонил голову в поклоне. — Благородный энфер, я дал волю чувствам. Я прошу прощения за свою грубость. Как посланец моего государя, я должен строго соблюдать этикет, и допустил непростительную оплошность, разговаривая с вами в таком тоне. После окончания миссии я приму наказание, которое безусловно наложит на меня король Жоан. И, может быть, он даже принесёт вам свои извинения за этот инцидент, — подняв голову, он заметил смертельную бледность на лице энфера и примирительно произнёс: — Прошу вас, давайте вернёмся к тому, ради чего я сюда приехал.

— Нет, подождите, граф, — с горячностью возразил энфер, покачав головой. — Ваши слова больно задели меня. Вы считаете, что это мы обманули вас, нарушив договор, но разве не вы с самого начала подсунули нам негодные земли и рудник в обмен на три приграничных замка! У нас были причины сомневаться…

— Так почему ж вы не обратились к нам официально и не дали возможность объясниться? — спросил Марк.

— А у вас есть объяснения?

— Конечно! Едва узнав о ваших претензиях от барона Фромена, я отправил в Дьепп и в рудник Штраум-Гарц своих людей, чтоб разобраться, что произошло. И выяснилось, что управляющий рудником Ренод Агобейн успешно разрабатывает его, вот только львиную долю серебряной руды продаёт на север. Мой человек пытался проследить путь его серебряных обозов, но тот оборвался в Абердине. Что ж касается пустошей неподалёку от Дьеппа, то доблестный рыцарь Антал Руллан с чего-то решил, что сможет вырастить там пшеницу, а когда урожай пропал из-за сырых холодных ночей, уничтожил его, прикупил воз поражённого спорыньёй зерна и предъявил его вашим ревизором. Но вся беда в том, что спорынья не живёт на травах, а до Руллана пшеницу там никто не растил, следовательно, и перейти на его колосья этой напасти было неоткуда. Но кому есть до этого дело, если нужно обвинить землян в неисполнении обязательств.

— У тебя есть доказательства этому, Марк? — взволнованно воскликнул Ликар.

— Откуда? — Марк укоризненно покачал головой. — Вы что, пытаетесь снова подловить меня, благородный энфер? Мы же передали вам рудник и земли, так как же я, служащий тайной полиции Сен-Марко, могу вести там официальное расследование и собирать доказательства? Но если два моих человека, лишь расспросив живущих там людей, выяснили это, то чего стоило провести такое расследование вашему лорду Деллану. Впрочем, ему же некогда заниматься такой ерундой, он предпочитает собирать сплетни в Сен-Марко!

— Ничего себе сплетни! — воскликнул Ликар. — У вас убили двух подданных моего отца!

— Нет, — возразил Марк. — Одного подданного и одну шпионку Деллана, но их действительно убили. Я даже знаю, кто это сделал и зачем. Я арестовал убийц, и они уже приговорены к смертной казни.

— Может, назовёте их имена? — крикнул де Краон.

— Охотно, это ваши приближённые, граф, Эльвира Англад и Мишель Аркур.

— Это наговор! — воскликнул пожилой воин с длинными усами. — Мой сын не мог пасть так низко!

— Они просто нашли козлов отпущения! — злобно взглянув на Марка, заявил совсем молодой рыцарь.

— Они признались, — возразил тот.

— Под пыткой? — уточнил де Краон.

— Нет, Аркур — под давлением улик, а ваша кузина выплюнула мне это признание в лицо, заявив, что сделала это ради будущего северного королевства.

— Какого ещё королевства? — нахмурился энфер.

— А вы не знаете? — удивился Марк. — Ведь это вы, сэр Англад, верно? — он обернулся к всё ещё свирепо взиравшему на него молодому человеку. — Узнаёте, что это?

Марк достал из подсумка кожаную тетрадь, подойдя, раскрыл её на первой же попавшейся странице и показал ему.

— Это дневник моей тёти! — воскликнул тот.

— Значит, вы его узнали, — удовлетворённо кивнул Марк и, пролистав, открыл на нужном месте и передал Ликару. — Прочтите, тут всё написано.

— Где вы взяли её дневник? — задыхаясь от гнева, спросил юноша. — Вы и её приговорили к смерти? Вы собираетесь её казнить? Женщину?

— Убийцу как минимум трёх человек, — уточнил Марк. — Она отравила мышьяком сэра Барлода и перерезала горло двум девушкам. Это она тоже признала и тоже не под пыткой.

— Но даму, к казни…

— Какое варварство! — делано возмутился де Краон.

— Ну, конечно! Мы варвары, — кивнул Марк. — Не то что просвещённые алкорцы! Свидетельством тому приговор, вынесенный судом лордов луара маленькой рыжей фрейлине альдорены Адалине Норан. Её приговорили к сдиранию кожи всего лишь потому, что не смогли поймать её возлюбленного, шпионившего для Сен-Марко, которого сами же перед этим отпустили, — он поймал взгляд Ликара, и тут же поклонился. — Простите, справедливости ради, я должен уточнить, что благородный энфер явил ей свою милость, уговорив отца по просьбе матери заменить эту страшную казнь на отсечение головы. Что ж, мы, не слишком изощряясь, сразу же приговорили Эльвиру Англад именно к обезглавливанию. Кстати, она пока жива, есть вероятность помилования, но у короля нет никаких оснований для этого. То же касается и Мишеля Аркура, который был любовником Эрики Меридор и убил её, выдав себя за маркиза Делвин-Элидира, причём так неумело, что его узнали, как минимум, два человека. Так что сэру Англаду и сэру Аркуру следует решить, кто им дороже: их родичи или граф де Краон.

— Хотите сказать, что Мишель выдавал себя за Делвин-Элидира? — нахмурился сидевший рядом с его отцом барон. — Чего ради ему нужен был этот дешёвый спектакль?

— Именно дешёвый, как парик из бараньей шерсти и поддельный кинжал. А для чего? Так это ж ясно! Чтоб сорвать мирные переговоры, бросив тень на главного переговорщика Сен-Марко…

— Может, ваш Делвин-Элидир и не убийца, но он клятвопреступник! — воскликнул алкорец, сидевший на другом конце стола. — Можно ли допускать к такому делу того, кто не способен держать данное им слово?

— О чём речь? — обернулся к нему Марк.

— Он нарушил своё обещание молчать о…

— О чём?

— О… — тот смутился. — О том, что мой отец, покойный барон Лидеран, якобы… дурно обошёлся с покойным бароном Ренаром-Амоди.

— Кто вам сказал, что маркиз Делвин-Элидир рассказал кому-то об этом?

— Об этом говорят на каждом шагу!

— Знаете, ваша светлость, — заметил Марк. — Я друг и Делвин-Элидира, и Ренара-Амоди, но узнал об этой истории только из письма нашего посланника при дворе альдора графа Деманкура. Маркиз уже давно не выезжал из Сен-Марко, а у нас никто, даже я, не слышал о том прискорбном событии. А в луаре, где он с роду не бывал, об этом говорят на каждом шагу. Так кто ж пустил этот слух и обвинил во всём Делвин-Элидира? Только ли он знал об этом и обещал молчать?

Лидеран нахмурился и окинул подозрительным взглядом своих соседей по столу. Ликар тем временем закончил чтение и поднял глаза на де Краона.

— Что это значит, граф? — резко спросил он. — Вы устроили всё это, чтоб втянуть Сен-Марко в войну с нами и захватить власть на севере?

— Вы верите этому пьянице? — возмутился тот.

— Англад, посмотрите, это почерк вашей тётки? — Ликар подошёл к молодому рыцарю и сунул тетрадь ему под нос.

Тот кивнул.

— Я не знаю, что там насочиняла Эльвира! — воскликнул де Краон. — Она недалёкая и фанатичная женщина, мечтавшая о величии, которого не заслуживала! Может, это она устроила заговор с убийствами, а теперь пытается спихнуть вину на меня!

— Как ты можешь?.. — вскочил Англад.

— У них нет никаких доказательств моей вины! — твёрдо заявил де Краон, глядя в глаза Ликару. — Де Сегюр — известный интриган и лжец. Он шпион! Он мог подделать почерк кузины…

— Марк, у тебя есть другие доказательства? — обернулся к нему Ликар.

— Сейчас нет, но скоро будут, — спокойно ответил тот.

— Откуда же? — усмехнулся де Краон.

— Я полагаю, из вашего кабинета, ваше сиятельство, — улыбнулся Марк. — Того, что в вашем замке, в Краоне. Прошедшим светлым днём маркиз де Гобер со своими союзниками и вассалами должен был взять ваш город на приступ. Учитывая, что вы увели оттуда почти все боеспособные войска, это несложно было сделать.

— И я должен этому верить? — криво усмехнулся де Краон. — Он слишком умён, чтоб так рисковать, потому что едва эта новость дойдёт до моих союзников и вассалов, как они набросятся на него волчьей стаей и разорвут на куски!

— Нет, я не думаю, что они осмелятся напасть на город, под стенами которого стоит тысяча воинов Сен-Марко. Да, граф, та самая тысяча, о которой вы говорили. Едва покинув Сен-Марко, барон Ренар-Амоди, возглавивший поход, направился на север, где его уже ждал предупреждённый о его прибытии маркиз де Гобер. Вы слишком утомили его своими интригами, он зол, и с радостью напал на ваш город, оставшийся без усиленного гарнизона, вместо того, чтоб отбиваться от ваших мелких прислужников. Наша армия подошла туда не для того, чтоб биться, а чтоб предотвратить бойню. Ренару-Амоди приказано стоять под стенами живым щитом, и только в самом крайнем случае, если кто-то всё же решится прорваться к Краону, а значит, напасть на наши позиции, он с полным основанием вступит в бой и прихлопнет наглеца, как назойливую муху. А напасть все вместе они не смогут. Это вечная проблема северных баронов: каждый из них сам по себе. Они могут напасть стаей, но каждый в любой момент может отступить или передумать. Они не умеют действовать вместе, подозревая друг друга в скрытых намерениях. Так что… Полагаю, отбывшие с нашим войском сыщики тайной полиции уже перерыли весь ваш кабинет, вскрыли все тайники и сейфы и нашли достаточно доказательств ваших козней как против нас, так и против ваших союзников-алкорцев.

— Вот как… — зло пробормотал де Краон и покосился на Ликара. — А почему же ваше славное войско повёл Ренар-Амоди, а не славный Беренгар?

— Он занят, — небрежно пожал плечами Марк. — Кстати, он после снятия с него титула контаррена даже не попытался просить службы в Сен-Марко, а тоже отправился на север, решив, что пора навести там порядок. Насколько мне известно, он уже вызвал навстречу свою армию, числом около четырёхсот человек, а также бросил клич своим союзникам из горных селений. Он уверял меня, что они с лёгкостью соберут для него ещё пару-тройку сотен всадников и егерей, — Марк улыбнулся, не слишком скрывая злорадства и обведя взглядом сидевших за столом северных баронов, добавил: — И я не знаю, чей замок он выберет для штурма первым.

Он так и переводил пристальный взгляд с одного лица на другое. Северные бароны забеспокоились, они ёрзали на своих стульях, переглядывались между собой и, наконец, один из них не выдержал. Встав, он поклонился Ликару:

— Прошу прощения, благородный энфер, но обстоятельства заставляют меня покинуть ваш лагерь. Я оставил свой замок почти без охраны, а там моя семья: жена и трое детей. Я давно враждую с Беренгаром и опасаюсь, что он нападёт на мои земли.

Он начал пробираться к выходу.

— Куда ты, де Шарни? — вскочил де Краон. — Неужели ты веришь этому псу Жоана? Это всего лишь слова…

— И эти слова мне не понравились, де Краон! — рявкнул де Шарни, свирепо взглянув на него, и, выйдя, с яростью хлопнул дверью.

Марк посмотрел ему вслед и усмехнулся.

— Так это и был де Шарни? Я раньше с ним не встречался, наверно невысокого полёта птица. Беренгар знает, что он с ним враждует? Нет, я думаю, что для начала он выберет рыбку покрупнее.

Он снова взглянул туда, где в напряжении сидели бароны, и тут же со своего места поднялся второй. Он поспешно поклонился Ликару и, что-то бормоча на ходу, двинулся к двери. Следом поднялся ещё один и, поклонившись энферу, и даже не взглянув на побелевшего от ярости де Краона, удалился. Откуда-то издалека послышался звук рожков: отряд де Шарни спешно покидал лагерь. Это оказалось сигналом для остальных. Они вставали и, отвесив кто неловкий, а кто церемонный поклон Ликару, уходили.

— Куда вы все? — вскочил де Краон. — Где ваши клятвы? Вы же обещали поддерживать меня! Я столько сделал для вас! Неужели вы поверите этому мерзавцу? Де Боден, мы же всегда были друзьями, и я так часто выручал тебя!

Он бросился наперерез высокому человеку в отделанных чернью латах и попытался удержать его.

— Может, ты ещё защитишь мой замок от Беренгара, де Краон? — буркнул тот, пытаясь обойти его, а потом просто оттолкнул, крикнув: — Прочь с дороги!

— А ты, Аркур? — граф обратился к своему вассалу, тоже направившемуся к двери. — Всё, что есть у вашей семьи, дали вам мои предки!

— А мы платили вам за это! — обернулся к нему тот. — Службой и деньгами! И ты решил, что получил в заклад наши души? Я готов отдавать тебе часть своих доходов, но не собираюсь жертвовать ради тебя жизнью сына и честью моей семьи! Если то, что сказал де Лорм о Мишеле, правда… — он задохнулся от ярости. — На меня можете больше не рассчитывать, ваше сиятельство!

— На меня тоже! — пятясь к двери, сообщил молодой сэр Англад. — Тётя так верила тебе, так тобой восхищалась, а ты!..

— Я заставлю вас пожалеть об этом, изменники! — в отчаянии крикнул граф, но проходивший мимо старик проворчал:

— Сперва верни себе Краон, потом тявкать будешь…

Марк тем временем подошёл к окну и смотрел, как заметались по полю огни факелов и один за другим начали гаснуть костры. На его губах появилась удовлетворённая усмешка.

— Де Сегюр, — прошипел за его спиной де Краон, — ты ответишь за это…

Марк даже не обернулся, чтоб узнать, остался он или ушёл вслед за остальными. Алкорцы всё так же молча сидели за столом, глядя на опустевшие места напротив, и с тревогой посматривали на Ликара. Тот приблизился к Марку и какое-то время так же стоял у окна и смотрел на суету за стенами замка.

— Ты ведь вовсе не спился, как он говорил? — спросил он. — Что это была за фляжка?

— Некоторое время назад меня пытались отравить, благородный энфер, — ответил Марк, прислушиваясь к надрывному вою сигнальных рожков. — Я выжил, но был слаб. В той фляжке был чудодейственный отвар, которым меня снабжал мой спаситель. Без него я не смог бы продержаться на ногах и дня. Но теперь я здоров, и в моей фляге снова вино, смешанное с родниковой водой.

— Это ты придумал эту блестящую комбинацию? Я имею в виду, ударить не по Бламонту, а по Краону? Или это был Делвин-Элидир? Или Беренгар?

— Нет, — покачал головой Марк. — Я сам был удивлён, но это придумал король.

— Подумать только… — пробормотал Ликар и замер, глядя куда-то вниз, откуда слышались крики и звон оружия. — Что там такое?

— Думаю, де Краон решил захватить замок и перебить тут всех, включая вас, а потом свалить всё на меня и сказать, что это он прикончил злодея, мстя за благородного энфера, чему доказательством был бы мой растерзанный труп.

Ликар с тревогой посмотрел на него и обернулся к двери. За ней слышались громкие шаги, потом она распахнулась, и в трапезную ввалился Элот.

— Благородный энфер, — тяжело дыша, поклонился он. — Граф де Краон пытался поднять своих людей и для начала перебить всех землян, но благодаря графу де Лорму, — он кивнул в сторону Марка, — мы были предупреждены и держались начеку. Мы заранее загнали его людей в казармы и заперли их.

— Что с самим де Краоном?

— Визжал как крыса то ли от ярости, то ли от страха. Мы его связали и засунули в подвал.

— Хорошо, — Ликар какое-то время задумчиво молчал, а потом поднял голову. — Прикажи освободить барона Аллара, коменданта де Шатонефа и остальных. Спустите мой штандарт и пусть над замком снова поднимут знамя Сен-Марко. Вы удовлетворены, граф?

Он обернулся к Марку и тот кивнул.

— Вполне, благородный энфер.

— И что теперь? — растерянно спросил Элот.

— Как что? — Ликар слабо улыбнулся. — Граф де Лорм разъяснил нам всю ошибочность нашего поведения и указал путь к спасению. Я намерен вернуться в луар и заявить о том, что сам по собственной воле вступил в сговор с де Краоном, и вторгся на земли короля Жоана со своими воинами без его согласия. Я приму на себя ответственность и отрекусь от права наследования.

— Благородный энфер! — воскликнул кто-то за столом.

— Марк! — возопил Элот.

— Что, мой милый? — спросил тот, обернувшись к капитану.

— Ты же знаешь, что энфер действительно благородный человек! Он просто стал жертвой обмана! Ты же не представляешь, что последнее время творилось у нас! Город полнился слухами о том, что вы восстанавливаете крепости и собираете войско. Народ боялся нового нападения и роптал! Энфер должен был что-то предпринять!

— Сговориться с этой крысой де Краоном и занять Бламонт? — уточнил Марк.

— Де Краон сказал, что именно здесь, в стороне от проезжих дорог и больших городов Жоан готовит новую армию для вторжения, — нехотя пояснил Ликар. — Он взялся проверить это, проникнув в замок.

— И вы явились сюда по его приглашению, чтоб убедиться в том, что он сказал правду? И что, вы нашли здесь десятитысячное войско, вооружённое до зубов, или гарнизон в две сотни человек, включая слуг, женщин и детей?

— Тогда я и начал понимать, что он обманул меня, заманив в ловушку, — признался Ликар. — Но было уже поздно. Он сказал мне, что войско Жоана стоит в Альмарике, но я уже не слишком в это поверил. Он говорил, что его люди будут защищать меня до последней капли крови, и уговаривал не выдавать своего присутствия здесь, чтоб не подвергаться опасности. Но я не желал прятаться и поднял над замком свой штандарт. Пока я думал, как буду выкручиваться из этой ситуации, явился ты.

— Вот видишь, — Элот подбежал к Марку и схватил его за плечо. — Энфер признаёт свою ошибку! Марк, это всего лишь ошибка! Не слишком ли дорого всем нам она будет стоить?

— Ты хочешь, чтоб я пожалел вас? — спросил Марк. — Но мне жаль тех, кого убил де Краон, вероломно захватив замок. Я должен посочувствовать энферу? Прости, но это он сам предпочёл довериться пустым слухам, не дав даже шанса оправдаться тому, кого в письмах называл своим другом. Мне жаль моего юного короля. На его плечи и без того легла непосильная ноша, а он ещё почти ребёнок! Он поверил в красивую сказку о счастливом будущем, где двумя процветающими королевствами будут править два молодых короля, связанные узами сердечной дружбы! — в голосе Марка снова послышалась горечь. — Эта мечта была так красива, что даже такой изворотливый и коварный интриган, как я, поверил в неё. Что уж говорить о моём Жоане! И что я могу сказать ему теперь, как я его утешу, как верну ему веру в человеческое благородство, в истинную дружбу? Как я залечу эту рану на его сердце? Остаётся лишь сетовать на то, что этот жизненный урок он получил в такой жестокой форме, когда был оскорблён в лучших чувствах. Нет, Элот, я не хочу вмешиваться в это. Я добился освобождения Аллара, де Шатонефа и их людей, и теперь просто вернусь к моему королю с докладом о том, что выполнил его волю.

— Я принесу извинения королю Жоану, — пообещал Ликар и обернулся к своим рыцарям, подавленно молчавшим за столом. — Прошу вас разойтись господа. И хочу вам напомнить, что мы здесь всего лишь гости, пусть незваные, но всё же… Ведите себя так, как и следует вести себя алкорским рыцарям в чужом замке.

Те нехотя поднимались и, кто с унынием, кто с тревогой глядя на Ликара, выходили из зала. За ними, понуро опустив голову, ушёл и Элот, а вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился барон Аллар. Мельком взглянув на энфера, он бросился к Марку.

— Я так и знал, что Жоан пошлёт кого-то вытащить нас из этой передряги, и даже догадывался, что это будешь ты! — рассмеялся он, обняв его.

— На кого ты похож, Танкред! — усмехнулся Марк, отстранившись и окинув его взглядом. — Твоя борода скоро будет гуще моей!

— Я побреюсь и приведу себя в порядок! — пообещал Аллар, обернулся к Ликару и, холодно кивнув ему, спросил: — Я полагаю, инцидент исчерпан?

— О, если бы… — пробормотал Марк, взглянув на вошедшего в зал коменданта де Шатонефа.

— Где наше войско? — тут же спросил он, грозно взглянув на Ликара.

— Нам не нужно войско, — улыбнулся ему Марк. — Достаточно просто поговорить по душам.

— Если вы так говорите, граф… Я пойду, прикажу поднять над крепостью знамя Сен-Марко и проверю, что эти дикари натворили во вверенном мне замке.

Он удалился, мучимый самыми дурными предчувствиями, а Танкред так и остался стоять рядом с Марком, обнимая его за плечи. Он переводил взгляд с Ликара на де Сегюра и обратно, чувствуя, что между ними произошёл очень неприятный разговор. Потом в зале снова появился Элот и направился к Марку, всем своим видом выражая мольбу и отчаяние.

— Ну, ты же можешь что-то придумать, Марк, — заныл он.

— Ничего не нужно придумывать! — оборвал его Ликар. — Я виноват! Я должен принять на себя ответственность и понести наказание. Я принесу извинения королю Жоану и покаюсь перед отцом, а после откажусь от титула энфера и отойду от дел.

Аллар потрясённо смотрел на него, а потом нагнулся к уху Марка и шёпотом спросил:

— Что ты с ним сделал?

Марк снова невольно усмехнулся. Он получил удовольствие от этой маленькой мести, которая так потрясла Ликара, но понимал, что теперь ему придётся вернуться к той миссии, которую возложил на него Жоан.

— Признаться, мой король, несмотря на нанесённую ему обиду, остаётся всё так же мягкосердечен. Он поручил мне предложить вам выход из этой сложной для вас ситуации, благородный энфер.

Ликар с некоторым недоверием взглянул на него.

— Значит, он поручил вам не только добиться освобождения своих подданных, граф?

— Это было первое поручение, а второе — это предложить вам выход из той ловушки, в которую заманил вас де Краон. Это поручение я должен выполнить в том случае, если буду убеждён, что вы действительно стали жертвой его интриг, а не руководили ими.

— Как можно предполагать!.. — вскипел Ликар.

— Король знает вас лишь по вашим письмам, но ваши дела вдруг так сильно разошлись со словами, которые вы писали. Что он должен был думать?

— Но ты-то знаешь меня!

— Потому я и учёл вероятность, что вы были обмануты этим негодяем. Хотя меня несколько смущало, что в этом случае я, более не сомневаясь в вашем благородстве, вынужден буду усомниться в остроте вашего ума.

— Марк, ты сегодня просто сочишься ядом, — покачал головой энфер. — Ладно, у тебя есть право злиться. В конце концов, ты служишь своему королю, а я нанёс ему обиду. Но я уже принёс извинения тебе и извинюсь перед ним. Что он велел мне передать?

— Учитывая, что во всей этой истории такое значение сыграли слухи, замешанные на лжи, нам снова придётся прибегнуть к тому же способу. Ваш штандарт над Бламонтом и войско вокруг него было истолковано однозначно как захват. Однако мы можем объявить, что вы явились сюда по приглашению короля Жоана для проведения мирных переговоров, которые ранее собирались провести в Сен-Марко. Именно потому, прибыв в замок с официальной миссией, вы и подняли над ним свой штандарт. Но, чтоб эта ложь выглядела убедительно, действительно придётся провести переговоры и даже подписать все подготовленные ранее документы.

— И как же мы проведём эти переговоры? — нахмурился Ликар. — На данный момент мы отказались от участия в них маркиза Делвин-Элидира и лишили полномочий маркиза Беренгара. Договор, который мы собирались подписать, имеет такое важное значение, что подпись на нём может поставить только уполномоченное альдором или королём лицо, обладающее достаточно высоким статусом. Не забывай, что это окончательный и всеобъемлющий вариант мирного договора.

— Но вы же обладаете достаточными полномочиями, к тому же, став альдором, именно вам придётся исполнять его условия со стороны луара Синего Грифона.

— Ты прав, я могу подписать этот договор, поскольку великий альдор издал указ, наделяющий меня таким правом. Но кто же вступит в переговоры со стороны Сен-Марко? Даже твой новый титул, Марк, не даёт тебе такой возможности, а ты здесь самая важная титулованная особа со стороны Сен-Марко на данный момент.

— Я вовсе не предлагаю вам сесть за стол переговоров немедленно. Второй переговорщик может прибыть в Бламонт к утру. Король Сен-Марко Жоан вас устроит?

— Король здесь? — воскликнул Аллар, внимательно слушавший разговор.

— Неподалёку, и ждёт меня с вестями. Он вслед за мной выехал из Сен-Марко, но остался со своей свитой и отрядом охраны в Альмарике.

— Он всё-таки явился сюда с войском? — усмехнулся Ликар.

— Сотня всадников, как и у вас. Это позволяет ему сохранить паритет и обеспечить безопасность проезда по собственным землям, — пожал плечами Марк. — Так что мне сказать королю?

— Я сам бы приехал к нему с извинениями, но коль скоро он назначил встречу здесь, то буду его ждать. И передай ему мою благодарность за понимание.

— Вы скажете ему всё сами, благородный энфер. Танкред, — Марк обернулся к другу, — я оставляю здесь всё на тебя. Подготовьтесь к прибытию короля и проведению переговоров. Я возвращаюсь в Альмарик и утром приеду снова в составе его свиты.

— Не волнуйся, здесь всё будет готово к прибытию его величества, — заверил Аллар и взглянул на Ликара. — И мы позаботимся, чтоб наши гости ни в чём не нуждались. Хотя, замечу, Бламонт всё-таки не предназначен для таких важных приёмов.

— И король, и благородный энфер — воины и потому выбор места проведения переговоров вполне оправдан. Здесь, в тишине и покое, недалеко от границы наших королевств они без помех обсудят все дела и решат судьбу нашего мира. Пока же я прощаюсь с вами.

Он направился к выходу, но услышав позади голос энфера, остановился.

— Марк! — окликнул его тот, и когда он обернулся, Ликар произнёс: — Ты был сегодня безжалостен ко мне, и всё же я тебе благодарен. Ты открыл мне глаза на мою ошибку и помог её исправить.

— Всегда к вашим услугам, ваше высочество, — поклонился Марк. — Если эти услуги будут угодны моему королю и не пойдут во вред Сен-Марко, — и, подмигнув Элоту, заметил: — С тебя ужин, друг мой!

С этими словами он вышел из трапезной и спустился в нижний зал, надевая перчатки. Там его встретили оруженосцы и рыцари охраны.

— Мы уезжаем, — сообщил он им.

— Уже? — насторожился Эдам. — Вы даже не пообедаете? Капитан Элот позаботился о нас, но вы не ели с раннего утра!

— Пообедаю в Альмарике с королём, — усмехнулся Марк и направился к выходу из донжона.

Следующие два дня Марк с интересом наблюдал за ходом переговоров и наслаждался тем, как тонко и хитро действует Жоан. Беседуя с энфером, семнадцатилетний король уверенно балансировал на грани между неявной угрозой разглашения обстоятельств захвата Бламонта и великодушным прощением оступившегося друга. Он говорил пылко и искренне, наивно и доверчиво смотрел в глаза Ликара и, не стесняясь, делился с ним своими мечтами о будущем мироустройстве, но при этом жёстко защищал свою позицию, напоминая, что поражение Сен-Марко в войне — лишь его уступка ради мира, и теперь это — дело прошлое, поскольку обстоятельства изменились. Энферу оставалось лишь удивляться его уступчивости в мелочах и твёрдости в принципиальных вопросах, и странному сочетанию юношеского идеализма с житейской мудростью.

Марка это не удивляло, он прекрасно знал, что Жоан уже давно не наивный мальчик, как он говорил энферу. С одиннадцати лет он рос в обстановке королевского дворца с его интригами и тайными преступлениями. Он постоянно находился во враждебном окружении клевретов отца, которые, чувствуя, что король не испытывает особой любви к своему наследнику, лишь подогревали его недовольство, и использовали любую возможность, чтоб унизить принца, который по их мнению, никогда не стал бы королём. И всё это время Жоан оставался один, не решаясь приблизить к себе кого-то достойного, кто мог бы пострадать из-за его милости. Он много учился, много читал и много думал, а боги одарили его острым умом и отличной памятью. Он слишком хорошо помнил своего кузена Армана, при дворе которого прошло его счастливое детство, закончившееся так рано. Он помнил его речи за дружеским столом, жаркие споры о сущности мира и войны и планы по обустройству идеального королевства, в котором будет радостно жить и рыцарям, и ремесленникам, и крестьянам, а бедность постепенно сойдёт на нет и исчезнет, как пережиток былых времён. Он сохранил всё это в сердце, а судьба сохранила для него друзей, которые разделяли его устремления. И теперь этот юный король был полон решимости защищать своё королевство и свои идеалы любым способом, хотя военную силу он всё же предпочитал оставить на самый крайний случай.

И он добился своего. Мирный договор был подписан, причём на более выгодных для Сен-Марко условиях, чем предполагалось раньше, поскольку королевство более не выступало в нём, как проигравшая войну сторона, а стала равноправным участником отношений. Ликар был очарован юным рыцарем, он поддался его обаянию и восторгался смелостью его идей. Поглядывая на него, Марк лишь качал головой, более не удивляясь, что ещё недавно его смог склонить на свою сторону де Краон. Сам же де Краон был заточён в подземелье Бламонта, после чего, в неком отдалённом будущем он должен был отправиться в кандалах и тюремной карете в Сен-Марко, чтоб предстать перед королевским судом, как заговорщик.

И всё это время в столице даже не подозревали о том, что король уехал так далеко на восток. Светлым днём придворные веселились в Шато-Блуа, полагая, что король работает в кабинете со своими советниками, а затем отдыхает от трудов в отдалённых покоях. Тёмным днём состоялся королевский бал, где блистала вдовствующая королева Элеонора, которая временно приняла на себя обязанности хозяйки, заменяя своего кузена, снова занятого делами. Король не появился, но этого никто не заметил. Посланник Фромен писал в луар, что в Сен-Марко вовсе не чувствуется тревоги и воинственных настроений, король спокоен и, по слухам, занимается внутренними делами королевства. Приверженцы партии войны всё также находились в приподнятом настроении, в ожидании новостей о том, что барон Ренар-Амоди захватил Бламонт и взял в плен энфера Синего Грифона, а значит, скоро снова запоют медные трубы и начнётся война.

Однако очередным светлым днём в ворота города торжественно въехала маленькая армия под знамёнами Сен-Марко и королевским штандартом. Горожане сбежались на Королевскую улицу, чтоб приветствовать своего государя, ехавшего впереди, в окружении своих приближённых. И они даже не подозревали о том, что он возвращается домой с победой, куда более значимой, чем победа над алкорцами. В кожаном ларце, стоявшем в следующей с кортежем кареты лежали подписанные им и Ликаром бумаги, которые, наконец, гарантировали мир и процветание обоим королевствам на ближайшие годы и десятилетия, а, может, и навсегда.

Проводив короля до дворца, Марк простился с ним и остальными придворными свиты и отправился домой. День снова клонился к вечеру, и улицы залила прохладная голубая мгла приближающейся ночи, а дома его уже ждали жена и сын, по которым он успел соскучиться.

Поздно вечером без особой надежды он пошёл в дальние покои своего огромного дворца, в ту небольшую уютную гостиную, что выходила окнами на улицу принцессы Оливии. Здесь всегда в тёмное время был растоплен камин, на столе горели свечи, а рядом стояли кубки и кувшин с лучшим вином из Лианкура. И едва войдя, он взглянул на кресло возле камина, но там было пусто. Ему почему-то стало грустно, и тут он заметил что-то белое на большой медвежьей шкуре, лежавшей у огня.

Подойдя, он увидел свернувшегося там калачиком большого белого лиса с искристой шерстью. Услышав его шаги, лис приоткрыл голубой опалово светящийся глаз, посмотрел на него и снова опустил веко. Марк усмехнулся и присел рядом на шкуру.

— Когда ты говорил, что будешь приходить к моему камину греть лапы, я думал, что это метафора, — заметил он.

Но лис только лениво потянулся, вытянул свои длинные лапы, а потом приподнял голову и положил её на колено Марка. Тот с задумчивой улыбкой посмотрел на огонь и принялся почёсывать мягкое лисье ухо.