Глава 19

— Давайте посмотрим! — обрадовалась Астралия.

Несмотря на позднее время и выпитый успокаивающий отвар, ее охватило нетерпение. Она сдвинула чашки подальше от края стола и вытащила из папки пачку карточек.

— Надо начинать не с этого! — не согласился старый маг. — Главное — записи. Что было написано по поводу леди Мионики? Ну-ка, дай тетрадку нашего трупа!

— Что она дура, — пожала плечами Астралия. — Мужика понять можно. Эльфийка на него наорала и вышвырнула из дома — как еще мужчина может назвать такую женщину?

Старик расхохотался:

— Это ты в точку! Но важнее не это, а то, что не было никаких цифр.

— А что, там есть цифры? Я толком не смотрел.

— Есть! Не везде, но есть. Вот, смотри: «Мраморная набережная. Финал седьмицы ирисов. Т.Р. Девка молчит, но он боится. Нищеброд. 500 рулей. Седьмица хризантем 1500 рулей. Будет должен». Как думаешь, что это значит?

— Наверное, этот «нищеброд» платил Кроуту. Сначала 500 рулей, потом полторы тысячи. Деньги не сказать, чтобы большие, но и не совсем гроши. На полторы тысячи можно пять-шесть седьмиц жить в хорошем пансионе...

— И за что платил?

Астралия снова пожала плечами и принялась перебирать светописные карточки:

— На Мраморную набережную похоже вот это... больше тут никаких набережных нет. А где это, кстати?

— Жаль, что ты город плохо знаешь. Надо будет как-нибудь покататься — просто так. Да, это — Мраморная набережная...

Они вдвоем уставились на снимок, пытаясь понять, что же такое непристойное увидел шантажист. Вроде — абсолютно мирная сцена.

Яркий весенний день. То, что весна, понятно даже по черно-белому изображению: в кадр попали несколько кустов цветущей сирени и молодой каштан, украшенный ароматными «свечками». Набережная — это линия домов и деревьев с одной стороны мостовой и каменный парапет — с другой.

У парапета стоят три девушки или молодые женщины, одетые как среднего достатка горожанки. Красотки практически в центре кадра, похоже, именно они были объектом съемки. Модные платья и шляпки, легкие накидки на плечах. Если бы нужно было дать название сюжету, то лучше всего подошла бы какая-нибудь поэтическая строчка про весну, красоту и прелестную юность. Две девицы бросают что-то в море. Третья обернулась и машет рукой даме, садящейся в карету. Дама одной рукой оперлась на руку стоящего спиной к светописцу мужчины, второй машет девушке. Хорошо видно ее милое моложавое лицо, при встрече будет легко узнать.

Экипаж запряжен парой прекрасных лошадей — оба коня просто красавцы, идеально подобраны, одинаковой темной масти, с одинаковыми белыми бабками и проточинами на морде. На козлах — маленькая скрюченная фигурка, без сомнения, желд, все знают, что эти зверолюди — лучшие конюхи. Сама карета выглядит достаточно богато, определенно, не наемная, принадлежит какому-то далеко не бедному разумному.

Чуть поодаль у парапета стоят несколько юношей в мантиях магической академии. Из-за расстояния черты лиц не разобрать, но, похоже, среди них есть и эльфы, и люди. Студиозусы смотрят на девушек, что вполне естественно. Может быть, когда карета отъедет, подойдут знакомиться. Или уже знакомы, ждут лишь, когда девушки останутся без присмотра более взрослой женщины...

— Ну, и чего тут непристойного? Или секретного? — недоуменно произнесла Астралия. — Какая-то женщина, по виду — не леди, скорее, мастрис, но далеко не бедная, села в карету аристократа. Есть куча свидетелей. Даже если с ней потом что-то и произошло, то и девицы, и студенты видели герб на дверце... на снимке его не разобрать, но те, кто там был, точно знают, с кем она уехала. Да и вряд ли разумного, имеющего такой экипаж, можно назвать нищебродом... А что девушки кидают в воду? Может, в этом дело?

— Это — наименьшая загадка, — улыбнулся старый маг. — Возле Мраморной набережной нет пляжа. Там — небольшой заливчик, откос облицован камнем, есть две лестницы-спуска. Весной в этом заливчике отдыхают перелетные птицы. У молодежи есть забава — кормить уток и лебедей хлебом.

Астралия пожала плечами:

— Тогда вообще ничего не понимаю... хотя... тут еще одна фигура, которая вроде бы никакого отношения к этой сцене не имеет.

— Верно! — согласился мастер Вивелли. — Вот этот разумный. Такое ощущение, что он просто переходил дорогу и придержал шаг, огибая карету сзади. Мельком взглянул на лошадей... те и впрямь стоят внимания — хороши. Поэтому видно его лицо. Обычный человек, и одет небогато. На него никто не обращает внимания: две девушки смотрят в море, третья — на даму, юноши — на девушек, господин — на даму, та — на девушек... желд на козлах вообще никуда не смотрит, опустил голову. То есть этого господина никто мог и не заметить.

— Но что в том, что он переходил дорогу? И кто это вообще?

— Вот это нам и нужно понять. Видимо, наш труп нашел нечто предосудительное в том, что этот господин, вероятно, носящий имя и фамилию, дающие инициалы Т.Р., в последний день седьмицы ирисов гулял по Мраморной набережной...

Астралия снова пожала плечами:

— Этот Т.Р. должен был быть в другом месте? Не быть тут?

— Что-то в этом роде... думаю, тут может быть какая-то история про алиби или что-то в этом роде. Наверное, тебе стоит поузнавать, что произошло в последний день седьмицы ирисов в окрестностях Мраморной набережной. Алиби нужно, если есть преступление...

Мастер Вивелли зевнул и сгреб светописные карточки в стопку:

— А теперь давай спать, иначе полковник завтра тебя не дождется на службу.

***

К радости Астралии, мастер Ткарат появился в участке уже через день после того, как юная сыщица поужинала в гостях у императорской цветочницы. Гном был бледен, двигался неуклюже, опасаясь задеть за что-нибудь раненой рукой, но весьма бодр и деятелен.

— Ну-ка, рассказывай, что вы со стариком накопали, — заявил мастер Ткарат, едва Астралия вынула из папки найденные в банке тетрадь и карточки. Я пока твои протоколы к делу подошью, а ты давай — выкладывай!

Астралия вытащила свои записи и принялась, как сказал гном, «докладывать»:

— В тетради несколько десятков записей, но светописных карточек всего восемь. Одну мы проверили — леди Мионика Потилли. Наш пострадавший, Кроут Вилон, пытался ее шантажировать якобы связью с одним морским офицером, но успеха не достиг.

— Шантаж? Теперь понятно, за что его убили и зачем сложности со склепом, не дающим допросить труп. Но кто из этих восьми... или даже нескольких десятков... убил? Могла и эта ваша леди...

— Нет. Там он не попал. Не испугал ее.

Коротко рассказав о том, как отреагировал муж леди Мионики на снимок собственной жены, целующейся к юным красавчиком, юная сыщица продолжила:

— Все снимки сделаны на улице, ни одного в помещении. Видимо, Кроут бродил по улицам и снимал то, что считал чем-то интересным. В записях тоже — названия улиц и даты. Имена зашифрованы инициалами, иногда — какие-то малопонятные комментарии. На всех снимках — мирные уличные сцены. И вот мы подумали: если Кроут шантажировал тех, кто изображен на снимках, то чем? Что такое запечатлел его аппарат, что опасно для тех, кто попал в кадр? Я обзвонил все участки, к которым относятся улицы, фигурирующие в записях, и спросил, какие происшествия были в те даты. Оказывается, именно в тот день в окрестностях этих улиц были какие-то преступления. Например, вот этот снимок...

Девушка вытащила из стопки карточку, изображающую садящуюся в карету даму.

— В последний день седьмицы ирисов ограблен дом богатого торговца рыбой. И дом этот — в квартале от Мраморной набережной, на Канатной улице. Старый купеческий квартал, причем есть проулок, соединяющий Канатную и набережную как раз в том месте, где сделан снимок.

— Этот аристократ и его дама сели в карету и поехали грабить купца? — рассмеялся гном. — А девицы махали им, желая удачи?

— Нет, не они, а вот этот господин, — Астралия ткнула пальцем в человека, переходящего дорогу. — Я не поленился, съездил в Нижний город, поговорил с дознавателем, который расследует это ограбление. Он, как только карточку увидел, так и закричал: «Ага, попался!».

— Прямо так и закричал?

— Так точно! Обрадовался до жути, все напоить меня порывался. По-дружески. Этот господин — слуга того купца. Его не подозревали, потому что его не было в Эконе. Хотя с самого начала было ясно, что грабители прекрасно знают распорядок дня в доме, и где что лежит... и даже, наверное, имели ключи от всех дверей, следов отмычки на замках нет. Следы «чужого» ключа есть, а отмычек — нет.

— Кто-то сделал дубликаты?

— Именно что! А это могут только те, кто живет в доме. Но там жили лишь купец с супругой, дети, лакей и служанка. Хозяйка с детьми в тот день гостили у родственников в деревне. Лакей еще раньше попросил дать ему выходные и отправился на поезде тоже к каким-то родственникам. Проводник его прекрасно запомнил, не помнил только, на какой станции тот сошел. Вернулся в Экон слуга лишь через седьмицу, как и обещал хозяину. Купчиха подтвердила, что парня отпустили на семь-восемь дней. В доме оставались лишь сам купец и служанка. Хозяин целый день проводил в лавке. Грабители дождались, когда служанка ушла за покупками и незамеченными вошли в дом. Когда девушка вернулась, на нее напали сзади, и она больше ничего не помнит. Очнулась связанной в гостиной, кое-как освободилась и подняла тревогу. Оказалось, что грабители открыли сейф в хозяйском кабинете и взяли значительную сумму денег. И — ни одной зацепки.

— Кроме ощущения, что грабили свои, но своих никого не было. Понятно, — кивнул гном. — А что с этим слугой? Его алиби проверили?

— Проверили. И в поезде он ехал, и у родни был. Хотя мог и вернуться на денек, уже не на поезде, а верхами, городок недалеко. Но никак не докажешь...

— И тут ты с этой светописной карточкой.

— Ага!

Астралия усилием воли погасила улыбку и продолжила:

— Думаю, что этот слуга — немножко тень. А если еще артефактом отвода глаз где-то разжился, то его вообще никто не замечал. Есть такие штуки, мастер Вивелли мне про них целую лекцию прочел. Это не невидимость, просто никто не обращает внимания. Конечно, если, имея такой артефакт, подойти к кому-то и похлопать по плечу, то этот кто-то тебя увидит. Но если не стараться привлекать внимания...

— Знаю, такие нашим сотрудникам внешнего наблюдения дают, — кивнул гном. — Хорошие штуки, но работают через раз. Кто-то почти исчезает, а у кого-то вообще не работает.

— Мастер Вивелли говорит, что эти артефакты лишь усиливают талант тени. А если его нет...

— Понятно, — снова повторил мастер Ткарат. — И вы с вашим стариком решили, что бедолага Кроут как-то прознал, что этого лакея подозревают в ограблении хозяина и начал того шантажировать?

— И, похоже, успешно. Кстати, мы с мастером Вортком, ну, который ведет это дело, удивились, почему Кроут написал, что этот лакей — нищеброд. Вортк решил покопать поглубже. Может, у него какие-нибудь долги были, за игру, например. Или что-то в этом роде, так что украденные деньги истратил сразу. Причем со службы он не ушел, все так же работает в доме купца...

— Думаешь, ему надоело платить шантажисту, и он убил?

— Не знаю. Мастер Вортк должен его арестовать, может, признается и в убийстве. А не он — у нас еще есть шесть карточек. И каждая совпадает по времени и месту с каким-нибудь происшествием. Не всегда преступление... точнее, может, не считается преступлением...

Астралия достала один из снимков: берег моря, пляж, на песочке расположилась веселая компания. Трое загорают вокруг расстеленной прямо на земле скатерти, рядом стоят корзины и бутылки. Двое бултыхаются в воде. Точнее, один стоит на четвереньках в прибое, второй вроде бы помогает ему подняться.

— В тетради есть запись: «Третий день Срединной седьмицы, пляж у Старой Мельницы, пить надо меньше». И больше — ничего. Ни одной отметки о полученных деньгах, даже инициалов никаких нет. Значит, Кроут еще не докопался до того, что он заснял. А в Портовом участке сказали, что этот день именно у Старой Мельницы утонул некто Лют Ондорай.

— Думаешь, ему помогли утонуть?

— Думаю, что так думал Кроут. А что на самом деле...

Загрузка...