Дэлог: путешествие за пределы смерти

Дэлог Дава Дролма

«Дэлог: Путешествие за пределы смерти»

Перевод с тибетского Ричарда Баррона под руководством

Его Святейшества Чагдуда Тулку Ринпоче

Перевод с английского Андрея Беседина

Аннотация

В основу этой книги лёг живой и увлекательный рассказ от первого лица о

путешествии через промежуточные состояния бардо и чистые земли, составленный

шестнадцатилетней девушкой из Восточного Тибета по имени Дава Дролма,

впоследствии ставшей известной женщиной-ламой, духовным наставником и дэлогом,

тем, кто шагнул за порог смерти и вернулся в этот мир, с тем, чтобы рассказать людям

об увиденном. Её глубокое духовное переживание стало для многих ярким

подтверждением истинности учения тибетского буддизма о карме, смерти и тех мирах,

что лежат за её пределами.

Книга представляет интерес для буддистов, тибетологов, буддологов и всех тех, кто

интересуется мистическими учениями Востока.

СОДЕРЖАНИЕ

Дэлог Дава Дролма «Дэлог: Путешествие за пределы смерти»

1

Аннотация

1

Введение Чагдуда Тулку Ринпоче

5

Глава 1 13

ДОСТОСЛАВНАЯ МЕДНОЦВЕТНАЯ ГОРА ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ПАДМАСАМБХАВЫ 13

ГЛАВА 2

40

ОТРАЖЕНИЯ В ХРУСТАЛЬНОМ ЗЕРКАЛЕ ШЕСТЬ НЕЧИСТЫХ МИРОВ БЫТИЯ 40

ГЛАВА 3

96

ГОРА ПОТАЛА. ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ АВАЛОКИТЕШВАРЫ 96

ГЛАВА 4

109

ЮАОКО. ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ТАРЫ 109

ГЛАВА 5

120

ЛЕСТНИЦА К ОСВОБОЖДЕНИЮ. ИЗЛОЖЕНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ ДОБРОДЕТЕЛИ И ВРЕДА

120

ПРИМЕЧАНИЯ 129

Глава 1. Достославная Медноцветная гора

129

Глава 2. Отражения в хрустальном зеркале 140

Глава 3. Гора Потала 146

Глава 4. Юлоко149

Глава 5. Лестница к освобождению 151

Как обращаться с буддийскими книгами

152

Введение Чагдуда Тулку Ринпоче

Ещё ребёнком, в Тибете, порой я видел, как вокруг моей

матери Дэлог Дава Дролмы собирались слушатели, внимавшие

её рассказам о путешествиях в иные миры.

При рассказе о божествах в чистых землях её лицо сияло, а

при описании мучений обитателей адов и страждущих духов

прета слёзы градом лились из её глаз. Некоторым она

рассказывала о встречах с их покойными родственниками и

передавала живым просьбы от мёртвых по поводу

незавершённых дел (например, открывала им местонахождение

кладов с монетами или драгоценностями) или их мольбы

выполнять молитвы и ритуалы. Также она доносила от

покинувших этот мир высоких лам духовные советы, которые

ламы по эту сторону смерти принимали с глубоким уважением.

Мою мать за её необычайные способности по всему Тибету

почитали как ламу, хотя более знаменита она была как дэлог —

тот, кто переступил порог смерти и вернулся, чтобы рассказать

об этом.

Её опыт — не просто видения или кратковременные

предсмертные переживания. Пять суток она лежала холодная,

бездыханная, без всяких признаков жизни, в то время как её

сознание свободно странствовало по иным мирам, часто в

сопровождении Белой Тары, божества мудрости. Она

предприняла своё путешествие дэлога, следуя наставлениям,

полученным от Тары в видениях, хотя и против желания своих

учителей - лам, которые умоляли её не рисковать так сильно.

Стоит отметить, что она, шестнадцатилетняя девушка, была

так уверена в своей медитации, что переубедила очень мудрых

лам, которые были куда старше её. Однако же её саму

признавали проявлением Белой Тары — могущественной силы

просветлённого ума, дарующей долголетие и освобождение

живым существам. Всё своё детство Дава Дролма проявляла

замечательную глубину сострадания. Ни один нищий не уходил

от нашего шатра, не получив от неё всё, что могло попасть ей в

руки, — в семье приходилось прятать ценности, иначе она

раздала бы всё.

В чёрном войлочном шатре нашей семьи во время больших

ритуалов могли собраться четыреста человек. Дава Дролме

предлагали почётный трон, как и другим высоким ламам, среди

которых были четверо её дядей, знаменитых во всём Восточном

Тибете. Она была очень взыскательна к проведению ритуалов.

Несколько лет назад я встретил монаха, который помнил её гнев,

когда он плохо играл на канглинге (ритуальной трубе). Её

присутствие пробуждало и желание преодолевать многотрудные

ступени практики, и понимание, что исконная природа этого

постепенного пути — свободное от усилий ригпа. Её сны и

видения были просветлёнными откровениями, а те, что привели

её к переживаниям дэлога, были безошибочно ясными

наставлениями. Однако опасения лам, которые убеждали её не

пускаться в такое путешествие, а поститься, принимать

лекарства и выполнять ритуалы, были небеспочвенны: после

своей смерти и ухода в чистую землю Падмасамбхавы она

встретила своего покойного дядю, досточтимого учителя Какьо

Вангпо, который предупредил, что ей опасно там оставаться и

нужно возвратиться в мир людей, дабы приносить благо

существам. Позднее, когда она путешествовала в бар до, то есть

промежуточном состоянии, разделяющем смерть и

перерождение, а также в мирах адов и прет, проявление богини

Ваджраварахи выразило сомнения, что Дава Дролма сможет

принести много пользы. «Возможно, тебе, моя девочка, надо

вернуться в мир людей. Но, родившись женщиной, ты будешь не

слишком влиятельной. Живых существ в нынешние времена

упадка будет трудно убедить в истинности твоих рассказов».

Белая Тара возразила: «Она героиня с отважным умом!» — и

добавила, что она не послушалась тех, кто пытался остановить

её. «Если она вернётся в мир людей, то сможет рассказать о

последствиях нравственного выбора, когда принимают для себя

благие поступки и отвергают пагубные. Она сможет направлять

умы живых существ».

Опыт личных впечатлений, полученный в других мирах,

поистине придавал моей матери большой духовный авторитет,

когда она учила о правильном поведении, о кармических

причинах о следствиях. Никто не сомневался в ее словах, и не

только потому, что такие великие ламы, как Тромге Трунгпа, были

очевидцами возвращения её мертвого тела к жизни, но и потому,

что она знала, где находятся клады и что делали покойные перед

смертью, — всё это она могла узнать только от них самих, когда

встретилась с ними, став дэлогом. В более зрелом возрасте у

матери был один весьма щедрый благотворитель — богатый

тибетец, который упорно отвергал всякую духовную практику,

пока моя мать не сообщила ему о кладе его покойной сестры.

Приведённые здесь рассказы Дэлог Дава Дролмы отличаются

яркостью, словно это путешественник описывает страну, которую

посетил, но на самом деле это странствие её сознания по

чистым и нечистым проявлениям ума. Вот как, в согласии с

наставлениями Тары, оно начинается: «Я успокоила свой ум. В

просторном и чрезвычайно благостном умонастроении я

пережила состояние полной ясности. Я всецело осознавала

коренное состояние своего ума во всех его обычных

проявлениях.

Поскольку

это

осознание

было

беспрепятственным, я словно могла слышать все звуки и голоса

из всех земель, а не только те, что раздавались вокруг менял.

Когда полностью исчезают обычные влечение, неприязнь и

неведение, свойственные двойственному разделению на объект

и субъект, наступает переживание безыскусной, обнажённой

осознанности — абсолютное, недвойственное, за пределами

понятий. Это пустота, исполненная всех чистых качеств, и

потенциальная возможность проявляться как видимость,

нераздельная с пустотой. Это природа будды, которая остаётся

сокрытой и неузнанной в обычных живых существах, но

полностью обнаруживает себя в просветлённых.

Чтобы принести благо, просветлённые спонтанно создают

земли чистых проявлений. Их примеры: Достославная

Медноцветная гора Падмасабхавы, гора Потала

Авалокитешвары, Юлоко Тары. Практикующие, которые

очистили свой поток сознания и накопили обширные заслуги

благодаря своей добродетели, могут воспринимать чистые земли

в видениях, снах, или, подобно моей матери, как дэлог. Её

рассказы довольно конкретны с точки зрения космологической

географии и точны в описаниях, но, тем не менее, ясно, что

миры, которые она посетила, — это многогранные проявления

природы ума, переживаемые, когда медитация выходит за рамки

обычного восприятия.

Чистые земли — это проявление ума, но то же самое можно

сказать и о состоянии бардо, и о шести уделах перерождения.

Различие в том, что чистые земли — это проявление

просветлённого сознания, а шесть миров и бардо — проявление

заблуждения и порождения ядов ума. Мир ада проистекает от

ненависти, гнева и такого неблагого деяния, как убийство; мир

прет — от жадности и алчности; мир животных — от тупости; мир

полубогов-асур — от добродетели, омрачённой ревностью; мир

богов — от добродетели, омрачённой гордостью; мир людей —

от смеси всех пяти ядов, хотя и в сочетании с добродетелью,

достаточной хотя бы для того, чтобы избежать рождения в

низших мирах. Счастливое человеческое перерождение

зиждется на большой добродетели и позволяет практиковать

духовный путь. Моя мать говаривала: «Как бы ни тяжела была

твоя жизнь в мире людей, это не идёт ни в какое сравнение со

страданиями в низших мирах».

Люди и животные вместе населяют этот мир и разделяют

общую склонность воспринимать предметы как абсолютно

осязаемые, вещественные. Когда смерть разлучает ум и тело,

развеивая кажущуюся незыблемость формы, обнажённое

сознание оказывается в посмертном состоянии бардо. Если не

достичь освобождения сразу же, во время чистого проявления

так называемого бардо дхарматы, сознание переходит в бардо

становления, после чего рождается в одном из шести миров

бытия соответственно своей карме.

Будто сон или наваждение, существа всплывают в восприятии

Дава Дролмы и исчезают, словно снежинки. В один миг она

сталкивается с жуткими мучениями ада или невыносимыми

муками прет, терпящих необычайные лишения; в следующий —

встречает благочестивое существо, шествующее по пути к чистой

земле, или обитателя мира богов. Подчас она видит целые

процессии обитателей адов или бардо, которые направляются в

чистые земли вслед за великим ламой или практиком, который

силой своих альтруистических помыслов пришёл спасать

существ. Вот что на самом деле имеется ввиду, когда мы

молимся, чтобы «исчерпать глубины круговорота бытия и

освободить существ».

Дава Дролма оказывается перед Ямой Дхармараджей,

владыкой смерти, и вместе с Тарой поёт ему песнь постижения:

Если узнаёшь, есть лишь одно — собственный ум,

если не узнаёшь, есть лишь великий гневный владыка

смерти.

На самом деле это Победоносный,

дхармакайя Самантабхадра.

Мы подносим своё почтение и хвалы к стопам Дхармараджи.

Хотя в абсолютном смысле миры круговорота бытия от

природы пусты и всего лишь отражают заблуждения ума, на

относительном уровне страдание существ, которые томятся в

них, неоспоримо. Как снова и снова показывают Дхармараджа и

его подручные, никакая ложь или притворство не смягчит вашу

карму. Перед глазами человека мелькает вся его жизнь, ясно

видны все хорошие и плохие поступки, и соответственно им

возникают кармические следствия. Приводимые Дава Дролмой

устрашающие описания ужасных последствий убийства и

нанесения вреда другим ясно предостерегают от таких действий.

С другой стороны, её завораживающие описания чистых земель

вдохновляют на практику медитации божества и постижение

качеств чистой природы ума.

После смерти, даже когда кармические силы толкают сознание

к перерождению в круговороте бытия, тот, кто практиковал

достаточно хорошо, чтобы, сохраняя присутствие ума, с верой

призвать божество медитации, мгновенно переродится в чистой

земле этого божества.

Получив переживания дэлога, Дава Дролма совершила

паломничество в Лхасу, где зачала меня со своим супругом,

одним из высоких лам. Она жила с родителями, пока мне не

исполнилось года четыре, а затем перебралась в Танпел-гонпу,

монастырь примерно в неделе пути верхом. Высоко на горном

склоне построили дом с прекрасным видом, в котором она и

жила, почитаемая как лама и д акини, женское воплощение

мудрости и просветлённых деяний. Позднее она родила мою

сестру Тинлей Вангмо, необычное дитя, которую затем признали

воплощением йогини мудрости. Мы с сестрой были

необузданными, своенравными детьми, и я до сих пор иногда

горько сожалею о тех неприятностях, которые причинял своей

маме. Она не была противницей строгих наказаний, но также и

увещевала меня, что если буду практиковать Дхарму упорно и с

чистым побуждением, то принесу пользу существам. Её слова

действовали очень благотворно для моего пути.

Она умерла в 1941 году, вскоре после рождения мальчика,

который тоже умер двумя годами позже. Ей было за тридцать, а

мне одиннадцать лет. Её тело несколько дней оставалось в позе

медитации, а затем поникло — это был знак, что сознание его

покинуло. Её кремировали на крыше её дома. Появились радуги,

а в вышине кружили пять грифов, которые в Ваджраяне

символизируют наивысшее воззрение просветлённого йогина. Я

уверен, что она вернулась в чистые земли, но в равной степени у

меня нет сомнения, что она также вернулась в миры адов и прет,

чтобы спасать тех, у кого была связь с ней. Она была

совершенно бесстрашна в своём сострадании.

Я покинул Тибет в 1959 году, незадолго до ужесточения

китайского режима. В 1982 году, почти три десятилетия не имея

никаких вестей от своей семьи, я вдруг получил короткое письмо

от сестры, в котором она упомянула, что у неё есть

единственный экземпляр рассказов моей мамы о переживаниях

дэлога. Это был словно спасательный круг, заброшенный из

Тибета в Калифорнию, однако я смог ухватиться за него лишь

пять лет спустя, когда политическое давление китайцев в Тибете

немного ослабло. Когда я наконец посетил Тинлей Вангмо, та

сообщила, что текст был конфискован, но она узнала, кто его

хранит. В ужасные годы культурной революции, когда китайцы

использовали религиозные тексты как туалетную бумагу, она

ничего не могла предпринять, но, как только она почувствовала

себя в безопасности, она выложила заоблачную сумму, чтобы

получить эти записи. Не хватало лишь нескольких страниц.

Я не хотел забирать у неё оригинал, но китайцы в Чэнду,

столице провинции Сычуань, не позволили бы мне сделать

фотокопию. Зная, что, возможно, мне придётся контрабандой

вывозить его, я захватил с собой из Соединённых Штатов

тибетские книги и указал их в таможенной декларации. Я

добавил к этим книгам рассказы дэлога и без проблем прошёл

контроль в аэропорту. Несколько лет спустя я вернулся в Тибет,

чтобы отдать сестре копию. Оригинал, которому теперь уже

более шестидесяти лет, до сих пор у меня. Это выполненные

прекрасным каллиграфом записи устных рассказов Дава

Дролмы.

Есть и другие рассказы дэлогов: например, довольно

знамениты записки известной йогини Дэлог Линг Ша Чодрон. В

Библиотеке тибетских сочинений и архивов в Дхарамсале таких

произведений не меньше дюжины. Дэлогами часто становились

женщины. Некоторые были обычными мирянками, но сам

подобный опыт — знак великих медитативных свершений, так

что они не могли быть просто обыкновенными людьми. Их

повествования увеличили веру людей в учения лам о невидимых

мирах бытия.

Я не знаю, переводились ли другие рассказы на западные

языки. Замечательно, что благодаря моему знакомству с

великолепным переводчиком Ричардом Барроном (Чокьи Нима)

и талантливым редактором Мэри Расин на свет появился

английский перевод записок Дава Дролмы. Также Ричард Баррон

составил ясные примечания. Хотя сначала шли главы с

описаниями трёх чистых миров, а описания нечистых земель

составляли четвёртую главу, из самого текста очевидно, что

путешествие разворачивалось именно в следующем порядке:

Достославная Медноцветная гора, нечистые миры, гора Потала и

Юлоко. Последняя глава, которую в 1994 году привёз из

Восточного Тибета в Соединённые Штаты мой сын Джигме

Тромге Ринпоче, — это итоговое изложение, в основном

составленное по переживаниям Дава Дролмы в нечистых мирах.

Чтобы английский текст был более удобочитаемым, он выполнен

скорее как вольный прозаический перевод тибетских стихов, а не

строгий буквальный перевод.

Переживания дэлогов необычайны и чудесны даже с точки

зрения эзотерического подхода тибетских школ Ваджраяны.

Однако рассказы Дэлог Дава Дролмы заключают в себе силу и

непосредственность личного переживания, и я верю, что их

читатели обнаружат: явления миров соответствуют аспектам

переживаний, присущим их собственному уму. Да вдохновят её

слова на высшие духовные достижения; да приведут они всех,

кто их читает, во владения Победоносных.

Глава 1

ДОСТОСЛАВНАЯ МЕДНОЦВЕТНАЯ ГОРА

ЧИСТАЯ ЗЕМЛЯ ПАДМАСАМБХАВЫ

Путь, о котором я поведаю, — тесный и узкий проход.

И чтобы те, кто желает освобождения, вступили на путь

к этому освобождению,

Я изложу это ожерелье целительных наставлений о высшем

побуждении1.

Изложенные здесь рассказы касаются меня, Дава Дролмы,

дочери Джигме Трогьяла из рода Тромге, ламы, который жил в

местности Вашул Тром. С раннего детства я была от природы

наделена состраданием, беспристрастной верой и чистым

видением. Моя любовь ко всем нищим и к тем, кому

посчастливилось меньше, чем мне, была сильна, и я от всей

души делала подношения и подавала милостыню.

Я выполнила много затворничеств, посвящённых чтению

мантр и молитв, повторив, например, семистрочную молитву сто

тысяч раз2. Позднее меня вдохновляла дакини Дордже Юдрон3 и

другие божества, исполненные изначальной мудрости, а также

бодхисаттва, пребывающий на восьмом уровне постижения4,

который принял образ местного божества, великого немирского

ньен, владыки севера5. Хотя они не открыли мне прошлое,

настоящее и будущее полностью, тем не менее я получила

невероятное число пророчеств, которые относятся к нашим

временам.

Однажды трое тулку6 вместе с Джатрулом и другими

спутниками отправились вниз в долину, чтобы принять участие в

длинном ритуале, который ежегодно проводили в большом

войлочном шатре. В тот вечер, когда всем предстояло

расходиться, мне было видение — наполовину это было

медитативное переживание, наполовину сон. В этом видении три

демона, так называемые «сёстры нарушенной самайи»8, пришли

со стороны плоскогорья Лашар, похищая жизненную силу

существ трёх уровней зависимого бытия9. Главная сестра, у

которой были стяг чёрного шёлка и аркан, снова и снова

пыталась схватить меня, обвив меня ими вокруг пояса, но моё

кармическое божество10 — досточтимая Тара явилась в юном

облике, ослепительно белая, и окружила меня неприступным

защитным шатром, так что аркан не мог меня достать.

Позднее у меня было видение, что кто-то приближается и

наносит мне удар по лопаткам мотком цветной пряжи размером с

небольшой камень, а затем исчезает. Это было очень неприятно,

но снова вмешалась Тара, сказав: «Из-за этого мне придётся

отправиться в Индию, чтобы достать лекарство канадава из

тайной сокровищницы, принадлежащей дакини страны Оргьен11.

Я вернусь через четыре дня. Всё это время ты должна носить

чью-нибудь одежду, например твоего старшего брата Палчена,

тело которого защищают божества- охранители, и не допускать,

чтобы твой ум блуждал. Вечером четвёртого дня поднеси

восемьдесят. торма, чтобы рассеять препятствия 12. Затем будет

знак, что я достала лекарство: я приду как сияющее солнце,

которое не заволакивают облака и не сопровождает сильный

ветер.

На протяжении четырёх дней я очень страдала; боль была так

велика, что я едва могла одеться. Вечером четвёртого дня

воплощённый лама Тромге Трунгпа выполнил ритуал

восьмидесяти подношений торма, и три сестры, отнимающие

жизненную силу, вернулись, удовлетворённые подношениями, в

свои обиталища. Приятный запах заполнил войлочный шатёр

сверху донизу, свидетельствуя о том, что лекарство доставлено.

Я смогла отведать чудесного вещества с очень тонким ароматом,

и боль сразу прошла. Со мной действительно произошло это

чудесное событие, в чём каждый мог убедиться сам.

В другой раз меня внезапно поразил удар, словно поистине

пробил мой смертный час. Мой драгоценный коренной лама13 и

единственное прибежище, милосердный владыка, кладезь

сострадания, энергично выполнил ритуал возвращения моей

силы долголетия. Кроме того, ламы прославленной линии сакья14

прочитали молитвы, выполнили ритуалы для дарования защиты,

ритуал прибежища, обращённый к достославному Хеваджре15, и

другие обряды. Наконец самая жгучая боль унялась, а менее

сильная утихла, превратившись в переживание блаженства и

пустоты.

Именно тогда Какьо Вангмо, владыка ста семейств будд,

несравненный и неповторимый кладезь сострадания, сам

безупречный великий Ваджрадхара во плоти16, посредством

своего иллюзорного тела изначальной мудрости был мне

проводником в видениях. Я, словно беседуя с обычным

человеком, общалась с бестелесными дакини изначальной

мудрости, а те давали ясные ответы на вопросы, чтобы рассеять

помехи для долгой жизни этой девушки 17 и дать мне

возможность приносить пользу существам по мере своих

способностей. Мне предрекли, что я должна буду уйти в

затворничество для выполнения практик трёх божеств —

Амитаюса, Самьяка и Ваджракилаи, — чтобы посетить

множество чистых земель нирманакаии18.

Владыка Тромге Кун дун Ринпоче даровал посвящения этих

трёх божеств долголетия из учений великого тертона Лэкьи

Дордже19. Моё привычное восприятие вещей было просто

сметено прочь, и я получила прямое введение в независимую

сущность ригпа, свободную от заблуждения. Я мгновенно узнала

ригпа во всей её обнажённости, благодаря чему тайные

ваджрные слова изливались непрерывно 20. Почтенная

владычица, благородная Белая Тара, милостиво даровала мне

видение, и множество медитативных переживаний

невообразимого единства блаженства и пустоты расцвело в

моём потоке ума.

Это был первый год древнего шестидесятилетнего цикла, год

Дерева-Крысы21. На убывающей луне на двадцать третий день

восьмого лунного месяца выпал важный праздник в честь

собрания дакини — благоприятная пора для обновления и

распространения драгоценных учений пути тайной мантры 22. В

тот день мы отправились посетить Чогтрула Ринпоче. Эта

девушка настойчиво расспрашивала его о своих сновидениях и

медитативных переживаниях более раннего времени, а также о

более поздних и недавних переживаниях. Казалось, он

чрезвычайно рад и очень доволен таким рассказом.

Я сказала ему:

- Согласно пророчеству, которое Белая Тара дала этой

девушке, я проведу шесть или семь дней в состоянии глубокой

медитативной неподвижности, будто лишилась сознания или

умерла.

Чогтрул Ринпоче и Тромге Трунгпа сказали мне, в сущности,

одно:

- Совершенно нет нужды в подобных разговорах. Выполняя

ритуал поста нъюнгнэ, ты уже через день почувствуешь голод и

жажду23. Не будет ли лучше оставаться в тихой хижине для

медитации, ни о чём не думая, непринуждённо расслабляясь в

ключевых моментах стадий зарождения и завершения 24 и

выполняя некоторое количество повторений мантр?

- Но, - ответила я, - если оставаться неделю в таком состоянии,

это принесло бы пользу и было бы очень важно для лечения

моей болезни.

Я докучала им снова и снова, прося:

- Не лучше ли мне оставаться взаперти, не принимая вовсе

пищи и воды?

Тромге Кун дун Ринпоче сказал:

- Не делай ничего подобного! Если хочешь избавиться от

болезни, тебе нужно выполнить большие ритуалы долголетия и

получить посвящения Ваджракилаи и ритуала омовения

божества Бхуркакута25. Также тебе нужно выкупать животных,

предназначенных к забою. Если хочешь способствовать

благополучию существ, выполняй ритуалы, например ритуал,

избавляющий существ от шести миров26, который содержится в цикле

учений «Естественная свобода просветлённого намерения»

мирных и гневных божеств 27, и призывай суть наивысшего

сострадания повторением мани-мантры 28 вместе с молитвами

пожелания и устремления.

Этим и многими другими способами он выразил мне своё

неодобрение, и, хотя, возможно, было бы лучше последовать его

совету, я повторяла, что, по моему мнению, нужно делать лишь

то, что я уже описала, и приняла решение действовать

соответственно, не в силах и дальше это откладывать.

В двадцать пятый день лунного месяца я сообщила всем

окружающим о своём решении. Вечером, в «час силы» 29, когда

собираются дакини, к семи особо важным ламам и тулку (и к

самому главному из них всеведущему ламе Тромге Кун дуну

Ринпоче) присоединилось множество их учеников и помощников.

Я тоже участвовала в собрании. Пока я была там, мой ум стал

яснее, чем когда-либо, и в моём потоке ума возникли особые

медитативные переживания и состояния постижения. Находясь

достаточно близко от Тромге Кундуна Ринпоче, чтоб он мог меня

слышать, я произносила в соответствующем порядке тексты

ритуалов, которые никогда не изучала: «Наказы супруги-матери»,

а также пиршественные подношения и ритуалы осуществления

30. Мой ум был чрезвычайно радостен, и я чувствовала, что

никогда прежде не была так счастлива, как в ту ночь.

После того как собрание разошлось, я некоторое время

оставалась в присутствии моего драгоценного ламы. Используя и

уговоры, и резкие слова, Ринпоче снова и снова повторял:

«Девочка моя настоятельно советую тебе отказаться от этой

затеи». Однако всё было напрасно, и в конце концов он сдался:

«Поскольку ты решила так поступить, храни в уме следующие

слова и никогда не забывай их. Отныне не поддавайся, как

бывало в прошлом, нечистым, необузданным заблуждениям.

Безыскусно пребывай в истинной природе своего ума как она

есть. Как можно больше верь в своих лам и выбранных тобой

божеств и сохраняй по отношению к ним чистое видение, а также

питай любовь и сострадание ко всем существам, которые были

твоими отцами и матерями» 31.

При этом он оказал мне честь, собственноручно подав полную

тарелку отборных кусков пиршественного подношения. Он

произнёс нараспев: «Да возьмут тебя под свою защиту ламы,

Три Драгоценности, и великий Оргьен32. Покуда ты не достигнешь

просветления, да утихнут все омрачающие и пагубные условия.

Пусть беспрепятственное просветлённое намерение двух

аспектов бодхичитты 33, дхармата, зародится в потоке твоего

ума. Да ведёт тебя по твоему пути досточтимая владычица,

благородная Тара, чтобы тем самым ты принесла немыслимые

блага существам».

Когда он произнёс эти слова, моя вера выросла так сильно, что

я едва не разразилась слезами. Я выполнила три простирания и

вернулась в свой дом для затворничества.

Позднее я сказала Тулку Тромге Трунгпа: «Дней пять я буду

совсем как мёртвая. В это время никто из монахов или учеников

не должен входить в мою комнату и бродить взад-вперёд за

дверью, они не должны болтать или по невниманию производить

другой шум, который может мне помешать. Уберите от меня всё

съестное, не оставив даже семи зёрен ячменя34. Чтобы очистить

привычные склонности, омрачение чревом35, и загрязнения

моего тела, омойте меня шафрановой водой, освящённой

практикой Виджаи36. В это время, чтобы обстоятельства были

особенно благоприятны, должна присутствовать девушка по

имени Дролма». (Как оказалось, всё сложилось само собой,

поскольку добродетельная женщина с чистой самайей по имени

Цултрим Дролма стала моей помощницей.) 37

Я продолжала: «Чтобы выяснить, к какому семейству будды я

принадлежу, и устранить препятствия, обвяжите мне голову

синей тканью небесного цвета38. Пока я не вернусь к жизни,

Кушаб Ринпоче 39 будет выполнять подношения пяти сёстрам

Лхаман Церинг 40. Тромге Трунгпа будет выполнять сто

пиршественных подношений царице наивысшего блаженства из

цикла «Наказы супруги-матери». Чтобы устранить препятствия

для моих видений, пусть ученики и помощники как можно больше

повторяют Семистрочную молитву, молитву «Устранение

препятствий на пути», мантры ваджра-гуру и Тары41. Для защиты

заприте мою дверь на висячий замок, и пусть его обернут синей

тканью. Чтобы подавить и победить натиск кровожадных

демонов, поставьте на ткань восковую печать, перевернув её

вверх ногами42.

Теперь принесите смену одежды, сделанной не из меха или

кожи43. Если я действительно не умру, а вернусь к жизни, то

захочу ополоснуть рот, и для этого мне понадобится сосуд,

полный чистой дож девой воды, собранной во время целебного

ливня святых ригии, который проливается силой благословений

и устремлений Бхайшаджьягуру, Будды Врачевания44.

Если кто-то спросит, что это затеяла Дава Дролма, поступая

так, не говорите ничего определённого, плохого или хорошего:

просто сообщите, что невозможно точно сказать, живая или

мертва. Через пять дней вызовите моего брата Палчена, который

живёт с моей семьёй и родичами в долине, и скажите ему: «Твоя

сестра в таком состоянии, что ни жива и ни мертва. Иди и сам

посмотри». Всё, о чём я только что упомянула, хоть и сопряжено

с некоторыми трудностями, очень важно, так что, пожалуйста,

выполните это».

Тулку Тромге Трунгпа и его помощники пообещали в точности

следовать моим указаниям и оставаться верными своим

обязательствам, а потому я легла на кровать отдохнуть.

Вот что мне сказали: «Пусть твой ум пребудет в естественном

состоянии, в которое ему от природы свойственно впадать, не

прерывая никакие рассудочные мысли». Так я успокоила ум. В

открытом и чрезвычайно блаженном расположении духа я

пережила состояние полной ясности. Это не было скрытое

состояние кунжи, которое есть всего лишь отсутствие

рассудочного мышления 4 . Также я не просто погружалась в

чувство блаженства, ясности и свободы от рассудочного

мышления46. И я не просто занялась бесконечным изживанием

своих заблуждений. Вместо этого я в полной мере осознавала

коренное состояние своего ума в совершенно обычном его

состоянии

47

.

Поскольку это восприятие было

беспрепятственным, я словно могла слышать все звуки и голоса

во всех странах, а не только в своём непосредственном

окружении.

Утром двадцать шестого лунного дня, когда солнце поднялось

над горизонтом, я узрела, что благородная и досточтимая Тара

впрямь пребывает предо мной в сиянии радужного света, телом

белая, как хрустальный сосуд. Она держала украшенную

шёлковыми лентами стрелу, которой благословила меня 48.

В мою комнату для медитации проникла радуга из пяти

параллельных полос разных цветов, при - шедшая со стороны

Достославной горы, с малого материка Чамара49. По этому пути

прибыла свита из четырёх молодых женщин, одетых в шелка и

украшения из кости. Восточная дакини, Владычица Долголетия,

была ослепительно белой и держала стрелу с шёлковыми

лентами и сосуд. Южной дакини была Акьянг Тара, западной

дакини — Тара Бирюзового Дракона, а северной дакини —

Северная Богиня. Они усадили меня в паланкин, крытый

пёстрым шёлком с бело-красными узорами. Тотчас дакини

четырёх классов вместе со мной стали про - износить

Семистрочную молитву и непрерывно повторять мантры ваджра-

гуру и мани. Мой ум расширился, достигнув наивысшего

блаженного состояния, коренной природы абсолютной ясности, в

котором я могла не держаться ни за какие представления, считая

что-то хорошим или плохим в обычном смысле, — это было

подобно пребыванию в нерождённом пространстве, которое

само по себе ничем не является, но обладает не знающим

никаких препятствий естественным сиянием. Эти гармоничные и

спонтанные медитативные переживания проявились как

непостижимое множество облаков-мандал — вся необъятная

сфера чистого переживания 50.

Затем я ощутила, что поднимаюсь всё выше и выше в

неописуемое пространство, быстрее, чем белохвостый гриф

взмывает в небо. Это яркое переживание развёртывалось,

словно изменчивое причудливое видение, — и вдруг я очутилась

в незнакомом месте. Посреди обширной равнины, такой

просторной и неосязаемой, что казалась небом, упавшим на

землю, стояла огромная скала, передний склон которой по

форме напоминал сердце. Со всех сторон её окружали горы,

похожие на клинки, вонзающиеся в небо, красные, словно

обагренные кровью. В небе появился полог из пятицветного

радужного света. Павлины, дрозды и кукушки, резвясь, парили и

порхали вокруг. Воздух был наполнен сладким ароматом

благовоний, обладавшим силой преображать восприятие. Во все

стороны землю покрывали прекрасные цветы пяти тонов: белые,

жёлтые, красные, зелёные и синие. Я воспринимала этот мир как

реальное место.

Также я увидела очень красивую гору, синюю, как сапфир. Мой

ум был исполнен невообразимой веры и чистого видения. Я

непрерывно повторяла вслух молитвы гуру-йоги, Семистрочную

и ту молитву, которую прежде произнесла для меня сама Белая

Тара, и ещё я делала простирания и подношения мандалы.

Это и была Достославная Медноцветная гора на малом

материке Чамара. На полпути к скале, на просторном и

обширном ровном месте, стоял безмерный дворец Лотосного

Света51. Этот храм, проявление просветлённого сознания

Падмасамбхавы, сложенный из пяти видов драгоценных камней,

был самовозникшей и самосовершенной мандалой. Снаружи

было ясно видно внутреннее убранство, а изнутри можно было

ясно видеть окружение. В украшенном гирляндами из радуг зале

по четырём сторонам было четверо врат и внутренних дворов, в

которых находились другие храмы, всего числом более тысячи. В

них пребывали сонмы видьядхар 52, дак и дакини.

Я прибыла к восточным вратам. Там я встретила четырёх

женщин, которые облачили меня в платье из пёстрого шёлка,

сиявшего, словно радуга. Затем они покинули это место, хотя я

понятия не имею, куда они подевались.

Женщина, которая была хранительницей восточных врат,

строго спросила:

— Кто ты?

Я ответила:

— Я Дава Дролма, дочь рода Тромге, живущего в мире людей.

— Почему ты пришла в эту страну?

Я скромно ответила:

— Чтобы позаботиться о благополучии всех существ, я хочу

встретиться с Оргьеном Цокье Дордже53 и с сонмами видьядхар,

дак и дакини на Достославной Медноцветной горе, что на малом

материке Чамара.

Дакини ответила:

Да благословит тебя Ваджраварахи 54.

Да рассеются неблагоприятные обстоятельства и

препятствия для твоего долголетия.

Да обретёшь ты силу ваджры бессмертия.

И да обеспечишь ты благополучие безмерного числа живых

существ.

Затем передо мной предстало необычайное зрелище чудесных

восточных врат, хрустальные двери. Над ними были барельеф с

образом татхагаты55 и надпись, слова которой даруют

освобождение тем, кто их видит. Слева и справа от двери

находились драконы из синей бирюзы, усыпанные самоцветами,

свивающиеся винтом против часовой стрелки и держащие

различные драгоценные камни.

Вдруг дакини отперла дверь ключом из кристалла белого

кварца длиной с ладонь и отмеченным нерукотворными

символическими письменами, волшебными и таинственными. Я

вошла и увидела длинную лестницу из самоцветов. Поднявшись

по ней, в безмерно большой комнате я увидела наместника

Джампа Мигьюра на небольшом троне56. На нём была мантия

белого шёлка и множество драгоценных украшений, а волосы

собраны в узел на темени. Левой рукой он перебирал налу из

белого хрусталя, каждое из ста восьми зерён которой было

размером с большой палец57. Его окружала свита из многих

сотен дакинй в одеяниях белого шёлка, веселящихся в празднике

чувственных наслаждений. Одетые в синее ваджрные богини

деяний подносили лучшие куски угощений в четырёх основных

направлениях неба. Стоя в заднем ряду собрания, я совершила

три простирания и произнесла разные благопожелания, которые

пришли на ум. Приблизившись |к ламе, я покаялась, очистила

себя прочтением стослоговой мантры58

и поднесла

тридцатисемичлевную мандалу вселенной59. Справа от ламы

была дакини, которая расспрашивала о моём прошлом, и я

отвечала ей прямо, но скромно. Лама, казалось, был весьма

доволен. Я приняла участие в пиршественном празднике.

Затем синяя женщина проводила меня в другой безмерный

дворец. Все, присутствовавшие там, совершали омовение одной

дакини родом из нижних степей Восточного Тибета60. Я тоже

приняла ритуальное омовение. Среди нас, на высоком троне, на

особенно высокой подушке из красного шёлка, сидел этот светоч,

прояснивший сутры и тантры 61, эта главная драгоценность среди

десяти миллионов видьядхар, этот несравненный учитель,

владеющий знаниями и обретший свершения, — всеведущий

Джамьянг Кьенце Вангпо 62. Его сияющий облик был юным и

героическим, он казался шестнадцатилетним юношей. На нём

были три полагающихся монаху одеяния и головной убор,

символизирующий три собрания священных текстов 63. В руках

он держал ваджру и колокольчик64. Его окружала свита из более

чем сотни дак и йогини.

Как и раньше, я поклонилась, сделала подношения и

выполнила подношение мандалы вселенной. Я передала ламе

полотнище безупречно белого шёлка, чтобы попросить

аудиенции65, и прочла молитвы устремления, какие могла.

Казалось, он был очень строг и суров: не произнёс ни слова и

намеренно избегал смотреть на меня.

Я ушла и направилась в другой безмерный дворец.

Привратницей была девушка на вид не старше пятнадцати лет.

Хотя я её не узнала, она очень обрадовалась мне, как родители

радуются встрече со своим ребёнком. Внутри на низком сиденье

с грудой подушек из зелёного шёлка сидела женщина по имени

Юллха, дакини из области Дерге, проявление божества

Ваджраварахи66. Её волосы были собраны шёлковыми лентами

цвета неба, а в руках она держала небольшой текст духовных

наставлений. Он читала коренные строки «Промежуточного

состояния после смерти» 67. В её свите было примерно

шестнадцать дакини. Я поклонилась ей и поднесла благовония

из белого индийского сандала. Мне подали еду, приправленную

пятью нектарами.

Мы долго обсуждали события в мире людей. Затем она

сказала: «В строении, стоящем посреди этого места, ты увидишь

четыре лестницы. Не иди по чёрной лестнице: там таится

опасность — злобные ядовитые змеи и кровожадные демоны.

Лучше иди по зелёной».

На том я продолжила путь. В другом неизмеримом дворце мне

встретилась женщина на вид довольно старая, с желтовато-

седыми волосами; её окружали примерно две сотни дакини.

Дакини читали тексты из цикла учений Карма Лингпы о мандале

мирных и гневных божеств и «Тантру безупречного раскаяния»68.

Главная женщина выполняла задержку дыхания, упражняясь в

кумбхаке69. Когда она делала полный выдох, из неё выходило

множество обитающих в воде существ: водяные змеи, лягушки и

рыбы; их мёртвые тела испускали белые, жёлтые, красные и

зелёные радуги, а их сознание переносилось в чистые земли.

На самом деле эта женщина была дакини по имени Вангмо.

Поклонившись и сделав подношения, я подошла к ней. Она

приложила к моей голове малу из черепных костей и, ласково

смеясь, немного поспрашивала, кто я такая.

В другом безмерном дворце мне встретилась белая богиня,

дакини мирной энергии. Восседая на крытой шёлком подушке и

облачённая в одеяние из божественной парчи, она была

окружена свитой из семи дакини. Я поклонилась и сделала

подношения. Дакини сладкозвучно пели молитвы, чтобы

призвать энергию достославного Авалокитешвары, и молитву

устремления, включавшую шестислоговую мантру. Но здесь,

боясь стать слишком многословной, я больше не буду писать об

этом.

В прекраснейшем безмерном дворце, обращённом на восток,

появилась дакини Иеше Цогьял. Она была в шёлковом

убранстве с разнообразными драгоценными и костяными

украшениями, а её волнистые чёрные волосы отливали блеском.

Невыразимо привлекательная, услаждающая взор, она была

окружена свитой из ста тысяч дакини. Они совершали

пиршественное подношение гуру — «Собрание гуру —

держателей ригпа», божеству — «Собрание великих и славных»

и дакини — «Царицу наивысшего блаженства» 70. Я

присоединилась к пирующим, поклонилась и сделала

подношения Иеше Цогьял, чем порадовала её. Я скромно

изложила ей свою историю, ясно и подробно.

«Продолжай идти вверх, — сказала она, — и я пошлю тебе

проводника для встречи с твоим дядей 71. Тебе будет трудно

пройти, потому что там будет очень суровый хранитель врат».

Я пришла к устрашающему месту, сам вид которого вселял в

меня ужас. Пологи из человеческой кожи висели на верёвках из

змей. Повсюду были развешаны сухие черепа, свежие и

высушенные человеческие головы, ещё сохранившие волосы.

Занавеси и драпировки были из кожи чёрного питона.

Посреди всего этого, на троне цвета самого чёрного гагата,

сидел багрово-чёрный йогин по имени Паво Намка Осал. Волосы

у него были собраны в узел вокруг ваджры, в верхушку которой

был вставлен кусочек бирюзы. В ушах были кольца из морской

раковины. Облачённый в белое одеяние, он держал большой

ручной барабан и трубу из бедренной кости человека. С

чрезвычайно героической внешностью, поистине неодолимый, он

был окружён свитой — это были шестеро в длинных чёрных

плащах, все весьма грозные, с ниспадающими чёрными

волосами и тёмными, нахмуренными лицами. Я поклонилась,

сделала им подношения и произнесла молитвы устремления.

Далее мне повстречалась привратница — белокожая женщина

в шёлковом убранстве и костяных украшениях. Её звали Нордзин

Дронма, и мы были связаны с ней на протяжении многих жизней.

В центре оранжевого безмерного дворца, сотканного из

природы света, на очень высоком троне из красного хрусталя и

на подушках из разноцветного шёлка сидела божественная

супруга Мандарава72, тёмно-красного цвета. В правой руке она

держала стрелу, перевязанную шёлковыми лентами, а в левой —

сосуд долгой жизни. На ней были короткая складчатая шёлковая

юбка и драгоценные украшения. В окружении свиты из сотни

дакини изначальной мудрости она пела сладкозвучную песнь

несокрушимой ваджрной мелодии. Я поклонилась и сделала

подношения, как раньше, и по совету Тары прочла ей молитву

преданности. Во мне возникло невероятное чувство веры.

Я поднялась и подошла к ней. Божественная супруга положила

правую руку с украшенной лентами стрелой на мою голову и

пропела:

Хум! На северо-западном рубеже страны Оргьен...

Молю тебя: явись и даруй благословения!

Ниспослав свои благословения в это совершенное место,

даруй четыре посвящения этой совершенной йогини!

Рассей препятствия, грозящие безвременной смертью!

Даруй свершение бессмертия! 73

Потом я подошла к изысканному, восхитительному дворцу.

Двенадцать женщин охраняли восточные врата, двенадцать —

южные, двенадцать — западные и двенадцать — северные. С

восточной стороны врата и привратницы были хрустальными, с

южной — золотыми, с западной — рубиновыми, а с северной —

бирюзовыми.

В восточном направлении находились двенадцать богинь,

призванных наставлять существ на путь, в южном — двенадцать

богинь, призванных показывать путь к освобождению. В

западном направлении я видела двенадцать богинь пылающего

элемента огонь, а в северном направлении — двенадцать

богинь, побеждающих мар 74. У всех цвет одеяния соответствовал

их направлениям 75.

Замок на внешних вратах длиной с руку76 был из золота. Одна

из дакини отперла врата и впустила меня. Затем были открыты

северные двери дворца, и я вошла в здание. Внутри зала было

сто восемьдесят опорных колонн и сто восемьдесят дакини в

шелках и украшениях из кости - танцуя, они пели под музыку

песню, называемую «Естественное освобождение от низших

уделов бытия».

Хри! Безыскусное состояние, свободное от умопостроений,

—

это гуру - дхармакайя 77. Наивысшее блаженство —

это гуру-самбхогакайя, владыка Дхармы. Лотосорождённый

— это гуру-нирманакайя Кланяемся держателю ваджры трёх

кай и восхваляем его.

Твоё просветлённое тело неизменно, это тело

Самантабхадры 78.

Твоя просветлённая речь не знает препятствий и возникает

сама собой, направляя живых существ.

Твой просветлённый ум непоколебим и запределен речи,

воображению и выражению.

Восхваляем тебя, о Лотосовый Царь, наделённый

просветлёнными телом, речью и умом. Великий учёный из

благородной страны

Индии, столь сострадательный к Тибету,

Рождённая в Озере Ваджра, свободный от рождения,

смерти, старения и немощи,

Обративший полчища злобных кровожадных демонов к

Дхарме.

Восхваляем тебя, о досточтимый Падма Тотренгцал 79.

Оле а хум ваджра гуру падма сиддхи хум.

Маха гуру падма тотренг цал ла намо хум.

И, когда они пели, я испытала безмерную веру и радость.

В другом дворце мне повстречалась белокожая женщина,

одетая в накидку и юбку из белой парчи и с малой из красного

хрусталя в руках. То была монахиня Кунга Монлам, которая

также известна как дакини Лэкьи Вангмоче80. Она искренне

обрадовалась мне. Отодвинув занавесь, украшенную

шёлковыми аппликациями, она повела меня в центр дворца. Там

нас встретила её свита из семи дакини, которые положили для

меня белую подушку, чтобы я могла присесть. Сама Лэкьи

Вангмоче возложила мне на макушку стрелу долголетия, пропев:

Ом! Изначальное долголетие без изъяна

Призываю в высочайшем величии соединения солнца и луны

81.

Непреходящее долголетие наивысшего блаженства,

Призываю в величии тонкой сущности тела света.

Нескончаемое долголетие без обычного становления и

оставления бытия,

Призываю в неразрушимом бескрайнем пространстве,

вечном и неизменном.

Долголетие похищенное, отнятое, подорванное или

ослабленное рассудочным мышлением,

Призываю всё это в исконной независимой природе

изначальной мудрости, свободной от понятий.

Долголетие, основанное на заблуждениях относительно

проявлений сансары, нирваны и духовного пути 82,

Призываю в естественном состоянии вещей, как они есть

— безвременные и изначальные.

Если нет прекращения, нечему и стареть, А потому

призываю и долголетие, свободное от прекращения и

старения. Если нет рождения, некому и умирать, А потому

призываю и долголетие нерождённое и неумирающее.

Она продолжала: «Какое счастье, что ты пришла в эту чистую

землю из обычного мира людей! Как это трогательно!» И она

заплакала. Затем она призвала девушку по имени Апал, которая

проводила меня.

Досточтимая Белая Тара сказала мне: «Дава Дролма, девочка

моя, это я устроила, чтобы ты оставила обычный человеческий

мир, и я привела тебя в эту чистую землю. Но теперь ещё не

пришло время, чтобы мы с тобой остались здесь, на

Достославной горе83.

Есть более высокая чистая земля, наделённая пятью

достоверностями84, — область восприятия тех, кто пребывает на

десятом уровне постижения. Там Высочайший Сострадательный

в облике самбхогакайи85, окружённый свитой бесчисленных

мужских и женских бодхисаттв, преподаёт тантру "Высочайший

Сострадательный Лотосовый Владыка Танца".

Выше неё есть чистая земля дхармакайи, свободная от

рассудочных умопостроений. Там пребывает Гуру Падма, не что

иное, как естественное, само собой проявляющееся присутствие

изначального владыки - защитника86, дарующего духовные

учения собранию, в котором просветлённые намерения учителя

и его окружения нераздельны и являют собой прямую передачу

наставлений, выходящих за пределы символов, слов и обычного

мышления, — в высшей степени тайную тантру Великого

Совершенства, называемую "Самовозникающая ригпа" 87.

В наши дни недостаёт удачи, необходимой для прямого

общения с этими уровнями. Поэтому вновь и вновь порождай

помысел когда-нибудь совершить это. Не рассказывай, что

побыла в этом мире» 88.

При этих словах я почувствовала такую боль, словно

разрывается сердце, такую печаль, от которой можно лишиться

рассудка, такое замешательство, что не могу вспомнить ничего, о

чём думала в то время; все мои чувства были в смятении Слёзы

текли так , словно глаза сейчас вытекут. Я подумала: «Хотя

теперь я смогу предстать перед Гуру Падмасамбхавой, у меня

нет для него никакого полагающегося подношения: ни золота, ни

серебра, ни мандалы, ни даже шёлкового шарфа».

Тотчас Тара дала мне очень длинную безукоризненно белую

шёлковую ленту со своей украшенной лентами стрелы. Из-за

своего великого сомнения я подумала, не уменьшится ли от этого

сила стрелы, но Тара сказала: «Её невозможно уменьшить, так

что не будь такой скупой». Она добавила: «Сейчас не время

плакать. Отправляйся к Гуру и попроси у него всё, что хочешь.

Что бы он тебе ни дал, золото ли, серебро или драгоценности, не

бери их. Проси, чтобы вместо этого он даровал тебе синий

шёлковый шарф, украшенный изображениями пяти нирманакай

89. А ещё проси, чтобы пробудилась твоя кармическая связь с

ним, продолжающаяся из прошлых жизней, чтобы твои деяния

на благо существ были непредвзятыми и беспристрастными,

чтобы ты обрела способность прямо видеть существ в низших

мирах бытия и направлять их к благу и чтобы все твои молитвы

устремлений были исполнены».

Затем я увидела другой дворец, из красного хрусталя. К нему

примыкали два крыла, словно кораллового цвета рукава одежды.

Для входа не требовался ключ: вместо того на двери была

красная буква-символ. В дверном проёме стояла совершенно

седая женщина, лицом белее раковины. У неё были безупречные

зубы, и звали её Богиня Владычица Долголетия. Она сделала

для меня ритуал призывания долголетия и дала шестигранный

кристалл. Однако в уме моём возникла уверенность, что мне не

следует забирать кристалл, и я положила его на вершину

мандалы с грудой риса, украшенной узорами в индийском стиле.

Далее я пришла к безмерному дворцу, такому большому и

высокому, что его величину невозможно точно оценить. Верхушки

крыш были украшены драгоценностями. Внутри я увидела сотни

зонтов из павлиньих перьев, шёлковые победоносные стяги,

атласные стенные драпировки, парчовые пологи, жемчужные

нити и петли. Невообразимые множества подношений и

обильные дары великого пиршества громоздились горами и

осыпались вниз, словно горные кручи, и кружились, будто

водовороты в океане нектара.

В этой мандале, словно бесподобные облака подношений

Самантабхадры 90, были в изобилии священные вещества

самайи, превосходящие богатства великих божеств небес

Нирманарати 91. Лучи света распространялись без границ во всех

направлениях из огромного трона неимоверных размеров, выше

трёхэтажного здания. На троне было сиденье из трёх подушек,

покрытых многоцветным шёлком, украшенных узором из

тысячелепестковых лотосов.

Там сидел тот, кто есть сущность, в которой соединяются все

источники прибежища и все победоносные, всесильный владыка

просветлённого ума всех победоносных, воплощение единства

трёх качеств мудрости, любви и энергии — всех победоносных

десяти направлений, единственное божество Страны снегов —

царства Тибет: то был Гуру из Оргьена, Падма Тотренгцал,

бессмертная, рождённая в озере ваджра.

У него был белый с красноватым оттенком лик. В правой руке

он держал ваджру, в левой — сосуд долголетия в чаше из

черепа, полной нектара. На сгибе левого локтя у него лежал

трезубец ваджрной тайны92. Две ноги свободно скрещены в позе

царственной непринуждённости. Он был облачён в плащ из

бордового атласного шёлка, юбку из красного шёлка, красные

монашеские одежды, расшитые золотой нитью, и нижнее

одеяние из белого шёлка богов. На голове покоилась лотосовая

корона, дарующая освобождение тем, кто её видит.

Узрев совершенных пропорций мандалу лика великого

Оргьена, я не могла наглядеться на неё. Все мои обычные

смутные восприятия сами собой прекратились, и я ощутила

невыразимое, непостижимое и неописуемое состояние, словно

немой, который попробовал тростниковый сахар93. Некоторое

время я покоилась в этом состоянии ума, одновременно

радостном и печальном. По четырём основным направлениям

вокруг великого Оргьена находились четыре дарующие

блаженство дакини изначальной мудрости в одеяниях из

разноцветного шёлка; их иллюзорные тела подобны сгущениям

света. Они взмахивали стрелами долгой жизни и сосудами

долгой жизни в четыре стороны, распевая хвалебные песни.

Справа от трона, на другом высоком троне, сидел досточтимый

владыка сострадания, великий тройной держатель ваджры94,

высочайший наставник Дечен Дордже (также известный как

Дриме Какьо Вангпо). Он был самым

последним

могущественным проявлением из череды святых

перевоплощений, среди которых были Сонгцен Гампо (образ, в

котором прославленный Авалокитешвара проявился как

духовный царь, чтобы защищать северные рубежи Тибета,

Страны снегов), а также Нуб Намнинг и Дагпо Дао 95. Телесный

облик Дечена Дордже, блистающий «победоносным стягом»

шафрановых монашеских одеяний, был ещё более

впечатляющим, чем раньше 96. На нём была остроконечная

шапка учёного с длинными наушниками; он держал ручной

барабан и колокольчик. В четырёх основных направлениях вокруг

него я узрела четырёх белых дакини, держащих стрелы с синими

шёлковыми лентами. Перед ним была тёмно-синяя дакини

гневного облика, подпоясанная кушаком из многоцветного шёлка

и державшая стрелу с синей шёлковой лентой.

На троне, слева от центрального трона находился

превзошедший все деяния просветлённый учитель Джигме Паво

(также известный как Дза Кончог), который был перерождением

Лхацуна Намка Джигме 97 и сердечным сыном Дзага Чогтрула

Ринпоче98. У него был тёмно-синий лик, свободно ниспадающие

шёлковые одеяния и шапка учёного. В руках он держал сосуд.

Он — царь среди обретших свершения последователей, которые

при его жизни пришли к превосходному постижению четырёх

видений тайного пути, соединив изначальную чистоту и

спонтанное присутствие99, и ум которых погружён в состояние,

где обычные явления исчезают в истинной природе реальности.

В четырёх основных направлениях вокруг него были четыре

красные дакини в красных шёлковых одеяниях, а перед ним —

ещё одна дакини.

Я также узрела десятитысячное собрание дак, держателей

ригпа, в головных уборах из павлиньих перьев. Пространство

вокруг них было заполнено бессчётными миллиардами богинь,

делавших подношения — от воды для питья и омовения до

цветов и пищи. Одни из них держали ваджры и колокольчики,

вторые — небольшие барабаны на рукоятях, третьи —

музыкальные тарелки, четвертые — золотые гонги, пятые —

раковины, а другие (по четырём основным направлениям) —

белые, жёлтые, красные и зелёные трубы. На западе трубы были

украшены кораллами, в них дули две дакини в оранжевых

одеяниях. Мне сказали, что они выполняют особую задачу —

привлекают существ на тайный путь Ваджраяны. Костяные трубы

были из цельной бедренной кости человека, а не из меди или

латуни 100. Раздавался также звук сотни рожков. Ещё там было

около сотни хранителей алтарей в жёлтых одеждах, левое плечо

у них было покрыто традиционным многоцветным шёлком.

Я спросила одну из дакини:

— Что за совместный ритуал здесь практикуют?

Она ответила:

— Мы выполняем ритуал и церемонию подношения «Восьми

наставлений, собрания ушедших к блаженству», сути учений

ранней школы переводов101.

При этом многие члены собрания поднялись. Я тоже, чувствуя

смущение и страх, встала и быстро стала выполнять одно за

другим простирания. Подвинувшись поближе, я поставила ногу

всеведущего великого Гуру на свою макушку. Я поднесла ему

мандалу из драгоценных металлов и камней и безупречный

отрез белого шёлка. Тогда Великий Оргьен положил руку мне на

голову и прочёл семистрочную молитву.

Мой дядя по отцу, Какьо Вангпо, начал со слов: «Обладая

силой долголетия, твоя жизнь будет безгранична...» и, взмахивая

стрелой долгой жизни, прочитал ритуал призывания сил

долголетия.

В свою очередь Дза Кончог пропел:

Восприятие изначальной мудрости отчётливо ясно.

Светильник для живых существ — светоч изначальной

мудрости.

В высшей степени блистательный и величавый, лучезарно

светоносный —

Учитель, держатель мантры, царь мантр мудрости.

А Пхэт А Пхэт А Пхэт.

Я оставалась стоять на коленях на сиденье из белого шёлка,

продолжая рыдать. Слёзы, которые я проливала, собирались в

лужи на хрустальном полу. Наконец от переполнявшей меня

душевной боли я произнесла: «О драгоценный дядя, вы

покинули живых существ и, главное, тех из нас, кто был вашим

учеником и слугой и кого вы любили. В то время, как вы, дядя,

отправились в чистую землю, не оставив следа, я мучаюсь

сильнее, чем если бы мне вырвали сердце. Другие ваши ученики

и слуги ощущают то же самое. Дядя, молю вас всем сердцем. Вы

просто должны вернуться в мир людей на благо существ. Пока

ваше просветлённое воплощение не появится вновь, я никуда не

уйду. Я пришла сюда с обдуманным намерением. Придя сюда, я

встретилась с вами, а встретившись, изложила свою просьбу.

Умоляю, осуществите всё, о чём прошу вас!» И я снова начала

плакать, из моих глаз ручьём текли слёзы.

Дриме Какьо Вангпо проявил великую доброту, ответив: «То,

что ты сказала, Дадрол, племянница моя, конечно, правда, но

тебе не о чем горевать. Между мной и великим Ламой Оргьеном

нет ни малейшей разницы. Несмотря на условные обозначения

«рождение» и «смерть», в абсолютном смысле для меня нет ни

малейшего ошибочного представления о рождении или смерти.

Всех существ, у которых есть любая, благая или неблагая,

связь со мной, этим стариком Деченом Дордже, я направлял к

Достославной горе на малом материке Чамара, чистой стране

победоносных трёх кай, словно стаю птиц, вспугнутую камнем из

пращи102. Ныне же даю тебе торжественное слово, что эти

ученики и слуги, которые способны молиться мне, одновременно

станут буддами.

Ты, страдающая из - за меня, будь усердна в своей

преданности, видя в ламе дхармакайю будды. Будь усердна в

своём сострадании, понимая, что шесть классов существ — это

твои родители. Будь усердна в практике добродетели, не

омрачая никаких своих дел себялюбивыми интересами. Будь

усердна в повторении мантры и практиках медитации, не

подпадай под восемь мирских влияний 103, понимая, что для

твоей практики достаточно одной лишь шестислоговой мантры.

Будь усердна в ежедневной практике, объединяя всё в своём

истинном уме. Не совершай ошибок! Не совершай ошибок!

Как только вы покинете это человеческое тело, я поведу всех

вас в чистую землю, как гусыня ведёт своих гусят. Клянусь Тремя

Драгоценностями, ты в этом убедишься! Когда ты вернёшься в

мир людей, передай всё это Тромге Кундуну, жителям той

местности и моим дорогим ученикам. Делай, как я говорю,

потому что, даже если бы они встретились прямо со мной, мне

больше нечего было бы сказать им».

Произнеся это, он подал мне великолепные яства и напитки от

пиршественного подношения. Сделав ещё три поклона, я ушла

от него.

В хрустальном дворце, где восемь бирюзовых драконов

держали в когтях драгоценности и сплетались в восьми основных

и промежуточных направлениях, я нашла прекрасную кровать с

подушками и валиками, на которую я легла. Дакини при -

служивала мне. Казалось, я поспала совсем недолго, а затем

проснулось от крика сине-зелёного павлина, пропевшего: «А-а-у-

у-э-о-ам» 104.

Я немедля отправилась к святому Гуру и вновь была принята

им. Я сделала много поклонов и подношений. В священном

присутствии моего дяди я снова разрыдалась. «Дядя, нас

покинули не только вы, но и Тромге Чогтрул Ринпоче —

единственный владыка прибежища для надеющихся, которого вы

оставили после себя. Если заслуги, которые позволяют нам

положиться на него, исчерпаются, наше страдание будет более

жестоким, чем у слепого без поводыря, который падает в

пропасть.

Как нам позаботиться об отсутствии препятствий для жизни

Ринпоче, чтобы он смог в полной мере выполнять свою задачу —

приносить благо существам и радовать своих учеников и

окружение?»

Дядя Какьо Вангпо проявил участие. «Конечно, это важно, —

сказал он. — Тромге Чонгтрул проживёт ещё одиннадцать лет.

Но, поскольку до того времени он может страдать от лёгкой

болезни, будет полезно выполнить ритуал возвращения

защитниц-дакини столько раз, сколько ему лет, поднося его

изображение в сторону восхода солнца 105. Тогда будет

уверенность, что он сможет столько прожить».

Я спросила: «Когда вы вернётесь?» 106

Он ответил: «Сейчас я отправлюсь в чистую землю под

названием «Кладбище извергающихся вулканов», чтобы обучать

«Сердечной сути Чецуна» 107 тех, кто собрался там. Хотя много

можно было бы сказать о том, как именно родится моё

следующее воплощение. Не записывай этого, потому что оно

требует печати тайны.

Теперь, моя девочка, тебе опасно оставаться в этом мире и не

следует приходить сюда снова. Возвращайся в мир людей и

приноси благо живым существам. Не пройдёт и трёх лет, как я

снова обрету там рождение».

Хотя мне было очень больно разлучаться со своим

прибежищем, я приготовилась в обратный путь. Я трижды

произнесла вслух семистрочную молитву и много особых молитв

устремлений, обращенных к Падмасамбхаве, моему дяде и Трём

Драгоценностям. В знак того, что я посетила Достославную гору

на малом материке Чамара, мне дали имя Кандро Шераб Чодрон

(Дакини — Светоч Духовной Мудрости).

Множество существ, которые собрались там, заиграли музыку,

а дакини сопровождали меня. Тело моё держалось нетвёрдо, а

ум переполняла привязанность, но нельзя было ничего поделать.

Слёзы текли ручьём, и я непрестанно молилась.

Затем мы направились в обратный путь. Дакини Цеванг Барма

снова встретила меня. Она даровала мне семь пилюль

нектара109 и драгоценную шкатулку дакини из кристалла кварца

размером в квадратный локоть. Поскольку я не взяла это с

собой, она произнесла для меня прекрасную молитву

устремления:

Да распространятся учения будд.

Да упрочится жизнь лам.

Да низойдут на живых существ блаженство и счастье.

Да обретут все пробуждённое состояние будды.

Также я снова встретилась с дакини Лэкьи Вангмоче. Она дала

мне белый шёлк, рис, связки благовоний и другие вещи, и я

немного побыла с ней. Она произнесла:

Да придут к этой девушке блаженство и счастье.

Да не будет для этой девушки препятствий.

Да будет для этой девушки защита и прибежище.

Да будет эта девушка способна приносить пользу живым

существам.

Потом снова я встретилась с божественной супругой

Мандаравой. Некая женщина гневного вида налила из своей

чаши для подаяний нектар, на вид он был как угольная вода, и

поднесла его мне. Ман- дарава сказала:

Да будут все существа наделены счастьем.

Да будут они свободны от всякого страдания.

Да будут они неразлучны со счастьем.

Да постигнут они равенство всех явлений.

Затем я встретилась с рэпа 110 Намка Осалом, который сказал:

Драгоценная бодхичитта!

Где она не возникла, да возникнет.

Где возникла, да не убудет,

Но возрастает больше и больше!

Ом мани падмэ хум111.

Затем я встретилась с дакини Еше Цогьял. Она дала мне

беловатую жидкость, похожую на сок какого-то дерева. Хотя она

пропела песнь, связанную с мантрой, содержащей имя

Падмасамбхавы, я не записала её. Она произнесла следующую

молитву устремления:

Для этой девушки Дава Дролмы

в обычном мире людей,

в поле зрения, которое вмещают её глаза,

пока она в бренном теле:

На востоке, когда она смотрит на восток,

да узрит она хрустальную хранительницу врат.

На юге, когда она смотрит на юг,

да узрит она золотую хранительницу врат.

На западе, когда она смотрит на запад,

да узрит она коралловую хранительницу врат.

На севере, когда она смотрит на север,

да узрит она бирюзовую хранительницу врат.

Когда она поёт песнь мантры ваджра-гуру,

да узрит она Падму Чжунгнэ.

Когда здесь выполняют пиршественные

подношения,

да посетит девушка эту землю.

Да приведёт она тех существ, которые связаны

с ней телесно или словесно112,

на малый материк Чамара.

Она сказала мне: «Приходи сюда в те дни лунного месяца,

когда последствия деяний умножаются в сто тысяч раз: в

десятый, двадцать пятый и пятнадцатый день и в новолуние».

Она добавила: «Уходи сегодня не плача», но, пройдя со мной

сто шагов, сама не сдержала слёз. Она заметила: «Дальше, чем

на то небольшое расстояние, которое я прошла сегодня, я

вообще- то никуда не хожу». Пройдя ещё сто десять шагов, я

оглянулась на неё. Я была чрезвычайна привязана к ней, но она

крикнула: «Не огорчайся из-за этого».

Далее я снова пришла туда, где обитала дакини Вангмо. Одна

из привратниц впустила меня. По причине нашей сильной связи

я рыдала из страха, что нас разлучат, и сама дакини тоже

уронила несколько слёзинок. Она дала мне горсть зерна.

Она сказала: «Я не вольна сопровождать тебя, но я скажу тебе

кое-что, и ты это передашь. Нет ошибки в том, что ты решилась

прервать связь с миром людей и пришла сюда. Если ты не

сможешь вырваться из пасти свирепого крокодила или спастись

от злобной ядовитой змеи 113, брось это зерно и произнеси при

этом: "Это из рук дакини Вангмо"».

Дальше меня встретили и сопроводили восемь дакини,

включая Юл-лха, упоминавшуюся ранее дакини из области

Дерге. Обсуждая мой рассказ о чистой земле, мы снова и снова

рыдали. «Останься пока на ночь, — сказала она. — Если я смогу

даровать тебе посвящение трёх божеств — Амитаюса, Самьяка

и Ваджракилаи, — тогда ты, о дакини, станешь для особых тулку,

лам, духовных друзей, и святых воплощений тертонов в обычном

мире людей благородной дакини, рассеивающей препятствия

для их долгой жизни». Но у меня не было времени получить эти

посвящения.

Я продолжала путь, и Белая Тара предупредила, чтобы я не

говорила ни слова о плохом предзнаменовании. Я снова пришла

к Джамьянгу Кьенце Вангпо. Он явно казался более радостным,

чем прежде, и сдержанно посмеялся. Он сложил ладони,

обратившись в мою сторону, и Белая Тара сказала кое-что вроде

этого:

Сложишь руки или нет,

есть у тебя вера или нет,

но это перерождение досточтимой Белой Тары

возвращается в обычный мир людей.

Далее наместник Джампа Мингьюр отправил пять дакини

сопровождать меня. Чтобы рассеять мой страх перед

обитателями адов, он благословил меня шнуром с ваджрой,

вырезанной из пластины аспидного сланца, и с узлом в виде

скорпиона, вы резанного из камня. Он прочёл молитвы

устремления, такие, как та, которая начинается словами:

«Драгоценная бодхичитта...» 114

Когда я продолжила путь, Белая Тара сказала: «Ну что ж! Ты

не взяла с собой драгоценную шкатулку дакини, сделанную из

хрусталя, которую мы вдвоём должны были забрать, тогда к чему

нести этот каменный узел? Это бесполезно!» И я уронила его на

землю.

Затем с подветренной стороны скалы я увидела чистую землю,

рождённую из великого устремления, — огромный хрустальный

дворец. Восточные врата были заперты хрустальным замком

размером с мой рукав. Справа и слева над вратами были два

изображения Амитаюса. Между ними я увидела шестислоговую

мани-мантру, написанную тремя видами письмён одно над

другим: тибетским, ланца и вардху115. Там мы с дакини Юл-лха

(которую я уже встречала раньше) увидели девушку из семьи Гья

Чагла по имени Адам. Они с Юл-лха радовались, целовались и

обнимали друг друга за шею, совсем как это делают люди в

обычном мире.

На высоком троне во дворце сидел пожилой лама с белой

бородой. В некотором отдалении, на другом троне, перед ним

сидела Аше Дролма, сестра моего отца, Тромге Джигме

Трогьяла. Некая женщина с волосами, уложенными в виде

тюрбана, задавала им много вопросов, касающихся буддийского

учения. Там были ещё около двадцати тысяч других женщин,

мирянок и монахинь; все они держали металлические масляные

светильники и произносили молитвы устремления.

Когда я подошла поближе, Аше Дролма сказала: «Передай

Джигме Трогьялу такую весть: "Я переродилась в этой земле

великого устремления. Наши отец и мать родились в Сангри

Кармар 116, где они приносят благо существам как сильные

практики Тантры. Когда ты была маленькой, тебя звали Юдра

Нингпо. Как тебя называют теперь, мне неведомо, но ты

совершила в этой жизни и добрые и вредные поступки. Хотя

трудно не совершать такое сочетание деяний, будучи простой

смертной в круговороте бытия, важно, чтобы ты ещё раз обрела

человеческое рождение. Настало время осуществить эту

возможность, а потому читай шестислоговую мантру и не

забывай время от времени удаляться в затворничество. Затем,

без сомнений, ты сразу после ухода из этой жизни переродишься

на Достославной горе в Чамаре"».

Я тоже прочла пламенные молитвы устремления.

Вот каково было моё краткое видение Достославной горы. Я,

скромная дочь из рода Ламы Тромге по имени Дава Дролма,

умерла на период в пять дней и переживала видения

Достославной горы, горы Поталы и других миров. Эти рассказы

не приукрашены учёными словами, не изложены стилем

классической поэзии, не снабжены рифмами и не подогнаны под

правильный размер. Однако же я не сделала непонятными

таинственные слова дакини.

Этот бессвязный безумный бред записал с моих слов

воплощённый Ньяг Трулпа117 в точности, как я ему рассказала на

вершине перевала Мани Таши в местности Тром. Я раскаиваюсь

перед дакини и охранителями во всех ошибках, которые здесь

могут содержаться, и пусть заслуга будет причиной, чтобы все

те, кто хотя бы услышит моё имя, и те, кто искренне

заинтересовался этими чистыми переживаниями, полученными в

видении, переродятся на Достославной горе малого материка

Чамара.

Удачи! Удачи! Удачи!

Сарва мангалам — да пребудет благо!

ГЛАВА 2

ОТРАЖЕНИЯ В ХРУСТАЛЬНОМ ЗЕРКАЛЕ ШЕСТЬ

НЕЧИСТЫХ МИРОВ БЫТИЯ

Почтение Авалокитешваре, возвышенному владыке

вселенной.

Тысяча твоих рук — это тысяча вселенских монархов;

Тысяча твоих глаз — это тысяча будд этой благой кальпы.

Ты являешь себя так, как это необходимо для укрощения

существ.

Я

почтительно склоняюсь пред

возвышенным

и

совершенным Авалокитешварой.

Я почтительно склоняюсь пред защитницей от восьми

страхов1;

Я почтительно склоняюсь пред той, кто направляет нас на

пути к высшим мирам; Я почтительно склоняюсь пред той,

кто ведёт нас к освобождению.

Я почтительно склоняюсь пред Тарой, любая связь с

которой полна смысла.

В их славных образах соединены все будды; Они — сама

сущность держателей ваджры;

Они — корень Трёх Драгоценностей. Я почтительно

склоняюсь пред владыками - гуру.

Выражая почтение, делая подношения,

раскаиваясь, радуясь заслугам других, упрашивая учителей

давать учения и умоляя будд проявиться в мире, какую бы

малую заслугу я ни накопила, Я посвящаю её непревзойдённому

наивысшему просветлению.

Кун дун Ринпоче, обладающий видением

Дхармы Будды, два чрезвычайно милостивых тулку 2, добрые

родители, даровавшие мне рождение, и другие побуждали меня

непрестанно, пока я не смогла не прислушаться к ним, а

потому я записала то, что всего лишь капля в океане.

Я, скромная девушка по имени Дава Дролма, взрастила

чистые помыслы и вошла во врата Дхармы.

Я отвергла дурное поведение и вредные, неблагие деяния. Я

совершала столько подношений Трём Драгоценностям,

сколько было возможно, и всеми доступными мне средствами

раздавала милостыню нищим. Я прилагала все усилия, чтобы

практиковать добродетель.

Отказавшись от дурных помыслов, я

стараюсь

действовать только с состраданием.

Некоторые говорят: «У неё счастливое перерождение» — и

становятся в ряды моих верных и преданных учеников.

Другие говорят: «Она ни бог, ни демон». Однако мне

объяснили, что вряд ли можно принимать их слова за правду.

В любом случае я — девушка, у которой немного желаний и

потребностей. Я не надеюсь стать знаменитой. У меня нет

силы нести бремя героини, стремясь к высокому положению. Я

не жажду богатства и не хочу приобрести ни нитки.

Я не стремлюсь проповедовать, и мне недостаёт

красноречия и остроумия.

Но тем не менее, поскольку ум мой совершенно чист и

бескорыстен, я чувствую, что могла бы повлиять на умы кое-

каких существ, а потому расскажу о благородном пути,

безошибочном и прямом. Восприняв это как правду, вы

сделаете себе самое доброе дело, поскольку, совершая

нравственный выбор, обеспечиваете собственное

благополучие.

Поэтому внимательно слушайте мои слова! Вот мой

рассказ о смерти и путешествии в ад.

Досточтимые высокопоставленные ламы, сидящие на

тронах правители, наделённые великой властью и влиянием, и

богатые хранители сокровищ, владеющие счастьем и

материальным изобилием, — когда они умирают и

отправляются в миры ада, там нет пышного и великолепного

собрания монахов, нет парадов воинов с мечами и другим

оружием, нет хранилищ пищи или богатств, чтобы тайно

давать взятки. Высокое положение, могучая сила и власть,

богатство имущих, чудесные тела красавцев, хитрый ум и

смекалистые речи не обманут, не одурачат владыку смерти.

Случалось ли в мире людей, чтобы кто-то не умер, а

продолжал бы жить вечно? Случалось ли, чтобы кто-то не

разлучился с семьёй и с друзьями? Случалось ли, чтобы кто-

то не оставил в мире живых своё имущество? Случалось ли,

чтобы кто-то не утратил высокого положения? Будь на

свете такие люди, как было бы лучше для вас всех!

Хотя мы говорим об аде как о чём-то далёком, это не так.

Хотя мы говори о бардо3 как о каком-то другом месте, это не

так. Смерть преследует нас, как тень следует за телом.

Если вы осознаёте неминуемость смерти, вы умнее всех.

Когда приходит время умереть, могут ли родители и дети,

супруг, родственники или друзья, богатство и имущество

принести хотя бы малейшую пользу или дать прибежище?

Посмотри и узри!

Они наносят величайший вред, поскольку из-за них вы

попадаете в низшие миры4.

Что же даёт помощь? Непогрешимые Три Драгоценности.

Если вы сохраняете благородный, добродетельный ум и

произносите шестислоговую мани-мантру, «с то не вступите

на путь низших перерождении круговорота бытия, но

обретёте

состояние

непревзойдённого,

полного

просветления.

Ом мани падмэ хум хри.

Не прекращайте даровать нам прибежище, о Гуру и Три

драгоценности!5

Не уменьшай своего сострадания, достославный

Авалокитешвара!

Будьте нашими охранителями прибежища, прославленные

белая и зелёная богини.

Покажите нам путь к освобождению, о победоносные и ваши

сыны!

Ом мани падмэ хум хри.

В пустом небе и пустой земле состояния бардо между

смертью и перерождением нет ни отца, ни матери, чтобы

искать в них защиту.

В этом безотрадном, неведомом месте обычные мирские

существа блуждают, сломленные духом.

Ом мани падмэ хум хри.

Теперь я расскажу о своих переживаниях-видениях. Я,

девушка Дава Дролма, поднималась по незнакомому ужасному

ущелью, когда встретилась с Шераб Дронмой, дочерью Рага

Шага, одного из министров лхасского правительства. Поскольку

она была воплощением божества Ваджраварахи, то все, кто был

с ней связан благодаря тому, что поделился с ней или получил от

неё имущество либо еду, попадут в чистую землю Чамара.

Поэтому она явила себя в низших мирах перерождения и увела с

собой примерно сто миллионов существ. Когда я встретилась с

ней, она пела мани-мантру на чрезвычайно красивую мелодию,

что рождало такую веру, от которой на глаза всех

присутствующих наворачивались слёзы.

И благородная богиня Белая Тара (божество, с которым у меня

есть личная кармическая связь и которое вело меня во многих

жизнях), и Шераб Дронма проявились в обычном на вид облике.

Они с любовью обращались друг к другу, словно встретившиеся

мать и дочь. По отношению же ко мне Шераб Дронма проявила,

как мне показалось, почтение и уважение. Затем она спела

следующую песнь:

Ом мани падмэ хум хри.

Есть пять путей: белый, красный, синий, зелёный и жёлтый.

Ты, девушка, знаешь, какой путь избрать.

Белая Тара, наставляй её на этом пути!

Белый путь ведёт на запад к Земле Блаженства, чистой

земле бодхисаттвы Амитабхи.

Красный путь ведёт в Чамару, чистую землю

Падмасамбхавы.

Синий путь ведёт на гору Потала, чистую землю

Авалокитешвары. Зелёный путь ведёт в Юлоко, чистую

землю благородной досточтимой Тары.

Жёлтый путь ведёт к верхнему миру Цветы, чистой земле

наместника Джампа Гонпо.

Если не можешь решить, какому из них следовать,

блуждание в бардо после смерти бессмысленно.

Ты, Дава Дролма, знаешь, куда идти, Да достигнешь ты той

страны, которую ищешь.

Я воплощение Ваджраварахи. Для тех, кто связан со мной

через речь или прикосновение, нет низших состояний

перерождения. С Достославной горы в Чамаре отправляйся в

мир людей.

Да обретёшь ты благословения, чтобы пройти путь к

освобождению.

Она продолжала: «Возможно, девочка моя, тебе придётся

вернуться в мир людей. Но тебе всего шестнадцать лет, твои

умственные способности ещё не развились в полной мере, и,

если переродишься женщиной, у тебя не будет большого

влияния. Поскольку живым существам в эти времена упадка

будет трудно поверить в истинность твоего рассказа, польза,

которую ты им можешь принести, уменьшится». Слёзы градом

лились из её глаз от жалости ко мне.

Белая Тара, которая вела меня по пути, кажется, была

несколько недовольна такими словами. Она ответила:

Эта девушка — не чета своим обычным мирским

сверстницам:

ведь она — проявление Белой Тары.

Это девушка с добродетельным умом.

Это девушка с состраданием.

Это героиня с отважным умом.

Это дакини, о чём свидетельствует пророчество.

И она племянница четырёх лам.

Безупречный Какьо Вангпо отбыл на время в Чамару;

а эта девушка пустилась в тот мир в надежде встретить

его.

Она прибыла в это место без привязанности к своему

доброму отцу;

Она прибыла в это место без привязанности к своей

матери;

Она прибыла в это место без привязанности к имуществу,

еде или богатству;

Она прибыла в это место без привязанности к друзьям или

слугам.

Неотделимый от владыки Манджугхоши7, покровитель,

проявление деятельности тысячи будд — владыка прибежища,

великий Сакья Сонам Цемо8.

Его проявление в образе духовного друга, превосходное

воплощение ламы Тромге Чогтрула, снова и снова пыталось

остановить её со словами «не уходи!», но она не послушалась

и пришла в этот мир.

Она также повидала безмерные земли чистого видения.

Вернувшись в мир людей, она сможет рассказать о

нравственном выборе: как принимать добродетельные

действия и отвергать вредоносные.

Она может направить умы живых существ. Она может

совершить для них неизмеримое благо.

Она может рассказать о своих видениях в этих землях.

Она может снова посетить эту землю. Так что не нужно

жалеть её и не нужно так сокрушаться.

Затем мы двинулись дальше.

У входа в длинную и жуткую теснину бардо находился личный

ученик Тромге Кундуна Ринпоче, лама Гьяджам. Его волосы были

собраны в узел, на нём были накидка и юбка из белой ткани.

Хотя я питала большие надежды на встречу с ним, он не стал

общаться со мной, и я поспешила дальше. Я спросила

сострадательную мать победоносных: «Тот наш лама,

просветлённый Гьяджам, — из какого места с какой стороны он

явился? И с какой целью?»

Богини Белая Тара и Зелёная Тара отвечали:

Этот просветлённый и высокий учитель,

названный в честь Манджугхоши9,

положился на милостивого и чрезвычайно

сострадательного ламу.

Поскольку его кармическая связь была велика,

он развил совершенное постижение;

Поскольку его усердие было велико,

он отважно практиковал Дхарму;

Поскольку его сострадание было велико,

он пришёл, чтобы учить Дхарме в бардо.

Ом мани падмэ хум хри.

Есть ещё кое-что, о чём стоит поведать: сотни существ

кружились в восходящем вихре, как снежинки в бурю; а ещё

тысячи опускались, как обильный снегопад. Они кричали, и их

голоса были подобны рыку тысячи драконов. Они проливали

столько слёз, сколько дождя выпадает за год. От вершины

песчаного перевала между жизнью и смертью и до великих

равнин из раскалённого железа в ад ах их было неизмеримое

множество, равное числу песчинок всех океанов. Они метались

без остановки и передышки, словно стадо овец вперемешку с

ягнятами10. Они страдали безмерно, как страдает рыба,

выброшенная на сушу. У них не было никакой возможности

спастись — как невозможно вскарабкаться по песчаному холму.

Словно брошенные в пылающий очаг, они мучились

нестерпимой болью. Они воспринимали беспорядочные видения

своей кармы, как путники видят воду в пустынном мираже. О

сострадательные и благородные богини, направляйте этих

существ, которые переживают такие сумбурные последствия

кармы!

Ом тарэ туттарэ туре соха.

На обширной пустой равнине в бардо скиталась дочь Тромге

Кунга Даргье по имени Аобсанг Дролма. Её страдания были не

очень сильными, не очень малыми. Она просила передать

следующее:

Передай это членам моей семьи:

Если вы действительно чувствуете,

что ваша дочь страдает,

то единственное повторение мани-мантры

уже принесёт большое благо.

Если вы сможете прочитать «Сутру освобождения » и как

можно больше мани-мантр,

а также «Тантру безупречного раскаяния»,

я смогу оставить это тело бардо и обрести

перерождение как человек с чистой самайей11.

С сострадательным умом я призвала к ней издалека

шестислоговую мантру, и она исчезла, словно пёрышко,

унесённое ветром.

Ом мани падмэ хум хри.

На очень высоком песчаном перевале между жизнью и

смертью располагалась чрезвычайно безрадостная равнина,

обширная серая пустыня смерти. Река мёртвых, мутно-бурая,

без брода, катила свои бурные воды. У меня стыла кровь при

виде зловещего моста мёртвых из шести пролётов. Ужасные

посланцы Ямы, владыки смерти, были жутко свирепы и

ненасытны. В стране смерти существа так беспомощны без

защитника!

Ом мани падмэ хум хри.

В той не имеющей брода мутно-бурой реке мёртвых,

испытывая невообразимо жестокое страдание, находилась Ага,

невестка из семьи Гьятен из Тромтога. Таков был конечный итог

того, что она подносила нечистый чай большому собранию

монахов. Я спела мани - мантру, и Тара спасла её, вытянув из

бушующего бурого потока с помощью стрелы с лентами.

Я продолжала спускаться в ужасающее место. Там не было

освещения и было так темно, что я могла видеть перед собой

только на расстоянии руки. Сверху лился огненный дождь. Земля

там была из раскалённого железа. Расплавленный металл

струился во все стороны, и повсюду было разбросано оружие.

Чернильно-чёрные тела тамошних существ были около сотни

саженей в высоту. Словно блеянье сотни овец, встретившихся с

сотней своих ягнят, их крики сливались в непрерывный гул: «Увы!

Беда, беда! О горе! А-а-а! Отец! Мать! Помогите! Ой, как жжёт!»

Наконец это сумбурное и жуткое видение будто бы

рассеялось.

Посреди другой широкой равнины стоял чёрный железный

трон размером с трёхэтажный дом. На нём сидел

Дхармараджа12, владыка смерти. Его тёмно-багровый лик был

яростен, ужасен и свиреп. Его глаза, сияющие как солнце и луна,

были налиты кровью и сверкали словно молнии. На щеках и в

других местах на лице выступали бородавки. На верхнюю часть

тела накинута свежая шкура слона, вокруг пояса обвязана

содранная человеческая кожа, а нижнюю часть тела закрывала

юбка из тигровой шкуры. Ещё на нём был шёлковый наряд и

множество украшений из кости и самоцветов. На голове —

корона из пяти сухих человеческих черепов. В правой руке у него

была клетчатая доска судьбы, в левой — зеркало кармы13. Он

сидел, скрестив ноги. На сияние, исходившее от тела, было

невозможно смотреть.

Перед Ямой стоял его подручный Змееголовый Злобный и

держал зеркало. Справа от Ямы стоял Львиноголовый Гордый и

держал судебный барабан. За Ямой стоял Обезьяноголовый Рок

и держал весы. Слева от Ямы стоял Бычеголовый Ава и держал

свитки. Их окружали бесчисленные миллионы прислужников

владыки смерти, проявлявшиеся в обликах с головами

всевозможных животных.

Белая Тара и я, девушка, выполнили три простирания и

поднесли следующую хвалебную песнь:

Если есть узнавание — есть лишь одно:

твой собственный ум;

если нет узнавания — есть лишь великий гневный владыка

смерти.

В действительности — это Победоносный,

дхармакайя Самантабхадра.

Мы подносим своё почтение и молитвы к стопам

Дхармараджи.

Если есть узнавание — это будда Ваджрасаттва,

Если нет — это Змееголовый Злобный.

В действительности — это просветлённый ум, полностью

очистившийся от гнева.

Мы подносим своё почтение и молитвы великому

прислужнику, держащему зеркало.

Если есть узнавание, это будда Ратнасамбхава;

если нет — это Львиноголовый Гордый.

В действительности — это просветлённый ум, полностью

очистившийся от гордости.

Мы подносим почтение и молитвы великому прислужнику,

держащему судебный барабан.

Если есть узнавание — это будда Амитабха;

если нет — это Обезьяноголовый Рок.

В действительности — это просветлённый ум, полностью

очистившийся от желания и привязанности.

Мы подносим почтение и молитвы великому прислужнику,

держащему весы.

Если есть узнавание — это будда Амогхаси ддхи;

если нет — это Бычеголовый Ава.

В действительности — это просветлённый ум, полностью

очистившийся от зависти.

Мы подносим почитание и молитвы великому прислужнику,

держащему свитки.

Эти гневные прислужники смерти не знают добра или зла.

Пусть те живые существа, которые ничего не сотворили и не

накопили дурной кармы,

не попадут на путь, с которого невозможно сбежать и

который невозможно вынести, но переродятся в чистой земле

без ошибок и без страха.

Дхармараджа слегка улыбнулся и ответил:

— Ну-ну, складно говоришь, дочь человеческая, а какую

хорошую, благую карму ты накопила? Какую неблагую, плохую

карму ты накопила? Отвечай честно, ложь не спасёт!

Белая Тара встала, сделала три простирания перед

Дхармараджей и произнесла:

— Я должна кое-что сказать в её пользу.

— Очень хорошо, — ответил он.

Эта девушка — дочь семейства ламы Тромге, — сказала

Белая Тара. — Что касается её заслуг, она делает всевозможные

подношения Трём Драгоценностям, почитая их как

превосходящих её. У неё великое сострадание, и она не

презирает несчастных, странствующих монахов и нищих как

стоящих ниже её. Она очень щедра, владыка. Хотя сама она не

очень много практиковала Дхарму Будды, она побуждала других

к практике и подталкивала их к добродетели. Она всегда

обладала великой верой, преданностью и бодхичиттой. Она

никогда не совершала ни единого вредоносного или неблагого

деяния, мой повелитель. Когда она произнесла это, Яма сказал:

— Ну что ж! Змееголовый посмотрит в своё зеркало, чтобы

определить, правда ли это. Змееголовый посмотрел в зеркало и

сказал: Вижу, будто солнце вышло из-за облаков.

Львиноголовый ударил в судебный барабан и

произнёс:

— Звук приятный.

Обезьяноголовый всё взвесил и объявил:

— Её добродетели безусловно перевешивают, а вредных

поступков едва ли один-два.

Наконец Бычеголовый страж поглядел в свитки и сказал:

— Минуточку! Разве ты не совершала вредных поступков,

скажем, не разбивала ли оземь птичьи яйца или проявляла

излишнее упрямство?

На это Дхармараджа усмехнулся и сказал:

— Хо-хо! Ну, дочь моя, хотя ты и сострадательна, ошибки злых

людей тяжелы. Если бы я, судья недобрых поступков, одних

наказывал, а других — нет, то мне, несомненно, пришлось бы

испытать последствия пренебрежения своими обязанностями.

Так что пока я верну тебя в твой мир, но ты должна покаяться в

своих вредных поступках и постараться быть как можно более

добродетельной. Запомни адские видения, послания от тех, кто

умер, — вот слова совета Дхармараджи. Передай их также и

другим, воодушевив практиковать добродетель.

Оглядевшись, я узрела девушку по имени Бидима, уроженку

Сурпа. Чёрная змея толщиной со ствол сосны обвивала её с ног

до головы, будто она была окутана одеялом. Слуги Ямы кричали

и ревели: «Ха-ха! Хо-хо!», отчего стоял оглушительный гул.

Девушка проливала потоки слёз, и я слышала её крики: «Отец!

Мать! Помогите мне!»

А слуги кричали:

О злая девчонка, убивающая змей,

нет смысла взывать к отцу и матери.

Это плод действий, которые ты сама совершила.

Тебе не освободиться тысячу кальп!

Таков был конечный результат того, что она убила змею, когда

жала ячмень в поле. Её старая мать испугалась последствий

этого поступка и сказала ей: «Ты, демоница, не кричи — покайся

в этом деянии!» Дочь только рассмеялась, и результатом стало

это перерождение.

Ещё там была девушка по имени Палкьи из местности

Ньягронг. Слуги Ямы держали над ней железное решето, через

которое поливали всё её тело раскалённым докрасна, кипящим

расплавленным металлом. Её кожа и кости с шипением

лопались и горели. Она лишь хныкала, не в силах даже громко

плакать. Слуги кричали: «Злая девчонка! В обычном мире людей

ты шныряла в задних рядах собрания монахов, принявших

полные обеты, и смела улыбаться и заигрывать с ними. Ты

поднимала пыль своим подолом. Один монах сказал: "Не веди

себя так — не накапливай плохую карму!" Но ты его не слушала,

и происходящее с тобой — это конечный результат того, что ты

огорчила этих членов Сангхи. Тебе не будет никакой

возможности освободиться ещё тысячу кальп!»

Сострадательная мать победоносных взмахнула украшенной

шёлком стрелой. Я, девушка, пропела мани-мантру.

Освобождённая от этого худшего удела, Палкьи переродилась в

стране своих молитв, но кажется, ей всё равно пришлось

испытать некоторые результаты её действий.

Ом мани падмэ хум хри.

Затем я увидела старую женщину из области Тро по имени

Анаг. Когда в рот ей вливали кипящий расплавленный металл, её

тело разрывалось на части с головы до ног. Я видела, как она

подвергается такому страданию снова и снова. Это, как мне

сказали, было следствием того, что она отравила ламу14.

Дингла из области Асо, и Каргья, и другие — большинство

было из той области — скитались в бардо. Ринчен Даргье также

скитался там. Нима Холеб переродился в аде Оживание15. Там

ещё были десять человек из Аджи. Некоторые переродились в

мирах ада, некоторые в мирах прет 16.

У одного из них, по имени Або, была огромная голова — с

большой глиняный горшок — и тело страшно искажённых

пропорций. Рот у него был мал, как игольное ушко, пищевод —

толщиной с конский волос, зато желудок — размером с целый

город. Его ногти трижды пронзали сжатые кулаки. Он не мог

найти еды, языки пламени вырывались из его рта. Он испытывал

невообразимое мучение.

Я спросила: «Что сделал этот человек, отчего он так

страдает?» Мне сказали, что он никогда не совершал

подношений Трём Драгоценностям как превосходящим его и был

не очень щедр с существами худших уделов, как с теми, кто ниже

его. Его подношения всегда были очень скудны, и притом его

мучили жадность и опасение, что его припасы иссякнут.

Там был мой знакомый, некто Атар из семьи Танпа, что в

Тромтоге. Он передал своей матери и близким родственникам:

«Не прекращайте практики добродетели, чтения мани-мантр и

ритуала Акшобхьи17, а также подношений большим собраниям

монахов».

Таши Дондруб из семьи Наг тоже переродился там и

испытывал неимоверные муки. Я спросила свою спутницу Тару:

«Какие же деяния этого человека привели к такому результату?»

Она ответила: «Он не хранил обязательств - самайи и в своих

действиях был заносчив и себялюбив, рассчитывая получить

что-то взамен».

Он передал мне следующее сообщение для своей родни:

«Пожалуйста, ради меня прочтите семьдесят миллионов

манимантр и "Сутру освобождения", покайтесь в ваших

вредоносных деяниях и поднесите молитвы посвящения на

больших собраниях».

Гьяшо Ацанг переродился в мире прет. Там же переродилось и

неизмеримое множество других, как знакомых мне, так и

незнакомых. Тот удел ужасен. Существа там были крайне

подавлены, они не могли думать ни о чём ином, кроме еды и

питья. Волосы у них стояли дыбом, тела истощены, рты — с

игольное ушко, глотки — с конский волос, животы — как целые

страны, а конечности — как стебельки травы. Ногти у них были

очень длинные и девятикратно пронзали ладони.

У большинства прет в руках было немного слюны, которую им

поднёс Джамьянг Кьенце Вангпо 18, но всё равно они должны

были страдать сотни или тысячи лет, прежде чем смогли бы

открыть рот и слизнуть хоть чуточку влаги. И не было им иной

отрады, кроме этого краткого мигаоблегчения. В муках они кричали:

«Что мне есть. Что мне пить? Я голоден! Я жажду! Увы, увы! Горе мне!»

Стражи мира прет выставляли богатые угощения, а затем

брали в руки острые мечи и злобно наблюдали. Движимые

голодом, преты подходили украсть еду и питьё, но вместо этого

только получали страшные раны от мечей и жутко кричали.

Полубоги испытывали сильные страдания из-за соперничества

с богами, обитающими на склонах горы Сумеру19. С

невыносимой завистью они смотрели на пышность и богатство

мира богов и на кокетливую игривость поющих и танцующих

богинь, но получали лишь невообразимые страдания, терпя

поражение от богов. Боги метали боевые диски с острыми

шипами, а также стрелы и трезубцы; они использовали против

врагов одурманенных слонов со смертоносными колёсами,

прикреплёнными к концу хобота. Полубоги терпели

непостижимые муки, когда их убивали и калечили. Кроме того,

они сражались между собой, издавая оглушительные крики:

«Убей! Убей!» и «Рази! Рази!», которые раздавались как рёв

тысячи драконов.

Даже меня очень напугало увиденное в том мире. За то, что я

бросила на землю птичье яйцо, мне нужно было пройти под

всеми видами оружия; но я сосредоточенно молила бодхисаттву

наивысшего сострадания и досточтимую богиню и трижды спела

шестислоговую мантру, вследствие чего мне показалось, что

звуки постепенно стали мягче.

Около пяти тысяч человек из области Чамтринг и несметное

число китайцев переродились в том самом мире. Казалось, что

там также было много аристократов, и первым из них был

Лобсанг Тендзин, военачальник из Чамтринга. Неизмеримое

количество людей переродилось там, и среди них — члены

семейства Вангьял и рода Дугца, большинство из которых

погибли от ножа Дальше, в цветущем саду, я встретила очень

старого бога, которого переполняло страдание. Несколько его

собратьев, приблизившись, набросили на него гирлянды цветов,

произнеся: «Как только ты расстанешься с телом, да

переродишься ты в мире людей, станешь практиковать десять

видов добродетельных действий 20 и снова переродишься в этом

мире богов». С этими словами они рассыпали вокруг цветы.

Умирающий бог испытывал невыразимые страдания, словно его

сердце разрывалось, а тело рассыпалось в песок.

Продолжительность жизни бога можно вычислить, учитывая,

что одна неделя богов — это около семи тысяч человеческих лет.

За неделю до смерти их муки гораздо сильнее, чем в аду

Непрерывное мучение, в худшем из адов. Когда их карма

исчерпалась, они непосредственно видят место своего будущего

перерождения в худших уделах бытия, обусловленного мыслями,

проистекающими от таких клеш, как гордость. Это заставляет их

страдать более жестоко, чем если бы они покончили с собой,

бросившись в костёр.

Ом мани падмэ хум хри.

Я продолжила путь и в мире ада встретила Кардо из рода

Геце. Внутри большого железного дома огромных размеров он

собирал землю, камни, траву и дрова (хотя мне было непонятно,

зачем он это делает), но притом там были и бирюза, коралл,

хрусталь, лазурит, золото и серебро. Затем полчища слуг Ямы

громоздили и драгоценности, и землю, и камни на его тело. Он

кричал от боли. Всякий раз, когда он пытался бежать, его ловили.

А затем он должен был наблюдать, как драгоценные камни и

металлы разлетались, словно перья на ветру, а его душевные

страдания ещё больше усиливались. Затем он опять собирал

драгоценности и пищу, и снова всё это его раздавливало, и так,

не зная ни мига передышки, он испытывал то одно, то другое

страдание.

Я спросила: «Что он такого сделал, из-за чего так страдает?»

Тара сказала мне: «Это следствие того, что он жаждал

заполучить всё, что попадалось ему на глаза, что был

недоброжелателен к каждому, кого слышал, и имел только

ложные взгляды на всё, о чём думал. Это плод отсутствия

практики добродетели и совершения неблагих и вредных

действий, в том числе и того, что, нося разукрашенную малу, он

отвлекался на сплетни и пустословие».

Кардо передал через меня такое сообщение: «Цагди, невестке

из моего дома, я говорю: "Ты украшаешь себя агатами и

кораллами, но от этого мне никакой пользы. Разве у тебя совсем

нет сострадания ко мне? Ты не попросила ни одного ламу

установить со мной связь, поднеся ради меня своё богатство.

Ничто не принесло бы мне большей пользы, чем очистительный

ритуал Акшобхьи, божества у южных врат мандалы

Вайрочаны"».

Я прочла мани-мантру, и он получил хоть недолгую передышку.

Но затем им снова овладело его омрачённое восприятие.

Кроме того, там было много дам и монахов красивых железных

домах. Хотя поначалу они казались довольно кроткими, они

вдруг срывались все разом начинали выкрикивать ругательства.

Не веря своим ушам, я подошла к ним и увидела, что изо рта у

них вырывается пламя, из ноздрей клубится дым, а железные

пилы с визгом впиваются им в макушки. Когда я спросила у них,

какие деяния привели к таким результатам, они ответили, что

занимались пустой болтовнёй во время ритуалов, которые

выполнялись для верующих (и живых и мёртвых), общаясь с

йогинами, выполнявшими практики божества, и посещая

коллективные ритуалы в храмах. Своей болтовнёй они мешали

другим созерцать, ссорились во время пиршественных

подношений и создавали посторонний шум. Появился одетый в

лохмотья паломник, который нёс молитвенные флажки на

палке21. И тут предстал взору Яма Дхармараджа со своей свитой

и, выказывая радость, произнёс: «Какие великие блага и

преимущества для Дхармы Будды! Нет ни - чего выше, чем

святая Дхарма молитвенного флага. Молитвенные флажки — это

корень Дхармы, Мани-мантра — это сущность Дхармы. Сиддхи-

мантра дарует освобождение из теснины бардо". Ритуал поста

ньюнгнэ — это учитель, который показывает путь к

освобождению. Сто тысяч камней мани — это ожерелье