Дэмиен. Интуит. Том 1

ГЛАВА 1 Магическое становление

— И кто так уклоняется? Слон — и тот бы это сделал быстрее, — с усмешкой крикнул вампир.

— Тебе-то легко говорить. Стальные мышцы, да ещё и усталости не ощущаешь. А с моим весом уклониться быстрее невозможно просто физически, — огрызнулся я.

— Вот именно. Думай о своем вёсе, как о преимуществе. Парируй атаку, а не уклоняйся от неё.

С момента, когда я вернул Кейдену его крестик и получил браслет — татуировку, которая наделяла меня магией воды, прошла неделя. Конечно, я в первый же привал после этого уселся медитировать и осваивать новые силы. И тут нежданно-негаданно возникло новое препятствие, как будто их и без того было недостаточно. Но о нём чуть позднее, так как для понятного его объяснения придется хотя бы вкратце осветить основные школы магии.

По времени Земли сейчас в Авиале был конец Сентября: солнце ярко светило, но не обжигало, листья на деревьях вокруг наливались золотом, насекомые вовсю сновали в траве и над нею, спеша насладиться уходящим летом. Однако мне было вовсе не до этих красот: шла тренировка, в ходе которой Райлисс безжалостно вытрясал из меня пыль. Он был со своей рапирой, в то время как я использовал созданный ледяной шест. Интуицию я использовать не мог по причине того, что удерживал контроль над магическим оружием. А если мог — то мне бы это всё равно ничем не помогло: для таких сложных техник боя у меня совершенно не развито тело.

— Ты неповоротливый, как бегемот, — ехидно заметил Райлисс, с лёгкостью парировав мой выпад шестом и, сблизившись, толкнул меня с такой силой, что я чуть не полетел на землю. Повернувшись, он хотел победоносно прислонить к моему горлу рапиру, но меня там уже не было. Совершив пару перекатов в сторону, я поднялся на ноги, пылая от злости. Что это за учитель такой? Видно же, что я впервые оружие в руки взял, так вместо помощи и советов только насмешки и издевательства, не говоря уже об очень болезненных ударах. Сильные стороны, значит? Ну погоди.

Позволив своему шесту на мгновение пропасть, я интуицией просчитал его следующую атаку, с изрядным трудом, но всё же уйдя в сторону от его тычкового удара, после чего воссоздал шест и самым банальным размахом целясь ему в голову. Надо отдать ему должное — вампир с нечеловеческой быстрой отпрянул назад, одновременно возвращая рапиру к моему шесту, однако я коварно в последний момент на долю мгновения оттаял своё оружие, и, после того, как оно беспрепятственно прошло сквозь лезвие рапиры, вампир получил оглушительную оплеуху по своей щеке. Мираэль и Дхасс, в составе группы, наблюдавшей за тренировкой, самым бестактным образом заржали.

В бешенстве вампир бросился в атаку с новыми силами, но вместо меня рапира плашмя ударила по иллюзии, рассыпавшейся водными брызгами. После этого вампир на пару секунд закрыл глаза, затем поднял светящийся багрецом взгляд и, не обращая никакого внимания на новую иллюзию, бросился на меня, стоящего несколькими метрами левее. Поняв, что против его вампирского зрения иллюзии бесполезны, я оставил контроль над фантомом и закрыл глаза. А когда их открыл, то Райлисс, через мгновение должный достать меня своей рапирой, бился в ледяной удавке. От подобной наглости, смешанной с нехваткой воздуха (и от воздуха, и ото сна вампиры гораздо меньше зависимы в отличие от людей, но всё же и то и другое им необходимо) он просто растерялся, повиснув на моей ледяной петле. Я же, недолго думая, собрал воду вокруг и заковал его в лед, оставив лишь голову. После чего поднял его шпагу, оказавшуюся довольно увесистой и, поднеся её к горлу вампира, ехидно сказал:

— Я использовал свои сильные стороны. Неплохо, правда?

С несколько секунд вампир с бешеной яростью разглядывал меня. После чего закрыл глаза, а мгновение спустя я, услышав отчаянный зов своей интуиции, вновь переключился на способности воды и успел-таки создать ледяной щит, защитивший меня от взрыва, которым вампир каким-то образом освободил себя из ловушки. А в следующую секунду холодные пальцы сжали моё горло, и он злобно прошептал:

— Неплохо, но недостаточно хорошо.

— Достаточно, Райлисс, — сказал Вогнар. Но вампир его не послушался, его пальцы ещё сильнее сжимали мое горло. Я схватил его руки и попытался их разжать, но бесполезно: тиски, и те разжать было бы легче.

— Райлисс, я сказал, достаточно! — уже громче повторил Вогнар. Однако вампир его словно не слышал. В глазах темнело, я почти потерял сознание…

— Миа, — скомандовал Вогнар. После секундной паузы вампир вскрикнул и, отпустив меня, схватился за голову. Ещё секунду спустя чьи-то руки подхватили меня и унесли оттуда. Меня аккуратно ссадили возле дерева, после чего осторожно ощупали мою шею, а затем, — мягко помассировали виски. Чёткость зрения начала возвращаться.

— Райлисс, у тебя снова был приступ?

Молчание. Что ещё за приступ?

— Неужели он так на него похож?

Снова молчание. Видно, сейчас Райлисс предпочитает общаться посредством кивания головы или же покачивания оной.

— Ну тогда в чём дело? Нельзя так терять над собой контроль…

В общем, этот диамонолог мне неинтересен. Дхасс, участливо убедившись, что я в относительном порядке, ушёл по другим делам. Мне же стоит прояснить некоторые моменты касательно сложностей, с которыми я столкнулся при использовании новообретённой магии.

В Авиале магия делится на четыре школы. В этих школах есть множество групп и подгрупп, однако любой маг Авиала, извините за тавтологию, будучи магом, имеет предрасположенность к одной из четырех стихий. Самое простое деление школ выглядит следующим образом: каждая стихия имеет школу созидания, школу разрушения и собственную уникальную школу. Каждая школа делится, опять-таки условно, на три уровня мастерства. Теперь подробнее.

Школа воды. Направление созидания этой школы начального уровня включает в себя лечение простых ран: заболевая кожи, порезы, ожоги, обморожения и тому подобное. Уровень эксперта подразумевает способность лечить более сложные раны, а именно — лечить заболевшие, нефункционирующие органы, сращивать поломанные кости, особые умельцы даже могут отращивать ампутированные конечности. А уровень мастера позволяет исцелять больных разумом — никакая другая школа не может лечить мозг живого существа — и то, этой способностью за всю историю овладели считанные единицы.

Направление разрушения — первый уровень — это управление водой, создание ледяного оружие (что, собственно, было продемонстрировано мной на тренировке); сюда же входят ледяные стрелы и прочее относительно простое управление водой. Уровень эксперта — это создание водяных големов и вызов духов воды, которые могут исполнять приказы призвавшего. Чем выше уровень силы и опыта, тем более сильного духа/голема можно вызвать/создать и тем более сложный приказ можно отдать. А мастера этой школы могут трансформировать в воду собственное тело — такое боевое состояние в сражении может дать невероятные преимущества.

Уникальное направление магии воды — это школа власти. Первый её уровень — это иллюзии, уровень эксперта — гипноз и подчинение своей воле. Уровень мастера — магия крови. Разумеется, изучение этой школы разрешено только до уровня эксперта, каждый из которых обязан становиться на учёт Королевской службы безопасности.

Школа воздуха. На первом уровне направления разрушения идут молнии: близкие, дальние, шаровые, цепные, многоцелевые — не так уж сложно разорвать энергию пространства, чтобы она, желая восстановиться в исходном равновесии, молнией ударяла туда и так, как это угодно создавшему её магу. Экспертное направление — искусство вакуума. Проще говоря — диапазонное управление потоками воздуха, что дает чародею создавать как участки, переполненные сжатым воздухом и давящим на всех, кто в нем находится, так и пространство, где воздух полностью отсутствует — что может быть большим подспорьем хотя бы в сражении с носителями огненной магии. Мастера же могут превращать своё тело как в поток воздуха, так и в образ штормового духа.

Направления созидания: левитация (причём не только себя, но и других, как одушевлённых, так и не очень предметов), потом идёт создание воздушных големов и соответственно, вызов духов воздуха, а уровень мастера — дыхание жизни, мощнейшая целебная магия, (с помощью моих способностей использованная Ариэль, чтобы привести в норму отряд после боя с гарантюгами). По эффективности она не уступает экспертной лечебной магии воды, но в отличие от последней её можно использовать массово на несколько целей, количество которых при достаточном запасе силы может доходить до сотни.

Уникальная школа магии воздуха — это магия перемещений. Начальный уровень: маг воздуха может телепортировать себя в пределах своего обзора. На уровне эксперта снимается ограничение по уровню обзора: маг может переместить себя так далеко, как у него хватит сил. Мастера этой школы могут телепортировать небольшие группы на расстояния, которые опять-таки зависят от их уровня силы. Эксперты тоже могут совершать такое действие, но с очень небольшими группами и с соблюдением каких-нибудь условий. Мастера от таких ограничений свободны.

Школа Земли. Маги этой школы наиболее подвержены внешним изменениям. Направление созидания: на первом уровне маг может управлять растениями, сдерживать или ускорять их рост, и прочее. На уровне эксперта он может призывать себе на помощь практически любых животных. На уровне мастера он становится способен принимать облик любого животного, а так же становиться получеловеком-полузверем, достигая наивысшего уровня своего физического развития.

Школа разрушения: первый уровень — овладение телекинезом. Маг учится силой воли перемещать предметы на расстоянии. Такие маги тоже могут левитировать, но принцип их колдовства отличается от магов воздуха. Если очень просто: маги воздуха тянутся к своей стихии, в то время как маги земли силой воли отталкиваются от своей. На этом же уровне практикуется магия вызова этой стихии, так как духи земли — самые спокойные и флегматичные, что позволяет безопасно проводить такие занятия с новичками. Следующий уровень — это управление металлом. Далеко немногие маги овладевали таким искусством, и проходили на мастерскую ступень — трансформация своего тела в каменный, древесный или металлический образ.

Уникальная школа магии земли — это некромантия. Специалисты этого направления учатся успокаивать пробуждённую нежить, если это не редкие разумные скелеты или зомби с незавершёнными делами, как Кейден, к примеру. Уровень эксперта — это создание нежити. А уровень мастера — это управление старением своего тела при помощи сил некромантии. Фактически — бессмертие. Как и в случае со школой Власти магии воды, уровни выше специалиста школы некромантии запрещены.

Школа Огня. Направление созидания: Пламя жизни — таким навыком учатся овладевать специалисты. Как правило, оно зажигает погасшую душу, возвращая волю к жизни. Казалось бы — сущий пустяк, однако таких душ в последнее время становится всё больше и больше: количество регистрируемых случаев суицида — прямое тому подтверждение. Дальше идёт лечебное пламя — именно, что лечебное. При должной сноровке такие маги, конечно, могли залечивать довольно обширный диапазон ранений, но экспертам-целителям воды они уступали всегда и во всём. И, наконец, уровень мастера — трансформация в огненную форму.

Направления разрушения: уровень адепта — это зачарованное оружие. Как оказалось, только огнём можно зачаровать оружие, а наш с Ариэль экспромт — прецедент, не имеющий аналогов. Второй уровень — вызов огненных духов (ифритов, в частности). И наконец, уровень мастера — дезинтеграция. Полное уничтожение. Немногие маги достигают этого уровня, и все они обязаны состоять на учете Королевской службы безопасности.

Уникальная школа магии огня — это направление Святой магии. Первый уровень — молитвы, обряды и экзорцизмы, которые, как правило, снимают проклятия различной сложности, а также накладывают благословления, увеличивающие физические возможности. Второй уровень объединяет в себе школу исцеления и изгнание нежити. Разделение, впрочем, привело к тому, что целители и изгоняющие нежить выходят в лучшем случае на среднем уровне силы — но поскольку некроманты усилиями тех же церковников медленно, но верно переводятся, приходится клепать собственных. И, наконец, уровень мастера — воскрешение из мертвых. Однако такой техникой за всю историю Авиала смогли овладеть только трое. Стоит ли говорить, что умение воскресить человека осуществимо только в строгие временные рамки. Если с момента смерти тела проходит больше семи суток, то душа теряет свои земные привязанности и уходит… И здесь начинается опасная черта, где использование моего таланта может меня просто убить. Как бы не были безграничны возможности моей интуиции, есть вопросы, которые должны оставаться без ответа.

В чём же моя трудность? Казалось бы, моя интуиция позволит мне овладеть всеми ветвями школы воды в считанные дни. Однако же нет. Сам мир не позволяет мне продвинуться к практике высшей магии. Мой браслет стал для меня своего рода членской карточкой в этом мире, так что он уже не пытался избавиться от меня всеми силами. Более того, помощь Кейдену прибавила немного… скажем так, хорошего отношения Авиала ко мне. Всё это открыло для меня всего лишь школы специалиста всех трёх направлений. Вот и выходит, что я, обладая огромным магическим потенциалом, помимо простого управления водой мог лишь лечить несложные раны, навевать иллюзии и создавать ледяное оружие. Это как иметь при себе карточку с миллионом рублей и лимитом в тысячу рублей за одну покупку. Впрочем, со своей командой я такими подробностями делиться не стал. Незачем им это знать, мало ли, как оно повернётся.

Впрочем, есть ещё одна хорошая новость: мой интуитивный обзор возрос — с пятидесяти до двухсот метров. Вывод: для этого мира я уже не чужак. Однако и большого доверия ко мне пока что нет. Но это не страшно. Чем больше я окажу помощи жителям этого мира — тем лучше будет его ко мне отношение. И рано или поздно я овладею магией воды. Полностью. Благо времени у меня предостаточно. А там… а там я войду в этот Храм, и уже не буду столь беспомощен…

Однако сейчас у меня была другая забота. Моя одежда была совершенно не предназначена для путешествия по средневековым мирам. И дело здесь даже не в качестве: одежда для долгих путешествий должна быть соответствующей, в моём же случае ни джинсы, изрядно тяжёлые и при долгой носке доставляющие коже дискомфорт; ни майка из тонкого хлопка, должная стираться каждые два-три дня; ни полиэстеровая олимпийка, в простонародье называемая стеклянной и вообще никак не греющая, не подходят для того, чтобы покинуть дом дольше, чем на пару суток. Да и внешний вид не очень позволяет выдавать себя за своего. Конечно, пока мы вторую неделю выбираемся из Запретных земель, смотреть на меня особо некому; но как только мы выйдем в любой сколько-нибудь населённый пункт, начнут возникать неудобные вопросы.

Бессовестно проверив свою команду на предмет финансового вопроса и обнаружив, что всех имеющихся денег у них будет хватать лишь на самую скромную еду и ночлег (и то не каждый день), я вполне закономерно пришёл к выводу, что сделать меня похожим на жителя Авиала в плане одежды не озаботился никто. Что ж, может быть, поблизости имеется какой-нибудь клад? Почему бы и нет? Запретные земли — малозаселённое место, да и большей части живущих тут существ нет никакого дела до драгоценностей и тому подобного. Ну-ка, попробуем…

Поиск занял больше десяти минут. Мне пришлось выяснить, что смотреть над землей и под землю — две совершенно разные вещи. Тем не менее, осторожно сканируя окружающее пространство, я всё-таки нашёл искомое — небольшая шкатулка, примерно на две трети наполненная золотом. Поднявшись и проверив интуитивным взглядом верность нахождения объекта моих поисков, я направился в сторону клада. Команда, до сих пор спорившая, мгновенно умолкла и повернулась ко мне.

— Далеко собрался? — спокойно спросил Вогнар.

— Если бы я захотел смыться, — я не выдержал и сам фыркнул собственной двусмысленности, — сделал бы это хитрее. Нет, ты уж прости, но мне стало известно, — отличная фраза, надо будет запомнить в случае несанкционированного использования своих способностей, — что денег у вас канарейка нарыдала. Вы, часом, не задавались вопросом, как на мою одежду отреагируют в ближайшем населённом пункте?

Молчание. Ну наконец-то мне удалось поставить Вогнара в тупик, его идеальность уже начинала порядком выводить меня из себя.

— Нет, в самом деле, мы об этом не подумали, — признал он, — но ведь ты не зря получил свою магию? Набросишь на себя иллюзию, а там мы уж разживёмся какой-нибудь одеждой…

— Меня не устраивает какой-нибудь, — веско ответил я, — какие-нибудь деревенские обноски, может, и замаскируют меня, но не так я хочу прожить последний год своей жизни. Не переживайте, я как раз занимаюсь решением этого вопроса. Мне так же стало известно, — я снова попробовал на вкус эту фразу и остался очень доволен, — что тут неподалеку зарыт небольшой, но приличный такой клад. По крайней мере, купить нормальную одежду будет можно.

— Очень хорошо, — сказал Вогнар, — весьма удобное решение проблемы. Иди с ним, Дхасс, — после этой фразы орк со своей секирой выразил готовность меня сопровождать, прочие же разошлись по своим делам.

Однако внезапно мне стало интересно, о чём могут говорить члены команды в моё отсутствие. Впрочем, о чём, вернее, о ком они будут говорить, я и так догадывался, сейчас вся соль была в деталях. Так что, отойдя от лагеря метров на триста, я позволил своей интуиции унестись обратно и услышал обрывки фраз:

— Да с таким талантом мы можем озолотиться, — сказал Мираэль, — да, Совет собрал нас, пообещал нам награду, но надолго ли нам той награды хватит? А с ним мы найдём любые богатства, соберём любые сокровища. Да мы даже представить себе не могли, какое богатство нам попало в руки! Никуда этот Храм не денется…

— Закончил? — спокойной спросил Вогнар, — а теперь слушай меня: если ты посмеешь хотя бы заикнуться при нём об этом — я тебе лично оторву язык. Для меня было огромным трудом принять решение позволить ему заполучить эту магию — чтобы он хоть немного начал нам доверять. Он был напуган и зол, но он далеко не дурак, и завоевать его доверие будет ох как непросто. А если мы хотя бы намекнём ему, что хотим использовать его таким образом…

— Эй, ты меня слышишь, — спросил Дхасс, хлопнув меня по плечу. Я очнулся от своего транса и понял, что он не остался для орка незамеченным.

— Да… спасибо, что привёл меня в чувство, я отслеживал местонахождение клада и… засмотрелся на то, что закопано под землей.

— Например? — полюбопытствовал Дхасс.

— Например, скелет Кистадокса.

— Тьфу, нашёл интересное, — презрительно сплюнул орк, — лицом к лицу я с ними, конечно, не встречался, но истории о них у нас знают даже малые дети.

— Ну извините, — вспыхнул я, — я здесь новый, для меня тут всё новое и интересное. Раз ты такой умный и всезнающий — то и оставь свои знания при себе и не мешай мне познавать мир, — орк, смутившись, пробормотал что-то вроде извинений, но и подозрительности, которой он просто был переполнен в момент, когда вывел меня из транса, заметно поубавилось.

Безошибочно идя по намеченной тропе, я, наконец, вышел к месту, где клад был зарыт. Теперь надо его откопать. Лопаты поблизости нет, да и откуда бы ей взяться? Ну с моими новыми способностями это не было проблемой. Открыв флягу с водой (флягой, кстати, тоже снабдил меня орк, у которого оказалась запасная), я тщательно отмерил длину и толщину черенка, а остатки направил на создание лезвия. Оно вышло чересчур тонким, но мне это не помешает. Легче будет вгонять её в землю. Подойдя к неприметной ямке на опушке, где и находился искомый клад, я бодро заработал лопатой.

— Если бы это была металлическая лопата, то сломалась бы. Лезвие слишком тонкое, — заметил орк.

— Ну, больше воды поблизости не было, — я, насколько позволяла поза, пожал плечами, — ну то есть была: в траве, в деревьях, в воздухе… везде. Вот только мне показалось, что было бы неправильно лишать жизни траву или дерево только для того, чтобы откопать сундук с монетами.

Орк хмыкнул, но спорить не стал. Я извлёк из земли свою находку. Это оказалась металлическая шкатулка. Открыв ее, я изучил содержимое, составлявшее больше сотни золотых монет, и остался доволен. Захлопнув шкатулку, я повернулся идти обратно.

— Что же в шкатулке? — полюбопытствовал Дхасс.

— Возьми да посмотри, — ответил я, бросив ему шкатулку. Орк поймал её и попытался открыть, но у него ничего не вышло. Надо отдать ему должное, сразу применять грубую силу Дхасс не стал. Сначала он внимательно изучил её со всех сторон на предмет кнопок и механизмов. Лишь повертев её в руках минут десять, сдался и протянул мне.

— Не могу открыть, — вздохнув, сказал он.

— И не смог бы. Эта шкатулка зачарована таким образом, что её может открыть только маг. Так что сама эта шкатулка стоит дороже того золота, что в ней лежит.

Дхасс снова хмыкнул, но опять-таки не стал заводить разговор на эту тему. Когда же я спросил его о причине столь странного молчания, он только уклончиво ответил:

— Райлисс тебе расскажет.

ГЛАВА 2 Не сработавшая ловушка

Когда мы вернулись в лагерь, я продемонстрировал свою находку остальным членам команды. Вопреки моим ожиданиям, вместо радости на их лицах появилось сосредоточенная неприязнь, направленная на эту шкатулку.

— В чём дело? Такая плохая находка? — непонимающе спросил я.

— А ты не знал? Похоже, твоя интуиция тоже иногда даёт сбои, — сердито сказал Райлисс, — ты хоть знаешь, что ты выкопал?

— Шкатулку с деньгами? — невинно спросил я. Если уж сел в лужу, то самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации — встать и с размаху сесть в неё ещё раз.

— Глупец, — я догадался, что Райлисс подобрал более щадящее выражение, которое оценивает мой интеллект, — шкатулку с деньгами может открыть только маг. Это шкатулка — ловушка для магов. Взяв её в руки, ты получаешь татуировку, которая подчиняет тебя магу крови, нанесшему заклятие на шкатулку.

— И где же она должна быть? — нервно спросил я. Странно, я, конечно, не вдавался в такие подробности при помощи своей интуиции, так как одновременный поиск клада с параллельным подслушиванием разговора, для моих ушей не предназначавшегося, изрядно меня утомил. Да и тренировка с вампиром тоже внесла свой вклад. Вследствие чего дар я оставил, так сказать, в экономном режиме, в котором он сработал бы, угрожай конкретно мне какая-нибудь опасность.

— На правом запястье — ответил тем временем вампир.

Я внимательно осмотрел правое запястье. Кожа была девственно чиста.

— Нет тут ничего, параноик, — фыркнул я и тут же продолжит, — да и вообще, это как-то глупо. Если на такие шкатулки ловят магов, то их надо магам и подбрасывать. А не закапывать в Запретных землях…

Не поверив, Райлисс подошел и взял мою руку. Внимательно изучив её, он пришел к выводу, что ошибся. Тем не менее, решив, что совсем уж зря Райлисс панику разводить не стал бы, я всё же включил интуицию как раз в тот момент, когда за шкатулкой потянулась Ариэль.

— Стоп!

Волшебница в недоумении остановилась.

— Вот теперь моя интуиция сработала. Не бери её в руки. Тебе нельзя.

— Но как же так? Почему на тебя оно не сработало, а на Ариэль сработает? — спросил Вогнар.

— Боюсь, точного ответа дать не могу. Только предположить. Во-первых, уже который раз в неожиданном месте всплывает тот факт, что я не из этого мира. Плюс ко всему, моя магическая сила — заёмная, а не собственная. Вряд ли этот маг крови настолько предусмотрителен.

Взяв шкатулку и вытряхнув из нее все деньги, я положил ее на камень, водой из фляжки создал молоток и изо всех сил ударил по ней. В момент удара раздался мучительный стон, и узор в виде скорпиона, украшавшего шкатулку, начал истекать красной росой.

— Кровь? — недоуменно спросила Миариали.

— Именно. Если Райлисс утверждает, что заклятие нанёс маг крови, то не с помощью же святой воды он её зачаровал? — я хотел было закатить глаза, но вспомнил, как сам так явно проморгал эту западню, и воздержался от прочих как вербальных, так и невербальных комментариев.

— И что, мы его убили? — спросила Ариэль, с неприязнью наблюдавшая за обломками шкатулки.

— Нет, — ответил вампир, едва я успел раскрыть рот, — кровь чёрная, значит, этот маг уже мёртв. Был бы он жив, кровь была бы красной. Да и не умирают они от такого…

Интересно. Кажется, вампирчик не так прост, как кажется. Будет любопытно узнать об этом побольше. Однако сейчас меня интересовали оставшиеся деньги. Отдам-ка я их Вогнару, он у нас всё-таки командир. Подойдя к нему, я протянул ему найденное богатство.

— Возьми. У меня всё равно все карманы дырявые. Да и ночевать в дешевых тавернах и есть через раз больше не придется.

— Деньги штука зыбкая, — с улыбкой заметил Вогнар, забирая золото и ссыпая его в свой дорожный мешок, — можно и за одну ночь всё спустить, и утром даже не вспомнить — за что.

От меня не укрылся жадный блеск глаз Мираэля, когда золото перекочевало к командиру, но я заставил себя не обращать внимания. Я-то не дурак, но и Вогнар тоже. Если я заикнусь об этом сейчас, то он сразу поймёт, что я подслушал их разговор. А я при всём при том со всей своей силой не мог нащупать грани, до которой они готовы терпеть мои выходки, и за которой просто поволокут меня в Храм силой. Вместо этого я повернулся к вампиру, уже пришедшему в себя после нашей тренировки и спросил:

— Скажи, пожалуйста, Райлисс, откуда ты узнал, что данная шкатулка была зачарована магией крови? Да ещё такие подробности касательно цвета и воздействия?

— Не твоё дело.

— Ты что, изучал магов крови? — проницательно спросил я.

— Нет.

— Это была твоя работа — ловить магов крови? — ещё более проницательно спросил я.

— Нет!

— Ты помогал церкви ловить магов крови? — моей проницательности просто не было границ.

— НЕТ!!! — уже рявкнул в третий раз Райлисс.

Так, стоп. Судя по тому, как Райлисс начал сереть, фонтан моей проницательности будет разумнее временно отключить. Потому как нос в чужие дела сунут слишком далеко, и лишнюю часть запросто могут отсечь. Отойдя от вампира, который неожиданно осел на землю и снова схватился за голову, я прислонился к дереву. Вся остальная команда с осуждением на меня смотрела. Ну, эта-то психологическая атака мне была знакома хорошо. Не дожидаясь упрёков, я сам пошёл в лобовую атаку.

— Что вы на меня так уставились? Ну ловил он магов крови, что в этом плохого? Скольких помог поймать — представьте, сколько жертв предотвращено, сколько жизней не было загублено больными фантазиями таких магов. Этого не стыдиться, этим гордиться надо, — заявил я, выдерживая взгляд каждого.

— Ну для начала, — начал Мираэль, порядком обескураженный таким превентивным отпором, — совать в чужие дела свой нос — это некрасиво.

— В данном случае не согласен, — возразил я, — никто не заставлял его хвастаться своими познаниями, он сам дал мне повод задать эти вопросы.

— Это не имеет большого значения, — сердито сказала Миариали, подходя ко мне почти вплотную, — учитывая, что некоторые воспоминания не очень-то хочется тревожить.

— То есть по — твоему, — я повернул к ней голову, — отрицание — это выход? Позволь разубедить тебя — это не так. Отрицая, можно лишь притупить боль, но не убрать её. Единственный выход — это признание. Если не верите — спросите меня о чем-нибудь.

— Тебе приходилось убивать? — наши с Миа лица разделяло не больше десяти сантиметров. Что ж, наверное, это честно. Почти наверняка Миа использовала свои способности и вытащила уже мои не самые счастливые воспоминания, позволяя провести сравнительный анализ на собственной шкуре. Теперь придётся идти до конца.

— Да, — выдохнул я.

Все остальные, даже вампир, посмотрели на меня с новым, удивлённым взглядом. Их можно понять: я мало похожу на убийцу. Впрочем, убийцы вообще редко на себя походят.

— Ну так, — Миариали, уже готовая посоветовать мне заткнуться и не совать нос, куда не просят, запнулась, удивлённая моей откровенностью, — расскажи нам. Твой мир не производил впечатления места, где надо драться за свою жизнь, постоянно убивая тех, кто попадается тебе на пути. Что же тебя на это сподвигло?

— Понимаю, — не стоит уточнять, что мой мир не сильно далеко ушёл от данной характеристики, просто вуаль, скрывающая всё это, со временем стала плотнее, — Я ведь не произвожу впечатление убийцы, не так ли? Ироничен, полон жизни, спонтанно совершаю хорошие поступки, умею признать ошибки, и уж, конечно, не упускаю шанса рассказать всем вокруг, какой я замечательный. Как я могу убить человека?

Мой голос стал сухим и безжизненным. Чёрт, это и в самом деле больно. Даром, что рана-то свежая. И, поначалу вроде оказавшись придавленной таким пластом впечатлений, снова начала кровоточить.

— Да очень просто. За всю свою жизнь я сдружился лишь с одним человеком. И совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни: раскрыл ему секрет своих способностей. И с этого момента моя жизнь начала становиться кошмаром. Угрожая мне, что в случае отказа от сотрудничества моя тайна будет раскрыта, и меня навсегда запрут в той секретной службе, которая первой до меня доберётся, он требовал помогать ему с играми на бирже. Биржа — это что-то вроде споров на деньги, только посложнее, — пояснил я в ответ на недоумённые взгляды, — у него стало много денег, он сменил жильё, купил машину. Меня даже сначала забавлял этот процесс: как человек переживает перерождение «из грязи в князи». Однако аппетиты человеческие не знают меры, особенно, когда утоляются мгновенно…

Вскоре игры с бумажками ему надоели, и он использовал написанные мной программы, чтобы пытаться взломать сервера — то есть хранилища информации — секретных служб. На нём и так было заострено внимание: слишком уж резко он поднялся, но поскольку прямых доказательств бесчестного получения денег не было, то его и не трогали. Но теперь им заинтересовались всерьёз. И я не сомневался, что когда его найдут и станут допрашивать — он откупится мной. Все пути вели в тупик. Переубеждать уже было поздно: алчность полностью затмила ему глаза, и он не желал ничего слушать. Выход оставался только один — убить его до того, как он будет обнаружен.

Поверьте, я не хотел этого, при помощи своей интуиции я перепробовал все возможные варианты, и в каждом из них он рано или поздно разбалтывал, кто я такой. Так что способ закрыть ему рот был только один. Я всё спланировал. Я знал, что он не заподозрит подвоха. Я знал, что у него нет родственников, которые бы его искали. Я знал, что исчезновение этого человека будет лишь на руку спецслужбам, в дела которых он опрометчиво стал совать свой нос. И я знал, что по этой причине они не дадут стражам порядка расследовать это дело. И я убил его. И тайна моя осталась сохранённой.

И вот я здесь. Рассказываю вам все это. Неприятно ли мне об этом говорить? Безусловно. Но отрицание ничем не поможет. Выход только один — признать то, что произошло. И жить с этим дальше. Как жить? Тяжёло. Но с признанием время лечит сильнее. С признанием ты понимаешь, что произошедшее — это испытание, которое должно было тебя изменить. Неважно, как оно тяжёло — неодолимые испытания не посылаются свыше. И если ты поймёшь, что отрицательный опыт — это тоже опыт, который сделает тебя сильнее… мудрее… умнее… то ты избавишься от мучающей тебя боли.

Однако избавиться от боли было легко лишь на словах. До сих пор было больно от того, что я не нашёл иного выхода, что мне не хватило сил ли, времени ли, опыта ли, чтобы разыграть всё иначе. Признание, прощение и время.

— Значит, признание? — спросил Райлисс. Он поднялся и подошёл ко мне вплотную, его серые глаза буквально вгрызались в мои. В них не было слёз, но читалось явное страдание. Я понимал, что сейчас моя жизнь была в опасности, но голос интуиции успокаивающе направлял меня, веля ждать. И вот, наконец, в его глазах что-то сверкнуло. Я понял, что он увидел во мне ту же боль… и поверил.

— Что ж, послушай мою историю, — невесело усмехаясь, сказал вампир, — и скажи, как можно простить себя после такого.

ГЛАВА 3 История Райлисса

— Я принадлежу к касте так называемых «светлых» вампиров. Ещё нас называют «идущими путём света» — что, по сути, одно и то же. Церковью такие вампиры признаются полноправными жителями наравне с прочими расами. Попытки же как-то дискредитировать расу светлых вампиров пресекались церковью с особой… настойчивостью. Не пойми неправильно, никто никуда не пропадал, ни к кому не применяли физическое насилие; и всё же если кто-то начинал предъявлять претензии без веских на то оснований — в дом к этому человеку в тот же день посылался… переговорщик. После, собственно, переговоров с которым эти люди больше никогда не поднимали подобные вопросы. Как же так получилось, что церковь и вампиры не только не враждуют, но даже самым тесным образом сотрудничают?

Для того, чтобы дать ответ на этот вопрос, позволь осветить немного нашу историю. Как раса, вампиры существуют немногим меньше эльфов, таисианов и гномов и значительно превосходят остальные. В старое время мы, разумеется, охотились на других живых существ — нам казалось это естественным порядком, нашей природой. Тем не менее не все были довольны таким положением вещей, так как понимали: подобный путь ведет либо к вымиранию прочих рас, либо к полной изоляции нашей от всех остальных. С последующим её истреблением. И первым таким вампиром, претворившим шёпот и разговоры по углам в систему и образ жизни, был Гендор Бескровный. Это произошло больше семисот лет назад по времяисчислению нашего мира.

Первую ритуальную… жертву Гендор убивать отказался, после чего произнес пламенную речь касательно ошибочности подобного пути и, рискуя жизнью, спас этого человека. Что спровоцировало среди вампиров первую и единственную в своём роде гражданскую войну. Так и произошло условное на тот момент разделение вампиров на тёмных и светлых. По счастливому случаю спасённый Гендором человек занимал высокий сан в Церкви, позднее сумевший стать советником самого Архиепископа. И он сполна отплатил за добро Гендора. Небольшая часть вампиров, на тот момент открыто осмелившаяся называть себя светлыми и ушедшая под защитой Гендора, получила приют среди людей. Разумеется, до поры до времени нас изолировали от остальных, дабы не наводить панику. Кроме того, в то время очень сильно бесчинствовали маги крови, и потому мы даже не были для людей врагами номер один. И, опять же, совершенно случайно в стычке одного из вампиров, неосторожно покинувшего убежище, с магом крови выяснилось, что наша раса к этой магии почти невосприимчива. По причине логичного отсутствия оной крови.

Таким образом, наш союз с Церковью оказался результатом удачного стечения обстоятельств, выраженных наличием полезных и востребованных у нас способностей и присутствием своего человека в высшем кругу Церковной власти. После этого состоялся первый официально зарегистрированный период переговоров. Не всё шло гладко, не все были готовы. Нынешняя боевая единица Церкви — вампир в паре с храмовником — длительное время не могла должным образом взаимодействовать, так как доверия не было ни с одной из сторон. Однако совместный труд Гендора и советника Архиепископа постепенно растопил лёд недоверия. Боевые пары, с таким трудом формируемые, оказались невероятно эффективны: за день такая пара могла найти и нейтрализовать до трёх гнёзд магов крови.

— Ситуация выровнялась, даже больше: Церковь благодаря такому колоссальному влиянию получила едва ли не полное политическое превосходство, дотоле ей невиданное. В благодарность вампиры, служащие Церкви, были объявлены угодными Создателю. И здесь не обошлось без подводных камней, но долгий и упорный труд по убеждению, подкрепляемый вескими доказательствами в виде почти исчезнувшего разгула магов крови, постепенно взял своё. Для нас были выделены земли и права, равные с прочими жителями Старого Света. Взамен каждый светлый вампир, достигая своего совершеннолетия (а именно двадцать три года) обязан был отслужить три года в Церкви, занимаясь поимкой магов крови. В последнее время их стало совсем мало, и вампиры, проходящие службу, больше тренировали храмовников, чем занимались первоначальной своей функцией.

Мне же тем временем стало интересно, как и чем в таком случае вампиры питаются. И ответ меня невероятно удивил: оказывается, вампирам всего-то нужно для употребления в пищу небольшое количество железа, а так же антиоксидантов, замедляющих старение (на вампиров они оказывают очень сильное воздействие, благодаря чему те спокойно могут жить полторы-две сотни лет. Могли бы и дольше, однако стоит учитывать, что мозг всё равно продолжает стареть, и на этот процесс повлиять никак нельзя. Поэтому к двумстам годам они, как правило, добровольно прерывают свою жизнь). Таким образом, обычные фрукты и овощи дают вампирам те же необходимые вещества, что и кровь. Внезапная вспышка головной боли известила меня о том, что мне поступает слишком личная и малоизвестная информация. Я заставил себя отвлечься и вернуться к рассказу Райлисса.

— Тёмные представители нашей расы остались на своих землях на северо-западе Старого Света, — продолжал тем временем вампир, — по причинам морально-этического толка мы не могли раскрывать какие-то особо глубокие секреты нашей расы, равно как и воевать с ними. Церковь проявила понимание, которое, однако, дорого ей обошлось. С тёмными вампирами она вынуждена находиться в состоянии бессильного паритета: территориальное преимущество слишком велико, и любое вторжение вампиров пресекалось Церковью мгновенно и эффективно. Однако, в противовес этому, каждый рейд в земли темных вампиров так же оканчивался неудачей: за последние три попытки из трех отрядов общим числом примерно в сто человек, вернулось не более десяти. И то, они рассказывали…

Но, увидев, как я в ужасе уставился на него и поднес ладони к лицу, он прервался. Нет, даже тот отблеск, что я увидел своей интуицией, заставлял меня испытывать ужас и отвращение, это слишком жестоко, это слишком невыносимо. Я почти насильно заставил себя перестать думать об этом и сосредоточиться на самом вампире.

— В общем, основную картину ты понял, — обернувшись, вампир увидел, как остальные недоуменно смотрят на меня, нахмурился и продолжил, — я, как и предписывают правила Церкви, поступил на службу в двадцать три года. Ты можешь спросить — как вампиры, пусть даже и светлые, могут находиться в священных зданиях? Церковь разработала для вампиров особые украшения — обереги: крестики из алхимического серебра. Алхимическое серебро не оказывает негативного воздействия на нас, вдобавок такие украшения полностью изолируют негативные эффекты, которые святые здания оказывают на… нежить.

— Прости, что перебиваю тебя, Райлисс, — сказал я, наконец-то сумев прогнать тяжёлые мысли о слухах из земель тёмных вампиров, катастрофически близких к правде, — но после того пути, который прошли светлые вампиры, называть их нежитью — ужасное оскорбление. И публичная порка — минимальное наказание для того, у кого повёрнется язык назвать так светлого вампира.

— Уверяю тебя, Церковь с тобой полностью согласна, — впервые за время нашего знакомства вампир искренне и дружелюбно мне улыбнулся, — впрочем, поводов применять такое наказание не было уже лет десять. Даже в состоянии алкогольного опьянения люди на уровне инстинктов всё-таки понимают, на какую тему можно открывать рот, а на какую — нет. Но это всё была прелюдия — вот же сама история…

Мне был приставлен в пару уже достаточно взрослый храмовник, имевший до меня дело как с вампирами, так и с магами крови. Звали его Сиарок.

Немного о храмовниках. В принципе, стать им может любой желающий с хорошими физическими данными. Но если у человека есть редкая способность устойчивости к магии (а у некоторых ещё более редкая способность гасить магию на расстоянии, то есть в принципе не позволяя магу применять силу), то его карьерный путь в этом деле будет гораздо стремительнее. По стечению обстоятельств, у Сиарока были именно уникальные способности гасить магию извне.

До событий, сыгравших ключевую роль, был всего один момент, когда понадобились именно способности вампира. Один молодой и глупый маг, даже толков не изучив вторую школу магии воды — то есть гипноз — взялся практиковать магию крови. Разумеется, в таком случае крови расходуется намного больше, такая топорная работа приводит к очень незначительным эффектам, но жажда власти, как известно, толкает людей на многое. Мы впоследствии так и не поняли, что побудило его обратиться к этому знанию, дальше банального «Запретный плод сладок» нам ни до чего додуматься не удалось.

Чтобы справиться с ним, нам потребовалась по большому счёту психологическая атака. Мой напарник спрятался в засаде, а я просто пошёл напролом, потому как знал, что, будучи вампиром, против мага крови мало чем рискую. Первая его магическая атака не принесла никакого результата. Вторая так и вовсе не состоялась, потому как Сиарок обошёл его и, набрав достаточную дистанцию, подавил его магию. Увидев такое положение вещей, он упал на колени и начал молить о пощаде. Сейчас он, как и многие другие попавшиеся, служит в Церкви, закованный в антимагический ошейник. Поскольку больших бед он натворить не успел, то и наказание его незначительное: всего-то пожизненное прислуживание, включающее в себя уборку территорий, уход за садами и готовку.

Тех же, кто успел навредить сильнее, ждала худшая участь. Нет, их не только, и даже не столько пытали; надо признать, Церковь грамотно расходует подобный материал. На таких пленниках маги Церкви отрабатывают свои заклинания, и, учитывая, что адепты святой магии, за редчайшими исключениями, маги огня, это очень и очень больно, поверь. Кроме того, в церкви всегда имеется так называемый «пиковый туз». Это самый жестокий маг крови из всех, кто содержится в церкви. К нему нет никакой пощады: кормят его насильно, через трубку, самой отвратительной едой, помоями и прочим, чем даже уличные бродяги порой побрезговали бы. Держат его в Железной Деве: думаю, не надо объяснять тебе, что это такое. А когда от бесконечной боли он умирает, его… делают зомби. Для этой цели в Церкви содержится маг земли, которому было дозволено доучиться до второй ступени направления некромантии. И ученики магии изгнания нежити, в свою очередь, практикуют на нём своё мастерство.

Но что самое ужасное — после окончания практики один из Высших магов огня направления созидания воскрешает его. И происходит это столько раз, сколько жизней он загубил. В общем, жизнь такого человека после присвоения звания пикового туза — сплошная боль и ни секунды покоя от неё. Самый длинный такой процесс происходил с магом Джессиором по прозвищу Кровавый Взрыв. Он устроил гекатомбу, умертвив одновременно двадцать пять человек для того, чтобы уничтожить подчистую один из орочьих посёлков, жители которого в чём-то невероятно сильно провинились перед ним. Население этого поселка составляло 175 жителей. И целых двести раз он умирал… и его возвращали к жизни.

Эта бесконечная пытка длилась около пяти лет. Первые двадцать пять раз он после каждого воскрешения умолял больше не делать этого. После шестидесятого он сдался. После девяностого отказал его разум. Это был беспрецедентный случай, когда в Церковь был приглашен маг воды высшего уровня (сейчас таких уже и нет, наверное, да ещё с такой тонкой специализацией), чтобы полностью исцелить его тело и мозг. Когда к нему вернулся разум, он залился слезами и принялся всех проклинать. Неоднократно потребовалось возвращать ему разум, но двести смертей этому колдуну пришлось пережить. Подобное кажется невероятно жестоким, не так ли? Но у церкви нет другого выбора. Маги крови очень опасны, и церковь предупреждает таким образом их появление. Теперь, наконец, о том, что случилось.

Тот день ровным счетом ничем не отличался от других. Тот же подъём (вампирам на сон в среднем требуется не больше четырёх часов, но недосып сказывается так же, как и на людях), та же утренняя пробежка, и та же планируемая дневная тренировка. Из привычного режима день выбился после обеда. Другая группа храмовников вела нового пикового туза (старый отбыл все свои смерти, и его душе, наконец, позволили упокоиться). Естественно, туз знал, что его ожидает, и потому сопротивлялся изо всех сил. В конце концов храмовник, который вёл его, ударил пленника под колени и одновременно схватил рукой за надетый ошейник, почти полностью перекрыв ему доступ к кислороду. Маг крови очень быстро потерял сознание, и дальше его просто поволокли. Эта сцена была видна со двора, где проходили тренировки. Донесшийся скоро вопль известил нас о том, что его поместили в Железную Деву.

И вот тут начались странности. Во дворе внезапно появилась девушка. В церкви, где в принципе полагалось быть только мужчинам. Храмовниками, правда, могли становиться и женщины, и где-то раз в пять лет находились девушки с даром устойчивости к магии, желающие послужить на благо Церкви. Однако единственная действующая на тот момент храмовница по окончании обучения была командирована по её же просьбе на границу с тёмными вампирами. Правда, незнакомку сопровождал храмовник, но всё равно от неё веяло непонятной, и оттого страшной силой. Я спросил у Сиарока, не знает ли он, кто это такая, на что последовал отрицательный ответ. Не меня одного удивило столь странное событие в стенах Церкви, однако вскоре эта девушка каким-то загадочным и, как я теперь могу догадываться, почти наверняка магическим образом вылетела у всех из головы.

— После обеда у меня начался увольнительный период, который должен был длиться три дня. Так что, переодевшись, я направился отдыхать в сад при церкви, где и… провёл время до самого вечера.

Его запинка стала мне понятна после того, как я увидел его отдых: образ вампира, мирно лежащего под деревом и с аппетитом грызущего красные сочные яблоки, напоминал какую-то аллюзорную идиллию, и я с трудом удержался от того, чтобы рассмеяться. Впрочем, в чувство меня привела новая вспышка головной боли, напоминающая, что совать нос в чужую личную жизнь — это плохо.

— Впрочем, находясь в увольнительной и оставаясь на это время в церкви, ты всё равно подчиняешься общему распорядку дня, так что отбой в половину одиннадцатого вечера был в том числе и для меня, — продолжал тем временем Райлисс, — и когда я лёг в кровать, меня что-то ужалило в спину. Я попытался вскочить, но не смог: моё тело больше мне не принадлежало. Дежурный вампир тем временем потушил факелы и ушёл. К сожалению, этот дежурный любил побаловаться с перебродившим томатным соком, который было очень просто достать у церковных прислужников, поэтому рассчитывать на то, что мне удастся хоть как-то поднять тревогу, я не мог.

Два часа я лежал, парализованный и осознающий собственную беспомощность, после чего неведомый кукловод отдал моему телу приказ куда-то идти. Через некоторое время я понял, что направляюсь в помещение, где держат нынешнего пикового туза. Однако перед тем, как войти в комнату, где стонал в железной деве маг крови, я свернул за угол в коридор, на который раньше никогда не обращал внимания. Пройдя по нему, я подошёл к двери, которую раньше почему-то не замечал, хотя и бывал тут неоднократно по служебному долгу. Несмотря на то, что она казалась очень массивной, для открытия потребовалось всего лишь одно касание.

За дверью посапывал храмовник. Моё тело просто оторвало ему голову, как я понимаю, чтобы он не проснулся и не поднял тревогу. А в центре комнаты стоял стол, на котором лежал труп предыдущего туза. А через мгновение выяснилось, что это был очень даже не труп. Колдун был живой! Меня просто дрожь пробрала, когда я увидел, как тело с бесчисленным количеством увечий шевелится и издаёт непонятные рычаще-булькающие звуки. До сих пор не представляю, как это произошло, как это вообще было возможно, но он был жив. И при помощи магии гипноза, как мне позже объяснили, а так же некоего предмета, который установил связь между его и моим разумом, он управлял мной. Антимагический ошейник был снят с него, но сам колдун из-за чьей-то лени по-прежнему был скован. Здесь стоит пояснить: опасных магов крови заковывают в специальные кандалы, одну пару которых может открыть только человек, а вторую — только вампир. Одна пара кандалов с него уже была снята, и теперь он приказывал мне подойти и освободить его полностью. Я, и до этого времени пытавшийся сопротивляться, сейчас напряг все свои силы, чтобы не исполнить этот ужасный приказ. Но его воля была сильнее. И вот когда я уже почти подошёл и собирался освободить его вторую руку, сзади появился Сиарок, тоже дежуривший в ту ночь. Его способность гасить магию сработала молниеносно, и воля этого мага крови ослабела. И, замедлив свою правую руку настолько, насколько это было возможно, я ударил его левой по голове так сильно, как только мог. В ту же секунду он потерял сознание, а потом…

Из другого угла комнаты выскочила та самая девушка, которую мы видели утром. Она выбросила руку вперед, и я мгновенно понял, что в меня метнули отравленные иглы. Я увернулся, но тотчас пожалел об этом, потому как эта дрянь выбрала идеальную позицию для атаки: не зацепив меня, иглы полетели дальше, и одна из них попала в Сиарока. Меня бы этот яд всего лишь обездвижил бы, для человека же он оказался смертелен…

Глаза Райлисса потемнели: как видно, он снова переживал те невыносимые воспоминания, снова клял себя за то, что уже ничего нельзя переиграть, за то, что другому пришлось отдать жизнь там, где в этом даже не было нужды.

Мой напарник умер всего через несколько секунд после того, как одна из игл попала ему в щеку, — звенящим голосом продолжал вампир, — попади она в руку, ногу или хотя бы плечо, я бы успел высосать кровь, в которую попал яд! Но при попадании в лицо такая отрава добирается до мозга всего через несколько секунд, и пытаться что-либо сделать уже поздно. Я, укрывшись за столом, схватил шипованный шар от палицы, которым заплечных дела мастера проводили пытку, в шутку именуемую «массаж живота», и запустил его через стол. Удар был прямо в цель: шар проломил ей череп, оставив вместо лица кровавое месиво, и она упала замертво. Через несколько минут я заставил себя поднять тревогу. Собрались все, кто находился в данный момент в церкви. Было долгое разбирательство, в итоге которого меня признали полностью невиновным. Но я знаю, что это не так. Из-за меня погиб тот храмовник, так и оставшийся неизвестным, и Сиарок… мой первый друг среди людей Сиарок. Церковь позволила мне присутствовать на его похоронах, хотя на такие мероприятия вампиров никогда не пускают: почти все расы хоронят своих усопших отдельно.

Не забыли обойти вниманием и каким-то чудом выжившего мага крови: его очень тщательно допросили, однако за ночь он успел стереть себе память, и потому допрос ничего не дал. После чего ему вынесли один из самых жестоких приговором — смертная казнь через тауннип (аналог земного бамбука). Честно говоря, когда я увидел этого мага крови, даже во мне шевельнулась толика жалости: это был просто непонятно каким чудом живой кусок мяса. За запястья и лодыжки его подвесили над заостренной порослью тауннипа которая в течение пары часов, подстёгиваемая магом земли, должна была прорасти сквозь его живот. До этих пор я даже помыслить не мог о том, как может быть сладко видеть чужие страдания. Это была какая-то тёмная сторона моей души, которой доставляло огромное наслаждение видеть чужую боль и упиваться ею…

Однако, когда казнь почти закончилась, и несчастный уже просто хрипел, потому что для того, чтобы кричать и дёргаться, тоже нужны силы, я ушёл оттуда. Сиарок… он был так добр, так искренен. Он один из немногих, кто по-настоящему верил в дружбу вампиров и людей. Он считал, что вампиры не виноваты, что были созданы такими, но если они пытаются научиться жить с людьми в мире, то и люди должны хотя бы попытаться понять и, возможно, принять их. Он искренне верил в добро до последнего: половина пленных им магов крови, с его руки со временем искренне раскаялась и стала храмовниками. Он всегда выступал за смягчение участи пиковых тузов — впрочем, он мог себе это позволить, как внешний подавитель магии. Это не сказывалось на его карьерном росте. И он бы не одобрил такую жестокую казнь…

Я так и не смог оправиться после этого. Ко мне в пару приставили другого храмовника, но мне не удалось с ним сдружиться, после Сиарока он казался мне холодным, подозрительным и недоверчивым. Впрочем, я даже не могу его в этом винить: хотя церковное руководство меня и оправдало, все знали, что я собственноручно убил одного храмовника и по моей вине погиб второй. Принимая во внимание всё случившееся, церковь нашла возможным освободить меня от последнего года службы. Полгода я прошатался по всем уголкам Старого света, пока не нашёл этих ребят.

— И вот я здесь. Рассказываю тебе все это, — голосом, полным яда и презрения к себе, сказал Райлисс, — и как ты сможешь помочь мне?

— Выговорившись, ты уже сам помог себе, — ответил я, массируя виски и используя интуицию. Это было странное ощущение: я понимал, что сам, даже по слухам об этой истории, не смог бы докопаться до всех деталей. Сейчас же, словно отталкиваясь от слов Райлисса, как непосредственного участника той истории, я освещал все тёмные углы.

— Я лишь помогу тебе просветить некоторые моменты, — уверенно продолжал я, анализируя информацию, — во-первых, признание тебя невиновным — это ещё не всё. Предмет, через который на тебя был наслан гипноз — это статуэтка Андары. Сделать такой артефакт ох как непросто, и изготавливается он специально для того, чтобы подчинять вампиров. Более того, их воздействие почти невозможно доказать: в момент, когда над вампиром обретается контроль, статуэтка рассыпается прахом, из которого она, собственно, и сделана. Сам-то ты обратил внимание на горсть пыли в своей постели в ту ночь? Сомневаюсь. И тот факт, что ты вообще как-то мог ему сопротивляться, поражает. Благодаря этому ты выиграл немало времени и сократил количество жертв как минимум в десять раз.

Во-вторых, эта непонятная девушка. Уж не знаю, скрыли ли от тебя это специально, или церковь сама так и не смогла установить её личность — скорее второе, так как своим броском ты разбил ей лицо — но это была его дочь. Она принесла статуэтку Андары, чтобы взять кого-то под контроль.

И наконец, последнее. Как ему удалось ожить. Хотя лучшие умы церкви наверняка не догадались, как это произошло, мне кажется, я знаю ответ. Если это пиковый туз, то его неоднократно воскрешал маг огня. Не будем так же забывать, что маги крови, — состоявшиеся, разумеется, а не криворукие недоучки, — отменные знатоки собственного тела. Зная, что он умирает последний раз, этот колдун наверняка заставил себя впасть в летаргический сон с помощью магии крови и убедить всех в своей смерти. Ему повезло — после смерти с него сняли антимагический ошейник, и магия крови с замедлением, но вернула его телу жизнь. Тем не менее смело могу утверждать, что ты разрушил его планы. Если бы магу крови, пережившему участь пикового туза, удалось вырваться на свободу — с высокой степенью вероятности от церкви остались бы горящие руины. Я думаю, — в этот момент я заставил себя подойти к Райлиссу, аккуратно взять его за виски и приподнять к себе, — Сиарок, если он видит тебя из того мира, очень гордится тобой.

Несколько секунд серые глаза Райлисса смотрели в мои ярко-голубые. Его глаза казались бездонными, непосвящённый запросто мог утонуть в их глубине и покориться воле вампира — причем, заметьте, даже без желания на то самого вампира — но я заставил себя выдержать его взгляд. Затем он освободил голову и пошел прочь. Это нормально. Сейчас он нуждается в одиночестве, чтобы переварить всё это. Ведь ему не только открылся новый взгляд на эту ситуацию — ему пришлось фактически пережить её заново, а это очень больно. Я же без сил опустился на землю — как бы эффектно не было сейчас моё поведение человека, который, кажется, знает всё на свете, всему есть цена. Как же я устал…

— Делаем привал, — обречённо сказал Вогнар.

ГЛАВА 4 Новая стычка

Прошло около часа. Полным ходом шло создание лагеря для привала. Девушки традиционно готовили пищу, остальные ушли за ветками для костра и лежанок, мне же было велено разместить лошадей. Быстренько освоив при помощи интуиции азы лошадиной психологии, я аккуратно взял за поводья сначала скакунов близнецов и Вогнара и отвел их к месту, где более-менее росла трава, затем лошадей девушек и Райлисса, и, наконец, свою зебру. Поскольку мой зебр был еще совсем молодой, то у него осталась некая игривость. Ему нравилось аккуратно хватать меня за руки и слегка покусывать их. Мне, впрочем, тоже нравилась такая игра. Она немного напоминала мне почти такую же игру с собакой моего отца, которая осталась… там. Так, стоп. Не надо об этом думать. Всё равно ты ничего не можешь с этим поделать. Ты вернёшься. Обязательно вернёшься.

Погладив напоследок Зубра (так я назвал свою лошадь) по голове, я вернулся к месту, где предприимчивые Дхасс, Мираэль и Вогнар уже притащили веток на хворост. Райлисса всё ещё не было. Я только собрался было сесть под дерево, как вдруг моя интуиция, едва успевшая отдохнуть после трудов праведных, показала мне новую опасность… Меньше, чем в километре отсюда к нам приближалась группа женщин в красных плащах. Чем ближе они подходили, тем больше мог о них узнавать. И тем сильнее ощущал, что их объединяет только одно: необходимость убить меня.

— Ребята, вы знаете, кто такие Молчаливые Сёстры? — спросил я, поднимаясь на ноги и доставая свою флягу.

— Очень даже хорошо знаем, — спокойно, как всегда, сказал Вогнар, — а почему ты вдруг об этом спросил?

— Потому что они движутся сюда. И будут здесь уже через две минуты.

Реакция последовала незамедлительно. Все побросали свои дела и схватились за оружие. Ариэль вызвала шаровую молнию, Миариали прижала ладони к вискам, готовая атаковать. Я встал около неё, чтобы при необходимости прикрыть. Прошла минута, полторы…

Несмотря на то, что я отслеживал каждый их шаг и вся группа следила в указанном мной направлении, нас всё равно умудрились застать врасплох. Метров за тридцать двое из семи девушек внезапно вихрем переместились за спину близнецов и немедленно их атаковали. Похоже, что кто-то из них тоже владел магией воздуха и мог телепортировать на короткие видимые дистанции. Так что схватка началась раньше и совсем не так, как мы рассчитывали…

Близнецы оказались в проигрышной ситуации: соперница Ариэль явно была могущественнее её самой, так что ни потоки ветра, на слабенькие молнии большого успеха не имели. Соперница Мираэля, помимо магии, отлично владела и парой кинжалов, которыми она без труда парировала его саблю, и слишком часто и слишком близко её клинки проносились в опасной близости от горла и живота полуэльфа.

Дхассу не повезло ещё больше — на него напали сразу две Сестры. Его пока спасало то, что лезть под размах огромной секиры не решался никто, но и напасть Дхасс не мог, ведь в этом случае её товарка мгновенно атакует…

Миариали дралась успешнее всех остальных — мало того, что ей удалось почти сразу выбить кинжалы из рук своей соперницы, попутно отвесив пару хороших оплеух, так она ещё и очень быстро подавляла её. Благодаря телепатическому воздействию тело Сестры не успевало за реакцией, и её заторможенность рано или поздно сыграет с ней роковую ошибку…

Не уступал Миа и Вогнар — напавшая на него Сестра просто не знала, как к нему подступиться с его огромным одноручником. Любая магия ветра действовала на него не сильнее морского бриза, а три из четырёх пущенных молний бессильными искрами рассыпались на его кольчуге. Сестра попыталась телепортировать на короткую дистанцию — и едва не поплатилась за это своей жизнью, чудом парировав из ниоткуда появившийся меч своими кинжалами и отделавшись небольшой царапиной на щеке.

Я же изначально церемониться со своей Сестрой не стал. Двумя водными плетьми я удерживал соперницу на дистанции, и в один удачный момент соединил две плети в одну, более толстую, и нанес удар, от которого Сестра увернулась перекатом. Однако, вскочив на ноги, она совершенно не ожидала, что плеть, сделав щелчок, петлей вернется к ней и ударит прямо в грудь. Сестру отбросило далеко назад и хорошенько впечатало в дерево.

Однако в этот момент уже успевшие разобраться с близнецами Сёстры синхронно сделали жест, довершив его магическим потоком — и моя плеть замёрзла, сковав руки и заставив потерять равновесие. Я разморозил ловушку, но это потребовало неожиданно много сил. Я был дезориентирован, однако на помощь мне пришли Вогнар и Миа, успевшие разобраться со своими противниками, однако передышка была недолгой — бессильный рёв Дхасса известил меня о том, что он повержен. Я обернулся как раз в тот момент, когда Сестра выдернула кинжал из его окровавленного бока и тут же метнула оба клинка в меня.

Спасло меня лишь то, что я усилием воли заставил себя сидеть эти две секунды неподвижно: метнись я в любую из сторон — и получил бы кинжал в глаз. Внезапно эта же Сестра упала на землю и схватилась за голову — Миариали отпрыгнула от своей соперницы, чудовищным усилием воли дезориентируя обеих сразу. Воспользовавшись передышкой, я отскочил назад и коротким всполохом интуиции оценил обстановку.

Оказалось, что нужен им был именно я. Прочих они даже не убивали, спеша как можно быстрее добраться именно до меня. Но если бой продолжится — без жертв не обойдётся. Что ж, выход есть. Прости, Вогнар, видимо, не судьба. Если кто-то погибнет по моей вине — даже кто-то из них, кто фактически подписал мне смертный приговор — я себе этого не прощу. Лимит, до которого готова была терпеть моя совесть, давно исчерпан.

Я запустил дымовую иллюзию, а в следующий момент я и девять моих полноценных копий бросились в разные стороны. Сёстры не сплоховали — магией они уничтожили сразу три иллюзии, следующий же огненный шар мне пришлось отражать уже через четыре секунды, выдавая настоящего себя.

Внезапно раздался короткий крик, и моя интуиция перестала ощущать одну из Сёстер: значит, Райлисс наконец-то вернулся, и уж он с ними церемониться не станет. На удивление слаженно шестеро других Сестер, ровным счетом никак не отреагировав на смерть одной из своих, бросились за мной. Следом кинулись и Миа с Райлиссом, но трое преследовательниц тут же развернулись и блокировали им путь, трое же продолжали преследовать меня.

Сто метров. Нетренированное тело уже через двадцать секунд начинает сдавать. Сёстры все ближе, в отчаянии они метают в меня отравленные иглы, но благодаря интуиции я успеваю уклоняться. Восемьдесят метров. Дыхание сбивается. Треск ветвей, которые ломают Сёстры в погоне за мной, все громче. Нет выбора. Я отключил интуицию и, сконцентрировавшись, вытянул всю воду из травы, земли, деревьев вокруг и создал ледяную стену. Тонкую, но способную выиграть несколько секунд для меня. Десять метров. Река уже видна. Зачерпнув огромную массу воды, я запустил мощную волну, сбившую с ног преследовавшую меня троицу. Не став тратить время на добивание, я нырнул в реку и, помогая себе магией воды, ринулся прочь, быстрее, чем русалочка Ариэль, безнадёжно опоздавшая на концерт, устроенный в честь её шестнадцатилетия.

Вполне закономерно возникает вопрос: для чего были такие сложности? Чего стоило просто зачерпнуть побольше воды и порешить всех врагов вокруг? Поясняю.

Во — первых, не факт что сработало бы. На поимку человека, способного изменить судьбу мира, вряд ли послали бы круглых дур. Некоторые из них были магичками, и, как я лично успел убедиться, сюрпризы на случай использования мной магии воды у них были. Но дело не только в этом.

Накопленное хорошее отношение мира ко мне по-прежнему строго прибавляется и отнимается в зависимости от поступков, моя интуиция отчётливо об этом говорит. Если я начну, даже в защиту собственной жизни, убивать направо и налево, то рискую не только остаться без магии воды, но и снова навлечь на себя гнев этого мира, который с завидным упорством будет посылать мне неудачу за неудачей — как в той пословице, где у свекрови невестка во всем виновата. По итогам этой схватки я вышел победителем в плане отношения мира ко мне: исход без жертв со стороны коренных жителей этого мира был оценён Авиалом, и теперь я плыл под водой и сканировал окружающее пространство на предмет населённого пункта. Ограничение на одновременное использование интуиции и магии воды больше не работало.

В состоянии эйфории касательно того, как мне удалось одновременно ускользнуть и расширить арсенал своих сил, я совершенно не заметил, как на реке стали появляться пороги, пока мой живот не ударился об огромный камень, по счастью, достаточно гладкий. Вынырнув, я хотел было выйти на берег, но сразу понял, что сделать это сейчас затруднительно: каменная гряда была что с одного берега, что с другого. Плыть против течения было невозможно даже с помощью магии воды: поток был слишком сильный, а я — слишком измучен, чтобы с ним бороться. Выхода нет — при помощи магии воды я ужом скользил мимо куда более острых камней, чем тот, с которым все-таки столкнулся, и в конце концов передо мной предстал водопад. Невысокий, метров десять наверное, однако на его дне меня ждало не очень приятное приземление об острые камни. Из последних сил я сконцентрировался и перед самым порогом водопада потоком воды катапультировал себя как можно дальше по течению. По приземлении я больно ударился о поверхность воды, но это было лучше, чем камни. Пустив по своему телу лёгкую лечебную волну, я продолжил путь.

ГЛАВА 5 Порт-Охрас

Проплыв ещё полтора километра, я, наконец, засёк какой-то город у воды. Самое время. Жажды я, по очевидной причине, не испытывал, а вот хорошенько поесть не помешало бы. В этот момент я вспомнил, что все деньги по причине ненадёжности своих карманов отдал Вогнару. Так что перед тем, как поесть, предстоит раздобыть денег. Ну да с моими способностями это не беда. Причём можно спокойно обойтись без воровства.

Вынырнув, я, к сожалению, привлек нежелательное внимание. Впрочем, это неудивительно — выползать на берег мне приспичило около городского порта. Так что, когда я отдышался и поднял взгляд, то увидел орка и человека, бегущих ко мне с большими вёслами в руках. Судя по всему, меня приняли за утопленника и этими самыми вёслами хотели прогнать обратно. Когда же орк осторожно потыкал меня веслом, я тихо, но отчётливо послал его по известному адресу. Я серьезно ожидал, что всё-таки получу веслом по голове за такую дерзость, однако они рассмеялись и, подняв и поддерживая за руки, отвели в какую-то каморку при портовом складе, где позволили немного прийти в себя и начали засыпать вопросами. К сожалению, сказать им правду я не мог, поэтому пришлось разыгрывать из себя Петрович Гадю Хренову, которая потерялась потому, что слишком высоко прыгала на батуте. Я не стал скрывать свою магию воды, пришлось соврать, что я просто решил попутешествовать по лесу и побыть одному, попутно практикуя магию. Но на меня напали разбойники, и я дал от них дёру.

— Ты же маг воды. Ты мог уложить их одной левой. Какого же чёрта ты побежал? — удивлённо спросил один из грузчиков, гном. В отличие от Вогнара, который был гномом всего лишь на четверть, у этого были более явные признаки расы горняков: более широкоплечий и коренастый, более густая шевелюра, роскошная борода и, надо полагать, неплохая устойчивость к магии.

— Батя мне рассказывал, как выглядят настоящие разбойники. Эти же люди были вооружены чем попало. Это не разбойники. Это просто нищие, доведённые до крайности, и вышедшие на дорогу, чтобы хоть как-то прокормить своих детей.

Что поделать, я хороший лгун. Способности к тому располагают. Да и самая лучшая в мире учительница под названием Жизнь тоже внесла свой вклад. Я ожидал, что меня сейчас назовут слабаком и нытиком, но этого не произошло. Один из орков похлопал меня по плечу, улыбнулся и сказал, что я могу остаться тут и передохнуть, а вечером мы сможем поговорить побольше. У этого орка, кстати, была необычная татуировка — змея, похожая на степную гадюку. Головой она начинался на лбу орка, затем вертикальной линией пересекала переносицу, нос, рот, подбородок, затем татуировка огибала шею один раз и хвостом заканчивалась прямо на груди напротив сердца — это было видно, так как он был раздет по пояс. Очень любопытные у орков татуировки, надо будет в свободное время разузнать об этом побольше.

Однако здесь мне задерживаться не стоит, пора уходить. Если Молчаливые Сёстры придут сюда за мной — не факт, что жертв не будет. Посему я, накинув на себя иллюзию невидимости, аккуратно прошёл мимо одного из отдыхающих на стульчике грузчиков, который впрочем, сразу подскочил, потому что появился капитан корабля. Он тут же принялся кричать на бедных грузчиков, обвиняя их в лени и всех грехах, ей производных, да так громко, что слышно было, наверное, на городском рынке, который находился за километр от порта.

Не выдержав такой несправедливой критики — поверьте, правда несправедливой — в адрес грузчиков, я создал водяной хлыст, который аккуратно приподнялся из реки, обвил им лодыжки крикливого капитана и дернул. Капитан ласточкой улетел за борт и плюхнулся в воду. Вся команда зашлась диким хохотом, кроме орка с татуировкой змеи, который резко обернулся и почти точно посмотрел на место, где стоял невидимый я. Решив, что на этом ярком моменте мне лучше ретироваться, я потихоньку отступил. Интуиция подсказала мне, что город, в котором я сейчас нахожусь, называется Порт-Охрас. Ну что ж, время раздобыть денег и перекусить чего-нибудь.

Сканируя окружающую местность на предмет какого-либо заработка, я с интересом разглядывал жителей Порт-Охраса, среди которых были не только люди. Надо признать, посмотреть было на кого. Стараясь не пялиться совсем уж откровенно, я тем не менее с любопытством смотрел на проходящих мимо орков, гномов, а уж на группу таисианов (люди — ящеры) я уставился просто в упор. Ящеры тоже оглядели меня и мою одежду, которая выглядела совсем уж неопрятно, но вызывала гораздо меньше вопросов, чем я полагал. После чего один таисиан на своём языке сказал товарищам, что я, должно быть, деревенский дурень, который впервые попал в большой город. Вот как. Дурень, значит. Что ж, сейчас для меня нет лучшей маскировки, особенно учитывая, что я собираюсь… Ага, это то, что надо!

Недалеко мои способности засекли спрятанную под камнем золотую монету. Это как раз то, что нужно. Однако, подойдя ближе, я так же выяснил, что принадлежала она одному бедному мальчику, который нашёл её и просто побоялся нести домой. Дав себе честное слово, что при первой же возможности не только верну монету, но и положу ещё одну, я поднял камень и забрал золотой.

Так. Теперь надо найти какого-нибудь жулика и развести его на деньги в духе «вор у вора дубинку украл». Как я всегда утверждал, мошенники существуют для того, чтобы честным людям было кого обманывать, не заморачиваясь угрызениями совести. Жаль только, что сами мошенники об этом не знают и всё время страшно возмущаются, когда рано или поздно получают сдачу своей же фальшивой монетой. Но вот на горизонте показался разводила со стаканами и шариком типовой. Надо было угадать, в каком из трёх стаканов находится шарик. Маги жульничать не могли, так как смотреть сквозь материю не позволяет ни одна школа магии. Разумеется, сначала жертвы выигрывали, но потом удваивали ставки и через два — три хода проигрывали всё, что у них было. Но меня то этим не обмануть, я всегда знаю, где что находится.

Подойдя к палатке, где сие действо происходило, я так же заметил двух… нет, не амбалов, к сожалению. Это были два спокойных, не очень высоких человека. И в них чувствовалась сила. Включив интуицию, я увидел, что магической силы они не имеют, зато имеют очень большой опыт драк. С такими даже некоторые маги лишний раз связываться не захотят. Так что желательно сразу нарисовать пути к отступлению. Так, справа от палатки довольно длинный переулок, который выводит к главной торговой площади города. И, в принципе, туда можно будет попробовать уйти, отсюда вход в него почти совсем не видно…

— Эй, парень, не желаешь ли попытать удачу? — спросил меня ловкач со стаканами.

— Отчего же нет? Давайте, — деланно согласился я, выкладывая на прилавок золотую монету. Небольшая группа зевак подошла ближе. Ловкач положил рядом с моей монетой свою, после чего показал шарик, спрятал его под один из стаканов и нарочито медленно принялся их двигать. Я с трудом удержался от того, чтобы хмыкнуть: похоже, я сейчас действительно произвожу впечатление деревенского простака. Я показал на стакан, где был шарик. Ловкач поднял его и с фальшивым восторгом воскликнул:

— Какое везение! Вы выиграли. Не желаете ли сыграть ещё раз?

— Ну давайте, — сказал я немножко глуповатым голосом, для верности предварительно почесав затылок.

Ловкач положил на кон ещё пару золотых монет и начал снова крутить стаканы, на этот раз намного быстрее. Признаться честно, мои глаза успевали следить за стаканом с шариком, но в конце я почти запутался. Проверив интуицией, я показал на стакан.

— Невероятно. Вы снова выиграли! Такую удачу просто нельзя упускать. Попробуйте ещё раз, — голос ловкача просто сочился мёдом.

— Хорошо, — сказал я, слегка улыбнувшись. А вот это уже было лишнее, один из охранников заметил мою улыбку, и его рука как бы невзначай потянулась ближе к оружию. Не убирая с лица медового выражения, ловкач не жалел скорости — стаканы мелькали с невероятной быстротой. Любой бы давно уже запутался. Наконец, стаканы остановились. Я немного подумал для вида и указал на верный стакан.

— Поразительно, — несмотря на приклеенную улыбку, в глазах вместо добродушия отчётливо проступили злость и раздражение, — вы невероятно везучий молодой человек. Не желаете ли испытать свою удачу ещё раз?

— Ну я не знаю… — принялся неохотно отказываться я.

— Соглашайтесь, соглашайтесь! Такая удача нередко бывает всего раз в жизни. Ловите момент!

— Ну ладно, — нехотя сказал я, уже готовый уйти со своим выигрышем.

Когда ловкач положил на кон уже восемь золотых монет, я понял, что соглашаться на последний раунд было ошибкой. Если с восемью золотыми я ещё имел шанс спокойно уйти — и то сомнительно — то с полутора десятком меня никто никуда просто так не отпустит. Охранники ещё больше подобрались, готовые начать действовать в любой момент. Интуиция показала мне, что больше золота у ловкача нет, удвоить сумму он уже не сможет, этот раунд так или иначе — последний.

Стаканы вертелись если не со скоростью звука, то с очень близкой к ней, причем гораздо дольше, чем все предыдущие разы. Надо отдать должное ловкачу — даже я со своей интуицией не понял, в какой момент времени шарик вылетел из-под стакана к нему в рукав. Через пять секунд он остановился, и вот передо мной стоят три пустых стакана. Согнав с лица глупое выражение, я сказал:

— Шарика нет ни под одним из стаканов.

И не успел он сказать и слова, я быстро схватил все три стакана и перевернул их. Они были пусты.

— Это моё, не так ли? — железным голосом сказал я, сгребая шестнадцать золотых и ложа их в уцелевший карман олимпийки. Ловкач посмотрел на меня полным ненависти взглядом, но ничего не сказал. Пока толпа зевак переваривала произошедшее, я быстро пошёл прочь. Никто не заметил, как исчезли двое охранников ловкача, но через десять секунд они уже были видны в начале переулка, куда я свернул, не успев укрыть себя иллюзией. Я не замедлил шага, но они шли намного быстрее, почти бежали. Поняв, что драки не избежать, я вытянул из кем-то забытого ведра воду и создал из неё ледяной шест.

— Ребята, у меня есть неприятности. Много и на халяву. Вам как: побольше или сами уберетесь?

Тратить время на разговоры они не стали, просто достали оружие и сразу, без промедления напали с двух сторон. Я картинно взмахнул шестом в сторону одного из них. Он приподнял свой меч, надеясь парировать мою стрелу, но… его тело сковало льдом. Я ухмыльнулся. Для меня не было тайной то, что боец его уровня видимую магическую атаку сможет если не парировать, то хотя бы уклониться от неё. Поэтому использовал приём, не имеющий визуального эффекта. Скованный льдом охранник застыл на месте, злобно сверкая глазами: голову я оставил открытой, чтобы он мог дышать. В том, что звать на помощь он никого не будет, я почему-то не сомневался.

Второй тем временем набрал достаточно близкую дистанцию. Я парировал его атаку шестом, потом вторую, третью (спасибо большое, Райлисс), благо больше ничто не мешало мне использовать и магию, и интуицию одновременно. Позволив очередному его удару разнести моё оружие вдребезги и специально ойкнув с последующим падением на пятую точку, я с криком: «Нет, пожалуйста, я всё отдам, пощадите» поднял руки над головой. В этот момент вся оставшаяся вода обдала его, приковав к стене и тоже заморозив. Однако, когда я подошёл к ним с благой целью разойтись мирно, он неожиданно с презрением выплюнул:

— Маг, да? Развлекаешься, да? Что вы вообще у нас забыл, жирное пугало? Тебе только в мэрию сунуться да заикнуться, что ты маг — тебе сразу столько работы на выбор предложат — за день в два раза больше заработаешь!

Меня переклинило. По отдельности эти оскорбительные характеристики меня бы не задели. Но составное «Жирное пугало» больно резануло по самолюбию. Я размахнулся и от всей души ударил его в нос.

— Дохляк. Даже ударить толком не можешь, — хрипло прокаркал он, с издёвкой наблюдая, как я трясу отбитую кисть. Новая вспышка гнева заволокла мой разум. Сотворив на своём кулаке ледяную перчатку, я снова ударил, теперь уже более прицельно.

— Ничтожество. Ничего ты без своей магии не стоишь, — прохрипел пригвождённый к стене охранник, у которого из носа потекла кровавая юшка.

Глубоким вдохом я заставил себя успокоиться. Вынужден признать: при быстром и незаслуженном приобретении подобной силы всегда срывает чувство меры. Посмотрев на охранника снова, я включил интуицию, ища способ убедить их убраться подобру-поздорову.

— Сопляк! Увалень! Да хоть один день в своей жизни работал, чтобы хотя бы увидеть такие деньги, — продолжал охранник, снова пытаясь заставить меня разозлиться. Но я уже взял себя в руки.

— Достаточно. Вы не в том положении, чтобы оскорблять меня. Тем более, что вы даже не знаете, насколько далеко я могу зайти, — зловеще проговорил я. Слушая подсказки интуиции, я разморозил часть льда и аккуратно полез во внутренний кармашек. Бедный охранник зарычал и яростно пытался разбить ледяную ловушку, но тщетно. На свет появилась стеклянная статуэтка довольно хорошенькой женщины.

— Какая прелесть. Это ваша жена? — спросил я, заставляя интуицию выдавать нужную информацию, — очень недурна собой, надо заметить. Но… я чувствую, что её уже нет в живых. Сочувствую, хотя это ничего не меняет. Все же, статуэтка мне не нравится. Думаю, я просто её разобью.

— НЕТ!

Насмешка, издевательство, чувство морального превосходства — всё это мгновенно исчезло из взгляда охранника. Теперь там появился чистый страх.

— Тогда договариваемся так, — я мгновенно развернулся и уставился прямо на него, — ты даёшь мне слово воина, что уйдёшь отсюда и больше никогда не попытаешься навредить мне. Тогда я верну тебе статуэтку твоей жены. Если же нет — я разобью её и уйду.

Наступило длительное молчание. Видимо, охранника страшила перспектива оказаться во власти ловкача, вернувшись к нему с пустыми руками, но и потерять единственную память о своей умершей жене для него было невыносимо. Я прекрасно понимал всю подлость подобного поступка, но выбора не было: убить их я не мог, интуиция подсказывала, что Авиал по-прежнему пристально следит за моим поведением, в противном же случае они меня в покое не оставят.

— Мне надоело ждать, — я поставил статуэтку на землю, создал ледяной молот, хорошенько прицелился…

— Стой! Умоляю! — закричал он, — да пропади оно всё пропадом, я согласен!

— Отлично, клянись.

— Я, Варрок, клянусь своей воинской честью, что не стану вредить тебе ни действием, ни бездействием. Я позволю тебе уйти и никогда не буду преследовать.

Приняв клятву кивком головы, я разморозил обоих и протянул Варроку его статуэтку. Вырвав её у меня из рук, они с товарищем двинулись прочь.

— Погодите, — сказал я. Они обернулись. Всё-таки это неправильно. Кто-то даже мог сказать, что я поступил ещё хуже, чем если бы убил его. Да и так много золота мне в самом деле ни к чему. Я хотел уйти на восьми монетах, и мне сразу стоило это сделать.

— Возьмите, — подойдя, я протянул им восемь золотых, — если вы вернётесь к своему хозяину с пустыми руками, он ведь вам головы оторвёт. Вынужден признать: я и правда обнаглел в последнем раунде. А так соврите, что мне удалось убежать, но часть денег я потерял.

— Мой сломанный нос не будет выглядеть убедительно к такому рассказу, — хмыкнул Варрок, беря, однако, деньги, — не переживай, мы придумаем что сказать.

Они пошли прочь, и очень скоро скрылись из виду. Я же отправился своей дорогой, накинув иллюзию невидимости, чтобы ко мне больше никто не приставал, мне и одного раза с головой хватило. Вернувшись к камню, где лежала монета, я честно вернул туда два золотых. Оставалось еще шесть. Пора найти место, где можно переночевать и перекусить.

— Однако интересные у тебя способности, — хмыкнул кто-то сзади. Я обернулся: за моей спиной стоял орк с татуировкой змеи, один их тех грузчиков, что помог мне. Теперь, правда, на нём была чёрная жилетка, но татуировка всё равно была отлично видна.

— Какого, — возмутился я, осознав, что всё ещё должен быть невидим, но орк мгновенно подошёл и закрыл мне рот своей огромной пятерней.

— Поговорим на пристани. И уж поверь, теперь от вопросов ты так просто не отвертишься.

— Да не хочу я никуда…

— В самом деле? Куда же ты пойдешь? — сощурившись, спросил орк, — постоялые дворы находятся в совершенно другом месте. Даже если ты туда и доберёшься, не сомневайся, найдется лихой ловец удачи, который увидит, как ты расплачиваешься золотом, и захочет почистить твои карманы. Даром что ты — явно не местный, и заступиться за тебя здесь будет некому. Поверь, — повторил он, крепко беря меня за руку, — тебе лучше пойти с нами. Не переживай, — добавил он, улыбнувшись улыбкой, от которой у меня мурашки по телу побежали, — мы тебя не обидим, кем бы ты не оказался.

Он был прав по всем пунктам. Я не стал дальше противиться судьбе и позволил ему вести себя. Однако, пройдя пару кварталов, мы неожиданно услышали голос:

— Воррт. Как же мы рады снова тебя видеть…

ГЛАВА 6 Схватка и откровение

— Неридот, — насмешливо произнес орк, — Как я погляжу, ты не из тех людей, что умеют вовремя остановиться. Впрочем, я всё же дам тебе шанс, хотя и знаю, что ты им не воспользуешься. Иди своей дорогой, разойдёмся мирно.

Обернувшись вслед за орком, я увидел, как нам наперерез из бокового переулка вышла группа людей: молодой брюнет в богато убранном охотничьем костюме, двое амбалов в одежде попроще, вероятно, телохранители, четвёртого же человека я не мог разглядеть точно. Тем не менее у меня возникло ощущение, что он нетвёрдо стоит на ногах.

— Мне знакомы твоё самодовольство и потрясающая самоуверенность, но вынужден признать, — по красивому лицу, с которого до подбородка спадали длинные чёрные волосы, пробежала тень неудовольствия, — у тебя есть причины так думать. Однако на этот раз всё будет иначе, уж можешь мне поверить. Драйсер, приступай!

Из-за спин этой компании вышел четвёртый, в мантии с капюшоном. Он выбросил вперёд руки, из которых потекла энергия, приговаривая вводящим в транс голосом:

— Ты очень устал… Ты хочешь спать… ты очень устал… у тебя не осталось сил…

Невероятно! Они откуда-то выкопали гипнотизёра. И очень толкового, даже меня потянуло в сон, хотя основной поток Силы предназначался и не мне, что уж тут говорить о бедном орке. Схватившись за голову, он упал на колени. Щеголь Неридот подошёл и пнул его, из-за чего Воррт завалился на спину. Но когда он подошел к нему и собрался патетично поставить ему ногу на грудь, какая-то сила внезапно смела его.

Я сбросил с себя иллюзию, одновременно с этим созданный мной ледяной кулак отправил гипнотизёра в нокаут. Пока Неридот пытался подняться, я собрал воду к ладоням и поднёс их к вискам Воррта, возвращая его разуму ясность и чёткость. Однако дольше двух секунд я ничего не успевал сделать, телохранители Неридота на удивление быстро соображали, и через секунду я с трудом увернулся от удара в висок. Еще одно магическое напряжение, — и моя точная копия метнулась в одну сторону, а я в другую, вынуждая амбалов разделиться. И очень этим недооценил их, решив, что раз я их разделил, то оказался в безопасности…

Амбал ловко схватил руку, которой я хотел сотворить новый ледяной кулак, а в следующий момент я оказался в унизительном захвате. От боли в глазах появились слезы. Но через пару мгновений мне послышался уже знакомый звук, и мою руку отпустили. Обернувшись, я увидел Воррта, который потирал кулак, секунду назад опустившийся на макушку телохранителя. Тем временем второй громила, гнавшийся за моей иллюзией довольно далеко, вернулся обратно. Увидев, что его напарник лежит без сознания, он заметно струхнул, однако всё-таки не побежал, принимая бой от орка. Невольно я восхитился чёткими, плавными и ненавязчивыми движениями Воррта: казалось, его тело действует само, глаза же орка неотрывно смотрели на противника, подавляя его ещё и морально. И точно… один неудачный выпад, и прямой удар по лбу сбивает с ног второго телохранителя, отправляя его сознание в свободный полёт.

Неридот, пришедший в себя и попытавшийся под шумок смыться, внезапно обнаружил, что его ноги примёрзли к земле. Я с невинным видом рассматривал пальцы на своей руке, которую ещё минуту назад выворачивал один из его телохранителей.

Воррт тем временем направился к предводителю банды. Щеголь, стоит отдать ему должное, не стал скулить и просить пощады, оправдывая своё благородное имя, если оно у него было, и приготовился драться. Однако схватка была унизительно короткой: с лёгкостью парировав оба удара, прямым ударом в челюсть он отправил его на землю, а потом наступил сапогом на висок и, нагнувшись, уже без всякого шуточного тона сказал:

— Я вижу, ты плохо понимаешь, когда нужно остановиться. Что ж, раз обычные поражения на тебя не действуют, пожалуй, я сломаю тебе пару пальцев. А если твоя задница ещё раз встанет на моём пути, то клянусь предками, я переломаю тебе руки и ноги, да так, что ни один маг воды не поможет!

С этими словами он взял в захват руку Неридота, быстро схватил два пальца и…

— Остановись, — внезапно выдохнул я.

— Ты что, ума решился, — Воррт от удивления даже убрал сапог с головы Неридота, — они бы тебя сейчас носом по земле пропахали от улицы до улицы и глазом не моргнули бы! Твоё предыдущее поведение, конечно, было интересно, но всему надо знать предел!

— Да знаю я, но калечить его — не лучшая идея. Ты и так победил, зачем его ещё и увечить?

— Потому что по-другому до него не доходит! — гневно ответил орк, — это уже даже не второй раз, когда он пытается брать реванш, и каждый раз использует для этого всё более грязные приёмчики, благородный ты наш, — орк в раздражении отвесил лежащему Неридоту несильный пинок по пятой точке.

— Я же попросил, хватит, — сказал я, — ты его уже победил. Одолеть врага — доблесть, а унижать и издеваться над ним — это уже подлость.

— Если враг честно признаёт поражение — тогда да, подлость, — парировал орк, — а если после драки он продолжает размахивать кулаками и норовит исподтишка тебе нагадить — то это уже не подлость. Хочешь поспорить?

Я удивлённо уставился на него. Кто бы мог подумать: орк — и такие проницательные речи. Воррт, глядя на моё выражение лица, рассмеялся:

— Ты не первый, кто был невысокого мнения об интеллекте нашей расы, — снисходительно посмотрев на меня, кивнул он, — То, что мы живём по своим традициям и верны им уже несколько веков, не означает, что мы тупы и бестолковы.

— Я ничего такого не говорил, — гневно ответил я.

— Но ты подумал. Подумал, ведь, по глазам вижу, — он внезапно наклонился к моему лицу, и наши глаза оказались на одном уровне на расстоянии не больше двадцати сантиметров друг от друга, — или будешь отнекиваться?

— Тупыми и бестолковыми, разумеется не считаю, — не выдержав пронзительного взгляда карих глаз, я вздохнул и покачал головой, — но и сильно высокого мнения тоже не было.

— Зато честно, — хмыкнул Воррт, выпрямляясь, — впрочем, если ты считаешь, что у тебя лучше получится убедить его — милости прошу. Он мне порядком надоел.

Неридот тем временем снова поднялся на ноги и хотел незаметно уйти.

— Одну минутку, уважаемый, — воззвал к нему я, — вам не кажется, что вы слишком торопитесь?

— Я никому ничего не должен объяснять, — презрительно процедил он. Впрочем, учитывая, что недавно его прижимали сапогом к земле, он ещё на удивление неплохо держится.

— Вы мне должны как минимум два несломанных пальца, в противном случае вы ещё два-три месяца не смогли бы держать в руках оружие, — включив свою интуицию, я выяснил, что принадлежит он хоть и не к благородному, но все же знатному и состоятельному дому, — если вы благородный не только на словах, но и на деле, вернитесь и поговорите с нами. Просим мы немного.

Неридот остановился. Несколько секунд он тяжёло смотрел на нас. Потом повернулся к своей банде, которая уже пришла в себя и ожидала его в стороне.

— Сгиньте! — прорычал он.

— Мастер Неридот, вы же знаете, ваш отец запретил нам…

— Я сказал, сгиньте! Идите в Пушечный выстрел, я вас там найду.

Троица переглянулась, но спорить больше не осмелилась и через несколько секунд скрылась из виду.

— Ну? — зло и требовательно сказал он.

— Не могли бы вы всё же просветить, как простой портовый орк сумел так засесть вам в печенки?

Воррт сзади хмыкнул — характеристика ситуации оказалась подобрана на удивление метко. Неридот стиснул зубы ещё сильнее, но заставил-таки себя заговорить.

— Около двух месяцев назад получилось так, что мы с этим… орком вместе пили в одной таверне. Слово за слово — и мы поспорили на то, кто больше выпьет. Я проиграл тогда, но дело в том, что после того, как я отключился, он начал поносить всю мою семью…

— Что за вранье, — сердито рыкнул Воррт, — не было такого! Ты же сам сказал, что без сознания был, как ты мог это слышать?!

— Мне потом об этом рассказал мой друг, — упрямо возразил Неридот.

— Значит, чаще проверяй, что у тебя за друзья, — от гнева орк даже шагнул к Неридоту, но я взял его за руку, безмолвно прося остаться на месте, — нас с детства, слышишь, с детства учат всегда уважительно отзываться о чужом роде! Даже в самом пьяном бреду я не мог такого сказать!

Впервые на лице Неридота появилась задумчивость. Как видно, пытался вспомнить, кто из его друзей ему это рассказал. Я не удержался и со своей интуицией шмыгнул в корни этой истории. Ну конечно… такому другу, образ которого я увидел, только дай рот раскрыть. Расскажет и всё, что было, и всё, чего не было. После чего к лицу юноши прилила кровь, и он со стыдом опустил голову.

— Да, я вспомнил теперь, — угрюмо сказал Воррт, тоже уже по-другому смотревший на паренька, — когда ты в первый раз пришёл требовать реванша, то что-то говорил о задетой чести семьи. Я хотел тогда объясниться, но потом ты стал говорить такие вещи, — он пожал плечами, — за которые только бьют морду.

Судя по лицу Неридота, его жёг стыд, которого парню не приходилось испытывать никогда в своей жизни. Однако он смело поднял голову и, смотря прямо в глаза орку, сказал:

— Я… признаю, что получил сведения… из ненадёжного источника и что я… поступил неблагоразумно и был… неправ, — каждое слово он как будто тянул из себя клещами, но для молодого человека его положения это было нормально: богатые и состоятельные дети обычно воспитываются в условиях, где за любую ошибку и малейший промах с них спускают три шкуры. Так что к двадцати годам некоторым из них действительно проще удавиться, чем признать свою неправоту.

— Я приношу извинения за свое недостойное поведение… и за причинённые неудобства, — закончил он.

С минуту орк молчал, осмысливая ситуацию заново, с самого начала. Затем всё же сказал:

— Ну… раз такое дело… раз ты думал, что честь семьи защищал… тогда понятно становится. Что ж, принято, — он улыбнулся и протянул руку Неридоту. Тот сердечно пожал её и двинулся прочь.

— Но я бы всё равно с тобой ещё выпил, — добавил орк ему вслед. Обернувшись, Неридот впервые в этот вечер искренне и радостно улыбнулся, после чего окончательно растворился в ночи.

— Пойдём-ка и мы отсюда, — сказал орк, беря меня за руку и уводя прочь, — а то стражники гуляющих в темноте сильно не жалуют. Неридот-то из благородных, отболтается, а у нас могут быть неприятности.

С минуту мы шли молча. Потом орк сказал:

— Ты понимаешь, что сотворил сейчас маленькое чудо?

— Ты даже не представляешь, сколько могло произойти маленьких чудес, если бы драчуны перед тем, как бить друг другу морду, просто поговорили, — устало сказал я. Всё вдруг стало неважно, я чувствовал себя совершенно вымотанным.

Воррт недоверчиво хмыкнул, но спорить с ним у меня уже не было сил. Да и смысла большого тоже. В этом все орки. Я не спорю с тем, что все расы имеют что-то общее: мы живём, мы дышим, мы любим и ставим цели в жизни. Но вместе с тем мы очень разные, и вот живое тому доказательство: орки уверены, что научить чему-то молодняк можно только выколачивая дурь. Им — за редкими исключениями — неприемлем способ разговоров и убеждений. И это очень плохо. Даже только что показанный мой пример на личном опыте Воррт воспримет скорее, как исключение их правил.

С другой стороны, создание таких групп, как те, что ведут меня к Храму, показывает, что преодолевать расовые различия они в состоянии. Но нельзя упускать тот факт, что каждый человек, гном, таисиан, эльф, орк, тролль в конце концов в той или иной степени нуждаются в индивидуальном восприятии. Все мы так или иначе непохожи на других, но несчастнее всего те, кто не в состоянии это принять. Как я неоднократно убеждался, несчастье других людей — да и, выходит, не только людей — состоит в том, что другие смеют быть такими, какие они есть, а не такими, какими по мнению этих самых мыслителей должны быть.

За всеми этими философскими рассуждениями я не заметил, как мы оказались в порту, где орк внезапно развернулся и повел меня к небольшой пристройке, которая находилось возле склада. Внутри оказалось дополнительное складское помещение, сейчас почти пустовавшее. Сразу за ним — три комнаты, не очень большие, но достаточно просторные, чтобы в каждой из них могли свободно разместиться шесть-семь человек, не чувствуя себя при этом как килька в банке. Между прочим, я был седьмым — за столиком играли в карты уже знакомые мне орк и человек, а так же ещё один человек, гном и таисиан. Я не смог побороть любопытства и принялся украдкой рассматривать его.

— А, Воррт, ты все-таки нашёл его. Он и правда оказался маг воды? — спросил второй орк.

— Да, Флемм. И именно ему наш капитан обязан своим дневным водным процедурам.

— Ссслушай, мальчик, што ты на меня так уссставился? Таисссианов никогда не видел, что ли? — недовольно спросил ящер, от которого не укрылся мой цепкий любопытный взгляд.

— Остынь, Сайраш, — умиротворяюще пробасил орк, занимая один из стульев, — вечно-то ты недоволен, когда тобой любуются. Хотя даже я вынужден признать — шкура у тебя поярче, чем у многих твоих сородичей будет.

Должен сказать, Воррт прав. Группа ящеров, которые приняли меня за деревенского дурня, были коричневого и тёмно-зелёного, малахитового цвета. Довольно обычного и ничем не примечательного. Сайраш же был ярко-зелёного, изумрудного цвета, что наверняка выгодно отличало его от других собратьев.

— Да ладно тебе, — с пренебрежением сказал ящер, хотя и не смог подавить самодовольного блеска в глазах, — ссскажи лучше, почему у тебя такой вид, будто тобой подметали улицы?

Я недоуменно оглянулся, мельком оглядев Воррта. Странно, совершенно точно помню, что он тщательно отряхнул свою жилетку и штаны прежде, чем мы отправились дальше. Видимо, для чересчур чистоплотного ящера выражение «подметали улицы» начиналось с момента, когда на одежде лежит больше трёх пылинок.

— Неридот. Он снова пытался со мной разделаться, — проворчал орк, не глядя беря кувшин со стола и залпом его выпивая.

— И, судя по всему, им это почти удалось, — с удивлением заметил молчавший до этого гном.

— С ним был маг воды ветви власти, и весьма способный, — оторвавшись, наконец, от Сайраша, сказал я, — он загипнотизировал его. Но… в общем, нам удалось разрешить дело полюбовно.

— Правда? — спросил гном, — что-то мне в это верится с трудом. Расскажи-ка подробнее.

— Я дико извиняюсь, — сказал я, — но не найдется ли у вас какой-нибудь еды? Я с самого утра ничего не ел.

— Конечно, — сказал Флемм, — в той комнате у нас столовая. Там должно было остаться немного сока, а так же хлеба с сыром.

— Спасибо, — сказал я. Затем, не теряя времени даром, направился в указанное помещение. Там действительно стоял кувшин с вишневым соком, а на столе четверть булки хлеба и несколько кусочков порезанного сыра. Судя по всему, Воррт решил рассказать своим друзьям всё с самого начала, потому что в процессе раздался удивленный возглас: «Да ладно? Так облапошить самого Гелерама — это надо умудриться!» Наконец, покончив с едой, я вернулся в их комнатку.

— Спасибо, — поблагодарил я рабочих, — теперь не мешало бы поспать.

— Спать будешь потом, — подняв руку, остановил меня орк, — сейчас мы все жаждем услышать твою историю. Мы хотим знать всю правду. Откуда ты взялся, такой умный и правильный миротворец, да ещё и маг воды…

— Но я очень хочу спать, — возмутился я.

— Отоспишься завтра. Мы с утра пойдем работать, а ты будешь спать, сколько влезет. А то опять завтра удерёшь, — сказал Воррт не терпящим возражений тоном.

Я мельком оглядел компанию. Все они смотрели на меня с нескрываемым любопытством, даже Сайраш, хотя последний изо всех сил пытался это скрыть.

— Вы уверены, что хотите эту правду? Вы говорите всю правду так, как будто это какой-то пустяк, — хмуро сказал я, — повод позабавиться. Вам не приходило в голову, что эта вся правда может быть опасной для вас?

— Ты нам зззубы то не зззаговаривай, — ехидно сказал Сайраш, — мы уже взззроссслые дяди и сможем за сссебя поссстоять.

— Отлично, — сил не было ни на споры, ни на придумывание легенды, — тогда слушайте.

И я начал рассказывать с самого начала. Как я попал в этот мир, и как меня в нем встретили. Рассказал о своих способностях (Сайраш не поверил, и убедился лишь когда я назвал имена его родителей и сестры, а так же место, где они живут. Название, кстати, очень красивое — Прозрачная топь) Рассказал о Кейдене, и том, что пообещал ему помочь (они, конечно, удивились такому, ведь никому из них еще не встречалась нежить с незавершенным делом). Когда я упомянул щупальце, то сразу задал вопрос:

— Как вы думаете, что это могло быть? Здесь мои способности меня подводят. Может, какие-то мифы или легенды о чудовище, обитающем глубоко внутри?

— Тебе невероятно повезло, что ты оссстался жив, — тихо проговорил Сайраш, — мои предки называли это Плотью Мира или Сссердце Авиала. Оно даёт жизнь всссему, что живет в Авиале. Но встречаться ссс ним сссмертельно опасссно. Никому неизвестны ссслучаи, когда кто-либо выживал после такого и оставался в здравом разуме. Ты первый сссчастливчик, кому это удалосссь.

Затем я рассказал им, какая между нами встала преграда, и как я придумал способ её обойти. Когда я упомянул Аштиахари, гном, до этого молчавший, подскочил и хрипло переспросил:

— Да это просто невозможно! Не может такого быть, Аштиахари поклонялись давно и мои предки в том числе. Не может это быть правдой!

— Остынь, Геред. Он не врёт. Я чувствую это, — умиротворяюще пробасил Воррт.

— Могу я спросить, как? — заинтересованно обратился я к нему.

— А сам выяснить не можешь? — лукаво ответил орк.

— Могу. Но я и так растратил много сил сегодня. Если потрачу силы еще и на это, то усну прямо здесь, и фигли вы меня добудитесь.

Хмыкнув, Воррт пояснил:

— Такими татуировками награждают тех, кто, по мнению совета старейшин, самым лучшим образом проявил себя во время обучения. У каждого орка — своя уникальная татуировка. Моя мне, например, позволяет не вестись на иллюзии и чувствовать ложь. Кстати, а у орка из твоей группы есть татуировка?

— Да. Два паука на щеках.

— А его, часом, не Дхасс зовут?

— Верно, — удивленно подтвердил я, — вы знакомы?

— Немного. Но мы отвлеклись. Ты остановился на том, что узнал секрет пентаграммы, которая как-то должна была помочь вам победить гарантюг. И?

Дальнейший мой рассказ неоднократно обвинялся в нереалистичности, и лишь многократные заверения Воррта убедили всех в том, что это правда. Затем я рассказал, как получил свою магию, с какими трудностями столкнулся, упомянул шкатулку мага крови, и… остановился. Я не стану рассказывать им историю Райлисса. Это лишнее.

— Ну так а что было потом? — с нетерпением спросил меня один из людей, его звали Онсон.

— А потом было то, что я вам рассказывал с утра. Только вместо разбойников это были… Молчаливые Сёстры.

Дальнейшая реакция меня в принципе не удивила. Глаза у всех сузились, и в них появилась затаённая ненависть.

— Сказать, что мы проигрывали бой, было бы неправильно. Слабые места нашлись и у них, и у нас. Однако главной их целью по какой-то причине был я, так что бежав, я обеспечил своей группе относительную безопасность, — я с болью вспомнил, что Дхассу досталось ещё до того, как мне пришлось бежать, — думаю, с ними все в порядке.

Вот почему я ушёл отсюда утром. Мой отряд смог победить троих гарантюг — а группа Молчаливых Сестер дала нам понять, что наша сила крайне относительна. Заметьте — нас не застали врасплох. Поэтому я должен уйти отсюда — они потеряли одну из своих, и теперь точно будут действовать жёстче.

— Все понятно. Теперь тебе пора спать, — сказал Воррт, — Сайраш, положи его куда-нибудь.

Ящер вскочил и поманил меня за собой. Я покорно пошёл за ним. Приведя меня в место, где висело множество гамаков, он показал мне на мой.

— Я всё равно уйду отсюда завтра, — упрямо повторил я, укладываясь на непривычном спальном месте, — вы не в безопасности, пока я тут.

— Сейчассс тебе надо поссспать, — неожиданно мягко сказал Сайраш, и прежде, чем я успел что-то сделать, мягко положил мне неожиданно приятную на ощупь руку на лоб и умиротворяющее замерцал глазами. Не прошло и трёх секунд, как я провалился в глубокий сон.

ГЛАВА 7 Тучи сгущаются

Я так надеялся на сон без сновидений, но, видимо, в этот раз мне не повезло. Начиналось, впрочем, всё не так уж и плохо… Я летел. Наверняка многие летали во сне, и знают, как это чудесно. Подо мной лес, и вроде как река. Но вот я вижу кого-то внизу, на берегу. Спустившись ниже, я узнаю в этом человеке… себя. Одет мой близнец в чёрную одежду из неведомой такни. Похоже, пришла мне в голову посторонняя мысль, это один комплект вещей. Но лицо его выглядело ужасно: под глазами — лиловые тени, левую щеку пересекает огромный шрам. Вдруг он проснулся. И уже через мгновение мы смотрели друг другу в глаза. И в его глазах… тонул мрак. И тогда он сказал: «Ты слишком слаб, чтобы сделать такой выбор».

И тут я проснулся. Мне стало жутко. И дураку было бы ясно, что это — не просто сон. Я неуклюже вывалился из гамака, вскочил и побежал на выход. На улице капитан в теньке проверял какие-то документы, а орки и люди таскали груз из прибывшей баржи. Один из них показал на меня, но я, не обращая на них никакого внимания, кинулся к воде. Добежав, я тщательно осмотрел своё отражение. Ничего не изменилось. И всё же…

— Эй, ты чего? — спросил подошедший Воррт.

— Скажи мне, — повернулся и спросил я, — у меня с лицом всё в порядке?

— Нет. У тебя на лице квадратная вмятинка, ты ещё плохо умеешь спать в гамаке, — с улыбкой ответил он.

— НЕ СМЕШНО! — сорвался я и оттолкнул от себя Воррта (с таким же успехом можно было толкнуть стену или груду камней без помощи магии), и упал на колени, прижав ладони к вискам. Спокойствие, только спокойствие, лишь усугубит дело…

— Почему ты так напуган? Кошмар приснился? — спросил Воррт, от удивления решивший на первый раз спустить мне такое невежливое с собой обращение.

— Да. И это не просто кошмар, — всё ещё дрожащим голосом ответил я.

— И что же там было?

— Там я… увидел со стороны себя… только у меня не было глаз… то есть были, но там была сплошная чернота… и я что-то сказал себе…

— Меньше верь снам, — сказал орк, засмеявшись и хлопнув меня по плечу. Я хотел было рассердиться, но каким-то образом смеющийся орк сумел и мне передать частичку своего настроения. Образ кошмара быстро улетучивался, и я помимо своей воли улыбнулся.

— Не обращай внимания. После тяжёлых дней всегда снится какая-нибудь чушь, а у тебя вчера денёк точно был не из лёгких. Скажи лучше, что ты теперь собираешься делать? — отсмеявшись, спросил Воррт.

— Пойду в магазин одежды и куплю что-нибудь приличное, — я уныло оглядел свою одежду, которая после вчерашнего двухчасового путешествия под водой совсем потеряла остатки приличного вида.

— Может, кому-то лучше пойти с тобой? — спросил он.

— Спасибо, думаю, магазин одежды я уж как-нибудь сам найду, — мой ответ был чуть более резким, чем следовало.

Я развернулся и пошёл в сторону торгового квартала города. Интуиция, впрочем, подсказала мне, что Воррт растолкал Сайраша, вкушавшего сладкий послеобеденный сон и велел ему идти присмотреть за мной. Довольно странное поведение, он же знает, кто я такой и что могу за себя постоять, тем более, при свете дня. С другой стороны, он знает Дхасса, знает, кто я и для чего в этом мире и, вероятно, хочет не потерять мой след. Наверное, мне не стоило быть вчера таким откровенным. Четыре поединка за день, столько событий, усталость… воля дала трещину. Ладно, всё это неважно. В глубине души я давно отказался бежать. Потому что, в конце концов, это не имело смысла. Если я откажусь входить в Храм — то всё равно через полтора года погибну вместе со всем миром. А вот если бы была возможность вернуться домой… Да если бы даже и была — самому мне такое вряд ли удастся провернуть. А помогать… кто в здравом уме станет мне помогать, если будет знать, что итогом его помощи будет смертный приговор всему миру?

Стоит отдать должное Сайрашу — выслеживал он почти профессионально. Дважды я оборачивался, якобы уточнить дорогу или полюбоваться красивыми зданиями, — и оба раза он умудрялся теряться в толпе. В конце концов я решил его разыграть. Зайдя в цветочную лавку и, не дожидаясь, пока из подсобки выйдет цветочник, набросил на себя иллюзию невидимости и тотчас вышел из него. Сайраш пристроился неподалёку, не теряя из виду вход в лавку. Я же спокойно вернулся по улице и встал за углом, наблюдая.

Прошло пять, десять минут. Поняв, что процесс придётся подстегнуть, я сотворил собственную иллюзию, которая якобы вышла из цветочной лавки и свернула за угол. Сайраш немедленно бросился следом. И каково же было удивление ящера, когда на почти пустой длинной продольной улице меня не оказалось. У него в самом буквальном смысле отпала челюсть. Он посмотрел по другим направлениям, вернулся, даже зашёл в цветочную лавку, снова бросился на улицу, где пропала моя иллюзия. Можно было, конечно, еще заставить побегать его за миражами, но это лишнее. Любой розыгрыш уместен в меру. Подойдя к нему сзади, я схватил его за плечи с криком: «Попался!» После чего, как мне и предписала интуиция, отпрыгнул назад, так как ящер сделал ловкий пируэт, который бы закончился отличным ударом в висок, останься я на месте.

— Тоже мне, великой следопыт, — радостно захохотал я, — тебя нельзя послать проследить даже за старой бабкой, идущей на рынок за пучком зелени.

Крайне самолюбивому ящеру совершенно не понравился розыгрыш. В мгновение ока он оказался рядом и аккуратно взял меня за горло.

— А ну повтори, что ты сссказал, маленький шутник, — ласково прошипел он, и хотя ящер выглядел разгневанным, на дне его глаз плескался лукавый огонёк.

— Помогите, — прохрипел я, отменно имитируя удушье, — надежда этого мира на спасение задыхается в лапах следопыта-недоучки.

— А ещщщё раз, — сказал он, сжимая руки сильнее.

— Ой-ой-ой, всё-всё, беру свои слова назад, только отпусти меня, — тут же сказал я. Как видно, ящер высоко ценил свои немногочисленные таланты и выслушивать критику от меня, который без своих способностей точно даже за бабкой на рынке не уследит, ему явно было не по душе.

Через пять минут пути Сайраш, тем не менее, признал, что шутка была не так уж и плоха и даже нашёл в себе силы посмеяться над собой. А еще через пару минут его компании уже обрадовался я, так как по пути мы зашли на рынок, где появилась возможность вкусно перекусить. Стоит признать, без его советов я вряд ли обратил бы внимание на невзрачный прилавок с хмурой гномой, которая, приняв от меня золотой, не раз попробовала его на зуб. После третьей попытки она всё же соизволила признать, что монета по случайности оказалась настоящей и отсыпала девять серебряков сдачи.

— Ты не сссмотри, что Варда такая хмурая, — шепнул мне Сайращ, когда мы отошли на приличное расстояние, — на сссамом деле она добрая. Меня вот почти каждый день пирожками с мясссом угощает. Просто обошлисссь с ней неласссково в сссвоё время, вот волком на всех и сссмотрит.

Я шёл рядом с ним и, жуя восхитительно вкусные пирожки с творогом, сочувственно кивал. Когда после пятого пирожка я уже начал икать, Сайраш хмыкнул и метнулся куда-то в сторону. Через двадцать секунд он вернулся со стаканом, который мне и протягивал. Это был малиновый сироп. Приторный до ужаса, однако дарёному коню, как известно, в рот не залезают, так что я, благодарно кивнув, залпом выпил сахарную воду. Через десять минут мы, наконец, добрались до искомого магазина.

— Ага. Магазин Ады Хелли. Сссамый лучший в городе. Конечно, цены здесь кусссаютсся, но есссли ты хочешь выглядеть приемлемо, то это сссамый лучший выбор. Я подожду тебя здесссь.

Пожав плечами, я вошёл в магазин. Надо признать, ассортимент впечатлял. Толпу в несколько сотен человек можно было одеть в рабочие, а потом еще и в праздничные костюмы. Решив не спешить с выбором (интуиция мне подсказала, что Сайраш уже устроился в кабачке напротив с бокалом фруктового сиропа, с тем расчетом, чтобы сразу меня увидеть, когда я выйду), я неспешно пошёл вдоль рядов, с любопытством рассматривая одежду. А посмотреть было на что.

Во-первых, эта Хелли обладала просто великолепным чутьём на подбор цветов для комплектов одежды. Даже простая походная, которую я, собственно, и планировал купить, была не только чёрной или серой, но и других цветов, не слишком ярких, скорее ненавязчивых. Во-вторых, пошив здесь, в магазине средней руки разительно отличается по качеству от вещей в нашем мире. Заметьте, я говорю о вещах, которые шьются на заказ. А уж моими ширпотребовскими джинсами здесь даже пол вытирать бы не стали. Сайраш, конечно, упомянул, что это лучший магазин в городе, но Порт-Охрас — город небольшой. А про столичные магазины, как подсказывает интуиция, ходят легенды, что некоторые городские дамы пропадают в них навсегда. И наконец, самое главное: от каждой вещи чувствовалась лёгкая аура любви и мастерства — как видно, Хелли была портным от природы. В раздумьях я остановился около костюма, пошитого, как я понял, из сброшенной шкуры дракона. А вот это уже интересно. Мысленно я задал себе вопрос, а что же известно о драконах обычным жителям Авиала? И вот какой ответ мне пришёл.

Драконы в этом мире существуют, и они совершенно не живут в полной изоляции от людей. Они разумны, и, по сути, представляют собой ещё одну расу. Все драконы — оборотни, и могут так же принимать и человеческий облик, что делает возможным союзы дракона и не дракона. Между прочим, в истории Авиала, как мне сейчас подсказывает интуиция, не было ни одного принудительного брака дракона и не дракона. Это впечатляет, надо признать. Значит, они воспитывают потомство, наделяя способностью нести ответственность за свои поступки, особенно, обладая такой огромной силой. Но я отвлёкся.

Драконы достигают совершеннолетия к ста годам. За это время они трижды сбрасывают кожу. После достижения ста лет кожа сбрасывается лишь раз в век. Драконы охотно обменивают кожу на право охотиться в лесах Старого Света, в основном для того, чтобы дать необходимые уроки молодняку. И вот из такой кожи был сшит костюм, на который я сейчас смотрел. Он был серый с оттенком синевы, и включал в себя куртку, штаны и сапоги — стандартный походный костюмчик. Я просто не мог оторвать от него взгляд. Даже неосознанно протянул руку, чтобы пощупать его…

— Что, вещь слишком хороша, чтобы за неё платить? — хмыкнул кто-то сзади. Теперь уже моя очередь была сделать пируэт в воздухе. Около меня стоял тролль. Придется мне, уважаемый читатель, ещё раз злоупотребить твоим терпением и сделать информационное отступление.

Тролли внешне немного похожи на орков. У них тоже кожа зелёного оттенка, но если у орков она тёмно-зеленая, то у троллей больше яркого, ядовитого цвета зелени. Так же они имеют заострённые клыки сверху и снизу, как и вампиры. Теперь о различиях. Если орки бреют головы, оставляя лишь чубы, то у троллей-мужчин волос чаще всего нет. Если в редком случае есть — то он считается красавцем среди своих соплеменников и пользуется большой популярностью у противоположного пола. Дальше, тролли крайне не любят обувь. Вообще. Никакую. Как подсказывает мне интуиция, они черпают силу из самой земли — ну, не в прямом смысле, конечно, изувеченный тролль не исцелится в мгновение ока лишь потому, что он лежит на земле, но вот более растянутая во времени регенерация превосходит чью бы то ни было ещё. Кроме того, среди троллей есть много магов земли, однако у них все же много обрядов, присущих шаманизму и тотемизму, так что связь с землей для них важна и здесь. И, наконец, рост. Мой рост не такой уж и маленький: метр и семьдесят пять сантиметров. Но и Дхасс, и Воррт выше меня почти на целую голову, у них рост, выходит, чуть больше метра девяносто. У троллей же такой рост считается карликовым, средний для них — два метра и двадцать сантиметров.

Исходя из выше сказанного: передо мной стоял совершенно лысый, босой, здоровенный (два метра и двадцать пять сантиметров) громила с ядовито-зелёной кожей. Не знаю, где Хелли раздобыла такого охранника, однако не прогадала она и с ним. Любой вор, зашедший сюда и увидевший его, в лучшем случае найдет в себе силы просто выйти из магазина. Впрочем, почему не знаю. Интуиция привычно потянулась к образам, но… почти ничего. Вернее, был далёкий огонек, где мелькали искомые образы, но это означало, что тянуться за ними придется далеко, соответственно, и сил будет затрачено немало. А я сегодня и прилично попользовался интуицией. Лучше воздержаться.

— Конечно, нет. Откуда такие мысли? — вежливо спросил я.

— Ах, Эррс, ты опять пугаешь посетителей? Ну сколько раз я тебя просила не делать этого? — прозвучал с лёгким укором женский, хорошо поставленный голос.

— Простите, хозяйка, — Эррс обернулся и пристыжено опустил голову. Я тоже, ведомый любопытством, посмотрел в ту же сторону.

Нелли была женщиной, полной жизни, и я был искренне уверен, что моя интуиция, давшая ей возраст сорок пять лет, ошибается: тридцать пять — это потолок. Одета она была так, как будто собиралась на бал: пышное пурпурное платье опускалось почти до самого пола, волосы аккуратно убраны сзади в пучок, на руках бальные перчатки фиолетового цвета. Двигалась она легко и грациозно, почти что плыла.

— Не пугайтесь Эррса, уважаемый, — сказала она, мягко улыбнувшись, — опасаться его следует лишь людям со злыми помыслами. Итак, вы пришли в мой магазин, чтобы что-то купить?

— Да, уважаемая, вы совершенно правы, — кивнул я. Хозяйка, равно как и её магазин, производили очень благоприятное впечатление.

— И, как я вижу, вы уже сделали выбор, — довольно кивнула она, подходя ко мне, — я всегда говорила: правильно сшитая одежда сама позовёт к себе будущего хозяина. Что ж, давайте примерим.

— Погодите, — покраснев, я запнулся, — я знаю, из чего он сделан, и… в общем, скажите, сколько он стоит? Я немного стеснён в средствах, — с этими словами я неловко улыбнулся.

— Оно и видно. Я бы в таких обносках вообще постеснялся бы на улицу выйти, не то что в магазин прийти, — язвительно сказал тролль, стоявший позади.

— Эррс, — хозяйка резко развернулась, — я же тебе уже столько раз говорила — не оскорбляй посетителей.

Обычно подобные шутки на меня не действуют, я всегда их воспринимаю с юмором. Сейчас же, однако, эти слова вызвали непонятную вспышку гнева. Не без труда погасив ее, я сказал:

— Ну, ваш охранник, в общем-то, прав. Именно поэтому я и пришёл в этот магазин.

— Но это не повод унижать других, — наставительно сказала Хелли, — а раз слова, мой дорогой Эррс, на тебя не действуют, сегодня останешься без ужина.

Тролль уныло опустил голову. Его можно понять: содержать такую груду мышц довольно непросто. И для тролля голодовка гораздо более серьезное наказание, чем для обычного человека. Но с другой стороны — какой же он хамовитый. В моём мире мама держит небольшой магазин косметики. И на секунду представив её лицо в случае, если одна из работниц назвала бы вошедшую клиентку страхолюдиной, я невольно рассмеялся.

— Простите, с вами что-нибудь не так? — участливо поинтересовалась Хелли, закончив отчитывать тролля.

— Нет, благодарю, просто, — я вспомнил маму, и веселья как не бывало. Она даже не знает, где я, что со мной. Но от меня сейчас мало что зависит, — вспомнил момент из жизни, — со вздохом закончил я.

— Понимаю. Но мы отвлеклись, — сказала Хелли, — этот костюм стоит пятнадцать золотых монет.

— В таком случае он мне не подойдёт, я не смогу за него заплатить, — я с грустью посмотрел на костюм. Очень хорошая вещь, сносу ей не было бы. Зря я, наверное, вернул вчера Варроку восемь золотых, ну да поздно сожалеть о том, что уже случилось.

— Да ну что ты врёшь? — спросил Эррс, — ты вчера так ловко Гелерама надул — целых шестнадцать золотых у него выиграл. Неужели уже все прокутил?

— А ты так часто ко всем в карман смотришь? — я уже плохо справлялся с непонятно откуда подступившим гневом, не обратив внимания даже на то, что про мое вчерашнее приключение с ловкачом уже знает почти весь Порт-Охрас, — впрочем, что за вопрос? Конечно, часто, особенно если ты бывший любитель поохотиться на большой дороге! — Да, интуиция услужливо распахнула двери в прошлое Эррса, стоило троллю пару раз раскрыть рот. Я сам этому немало удивился.

Хозяйка окаменела. Тролль тоже стоял словно громом поражённый. Постепенно на его лице стали проявляться гнев и злость.

— Ах ты мелкий… да откуда ты узнал, — начал он.

— Хочешь разборок — пойдём на улицу, — прошипел я, — тебе-то уж точно не к лицу будет громить магазин своей хозяйки, — с этими словами я вызвал из фляжки воду и на ходу начал создавать из неё ледяной шест. Но прежде, чем Эррс сделал шаг, хозяйка сказала:

— А ну прекратили оба!

Я остановился и посмотрел на Хелли. На её лице было строгое выражение, какое бывает у учителей, когда они ругают детей за провинность.

— Откуда ты знаешь, что Эррс был грабителем? — требовательно спросила она.

— Очень просто. Тех, кто занимался этим, по лицам видно, — слова полились из меня, как вода из шланга, — на нём навсегда остаётся малозаметная такая чёрточка, которая проявляется, когда грабитель занимается своим ремеслом. Они так упиваются слабостью, беспомощностью, униженностью своих жертв, что совершенно теряют над собой контроль. Власть без ответственности — это печать, которую никаким раскаянием не смыть, — ответил я, не узнавая себя. Мой голос стал жёстче, он буквально сочился ядом. Тем не менее, этой тирадой я залпом вылил на Эррса всю грязь, которой он меня усердно поливал в течение всего пребывания в магазине. Я даже сам себя испугался. Никогда бы не подумал, что так приятно намешать правды и лжи, а потом выплеснуть все это в лицо своему обидчику.

— Что ж, понятно, — уже менее строгим голосом сказала она, отворачиваясь, — ты хотел этот костюм, — указала она на приглянувшуюся мне одежду, — забирай. Ни медяка с тебя не возьму. Но потом, прошу тебя, уходи и не возвращайся. А ты, — сказал она своему побледневшему охраннику, — ступай наверх. Я сейчас буду.

Не став спорить, я взял костюм и пошёл в примерочную.

— Ой, — внезапно сказал я, — а не будете ли вы столь любезны…

Я не успел закончить предложение, как в примерочную залетел предмет нижнего белья, который нуждался в замене точно так же, как и все остальные мои вещи. Как раз моего размера. Что ж, глазомер у неё просто отменный. Надетые куртка и штаны сначала были немного тесноваты, но через несколько секунд чудесным образом растянувшись, стали как раз по размеру. Натягивая сапог, я вспомнил, что забыл попросить носки, но тут же понял, что они мне не нужны — ступня в сапоге чувствовала себя просто превосходно. Одев второй и выйдя из примерочной, я посмотрел на Хелли. Пройдя мимо зеркала, я невольно обернулся посмотреть на себя и остановился в немом благоговении. Идеально, сидит просто идеально, не говоря уже про мой любимый цвет.

— Спасибо вам огромное, — искренне сказал я хозяйке, — это неподражаемо!

Чтобы заметить её улыбку, надо было обладать фантастическим вниманием. Даже идеальная во всех отношениях няня Мэри Поппинс — и та улыбается дольше. Хелли же безо всяких эмоций продолжала смотреть на меня. Дойдя до двери, я обернулся и сказал:

— Мне жаль, что с вашим охранником так неловко вышло. Не переживайте, я никому не выдам этой тайны. Никто не может наказать себя сильнее, чем сам преступник, которого постигло раскаяние. И… я всё-таки не могу принять вашу одежду совсем задаром, тем более такую. Хотя бы часть суммы, но я должен заплатить. Возьмите, — с этими словами я положил на стоящую рядом тумбу три золотых, вышел и закрыл за собой дверь. Примет ли Хелли эти деньги или выкинет куда подальше — мне было всё равно. Главное, что совесть чиста.

Вместе со мной из кабачка напротив выскочил Сайраш. Судя по его выпирающему животу, сиропа было выпито не менее трёх кружек, однако на его подвижности это совершенно не сказалось. Увидев мой костюм, он удивлённо спросил:

— Из кожи дракона? Ничего сссебе! Ты его точно не украл?

— Нет. Расскажу по пути обратно…Ах!!!

Моя интуиция забила тревогу. Нет! Проклятье, надо было сразу уходить! Я упал на колени и схватился за виски.

— В чём дело, — обеспокоенно спросил Сайраш, присев на корточки около меня.

— Порт… Сёстры… я же предупреждал! — беспомощно выдохнул я.

— Понял. Пошли! — схватив меня за руку, Сайраш бросился обратно.

ГЛАВА 8 Тёмная сторона души

Мы спешили, как могли. Хотя и знали, что было поздно. За всё время пути Сайраш не сказал ни слова. Наконец, мы на месте.

В порту не было следов разрушения, однако в столовой была разбита почти вся мебель. Очевидно, что их скрутили и куда-то унесли.

— Проклятье! — прошипел Сайраш, — примени сссвои способности, Дэмиен! Ссскажи, где они!

Почему сейчас у меня это получилось так легко? Почему я мгновенно увидел заброшенный склад в пяти километрах отсюда? Потому что я знаю, что ищу? Потому что мир помогает мне? Потому что я делаю это не для себя? Или же — всё сразу?

— За мной. Отсюда вниз по реке какой-то заброшенный склад. Они там.

— Пошли, — Сайраш немедля бросился к выходу.

— Нет, — сказал я, — ногами слишком долго. Давай по воде.

Мы подбежали к реке. Я взял под контроль небольшой объем воды и заморозил его, создав подобие плота. Сайраш прыгнул на него вслед за мной, и я погнал его вниз. По счастью, крутых порогов, подобных тем, что мне пришлось преодолевать вчера, нам на пути не попалось, так что на месте мы были уже через двадцать минут.

Склад не производил впечатление чего-то особенного — обычное здание, где раньше хранилось топливо для кораблей, но с развитием потерявшее свою необходимость и заброшенное. Видно, Сёстры очень не хотели лишнего внимания, раз ушли так далеко.

Мы с Сайрашем залетели в приоткрытые двери. Конечно, это оказалось ловушкой, но мне было всё равно — я должен был узнать, что случилось с похищенными, похищенными из-за меня. Ровно мгновение спустя пять Сестёр за нашими спинами хлопнули ладонями, создав какой-то рунический знак. Дверь мгновенно оказалась запечатанной, и открыть ее, по крайней мере, быстро не было никакой возможности.

— Вот так, — выдохнув, сказала одна из них, — теперь никто не покинет это здание, пока мы не позволим.

— Вам это мало поможет, — сказал я, создавая ледяной шест, — потому что я не собираюсь никуда отсюда уходить, — интуиция заработала синхронно с магией воды, и через секунду пущенный мной жидкий лёд мгновенно заморозил всех пятерых. Сайраш тем временем бросился к связанным пленникам, проверяя их состояние.

— Живы, — облегчённо шептал он, проверяя пульс, — просто без сознания… Ахх!

Шестая Сестра явила свою силу. Сайраш на мгновение окутался золотистой аурой, но через секунду она единым потоком потянулась к Сестре, которая жадно поглотила энергию. Ящер без сил рухнул около своих товарищей.

— Обратный эффект пламени жизни, — заметил я, поднимаясь на ноги и принимая боевую позицию, — интересное применение силы. Как правило, такие чары используют, чтобы вдохнуть новые силы, а не лишить уже имеющихся. Выходит за рамки обычного понимания магии огня, не так ли?

— Недурно, юноша, весьма недурно. Я вижу теперь, что мы зря недооценили твой интеллект. А теперь давай спокойно поговорим, — сказала она. В голову влезла посторонняя мысль, что так могла бы разговаривать взрослая лиса, — за своих товарищей не переживай, они все в полном порядке. Этому же, — кивнула она в сторону Сайраша, — я просто помогла немного… устать. Да ты и сам это понял. Несколько часов сна — и он придёт в норму.

— О чём мне с тобой говорить? — холодно спросил я, выразительно проворачивая в руке форму жидкого льда, недвусмысленно давая понять, что её ждет, вздумай она сотворить ещё хотя бы искру.

— Я не сомневаюсь, что твой дар открыл тебе, кто мы такие. Да, мы фаталисты и следуем судьбе, — с лёгкой улыбкой сказала она, делая пару шагов мне навстречу, — если наш мир изжил себя, и ему пора погибнуть — то так и должно произойти. Для того, чтобы появился птенец, скорлупа должна треснуть. Это нормально, и нет никакого смысла это сопротивляться. Тебе не надо входить в Храм Тысячи и Семи снов…

— И для этого ты хочешь меня убить? Не выйдет, ведьма, — грубо прервал я Сестру.

— А кто сказал, что мы хотим тебя убить? — удивление на её лице было искренним, что не помешало сделать ей ещё пару незаметных шагов.

— Вы пытались это сделать там, в лесу, — напомнил я, слегка полыхнув холодом и заставив её остановиться.

— В лесу? В лесу у нас не было выбора, кроме как вступить в бой, хотя, — по её лицу скользнула тень неудовольствия, — себя мы переоценили. Кто бы мог подумать, что Совет наберёт такой толковый состав?

Она замолчала. Молчал и я, раздираемый противоречиями. Одна моя часть требовала немедленно завершить разговор и обезвредить эту женщину, другая же напоминала, что, несмотря на собственные потери, они до сих пор никого не убили. И этот факт нельзя просто так оставить без внимания.

— И всё равно мы рассчитывали взять тебя живым, — продолжала Сестра, — нас обвиняют во многом, потому что не понимают нас и нашу философию. Однако мы слишком уважаем чужую жизнь, чтобы просто так взять и отнять её. Я вижу, что и тебе не чуждо такое отношение к жизни, — одобрительно кивнула она, — дважды ты вступал в схватку с нами, и оба раза никого не убил, в отличие от этого клыкастой церковной гончей, — последние слова она буквально выплюнула голосом, полным презрения.

— Так, может, лучше бы вы больше и не лезли ко мне? — раздражённо спросил я. — В третий раз терпения мне может и не хватить.

— Сначала послушай, что я тебе предлагаю, а потом решай, стоит ли сдерживаться, — в этот момент она отвернулась, словно понимая, что я не ударю в спину, — мы умеем ценить благородство по отношению к себе, и всегда готовы… рассмотреть альтернативы. Нас так привыкли считать жестокими и беспощадными, что совершенно не задумываются о том, как мы мыслим. Ты не житель нашего мира, мальчик, и ты не обязан следовать его судьбе. Для того, чтобы исполнить предначертанное, не обязательно убивать. Достаточно будет просто вернуть тебя в твой мир, — она обернулась и прожгла меня взглядом, — ты же ведь хочешь вернуться в свой мир, не так ли?

Удар был нанесен прямо в цель. Я оцепенел. Воспоминание о моей маме, совсем недавно промелькнувшее в моем разуме, вспыхнуло с новой силой. Вернуться. Домой. Как же я этого хочу. Вся моя воля, вся выдержка стала рассыпаться, как карточный домик. На который повеяло призрачной возможностью вернуться домой…

— Да, мы вернём тебя домой. Уж извини — но одна из нас проследила за тобой и этим, — на этом моменте она пренебрежительно фыркнула, — ящером. Ты весьма ловко прочитал нужные черты на лице этого зеленокожего недоумка. И очень тактично напомнил ему о том, что он такое. Так вот на твоём лице написаны черты семьи и любви. У тебя есть семья, о которой ты заботился. Им было очень больно потерять тебя без вести, не так ли? Не очень-то благородно было со стороны твоих спутников отнимать у тебя твою жизнь — просто потому, что кто-то так решил, — Сестра раз за разом в цель. Всё так и было. В этот момент интуиция вспыхнула, пытаясь сообщить, что Сестра делает что-то ещё, но я был слишком дезориентирован желанием вернуться домой. Я так этого желал, я в это не верил, но продолжал надеяться, — и вот он, шанс, прямо здесь, прямо сейчас. И ничто иное в этот момент меня не волновало.

— Так позволь нам помочь тебе, — торжествующе заявила она, — поверь, мы не лжём. Что в случае убийства, что в случае возвращения тебя домой — мы получаем нужный эффект. Но если можно обойтись без лишних жертв, то почему нет? Ты проявил благородство по отношению к нам — мы, в свою очередь, тоже готовы проявить его по отношению к тебе.

В голову пришла дельная и толковая мысль: если одна из Сестёр проследила за мной, то, наверное, она же каким-то заклятием и пошатнула мою психику, заставив сорвать злость на бедном тролле — охраннике. Потому как подобное поведение мне обычно не свойственно. Однако..

В этот момент в дверь забарабанили. Интуиция шепнула — это Дхасс, Миа и прочие. Но и эту, и мысль об охраннике, и удивление, вызванное тем, что моя команда как-то смогла меня найти, вытеснила другая, куда более сильная, разрастающаяся в моём мозгу и не оставляя места ни для чего иного.

— Ах, это твои псевдодрузья, которые отняли у тебя всё, — небрежно сказала Сестра, — признай: в глубине души ты их ненавидишь.

В этот момент послышался звук бьющегося стекла. Это был Дхасс, который разбил верхнее окно и теперь летел вниз, готовый приземлиться. А один из осколков… чиркнул по моей левой щеке, оставив на ней кровоточащий порез. Капля крови упала на драконий костюм, и тот почернел от возмущения (такие костюмы несут в себе частицу характера своих прошлых хозяев и могут по-своему реагировать на окружающие события).

— Признай, ты их ненавидишь, — с нажимом повторила она.

— Я их ненавижу, — глухо повторил я, не до конца понимая, что именно говорю.

Дверь, должная держаться ещё очень долгое время, с грохотом распахнулась. Прочие члены моей команды, взволнованно выкрикивая моё имя, ворвались внутрь.

— Они отняли у тебя все, не имея права! — властно продолжала она.

— Они отняли у меня всё… не имея права.

Дхасс цел и невредим. Разве меня не должно это радовать? Рассеянно посмотрев на его бок, я увидел белую ленту бинтов, но ведь он цел и невредим! Почему же мне всё равно?

— Они должны заплатить за это!

— Они должны заплатить за это…

Почему я смотрю на Миа, Ари, Вогнара, Райлисса, Мираэля — и мне всё равно? Даже хуже — в моей душе, подобно дремлющему дракону, просыпалась древняя ярость, ярость инстинкта, всежаждущая и всепоглощающая…

— Они не смогут тебя остановить!

— ОНИ НЕ СМОГУТ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ!!!

Я… это вообще я? Моё сознание стало крошечной искрой, потерявшейся в море мрака, отчаяния и ненависти…

Когда Дхасс, перекатившись два раза по земле, увидел Дэмиена, то его единственный чуб волос готов был встать дыбом: юноша с порезанной щекой стоял в чёрном, как ночь костюме. В руках бился гибкий лед, меняя формы чаще, чем разум успевал запомнить предыдущую, и сила… пугающе много силы, даже орк, не имеющий способностей к магии, кожей чувствовал её огромную концентрацию. А его глаза… это больше не были его добрые и голубые глаза. Теперь это были два чёрных провала, из которых сочилась ненависть…

ГЛАВА 9 Не мой выбор

Несколько секунд спустя прочие члены группы смогли-таки взломать дверь и ворваться на склад. Картина, представшая перед ними, не могла не радовать: все пленники в безопасности, почти все Сёстры повержены, последняя зажата в угол. Единственной деталью, выбивавшейся из окончательного хэппи-энда, был Дэмиен, из глаз которого сочилась темнота, а вокруг бушевал поток силы.

— Дэмиен! — закричала Миариали, — что с тобой? Ты в порядке?

— О да, — ответил он странным, глухим и низким голосом, — я в полном порядке. И дела мои намного лучше, чем кто-либо из вас может представить.

— Почему же последняя Сестра еще стоит на ногах? — спросил Райлисс, — скорее покончи с врагом!

— Боюсь, если я покончу со своими истинными врагами, вам придётся очень больно, — ответил он, взмахом ладони отправляя близнецов в тюрьму из чистого льда.

— Дэмиен? Ты с ума сошёл! — закричал Дхасс, — мы здесь, чтобы помочь тебе, спасти тебя! Что ты творишь?

— То, что должен был сделать уже очень давно, — и Вогнар, не успев открыть рот, вместе с Райлиссом оказался в ледяной тюрьме.

— Дэмиен, пожалуйста, — заплакала Миа, — за что ты нас так, почему?

— За что, — Дхасс не успел и пикнуть, как оказался скован льдом, — вы вырвали меня из моего мира, вы отняли у меня всё. Я не этого хотел, я не этого желал! — Дэмиен поднял руки, но Сестра его остановила.

— Достаточно. Больше она неопасна, — подойдя к ней, она отвесила эльфийке оглушительную пощёчину, заставив потерять равновесие, — как видишь, моя маленькая мерзавка, всё в этом мире возвращается. Ты дорого платишь мне за те оплеухи в лесу. Алесса всегда возвращает долги.

Не обращая больше внимания на лежащую на полу и плачущую Миариали, она повернулась к Дэмиену и сказала:

— Недурно, юноша, весьма недурно. Как жаль, что такой талант уйдёт безвозвратно: тебе, несмотря на запреты, наверняка бы позволили пообщаться с нашими Высокими. Впрочем, время нашего мира истекло, кто что успел сделать, тому тем и придётся довольствоваться. Пожалуйста, — сказала она, — освободи моих сестёр. Они должны успеть сообщить нашим, что дело почти сделано.

Небрежный жест ладонью — и Сёстры оттаяли. Потеряв равновесие, они вскочили было, но оказались остановлены Алессой, которая выставив ладонь, повелительно сказала:

— Это лишнее, Сёстры. Нам удалось прийти к соглашению. Прошу доверится мне, — и, дождавшись кивка от каждой, снова посмотрела на Дэмиена, — а теперь идем, мальчик мой. Для создания портала в другой мир нужна другая территория. А так же еще несколько условий, которые тебе, с твоими способностями, не составит труда выполнить. Не переживай, — она кивнула остальным Сёстрам, — они не причинят никому вреда. В этом больше нет никакой необходимости…

С этими словами Алесса взяла Дэмиена под руку и мягко, но настойчиво потащила его прочь. Она не обратила внимания на то, что один из орков начал приходить в себя…

Уже десять минут Воррт пытался справиться с опутывавшими его верёвками, но тщетно: связывая пленников, Сёстры потрудились на совесть. Попытки добудиться Сайраша не дали ровным счетом ничего. Хотя сознание его и не покинуло, всё, что он мог делать — это беспомощно смотреть: Алесса выпила почти все его силы. Прочие были без сознания, а попытки добудиться ни к чему бы не привели: все были связаны так же крепко, как и он. Вся же группа сопровождения Дэмиена была прочно закована в лед, а тёмная эльфийка, каким-то чудом оставленная на свободе, рыдала и не желала ни на что реагировать. Впрочем, с Дхасса уже стекло больше половины воды. С трудом повернув голову, Воррт увидел, что пауки на щеках Дхасса потихоньку мерцают.

— Ну давай, давай, дубина, размораживайся, — умоляюще шептал он, — зря тебе, что ли, антимагическую татуировку делали?..

— Вот здесь, — сказал Дэмиен, — здесь проходит один из волшебных потоков. Идеальное место для портала, кроме того, — он посмотрел на землю, где ледяным узором возникла пентаграмма конвергенций, — этот рисунок придаст тебе сил. А если силы все равно будет мало, не переживай, — он выразительно прокрутил в руке шест, — я добавлю.

— Отлично. Тогда, с твоего позволения, сначала я отправлю своих сестёр. Они должны сообщить всем, что… скоро это случится.

— Сестра, но разве мы можем тебя бросить? — попыталась было запротестовать одна из женщин, — а что если…

— Ошибок не будет. Я это точно знаю, — заявила Алесса, — а теперь, прошу, ступайте. Время очень дорого, — она раскинула руки в жесте, словно бы открывая занавес перед собой. В тот же момент возникло огненное кольцо портала. Женщины скрылись в нём одна за одной.

— Отлично, — сказала Алесса, стирая изображение с портала, но не убирая его контуров, — теперь мне нужно лишь немного крови для того, чтобы я могла найти твой мир. С твоего позволения.

Дэмиен подошёл и по знакам, подаваемым Сестрой, кровью со своей щеки нарисовал по полосе на каждом из её запястий.

— Превосходно. Теперь охраняй меня, — она запрокинула голову, и картины внутри контура портала стали меняться с невероятной скоростью, — думаю, получаса мне хватит…

— Ну наконец-то, — сказал Воррт, увидев, что лицо Дхасса в конце концов освободилось ото льда, — развяжи нас, скорее!

Могучий рывок, сопровождаемый громким рыком, вырвал орка из ледяной ловушки. Упав на колени, Дхасс со стоном схватился за бок: как видно, он еще не оправился полностью от раны. Подползя к Воррту, он достал нож, разрезал им путы сородича и отдал ему. Сам тем временем подполз к Ариэль и прижался щекой ко льду, в который она была закована — тот интенсивно начал таять…

— Ах, какое разнообразие миров, — восторженно восклицала Алесса, взгляд которой блуждал где-то очень далеко, — какой честью будет возродиться в одном из них.

— Не отвлекайся, — хмуро сказал Дэмиен, — ищи мир под названием Земля.

— Да-да, конечно, прошу меня простить, юноша. Любопытство, человеческая слабость, которой подвержены даже мы… Ничего, я уже чувствую запахи, похожие на запах твоей крови… совсем скоро…

— Поверить не могу, что он так с нами поступил, — Райлисс аккуратно разбивал кусочки льда, в который был закован Мираэль, Ариэль же аккуратно размораживала Вогнара, который, впрочем, тоже довольно интенсивно оттаивал, — такой… обычный, но такой надёжный, такой… умный.

— Вот именно, что слишком умный, — хмуро произнёс Воррт, без особого эффекта пытаясь привести в чувство хоть кого-то из своих, — увидел возможность и помчался за ней. Аж в глазах потемнело. Ну полно тебе рыдать, эльфийка, — грубо сказал он Миариали, по-прежнему ни на что не реагирующей, — мы ещё не умерли, и нам нужна любая помощь.

— Погодите. Ваш друг таисиан пытается что-то сообщить, — сказал Вогнар, успевший оттаять и довольно быстро вникнуть в суть дела.

Действительно, Сайраш открывал и закрывал рот, но не мог выдавить из себя ни звука.

Ариэль подошла к Миариали и, обняв ее, поставила на ноги и что-то успокаивающе зашептала. Спустя пару минут Миа кивнула и, вытерев глаза, новым взглядом посмотрела на всех остальных.

— Что я могу сделать? — спросила она уже окрепшим голосом.

— Наш зелёный друг хочет нам что-то сообщить, но не может, потому как обессилен заклятием.

— Погодите, сейчас выясню, — сказала Миариали, подходя к Сайрашу и положив ему ладонь на лоб, — уважаемый, попробуйте сказать мне мысленно то, что хотите нам передать.

Сайраш с облегчением закрыл глаза. Около минуты в помещении стояла тишина. Затем Миариали оторвала руку от Сайраша и сказала голосом, в котором сквозили и облегчение, и страх одновременно.

— Он говорит, что эта Сестра наложила на него заклятие Тёмное Эго. Одна из сложнейших техник магии огня ветви разрушения. Что-то вроде дезинтеграции силы воли. Под таким заклятием разум человека уступает его инстинктам. Он становится неспособным контролировать свои желания, и злые мысли, такие как гнев, эгоизм, начинают давить с удесятерённой силой. Словом, он заколдован. Более того — без его же помощи совершенно неизвестно, как его надо расколдовать.

— Тёмное эго. Ну конечно! — Дхасс с силой ударил себя по лбу ладонью, — я же встречался уже с таким, как я сразу не догадался?!

— Сожалеть будем потом, — холодно сказал Райлисс, оглядывая остальных, — сейчас нам нужно действовать.

— И каков план? — спросил Мираэль, которого разморозили самым последним.

— Если Алесса хочет вернуть его в свой мир, значит, надо убить Алессу, — сказала Миариали с тихой яростью.

— И как мы это сделаем? — скептически хмыкнул Воррт.

— Придётся придумывать на ходу, — хладнокровно ответил Вогнар.

— Как же мы их найдём? — задал новый, вполне закономерный вопрос Райлисс.

— Не о том беспокоишься — хмуро ответила Ариэль, — они не особо-то маскируется, мощь творящейся магии я даже отсюда чувствую…

— Ещё немного! Почти готово! — крикнула Алесса, — я нашла твой мир, осталось только верно настроить портал. Уж извини, но твой слишком беден на магию, так что это потребует времени.

— Не имеет значе… Ага! — удовлетворённо сказал Дэмиен, обернувшись, — вы всё-таки очнулись. В очередной раз вынужден признать, что орки гораздо крепче, чем это кажется на первый взгляд.

— Дэмиен, ты не можешь так с нами поступить, — со слезами на глазах сказала Миа, — если ты уйдёшь — всё погибнет. Поверь, нам очень, очень жаль, что пришлось украсть тебя из твоего мира, но, уходя, ты подпишешь нам всем смертный приговор!

— Могу. И уйду, — бесстрастно сказал Дэмиен.

— Но почему?! — беспомощно крикнул Дхасс.

— Потому что это был не мой выбор.

— Слабак, — крикнул Райлисс.

— Каждый имеет право отказаться от непосильной ноши, — парировал Дэмиен.

— Подлец, — прошипел полуэльф.

— Не больший, чем вы, Мираэль, согласитесь.

— Убийца, — прошипела Ариэль.

— Хорошая попытка. Но мне уже приходилось убивать. Так что сильно убиваться не буду. И нет, Ариэль, не надо готовить молнию, чтобы запустить её в Алессу. И ты, Райлисс, оставь в покое свой метательный нож. Ничего не выйдет.

— Готово! — выдохнула Алесса. Дэмиен с нетерпением обернулся. Около Алессы мерцал портал, огненное кольцо, в центре которого виднелось поле. Но Дэмиен чувствовал: это его поле, это его земля, это его мир! Осталось всего-то сделать несколько шагов, и…

— Да как ты можешь так поступить? — закричал Воррт, — ты же вчера сам, слышишь, сам показал, как важно выслушать, как важно понять, как всё взаимосвязано! Ты не можешь так лицемерить, нет, только не ты! — Дэмиен обернулся, чтобы ответить ему, как вдруг…

— Не смей этого делать! — внезапно рыкнул он, да так громко, что все присели. Он же тем временем создал ледяной купол, защитивший Алессу от яростного потока пламени, обрушившегося сверху мгновением спустя. Защита выдержала, но Алесса стояла мокрая с головы до ног.

Все дружно посмотрели вверх и не поверили глазам: над ними летал дракон! Изумрудный дракон, нарезающий круги и явно разочарованный тем, что его появление оказалось не таким внезапным, как он рассчитывал. Дэмиен тем временем запустил в дракона ледяной шар, разорвавшийся около него с оглушительным звоном. Увернувшись, дракон резко спикировал вниз и, воздушным потоком отбросив Дэмиена, не успевшего собрать энергию для новой атаки, схватил беспомощную, удерживающую портал Алессу, и, влетев выше, проткнул ей живот когтем со словами:

— Мы тоже фаталисты, девочка. Однако, в отличие от вас, мы боремся за свою судьбу.

Дэмиен поражённо наблюдал, как труп Алессы почему-то очень медленно падает вниз. Он оглянулся на портал — огненное кольцо потухло, не оставив после себя никаких воспоминаний. Дракон приземлился недалеко от остальных и посмотрел на него.

— Ты убил её, — любая змея позавидовала бы шипению, которое сейчас исходило из уст Дэмиена.

— Она сама навлекла на себя гибель, — спокойно заметил дракон. Большой зелёный дракон с золотистыми глазами, сидевший сейчас на земле со скрещёнными передними лапами, вызывал чистую ярость.

— Ты отрезал мне путь домой! — в бешенстве крикнул Дэмиен.

— В своё время ты обязательно вернёшься домой, но сейчас…

— ЗАТКНИ СВОЮ ПАСТЬ!!! Ты посчитал себя вправе вмешаться, так заплати!

Шест изо льда, который Дэмиен до сих пор держал, пропал у него из руки. Дракон с усмешкой смотрел на него, однако через несколько секунд его усмешка сползла, как мокрая тряпка по стене, когда он увидел, что появляется у него за спиной. Дэмиен творил… ледяного дракона. Да, не было сомнений: это был ледяной дракон. Секунда — и готовы лапы, другая — и вот туловище, третья — и дракона венчает рогатая голова. Голем схватил Дэмиена и забросил его себе на спину.

— Посмотрим, как ты со мной справишься, — его шепот был слышен везде, казалось, он проникал до самых костей, — поверь, ты дорого заплатишь…

— Я хотел мирно уладить вопрос, но раз ты так хочешь драки — изволь.

И два дракона тяжело взлетели в воздух.

ГЛАВА 10 Кровь и слёзы дракона

Алаэрто, дракон из клана Зелёного Ветра, был крайне недоволен. Как магическое существо высшей категории, он ощутил, как напряглись нити мира, когда возник портал на Землю, и Дэмиен сделал шаг к нему. Он едва не опоздал. Успел лишь потому, что Сестра не убила его, а пожелала отправить обратно. Как ни печально это звучит — но собственное благородство сыграло с ней злую шутку и не позволило завершить начатое.

Дракон так же был недоволен тем, что ему пришлось фактически атаковать в спину. К сожалению, Сёстры крайне сведущи в магическом искусстве, даже драконам порой приходится их опасаться. Вдобавок эта стояла на давно позабытом магическом рисунке силы и потому представляла прямую угрозу для жизни дракона. Но, даже умирая, Сестра всё равно сумела за себя отомстить. Потому как дракон, спешивший, чтобы спасти Дэмиена, мгновенно оказался его злейшим врагом.

Набирая высоту, Алаэрто внимательно изучал соперника. С сожалением он был вынужден признать, что Тёмное Эго подействовало на него самым отвратительным образом. Обычные люди под таким заклятием просто превращаются в зверей, обезумевших и готовых бросаться на кого угодно, он же продолжает чётко понимать, чего хочет, при этом творя магию запредельной силы. И, изучив Дэмиена вблизи, он с сожалением понял, что не видит не единой причины, почему ему выпала честь пройти Храм и, наконец, разрушить его.

— Если ты страдаешь глухотой или кратковременной потерей памяти, — прошипел Дэмиен, и в следующую секунду его голем сделал резкий щелчок хвостом, несильно оглушив дракона, — то я тебе повторю. Я не нанимался спать этот мир!

— Занятно, — рыкнул дракон, возвращаясь в исходное положение, — ты читаешь мои мысли или ты просто знаешь, о чём я думаю, глупый человек. Глупый мальчишка, который даже не представляет, как щедро оказался одарён.

— Мне не нужно читать твои мысли, ящерица. Глаза — зеркало души, и твои сейчас говорят сами за себя… как, впрочем, и мои.

Тем не менее, внутренне дракон был обеспокоен. Он даже не заметил начала атаки. Это было серьёзным знаком. Значит, нужно атаковать немедленно, потому как время, в течение которого Дэмиен собирает всю информацию о драконах, до которой может дотянуться, работает против него. Дракон выдохнул пламя, целясь прямо в голову голема. Однако же тот как ни в чем не бывало принял его на крыло, сделал пируэт в воздухе.

— Весьма жалко, — со смехом в голосе крикнул Дэмиен, — похоже, ты совсем потерял хватку, валяясь в своей пещере последнюю сотню лет.

— Ах ты, наглец!

Дэмиен усмехнулся про себя. Глупый дракон. Его расчет на то, что он потеряет голову из-за смерти Алессы, был жалок. Теперь же всё наоборот — он, Дэмиен, холоден и спокоен, самолюбивый же дракон не на шутку рассердился.

— Хочешь сказать, неправда? А как насчёт этого?

С этими словами ледяной голем совершил резкий рывок вперёд, и… прочертил когтями кровавую борозду на груди Алаэрто…

— Странно. Что это такое, — удивлённо спросил Воррт, увидев, как вниз плеснула алая роса.

— Кровь дракона, — Райлисс ответил первым, что и неудивительно: вампиру ли не знать толк в крови, — уж не знаю, когда Дэмиен научился создавать големов, но получается у него просто здорово.

— Он ранил дракона? — удивлённо спросила Ариэль, — да мыслимо ли это? Из всех поединков кого бы то ни было и драконов победителями всегда выходили драконы. Их нельзя победить.

— Или, — задумчиво подала голос Миариали, — сами драконы очень хотят, чтобы все так думали.

— Да какая разница? Мы должны что-то сделать, — сказал Дхасс.

— Спокойно, — ответил Вогнар, — сейчас мы бессильны: они слишком высоко. Вот когда кто-то из них начнёт проигрывать… и они спустятся вниз…

Алаэрто не позволил себе впасть в ярость. Получив сразу две раны, дракон осознал, что противник перед ним сейчас серьёзный. Сделав петлю, он обстрелял его пламенем снизу — и с трудом увернулся от удара ледяного хвоста. Вернувшись же в исходное положение, Алаэрто едва успел осознать, что голем Дэмиена идёт на таран. Столкновение совершенно дезориентировало ящера. Сложив крылья, он позволил себе упасть на полсотни метров, возвращаясь в исходное положение. Но Дэмиен не давал ему ни секунды передышки — уже через мгновение пасть ледяного дракона клацнула возле его груди. Взмахом крыльев он отбросил себя назад, но в этот момент Дэмиен сотворил огромный ледяной молот, который, прописав стремительную дугу, обрушился на его голову.

Алаэрто начал впадать в отчаяние. С ним просто невозможно сражаться. Мало того, что он просчитывает все ходы, он дерётся не так, как дерутся обычные драконы: они так не подставляются, так не рискуют. Ну же, неужели нет ни одной уязвимости? Ну должно же быть хоть что-то! Только если… взлететь выше?

Дракон рванул вверх, набирая высоту. Дэмиен не отставал. Вот они поднялись выше… ещё выше… ещё выше. Пару раз приходится уклоняться от струй магического льда. И… готово.

Запыхавшийся Дэмиен догнал дракона по высоте, затем открыл рот, чтобы сказать что-то, но не смог до конца сделать вдох. Разреженный воздух не очень годится для дыхания, и у людей, в отличие от драконов, дыхательная система не приспособлена к такому резкому скачку давления. Ещё два бесполезных вдоха — и никакого эффекта, воздуха ему по-прежнему не хватает. Ледяной голем становится грудой воды и обрушивается вниз. Дэмиен пытается из остатков создать хотя бы ледяные крылья, но в этот момент его сознание погасло окончательно, и он ласточкой полетел вниз. В этот из раны дракона сорвалась капля крови. По стихийному стечению обстоятельств, она падает прямо вслед за Дэмиеном, который даже без сознания продолжал сопротивляться падения, и… врезается прямо в его рассечённую щеку.

И это словно придало ему силы. Придя в себя, он сделал пару жестов, и ледяные крылья всё же возникли за его спиной. Выйдя в прекрасное пике, он снова заработал руками, и внезапно весь объем воды, из которой был создан ледяной голем, окружил дракона, а в следующий момент обе его задние лапы оказались закованы в лед. Лететь сразу стало тяжелее, вдобавок спустя ещё две секунды Дэмиен появился перед драконо, несущий за собой огромный ледяной кулак. Как Алаэрто ни старался, увернуться не было ни времени, ни сил, и опустошительный удар в грудь стал последней каплей. И в этот момент дракон понял, что он больше не может сражаться… Он проиграл.

Из последних сил Алаэрто снова сбросил высоту, в последний момент распахнув крылья и, ревя от напряжения, тяжело спланировал на землю, упав метрах в двадцати от смотрящих за ним спутников Дэмиена. Рядом приземлился и сам Дэмиен. Со злым торжеством он заявил:

— Вот и конец, дракон! Что, считал себя вправе творить всё, что вздумается? Ну так пусть твои сородичи, которые сейчас внимательно смотрят в свои волшебные кристаллы, усвоят этот урок и поймут, что не стоит со мной… что… что это такое, — он схватился за голову, — откуда, откуда это давление, что со мной происходит?!

Внезапно, поняв, он обернулся и с ненавистью посмотрел на тёмную эльфийку.

— Ты!!! Да как ты посмела?! — прорычал он.

Миариали стояла в пентаграмме сил, которую окутывало призрачное пламя. Из глаз её катились слёзы, но руки у висков она держала твёрдо, как твёрд был и её голос.

— Мы предупреждали тебя, Дэмиен, что если нам придётся применить силу, то мы её применим. Нам очень, очень жаль так поступать, но вы с Алессой просто не оставили нам выбора.

— Мерзавка! Дрянь! Не смей, слышишь, не смей! — Дэмиен рванул к пентаграмме, но это было ошибкой. Ещё больше усилившийся поток телепатического давления, наконец, одолел его разум, и он упал без сознания.

— Неплохо, девочка, очень неплохо, — одобрительно пророкотал дракон, с трудом поворачиваясь к Дэмиену и старательно избегая двигать задними лапами, — лучшего способа лишить его сознания, не причиняя вреда, просто не существует.

— Неплохо?! — закричала в ответ Миа, с трудом подавляя рыдание, — он никогда, никогда меня не простит за такое грубое, примитивное использование моих способностей.

— Не переживай, поймёт и простит, — сказал Дхасс, подходя к Миа и похлопывая эльфийку по плечу, — на меня он помнишь, как взъелся? И ничего, уже через три дня отошёл. Не забывай, что он не в себе, когда поймёт, чего ты помогла нам всем избежать — ещё и благодарить тебя будет.

— Это все, конечно, обнадёживает, — сказал Вогнар, до того хранящий молчание, — но как с ним быть, когда он придёт в себя? До тех пор, пока он под действием этого проклятия, нам с ним не сладить. А снять такое заклятие может лишь тот, кто его наложил, в исключительных случаях — не уступающий по силе маг огня. Это не кратковременный эффект, судя по тому, как он себя ведёт, Сестра постаралась на славу.

— Есть ещё одно средство, как снять подобное заклятие, — тихо сказал дракон, — если дать его светлой стороне шанс покончить с тёмной. Тогда он придёт в себя. Для этого я дарую ему свою слезу.

— Ты что, с ума сошёл? — закричала Миариали, бросаясь к тому, кого сама же только что оглушила, и заслоняя его своим телом, — ты же можешь его убить этим! Даже хуже, чем убьёшь, ты искалечишь его на всю жизнь, если он не справится с таким подарком! И это в лучшем случае, ты можешь так только окончательно все испортить!

— Другого выхода нет, — ответил Алаэрто, — если дать ему очнуться, он снова попытается нас всех убить. И уж точно не станет исполнять своего предназначения. Так что во имя спасения нашего мира я беру на себя ответственность за такой поступок.

Миа не шевелилась. Казалось, она была готова броситься на того, кто подойдёт сейчас к Дэмиену.

— Миа, не глупи, — сказал Вогнар, — ты знаешь, что иного выхода сейчас нет. Мы и так уже наполовину проиграли и вынуждены рисковать. Пожалуйста.

Несколько секунд спустя эльфийка подчинилась. Прирасстегнув ему куртку, она отошла, продолжая неотрывно смотреть на Дэмиена.

Дракон наклонился к Дэмиену, и через несколько секунд ему на грудь капнула большая слеза. Драконий костюм от такого подарка стал цвета ослепительной бирюзы, а вот Дэмиен…

А вот сам Дэмиен сей подарок воспринял более, чем агрессивно. Даже будучи без сознания, он затрясся в припадке, крича от боли. Воррт и Дхасс кинулись его удерживать, но он отшвырнул их, как кукол. Впрочем, несколько секунд спустя он успокоился. Из его невидящих глаз потекли чёрные слёзы.

— И что теперь? — тихо спросила Миа.

— Теперь нам осталось только ждать, когда он очнётся…

ГЛАВА 11 Раскол

Я очнулся, лёжа… на сцене. Звучит странно, но я лежал именно на сцене. Тем не менее, место было знакомым, словно я однажды был здесь. Вдруг мою щеку охватила боль. Аккуратно дотронувшись, я нащупал на ней небольшой шрам, который, иначе и не скажешь, пылал огнём. Попытавшись встать, я обнаружил, что одежда на мне та же, в которой меня похитили из моего мира, причём куда в лучшем состоянии, чем в тот момент, когда я видел её в последний раз. Вдруг мимо меня пробежала какая-то женщина. Не понимаю, откуда я её узнал, но губы сами крикнули:

— Алесса! Погоди!

— Прости, не могу, жутко спешу, — всё это она, даже не обернувшись, выкрикнула скороговоркой, и в следующее мгновение исчезла за одной из портьер. Я подошел к оркестровой яме и заглянул внутрь, но там никого не было. Только возле саксофона поблёскивала дирижерская палочка. Отойдя, я увидел, что, оказывается, лежал без сознания в куче мусора: обёртки от жвачки, шелуха от семечек, окурки. Среди всего этого мусора были несколько роз и небольшой букетик гвоздик. Ничего не понимая, я пошёл прочь из зала. В голове был сплошной туман, образы мелькали один за другим, но я никак не мог увязать их в единое целое. Даже имя Алесса, которое я бессознательно выкрикнул, стало казаться мне чужим и незнакомым. Внезапно я понял, что в этом странном месте всё-таки был не совсем один. Моя интуиция, не бросившая меня и здесь, тихо посоветовала не задерживаться долго на одном месте.

Я спустился в вестибюль и услышал с левой стороны какой-то шум. Оглянувшись, я понял, что он доносится из буфета. Там явно было много людей, они что-то бурно и весело обсуждали. Я пошел туда, но после поворота увидел восседавшего за непонятно откуда взявшимся пропускным столиком коротышку. Он был пузат, одет в серую жилетку и такого же цвета штаны, его босые ноги были закинуты на столик. Он читал журнал. Из любопытства я глянул на его название: «Здоровье души. Практические советы». Внезапно коротышка опустил журнал, и на меня уставились подозрительно знакомые глаза. Коротышка показался мне смутно… в общем, где-то я его уже видел. Впрочем…

— Ты чего тут делаешь? Тебе сюда нельзя, — хмуро заявил он мне вместо приветствия.

— Простите… просто я заблудился… и хотел спросить дорогу. Может, кто-нибудь из тех людей мне подскажет, — я указал на застеклённую стену буфета. Из-за мутного стекла были видны только носившиеся туда сюда тени.

— Нет. Я же сказал — нельзя тебе туда, никак нельзя. Иди наверх, в туалет. Там ты найдёшь то, что потерял.

Внезапно я понял, что могу-таки попасть туда. Придав своей интуиции вид невидимой туманной ленты, я направил её в сторону буфета. В тот же момент коротышка принял нормальное сидячее положение и словно потянул за невидимый шнур. Вспыхнувшая в голове боль показала, что мои манипуляции не остались для этого странного вахтёра незамеченными.

— Учитывая твоё положение, повторю тебе всё-таки в третий и последний раз, — сердито сказал коротышка, — Тебе туда нельзя! Не задавай вопросов, не пытайся понять — просто прими как данность. Я тебе сказал, куда надо идти — так иди. Иначе тобой займётся охрана более высокого уровня.

Боль прошла. Я повернулся, чтобы уйти… и увидел, как соседняя стена шевельнулась. Мне стало страшно. Кажется, это и есть охрана более высокого уровня, и связываться с ней совершенно не хотелось. Внезапно вспышка памяти озарила мой разум, и я сказал, обернувшись:

— А я тебя вспомнил. Вот только имя сложное… Ашти… Ашти…

— Ахари, — закончил коротышка, уже успевший принять исходное положение на своём столике. Лицо его в первый раз озарила улыбка, — я тоже помню тебя и твою услугу мне. Поэтому до последнего тянул с охраной. А теперь иди, у тебя ещё много работы… там, где тебя ждут. И когда ты вернёшься сюда, тебя будет ждать куда более лучшая участь, чем моя… сидеть тут, когда все они там, — он с явной завистью посмотрел в сторону буфета, — так что не думай, что я какой-то особенный. Мне туда нельзя точно так же, как и тебе. А теперь ступай. Время уходит.

Эта простая фраза заставила меня собраться. Я развернулся и направился, куда было сказано. Когда я поднялся к туалету и попытался войти в него, у меня ничего не получилось: дверь оказалась заперта. Я толкнул её раз, другой, третий… бесполезно.

— Да откройся же ты, — сердито сказал я, толкая дверь. И, как ни странно, это сработало. Щелчок — и дверь распахнулась.

И только рефлекс спас меня от летевшего мне в горло кинжала. Неведомым образом мне удалось схватить его за рукоятку почти в тот момент, когда он должен был воткнуться мне в живот.

— Спасибо, что освободил, — злобно сказал кто-то, — а теперь прочь с дороги!

Волна силы отбросила меня в сторону, но я успел увидеть, как мимо меня пробежал… я же сам и пробежал, только уже в одежде из этого мира. Поднявшись, я увидел тоненький след чего-то чёрного и густого… как будто… крови…

Внезапно внизу раздался вопль отчаяния и боли. Вскочив, я, не обращая внимания на продолжавшую гореть огнём щеку, бросился вниз. Однако в самый последний момент, когда я почти открыл было дверь в холл, интуиция остановила меня, веля потерпеть ещё несколько секунд. Терпеливо выждав, я распахнул дверь…

И успел-таки увидеть… нечто, пропадающее в тени стены. Даже толики увиденного мне хватило, чтобы от ужаса застыть на несколько секунд. Аштиахари не было, тени в буфете тоже пропали. Запоздало я понял, как пощадил меня Аштиахари, не позволив ЭТОМУ заняться мной. Тоненькая полоса крови на середине холла внезапно переросла в ужасные, огромные следы. Словно кто-то, истекая кровью, из последних сил пытался уползти. Следы вели обратно в концертный зал, куда я и бросился со всей поспешностью.

— Уйди от меня! Оставь меня! — прорычал кто-то со сцены. В следующую секунду в меня полетела виолончель, от которой я благополучно увернулся, зато полетевший следом смычок чуть не проткнул мне глаз. После чего догадался вновь воспользоваться интуицией, и уже без труда увернулся от полетевших следом ксилофона и двух барабанов.

— Да кто ты такой? — закричал я, прорываясь к сцене, — и почему так хочешь навредить мне?

— Я — суть твоего тёмного подсознания. Рефлексы, что достались тебе в наследство от предков. Инстинкты, что дремлют на задворках разума и просыпаются лишь в час нужды. Я — сила, пробуждённая Тёмным Эго. Больше подавляемая, полностью свободная, во все своей красе. И обратно я больше не вернусь, так и знай. А теперь пошёл вон!

Наконец, я добрался до сцены. Поднявшись, я увидел, как в противоположный угол забилась моя тёмная половина, вот только помимо ожога на груди, который я мельком успел увидеть в первый раз, у него ещё был прокушен бок, да так, что кусок мяса лишь чудом держался на нескольких лоскутах кожи.

— Значит, не хочешь уходить, — прошипел он, — Ну тогда добей меня! Та тварь в стене не сумела этого сделать, хотя попытка была и хороша, ну да и она меня запомнит, уж я-то в долгу не остался!

— Мне не за что тебя убивать, — разум словно осветило понимание, — коли то, что ты называешь Тёмным Эгом, пробудило тебя, значит, в этом есть и моя вина, — тихо сказал я, — и если я убью тебя, значит, лишь признаю, что и сам достоин такого посмертия.

— Нет. Нет! НЕТ, УБЕЙ МЕНЯ! — умоляюще прокричал он из последних сил.

— Не буду я тебя убивать, и бросать не стану. Мы две части одного целого, нравится тебе это или нет. Вместе совершили ошибки — вместе и исправим. А теперь потерпи ещё чуть-чуть.

Я не знаю, почему я стал делать именно это. Как будто кто-то невидимый и заботливый шептал, как правильно поступить. Я подошёл к нему и аккуратно приподнял. Сначала он сопротивлялся и отталкивал меня, однако очень быстро сдался. Ему было жутко больно, и он терпел из последних сил… Затем я обнял его, а потом опустил голову к ожогу на груди и слабенько подул. Вторую же руку я заботливо приложил к раненому боку, баюкая его и изо всех сил желая, чтобы ему не было больно. И в этот момент, — невероятно, — он поднял правую руку и коснулся моей рассечённой щеки. И боль из неё стала уходить. Я не знаю, сколько мы пробыли в таком положении, — может минуту, может, сутки, — но затем яркая вспышка ослепила нас, и мы оба потеряли сознание…

— Он очнулся. Сработало, ему удалось это пережить, — произнес чей-то громкий, рычащий голос.

Я открыл глаза. Надо мной было голубое небо, по которому плыло единственное облачко в форме спирали. Грудь болела, как будто очень сильно сгорела на солнце. На щеке шрам тоже немного болел, но было терпимо. Бок, как ни странно, не болел совсем. Я хотел было воспользоваться памятью тёмной стороны и всё-таки рассмотреть то чудище из стены, но мое подсознание, заботливо охраняя хрупкий и уязвимый разум, быстро погасило это воспоминание, похоронив его в глубинах памяти навсегда.

— О чём ты говоришь, дракон, — недоумённо спросил Дхасс, — он очнулся, значит, он не под действием Тёмного Эго? Ведь всё хорошо?

— Все просто отлично, потому что его тёмная сторона души не погибла. Недооценил я его силу воли, что и говорить.

Я встал. Все смотрели на меня. Повернувшись к дракону, я осмотрел его, едва сдерживания гнев. Ужасно хотелось снова обрушиться на него всей своей мощью. Желание это подстёгивало и то, что я каким-то образом понимал: дракон сейчас сопротивляться не будет.

— Твои задние лапы целы? Очень жаль, ты вполне заслуживаешь того, чтобы тебе их поломали! — сквозь сжатые зубы процедил я.

— Я понимаю всю величину твоих страданий, однако воззови к своей интуиции, и ты поймёшь, что у нас просто не оставалось другого выхода, — сдержанно ответил дракон, — да, ты очень сильно рисковал, но мы все верили в твою силу воли и твои способности. Ты остался в выигрыше, и ты ещё это поймёшь. Впрочем, тяжести своего поступка я не преуменьшаю, и готов нести за него ответственность. Хочешь меня убить, — он склонил голову к моим ногам, — убивай.

— Не получилось сделать из меня душевного калеку — захотелось сделать палачом? — с презрением спросил я, отходя и с трудом сдерживаясь, чтобы не плюнуть, — убирайся отсюда и озаботься тем, чтобы никогда больше не встречаться на моём пути. Иначе одному из нас действительно придётся умереть.

Я развернулся и пошёл прочь от него. Послышался тяжелый взмах крыльев: Алаэрто избавил нас от своего общества. Я развернулся к прочим участникам этого процесса.

— Вы, наверное, очень огорчились, узнав, что я не уничтожил свою тёмную половину?

— Дэмиен, — тихо сказала Миа…

— Знаете, вы ведь очень сильно рисковали с этим ритуалом, — безжалостно продолжал я, слушая отчёт своей интуиции касательно произошедшего, — ведь могло получиться и наоборот, и тёмная сторона души могла уничтожить светлую. Вы… не задавались вопросом, что бы вы стали делать в таком случае?

— Дэмиен, пожалуйста, — ещё тише прошептала Миа.

— Впрочем ты, Миа, сработала неплохо. Я бы даже сказал — отлично. Поразить меня моим же оружием — это выше всяческих похвал, просто верх находчивости.

Я снова пошёл прочь. Однако, пройдя двадцать шагов, обернулся и сказал:

— Я помню наш уговор, и он остаётся в силе. Но сейчас я, с вашего позволения, хотел бы побыть один.

Дхасс и Воррт хотели было пойти за мной, но их остановил Вогнар.

— Оставьте его. Сейчас ему в самом деле многое нужно обдумать. Он всё поймёт и примет, просто нужно немного времени.