Демон (СИ)

Часть 13

Перебравшись через внушительного размера сугроб, мы оказались на пороге трехэтажного дома. Крыльцо выручило от заносов, и Эйриг с лёгкостью распахнул дверь, пропуская меня вперёд.

Это мне не очень понравилось — в голову лезли навязчивые и не очень здоровые мысли, сопротивляться которым было трудно. Мне только и оставалось что вознести молчаливые благодарности за то, что внутри, в основании колодца лестничных переходов, оказалось достаточно темно, чтобы скрыть мои всё ещё пылающие щёки от любопытного взгляда. Впрочем, мои щёки могли никого и не волновать…

— Осторожно! — подхватил меня господин Эйриг за миг до того, как я, споткнувшись, был готов скатиться вниз по лестнице.

— Спасибо, — буркнул я, и тут же добавил: — Господин, — стараясь быть правильно понятым, вот только как я мог быть понятым, если и сам едва представлял, что со мной творится?

Это не помешало мне, впрочем, быть более осторожным, и пока мы продолжали подниматься на верхний этаж рука моя скользила вдоль стены.

У одной из дверей — второй в узком высоком коридоре — господин Эйриг остановился, снял шляпу, растянул сладчайшую из улыбок и, подмигнув мне, постучал.

Почти сразу в недрах дома раздались шаги. Сначала глухие и отдалённые, они вдруг стали гулкими и чёткими.

— Добрый вечер, — любезно произнёс господин Эйриг, как только скрипнули петли и на пороге возник Базил.

Выглядел он ещё более растрёпанным, чем накануне. Осоловелый взгляд наводил на подозрения. Через мгновение обоняния коснулся запах спиртного.

— Добрый, — откликнулся хозяин квартиры, явно по привычке, на лице его не было ни капли дружелюбия, затем он увидел меня и нахмурился ещё сильнее. — Полагаю, меня снова беспокоят из-за стародавнего дела?

— Увы, господин Базил, вы правы. Меня зовут Эйриг Крайстоф, а с моим помощником, Тэгрилом, вы уже знакомы. Приносим извинения за то, что прибыли так поздно — дороги только начинают чистить.

— Я уже рассказал всё, что знаю! — ни с того ни с сего вскипел Базил.

— Я понимаю ваше недовольство, но, боюсь, мой помощник забыл уточнить кое-какие детали. Это займёт не более нескольких минут, но не могли бы мы продолжить беседу в более приватной обстановке? — Эйриг покосился на коридор в котором мы продолжали топтаться.

Базил поджал губы, его взгляд слегка заметался — видимо он размышлял, как следует поступить.

— Публичные сцены нам ни к чему, — подтолкнул Эйриг в нужном направлении.

— Входите, но я чрезвычайно занят, — почти рявкнул тот.

— Конечно-конечно. Мы не отнимем у вас много времени.

Мы оказались в небольшой комнатке шириной в три-четыре шага, по обеим сторонам которой были две двери. Одна из них, должно быть, вела в кухню, а другая в жилую половину — спальню и гостиную, если таковая имелась. Представить себе более просторные апартаменты, судя по скромной прихожей с узким как рыбина шкафом и ободранной вешалкой было сложно.

Базил прикрыл дверь и оказался очень близко к господину. И как только повернулся, то обнаружил себя лицом к лицу с гостем. Эйриг тут же заговорил:

— Часто жизнь преподносит нам не самые приятные сюрпризы, — рука господина опустилась Базилу на плечо. — Но всё проходит, и волноваться нет ни единой причины, — голос звучал спокойно и размеренно.

В крошечной полной теней комнатушке звук обволакивал, занимая собой каждый клочок свободного пространства. Я ощутил, как напряжение, вызванное малоприятным разговором, вдруг спало.

— Давайте выпьем чаю, поговорим немного, а затем мы уйдём и больше вы о нас никогда не вспомните. К чему лишнее волнение? Вы ведь правы, дело это давно минувших дней и уже не в силах никому навредить, — продолжал разливаться тягучий голос господина, и я даже не понял в какой момент почувствовал, что окончательно потерял бдительность.

Базил, продолжавший смотреть в глаза Эйригу, тоже будто бы успокоился. Его лоб разгладился, брови больше не сходились над переносицей. Взгляд казался отстранённым, словно он и вовсе забыл о присутствии гостей в доме, глубоко задумавшись о своём.

— Присядем, — закончил Эйриг, на что Базил кивнул и повёл нас к одной из дверей.

По ту сторону оказался крошечный кабинет. Скромная, но приличная мебель состояла из небольшого диванчика, упиравшегося в стены комнатки высокими подлокотниками, пары обитых выцветшим жаккардом стульев, маленького рабочего стола в противоположном углу и кресла за ним. На стене висела поблекшая акварель, изображавшая одну из улиц города.

— Присаживайтесь, — предложил нам хозяин ничего не выражающим голосом. — Я принесу напитки.

— Что это с ним, господин? — шёпотом спросил я у Эйрига, когда Базил удалился.

— Я успокоил его.

— С помощью магии?

— Я бы не назвал это магией. Транс будет более подходящим словом. Я подавил его сознание своим. Будучи сильнее, навязал ему свою волю. Он слаб и потому станет делать то, что я скажу.

— Значит, магия.

— Называй как хочешь, — улыбнулся Эйриг, и я вдруг осознал, что мы сидим очень близко друг к другу.

— Со мной вы тоже такие фокусы проделываете? — напряжённо спросил я, пока смелость мне не изменила.

— Нет. Ты и я — оба делаем, что хотим, — его взгляд на секунду похолодел, будто вопрос оказался неприятным.

Стоило ли верить Эйригу?

Мы больше ничего не успели сказать друг другу — Базил вернулся с сервированным подносом. Ничего и близко такого же утончённого, как в доме господина. Ни серебра, ни фарфора.

Хозяин дома разлил кипяток по чашкам в полной тишине. Затем уселся на стул напротив дивана, где расположились мы, и стал пить чай так, словно кроме него в комнате больше никого не было.

— Итак, мой друг, — протянул Эйриг несколькими минутами спустя. — Расскажите нам правду о том, что случилось с Гошером, и знаете ли вы, на чьих руках его кровь?

Страшные вопросы господина прозвучали так же спокойно и по-деловому, как хозяйственные распоряжения для Содара. От слов по коже пробежали мурашки, и я, нехотя, затаил дыхание, наблюдая, как Базил неспешно отклоняется на спинку стула и отводит свой неестественно застывший взгляд в сторону, словно погружаясь в воспоминания.

— Гошер был хорошим парнем. Только дураком. Особенно когда дело заходило о принципах и морали. Меня это всегда бесило. Ведь честностью в нашем мире не проживёшь, об этом знает каждый идиот. Но только не Гошер. — Он вещал монотонным голосом, будто читал по написанному. — И всё же болвану везло. Всегда везло. С самого рождения. К чему ему были сообразительность и находчивость? То, что мне давалось с большим трудом, у него получалось играючи. Если бы к этому можно было добавить немного хитрости и коварства, он бы мог добиться всего, но Гошер был не таким, — Базил на мгновенье прервался, чтобы сделать очередной глоток. — И всё же — сучёнку улыбалась удача. Сначала, отметив трудолюбие и количество сбываемых за день газет, господин Эшенгтон взял Гошера в печать. Мне пришлось ещё три года пахать как проклятому, чтобы попасть туда же. А когда я увидел, что по ночам он ещё и книжки успевает зубрить, потому что заработанные деньги, видите ли, относит в школу, я только у виска покрутил. Куда такому, как он, образование? И всё же его не выгнали. Он учился, и оказалось, что хорошо. Даже невесту себе завёл. И не служанку какую-нибудь, а учительницу, — в голосе Базила задребезжало вялое возмущение, но тут же растаяло, когда господин Эйриг напомнил ему, что всё это больше несущественно.

— А потом он вдруг заявляет, что нашёл работу в банке. И поскольку документы о грамотности на руках имелись, то один из господ, которому он регулярно начищал обувь, согласился порекомендовать Гошера своему приятелю. Тот старик банкир работал с сыном, пока не превратился в трухлявый пень и наконец решил уйти на покой, освободив место. Придирчивый и требовательный дед никак не мог выбрать достойного по его мнению помощника для сына. Но наш Гошер пришёлся ему по душе, даже несмотря на ту дыру, откуда выполз.

— Значит, Гошер рассказал о своём происхождении? — уточнил Эйриг.

Базил кивнул:

— Конечно. Этот ненормальный был готов рискнуть невероятным шансом, но только не своими убеждениями.

— И что же случилось дальше?

— Гошер рассказал обо всём мне. Чуть ли на месте не прыгал от привалившего счастья. Всё болтал о том, как дед засыпал его вопросами и ему приходилось напрячь все извилины, чтобы ответить. Он уже грезил, как женится в скором времени и даже снимет себе отдельное жильё. Его жизнь удалась, что тут скажешь.

— И тогда вы… — начал, но не закончил господин Эйриг, и я почувствовал, что сейчас узнаю истину.

— Я убил его и сам пришёл в банк, — безразлично произнёс Базил и сделал очередной глоток чая.

Комната ненадолго погрузилась в молчание.

— Как именно вы его убили?

— Мы жили рядом. В то утро я проснулся пораньше и стал ждать, когда появится Гошер. Тот отправился ещё до рассвета, я пошёл следом. Напал сзади, пырнул ножом пару раз. Ничего особенного.

— Но ведь Гошера должны были ожидать? Старик его видел. Разговаривал с ним. Как вам удалось провернуть весь фокус?

— Это оказалось не так уж и сложно. Хотя поначалу я боялся до чёртиков. Когда Гошер рассказывал о своём везении, он рассказал всё в мельчайших подробностях. Старик, хоть и был в своём уме, плохо запоминал то, что не касалось денег. Гошер поражался, что, несмотря на незаурядную память, тот так и не смог запомнить его имя. Называя то так, то эдак. Да и зрение его было слабым. Почти ослеп, крот. Потому и решил отойти от дел. В общем, промучив Гошера несколько часов, он объявил, что тот принят. Велел явиться на следующий день прямо в банк, назвать имя сына и сообщить тому, что он и есть его новый помощник. По всему выходило, что самого деда на месте не будет. А если и появится, не вспомнит имени, а лица-то он толком и не видел.

— Но как же вы, господин Базил, собирались работать в банке? Гошер ведь учился.

— И я немного. Пусть я не ходил в школу, но Гошер часто просил его спрашивать, так что в книги заглядывал регулярно, читать-то я умел благодаря газетам, да и его нудный гундёж слушал каждую ночь. Так что кое-что запомнил, а остальному собирался научиться в процессе. Все ведь так учатся. Документы его рассмотрел старик, целый час в стёклышки разглядывал, и остался доволен. Ничего другого не требовалось.

— Пусть так. Но неужели никто ничего ни разу не заподозрил?

— Сын старика, господин Партвод, часто орал на меня почём свет стоит и называл идиотом, коря отца, что тот совсем выжил из ума, раз подсунул ему такое ничтожество. Поначалу я то и дело ошибался. И всё ждал, когда же он меня выгонит, но этого так и не случилось. Оказалось, он сам ждал целую вечность, когда старик уступит своё место и отстанет от него со своими нравоучениями, так что стерпел и меня. А сейчас я уже в состоянии делать что требуется.

— Значит, ты убил лучшего друга ради работы получше?

— Да, — спокойно согласился Базил. — Я не хотел этого делать, но не мог упустить такой шанс. Это же всё равно что в лотерею выиграть. Гошера было жаль, мы давно знали друг друга. Но, рано или поздно, ему бы всё равно не сносить головы. Честностью не проживёшь. Я оказался прав. Так оно и случилось.

От простых истин Базила меня замутило. Убить друга ради тёплого места, да ещё зная, что может и не получится ничего. Ради шанса, возможности. Просто попытать удачу, расплатившись чужой жизнью. Замарать в крови руки ради этой несчастной комнатки с диваном, столом и креслом…

— Идём, Тэг. Кажется, мы узнали всё, что нужно.

Не помню, как мы спускались. Не помню, как оказались снаружи. Надо мной резко распростёрлось ночное небо, полное ярких холодных звёзд. Ярость клокотала внутри.

Я никак не мог взять в толк. В этом мире — огромном, почти бесконечном. Удивительном, стремительном и невообразимом. Можно убить лучшего друга за пару кусков мебели и пару лишних яиц на завтрак? Такова стоимость людской жизни?

Карета доставила нас обратно к дому господина. Говорить мне не хотелось. Я пожелал спокойной ночи ещё в коридоре и быстро вернулся в свою комнату. Сел на кровать, затем вскочил, распахнул шторы, и снова сел, обнимая колени.

Как вообще устроен этот мир? Этот и тот?

За окном расцветало утро Навистрала.

Почему Нерме был готов меня убить? За что? За что он перестал считать меня другом? За то, что я решил поступить иначе? Так, как считал нужным? Но разве я был виноват в том, что для меня всё видится по-другому? Я не винил его и не лез, когда он сделал свой выбор. Почему же я был виновен в своём?

Я, конечно, знал, что мир опасен и суров, но всё же… всё же надеялся, что люди разные и есть те, кому верить можно. Например, друзьям.

Была ли дружба вообще? У меня и Нерме? У Гошера и Базила? Или люди неверно понимают дружбу, наделяя её качествами и свойствами, которые ей на самом деле несвойственны? И дружба для всех разная. Для некоторых она ничего не стоит. Пустой звук.

Мне было невыразимо грустно и одиноко.

В дверь раздался стук, заставивший меня вздрогнуть. Я не ответил — страшно было отвечать. Было страшно от всего, хотелось стать невидимкой.

— Можно? — в комнате показался господин Эйриг.

Я не мог отказать хозяину дома и потому кивнул. Он подошёл ближе, сел рядом.

Говорить я по-прежнему не мог. В груди свербела боль. Сам бы убил, удавил бы этого Базила собственными руками. Вот же змей подколодный! Друг называется!

Мы вдвоём уставились в окно, за которым разгорался новый день.

— Мне жаль, что история Гошера тебя так расстроила.

— Ничего. Я не вчера родился, — показывать насколько глубоко меня задел рассказ Базила не хотелось. Ведь я действительно родился не вчера, так почему же меня это так трогает, словно я слыхом не слыхивал какими могут быть люди и их поступки?

— И всё же история оказалась печальной.

Мне нечего было добавить.

Рука легла на моё плечо, и я словно почувствовал, что господин говорит со мной, но не словами. Говорит, что унывать не нужно, хоть иногда бывает и очень грустно. И, может быть — кто знает, он тоже считает, что есть те, кому всё же стоит доверять.

Я выдохнул с огромным трудом, словно всё это время, от самого дома Базила, удерживал дыхание внутри, и уткнулся лбом в чужое плечо. Хотелось верить, что не все люди — и не люди — одинаковы.

— Господин?

— Да, Тэг?

— Теперь мы знаем, что произошло, но я так и не понял, что именно нужно Гошеру. Он хочет отмщения?

Эйриг ответил не сразу.

— Возможно. В этом и заключается главный вопрос. Что именно хочет от нас Гошер?