Демоны Грааля

VIII

Дара пыталась подсматривать за Мандором, используя все козырные линии, но седой колдун окружил свою резиденцию хитроумными чарами непроницаемой защиты. Пришлось идти самой. Она застала пасынка в микровселенной, которую тот использовал для хранения архивов и прочих ценностей.

— Привет, — сказал Мандор неожиданно благожелательно. — Я как раз собирался позвать тебя.

— Что-нибудь нашел? — Она приготовилась учинить допрос с пристрастием.

Мандор повертел растопыренными пятернями, что должно было выражать неуверенность. Вспорхнув из его руки, шарики плавно вибрировали по соседству с виском хозяина.

— Я вспомнил, что отец как-то рассказывал про Город Спящих Демонов. Среди записей прадеда, королевского следователя Бикеллода, нашлась древняя карта, на которой указан путь к этому Отражению. Короче, что-то там есть, поэтому я отправляюсь туда и хотел бы, чтобы рядом был сильный колдун. Или ведьма.

— Мне нужно немного времени, чтобы собраться.

— Постарайся, чтобы этого времени было совсем немного, — посоветовал Мандор. — Как ты насчет того, чтобы прихватить с собой Мерлина с его отпрыском?

— Не стоит. — Дара поморщилась. — Зачем нам посторонние в таком деликатном деле?

Соглашаясь, Мандор едва заметно кивнул и назначил место встречи на окраине цивилизованнных Теней. И он и Дара пришли, обвешанные оружием, припасами и невидимыми для простого глаза гроздьями заклинаний.

Огнедышащие скакуны яростно били огромными копытами, порываясь перейти на галоп или полет, но Мандор сдерживал их пыл: первый этап путешествия был самым важным, поэтому два всадника ехали медленно, чтобы не сбиться с курса.

После третьего поворота Дара перестала следить за дорогой, потому что Мерлин пробился к ней по Карте и отчитался о последних успехах. Предательство Далта, Люка и Джулии не было для Дары неожиданностью, но вот помощь Кула смутила королеву.

— Не верю их семейке, — буркнула Дара. — Они не могут желать нам добра.

— Само собой, — согласился Мерлин. — Но что мы теряем? Пусть старик остановит мятеж вампиров — Хаос от этого только выиграет.

— Растешь прямо на глазах. — От умиления Дара даже прослезилась. — Прежде ты бы такого не сказал.

— Так учат же все, кому не лень. — Мерлин был абсолютно серьезен. — Поневоле нахватаешься премудрости, к тому же учителя хорошие попались… Ма, ты где сейчас?

Она оглянулась, но места были совершенно незнакомые.

— Сама не знаю. Мандор пригласил меня на пикник.

— Знаем мы ваши пикники, — сказал Мерлин. — Буду держать наготове эскадрон спецназа. Если что случится — сразу зовите на помощь.

Пряча Колоду во внутренний карман куртки, Дара подумала: «Хороший он все-таки мальчик. Юрт бы даже не вспомнил, что матери может понадобиться помощь». Вдруг в ушах зазвенел вопль Колесного Призрака'

— Бабуля, хочешь, я буду тебя сопровождать? Вот это было совершенно не в масть. Не хватало еще сопливого соглядатая. Но вслух выразила ту же мысль немного дипломатичней мол, не настолько я стара, чтобы с внуками на прогулку ходить Возможно, процессор обиделся, только внешне своих чувств никак не проявил.

Они летят сквозь каскады Отражений, оседлав пару баньши. Летучие демоны — ублюдочные потомки гарпий — мощно режут газ и жидкость остроконечными плоскостями крыльев. Щелкают зубастые пасти. Всякий раз, когда они пересекают очередную границу между мирами, с перьев баньши срываются молнии, разнося грохот и легенды о Дикой Охоте.

Они мчатся через пласты Теней, где жизнь истреблена в свирепых войнах. Даже память об этих реальностях и тех давних битвах стерта волнами времени и засыпана зыбучими песками тысячелетий. Кое-кто из самых древних старцев Хаоса помнит слухи, будто здесь сражались Великие Силы — еще до создания Узоров и Олицетворений. Проверить это немыслимо и нужно принять как данность. Исполинская стопка миров превращена в прах, и не стоит даже задумываться о том, какая Мощь свершила столь впечатляющее деяние.

… Над головой кипит расплавленное золото, под ногами распластана черная бездна, в которой светят звезды и туманности. Справа — отвесная стена, сложенная из скелетов, и черепа различных существ глядят пустыми глазницами, ухмыляясь разбитыми челюстями. По левую руку тянется поверхность каких-то миров — то горы с ущельями, то пожухлые степи, то островерхие крыши готического города…

… Внизу сходятся на ратном поле неисчислимые орды. Солдат не различить — лишь плотные массы вооруженных тварей орудуют копьями, а с тылов и флангов текут к месту побоища новые колонны обреченных…

… Мертвый вокзал. Переплетения ржавых рельсов. Локомотивы с остывшими котлами и топками. Облупившаяся краска на вагонах, покрытых внушительным слоем пыли. Кипы истлевших газет и сгнившие горы нераспроданного провианта в привокзальных киосках. Из рукава форменного кителя торчат костлявые пальцы, по-прежнему сжимающие флажок. Ни звука, ни запаха…

… В мрачной лесной чаще лететь невозможно, поэтому Дара и Мандор идут пешком, придерживая скакунов за уздечки. Под ногами хрустят сухие ветки, колючие плотоядные лианы тянутся к путникам, но те отбрасывают хищные стебли с помощью магии. На коре могучего дерева, что растет слева от тропы, появляются черты нечеловеческого лица громадных размеров. Беззубый рот раскрывается и закрывается, и в лесу звучит нечеловеческая речь…

Дара и Мандор выходят на опушку. Мандор спотыкается об наполовину ушедшее в почву деревянное колесо — скорее каретное, чем тележное. Впереди видны руины древнего города, за рекой — тропические заросли, в зените — полосатое солнце.

— Цель нашего путешествия где-то в джунглях? — спрашивает Дара.

— Если я не напутал, там не простые джунгли, а каменные, — острит в ответ Мандор.

Вновь устроившись в седлах, они летят к городу, который манит зовом колдовской силы. Там есть что-то важное — это ясно даже на таком расстоянии.

Возле развалившихся городских ворот расположился отряд дикарей. Множество голых особей обоего пола с раскрашенными телами потрясают копьями, словно приветствуют пришельцев, а шаман в маске танцует и бьет в бубен, желая им удачи.

— Туземцы выглядели вполне миролюбивыми, — прокомментировала Дара. — Странно, но город кажется не слишком опасным.

— Здесь все пропитано Высшей Магией, — негромко откликнулся Мандор.

Три волшебных шарика устремились в полет вдоль проспекта, задерживаясь возле установленных в нишах изваяний. По правую руку статуи изображали воинов человеческой и демонической породы, по левую — мантикор, грифонов и совсем уж позабытых чудищ, поголовно истребленных в доисторические времена.

— М-да, пожалуй, — согласилась Дара. — Здесь дремлют чрезвычайно древние силы.

— Не забывай, это место называется Городом Спящих Демонов.

— Опять демоны! — На лице появилась брезгливая гримаса. — Не люблю это племя, хоть и сама к нему принадлежу… Обрати внимание — город заброшен, однако на улицах нет мусора.

Мандор, удовлетворенно оскалясь, согласился:

— Значит, мы попали в нужное место. Прадед намекал, что здесь должно храниться нечто исключительной ценности.

— Мерлин ищет совершенно в другой стороне, — напомнила Дара.

Отвечать на эту реплику Мандор не стал. Баньши трусцой вбежали на площадь, образованную кольцом строений в стиле античного модерна. Колонны, фонтаны, портики, конные статуи. Бронзовые и каменные воины, сидящие в седлах и стоящие в колесницах, сжимали древки дротиков, потрясали ятаганами и секирами. В центре большого фонтана исполинский дракон пронзал копьем поверженного рыцаря с нечеловеческим лицом.

При виде этих изваяний баньши словно взбесились, едва не сбросив своих наездников. Пришлось спешиться и привязать нервных тварей к деревьям подальше от статуй.

Покидая площадь, Дара услышала за спиной ржавый скрип. Она обернулась, успев заметить, как шарики Мандора с огромной скоростью закружились вокруг пришельцев из Хаоса.

Скрип продолжался, причем издавали его статуи, поворачивавшие головы и торсы в сторону уходящих Повелителей Теней. Дракон, опираясь на каменное копье, провожал гостей взглядом, в котором не было злобы. Потом, потеряв к ним интерес, вновь повернул голову к недобитому противнику и наступил ему на грудь нижней лапой, пронзив панцирь громадными когтями.

— Пошли отсюда, — буркнул Мандор. — Они нас не интересуют. Мы их, кажется, тоже.

— А как же баньши — оставим их здесь? Мандор поморщился и, мотнув головой, сказал:

— Придется. Встретив следующий очаг магии, они могут совсем сорваться с катушек. Даже мне здесь не по себе.

Обстановка угнетала. Пресловутые спящие демоны уже не спали, а лишь дремали. Некоторые статуи, мимо которых проходили Мандор и Дара, провожали их равнодушными мертвыми взглядами. Вдовствующей королеве очень не хотелось, чтобы истуканы проснулись окончательно, и она пробормотала:

— Не буди спящего демона…

На следующей площади неведомые зодчие воздвигли аллегорическую скульптурную группу. В центре композиции возвышался исполинский Скорпион, угрожающе вставший на дыбы, занесший для удара ядовитый шип хвоста и переднюю пару лап. Его жвала были приоткрыты, а глаза прищурены. Вокруг членистоногой Прародительницы вылезали из разбитых яиц Змея, Единорог и Птица. Их окружали всевозможные обитатели Отражений: демоны, люди, гарпии, кентавры, рептилии, циклопы.

Снова послышался лязг металла, и бронзовые фигуры зашевелились. Кое-кто доставал оружие, другие расправляли плечи и суставы.

— Набросятся, — с ледяным спокойствием произнесла Дара. — Сейчас я их…

— Не спеши. — Мандор помешал ей пустить в дело уже готовое сорваться заклинание Медной Чумы. — По-моему, опасны вовсе не они.

Он добавил, что в старой рукописи упоминается двухэтажный дом из розового мрамора, фронтон которого украшен барельефом Змеи. Три стальных шарика разлетелись по улицам, но вскоре вернулись, сообщив: нужное здание обнаружено.

Дом, источавший сильнейшие флюиды старинного колдовства, напоминал небольшой дворец, обнесенный обветшавшей решеткой. Внутри ограды был разбит скромный сад с цветником. Фонтан давно засорился, часть бассейна обрушилась, так что вода струилась ручейком по кирпичной дорожке и, выбравшись на улицу, исчезала в сточной канаве.

На площади перед дворцом, бряцая шестеренками и свистя клапанами котла, разъезжал жуткий паровой экипаж. Три пары деревянных колес, словно позаимствованных у крестьянской телеги, со страшным грохотом молотили по булыжникам. Возле топки стоял каменный машинист из породы минотавров — крокодилья голова, человеческий торс, козлиные ноги. Уголь в топку он не кидал, и вообще был бездвижен — лишь разок покосился на чужаков, после чего снова устремил бессмысленный взгляд в другую сторону.

Как и прочие неживые обитатели этого города, истукан-машинист не казался опасным. Однако Мандор внезапно схватил Дару за руку и утащил за кусты.

— Лучше не показываться, — прошептал он, прижав к губам указательный палец.

Сквозь ветви и листья они увидели, как через площадь проскакала чугунная кавалькада. Отряд вооруженных длинными копьями витязей в укороченных кольчугах, дракон в легких латах и несколько колесниц, в которые были запряжены двуглавые носороги. Когда отряд поравнялся с паровым экипажем, минотавр положил руку на рычаг, и струя пара, вырвавшись из трубки с воронкой, громко просвистела. Потом отряд скрылся в одной из улиц, а экипаж продолжал кружить по площади.

Прежде чем войти, Мандор обошел вокруг дворца. За парком тянулся каменистый пляж, обрывавшийся в черную муть, где плескались тягучие черные волны.

Море Мрака. Предельный край Хаоса. Дом стоял на последнем рубеже, где кончалось влияние Логруса и начинались игры неведомых сил, создавших Мироздание в минуту обострившейся скуки.

Дара нетерпеливо позвала спутника и, не став ждать его, первая поднялась по ступенькам. Дверь красного дерева отворилась со скрипом. Внутри разливался полумрак — немного света проникало через узкие окна, в рамах которых частично осыпалась разноцветная мозаика стекол.

— Какая древность! — восхищенно проговорила Дара. — Я видела такую утварь только на старых гравюрах.

Все здесь было слишком массивное. Тяжелое дерево, звериная кость, кованый металл, старинная керамика. Мастера изрядно потрудились, украшая мебель и посуду, но даже самая изощренная резьба и самая тонкая роспись производили впечатление варварского примитива. Дом был похож на жилище мага высокого ранга. Может быть, даже Верховного жреца.

Обойдя первый этаж, они обнаружили спальню, столовую, умывальник и кухню, которыми давно не пользовались. За обеденным столом, уронив череп на кости руки, сидел скелет. Судя по строению ребер и форме надбровий, покойник принадлежал к аристократии Хаоса.

Не глядя на останки, Мандор занялся рыцарскими доспехами, которые занимали ниши по сторонам входной двери. Он подозревал, что в бронзовых пустотах спрятано что-либо важное, однако поиски не принесли успеха. Доспехи были пусты.

— Что ж, пошли на второй этаж, — сказал он, разочарованно покусывая губы.

На этот раз Дара позволила ему подниматься первым, однако винтовая лестница показалась Мандору ненадежной. Он запустил вперед отросток Логруса, и часть ступеней тут же обвалилась. Пришлось прыгать через прорехи, но в конце концов искатели сокровищ все-таки оказались наверху.

— Когда-то здесь был кабинет, — резюмировал Мандор.

— Не имею привычки спорить с мужчинами, — хохотнула Дара и добавила: — Кабинет и библиотека.

Бережно сняв со стенного стеллажа выбранный наугад массивный том, она положила инкунабулу на стол, раскрыла титульный лист и выругалась, помянув Порядок и Судьбу. Тонко выделанную и отбеленную ткань пузыря грифона покрывали не строчки букв, а колонки клинописных иероглифов. Этот алфавит употреблялся в Хаосе почти миллион оборотов неба назад — еще до рун, хоть и после пиктограмм.

— Мандор, ты помнишь, как читать такую тарабарщину? — беспомощно спросила Дара.

— Весьма условно…

Он долго пыхтел и наконец сказал не слишком уверенно:

— «Сказание о Великом Хаосе». Ничего интересного. У нас в библиотеке есть адаптированный перевод на современный язык.

Название было знакомо Даре. Этот фундаментальный труд по древней истории Хаоса принадлежал стилу Биротога — легендарного демона, который, возможно, был первым Верховным жрецом Храма Змеи. Считалось, что именно он создал магические Козыри.

Предположив, что в библиотеке могут найтись более ценные манускрипты, Мандор принялся методично осматривать книгу за книгой. Дара разглядывала висевшие на стенах картины.

Гравюра над книжными полками безусловно изображала Гуанбиля-Законодателя — князя Всевидящих, написавшего договор о Союзе Путей. Стену напротив украшал портрет двух немолодых, но крепких и веселых демонов. В одном из них вдовствующая королева узнала Залемаха Великолепного, который, казнив Гуанбиля, провозгласил себя королем Хаоса, после долгой войны создал централизованную державу, а затем покорил прилегавшие к Хаосу варварские княжества. На завоеванных землях были основаны Пути Якоря и Плывущих Сквозь Тьму.

— Мандор, отвлекись, — позвала Дара. — На портрете снова клинопись.

Забравшись на стремянку, Мандор прочитал иероглифы:

— Тут написано: «Биротогу от любящего брата». И дата — двести седьмой оборот неба от Сотворения Логруса. Представляешь?!

— Биротог был братом Залемаха, — произнесла Дара с непонятной улыбкой. — Значит, он жил в действительности… А я считала Биротога всего лишь сказочным персонажем…

Все-таки по части практической сметки Мандор в подметки не годился своей мачехе. Пока он возился с книгами, Дара деловито обыскала письменный стол. Среди прочего барахла обнаружилась Колода — безусловно магическая, но Козыри были совершенно незнакомого вида. Больше всего эти Карты напоминали Колоду Таро, а не привычный набор для покера, которым Повелители Теней привыкли пользоваться для связи и путешествий. «Неужели Колода — ровесница Хаоса?» — подумала Дара и громко сказала:

— Посмотри, что я нашла. Абсолютно незнакомые персонажи и места.

Они перебрали Козыри, безуспешно пытаясь оживить некоторые Карты. Козыри становились чуть холоднее, однако открываться не желали.

— Наверное, больше нет тех существ, тех пейзажей и тех интерьеров, — предположила Дара. Потрясенный Мандор уточнил:

— Нет даже тех Отражений.

Один из Козырей вдруг сработал, забросив Дару в развалины крепости на планете, где не было атмосферы. Неосторожную путешественницу окружали только пустота, ледяной мрак и незнакомые звезды в черном небе. Королева начала задыхаться, и Мандор втянул ее обратно, строго сказав:

— Потом разберемся.

Продолжая осматривать этаж, они обнаружили в большой комнате изваяние Скорпиона. У ног идола копошились маленькие Змееныш, Птенец и детеныш Единорога. Была здесь и шахматная доска, распространявшая ауру очень сильной, но успевшей выветриться магии. Умудренные опытом, Мандор и Дара благоразумно решили, что не стоит экспериментировать с этим предметом, не зная, как он действует.

— Кажется, я неправильно понял старые письмена, — покаянно признал Мандор. — Возможно, в этом городе нет Копья, но хранится нечто не менее могучее.

Дара нетерпеливо ответила:

— Это подлинный музей магии. Здесь могут отыскаться ключи ко многим тайнам, о которых нет сведений даже в королевском архиве Хаоса.

Выбившись из сил, они перекусили за столом рядом со скелетом предполагаемого хозяина дома. Оба уже не сомневались, что попали в последний приют самого Биротога.

После легкого обеда они снова обыскали кабинет, прощупывая стены чарами. Усилия увенчались успехом: позади книжных стеллажей обнаружился магический сейф, упрятанный в крохотном Отражении, которое было наглухо изолировано от этой реальности.

— Помоги, — сказал Мандор, запуская отросток Логруса в замочную скважину.

Дара придерживала распахнутой межтеневую горловину, пока он занимался замком. Наконец механизм сработал, и дверца сейфа распахнулась. На полке лежала толстая тетрадь.

«Опять клинопись», — недовольно подумала Дара. Она совершенно не владела древней грамотой, а кто знает, правильно ли будет переводить Мандор. Скорее всего, наплетет какую-нибудь ерунду, подлинные же тайны, если сумеет разобрать, оставит для себя… Однако тетрадь была исписана рунами — пусть архаичными, но вполне знакомыми.

Первые же строки рассеяли все сомнения:

«На исходе веков своих решил я, Биротог из Путей Рассекающих Мысль, бывший Верховный жрец Храма Змеи, изложить в назидание потомкам плоды рассуждений, одолевающих меня на протяжении долгих циклов небесного вращения. Удалившись от суеты мирской, посвятил я старость и накопленную мудрость, дабы изложить на бумаге главное из того, что удалось мне увидеть, узнать и обдумать.

Никто не знает, откуда мы взялись, но мы — несколько десятков мужчин и женщин — уже были, когда Скорпион начертала Шахматную Доску и, отложив первое яйцо, обучила нас козырному Искусству. Мы видели, как вылупились, разбивая скорлупу, Змея, Птица и Единорог. Теперь из первого поколения в живых остаюсь только я.

Когда Великие Символы низвергли Прародителя и Змея уползла, унося доказательство отцеубийства…»

Текст оборвался — книга сильно пострадала от времени, часть страниц была опалена огнем. Перевернув подпорченные листы, Мандор нашел большой кусок сохранившегося текста. Пробежав глазами несколько абзацев, сказал удивленно:

— Он не создал магию, а всего лишь изучал ее. Смотри, что он пишет.

Сев рядом, Дара прочитала отрывок, на который указывал пасынок:

«Изначально Колоды имели двоякое предназначение — транспорт и гадание. Поэтому первые Козыри были Картами Таро. Когда появился Амбер и с новой яростью вспыхнула вражда между Великими Королевствами, Колоды стали игровыми, получив новую способность — вести игру до победы над соперником. За это свойство пришлось заплатить дорогую цену, ибо новые Карты не могут дать точных предсказаний будущего».

— Дальше еще интереснее, — сказал Мандор.

Прижавшись друг к другу в умилительном единении, какого не достигали уже многие десятилетия, они жадно глотали мысли, занесенные на бумагу неудобным архаичным языком. Со времен Биротога изменились многие понятия, обновилась лексика, да и письменность стала совсем другой. Тем не менее героически преодолевая трудности древней грамматики и головоломного диалекта, Мандор и Дара совместными усилиями смогли разобрать солидный отрывок дневника:

«Я все еще остаюсь в этом месте, где время течет так медленно, что кажется неподвижным. Остаюсь, потому что отсюда могу следить за ходом Большой Игры. Создается впечатление, что мы — персонажи карточной Колоды и что неведомые Игроки (с трудом удерживаюсь, чтобы не назвать их Шулерами) развлекаются, начиная все новые и новые партии. Иногда эти состязания Великих Сил доводятся до конца, но нередки примеры, когда начатые партии остаются недоигранными, словно Игрокам стало скучно либо они отвлечены более важными делами. Время от времени — для меня этот период составляет около недели, но в Хаосе проходят тысячелетия — Шулеры меняют правила своих игр.

Когда Мирозданием правил Скорпион, разыгрывались гроссмейстерские турниры по шахматам и самые сложные формы преферанса. Заточение низвергнутого Прародителя сделало Большую Игру намного примитивнее — начались партии бриджа и покера, шахматы же были забыты напрочь, словно коэффициент интеллекта участников состязаний внезапно сделался двузначной — в десятичной системе счисления — величиной. Игра утратила красоту, изящество и логическую стройность. Одним из самых распространенных тактических приемов был избран вульгарный блеф, умение обмануть соперника.

Потом Великие Силы изрядно потрепали друг друга — вернее, сестра сестру, после чего Игра выродилась в подкидного дурака и вульгарное «очко». На смену тонкому расчету пришли слепое следование случайно выпавшим мастям и необходимость любой ценой «побить»

Карту противника. Если деградация Игры будет продолжаться, то страшно даже представить, что будет дальше. Шашки, «очко» на пальцах, нарды, орлянка, бросание костей?

И все-таки мне кажется, что Игроки не просто развлекаются, коротая время, которого у них, видимо, в избытке. Должна существовать некая цель, которая для них крайне важна, но которую нам не удалось постигнуть. И другой вопрос занимает меня в последние столетия — число участников турнира, безусловно превышающее численность Великих Сил…»

— Биротог писал о каком-то отцеубийстве, — недоумевая, сказала Дара. — Они, что же, убили Скор пиона?

— Заточение немногим лучше, — глубокомысленно отозвался Мандор. — Вспомни, как преломился этот исторический эпизод в земных мифах. Уран и Сатурн были низвергнуты в Тартар и больше не появлялись на сцене. В нашем случае побитая и сброшенная Карта не участвует в дальнейшей игре. По-моему, это равнозначно смерти.

— Смерть менее обратима, — возразила Дара.

— С удовольствием обсудил бы с тобой проблему смерти, — буркнул Мандор. — Только в более подходящей обстановке.

Он быстро пролистал тетрадь. Многие странички Биротог разрисовал замысловатыми схемами, разобраться в которых с первого взгляда не удалось. Это была Высшая Магия, требовавшая вдумчивой работы и спокойной логики. «Дома посмотрю, — решил Мандор. — Здесь нам больше делать нечего».

Словно желая поторопить его, висевшая над дверью маска обезроженного демона разжала губы, прохрипев:

— Тревожно на душе, когда опасность у порога.

Дара и Мандор насторожились в ожидании продолжения. Однако маска потеряла интерес к предостережениям и засвистела заунывный мотив. Потом и вовсе умолкла.

— Пора уходить, — сказала Дара, поглаживая рукоять шпаги. — Кто-то предупредил нас об угрозе.

Мандор действовал, по обыкновению, хладнокровно — сказывались жабья кровь отца и унаследованная по материнской линии фригидность. Он проворчал почти равнодушно:

— Вероятно. Хотя не исключено, что нас пытаются напугать и прогнать.

Бесцельно перевернув несколько страниц, он вдруг застыл, водя по строчкам взглядом и пальцем. «Нашел, каналья!» — решила Дараи, став рядом, тоже прочитала фрагмент текста, на котором остановился ноготь пасынка:

«… Он пришел ко мне незадолго перед побегом, и, пока мы говорили, трижды сменился цвет времени. Мы одинаково понимали, что происходит, но каждый по-своему представлял, как выходить из этого тупика. И даже сейчас, когда позади невообразимая бездна времени, я не мог бы ответить, кто из нас был прав.

В любом случае Скорпион не могла более управлять непокорными отпрысками. Змея и Птица враждовали все сильнее. Озлобление Прародительниц передавалось демонам и гарпиям. Хаос и Нирвана оказались слишком разными феноменами, чтобы ужиться в мире.

Конфликты нарастали, так что не оставалось сомнений — вот-вот разразится война, которая охватит пламенем и опустошит большинство Отражений. И вдобавок уже вылупилась Единорог, не имевшая собственного Узора, а потому равновесие было нарушено фатальным образом

Нарисовав на мертвой скале Узор Порядка, упрямый горбун лишь ненадолго восстановил равновесие, но какой ценой! Минуло совсем немного времени, и три Олицетворения, заключив противоестественный альянс, восстали против Скорпиона, а правители Великих Королевств не пожелали прислушаться к советам мудрецов.

С тех пор я не встречал своего горбатого внука и не знаю, говорил ли он правду в день, когда мы расстались. Возможно, Скорпион действительно послала к нему Единорога с приказом похитить Глаз Хаоса. Возможно, Единорог действовала на свой страх и риск, не испросив согласия Прародительницы. Возможно, на свой страх и риск действовал Дворкин — он был безумцем и частенько ввязывался в авантюры.

Надеюсь, что сумею узнать ответ прежде, чем наши души встретятся в Море Мрака. Поэтому я послал Птицу Судьбы, пригласив Дворкина для давно назревшего разговора…»

На этих словах рукопись обрывалась.

Они увлеклись чтением, но вдруг Мандор почувствовал колебания магических субстанций. Подбежав к окну, он увидел демона и прошептал:

— Дара, у нас проблемы.

Вдовствующая королева и сама заметила призрачные силуэты, мелькавшие в окнах. Проворно спрятав тетрадь под корсаж, Дара проговорила напряженным голосом:

— Ошибаешься, дорогой пасынок. У нас большие проблемы.

Бесцеремонно отобрав рукопись у опешившей Дары, Мандор завернул тетрадь в платок и спрятал сверток во внутренний карман. Демоны уже визжали в столовой, а кто-то даже топал по лестнице. Двое выбили оконное стекло и ворвались в кабинет Биротога. Мандор ударил их Логрусовым хлыстом, превратив в кровавые пузыри, которые лопнули, забрызгав стены бледно-коричневой кровью, мгновенно заполыхавшей, подобно сгусткам напалма. ® Еще несколько тварей проникли через дверь Первому Дара отрубила голову, следующему воткнула клинок в горло, выдернув шпагу вращательным движением кисти. Теперь хлеставшее из ран пламя охватило пол, стены, потолок, мебель и книги.

— Какие ценности пропадают! — отчаянно выкрикнул Мандор.

Он принципиально не признавал материального оружия и отбивался магией. Заклинания добили демонов, но из коридора наседали новые. Проломив часть выходившей на площадь стены, Мандор подхватил Дару и выпрыгнул из пылающего особняка, заполненного хищными созданиями. Оказавшись в саду, он швырнул в дом магические шарики — строение обрушилось, похоронив несколько десятков мохнатых. Намного легче от этого не стало: демоны были повсюду, причем в огромных количествах.

— Как вы мне надоели! — зашипела Дара, размахивая кинжалом и шпагой.

Каждый ее выпад прибавлял число горящих тел. Еще больше мертвечины поставляли смертоносные чары Мандора. Завалы дохлых тварей окружили двух особ королевского происхождения, подобно кольцевым стенам лунных кратеров загородив обзор и лишив хаосийцев свободы маневра. Применив резервное заклинание, Мандор раскидал ворох трупов, заодно перемолов выстроенные для новой атаки шеренги хищников.

Уцелевшие отпрянули, очистив часть площади. Появилось немного свободного места и немного спокойного времени. Воспользовавшись передышкой, Дара достала Колоду, но что-то мешало козырной связи с Хаосом. Королева-мать остервенело терзала Карты, на которых были изображены Мерлин; Дес-пил, Колесный Призрак, внутренние покои Рушаада и Ганту, но тщетно — проход не открывался.

Демоны вновь набрались смелости и подкрались поближе, забрасывая путешественников камнями и палками. В плечо королеве ударило нечто большое и круглое. Приглядевшись, Дара поняла, что в нее угодила оторванная голова баньши, с помощью которого она добиралась сюда из Хаоса.

Стало чуть полегче, когда на площадь внезапно ворвалась кавалькада изваяний. Каменные, бронзовые и чугунные статуи проскакали через толпу демонов, давя мохнатых копытами, поражая мечами, копьями, булавами и другими видами штатного оружия. Демоны контратаковали новых врагов, опрокинули многих на булыжники и стали рвать на куски. Впрочем, статуи не собирались задерживаться и быстро покинули пятачок перед дворцом Биротога.

В разгар сражения из-за домов вылезла огромная мохнатая нога насекомого, — кажется, это была конечность статуи Скорпиона с соседней площади. Несколькими ударами нога раскидала и раздавила множество демонов, но быстро исчезла.

— Мы словно достигли края вселенной, — заметила Дара. — Дальше начинается сплошной ад.

— В аду гораздо спокойнее, — возразил Мандор, стараясь казаться хладнокровным.

Он все-таки сумел вызвать из ближайших Теней армию солдат-великанов, чьи лысые головы украшали изогнутые кривые рога. Окружив повелителей кольцом, рогатые воины сдерживали натиск демонов, но долго так продолжаться не могло.

Дара снова перебрала Колоду в надежде, что хоть какая-нибудь Карта сработает. Королева была готова бежать куда угодно — в Дикие Отражения, в Амбер к подлецу Корвину, даже в Нирвану. Увы, ни один Козырь не охлаждался до нужной кондиции. Любознательные путешественники оказались намертво заперты в этой гиблой дыре.

Спасение пришло, как положено, в самый последний момент. Демоны уже заканчивали расправу с остатками рогатого воинства, когда рядом раздался торжествующий вопль:

— Бабуля, а вот и я! Ну-ка, зажмурьтесь…

Из красно-желтого бублика ударила ветвистая сине-фиолетовая молния — десятки готовых к атаке монстров испарились. Яркая вспышка ослепила участников этого шоу. Зажмурившись, Дара огляделась, прибегнув к услугам внутреннего зрения.

Мохнатые твари беспомощно катались по булыжникам, издавая пронзительные визги и держась лапами за воспаленные глаза. Особенно уморительно выглядел трехглавый демон, который пытался протереть гляделки парой неуклюжих четырехпалых конечностей, однако лап упорно не хватало, и демон бесился еще сильнее, то и дело принимаясь грызть разные части своего тела.

Рогатые солдаты тоже пострадали, но Мандор запустил исцеляющее заклинание, вернул им зрение и погнал в разрушенный дом Биротога вытаскивать книги.

— Бабуля, ты в норме? — осведомился Колесный Призрак.

— Бывало лучше, — буркнула она. — Но хуже тоже случалось.

Следующее действие межтеневого процессора потрясло даже видавших виды аристократов Хаоса. Колесный Призрак передернул Колоду Отражений без всякого перемещения в пространстве. Просто сдвинулась реальность, и теперь они, избавившись от демонов, стояли на равнине между цепью холмов и рощей засохших сосен. Совершив это, Мерлинов наследник сжался до размеров хула-хупа и мягко опустился на траву.

— Выдохся, — сообщил он, заикаясь. — Отдохнуть надо.

Осмотрев местность, Мандор удовлетворенно резюмировал, что непосредственной опасности нет, хотя в зарослях возится кто-то большой и сильный. Дара повесила внука на плечо и поднялась на вершину холма. Следом шел Мандор, а за ним шагали солдаты, нагруженные книгами и охапками сухих веток.

Они разожгли костер, после чего довольно долго просто сидели у огня, медленно избавляясь от стресса. Лысых рогачей отправили на охоту, и вскоре над костром зашипел наколотый на вертел лось. Дара заботливо поглаживала дрожащие обводы янтарного тора, и Колесный Призрак урчал, словно довольный котенок, которому чешут ушко или животик.

— Как ты, пацан? — дружелюбно спросил Мандор.

— Вроде получше. Но я еще поваляюсь. Ладно?

— О чем речь, — сказала Дара. — Мы немного перекусим, а потом как-нибудь козырнемся и тебя вытащим.

— Не сможете. Отсюда нет козырных ходов в цивилизованные места.

Мясо оказалось жестковатым, но вполне съедобным. Пока они подкреплялись лосятиной, Колесный Призрак рассказал, что когда-то очень давно поблизости схлестнулись силы, превышающие его понимание. Отголоски тех битв до сих пор бушуют в прилегающих Отражениях, убивая привычную магию Узоров. Нечто подобное Колесный Призрак, по его словам, испытывал, когда за ним гонялись Лабиринт и Логрус, но в тех случаях Мощь была послабее.

— Битва Прародительниц? — предположил Мандор. — Да уж, после таких катаклизмов можно считать чудом, что только Козыри зашкаливает. Удивляюсь, как сами Отражения уцелели.

— Успеешь об этом пофилософствовать, — повысила голос Дара. — Ребенок устал.

«Ребенок» захихикал, внезапно удвоив свои размеры. Янтарное свечение заметно прибавило яркости.

— Двинулись дальше, — сказал он. — Еще две-три дюжины реальностей — и можно будет козырнуться в Хаос.

— Я бы задержался, — задумчиво сообщил Мандор. — Тут много интересного.

— Никаких задержек в пути! — отрезал Колесный Призрак. — Меня папа затем и посылал. Найди, говорит, их и передай, чтобы кончали ерундой заниматься и возвращались поскорее. В любой момент Хаос может быть атакован ордами варваров.

— Пошли, — вздохнула Дара, отшвырнув небрежно обглоданную кость.

Отражения были все какие-то странные. Словно не принадлежали ни Судьбе, ни Хаосу, ни Порядку. Тусклые небеса, унылый рельеф — то пески, то болото, то колючие заросли. Давняя схватка Великих Сил сделала эти реальности безжизненными — подобно тому, как атомная бомбардировка оставляет после себя радиоактивную пустыню.

Проходя через руины античного поселения, Дара не выдержала и заговорила о записях Биротога. Прочитав избранные страницы, Колесный Призрак тоже присоединился к диспуту, недоуменно заметив:

— Что же унесла Змея? Это не могло быть Копье — в те времена Копья еще не существовало в природе. А если даже существовало, то Суэйвилл пользовался Копьем много позже, так что теперь оно должно храниться в новом месте.

— Для начала нужно установить, в какой именно момент Единорог потеряла кончик рога, — сказала Дара.

Мандор собрался им ответить, но смолчал и вдруг замедлил шаг, а затем вовсе остановился, прислушиваясь к колдовским сигналам. Потом зашипел:

— Всем заткнуться! Я чувствую поблизости нирванцев. Наверняка они подслушивают нас через свой проклятый Кристалл.

Дара ничего опасного не замечала, но Колесный Призрак подтвердил, что к ним приближается герцог Фауст. Сын Вампира появился сверху, на летучем коне, сопровождаемый эскадроном рыцарей. Стало шумно от хлопающих крыльев.

«Попались, — подумала Дара. — У него целый арсенал спайкардов, так что и внучка положит, и нас с Мандором. За тетрадкой Биротога пришел, не иначе…» Она схватилась за шпагу, собираясь подороже продать остаток жизни. Снисходительно поглядев на засуетившуюся Дару, Фауст спокойно произнес:

— У нас теперь общий враг, так что советую не делать глупостей. По крайней мере до окончания войны. Я выведу вас через владения Нирваны.

— Мы никогда не примем помощь от врага! — гордо заявила Дара.

— Прекрати истерику, — посоветовал нирванец. — В отличие от вас, мы не собираемся быть единственным Великим Королевством. Мироздание висит на тончайшем волоске, больше нельзя раскачивать глобальное равновесие. Или мы соберем все силы и будем действовать совместно, или на руинах возникнет империя варваров.

— Они никогда не смогут… — начал Мандор. Фауст резко прервал его:

— Они-то как раз смогут. Более того, я не исключаю, что получившаяся в результате культура окажется лучше нашей. Просто мне этого не хочется.

— А по-моему, тебе хочется, чтобы мы прекратили поиски Копья Скорби. — Дара прищурилась, по-прежнему сжимая рукоять шпаги.

— Представь себе, ты снова ошибаешься, — возразил нирванец. — Не в моих силах запретить вам продолжать поиски. Другое дело, что я хочу найти этот атрибут раньше вас, но это уже совсем другая история. — Тоскливым голосом, в котором слышалась смертельная усталость, Фауст добавил: — По большому счету, наша вендетта исчерпана. Некому мстить. Оберон, Пифрод и Суэйвилл умерли своей смертью, Хаос обессилен и обескровлен. Наказывать тебя? Смешно. Твои прегрешения ничтожны по сравнению с преступлениями тех, кого покарало само время.

Не притронувшись к Колоде, одним лишь усилием Амулета он открыл козырную дорогу. За распахнувшимися вратами тянулся дворцовый двор, а над стеной сверкали серебряные шпили Авалона. Чуть подальше, у колоннады, спорили о чем-то Мерлин, Корвин и Гиневра.

— Пошли, — буркнул Мандор и потянул Дару за руку. — Не устраивай сцен при посторонних.

Делать было нечего. Продолжая держаться за внука, Дара шагнула в Авалон. За ней, гремя подковами, проскакали крылатые рыцари. Замыкали шествие два чародея. Они никогда не были друзьями, но легкую взаимную симпатию испытывали с давних времен.

Мандор с интересом подметил, как Фауст, прежде чем захлопнуть проход, сфотографировал покидаемое Отражение.

— Ты превращаешь снимки в Козыри? — догадался хаосиец.

— К сожалению, они не столь надежны, как рисованные.

— Естественно, — Мандор закивал. — Получается слишком много мелких деталей. Рисунок более абстрактен…

— Вот именно, — подтвердил Фауст. — Но у меня не было времени рисовать эту Тень, которая, быть может, никогда не понадобится.

Дара направилась к сыну. Мерлин с озабоченным видом смотрел на Гиневру, которая разговаривала с кем-то, держа в руках Карту. Затем, убрав Козырь в Колоду, она сказала Даре:

— Поторопитесь, Лунные Всадники уже выступили из Ганеша, но мы пока не знаем, на какое Отражение обрушится их удар.

Во дворе собирались военачальники — люди, и не только люди, из разных реальностей, тяготевших к Узорам Порядка. Дара предположила, что Амбер стянул сюда войска, мобилизованные во всех подвластных Отражениях. Такая армия могла бы не только отразить нападение мифических террористов из Ганеша, но и атаковать рубежи Хаоса…

— Рэндом готовится к войне всерьез? — спросила она у сына.

Вместо Мерля ответил Фауст:

— Слизняк Рэндом не желает атаковать Беохок. Говорит, что не уверен в агрессивности варваров.

— Я тоже не уверен, — мрачно сообщил Мерлин. — Вы могли подстроить улики, чтобы спровоцировать Хаос и Амбер начать войну, а потом возьмете нас тепленькими.

Выругавшись, добрый доктор махнул рукой. Он потерял надежду убедить в чем-нибудь этих идиотов.

— Своим упрямством вы накличете много бед на собственные тупые головы, — презрительно сказал Сын Вампира. — В любом случае мы сделали все возможное, чтобы предупредить вас.

Мерлин, которому этот разговор был не слишком приятен, проговорил, нахмурившись:

— Мы благодарны Нирване за предупреждение. Ты возвращаешься домой?

— Я со своим отрядом займу плацдарм, на который будут прибывать главные силы нирванской армии, — отрезал Фауст.

Он небрежно отсалютовал мечом и сел в седло. Взлетев, эскадрон крылатых ринулся сквозь Тени. Когда растаял, покинув пределы Авалона, последний рыцарь Нирваны, Гиневра с недоумением сказала:

— Не понимаю, почему они послали командовать авангардом Фауста? Я полагала, что их главный полководец — Вервольф.

Дара язвительно заметила: дескать, нирванцы не считают этот фронт настолько важным, чтобы посылать сюда лучших военачальников. Мерлин, который сильно нервничал, глубокими затяжками докурил сигару, отшвырнул бычок и бросил Мандору:

— Открой дорогу.

Поцеловав сестру, король обнял отца, пожелал им обоим удачи и первым перебежал на сторону Хаоса. Шагнув за ним, Дара шепнула Мандору:

— Я почти уверена, что Фауст услышал отрывок из Книги, где говорилось про символ отцеубийства, унесенный Змеей.

— Лучше бы ты попробовала догадаться, о каком символе отцеубийства писал Биротог, — буркнул в ответ пасынок.