Демоны и дамиана

Глава 3

Пожиратель Снов

Я овладеваю ею на одном дыхании. Мгновенно срываю с нее одежду. Безумная потребность трахнуть ее, наполнить ее, заявить на нее права заставляет меня делать все, что потребуется. Ее глаза широко раскрываются, когда я приближаюсь к ней, вгоняя свой член в ее тугой вход и не заботясь о том, что она кричит вместе со мной. Она сопротивляется, без сомнения, ощущая все последствия своего решения впустить меня. Но я возвышаюсь над ней, и мощь моего тела лишает ее возможности делать что-либо, кроме того, что я приказываю.

Ее киска соблазнительная и влажная. Она сжимает мою длину так сильно, что я на мгновение замираю от этого ощущения. Это длится всего мгновение, а затем я трахаю ее сильнее, погружаясь в нее, пока мои бедра снова и снова не соприкасаются с ее плотью. Наши тела соприкасаются, и я вою, одобряя эти вульгарные звуки. Прю извивается подо мной, такая маленькая, такая хрупкая, такая нетерпеливая. Жидкость струится между ее бедер, покрывая мой член ее сладким сиропом и позволяя мне плавно вбиваться в нее каждым дюймом своей огромной длины.

Все в ней такое сочное, женственное, что так и просится прикоснуться к ней кончиками пальцев. Ее груди подпрыгивают при каждом движении моих бедер. Ее соски остаются напряженными, умоляя, чтобы их облизали. Одной рукой она сжимает сломанную ключицу, выступающую из моего плеча. Она прижимается ко мне, впиваясь ногтями в мою плоть, пока я беру все, что может предложить ее тело. У меня нет времени беспокоиться о ее комфорте. Я не смог бы остановиться сейчас, даже если бы захотел. Она стонет, и я издаю хриплый одобрительный стон, а под моей маской появляется улыбка.

— Развратная ведьма.

Она ахает, когда я сжимаю ее бедра, приподнимаю их и вгоняю еще глубже.

— Темная дочь ночи. Музыка, которую ты исполняешь, словно демон оскверняет тебя.

Ее щеки раскраснелись, а длинные волосы цвета воронова крыла разметались по полу пещеры. Она смотрит на меня снизу-вверх, и эти лавандовые глаза открывают какую-то давно забытую часть моей души. Волна чувств, которые я уже давно не испытывал, бурлит у меня под кожей, и я еще более грубо врываюсь в нее, пытаясь избавиться от этих чувств. Ее тело светится, освещая пространство и еще сильнее завлекая меня в свои чары. Я почти ожидаю, что у нее за спиной вырастут намазанные маслом крылья, выдавая в ней темного ангела, посланного мучить меня. Вместо этого она стонет громче, ее глаза закатываются.

— В тебе столько разврата, безрассудная ведьма. Что за темное заклинание ты наложила, из-за которого мой член не может находиться нигде, кроме как в твоем влагалище? Злая ведьма.

— Я не злая, — выдавливает она из себя между резкими толчками. — Я хорошая. Я целитель.

Хорошо. Тот факт, что она верит в это, несмотря на наши нынешние отношения, вызывает на моем лице смущенную улыбку.

— Тогда, я думаю, мне придется вытрясти из тебя все хорошее и освободить темное внутри.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я переворачиваю ее, и она падает лицом на темный каменный пол. Она приподнимается на запястьях, но я ударяю ладонью между лопаток, заставляя ее распластаться на полу. Ее спина в крови в тех местах, где она несколько раз царапала позвоночник о шершавый камень в такт моим быстрым движениям. Я высовываю язык вперед, провожу им по ранкам и стону, глотая ее сладкую кровь. Она пузырится на моей коже, шипучая и неземная.

Я коленями раздвигаю ее бедра, и в следующий раз, когда она попытается выпрямиться, я перехватываю оба запястья и заламываю их ей за спину. Но для того, что я хочу сделать дальше, мне понадобятся мои руки. Я заменяю захват языком, обхватываю ее запястья и крепко связываю их вместе. Она вырывается из моих объятий, но у меня достаточно длины, чтобы освободиться, и я смеюсь, облизывая языком ее запястья, пока она сопротивляется. Ее уничтоженная одежда оказывается полезной, и я быстро разбираюсь с остатками ее платья, разрывая ткань на полоски поменьше. Я вынимаю язык и поспешно заменяю его туго намотанной тканью. Я откидываюсь назад, любуясь своей работой. Я связал ей локти, ограничивая ее движения. Прю извивается подо мной, заведя руки за спину, обездвиженная, беспомощная и полностью в моей власти. Я снова вгоняю в нее свой член без предупреждения. Она издает благодарный стон, который далек от жалобы. Неожиданный звук возбуждает мои чресла. Она наслаждается этим так же сильно, как и я, чего я не ожидал в начале этого вечера. Я вжимаюсь в нее по самоеоснование, прежде чем полностью замереть внутри нее. Прю рычит подо мной, и этот дикий звук так неуместен в устах этого развратного темного ангела.

— Ты все еще веришь, что ты хорошая девочка? — дразню я.

— Да, — выплевывает она, теперь уже сердито.

— Я в этом не уверен. Хорошей девочке это бы не понравилось… — мои руки с силой опускаются на ее попку, и ее тело вздрагивает от удивления. Ее мышцы напрягаются вокруг моей погруженной длины, и это ощущение — чистый экстаз. Я по-прежнему не двигаюсь в ней. Меня окутывает волна возбуждения, и она хнычет, прикусывая губу.

— Или это. — Я просовываю язык ей между ног, проводя им по напряженной коже там, где мой член широко раздвигает ее, прежде чем медленно провести им между ее ягодиц, теперь окрашенных в красный цвет отпечатками моих ладоней. Я позволяю кончику языка на мгновение задержаться на упругой плоти ее попки, пока моя слюна стекает вниз. Когда я полностью удовлетворен тем, что жидкость стекает по ее коже, я провожу языком до конца. Она извивается от этого прикосновения.

— И уж точно ей бы это не понравилось. — Я провожу костяшками пальцев по оставшейся на них влаге, а затем медленно прижимаю одну из них к ее ягодице. Она издает напряженный горловой звук, когда я медленно провожу короткой плоской косточкой внутрь и наружу. Никто никогда так к ней не прикасался. Это понятно.

— Ты все еще хорошая девочка?

Прю издает стон, прежде чем податься бедрами назад, еще сильнее насаживаясь на мой член и костяшки пальцев. Она мяукает, принимая меня глубже внутрь. Я смотрю вниз, наблюдая, как ее тело практически умоляет о том, чтобы его уничтожили. Это чертовски красиво. Я издал победоносный рык.

— Ну здравствуй, Темная.

Она снова прижимается ко мне, задыхаясь, когда ее тело вбирает меня еще глубже.

— Вот так, — мурлычу я и остаюсь неподвижным, заставляя ее работать над этим. Без помощи рук она вынуждена задействовать все свои мышцы, чтобы снова и снова поднимать бедра вверх и назад. Когда она работает, ее кожа царапается о пол, но, кажется, она не возражает. Ее тело содрогается подо мной, и я издаю одобрительный стон. — Распутная темноволосая малышка, я думаю, ты заслужила право кончить.

Я вхожу в нее с неукротимой яростью, упиваясь ее криками, когда она вбирает каждый дюйм. Ее тело так близко, что требуется всего несколько грубых толчков, прежде чем ее киска обхватывает меня, и она практически плачет от облегчения.

Интенсивность ощущений заставляет меня кончить, когда я следую за ней, изливаясь внутрь нее, наполняя ее годами неудовлетворенной потребности. Я не прикасался к женщине с тех пор, как стал демоном. У меня не было свободы воли делать что-либо с тех пор, как старые боги прокляли мой облик. Сколько сотен лет прошло с тех пор, как я был способен на большее, чем подняться и повиноваться? Я не знаю, как прошла эта ночь, и я не хочу думать о сладких мучениях, которые погубят меня, когда она закончится. А пока я буду наслаждаться каждым мгновением, проведенным с ней, моей темноволосой.

Прю.

Прю

Массивное тело Пожирателя Снов давит на меня, когда последние капли его спермы заполняют мой проход. Каждая клеточка моего тела болит и горит. Я вся в синяках, в крови и не уверена, можно ли считать нынешнее затруднительное положение раем или адом. Эйфория контрастирует с острой болью, доставляя мне и то, и другое одновременно. Член Пожирателя Снов дергается внутри меня, и я подпрыгиваю от этого ощущения. Я никогда не чувствовала себя такой сексуально удовлетворенной. От оргазмического блаженства, которое поглощает воздух из моих рациональных мыслей, у меня блестят глаза, и я физически истощена.

Я чувствую легкий рывок, прежде чем мои локти отпускают. У меня вырывается вздох облегчения, когда я напрягаю руки и переворачиваюсь на бок. Мой живот, грудь и щека все в ссадинах и укусах гравия, а в позвоночнике и между бедрами ощущается постоянная пульсация. Я сажусь, остро ощущая, как темная, липкая жидкость собирается на земле подо мной.

Эта ночь совершенно вышла из-под контроля. Я изо всех сил пытаюсь избавиться от наваждения дамианы и вспомнить, зачем я здесь. Есть причина, по которой я позвала Пожирателя Снов к себе. Мучительные крики Морги звучат у меня в голове, и от этого по моим закипающим венам пробегает ледяная волна ясности. Я вглядываюсь в его лицо, сглатывая желчь, подступающую к моему сухому и першащему горлу.

— Зачем ты забираешь детей?

Пожиратель Снов отдалился от меня, без сомнения, пытаясь объяснить этот необычный поворот событий.

— Не задавай вопросов, на которые ты не хочешь знать ответы. — Его ответ заставляет меня задуматься.

— Почему ты так говоришь? — я искренне недоумеваю.

Он склоняет голову набок. Костяная маска на данный момент напоминает череп оленя. Она скрывает все, кроме пепельных пустот его глаз.

— Есть ли ответ, который избавит тебя от чувства вины за то, что ты добровольно позволила мне завладеть твоим телом?

Меня пронзает волна стыда. Мои щеки горят, и не только от дамианы.

Я сглатываю комок, застрявший в горле, и он рассыпается, как неочищенный грецкий орех.

— Я сама виновата. — Эти слова отражают правду, с которой я еще не готова встретиться лицом к лицу. — Скажи мне, почему ты убиваешь детей.

— Я не убиваю детей, — его тон почти небрежный, когда он говорит.

— Мы знаем, что ты убиваешь детей. Ты их ешь. Были найдены кусочки…

— Я их не убиваю и не ем, ведьма. Вас неправильно информировали.

— Но жители деревни…

Он обрывает меня, его слова резкие и безжалостные.

— Страх быстро вращает колеса недоверия. — На мгновение он низко опускает голову.

— Перестань все отрицать. Ты забираешь детей.

Он колеблется, перемещая свой огромный вес назад и вперед между копытами.

— Да.

Конечно, я не чувствую смущения в его тоне. Или это сожаление?

— Почему? Зачем ты их похищаешь?

— Это мое проклятие. Так будет всегда.

Я разочарованно вздыхаю.

— Хватит загадок и загадочно-поэтических речей. Если ты их не убиваешь и не ешь, то куда они деваются?

Его когти скребут по костям, торчащим из бедер. Возможно, это нервная привычка.

— Они доставлены.

От этого слова у меня по спине пробегает холодок. Доставлены.

— Кому? — мне не нравится, к чему клонит этот разговор.

— Я не стану отягощать твою душу этой правдой.

То, что должно звучать как забота, только усиливает мой страх перед чудовищем, которое забирает детей. Но я не могу отрицать, что испытываю чувство облегчения оттого, что он не убийца и не пожиратель плоти, каким я его себе представляла. Это облегчение наполняет мое сердце смятением. Что это за чувства? Моя кровь снова закипает, и рука скользит к верхней части бедер, где снова зарождается покалывающее желание. Несомненно, действие зелья скоро закончится.

Я испуганно выдыхаю, когда замечаю Пожирателя Снов. Он бесшумно подошел и теперь стоит рядом, с любопытством изучая меня. По моей шее пробегает новый жар, когда я наблюдаю за ним. Покалывание между моих бедер усиливается.

Нет, только не это.

Мой гениальный план дать ему шестикратную дозу снотворного закончился тем, что мы оба получили одинаковое количество того, что, как я теперь понимаю, должно быть, является самым мощным возбуждающим эликсиром на континенте. Член Пожирателя Снов начинает напрягаться у меня на глазах, темные выпуклые вены оживают, пока зелье продолжает циркулировать по нашим телам.

Как долго это будет продолжаться?

— Темная.

Я отрываю взгляд от его растущей длины и вижу, что эти темные глаза под постоянно меняющимся черепом снова смотрят на меня.

— Зачем ты наложила это заклинание? Лишила меня самообладания?

— Это был несчастный случай.

Мой голос звучит хрипло, и я краснею при воспоминании о том, как мои крики эхом разносились по пещере, когда Пожиратель Снов исследовал мое тело. Румянец усиливается от осознания того, что мне это понравилось. Понравилось настолько, что я все еще хочу большего. Кое-что, в чем я не совсем готова признаться вслух. Пока что я возлагаю вину на дамиану, бурлящую в моих венах.

— Ты призвала меня случайно?

Я все еще не вижу его рта. Откуда исходят его слова? Есть ли у него вообще рот? На ум приходит этот длинный, изворотливый язык, и я вздрагиваю от ощущения, как он, влажный и теплый, скользил по запретным местам. Ладно, у него определенно есть что-то вроде рта. Мой взгляд опускается к рельефному прессу, который поднимается и опускается под узилищем ребер. — Сосредоточься, Темная, — в его голосе слышится веселье. Я снова перевожу взгляд на его лицо.

— Я действительно хотела призвать тебя, но не собиралась варить зелье, которое мы оба проглотили. Ты появился за пределами круга призыва, и я запаниковала.

Пожиратель Снов наклоняет голову.

— Я оказался за пределами круга призыва, и ты прокляла меня страдать от твердого члена и бесконечного желания к тебе? — он тихо хихикает. — Это странное наказание.

— Нет, — огрызаюсь я в смущении и расстройстве. — Я вызвала тебя сюда, это должно было быть снотворное. Я смешала свои травы и дала тебе… дала нам, вместо этого, сильнодействующий афродизиак.

— Ты хотела усыпить меня? Зачем? — в его словах сквозит замешательство.

Страх пробуждается к жизни в моей нервной системе. Мои глаза мечутся по сторонам, пока не находят обсидиановый нож, все еще лежащий там, где я его в спешке уронила. Пожиратель Снов следит за моим взглядом и рычит. Я ползу к лезвию, но он быстрее. Он хватает его когтистым пальцем, и лезвие расплывается с демонической скоростью.

— Для чего он?

Ужас сковывает мой язык ледяными тисками, которые никак не могут остудить жар, кипящий между моих бедер. Я не могу говорить. Он бросает клинок на пол и наступает на него, разбивая обсидиан на сотню непоправимых осколков. Воздух вокруг нас темнеет.

— Ты хотела изуродовать меня? Изуродовать монстра еще больше?

— Нет, — шепчу я, и необъяснимое чувство вины, словно песок, оседает у меня в животе. Он внезапно замолкает.

— И все же… — он опускается на землю, поднимает что-то длинное и темное, прежде чем встать. — Ты действительно изуродовала меня. — Он показывает мне сломанный рог.

— Я этого не делала. — Мои слова срываются с языка. — Ты сделал это. Ты сломал его…

— Пока я под твоими чарами, Темная, — он надвигается на меня. — Ты пришла, чтобы покалечить меня, а я все еще жажду только твоей плоти. — Одной рукой он сжимает сломанный рог, а другой поглаживает свой быстро растущий член. — Назови мне хоть одну вескую причину, чтобы не засунуть этот рог тебе в глотку и не смотреть, как жизнь утекает из твоих глаз, пока ты тонешь в наполненных кровью легких. — Его слова звучат быстро, угрожающе, они так отличаются от версии Пожирателя Снов, с которой я разговаривала всего несколько мгновений назад. Я и сейчас чувствую это, чудовище внутри него. Температура падает по мере его приближения.

— Что, никаких извинений? Никаких милых признаний, чтобы вымолить прощение? — он не перестает гладить себя, даже когда опускается на колени прямо перед тем местом, где я все еще стою на коленях. — Возможно, твой язык может выразить то, чего не могут выразить слова.

Я ошеломлена, лишившись дара речи. Мой разум пытается сформулировать слова, но мозг перегревается. Он не ждет ответа. Его кулак зарывается в мои длинные темные волосы, дергая меня вперед, пока я не чувствую тепло, исходящее от его эрекции. Когда я колеблюсь, он притягивает меня еще ближе, заставляя прикоснуться губами к набухшей головке. Я открываю рот, не зная, чего ожидать. Глядя на это сейчас, я не знаю, как поместилась эта чудовищная штука в моем смертном рту, не говоря уже о том, как я смогла взять ее, когда он с силой опустил ее ниже. Я облизываю губы, увлажняя их, прежде чем приступить к выполнению поставленной задачи.

— Минутку, — останавливает меня Пожиратель Снов, и я поднимаю взгляд, пытаясь понять причину в его глазах. Он поднимает сломанный рог к своему черепу. Меня снова охватывает нездоровое влечение, когда этот длинный, похотливый язык показывается откуда-то из-под его удлиненной морды. Он обвивается вокруг рога, полностью обхватывая его и скользя по кости от кончика до кончика. Его новое оружие влажно блестит, когда он вынимает язык. — На четвереньки, Темная.

Мои глаза прикованы к рогу. Я вскрикиваю, когда он снова хватает меня за волосы, заставляя мой лавандовый взгляд встретиться с его чернильными глазницами.

— На четвереньки. Сейчас же, Темная, или я уберу это туда, где тебе не понравится.

Дамиана горит в моей крови, заставляя подчиняться, чтобы утолить похотливое любопытство, которое пробуждает во мне желтый цветок. Я принимаю позу, огонь танцует по моим нервным окончаниям, пока я готовлюсь к тому, что будет дальше. Он прижимает свой член к моим губам, прежде чем наклониться ко мне всем телом, его огромный рост дает ему возможность полностью наклониться вперед и дотянуться до меня сзади. Я пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть, что он делает, но его свободная рука сжимает мой подбородок, поворачивая меня обратно к его изнывающему члену, который умоляет меня попробовать его на вкус.

Я обхватываю губами пульсирующую головку. Я с удивлением ощущаю на языке вкус сладкой влажной земли. Это напоминает мне лес после сильного ливня. Я нажимаю чуть сильнее, сосредотачиваясь на том, чтобы широко растянуть губы, и задыхаюсь, когда что-то твердое прижимается сзади к моему влажному входу. Я снова пытаюсь повернуться, но его хватка непреклонна. Предмет все глубже вдавливается в мое желанное влагалище, и по мере того, как он, кажется, становится толще, меня поражает поразительное осознание.

Это сломанный рог.

Он что, серьезно собирается трахнуть меня этой массивной сломанной костью? Это невозможно. Я вырываюсь из его хватки, но он только рычит, проталкивая свою длину глубже в мой рот и вжимая острую кость глубже в меня.

Пожиратель Снов удовлетворенно рычит сверху.

— Пришло время искупить вину, моя Темная.