День ангела

6

— Хорошо, что ты пришла, Элли! Дик Бартон спрашивал о тебе минут пять назад. Зайди к нему поскорее, потому что он, похоже, чем-то озабочен.

— Только этого мне сейчас недоставало! — недовольно буркнула Элин, лихорадочно просматривая ворох бумаг на своем рабочем столе. — А ты не знаешь, зачем я ему понадобилась? — Она подняла глаза на Патси.

— Понятия не имею. — Патси пожала плечами. — Сегодня здесь с самого утра какая-то суматоха. Я никак не могу сосредоточиться на работе!

— Ладно, спасибо, что предупредила, — с улыбкой поблагодарила ее Элин.

Затем она пересекла уставленный столами сотрудников зал и подошла к отделенному стеклянной перегородкой кабинету Бартона.

Здесь Элин помедлила, потому что через стекло увидела, что главный редактор беседует с финансовым директором их телеканала. Однако Бартон все же заметил ее и на пальцах показал, что освободится через десять минут.

Элин побрела обратно в свой угол, огибая по пути группки по обыкновению что-то горячо обсуждавших коллег. Усевшись за стол, она с тяжелым вздохом потянулась к сумочке за аспирином. Держа в руке коробочку, Элин вспомнила, что одолжила таблетки у подруги лишь два дня назад, а сколько всего произошло за это короткое время! И вдобавок ко всему у нее никогда еще так часто не болела голова.

Элин проглотила таблетку, запив ее принесенным Патси и уже остывшим кофе. Конечно, вряд ли аспирин подействует до того, как ей придется снова идти к Дику Бартону. Впрочем, возможно, лекарство все же уменьшит последствия опрометчиво принятой вчера изрядной дозы спиртного.

Как это вышло? Нет, она не могла столько выпить за ужином, чтобы сейчас так страдать от похмелья. Должно быть, это недавно перенесенный грипп сделал ее чувствительной даже к небольшой дозе алкоголя. К сожалению, не так уж важно, что привело ее к вчерашним неприглядным действиям. Утром Элин испытывала такой стыд за свое поведение, что даже не могла смотреть на себя в зеркало.

Во время горячей словесной перепалки с Джеймсом, подхваченная волной алкогольной эйфории, Элин не способна была предвидеть очевидное — что все это закончится слезами.

Согласно латинской пословице, истина заключается в вине. Что же, наверное, это актуально и сейчас. Потому что, когда язык Элин окончательно развязался, она не только выдала Ньюмарку информацию о планах относительно предстоящего бала, но и изложила свою точку зрения на его аморальное поведение, а также на безрассудное желание Лолли выйти замуж за человека с такими привычками.

Чего же еще можно было ожидать после подобного откровенного излияния? Эта мысль заставила Элин со стоном закрыть лицо руками. Боже, как трудно смириться с собственной глупостью!

Неудивительно, что Джеймс потерял над собой контроль! Лежа в полной беспомощности на диване, прижатая к мягким кожаным подушкам его большим и сильным телом, Элин понимала, что в случившемся ей некого винить, кроме себя самой. Увидев, что к ее лицу медленно приближается лицо Джеймса, она лишний раз убедилась — пощады не будет. И, несмотря на то, что Элин испугалась, испытав на себе безудержную силу, проявление которой сама же и спровоцировала, алкогольный дурман в два счета выветрился у нее из головы.

Попытки высвободиться ни к чему не привели. Элин оказалась полностью во власти Джеймса. И он не замедлил воспользоваться этим, властно прильнув к ее губам, насильно раздвинув их и проникнув языком в глубь ее рта. Этот поцелуй был своеобразным наказанием, и в то же время его наполняла всепоглощающая чувственность.

Элин потеряла счет времени. Ей показалось, что прошло несколько часов с начала поцелуя до того мгновения, когда Джеймс чуть ослабил объятия и поднял голову. Затем он взглянул на лежавшую под ним Элин.

Та поспешно закрыла глаза, не помня себя от смущения. Она боялась, что вот-вот расплачется. Однако все же на долю секунды она успела встретиться со взглядом Джеймса. Выражение его зеленых глаз подсказало ей, что он так же взволнован и смущен, как и она сама. Затем, уже ничего не видя, Элин услыхала, как Джеймс тихонько выругался сквозь зубы. Потом она почувствовала легкое прикосновение пальцев к своему лбу — он убрал ей волосы с лица.

Затем Элин вновь ощутила нежное прикосновение его губ. Она издала невнятный звук протеста, но в следующее мгновение поняла, что Джеймс осторожно собирает губами скатывающиеся по ее щекам слезинки. Через минуту он стал покрывать частыми поцелуями контуры ее рта. Сама того не желая, она задрожала с ног до головы, пронизанная такой чувственной силой, которой невозможно было противиться.

На этот раз ее губы сами непроизвольно раскрылись, и нежность нового поцелуя потрясла ее до глубины души. Элин словно подхватило потоком утонченного наслаждения, и она призывно выгнулась навстречу мощному натиску мужского тела.

Но не прошло и минуты, как Джеймс начал отстраняться от нее. Его губы отделились от губ Элин, и, несмотря на ее разочарованный вздох, он поднялся с дивана и отошел на несколько шагов.

Открыв глаза, Элин увидела, что Джеймс стоит у окна, задумчиво глядя в темноту. Только тут она отчетливо осознала все безумие того, что только что произошло между ними.

Элин вдруг стало так плохо, будто ее ударили в солнечное сплетение. У нее перехватило дыхание, лицо залило краской стыда, и она едва сдержала громкий стон. О Боже! Она сама во всем виновата! Сначала выпила лишнее, потом спровоцировала Джеймса.

Отвернувшись от него, Элин невидящим взглядом уставилась в спинку дивана, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Но что бы она сейчас ни предприняла, что бы ни сказала — это только ухудшит и без того ужасную ситуацию. В конце концов, решив, что ей ни к чему продолжать лежать на диване, Элин глубоко вздохнула и поднялась на ноги.

Напряженная тишина, наполнявшая гостиную, казалась такой плотной, словно ее можно было потрогать руками. Несколько секунд Элин стояла в полной растерянности.

— Я… мм… прошу прощения, — пролепетала она едва слышно.

Затем Элин опустила глаза, и щеки ее запламенели малиновым румянцем — ее и без того короткая юбка сейчас находилась едва ли не на талии. Это живо напомнило Элин о мощном приливе страстного желания, испытанного всего несколько минут назад. Подобные эмоции она не могла себе простить.

Джеймс продолжал смотреть в окно, и Элин внезапно показалось очень важным попытаться объяснить ему, что обычно она не позволяет себе с мужчинами подобной несдержанности. На самом деле она всегда гордилась тем, что сохраняла со своими приятелями определенную дистанцию. Поэтому сейчас Элин находилась в полном недоумении по поводу всплеска страстности, порожденного близостью с Джеймсом.

— Прошу прощения, — снова произнесла она, поспешно одернув юбку. — Я не… Обычно я не веду себя подобным образом. Не понимаю, что со мной случилось.

— Тебе не нужно извиняться, — отозвался Джеймс, медленно поворачиваясь к ней. Затем с бесстрастным выражением на лице он направился к уставленному бутылками столику и плеснул в два бокала понемногу виски.

— Нет, не нужно! Я и так уже достаточно выпила, — запротестовала Элин, когда Джеймс приблизился и протянул один бокал ей.

— Брось, Элли! Сейчас уже глупо волноваться из-за глотка спиртного. В любом случае я решил отправить тебя домой на такси. Так что давай больше не будем пререкаться, ладно? Кроме того, ты, похоже, любишь иной раз пропустить бокал-другой хорошего вина, не так ли?

Эти слова заставили Элин нервно поправить волосы. Хороша же я, если он принимает меня чуть ли не за алкоголика, пронеслось у нее в голове. Поинтересовавшись, где находится ванная комната, Элин схватила лежавшую на кресле сумочку и покинула гостиную. Войдя в ванную, она заперла за собой дверь.

Даже беглого взгляда в зеркало хватило, чтобы подтвердить самые худшие ее опасения. Ее внешний вид оставлял желать лучшего. Открыв сумочку, Элин с облегчением вздохнула, увидев, что захватила утром из дому расческу и косметичку. Сейчас самое время подновить макияж, подумала она с мрачной усмешкой, хотя, по правде сказать, не представляла себе, как ей выпутаться из сложившейся ситуации, сохранив при этом достоинство.

Расчесывая длинные светлые волосы, Элин оглядывалась по сторонам, рассматривая выложенные черной мраморной плиткой стены ванной, сияющие позолотой краны и пушистые махровые полотенца.

Приведя прическу в относительный порядок, Элин собралась было заняться макияжем, но тут ее взгляд упал на полку, где стояли разнообразные флаконы. Движимая естественным женским любопытством, она взяла один увесистый хрустальный сосуд и вынула пробку. Ее сразу же окутал непередаваемый аромат сандалового дерева, к которому примешивался еще какой-то терпкий запах. В то же мгновение Элин поняла, что держит в руках флакон с любимым одеколоном Джеймса.

И тут на нее с новой силой нахлынули противоречивые эмоции, несколько минут назад испытанные ею в его объятиях. Она снова затрепетала, как и в то мгновение, когда ощутила на себе вес его тела, волнующее прикосновение его рук, губ.

Со сдавленным стоном Элин поставила флакон на место. Ей пришлось несколько раз плеснуть себе в лицо холодной воды, чтобы унять внутренний жар, после чего она яростно вытерлась полотенцем, как будто желая напрочь стереть все воспоминания.

Заново сделав макияж и постаравшись придать лицу нейтральное выражение, она вернулась в гостиную. Ньюмарк вручил ей бокал и сообщил, что уже вызвал такси. Он держался так, словно ничего не произошло, и Элин невольно почувствовала благодарность. В эту минуту ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то бередил ее душевные раны.

— Принимая во внимание, что, похоже, мы оба потеряли над собой контроль, я думаю, обсуждать ничего не нужно, — произнес Джеймс ровным тоном.

Легко тебе говорить, мелькнула у Элин мысль. Ты, небось, произносишь эту фразу по нескольку раз в месяц, причем после встреч с разными женщинами!

Действительно, если бы в уголках рта Ньюмарка не залегли ровные складки и на скуле не дергался мускул, можно было бы подумать, что подобные беседы для него самое обычное дело.

К счастью для Элин, вскоре позвонил швейцар и сообщил, что такси ждет. И, несмотря на то, что Джеймс галантно проводил ее вниз и помог сесть в такси, она была уверена, что он тоже вздохнул с облегчением, когда автомобиль тронулся с места.

Только почти у самого дома Элин с досадой вспомнила, что завтра ей придется выбрать время и пригнать оставленный в районе Центрального парка «понтиак».

Каково же было ее удивление, когда утром она увидела свой автомобиль припаркованным неподалеку от входа. Непонятно, как Ньюмарк успел организовать доставку, подумала Элин. Впрочем, спрашивать его об этом она не собиралась, решив, что чем меньше они будут общаться, тем лучше.

— Элли! Да что с тобой сегодня? — прозвучал над ее головой встревоженный голос Патси.

— Что? — Элин вздрогнула, приходя в себя.

— Поспеши! — выразительно произнесла подруга, скосив глаза в сторону кабинета главного редактора. — Бартон уже третий раз окликает тебя! На твоем месте я бы не мешкала.

— Господи! — спохватилась Элин, шаря рукой по столу в поисках папки. Затем, прихватив еще и карандаш, она поспешно направилась к кабинету босса.

К счастью, Дик Бартон не рассердился на нее за промедление. Судя по всему, он пребывал в прекрасном расположении духа.

— Так-так, Элли. Как у тебя продвигается работа над праздничной передачей? — поинтересовался он.

— Неплохо! — ответила Элин бодрым тоном, несмотря на то что давно раскаялась в том, что взялась за этот злополучный сюжет. — У меня уже собраны материалы о всех трех парах, так что две трети работы готово. Осталось лишь снять финал передачи. Я собираюсь сделать это на благотворительном балу в честь Дня святого Валентина. Идея состоит в том, что все три пары объявят в этот вечер о помолвке.

— Превосходно, очень приятные новости, — сказал Бартон, с довольным видом потирая руки. — И ты уже договорилась со всеми о присутствии на приеме?

Элин кивнула.

— Можно сказать, да. Осталось уточнить некоторые детали. Билеты у меня тоже есть, так что с этим проблем не будет.

— Как же тебе удалось уговорить Джеймса Ньюмарка?

— Дело в том, что этот бал организовала его мать. Иначе он вряд ли согласился бы туда пойти.

Бартон расхохотался.

— Ты просто молодец! Вижу, что у тебя все схвачено. Из этого следует, что мы можем выпустить передачу раньше.

— Как это? — Элин недоумевающе взглянула на него.

— Очень просто: основной материал мы выпустим в эфир до четырнадцатого февраля, а финал всех романтических историй покажем в самый праздник, в День святого Валентина!

— Но к чему все это? Какой смысл разбивать передачу на части?

— Поверь, смысл есть. Ты сама согласишься со мной, когда я скажу, что один из приятелей владельцев нашего канала настоятельно добивается того, чтобы твой сюжет вообще не появлялся в эфире. Понятно? — Бартон выразительно взглянул на Элин. — Ну а я только что сказал нашему финансовому директору, что не потерплю никакого давления! — Он вскочил со стула и принялся быстро ходить из угла в угол, нещадно дымя зажатой в зубах толстой сигарой.

Элин нахмурилась, пытаясь сообразить, что за всем этим кроется.

— Что-то я не пойму…

— Брось, Элли! Тут и понимать нечего. Есть только один человек, занимающий достаточно высокое социальное положение, у которого имеются веские причины не желать выпуска этой передачи! — Бартон на секунду остановился, чтобы посмотреть на Элин. Но, встретив ее непонимающий взгляд, он снова рассмеялся. — До сих пор не догадалась? Это же твой сводный братец Джеймс Ньюмарк!

Элин продолжала молчать, мысленно сопоставляя только что полученные сведения с другими известными ей фактами.

— Не расстраивайся! — нетерпеливо продолжил босс. — Всего несколько минут назад я разговаривал по телефону с мистером Хеймом, нашим старшим боссом. Я заявил ему, что не стану работать главным редактором, если в творческий процесс будут вмешиваться все его друзья и знакомые. В конце концов, если он хочет поднять рейтинг своего телеканала, то ему не следует ставить мне палки в колеса!

— И что же, он согласился с вами? — поинтересовалась Элин.

— Разумеется! — Бартон самодовольно ухмыльнулся. — Парень не дурак. Он понял меня с полуслова, ведь речь идет о его собственной выгоде. — Он снова пыхнул сигарой. — Уважаемый мистер Хейм сдался без всякой борьбы. А я и впредь не намерен терпеть подобную цензуру!

Затем Дик Бартон пояснил Элин, почему он решил выпустить первую часть передачи раньше, чем предполагалось вначале. Прошлый опыт подсказывает ему, что люди, подобные Ньюмарку, так просто не сдаются. Поэтому, предвидя продолжение наступления, Бартон задумал нанести контрудар.

— Таким образом, к субботе тебе нужно подготовить первую часть передачи с изложением всей этой романтической чуши о трех парах влюбленных, а репортаж с благотворительного бала мы покажем на следующей неделе, как и собирались с самого начала.

— До субботы осталось не так уж много времени, — напомнила Элин.

— И что с того?

— Нет, ничего, я постараюсь справиться, — заверила она босса, изо всех сил демонстрируя профессиональное рвение. Потом, воспользовавшись тем, что у главного редактора хорошее настроение, Элин перевела разговор на другую тему. — Мне понадобится классный оператор. Не будете возражать, если я возьму Гарри Томпсона? — спросила она, имея в виду сотрудника, который считался лучшим специалистом в своем деле.

— Нет проблем. Только выполни все по высшему разряду! — Бартон махнул рукой, давая понять, что больше не задерживает ее.

Покинув кабинет главного редактора, Элин подумала о том, что ее положение еще больше усложнилось. Она считала, что имеет в запасе еще несколько дней, но сейчас все изменилось. Ей срочно требовалось взять интервью у Джеймса. Он должен хоть что-нибудь рассказать о своих надеждах, планах на будущее, о том, где они с Лолли собираются жить после свадьбы, и тому подобное. Но дело осложняется тем, что именно Джеймс оказывает давление на руководство телеканала. Кроме него, больше некому заниматься этим. Таким образом, пытаться добиться от Ньюмарка сотрудничества — значит попусту тратить время. Однако у Элин нет другого выхода. Для начала надо войти в контакт с Джеймсом.

Она выпила три чашки горячего кофе, стараясь настроиться на предстоящий телефонный разговор, но так и не преуспела в этом. Ей до смерти не хотелось снимать трубку и набирать номер офиса Ньюмарка. И все же Элин превозмогла себя и позвонила в компанию «Ньюмарк констракшн».

Трубку сняла секретарша Джеймса. Узнав, кто звонит, она ледяным тоном сообщила, что мистер Ньюмарк занят и приказал его не беспокоить.

— Прошу вас, Энн, соедините меня с ним! — взмолилась Элин.

Но все было напрасно. Даже выслушав ее извинение за то, что она выдала себя за Лолли Чемберс, чтобы проникнуть в кабинет Ньюмарка, преданная секретарша отказалась соединить ее со своим обожаемым шефом.

— Проклятье! — в сердцах бросила Элин, откидываясь на спинку стула.

Она не представляла себе, как можно справиться с возникшей проблемой. О том, чтобы пробраться в кабинет Джеймса второй раз, нечего и думать. После всего случившегося, Элин не позволят дойти даже до лифта. Номер домашнего телефона Джеймса раздобыть невозможно, потому что в справочнике он отсутствует, а все, кому этот номер известен, откажутся сообщить его. Что же делать?

И тут Элин вспомнила о Брюсе Скофилде. Что, если он обладает какой-либо информацией? Спустя две минуты Элин уже сидела на краешке стола коллеги, объясняя, в чем состоит ее проблема, и прося о помощи.

— Ничего не выйдет! — Брюс досадливо поморщился. — Конечно, я знаком с некоторыми людьми, которые могли бы знать хотя бы один из номеров Ньюмарка, но мне неудобно обращаться к ним. Как я объясню им свой интерес к этому предмету? И вообще, с какой стати я должен помогать тебе в этом деле?

Тон Скофилда ясно дал Элин понять, что тот до сих пор сомневается в наличии ее родственных связей с Джеймсом Ньюмарком и не будет помогать ей, во всяком случае без некоторого поощрения с ее стороны.

Конечно, по-своему Брюс прав. Ему действительно неловко будет просить у влиятельных знакомых телефон известного бизнесмена. Хотя, если он пожелает, то непременно раздобудет номер личного телефона Джеймса. У того непременно должен быть в кабинете личный телефон. Ведь не захочет же Джеймс, чтобы секретарша регистрировала все его частные разговоры с многочисленными подружками! Элин отчетливо помнила, что на рабочем столе Ньюмарка было два телефонных аппарата, а значит, ей нужно любыми способами раздобыть жизненно важный для нее номер.

Элин несколько мгновений изучала упрямое выражение на лице Скофилда, прежде чем убедиться, что тот не собирается менять своего решения. Придется, видно, предложить ему сделку.

— Ладно, Брюс. — Элин улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой. — Мне и впрямь позарез нужен номер Ньюмарка. Может, поторгуемся?

Скофилд с кажущимся безразличием пожал плечами, но, судя по тому как заблестели его глаза, предложение Элин пришлось ему по вкусу.

— Хочешь, взамен я предоставлю информацию о новом любовнике одной хорошо известной тебе киноактрисы? Или историю о Ронни Блэквуде, банкире, который оказался замешанным в связях с крупными торговцами наркотиками?

Пока Элин говорила, Брюс вяло перебирал на столе бумаги, но она знала, что он слушает ее внимательно.

— Хорошо, я согласен подумать над твоим предложением, — обронил Скофилд. — Только ко всему перечисленному добавь еще таинственный роман твоей подруги Тины с владельцем крупной акционерной компании Патриком Вронски. До сих пор неизвестно, почему она бросила этого парня.

— Вот об этом не проси! — отрезала Элин. — Ты получишь информацию о всех тех, кого я назвала, потому что они заслуживают некоторой взбучки. Но если я узнаю, что ты добываешь сведения о личной жизни Тины, — берегись!

— Ладно-ладно, не кипятись! Я все понял. — Брюс рассмеялся. — Считай, что ты меня уговорила. Я подумаю, что можно для тебя сделать.

— В твоем распоряжении двадцать минут. По истечении этого времени наша сделка будет считаться недействительной, — решительно предупредила Элин, направляясь к своему столу.

Страдая от укоров совести по поводу того, что ей приходится снова прибегать к шантажу, она села на стул и принялась нервно вертеть в руках карандаш. Даже если Скофилду удастся раздобыть номер личного телефона Джеймса, где гарантия, что тот согласится разговаривать с ней?

Джеймс правильно заметил, что им не стоит обсуждать то, что между ними произошло. Но Элин все равно не переставала думать о недавнем событии. В прошлом у нее было несколько увлечений, но никогда не случалось ничего похожего на истории, описываемые в романах, когда земля словно плывет у влюбленных под ногами. Даже поцелуи последнего приятеля Элин, который был очень милым и привлекательным молодым человеком, лишь слегка ускоряли ее сердцебиение. А их занятия любовью являлись не более чем приятным времяпрепровождением.

Как же тогда найти объяснение всепоглощающему взрыву страсти, захватившей Элин, когда она таяла в объятиях Джеймса, с горячностью отвечая на его поцелуи?

Впрочем, какие тут нужны объяснения, усмехнулась Элин. Просто Ньюмарк искушен в подобных делах. Наверное, с таким же успехом он соблазняет каждую приглянувшуюся ему женщину. И если Элин не поостережется, она станет для него очередным приключением.

Да и в чем, собственно, заключается проблема? Элин всего лишь позволила себе ненадолго увлечься. Последние дни прошли для нее в некой эйфории. Но лучше как можно скорее забыть все недавнее сумасбродство и зажить прежней спокойной жизнью. Это нетрудно будет сделать, принимая во внимание, что Элин больше нет необходимости лично встречаться с Ньюмарком. Она позвонит ему по телефону, а позже побывает вместе со всеми тремя парами на благотворительном балу — и на том конец!

Элин вздохнула и откинулась на спинку стула, с тоской пробежав взглядом по полкам своей домашней библиотеки. И как только всем этим известным писателям, чьи книги теснились в шкафах ее кабинета, удавалось создавать столь впечатляющие произведения? Сама Элин, набросав для передачи три совершенно разных очерка об истории любви Джеймса Ньюмарка и Лолли Чемберс, пришла к неутешительному заключению, что все они как будто насквозь пропитаны патокой и малиновым сиропом.

— Это все он виноват, Ньюмарк! — недовольно проворчала она.

Действительно, незачем было Джеймсу так набрасываться на нее во время телефонного разговора. В конце концов, он должен понимать, что у нее тоже есть работа, которую она обязана выполнять.

А может, я несправедлива к нему, снова вздохнула Элин, поднимаясь из-за стола и направляясь к окну. Вероятно, мне тоже не понравилось бы, если бы о моей личной жизни рассказывали с экрана телевизора, призналась она себе, глядя на искрящийся в лунном свете иней на ветвях деревьев в сквере напротив.

Когда Брюс Скофилд, в возможностях которого Элин не сомневалась ни минуты, принес требуемый телефонный номер, ей понадобилось собрать все свое мужество, чтобы снять трубку и позвонить. Но еще больше сил ей потребовалось для того, чтобы удержаться и не бросить трубку после первых гневных фраз Джеймса. В ту минуту он меньше всего походил на влюбленного!

— Ты сама во всем виновата! — резко заметил он, когда Элин рассказала об изменении сроков выхода передачи в эфир.

— Ничего подобного, — возразила она. — Эти перемены напрямую связаны с твоей попыткой повлиять на владельцев нашего канала. Но Бартон, главный редактор, тоже не лыком шит. Его голыми руками не возьмешь! Нажим с твоей стороны лишь заставил его ускорить выход передачи.

— Тебе прекрасно известно, что мне претит сама идея вашей дурацкой передачи, — сердито напомнил Ньюмарк.

Однако попытки давления ты не отрицаешь, злорадно подумала Элин.

— И я не собираюсь спешить тебе на выручку только потому, что у тебя возникли проблемы! — продолжил Джеймс. — А если ты еще раз попытаешься связаться с Лолли, я сделаю так, что тебя действительно уволят с работы.

— Но если я не выполню свою работу, то меня уволят еще скорее! Как видишь, терять мне нечего. Если ты не согласишься помочь мне, то я просто вынуждена буду начать действовать в обход твоих запретов.

К сожалению, единственным результатом угрозы Элин явилось то, что Ньюмарк зло выругался и швырнул трубку.

Таким образом, ей пришлось писать очерк скорее художественный, чем основанный на фактах. Это оказалось совсем не таким легким делом, как представлялось Элин поначалу. Прежде всего, нужно было следить за тем, чтобы в передачу не проскользнуло ничего такого, к чему впоследствии могли бы придраться адвокаты Джеймса и Лолли. Поездка в загородное поместье Чемберсов обеспечила Элин достаточным количеством материала, но все же кое-где зияли внушительные бреши, на которые не преминет обратить внимания такой профессионал, как Дик Бартон.

Может, Тина пробудит во мне вдохновение, пронеслось в голове Элин. Позвонив в расположенную на первом этаже квартиру подруги, она выяснила, что Тина ничем особенным не занимается и будет рада подняться к ней и поболтать полчасика за чашечкой кофе.

— Не понимаю, почему ты делаешь из этого проблему, — спросила Тина спустя несколько минут, когда они устроились за кухонным столом. — Ты познакомилась с Джеймсом и его семьей еще девять лет назад, поэтому тебе не составит труда вставить в передачу какую-нибудь невинную семейную историю, которая поможет залатать дыры в материале. А затем ты все плавно сведешь к помолвке Ньюмарка и Лолли.

Элин пожала плечами.

— На первый взгляд все выглядит очень просто, — мрачно произнесла она — Но на практике все гораздо сложнее. Если бы мне нужно было написать роман, тогда я могла бы развернуться вволю. Но для передачи мне необходимо подать материал лаконично, в то же время не забывая сделать акцент на эмоциях влюбленных. — Элин грустно вздохнула. — То, что я набросала сейчас, не нравится даже мне самой, а как к этому отнесется наш главный редактор, легко себе представить!

— Ничего, безвыходных положений не бывает. Ты обязательно что-нибудь придумаешь. Вот, например… — Тина умолкла на полуслове, потому что в эту секунду прозвучал дверной звонок. Затем раздался нетерпеливый стук в дверь. — Кто бы это мог быть?

— Понятия не имею, — медленно произнесла Элин, поднимаясь из-за стола и направляясь в прихожую. — Я никого не жду.

Не успела она отодвинуть щеколду, как дверь распахнулась и в квартиру шагнул Ньюмарк.

— На улице пошел снег, — сообщил он, снимая дорогое тяжелое пальто, припорошенное крупными снежинками. — И не надо так смотреть на меня! Лучше дай мне выпить чего-нибудь покрепче, — добавил Джеймс, после чего отдал пальто оторопевшей Элин и пошел по коридору в теплую ярко освещенную кухню.

Все еще не пришедшая в себя от неожиданности, Элин машинально повесила пальто на вешалку и поспешила следом за бесцеремонным гостем. На пороге кухни она остановилась и поманила к себе Тину.

— Не уходи! — шепнула Элин подруге на ухо, в подкрепление своей просьбы крепко сжимая ее руку.

— Ты с ума сошла! — фыркнула та, оглянувшись через плечо на очень красивого, но сердитого человека, прохаживавшегося взад-вперед по кухне. — Насколько я понимаю, это и есть Джеймс Ньюмарк?

Элин молча кивнула.

— Ну нет! Мне нечего здесь делать. Разбирайся с ним сама, солнышко. А я лишь могу пожелать тебе удачи! — лукаво бросила Тина, пятясь к выходу с явным намерением улизнуть. Через мгновение она уже исчезла за дверью.