День, когда мы встретились

Глава 17

Николь никак не удавалось заснуть. Она вертелась с боку на бок и даже пыталась засунуть голову под подушку, чтобы не видеть света, проникавшего из-под двери, и не слышать шума на кухне, но ничего не помогало. Наконец, отчаявшись заснуть, она зажгла лампу и стала листать журнал, но была слишком возбуждена, чтобы сосредоточиться. Строчки танцевали перед глазами. Она со злостью отбросила журнал и стала смотреть в потолок.

Мать и тетя Клер спорили на кухне вот уже два часа, и Николь готова была взвыть. Она хотела было присоединиться к ним — в конце концов, разговор шел о ней, — но мать строго приказала ей идти спать. Николь повернулась было к Клер, ища у нее поддержки, но та сказала: «Ты слышала, что говорит твоя мать?» — и отвернулась. От матери Николь еще могла такое стерпеть, но от тети Клер уж никак не ожидала.

Наверное, никому из них нельзя верить. Наобещают с три короба, а потом на попятную. Только и слышишь: «Это для твоего же блага, дорогая… Когда-нибудь сама поблагодаришь… Будешь в моем возрасте — поймешь…»

Сколько можно считать ее маленькой?! Она и сейчас все отлично видит. Видит, что мать думает только о себе. Это мать виновата в том, что они с папой больше не одна семья. Ей, видите ли, надоело мотаться за ним с места на место! А что думают дети — до этого ей никогда не было дела.

Можно подумать, ей не нужны деньги! Ведь лишней тряпки не может себе позволить, и машина такая, что давно уже пора в утиль. Почему бы не разрешить дочери самой зарабатывать себе на жизнь? Если тетя Клер права и Николь действительно станет супермоделью, то она сможет чаще быть с папой, как бы далеко он ни был. Она сможет летать к нему сколько хочет, даже первым классом, как рок-звезды и киноартисты.

Отец, возможно, даже не догадывается, как она скучает по нему, ибо всякий раз, когда он звонит, столько всего надо сказать, что не хватает времени даже на самое важное.

Николь знала, не его вина, что он так далеко от нее. Армия — дело подневольное, сегодня он дома, а завтра его могут послать куда-нибудь, куда даже семья не может за ним поехать. Вот почему он так торопился расписаться с этой Салли.

— Мне, конечно, хотелось бы, — сказал он тогда, — чтобы вы с Чарли присутствовали на нашей свадьбе. Но меня посылают на Ближний Восток, не знаю, когда вернусь, так что мы с Салли решили поторопиться… — Отец не сказал этого, но Николь поняла, что он может и не вернуться.

Николь не знала как следует, что делает отец на этом самом Ближнем Востоке, но знала, что обстановка там опасная. Как знала и то, что мать собирается сделать большую ошибку с этим Конором. Может быть, если бы мать хоть раз спустилась на землю с небес, она бы увидела, что он за птица? Ее тетки, кажется, что-то говорили о том, как погиб его напарник. Похоже, Конор просто подставил под пулю дружка, чтобы спасти свою задницу. И ему еще дали за это отпуск, словно он его заслужил! Николь так и сказала его родственничкам, вот они и накинулись на нее.

Впрочем, если им нет никакого дела до того, что она о них думает, то что ей за дело до них? Пусть отец женится на женщине, с которой знаком без году неделя, пусть мать выходит за придурка, подставившего под пулю лучшего дружка.

Николь решительно встала, включила компьютер и стала рыскать по сайтам. Не нужна ей помощь никакой тети Клер. Она и сама не пропадет, заявила Мэгги сестре.

— Оставь в покое мою дочь, и я от тебя отстану.

— Подумай хорошенько, Мэгги! — Клер налила себе чашечку кофе. — Эта девочка — золотая жила! Не пожалей потом!

— Эта девочка — моя дочь. И я не хочу, чтобы она стала такой, как… — Мэгги осеклась на полуслове.

— Как я? Договаривай, не стесняйся! — усмехнулась Клер. — Мы и так уже сказали друг другу массу нелицеприятных вещей.

Мэгги смутилась.

— У тебя была трудная жизнь, Клер, — осторожно сказала она. — Я не хочу, чтобы у Николь была такая же.

— Хорошо сказано, — одобрила Клер. — Жестко, но справедливо.

— Я не шучу!

— И я не шучу. У меня была дерьмовая жизнь, и ты хочешь уберечь от этого Николь. Кто посмеет осудить тебя за это?

— Я не говорила «дерьмовая». Я сказала «трудная».

— Это одно и то же. Послушай, разве ты не хочешь, чтобы твоя дочь стала блестящей сменой старушке Клер?

Мэгги усмехнулась, хотя ей было не до смеха.

— Только не это, — не сдавалась она. — Это уже было в нашей семье, пора попробовать что-нибудь новенькое.

— Мы уже говорили об этом весь вечер, — сказала Клер. — Моя звезда заходит, звезда Николь восходит. Я могу помочь ей, напутствовать ее, уберечь от ошибок. Я позабочусь о том, чтобы с ней обращались помягче.

— Понимаю, — заявила Мэгги. — Но мое решение остается тем же. Я не позволю, чтобы пятнадцатилетняя девочка становилась фотомоделью.

«Как и не отдам ее тебе, Клер, при всей моей любви к тебе».

— Ты совершаешь большую ошибку, Мэгги!

— Я так не думаю.

— Ты слишком самоуверенна, Мэгги. Это твой недостаток.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои недостатки. Я знаю лишь одно: никаких тайных снимков больше не будет. Только через мой труп!

Клер посмотрела на нее:

— Ну да, конечно! Ты ведь всегда принимаешь только правильные решения! И когда бросила Чарлза, и когда вернулась в эту дыру, чтобы жить такой жизнью, от которой любой нормальный человек сбежит на следующий день. Неудивительно, что идеалы твоей дочери не совпадают с твоими!

— Разговор окончен, Клер.

— Что, правда глаза колет? Ты ведь всегда так любила правду. Ты не можешь навязывать Николь свой образ жизни. Она не такая, как ты. Она любит путешествовать, а не торчать в Богом забытом городишке. Она скучает по Чарлзу. Она хочет от жизни большего, чем работа за гроши или брак с каким-нибудь неудачником.

— На себя посмотри, Клер! Я по крайней мере не затягиваю пятнадцатилетних девочек на путь порока. Я отлично знаю, что такое фотомодель. Мне ты можешь сказок не рассказывать!

— Может быть, я и действительно так плоха, как ты расписываешь. Но я по крайней мере не сплю с мужиками, по которым тюрьма плачет.

Звук пощечины эхом отдался в кухне. Ладонь Мэгги встретилась с холеной щекой Клер, но ни один мускул не дрогнул на лице знаменитой красавицы.

— Как это мило! — Клер осторожно дотронулась до щеки. — А мы, однако, больше похожи, чем я думала! Прекрасный пример для Николь…

Рука Мэгги опустилась.

— Прости, — пробормотала она.

— Ладно, что уж с тебя взять. Я вот что хочу сказать: помнишь того замечательного парня, за которого тогда вышла мать? Я думаю, тебя до сих пор тошнит от одного воспоминания о нем! А теперь подумай: хорошим ли отчимом будет твой ненаглядный Конор?

— Не твое дело.

— Вот погоди, скоро начнется суд, тогда станет видно, чье это дело!

Мэгги на минуту задумалась. С тех пор как она обнаружила у Конора фотографию Бобби, тот ни разу не заводил разговора об этом происшествии. Мэгги тоже — зачем бередить Конору душу? Она уже почти успела забыть об этом. Недавно, правда, Конор упоминал, что суд начнется за неделю до Дня благодарения и закончится, вероятно, в начале декабря, но при этом казался безразличным.

— К чему ты клонишь? — спросила Мэгги. Клер, казалось, была не на шутку удивлена.

— Ты знаешь к чему.

— Ей-богу, не знаю!

— Разве Элли тебе не говорила?

— О чем?

— Вообще-то это держится в строгом секрете, но защита, похоже, собирается облить твоего дружка дерьмом. — Клер выпалила это с каким-то злорадством. — Они считают, что он вполне мог бы помочь этому Бобби, но просто струсил.

— Не верю! — решительно заявила Мэгги. — Это не похоже на того Конора, которого я знаю.

— Лучше скажи — на того Конора, каким ты хочешь его видеть. Ты сейчас слепа, Мэгги. За тебя думают твои гормоны.

— Я знаю о Коноре все.

Она знала, что он добрый, умный, веселый и смотрит на нее как на богиню. Что еще нужно о нем знать?

— Ты не знаешь жизни, Мэгги. Ты всегда жила в своем мирке. Ты совершаешь все ошибки, какие только можно совершить, и сама того не замечаешь. Ты просто выбрала себе не того человека.

— Ты нарываешься на грубость, Клер!

— Ты говоришь, что заботишься о детях, и я тебе верю. Но если ты и вправду о них заботишься, почему не подыщешь им лучшего отчима?

— Разговор окончен, Клер!

— Боишься, что я разрушу твою мечту? — Мэгги тряслась от злости.

— Убирайся вон, Клер! — Клер собрала свои вещи.

— Подумай о моих словах, Мэгги! Он, может быть, и хорош в постели, но будет ли он хорошим отцом? Наша мать тогда об этом не подумала, а в результате расхлебывать пришлось мне.

— Мать тут ни при чем. Во всех твоих проблемах виновата ты сама.

— Откуда ты знаешь? Ты убежала из дома, как только представился первый же случай.

— Можно подумать, я убежала из дома так, как убежала ты в шестнадцать лет! Я вышла замуж, и, между прочим, вполне официально.

— Это был лишь повод, чтобы убежать из дома! — не собиралась сдаваться Клер. — Чарлз был высокий, красивый, собирался повидать мир. Вот ты и решила убежать с ним.

— Я любила его.

— И хотела убежать из дома.

— Да, хотела! Хотела иметь свой дом, семью. Что здесь плохого?

— Да я как раз и не осуждаю тебя за то, что ты хотела убежать из дома. Я ведь тоже хотела. Просто выбрала другой путь. А какой путь выберет Николь — решать ей самой.

Чарли наутро был весел и держался как ни в чем не бывало. Николь же по-прежнему продолжала дуться на Мэгги. Атмосфера в кухне казалась накалившейся до предела.

— Я бы посоветовала тебе поторопиться, — обратилась Мэгги к дочери. — Я не собираюсь везти тебя на машине, если опоздаешь на автобус.

Мэгги ожидала, что Николь, как обычно, просто буркнет что-нибудь в ответ. Но на этот раз реакция была более бурной. Николь проглотила, почти не жуя, бутерброд, одним махом опустошила стакан апельсинового сока, и, подхватив свои книги, пулей вылетела из дома, даже не попрощавшись. Через пару минут ушел и Чарли, и Мэгги осталась наедине с Тайгером, Дейтой и своими невеселыми мыслями.

У нее был еще час до работы. Посуду Мэгги вымыла за несколько минут, дом не требовал уборки. Чем бы заняться? Может, поискать в Интернете информацию об убийстве Бобби Ди Карло? Ей не хотелось идти в библиотеку и просить Карен, библиотекаршу, найти в газетах что-нибудь об этом деле, тем более что уже, казалось, весь город знал, что Мэгги встречается с Конором.

Мэгги чувствовала себя после вчерашнего так, словно она побывала в стане врагов. Это была настоящая война, хотя не падали бомбы и не рвались снаряды. Впрочем, ее родные встретили Конора не лучше.

Она включила компьютер и отпила кофе, ожидая, пока он загрузится. Неудивительно, что все нормальные люди стараются держать свои любовные отношения в тайне. Как только в дело вмешается кто-то посторонний, пиши пропало.

Пропало? Какое мерзкое слово! Ничего не пропало. Просто надо помнить о том, что не все всегда бывает гладко.

Компьютер наконец загрузился, и Мэгги вошла в Интернет.

Может быть, они и впрямь поторопились выходить на публику? Их роман развивался очень быстро, и Мэгги это порой пугало. Всякий раз, когда Конор предлагал выйти на новый этап, она переводила разговор на другую тему.

Ей снова вспомнились слова матери: «Никто никогда не будет любить твоих детей так, как ты». Дети, как правило, очень болезненно реагируют на нового отца. Мэгги, очевидно, была еще не очень готова к этому. Может быть, вообще никогда не станет готова.

Мэгги набрала «Бобби Ди Карло, убийство, Нью-Джерси, Конор Райли» и начала поиск.

Результаты оказались ничтожными. Дело об убийстве Бобби не было событием общенациональной значимости, а местные газетенки не могли позволить себе сайт в Интернете. Мэгги так и не удалось узнать больше того, что она уже знала.

Если все действительно случилось именно так, как рассказал ей Конор, то его вины в смерти напарника не было. Да, ходили разные слухи, но Мэгги им не верила. Конор не такой. Разве он не пришел ей тогда на помощь, хотя почти не знал ее? И действовал он тогда вполне умело, скрутил этого наркомана в два счета.

Мэгги сейчас хватало забот. Приближались экзамены, я она готовилась к ним вместе с Джанни, в то время как адвокат Конора отрабатывал с ним его будущие показания на суде. Слава Богу, Рита согласилась посидеть несколько дней с внуками, чтобы дать дочери возможность позаниматься.

Мэгги весь день провела на работе, затем в школе, и когда она подъезжала к дому Конора, было уже десять вечера. Мэгги валилась с ног и была почти не в состоянии даже разговаривать, не говоря уже о занятиях любовью.

— Ты слишком рано. — Конор поцеловал ее.

— Рано? А мне казалось, что поздно. Извини, я так устала, ничего не соображаю.

— Рад тебя видеть.

— Надеюсь, ты купил пиццу?

— Две. И бутылку «Чинзано». — Она вздохнула:

— Если бы я не была такой уставшей, я показала бы тебе, как я рада.

— Покажешь после ужина.

Но Мэгги заснула прямо за столом, не успев отведать и кусочка пиццы. Сквозь сон она чувствовала, как Конор подхватил ее на руки и понес в кровать.

— Ну как? — спросил он. — Выспалась? — Мэгги лениво потянулась:

— Более или менее. Извини, ты, должно быть, не этого от меня ожидал.

— Я должен был заполучить тебя в любом виде.

Он налил ей стакан вина, и она пила его маленькими глотками, смакуя.

— Как здорово! Всегда бы так…

«Никаких посторонних взглядов, непрошеных комментариев…»

Какое-то время они молчали. Он гладил ее волосы, она что-то чертила пальцем на его груди. Больше ничего не было нужно. Им было хорошо и так.

— К сожалению, так будет не всегда. — Конор был серьезен. — Мы живем среди людей…

— Мне кажется, я еще не готова. Ты же видел, как среагировали и мои родственники, и твои. Может, не будем пока их дразнить? Пусть попривыкнут к этой мысли.

— Может быть, мы и впрямь поторопились. Но теперь не вернешь. Они уже знают о нас.

— Тебе легче. Твой сын живет с матерью на другом конце страны. А мои дети живут со мной, и волей-неволей их касается все, что делает мать.

— В первую очередь ты имеешь в виду Николь. Она кивнула. С Чарли в этом отношении проблем не было.

Он слишком мал, чтобы сильно переживать разлуку с отцом, а от Конора просто без ума. Если бы и с Николь было так же просто, как с ним!..

— Нет, я не требую, чтобы ты любил ее. Как я могу это требовать, когда сама порой не уверена, что я ее люблю?

— Любят маленьких детей. А Николь уже почти взрослая. В таком возрасте дети требуют не любви, а уважения. Я ее вполне уважаю. Со временем, возможно, и полюблю.

Но Мэгги не была уверена, что это когда-нибудь произойдет. Николь словно задалась целью отравлять матери жизнь насколько возможно. Николь была Клер номер два. В ней настолько не было ничего от Мэгги, что та, пожалуй, сама усомнилась бы, что Николь ее дочь, если бы не помнила, как девять месяцев носила ее в себе.

Они еще немного поболтали, и Конор поднялся, чтобы подбросить дров в камин.

— Можно, я останусь на ночь? — спросила Мэгги. — Здесь так уютно, что не хочется уходить.

Конор молчал. Мэгги не понимала, в чем дело. Может, она чем-то обидела его?

— В чем дело, Конор? — встревожилась она.

— Мне завтра рано вставать, — объяснил он.

— Тогда я, пожалуй, пойду.

— Идти на суд, — добавил он.

— Ну что ж, — она хотела чем-нибудь утешить его, — по крайней мере завтра наконец все решится.

— Все не так-то просто, Мэгги. — В его словах было что-то испугавшее ее.

— Я понимаю, тебе трудно будет еще раз пережить все это, но зато в этом деле будет поставлена точка.

Конор посмотрел на нее. От этого взгляда Мэгги стало не по себе.

— Ты не знаешь всей истории, — с горечью сказал он.

— Мне кажется, я все знаю. — Мэгги старалась держаться непринужденно. — Ты мне рассказывал, я сама читала что-то в газетах…

— Я ничего не делал, — произнес он. — Стоял и пялился, как дурак. Об этом ты в газетах наверняка не читала.

Мэгги хотела сказать ему, что он и так сделал все, что мог, но теперь уже сама не была уверена в этом. Она вспомнила, что на вечеринке родственники Конора немного чуждались его. Тогда она не придала этому значения, но, может быть, он действительно это заслужил?

Конор рассказал ей все, что помнил сам.

— Я должен был помешать этому сукину сыну, хотя бы попытаться…

— Конор, ты же сам сказал, что этот тип держал пистолет у самого виска Бобби. Ты не мог ничем помочь. Если бы ты попытался что-нибудь сделать, он бы…

— Убил его? Может быть, я боялся не этого…

Мэгги отдала бы весь мир, чтобы унять боль, стоявшую в его глазах. Она пыталась утешить его, как утешала обычно своих детей, но все было бесполезно.

— Нельзя знать, — сказала она, — как поведешь себя в такой ситуации. Когда тебе угрожает опасность.

Конор молчал. Это молчание давило Мэгги, словно стопудовый груз на плечах.