День проклятья

32 СУП

И однажды ночью я проснулся, задыхаясь. В горле пересохло и першило. Страшно хотелось пить. Я попытался 1позвать кого-нибудь, но легкие взорвались болью. В груди все мумифицировалось. Я молил о смерти как об избавлении.

Откуда-то донеслось:

– Все хорошо, лейтенант, расслабьтесь, если можете. Я попытался рассмотреть говорившего, но все расплывалось. В комнате было слишком темно.

– Не разговаривайте, – произнес кто-то. – Не пытайтесь дышать, за вас это делает аппарат. Не мешайте ему. Подождите.

Мне так и не удалось рассмотреть, что делает обладатель голоса, а в следующее мгновение я снова куда-то поплыл, но сознания не потерял. Спустя еще мгновение голос спросил:

– Может, попробуете поесть?

Я кивнул – хотелось подольститься, чтобы меня не покидали.

– Хорошо. Откройте рот. – Меня мягко приподняли и, поддерживая голову, стали кормить с ложечки супом. – Ешьте и молчите. Говорить буду я. – Голос принадлежал медсестре с очень гладкой кожей.

– Мн-н-ф. – Я поперхнулся, разбрызгав суп. Она вытерла мне рот салфеткой.

– Вы – в Центральной Оклендской. Уже вечер понедельника, так что вы пропустили очередную серию «Дерби». Очень жаль, было интересно. Грант по– прежнему разыскивает пропавшего робота и теперь выяснил, что робот все еще на заводе. Керри стало известно о последних торгах – рассказал конечно же Ти– Джей, – и она потребовала собрания акционеров. Все упирается в Стефанию, но она неожиданно отказалась улетать из Гонконга, никто не знает почему… Еще ложечку?

– М-м-фл.

– Хорошо. Откройте рот пошире… Так что по сравнению с этим ваши проблемы – сущие пустяки, верно?

Я не ответил, слишком сильно болели легкие. А кроме того, Грант с самого начала знал, что Ти-Джей не осмелится стереть у пропавшего робота память.

– Отлично, еще один глоток, и довольно. Ну, вот и все. Сейчас придет доктор Флетчер.

Флетчер была в перчатках; сквозь маску виднелись усталые глаза. Прямо с порога она начала:

– Не разговаривайте, иначе рискуете порвать голосовые связки. – Они присела на край койки и осмотрела мои глаза, уши, нос. Потом взглянула на дисплей, лежавший у нее коленях, и наконец сказала: – Примите мои поздравления.

– М-м?

– Вы будете жить. Честно говоря, мы этого не ожидали. Ваши легкие так отекли, что в них не осталось места для воздуха. Вы родились в рубашке. Остальным двум тысячам пострадавших мы не смогли помочь – не было приборов искусственного дыхания.

Я попытался задать вопрос, но она прижала палец к моим губам.

– Я же сказала: молчите. – И, поколебавшись, добавила: – У вас один из самых тяжелых случаев отравления в штате, лейтенант. Мы уже собирались поставить на вас крест – позарез требовались свободные койки, – но руководство отстояло вас.

Говорят, вы задолжали кое-кому обед с омарами, и вам не позволят так легко отделаться. Кроме того, вы помогли кое-что выяснить. Теперь мы знаем, что даже при самых тяжелых отравлениях состояние обратимо. Если удалось спасти вас – можно вытащить любого. Мы уже начали готовиться.

– Умф.

Я поднял руку, останавливая Флетч.

– Вы поправитесь, – успокоила она. – Худшее позади.

Я сжал ее руку.

– М-мф?

– С полковником Тирелли тоже все в порядке. – Дмк?

– И с Дьюком тоже. Он лежит в палате интенсивной терапии в стабильном состоянии под постоянным наблюдением. Лейтенант, вы можете гордиться собой.

– Мп.

– Вам надо поспать, – сказала Флетчер. – Сейчас я снова подключу вас к искусственной поддержке. Так вам будет легче.

Она дотронулась до клавиши на аппарате, и я опять вырубился.

В. Почему хторране никогда не пьют соду?

О. Потому что у них не бывает изжоги.