Дерево из ниоткуда

Глава 12

Лес показался мне необычно тихим. Не было слышно ни криков ночных птиц, ни шороха зверей в кустах. Казалось, в нем нет ни единого живого существа.

Мы ехали так около часа, не произнося ни слова, пока гримасник не подал нам знак спешиться. Мы оказались в центре поляны, окруженной стоячими камнями-менгирами. Я привязала лошадь к дереву, а наш проводник тем временем набрал хвороста и разжег огонь. Мы сгрудились вокруг костра, чтобы подкрепиться сухарями и вяленым мясом.

— Меня зовут Гуриан, — вдруг сказал человек в белой маске. — И знайте, что я вам не враг. Вашего пса пытался убить мой брат, Ордоз. Он помешался от зависти к чужому успеху… а я в конце концов как-то совладал с ней. Хотя поначалу было трудно. Мы ведь были знамениты на все королевство, знаете? Король осыпал нас почестями. Мне самому было пожаловано дворянство… рыцарское звание, титул герцога… У меня был собственный замок, куча слуг, целых три кареты. Кальдас не мог обходиться без наших услуг, одни мы были способны разогнать своими комическими трюками его хандру.

А потом… потом мы один за другим пали жертвами одного и того же недуга: судорог, которые искажают лицо тех, кто много гримасничает. Никто больше не смеялся, глядя на нас, мы стали безобразны, как горгульи.

— И тогда вы лишились всего… — пробормотала я.

— Да. На следующий же день король лишил нас титулов, отобрал кареты и замки… Уж и не знаю, до чего бы мы докатились, если бы Кокенпот не принял нас к себе на службу.

В его голосе звучала такая печаль, что я невольно задумалась — не плачет ли он под своей маской. Но я тут же задавила в себе сочувствие: не следовало забывать, что этот человек служил премьер-министру в качестве наемного убийцы.

— Теперь нам нужно поспать, — заключил Гуриан. — Эта часть леса относительно безопасна, но завтра рассчитывать на это не придется. В ваших походных вьюках есть одеяла, советую вам воспользоваться ими.

Улегшись возле костра, между бабушкой Кэти и синим псом, я закрыла глаза и вскоре уснула.

Утренний холод разбудил меня на рассвете. Я проспала всю ночь, как сурок, невзирая на жесткое ложе. Гуриан был уже на ногах и седлал наших лошадей.

— Есть кофе и сухари, — сказал он. — Не тяните с завтраком, дорога предстоит долгая, а следующую ночь нам лучше будет провести не под открытым небом. Если ничто нас не задержит, к сумеркам мы доберемся до хижины лесорубов и там заночуем.

В его голосе слышалась нервозность, и я поняла, что нам предстоит отнюдь не развлекательная экскурсия. Спешно проглотив завтрак, мы снова сели в седло.

— Что ж, — заговорил Гуриан, — сейчас мы войдем в лес, населенный черными медведями. С этого момента не ешьте никаких плодов, свисающих с веток, не пейте ни капли воды из ручьев и старайтесь не вдыхать особенно глубоко.

— Почему это? — насторожился Себастьян.

— Когда король предается отчаянию, — пояснил наш проводник, — его тоска распространяется по всему королевству, отравляя землю, воду и растения. Когда хорошее настроение возвращается к нему, природа приходит в порядок, но не везде… Печаль Кальдаса оседает в этом лесу. Никто не знает почему. Она поражает гигантские грибы, и те не успевают восстановиться, когда горе короля проходит. Их споры остаются ядовитыми, а поскольку ветер разносит их повсюду, они отравляют все, к чему прикасаются: плоды, листья, воду. В течение всего времени, что мы будем находиться в лесу, можно будет есть и пить только то, что хранится в наших вьюках, понятно? Не рвите яблок, не собирайте ни малины, ни земляники. От выполнения этого правила зависит ваша жизнь. И следите, чтобы лошади тоже следовали этому! Не давайте им пастись. У нас есть с собой запас сена, и им придется довольствоваться этим.

— А что произойдет, если лошади все-таки попробуют местной травы? — осторожно спросила бабушка.

— Они тоже будут отравлены грустью и откажутся продолжать путь. Именно это и случилось с большинством животных, обитающих в этом лесу. Почему, как вы думаете, здесь не слышно пения птиц? Они слишком несчастны, чтобы открыть клюв.

— А как же черные медведи? — спросила я.

— С медведями то же самое, — буркнул Гуриан. — Вообще-то они не черные, а бурые; их просто так называют, потому что они все время погружены в мрачные мысли и проводят свои дни в черном унынии. А теперь хватит болтовни, повяжите на лица платки и старайтесь пореже дышать. Эти облачка черных точек, которые вы видите в просветах между деревьями, — вовсе не насекомые, а поднятые ветром ядовитые споры грибов. Так что поезжайте молча.

Спорить было не о чем. Я завязала рот и нос шарфом, как будто собиралась ринуться в пыльную бурю, и пришпорила своего коня.

В течение утра я смогла убедиться, насколько Гуриан был прав. Когда мы пересекали густые заросли, моя лошадь случайно наступила на хвост тигру, который устроил себе логово в кустарнике. Я уже приготовилась к лютой смерти от когтей разъяренного хищника, но тигр всего лишь жалобно мяукнул, как измученный котенок. Вид у него был настолько унылый, что его хотелось приласкать и утешить. Жизненные силы полностью покинули тигра, и он с трудом удерживал глаза открытыми.

Во время полуденного привала я наступила на ядовитую змею… смертоносную двухметровую кобру, свернувшуюся среди папоротников. Она была такой вялой, что поначалу я сочла ее дохлой.

Но нет, она была жива… правда, энергии в ней было не больше, чем в садовом шланге.

— Нет, ты это видела! — поразился Себастьян. — Из нее можно было бы узлы вязать, а она даже не попыталась бы нас укусить! Как будто она резиновая…

— Должно быть, она питалась зараженными грызунами, — проворчал Гуриан. — Яд проник в ее кровь. То же самое случится и с вами, если вы не будете слушаться моих советов.

— И что, неужели от этого нет никакого лекарства? — встревожилась бабушка.

— Вообще-то есть. У меня в седельной сумке лежит аптечка первой помощи, — отозвался наш проводник. — В ней хранится десять шприцев с эликсиром радости и столько же с эликсиром грусти, но их следует применять только в случае крайней нужды.

На этом наши беды не кончились.

Обедать нам пришлось, не снимая платков с лица и с трудом открывая рот, что не прибавило трапезе комфорта.

Нервозность Гуриана все больше меня тревожила. Он постоянно оглядывался по сторонам, как будто ожидал нападения из засады.

Вскоре мы повстречались и с пресловутыми медведями. Состояние у них было не лучше, чем у тигра. Они оглядели нас потухшим взглядом, не трогаясь с места.

— Хоть ногами их пинай, они этого даже не заметят, — хихикнул синий пес. — Можно подумать, это не звери, а чучела.

Я не ответила, потому что мы как раз проезжали сквозь облако черных спор, которые плясали в воздухе, как мошки, и мне пришлось задержать дыхание.

Когда уже начало смеркаться, среди деревьев проступили контуры укрепленной хижины. Ее крохотные окошки были закрыты герметичными ставнями с резиновыми уплотнителями по краям.

— Вот оно, прибежище лесорубов, — объявил Гуриан. — Тут мы и заночуем.

— А лесорубам мы не помешаем? — спросила я.

— Не думаю. Они давно уже умерли. От грусти: Но эта избушка послужит нам отличным убежищем на ночь. Я сам позаботился о том, чтобы сделать ее непроницаемой. Здесь мы будем в безопасности.

Я испытала огромное облегчение. Перспектива провести наступающую ночь под открытым небом не вызывала у меня ни малейшего энтузиазма, и я не стыдилась в этом признаться.

Гуриан спешился и отпер дверь, мы последовали за ним. Хижина оказалась весьма просторной, при ней даже была конюшня, так что лошадей мы устроили с комфортом.

— Огня разжигать не будем, — решил Гуриан. — Пришлось закупорить все дымоходы из-за грибных спор.

Сложенные в углу подушки заменяли постели, центр общей комнаты занимал огромный стол. Маленькая кухонька была обустроена в дальнем углу. Мы занялись ужином, который, как и в прошлый раз, состоял из сухарей и вяленого мяса. Как всегда, приступая к еде, Гуриан повернулся к нам спиной, чтобы снять маску. Я каждый раз испытывала неловкость и сострадание к нему.

Усталость сморила нас быстро. Из-за бесконечной скачки моя поясница и ягодицы были стерты в кровь. Вся моя компания задремала, однако я заметила, что Гуриан все время напряженно прислушивался, не ослабляя бдительности.

— Ты как будто ожидаешь нападения… — прошептала я. — Не лги. Ты весь день был настороже. Но тебя пугают не медведи и не тигры, верно?

— Верно, — признался наш проводник. — Я боюсь человека со свинцовой головой. Я чувствую, что он где-то здесь, рядом с хижиной, шпионит за нами.

— Человек со свинцовой головой? Кто это?

— Когда-то он был сторожем арсенала. Удостоенный многих почестей доблестный и отважный рыцарь, которого король избрал для этой важнейшей миссии. В его задачу входило присматривать за складом с бочонками смешливого пороха и за тем самым сейфом, разумеется… но от долгого одиночества он потерял рассудок. Чтобы не стать жертвой эпидемии грусти или смешливого пороха, который просыпался из треснувших бочонков, он соорудил себе нечто вроде доспехов из свинца, которые придавали ему вид металлического скелета. Этот непроницаемый скафандр защищает его от ядовитых испарений. Из-за этого костюма местные крестьяне и прозвали его человеком со свинцовой головой. Не советую тебе с ним встречаться. Он не ведает ни жалости, ни страха. Даже если я сниму перед ним свою маску, его это ничуть не взволнует. Свинцовый скафандр отнял у него способность испытывать какие бы то ни было чувства. Это уже не человек, это машина, одержимая навязчивой идеей.

— Значит, он сумасшедший?

— Да. Не поддается никакому контролю. Он настолько всерьез относится к своей роли, что убивает всякого, кто осмелится приблизиться к арсеналу.

— Но ведь нас направил сюда премьер-министр!

— Ему от этого ни холодно, ни жарко. Едва мы покажемся, он примет нас за врагов и попытается уничтожить. Не стану тебе врать, пробраться в арсенал и забрать из него шкатулку, о которой говорил Кокенпот, будет ох как непросто.

А теперь ложись и поспи. Завтра нам всем нужно быть в хорошей форме.

Я была слишком измотана, чтобы протестовать, поэтому просто подчинилась. Собственно, Себастьян и бабушка Кэти вовсю уже спали, устроив ложа прямо на полу. Я последовала их примеру, а Гуриан так и остался сидеть за столом, неся ночной караул.

На следующее утро я с сожалением покидала убежище лесорубов. С тех пор как я узнала, что по нашим следам идет человек со свинцовой головой, мне все меньше и меньше хотелось продолжать наше путешествие.

На этот раз нам пришлось ехать по узкому извилистому ущелью, которое могло бы стать идеальным местом для засады. Мы тревожно оглядывались по сторонам, как вдруг мое настроение, до этого довольно хмурое, вдруг резко улучшилось, и я почувствовала, как мной овладевает беззаботное веселье. Угрюмый окружающий пейзаж показался мне очаровательным, а наше путешествие — приятной прогулкой. Я то и дело прыскала со смеху без всякой на то причины. Ехавший впереди Гуриан повернулся и пристально посмотрел на меня. — Осторожнее! — крикнул он. — В воздухе здесь постоянно носятся частицы концентрированного веселья. Беззаботность и резкое повышение настроения — это первые симптомы отравления. Немедленно повяжите на лица платки и старайтесь глубоко не вдыхать.

— Радость в порошке! — пропищала я пронзительным от сдавленного смеха голосом. — Радость в порошке!

Эта шутка казалась мне настолько смешной, что я с трудом сдерживала хохот.

— Я ведь уже объяснял тебе, — настойчиво заговорил Гуриан. — Бочонки с порохом, сложенные внутри арсенала, уже старые, многие из них лопнули. Волшебный порох высыпается, а ветер разносит его по окрестностям. Если вдохнуть слишком много, начнешь смеяться и уже не сможешь остановиться. Если такое случится с вами, в качестве противоядия я буду вынужден сделать вам укол эликсира грусти. Иногда это срабатывает, потому что оба чувства взаимно нейтрализуют друг друга, но я бы предпочел поберечь лекарство до нашего проникновения в арсенал, где атмосфера станет по-настоящему токсичной.

Извинившись, я плотно повязала платок, закрыв рот и нос. Через десять минут мое глупое веселье сошло на нет, и я почувствовала себя полной кретинкой.

К полудню мы добрались до какой-то деревушки, насчитывающей с десяток домов. Улицы были пустынны и безмолвны.

— Плохой знак, — буркнул Гуриан. — Я догадываюсь, что здесь произошло. И хочу предупредить вас, зрелище нас ожидает не из приятных.

Он не лгал. Все до единого обитатели деревни были мертвы. Их посиневшие лица были искажены жутковатой гримасой безудержного хохота.

— Что с ними случилось? — потрясенно спросила бабушка Кэти. — Их что, отравили?

— Нет, — со вздохом ответил Гуриан. — Просто они так сильно смеялись, что задохнулись сами собой. Такое случается, когда на поселения налетает сильный шквал ветра, несущего смешливую пыль. Теперь вы поняли, почему я постоянно призываю вас к осторожности? Подобное может случиться и с нами в любой момент. Арсенал почти заброшен, больше некому заботиться о порядке на пороховом складе. Хотя вообще-то было бы несложно закопать лопнувшие бочонки или законопатить в них щели.

— Я и подумать не мог, что этот смешливый порох действует с такой силой, — признался Себастьян, нахмурившись.

— Уверяю тебя, так оно и есть! — негромко подтвердил наш проводник. — Он был разработан группой колдунов на случай возможной эпидемии грусти, но никто ни разу не решился применить его в деле, опасаясь последствий. Поэтому бочонки со всем запасом этого пороха были сложены в подвалы арсенала, где их медленно разрушают ржавчина и сырость.

— Однако на тебя он не оказывает никакого действия, — заметила бабушка Кэти. — Мне, например, все время приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться, хотя мне очень стыдно веселиться над останками всех этих несчастных.

Гуриан пожал плечами.

— Дело в том, что я обладаю определенной устойчивостью к действию пороха, — объяснил он. — Я сам по себе настолько подавлен духом из-за случившихся со мной несчастий, что никакой смешливый порох не оказывает эффекта на мое настроение. Но обычные люди, вроде вас, очень к нему чувствительны. Едемте, не стоит здесь задерживаться. Местный воздух отравлен. Нам нужно покинуть это ущелье как можно скорее. Смешливый порох обычно застаивается в любых долинах и оврагах.

Мы оставили деревушку за спиной и поспешили в путь, чтобы поскорее вы-браться из ущелья. Жуткое зрелище, которое являли собой застывшие в судороге смертельного хохота трупы, произвело на меня сильнейшее впечатление. Я все больше приходила к убеждению, что необходимо во что бы то ни стало выяснить причины депрессии короля Кальдаса. С этого и следовало начинать.

Я припомнила, что Кокенпот коротко намекал на дочь короля, ту самую принцессу, которую по каким-то таинственным государственным соображениям заточили в темницу, и именно это повергло короля в глубочайшую тоску. Гуриан наверняка в курсе, но захочет ли он говорить? Маловероятно, и к тому же он принадлежит к ближайшему окружению премьер-министра.

Покинув каньон, мы двинулись по дороге, пролегавшей через негостеприимные колючие заросли терна и ежевики. Местность выглядела настолько сумрачно, что казалась порожденной ночными кошмарами самого Кальдаса!

Наконец впереди возникло здание арсенала — серое строение на вершине холма, без украшений и окон; единственный вход в него был защищен массивной стальной дверью. Все здание было покрыто толстым слоем оплетающих его растений, так что издалека оно напоминало какого-то большого сгорбленного зверя с густым мехом. Этот зеленый покров создавал превосходную маскировку: благодаря ему арсенал полностью сливался с окружающим рельефом.

— Ну вот, — шепнул Гуриан, — мы на месте, с этого момента наша задача сильно усложняется. Лошадей мы оставим здесь, потому что крепость окружена минными полями. Эти мины заряжены смешливым порохом. Любое существо, которое наступит на них, лопнет от смеха, и слово «лопнет» следует понимать буквально. Вы все поняли? Я знаю путь, который позволит нам обойти все расставленные бомбы. Следуйте за мной друг за другом, ступая в точности по моим следам. Когда мы доберемся до двери, я сделаю каждому из вас укол эликсира грусти.

— Это еще зачем? — ощетинился Себастьян.

— Чтобы защитить вас от испарений смешливого пороха, которые заполняют внутреннее пространство арсенала, — терпеливо пояснил наш проводник Грусть нейтрализует смех, смех нейтрализует грусть, так что ничего особенного вы не почувствуете. Но действие инъекции продлится всего полчаса, так что нам нужно покинуть крепость до того, как вы снова станете чувствительны к действию пороха. Надеюсь, вы сумеете открыть сейф за этот короткий промежуток времени.

С этими словами он закинул одну из седельных сумок себе на плечо и зашагал в сторону арсенала.

— А человек со свинцовой головой не помешает нам проникнуть внутрь? — тихонько спросила я.

— Нет, сейчас он нападать не станет, — ответил Гуриан шепотом. — Он слишком полагается на систему защиты, которая окружает строение. До сегодняшнего дня ни одному человеку не удалось преодолеть ее. Он начнет действовать только в том случае, если вам удастся вскрыть сейф. И тут уж нам придется поторапливаться.

Этот план не вселил в меня большой уверенности. Гуриан считал, что хорошо знает путь в обход ловушек, но не приходило ли ему в голову, что человек со свинцовой головой мог переместить мины, не известив об этом премьер-министра?

Я задала ему этот вопрос, но в ответ он со вздохом пожал плечами.

— Разумеется, такое вполне возможно. Но что мы можем поделать? Придется положиться на удачу.

— Тогда пропустите меня вперед! — вмешался синий пес. — Мой нюх позволит мне обнаруживать расположение мин-ловушек со смешливым порохом.

Мне не понравилась эта идея, но пес был прав. Только он один был способен провести нас через смертельный лабиринт.

— Если услышите, что я начинаю давиться от смеха, — прибавил наш мохнатый товарищ, — значит, я почуял мину. Тогда скорее хватайте меня за галстук, чтобы я не пошел дальше.

Медленно ступая друг за другом, мы гуськом приблизились к арсеналу. Синий пес деловито обнюхивал землю, а Гуриан расставлял вешки, помечая ими безопасный путь.

— Если нам придется отступать в спешке, — предупредил нас он, — ни в коем случае не сходите с этого маршрута. Главное, не поддавайтесь панике и не бегите по минному полю наугад. Взгляните только, что случилось с этими бедолагами…

Он указал рукой на валяющиеся в траве кости. Это было все, что осталось от наших предшественников, которые, как верно сказал Гуриан, «лопнули» от смеха. Взрыв хохота разорвал их скелеты, разбросав кости во все стороны, как частицы игры-головоломки. От этого зрелища у меня так перехватило горло, что я едва могла сглатывать слюну.

Благодаря синему псу мы без потерь обошли три мины, которые оказались не на своих местах. Как я и предполагала, свинцовый человек в самом деле изменил местоположение ловушек. Если бы мы простодушно воспользовались картой Гуриана, то мы попали бы прямиком в расставленную западню.

Наконец, мы оказались перед бронированной дверью, преграждающей вход в арсенал. Я к тому времени была уже мокрой от пота.

К моему великому удивлению, оказалось, что створка двери была слегка приоткрыта.

— Это провокация, — шепнул Гуриан. — Свинцовый человек уже поджидает нас. Он смеется над нашими усилиями.

Он уверен, что мы не выйдем из крепости живыми. Думаю, он сейчас где-то здесь и пристально следит за нами. Это в его стиле.

Дверь была огромной и сильно проржавевшей. Да и все строение выглядело обветшавшим: меня не покидало ощущение, что только пышная оболочка из побегов плюща не дает ему обрушиться.

— Когда-то, — пояснил Гуриан, — арсенал охранял целый гарнизон, но ядовитые испарения постепенно убили всех солдат до единого. В живых остался только рыцарь, который ими командовал.

— Человек в свинцовых доспехах.

— Именно. Этот ужасный скафандр уберег от гибели его тело, но, к сожалению, не смог спасти от распада его разум. А теперь закатайте рукава, я должен вколоть каждому из вас добрую дозу грусти. Поначалу вы все испытаете сильный упадок духа, но пусть это вас не пугает: как только вы окажетесь на складе смешливого пороха, его частицы одолеют этот недуг и ваше настроение уравновесится.

— Насколько я понимаю, — обронила бабушка Кэти, — мы должны стать совершенно невозмутимыми.

— Верно, — неохотно подтвердил Гуриан. — Даже, пожалуй, немного чересчур. Опасность этого метода как раз и заключается в том, что люди могут стать безразличными ко всему, перестать испытывать какие-либо чувства и потерять способность вообще двигаться с места, точно овощи. Это случается с некоторыми… надеюсь только, что вы не из их числа. Пса мы оставим здесь, чтобы он залаял, если вдруг заметит свинцового человека.

Он ловко сделал нам всем по очереди уколы, я едва почувствовала прикосновение иглы. И почти сразу же меня одолело страшное уныние, желание все бросить». Зачем я здесь? Что я делаю? Почему я не могу жить нормальной жизнью, как остальные мои сверстницы?

— Быстрее, быстрее! — поторопил нас Гуриан. — Входите!

И он втолкнул меня в приоткрытую дверь. Внутри мы почти ничего не видели, однако воздух был пропитан каким-то странным запахом… острым, похожим на тот запах, который остается после взрыва фейерверков. Мои ноги ступали по мягкому полу, как будто посыпанному мукой…

Гуриан вошел вслед за нами.

— Ни спичек, ни свечей! — приказал он. — Порох может вспыхнуть от любой искры.

— А как же тогда мы будем освещать себе путь? — спросила я.

— Где-то здесь должны храниться банки с гигантскими светляками. Чтобы они зажглись, нужно просто потрясти банку. Этого света будет достаточно.

Мне было слышно, как он шарит в темноте в одном из углов. Я уже чувствовала себя не такой подавленной: похоже, мой приступ уныния постепенно проходил.

Внезапно темноту прорезал зеленоватый свет, льющийся из стеклянной банки, внутри которой роились с десяток ярких зеленых огоньков.

— Пусть каждый возьмет себе по банке, — сказал Гуриан. — Если светляки погаснут, встряхните ее, и они снова зажгутся. Разумеется, подобное освещение позволяло видеть не дальше трех метров поэтому двигаться приходилось с большой осторожностью. Я обнаружила, что со всех сторон меня окружают груды металлических бочонков, кое-где изъеденных ржавчиной. Некоторые из них прохудились, и из них высыпался черный, похожий на молотый кофе порошок, щедро покрывший пол. Мои ноги глубоко погружались в этот мягкий покров, который взлетал облачками дыма при малейшем прикосновении.

— Смешливый порох, — прошептал Гуриан. — Воздух пропитан им, и вы постоянно его вдыхаете. Не будем медлить. Помните, что действие укола прекратится через двадцать восемь минут. Сейф находится на вершине башни, куда ведет вот эта узкая лестница.

Проходя через пороховой склад, я нечаянно споткнулась о груду человеческих костей.

— Это все, что осталось от гарнизона, который охранял арсенал, — вздохнул Гуриан.

Я ничего не почувствовала. Зрелище человеческих скелетов оставило меня совершенно равнодушной. Я поняла, что мною овладевает безразличие. Радость и грусть взаимно уничтожили друг друга в моем сознании, уступив место странному, непоколебимому спокойствию. Как будто бы все происходящее меня не касалось и имело такое же отношение к реальности, как показанный по телевизору фильм.

Я начала подниматься по ступенькам, не понимая, почему Гуриан ведет себя так беспокойно. Он прожужжал мне все уши своим «свинцовым человеком». Что ж, если верить тому, о чем он безостановочно твердил, этот выряженный скелетом монстр собирается убить нас… Ну и что? Меня это ни капли не тревожило. Я ускорила шаг, чтобы только не слышать его нервного бормотания.

Лестница привела нас в просторное круглое помещение, совершенно пустое, если не считать большого металлического куба, который высился в самом центре. Я внезапно поняла, что этот уродливый куб, покрытый слоем каменной пыли, — не что иное, как тот самый сейф, в котором хранится заветный пергамент, столь нужный Кокенпоту. Он был размером примерно с холодильник. На дверце не было ни замка, ни панели для набора цифрового кода. Как же его открывают?

Как будто прочтя мои мысли, эта жуткая груда металлолома вдруг заявила:

— Меня нужно накормить тем, что я потребую.

Да-да, вы не ошиблись. Сейф заговорил! В толще металла вдруг прорезался рот, вооруженный острыми зубами. Я отскочила назад — во-первых, потому что это было очень неожиданно, а во-вторых, потому что запах изо рта у сейфа был просто отвратительный!

— Он волшебный, — пояснил Гуриан (без особой необходимости, потому что я уже и сама догадалась). Он откроется только в том случае, если ему принесут жертву.

Я еще раз взглянула на разверстую пасть, возникшую в бронированной дверце сейфа. Шириной и злобностью она напоминала ухмылку акулы.

— Меня нужно накормить тем, что я потребую.

— И чего же ты хочешь? — спросила я.

— Я хочу съесть твою правую руку, — ответил этот жуткий железный ящик.

Поскольку из-за смешанного действия смешливого пороха и эликсира грусти я пребывала в состоянии полнейшего безразличия, мне это требование вовсе не показалось чудовищным. Сказать по правде, названная цена выглядела вполне справедливой. Собственно, что такого: одной рукой больше, одной меньше! Что это, в сущности, меняет? Я уже протянула правую руку, когда Себастьян дернул меня назад.

— Ты с ума сошла! — закричал он. — Ты не станешь выполнять эти нелепые требования!

Его глаза стали совсем желтыми и горели в темноте, как у кошки. Уши как будто заострились, как, впрочем, и зубы. Под действием гнева в нем пробудился оборотень, и, вполне возможно, именно это уберегло Себастьяна от двойного эффекта лекарств, которые сейчас подавляли мое сознание.

Я попыталась высвободиться, но парень оказался намного сильнее меня. Тем временем сейф открывал и закрывал пасть все чаще и чаще, как будто жевал резинку.

— Он точит зубы! — простонала бабушка Кэти. — Отойдите подальше от этой кошмарной штуковины!

— Хватит вести себя, как дети, — прикрикнул Гуриан. — Время поджимает, действие инъекции скоро закончится. Дайте ему то, что он требует, и уйдем отсюда.

— Еще чего! — взвился Себастьян. — Ты хочешь, чтобы мы отдали себя на съедение этой штуке?

— Я думал, что вы заключили договор с Кокенпотом, — процедил сквозь зубы наш проводник. — Что вы согласны принести себя в жертву в обмен на щедрую награду. Так вам нужен этот пергамент или нет?

— Об этом не может быть и речи! — грозно крикнула бабушка Кэти.

В этот самый момент с улицы послышался громкий лай.

— Пес заметил свинцового человека! — ахнул Гуриан. — Еще один повод поторопиться!

— Я хочу съесть этого пса, — проскрежетал сейф. — Я еще никогда не ел собак и хочу узнать, каковы они на вкус.

— Отлично! Вот все и уладилось, — воскликнул Гуриан с явным облегчением. — Скормите ему эту противную синюю дворнягу. Потом вы выберете себе новую собаку на королевской псарне, и все будут довольны.

Теперь уж я вынырнула из бездн своего равнодушия, чтобы яростно завопить:

— Не сметь прикасаться к моему псу!

— Я голоден, — настойчиво твердил сейф, подпрыгивая на месте от нетерпения. — Дайте мне что-нибудь! Только не старуху, она слишком жесткая, и не человека в маске, он слишком уродлив и наверняка имеет дрянной вкус. Я хочу собаку или девушку. И теперь уже я требую не одну ее руку, а обе. Если вы будете медлить и дальше, цена возрастет еще больше.

— Раз ты такой обжора, попробуй-ка сожри вот это! — взревел Себастьян и сунул свою руку по самый локоть прямо в глотку сейфа.

В тусклом свете светляков я увидела, что он полностью преобразился. Все его тело теперь покрывали серебристые, крепкие, как сталь, колючки, которые образовывали непроницаемый панцирь. Зубы сейфа сомкнулись на его предплечье, но не смогли добраться до плоти. Тем временем когтистая лапа Себастьяна терзала внутренности железного куба, который начал издавать жалобные вопли.

— Что, хватит тебе? — прорычал Себастьян. — Или ты хочешь, чтобы я продолжил? Я дал тебе еду, и тем хуже для тебя, что ты не можешь ее переварить! Но договор мы выполнили, так что открывайся немедленно!

— Хорошо, хорошо, все правильно, — простонал сейф, и его дверца с громким щелчком распахнулась.

Внутри помещалась небольшая шкатулка резного дерева, которую я тут же схватила.

— Теперь бежим отсюда! — крикнул Гуриан. — Скорее. Свинцовый человек будет здесь с минуты на минуту.

Мы сбежали друг за другом по лестнице. Сейф за нашей спиной ревел, что он пал жертвой коварного обмана и что рано или поздно он непременно с нами поквитается.

Мы выскочили из башни, толкаясь и налетая друг на друга. Охваченная равнодушием, я с трудом могла воспринимать происходящее всерьез и следовала за остальными без особой убежденности.

— Быстрее! — пролаял синий пес. — Я видел этого вашего парня. Он сейчас там, в кустах. И он приближается.

Я глянула в ту сторону, куда он указывал. Через сплетения веток целеустремленно шагал человеческий скелет высотой в два метра. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что на самом деле это были доспехи из серого металла; на непропорционально большом шлеме поблескивали два круглых застекленных иллюминатора вместо глаз, придававших ему сходство с черепом. По-видимому, металлический скафандр был очень тяжел, потому что облаченный в него человек передвигался довольно медленно. Тем не менее данное зрелище производило сильное впечатление и, наверное, приводило в ужас местных жителей. Признаюсь, что и меня оно повергло в трепет, и я вовсе не хотела оказаться рядом с этим типом!

— Минное поле! — напомнил Гуриан. — Будьте осторожны, следите за вешками! Не сходите с маршрута, который мы наметили по дороге сюда.

Построившись гуськом, мы принялись петлять среди ловушек, высматривая в траве палочки, которые навтыкал в землю наш проводник. К сожалению, этот метод сильно замедлял наше продвижение и давал свинцовому человеку возможность нагнать нас. Я не могла удержаться, чтобы не оглядываться назад через каждые три метра, и снова и снова мне казалось, что его силуэт стремительно приближается. Теперь я уже лучше различала детали необычных доспехов, выкованных таким образом, чтобы в точности изображать человеческие кости. В самом деле возникало ощущение, что по нашим следам спешит Смерть собственной персоной… Да, этот парень точно выиграл бы главный приз за лучший костюм на Хэллоуин!

Действие укола постепенно проходило, и меня стали одолевать эмоции. Я буквально разрывалась между смехом и страхом. Поскольку на бегу дышать приходилось чаще, я то и дело вдыхала частицы смешливого пороха, которые заставляли меня глупо хихикать.

Наконец мы вскочили на лошадей и галопом помчались прочь. Я с облегчением заметила, что свинцовый человек, неспособный развить большую скорость, замер в отдалении.

— Не радуйся раньше времени, — предостерегающе крикнул Гуриан. — Он не откажется от преследования. С этой минуты он будет идти по нашему следу день и ночь. Он не пожалеет времени, но непременно настигнет нас и нападет в тот самый миг, когда мы будем меньше всего этого ожидать.