Деревянное царство (с рисунками О. Биантовской)

Глава пятнадцатая ТАЙНОЕ ЖИЛЬЁ

Утром метель не утихла. Но всё-таки стало чуть посветлее и можно было осмотреться. Когда ребята вышли на крыльцо, им показалось, что они попали в заколдованное царство. Четыре старинных избы с крутыми крышами, все в резных наличниках и полотенцах, напоминали терема. Кое-где подгнившая крепостная деревянная стена окружала их. Огромные деревья росли повсюду. Высокие кусты поднимались до крыш. Почти во всех домах были закрыты ставни. И от этого избы казались уснувшими.

За стеной мела такая метель, что нечего было и помышлять выбраться отсюда. На всякий случай Петька закрыл ворота, чтобы волки не забрели.

— Нужно по избам пройти, может, где-нибудь сено отыщем Орлику.

Они стали заходить в избы. Везде царило запустение. Но казалось, что люди только что вышли. На столах стояла посуда, кое-где на окнах висели истлевшие занавески. В четвёртой избе они увидели странную скамью: наклонённая доска, а под нею ящик.

— Парта! Парта старинная! — догадался Петька.

В этой избе было особенно много икон, они закрывали всю стену от пола до потолка. Здесь стояли какие-то необычные, громадные, почти сплошь окованные железом сундуки. Катя опасливо ходила вслед за Столбовым. Испуганно вздрагивала при каждом шорохе. А Петька, хотя и побаивался в душе, первым шёл в тёмные горницы. Зажигал лучину. Открывал сундуки.

— Смотри! Книги!

Под тяжёлой крышкой, аккуратно переложенной сукном, лежали толстенные тома с медными застёжками. Петька с трудом поднял один, расстегнул замки, открыл. Странные красивые буквы вились на листе. И лист был гладкий на ощупь, холодный и гораздо тяжелее бумаги.

— Пергамент! — ахнул Петька. — Он подошёл к свету и разобрал с трудом несколько слов: «Хождение… Китай… Нипон, Камчатка». С ума сойти! Рукописная книга! Ты представляешь! Но Катя не слышала его. Её уже давно знобило, а сейчас словно молоты стучали в голове.

— Петя! — прошептала она. — Нехорошо мне! Я, наверное, умру.

— Ты что! Ты что, Катюша! Не придумывай!

Он помог ей вернуться в ту избу, где была вытоплена печь. Вытряс из сундуков какие-то бархатные шубы на меху, тулупы. Уложил девочку на лавку, укрыл, но Катя всё никак не могла согреться. Петька сделал питьё. Для этого специально выбегал на болото и собирал под снегом клюкву. Вот когда пригодились вычитанные в книжке 14 способов жить в лесу. Руки у него совершенно распухли, он едва мог держать в пальцах спичку. Катя отпила совсем немного. Зубы у неё стучали о край деревянной плошки.

— Пропадём мы! — тихо сказала она. — Знаешь ведь мы где? Мы в скиту! Где староверы прятались. Сюда дороги никто не знает. Не найдут нас…

— Да ты что! — сказал Петька. — Как это не найдут! Обязательно найдут! С вертолёта найдут.

— Нет! — всё так же печально сказала Катя. — Здесь с вертолёта ничего но видно. Заросло всё. Ничего здесь сверху не найдут. Пропадём мы.

— Вот глупая какая! — закричал Петька. «Господи! — думал он, — она ведь правду говорит: если сами не выберемся — пропадём. Нужно только её успокоить». — Знаешь что, ты лежи, постарайся уснуть. А я побегу книжку поищу и почитаю тебе. Помнишь, сколько в той избе книг?

Он вернулся в читальню, как прозвал избу про себя, лихорадочно стал шарить в сундуках. Открыл одну книгу, другую. И не мог оторваться.

«…Возьми доску липовую… ловкась добро… закали в печи и пиши с лазури…» — читал он. — Это же живописные секреты! «Что надобно творить для состава красок…» Схемы ловушек! Старинные гравюры! «Город Амстердам». «Вологда». — У Петьки глаза разбегались. — Вот это да! Вот это да! — только и шептал он. — Ведь это клад, клад. Это же музей настоящий! Только бы выйти отсюда!

Он схватил несколько книг поменьше, вернулся к Кате.

— Вот, — сказал он, усаживаясь у лучины. — Слушай! «Государю нашему, Атаману войска донского Кондратию Булавину послание…» — прочитал он. И даже взмок. Письмо Булавину!

— Огонь! Горит всё, — внятно сказала Катя.

Петька вздрогнул.

— Мама, не пускайте Колю на улицу без валенок — простудится ведь.

— Что? Что с тобой, Катя? — спросил Петька и понял, что девочка бредит.

Ему стало страшно. Он почувствовал, что и его самого знобит. Не ели они уже второй день. Он уселся у пылающей печи и стал глядеть в огонь. «Вот оно, приключение! — думал Петька. — Да если бы мне рассказали о таком, я бы босиком по снегу сюда пошёл! Скит, сотни книг, которым цены нет… Кому расскажи — не поверят. Да ради этого можно жизнь отдать… Да, но только свою жизнь собственную! А не жизнь этой рыжей девчонки».

Он вспомнил деда Клаву, бабушку. Как они, наверное, сейчас тоскуют и мечутся. Как, наверное, едет на тракторе Катин отец, проламывает метель, ищет их. Как наехала милиция, как идут люди сквозь буран с собаками… И ничего отыскать не могут. Он вспомнил отца, маму. И поймал себя на том, что он ничего про них не знал.

— С ума сойти! — сказал он себе. — До тринадцати лет дожил и не спросил, где мой родной дед и бабушка, пока отец не рассказал. Он вспомнил, как однажды отец пришёл домой ужасно расстроенный. Как он хватал себя за голову и кричал, что больной погиб по его вине, что он преступник… А Петьке было страшно смотреть из другой комнаты, как отец еле стоит на ногах. А может быть, в тот самый момент отец нуждался в нём, в Петьке? Почему он не расспросил его на следующий день, что случилось? А мама? Что о ней мог сказать Петька? Ничего! То, что она физик? И всё! Она как-то пыталась рассказать ему о своей работе, но он не стал слушать. Ради своей выдумки, чтобы похвастать перед деревенской девчонкой, устроил он этот поход за ёлками. А теперь смотрит, как она страдает, и ничем не может помочь!

И никто никогда не узнает о том, как погиб он, Петька Столбов. Никогда о нём не заплачут, как о тех погибших героях-партизанах. А ещё жальче было, что никогда и никто не узнает о тех сокровищах, что отыскал он, Петька Столбов. Ведь его находка могла осчастливить десятки людей. Наверняка в этих книгах есть и рецепт золотой росписи, и старинные сочинения, и, кто знает, может быть, ещё неизвестные летописи. Он вспомнил Николая Александровича. Два года он будет раскрывать книгу, отклеивать страницу за страницей. А здесь десятки книг умирают. Их некому читать. Кто знает, о чём кричат эти страницы? И он, Пётр Столбов, ничего не может сделать.

— Нет! — сказал он громко. — Нет! Не имею я права умирать! Я должен книги спасти! И спасу! Полумёртвый, мёртвый дойду до людей! И Катю выручу. Как только вьюга уляжется, возьму Орлика и пойду искать тропу. — Ему представилось, как бредёт он по болоту, как проседает под ним трясина и он проваливается без крика в ледяную дымящуюся жижу. «И кто только эти приключения выдумал?»

Конь на повети вдруг затопал, заходил. Петька очнулся. Ему показалось, что кто-то прошёл в сенях. Волки! Он схватил рогатину и вскочил, заслонив собою Катю.

Дверь отворилась. На пороге стоял в клубах морозного пара Антипа Пророков.

— Мир дому сему! — пророкотал он низким басом, снимая шапку и обметая ею валенки. — С Новым годом! Вот вы где. А вас весь район ищет. Ну, слава богу, живы!

Петька выронил оружие.