Это место в розыскном деле о Талицком не совсем понятно. Вероятно, знаменитый старик Никита Моисеевич Зотов, приближенное лицо к царю и носившее сан «патриарха всепьянейшего и всешутейшего собора», ввиду раскольничьих убеждений князя Хованского, «шутейно», в качестве шутовского патриарха, возводил Хованского в чин шутовского митрополита и велел ему совершить от чего-то отречение. Тот и прочел отреченный «столбец». А затем Зотов и спрашивал его по сочиненному самим царем чину посвящения в члены «всепьянейшего и всешутейшего собора». (Здесь и далее примеч. автора.)
Пр. Исайи, I, II—15.
Мой дорогой... мой возлюбленный! (нем.)
Твоя любовница... твоя раба! (нем.)
Твоя вернейшая Анна... (нем.)
Александр Башуцкий. Панорама Санкт-Петербурга. Три тома. – Спб., 1834. – Т. I, стр. 9.
Панорама Петербурга. Т. I, стр. 10—11.
И такая медаль действительно была выбита и пожалована всем участникам морской баталии.
Сказание об орле – не измышление автора, а исторический факт.
О, Боже! Это ужасней, чем при Кагуле (нем.)
Это отвратительно (нем.).
Либо все, либо ничего (лат.).
Виденье помню я, о нем я грезил\ Во сне, быть может, – ведь безмерна мысль... (Байрон. «Сон».) Пер. с англ. М. Зенкевича.
Гудон сделал (работа Гудона) (лат.).
Истинное изображение (портрет) кота великого князя Московского (фр.).
Дневник Храповицкого, изд. Барсукова, 357.
А! Это вы, мой философ! (Здесь и далее перевод автора с фр.)
Это я, государыня! Я приветствую великую Семирамиду Севера!
Где то время, когда мне было только семьдесят лет? Я пришел бы, чтобы удивляться ей! Где то время, когда у меня еще был голос! Я воспел бы ее на всем пространстве от подножия Альп до Архангельского моря!
Теперь все взоры должны обратиться к звезде Севера. Ваше императорское величество нашли путь к славе, доселе неведомый всем прочим государствам!
Царица Фалестрина никогда не устраивала каруселей, – она приходила только льстить Александру Великому; но Александр сам явился бы к вам, чтобы ухаживать за вами.
О! Вы мне льстите, мой философ.
Нет, государыня, – весь мир, вся вселенная льстят вам!
Все это, государь, брат мой, укрепляет меня в сознании, что для того, чтобы идти на верную игру, следует только дать моей партии в Польше перевес с помощью суммы, достаточной для того, чтобы купить эту страну, которая ждет только покупателей, чтобы продаться им.
Г. Томас! Вы, у которого есть молодость и голос лучше моего, – Вы уже прославили Петра I в трех гимнах: я прошу у вас четвертого – для Екатерины Второй!
Титул Матери отечества останется за императрицею даже вопреки ее воле. Что касается меня, то – если она внушит другим государям такое же милосердие – я назову ее благодетельницею рода человеческого.
Да, государыня, – это правда.
Заслуга французов состоит в том, что они воздают мне хвалу на своем языке, который сделался, я не знаю почему, языком всей Европы.
Истина приходит с Севера, подобно тому, как безделушки – с Запада.
Нет, государыня.
Эти слова взяты из письма Екатерины II к Вольтеру.
Горе преследователям!
Тоже из письма Екатерины Алексеевны.