Дешевая магия

ЗАБАВА ДЛЯ ПЬЯНОЙ КОМПАНИИ

Я достала из кухонного шкафа пакет с кофейными зернами.

— Предполагаю, ты не позволишь мне взглянуть на это заклинание для вызова бури с градом, — заметил Кортес.

— Буря — это преувеличение. Я могу вызвать горсть кусочков льда, причем не полностью замороженных. Скорее, талый снег. А вообще как там дела? — я кивнула на улицу.

— Давай решим, что если температура воздуха сегодня ночью опустится, то можно было бы все-таки попробовать то заклинание и вызвать град.

Я оправилась в гостиную, слегка раздвинула занавески и увидела огромную толпу, людей собралось даже больше, чем когда мы приехали. Хотя было одиннадцать вечера, кругом мигали карманные фонарики и горели крупные туристские фонари. Двор освещался достаточно, чтобы сыграть в футбол. Вдоль дороги стояли микроавтобусы телевизионщиков с опущенными стеклами, журналисты в ожидании сидели внутри, пили кофе, разговаривали, словно полицейские, наблюдающие за домом. И если представители средств массовой информации все-таки оставались на дороге, незнакомцы из обычных граждан заняли практически каждый квадратный дюйм моего двора. Незнакомцы сидели на принесенных с собой складных стульчиках, и пили лимонад. Незнакомцы принесли любительские видеокамеры и снимали все, что видели. Незнакомцы стояли кругами, сжимая Библии. Незнакомцы держали плакаты: «Здесь живет Сатана» и «Нельзя оставлять ведьму в живых».

Ко мне сзади подошел Кортес.

Все еще придерживая занавеску, я повернулась и посмотрела на него.

— Сегодня, когда мы сюда подъезжали, ты говорил, что нам стоит перебраться в гостиницу. Как ты думаешь… это… — я покачала головой и уныло улыбнулась. — У меня это не очень хорошо получается — спрашивать совета.

— Ты хочешь знать мое мнение? Следует ли нам отсюда уехать?

— Да. Спасибо.

— Не думаю. Тогда я беспокоился, как пробраться сквозь толпу. Прикидывал опасности и трудности, связанные с этим. Но мы пробрались сквозь них, и теперь я считаю, как уже говорил Саванне, что лучше всего оставаться здесь и просто их игнорировать. — Он нежно вытащил край занавески из моей руки и опустил на место. — Естественно, толпа всегда вызывает беспокойство. Однако присутствие средств массовой информации должно пресечь любое проявление насилия, а сам размер толпы делает маловероятным лидерство какого-то негодяя.

— Но я знаю, что имеет в виду Саванна, — я бросила взгляд на задернутую занавеску и содрогнулась. — Я чувствую себя… в осаде.

— Это так и есть. Но думай о ней как о спасительном буфере. Ни один Кабал-клан не станет действовать при такой толпе свидетелей. Сейчас ты здесь в большей безопасности, чем была бы в любом мотеле.

— Но если они не действуют при свидетелях… что тогда произошло в похоронном бюро? Свидетелей было предостаточно.

— Могу заверить тебя: придумавшего тот план ожидает суровое порицание. Кто-то действовал, не получив должного разрешения, и его за это накажут. Я уже сообщил об инциденте. Он будет рассматриваться межклановым судебным органом.

— Угу. И, как я догадываюсь, результат не предвещает ничего хорошего.

У него на губах промелькнула легкая улыбка:

— Не стану утомлять тебя подробными объяснениями, по да, ничего хорошего. Но теперь можно ожидать, что группа Габриэля Сандфорда будет действовать в соответствии с принятыми Кабал-кланами правилами поведения.

— У них есть правила… — я потрясла головой. — Давай я сварю кофе, пока и в самом деле не потребовалось выпить чего-то покрепче.

Я зашла в кухню, затем повернулась.

— А как насчет перекусить? Мне кажется, мы оба не съели гамбургеры сегодня днем.

— Если ты будешь, то и я присоединюсь, но из-за меня одного…

— Как насчет домашнего печенья? Любишь шоколадное?

Он кивнул. Я включила духовку, достала противень из-под плиты, затем коробку из холодильника. Я сняла крышку и продемонстрировала Кортесу тесто в крошечных шариках.

— Для быстрого приготовления домашнего печенья, — объяснила я ему.

— Отличная мысль.

— Это мамина идея, не моя. Матери ведь всегда знают кучу разных уловок, не правда ли?

— Приготовление пищи никогда не было моей сильной стороной. Мы один раз попробовали сделать дома печенье. Его даже собака не стала есть.

Я принялась перекладывать тесто на противень. Значит, он жил с матерью? Очевидно, так. Матерью и отцом? Колдуны оставляют сыновей жить у их матерей? Или они женятся? Мне хотелось спросить и сравнить нашу жизнь. Мне всегда было любопытно, как ее устраивают другие расы. Это подобно хитростям приготовления пищи, которым меня обучала мама. Другие расы ведь тоже должны обучаться тактике проживания в мире людей — и я смогла бы применить их тактику к Шабашу для облегчения нашей жизни, чтобы нам требовалось меньше скрываться. Я подумала о том, чтобы расспросить Кортеса, но это показалось мне скорее сованием носа не в свое дело.

Поставив печенье в духовку, я заполнила кофеварку, затем извинилась и отправилась в туалет. Когда я вернулась, Кортес уже разливал готовый кофе по чашкам.

— Черный? — спросил он у меня.

— Черный чай, а кофе со сливками, — ответила я, открывая холодильник. — Черный кофе кажется мне слишком крепким. Но ты как раз предпочитаешь такой, да?

— Полюбил во время учебы в колледже, — кивнул он. — Я провел слишком много ночей над учебниками по праву и быстро выяснил, что кофеин действует, если пьешь крепкий и черный кофе.

— Значит, ты, в самом деле, юрист. Признаю: когда ты сказал, что в самом начале неточно представился, я все же наделась, что хотя бы это правда.

— Не беспокойся. Я на самом деле в прошлом году сдал экзамен на право заниматься юридической практикой.

— Раньше других, да? Наверное, ты перескочил через какие-то классы в школе, — я включила в духовке свет и склонилась, чтобы проверить, как там печенье.

— Я прошел ускоренный курс, — сказал он. — Предполагаю, что и ты сделала то же самое.

Вставая, я улыбнулась ему.

— Сделал домашнее задание, э, юрист?

— У тебя диплом по программированию, полученный почти три года назад. И в Гарвардском университете, ни больше, ни меньше.

— На самом деле не так это серьезно, как звучит. Есть и другие заведения, гораздо лучше обучающие программированию, но я не хотела уезжать далеко от дома. Мама старела. И это меня беспокоило, — я рассмеялась. — Bay, я так привыкла это повторять, что почти убедила себя. По правде говоря, с мамой все было в порядке. Я просто не чувствовала себя готовой улететь из гнезда. Мамин бизнес шел успешно, но мы всегда жили скромно, поэтому она сумела отложить достаточно, чтобы я могла выбирать учебное заведение. Я получила небольшую стипендию, и мы решили, что учеба в Гарвардском университете имеет смысл. И конечно, в резюме он выглядит великолепно. — Я достала две небольшие тарелки из серванта. — А ты где учился? Нет, погоди, дай я сама догадаюсь.

Он вопросительно приподнял брови.

— Есть теория, — объяснила я. — Ну, на самом деле это скорее забава для пьяной компании. Но мне хотелось бы придать ей видимость научной респектабельности. Мы с друзьями разработали гипотезу: по тому, как человек произносит название своей альма-матер, можно определить, где он учился.

Кортес снова вопросительно приподнял брови.

— Я серьезно. Давай, к примеру, возьмем Гарвард. Независимо от того, где ты родился, через три года обучения в этом университете ты произносишь: Га-вад.

— Значит, до того как ты туда отправилась, ты произносила «р»?

— Нет, я же из Бостона, поэтому я всегда произносила Га-вад. Погоди, печенье почти готово, — я отключила таймер, хотя оставалось еще пять секунд, затем достала противень с пышущим жаром печеньем.

— Так, я хочу разобраться с теорией, — заявил Кортес. — Если кто-то родился в Бостоне и отправился в колледж куда-то в другое место, то перестанет произносить «Гарвард» как «Га-вад»?

— Конечно нет. Я же не утверждала, что это идеальная теория.

Кортес прислонился к кухонному столу, его губы слегка изогнулись.

— Ну, тогда хорошо. Проверь эту гипотезу. Где я учился?

— Съешь вначале печенюшку, пока они не затвердели.

Мы оба взяли по штучке. Откусив несколько кусочков, я запила их кофе.

— Хорошо, — заговорила я. — Я называю несколько учебных заведений. Ты повторяешь за мной каждое, но в предложении: я учился там-то. Начинаем. Йельский университет.

— Я учился в Йельском университете.

— Нет. Попробуй Станфордский.

Я перечислила все университеты с крупнейшими юридическими факультетами. Кортес их все повторил за мной.

— Проклятье, — воскликнула я. — Не срабатывает. Еще раз повтори: Колумбийский.[21]

Он повторил.

— Да… нет. О, сдаюсь. Это звучало, похоже. Все-таки Колумбийский?

Он покачал головой и потянулся за следующим кусочком печенья.

— Могу ли я предположить, что у тебя страдает логика?

— Никогда… О, ладно. Как я и говорила, это не идеальная теория.

— Я имею в виду не теорию, а предположение, что я учился на одном из признанных лучшими юридических факультетов.

— Конечно, на одном из них. Ты явно достаточно умен, чтобы туда попасть, а твой отец мог себе позволить отправить тебя учиться куда угодно, следовательно, ты выбирал из самых лучших.

В дверном проеме появилась Саванна, одетая во фланелевую ночную рубашку с набивными лилиями. Кто-то из Шабаша подарил ей эту рубашку на Рождество, но до сегодняшнего дня она ее ни разу не надевала. С рукава все еще свисала бирка. Наверное, она вырыла ее в шкафу — вот что значит присутствие мужчины в доме.

— Не могу уснуть, — заявила она и уставилась на кухонный стол. — Я почувствовала запах печенья. Почему вы меня не позвали?

— Потому что предполагалось, что ты спишь. Возьми одну штучку, затем отправляйся спать.

Она взяла две.

— Я тебе уже сказала: я не могу уснуть. Они создают слишком много шума.

— Кто?

— Люди! Забыла? Толпы людей перед нашим домом!

— Я ничего не слышу.

— Потому что тебе на все плевать!

Кортес поставил, пустую чашку на кухонный стол.

— Я слышу только тихий гул голосов, Саванна, — заметил он. — Более тихий, чем, если бы мы включили телевизор.

— Ложись спать в моей комнате, — предложила я. — Там шум не будет тебя беспокоить.

— Теперь люди есть и с другой стороны дома.

— Спать, Саванна, — велел Кортес. — С утра мы заново оценим ситуацию и тогда уже обсудим, что можно предпринять.

— Вы оба ничего не понимаете.

Она схватила последнее печенье и ушла с недовольным видом. Я подождала, пока не хлопнет ее дверь, потом вздохнула.

— Я знаю, ей приходится тяжело, — сказала я. — Как ты думаешь, они на самом деле не дают ей спать?

— Ей не дает спать то, что они там.

— Требуется значительно больше, чем разозленная толпа, чтобы испугать Саванну.

— Она не напугана. Она просто находит невыносимой мысль о том, что поймана в капкан людьми. Саванна считает, что как представитель мира сверхъестественного, не должна мириться с таким вторжением. Это унижение, оскорбление. Она их слышит, и это постоянно напоминает ей об их присутствии.

— Да, наверное, окружение нашего дома людьми можно рассматривать как непрямую угрозу. Но никто не кидается камнями нам в окна и никто не пытается вломиться к нам в дом.

— Для Саванны это не имеет значения. Тебе нужно взглянуть на это с ее точки зрения, в контексте ее прошлого и ее воспитания. Ее растили…

— Погоди. Прости, я не имею в виду… Ты это слышал?

— Что?

— Голос Саванны. Она с кем-то разговаривала. О боже, я надеюсь, она не пытается вызвать…

Не закончив предложения, я поспешила к комнате Саванны. Когда я туда добралась, стояла тишина. Я постучалась, затем открыла дверь, не дожидаясь приглашения. Саванна гневно смотрела в окно.

— Ты им что-то сказала? — спросила я.

— Будто им требуется что-то говорить, — хмыкнула она.

Девочка отправилась к своей кровати и плюхнулась на матрас. Я взглянула на телефон. Он находился в другом конце комнаты, Саванна к нему явно не прикасалась.

— Мне показалось, что я слышала, как ты с кем-то разговариваешь.

У моего плеча появился Кортес.

— Какое заклинание ты использовала, Саванна?

— Заклинание? — воскликнула я. — О, дерьмо! Саванна!

Она рухнула на спину.

— Вы двое не собирались с этим ничего делать.

— Какое заклинание? — спросила я.

— Расслабься. Оно только вызывает волнение и неразбериху.

— Это колдовское заклинание? — уточнил Кортес. — Им пользуются колдуны?

— Конечно. Какое же еще?

Кортес резко развернулся и понесся к входной двери. Я бросилась за ним.