Десятка Лоу

КНИГА ЧУМЫ

Холодный металл, боль на крыльях черных птиц, окровавленная фигура…

Я бежала. Откуда-то раздавались крики, вопила сигнализация, пахло кровью. Меня забрызгало кровью медика с головы до ног. Сзади послышался топот, и я обернулась, ожидая увидеть солдат, но это была Генерал. Ее лицо походило на кровавую маску.

— Двигай! — крикнула она.

Были ли они в этот момент с нами? Может, это они сделали так, что сигнал тревоги включился с опозданием, и теперь очереди лишь поднимали за нами пыль, пока мы неслись через плац?

Когда мы добежали до мула, вся база уже поднялась по тревоге. Трещали беспорядочные выстрелы, топотали армейские ботинки, ревели двигатели.

— Там шоковая пушка у ворот, — задыхаясь, сказала Генерал. — А у меня заряды кончаются. Если мы их отвлечем и попробуем…

Голова звенела от шума и суматохи. Я зажмурила глаза. Знала ли я, что этим закончится? Выругавшись, Генерал толкнула меня, и в этот момент включились автоматические прожектора и по территории зашарили лучи света.

— Нам надо двигаться. Нам…

— Я знаю. Давай за мной.

— Лоу!

Круги света от прожекторов ползали по плацу. Считая секунды, я перебегала из тени в тень вдоль стены.

— Лоу! — прошипела девочка. — Что за хрень ты творишь?

— На западной стороне базы, — объяснила я, запихивая аптечку под куртку, — должна быть канализационная труба. Если ее не засыпали, то это наш шанс выбраться.

— А если засыпали?

Я не ответила. Чьей-то милостью оставалась еще минута, чтобы остаться в живых.

«Чьей милостью?» Я подняла взгляд, но небо было плотно затянуто тучами.

Схватив Габриэллу за руку, я пробежала еще один участок стены, пригнувшись к земле. Где-то сверху раздался металлический визг, рев сирены, и пули автоматического пулемета застучали по металлической ограде. Время вышло. Останавливаться нельзя. Мы забежали за угол, скрывшись от пулемета, и там — я облегченно выдохнула — оказалась канализационная труба, достаточно широкая, чтобы обслуживать весь личный состав.

— Да ты спятила, — скривилась девочка. — Что за…

Я несколько раз выстрелила в стык трубы. Из отверстий хлынула вонючая жижа.

— Помоги! — я изо всех сил пнула еще дымящуюся пластиковую трубу.

Надо отдать ей должное, Габриэлла без лишних слов налегла на трубу. Через пару секунд путь был свободен. Темная нора вела за ограду, вниз к пустырю. На нас пахнуло отвратительными миазмами, и я закрыла рот и нос шарфом.

Страшно матерясь, Габриэлла нырнула в трубу, где ее немедленно стошнило. Я последовала за ней. Пули застучали по пластику у меня над головой.

— Вперед! — закричала я.

Послышался судорожный вздох, и Генерал заскользила вниз по трубе. Поправив шарф, я последовала за ней головой вперед. Я даже не успела набрать воздуха, как оказалась в воде.

Несмотря на самые худшие ожидания, пахло так, что я еле сдержала рвоту, когда вынырнула. Экскременты, перемешанные с химикатами, и все это заключено в пластиковый контейнер… Я старалась не дышать и остервенело работала ногами, но ботинки и форма тянули меня на дно. Зацепиться за гладкие стенки было невозможно.

— …за черт?

— Это отстойник, — выплюнула я. — Смотри, чтобы в рот не попало, и не глотай ни в коем случае.

— Мы в западне! — Сверху доносился вой сирены, приглушенный толстым слоем пластика. — Я умру в сраной цистерне с дерьмом!

— Заткнись! — собрав все силы, я устремилась вверх. Уровень воды слишком низкий, до верха отстойника не достать. Моя рука нащупала лицо Габриэллы.

— Я тебя подсажу, — прохрипела я.

Я опустилась на дно отстойника, схватила ее за бока и оттолкнулась ногами, выталкивая вверх. С ее одежды густо закапало мне на лицо, пришлось зажмуриться. Я слышала, как ее ногти скребут по пластику, глухие удары кулаков.

Руки горели, я бешено молотила ногами, пытаясь поднять ее выше. Наконец — стон напряжения и победный крик.

На нас обрушился свежий воздух. Как проливной дождь, как чистая проточная вода. В круглом люке виднелось темное небо с отсветами прожекторов. Последним усилием я толкнула Габриэллу в люк, и она выбралась наружу.

Через мгновение там появилось ее лицо. В темноте я видела только глаза.

Она глядела вниз без эмоций, и меня накрыла волна паники.

— Генерал! — задыхаясь, кричала я. Мой голос гулко звучал в баке. — Они тебя убьют! Я нужна тебе!

Где же они? Я напрягла все органы чувств, но ничего не изменилось. Только сирены и лицо девочки, которая решала, жить мне или умереть.

Она сощурилась и протянула руку. Я вцепилась в нее мертвой хваткой, но она, не издав ни звука, выдернула меня из люка не по-детски мощным рывком.

Мы побежали, точнее, поковыляли, потом поползли, прячась в тени. Наконец, сквозь дыры в проволочном ограждении замерцали огни Кошачьего квартала. Наш единственный шанс на спасение.

— Нам надо добраться до Фалько.

— В бензольную? Они весь город наизнанку вывернут. Надо убираться из Гавани.

— Фалько поможет.

— Что? Довериться еще одной преступнице?

Я пригнула ее к земле. Над нами совсем низко пролетел поисковый дрон, поднимая вихри пыли.

— Сама как-нибудь обойдусь, — Генерал высвободилась из моей хватки. — И вообще, не все ли тебе равно?

«Брось ее, спасай свою шкуру. Она из Согласия. Она должна заплатить».

Я огляделась по сторонам.

— Ты мне все еще должна.

Вдвоем мы прокрались в дебри Кошачьего квартала, стараясь держаться в тени. По счастью, в это время суток большинство жителей квартала заняты собой: накуриваются хуккой, наливаются бензолом или накачивают себя чистым кислородом до исступления.

Увидев наконец огни бара и услышав раздающийся изнутри гам, я чуть не расплакалась. Я подошла к черному ходу, пытаясь унять возбуждение, но постучаться не успела — дверь распахнулась, и мне в лоб уперся холодный ствол.

— Это я, — пробормотала я. — Лоу.

За пистолетом маячила знакомая физиономия. Одна из чик, Пегги. Она сморщилась от отвращения, а потом поглядела на фигуру у меня за плечом. Ее глаза расширились от ужаса.

— Думаю, тебе лучше войти.

Генерал сидела на потертом матрасе, пока я обрабатывала порез у нее на руке. Свет одинокой лампы освещал хирургические шрамы, змеящиеся по шее и груди под перекрашенным в розовый цвет старым армейским жилетом.

Вся одежда болталась на ней, как на вешалке, в основном латаные армейские шмотки, покрашенные в любимые Чумой яркие цвета. Классический прикид чик. Габриэлла явно предпочла бы свою форму.

Фалько не пустила нас в бар и потребовала, чтобы мы сбросили все вонючие тряпки и приняли паровой душ. При мысли о душе меня передергивало — слишком сильно он напоминал ту стерильную комнату, в которой я стояла, лишенная всего, даже своего собственного имени.

Помотав головой, я сосредоточилась на ране.

— Скоро заживет, — сказала я.

Генерал только промычала что-то в ответ. Интересно, чувствовала ли она сейчас то же, что и я: серую болезненную пустоту после всплеска адреналина. Хорошо бы закинуться сейчас парой шариков кислорода, но Фалько их не жаловала. Говорила, они делают тебя чересчур зависимым.

— Потом перевяжу, — я со вздохом вытерла руки о пятнистые красные штаны, выданные Чумой. — Пегги привезет свежие бинты.

Она ничего не ответила. Подняв голову, я поняла, что она пристально разглядывает шрам у меня на шее: незалеченный, от уха до уха, местами лиловый и блестящий, местами розовый и выпуклый. Я отодвинулась в тень.

— Что это?

— Шрам. На тебе таких десяток.

— Но не таких, — похоже, шрам произвел на нее впечатление. — Что случилось?

Я нервно сглотнула, живо вспомнив, как кровь потоком бежала сквозь пальцы, а я судорожно пыталась зажать рану.

— Чуть горло не перерезало.

— Чуть? Я бы сказала, что перерезало полностью. Как ты выжила?

Я отвернулась.

— Повезло, наверное.

«Повезло». Я считала, что мне повезло, пока не попала на Фактус. Больше мне так не казалось. Теперь я размышляла, были ли они рядом со мной тогда, смотрели ли, как я истекаю кровью, помогли ли вовремя нащупать раскаленный металл, чтобы прижечь рану. Я поежилась. А сейчас они здесь?

Я посмотрела на Генерала. Что они хотят от нее?

— Согласие пыталось тебя убить.

— Спасибо, я там присутствовала.

— Почему? Это что, правда, что ты… изнашиваешься?

Я встретилась с девочкой глазами, и там, в ее глазах, увидела страх.

— Ты мне скажи.

В потолке открылся люк, и по лестнице загрохотали тяжелые ботинки. Фалько уперлась рукой в потолок. Я встала ей навстречу.

— Если б я знала, зачем тебе шокер, я б тебе его ни за что не дала, — гаркнула она. — А еще втираешь, что хочешь спасать жизни, а не убивать…

— Да не убивала я никого!

— Да?! — Чума была явно взвинчена. — Тогда объясни, почему база стоит на ушах, а мои информаторы треплются про мертвого медика и шестерых раненых солдат.

— Семерых, — Генерал, пошатываясь, поднялась с койки. — И она не убивала медика, это я.

Чума окинула ее критическим взглядом.

— Генерал Ортис, а вы в курсе, что вас уже похоронили со всеми армейскими почестями?

— Мне передали.

Фалько снова переключилась на меня:

— Ну, выкладывай.

— Это была ловушка, — ответила я. — Этим солдатам дали приказ меня уничтожить. Я поняла, что Генерал тоже в опасности.

— И ты решила разобраться? — недоверчиво спросила Чума. — Просто взяла и заехала на базу? Ради нее?

Генерал громко хмыкнула.

— Живая душа, — пожала я плечами.

Фалько покачала головой. Злость на ее лице уступила место жалости.

— Ну гляди, док, вам нельзя здесь оставаться. Я могу их поводить за нос день-два, но не дольше.

— Я в курсе, Чу, — я почесала затылок. — Нам надо выбираться из Гавани.

— Выбираться куда?

Я туго соображала, голова была словно набита ватой. Раньше я бы не раздумывая сбежала в Пустоши. Одной там можно выжить. Но скрываться с Генералом вместе — все равно что нарисовать мишень у себя на спине.

— Может, в Отровилль? — вслух подумала я.

Чума поморщилась.

— Затеряться в столице? Город кишит сексотами. Можешь мне поверить, половина работает на меня.

— Тогда станция Ну-Чань.

— Ловцы взяли ее штурмом. Говорят, по приказу Хеля. Камня на камне не оставили.

Я сглотнула.

— Хорошо. Если мы сможем пробраться в Зону Н, если у тебя осталась там пара контактов…

— Нет, — отрезала Чума. — Слишком много Миротворцев. И дня не продержитесь.

— Куда же тогда?

Генерал наблюдала за нашей дискуссией, подняв брови.

— Даже если Согласие попытается замять дело, как только объявят награду, все охотники за головами отсюда до Проспера в тот же день примчатся на нашу луну. — Она замолчала и потрогала радужную помаду на губах. — Думаю, остается только Шахта.

Я рассмеялась.

— Шахта? Тогда уж проще просто выйти на улицу и попросить нас пристрелить.

Она пожала плечами.

— Говорят, там сменилась власть. Кто бы сейчас ни управлял ею, он немного навел порядок. Конечно, это только слухи. Так или иначе, это одно из тех мест на этом булыжнике, куда Согласие не сунется. — Чума издевательски ухмыльнулась. — Не считая Кромки, конечно. Я слыхала, в это время года там чудесные виды.

— О чем она, черт возьми, толкует? — спросила Генерал.

Я замешкалась, не понимая, насколько могу доверять Фалько.

— Шахта. Это кратер, примерно в сотне миль отсюда, глубокий, не пробивают ни фонари, ни радиосигналы. Идеальное убежище для всех, кто не желает, чтобы его нашли. Территория вокруг усеяна минами и ловушками, даже Согласие туда не сунется без подготовки.

Генерал стиснула зубы, явно борясь с собой.

— И что, за деньги я смогу выбраться… из этого места?

— За деньги в Шахте возможно все.

— Нам нужен транспорт, — пробормотала она. — Видимо, такой же мул, будь он проклят.

Фалько рассмеялась.

— Мул? Живыми вы не доберетесь. Нужно сопровождение. И это стоит дорого.

— Деньги не проблема, — не моргнув глазом, ответила девочка. — Я могу заплатить.

— Чем это, мэм? Разве Согласие не реквизирует выморочное имущество?

Генерал смерила ее испепеляющим взглядом.

— У меня есть анонимный счет в банке на внешней планете, Согласие до него не доберется, — она слегка улыбнулась. — Сколько возьмешь, раз уж ты знаешь все об этом месте?

— Я? — Чума усмехнулась. — Больше, чем ты сможешь предложить.

— Назови цену.

Чума назвала. Такую абсурдно большую цифру, что мне стало смешно. Но Генерал не засмеялась.

— За эти деньги я хочу получить гарантии безопасности. И твое обещание, что не продашь меня Согласию.

— Доставим в целости, а если мне предложат больше за твою голову, я, так уж и быть, сначала сообщу тебе.

Лицо Габриэллы превратилось в каменную маску.

— Ты ей доверяешь? — неожиданно спросила она, не отрывая глаз от Фалько, только слегка наклонив голову в мою сторону.

— Чуть больше, чем кому бы то ни было еще на этой луне.

Фалько громко захохотала.

— Ты умеешь быть вежливой, док.

Генерал резко протянула раскрытую ладонь.

— По рукам. Ты доставишь нас двоих к этой Шахте.

— Двоих? — Фалько подняла бровь.

— В Шахте я куплю медикаменты, все, что тебе надо, — хмуро пояснила Генерал. — И будем в расчете.

При взгляде на нее у меня что-то сжалось в груди. В расчете мы никогда не будем.

— По рукам.

— В отпуск собралась, Чу?

Прицеп накренился, остановившись на склоне. Я лежала, не шевелясь, и старалась дышать как можно тише. Несмотря на заверения Фалько, вонь была такая, что у меня слезились глаза. Першило в горле. Второй раз за сутки я была близка к тому, чтобы сблевать.

Генерал лежала рядом, злая как черт. Чума настояла на том, чтобы она остригла волосы. Сказала, что от ее стрижки разит Согласием. В конце концов Габриэлла согласилась, и ее черную гриву сменила неровная мальчиковая стрижка, отчего она стала выглядеть еще младше. Но ее гнев разгорелся с новой силой, стоило ей увидеть предложенный Чумой транспорт. Гарантированный метод вывезти нас из Гавани через блокпосты.

Снаружи донесся приглушенный смех Фалько.

— Отпуск? — отвечала она солдату. — Это бизнес, деточка! Некоторые вещи нельзя никому доверять.

Позади прицепа заскрипели тормоза: подоспели чики на своих кобылах.

— Куда это ты намылилась со своей бригадой, а? — в голосе постового был не только юмор. — Наверное, что-то стоящее. Ты там, часом, не оружием опять решила торговать?

— Я? He-а, я диверсифицирую бизнес. Новая тема, сельхозпродукция.

Солдат захохотал.

— Когда это ты решила навозом барыжить?

— Бизнес есть бизнес. А поскольку чумка сгубила половину скота на Бровосе, удобрение теперь большой бизнес.

Еще один смешок.

— Хорошо, Чу. Будь аккуратна. Говорят, там пошаливают.

— Типа я не знаю. Да пребудут твои мысли в чистоте.

Солдат хлопнул по металлическому корпусу, и фургон с прицепом снова тронулся. Еще несколько сотен метров — и можно будет выбраться из этого ада…

— Стой!

Фургон резко остановился, так что меня бросило на Габриэллу, и я услышала ее частое дыхание. Мы замерли. Снаружи раздавались лязганье, топот и взвинченные голоса.

— Рядовой! Был приказ обыскивать весь транспорт, выезжающий из поселка. Этот прицеп обыскали?

— Нет, сэр, но…

Кто-то отбросил край брезента. Тишина.

— Что это за дерьмо? — спросил кто-то, закашлявшись.

— Змеиные потроха, — презрительно бросила Фалько, не покидая водительского кресла. — Обрезки, хрящи, отходы с кухни, богатейшая нитратами субстанция, сэр. Желаете взять пробу?

— Не играй со мной. Куда ты с этим направляешься?

— В Новую Тоску. Говорят, на ранчо не хватает нитратов, цены взлетели вдвое.

— Ну ты и хищница.

— Так мы закончили?

Снова молчание. Наконец, брезент опустили.

— Посмотрим. И смотри, чтоб эти чики без тебя не наделали дел.

— Они смирные. Максимум — пара шумных вечеринок.

Фалько надавила на газ, и фургон рванулся вперед в облаках пыли, оставляя блокпост позади.

Полчаса спустя, под магистралью Аэрострады, мы наконец смогли выбраться из нашего зловонного укрытия. Сняв респиратор, Генерал согнулась пополам и долго блевала.

— Ну ты и сука, — хрипло крикнула она Чуме.

Та только рассмеялась и протянула ей флягу с водой.

— Док, ты как?

— В принципе, не хуже, чем после купания в отстойнике, — я осмотрелась по сторонам, впуская в легкие сухой воздух пустыни. — Каков план?

— Радуйтесь, потроха нам больше не понадобятся, — сказала Пегги, прицепляя наше укрытие к двум кобылам.

— Отвезите на ближайшее ранчо, — инструктировала Чума своих чик. — Все же мы должны поиметь какие-то деньги с этого. Пегги, ты с нами. Бут, ты тоже, — она кивнула еще одной чике с коротким черным ирокезом и в очках с толстыми стеклами.

Я забралась в кабину позади водительского сиденья и натянула поплотнее свою новую шляпу. Фалько, приходилось признать, выдала мне шмотки покачественнее моих старых, и в том числе подбитый мягкой тканью бронежилет. В последнюю минуту Чума молча вручила мне кусок узорчатой ткани, чтобы прикрыть шрам на шее. Иногда казалось, что она все обо мне знает.

Генерал уже устроилась на сиденье. В желтой безразмерной парусиновой куртке и бандане, прикрывающей татуировки, она выглядела еще меньше, чем обычно. Хотя ее перестало тошнить, я заметила, что ткань у нее на лбу пропиталась потом, а сжатые губы побелели.

«Еще месяц, от силы два, и твой организм откажет».

Неужели она и вправду умирает? Или это была ложь, чтобы она сама согласилась на свое уничтожение?

В любом случае в Гавани ответов на эти вопросы не найдешь. Фалько завела двигатель, чики заулюлюкали, и фургон понесся к резкой белой линии горизонта.

Дорога до Шахты заняла двое суток. Чума неутомимо жала на педаль газа, останавливаясь лишь для коротких вылазок в туалет или в случае, если двигатель угрожал взорваться от перегрева. Нам оставалось лишь замотаться до глаз в шарфы, чтобы хоть немного защититься от солнца и пыли и погрузиться в свои мысли. В какой-то момент я заснула и проснулась, только когда фургон остановился. Над нами висело черное, усыпанное бриллиантами звезд небо.

Фалько заглушила двигатель. Подъехали чики на своих кобылах. В ушах зазвенело от внезапно наступившей тишины. Ни ветерка, ни голосов. Дюны мертвенно тихи, над чужим пейзажем пульсируют далекие звезды. На грани сна и яви, мне на мгновение показалось, что я вернулась в свое детство на Ты-Ала.

Однажды мы с Нильсом выбрались из общежития, прокрались на крышу и улеглись там, глядя на звезды. Мы ловили отблески далеких новых миров: огромный, сверкающий хромом Проспер, про который говорили, что люди там не ходят по земле и никто не знает друг друга; покрытый зелеными полями Бровос, где на каждого приходится двадцать коров, большущих, как слоны; удивительный Иерихон, где в стенах огромных складов помещались целые города; слабые огни пограничных лун, куда зазывали рекламные плакаты, обещая землю и свободу. Мы казались себе особенными: первое поколение, родившееся и выросшее за пределами Земли. Все эти миры только и ждут, когда мы оставим на них свои следы.

Я посмотрела на Генерала. Она спала, свернувшись клубком. Пыль осела у нее на лице, в недетских морщинках вокруг глаз. С какой она планеты или луны? Знает ли вообще, где родилась? Я сняла с себя куртку и осторожно накрыла ее.

— Она выглядит такой маленькой, правда? — прошептала Пегги, когда я покинула кабину. — Как настоящий ребенок.

Я выдавила из себя улыбку. Мы подошли к костру и уселись кружком. «Настоящий ребенок». Кто из нас тут настоящий?

— Я вот все думаю, — продолжила Пегги, когда Фалько и Бут отошли к фургону. — Ведь я могла оказаться на ее месте, если б была на пару лет младше.

— Как так?

Пег вздохнула, собираясь с духом.

— Малые Силы в основном набирали из сирот, так? Из лагерей и приютов. Таких как я.

— А где твои родители? Погибли на войне? — спросила я осторожно.

— He-а. Им было не до политики. Строили фабрику на Делосе и потратили все сбережения на полоску земли на Реюньоне.

Я нахмурилась, не понимая, о чем речь, и, видя мою реакцию, чика грустно засмеялась.

— Эту луну сейчас называют Руиной.

— Желтая оспа?

Пегги кивнула.

— Согласие всегда утверждало, что она появилась из-за некачественного удобрения с черного рынка, которым пользовались фермеры, но все знали, что она была в земле. — Она отвернулась, пряча лицо от дыма. В свете костра хорошо были видны глубокие оспины у нее на лице и шее. — Родители сразу умерли, и это было не самое худшее. Моя сестра месяц пыталась выкарабкаться… — Пег сделала паузу. — Нас с братом отправили в карантин на целый год. А ранчо забрали в уплату содержания.

Я бросила комок сухой травы в костер. Сколько подобных историй я слышала на Фактусе и других лунах? СО тщательно их собирали.

— И что с вами было потом?

Пег пожала плечами:

— Нас отправили в Институт в Отровилле. Братец был совсем маленький, он подходил по всем параметрам и не знал другой жизни. А я артачилась, так что меня отправили в колонию для несовершеннолетних. Вышла оттуда, когда стукнуло шестнадцать, связалась с пиратской командой, шлялась с ними пять лет. Брат, Джови, примкнул к Согласию, попал по распределению в какую-то дыру на другом конце галактики, так что я осталась сама по себе. Потом Фалько поймала меня, когда я пыталась ограбить ее курьера, — она улыбнулась, — и позвала к себе.

— И теперь у меня лучший стрелок отсюда до самого Делоса! — воскликнула Фалько, устало рухнув рядом, и одарила Пегги смачным поцелуем в щеку.

Пег расхохоталась и в ответ погладила Чуму по гладко выбритому черепу.

— А у тебя, док? У тебя есть родня?

Я улыбнулась:

— Даже слишком много. Мы росли в коммунальных домах.

— А сейчас?

— А сейчас, — Фалько дотянулась до мешка с продуктами, — нам надо приготовить ужин.

Я поймала ее взгляд и благодарно кивнула. Она была в курсе, что я не люблю ворошить прошлое.

Совместными усилиями мы приготовили еду. Точнее, я путалась под ногами, пока Чума, Пегги и Бут быстро вскипятили воду и сварили густую кашу из протеина.

— Если закрыть глаза, то будет как мамалыга, — сказала Фалько, передавая мне миску. Потом с сомнением взглянула в свою. — Ну, почти.

Мы ели, Бут скабрезно шутила, мы с Чумой хохотали, а Пегги возмущенно закатывала глаза. Можно было представить, что мы обычные путники, набивающие вечером животы у костра. Но вот ужин закончен; посуда отчищена песком. Фалько и Пегги пошли к фургону посмотреть, в порядке ли Генерал, а Бут отошла в темноту облегчиться. Я осталась одна, и в ночной тиши мои мысли, как всегда, начали разматываться, как клубок ниток.

Не знаю, сколько времени я сидела так, погрузившись в размышления, пока слова Чумы не вывели меня из оцепенения.

— Тебе ее не спасти.

Я подняла на нее глаза, пересохшие от пламени. Бут лежала у костра, накрывшись спальником. Пегги куда-то исчезла. Фалько сидела напротив, уставив на меня черную пустую глазницу.

— Что?

— Тебе ее не спасти, говорю.

Я ковырнула ботинком песок.

— Я все равно попытаюсь.

— Пытайся, но не слишком надейся на успех. — Чума вздохнула. — Я знавала детишек вроде нее. Не только из Малых. Дети, которых лишили всего: детства, памяти, даже имен, а взамен дали войну и ненависть. Не припомню ни одного, кто прожил достаточно долго, чтобы научиться жить иначе.

— Все может быть, — я вертела в руках ложку. — Мне кажется, они хотят, чтобы она выжила.

Фалько нахмурилась.

— Согласие хочет ее убить.

— Я не про Согласие.

На мгновение огонь между нами ярко вспыхнул, добравшись до новой порции пищи.

Фалько смотрела на меня с удивлением.

— Ты про Ифов?

Я нехотя кивнула в ответ, ожидая насмешек, но Чума продолжала пристально смотреть мне в глаза.

— Я из Конгрегаций, ты в курсе? — тихо сказала я.

Она задумчиво покачала головой, будто распределяя информацию по дальним ящикам для дальнейшего использования.

— Не знала, что ты религиозна.

— Сейчас я плевать хотела на это все. Но в детстве, на Ты-Ала, отцы любили говорить с нами о Божьей воле, Божьей милости. Тогда я, конечно, ничего не понимала, но что, если нет никакой Божьей воли? Если это всегда были они? Возможно… — Я запнулась. Меня учили, что это самая страшная ересь, но я заставила себя говорить. — Возможно, они всегда были рядом, но раньше, на Земле, люди не могли их услышать. Слишком много народу, слишком шумно. Возможно, мы что-то чувствовали и называли их Богом, судьбой или удачей, а теперь, здесь, где вокруг столько пустоты, мы наконец хорошо ощущаем их присутствие. Их волю.

Фалько с непроницаемым лицом как следует отпила из бутылки.

— Не знаю насчет Бога, — ответила она, передавая ее мне. — Но ты еще более чокнутая, чем я думала.

В ответ оставалось только рассмеяться. Я приложила было бутылку к губам, но из темноты раздался негромкий окрик, потом свист. Чума оглянулась, схватившись за кобуру.

— Что это?

— Пег что-то заметила.

Она достала пистолет. Через пару секунд подошла запыхавшаяся Пегги с мощным биноклем в руках.

— Птички, целая стая. Летят с востока.

— Ловцы? — у Фалько было напряженное выражение лица.

— Нет. И не Согласие. Похоже на пиратов.

— Далеко?

— Мили две. Может, меньше. Должно быть, заметили костер.

Страшно ругаясь, Фалько начала забрасывать угли землей.

— Как думаешь, что они ищут? — спросила Пегги, при этом тряся спящую Бут.

Я собрала одеяла.

— На мне все еще висит ценник от Квалькавичей из-за того происшествия, и если они были в Гавани…

— Маловероятно, — ответила Фалько. — Они на охоте.

Мы запрыгнули в кабину, заряжая оружие. Чума завела мотор и тронулась с места.

Послышался приближающийся гул двигателей. У меня перед глазами поплыли звездочки. «Холодный металл, горячая кровь, боль на крыльях черных птиц…»

Фургон рванулся вперед.

— Что происходит? — Генерал очнулась ото сна и держалась за сиденье.

— У нас компания, — ответила я. Схватив висевший на спинке переднего сиденья бинокль, я пыталась сфокусировать зрение.

В неверном свете далеких и близких лун виднелись два одинаковых облака пыли: Бут и Пегги неслись вслед за нами на своих рычащих кобылах.

А над ними…

Тени, будто вырезанные ножницами из звездного неба. Восемь черных крылатых силуэтов.

— Это Грачи! — воскликнула я.

Фургон грохотал, развив такую скорость, которую от него невозможно было ожидать.

Маленькие руки вырвали у меня бинокль. Генерал стояла на коленях на сиденье, рядом со мной.

— Они приближаются! — крикнула она. — Сближение через пять, четыре…

— Держитесь! — завопила Фалько.

Я схватилась за спинку кресла ровно в тот момент, когда Чума резко крутанула руль сначала в одну сторону, потом в другую. Пегги и Бут повторили маневр, оставляя за собой плотное облако пыли.

Из-за пыли было ничего не видно, нечем дышать. Я могла только покрепче уцепиться за сиденье. Рядом кто-то кричал. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это вопит Генерал. Приоткрыв один глаз, я увидела, что она, просунувшись в промежуток между сиденьями, что-то кричит Чуме, но слов разобрать не могла.

Раздался грохот, и прямо перед нами что-то взорвалось. Фалько выматерилась, и мы пронеслись прямо через столб огня. Меня обдало жаром. Что-то ухнуло у нас по правую руку. Одна из кобыл опрокинулась на землю и загорелась. Вторая гонщица резко повернула назад. Фалько яростно заорала.

Я вцепилась в спинку сиденья так, что побелели костяшки пальцев, но Габриэлла отпустила руки и поползла по полу, хотя ее швыряло из стороны в сторону.

Оглушающий рев, металлический скрежет, и я поняла, что все кончено. Небо над нами закрыло темное брюхо корабля, отъехала крышка люка, из него выдвинулась автоматическая турель.

— Лоу! — кричала Генерал. — Держи меня!

Она карабкалась на сиденье с винтовкой наперевес. Фалько снова заложила крутой вираж, и я едва успела поймать Габриэллу за ноги.

Подняв голову, я увидела, что она, сосредоточенно сощурившись, смотрит прямо в зев турели. Пулемет заработал, но Генерал, не дрогнув, прицелилась и выстрелила.

Что-то засвистело, нас обрызгало маслянистой жидкостью, и я ощутила на губах вкус топлива. Попыталась утянуть Генерала вниз в тот момент, когда по фургону пришелся еще один разряд. Она не обращала внимания. С аккуратностью машины она опустила винтовку, перезарядила и снова выстрелила.

В промежутках между выстрелами и взрывами я почувствовала их: танцующих в вихре, ластящихся к девочке, пробующих на вкус все возможности, которые несет следующий выстрел. И вот, они выбрали одну.

Генерал нажала на курок, и топливный бак Грача превратился в клубок пламени.

Мы остановились только тогда, когда убедились, что погоня отстала.

— Мы в безопасности? — прохрипела я во внезапно наступившей тишине.

— Понятия не имею, — промычала Фалько, стягивая с лица шарф. — Но двигатель скоро взорвется. Если не дать ему остыть, мы не то что до Шахты не доберемся, мы вообще с места не сдвинемся.

— Как думаешь, они будут нас преследовать?

— Молони мстительный малый. Грачи не полезут к нам в Гавани, но вот здесь…

Снова звук двигателя. Из-за холма показалась кобыла с Пегги за рулем и неестественно согнувшейся фигурой сзади нее.

— Бут ранена!

Вторая чика, в полубессознательном состоянии и ободранная с головы до ног, истекала кровью. Когда мы стащили ее на землю, она вскрикнула от боли.

Чума гладила ее по голове, роняя слезы.

— Док?

— Несите ее сюда. Я перевяжу ее на ходу.

Генерал уступила свое место. Азарт и ярость схватки покинули ее, и она выглядела обессиленной. Покрасневшие воспаленные глаза и маска усталости на лице под слоем пыли.

— Что мне делать?

Я поглядела на девочку. Она и на войне так билась? С таким пренебрежением к самой себе?

— Ты уже сделала больше чем достаточно, — пробормотала я.

— Мы тебе жизнью обязаны, — согласилась Пегги.

Фалько покачала головой.

— Никогда б не подумала, что придется благодарить за что-то офицера Согласия, но Пег права. Без тебя мы бы не выбрались. — Она протянула покрытую шрамами руку. — Хотя одному Богу известно, как тебе это удалось.

Генерал наконец улыбнулась, разлепив сухие губы.

— Это переделанный скаут. «Сапсан-420». Им приделали топливные баки к брюху — чтобы заправлять побыстрее. Идиотская конструкция.

— Все же, — возразила Чума. — Попасть в этот бак, да еще на ходу в темноте — один шанс из тысячи.

Девочка пожала плечами:

— Для вас — может быть.

Я понимала, о чем она. Для нас — обыкновенных людей, не переделанных Согласием. Я промолчала, сосредоточившись на ранах Бут, пока мы ехали по ухабистой дороге. Но каждый раз, когда мой взгляд останавливался на Генерале, на меня накатывала волна жалости, ужаса и трепета.

Наконец, закончив перевязку и уложив Бут на сиденья, я глянула вниз и увидела, что Генерал скорчилась на полу кабины, как больная птичка, в своей ярко-желтой куртке.

— Как ты себя чувствуешь? — я потянулась, пытаясь потрогать ее лоб.

Она отдернула голову, но я успела ощутить, что она гораздо горячее, чем должен быть человек.

— Не утруждайся, — сказала девочка, облизывая потрескавшиеся кровоточащие губы.

— Генерал…

— Все в порядке. Только устала катиться в этой дурацкой коробке на колесиках. — Она уронила голову назад, на подушку сиденья. — Знаешь, у меня ведь был свой скаут. «Ястреб». Красивый. Сбалансированное управление, стабилизационные контуры, система поддержки давления. Никогда б не подумала, что мне доведется вот так застрять на земле. Ползти, как букашке.

Я не ответила. «Два года назад это начало происходить с серией “A”, — всплыли у меня в голове слова. — По мере взросления организм попросту начинает отказывать. Это мучительный, постыдный конец».

— А ты из какой серии? — спросила я.

Генерал ответила, не открывая глаз:

— Из «C». Нас было тринадцать человек. Нас вырастили на базе в Вуавире, отобрали из нескольких сотен, — она скривила рот. — Лучший класс, который Согласие когда-либо выпустило, если верить отчетам. Уже отработали процесс когнитивного ускорения, но еще не успели испортить программу в угоду всяким слюнтяям.

Генерал приоткрыла один глаз.

— Серия «D» уже одна видимость. Не годятся для битвы. Не такие, как мы.

Мне пришлось отвернуться.

Как же это гениально, думала я, глядя на окружающую нас пустыню, которая вся сияла от утреннего света. Злой, расчетливый гений это придумал. Не только потому, что детишки из этой программы обладали сверхчеловеческими способностями, нет. Главное — они были преданы идее с такой страстью, на которую способна только молодость. Только полный социопат может их не жалеть. Сколько бы жизней Генерал ни забрала, сколько бы городов ни сожгла, я никогда не смогу забыть, что под толстым доспехом шрамов она была обыкновенным ребенком. И она знала это. И пользовалась этим.

Я хотела было продолжить расспросы, но тут под фургоном заскрежетал засыпанный песком металл.

— Это предупреждающее заграждение, — объяснила Фалько. — Не расслабляйтесь, мы приближаемся к Шахте.

Впереди на солнце блестели какие-то металлические конструкции. Когда мы приблизились, я рассмотрела странные тени, повторявшиеся через равные промежутки по обе стороны дороги. Присмотревшись внимательнее, я ужаснулась.

Клетки. Мы проехали первую — и в нашу сторону потянулась рука с кровавыми обрубками вместо пальцев. Вторую, третью. Некоторые клетки казались пустыми. В других роились полчища мух.

Я вцепилась в сиденье. Фалько молчала, но по ее лицу я видела, что такого она не ожидала.

— Что это? — спросила я.

— Я говорила, в Шахте сменился босс, — хмуро ответила она. — Видимо, такие у него представления о порядке.

Через несколько минут мы подъехали к сторожевой вышке, собранной из ржавого металлолома. Позади нее открывался вид на огромный кратер. Края терялись в тенях, но внизу что-то поблескивало. Через дорогу была натянута металлическая проволока. Фалько остановилась вплотную к ней. Отсюда было очевидно, что это взрыватель для мины.

— Кто это? — раздался голос с вышки. — Неужто Госпожа Хворь собственной персоной?

Часовой сидел на самом верху, под навесом из гофрированного металла.

Фалько жестом остановила Пегги, которая уже потянулась за оружием.

— У меня имя есть, Карви, — ответила она, выглядывая из-под полей шляпы. — Вши не заели?

— Да я чист как стекло! — ответил мужчина, почесываясь. — И кого ты с собой привезла?

Он подался вперед всем корпусом.

— Привет, Пег! Когда ты бросишь эту наглую кошку и осчастливишь меня своими объятиями? Я о тебе позабочусь!

— Я о тебе первая позабочусь, Карви, — отозвалась Пэгги. — Пока ты спать будешь.

— Ты нас впускать собираешься? — нетерпеливо потребовала Фалько.

Мужчина бросил на нас косой взгляд.

— Нельзя никого впускать, пока босс не разрешит.

— Слышала, у вас новый начальник, — Чума оглянулась на клетки. — Похоже, с трудным характером.

Карви поежился.

— Босс договорился с Ловцами. Мы оставляем им угощение, они оставляют нас в покое. Хорошо для всех, — в голосе его не было уверенности.

— Ребята в клетках, наверное, не согласятся.

Карви сплюнул.

— Им дали возможность подумать. Так или иначе, босс говорит, они уходят в лучшее место. Считает, Ловцы не такие плохие, как о них говорят, они часть экосистемы, поддерживают баланс…

Он умолк, видимо, забыв, чему именно должны радоваться узники в клетках.

— Чертова луна полна идиотов, — пробормотала Генерал.

У Карви оказался хороший слух. Он подскочил:

— Кто это у тебя там еще? — Он посмотрел сначала на меня, потом на Генерала. — Кто это? И что за мелкий?

— Это доктор, — холодно ответила Фалько. — И свежее пополнение.

Мужчина хрюкнул:

— Не слишком ли юная, чтобы стать чикой?

— А ты не слишком тупой, чтобы стоять в карауле? — огрызнулась Генерал.

Карви присвистнул и хлопнул себя по коленям:

— Характер что надо!

— Карви, впусти нас. У нас важные дела, — попросила Фалько.

— Я тебе сказал уже, Фалько, я не могу. Надо спрашивать у босса.

Фалько долго смотрела на него.

— Я собиралась дать тебе пару консервов за услугу, но если ты отказываешься…

Она достала из-под сиденья сумку и открыла ее. Внутри блеснули жестянки.

— Что? Что там у тебя? — Карви облизал губы.

— Персики в сиропе. Томаты с Проспера. Бобы в рассоле. Рыба…

— Рыба?! — Судя по голосу, у Карви потекли слюни. С трудом оторвав взгляд от сумки, он со страдальческим выражением лица глянул в сторону Шахты.

— Хорошо, — выпалил он. — Кидай их сюда, и я тебя впущу. Быстро, а то меня четвертуют, если увидят.

Он быстро завертел колесо, и проволока начала опускаться на землю.

— Въезжай и сваливай к Мелку, на четвертый уровень. Там сейчас тихо.

Фалько времени не теряла. Только проволока коснулась земли, фургон нырнул в туннель, выходивший у края Шахты.

— Моя рыба! — кричал позади нас Карви.

Расхохотавшись, Чума швырнула ему сумку.

— Добро пожаловать в Шахту, мои хорошие!

Шахта показалась мне мрачным местом с первого взгляда, а второй лишь утвердил в этом мнении. Сначала я увидела дымку, потом — разверстую пасть кратера, такого глубокого, что он казался бездонным. Пыль и песок постоянно сыпались через край и падали вниз, подобно водопадам, просачиваясь сквозь металлические галереи и эстакады по периметру.

Неогороженная эстакада, по который мы ехали, страшно лязгала и качалась под тяжестью фургона. На другом краю Шахты виднелась другая эстакада, побольше: посадочное место для кораблей. Я отвернулась от провала и закрыла глаза.

Кто-то ткнул меня в руку пальцем.

— Никогда бы не подумала, что ты боишься высоты, — издевательским тоном сказала Генерал.

Я натужно улыбнулась, не открывая глаз. Меня прошиб пот, но вовсе не от страха высоты. Дело было в строении. Несмотря на то что Шахта уходила под землю, а не парила в межзвездном пространстве, она выглядела точь-в-точь как тюрьма.

Осужденные сами строили тюрьмы, и они же были первыми поселенцами на Фактусе, вот и построили то, что помнили.

В Шахте были такие же металлические эстакады, вьющиеся спиралью вокруг центрального пространства. Ни красоты, ни комфорта, только вечный лязг металла, проникающий в уши, в голову, даже в сны. Это сходство наполнило меня ужасом.

Я открыла глаза только тогда, когда над нашими головами сомкнулась темнота. Мы находились в широкой пещере, вырубленной в скальной породе, заставленной разнообразной техникой. Фалько припарковала фургон.

— Мелк? — крикнула она.

Из-за потертой занавеси, тяжело шаркая ногами, показался бородатый дед.

— Что… — Он изумленно на нас воззрился. — Что вы здесь делаете? Я не слышал сигнала.

— Карви нас впустил, — ответила Фалько, выпрыгивая из кабины. — Старый дурак на все согласен за банку рыбных консервов.

— Даже потерять собственную башку, если босс узнает, — мужчина вытер лоб. — Боссу это точно не понравится.

Из кабины выскочила Пегги, и вместе мы вытащили из кабины Бут. Последней вышла Генерал: моя аптечка на одном плече, винтовка на другом.

— Много вы говорите об этом своем новом боссе, — сказала Фалько. — И мне не очень нравится то, что я слышу.

— Фалько, — Мелк хотел было сказать что-то назидательное, но тут обернулся к нам и увидел Бут.

— Нет, — его лицо мгновенно посерело. — Нет, нет, вам нельзя ее сюда тащить!

— Мелк, ты скотина старая, — огрызнулась Пегги. — Бут ранена. Ты ее сколько лет знаешь? Ей нужен отдых.

— Мне жаль, Пег, правда, но тут такие порядки, — он умоляюще повернулся к Фалько. — Если босс узнает, что она ранена, не будет вообще никаких разговоров, она через минуту окажется в одной из этих клеток. Босс говорит, мы не можем тратить медикаменты на больных, пусть их забирают Ловцы. Мы отдаем их Хелю, и он нас не трогает.

— Если кто-нибудь даже глаз скосит в сторону Бут — поймает пулю в голову.

Чума сказала это тихо, но было понятно, что она серьезна.

— Для начала, у нас была тяжелая поездочка, и я не в настроении трепаться. Нам нужны тихое местечко, еда и вода. А моим друзьям нужно найти корабль.

— Не могу, — забормотал Мелк. — Не могу. Никто не будет вас обслуживать, пока вы не увидите Авгура.

— Авгура?! — по тону Фалько было слышно, что она теряет остатки терпения.

— Босса. Мы его так называем здесь. — Мелк подался к нам. — Умоляю, если вы не заявите о себе, мне конец!

Я переступила с ноги на ногу, и Бут замычала от боли.

— Где твой Авгур?

Старик качнул головой:

— Недалеко, в старом баре Джереми.

— А где Джереми?

Мелк многозначительно поглядел в сторону кратера.

— Понятно, — бросила Фалько. — Ну, веди.

Мелк пошагал вперед. Чума схватила его за плечо железной хваткой и процедила:

— Если с Бут что-то случится, ты первый головы лишишься.

Мы последовали за стариком в лифт и спустились на несколько уровней. Как и на тюремном корабле, галереи были закрыты сетками — чтоб предотвратить прыжки в пропасть, я думаю. Пегги толкнула меня и взглядом показала куда-то на другую сторону Шахты. Там над пропастью, едва держась на ржавых подпорках, висело странное двухэтажное здание. У него была даже веранда. Словно пародия на огромные виллы, возвышающиеся над плантациями Проспера. Только на Проспере не было таких ржавых крыш, засыпанных пылью.

Мы не успели подойти близко, когда со стороны здания донесся крик. Я обернулась и увидела, как темная фигурка полетела вниз.

— Так вы говорите, порядок навели, — пробормотала Фалько.

— Так и есть, — ответил Мелк. — Видишь, сейчас здесь почти не случается драк. Если тебя поранят, ты скорее окажешься в одной из тех клеток, чем угодишь на лечение к Кряку, — он посмотрел на здание в задумчивости. — Если, конечно, Авгур не посчитает, что ты ценный кадр. Как я, например, — он показал нам ряд желтых зубов.

— Странные у него предпочтения, — пробурчала Генерал.

— Что бы здесь ни произошло, — ответила Пегги, убирая с лица прядь, — ничего хорошего это не сулит. Не помню здесь такой тишины.

По пути мы проходили мимо пещер размером с тюремную камеру. Во многих были оборудованы лавки, где можно было купить все, что угодно, от сушеного мяса и копченых личинок до запчастей и змеиного яда.

В других в тумане галлюцинаций валялись бензольщики. Возле одной сидела женщина в видавшем виды бронежилете. Ее взгляд на мгновение прояснился, она помахала Пегги рукой и сплюнула куда-то в щель между прутьями пола.

Но многие лавки были пусты. Товар разбит и рассыпан по полу, двери выбиты, хозяев не видно. При виде этого разорения Чума напряглась еще больше.

Мы наконец подошли к мостику, который вел к зданию.

— Ну вот, — сказал Мелк. — После вас.

Я пыталась не смотреть вниз. У хлипкого моста не было никакого намека на перила.

— Если ты решил нас подставить, Мелк… — зашипела Фалько.

— Нет, нет, — старик попятился, глядя на крышу здания. — Просто делаю так, как требует Авгур.

Фалько вздохнула и повернулась ко всем нам.

— Не теряйте бдительности. Если дела пойдут плохо, нужно быть готовыми к бегству, — она остановила взгляд на Бут, которая была не в той форме, чтобы убегать от погони. Впервые за долгое время я увидела обеспокоенность у нее на лице. Пегги сделала шаг вперед и приобняла Чуму, прежде чем снова вернуться к раненой.

Мы медленно побрели по мосту. Но не успели дойти до середины, когда из здания показались вооруженные люди.

— Цель визита! — крикнул один из охранников.

Их было шестеро, все в бронежилетах. Я перевела взгляд на Фалько, ожидая, что она ответит.

— Отдохнуть, закупиться и продолжить свой путь.

— Эта телка, кажется, ранена.

— Так и есть. И если кто-то попробует усугубить это, отправится с этой платформы вниз. — Чума потрогала рукоять пистолета, но охранники не пошевелились.

— Это Авгуру решать, — ответил старший из них, дернув стволом. — Сюда. Оружие оставьте при входе.

Мы подошли к двери, раскачивая ржавый мост.

— У тебя нож при себе? — тихо поинтересовалась Генерал.

Я кивнула.

— Невелика защита против дробовика.

Внутри еще оставались следы забегаловки: барная стойка, поцарапанные металлические столы, сломанное автоматическое пианино в углу. Но теперь вместо посетителей все пространство было заставлено клетками. Крысы, мыши, змеи, птицы, даже летучие мыши, и все это суетилось, пищало и визжало в страшнейшем беспорядке. От запаха гуано чесалось в носу. Я с изумлением рассматривала все это: целое состояние, если знать, кому предложить на черном рынке.

— Что… — Пегги воззрилась на небольшое лохматое существо. — Что это за чертовщина?

— Это морская свинка, разве не видно? — ответила Генерал.

— Откуда мне знать? — обиделась Пег. — Ни разу в жизни не видела.

— Контрабанда, — удовлетворенно пробормотала Фалько. — Тут товара на тысячи кредитов.

— Складывайте оружие и идем, — торопил охранник, подталкивая нас к лестнице.

За барной стойкой стоял один мужчина, не обращая на нас никакого внимания. Но когда мимо него проходила Генерал, он оживился.

— Слушай, Она, — заявил он. — Давай девочка здесь побудет. Я присмотрю, не стоит ей видеть все это дерьмо там, наверху.

Он постарался выдавить из себя подобие улыбки. Получилось плохо.

— У меня тут припасена бутылочка кактусового сиропа, юная леди.

— Босс хочет всех видеть, — охранник посмотрел мне в глаза. — Мы вас ждали.

В ответ на стук охранника дверь распахнулась, и нас ослепило светом. Когда глаза привыкли, мы рассмотрели внутреннее убранство. Окна со всех сторон. Под каждым окном крепилось зеркало, которое отражало яркое пустынное солнце и заполняло светом всю комнату. В самом центре этого сияния восседала фигура.

Вальдоста.

Меня кто-то толкнул в спину пистолетом. Я смотрела на него и чувствовала, что теряю рассудок. Это, без сомнения, был Вальдоста. И все же он был другой. У этого мужчины не хватало мочки одного уха. На костяшках пальцев синели выцветшие наколки, которых, я была уверена, не было у Вальдосты. Волосы такие же — черные и вьющиеся, — но более редкие, будто этот Вальдоста прожил более тяжелую жизнь. Он глядел, не отрываясь, прямо мне в глаза своими очень широкими, во весь глаз, несмотря на яркое сияние, зрачками. Я поежилась, сомневаясь в собственной памяти и собственных воспоминаниях.

Что ж, не в первый раз.

— Они вошли в ворота, босс, — объяснил охранник с дробовиком. — Мелк их привел.

Авгур наконец оторвал взгляд от меня и посмотрел на остальных.

— Да, хоть какая-то от него польза.

Я закрыла глаза, пытаясь унять нарастающую головную боль, упорядочить мысли.

— Прошу, — Авгур указал на потрепанные стулья вдоль одной из стен. — Мне нужно закончить одно важное дело, а потом поговорим.

Нас отвели к стульям. Пегги бережно усадила Бут на один из них. Фалько выразительно поглядела на меня. Только тут я поняла, какой у меня сейчас вид — дрожащий, ошарашенный и потерянный.

Дверь снова распахнулась, и охранники втащили мужчину в окровавленной грязной форме.

— Привет, Четверка, — скучающим тоном сказал Авгур. — Я тебе говорил, скрываться смысла нет.

Мужчина посмотрел на нас, будто мы могли чем-то помочь. Один глаз у него заплыл синяком. Мы не сдвинулись с места, и тогда он повернулся обратно к Авгуру, смачно сплюнул красной пеной и ответил:

— Да пошел ты.

Авгур улыбнулся:

— Как-нибудь в другой раз. Сейчас мы с тобой сыграем. Но я должен тебя предупредить, ты играешь на тех же условиях, что и остальные.

По взмаху его руки один из охранников внес в комнату низкий столик. Я нахмурилась. На столе была пестрая коллекция предметов: солома, игральные карты, кости, даже металлические монеты с Земли. По спине у меня поползли мурашки. Азартные игры. Все, что запрещено в городках.

— Ну, — поинтересовался Авгур, — играть будешь?

Мужчина вытер кровавые сопли рукавом.

— Что будет, если выиграю?

— Пойдешь на все четыре стороны.

Мужчина подошел к столу.

— Да они крапленые.

— Я служитель Судьбы. Зачем мне портить их инструменты? Что выбираешь?

«Их». Мое сердце забилось чаще.

— Кости.

Авгур тут же схватил пару старых кубиков и бросил их на стол.

— Две пятерки. Неплохо.

Мужчина взял в руку кубики, подержал их у груди, прежде чем бросить.

Двойная двойка.

Он отчаянно выругался.

Авгур повторил свой бросок.

Четыре и шесть.

— Десять, — он посмотрел на меня. — Как кстати.

Я видела ручейки пота, которые струились по шее мужчины. Видела, как у него трясутся руки. Что-то у меня в груди больно сжалось, когда он бросил кубики.

— Змеиные глаза, — констатировал Авгур. — Очень жаль.

Охранники молча подошли к мужчине.

— Нет! — кричал он, пока ему заламывали руки. Он пытался вырваться, но бежать было некуда, и силы были слишком неравны. Один из людей Авгура отодвинул тяжелый засов на двери в стене и открыл ее настежь.

В комнату ворвался ветер, раскидал игральные карты по полу, засыпал все пылью. Внизу зиял кратер.

Мужчина отчаянно сопротивлялся, пока его тащили к пропасти. Неожиданно для самой себя я встала, положив руку на нож. Жизнь есть жизнь. Счет требовал вмешательства. Но вдруг Авгур поднял руку.

Охранники остановились. Несколько сантиметров отделяло их жертву от пропасти. Босс перевел взгляд на меня.

— Да, — сказал он. — Я вижу. Отпустите его.

Палачи послушно отступили, бросив всхлипывающего пленника на пол.

— Ты счастливец, Четверка, — улыбнулся Авгур. — Провидение встало на твою защиту.

Его собеседник не стал ждать, пока его судьба вновь сделает новый крутой поворот. Он поспешно поковылял к лестнице и скрылся.

— Он не проживет и часа, — вздохнув, сказал босс и снова посмотрел на меня. — Не так ли, Лоу?

— Я бы вам руки пожал, — говорил Авгур. — Но вы в птичьей крови.

В каком-то смысле это была правда: одежда на нас вся была пропитана пылью и топливом с упавшего корабля.

— Они здесь были? Грачи? — напряглась Фалько. Это было плохой новостью.

Босс расхохотался.

— Нет. Я это увидел в зеркалах. Видел, что придут пятеро, но не уверен, что все отсюда уйдут.

— Меня нервируют угрозы, — ответила Чума. — И меня нервируют эти твои клетки наверху.

— Это не угроза, — пожал плечами Авгур. — Просто факт. Такой же, как то, что Молони будет искать встречи с вами, чтобы отомстить за разбитый корабль. Такой же, как то, что за Генералом охотится Согласие.

Я инстинктивно отступила на шаг назад. Пегги сделала то же самое. Генерал только недоверчиво прищурила глаза.

— Любой дурак с доступом к связи уже знает об этом, — спокойно ответила Фалько.

Я заставила себя посмотреть на Авгура. Странное ощущение, будто смотришь в зеркало на человека, который стоит у тебя за спиной.

— И Лоу, — произнес босс. — Мне кажется, мы уже встречались.

Меня пробил холодный пот, несмотря на полуденную жару.

— Нет.

Авгур кивнул.

— Но ты меня знаешь. Где мы встречались? В этом мире? В другом? Они что, опять спутали нити разных реальностей?

Я попыталась отступить, но Авгур вскочил с кресла и схватил меня за запястье. Его пальцы были слишком холодными для жителя пустыни.

— Они преследуют меня. Они спасают меня, толкают меня, бросают из одного мира в другой, и никогда не говорят зачем, — Авгур притянул меня к себе. — И тебя они тоже преследуют. Я столько ждал кого-то еще, кто испытывает то же самое.

В ужасе я отдернула руку. И все же какая-то часть меня ликовала от осознания того, что они были реальностью, что я была права. Фалько позвала меня, но я не обернулась.

Из огромной клетки, которая скрывалась за зеркалом, Авгур вытащил нечто: черную пустынную гадюку, которая извивалась в его руке и шипела.

Без предупреждения он с размаху ударил гадюку об пол, достал из кармана маленький ножичек и воткнул прямо в центр черепа. Пока она билась в агонии, он вскрыл ей живот и раскидал внутренности по столу. Я услышала, как охнула за спиной Пегги.

— Грач, — шептал босс, перебирая змеиные кишки. — Лонграйдер, Спиндиго, Хель.

У меня волосы встали дыбом.

— Теперь я вижу, — сказал Авгур радостно. — Я вижу. Ты еще не сделала выбор. Сначала ты должна умереть. И с мертвым Генералом отправиться в ад.

— Я не собираюсь умирать, — дрожащим голосом ответила Генерал. — Не собираюсь.

— Но придется. Ты выходец с того света. Уже ничего не сделаешь.

— Пошел ты! — заорала девочка.

В следующее мгновение все будто расширилось, как будто пространство взорвалось. Сознание заполнилось бессчетными образами. Реальности пересекались, каждая пестрила миллионами возможностей, они накладывались друг на друга, запутывались в тугие узелки так, что постичь их было не под силу ни одному разумному существу. Меня пронзила боль.

Зеркало справа от меня разлетелось, брызнув осколками, и я упала на пол, прикрывая голову. Приглушенно, будто под водой, я слышала крики. Один из охранников упал возле меня на пол без сознания. Я увидела, что Фалько вырвала оружие у второго и ударила его по голове прикладом. Генерал — где Генерал?

Я пересилила боль и перевернулась на бок.

Генерал прижала Авгура к полу. Осколки зеркала отражали ее лицо, яростный оскал и дикие глаза. Я видела, как она шарит в осколках стекла и змеиных кишках, хватает маленький изогнутый нож…

— Нет!

Кто это крикнул — я или кто-то другой? Я бросилась вперед в тот момент, когда девочка приставила нож к горлу Авгура.

На какую-то секунду все застыло в шатком равновесии. Авгур схватил руку Генерала, а я схватила его. В глазах каждого отражались двое остальных. Всех троих скрепили узы крови и насилия. Вокруг в безумном вихре кружились они.

Дальше все происходило как в тумане, сознание сохранило лишь осколки реальности.

Кровь, кровь текла у меня по ладоням. Но не моя, чужая. Она хлещет из шеи Авгура, из раны, нанесенной Генералом в миллиметре от артерии.

— Грач, — хрипел он. — Спиндиго, Лонграйдер.

Она нокаутировала его ударом кулака.

Мы спускаемся по лестнице, через какофонию звуков из клеток, писка, треска. Кто-то сует пистолет мне в руки.

— Надо бежать, — говорит, задыхаясь, Чума. На ее щеке расплывается кровоподтек. — Пока эти идиоты наверху не очухались. Отстанете — пеняйте на себя, слышишь, док? Мне нужно вывести Пег и Бут.

Я не отвечаю, и она толкает меня.

— Эй, ты меня слышишь?

Киваю, и она отворачивается.

Осматриваюсь. Охранники лежат на полу, без сознания или мертвы. У Пег голова в крови.

— Я в порядке, — успокаивает она Фалько. — Чу, честно, это не моя.

— Генерал?

Та кивает. Она сжимает винтовку. Костяшки на кулаках разбиты.

— Док?

«Грач. Лонграйдер. Спиндиго. Хель».

— Док, ты цела? — кто-то толкает меня в плечо. Я вижу Пегги.

— Да, — отвечаю я, и они тащат меня к двери.

Мы открыли дверь — и поняли свою ошибку. Люди уже заполняют верхние галереи, кричат, пытаются выяснить, что происходит. Все вооружены.

Фалько глядит на нас.

— Бежим.

Мы успели сделать четыре шага, когда они начали стрелять. Пули стучат по мосту, рикошетят. «Бежим», — сказала Фалько, но мы ведь не можем бежать. У нас раненая Бут, и мы заперты, как крысы в лабиринте.

Раздается свист, и Чума хватается за ногу. Пег снимает сразу трех стрелков и бежит к ней. Генерал чертыхается — пулей у нее выбило из рук винтовку, и оружие отправилось в пропасть. Что-то бьет меня в грудь, так сильно, что я падаю на спину.

Нет воздуха и нет звуков. Я жду, когда придет боль, жду, когда пуля оборвет мою жизнь.

В глазах плывут круги. Кто-то тянется ко мне сквозь время. Женщина с моим лицом, но вся в шрамах, как от разрыва шрапнели. В глазах у нее смерть. Руки обагрены кровью. Она взмахивает ножом и ныряет в меня.

Я открыла глаза. Мир вокруг стал яснее, четче. Проще. В меня стреляют. У меня в руке пистолет. Хорошо. Я поднимаю пистолет и стреляю. Не гладя, попала или нет, просто стреляю в следующую цель, снова и снова.

Шесть выстрелов — шесть попаданий. В воздухе звенящая тишина, как в паузе между выстрелами.

Я встаю. Четверо глядят на меня в шоке. Я машу рукой. Мы бежим.

Я бегу с ними, перезаряжая горячий пистолет.

Выбежав на эстакаду, я слышу свист и вжимаюсь в стену. Взрыв. Остальных сбивает с ног. На нас сыплются камни и пыль. Я вижу человека с тяжелым бластером и стреляю дважды. Человек падает в кратер.

Женщина с одним глазом, вся израненная, поднимается на ноги. Я помню, как ее зовут, но не трачу на это время.

— Вперед, — говорю я ей. — Восточная галерея.

Она смотрит на меня, ее лицо искажено от боли.

— Док?

Сверху уже прицеливаются охранники.

— Беги, — говорю я.

Она бежит, с ней еще одна, и одна раненая. Вслед летят пули, но я попадаю в стрелков и бегу в противоположную сторону. Я слышу шаги за спиной, поворачиваюсь, готовая выстрелить.

Но это ребенок, девочка, которую мы называем Генералом. Вместо винтовки у нее теперь бластер. Видимо, успела подхватить, когда стрелок упал.

— Иди, — говорю я, — с остальными.

— Двое раненых и одна без сознания? — презрительно плюется она. — У меня в одиночку больше шансов. Куда мы идем?

— Платформа для приземления, — отвечаю я, не сомневаясь. — Верхний уровень, где корабли.

Она кивает:

— Я прикрою.

Я бегу дальше, оглядываясь по сторонам. Галерею над нами сотрясают шаги. Я стреляю. Крик и тяжелое падение. Звук бластера, двое кричат от боли. Если строили по тому же плану, что и тюрьмы, должно быть четыре лифта по периметру.

Вот оно: убогая коробка, позади нее пучок тросов. У лифта охранник, он поднимает оружие. Слишком медленно. Выстрел, и он падает, истекая кровью.

— Запрыгивай, — командую я ребенку и бью кулаком по кнопкам. Лифт взлетает вверх. Стрельба продолжается, но пули уже не достают до нас, и я смеюсь. Девочка пытается отдышаться, опираясь на колени, и смотрит на приближающуюся верхнюю платформу.

Я оказалась права — охранники, местные головорезы или кто еще пока не успели сюда добраться. Это наивысшая точка в кратере, прямо на кромке. Вдоль металлической платформы расставлены разнообразные корабли. Я ногой распахнула дверь лифта и указала на корабль, стоящий в дальнем конце.

Раскрашенный разными цветами, с непропорционально огромным грузовым отсеком, он выглядел самым маленьким и самым быстрым.

— А остальные? — спросила девочка.

— Ты слышала, что она сказала. Мы сами по себе.

Мы подбежали к кораблю. Непонятно было, что это такое, но можно надеяться, что управление достаточно простое. Сбоку свисал заправочный шланг. Я отсоединила его и подошла к двери, ища кнопку, открывающую люк.

— Мы что, его угоним? — прохрипела Генерал.

— Хочешь вернуться и спросить?

Дверь начала опускаться. Когда достигла уровня глаз, в полумраке за ней возникла фигура с оружием в руках.

Я прицелилась.

Генерал толкнула меня, и пуля улетела в сторону.

— Ты что делаешь, это же гражданский! — закричала она.

Когда дверь наконец опустилась, я рассмотрела человека за ней. Молодой парень в рваных джинсах и потертой летной куртке. В руке он держал не пистолет, а старую курительную трубку, из которой поднимался дымок. Он в ужасе глядел на нас, точнее на меня.

В этот момент вселившаяся в меня смерть в женском обличье испарилась. И пришло понимание всего, что я натворила, запах крови и тепло пистолета в руке.

— Ты! — рявкнула Генерал. — Твой корабль?

— Э-э, мой.

Я услышала писк перезаряжающегося бластера.

— Тогда полетели.

— Ты можешь перестать тыкать в меня этой штукой, — сказал пилот Генералу, раскуривая трубку. — Я же не вооружен.

Я открыла глаза. В пятнадцати метрах под нами несся песок, серо-золотой в закатном солнце.

— Я что, похожа на идиотку? — рявкнула Генерал. — Где у тебя спрятано оружие?

— Какое оружие?

— Которое ты спрятал.

Молчание.

— Говори, или я тут все разнесу.

Мужчина вздохнул:

— Под навигацией.

— Достань их. — Пауза. — Лоу, достань их.

Я подняла голову. Все было не так, как надо, и мысли спутались в страшный клубок. Я до сих пор не могла отойти после Шахты, после того, как в меня вселилась та женщина — нечто — с моим лицом. Скольких я положила? Шестерых? Восьмерых? Еще сколько-то ранила, и без врачебной помощи они тоже умрут. Скромные достижения в счете перечеркнуты. Безнадежно. Что бы я ни делала, я только снова и снова забирала чьи-то жизни.

— Лоу! — зашипела Генерал. — У нас нет времени, поднимайся.

Я открыла глаза. Она стояла надо мной, с усилием держа тяжелый бластер. Я неуклюже поднялась на ноги.

— Достань оружие, — скомандовала она.

Я подошла и зашарила под исцарапанным мигающим навигационным экраном. Весь пол вокруг кресла пилота представлял собой свалку из пепла, оберток от протеиновых батончиков и старых рекламных проспектов. Провода под панелью тоже болтались как попало, будто их много раз выдергивали и чинили. Нащупав промасленный металл и пластик пистолетов, я чуть не отскочила в отвращении. Пришлось натянуть на руку рукав, чтобы отклеить их и вытащить наружу. Вот они, два армейских пистолета и старомодная штука, стреляющая металлическими пулями.

— Хорошо, — сказала Генерал. На ее исцарапанном и покрытом грязью лице не осталось ни кровинки. — А теперь скажи ему, куда лететь.

— А ты что, не знаешь? — весело удивился пилот. — Зачем тогда угонять?

Он казался странно расслабленным под дулом пистолета. Я пригляделась к нему повнимательнее, к одежде, драным джинсам, ботинкам с незавязанными шнурками. Никаких татуировок, которые бы говорили, что он относился когда-то к Согласию. Ни шрамов после тюрьмы на шее, ни медальонов, которые бы говорили о его участии в какой-нибудь повстанческой группе. Черные, давно немытые волосы, усы и редкая борода говорили скорее о лени, чем о стиле. Одиночка, значит. Что же он делал в Шахте? Он мельком поглядел в мою сторону и переложил незажженную трубку из одного уголка рта в другой.

— Смотреть вперед, — скомандовала Генерал. — И мы не угоняли твой корабль. Мы его экспроприировали во временное пользование. Совсем другое дело.

— А, хорошо. Просто это ружье у тебя в руках слегка сбивает с толку.

— Заткнись. На борту еще кто-то есть?

— Только я.

— И что ты делал в Шахте один?

Мужчина улыбнулся. Хорошие зубы, свои, не из фибергласа или стали, как у многих тут.

— Дожидался груза, — ответил он. — Я курьер. Свободный художник.

Ну конечно. Устало рассмеявшись, я рухнула в кресло второго пилота.

— Он контрабандист.

— А теперь я пленник. Жертва угона? Можно так сказать?

— Нам бы от него избавиться, — пробормотала Генерал. — Я думаю, что могу управлять этой… штукой. Что это было до того, как ты ее изуродовал? «Орел-250»?

— Изуродовал? — он оскорбился не на шутку. — «Чарис» — это гибрид. И ты не сможешь ею управлять. Никто не сможет, кроме меня. «Чарис» дама с характером.

Генерал раздраженно хмыкнула, подходя ко мне.

— Нам нужен план, — прошептала она мне на ухо.

— Я знаю, — тихо ответила я, закрывая глаза. — Тебе нужно выбраться с планеты?

— Да. И мне нужна связь, надо связаться с остальными.

— Какими остальными?

— Остальными генералами. Из класса «C».

Девочка облизала сухие губы. На лбу и шее у нее выступил пот.

— Если Элайн говорила правду, они тоже под угрозой. Вместе мы сможем собрать информацию, составить план… — она закатила глаза и рухнула на пол. Бластер зазвенел по полу.

— Порт, — скомандовала я. — Отвези нас в порт.

Он внимательно посмотрел на Генерала, потом на лежащий на полу бластер.

— До Отровилля сутки на восток, — ответил он мягко. — Есть еще Пятая Га…

— Нет. Никаких городков, никаких военных баз. Никакого Согласия.

— Согласие повсюду, — он нахмурился. — Есть фрахтовый порт на западе, подле Кромки. Депо Двенадцать. Крысиная нора, используется в основном для торговли ископаемыми, но вы можете попробовать договориться, чтобы вас взяли. У вас деньги есть? Что-то на обмен?

У меня теперь не было даже моей аптечки. Она осталась где-то в Шахте. Почему-то эта мысль ранила больше, чем все остальное. Как заноза в ноге — что я вообще значу без нее?

— Да, — неуверенно ответила я, вспоминая слова Генерала об анонимных счетах. — Мы можем заплатить.

— Что ж, в таком случае…

Он повернулся на стуле. Одна нога была закинута на другую, штанина задралась, показывая еще один пистолет, прикрепленный к лодыжке.

— Понимаешь ли, я в затруднительном положении, — ответил он, достав из кармана куртки ворох сухих листьев. Он начал заправлять ими трубку. — Я лишился груза, и ребята, которые его ждали, обязательно выскажут мне свое недовольство, если я прибуду с пустыми руками. Но если вы заплатите мне, я смогу закупиться товаром в Зоне Н, доставлю вас в порт, и мы забудем весь этот неприятный инцидент с угоном.

Я ничего не ответила, и он пожал плечами.

— Ну или смотрите, вид у вас усталый. Придется, когда уснете, вас убить. Ну или по крайней мере выкинуть за борт. Оставить вас посреди пустыни Ловцам.

Я держала Генерала, чувствуя, как у нее дрожат мускулы.

— Хорошо, — ответила я. — Хорошо, мы заплатим, только доставь нас туда.

Пилот вынул из кармана серебристую зажигалку — реликвию из старого мира. Он щелкнул ею несколько раз, прежде чем смог извлечь огонь. Трубка задымила, и дразнящий аромат наполнил рубку.

— Леди, — улыбнулся он, — вот и договорились.

Нас догнала ночь. Я сидела в кресле второго пилота, наблюдая ее наступление: вот сгущается тьма, над пустыней встает красота и величие других лун. Мы скользили над самой землей — будто вели рукой по шелковой простыне. Здесь, в рубке, я не слышала голосов ветра, и ночь казалась девственной и спокойной.

Сайлас — так представился пилот — вел корабль плавно. Возможно, дело в густом дыме, который невесомой паутиной плавал над контрольной панелью, но скоро я вовсе о нем забыла. Только гудение двигателя и шорох песка по корпусу, словно дождь по железной крыше. Я приложила ладонь к окну. Было бы славно стать как этот корабль — пустой и функциональной, без чувств и боли.

— Лоу?

Пилот смотрел в мою сторону. У него под глазами залегли тени, сливаясь с загорелыми щеками. Он качнул головой.

— Она тебя зовет.

Генерал лежала на импровизированной койке в закутке, сочетавшем функции медпункта и кладовки. Я пробралась к ней.

Паровой душ смыл многодневную грязь, и без грима из пыли, забившейся в морщинки у глаз, она выглядела моложе, чем когда-либо.

— Как самочувствие?

— Слабость. Я устала. Никогда так не уставала, даже на фронте, — она лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. Было слышно, что ей приходится прикладывать усилия, чтобы говорить спокойно. — Это не только физическая усталость, у меня какие-то странные реакции.

Она поглядела на меня покрасневшими глазами.

— Мне не надо было набрасываться на Авгура. Это плохо. Я могу справиться с физическим упадком, но с умственным… — она замолчала.

Будь на ее месте кто-либо другой, я бы взяла за руку, нашла бы слова утешения. Но с ней я могла лишь следить за собственным голосом:

— Хочешь, мы сменим курс, найдем госпиталь?

Она горько улыбнулась, покачав головой.

— На этой луне никто не сможет найти ответов. Кроме того, Согласие меня найдет. — Она сморщила лоб. — Мне нужно увидеть их, Лоу. Других из моего класса. Если мы все оказались в такой ситуации, то должны хотя бы бороться вместе.

Я рылась в корабельной аптечке.

— У тебя совсем нет родственников? — спросила я, извлекая на свет заживляющий гель для ее кулаков.

Она покачала головой, закрыв глаза.

— Мои родители служили в охране на Фелицитатуме. Погибли во время первых бунтов, вместе с моей сестрой. Я… я почти не помню их сейчас. Мне сказали, я несколько лет не разговаривала, прежде чем Согласие рекрутировало меня из сиротского приюта. Мне тогда было семь.

Я молча занималась ее ранами. Вспомнила слова Пег о том, что на месте Генерала мог оказаться любой сирота.

— А у тебя есть кто-то, Лоу?

— Я мертва для них с тех пор, как сбежала в СО.

Она уронила голову на подушку.

— Мне жаль тебя, — выдавила я, — за то, что Согласие с тобой сделало.

— Мне тоже, за то, что Окраины сделали с тобой.

Не знаю, сколько я потом стояла, опираясь рукой на металлическую стену, пока не заставила себя вернуться в рубку. Сайлас все так же восседал в своем кресле, закинув ноги на панель. Корабль шел на автопилоте. Сайлас хлебал что-то из металлической кружки и листал старый альманах.

— Как она?

Я со вздохом упала в кресло второго пилота. На животе синел след от удара пули размером с тарелку: бронежилет спас мне жизнь.

— Спит. У нас давно не было возможности выспаться.

— Охотно верю. У вас вообще видок такой, будто за вами дьявол охотится.

Я засмеялась и провела ладонью по черепу.

— Если б только дьявол…

Мужчина улыбнулся в ответ.

— Там, в Шахте, — осторожно спросил он. — Я слышал выстрелы…

— Лучше не спрашивай.

Пилот пожал плечами и вернулся к журналу. Но через несколько минут я услышала шум: он достал бутылку без наклеек из какого-то скрытого отделения.

— На, — он нацедил жидкости в свою кружку и протянул мне.

Я взяла кружку и выпила, не задавая вопросов. Настолько я устала. И я чуть было не выплюнула жидкость от удивления. Это был виски. Настоящий виски, не разбавленный бензол и не домашняя бормотуха. Напиток богов.

— Где ты это достал? — выдавила я, как только обжигающая субстанция пролилась мне в желудок.

Он широко улыбнулся.

— Классное пойло, да? Награда за работу, несколько заказов назад. Я подумал, что волшебное превращение угона корабля в комфортабельный индивидуальный тур можно отметить.

Я отхлебнула еще. Хотя потрескавшиеся губы страшно болели от спирта, виски впечатлял чистым незамутненным вкусом. Как мало на Фактусе вещей с чистым вкусом. Будто первый вдох утреннего свежего воздуха на настоящей планете.

— Спасибо.

— Угощайся, Лоу. Тебя ведь так зовут?

Я сделала еще глоток.

— Все называют Десяткой.

— О, — наступила неловкая пауза. — Никогда не встречал Десяток.

Я поглядела в его сторону. Он сказал это беспечным тоном. Ни тени того осуждения, которое я обычно встречала в людях, узнававших про мой срок. Он заметил мое удивление и рассмеялся.

— Слушай, что ты там натворила, на чьей стороне была — меня вообще не колышет. Мы тут все рождены заново, да? В этой пыли все равны. — Он подлип еще. — У тебя есть такое же право на новую жизнь, как и у других.

Я попыталась улыбнуться.

— Согласие будет несогласно.

Он хмыкнул.

— Пусть Согласие на себя посмотрит. Благие намерения почему-то заставляют их срать на головы людей, умирающих от жажды. Они получили, что хотели, только унести они столько не могут. Жизнь была бы лучше, если б они смогли это признать.

Я посмотрела на лицо Сайласа, освещенное мигающими огоньками. Не из Согласия, не из СО… Что он делает тут, на Фактусе? Несмотря на признаки бедности, его одежда, пусть и потрепанная, напоминала о какой-то другой жизни, вдали от пограничных лун.

Он почувствовал на себе мой взгляд. Секунду мы смотрели друг на друга.

— Тебе бы отдохнуть.

Я кивнула.

— Пойду посплю в грузовом отсеке. Одеяло найдется?

Он махнул рукой.

— Занимай койку. Я в любом случае буду сидеть здесь. Хоть ты выспишься.

Пилот коснулся моей руки кончиками пальцев, когда я передавала кружку. И на мгновение я захотела поймать его за руку, попросить лечь рядом, потеряться в дыме и чужом тепле. Но увидев свое отражение в глазах Сайласа, свой бритый череп и шрам через всю шею, вспомнила, что собой представляю, и отвернулась.

— Спасибо.

— Да пребудут твои мысли в чистоте, Десятка.

Я проснулась с необычным ощущением — чистая, сухая, в тепле. Не могла припомнить, когда такое было в последний раз. Откуда-то доносился низкий мягкий гул, будто гудел рой пчел или кто-то напевал про себя басовитым голосом. Я вдохнула запах чужих волос с подушки. Просыпаться было неохота.

Но я уже проснулась. Реальность напомнила о себе: сначала болью в ребрах, потом жжением в сгоревшей на солнце коже, наконец, воспоминанием о том, где я нахожусь. Я открыла глаза.

Койка стояла в нише, отделенной от рубки толстой занавеской. Свет чуть проникал через ткань, освещая стены и потолок. Я улыбнулась, дотянувшись рукой до потолка. Минувшей ночью я была слишком вымотана, чтобы рассматривать интерьер. Но сейчас оказалось, что все стены богато украшены старым разноцветным хламом: столетней давности открытки с поздравлениями, обертки от еды, какую можно найти только на планетах близ Земли, реклама земельных грантов, даже кой-какие образцы пропаганды Согласия и Окраин. Пестрая коллекция, собранная по всей известной галактике.

Я аккуратно прикоснулась к старой фотографии. Загорелые люди улыбаются, сидя на разложенных полотенцах на золотистом песчаном пляже. Вдруг я услышала смех, будто фотография внезапно ожила.

Натянув ботинки на босу ногу, я пошла в сторону камбуза. Сайлас копошился над чем-то на засаленной плите, не выпуская трубку изо рта. Генерал застыла в дверях, слушая его болтовню.

— …и тут он мне говорит: «Сынок, я никогда не видел зайцев!»

Генерал засмеялась, разлив содержимое кружки, из которой пила. Оба повернулись, услышав мои шаги.

— Доброе утро! — сказал Сайлас. — Есть будешь?

— Как ты вовремя встала, — Генерал выглядела существенно лучше: легкий румянец вернулся на лицо, хотя под глазами остались усталые морщинки. Она кивнула на плиту. — Возможно, ты чокнутая, но ты знаешь, что угонять. У него тут кофе и яйца.

— Змеиные яйца, — извиняющимся тоном уточнил пилот, нарезая что-то ароматное в сковородку. — Но они все равно неплохи. Всяко лучше протеина. — Он повернулся, чтобы налить мне порцию. — Припас тебе глоточек.

Я взяла кружку. И впрямь кофе, горький, но настоящий.

— Спасибо.

— Любой каприз. За те деньги, которые вы мне платите, я должен сам на буфете лежать.

Я посмотрела на Генерала. Та пожала плечами. Они явно проработали детали соглашения. Сколько у нее припасено на тех анонимных счетах?

— Мы прибудем в Крайняк к полудню, — анонсировал Сайлас, ковыряясь в тарелке. — Там можно заправиться и лететь прямиком в Депо Двенадцать, тот грузовой порт, о котором я говорил.

— Крайняк? — Генерал недоверчиво подняла бровь.

— Ближайший к Кромке торговый пост. Там вечно пасутся Ловцы и бандиты всех мастей, так что местным только и остается утешаться: «Ну, на крайняк хоть живы».

— Жду не дождусь.

— Нам нельзя покидать корабль, — предупредила я ее.

— И пренебречь достопримечательностями Крайняка? — Сайлас вытер рот тыльной стороной ладони. — Слушайте, я уверен, что Согласие забыло о его существовании. Насколько мне известно, они перестали поставлять туда воду.

— Да я не только о Согласии волнуюсь, — вздохнула я. Насколько можно доверять этому человеку? — У нас… была неприятная встреча с Грачами пару дней назад.

— С Грачами Молони? — Сайлас присвистнул. — Чем вы им насолили?

— Подбили одну из их птичек, — улыбнулась Генерал. — Ублюдки решили с нами поиграть и получили.

Сайлас засмеялся.

— Не сомневаюсь. Ну, не беспокойтесь. «Чарис» выглядит невыразительно, но это самая быстрая птица на этом булыжнике. Вряд ли кто-нибудь доберется туда вперед нас.

Когда он удалился в рубку, я схватила Генерала за плечо.

— Мы должны быть осторожнее.

— С этим курилкой? — засмеялась девочка. — Странно, как ему удается лететь прямо.

— Я не только о нем говорю. Мы не знаем, насколько далеко распространяется влияние Авгура. Если кто-нибудь узнает, что мы там натворили…

— Мы? Кажется, ты положила большую часть народа. Или ты забыла?

— Как будто у меня был выбор.

Она скривилась:

— Типичный боец Окраин.

— Что ты имеешь в виду?

— Выбор есть всегда, Лоу. У ваших идиотов никогда не было ни малейшего представления о последствиях. Вы витали в своих идеалистических представлениях и романтических утопиях, но всякий раз, когда доходило до дела, вы вздыхали, сопели и жаловались, что вынуждены творить ужасные вещи из-за нас. Вы не хотели. Но тем не менее, это вы их делали. Согласие научило нас отвечать за свои действия еще до того, как нам разрешили прикоснуться к оружию, — она насмешливо посмотрела на меня. — Людям обычно не важна причина, по которой их убивают, когда они уже мертвы.

И удалилась обратно к себе в лазарет, оставив меня одну.

В растерянности я пошла в рубку. Когда я вошла, Сайлас торопливо положил передатчик.

— Связался с Крайняком, — торопливо объяснил он. — У них есть топливо и не было других посетителей последние пять дней.

Я кивнула, опускаясь в кресло второго пилота.

— Габи в порядке?

— Габи, — произнесла я. — Обычно ее так не называют.

— Возможно, — пожал он плечами. — Но я тебе уже сказал, тут у всех новая жизнь. — Сайлас внимательно на меня посмотрел: — Как так вышло, что вы летите вместе? Да еще из Шахты? Я не заметил между вами особой симпатии.

— Просто так получилось.

Мы замолчали. Он достал из кармана мешочек. Кислородные шарики. Я сжала челюсть от желания. Смотрела, как он выкатил шарик на ладонь, закинул в рот и раздавил зубами… Пришлось зажать руки коленями, чтобы не потянуться.

— Я так понимаю, ты полетишь с ней, если она сможет договориться? — спросил он.

Вопрос сразил меня. На самом деле я не думала о том, что будет со мной потом. Если Генерал сможет добраться до своих денег, если заплатит мне — чтобы хватило на нового мула и запас медикаментов — возьму ли я деньги? Вернуться обратно в Пустоши и продолжать, как раньше, лечить поселенцев, записывая каждую жизнь в свой счет? Все равно что залеплять трещину в плотине жеваной бумагой.

«Людям обычно не важна причина, по которой их убивают, когда они уже мертвы».

— Не знаю.

— Вот как. — Сайлас поднял бровь. — Если тебе нужно будет попасть обратно на восток, я могу тебя подбросить. Даже не надо будет снова угонять корабль.

Он протянул мне мешочек с кислородом.

Я рассмеялась и взяла шарик. Он тоже засмеялся, глядя на горизонт.

Осколки шарика растаяли на языке, и кислород начал проникать в кровь. Кажется, впереди замаячила надежда.

Сайлас не преувеличивал насчет Крайняка. Это был самый убогий торговый пост, который я видела на всем Фактусе, что само по себе говорит о многом. Здесь не было ничего, кроме временных модулей, сброшенных многие годы назад Бюро Землеустройства Развития Согласия для первых поселенцев, для начала.

Да только здесь нечего было начинать. В округе было настолько сухо, что семена просто сдувало ветром. Ежемесячной поставки воды было достаточно ровно для того, чтобы глотки обитателей не спеклись от жажды, да и те прекратились, если верить словам Сайласа. Теперь местным оставалось только доставать воду на черном рынке. Без растений им было не получить официальное снабжение водой, а без официального снабжения водой для них был закрыт банк растений. Так вот дела и делаются на Фактусе.

Мы приземлились, подняв вихрь пыли. Все предметы здесь выглядели так, как будто им находили применение уже сотню раз. Посреди площади стояла вышка связи, увешанная ветроуловителями и флажками.

— Чудное место, — пробормотала Генерал, когда мы спустились по трапу. — Чем это так воняет?

Пилот повыше натянул проеденный молью воротник куртки.

— Говнокирпичи. Ты привыкнешь.

— Говнокирпичи?

Сайлас многозначительно показал глазами в сторону туалета.

— Фу.

— Подумай о положительных сторонах, — возразил он. — После такого путешествие на грузовом фрахте покажется роскошью.

Пилот подмигнул мне. Я еле сдержала смех. Пяток шариков — и я чувствовала себя лучше, чем последние несколько недель. Голова ясная, мысли не путаются. Я направилась к зданию, которое, видимо, совмещало в себе лавку, бар, переговорную и все остальное.

Там, конечно, было пусто, но при нашем появлении сработал древний звонок. Послышались шаркающие шаги, и перед нами появилась женщина. Она выглядела, как иссушенный старый лимон, хотя ей не могло быть больше сорока. В кобуре под рукой торчал древний пистолет.

— Добрый вечер, Джилли, — поприветствовал хозяйку Сайлас. — Да пребудут твои мысли в чистоте.

— И твои, — с подозрением ответила женщина. Она долго смотрела на Генерала, прежде чем перевести взгляд обратно на Сайласа. — Тебя я помню. В отличие от этих.

— Точно. Сайлас Гуливинда, был тут пару месяцев назад. Я еще купил у тебя компрессор, который развалился через неделю.

Женщина кивнула.

— Ну.

— Ничего, если мы заправимся?

— Ничего, если заплатите.

— У вас есть связь? — вмешалась Генерал.

Лицо хозяйки приняло еще более подозрительный вид, но она все же кивнула.

— У задней двери, рядом с фильтрами для дерьма.

Когда Генерал ушла, она поглядела на меня и предупредила:

— Если она использует это и не заплатит, мне придется ее попридержать. Это будет честно.

Я покачала головой:

— Мы заплатим. У вас есть лекарства? Вдохи?

— Вдохов нет, а лекарства там, на полке.

Я не стала слушать продолжение их разговора с Сайласом про топливные фильтры и отряды Ловцов и занялась изучением ассортимента. Можно было догадаться, что я найду. На пузырьках и упаковках оставались оригинальные этикетки, но содержимое уже давно заменили бог знает чем. Змеиная желчь, ферментированная моча… Я откупорила пузырек с отхаркивающим и понюхала — антифриз. Поставила обратно.

— Это не просто бесполезно, а хуже, — бормотала я, обращаясь к Сайласу. — С тем же успехом…

Я осеклась. Пилот пропал.

— Он ушел к заправке, — сказала женщина, не сводя с меня глаз. — Сказал, ты должна выпить за его счет.

На барной стойке стояла бутылка с мутной бурой жидкостью. Я нахмурилась, но заправки не было видно через окно, а Генерал еще колдовала над терминалом, стуча по клавишам.

— Что это? — спросила я, опираясь на стойку.

— Мескаль, — равнодушно ответила хозяйка, наливая немного содержимого в пластиковый стаканчик.

Запах говорил мне, что это никакой не мескаль — просто ферментированный кактусовый сок, смешанный с бензолом. Но женщина так сурово воззрилась на меня, сжав губы, что мне пришлось отпить немного. Нехорошо отказывать людям, у которых ничего нет. Вдохнув, я опрокинула в себя стакан. Жидкость драла горло, как клубок крыс.

— Глубоко признательна, — выдохнула я.

Она налила было вторую порцию, когда раздался грохот. Мы обе подскочили от неожиданности, женщина потянулась к пистолету.

Еще грохот, крик боли. Я выбежала, не дожидаясь, пока хозяйка нащупает оружие.

Генерал сидела возле связи. Весь аппарат был разбит вдребезги, провода торчали пучком, коробка свисала со стены, как сломанный зуб. По полу были рассыпаны бумажки.

— Что такое? — я огляделась вокруг, ища следы драки. Но никого, кроме девочки, не было, а сама она ничком лежала на полу, костяшки пальцев сочились кровью. Ее била крупная дрожь.

Я заставила себя сесть рядом, спросила, что случилось. Генерал не ответила. В ее руке была бумажка. Я отобрала у нее этот клочок и расправила.

Я села на колени, подбирая бумажки одну за другой с пола.

Двенадцать некрологов, датированных последними тремя неделями, из средств информации из разных уголков обитаемой вселенной.

— Класс «C», — Генерал наконец подняла глаза. — Это весь класс «C». Они нас всех достали.

Я бездумно разглядывала бумажки у себя в руках. Слишком много смертей за такой короткий срок. Это было заранее продумано.

— Авгур был прав, — просипела девочка. — Я уже мертва. Они убили меня.

Я бросила бумажки на пол.

— Послушай меня. Что бы они с тобой ни сделали, должен быть способ это исправить. Если мы найдем госпиталь с хорошей лабораторией, возможно, я смогу…

— Ты? — она махнула рукой. — Меня конструировали лучшие умы Населенного Мира. Что может сделать бывшая заключенная?

В горле комом стоял алкоголь.

— Да, я не знаю ничего о программе. Но во время войны я работала в госпитале Согласия. Остались связи. Мы можем заплатить нужным людям…

— Если ты была в СО, как ты могла работать в госпитале Согласия? — Я не ответила, и взгляд девочки медленно переместился на мои виски, на шрамы, которые остались там вместо прежних татуировок. На ее лице медленно сменились выражения непонимания, потом отвращения, потом ненависти.

— Так ты была шпионкой? Чертовой крысой? — Я молчала, и она продолжила: — Надо было оставить тебя в этой бочке с дерьмом. Сколько моих товарищей ты предала? Ты хоть знаешь?

Счет всегда при мне, необъятный, кровавый.

— Да. Знаю.

Она не успела ничего сказать — снаружи донесся рев двигателя, потом еще и еще один. Мы переглянулись.

— Нам надо выбираться отсюда, — пробормотала я. В комнате был еще один выход, заваленный пустыми ящиками. Я отпихнула их в сторону.

— Думаешь, я с тобой пойду? — рявкнула Генерал.

Проигнорировав ее вопрос, я ногой распахнула дверь.

Поздно. Путь преграждала темная фигура. Против солнца лица было не рассмотреть. Я схватилась за нож.

— Десятка! — это был Сайлас.

Я с облегчением опустила нож.

— Я слышала двигатели. Что происходит?

— Не знаю, — ответил он взволнованно. — Надо просто заплатить и лететь отсюда, я уже…

Его прервал звук взведенного затвора.

— Никто никуда не пойдет.

За спиной Генерала стоял вооруженный мужчина невысокого роста, с обветренным лицом, на котором выделялись яркие голубые глаза. Улыбнувшись, он схватил Генерала за плечо.

— Руки убери! Что за…

Он наотмашь ударил ее по лицу пистолетом.

— Это за мою птичку.

Генерал чертыхнулась, а я встретилась с мужчиной взглядами.

— Молони.

Он улыбнулся мне своими новыми маслянисто блестящими фибергласовыми зубами.

— Лоу.

— Так, послушай, мужик, — начал Сайлас, поднимая руки.

— Заткнись, Сайлас, — свободной рукой он вытащил из кармана толстый кошелек и бросил под ноги пилоту. — Здесь как договаривались. Мы заберем их отсюда.

Хозяйка магазина укрывалась под барной стойкой, пистолет она куда-то спрятала. Восемь Грачей, все в черных кожаных куртках, забирали из лавки все, что казалось им ценным, и разбивали остальное. Магазин наполнился запахом немытых тел, разлитого алкоголя и машинного масла.

Меня подталкивало дуло пистолета. Ноги были будто ватные, я злилась на собственную глупость. Радость, которую я испытывала утром, сменилась горечью. Сайлас старался на меня не смотреть.

— Что ты собрался с ними делать? — пытался он выяснить у Молони, не отставая от него ни на шаг.

— Тебе какая разница?

— Их хотят взять живыми, ты знаешь.

Бандит хмыкнул:

— Одну из них.

— Червяк, — Генерал плюнула в пилота. — У тебя даже не хватило духу сдать нас самостоятельно. Сколько тебе дали? — Сайлас ничего не ответил, и девочка обратилась к Молони: — Какую награду объявило за меня Согласие?

Видно было, что вопрос ему польстил:

— Десять тысяч кредитов, мэм.

— Тогда могу выдвинуть встречное предложение. Двадцать тысяч.

Молони захохотал, звук был похож на скрип пластика.

— Бедный Сайлас, — он потрепал Сайласа за щеку. — Продал обеих за двести кредитов, а мог поиметь двадцать тысяч лично. Сколько бы ты мог купить снаряги?

Грачи тоже захохотали, и Сайлас отступил к стене.

Двести кредитов. А я еще думала закрутить с ним. Я с презрением отвернулась.

Молони почесал подбородок дулом пистолета:

— Знаешь, я подумаю. Как насчет сорока тысяч? Ты мне корабль торчишь, юная леди.

Генерал скривила губы.

— Тридцать пять.

— Торгуешься своей жизнью?

— Я и повыше ставки делала.

Бандит одобрительно хмыкнул.

— Хорошенько тебе мозги промыли, а? Хорошо, мэм, договорились. Но мне нужны деньги немедленно, а если обманешь, будешь жалеть о том, что не умерла быстро, как они просили.

Молони плюнул себе на ладонь. Не веря своим глазам, я увидела, как Генерал сделала то же самое, и они пожали друг другу руки.

Девочка смерила меня ледяным взглядом:

— Ты сама по себе, ренегатка.

Я пыталась ответить, но меня мутило. Я схватилась за шкаф. Что, черт подери, со мной происходит?

— Ты дал ей это? — как сквозь вату, я услышала, как Молони спрашивает Сайласа. Тот нехотя кивнул. Мескаль пылал в желудке, пытаясь выйти наружу. «Не только мескаль», — поняла я.

— Не волнуйся, Лоу, — обратился ко мне бандит. — Просто немного успокоительного. Мы достаточно историй слышали про то, на что ты способна. А так ты будешь смирненькой, пока мы будем лететь в Отровилль.

Несмотря на действие препарата, что-то во мне напряглось от ужаса.

— Отровилль? — удивился Сайлас. — Но ее разыскивают в Пустошах. Смотри… — звук мятой бумаги. — «Разыскивается женщина Десятка Лоу за кражу, попытку убийства, похищение ребенка».

Молони расхохотался.

— Что смешного, Дрю?

— Ее имя не Десятка.

В глазах плыло. Три Грача стояли между мной и дверью. Я рванула к выходу, пригибаясь, как учили, но мир раскачивался, как лодка в шторм. Кто-то схватил меня за плечо, я упала, перевернулась, ударила кого-то ботинком в живот. Но вот один удар пришелся мне в висок, второй в солнечное сплетение. Я упала на колени, и удары ногами посыпались со всех сторон.

«Нет!» — пыталась я закричать, но воздуха не хватало. Я подняла глаза на Молони. Он стоял надо мной.

— Она не Десятка. Ее зовут Жизнь.

«Жизнь».

Слово пульсировало в воздухе. Как пуля, которая остановилась в сантиметре от цели. Сквозь слезы я смотрела на Дрю. В этот момент я готова была отрезать ему язык, чтобы он прекратил говорить. И он это знал. И наслаждался.

— Кто она? — вопрошала Генерал. — Кто она, черт тебя дери?

Молони сел на корточки и взял меня за подбородок грязными пальцами.

— Она заключенная № 00942X. Жизнь В. П. Лоури. Пожизненное, без права на досрочное освобождение. — Я попыталась сбросить его руку, но Молони стиснул пальцы сильнее. — Сбежала с особо охраняемого тюремного модуля где-то восемнадцать месяцев назад. Убила нескольких охранников и пару соседей, прыгнула в эвакомодуль до того, как они успели до нее добраться. Должен признаться, дорогая, что это впечатляет. Пожалуй, в другой жизни, где мы принимали бы женщин, я бы взял тебя в команду.

Я плюнула в него, но он только улыбнулся и отер руку о мою куртку.

— Жизнь? — подал голос Сайлас. — Что она натворила?

— Шпионаж, предательство, убийство, что еще в голову приходит? Преданный агент Свободных Окраин, — Молони прищурил голубые глаза. — Проигравшим не платят, да?

Я почувствовала, как у меня дрожат губы от злости.

«Это была война. Мы выполняли свой долг».

Но потом меня накрыло болью. Ошеломляющим чувством вины, от которого я сходила с ума в своей камере.

— Не может быть, — растерянно отвечал Сайлас. — Они бы уже нашли ее.

Молони радостно хрюкнул:

— Начальство заявило, что она разбилась при посадке, — чтобы сохранить остатки репутации. Но высшие чины в курсе, и они очень хотят видеть ее у себя. Предлагают сто тысяч кредитов награды.

Наступила тишина.

— Тебе еще доказательства нужны? — Молони положил руку мне на шею. Я сопротивлялась, но меня держали три Грача, и ничто не помешало ему снять с меня шарф, прикрывающий шрам.

— Вот. В тюрьме строгого режима носят полный ошейник. Можно снять только хирургическим путем. Она сама себе горло вскрыла, похоже.

Слезы ненависти закапали у меня из глаз на пыльный пол. Я сжала кулаки. «Что вы понимаете».

В этот момент ветер, завывая, распахнул настежь дверь, с полок попадали пустые жестянки. Я почувствовала в воздухе странный вкус, металлический, похожий на запах крови. Они смотрели.

— Хватит, — посерьезнел Молони. — Погода меняется. Обеих в наручники, и полетели.

Липкие от машинного масла руки скрутили мне запястья за спиной.

— Не поеду я с вами, — запротестовала Генерал. — У нас же уговор.

— Уговор не работает, мэм, пока я не получу свои деньги. А учитывая, что ты сделала со связью здесь, придется воспользоваться нашим гостеприимством. Аякс, где тут ближайшая связь?

— Скорее всего, в Депо Двенадцать, — ответил один из Грачей. — Если повезет, мы можем и беглую там же сдать.

Молони хмыкнул:

— Отлично. Сайлас, ты тоже с нами, грязная ты крыса. Прокатишься, чтобы я был уверен, что ты не заложишь.

— Черт, Молони, я…

— Заткнись! Пошел в корабль.

Грачи подняли меня, потащили через разбитую лавку. Сквозь стук крови в висках я слышала голоса, я слышала, как они спускаются из межзвездных пространств вместе с ветром. «Грач, — шипели голоса, — Лонграйдер, Спиндиго, Хель».

Мурашки побежали у меня по коже. Свет за дверью стал тускло-желтым, время замедлилось, кожа мира будто расползалась на куски. Они были рядом.

— Грач, — прошептала я. — Лонграйдер, Спиндиго, Хель.

— Молони? — нерешительно спросил кто-то. Вопрос повис в воздухе. Ветер гулял по комнате, срывая со стен плакаты, Грачи хватались за оружие.

Они толпились вокруг меня, бесчисленные, безымянные, голодные. Они терзали мою жизнь, распускали ее на ниточки, искали самые лакомые возможности, которые белели, как кость в мясе.

Я убежала в пустыню со связанными руками. Меня подстрелили Грачи. Генерал убила меня сама. Сайлас попытался меня спасти и получил пулю в затылок.

Я увидела корабль, маслянисто-черного Грача, валящегося с небес на землю. Я увидела Молони, мертвого, с широко раскрытыми голубыми глазами, лежащего в пустыне, и песок лип к еще не засохшей крови на его лице.

И тогда я поняла. Они меня защитят. Они не дадут человеку вроде Дрю Молони отдать меня на расправу Согласию. Это будет стоить ему жизни.

Я улыбнулась. Дала пиратам отвести себя на корабль.

Через минуту они ушли.

Очнувшись, я услышала шум, ровное урчание. Я потянулась, подумав, что все еще на корабле Сайласа, что меня ждут на кухне яичница, кофейник и заливистый смех. Но перевернувшись на бок, почуяла только запах затхлого машинного масла и ощутила холодный металл под щекой. Открыла глаза.

Я лежала на голом полу в трюме, измазанном маслом, заваленном мотками проволоки и запасными частями. Когда я пошевелилась, боль пронзила плечи: руки связаны за спиной, а веревка продета сквозь кольцо в стене.

Это был корабль Молони, «Лонграйдер».

Название напомнило слова Авгура, а вместе с ними — образ главаря Грачей, лежащего без движения в пустыне. Вот путь, который выбрали они.

Я попыталась перекатиться на спину, и меня вырвало желчью и остатками успокоительного, которое Сайлас смешал с мескалем. Наконец, я смогла справиться со своим телом и села, опершись спиной о стену. Голова гудела.

Что будет делать Генерал теперь, когда знает обо мне правду?

«Часть правды».

Я закрыла глаза. Она была из Согласия и часть Согласия, до мозга костей. Неважно, что они пытались ее убить, она по-прежнему одна из них. По-прежнему верит в них. Даже если я выберусь живой из хватки Грачей, как они того хотят, даст ли она мне уйти?

— Десятка? — голос разнесся по темной комнате. В тусклом свете я рассмотрела потертую летную куртку Сайласа. Он подошел, сжимая в руках кружку. Осторожно, будто подходил к дикому животному.

— Ты… — он прочистил глотку, глядя на лужу на полу. — Смотрю, ты проснулась.

— Несмотря на твои старания.

Он опустился на колени. Но на безопасном расстоянии, что я не могла не подметить.

— Вот, — он протянул мне чашку. — Они едят. Не так много, просто растворимый супчик.

Я засмеялась, несмотря на пересохшее горло.

— Ты думаешь, я буду это пить?

— С ним все в порядке, — пробормотал Сайлас. Я не двинулась, и он отпил немного сам. — Видишь?

В горло словно насыпали пустынных колючек.

— Хорошо.

Он осторожно приблизился так, что мог держать чашку у моих губ. Суп был жиденький: несколько ложек какого-то порошка и древние, иссушенные в пыль овощи, все разбавлено кипяченой водой. Сколько лет назад эту морковь вырастили на гидропонических полях Проспера? Три года? Десять лет назад? Только жидкость коснулась губ, я почувствовала оживление во всем теле и с жадностью выпила все до дна. Сайлас старался не пролить ни капли.

Когда я закончила, он сел поудобнее, и мы долго смотрели друг на друга.

— Это правда? — спросил он наконец.

— Что именно?

— Что ты убивала людей.

Я вытерла губы о плечо. Трещина на нижней губе открылась заново, и я выругалась.

— Видишь, твоя теория не работает.

— Какая теория?

— Которую ты мне излагал, что люди могут на Фактусе бежать от своего прошлого. Прошлое преследует нас, даже здесь, на краю населенной галактики.

Сайлас достал из кармана трубку, но не зажигал ее, только задумчиво сунул в рот.

— Я не воевал, — сказал он. — Я с Иерихона. Обе матери были начальницами складов. То есть мы всю войну были вне битвы, но в бизнесе.

Сайлас скорчил горькую гримасу.

— Настоящий нейтралитет. Мы сколотили целое состояние.

Теперь пазл складывался: его дорогая, хоть и ношеная одежда, собственный корабль, отсутствие татуировок. Но все же — сбежать от такого богатства, от покровительства могущественной семьи…

— И почему? — прохрипела я.

Сайлас покачал головой:

— Родители хотели, чтобы я возглавил одно из предприятий, но я просто… не знаю, не мог жить на деньги, нажитые на войне. Решил, что мне надо попутешествовать, посмотреть, что такое настоящая жизнь. Что такое свобода.

Я не могла удержаться от смеха: в этом грязном корабле, рядом с собственной блевотиной, вся в синяках.

— И как оно тебе?

— Не совсем так, как я себе представлял, — ответил он с легкой улыбкой.

И тут же спросил:

— Ты была когда-нибудь на Иерихоне?

— Раз или два.

— Тогда ты помнишь, какое там все огромное, но при этом там совершенно нет пространства. Только стены складов и солнечные лампы в миле над головой вместо открытого неба. — Он отвернулся к металлической стене, будто мог видеть сквозь нее. — Я увидел рекламу Бровоса и Фактуса, ну, знаешь, рекламу Землеустройства, и это огромное небо над ними, такое прекрасное.

Я грустно улыбнулась, вспомнив агитационные листовки и тайные бюллетени, которые привлекли меня в ряды Котов. Идея того, что новые земли должны быть общими, казалась мне такой простой, такой настоящей. И Свободные Окраины помогут воплотить это в жизнь. Но Генерал права насчет последствий, а Сайлас прав насчет намерений, и с каждой битвой выбор становился все жестче, и в конце концов тот огонь, который мы разожгли, начал пожирать нас самих.

Я встретилась взглядом с Сайласом.

— Слушай, Десятка…

— Все еще разговариваешь с ренегаткой?

Генерал стояла у стены. Сколько она тут уже? Ей заклеили царапины на лице свежим пластырем, видимо, постарался один из Грачей.

— Молони говорит, мы прилетим в Депо Двенадцать в течение часа, — объявила она. — Говорит, если будешь выкаблучиваться, он тебя пристрелит.

— Мы не долетим до Депо Двенадцать.

Видимо, что-то странное было написано у меня на лице, потому что даже Сайлас отодвинулся.

— С чего бы это? — удивилась Генерал.

Я встретилась с ней глазами:

— Если Молони меня не отпустит, он погибнет еще до наступления темноты. Передай ему.

Сайлас переглянулся с Габриэллой, но наш разговор прервали шаги. Появился один из Грачей, высокий бритоголовый парень.

— Ни слова, — гаркнул он. — Нас преследуют.

— Преследуют? — нахмурился Сайлас. — Кто?

— Патруль Согласия. — Грач перевел взгляд на меня. — Не беспокойся, Лоу. Молони не отдаст награду за твою голову какой-то солдатне.

Меня пробрала дрожь. Начинается. То, что они показали мне, тот путь, который они выбрали. Я прислушалась. Через пару минут к звуку нашего двигателя добавился еще один. Другой корабль. Звук доносился издалека, но постепенно усиливался. Генерал забеспокоилась и уставилась на стену, словно хотела просверлить ее взглядом.

— К черту, — вдруг решительно произнесла она. — Это мои люди, они меня послушаются.

Но не успела она выйти, как в дверь ворвался Молони, весь в поту, с красным от напряжения лицом.

— Развяжите ее, — кивнул он в мою сторону.

Один из Грачей вышел вперед с ножом в руке.

— Что происходит? — спросила я взволнованно.

— Меняем маршрут, — отрезал Молони, открывая люк в полу трюма. — Думаешь, я позволю каким-то жалким скаутам из патруля отнять у меня добычу?

Лязгнул металл, и внутрь ворвались рев двигателей и завывание ветра. Снаружи было серо, наступала ночь.

Веревка на руках ослабла, и я вздохнула с облегчением. Но не успела я размять запястья, как один из Грачей снова связал их, на этот раз спереди. Сердце бешено билось в предвкушении грядущей катастрофы. Вот передо мной Молони, бешеный от жажды жизни. Невозможно представить, что он обречен. И тем не менее я видела это…

— Держи «Лонграйдер» на том же курсе, — скомандовал Дрю. — Попробуем проскользнуть в тени.

«Лонграйдер». Ветер ворвался в открытый люк. Под брюхом висел маленький корабль, теперь я увидела его. Одна из тех черных птиц, которые преследовали нас в пустыне.

Молони обратился ко мне:

— Если попытаешься что-нибудь выкинуть, то мелкая получит разрешение шмальнуть тебе в спину. Мне, в принципе, без разницы, доставим мы тебя Согласию целиком или кусками.

Все происходило слишком быстро. Образы пролетали в моей голове. Вздыбившаяся земля, огни в ночи. В панике я оглянулась, увидела Сайласа, его волосы развевались на ветру. Он схватил меня за плечо.

— Десятка! — крикнул он, но Грач скинул его руку.

— Увидимся в Депо Двенадцать! — рявкнул Молони, исчезая в люке. — Никому ничего не предпринимать без меня.

— Конечно, босс! — ответил один из бойцов, подталкивая Генерала к люку. — Что делать, если они откроют огонь?

Дрю показал свою страшноватую фибергласовую улыбку.

— Стреляйте в ответ. Они, наверное, работают в паре, но здесь они предоставлены сами себе. Только мы, они и Кромка.

Он подмигнул мне, и вот меня толкают вниз по лестнице, в задний отсек Грача. Малюсенькая комнатка, мы с Генералом оказались прижаты друг к другу. Люк над головами захлопнулся, и мы оказались втроем с Молони, окруженные запахом грязи и пота.

— Держитесь, дамы, — сказал он, щелкая переключателями. — Мы летим.

Звезды вокруг нас только начинали блестеть, как капельки свежевыжатого сока, небо было почти черным. Ветер бросал корабль из стороны в сторону. Я задумчиво глядела на бьющуюся жилку на шее Молони. Сколько еще ударов сердца ему осталось?

— Думаю, мы их сбросили с хвоста, — сказал он, закладывая очередной вираж. — Пройдем как можно ближе к Кромке, развернемся и вернемся к Депо Двенадцать. Большой крюк, но что делать.

Несмотря на облегчение в его голосе, мое сердце все так же колотилось. Такое чувство, что меня бросили в реку и течение тащит куда-то, а я не в силах сопротивляться. Они вытащат меня на берег. Должны.

В отражении в лобовом стекле я увидела глаза Молони.

— Что-то ты притихла, — сказал он. — Если надеешься перерезать мне горло, можешь об этом забыть.

— Она думает, что ее воображаемые друзья спасут ее, — издевательски прокомментировала Генерал.

К моему удивлению, Молони только хмыкнул.

— Ты имеешь в виду Ифов? — Я с трудом расслышала его за ревом двигателя. — Ты их видела?

К чему врать? Я смотрела ему в глаза.

— Чувствовала.

— Ты как этот придурочный Авгур, — пожал плечами бандит. — Он тоже однажды предсказал мне смерть от мертвой птицы.

Он внимательно посмотрел мне в глаза. Между нами проскочила какая-то искра.

— Что, что это? — воскликнула девочка. На радаре появилась точка, быстро приближающаяся к нам сверху.

— Черт, — выругался Молони. Он начал дергать за рычаги, готовясь включить форсаж.

— Они подают сигналы, — крикнула Генерал, глядя вверх через стеклянную крышу. — Есть бинокль?

— Они могут сигнализировать сколько влезет, — ответил пилот, передавая ей оптику. — Я не буду отвечать.

— Тогда после трех предупреждений они откроют огонь, таков протокол, — заметила девочка, поднимая бинокль. — Ага, вижу. Это седьмой «Свифт». Быстрая машина…

— Быстрая? Вот это ведро? — расхохотался Дрю. — Держитесь, дамы!

Он врубил ускорение, и нас вдавило в спинки сидений. Генерал возилась рядом, пытаясь разглядеть, что происходит сзади.

— Они нас нагоняют!

— Не может такого быть! — удивился Молони. Он посмотрел на экран радара, точка на котором не отставала. — Что за черт?

Корабль уже летел прямо над нами, оглушая ревом двигателей.

— Слушай! — орала девочка. — Я вижу эмблемы. Это не обычный «Свифт»! Это корабль флота! Четвертая эскадрилья, Звено Спиндиго…

Она осеклась, и у меня внутри что-то дрогнуло. Спиндиго. Я в ужасе смотрела через стеклянную крышу на темные распростертые крылья хищной металлической птицы. Грач. Спиндиго. Лонграйдер. Хель.

Меня будто молнией ударило.

— Хель… — пробормотала я.

— Мне плевать, какая эскадрилья, нам надо уйти от них! — кричал Молони.

— Ты не понимаешь, — прокричала Генерал. — Четвертая эскадрилья пропала без вести в прошлом году, они все мертвы!

Я пригляделась и увидела их: сварные швы многочисленных переделок, разогретые до бела форсунки двигателей, слишком горячие, чтобы принадлежать обычному кораблю.

— Это не Согласие, это Ловцы, — сказала я.

Мы неслись в небе, наполненные бешеной энергией преследуемой добычи. Грач метался из стороны в сторону, пытаясь уйти от пуль и разрядов.

— Чего они хотят?! — заорала Генерал.

— Они хотят твои кишки, твой язык, твое сердце! — крикнул в ответ Молони. — И мои тоже, и это еще не все!

Нас задело одним метким выстрелом, и Грач ушел в штопор. Молони яростно закричал, но удержал рулевое управление и выправил корабль.

— Нам от них не оторваться! — пыталась я перекричать рев двигателей и пронзительный вой сигнализации. — Они будут давить на газ, пока моторы не взорвутся!

— Тогда мы должны их обыграть!

Молони бросил корабль в крутое пике, земля понеслась навстречу.

— Они все еще на хвосте!

На нас обрушился град пуль. Что-то взорвалось, зашипело, и у нас задымилось крыло.

— Попали! — кричала Генерал. — Поврежден рычаг подкрылка!

Молони безостановочно ругался, пытаясь выровнять нас. Я молча глядела в темноту, освещаемую вспышками разрывов.

Грач, Спиндиго, Хель. Молони лежит в пустыне. Я и Генерал рядом с ним.

— Подонки! — орал Молони. В отражении сверкали белками его выпученные глаза. — Так, кто-нибудь. Видите линию помех справа?

Он ткнул пальцем в навигационный экран. Я неуклюже наклонилась, мешали связанные руки.

— Вижу.

— Сколько до нее?

Меня пробил холодный пот, когда я поняла, что вижу на радаре.

— Но это же Кромка…

— Сколько, мать твою?

— Пять миль, — веревки на запястьях стали скользкими. Я повысила голос: — Ты туда не полезешь!

— Полезу, — ответил Молони, стиснув зубы.

Костяшки пальцев его рук, лежащих на штурвале, побелели. Я видела, как бьется жилка у него на шее. Бьется, бьется. Отсчитывает минуты до его смерти.

— Еще один рывок, — крикнул он. — А потом вырубим двигатель и нырнем туда.

— Молони… — схватила я его за плечо.

На миг мы встретились глазами. Что он увидел там? Его лицо побелело, зрачки сузились. С бешеным криком он отпихнул меня плечом, рванул штурвал и ударил кулаком по приборной панели.

— Нет! — закричала я, но было поздно. Грач несся вперед, разваливаясь на ходу. И тут я увидела впереди стену серой мглы, где терялись даже звезды. Кромка. Место, откуда никто не возвращается живым.

Ветер свистел, песчинки царапали ветровое стекло, мы неслись к земле, но земли все не было, только клубы пыли и песка в свете прожекторов и скрежет отрывающейся обшивки.

Рядом со мной кричала Генерал, но я не могла разобрать слов, и я бросилась к ней, пытаясь закрыть от удара. Мелькнула земля — и мир разбился на мелкие кусочки.