Десять сказочников под одной крышей

⠀⠀ ⠀⠀ Кто зимы не видал ⠀⠀ ⠀⠀

Жил-был заяц Барабанщик. Так его прозвали за то, что он любил лапами по пенькам стучать. Подбежит к старому пню и ну по нему барабанить:　

— Тук-тук! Тра-та-та!　

Жуки, пауки, букашки, таракашки — все с перепугу наружу выскакивают, выпрыгивают.　

А зайка над ними смеётся, потешается:　

— Ага! Испугались? Эх вы, мелкота! Нигде вы не бывали. Ничего не видали. Потому и боитесь всего на свете. То ли дело мы, зайцы!　

Однажды жуки, пауки, букашки, таракашки и комарьё всякое на зайца совсем разобиделись.　

— А где ты, серый, бывал? — затопали на него ножками пауки.　

— Чего ты, косой, особенного ви-идал? — заныли комары.　

— Мы и сами с усами, — сказали жуки. — С твоё-то, Барабанщик, знаем!　

— Вот уж-жо поднатуж-жимся, дож-ждёшься, дожждёшься от нас, — жужжали мухи.　

— Ах, так! — рассердился на них заяц, — Я косой? Я серый? А шубку мою белую видели? А что зимой всё кругом белым-бело, знаете?　

Но букашки, таракашки, жуки, пауки зайца на смех подняли:　

— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Врёт серый про шубку белую!　Какая такая зима?　Почему белым-бело?　

Прискакали лягушки. Приползли ужи. Прибежали ежи. И тоже все над зайцем смеяться стали:　

— Ну и врёт Барабанщик!　

— Всегда здесь зеленым-зелено!　

— Всегда зайцы серые.

А заяц так им всем сказал:　

— Раз вы мне не верите, я сюда зимой прибегу. Всех вас разбужу. Шубку белую покажу.　

И ускакал в лес.　

Прошло лето. Миновала осень. Попрятались и уснули в старом пне под корой жуки, пауки, букашки, таракашки и комарьё всякое. Крепко спят под пеньком лягушки, ежи. И никто из них не видал, как пришла зима и стало от снега кругом белым-бело.　

И вот однажды прибежал сюда Барабанщик да как забарабанит в пень:　

— Тук-тук! Тра-та-та! Просыпайтесь, поднимайтесь! Поскорее выходите, на меня поглядите!　

Но никто не просыпался. Никто не отзывался. Тогда заяц забарабанил ещё сильней:　

— Тр-ра-та-та! Тр-ра-та-та! — И закричал нарочно: — Просыпайтесь, поднимайтесь все, кто в пне живёт, кто лета ждёт! Лето пришло!　

Тут изо всех щелей старого пня полезли букашки, таракашки, жуки, пауки и комарьё всякое. Выползли из-под пня лягушки, ужи и ежи. А как осмотрелись, так все и ахнули:　

— Ах!　

Кругом белым-бело. И на зайце шубка белая! Засучили лапками пауки. Затрясли усами жуки. Ежи колючками стучат. Ужи шипят сердито:　

— Ш-шутки ш-шутишь. Барабанщик!　

Только мухи сначала обрадовались:　

— Ух, сколько сахару!　

А как сели на снег, сразу лапки поджали и давай жужжать:　

— Ж-ж-и-вотикн ж-жёт, ж-жёт.　3-зи-зи-ма, зи-има! — зазвенели жалобно комары.　

Лягушки — те только квакнули:　

— Ква-а! — И глаза от удивления вытаращили.　

А заяц Барабанщик скок на пень и говорит:　

— Теперь будете знать, какая такая зима?!　

Но тут все поскорее опять попрятались. Кто в пень, кто под пень. От холода, от зимы подальше.　

А наперёд уговорились: не судить, не рядить о том, чего сами не видели.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ О том, как кот Васька в третий класс перешёл ⠀⠀ ⠀⠀ 　

А дело так было. Костя учился в школе. Во втором классе. Было у него много весёлых товарищей. И он жил не тужил, пока не догадался, что в школе учиться — дело не простое.　

Учительница задавала на дом много уроков. Их надо было учить, а то на другой день учительница обязательно спросит. А если кто плохо выучит — тому двойку, кто совсем не выучит — тому единицу.　

Уроки делать Костя не любил. Поэтому в дневнике у него двоек и единиц накопилось видимо-невидимо. А дело-то к концу учебного года было.　

Вот раз сидит Костя дома за столом. Задачу решает. Да ничего у него не получается. Не умеет. Даже заплакал Костя от огорчения. Но инкто этого не видел. Дома в ту пору никого не было.　

Вдруг слышит Костя: кот Васька из-под стола человеческим голосом говорит:　

— Не плачь, хозяин. Я тебе помогу.　

Костя даже подскочил от удивления. Спрашивает кота:　

— Как же это ты, Васька, говорить научился?　

А кот вспрыгнул на стол, уселся поудобнее и отвечает:　

— Для того и научился, чтобы тебе помочь. Вижу, хозяин в беде.　

— Не сможешь ты мне помочь, — вздохнул Костя. — Ты неграмотный.　

— Это я-то? — обиделся Васька. — Да я целый год на твоих учебниках сплю. Спрашивай меня, что хочешь!　

Спросил его Костя. Сам по учебнику следил. Верно! Васька всё знает. И по арифметике, и по русскому. И стихотворение рассказал с выражением.　

— Ложись, Костя, спать. Я за тебя все уроки сделаю. Что на завтра задано? Показывай! — говорит Васька.

Обрадовался Костя: «Вот это кот! Вот это друг!»　

А наутро смотрит: в тетради всё, что надо, написано, задачки решены. «Ну! — думает Костя. — Сегодня пятёрка мне полагается».　

— Только как же ты басню будешь рассказывать? — спохватился Васька. — Я её выучил, а ведь спросят тебя.　

— Пропал я! — испугался Костя.　

Уж они думали-думали с Васькой. Наконец Костя и говорит:　

— Давай, Васька, залезай в мой ранец. Возьму тебя с собой в школу. Я за первой партой сижу, будешь мне подсказывать.　

— А собак в класс никто не берёт? — забеспокоился кот.　

— Нет! Ты не бойся.　

Кое-как втиснулся кот в ранец. Костя за плечи его закинул и в школу отправился.　

Там Костя кота в свою парту спрятал. Да так ловко, что никто не заметил.　

Начался урок. Учительница ребят к доске вызывает. Дошла очередь и до Кости.　

— Расскажи басню «Кот и повар», — сказала учительница.　

Кот Васька из-под парты высунулся и ну подсказывать!　

Радуется Костя. Слово в слово за Васькой бубнит. Ни о чём думать не надо.　

Так у них и повелось. Каждый день. Придёт Костя из школы и — на улицу. Чем не житьё!　

И коту неплохо. За обедом теперь Костя из-за стола не встаёт, пока Васька всего не напробуется.　

А как утро — Васька в ранец лезет. Костя его в школу несёт.　

Но пришёл такому житью конец.　

Однажды учительница заметила, кто Косте подсказывает. Догадалась, почему мальчик глазами под парту косит. Только виду не показала.　

Принесла она на другой день с собой мышку, но не настоящую, а из серого бархата. Глазки у мышки — из чёрных бусинок, хвостик — из кручёной верёвочки. Очень похожая мышка. Сразу не отличишь.

Привязала учительница мышку за нитку да и бросила незаметно на пол. Как раз в это время Костя у доски отвечал, а Васька ему из-под парты подсказывал.　

Увидел кот мышку и сразу про всё забыл. Нацелился Васька на мышку, вылез из-под парты и пополз.　

Заметили его ребята, толкают друг друга под локоть: «Откуда тут кот взялся?»　

А Васька к мышке подкрался, прыг на неё, цап зубами и… отпрыгнул, будто ужаленный. Тряпка с ниткой!　

Ребята не выдержали, как засмеются все! Васька заметался — не знает, куда от стыда деваться.　

А Костя? На него лучше было и не смотреть.　

Теперь учительница ребятам про всё рассказала. Они даже не поверили. Но тут она стала спрашивать. Косте стихотворение — Ваське стихотворение, Косте задачу — Ваське задачу.　

Костя, конечно, ничего не умеет. А Васька правильно отвечает. Ещё бы! Уроки-то кто учил?

Подумала-подумала учительница и говорит:　

— Василия я в третий класс перевожу, а Костю… Это ещё подумать надо.　

После уроков кот говорит Косте:　

— Неси меня домой!　

— Не понесу! Ты меня как подвёл? Иди за это домой пешком!　

— Так я же нечаянно! Я же не знал, что мышка ненастоящая! — оправдывался Васька.　

— Да зачем тебе она? Хоть бы и настоящая! Плохо я тебя кормил, что ли?　

— Мы-ы-шка? Заче-ем? — изумился кот.　

Каждый охотник понял бы Ваську.　

Но Костя всё-таки кота нести отказался.　

— Раз так, — заявил тогда при всех Васька, — в школу вовсе ходить не буду! Очень мне нужно пешком…　

И больше его в школе не видели.　

А зря это он. Ведь уже в третий класс перешёл… Верно?

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Витя Завидкин и зелёная старуха ⠀⠀ ⠀⠀

Жил мальчик Витя. Бывало, увидит он у кого что-нибудь и сразу вздыхает: «Эх, мне бы!» Затрясётся весь даже, нос у него побелеет — завидно.　

Ребята его Завидкиным прозвали.　

Вот играют однажды дети во дворе. И Витя с ними. Вдруг видит он: какая-то старушка из-за угла пальцем его к себе манит. Подойди, мол, сюда. Подбежал к ней Витя и спрашивает:　

— Вам чего, бабушка?　

— Я к тебе пришла, — ответила она.　

Витя смотрит на неё и удивляется: бабушка вся зелёная. Лицо у неё зелёное и глаза тоже. Платье, платок на голове и даже волосы не белые, как у всех старушек, а зелёные — космами торчат. Опирается старушка на зелёный посох, улыбается — зелёные зубы показывает,　

— А мы с тобой родня, — сказала она. — Ты — Завидкин, а я — Зависть Зелёная.　

— Никакой я не Завидкин, — обиделся Витя. — Это меня ребята так прозвали.　

— Хорошо прозвали, — заулыбалась Зависть Зелёная. — Мне очень нравится.　

В это время мимо проходила девочка с мороженым в руке. Витя уставился на девочку и проглотил слюнки. Увидала это, Зависть Зелёная, склонилась над Витей и зашептала:　

— Завидно тебе. Витя? То-то… А вот если будешь дружить со мной, я тебе всё добуду.　

Витя обрадовался и говорит:　

— Хочу мороженого.　

Зависть Зелёная пощёлкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши — и, откуда ни возьмись, стаканчик мороженого у Вити в руках очутился.　

Не успел он спасибо сказать, как захотелось ему футбольный мяч получить.

Старуха пощёлкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши — и футбольный мяч подкатился к ногам Вити. Такой же, как у ребят, даже лучше.　

Не успел Витя спасибо сказать, видит: мальчик на велосипеде катается.　

— Хочу вон такой велосипед! — крикнул Витя.　

Зависть Зелёная пощёлкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши — и, словно из-под земли, вырос перед ним двухколёсный велосипед.　

Витя и спасибо забыл сказать, захотелось ему и того, и другого, и третьего.　

Старуха Зависть Зелёная ни в чём Вите не отказывает.　

— Пожалуйста, — говорит, — бери, хватай! Я всё могу!　

Посмотрел Витя на ребят, а они игрой заняты — ничего　не замечают.　

— Бабушка! — взмолился он. — Сделай так, чтобы я на одни пятёрки учился, лучшим вратарём на нашем дворе был, на баяне умел бы играть и разные вещи умел бы делать.　

— Ишь ты, на баяне играть! Да пожалуйста, играй себе на здоровье.　

В руках у Вити очутился баян. Не успел он подумать, что бы ему такое сыграть, а баян сам играет. Да как играет!　

— Это не то, бабушка, — сказал Витя. — Вот если бы я сам　умел, понимаете? 　

Старуха как услыхала это — ещё больше позеленела, головой затрясла, посохом застучала.　

— Вон чего захотел! А я тебе, негоднику, уже пятёрки в дневнике поставила.　

— Пятёрки! — обрадовался Витя.　

Начал он вслух стихотворение читать, за которое двойку вчера получил. Но, как лоб ли морщил, опять не вспомнил. Рассердился тут Витя и говорит:　

— На что мне такие пятёрки! На что мне такая музыка! Я так не хочу!　

— А-al Не хочешь? — зашипела старуха. — Тебе надо уметь? Да чтобы всё сам? А кому же ты тогда завидовать будешь?　

— Да я тогда и завидовать не буду!　

И только Витя это сказал — зелёное облачко поднялось над тем местом, где Зависть Зелёная стояла.

Огляделся Витя. Ни велосипеда, ни мяча футбольного, ни баяна. И даже мороженого будто не едал.　

Хотел он ребятам рассказать про всё, что сейчас только с ним произошло, да раздумал. Всё равно не поверят. А ведь было!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Про мальчишек нехороших ⠀⠀ ⠀⠀

Хорошо было на даче. Речка рядом: хочешь — купайся, а не хочешь — на песке валяйся. И большой лес близко. По грибы можно ходить и по ягоды. Девочки и мальчики день-деньской бегали, играли. Все весёлые. Только одной девочке Тане было невесело. Донимали её нехорошие мальчишки. Не один раз Таня от них плакала.　

А были эти нехорошие ребята вот кто. Боря. У него всегда руки грязные. Танин фартучек он руками грязными припечатывал. Потом Витя. Что Таня ни сделает, что ни скажет — Витя передразнивает. Потом Яша. Где ни встретит Таню, голову свою нагнёт и бодает. Ещё Петя. Он всё драться лезет. И потом ещё Стёпа. Он, чуть что, грозится всегда: «Я тебе дам! Я тебе задам!»　

Вот однажды убежала от них Таня в лес. Сидит на полянке и плачет. А полянка эта была непростая. Здесь старичок-волшебник жил. Ночью он на полянке пеньком стоял, а днём по лесу ходил.　

Прибежали сюда мальчишки нехорошие и опять Таню донимать стали.　

Вдруг, откуда ни возьмись, старичок с кривой палочкой. Вышел он из леса на полянку и говорит Тане:　

— Хочешь, я озорников этих накажу?　

А мальчишки нехорошие вокруг старичка запрыгали, заскакали. Смеются и дразнят:　

— Не поймаешь, не поймаешь! У тебя ноги старые! У тебя палочка кривая!

Старичок и говорит нм:　

— А мне и ловить вас не надо. И так накажу. Слово я такое знаю.　

Живо повернулся старичок кругом, слово своё сказал, кривой палочкой помахал. И не успели мальчишки нехорошие глазом моргнуть, как превратились они кто в кого: Боря — в поросёнка, Витя — в мартышку, Яша — в козлёнка, Петя — в петушишку, а Стёпа — в собачонку-дворняжку.　

Смотрит Таня: нет старичка, будто и не было. Убежала Таня, а поросёнок, козлёнок, мартышка, петушишка и собачонка-дворняжка одни на полянке остались. Сели они в кружок и плачут, каждый по-своему. Поросёнок верещит, козлёнок бебскает, мартышка визжит, петушишка кукарекает, а собачонка-дворняжка скулит.　

Как им теперь быть — не знают. На дачу бежать нельзя: прогонят их. В лесу оставаться страшно: волк съест.　

Вдруг слышат они: электровоз прогудел. Это родители в гости к ребятам приехали. К кому папа, к кому мама, к кому бабушка.　

Кинулись встречать родителей поросёнок, козлёнок, мартышка, петушишка и собачонка-дворняжка.　

Подбежал поросёнок к маме. Захрюкал. А мама и говорит:　

— Смотрите, чего это поросёнок ко мне привязался?　

Оттолкнула поросёнка и дальше пошла, Борю своего искать.　

И Яшина мама удивляется:　

— Чего козлёнок за мной увязался? Чего ему надо?　

Оттолкнула козлёнка и дальше пошла, Яшу своего искать.　

А Витя-мартышка повис хвостом на ветке и с папы своего　шляпу сдёрнул.　

— Смотрите! Смотрите! — закричал Витин папа. — Обезьянка из зоопарка убежала!　

— Кыш-кыш отсюда! — закричала Петина мама на петушишку.　

— Почему тут собак держат? — рассердилась Стёпина бабушка и прогнала от себя собачонку-дворняжку.　

Увидела всё Таня и пожалела мальчишек нехороших.

Подозвала к себе поросёнка, козлёнка, петушишку, мартышку и собачонку-дворняжку тоже. Говорит им:

— Пойдём к дедушке. Он опять вас в мальчиков превратит.

Прибежали они на полянку. А там старичок стоит. Тот самый, с кривой палочкой.

— Ну, что? — спрашивает он. — Будете ещё обижать старых да малых?

Закачали, замотали головами поросёнок, мартышка, козлёнок, петушишка и собачонка-дворняжка. Просят старичка каждый по-своему. Поросёнок верещит, мартышка визжит, козлёнок бебекает, петушишка кукарекает, а собачонка-дворняжка скулит.

— То-то, — пригрозил пальцем старичок. — Так и быть, скажу слово.

Живо повернулся старичок кругом, слово своё сказал, палочкой кривой помахал. И, никто глазом моргнуть не успел, стали мальчики мальчиками.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Четверо братьев ⠀⠀ ⠀⠀

Было у отца с матерью четверо сыновей. Подросли они в родительском доме, окрепли и надумали по земле походить — людей посмотреть, себя показать.

Не хотелось матери сыновей от себя отпускать. И так и сяк она их отговаривала. Плакала даже. Только от отца украдкой. Потому что не любил он ни слёз, ни болтовни жалостливой.

— Пускай идут дети, пускай на людей посмотрят и себя покажут, — сказал отец.

Вот собрались братья в дорогу. Стали с родителями прощаться. Отец им и говорит:

— Надо вам из дому на счастье что-нибудь с собой взять. Выбирайте сами.

Взял с собой старший сын топор. Второй сын — лопату большую. Третий сын молоток выбрал с крепкой рукояткой. А младший мамкиным баловнем был. Сунула ему мать в руки пуховую подушку.

Старший сын на север отправился. Второй пошёл на восток. Третий путь выбрал на запад. А младшенького мать за локоток к южной сторонке подтолкнула. И отправился он в тёплые края.

Вот идёт старший сын всё дальше на север. В густые леса забрёл. То дорогой идёт, то узенькой тропкой. Шёл он через горы высокие, плыл через реки широкие — везде люди живут.

Видит раз: артель лесорубов лес рубит. Да, видно, приустали лесорубы. То один пот вытрет со лба, то другой. Подошёл старший сын к лесорубам и стал помогать: как махнёт топором — вздрогнет дерево, а как ударит — оно и повалится. Только гул по лесу идёт. Подивились лесорубы на такую силищу и говорят:

— Добрый из тебя товарищ будет. Оставайся с нами.

Обрадовался старший сын. Надоело ходить по земле без настоящего дела. Остался он жить с лесорубами.

Второй сын что ни дальше шагал на восток — было ему всё любопытнее. Поля и леса проходил напрямик. Шёл через горы высокие, плыл через реки широкие — и везде люди живут.

Шёл, шёл — дорога в скалу упёрлась. Нет дальше ходу. А перед самой скалой народу видимо-невидимо.

— Что вы здесь собрались? — спросил второй сын.

— Дорогу строить будем. Через лес, через высокую гору. Оставайся с нами.

Обрадовался он. Надоело ходить по земле без дела.

Тут все шапки побросали, лопаты в руки — и пошла работа! Машины рычат, лес стонет, гора трясётся. Смотреть — и то любо-дорого.

Третий сын что ни дальше на запад шёл — городов да сёл всё прибавлялось. Что ни шаг шагнёт, то завод или фабрика. И куда глазом ни кинь, везде люди живут.

Проходил он раз мимо большого завода. Видит: из ворот машина новенькая выкатилась. Рядом люди бегут.

— Гляди, какую машину мы сделали. Нравится?

— Как не нравится! Вот бы мне так-то уметь.

— Оставайся жить с нами. Научишься!

Обрадовался третий сын. Надоело ходить по земле без настоящего дела. Пошёл он на завод работать.

А тем временем младший сын, мамкин баловень, всё на юг шагал. Чем ни дальше идёт, всё теплее. Что ни больше глядит, всё милее кругом. В степь пришёл. Вся в цветах степь да в хлебах. И везде люди живут.

Видит младший сын: на бахче арбузы собирают и дыни. Большие они уродились, тяжёлые. Притомились, видать, люди. Спины мокрые у всех.

— Что, добрые люди, делаете? Зачем потом обливаетесь? — спросил младший сын.

— Чем пустое спрашивать, ты помог бы!

— Ладно, — сказал мамкин баловень, — так и быть, помогу вам арбузы есть. Позовите меня, как с работой управитесь.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Бросил он на траву подушку и лёг, дожидается. Но никто его не позвал. И в другой раз так было, и в третий. Подвело у младшего сына живот от голода. Не в радость ему ни солнышко, ни цветочки, ни сам тёплый край.

Много ли, мало ли времени прошло — неизвестно, а только получили отец с матерью сразу четыре письма.

В одном письме, от старшего сына, они прочитали:

«Хорошо мне живётся. Помог топор моему счастью. Низко кланяюсь вам, отец с матушкой».

«Хорошо мне живётся, — написал второй сын. — Помогла лопата моему счастью. Низко кланяюсь вам».

«Хорошо мне живётся, — писал третий сын. — Помогает молоток моему счастью. Низко кланяюсь вам, отец с матушкой».

А в четвёртом письме, от младшего сына, от мамкина баловня, написано: «Пирогов напеките. Домой еду».

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Ёрш — рыба кунгурская ⠀⠀ ⠀⠀

⠀Знаменит уральский город Кунгур тем, что он с давних времён стоит, а ещё больше мастерами своими славится. Не последним в Кунгуре мастером был резчик Иван Лёгкая Рука.

Что ни выходило из его рук — всё словно не каменное и не костяное. Цветок сделает — как живой горит и будто пахнет. Оленя сработает — вот-вот затопочет олень копытами. Птицу вырежет — из рук выпустить страшно: улетит!

Так однажды сидел он и ерша из бараньего рога вырезывал. Работа как работа. Только замечает Иван: костяной ёрш вроде шевельнулся в руке. И лишь кончил Иван работу — ёрш плавники растопорщил и жабрами повёл. Глазом живым взглянул на Ивана и выговорил:

— Отпусти меня, мастер, в реку!

Иван так и ахнул! Виданное ли дело, чтобы рыба говорила, да ещё не простая, а костяная?

А ёрш как ни в чём не бывало речь свою дальше ведёт:

— Не дивись, мастер, что заговорил я. Ничего в том мудрёного нет. А дивись мастерству своему. Я ведь у тебя живым удался. Отпусти меня в реку.

— Не пущу, — молвил Иван. — Не было ещё мне такой удачи.

А ёрш одно твердит:

— Сделал рыбой — пусти в реку.

Согласился тогда Иван отпустить ерша на малый срок. А ёрш слово дал своё нерушимое вернуться через месяц и один день.

— Мне бы только кругом осмотреться, с другими ершами подраться да помириться. Я на дело скорый, — сказал ёрш.

Положил его Иван в фуражку и к реке отправился.

Все встречные-поперечные, прохожие-проезжие с мастером Иваном здоровались. Любопытствовали:

— Куда, Иван Лёгкая Рука, идёшь? Чего в фуражке несёшь?

Всем он отвечал:

— Иду на реку, несу рыбу в воду пустить.

Смеялись люди. Думали, шутит мастер. А того не видели, как Иван, к реке подойдя, бросил костяного ерша в воду — только булькнуло.

Очутился ёрш в воде. Обрадовался. Туда-сюда плавает. Рот открывает да покрикивает неслышным рыбьим криком:

— Эй, выходи! Покажись, кто смелый!

И тут из глубины зелёной выплыла царь-щука. С бревно толщиной. Глазища у неё — с тарелку каждый. Глядит на ерша, не мигает. Разинула щука пасть, показала свои зубы острые в два ряда и говорит:

— Полезай сюда! Или порядков моих не знаешь?

А ёрш глазишки свои растаращил, плавнички растопор-щил и отвечает лихо:.

— Я ёрш не простой, а костяной. Не боюсь я тебя!

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Схватила щука ерша поперёк — передних зубов как не бывало. Схватила вдоль — и второй ряд посыпался.

Взвыла царь-щука неслышным рыбьим воем. Потом прошамкала жалобно:

— Ерш Ершович, пошто пришёл?

— Вот тебе, царь-щука, моя воля: ершей впредь щукам не хватать, не глотать.

Позвала царь-щука всех щук, щучек и щурят подначальных, указ-приказ объявила охранный. Повелела она по всем рекам и озёрам, прудам и морям ершей впредь не трогать.

Поплавал костяной ёрш в реке. Кругом осмотрелся» с другими ершами подрался, а там и срок его пришёл.

Ровно через месяц и один день всплыл ёрш на том самом месте, куда Иван Лёгкая Рука его в воду бросил. Всплыл он и видит: стоит на берегу Иван, дожидается.

— Эх, мастер! — сказал ёрш. — Кругом я осмотрелся, с другими ершами подрался, а помириться не успел. Дай мне ещё в реке пожить.

То ли оттого, что совестился Иван Лёгкая Рука рыб в банках томить, как птиц в клетках, то ли по душе ему пришлось, что ёрш слово своё сдержал, а только махнул он рукой и отпустил его навсегда.

С тех пор в той реке щуки ершей совсем не едят. А в других реках, озёрах, прудах и морях — опасаются.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Гости деревенские ⠀⠀ ⠀⠀

⠀Жили-были старик со старушкой. Весь свой век прожили они в деревне. А деревня Лужками звалась. Однажды и говорит старушка:

— Ни разу я, старик, в городе не бывала. Хочется мне в городе погостить.

— Эка, чего выдумала — в городе погостить! Нет там у нас с тобой ни родни, ни знакомцев.

Промолчала старушка. А только на другой день опять за своё: «В город хочу». Да так каждый день.

Уговорила старика. Приехали они в город. Идут по главной улице, высокими домами любуются. Народу вокруг видимо-невидимо. Гудки, перезвон. Не то пожар, не то праздник — не поймёшь.

Устали старик со старушкой гуляючи. Сели на лавочку отдохнуть. А лавочка и скажи человеческим голосом:

— Здравствуйте, гости дорогие! Я ведь тоже лужковская.

Удивились старик со старушкой. Думают, не ослышались ли. А лавочка опять заговорила:

— Сделана я из того брёвнышка, что из лужковского леса ты, дед, зимой вывез. Помнишь?

Много дед брёвен вывез из леса. Всякое не упомнишь. Однако встрече обрадовался и лавочку ладонью погладил.

— Неподалёку, — сказала лавочка, — ещё наши лужковские есть. Мимо будете идти — они вас сами окликнут.

И правда, только отправились старик со старушкой по улице, слышат: кто-то зовёт их. Вошли. Палаты светлые, высокие — потолка не видать. Вдоль стен прилавки дубовые, узорчатые. А на прилавках чего только ни стоит, ни лежит, ни навешано! На одних — зеркала, телевизоры, гармошки. На других — чашки, тарелки и ложки. А на третьих — сапоги и валенки, большие и маленькие. А дальше всё сукна, ситцы…

— Здравствуйте, гости дорогие! А я ведь тоже лужковское. Или не узнаёте? — окликнуло их с прилавка белое полотно.

Ахнула старушка. И впрямь знакомец! Всем колхозом лён сеяли, жали, мочили, сушили. Как тут не узнать?

А полотно и говорит:

— Неподалёку в большом доме, за высокими дверями, за широкими окнами ещё наши лужковские есть. Вас увидят — сами окликнут.

Пришли старики в тот дом. Вдоль стен — мраморные прилавки и полки стеклянные. Всё блестит: смотреть больно.

Дивятся старики. Да как и не дивиться: на одних прилавках за стеклом — зима. На снежку, на льдинках — свиные окорока, бараньи бока, колбасы, сосиски, сыры.

На других прилавках за стеклянными стенками — лето. Огурцы спинки греют. Картошка, морковь и капуста красуются. Лук зеленеет.

Белые хлебцы, булки, румяные бублики — чего только нет!

И в это время с прилавков и с полок на разные голоса закричали им огурцы, картошка, помидоры, лук, сыры, окорока, бублики:

— Здравствуйте, гости дорогие! Мы лужковские! Мы лужковские!

Повеселели старик со старушкой. Вон сколько знакомцев у них в городе оказалось!

И слышат они — хлебец им молвит:

— Тут недалече по улице ещё наши лужковские есть.

Идут старик со старушкой по улице. Глядят: за высокими дверями, за широкими окнами — людей полно. Вошли. Огляделись. Палаты не палаты, хоромы не хоромы. Дворец да и только! Пол плитками выложен. С потолка белые шары ласковый свет льют. На столах да на полках — везде книги. Стоят они чинно, глядят строго. «Нет, наверно, тут наших, лужковских», — подумали старики.

Вдруг одна книга страницами прошелестела:

— Здравствуйте, гости дорогие! Я лужковская!

Посмотрели старики в книгу, а там пословицы да поговорки. Одна другой умнее, одна другой разумнее — и все лужковские.

— Тут неподалёку в доме ещё лужковские есть. Только забыли вы их, наверно, — прошелестела книга.

— Как же это земляков забыть, — обиделся старик.

Направились старик со старушкой в дом неподалёку. Комнат в нём ни сосчитать, ни обойти. И везде столы, под стеклом да под алой скатертью. На них диковинные раковины из дальних морей, клыки чудовищ невиданных, цветы и травы неведомые, чучела зверей и птиц незнаемых. А ещё кольчуги тут старинные и кремнёвый топор, каким в стародавние времена люди работали.

И вдруг слышат старики со стороны будто голоса знакомые:

— Здравствуйте, гости дорогие! Или лужковских не припоминаете?

Видят: стоит соха деревянная, а рядом стан ткацкий, тоже деревянный. Всплеснули руками старики от удивления:

— Вот где увидеться довелось! Не обессудьте, и впрямь забыли про вас.

А те и говорят:

— Слышали мы, в Лужках-то теперь все плуги железные и кони тоже железные? Правда ль?

— И будто полотно теперь железные станы ткут?

— Не обманули вас люди. Правда это, — ответили старики.

Решили старик со старушкой домой ехать. По Лужкам своим соскучились. А надо было через площадь переходить. Видят: посредине площади на каменной глыбе стоит во весь рост из бронзы отлитый солдат. И вот показалось старикам, будто он чуть улыбнулся им. А потом и говорит гулко:

— Здравствуйте, земляки!

Смотрят старики: похож он на тех парней лужковских, что с войны не вернулись.

— Поклонитесь от меня родным Лужкам, — говорит солдат.

Снял шапку старик. Старушка слезу смахнула.

До деревни был путь долгий. А там уже народ ждал с расспросами. Передали старики землякам поклон от солдата, рассказывать стали, что в городе видели, кого из лужковских встретили.

Много, оказывается, родни да знакомцев у деревенских в городе.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ Кто кому должен? ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀Повстречались на колхозном дворе Петька-петух, курица Домовница, гусь Красные Лапы, свинья Круглое Рыльце, овечка Шерсть Колечком, коровёнка Бурёнка и конёк Меринок. Слово за слово — разговорились.

— Му-учают, — сказала корова. — Молоко телятушкино доят своим ребятишкам.

— Ме-меня стригут, себе шерсть бе-бе-рут, — заблеяла овца.

— Последнюю щетинку взяли у свинки, — плакалась свинья.

— Куда-куда это гоже?! Сколь яиц ни снесу, все в кладовку унесут, — раскудахталась курица Домовница.

— А из пёрыш-шек подуш-шки ш-шьют, — прошипел гусь.

Конь мотнул головой и сказал:

— А меня работать заставляют и-го-го как!

— Ку-ка-реку! — заорал петух. — Уйдём в лес за реку!

И, недолго думая, пустились они со двора. Бурёнка полегоньку в поле пшеничное забрела. Шерсть Колечком отправилась на бахчу дыни есть. Круглое Рыльце бегом в огород. Домовница в просо забралась. Красные Лапы в малинник ушёл. Меринок со всех ног в овсы кинулся. А Петька-петух в один дух на скирду взобрался. Поглядывает.

Но отовсюду их прогнали колхозники. Говорят:

— Ишь какие скорые! Прибежали на готовое. Не хотите добром делиться, подите прочь!

— Ку-ка-реку! — заорал снова Петька-петух. — Идём в лес за реку-у!

Послушались Петьку. Ушли в заречный лес. Насовсем. Там они поначалу все вместе держались. Потом опять разбрелись. Корова — на полянку, траву есть. Овца — на опушку, кусты глодать. Свинья — в дубняк, по жёлуди. Конь — в луга, гулять. Курица с петухом и там и сям поклёвывают. А гусь Красные Лапы по реке поплыл и гогочет.

Привольно зажили они на свободе. Меринок не возит, не пашет, знай хвостом машет. Красные Лапы всё ныряет да плавает. Круглое Рыльце в болоте полёживает. Шерсть Колечком с Бурёнкой гуляют — сами себе хозяева. А Домовница снесёт яйцо и забудет, где.

Но вот пришла осень. Увяли травы, осыпались листья. Голодно стало. Холодно. Что ни день, то дождь. Что ни дальше, то хуже. Потом и зима наступила. Повалил снег. Застыла река. Нахохлились петух с курицей. Дрожат от холода конь с коровой. У свинки из-под щетинки рёбра видать. Овца волков боится. Гусь шипит-сипит, не гогочет. Горло простудил. Все есть хотят, а нечего. Вот собрались они вместе. Стали думать, как дальше жить. Думали они, думали, ничего не придумали. И припустили со всех ног на колхозный двор.

Прибежали, глядь — а ворота заперты. Делать нечего, проситься надо.

— Мы-ы, — замычала Бурёнка. — Это мы-ы.

— Я работник и-го-го какой! — заржал Меринок.

— Возьмите щетинку у свинки, — верещала Круглое Рыльце.

— Пош-шутил я, — прошипел гусь Красные Лапы.

— Я овечка, у меня шерсть колечком! Берите, сколько хотите.

— Куда-куда, куда яички класть? — закудахтала курица Домовница.

А Петька-петух взлетел на ворота, крыльями захлопал да как закричит:

— Ку-ка-реку! Не пойдём в лес за реку-у!

Отворили колхозники ворота, впустили всех во двор.

— Как это вас волки не съели? — спрашивают.

И дали поскорей еды всякой. Коню — овса с сенцом. Корове — сенца с овсом. Свинье — картошки вареной. Овце и гусю — отрубей пареных. А курице с петухом вдоволь проса насыпали.

Наелись, напились все досыта — и кто куда. Конёк Меринок — в конюшню. Бурёнка — в коровник. Овечка Шерсть Колечком — в свой хлев. Свинья Круглое Рыльце — в свинарник. Гусь Красные Лапы, Петька-петух и курица Домовница по своим местам — в птичник. И живут они теперь на всём готовом. На людей не в обиде.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀