Десятый король

13 Смола и земляника

Тео чувствовал, что его голова лежит на чьих-то коленях, а чьи-то пальцы гладят его распущенные волосы. Даже сквозь сомкнутые веки просачивался яркий солнечный свет. Вокруг пели птицы: мальчик слышал совершенно обычные, легкомысленные трели, не похожие на…

Воспоминание о Бэйзиле резко нарушило хрупкое спокойствие. Хотелось и дальше дремать в этом непонятном месте, хотелось не думать, но… нужно было просыпаться. И Тео резко открыл глаза.

— Здравствуй, мой милый.

Над ним склонилась миссис Ванчи — зеленый шелк ее рукавов приятно касался скул. Учительница улыбнулась и легко щелкнула Тео по носу. Мальчик поморщился:

— Зачем вы это сделали?

— Чтобы момент нашей встречи не показался тебе слишком уж сентиментальным и полным помпезности. — Она подмигнула. — А ты, по-моему, вырос.

Мальчик не ответил. Он продолжал рассматривать новую, девятую королеву Листолесья — рыжеволосую женщину с грустными глазами и так и не исчезнувшей проседью. Руки у миссис Ванчи по-прежнему были теплые и мягкие. Нет… она не изменилась ни капли, не став ни красивее, как Бэки, ни уродливее, как Якоб. Осталась такой, какая была, когда хрустела яблоками после уроков и рассказывала истории у костра.

— Я скучала. — Она поправила очки. — И очень боялась, что будет поздно и я не увижу тебя.

Тео сел и огляделся: их с миссис Ванчи обступала сосновая роща. Вокруг пахло смолой и земляникой и пели птицы, ничего более не долетало сюда. Казалось, на странной просеке время исчезло. Но мальчик знал, что в другом месте оно бежит по-прежнему.

— Где Альто? — спросил он. — Где остальные короли? Они…

— Все живы, Тео. Не бойся. Пески уходят назад, к границам.

— Якоб…

— И он тоже.

— Но ведь птица в клетке…

— У Якоба снова нормальное, человеческое сердце. Никаких клеток. Бэйзил более не изуродован. Все теперь всегда будет так, как должно быть. И во многом этому помог ты. Ты не избранный, как в этих банальных фильмах, но это не помешало всем королям сплотиться вокруг тебя. Спасибо.

Мальчик опустил голову:

— Бросьте. Все, правда, не как в историях о героях.

— А ты хотел бы быть одним из них?

— Нет, — подумав, откликнулся Тео.

— Героем быть здорово. Но если все будут только героями, мир не простоит долго.

Они немного помолчали — птицы больше не подавали голосов, и тишина теперь стала полной. Она разливалась вокруг, не неся за собой ничего. Тео глубоко вдохнул ее. Вскоре учительница заговорила опять:

— Знаешь, где мы? Между миром королевств и миром за. Нашим. Тихий рубеж.

Тео слабо кивнул и задал вопрос, который, наверное, нужно было как-то задать еще в начале путешествия.

— Ваша страна… и те, другие страны… что это? Откуда они взялись? Это волшебство?

Миссис Ванчи, казалось, глубоко-глубоко задумалась: пальцы ее рассеянно перебирали короткие острые травинки, взгляд устремился в никуда. Наконец она опять разомкнула губы:

— Это не волшебство, это сказка. Две очень разные вещи. Каждый из нас в какой-то момент придумал свою. Придумал так, что сказка начала жить с нами рядом, жить, постепенно проникая в нас, всюду напоминая о себе, как… зеленые обои в нашем классе, помнишь? Ведь я не заказывала их, мне бы вряд ли и разрешили. Обои появились сами. Даже когда нас — писателей, учителей, преступников, чародеев — не стало, сказки остались. Почему они соединились и будут ли когда-нибудь другие — мне неизвестно. Никто этого не знает точно, но, может… потому что мы с одинаковой силой поверили в них?

— Я понимаю. Может быть.

— Говорят, в наше время сказок стало мало, но если вспомнить тех, кого ты сильнее всего полюбил, — Тони, Ваниллу… то наше время не безнадежно. Не правда ли?

— Да, — слабо улыбнулся Тео.

Почему-то он думал о том, что у него такой сказки никогда не будет. Хотя кто знает?..

— Тео… мне скоро надо будет возвращаться.

— А я? — Вздрогнув, он вскинул голову. — Вы вернете меня к Эльзевиру?

Она отвела глаза, и он почти догадался.

— Тебе пора домой.

— Но… — Тео не договорил, закусил губу, потом все же решился возразить: — Я так уйти не могу, я хочу попрощаться… хотя бы с Альто.

Учительница покачала головой и продолжила с видимым усилием:

— Ты и так слишком много времени провел с нами и слишком много раз подвергался воздействию песков. Я перенесла тебя сюда, где разрушение твоего тела остановилось. Но теперь тебе нужно обратно к людям. В нашем мире ты задохнешься. Вернуться ты не сможешь, пока длится твоя земная жизнь. Эй… милый, что с тобой?

Мальчик поспешно прикрыл ладонью глаза и отвернулся. Королева Листолесья погладила его по голове:

— Не переживай так. Они тебя не забудут. Я прошу, не переживай.

Тео подавленно кивнул. Миссис Ванчи крепко обняла его:

— Прости. Я… не думала, что наша встреча будет такой короткой. И не думала, что эта встреча будет только ради прощания.

— Все встречи случаются ради прощания, — глухо отозвался Тео.

Больше у него не было слов. Он просто прижался к своей учительнице крепче, стараясь запомнить и это чувство тоже — чувство покоя, радости и боли одновременно. Мизинец нестерпимо жгло.

По широкой лесной дороге, вымощенной деревянными досками, Тео шел молча. Он старался не смотреть на окружающие его деревья — лишенные живительного течения времени, они застыли, гнутые и покореженные. На покрывший землю мох никогда не ступала нога человека, и никто не прикасался к потемневшей грубой коре. Переплетения паутинных нитей неподвижно серебрились на фоне серого неба.

Мальчик старался не думать. Вообще отключить голову, а еще больше ему хотелось отключить сердце. Миссис Ванчи все объяснила: его время вышло. Но почему тогда он чувствовал себя изгнанным? Множество несказанных слов жгли его хуже раскаленных спиц, но он упрямо сжимал кулаки и шел дальше: впереди должна была быть Долина Дверей. Ближняя, серая, с торчащим в скважине ключом дверь — его. Главное — не развернуться в последний момент.

Мягкое свечение заставило Тео вздрогнуть и посмотреть на свою левую руку. Мизинец обвивала золотая нить. Она ускользала по деревянной дороге, ведя в гущу изуродованных вечностью деревьев, в зеленую темноту. Там она призывно мерцала среди холмиков заячьей капусты и мха. Тео свернул.

Он прошел вперед, прямо сквозь паутинный занавес, и оказался в окружении старых сосен, росших почти прямо. Мальчик огляделся, ища взглядом золотую нить. Не боясь и не думая, только надеясь. И кто-то вдруг мягко взял его за плечи:

— Привет.

Альто улыбался. Другой конец компасной нити обвивал его палец.

— Думал уйти, не попрощавшись?

— Это не я, — почему-то шепотом ответил Тео.

Дракон-оборотень потрепал его по макушке, сняв заодно пару кусков паутины:

— Я знаю.

— Откуда ты здесь? Это же…

— Для драконов границ нет. Особенно если мы не хотим их видеть. Ты скучал?

Он спрашивал, будто они не виделись годы. А может, так и было — в местах, похожих на Лес перед Долиной Дверей, подобное довольно трудно понимать. Тео понимал только, что у него опять щиплет глаза. Альто уже не держал его за плечи. Подняв руку, дракон указал вперед:

— Я провожу. Осталось совсем немного, но все же.

Благодарный даже за это, великий земной детектив кивнул и медленно пошел по мху вперед.

Удивительно… только недавно ему казалось, что, если бы дали шанс, он говорил бы, не переставая. Ему было что сказать почти каждому из Девяти, а особенно многое он хотел сказать дракону. Теперь же слова потерялись. Мальчик шел молча, ругая себя за это молчание. Но Альто тоже не говорил — так, будто…

— Ты рад, что тебе больше не нужно за мной присматривать? — наконец с усилием выдавил Тео.

Смех оборотня прозвучал совсем глухо:

— Как же с тобой трудно.

Рука опять легла на плечо. Тео хмуро опустил голову.

— Я не знаю, как привыкну к тому, что тебя не будет. Наверное, буду только летать. Месяца три, не опускаясь. Мы всегда так делаем, когда хотим что-то или кого-то забыть. По крайней мере, я про это слышал. Что ж… проверю.

Тео остановился, вновь вскидывая взгляд. Альто с усилием улыбнулся. Мальчику стало невыносимо стыдно.

— Прости. Я…

…не думал, что дружба может так быстро стать крепкой. А может быть, и не верил в нее вовсе.

Дальше они снова шли молча, шли, пока густой зеленый мох опять не скрылся под дощатой дорожкой, а она не вывела на широкую круглую поляну. Двери были здесь всюду: и в стволах деревьев, и в земле, и прямо в воздухе. Большие и маленькие, пестрые, блеклые, круглые, прямоугольные и квадратные. В скважинах не было ключей — нигде, кроме одной.

— Это моя…

Дверь действительно была серая. Прямоугольная, со старой ручкой и таким же старым замком. Едва ли она могла вести куда-то, кроме дома. Дорога домой почти всегда неприметна и привлекает куда меньше, чем любая другая.

Альто наклонился к лицу мальчика:

— Не сомневайся, слышишь? Песок не властен над вашим миром… но даже туда не нужно приносить то, что его рождает.

Мальчик кивнул, едва узнавая свой голос:

— Я понимаю.

— Я буду тебя помнить, сколько бы ни летал.

— Я буду тебя помнить, даже когда стану взрослым и мне начнет казаться, что все это сон.

Горячие пальцы дракона-оборотня быстро пожали его руку.

— Иди. Давай.

Уже взявшись за дверную ручку, Тео обернулся опять. Отпустил проржавевший металл, шагнул и обнял Альто. Может быть, это было глупо, может быть, так делали только совсем маленькие дети. Но, кусая губы, мальчик на несколько мгновений замер и почувствовал, что его обняли в ответ.

— Какой же ты все-таки чудной.

Переступая порог, Тео улыбался. На это уходил тот остаток его сил, который не понадобился, чтобы смотреть только вперед. Дверь захлопнулась. А потом начался дождь.

Они — эти капли — падали на лицо, стекали по шее, делали невыносимо сырой черную толстовку. Мальчик с усилием открыл глаза и перевернулся на живот, пытаясь понять, где оказался. Первым, что он увидел, были цветы — желтые хризантемы. Мокрые, но еще не потерявшие цвета. Тео сел — и теперь прямо перед его глазами был серый могильный камень со знакомым именем.

А ниже были строки, которые всего несколько часов назад, казалось, не несли никакого смысла.

Все закончилось там, где началось.

Из-под камня пробивались зеленые молодые побеги с остроконечными листочками. Тео не смог вспомнить их названия. Но он точно знал, что в Англии таких нет.

— Тео! Тео!

Голос папы. И голос мамы. Два силуэта уже показались на дальней аллее, родители бежали не разбирая дороги. Но у Тео пока не было сил подняться им навстречу. И вместо этого, крикнув: «Я здесь!», он посмотрел на часы. Они показывали 22:30. Прошло ровно сорок семь минут с того момента, как они с драконом-оборотнем прыгнули в раскрытое окно. Сорок семь минут на все встречи, тайны и сражения. И сорок семь минут, чтобы потерять друга. Не так много и не так мало.

Мизинец все еще болел. В широком кармане толстовки Тео нащупал небольшой кинжал — подарок человека, впервые назвавшего его великим земным детективом. В кармане джинсов пальцы наткнулись на камень со дна озера — напоминание о словах Альто.

— Я буду очень по тебе скучать.

Мама обняла его первой. Отец — высокий и смешной в своем огромном ярко-желтом дождевике — держал над ними обоими зонт.

— Зачем же ты так, зачем? — Мама целовала его в щеки, никак не отпуская и все время пытаясь посмотреть в лицо. — Что за ночные путешествия?

Отца беспокоило немного другое:

— Как это ты удрал? Через окно?

Тео кивнул, обнимая маму в ответ. Несмотря на все находки и потери, даже повзрослев и многое узнав, научившись стрелять и расследовать, он именно сейчас понимал, как скучал. И ему хотелось только одного.

— Пойдемте, — тихо попросил он. — Больше я никуда не убегу.

Я дома.