Devil ex machina

Глава 6, в которой Фаину губит любопытство

«Боже мой, в нем нет ничего человеческого! Он более походит на троглодита. А может быть, это случай необъяснимой антипатии? Или все дело просто в том, что чернота души проглядывает сквозь тленную оболочку и страшно ее преображает? Пожалуй, именно так, да-да, мой бедный, бедный Гарри Джекил, на лице твоего нового друга явственно видна печать Сатаны».

Роберт Льюис Стивенсон – «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»

Очень странно, что дверь в 405-ую была приоткрыта. Обычно Ян и Кирилл придирчиво заботятся о безопасности личного пространства, а сейчас… Пока Фаина купалась, мыла посуду, ходила в туалет, бегала по этажу в поисках салфеток, все время видела эту маняще приоткрытую дверь. Будто оба жильца ушли, позабыв замкнуть свою обитель. В довершение ко всему оттуда не доносилось ни звука на протяжении довольного долгого времени.

Фаину окатывали волны любопытства. Совершенно детский восторг при мысли о шпионаже она поначалу пыталась унять с помощью йо-йо. Но сконцентрироваться на более полезных вещах вроде уборки, необходимости сходить в магазин или дописать отчет – не удавалось. Даже наблюдая за упругим вращением тяжеленькой красной катушки с золотыми драконами по обеим сторонам. Обычно это помогало выбросить лишнее из головы, но сейчас лишь способствовало сосредоточиться на единственной идее и кружиться вокруг нее, разглядывая пути решения со всех сторон.

Девушка переложила йо-йо в другую руку и потренировала кисть. Ей нравилось думать, что, совершая привычные манипуляции левой рукой, она развивает абмидекстрию, а значит, способность мыслить шире и принимать неординарные решения. По крайней мере, почерку Леонардо она уже обучилась – писала от скуки сразу обеими руками так, что надписи отражались друг в друге. Все, кому Фаина это показывала, безуспешно пытались повторить ее действия. Это льстило, опять же, так по-детски.

Где же она вычитала об этом? Не помешало бы научиться для начала принимать адекватные решения, не говоря уже о нестандартных. С ответственностью у Фаины было туго. Ее пугали любые возможные изменения, но было легче, когда их источником являлась не она, а что-то извне.

И кто только придумал эту дурацкую причинно-следственную связь? Почему любой поступок обязан иметь последствия, и ничего нельзя совершить бесследно? Девушку нервировал такой порядок вещей. Зачастую она противилась ему, отдавая себе отчет в том, насколько это глупо.

Если от нее требовалось принять решение, сулящее неизвестные изменения, чаще всего Фаина не делала ничего, опасаясь неверного выбора и последующих страданий. Нельзя вернуться назад, к моменту выбора, и сделать все иначе. Это пугало больше всего. В этом – главная системная ошибка жизни.

Девушка поймала себя на мысли о Яне и скривилась. Неужели нельзя думать о чем-нибудь другом? Более приятном. На этой планете столько вещей, людей и явлений, а тебе охота каждый день размышлять об одном и том же. Эта зацикленность раздражала, ею не удавалось управлять. Будто бы кто-то руководил ею за пределами подсознания.

Мозг тем временем безостановочно искал предлоги, по которым Фаина могла бы побывать в заветной комнате, пока там никого нет. Фантазия подбрасывала все новые варианты, один интереснее другого. Любопытство наращивало обороты со скоростью летящей к полу катушки йо-йо.

Фаина знала: то, чего ей хочется – нехорошо. Не смертельно, не преступно, но все же, если ее поймают за руку, будет крайне неприятно. Причем не ей одной. С другой стороны, всегда можно сделать вид, что пришла попросить что-нибудь, и вообще вот только вошла, искала, допустим, Кирилла.

Нет, нехорошо. Какую бы легенду она сейчас ни придумала, а когда дойдет до дела, когда Ян появится на пороге и окинет ее этим своим брезгливым взором, она забудет все слова, которые репетировала, она не сумеет даже оправдаться членораздельно, она едва ли что-либо произнесет.

И самое паршивое в том, что убежденность в подобной версии событий лишь подстегивала не тратить времени на придумывание вранья, а пойти и сделать то, чего требует сердце. Рискнуть. А уж потом решать все проблемы, если они, конечно, появятся.

Последней каплей стало воспоминание, молнией сверкнувшее перед глазами. Оно прервало череду плавных кистевых выпадов, отчего катушка обиженно зависла над полом, покрутилась вокруг своей оси и стала тихонько покачиваться на веревке, словно повешенный на ветру. Фаина вспомнила, при каких обстоятельствах впервые увидела Яна. Казалось бы, сложно такое забыть, но ей это удавалось в течение долгого времени.

Гвоздь брутально зажат в зубах, халат распахнут на груди, брови сведены у переносицы. Мира не существует, все внимание сконцентрировано на металлической шляпке и молотке.

Заново прокрутив в голове картинку, Фаина впечатлилась даже сильнее, чем в тот раз. Чувствительность подскочила от волнения. Желания требовали себе твердой почвы под ногами, оправдания, и они его получили. Ян забивал гвозди в стену, чтобы повесить на них что-то. Девушка обязана узнать, что именно. В этом ведь нет ничего криминального, верно? Проходила мимо, хотела посмотреть на картину, тем более, дверь была приоткрыта, решила, кто-то есть внутри… Мозг ликовал от разрешения сложной задачки, а ноги уже несли в коридор.

Однако снаружи ожидало препятствие в лице Алека, домывающего посуду у раковины как раз неподалеку от заветной двери. Та была по-прежнему приоткрыта. И за нею все так же не было ни души. Фаина подошла к соседней раковине, чтобы умыть лицо холодной водой и привести себя в чувство. Щеки пылали.

– Кирилла не видел? – выдавила она.

– Не. А зачем он тебе?

– Так, забрать кое-что надо.

Алек промолчал. Он, кажется, никуда не спешил, намывая и ополаскивая одну и ту же тарелку несколько раз. Впервые в жизни девушка была против такой чистоплотности.

– Слушай, совсем забыла, – воскликнула Фаина, театрально хлопнув себя по лбу.

– Что такое, а?

– Тебя же коменда искала.

– Меня? Точно? Я-то ей зачем…

– Тебя, точно, тебя. И это срочно. Связано с неуплатой, кажется.

– Ай, черт, стерва старая. Опять забыла меня записать, что ли…

– Слушай, ты иди к ней, а я за тебя домою, хочешь?

– Уверена? – Алек посмотрел подозрительно.

– Абсолютно. Как никогда. Точно. Просто, знаешь… Мало ли, что ей в голову взбредет. Она же неадекват. Может, составляет документы на твое выселение прямо сейчас…

Алек недовольно прочистил горло, вытер руки о штаны, закинул полотенце на плечо и быстрым шагом удалился. Девушка поспешно домыла его посуду (благо, оставалось немного) и двинула к 405-ой, пока еще кто-нибудь не нарушил ее гениальный план своим появлением.

Дверь не издала ни звука, закрываясь за спиной. Пока что все шло хорошо. А с Алеком потом разберемся, придумаем что-нибудь. Главное, чтобы сейчас ее никто не увидел.

Внутри резко пахло растворителем, мужским одеколоном, дезодорантом, сыростью и деревом. Девушка прошлась по небольшой комнате между двумя кроватями, жадно осматривая все, что попадалось на глаза.

Можно было без труда определить, где чья территория. На стороне Кирилла царствовали первосортный бардак и безвкусица. Стены облеплены распечатками цитат и древних демотиваторов (с чувством юмора у него плохо), мятые вещи на всевозможных поверхностях перемежаются с грязной посудой у постоянно включенного ноутбука (он шумел, выполняя, наверное, какие-то операции в отсутствие хозяина). Стопки книг, документов, журналов и канцтоваров громоздятся друг на друге мириадами Пизанских башен. Мелкий сор теряется на полу в переплетениях проводов.

Владения Яна не отличались разительным порядком, но налет хаоса здесь почему-то не казался бессмысленным. Таилась в расположении вещей некая незримая, но ощутимая системность, не поддающаяся логике, как это ни парадоксально. Будто видишь перед глазам шифр, точно зная, что информацию можно прочесть, но код тебе неизвестен. В общей бессвязности каждая отдельно выхваченная вещь стояла на своем месте. Не потому ли, что именно сюда ее поставила красивая длиннопалая рука?

Только Ян решал, где быть черной статуэтке-сфинксу, кружке с холодным кофе, карнавальным маскам эпохи Ренессанса, лакированным туфлям, молотку, стопке книг по психоанализу, наконец, боксерским перчаткам и гипсовому бюсту античной тематики… Волей Яна принявшие определенное место, вещи эти уже не выглядели нелепым сочетанием несочетаемого, стремлением обычного студента уместить всю свою жизнь на клочке пространства. Предметы вступали друг с другом в особые взаимоотношения, они были именно там, где им нужно быть. Где Ян задумал им быть.

На том самом месте висела довольно крупная картина. Фаина сразу узнала ее. Она слабо разбиралась в живописи, но это изображение трудно спутать с чем-то еще. Блейк, «Великий красный дракон». Странной случайностью казалось Фаине то, что здесь она обнаружила картину, которую любит какой-то странной таинственной любовью.

У них с Яном не могут быть одинаковые вкусы. Фаина далека от искусства, а Ян живет и дышит им каждый день в силу своего образования. Ему нравится Блейк? Нравится этот стиль? Или он любит религиозную тематику? Или ему импонирует дьявольщина? Или он повесил ее тут как насмешку над мещанскими вкусами?.. Что в голове у этого человека?

Девушка не могла заставить себя выйти из комнаты, хотя было уже пора. Она осматривала ее снова и снова, стремясь фотографически зафиксировать в памяти каждую деталь. Так, чтобы, закрывая глаза перед сном, можно быть развернуть в воображении картинку и найти на ней что-нибудь занимательное, чего сразу не заметил. Выдохнув, Фаина отвернулась от окна, собираясь выйти, и встретилась глазами с Яном. Парень стоял в дверях. Как давно?..

Фаина приготовилась к худшему. Она знала, на что идет. Знала, что он тут, скорее всего, появится. В самый неподходящий момент. А спасение было так близко. Теперь нужно расхлебывать эту кашу, да побыстрее. Главное – выбраться из комнаты. Все остальное решаемо.

Они глядели друг на друга довольно долго. Взгляд темно-зеленых глаз гипнотизировал, и Фаине стало дурно. Она не знала, куда спрятать руки, нелепо висящие вдоль тела как позорная обуза.

На Яне была тонкая джинсовая рубашка и бежевые льняные брюки. Темные пышные волосы по обыкновению уложены назад, открывая приятный медовый лоб, а за ушами отросшие пряди едва касаются плеч.

– Что ты здесь забыла? – бесцветным тоном спросил Ян, устало нахмурился и плотно закрыл дверь. Фаина заметила, что ноги у него босые. Это смутно обеспокоило ее, но, может быть, он успел разуться, пока она не видела его.

– Ничего, – подавленно ответила она, наблюдая, как парень обыденно снимает рубашку, оставаясь в тонкой белой майке. Верхняя часть его трапециевидного туловища явно увеличилась за последний месяц. Записался в спортзал?..

– Хотела что-то украсть?

А он знает, как заставить человека провалиться от стыда. Она переминулась с ноги на ногу и выпалила:

– Я заметила, что у вас открыто, и зашла.

«Очень глупо с моей стороны. Теперь все выглядит так, будто я действительно воровка и пытаюсь оправдать свою клептоманию».

– Открытая дверь – еще не приглашение.

Фаина продолжала хмуриться, сжимая и разжимая кулаки. Не зная, что еще сказать или сделать, чтобы выбраться отсюда. Не понимая, как она оказалось здесь один на один с этим бездушным механизмом, от голоса которого во рту становилось шершаво и кисло. Хотя… Неважно. Когда еще выпадет шанс задать ему какой-нибудь вопрос прямо в лоб, без посторонних, и чтобы он не мог избежать ответа или выставить ее дурой? Однако, несмотря на потуги, ничего путного не посещало чертоги девичьего разума.

– Прочь отсюда, амеба. Избавь меня от своего присутствия.

Ян проговорил это с привычным безразличием, будто отмахнулся от мошки, но девушка уловила замаскированную провокацию. Фаина была почти уверена, что это не паранойя, и она действительно слышит в его интонации желание вызвать ответную реакцию: эти грубые слова, звучащие с вызывающей ленцой. Девушка все еще не знала, как ей себя повести – никогда прежде ее не унижали так открыто и целенаправленно. Но кровь шумела в висках и подгоняла произнести хоть что-нибудь, даже необдуманное.

– Кто ты такой, черт тебя возьми? – тихонечко спросила Фаина, ни на йоту не выдав своего возмущения.

Совсем не это следовало бы спросить, и не так робко. Ян же, напротив, скоропалительным вопросом заинтересовался. Чуть ли не впервые на дне его взгляда появился проблеск конкретного чувства, направленного в ее сторону. Любопытство.

– Люди часто не замечают, что в их вопросе таится искомый ответ, – усмехнулся юноша, приподнимая брови.

Фаина слишком волновалась, чтобы уловить всю соль этой фразы. А стоило ей хорошенько обдумать сказанное, и, возможно, она сумела бы догадаться о многих вещах чуть раньше, чем станет поздно. Однако в тот момент она не имела желания ни разгадывать ребусы, ни выслушивать оскорбления, а иной манеры общения у Яна не имелось в привычке.

– Я ничего не украла и зашла сюда не за этим. Можешь верить или не верить, дело твое. Просто позволь мне выйти. Я больше тебя не побеспокою.

– Нет. Сначала объясни, что ты имела в виду? – парень пытливо осматривал ее, склонив голову под едва уловимым углом.

– О чем ты?

– Ты спросила, кто я такой. Почему именно это?

– Очевидно, потому что это самое глупое, что пришло мне в голову.

– Как раз наоборот, – Ян оценивающе хмыкнул. – В самую точку.

Фаина вздохнула и приподняла бровь. Парень выглядел озадаченным и, казалось, в данный момент решал, какой стратегии придерживаться дальше – выпустить ее или продолжить странное интервью. Девушка не решалась двинуться к выходу без его позволения.

– Иди.

Снисходительно махнув кистью, Ян утратил и без того слабый интерес, но от двери не отошел. Лишь выжидающе сложил руки на груди, став шире от этой позы. У Фаины дернулась верхняя губа, но она понадеялась, это осталось незамеченным. Увидев, что девушка не двигается с места, Ян уставился на нее с ухмылкой, которой прежде не бывало на его вытянутом лице.

– Боишься меня. Вот занятно. Почему?

– Отойди от двери, пожалуйста.

– Я ведь ничего тебе не сделаю.

– Все равно. Отойди.

– Хорошо. Я считаю до трех. Если ты не выйдешь, –рука его змеей потянулась к стене и зависла, – я выключу свет. И когда мы окажемся в темноте, я не сумею гарантировать тебе невредимость.

Чего-то такого она и боялась. Слова плавали в ушах, никак не укладываясь во что-то осмысленное. Фаина моргнула несколько раз, пытаясь сбросить противное оцепенение. Тщетно. Не мог тот, кого она знала, говорить ей подобные вещи. Не мог.

– Один, – буднично произнес Ян и нащупал выключатель длинными пальцами.

– Это… нечестно, – задыхалась Фаина. – Ты не будешь ставить мне условия.

– Два, – его брови приподнялись, и через весь лоб легла глубокая морщина.

– Да постой же ты, что за детские игры…

Щелк.

Кромешная темнота. Словно все фонари на улице тоже отключили. Лишь лезвие тусклого света проникает из коридора в нитевидную щелку между стеною и дверью. Перед глазами стоит последнее, что запомнил мозг, прежде чем свет погас – плотоядная улыбка на губах, которые никогда не улыбаются.

– Ян, пожалуйста… – всхлипнула Фаина, делая пробный шаг вперед.

Ответом ей была тишина. Будто не было вокруг ни единой живой души в радиусе десятка метров. Темнота может казаться совсем не страшной, если рассматривать ее как физическое отсутствие света. Но все это длится до определенного момента, пока паническая атака не начинает скручивать тебя в тугую спираль.

Инстинкты не интересуются законами физики. Они не хотят знать, что свет – это одновременно волна и частица, что в темноте не водится монстров. Генетическая память первобытных времен на всякий случай бьет тревогу и умоляет тебя как можно скорее выбраться из тьмы. А воображение услужливо искажает пространство вокруг, уничтожая убеждение, будто ты все еще находишься в хорошо знакомом месте, и никакой опасности нет.

– Ян? – шепнула девушка, хотя больше это напоминало всхлип.

Еще один осторожный шаг вперед был сделан. Глаза вращались, выискивая хоть что-нибудь, за что можно зацепиться в качестве ориентира. Девушка концентрировала зрение на каемке света у двери, но та была слишком тонкой, чтобы уверенно перемещаться в персональном аду.

Ладно, решила Фаина, это просто комната, а Ян – обычный человек. Что он может мне сделать? Нужно идти к двери, вот и все. Я ведь помню, где она находится. Но вдруг ее как будто укололи сразу с нескольких сторон. Она ясно ощутила касание как минимум пяти игл – у левого плеча, на щиколотке, сзади на шее, на запястье и чуть выше колена. Фаина взвизгнула, подскочила на месте и бросилась к двери, чтобы распахнуть ее фонтаном своего испуга. Касание было одномоментным, но весьма ощутимым и пугающим тем сильнее, что совершено было в темноте и неизвестно, каким предметом.

У себя в комнате Фаина сразу же заперлась, задернула шторы, разделась и долго осматривала тело на предмет уколов или иных повреждений, крутясь перед зеркалом. Так страшно ей давно не было. Она и без того всегда параноила по поводу биотерроризма. А вдруг он уколол ее использованными шприцами? Теперь она заболеет чем-нибудь страшным. Неизлечимым, смертельным. Тем, что убьет ее гораздо быстрее диабета. И кому она докажет?

Фаина в судорогах рыскала фонариком по своей коже, потому что света лампы ей было недостаточно. Руки мелко тряслись. Она проклинала себя за решение отправиться в комнату Яна, за отчаянную глупость, которой нет прощения. Было очевидно, что сосед навредил ей умышленно, и даром эта история не пройдет. Не сегодня так завтра появятся первые симптомы, и тогда все. О диабете больше думать не придется.

Фаине показалось, она увидела след от иглы у себя на щиколотке. Комары оставляют такие же едва заметные точки. Девушка уронила свое тело на пол и разрыдалась. Никто не поверит ей, никто не поможет. Нужно взять себя в руки. Подавляя всхлипывания, она еще раз осмотрела щиколотку. Но то ли из-за пелены слез, то ли потому что в действительности нога были чиста, на щиколотке в этот раз ничего не оказалось.

Нужно было увеличительное стекло, но где его взять?.. Для начала стоит успокоиться. Пусть ее рыдания слышал, наверное, весь этаж, но, если она хочет выйти из комнаты, на ее лице не должно быть и следа слёз. Все это должно остаться глубоко внутри. Не хватало встретить кого-нибудь в таком состоянии.

В коридоре было пусто. Фаина умылась ледяной водой, оттянула волосы на висках, разглядывая свое отражение, похлопала себя по щекам, пока они не заалели. Так. Уже лучше. Спросим еще раз. Могло ли мне все это показаться от страха темноты? Нет, не могло. Я точно ощутила уколы. Сразу в пяти (или шести?) местах. Но как такое может быть? Он ведь не Шива какой-нибудь. Значит, рассуждая рационально, я преувеличиваю. Возможно, он и уколол меня. Подобрался бесшумно и уколол. Чем? И куда конкретно? И зачем ему это нужно? Припугнуть? Что ж, это ему удалось.

Фаина услышала какое-то движение со стороны балкона и поспешила скрыться. Не хотелось ни с кем встречаться глаза в глаза. Она пошла к лестнице, чтобы спуститься к Денису и попросить у него что-нибудь вроде лупы. Наверняка у него есть, он ведь художник.

Но едва Денис открыл дверь, по отсутствующему взгляду Фаина сразу поняла, что парень недавно принял дозу. Она не любила видеть его в таком состоянии. Это пугало. Не было перед нею Дениса, которого она знала. Был молодой человек, похожий на индейца, который минут пять назад употребил пейот. Кажется, он даже не узнал ее. Что уж говорить о том, чтобы он насторожился, заметив водяные пятна на груди девушки, мокрые волосы, покрасневшие глаза…

– Денис?

– М-м-м-м…

– Ты в норме?

– М-м-м-м-м… да. Кажется…

– Ты можешь сделать то, что я попрошу?

– А кто ты?

– Фаина.

– Фаина.

– Пожалуйста, закрой дверь и вернись туда, где ты был. Никуда не выходи. Это очень важно. Хорошо?

– Хорошо? – переспросил Денис, будто передразнивал ее. Затем очень медленно закрыл дверь, продолжая смотреть куда-то сквозь девушку.

Фаина почти забыла о собственном происшествии. Сейчас оно казалось ей страшным сном, который постепенно рассеивается, несмотря на пугающую реалистичность.

Возвращаясь на свой этаж, она решила завалиться к Гене (чуть не столкнувшись с Алеком) и попросить осмотреть ее щиколотку. Своему зрению, которое видит предметы и лица там, где их нет и не может быть, Фаина уже не доверяла. А Гена был единственным, к кому можно обратиться с самой нелепой просьбой и не опасаться косого взгляда.

Приятеля дома не оказалось, хотя сегодня не его смена, это Фаина знала точно. Кажется, тут все сговорились. Саша сообщил ей, что Гену попросили выйти не по графику, и собирался уж вернуться на свое место, как Фаина толкнула его внутрь, стремительно вошла следом и захлопнула дверь.

– Ты чего? – опешил паренек.

– Мне нужна помощь.

– Э… Какая?

– Смотри.

Сбросив с ноги тапок, Фаина подтянула стул и водрузила на него свою длинную узкую ступню.

– Ты что, плакала?

– Пожалуйста, посмотри внимательно, нет ли у меня на щиколотке или вообще на ноге следа от… чего-то вроде… иглы.

– Что-что?

– Это очень важно, – с нажимом проговорила Фаина. – Пожалуйста, сосредоточься. Я не уйду, пока ты не проверишь. У тебя есть очки, лупа или что-то такое?

Саша, наконец, понял, что от него требуется, и молча полез в выдвижной ящик. На удивление у него оказалось увеличительное стекло.

– Гена рассказывал, что ты странная, – признался он, включая на смартфоне мощный фонарик, – но я не думал, что настолько.

– Поживи тут с мое, ничему удивляться не будешь.

– Ой, ну началось. Еще дедовщины не хватало. Давай сюда свою ногу.

– К чему этот недовольный тон? Я прошу о чем-то очень сложном? Невыполнимом? – голос Фаины задрожал от пережитого напряжения. – Или я сама тебе неприятна?

Саша поднял на нее растерянный взгляд и вздохнул.

– Перестань ты вот это.

Чтобы осматривать щиколотку, юноша опустился на колени. Фаина сжала губы и стала смотреть в потолок.

– Ничего нет, – выдал он в итоге.

– Точно?

– Да.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Чистая кожа. Никаких следов.

– Извини за травму. Мне следовало сначала побрить их, прежде чем просить кого-либо об осмотре.

– Не будь такой сексисткой. Лучше расскажи, что за спесь на тебя нашла.

– А что?

– Ну… не каждый день меня о подобном просят. Интересно все-таки.

– Расскажу как-нибудь потом. Ладно, раз ты уверен… Не хочешь взглянуть заново?

– Могу, но ничего не изменится. Я уверен.

– Откуда у тебя вообще увеличительное стекло? – спросила Фаина, обуваясь.

– Привез с собой из дома. Хобби у меня было – модели клеить. Там без лупы не обойтись – мелкие детали. Но сейчас не до того. Вот и лежит без дела. На днях думал, выброшу этот хлам, и не стал почему-то.

– Значит, мне повезло, что я пошла сюда. Ну, бывай, салага.

– Стой-стой, Фаин, ты это… Если еще надо будет где-то на теле что-то проверить, зови обязательно меня. У Гены, знаешь, зрение не очень, да и вообще…

Фаина усмехнулась в дверном проеме и зашагала к себе, почти полностью успокоившись. Алека в тот вечер она больше не встретила. Наверное, и правда что-то было там неладное с оплатой, а девушка ткнула пальцем в небо и угадала.