Девочка, которая слышала демонов

Леви, должно быть, не видел этого, потому что он продолжал, его взгляд был устремлен в коридор, а не на меня.

— Теперь ты знаешь, почему я всегда назначенный водитель. Было бы нехорошо, если бы сын директора напился в выходные. Это вроде как быть ребёнком проповедника — то есть, если бы люди ходили в церковь весь день в течение пяти дней в неделю.

Когда я не ответила, Леви повернулся и посмотрел на меня.

— Что не так?

Как ты можешь сказать кому-то, что у их отца есть собственное демоническое окружение — что ты подозреваешь, что в нём есть что-то злое?

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказала я.

— Почему? — спросил он, пытаясь прочесть выражение моего лица.

Я никудышный лжец, и я не могла придумать оправдания, ни одной причины, почему я не должна проверять его отца на наличие демонов — кроме правды. Что бы ни заставляло демонов постоянно собираться вокруг него, это должно было быть что-то серьёзное.

Все признаки юмора исчезли с лица Леви.

— Ты уже кое-что знаешь, не так ли?

Опять же, паршивые навыки лжи. Я просто уставилась на него.

— Что? — спросил он.

— Ничего. Я никогда не была рядом с ним достаточно долго, чтобы что-то знать.

— Тогда почему ты не хочешь мне помочь?

Мой разум был переполнен тревогами. Неужели отец Леви плохо влиял на него? Он должен был быть таким, не так ли? И всё же я не могла просто сказать: — Эй, есть ли кто-нибудь ещё, с кем ты мог бы жить?

— Леви заботился о своём отце, беспокоился о нём. Он не сказал ничего, что указывало бы на то, что он считал своего отца плохим человеком.

Ещё одна мысль поразила меня — директор Андерсон видел, как я целовалась с Леви. Я больше не была в поле его зрения. Я была впереди и в центре. Он, вероятно, собирался начать следить за мной в школе; он мог бы даже покопаться в моём прошлом. Расскажет ли он людям о том, что обнаружил? Попытается ли помешать Леви встречаться со мной?

Мы дошли до моего первого урока. Звонок мог прозвенеть в любую минуту.

Вместо того чтобы позволить мне войти внутрь, Леви продолжал держать меня за руку. Он ждал ответа.

— Мне жаль, — сказал я. — Это не очень хорошая идея.

Он позволил этому ответу повисеть в воздухе несколько мгновений.

— И это всё? Это единственное объяснение, которое ты мне дашь? Я просил тебя о помощи, а ты отказываешься.

Я изо всех сил пыталась придумать, что сказать в свою защиту, но всё, что мне пришло в голову, было: держись как можно дальше от своего отца.

Леви отпустил мою руку.

— Спасибо за помощь. — Он повернулся и пошел к своему классу.

ГЛАВА 19

Леви

В школе люди продолжали спрашивать обо мне и Адель. Парни не спрашивали подробностей, но Адель была права — девушки спрашивали. Несколько болельщиц выкачивали из меня информацию. Я почти ничего не говорил. Правда переплелась с ложью. Я действительно хотел встречаться с ней, но меня вывело из себя то, что она вдруг стала молчать о моём отце. Неужели она не понимала, насколько это серьёзно? Наши денежные проблемы, телефонный звонок с угрозами и парень, который врезался в машину Оуэна, — всё это может быть связано. И она даже не попыталась помочь мне разобраться в этом.

Конечно, она могла бы сделать всё возможное, чтобы утащить меня с вечеринки, потому что считала, что пить пиво опасно, но она не хотела находиться рядом с моим отцом несколько минут в качестве одолжения?

Что с ней не так?

Когда я зашел на английский, её стол был пуст. Оуэн сдержанно поздоровался со мной, и я кивнул ему. Джейк спросил меня о задании, деловито пытаясь закончить свою домашнюю работу.

Минуту спустя вошла Адель, и я снова отметил перемену в её внешности. Её густые каштановые волосы рассыпались по плечам. Макияж выделял её карие глаза, и она носила одежду, которая подчёркивала её формы.

Я ждал, что она вернется и заговорит со мной, но она сидела на своём месте, вопросительно посматривая на меня. Наконец, она спросила:

— Ты получил моё сообщение?

Я не почувствовал, как вибрировал телефон. Я полез за ним в карман.

В этот момент в комнату вошел мистер Хойер с кипой бумажных тестов. Когда он раздавал стопки для каждого ряда, чтобы передать назад, он заметил Адель и сделал удивлённый взгляд. Многие парни сделали это сегодня.

— Ты, должно быть, хорошо относишься к ней, — сказал мне Кахо ранее. — Внезапно она становится горячей штучкой.

— Это моё особое прикосновение, — сказал я. — Если хочешь, я могу использовать это и на твоих подружках.

Никто не принял моё предложение.

Мистер Хойер был не единственным, кто таращился на неё. Парни в её ряду были практически ошеломлены. Привет, разве они не слышали, что мы с ней встречаемся? Ладно, это была фальшивая легенда, но всё же. Они должны держать свои грязные глазные яблоки в глазницах.

Мистер Хойер перестал пялиться на Адель и дал инструкции по проведению теста.

Я держал телефон под столом, чтобы он не видел, как я читаю её сообщение.

«Я действительно хочу тебе помочь. Я просто боюсь узнать что-то, что причинит тебе больше боли, чем поможет. Не лучше ли оставить некоторые секреты в покое? Но тогда, я думаю, в знании правды тоже есть сила. Если ты всё ещё хочешь, чтобы я шпионила для тебя, я это сделаю».

Всё моё разочарование в Адель испарилось. Она не решалась помочь мне, потому что беспокоилась о моей реакции на то, что она обнаружила. Нет нужды. Никто из нас не знал, узнает ли она что-нибудь; это была просто моя теория — вся эта история с гением.

Я написал ей ответное сообщение в одно слово и нажал отправить.

Ты думаешь, что у девочки, которая отправляет сообщения во время учебы, телефон должен быть выключен. Но нет. Раздался аккорд «Месфы» Генделя. Яростно покраснев, Адель вытащила свой телефон из кармана, чтобы выключить его.

Она была недостаточно быстра. Мистер Хойер проходил мимо и небрежно выхватил его у неё из рук.

— Люди, которые пользуются своими телефонами в классе, теряют их до конца дня.

— Я просто выключала его, — пробормотала она.

— В этом нет необходимости, — сказал он с преувеличенной официальностью. — Может быть, это послание для меня. Я не могу придумать никакой другой причины, по которой кто-то мог бы прервать моё время обучения.

Пара парней в задней части комнаты хихикнули.

Я опустился на своё место. Это должно было быть плохо. Мистер Хойер был полон решимости сделать из этого постановку.

Он взглянул на ее телефон и увидел мое имя на экране. «Я вижу, Леви использовал свое время для подготовки, чтобы посылать тебе записки. Как мило и полностью противоречит правилам класса». Снова смешки в классе. «Я могу только предположить, что вы обсуждали ответы. Списывание является основанием для отстранения от работы». Мистер Хойер молча прочитал моё сообщение и сообщение Адель.

Он должен был понять из сообщения, что мы говорили не о тесте, но как бы он истолковал: «Если ты всё ещё хочешь, чтобы я шпионила для тебя, я это сделаю»?

Его взгляд метнулся вверх, уставившись сначала на Адель, а затем на меня. — Мистер Андерсон и мисс Хансен, пожалуйста, возьмите свои книги и следуйте за мной.

Очевидно, не очень хорошо.

Я взял свои книги и последовал за мистером Хойером и Адель в коридор. Как только за нами закрылась дверь, мистер Хойер повернулся к нам, плотно сжав губы.

— Я не терплю жульничества в моём классе.

— Мы не жульничали, — запротестовала Адель, широко раскрыв глаза.

— Мы ничего не говорили об этом классе, — сказал я.

Мистер Хойер покачал головой с выражением, которое говорило:

— Как ты думаешь, насколько я глуп?

— Вы переписывались друг с другом во время теста. Это само по себе квалифицируется как мошенничество, — он показал телефон Адели в качестве доказательства. — Вы не первые в школе, кто разработал коды для передачи ответов, — он указал в конец коридора. — Вы двое должны явиться в кабинет до конца урока. Я позвоню директору Андерсону и расскажу ему, что вы сделали.

Глаза Адель расширились ещё больше. Я полагаю, что это был не тот способ, которым она хотела встретиться с моим отцом.

Глупая драматургия со стороны мистера Хойера, на самом деле. Директору не нужно было знать о каждом случае использования телефона, имевшем место в школе. Мистер Хойер послал нас туда только для того, чтобы доставить мне дополнительные неприятности, и, зная его, чтобы ткнуть моему отцу в лицо, что он поймал сына директора на нарушении правил. Мистеру Хойеру никогда не нравился мой отец. Хойер думал, что мой отец отдавал предпочтение спортсменам. По правде говоря, с тех пор, как я начал посещать Саутбрук, мой отец предоставил спортивным командам больше финансирования и привилегий.

Я пошел по коридору, не сказав больше ни слова. Адель догнала меня через несколько шагов. Мы подождали, пока не услышали, как захлопнулась дверь Хойера, прежде чем заговорили снова.

Я взглянул на неё.

— Так что, я думаю, нам не нужно придумывать особый способ для тебя познакомиться с моим отцом.

— Да, это будет достаточно особенным.

Я рассмеялся, потому что видел, что она нервничает.

— Не волнуйся. Ты не можешь попасть в слишком большие неприятности, когда это была моя вина. Я тот, кто написал тебе сообщение во время урока. — Она написала мне сообщение между уроками. Отметка времени будет доказательством этого. — И мы, очевидно, не жульничали, иначе ты бы отключила свой телефон. Мой отец будет знать это. Он суровый, но не глупый.

— Но если он прочитает моё сообщение, поймёт ли он, что мы говорили о слежке за ним?

Я покачал головой.

— Мистер Хойер сообщает о нас, а не даёт ему наши телефоны. Кроме того, ты так и не сказала, за кем я хотел, чтобы ты шпионила. Просто позволь мне всё объяснить. Разговор с директором не заставляет меня нервничать.

Адель расслабилась, но лишь немного.

— Не волнуйся, — снова сказал я ей. — Это нарушение правил пользования телефоном. Мы получим предупреждение и отправимся в путь. Худшее, что может случиться, — это то, что мы получим ноль в тесте.

Действительно, что ещё могло случиться?

ГЛАВА 20

Адель

Мы с Леви так долго сидели в ожидании в кабинете директора, что я подумала, не забыла ли секретарша сказать ему, что мы там. Кабинет был опрятным и пустым — несколько книг на деревянной полке и дипломы, висящие на стене. На столе стояла рамка с фотографией — фотография Леви и ещё одного парня, вероятно, его брата.

Дверь в кабинет была приоткрыта, достаточно, чтобы слышать, как секретарша разговаривает по телефону. Где-то зажужжал принтер, выплевывая бумагу. Я прислушалась, не раздадутся ли шаги.

Леви казался скорее расстроенным, чем нервным. Единственное, что его могло беспокоить, был ноль в тесте. Он понятия не имел, что должно было случиться со мной, каково это, когда холодный холод демонов пронзает тебя.

Я не осознавала, что сжимаю руки на коленях, пока Леви не положил свою руку на мою.

— Нет смысла выглядеть виноватой.

Я расслабила руки, и он скользнул своими пальцами в мои.

— Это первый раз, когда у тебя неприятности в школе?

— Я уже была в кабинете директора раньше, — сказала я неопределённо. Например, когда директор вызвал меня, чтобы спросить, знаю ли я, кто нарисовал изображение дьявола на моём шкафчике перманентным маркером. Я не знала. Это могло быть так много людей.

— В самом деле? Ты не производишь на меня впечатления нарушителя спокойствия.

— Я полна сюрпризов.

Мгновение никто из нас не произносил ни слова, а потом Леви сказал:

— Прости, что я разозлился на тебя до этого.

— Всё в порядке. Ты беспокоишься о своём отце и хочешь ему помочь. Я могу это понять.

Он провёл большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

— Я наказан на эти выходные, но если ты не будешь занята в следующую субботу, мы могли бы сделать что-нибудь вместе.

— Наказан? — повторила я.

Этот факт не заставил меня чувствовать себя лучше от встречи с его отцом.

— Почему?

— Он узнал, что я ходил на вечеринку Тревора.

Что ж, это было облегчением. Я волновалась, что он был наказан за то, что целовался со мной перед его домом.

— Так как насчет недели, начиная с субботы? — спросил он с нажимом.

На мгновение я удержала этот вопрос внутри себя, лелея его. Леви приглашал меня на свидание. Я была для него не просто объектом жалости.

Я улыбнулась.

— Я могла бы попросить отгул. Какие у тебя есть предложения?

Он посмотрел вверх, размышляя.

— Давай посмотрим, что мы уже сделали? Ты спасла меня от автокатастрофы, а потом я спас тебя от Оуэна.

Как насчет того, чтобы мы просто поужинали?

— Звучит заманчиво, если это не у Рози.

Закусочная была бы слишком похожа на работу.

— Мы могли бы сходить в кино.

— Хорошо. Но давай посмотрим что-нибудь с рейтингом G. Демоны обычно держатся подальше от дрянных семейных фильмов.

— Тогда поужинаем, — он покачал головой. — У тебя есть всевозможные ограничения, не так ли? Я вдруг чувствую себя так, словно встречаюсь с монахиней.

— Это не ограничения, это защита.

Это было то, чего люди никогда не понимали. Прежде чем я успела сказать что-то ещё, я почувствовала, как в комнату вошел директор Андерсон. Холод пронзил меня насквозь, и дрожь охватила мои внутренности. Я рефлекторно сжала руку Леви, а затем резко опустила свою на колени. Директор Андерсон, вероятно, не одобрил бы публичные проявления чувств в своём кабинете.

Леви вопросительно посмотрел на меня, затем напрягся, услышав голос своего отца.

— Ну, это не совсем то, как я хотел провести семейное время с тобой сегодня, Леви.

Директор быстрыми, уверенными шагами направился к своему столу. Сев, он оглядел меня с ног до головы, не скрывая ни интереса, ни неодобрения. Наконец, его взгляд вернулся к Леви.

— Что это за история с тем, что ты жульничаешь на тесте?

Ровным голосом Леви объяснил, что произошло. Мне было трудно сосредоточиться на его голосе, потому что демоны скользили мимо меня, соприкасаясь со мной, шепчась своим эхом друг с другом.

«Вот мошенники».

«На вкус они не похожи на мошенников».

«Время ещё есть. Мы ещё не вкусили их разрушения».

Я почувствовала какое-то ощущение возле своей шеи, как будто один из них запустил пальцы в мои волосы, и мне пришлось подавить свой возглас.

Демоны собрались вокруг директора и обратили свой шепот на него.

«Он такое разочарование, твой сын».

«Это вина девушки. Она тянет его вниз».

«Ты сказал ему держаться от неё подальше, но он никогда не слушает».

«Он тебя не уважает. Никакого уважения вообще. Никто из здешних студентов не уважает тебя, потому что он этого не делает. Он отравил колодец».

В комнате было так много разных голосов, что мне захотелось убежать.

— Мисс Хансен.

Директор Андерсон разговаривал со мной, но я не слышала ни слова и не знала, что ответить.

— Мне жаль. — Я взглянула на Леви, ожидая его реакции — чтобы увидеть, имело ли то, что я только что сказала, какой-то смысл. Он не смотрел на меня вопросительно, что я восприняла как хороший знак.

Директор Андерсон молча оглядел меня.

«Она пытается соблазнить его», — сказал демон. — «Кто знает, что она ему написала». Другие подхватили красочные предложения, любое из которых, несомненно, привело бы меня к отстранению от учёбы, если бы они были правдой.

Глаза директора Андерсона сузились, пригвоздив меня к стулу. Я хотела отметить, что если бы я действительно отправляла текстовые сообщения с наводящими на размышления фотографиями себя, мистер Хойер так бы и сказал. Но в том-то и дело, что вы слушаете демонов: вы не можете им противоречить.

Директор наклонился вперёд.

— Я думаю, мне лучше взять твой телефон у твоего учителя, чтобы посмотреть, что ты отправляла в школьные часы.

Он встал, обошел свой стол и направился к двери.

— Я сейчас вернусь.

Холод ушел вместе с ним, но я не могла расслабиться. Я повернулась к Леви.

— Что теперь?

— Мы скажем ему, что я попросил тебя шпионить за Оуэном, потому что мы поссорились, и я хотел знать, что он говорит обо мне.

Правдоподобно. И директор Андерсон, вероятно, уже знал об их ссоре.

Леви взглянул на дверь, а затем снова на меня.

— Ты что-нибудь слышала?

Я вздохнула.

— Я же говорила тебе, что всё это будет бессмысленной критикой.

— Значит, ты что-то слышала.

Он наклонился ко мне, ничуть не смутившись.

— Что это было?

— Демоны сказали, что я собираюсь погубить тебя своими уловками.

Леви кивнул.

— Интересно. Я удивлён, почему они пришли к такому выводу?

То, как он это сказал, прозвучало так, как будто моё подсознание имело на него виды. На самом деле, я не знаю, почему я когда-либо беспокоилась о том, чтобы пощадить его эго. Очевидно, он был достаточно прочным.

— Демоны также сказали, что ты не уважаешь своего отца, и именно поэтому никто из здешних студентов не уважает его. Ты настроил их против него.

Леви поднял брови.

— Я впечатлен. Как будто ты подслушала одну из его речей.

— Он действительно сказал тебе держаться от меня подальше?

Голова Леви дёрнулась от удивления.

— Ты это слышала?

Я кивнула, мне не понравилось подтверждение в его реакции.

— Удивительно.

Он продолжал смотреть на меня.

— Ты узнала всё это, просто услышав, как он говорит о школьных правилах?

Я не ответила. Я уже сказала ему, кого я слушала.

Директор Андерсон вернулся, принеся с собой частичку холодного потустороннего мира. Это чувство накатило на меня, как волна на пляже, обдав меня льдом.

Он держал мой телефон. Я пожалела, что не поставила на него пароль, но я никогда не утруждала себя этим.

Директор Андерсон сидел за своим столом, уже читая сообщение. Когда он закончил, то обратил на меня суровый взгляд.

— За кем ты шпионишь?

Леви сразу же пустился в свой рассказ об Оуэне, закончив словами:

— На самом деле это не шпионаж. Больше похоже на расспросы.

Демоны, казалось, сгрудились вокруг директора Андерсона. Они все были там и шептались.

«Он лжет. Она шпионит за тобой. Они хотят знать твои секреты. Она опасна».

Я с трудом сглотнула. Откуда демоны узнали? Их не было рядом, когда мы с Леви говорили об этом. Я бы почувствовала их. Однако они знали. Могут ли они подслушивать разговоры людей, не присутствуя при этом? Или, может быть, они действительно не знали. Может быть, они просто хотели, чтобы директор предположил худшее. В конце концов, они поощряли паранойю, когда могли.

Я почувствовала, как мои руки сжались в кулаки, и заставила себя разжать их. Ни один из демонов не упомянул, как я намеревалась шпионить за ним — подслушивая их. Вместо этого они продолжали говорить о том, что я установила жучки в его машине и взломала его компьютерные файлы.

Да, намного выше моего уровня мастерства.

Леви закончил своё объяснение. Если у его отца и были сомнения, он не высказал их вслух. Выражение его лица оставалось профессиональным и озабоченным. Он потрогал мой телефон.

— Я не могу оказывать тебе привилегированное отношение, Леви. Даже если ты не жульничал, ты нарушил школьные правила и сорвал урок. Вы оба заслужили часовое задержание после школы.

Леви раздраженно фыркнул.

— У меня тренировка после школы.

Директор положил мой телефон на свой стол и взял ручку и блокнот, записывая наши наказания.

— Я думаю, тебе придется пропустить её.

— Я еду домой на автобусе, — сказала я. — Моя тётя не может уйти с работы, чтобы забрать меня.

Директор Андерсон постучал ручкой по столешнице.

— Тогда ты можешь осуществить своё наказание в следующий понедельник. Это даёт тебе неделю, чтобы разобраться с транспортом.

Леви наклонился вперёд.

— Я тоже могу отбыть наказание в этот день? Наша последняя игра состоится в эту пятницу, и если я пропущу тренировку, тренер отправит меня на скамейку запасных на первую четверть.

Директор Андерсон поколебался, затем нацарапал что-то в своём блокноте.

— Я дал мисс Хансен недельную отсрочку, так что, полагаю, могу дать её и тебе. Ты можешь отбыть наказание в следующий вторник.

Директор улыбнулся при этих словах. Он делал всё возможное, чтобы держать нас вдвоём порознь. Он оторвал верхнюю страницу блокнота и протянул её Леви.

— Когда будешь уходить, передай это миссис Розалес.

Директор вручил мне мой телефон вместе со справкой о задержании.

Затем он отпустил нас. Очевидно, он либо не знал, либо забыл, что мы должны были провести остаток урока в офисе. Мы не стали ему напоминать.

Как только мы вышли за дверь, Леви достал ручку и зачеркнул «Вторник».

— Вот почему, — сказал он, написав «Понедельник», — стоит знать, как подделать почерк своего отца.

Я бросила нервный взгляд на кабинет его отца.

— Что, если он узнает?

— Он не будет проверять, где я нахожусь после школы. Пока он получит отчет о том, что я отбывал наказание, со мной всё будет в порядке.

Я не хотела, чтобы Леви рисковал этим, но я не пыталась остановить его. Было мило, что он хотел провести со мной время.

Мы прошли в приёмную и подошли к секретарше. Она улыбнулась, когда Леви протянул ей свой листок, дразняще покачав головой.

— Я думала, ты больше не попадаешь в неприятности. Не говори мне, что все мои усилия по реформированию провалились.

— Это было просто нарушение правил пользования телефоном, — сказал он, пожав плечами. — Хойер совсем вышел из себя, потому что мы начинали тест.

Она продолжала качать головой, всё ещё поддразнивая.

— Так легко слететь с катушек.

Леви повернулся ко мне, впуская меня в их шутку.

— Три года назад я получил наказание за участие в драке едой. С тех пор миссис Розалес делала всё возможное, чтобы реабилитировать меня.

Она кивнула.

— Мясной рулет жалко выбрасывать.

Она протянула руку за моей бумажкой, и я отдала её ей. Едва взглянув на меня или на дни в бумажке, она сложила их в пластиковый держатель на своём столе.

— А теперь возвращайтесь в класс и ведите себя прилично.

Она по-матерински кивнула Леви.

— Ты знаешь, что тебе нужно держать имя.

— Так они продолжают мне говорить.

Мы вышли из кабинета и направились в сторону моего шкафчика, медленно шагая, чтобы убить время. Коридоры казались больше, когда мы шли по ним только вдвоем.

— У тебя были неприятности из-за того, что ты кидался мясным рулетом? — спросила я.

— Это была запеканка из цыплят. Некоторые люди утверждают, что горох и морковь также были замешаны, но они так и не смогли повесить их на меня.

— В кого ты бросал еду?

— Несколько старшеклассников начали это.

Он ухмыльнулся при воспоминании.

— Они хотели подставить меня и моих друзей. Но, эй, в конце концов, это не я ходил с пятнами запеканки. Это задержание того стоило.

Он взял мою руку в свою.

— И этот раз тоже.

Я была рада, что он так думал.

— У тебя будут еще неприятности дома?

— Только если мой папа будет в настроении для очередной лекции. Это почти данность. Особенно в последнее время.

Он вздохнул.

— Ты слышала что-нибудь ещё?

— Да. Это было довольно странно. Демоны сказали ему, что я шпионила за ним. Я не знаю, как они узнали.

— Ты знала.

Леви произнёс эти слова мягко, как будто сообщал мне плохие новости.

— Разве это не заставляет тебя задуматься, не проявляется ли это просто твоя вина?

Я покачала головой.

— Они подняли шумиху из-за того, что я установила жучки в его машине и взломала его компьютерные файлы.

Леви выглядел впечатленным.

— Ты умеешь взламывать компьютеры?

— Нет. Я никогда не говорила, что демоны точны. Они наживаются на страхах людей. Похоже, они их довольно хорошо знают.

Несмотря на то, что коридор был по-прежнему пуст, он говорил тихо.

— Ты хочешь сказать, что мой отец боится, что кто-то шпионит за ним?

— Определённо.

— Почему?

Я пожала плечами.

— Они не сказали.

— Зачем ставить жучки в его машину? — спросил Леви. — Почему не в его офисе или доме?

Я снова пожала плечами.

— Может быть, он уже проверил эти места на наличие жучков. Или, может быть, он делает что-то интересное в своей машине.

Брови Леви недоверчиво сошлись вместе.

— Например, цепляет проституток?

Я подняла руку, чтобы остановить эту линию вопросов.

— Видишь ли, это один из тех случаев, когда, возможно, лучше не знать правды.

— Это не проститутки, — сказал Леви, как будто я была тем, кто сделал это предложение. — У него есть девушка. Кроме того, он директор школы. Он не может нарушать законы.

— Верно, — сказала я, внезапно уверенная, что отец Леви действительно нарушал закон.

Почему ещё человек так сильно беспокоится о том, что его прослушивают или взламывают?

Мы подошли к моему шкафчику. Леви достал свой телефон и взглянул на время.

— Звонок вот-вот прозвенит. Я лучше пойду.

Он наклонился и поцеловал меня, позволив своим губам задержаться на моих. Я не ожидала этого, только не там, посреди школы. Это заставило меня почувствовать трепет внутри, лишило дара речи, как будто мы двое принадлежали друг другу.

Он поднял голову и улыбнулся.

— Тебе не обязательно рассказывать своей тёте о задержании. Я отвезу тебя домой в понедельник.

— Ты не собираешься слушать своего отца и держаться от меня подальше?

— Я начинаю думать, что слушать моего отца переоценено.

Когда он уходил, я не могла не думать, что это хорошо.

ГЛАВА 21

Леви

Когда я вернулся домой с футбольной тренировки, папа сидел за столом с открытым ноутбуком. Из духовки доносился запах чесночного хлеба и лазаньи — одного из наших основных блюд. Я бросил рюкзак на стул, снял куртку и взглянул на таймер. Ещё пять минут.

— Итак, — сказал папа, глядя на меня снизу вверх, — из-за чего вы поссорились с Оуэном?

Я должен был знать, что этот предмет не закончится в школе. Папа хотел знать не только о том, что происходит в моей жизни, но и о том, что происходит в его королевстве.

Как много я должен ему рассказать? Был хороший шанс, что он уже знал большую часть этого. У папы были источники в школе. Я так и не понял, кто снабжал его информацией, но обычно он знал о любой серьёзной драме.

Я достал пару тарелок из буфета.

— Оуэн напился на вечеринке Тревора и попытался затащить Адель с собой в лес. Я ударил его. Вот почему мы с Адель ушли раньше.

— Он напился? — повторил папа. — Я слышал, что он употреблял кокаин.

Он слышал об этом? Я расставил тарелки на столе.

— Да, и это тоже. Оуэн хотел попробовать это, но это испортило ему настроение, так что он больше этого не делает.

Я уже знал, что будет дальше: речь о наркотиках.

— Ты ничего принимал, не так ли?

— Нет.

Я вернулся к шкафу за стаканами.

— Эта дрянь убьёт тебя. Это отнимет у тебя будущее и оставит тебя никчемной оболочкой.

— Я знаю.

— Оуэн — первоклассный дурак. Он чуть не погиб в автомобильной катастрофе. Ему дали ещё один шанс на жизнь, и что он с ним делает? Играет с зависимостью.

Я поставил стаканы на стол и взглянул на таймер. Три минуты. Может быть, когда он прозвенит, папа закончит свою болтовню.

— Я не совсем против наркотиков, — продолжил он. — Они оказывают ценную услугу обществу: они отделяют идиотов от остальных. Если у тебя не хватает здравого смысла не нюхать, не колоть и не курить свои деньги, ты можешь с таким же успехом покончить с этим и умереть на улицах. Лабораторные крысы голодают, когда перед ними есть еда, если вместо этого они могут принять дозу наркотиков. Если ты не умнее лабораторной крысы, ты обществу не нужен. Но ты, Леви, ты должен быть умнее.

— Так и есть.

Его взгляд проследил за мной, убеждаясь, что я знаю, насколько он серьёзен.

— Если я когда-нибудь услышу, что ты выкурил хотя бы косяк, ты будешь наказан до окончания школы.

Я взял столовое серебро и положил его на стол.

— Я видел, что наркотики сделали с Оуэном. Я не собираюсь ничего принимать.

Папа глубоко вздохнул.

— Это более значительная проблема в средней школе, чем ты думаешь.

Он усмехнулся и закрыл свой ноутбук.

— Хотя с этим последним наркобизнесом, я полагаю, даже наркоманы обходятся без него.

Раздался звонок, и он встал из-за стола, чтобы помочь мне с едой. Я достал хлеб, а затем лазанью из духовки. Папа постелил на стол кухонное полотенце, чтобы сковорода для лазаньи не подпалила дерево. Мама использовала подставки, подобранные по цвету, но мы с папой не беспокоились об этом. Ещё одно преимущество жизни с ним.

Мне пришлось напомнить себе о преимуществах, потому что мама не хотела, чтобы я жил с ней. У неё и её нового мужа не было места в их квартире на Манхэттене. Да, как будто я был недостаточно умён, чтобы понять, что они могли бы снять квартиру побольше в менее престижном районе. Я просто не был для неё приоритетом.

Это не имело значения. У мамы не было много места для меня, даже когда она жила с нами.

Когда мои родители развелись три года назад, она подумала, что будет лучше, если мы с братом будем жить с папой. Мы были подростками, и поэтому больше нуждались во влиянии отца, чем матери. Мы виделись с ней пару недель летом и время от времени на каникулах. Вот и всё.

Папа достал из холодильника кувшин с молоком, и мы сели за стол. Я навалил еду на свою тарелку. Он осторожно положил немного на свою, всё ещё глядя на меня с беспокойством. Очевидно, он ещё не закончил предупреждать меня об опасности наркотиков. Я притворился, что не чувствую его взгляда. Может быть, он перейдет к другой теме.

— Расскажи мне об Адель.

Что ж, это была не та тема, на которую я надеялся. Я оторвал кусок чесночного хлеба от буханки, чтобы съесть, пока моя лазанья остывает.

— Она старшеклассница. Она переехала сюда из Нью-Мексико. Она учится в моём классе английского языка, получает хорошие оценки.

Я добавил последнюю часть, потому что знал, что это было важно для него. На втором курсе я встречался с девушкой со средним баллом, и папа едва мог произнести её имя без того, чтобы его голос не сочился отвращением.

— Я всё это знаю, — сказал папа. — Я просмотрел её досье.

Отцы не должны быть способны на это.

— Она не пьёт, — продолжал я.

Я полагал, что он одобрил бы это, учитывая его опасения по поводу зависимости. Папа может справиться со своей выпивкой, но он не доверяет это никому другому.

— В её личном деле говорилось, что она была жертвой издевательств в своей последней школе. Что это было?

Знал ли он уже о том, что она думала, что слышит демонов? Или он выуживал информацию?

Я выбрал безопасный выход.

— Она никогда ничего не говорила об издевательствах. Что говорилось в её деле?

— Она не говорила тебе об этом? Интересно, чего ещё ты о ней не знаешь?

Я откусил кусочек хлеба.

— Я тоже не всё рассказал ей о своём прошлом. Мы только начинаем узнавать друг друга.

Лазанья дымилась на тарелке моего отца. Он не смотрел на неё.

— Очевидно, кто-то нарисовал изображение дьявола на её шкафчике с подписью: «Личные контакты Адель».

Я пожал плечами.

— Похоже, ей приходилось иметь дело с какими-то придурками.

— Это плохой знак, если дети из последней школы твоей подруги думали, что она связана с сатаной.

Я рассмеялся. Это то, о чём беспокоился мой отец? Что Адель была чем-то вроде роковой женщины?

— Она не такая. Она, ты знаешь… церковная.

— Церковная?

— Да, я почти уверен, что она хочет спасти мою душу.

Папа издал звук, который был наполовину стоном, наполовину ворчанием.

— Ни одна из них. Она вообще не хочет, чтобы я ходил на вечеринки.

Я обмакнул хлеб в соус для лазаньи.

— Ты должен одобрить её. Вероятно, она окажет на меня хорошее влияние.

Папа взял нож и вилку и нарезал лазанью.

— Она не выглядела так, как будто хорошо влияла на тебя в прошлую субботу вечером.

Он махнул на меня ножом.

— Я имел в виду то, что сказал. Тебе нужно быть с ней потише. С твоими оценками ты можешь учиться в лучших ВУЗах страны. Не позволяй своему будущему пойти под откос из-за того, что какая-то девчонка хочет, чтобы ты ходил с ней в государственный ВУЗ.

Папа винил Софию в том, что Макс поступил в Университет Лос-Анджелеса вместо Массачусетского технологического института. Он работал в течение года, прежде чем поступить в колледж, и Макс хотел быть рядом с ней.

Учитывая проблемы с деньгами у папы, я задавался вопросом, не мог бы он отправить меня куда-нибудь подороже.

— Мне не нужно учиться в Колумбийском университете, чтобы добиться успеха. Я имею в виду, если мы не можем позволить себе…

— Ты позволишь мне беспокоиться о деньгах, — сказал папа. — Ты беспокоишься о том, чтобы держать девушек на расстоянии вытянутой руки. Особенно Адель. Я не знаю ни её семьи, ни её истории. У неё могут быть самые разные проблемы.

Он вздохнул и покачал головой.

— Я буду присматривать за ней.

Закончив читать лекцию, он принялся за лазанью.

На мгновение я задумался о том, что Адель сказала о нём, что он хранит секреты и беспокоится о том, что кто-то взломает его файлы или прослушивает его машину. Как она могла понять всё это по его словам, языку тела или интонациям?

Она не могла этого сделать. Должно быть, это было её воображение, поспешившее с выводами. Я слышал, что люди естественным образом проецируют свою собственную вину на других. Если ты изменяешь своей девушке, ты начинаешь подозревать, что она изменяет тебе. Если ты лжешь, ты думаешь, что все остальные лгут тебе.

Адель беспокоилась о том, чтобы сохранить часть своей жизни в секрете, поэтому она увидела то же самое в моём отце. Она и раньше была права насчет некоторых вещей, которые говорили ей её демоны, но это не означало, что она была права на этот раз.

Однако я не мог полностью отмахнуться от того, что она сказала. Пока мы ели, я взглянул на компьютер моего отца и задался вопросом, что в нём было.

ГЛАВА 22

Адель

Остаток недели прошел как в тумане счастья. Именно такой я хотела бы видеть среднюю школу. Я сидела с Леви за обедом, легко войдя в круг его друзей. Они разговаривали со мной и шутили, как будто я была любым другим подростком. Бейли и Мэнди, две чирлидерши за одним столом, пригласили меня в свою учебную группу.

К счастью, Жасмин и Хлоя поняли причины моего дезертирства во время обеда. Я изо всех сил старалась поговорить с ними в классе, чтобы они знали, что я всё ещё хочу быть их подругой.

Пару раз я слышала, как демоны распевали о людях. Я игнорировала их. Я не могла решать проблемы других людей, и попытка сделать это только усугубила бы ситуацию.

Единственным недостатком общения с Леви было то, что я больше не была невидимой для его отца. Если директор Андерсон проходил мимо меня в коридоре, его взгляд был прикован ко мне. И это был не радостный взгляд — скорее предупреждающий. Его демонам тоже всегда было что сказать обо мне.

«От этой девушки одни неприятности. Она шпионит за тобой. Тебе нужно присматривать за ней».

Я не знала, что сделал директор Андерсон, чтобы заслужить своих компаньонов-демонов, но я не завидовала тому, что ему приходилось мириться с их параноидальной болтовней.

В пятницу мне нужно было работать, поэтому я не смогла пойти на футбольный матч. Но отец Леви, в конце концов, отпустил его. Потом они с Кахо пришли к Рози и сели в моей секции. Леви сказал, что его отец пытался сгладить ситуацию, потому что он всё ещё чувствовал себя виноватым за продажу пикапа. Какова бы ни была причина, я была рада этому.

Я принесла на его стол дополнительную картошку фри и потратила гораздо больше времени на наполнение стаканов водой, чем на другие мои столы. Леви подождал, пока я закончу работу, а затем поцеловал меня на ночь на парковке.

Когда я забралась в свою машину, на моём сиденье лежали три белые розы вместе с запиской, которая гласила: «Потому что я романтический парень, который дарит цветы». Постскриптум другим цветом чернил гласил: И тебе действительно нужно запирать двери своей машины.

Так мило.

В субботу вечером, когда Леви заехал за мной домой, он зашел внутрь и встретился с моей тётей. Он был вежлив и даже пожал ей руку. Он явно знал, как очаровывать взрослых.

— Возможно, вы знаете моего отца, — сказал он ей. — Он довольно активен в общественных мероприятиях. Вы встречались с Брайаном Андерсоном? Он директор школы в Саутбруке.

— Нет.

Она заметно расслабилась при слове «директор», как будто это было доказательством того, что Леви был ответственным человеком.

Хвастун.

Мы пошли поужинать в мексиканское заведение, где вдоль стены были развешаны разноцветные сомбреро, а по комнате разносилась музыка мариачи.

Всё шло хорошо, пока он не начал задавать вопросы о преступном мире.

— Так тебе всегда приходится планировать свою социальную жизнь вокруг демонов?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты смотришь только фильмы с рейтингом G.

Я обмакнула один из своих чипсов в миску с сальсой.

— Я смотрю другие фильмы тоже. Зависит от содержания. Демоны любят насилие.

Я действительно чувствовала, как они сочатся с экрана и витают вокруг аудитории, как ждущий туман.

— Значит, они вроде как парни?

— Мне бы хотелось думать, что большинство парней приятнее.

— Демонам, наверное, тоже нравится хэви-метал, не так ли?

— Я никогда не спрашивала.

— Интересно, что они думают о музыке кантри.

Я закатила глаза.

— Что? — он откусил кусочек чипса. — Мне любопытно.

— Ты в них не веришь, — напомнила я ему.

— Да, но мне всё равно любопытно, потому что я думаю, что они — дверь в твою психику.

— Тогда почему бы тебе просто не задать вопросы обо мне напрямую?

Он намазал сальсу на чипс.

— Я делал это всю неделю. Теперь я хочу поработать с твоей психикой.

Я вздохнула и сделала глоток воды.

— Откуда берутся демоны? — спросил он.

Я чуть не сказала: «Моя психика. К сожалению, моему подсознанию никогда не приходило в голову доставлять сообщения при помощи единорога».

Но я этого не сделала. Я не могла винить его за любопытство.

— По словам моего учителя воскресной школы, демоны — это падшие ангелы, изгнанные с небес вместе с Люцифером после войны на небесах. Откровение говорит об этом.

Леви воспринял эту информацию спокойно.

— Чего они хотят? Я имею в виду, неужели у них нет ничего лучшего, чтобы проводить время, чем сидеть за обеденными столами и говорить девушкам, что они толстые?

— Война на небесах не прекратилась, она просто переместилась на землю. Сатана и его последователи не получили там того, чего хотели, поэтому они здесь. Каждый человек, которого они скрывают от Бога, — это ещё одна битва, которую они выиграли.

— Тогда почему Бог ничего с этим не делает?

— Потому что мы сами должны что-то с этим сделать — выбрать добро и отвернуться от зла.

Леви положил чипс в миску с сальсой.

— Я не знаю. Я не могу представить себе кучку падших ангелов, настолько поглощенных злобой, что они хотят болтаться по земле и беспокоить нас тысячи лет. Разве это не становится, я не знаю, скучным?

— По-видимому, нет.

Официантка принесла нам еду, поставив тарелки на стол, так что запах просто умолял нас поесть. Мы перестали разговаривать, пока она не ушла. Я надеялась, что разговор переключится на что-нибудь другое, но, откусив несколько кусочков, Леви сказал:

— Ты когда-нибудь спрашивала демонов, чего они хотят?

— Обычно я с ними не разговариваю.

— Почему бы и нет?

Я прикончила кусочек чимичанги.

— Потому что они злые существа, которые желают всем вреда.

— В следующий раз, когда ты их увидишь, почему бы тебе не…

Я подняла одну руку.

— Давай не будем говорить об этом. — Я говорила слишком быстро. Он оторвал взгляд от своей еды.

— Что не так?

— Люди всегда ведут себя так, как будто хотят знать эту информацию, и поэтому я рассказываю им, а потом они смеются надо мной за это. Я просто… Я пришла сюда, чтобы избежать всего этого.

Леви сделал глоток воды.

— Ты боишься, что я собираюсь распространять эту чушь по школе и издеваться над тобой за твоей спиной?

Я никогда не думала, что кто-то из моих друзей так поступит, но я и раньше ошибалась.

— Я надеюсь, ты не такой.

Он потянулся и сжал мою руку.

— Я не такой. Когда я издеваюсь над людьми, то делаю это им в лицо.

То, как он это сказал, заставило меня рассмеяться.

— Приятно это знать.

Он больше не спрашивал о демонах, и тема вернулась в тень, где ей и место. Я надеялась, что она останется там. Меня не волновало, что Леви не совсем понимал меня, что он не мог. То, что я сказала ему до сих пор, не отпугнуло его. Это было больше, чем я могла бы сказать о любом другом парне.

В конце свидания, когда он проводил меня до двери, я не стояла и не ждала, пока он поцелует меня на ночь. Я взяла его за руку, притянула к себе, а затем обвила руками его шею. Встав на цыпочки, я была достаточно высокой, чтобы прижаться губами к его губам.

Он поцеловал меня в ответ, затем поднял голову.

— Это тот момент, когда я должен понять, что ты пристаёшь ко мне?

— Да, — сказала я. — Это он.

— Хорошо, — сказал он и притянул меня к себе.

ГЛАВА 23

Адель

В понедельник, когда мы с Леви пришли на урок французского языка, чопорная учительница строго посмотрела на него.

— Вы не должны быть здесь, мистер Андерсон. Мы ожидаем от вас лучшего.

Она повернулась ко мне, и её взгляд превратился из упрёка в явное неодобрение. Она явно считала, что я ответственна за то, что ввела Леви в заблуждение.

Что угодно.

Мы с ним заняли места рядом друг с другом. Вошло ещё несколько студентов. Учительница стояла в передней части класса, сурово глядя на нас.

— В течение следующего часа не будет никаких разговоров, никакой электроники, никакого чтения. Вы можете делать домашнее задание, если оно у вас есть; в противном случае вы можете пялиться в стену. Я дам вам знать, когда вы сможете уйти.

Я достала учебник по химии и принялась за задание на день.

Время от времени я поглядывала на Леви. Иногда он оглядывался и улыбался, но никто из нас не произносил ни слова. Это было самое трудное: быть так близко, не имея возможности поговорить. Когда время истекло, мадемуазель Неодобрение отпустила класс с предостережением делать лучший выбор в будущем, чтобы мы не тратили впустую своё и её время.

Все студенты вышли из комнаты и направились по коридору. Леви взял меня за руку, и мы пошли медленнее. Вскоре вокруг больше никого не было.

— Это был мучительно долгий час, — сказал он. — Учительница французского языка была полностью одержима демонами, не так ли?

— Нет.

Он изобразил притворное удивление.

— Она должна была быть. Я почувствовал, как чистое зло разливается по классу.

— Я думаю, то, что ты почувствовал, было её скукой.

— Жаль, что ты ничего не слышала. Мне бы хотелось немного грязи на эту тему.

— Извини, что разочаровала.

Когда мы приблизились к школьным дверям, мы прошли мимо двух парней, идущих в другом направлении. Даже если бы я не чувствовала демонов рядом с ними, я бы знала, что они были проблемой. Это было в том, как они расхаживали с важным видом, как члены банды, которые собирались кого-то ограбить. У одного была татуировка в виде змеи там, где должны были быть брови. У другого на костяшках пальцев были нарисованы буквы. Я не могла разобрать слово, но мне показалось, что это была какая-то смертельная угроза.

Леви бросил на них очень долгий взгляд, когда они проходили мимо.

Когда они были вне пределов слышимости, я спросила:

— Ты знаешь этих парней?

— Да. Они пара придурков. В прошлом году они были старшеклассниками, но ни один из них не закончил школу. Интересно, что они здесь делают?

Мы вышли на улицу, но вместо того, чтобы пойти прямо на парковку, Леви повел меня к боковой стороне входа, где большие колонны закрывали нам вид на дверь. Я вопросительно посмотрела на него.

Он взял меня за другую руку и притянул ближе к себе.

— Я хочу поговорить с тобой минутку.

— Поговорить? — спросила я.

В конце концов, мы могли бы поговорить в его машине.

— Я полагаю, ты могла бы назвать это языком жестов.

Он наклонился и поцеловал меня.

Леви целовал меня несколько раз за неделю. Это никогда не устареет. Моё сердце всё ещё трепетало в груди, как птицы, взлетающие в полёте. Счастливые птицы. У которых слишком кружится голова, чтобы лететь прямо.

Я растворилась в нём. Его руки скользнули вверх и вниз по моей спине, затем сжались вокруг моей талии. Его губы переместились к месту под моим ухом. Я взглянула на стену здания. Мы были заблокированы от вида входной двери и парковки, но не со стороны здания. Если бы кто-то ходил в ту сторону, он бы нас увидел.

— Должен ли сын директора целоваться на школьной территории? — пробормотала я. — Если кто-нибудь увидит нас, это дойдёт до него.

— Ты права, — сказал Леви, всё ещё утыкаясь носом в моё ухо. — Но что-то в тебе заставляет меня хотеть жить в опасности.

— Тогда я не очень хороший ангел-хранитель.

Напоминание о моём задании заставило меня убрать руки с его шеи. Я отстранилась от него так сильно, как только могла.

Он вздохнул. Так закончился и наш поцелуй в субботу — я вспомнила, что не должна заходить слишком далеко. Он продолжал обнимать меня за талию и наклонился к моему другому уху.

— Ты знаешь, я никогда не буду просить своего собственного ангела-хранителя, так что ты всегда будешь со мной.

— Ты хочешь сказать, что у меня есть гарантия на работу?

— Да.

Он наклонился, чтобы снова поцеловать меня.

Хлопанье школьной двери возвестило о том, что кто-то вышел.

Леви колебался. Мы ждали, прислушиваясь к шагам, которые сказали бы нам, что человек спускается по школьной лестнице, а не идёт в нашу сторону.

Я вздрогнула. Холод был таким сильным. Голос директора Андерсона донесся с другой стороны колонны, низкий и сердитый.

— Никогда больше не приходите в школу.

— Мы должны были, — сказал парень. — Я не хочу оказаться со сломанными ногами из-за того, что ты не можешь заплатить Виктору.

— Я позабочусь об этом, — сказал директор. — Просто делай то, что я тебе говорю.

Разговор продолжался. Я почти ничего не слышала из этого; я слушала демонов.

«Они некомпетентны».

«Они тащат тебя за собой на дно. Посмотри на них, предъявляющих к тебе требования».

«Скажи им, чтобы они пришли в себя, или ты позаботишься о них, как позаботился о Купере и Риде».

«Эти двое никого больше не побеспокоят».

«Ты знаешь, как покончить со своими проблемами — с помощью «Глока».

И тогда демоны рассмеялись. Все сразу. Их голоса слились воедино в глухом и леденящем душу хоре. Было трудно дышать. Мне казалось, что мы с Леви молча стояли там целую вечность. На самом деле это заняло, вероятно, меньше минуты. Я даже не поняла, что разговор закончился, пока холод не прошел. Я услышала, как закрылась дверь, и две пары шагов загрохотали вниз по лестнице.

Когда они добрались до парковки, Леви выглянул из-за колонны на удаляющиеся фигуры.

— Почему эти парни говорили с моим отцом о деньгах?

Выражение его лица стало серьёзным, суровым. Он выглядел так, словно хотел войти в школу и противостоять своему отцу. Я оттащила его обратно за колонну и не отпускала его руку, пока не услышала, как завелась и отъехала машина парней.

— Кто такие Купер и Рид? — спросила я.

Леви нахмурился.

— Какое они имеют к этому отношение?

— Демоны упоминали о них.

Его брови сошлись вместе.

— Это два парня, которые были убиты в прошлом году. Торговцы наркотиками.

Убиты? Мои колени ослабли. Я не хотела в это верить, но слова демонов эхом отдавались в моей голове.

«Скажи им, чтобы они пришли в себя, или ты позаботишься о них, как позаботился о Купере и Риде».

— Застрелены? — спросила я.

Леви осторожно кивнул.

— А что?

Я поднесла руку ко рту. У меня так сильно болел живот, что я думала, меня сейчас стошнит. Я знала, что с отцом Леви что-то не так. У человека не было постоянного общения с демонами, если в его жизни всё шло хорошо. Но я никогда не подозревала об этом — что директор Андерсон был ответственен за убийство двух человек. Сделал ли он эту работу сам?

— Что? — спросил Леви, теперь уже нетерпеливо.

Как я могла ему сказать? Я не могла сообщить такого рода новости. И всё же я должна была что-то сказать. Как я могла отпустить Леви домой сегодня вечером, как будто в его доме всё было нормально? Это казалось небезопасным.

— Есть ли какое-нибудь другое место, где ты можешь остановиться? Где живёт твоя мама? Не мог бы ты пойти туда?

— Зачем? — глаза Леви расширились. — Ты хочешь сказать, что я в опасности?

— Я не знаю.

Он указал в ту сторону, куда ушли ребята.

— Были ли эти парни причастны к смерти Купера и Рида? Зачем им преследовать меня?

Я открыла рот, но не смогла подобрать слов.

— Почему? — Леви нажал. — Потому что мой отец должен кому-то деньги?

— Я не знаю. Но тебе нужно переехать в какое-нибудь безопасное место.

Я ненавидела то, что мне приходилось говорить ему всё это, что я просила его оставить меня. Я больше не могла смотреть ему в глаза. Беспокойство там было слишком трудно разглядеть. Я уставилась на желтеющую траву на территории школы.

Леви схватил меня за руку, чтобы вернуть моё внимание к нему.

— Что ты слышала?

Я покачала головой. Я не могла этого сказать.

— Адель, скажи мне.

Я должна сообщить в полицию. Только я не могла. У меня не было никаких доказательств. А что, если я неверно истолковала то, что услышала? Или что, если убийства были совершены в целях самообороны? Директора школ не ходили и не стреляли в людей. Это было не то, что делают нормальные люди.

Леви продолжал сжимать мою руку.

— Если мой отец в беде, последнее, что я собираюсь сделать, это убежать. Так что ты можешь либо рассказать мне то, что знаешь, либо я сам это выясню. Ты хочешь, чтобы я выследил этих бандитов и спросил их, что они знают о смерти Купера и Рида?

Леви не собирался отпускать это так просто. Может быть, я неправильно поняла значение слов демонов, и у него было бы объяснение всему этому. Я не хотела, чтобы он совал нос в дела этих двух парней, задавая вопросы об убийствах.

— Отлично. Я расскажу тебе, что я слышала.

Я запомнила это слишком отчетливо. Это было запечатлено в моём сознании.

— Демоны сказали, что эти парни не должны выдвигать требований. Они сказали: «Скажи им, чтобы они привели себя в порядок, или ты позаботишься о них, как позаботился о Купере и Риде».

Леви отступил назад, как будто я его ударила.

— Они больше никого не побеспокоят, — продолжила я. — Ты этого не слышал.

Последнее предложение ранило бы его больше всего, и я не хотела этого говорить, но деталь о марке пистолета казалась слишком важной, чтобы её упускать. Это была улика, которая могла либо доказать невиновность, либо вину отца Леви.

— Ты знаешь, как покончить со своими проблемами — с помощью «Глока».

Леви сделал ещё один шаг назад. Его лицо побледнело.

— Зачем ты это делаешь?

— Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Я боюсь…

— От чего? Что мой отец может застрелить меня?

Он произнёс эти слова без страха, только со злостью. Я оскорбила того, кого он любил.

— Может быть, я неправильно поняла, — предположила я.

Мои внутренности безнадежно скрутились в узлы. Я хотела помочь Леви, но вместо этого сделала только хуже.

— Может быть, это заговорил один из демонов парней. У них они тоже были.

— Ты так не думаешь. Если бы ты знала, ты бы не сказала мне переехать, — Леви покачал головой, его губы сжались в жесткую линию. — Я не могу в это поверить. Почему ты пытаешься повесить убийство на моего отца?

— Я не пытаюсь. Ты настоял, чтобы я рассказала тебе то, что я слышала, — я обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. — Может быть, демоны лгали. Они могли догадаться, что я подслушивала…

— Нет никаких демонов, — голос Леви был резким. — Ты слышишь своё собственное мнение, и я начинаю думать, что ты точно знаешь, что делаешь.

Мой взгляд метнулся к нему.

— Что?

— Мой отец не хочет, чтобы мы встречались, поэтому ты решила сделать из него убийцу, — он снова покачал головой, глядя на меня так, словно больше не знал, кто я такая. — Ты изучала эти преступления, не так ли? — на его лице промелькнуло недоверие. — Ты спланировала это обвинение.

— Нет.

Моё сердце упало. Я попросила Леви поверить слишком во многое, и это настроило его против меня. Я противопоставила своё слово характеру его отца. Как я могла быть такой глупой? Я должна была догадаться, что ничего не надо говорить.

Он провёл рукой по волосам.

— Что на самом деле произошло в Нью-Мексико? Тебя преследовали, потому что ты отличалась от других, или ты пыталась контролировать всех, создавая маленькие грязные секреты о них?

Слова задели меня так сильно, что я не могла говорить. Я просто уставилась на него с открытым ртом.

— Я больше не собираюсь это слушать, — сказал он. — С меня хватит.

Я знала, что он имел в виду, что он покончил со мной.

Он указал на лестницу.

— Давай. Я должен отвезти тебя домой.

— Не беспокойся.

Я не хотела больше проводить с ним время, особенно после того, как он обвинил меня в том, что я выдумываю истории, чтобы контролировать людей.

— Я позвоню тёте.

Он не уходил. Очевидно, он раздумывал, стоит ли спорить со мной и по этому поводу.

Я вытащила свой телефон из кармана, набрала номер тёти и приложила телефон к уху. Я не собиралась принимать от него одолжение. Я бы предпочла пройти пять миль пешком до дома.

Звонок перешел прямо на голосовую почту моей тёти.

— Привет, — я заставила себя говорить так, как будто обращалась к ней. — Ты можешь забрать меня из школы? Мне пришлось остаться после уроков.

Я говорила под её собственное послание, призывающее людей оставлять своё имя и номер телефона. Пять миль — не так уж далеко. Я могла бы пройти их за полтора часа и оказаться дома до того, как тётя Шерил вернётся с работы.

Она никогда не узнает, что я получила наказание или поругалась с Леви.

— Спасибо, — сказала я во время звукового сигнала и закончила разговор.

— Хорошо, — сказал Леви, хотя я с ним не разговаривала. — Тогда увидимся позже.

Он повернулся и зашагал вниз по школьной лестнице, даже не взглянув на меня.

Я стояла на верхней ступеньке, крепко скрестив руки на груди, и ждала, когда его машина выедет со стоянки. Когда это произошло, я отправилась в долгий путь домой.

ГЛАВА 24

Леви

Я поехал домой, крепко сжимая руль. Как я мог так неправильно истолковать Адель? Я думал, что её неправильно понимали, что она была какой-то бессознательно гениальной девушкой. Но это было не так. Она была какой-то мошенницей. Должно была быть. Иначе зачем бы ей говорить, что мой отец был убийцей?

Он не был. Сама идея была нелепой. Что она пыталась доказать?

Я стиснул зубы. Должно быть, она думала, что я поверю во что угодно. Вероятно, именно так она провела свою аферу — она проверила ситуацию, чтобы увидеть, кто ей поверил, затем она манипулировала своей жертвой и добивалась от них всего, чего хотела. Эти невинные карие глаза, вероятно, притягивали парней.

И я был её последней целью.

Я въехал в свой район, свернул на свою улицу и нажал кнопку открывания гаражных ворот. Когда я подъехал, я не мог не уставиться на то место, где папа всегда парковал свой BMW.

Он беспокоился о том, что его машина прослушивается. Конечно. Конечно. Вероятно, именно там он планировал — вслух — все свои убийства.

Я вошёл в кухню, мои мысли застряли на разговоре, который папа имел с теми парнями за пределами школы — Шоном Мейнардом и Ноланом Валенсуэлой. Их слова не имели смысла. Зачем Виктору, кем бы он ни был, ломать им ноги из-за того, что отец задолжал ему денег?

Может быть, я что-то не так понял или неправильно запомнил разговор.

Этому должно было быть логическое объяснение. Насколько я знал, Мейнард и Валенсуэла изменили свою жизнь и нуждались в деньгах, чтобы начать программу обучения для подростков из группы риска. Вся эта история с Виктором, ломающим ноги, вероятно, это была гипербола. Это была вина Адель, что я продолжал придумывать зловещие причины для их слов.

Я сел делать домашнее задание, открыл «Отелло» по английскому языку и уставился на страницы вместо того, чтобы читать их. Адель сказала, что мой отец беспокоился о том, что люди узнают, что было на его компьютере, и услышат, что он говорил в своей машине. Я не мог взломать его компьютер, но я мог доказать, что другое утверждение не соответствует действительности. Я мог бы прослушивать его машину. Такого рода оборудование было доступно в Интернете.

Мне потребовалось полминуты, чтобы найти сайт, где продавались подслушивающие устройства, и ещё десять, чтобы понять, что мне нужно. Я уставился на экран своего телефона, не в силах заставить себя сделать заказ.

Это было глупо. Хорошо, у моего отца, очевидно, были проблемы с деньгами. Такое иногда случалось с взрослыми. Может быть, он даже занял не у того человека и оказался в затруднительном положении. Но он не был убийцей. Он не имел никакого отношения к смерти Купера и Рида. Мне не нужны были доказательства этого. Я знал его. Конечно, у него были недостатки. Он был скор на суждения и никогда не позволял мне выиграть спор. Он также слишком заботился о деньгах и о том, что другие люди думают о нём.

Но он не стал бы делать ничего противозаконного — хотя бы по той причине, что его слишком заботило, что о нём думают другие люди. Было бы большой новостью, если бы директора средней школы Саутбрука арестовали. Кроме того, он дружил с шерифом. Это были неподходящие друзья, чтобы иметь их, если ты отправляешься на криминальные разборки. Половина людей в Саутбруке знали моего отца в лицо.

Адель ошибалась. Мне просто нужно было совсем забыть о ней.

ГЛАВА 25

Адель

К тому времени, как я добралась домой, я была измотана. Я и раньше проходила пять миль пешком, но никогда не тащила рюкзак или не носила туфли на плоской подошве. Я также никогда не делала этого, борясь со слезами. Я боялась, что если заплачу, кто-нибудь из школы проедет мимо и увидит меня. Было так же плохо, когда незнакомые люди замечали меня, думая, что что-то ужасно неправильно, и останавливались, чтобы предложить подвезти меня.

Я не хотела иметь дело ни с чем из этого.

Отперев дверь, я поплелась в свою комнату и бросила рюкзак на пол. Я была слишком зла, чтобы плакать сейчас. Я была зла на Леви за то, что он заставил меня рассказать ему о том, что я слышала, а потом обвинил меня, что я всё выдумала. Я злилась на жизнь за то, что она подарила мне несколько дней счастья, а потом отняла их у меня. И я злилась на себя за то, что доверила Леви свои секреты, когда знала лучше: раскрытие правды о демонах всегда возвращалось, чтобы укусить меня. Всегда.

Я подумала о том, чтобы позвонить своей матери и рассказать ей всё — что я узнала, что отец моего бывшего парня, который также был моим директором, был убийцей. Я хотела получить совет, хотела, чтобы кто-то сделал всю эту ситуацию лучше. Но она ничего не могла сделать, кроме как сказать мне, чтобы я возвращалась домой.

Может быть, это был не такой уж плохой вариант. Я могла бы записаться в онлайн-школу и таким образом окончить среднюю школу или, может быть, просто получить аттестат зрелости. Университеты принимали аттестаты зрелости, не так ли?

Я пнула свой рюкзак, когда шла к своей кровати. Вся моя работа в Саутбруке, все задания, которые я уже выполнила, не будут иметь никакого значения.

Слово «задание» застряло у меня в голове. Я должна была помогать Леви. Я должна была быть его ангелом-хранителем.

Да, ну, это сработало не слишком хорошо. Прошло всего два часа с тех пор, как он сказал мне, что никогда не попросит ангела-хранителя, потому что я всегда буду с ним. И теперь он ненавидел меня.

Я вытащила телефон из кармана, готовая удалить номер Леви из своих контактов.

Вместо этого я уставилась на заставку: фотография Леви и меня, которую он сделал пару дней назад за обедом. Он сказал, что моя фотография заката была скучной, и когда я сказал ему, что она должна была вдохновлять, он сказал: «Я могу придумать что-нибудь получше».

На фотографии он наклонял меня назад, наклоняясь надо мной, как будто мы позировали для обложки любовного романа. Он изобразил задумчивого героя, но я слишком сильно смеялась, чтобы быть героиней, достойной обложки.

Вместо того чтобы удалить номер Леви, я положила телефон лицевой стороной вниз на комод.

Как оказалось, в конце концов, я была не слишком зла, чтобы плакать.

ГЛАВА 26

Леви

В ожидании возвращения папы, я приготовил буррито. Я оставил лепешки с фасолью на стойке, чтобы он мог приготовить себе. Он вошел в шесть тридцать. Я никогда особо не задумывался о том, чем он занимался после школы. Я знал, что у него иногда были встречи, бумажная волокита и тому подобное. Теперь я задавался вопросом, делал ли он когда-нибудь что-нибудь ещё.

Папа положил свой портфель на стойку, снял пиджак и вымыл руки.

— Ты закончил с домашним заданием?

— Почти, — сказал я.

Он положил на тарелку лепешку, затем положил на неё немного бобов и сыра.

— Убедись, что ты закончишь его.

Это заявление почему-то обнадеживало. Убийцы не приказывали своим детям делать домашнее задание. И всё же я хотел получить ответы. Доев свой буррито, я сказал:

— Угадай, кого я сегодня видел на парковке — Шона Мейнарда и Нолана Валенсуэлу.

Папа напрягся, сунул свою тарелку в микроволновую печь и включил её. Я пошел дальше.

— Я никогда не думал, что они подойдут ближе чем на милю к Саутбруку. Снова под кайфом. Интересно, чего они хотели?

— Вероятно, хотят устроить вандализм в школе.

Так что он не собирался признаваться, что разговаривал с ними. Может быть, он не считал это важным. Или, может быть, он действительно что-то скрывал. Но, конечно, не то, что предполагала Адель. Я не позволил этой теме уйти.

— У них могла быть законная причина. Они хотели окончить среднюю школу или что-то в этом роде?

Я намекал, что папа должен знать, почему они появились, давая ему повод рассказать мне.

Папа издал смешок.

— Мейнард и Валенсуэла всегда были глупыми, и это вряд ли изменится.

Он отнёс свой буррито к столу и рассказал мне о других бросивших учебу, которых он знал на протяжении многих лет, и о том, как все они оказались на низкооплачиваемой, тупиковой работе.

— Вот почему тебе нужно высшее образование.

Он не собирался больше ничего рассказывать мне о Мейнарде и Валенсуэле. Но тогда, может быть, он и не смог бы. Директора должны были держать некоторые вещи в секрете. Тем не менее, каждую секунду мои сомнения окружали меня, как будто они были моими собственными демонами.

Папа взял пульт от телевизора и переключил его на новостную станцию. После нескольких минут прослушивания репортера, рассказывающего о рынке жилья, я спросил:

— Ты помнишь, когда были убиты Купер и Рид?

Взгляд отца метнулся ко мне, и он нахмурился.

— Все это помнят.

— Как ты думаешь, кто это сделал?

— Откуда мне знать?

Я закончил жевать кусочек.

— Это случилось на школьной парковке. Ты, должно быть, говорил об этом с копами.

Он прибавил громкость на телевизоре.

— Я ничего не знаю, кроме того, что сообщили в новостях.

— Разве шериф Лайман никогда не говорил тебе об этом?

Папа вернулся к еде, снова складывая свою лепешку там, где она открылась.

— Мы не обсуждаем такие вещи.

— Но ты мог бы узнать об этом деле, верно?

Папа отложил свой буррито.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Просто любопытно, есть ли у них какие-нибудь зацепки.

Его глаза сузились.

— С чего такой внезапный интерес?

Я пожал плечами.

— Два парня были убиты на территории школы. Это большое дело. Полиция уже должна была разобраться с этим делом.

— Верно. Пусть об этом беспокоится полиция. Это не твоя забота.

Его ответы были оборонительными. Однако это ничего не значило. Он был в плохом настроении. Он, вероятно, ответил бы, защищаясь, если бы я спросил его о погоде.

Настоящий вопрос заключался в следующем: почему он был в плохом настроении? Как Шон Мейнард и Нолан Валенсуэла были вовлечены в его денежные проблемы? И что не менее важно, почему он не сказал мне, что происходит?

Я мог бы встретиться с ним лицом к лицу, признать, что слышал его разговор, и потребовать рассказать правду, но это не принесло бы ничего хорошего. Он бы просто разозлился на меня за то, что я подслушивал, а потом сказал бы, что это не моё дело. Разве в последнее время он не делал это каждый раз, когда я поднимал вопрос о деньгах?

После ужина я пошел в свою комнату, запер дверь и вышел в Интернет.

Адель была права в одном: в знании правды есть сила. Если папа не скажет мне, что происходит, я выясню это собственными методами.

Он смотрел на расходы по моей кредитной карте, и я не хотел, чтобы обнаружился магазин видеонаблюдения. Поэтому я пошел на eBay, нашел кого-то, кто продавал как жучок, так и устройство GPS-слежения, и купил их. Таким образом, оплата будет просто показывать идентификатор eBay продавца. Если бы папа увидел посылку и спросил о ней, я бы сказал ему, что это рождественский подарок для мамы. Он не стал бы его открывать. Он был не таким.

Зато я был таким сейчас — готовым вторгнуться в чью-то личную жизнь, — но он не был.

Я ненавидел это делать. Это было похоже на паранойю. Я шпионил за своим отцом в течение нескольких недель, но только для того, чтобы убедиться, что Адель ошибалась. Она использовала молитву, чтобы избавиться от своих демонов; технология избавит от моих.

ГЛАВА 27

Адель

Проспорив сама с собой целый час, я не позвонила родителям, чтобы рассказать им о случившемся. Было слишком рано отказываться от Саутбрука. Или, может быть, я должна была сама увидеть, в какого человека превратится Леви, когда он больше не захочет быть моим парнем. Предаст ли он меня, как это сделали мои прошлые друзья?

Возможно, мазохистский случай любопытства, но я должна была знать.

На следующий день я шла в школу с высоко поднятой головой, всё время ожидая последствий. Сколько времени потребуется людям, чтобы засыпать меня вопросами о демонах? Как долго они будут откровенно издеваться надо мной?

Я ничего не слышала в коридорах. Ни вопросов, ни насмешек.

После второго урока ко мне подошла Хлоя.

— Это правда, что вы с Леви расстались?

Я кивнула.

Она сочувственно произнесла:

— О, что случилось?

— Что, по его словам, произошло?

— Он не говорит об этом.

Хорошо. По крайней мере, он избавил меня от этого. По крайней мере, сейчас.

— Мне тоже не хочется об этом говорить.

Хлоя выдала мне ещё одно «О», а затем добавила:

— Ну, может быть, вы двое всё ещё сможете всё уладить.

Она закидывала удочку, смотря, насколько на самом деле закончились наши отношения.

Скорее всего, действительно всё кончено. Леви был предан своему отцу. Я могла это понять, но его обвинения всё ещё жалили. За какого человека он меня принял?

Я пожала плечами, глядя на Хлою без комментариев.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Да. Нет.

— Если тебе нужно с кем-то поговорить, я здесь.

— Спасибо. Я сижу с тобой и Жасмин за обедом.

— Верно. Тогда увидимся.

И они с Жасмин, несомненно, снова спросят о Леви.

Я хотела бы, чтобы у меня была веская причина для разрыва. Люди вряд ли бы сочувствовали объяснению о том, как Леви разозлился на меня, потому что демоны сказали мне, что его отец был убийцей.

Когда я перешла на английский, я автоматически посмотрела на Леви. Он выдержал мой взгляд на одну мучительно короткую секунду, затем отвёл глаза.

Меня снова охватило беспокойство за него. Он жил с убийцей. Он не был в безопасности. Я отогнала эту мысль. Отец Леви не причинил бы ему вреда. Какой бы ни была причина, по которой директор Андерсон убил Купера и Рида, Леви в этом не участвовал. Он не думал, что его отец был способен на убийство, так что директор Андерсон, должно быть, не показывал эту сторону себя.

Но потом произошла автомобильная авария. Леви подумал, что это было сделано намеренно.

Что, если он был прав?

Вместо того чтобы слушать, как мистер Хойер бубнит об Отелло, я думала о директоре Андерсоне. В моей голове проносились разные сценарии.

Он убил двух наркоторговцев. Может быть, они продавали наркотики в его школе. Возможно, он считал, что правоохранительные органы сделали недостаточно, поэтому взял закон в свои руки. Может быть, именно так все и произошло? Вцепились бы в него демоны так же, как вцепились, если бы он убивал на благо общества?

Я не знала. Я никогда раньше не встречала убийц.

Мои мысли вернулись к телефонному звонку с угрозами по поводу денег. Леви жил в дорогом доме, а его отец водил «БМВ». Сколько зарабатывали директора школ?

Конечно, не так уж много, и всё же он выставлял напоказ свое богатство. Был ли он настолько глуп, чтобы дополнять свой образ жизни, занимая у какого-то ростовщика? Это казалось маловероятным. Возможно, он унаследовал эти деньги. Или имел побочный бизнес. Возможно, его финансовые проблемы возникли из-за подпитки пагубной привычки. Если так, то это должно было быть чем-то, чем он не гордился.

Итак, он попал в беду. Он задолжал кому-то по имени Виктор денег, и Виктор был этим недоволен. Был ли он настолько несчастен из-за этого, чтобы убить сына своего должника? Если директор Андерсон не заплатит в ближайшее время, устроит ли Виктор ещё один несчастный случай?

Эта мысль заставила меня бросить взгляд через плечо на Леви. Его взгляд скользнул в сторону от моего, как будто он заметил мой взгляд, но притворялся, что не заметил.

Как я могла что-то сделать, чтобы уберечь его, если он не слушал меня?

Я сделала нерешительную попытку сосредоточиться на лекции мистера Хойера о том, что символизировал платок Дездемоны, но мои мысли продолжали возвращаться к ситуации с Леви.

Он сказал мне, что его отец продал его пикап. Неужели несчастный случай напугал директора Андерсона и заставил его платить?

Ребята, которых мы подслушали, сказали, что Виктор не смог дозвониться до директора Андерсона, поэтому Виктор положился на них. Они должны были быть сотрудниками директора, не так ли? Они определённо не были его друзьями.

Значит, сотрудники. Они были вовлечены во всё, что делал директор Андерсон, и директор хотел, чтобы это держалось в секрете. Он даже не хотел, чтобы его видели разговаривающим с ними, на случай, если это приведёт к тому, что кто-то установит связи.

Чтобы выяснить, во что был вовлечен директор Андерсон, я должна была выяснить, чем занимались отчисленные.

Я не уверена, было ли это беспокойством за Леви или моей уязвленной гордостью, желающей доказать, что я могу понять, что происходит, но на обед я пошла в библиотеку вместо кафетерия. У меня не было особого аппетита, и я не хотел сидеть без дела, пока люди за столом Леви игнорировали меня, а Жасмин и Хлоя задавали мне вопросы. В библиотеке должны быть ежегодники прошлых лет. Если бы я могла найти имена отчисленных, я могла бы поспрашивать о них, узнать, чем они сейчас занимаются.

Я нашла прошлогодний том, отнесла его к столу и пролистала фотографии старшеклассников. Ребята бросили учебу, но фотографии старших классов делаются до начала учебного года, так что они всё равно должны быть включены.

Мне потребовалось пять минут, чтобы найти первого парня: Шона Мейнарда. В другой пятерке я нашла второго: Нолана Валенсуэлу. Я записала оба имени в свой блокнот.

Я достала свой телефон и погуглила их имена. Появилось слишком много информации, в основном о мужчинах с такими же именами, которые жили в других частях страны. Я ввела имя Шона Мейнарда в поисковую систему со словами «Саутбрук, Кентукки». Я получила сайт в социальных сетях, но учётная запись была приватной. То же самое для Нолана Валенсуэлы. Я провела ещё один поиск, добавив «арест запись». Я получила кучу объявлений для сайтов, которые обещали поискать для вас общедоступные записи. Я выбрала тот, который сказал, что он бесплатный. На сбор этих данных ушло досадно много времени, но обещали провести поиск по всем записям. Затем он запросил номер моей кредитной карты, чтобы продолжить.

Так что «бесплатно» на самом деле не было бесплатным. Я просмотрела несколько других сайтов. Все они стоят денег. В тот момент я просто хотела получить доступ к записям. Я нашла место, которое принимало PayPal, зарегистрировалась на сайте, а затем ввела имя Шона Мейнарда в машину.

Пару минут спустя он показал мне его адрес, номер телефона и запись об аресте. Его дважды обвиняли в состоянии опьянения в общественном месте и один раз в хранении наркотиков. Ничего больше.

Наркотики. Казалось, они были общим знаменателем. Купер и Рид были наркоторговцами. Но, возможно, это было совпадением.

Следующим я просмотрела протокол ареста Нолана Валенсуэлы. Одно обвинение в хулиганстве. Одно обвинение в хранении наркотиков.

Я почувствовала, как знакомый холод охватил меня, но к тому времени было уже слишком поздно.

— Что ты делаешь? — голос директора Андерсона донесся из-за моего плеча, в то же время он выхватил мой мобильный телефон. Он подошел ко мне сзади и увидел экран.

Он крепко сжал мой телефон, протягивая его мне, как будто это было доказательством.

— Ты просматриваешь криминальные досье студентов?

Я была слишком удивлена, чтобы говорить. Разрешалось ли директору вот так брать чужие телефоны?

Его лицо приобрело уродливый оттенок красного. Он видел, кого я исследовала.

— Не шпионишь, да? — он взял в руки ежегодник. — Ты не только солгала мне об этом, но и вот доказательство того, что ты использовала школьные ресурсы для этого.

Какие ресурсы? Ежегодники? Ему могло не нравиться то, что я делала, но я не нарушала никаких правил. Пользоваться мобильными телефонами в школе разрешалось только в перерывах между занятиями.

— Поиск в публичных архивах — это не шпионаж, — я протянула руку. — Верните мне мой телефон.

Он сунул его в карман.

— Нет. Ты последуешь за мной в мой кабинет. Я звоню твоей тёте по этому поводу.

Чтобы сказать ей что? Что я была на сайте, который ему не нравился?

Тем не менее, у меня не было особого выбора. Я медленно встала. Он не причинил бы мне вреда, не здесь, в школе, среди свидетелей. Я последовала за ним по коридорам.

Студенты уставились на нас, даже не притворяясь, что отводят взгляды. По мрачному выражению лица директора Андерсона и всё ещё раскрасневшемуся лицу было ясно, что он зол на меня. Люди потом спрашивали меня, что я сделала.

Говорил ли Леви со своим отцом по поводу моего обвинения? Так вот почему директор сейчас охотился за мной?

К сожалению, я была достаточно глупа, чтобы исследовать людей, с которыми я видела, как он разговаривал вчера, — людей, работающих на него.

Демоны рядом с ним хихикали и глумились.

«Она шпионила. Она знает о тебе».

«Она настраивает Леви против тебя. Вот почему он допрашивал тебя. Она опасна».

Директор Андерсон больше ничего не говорил, пока мы не добрались до его кабинета.

Затем он указал на стул перед своим столом.

— Садись.

Он слишком сильно захлопнул дверь.

Я села, уперев руки в бока. Я не боялась его, только испытывала отвращение — убийца читал мне лекцию о соблюдении правил.

Директор Андерсон достал мой телефон и, всё ещё стоя, пробежался пальцами по моим сообщениям. Он ничего не найдёт. Несмотря на это, я почувствовала, как во мне поднимается негодование. Это было не так, как когда мистер Хойер забрал мой телефон во время тестирования. Это был обед. Половина студентов пользовалась своими телефонами.

— Вам не разрешается конфисковывать личную собственность или просматривать мои сообщения. Я не делала ничего плохого.

Он продолжал прокручивать страницу.

— Ты ищешь компромат на людей. Чего ты хочешь? Ты занимаешься шантажом? Это всё?

— Нет, — пробормотала я.

Но я не могла объяснить. Мой протест просто повис в воздухе, лишенный деталей.

Не найдя ничего интересного, он сел и сунул мой телефон в карман.

— Я сохраню это как доказательство.

— Доказательство чего?

— Что ты нарушила частную жизнь студентов.

— Нолан Валенсуэла здесь не студент, и просмотр публичных записей не является нарушением чего-либо.

Он ткнул в меня пальцем.

— Это нарушение неприкосновенности частной жизни, когда ты используешь эти записи, чтобы раскопать истории арестов людей.

Говоришь ты или какие адвокаты? Я не произносила этих слов. Этот человек явно не понимал природы публичных записей, и не было никакого смысла провоцировать его.

— Я думаю, нам просто придётся согласиться, чтобы не соглашаться по этому поводу.

Он оглядел меня с видом судьи, собирающегося вынести вердикт.

— Нет никакого «согласиться не согласиться». Меня интересует только правда, а правда в том, что ты заслуживаешь отстранения от учёбы. Что ты на это скажешь?

Я знала, что он не был хорошим человеком, но его откровенное издевательство удивило меня. Я ожидала, что он будет умнее, более профессиональным.

— Я думаю, вам следует позвонить моей тёте.

— Ты указываешь мне, как делать мою работу? — он наклонился вперёд, чтобы дать мне понять, что допрос ещё не закончен. — После того, как ты проработаешь директором двадцать лет, ты можешь поговорить со мной о том, как выполнять мою работу. До тех пор у тебя не может быть своего мнения.

Он вообще верил в то, что говорил? Глядя на него, у меня возникло ощущение, что так оно и было — что он действительно считал, что другим людям нельзя позволять иметь своё мнение.

Мне вдруг стало жаль Леви. Как он мог думать, что его отец был нормальным человеком? Неужели он не видел этой своей стороны, или он так привык к этому, что не видел заключенного в этом безумия?

Больше я ничего не сказала. В чём был смысл? Его лекция была просто демонстрацией силы. Директор Андерсон несколько мгновений пристально, расчетливо смотрел на меня. Позади него демоны пели.

«Она слишком много знает».

«Может быть, она знает всё».

— Почему Нолан Валенсуэла? — спросил он. — Почему ты копалась в его записях? — Его вопрос был попыткой узнать, как много я знаю.

— Он выглядел интересно, — сказала я.

Директор Андерсон издал звук, похожий на рычание.

— Я вижу, тебе нужно некоторое время, чтобы подумать о сотрудничестве.

Он встал, подняв руки вверх в притворной капитуляции.

— Я рад дать тебе столько времени, сколько ты захочешь. Мы можем делать это каждый день, если хочешь, — не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты.

Хорошо. Я смогла вздохнуть с облегчением после того, как он и его злые сущности ушли. Как только я услышала, что его шаги затихают вдали, я встала и подошла к его столу. Не для того, чтобы искать что-то компрометирующее; он бы не оставил меня в покое, если бы держал здесь такие вещи, но на его столе действительно был телефон.

Я позвонила тёте. К счастью, она взяла трубку.

— У меня проблема, — сказал я ей, и остальное выплеснулось наружу. — Мы с Леви расстались, и теперь директор Андерсон конфисковал мой телефон. Он угрожает отстранить меня от занятий только потому, что я заглянула на сайт, на котором были записи об арестах бывших учеников. Я не нарушала никаких правил, — подчеркнула я. — Записи были общедоступными. Этот человек просто неуравновешен.

Я ожидала, что она задаст ещё несколько вопросов, а затем попросит поговорить с директором Андерсоном. Вместо этого она сказала:

— Не волнуйся. Я сейчас приеду.

ГЛАВА 28

Леви

Я направлялся в класс, когда мой отец перехватил меня в коридоре. Один взгляд на выражение его лица сказал мне, что он сильно разозлился.

— Тебе нужно пойти со мной.

— Зачем? — спросил я. — Что не так?

Он не ответил. Вместо этого он жестом пригласил меня следовать за ним. Мы вошли в один из конференц-залов рядом с его офисом. Он закрыл дверь, глубоко вздохнул, затем сказал:

— Скажи мне правду.

Он вытащил из кармана сотовый телефон — телефон Адель.

— Я знаю, за кем на самом деле шпионила твоя подружка.

Мой желудок сжался. Что она натворила? Сказала ли она кому-нибудь, что подслушала, как демоны обвиняли моего отца в убийстве?

Я не знал, что сказать.

— Я поймал её, когда она просматривала протокол ареста Нолана Валенсуэлы, — продолжал папа. — Почему она пытается найти информацию о нём?

Мне потребовалось мгновение, чтобы осмыслить то, что он сказал.

— Валенсуэла? — повторил я.

— Да.

Папа показал мне экран. Имя Нолана было вверху, под ним — запись о его аресте.

— Почему ты попросил её шпионить за ним?

— Я этого не делал.

Папа раздраженно хмыкнул.

— Я прочитал сообщение, где ты просил её шпионить за кем-то.

Мне не нужно было изображать удивление или замешательство.

— Это было не из-за Валенсуэлы. Я понятия не имею, почему она просматривает материалы о нём.

Что задумала Адель? Чего она надеялась добиться, копаясь в прошлом Нолана?

Папа выглядел не только неубежденным, но и оскорблённым моим протестом.

— Ты видел его вчера в школе, а сегодня Адель проверяет его биографию. Ты думаешь, я поверю, что это совпадение?

Я поднял руки вверх.

— Спроси её, почему она это делала. Я не знаю.

Он сунул её телефон в карман.

— Ты покончил с ней. Ты понимаешь? Ты никогда больше не увидишь эту девушку.

Я должен был сказать ему, что порвал с ней, но то, как он выдвигал требования, заставило слова застрять у меня в горле. С каких это пор он имеет право указывать мне, с кем я могу встречаться?

— Ты можешь выбирать моих подруг сразу после того, как я начну выбирать твоих.

Он сделал шаг ко мне, застыв от гнева.

— Я твой отец. Ты сделаешь так, как я скажу.

Он был слишком расстроен из-за этого, слишком вспыльчив. Какой бы ни была его проблема, лучше не становилось. Я сдержал гневный ответ и ограничился тем, что сказал:

— Я не имею к этому никакого отношения.

— Просто иди в класс, — отрезал он. — Я позабочусь об этом. Как я всегда делаю.

ГЛАВА 29

Адель

Спустя, как мне показалось, долгое время директор Андерсон вернулся в свой кабинет. Он сидел за своим столом, положив руки на подлокотники.

— Ты готова поговорить о том, что ты на самом деле делала?

Рядом с ним демон скандировал:

«Ты готова признаться в том, что ты…»

— Я подумала, что подожду, пока моя тётя не приедет сюда. Она уже в пути.

Взгляд директора метнулся к его телефону. Он проверил кнопку повторного набора и нахмурился, когда увидел, что я сделала звонок.

— Я не давал тебе разрешения пользоваться моим телефоном.

— А я не давала вам разрешения брать мой.

Он ткнул в меня пальцем.

— У тебя нет должного уважения к власти. Это первое, о чём я поговорю с твоей тётей.

— Уважение нужно заслужить.

И было немного трудно уважать любого, кто мог создать свою собственную демоническую баскетбольную команду.

Он покачал головой и откинулся на спинку стула.

— Я только что разговаривал с Леви. Ему больше не разрешается видеться с тобой. Я ожидаю, что ты будешь держаться от него подальше. Ты понимаешь?

Леви не сказал ему, что мы уже расстались? Удивительно, но я предполагала, что кто-нибудь достаточно скоро всё прояснит.

На заднем плане демоны смеялись, глумились. На что это должно быть похоже, подумала я, жить с ними всё время, постоянно слышать их насмешливые голоса в своей голове?

— Ты понимаешь? — директор Андерсон повторил более настойчиво.

— Да.

Я надеялась, что моё согласие положит конец этому визиту, но директор Андерсон продолжал читать мне лекцию о надлежащем уважительном отношении, которое требуется от учащихся средней школы Саутбрук. Этот человек мог говорить вечно. Я слушала только вполуха. Слушать демонов было интереснее, познавательнее.

«Она полицейский под прикрытием. Она всего лишь выдает себя за студентку».

Да, вся эта паранойя должна была означать, что он делал что-то незаконное.

«Исключи её».

«Она встречается с Леви, чтобы подглядывать за твоим домом, когда тебя там нет».

Десять минут спустя тётя Шерил вошла в комнату, выбивая каблуками ритм стаккато по полу.

Директор Андерсон встал и обошел свой стол, улыбаясь, как будто он был спокойным, рациональным человеком. Удивительно, как он мог так менять настроение.

— Мне жаль, что вам пришлось взять на себя труд приехать сюда, — сказал он, как будто это он позвонил ей, — но мы очень серьёзно относимся к нарушениям конфиденциальности.

Она встала перед ним.

— Я не думаю, что это так, иначе вы бы не забрали частную собственность моей племянницы.

Он оставался невозмутимым, обаятельным.

— У нас строгие правила в отношении использования телефона, и, к сожалению, ваша племянница их нарушила.

Тетя Шерил протянула руку.

— Дайте мне телефон. Я забираю Адель из школы на остаток дня. Я решу, подавать ли в суд на вас и вашу школу за действия по отношению к моей племяннице. Если завтра она вернётся в школу, это значит, что я даю вам ещё один шанс. Я советую вам не испортить это.

Она сделала жест рукой.

— Телефон.

Он вытащил его из кармана и протянул ей, ощетинившись.

— Мне жаль, что вы обиделись на обычное соблюдение дисциплины.

Она не ответила, просто жестом пригласила меня следовать за ней. Я обошлась без лишних взглядов в сторону директора. Было облегчением покинуть его офис, покинуть школу. Я знала, что угроза судебного иска тёти Шерил была всего лишь показухой, но она сделала это красиво. Надеюсь, он дважды подумает, прежде чем снова затащить меня в свой кабинет.

Мы вышли на улицу и направились через парковку к «Вольво» тёти Шерил. Она обняла меня одной рукой.

— С тобой всё в порядке?

Я кивнула. Я чувствовала себя намного лучше, находясь вне зоны холода директора Андерсона.

Она покачала головой.

— Какой придурок — вот так вымещать на тебе разочарование своего сына. Именно по этой причине я до сих пор не замужем.

Я не прояснила для неё ситуацию.

Она высадила меня дома и вернулась к работе. Я написала анонимное письмо в полицию, прося их проверить компьютеры директора Андерсона и сообщая им, что они найдут информацию, связывающую его со смертью Патрика Купера и Кевина Рида.

Даже когда я ехала на почту, чтобы отправить его, я полагала, что мои усилия не будут иметь большого значения. Письмо прозвучало бы как розыгрыш или попытка мести со стороны недовольного студента. И всё же я должна была хотя бы попытаться сообщить полиции правду. Я была в долгу перед убитыми мужчинами и их семьями.

На следующий день я вернулась в школу. Директор Андерсон один раз видел меня в коридоре, но притворился, что не заметил, поэтому я решила, что он оставит меня в покое на некоторое время. Это была хорошая новость. Плохая новость заключалась в том, что если бы кто-нибудь в школе начал издеваться надо мной, он и пальцем не пошевелил бы, чтобы помочь мне. Я была предоставлена самой себе.

Вчера мне никто ничего не говорил о демонах, но я ушла на половине занятий из школы. Возможно, к тому времени новость ещё не распространилась. Я слушала и ждала, готовясь к шуткам об экзорцизме или к тому, что люди будут креститься, когда я буду проходить мимо. Но все, что я получила, — это комментарии по поводу расставания. Бейли и Мэнди, подруги из группы поддержки Леви, которые пригласили меня в свою учебную группу, спросили меня, не хочу ли я пройтись с ними по магазинам.

— После расставания, — сказала Бейли, — девушке нужны новые вещи, чтобы чувствовать себя лучше.

Мэнди кивнула в знак согласия.

— Вот почему мой шкаф так переполнен.

Бейли добавила:

— Ты должна заставить его осознать, от чего он отказался.

Я договорилась о встрече с ними в торговом центре, сбитая с толку их предложением, их добротой.

В тот день мы прогулялись по торговому центру, зашли в несколько магазинов и примерили одежду. Я надела красную футболку, которая напомнила мне о той, которую испортил Оуэн.

— Ты должна её купить, — сказала Бейли, когда я показала им её. — Красный — это твой цвет.

Я колебалась в нерешительности. Будет ли эта футболка напоминанием о той ночи или доказательством того, что я вышла за её пределы?

— Это делает меня похожей на trés belle?

— Если trés belle означает «горячая», то да, — сказала Мэнди.

Я купила футболку.

После того магазина мы купили коктейли в фуд-корте. Я ткнула пальцем в своё печенье со сливками.

— В школе есть и другие хорошие парни, — сказала мне Бейли. — Ты найдешь кого-нибудь нового.

— Может быть, не такого великолепного, как Леви, — добавила Мэнди. — Но, знаешь, милого.

Бейли шлепнула её.

— Не помогаешь.

Я рассмеялась над этим комментарием. Это помогало, всё это — они просто были здесь со мной и были милыми.

Леви, возможно, и бросил меня, но до сих пор он хранил мой секрет. Я должна была поблагодарить его за это.

ГЛАВА 30

Леви

GPS-трекер и жучок пришли по почте — двухдневная доставка в лучшем виде. Я не ложился спать, пока не убедился, что мой отец спит, а затем прокрался в гараж, чтобы установить их в его машину. Я чувствовал себя каким-то преступником и должен был напомнить себе, что всё это было для моего душевного спокойствия. Я собирался оставить «жучок» в машине на пару недель, максимум на месяц. Если бы я узнал что-нибудь о финансовых проблемах моего отца, возможно, я смог бы найти способ помочь. И если бы я не услышал ничего, на что стоило бы обратить внимание, что ж, по крайней мере, я бы перестал беспокоиться.

Маячок был размером со спичечный коробок и мог поместиться куда угодно. Я открыл капот и подсунул его под какую-то проводку. Ни малейшего шанса, что папа найдет его там. Я мог отслеживать автомобиль в прямом эфире из приложения или загружать информацию о том, где он находился постфактум. Жучок было труднее спрятать. Он был всего полтора дюйма длиной, но чтобы он работал, мне пришлось поднести его достаточно близко к водительскому сиденью, чтобы он мог улавливать всё, что говорил папа. Это был диктофон с шумоподавлением, который мог вместить до 750 часов разговора.

Я потрогал дверную ручку, ища незаметное место, чтобы спрятать его. Наконец, я положил жучок под его сиденье. Он, вероятно, не станет копаться там. Я добрался до своей кровати, не издав ни звука, но прошло не менее часа, прежде чем мне удалось заснуть.

ГЛАВА 31

Адель

Прошел день, потом другой, потом неделя, а о демонах по-прежнему никто не упоминал. Леви, похоже, был не из тех парней, которые рассказывают истории о своей бывшей девушке. Несколько парней флиртовали со мной, но я не флиртовала в ответ. Мои мысли всё ещё были о Леви.

Половину времени я злилась на него за то, что он обвинил меня в мошенничестве. Как можно подумать, что это правда? Если бы я придумала мошенничество, оно не было бы связано с историями о демонах. У злых духов очень мало денег, поэтому вы не видите о них рекламных роликов. Кроме того, я бы не стала добровольно привлекать к себе такое внимание, какое мне оказывали.

Всё остальное время я скучала по нему и злилась на себя за то, что неправильно разобралась в ситуации. Конечно, Леви не поверил мне после того, как я обвинила его отца в убийстве. Сколько детей восприняли бы адекватно подобные новости о своих родителях? Я не оставила ему выбора, кроме как отвергнуть эту идею — и меня вместе с ней.

Единственным положительным моментом во всём этом было то, что у меня всё ещё был шанс стать нормальным подростком в средней школе Саутбрука. Я больше не была тихой девочкой, которая хотела просто пройти занятия незамеченной. Люди знали меня, и, казалось, я им нравилась. Это был подарок Леви мне, то, чего я хотела годами.

Но быть в коллективе — быть в тесном контакте с людьми — это приносило другие проблемы. Я слышала людских демонов всё больше, и игнорировать эти тёмные шепоты становилось всё труднее. Как и притворяться, что я не знаю чужих секретов. Разговаривая с несколькими футболистами, я слышала, как демоны насмехались над парнем по имени Эван, потому что у него не было денег на обед.

Если кто-нибудь узнает, сказал ему демон, все будут знать, что твоя семья — кучка неудачников. Демон продолжал говорить ему, что он должен украсть деньги.

В другой раз демоны сказали парню по имени Грег, что его девушке Мии нужно снова дать пощечину, потому что она разговаривала с другими парнями. Каждый раз, когда я видела его с ней после этого, мне было больно за неё.

Я чувствовала себя бессильной. Я уже знала, что произойдёт, если я ни с того ни с сего подойду к кому-нибудь и попытаюсь ему помочь. Они подумали бы, что я назойливый человек, который всё вынюхивал, и разозлились бы на меня.

Я никому ничего не могла сказать.

В то же время, как я могла отвернуться от нуждающихся людей? Я должна сделать что-нибудь, чтобы помочь им.

Решение пришло само собой однажды ночью, когда я лежала в постели и думала о Леви. Ангел сказал, что он примет решение, которое повлияет на людей. Возможно, это решение заключалось в том, помогать людям с их тайными проблемами или нет.

ГЛАВА 32

Леви

Через пару недель я извлек жучок и отнес его в свою комнату. Я подождал, пока папа уйдет с Кирой, а затем включил его, пока я работал над домашним заданием.

В основном запись была скучной радиомузыкой, и даже хороших песен не было. Он позвонил Кире, чтобы уточнить время их свидания. Он говорил с кем-то о получении груза, но никогда не говорил, какого рода груз — это могло быть новое химическое оборудование для школы, плитка, которую он заказал для наших ванных комнат, или что-то ещё.

В два разных дня он заказывал китайскую еду на вынос. Самым странным было то, что он заказывал еду, достаточно большую, чтобы накормить нескольких человек, но он никогда не возвращался домой с едой. Я задавался вопросом, кто получал свинину в кисло-сладком соусе, пока я был дома и ел сэндвичи с арахисовым маслом и желе. Он заказывал еду для Киры и её друзей? Кормил бездомных? У меня не было возможности это выяснить.

Я начал понимать, как трудно получить какую-либо реальную информацию, слушая одну сторону телефонного разговора. В криминальных сериалах это выглядело так просто.

Я продолжал работать над домашним заданием, позволяя записи проигрываться.

Включился очередной телефонный разговор моего отца. В первую минуту он состоял из односложных ответов, которые не имели никакого смысла вне контекста. Затем он сказал что-то, что заставило моё внимание снова переключиться на жучок.

«Это он должен волноваться. Если он снова толкнет меня, я толкну в ответ. Я уже позаботился о двух проблемах. Я не буду возражать против добавления третьего к этому списку».

Подождите, что? Я отложил карандаш, прислушиваясь к разъяснениям. Никто не пришел. Он сказал несколько слов о сроках отправки и повесил трубку.

Две проблемы. Купер и Рид?

Я потёр лоб. Обвинения Адель вызывали у меня подозрения. Решение двух проблем может означать всё, что угодно.

Запись продолжалась ещё несколько минут. Вся музыка по радио. Тем не менее, мне было трудно сосредоточиться на физике.

Я не помнил, где был мой отец в ночь смерти Купера и Рида. Впрочем, это не было неожиданностью. Я тоже не помнил, где находился. Я хотел бы сказать, что мой отец не мог этого сделать, потому что у него не было оружия. За исключением того, что оно у него было. Он хранил его в сейфе в своей спальне.

Конечно, это была не та же модель, которая использовалась в убийствах. Если бы я сверил его пистолет с тем, который, по сообщениям, использовался при стрельбе, мне не пришлось бы продолжать беспокоиться о том, что Адель была права.

Папа не знал, что я знаю код от его сейфа. Я наткнулся на это много лет назад, вскоре после того, как он купил эту штуку. Он написал комбинацию на бумажке и случайно оставил ее на крышке сейфа: 61-2-34. Я был удивлен, что ему понадобилась помощь, чтобы запомнить это; цифры были почти прямой числовой последовательностью. Шесть, за ними один, два, три и четыре.

Я зашел в шкаф в его спальне и открыл сейф. В нём лежали две пачки банкнот: одна из десяток и сотен, другая — двадцатки и пятидесятки. Ух, ты. У него, должно быть, было больше 2000 долларов, просто лежавших там. Что он планировал делать со всеми этими деньгами? Почему бы не использовать их, чтобы погасить некоторые из его долгов?

С другой стороны, сколько он был должен?

Чёрный пистолет лежал на полке рядом с парой коробок с патронами. Я взял пистолет, повертев его в руках. Я помнил, что он был весь чёрный, но этот сверху был серебристый. Был ли это тот же самый пистолет, который был у него раньше? Я наклонился и проверил дно сейфа. Это был единственный пистолет. Избавился ли он от другого?

Нет, я, должно быть, неправильно запомнил. Я не видел его год или два.

Клеймо на стволе гласило «Кел Тек». Теперь мне просто нужно было выяснить, из какого оружия стреляли. Я положил пистолет обратно и вышел в Интернет. Я читал старые новости. Все они говорили об одном и том же, что Купер и Рид были найдены командой средней школы на стоянке у футбольного поля. Ни свидетелей, ни зацепок. Также нет упоминания о том, какой пистолет был использован.

В ту ночь, после того как папа вернулся домой со свидания и лег спать, я прокрался в гараж и поставил «жучок» обратно в его машину.

Когда я пришел в школу в понедельник утром, Адель ждала меня у шкафчика. У меня перехватило дыхание, и не только потому, что она никогда не приходила в школу так рано. Она хорошо выглядела в мягкой голубой рубашке и поношенных джинсах. Действительно хорошо. Каждый раз, когда я видел её после нашего разрыва, это причиняло мне боль — напоминание о том, как всё было между нами раньше и чем это закончилось. Я хотел поговорить с ней несколько дней, но не знал, что сказать.

Я не знал правды о ней. Была ли она ученым, мистификатором или просто какой-то обманутой девушкой, которой повезло с некоторыми из её предсказаний? Могла ли она рассказать мне правду?

Я не хотел верить в мир, где демоны преследуют людей повсюду, пытаясь повлиять на них. Я не хотел верить, что за души людей ведется какая-то невидимая война. И всё же, несмотря на всё моё неприятие религии, мне не нравилась мысль о том, что жизнь заканчивается смертью. Я не мог заставить себя поверить, что всё, чем я был и что делал, в конечном итоге превратится в ничто.

Я подошел к своему шкафчику, коротко кивнув Адели. — Ты пришла раньше, чем обычно.

— Тётя высадила меня по дороге на работу.

Я набрал комбинацию, не глядя на неё.

— Особый случай?

— Да, я хотела поговорить с тобой.

Я открыл свой шкафчик, всё ещё сосредоточившись на нём. Лучше было не смотреть на её глаза, изгиб её щек, её губы. Слишком отвлекает.

— Я рад, что попал в список особых случаев.

Она наклонилась ближе.

— Я знаю, что ты думаешь обо мне, но в этой школе есть люди, которым нужна помощь. Ты прожил здесь всю свою жизнь. Все тебе доверяют. Ты можешь делать то, чего не могу я.

Я повесил свой рюкзак в свой шкафчик.

— Например, что?

— Я хочу, чтобы ты помог Мии, — сказала Адель. — Ты знаешь её парня, Грега?

Она знала, что это так. Он был одним из защитников.

— Он бил её. Не мог бы ты поговорить с ним об этом?

— Что?

Я, наконец, повернулся и уделил ей всё своё внимание.

Её взгляд был настойчивым, пристальным.

— Скажи ему, что он должен остановиться, или кто-нибудь обратится в полицию.

— Где ты это услышала о Греге?

Она не ответила, что само по себе было ответом.

— Демоны, — сказал я и повернулся обратно к своему шкафчику.

Я достал учебник по химии для первого урока.

— Если ты мне не веришь, поговори с Мией. Доказательство у неё на руках. Вот почему она всегда носит длинные рукава.

Так ли это? Пока я пытался вспомнить, что обычно носила Миа, Адель продолжила.

— Эван Джексон слишком горд, чтобы спрашивать о программе бесплатных обедов, но он какое-то время голодал. Ты его знаешь. Можешь ли ты найти какой-нибудь тактичный способ поднять этот вопрос? Может быть, помочь ему заполнить документы.

Эван всегда обедал на вечеринках после игры. Мы поставили его в неудобное положение, сказав, что если он будет продолжать в том же духе, ему придётся бросить школьный спорт и стать борцом сумо. Я никогда больше не думал об этом.

— И после того, как ты закончишь с этим, — продолжила Адель, — ты должен что-то сделать с Наталией Даффи. Она крадёт вещи в школе ради удовольствия.

Если сын директора скажет ей, что за ней наблюдают, это может помочь ей избавиться от этой привычки.

Было ли что-нибудь из этого правдой? Я закрыл свой шкафчик.

— Похоже, это была напряженная неделя для демонов.

Адель мгновение обдумывала ответ, затем сказала:

— Я знаю тебя, Леви. Ты заботишься о людях. Пожалуйста, помоги им.

Не сказав больше ни слова, она ушла.

Я не позвал её, но посмотрел ей вслед. Теперь она давала мне задания? Она хотела, чтобы я поговорил с людьми, основываясь на том, что она якобы слышала от демонов.

Невероятно.

Я направился по коридору, прокручивая в голове разговор. Что, если она была права? Она могла бы заметить, что Миа всегда носила длинные рукава, и догадаться о причине. Она могла видеть, как Эван пропустил обед, и видела, как Наталия что-то украла. И она определённо привязала меня к себе — я действительно заботился о людях. Мне нужно было хотя бы поговорить с Мией и Эваном, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Что я им мог сказать? Как бы затронуть эти темы?

Мне пришла в голову ещё одна мысль. Неужели Адель делала это для того, чтобы я знал, что она чувствует? Трудно было заподозрить, что у людей серьёзные проблемы, и они не знают, как их решить.

Я нашел Мию у её шкафчика, она убирала свой рюкзак. На ней была футболка с длинными рукавами. Но был ноябрь. Многие люди носили длинные рукава. Она казалась в порядке. Кроме того, она была не из тех мышек, которые позволяют людям помыкать собой, так что было трудно поверить, что она мирится с чьей-либо агрессией. Она улыбнулась, когда увидела, что я подхожу.

— Привет, Миа, — начал я, а потом не знал, что сказать. — Как у тебя дела в последнее время?

Предложение вышло неправильным и прозвучало глупо.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Хорошо. А у тебя?

Я попробовал ещё раз.

— Между тобой и Грегом всё в порядке?

Теперь она смотрела на меня так, как будто я мог заигрывать с ней.

— Мы всё ещё пара.

— Я знаю. Я просто имею в виду, он хорошо к тебе относится?

Внезапная настороженность появилась в её глазах. Она вернулась к своим книгам.

— Да. Конечно.

— Он когда-нибудь причинял тебе боль? — нажал я.

Она выдавила из себя смешок. Всё ещё не глядя на меня.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Настоящий ответ был в её нерешительности. Щемящее чувство поселилось у меня в груди. Адель была права. Я потянулся к запястью Мии и закатал её рукав. Большой зелёный синяк расплылся на нижней стороне её руки, прямо там, где была бы отметина, если бы она подняла руки, чтобы защитить себя.

Я отпустил её руку и выругался.

— Почему ты всё ещё с ним?

Выражение чистой паники промелькнуло на её лице, и она потянула рукав вниз.

— Это случайность.

— Он случайно ударил тебя?

— Нет.

Должно быть, она видела, что я на это не купился. Она огляделась и понизила голос:

— Хорошо, он сделал это однажды, но он не хотел. Он не такой.

Я уставился на неё, не веря своим ушам.

— Очевидно, он такой.

— Это никогда больше не повторится. Он обещал.

Она попыталась улыбнуться, но у неё ничего не получилось.

— Сколько ещё раз он обещал это?

Должно быть, я говорил слишком громко, потому что она испуганно оглянулась и шикнула на меня.

— Это больше не повторится. Просто забудь об этом, хорошо?

Она была права; это больше не повторится, потому что я спущу это на тормозах.

— Увидимся позже, — сказал я и пошел искать Грега.

Если я не смогу убедить её постоять за себя, я мог бы, по крайней мере, сказать ему, чтобы он перестал её бить.

Может быть, хорошо продуманная угроза заставит его дважды подумать.

Я заметил его через несколько минут, когда он шел по коридору. Я видел его сотни раз раньше, тренировался с ним в футбол с тех пор, как мы были первокурсниками. Я всегда думал, что он нормальный парень. Теперь вид его уверенной развязности заставил мои руки сжаться в кулаки.

Я подошел к нему.

— Эй, мне нужно поговорить с тобой наедине минутку.

Он посмотрел на меня, потом мне за спину.

— Что не так?

Я указал на место у шкафчиков, где никто не стоял, и мы пошли туда.

— Что не так? — снова спросил он.

Логическая часть моего мозга предупреждала, что я должен подумать о том, что я сказал, что есть дипломатический способ сделать это. Мне было трудно слушать эту часть.

— Я видел синяки на руках Мии, — сказал я. — Я знаю, что ты сделал это.

Я хотел сказать «синяк». Я видел только один. Это Адель сказала, что их было несколько.

Грег не стал мне перечить. Он неловко огляделся.

— Мы поругались. Это не твоё дело.

Его ответ раздражал меня.

— Я делаю это своим делом. Не прикасайся к ней больше.

Грег был моего роста, но весил на добрых двадцать фунтов больше меня. Он наклонился ближе, чтобы показать, что его это не пугает.

— Она моя девушка. Я буду прикасаться к ней, когда захочу.

Я наклонился прямо к нему.

— Но не для того, чтобы ударить её.

Мы уставились друг на друга на мгновение, и он, наконец, отступил, пожав плечами, чтобы показать, что он был разумным.

— Тебя там не было. Ты не знаешь, что произошло. Она флиртовала с другими парнями. Я должен был поставить её на место.

Меня вывели из себя не его слова, хотя и они были достаточно плохими. Это была самодовольная манера, с которой он произносил их — как будто он думал, что был оправдан. Я схватил его за воротник рубашки и дёрнул к себе, убедившись, что привлёк его внимание.

Но мне так и не удалось сказать, что я планировал. Он выругался и ударил меня ладонью по ключице. Я замахнулся сильнее, ударив его по лицу. Он, пошатываясь, попятился к шкафчикам, затем последовал за мной.

Я был готов к нему.

Вся драка продолжалась около минуты. Две девочки начали кричать, и мистер Энсон, один из учителей математики, ворвался и разнял нас. После этого он повёл нас в офис, читая лекции о драках и объясняя, как цивилизованные люди справляются со спорами.

Я слушал вполуха, зная, что не смогу рассказать свою версию, пока мы не доберемся до офиса. Мои мысли вернулись к Адели, и у меня возникло странное желание рассмеяться. Меня затащили в офис, и до сих пор я разговаривал только с одним из людей, которых она попросила меня проверить.

Очевидно, сегодняшний день обещал быть долгим.

ГЛАВА 33

Адель

Я больше не видела Леви до окончания школы. Я была у своего шкафчика, складывая книги в рюкзак, когда он подошел, выглядя напряженным и беспокойным.

— Привет, — сказала я.

— Я подумал, что нам следует поговорить, — сказал он. — Я могу отвезти тебя домой.

Я закрыла свой шкафчик.

— Ты хотел поговорить о чём-нибудь конкретном?

Он взглянул на избыток студентов вокруг нас.

— Это может подождать, пока мы не останемся одни.

— Хорошо.

Мы молча прошли по коридору и вышли из школы. Мне всё время было интересно, что он мог сказать такого, чего не хотел, чтобы слышали другие. Было ли это связано с нами, с демонами, или его отцом?

Когда мы, наконец, оказались на парковке, вдали от всех, он сказал:

— Я разговаривал с Эваном. Оказывается, его отец потерял работу. Я сказал ему, что в том, чтобы получать бесплатные обеды, нет ничего особенного. Я сказал, что отдам бланк секретарше моего отца за него, чтобы никто из студентов, работающих в офисе, его не увидел.

— Хорошо. Я рада.

Леви вздохнул.

— Я также поговорил с Мией. Ты была права насчет синяков. Она сказала, что Грег не хотел причинить ей боль и что он собирается остановиться.

Даже при том, что я знала, что это правда, детали всё равно заставляли меня съеживаться.

— Как ты думаешь, он это сделает?

Леви стиснул челюсти, казалось, он проглотил что-то неприятное.

— Ты знаешь, я, вероятно, не самый лучший человек, которого можно посылать на эти задания. Имей это в виду, прежде чем попросишь меня сделать что-нибудь ещё.

— Почему?

— Я разговаривал с Грегом. А потом я ударил его, — Леви хмыкнул. — Грег сказал, что он просто ставит её на место.

Я присмотрелась к Леви повнимательнее и заметила синяк на его ключице. Грег, по-видимому, сопротивлялся.

— Ударить его, вероятно, не было долгосрочным решением.

— Это было хорошо в краткосрочной перспективе.

Мы добрались до машины Леви и забрались внутрь. Когда он включил зажигание, я заметила его ободранные костяшки пальцев. Должно быть, это был сильный удар.

— Хм, может быть, ты и прав, — сказала я. — Возможно, мне не следовало просить тебя разобраться с Грегом.

— Нас затащили в офис, — Леви выехал с парковки и направился к улице. — Я сказал своему отцу, почему мы ссорились, и он привёл Мию. Когда я, наконец, вышел из комнаты, вокруг неё собралось небольшое стадо психологов.

По крайней мере, это была хорошая новость.

— У тебя были неприятности из-за драки?

— Не так уж много. Просто задержали после уроков. Все согласились, что у меня были смягчающие обстоятельства.

— Я рада, что ты легко отделался. Твой отец угрожал отстранить меня от занятий за то, что я пользовалась телефоном во время обеда.