Девочка-лёд

Глава 10

АЛЁНА

Под ногами шуршат опавшие осенние листья. Бегу… Смех Абрамова постепенно стихает, оставаясь позади. Громко ухает сова. Молния разрезает небо, на секунду вспышкой освещая окружающий меня подмосковный лес. Непроглядный. Тёмный. Пугающий. Если бы не яркий, лунный свет, я бы вообще ничего не видела.

Куда бежать? Чего они добиваются? А главное, что будет, когда игра закончится?

Эти мысли мечутся, сталкиваются друг о друга и тревожат, набатом стуча в голове. Останавливаюсь. Осматриваюсь. Территория скорее всего обнесена забором. Это ведь частные владения. Но где-то там рядом по-любому есть дорога и может, стоит попробовать выбраться к ней?

Бросаюсь влево, цепляясь плечами за оголённые ветви деревьев. Меня настораживает обманчивая тишина. Я ведь – мишень, а это значит, что за мной могут наблюдать и я в любой момент могу оказаться под прицелом. Причём в самом прямом смысле этого слова.

Замираю. Озираюсь по сторонам. Внезапно поднявшийся ветер подхватывает мои волосы и тело покрывается неприятными мурашками. Октябрь как никак. Очень холодно, а я в одном белье… Спасибо, хоть его не заставили снять. Этого я ни за что не сделала бы. Даже под дулом пистолета.

В защитном жесте обнимаю себя руками. Треск веток. Шаг вправо. Не могу отделаться от ощущения, что кто-то на меня смотрит. Нельзя стоять. Надо искать забор. Сердце бьётся у самого горла. Замечаю какое-то движение впереди. Дёргаюсь и резко срываюсь с места. Щелчок. Кажется, что-то пролетает совсем рядом.

Нецензурная речь. Противный смех. Спотыкаюсь о корень. Падаю, опять царапая пострадавшее ранее колено.

– Вон она!

Встаю и тут же ощущаю неприятную боль в ноге. Попали. Щелчок, а за ним ещё. Спина. Глотая слёзы, бегу оттуда прочь под аккомпанемент нескладного хора мужских голосов. Боюсь не обстрела, боюсь того, что они меня поймают.

– Беги, беги, сучка! – доносится вслед.

Переставляю ноги с той скоростью, на которую способна. Пробираюсь глубже в лес, но стараюсь держаться левой стороны. Почему-то мне кажется, что забор и дорога именно там. Тяжело дыша, останавливаюсь за деревом. Сажусь. Прислоняюсь спиной к широкому стволу, поджимаю ноги к корпусу. Напряжённо думаю. Мне нужно выбраться отсюда любой ценой. Потому что Ульяна одна дома. Совсем одна! Я не прощу себе, если с ней что-то случится.

Раскаты грома отражаются от земли гулким эхом, заставляя непроизвольно вздрогнуть всем телом. Встаю, потому что чётко слышу приближающиеся шаги. Застываю будто статуя, когда совсем рядом кто-то проходит мимо. Затыкаю рот рукой и молюсь, чтобы этот человек не обернулся. Крадётся, словно охотник выискивающий свою жертву. По сути, так и есть ведь.

Останавливается. Смотрит налево, потом переводит взгляд направо. Мой лоб, несмотря на холод, от волнения покрывается испариной. Липкий страх проникает в каждую клеточку моего существа. Парень делает пару шагов вперёд, ступая тяжёлыми ботинками по земле. А я медленно отступаю назад, не теряя его камуфляж из виду. Опускаю руку и выдыхаю с облегчением. Как оказывается, очень зря. Моя спина сталкивается с препятствием.

– Бу! – раздаётся в самое ухо.

Дёргаюсь как от удара, слыша хохот Яна совсем близко. Со всех ног несусь вперёд, когда он стреляет. Попадает в ягодицу. И это больно. Синяки останутся определённо. У Даньки они были даже после игры в экипировке.

Стреляет ещё. Лопатка. Локоть. Аж слёзы брызнули из глаз, настолько неприятно. В этот же момент замечаю того, кто был впереди. Он разворачивается на окрик товарища, делает шаг навстречу, прицеливается. Чувствую удар в живот и влагу на своей коже. Ныряю в редкую листву кустарников, расположенных справа, но там замечаю третьего, и тот, похоже, тоже не ожидал столкнуться со мной нос к носу.

Ян за спиной издаёт дикий, устрашающий свист. Есть ощущение, что они пытаются загнать меня в определённое место. Я не знаю, куда бежать, но останавливаться сейчас никак нельзя, это точно.

Они преследуют меня несколько минут подряд. Безжалостно обстреливают, по очереди соревнуясь в меткости. Погоня за живой мишенью доставляет им истинное удовольствие. Смеются, громко обсуждая свои успехи. Оторвавшись от них, петляю, пробегая мимо деревьев так быстро, что пятки сверкают. Когда вижу частую чёрную решётку забора, мои надежды на то, чтобы выбраться к дороге мгновенно тают как лёд на солнце. Дело в том, что кованое ограждение очень высокое, а на концах его находятся острые шпили. Даже если вскарабкаться наверх, перелезая, рискуешь распороть живот.

Пальцы обхватывают холодный металл, и я в отчаянии прислоняюсь к перекладинам лбом.

Думай, Алёна. Думай.

Убегать дальше в лес – опасно. Рано или поздно территория владений Беркутовых закончится, а значит, меня загонят в угол. И выберусь ли я оттуда целой и невредимой – вообще под большим вопросом. Парни явно под чем-то. Да к тому же, некоторые из них пьяные и навеселе. От них можно ожидать чего угодно. Недаром ведь они так открыто разглагольствуют о своей безнаказанности.

Сцепив зубы, которые уже начали стучать от холода, тихонько крадусь вдоль забора. Неожиданно меня ослепляет вспышка света. Фары. Машина. Это всё-таки дорога! И она совсем рядом! Кидаюсь к ограждению и просунув руки, начинаю размахивать ими, привлекая внимание, но к сожалению, автомобиль проезжает мимо, и мне остаётся только догадываться: люди действительно не увидели мой знак или решили сделать вид, что не видят…

Разочарование оседает пеплом в груди. Руки опускаются и хочется зарыдать. Зарыдать от бессилия и несправедливости.

Витя… зачем ты пошёл на поводу у этих шакалов? Зачем выманил меня поздно вечером в подъезд? Что такого они тебе пообещали за это?

Закусив губу, лихорадочно соображаю. Допустим, родителей Беркута в доме нет, но что если там есть, к примеру, горничная или повар. А пост охраны? Там ведь тоже кто-то регулярно дежурит? Я слышала, как Ян отдавал кому-то команду, чтобы открыли ворота, когда мы въезжали на территорию. Вдруг они смогут мне помочь?

Цепляясь за призрачный шанс спасения, начинаю бежать в противоположном направлении. Пару минут спустя резко приседаю, замечая двоих парней, проходящих неподалёку. Они смеются и толкают друг друга. Слышу, как шипит рация. Видимо, таким образом они переговариваются между собой.

– Бондарь, ну что там у вас? – вещает рация голосом Абрамова.

– Ничё, тихо. Ща покурим и подтянемся к вам.

– Чёт мы потеряли нашу обстрелянную лисичку. Гляньте по периметру, мало ли.

Чёрт. Пульс моментально подскакивает.

– Так птица лисичку точно найдёт, – хохочет Алексей. – Где он есть вообще кстати?

– Скоро будет.

– Ну добро…

Только Беркутова тут не хватало. Вот уж кто с удовольствием поиздевается надо мной.

Осторожно крадусь, стараясь ступать максимально бесшумно. Под ногой хрустит ветка, но на моё счастье, очень вовремя трещит рация, заглушая все остальные звуки вокруг. В следующую секунду приходится фактически лечь на землю. Потому что парни, переговариваясь, на пару освещают фонарями местность. Рядом раздаётся недовольное сопение. Удивлённо распахиваю глаза. Да, так и есть, в лунном свете у основания дерева вижу очертания небольшого ёжика. Шипит, сворачиваясь в клубок. Очевидно, я напугала его своим копошением.

– Лёхач, а чё это вообще за девка? – интересуется тот второй, которого я не знаю. Голос звучит совсем рядом, и мне становится не по себе.

– Да так… Знакомая.

– Ничё такая. Я бы её трахнул.

Мороз по коже от его гадких слов.

– Притормози, Олежек. Днюха-то не у тебя, – забавляется Бондаренко. – Хотя Беркут скорее сожрёт собственные носки, чем к ней прикоснётся. Терпеть Лисицыну не может.

Они на пару смеются и бредут глубже в лес. Выходит, что все остальные тоже в той стороне? Эта мысль греет сердце. Вскакиваю на ноги и пускаюсь наутёк. Мне нужно выбраться отсюда раньше, чем они осознают, что я решила вернуться назад.

От внезапного грохота в поднебесье, душа уходит в пятки. Лес шумит. Последних, не опавших листочков касаются первые капли дождя. Они падают на лицо, щекочут спину и руки, разбавляя и размазывая на коже цветную краску.

Пока добираюсь до знакомой поляны, начинается настоящий ливень. Останавливаюсь. Складываюсь пополам. Пытаюсь хоть немного отдышаться. Горло саднит, по-прежнему жутко хочется пить, а из лёгких будто выкачали весь воздух.

– Ооо… – раздаётся удивлённое за спиной.

Резко оборачиваюсь. Господи. Пилюгин. Оставили его дежурить тут? На всякий случай?

Миша роняет булочку, которую жевал до этого и начинает шарить по карманам. Ищет, наверное, рацию, чтобы сообщить всем о моём местонахождении. С досадой смотрит на дом. Забыл её там?Прищуриваюсь и отступаю назад, когда он делает шаг в мою сторону.

– Тш…

– Не подходи! Глаза выцарапаю! – качаю головой.

– Лучше тебе не убегать, – лезет за пазуху. – Ян будет очень не доволен и зол.

– Плевать мне на Абрамова! – кричу сквозь пелену дождя. – Однажды сесть из-за него в тюрьму не боишься, Миша? Как соучастник…

– Так а я чё? Я ничё, – Пилюгин растеряно хлопает глазами, но потом, боязливо снова направляет на меня пистолет.

– Уроды конченые…

Спотыкаюсь. Лечу в очередной раз на землю. Миша тут же бросается вперёд. Я кидаюсь в сторону. Этот неповоротливый медведь успевает схватить меня за щиколотку. Тянет к себе и что-то ворчит под нос. Отбиваюсь, но высвободиться из его мёртвой хватки не представляется возможным. Там такой боров, что ого-го.

– Пусти, – лягаюсь изо всех сил.

– Щас стрелять буду! – угрожает он.

Кряхтит, подползая. Пальцы теперь сжимают голень. Подбирается выше, переворачивает, нависая сверху тяжёлой тушей. Клянусь, в тот момент мне было не жаль его абсолютно. Ведь он не пожалел девушку, которая умоляла его не слушать друзей и отпустить её. И да, это он направлял на меня пистолет. Причём уже дважды за этот вечер.

Ладонь нащупывает крупный камень. И я, совершенно не думая о возможных последствиях, в порыве отчаяния, бью его им по голове. Пилюгин теряет ориентацию в пространстве, заваливается на меня. Только бы не помер, господи. Вытаскивая ноги из под него, замечаю, что шевелится. Живой, значит, скотина…

К собственному ужасу, пальцы тянутся к пистолету, выпавшему из его рук. Ладонь дрожит, крепко сжимая оружие. Раньше, участвуя в военно-патриотической игре «Зарница» я и не задумывалась о том, что придётся однажды стрелять по-настоящему.

Встаю и, не теряя больше ни минуты, направляюсь в сторону виднеющегося отсюда дома. Пост охраны далеко, да и страшно. Там ведь тоже мужчины? А я в таком виде. Нижнее бельё мокрое насквозь, волосы то и дело липнут спутанными прядями к лицу, кеды чвакают, утопая в залитой водой искусственной траве, высаженной на площадке перед домом. А ноги… ноги как всегда бегут.

Домище у Беркутова – просто огромный. Настоящий дворец, подсвеченный стильными уличными фонарями. Белоснежный. Три этажа. Перед фасадом – шикарный фонтан, мимо которого я мчусь со скоростью ветра. Минуя центральный вход, огибаю дом по кругу. Странно, что вокруг пусто. Счёт времени я потеряла точно. По ощущениям – глубокая ночь. Ни музыки, ни людей. Тихо и всего несколько машин на парковке. Ведь должна была быть шумная вечеринка. Неужели все уже разъехались?

В памяти всплывает реплика Яна. «Девок выпроводим и начнём». Значит, подобные забавы у них лишь для круга «избранных»?

Дёргаю ручку боковой двери. Заперта. Та, что следующая – тоже. Заглядываю в окна, надеясь увидеть кого-то из взрослых. Я абсолютно уверена, что в таких домах всегда есть обслуживающий персонал. На мою удачу одна из дверей поддаётся. Юркаю в тёмное помещение, заставленное оборудованием для сада: вилы, машинка для стрижки газона и прочая утварь. Подсобка, видимо.

Двигаюсь в сторону второй двери. Отворяю её и оказываюсь в кухне, которая, как выяснилось позже, соединена с просторным, обеденным залом. Фыркаю, представляя как Беркут восседает на одном из этих огромных вычурных стульев с высокой спинкой, закладывая ложками в рот чёрную икру. Прямо стоит перед глазами эта живописная картина.

Вообще, обстановка поражает. Я такие дворцы раньше только по телевизору видела. Высоченные потолки, сверкающий белизной пол, фрески, лепнина, резная мебель. Прямо царские палаты, не иначе!

Когда я выглядываю в коридор, меня поражает люстра, невероятных размеров и красоты. Выхожу к центральному, как я понимаю, холлу и рассматриваю её с открытым ртом. Вот это да. Вообще, стоит признать, что в этом доме всё очень гармонично. Продумано архитектором и дизайнером. Правильно подобранные цвета, интерьер. Мне думается, что родители Беркутова – ценители искусства восемнадцатого века. Уж настолько веет от всего этого помпезностью и кричащей роскошью.

Ну и что мне делать?

Бросаюсь опять к левому крылу. Вот очень похоже, что здесь рабочие помещения. Но людей, как назло нет! Ни души! Совсем никого! В этом гигантском гнезде ненавистной мне птицы, стоит такая жуткая тишина, что страх и тревога пробирают до костей. Замираю, остановившись у зеркала. Господи, ну и ну…

На меня смотрит полностью мокрая, полуголая, испуганная донельзя девчонка. Всё тело в подтёках цветной краски и грязи. Вздыхаю. Жива, почти цела – уже неплохо. Теперь бы выбраться из этого дома. Исследую правое крыло. Там расположена шикарная гостиная и библиотека. Просто с ума сойти. Личная библиотека! Теперь понятно, почему этот придурок с небрежной лёгкостью выдаёт цитаты классиков на уроках литературы. А я и думала всегда, откуда в его голове такие познания…

Поднимаюсь на второй этаж. Иного варианта просто нет. Не понимаю, что предпринять дальше. Кого искать? Кого просить о помощи? Этот дом словно из фильма ужасов. Такой же неприветливый, холодный и пустой. Может, мне удастся найти телефон, чтобы позвонить? Да только кому? Дане, Паше? Бабушке? Не смеши, Алёна… Абрамов ясно дал понять: с полицией всё решаемо. Вряд ли они станут слушать девочку, чья семья состоит на учёте в соц опеке. У Яна уже и версия готова…

Внезапно я понимаю, что из этой ситуации есть только один выход. Он мне не нравится, но это хоть какой-то шанс попасть сегодня домой к сестре. Осторожно по очереди заглядываю в комнаты. В одной из них слышу шум воды. Меня колотит, но я всё же захожу и закрываю дверь, прислонившись к ней спиной. Адски страшно, но что ещё остаётся делать?

Осматриваю комнату. Так сразу и не определишь, кому она принадлежит. Потому что здесь: идеальная чистота, порядок и отсутствие каких-то характерных черт, выдающих хозяина. Обстановка обезличена, но по цветовой гамме и стилю можно предположить, что спальня мужская. Да я итак с первой секунды поняла чья. Есть одна вещь, которая сразу кричит о том, что это Его комната. Запах. Этот аромат я знаю, как никакой другой. Уж слишком часто имела возможность его почувствовать.

Когда шум воды резко прекращается, я выпрямляюсь, вытягиваясь струной во все свои метр семьдесят три. Нервно сглатываю, стискиваю зубы до хруста. Дрожащей рукой сжимаю пистолет, как раз в тот момент, когда Беркут выходит из ванной комнаты.

Он в одних спортивных брюках. Босиком. Подходит к окну, взъерошивая белоснежным полотенцем мокрые волосы. Мне кажется, что сейчас моё сердце стучит как африканский барабан. Громко и надсадно. Вот-вот остановится. Парень каким-то шестым чувством ощущает моё присутствие. Резко оборачивается, да так и замирает. Вскидывает бровь. Молчит несколько секунд, удивлённо на меня таращась. Опускает взгляд на мою руку.

– Лисицына, – в голосе недобрая настороженность, – опусти пистолет…