Девочка с куклами

27 февраля, понедельник

Традиционное утреннее совещание отдела пришлось передвинуть. Причём передвинули его в последний момент, когда оперативники уже съехались, расселись и, негромко болтая, ждали появления Шиповника. Но вместо подполковника явился Колыванов и грустно сообщил, что ждать придётся долго, поскольку начальника отдела неожиданно вызвали наверх.

Ну, как неожиданно… для оперативников, разумеется, сообщение стало неприятным сюрпризом. Что же касается Шиповника и Вербина, они такое развитие событий предвидели и не ошиблись ни в чём: ни в том, кто именно из заместителей их вызовет, ни в том, о чём пойдёт разговор.

– Если узнаю, что это вы организовали утечку – погоны придётся спилить вместе с плечами, – тяжело произнёс руководитель, по очереди разглядывая сыщиков. – А теперь говорите, вы организовали утечку?

– Никак нет, – почти бодро ответил Вербин.

– Нам это зачем?

– В тишине работается лучше, – подумав, добавил Феликс, хорошо зная кредо руководителя.

– А если узнаю? – помолчав, спросил хозяин кабинета.

– Вы уже сказали, что будет в этом случае, – хладнокровно ответил Шиповник.

– И ты не боишься?

– Мне бояться нечего, – развёл руками подполковник.

– А ты? – Руководитель переместил взгляд на Феликса.

– А мне интервью давать некогда, – спокойно произнёс Вербин. – Я человек маленький, бегаю по улицам в поисках преступников, и больше меня ничего не интересует.

И Вербин, и Шиповник не сомневались, что Олегу уже звонили, пытаясь выяснить, откуда он добыл информацию о «Девочке с куклами», но по поведению хозяина кабинета они поняли, что Юркин их не сдал.

– Тогда откуда журналист узнал такие детали? – хмуро спросил руководитель, зачем-то поворачивая оперативникам раскрытый ноутбук и показывая статью Олега. – Почему вся Москва говорит о «Девочке с куклами»?

– Потому что название броское, – пробубнил себе под нос Феликс.

– Что ты сказал?

– Название яркое и броское, – повторил Вербин. Громко повторил. – Викторию Рыкову в окружении кукол нашли, кто-то из группы эту фразу произнёс – и понеслось. Название хорошо на язык ложится, всем стало интересно, что это за случай – «Девочка с куклами»? Слух дошёл до журналистов, они заинтересовались.

– И Юркин в очередной раз добыл точную информацию, – закончил за него руководитель.

– В статье нет ничего точного, – пожал плечами Шиповник. – По большому счёту, лишь описание и предположения.

– Ты издеваешься?

– Нет, я внимательно её прочитал.

– Сама статья – это уже… – Хозяин кабинета замолчал. Потому что не знал, что именно «уже». Слух по Москве, во всяком случае, среди сотрудников, действительно распространился, «Девочку с куклами» обсуждали, и в тексте содержались только те сведения, которые можно было без труда раздобыть в курилке или за кружкой пива. – Юркин пишет так, словно не сомневается в том, что эта ваша… Валерия…

– Виктория, – подсказал Феликс. – Виктория Рыкова.

– В общем, будто эта ваша «девочка» была убита. – Руководитель вновь наградил оперативников тяжёлым взглядом. И вновь – по очереди. – Что скажете?

– Мы исходим из того, что Рыкову убили, – ответил Шиповник. – Такова рабочая версия.

– Не суицид?

– Убийство, замаскированное под суицид.

– Это точно?

– Такова рабочая версия, – повторил подполковник.

– Версия чем-то подкреплена?

– Размышлениями.

– А-а. – Руководитель откинулся на спинку кресла. – То есть на основании напряжённой работы ума?

Подполковник проглотил первый пришедший в голову вариант ответа и сознался:

– Так точно.

Феликс кивком поддержал своего начальника. На всякий случай, а то вдруг хозяин кабинета подумает, что размышлять умеет только Шиповник.

– Да знаю, вы там любите порассуждать, – произнёс, после короткой паузы, руководитель. – Некоторые даже в отпуске остановиться не могут: всё думают, рассуждают, помогают коллегам из Сибири поймать серийного убийцу.

– Всё вышло случайно, – честно ответил Вербин. – Я не хотел.

– Само получилось?

– Так точно.

– А здесь?

– А здесь у следователя возникли сомнения, я побывал на месте преступления, поговорил со свидетелями и согласился с мнением следователя.

– То есть заключение своих ребят с «земли» тебе побоку?

– Мне было важно моё мнение, – твёрдо ответил Феликс, глядя хозяину кабинета в глаза. – Я его составил, и оно совпало с мнением следователя.

– То есть ребята с «земли» ошиблись?

– Такое бывает. Преступник хитёр, тщательно подготовился и отлично сыграл свою партию.

– Как же вы догадались, что «Девочку с куклами» убили?

– Подумали.

– А-а. Всё время забываю, что это ваш главный аргумент.

– Виноват.

– Виноват.

Руководитель очень внимательно оглядел сосредоточенные лица оперативников, не нашёл на них даже намёка на иронию, и потому промолчал. Секунд десять в кабинете царила тишина, затем прозвучал вопрос:

– Что с уликами?

– Ищем.

– То есть пока получается так, что ваши размышления оказались неверными?

Оперативники придерживались иной точки зрения, однако озвучивать её хозяину кабинета по понятным причинам не торопились. Поэтому промолчали. Но при этом одновременно подумали, что фразы руководитель заготовил заранее, однако публикация Олега испортила ему выступление. Не появись вчера вечером статья, после «…размышления оказались неверными» наверняка последовал бы приказ «перестать тратить ресурсы на бесперспективное дело». Сейчас же хозяин кабинета так сказать не мог, а оперативники ему не помогали.

– На нас министерство насело, – неохотно продолжил руководитель, так и не дождавшись от подчинённых устраивающих его реплик. – Плюс городские власти – они охват публикации оценили и выразили заинтересованность в том, чтобы дело «Девочки с куклами» было закрыто как можно скорее.

Слово «суицид» на этот раз не прозвучало, но витало в воздухе, намекая на один из способов «закрыть дело».

В ответ – молчание. И внимательные взгляды. Оперативники изо всех сил показывали, что приняли высокие пожелания к сведению и обязательно постараются.

– Какова вероятность, что там действительно убийство? – со вздохом спросил руководитель.

– Я с детства не силён в математике, – в тон ему вздохнул Вербин.

– Поэтому не станешь генералом. Для больших звёзд нужно быть всесторонне развитым человеком.

– Вот я и не высовываюсь, просто делаю своё дело.

Хозяин кабинета внимательно посмотрел на Феликса, вновь не обнаружил признаков иронии или насмешки и покосился на Шиповника:

– Как ты его терпишь?

– С трудом.

– Поражаюсь твоей выдержке. – Вновь взгляд на Вербина. – Какова вероятность убийства?

– Сто процентов.

– Вывод сделан на основании размышлений?

– И на основании двух трупов, которые появились на праздниках и напрямую связаны с убийством Виктории Рыковой.

– К счастью, Юркин о них не узнал, – на всякий случай добавил Шиповник. – Или пока не узнал.

– Так. – У хозяина кабинета вырвался ещё один вздох. Очень тяжёлый. – Два трупа?

– Так точно.

– Рассказывайте.

– Первой была убита Вера Погодина, сослуживица и близкая подруга Виктории Рыковой. Погодина звонила Рыковой незадолго до убийства и потому была важной свидетельницей.

– В смысле, она могла доказать, что Рыкова не собиралась кончать жизнь самоубийством?

– Это доказать невозможно, но определённый вес показания Погодиной имели.

– За что же её убили?

– Это нам предстоит выяснить, – ответил Шиповник. – Но пропали телефон и ноутбук Погодиной.

– То есть убийство могло быть связано с её служебной деятельностью?

– Мы рассматриваем эту версию, – дипломатично добавил Феликс.

– Хорошо. – Хозяину кабинета так сильно понравилось руководить расследованием, что он поёрзал в кресле. – А второй труп?

– С ним сложнее. – Шиповник принял крайне озабоченный вид.

– Почему?

– Потому что сегодня ночью был убит Наиль Зарипов, наш главный подозреваемый.

– Вы подозревали Наиля? – удивился хозяин кабинета.

– Ну да, – ответил подполковник. – Я ведь сказал: он был первым в списке возможных убийц Виктории Рыковой. У него был мотив…

И только в этот момент до руководителя дошло, что он только что услышал:

– Убили Наиля Зарипова?!

– Сегодня ночью, – подтвердил Шиповник, решив не уточнять, интересовался ли хозяин кабинета утренней сводкой.

– Как это случилось?

– Очень похоже на ограбление, в котором что-то пошло не так.

– Ножевое ранение?

– Так точно.

– Однократное?

– Четыре проникающих.

Вопрос имел смысл: профессионал ударит точно, уличный гопник зачастит, так что наличие нескольких ранений говорило в пользу версии ограбления. Если, конечно, профессионал не решил замаскировать свои умения.

– И какова версия? Преступления связаны?

– Учитывая, то Зарипов проходил у нас в качестве главного подозреваемого…

– И что, что проходил? Кто об этом знал?

– Только члены группы.

– Сколько человек?

– Пять, включая следователя.

– Это уже не журналист, – медленно произнёс хозяин кабинета. – Если кто-то из вас слил подозреваемого и выяснится, что Зарипова убили из мести… это уже статья.

– Я понимаю, – холодно отчеканил Шиповник.

– А ты понимаешь, что мне придётся инициировать внутреннее расследование?

– Да.

– Замечательно неделя начинается, – пробормотал руководитель и жёстко посмотрел на Вербина. – Ты был на месте?

– Так точно.

– Мнение?

– Жду отчёты криминалистов, но если это предумышленное убийство, то под уличное ограбление оно замаскировано идеально.

Ответ слегка успокоил хозяина кабинета. Он кивнул, помолчал и уточнил:

– И сомнения у вас только потому, что Зарипов проходил подозреваемым?

– Нет, – ответил Феликс. – Я общался с Зариповым и скажу так: он бы отдал всё – телефон, бумажник, часы, ключи от машины… Отдал бы что угодно, но в драку не полез. Максимум – попытался бы удрать. Уличной гопоте не было смысла его убивать.

– Вот оно что… Резонно. – Руководитель вновь помолчал. – В общем, учитывая все обстоятельства, я беру расследование «Девочки с куклами» под личный контроль. Шиповник, доклад каждый день.

– Слушаюсь.

– Или по мере поступления новой информации.

– Слушаюсь.

– Свободны.

В коридоре, естественно, отойдя от кабинета на приличное расстояние, оперативники переглянулись и Шиповник тихо спросил:

– Обратил внимание?

– Сразу же, Егор Петрович, – ответил Феликс.

– Вот то-то…

Они действительно понимали друг друга с полуслова и потому не произнесли вслух то, что заметили во время разговора с руководителем: как только стало известно о смерти Наиля Зарипова, слово «суицид» перестало витать в воздухе.

– У тебя что по плану?

– Шевчук, – коротко ответил Феликс.

– Хорошо, – одобрил Шиповник. – Совещание будет недолгим.

Так и получилось.

Подполковник извинился перед подчинёнными за задержку, быстро раскидал «текучку», остальные вопросы велел решать «в рабочем порядке» и на том закончил. Затем Шиповник отправился к Анзорову, а Вербин к Шевчуку. И лишь подходя к машине и достав зазвонивший телефон, Феликс вспомнил, что с нетерпением ждал наступления сегодняшнего дня потому, что хотел увидеть и оценить реакции связанных с расследованием людей на публикацию «Девочки с куклами». Руководитель своими впечатлениями поделился – ожидаемыми и не имеющими отношения к поиску убийцы. Теперь, судя по всему, начались интересные звонки.

– Феликс?

– Добрый день, Изольда.

– Добрый день, Феликс, – опомнилась Нарцисс. – Вы уже читали?

Они с ведьмой не понимали друг друга с полуслова, но в данном случае уточнять, о чём идёт речь, не требовалось.

– Да, читал. – Вербин остановился около машины и закурил.

– И что скажете? Или это вы писали?

– Вы мне льстите, Изольда, я бы не смог написать столь длинный и связный текст.

– Но вы приложили к нему руку? Как источник информации?

– Не думаю, что вы мне поверите, но нет, не приложил. И, забегая вперёд, скажу, что по шапке я уже получил от ваших единомышленников из высоких кабинетов.

– Мне жаль.

– Мне, в общем, тоже не весело. – При необходимости Вербин становился идеальным лжецом. Тем более по телефону.

– Крепко досталось?

– Нормально. Чуть больше обычного, но я справлюсь.

– Не сомневаюсь. – Нарцисс помолчала. – Правильно я понимаю, что после такой шумихи расследование точно будет доведено до конца?

– Я бы довёл его до конца в любом случае.

– И вам бы ничего не помешало?

– То есть вы больше не верите в суицид Виктории? – почти небрежно поинтересовался Феликс.

– Кто я такая, чтобы сомневаться в официальной версии? – Нарцисс ответила без всякой иронии. – Вам виднее.

– Я не сказал, что публикация отражает официальную версию.

– Но вы её не опровергли.

– Может, я хотел услышать ваше мнение?

– Вы его услышали, Феликс, я вам поверила. И статье поверила. Я прочитала её дважды и отметила, что она продумана и логична.

– Но в ней изложена одна из версий.

– Не подтверждённая, как я понимаю.

– Почему вы так решили? – насторожился Вербин.

– Будь у вас улики, вы бы уже арестовали убийцу, Феликс. Потому что мы с вами знаем, кто он.

– И кто же он?

Однако отвечать на этот вопрос Изольда не собиралась. Она его «не услышала».

– И ещё мы знаем, что неопровержимые улики можно было обнаружить только в квартире Вики, и если вы ничего не нашли, значит, и не найдёте. Мне очень горько об этом говорить, Феликс, но лучше бы вы согласились с версией самоубийства и не начинали расследование.

– Почему?

– Потому что если всё, что написано в статье, правда, вам придётся жить с пониманием того, что убийца остался безнаказанным. – Нарцисс выдержала паузу. – Или это будет не в первый раз?

Ведьма попыталась нанести продуманный и очень жестокий удар, но Феликс не обиделся. Потому что не услышал в голосе Нарцисс зла. Зато в нём были боль и сочувствие – к нему. Ведьма… или экстрасенс… или просто очень хороший психолог Изольда Нарцисс прекрасно в нём разобралась и поняла, что проигрыш в расследовании Вербин переживает намного тяжелее, чем демонстрирует, и показала, что разделяет его чувства.

– Я не имел права не начать расследование, потому что произошло убийство, – ответил Феликс. – Что же касается остального, то я не мститель. – Он глубоко затянулся, выдохнул дым, бросил окурок в урну и закончил: – Я полицейский, Изольда, я служу Закону. И что бы я ни думал, какие бы версии ни строил, опираясь на косвенные доказательства, я не стану называть человека преступником без неопровержимых улик.

– Даже если точно знаете, что он убийца?

– «Точно» – понятие относительное, Изольда. Сегодня я «точно» знаю одно, а завтра другое. Мне нужны доказательства, которые не изменятся.

– Этим вы себя утешаете?

– Этим я отличаюсь от преступников, какими бы мотивами они ни руководствовались.

Женщина выдержала очень длинную паузу, после которой тихо спросила:

– Вы верите в закон?

– Я верю в Бога, Изольда, а закону я служу.

– С одной стороны я рада это слышать, Феликс, – сказала Нарцисс. – С другой… А как же справедливость?

– Справедливость – это когда уверен, когда есть неопровержимые улики. Только так.

– Хорошо. – Ещё одна пауза. – Вы ведь не против, если я буду вам иногда звонить?

– Не против, – улыбнулся Вербин. – Общение с вами доставляет мне удовольствие.

– Приятно слышать.

Феликс убрал телефон и выехал на улицу, до встречи с Шевчуком оставалось меньше сорока минут.

С Леонидом Шевчуком Феликс договорился встретиться в том же заведении, что в прошлый раз. Понадеялся, что «привычное», в каком-то смысле, место поможет Шевчуку вести себя спокойно, однако начало беседы получилось немного нервным.

– Ваши действия начинают походить на преследование, – произнёс Шевчук, даже не поздоровавшись. – Вы говорили с моей женой!

– Мы не могли не проверить ваше алиби.

В ответ – тяжёлое сопение.

К жене Шевчука ходил Колыванов, сказал, что алиби она подтвердила, держалась спокойно. Но будущий топ-менеджер, кажется, пережил несколько неприятных моментов.

– Ольга удивилась тому, что мне потребовалось алиби.

– Наш сотрудник должен был сказать, что мы проверяем все версии, в том числе ту, что Викторию Рыкову убили из-за проблем на работе.

– Но ведь вы понимаете, что всё это шито белыми нитками?

– Я – да. – Вербин ответил спокойно и чуть поднял брови.

Опять услышал сопение, но, судя по выражению лица Шевчука, его супругу подобное объяснение удовлетворило.

– И ещё вы приходили ко мне на работу, – чуть тише продолжил Шевчук.

– Рутинная проверка, Леонид Дмитриевич, ничего более.

– Из-за вашей так называемой рутинной проверки по компании поползли неприятные для меня слухи.

Говорить о том, что слухи поползли не из-за следственных действий, а «благодаря» его служебному роману, Вербин не стал – не маленький, сам понимает. Поэтому выдержал короткую паузу и произнёс:

– Я лично готовил нашего сотрудника и уверен, что он действовал в точном соответствии с инструкциями. Он говорил, что идёт рутинная проверка и мы ни в чём вас не подозреваем.

– Но люди начали строить версии.

– Увы, Леонид Дмитриевич, этот процесс мы не в состоянии контролировать.

– Но ваша проверка…

– Мы были обязаны её провести.

– Вы интересовались нашими с Викой командировками!

– Мы не раскрывали, почему ими интересуемся.

Несколько мгновений Шевчук пристально смотрел Феликсу в глаза, после чего уточнил:

– Не раскрывали?

– Нет, Леонид Дмитриевич, не раскрывали.

– И вы ни в чём меня не подозреваете?

– А должен?

Ещё один взгляд, который Вербин спокойно выдержал, после чего Шевчук впервые улыбнулся:

– Зачем вы пошли в полицию? Вы великолепный переговорщик, любой компании пригодились бы.

– Я занимаюсь любимым делом, Леонид Дмитриевич.

– Можно только позавидовать. – Шевчук окончательно успокоился. Или же его раздражение было наигранным – ведь он тоже считался отличным переговорщиком, и Феликс далеко не всегда мог его «прочесть». – Зачем понадобилась встреча? Зачем вы звонили мне в выходные?

– В деле Виктории Рыковой возникли новые обстоятельства, и я решил, что должен обсудить их с вами.

Феликс попросил не сообщать на работу о смерти Погодиной, ему нужно было увидеть, как новость воспримет Шевчук, однако тот подтвердил репутацию то ли умного, то ли догадливого человека.

– Вера не вышла на работу, а её телефон не отвечает. – Пауза. – Вы её арестовали?

– Два дня назад Вера Погодина была убита.

– Что?!

Короткий вскрик, не резкий, не громкий, но кажущийся искренним. Голос, взгляд, жесты – абсолютно всё говорило о том, что Шевчук не ожидал услышать эту новость и действительно изумлён. Разумеется, он мог оказаться великолепным актёром, однако опыт подсказывал Феликсу, что Шевчук не играет. Сейчас – не играет.

– Когда?

– Два дня назад.

– То есть… как? Кто её убил?

– Пока мы этого не знаем.

– И подозреваете меня?

– Вы ведь были в Ярославле. – Феликс поднял брови. – Или нет?

– Я… – Шевчук был настолько ошарашен, что не сразу понял, о чём его спрашивает Вербин. – Я… да, конечно… мы ездили с женой… и друзьями… там… я провёл в Ярославле все выходные.

– Поэтому я вас не подозреваю, Леонид Дмитриевич.

– Но вы мне позвонили.

– Я звонил всем, кто связан с расследованием.

– Потому что узнали, что Вера летит со мной на Алтай вместо Вики?

– Да.

– Почему вас заинтересовала эта поездка?

– А почему она не должна была меня заинтересовать?

– Вы сказали, что не подозреваете меня.

– Я сказал не так, – усмехнулся Вербин. – Что же касается поездки, то о ней я узнал в ходе рутинной проверки…

– Опять?! – Но этот вскрик прозвучал и тише, и не так яростно, как первый. И на этот раз Шевчук тут же пробормотал: – Извините. – И добавил: – Да, я понимаю, что в таких случаях сразу начинают подозревать тех, кто… Кто состоял в отношениях… Тем более когда начинает складываться… или уже сложился… любовный треугольник.

– Вы узнали?

– Ваших намёков оказалось достаточно, чтобы я заинтересовался вопросом.

– Зачем?

– В смысле?

– Виктория ведь умерла.

– Какая разница? – Шевчук показался искренне удивлённым. – Я достаточно высоко себя ценю и знаю, что хорош по всем параметрам. А по некоторым – очень хорош. Мне стало… Я почувствовал себя задетым.

Ему отказали, предпочли другого.

– И вы расспросили Погодину?

– Вера дружила с Викой, к кому ещё я мог обратиться за точной информацией?

– И она вам всё рассказала?

– Да.

– Когда?

– Вас интересует, как развивались мои отношения с Верой? – Если Шевчук надеялся, что прямой вопрос собьёт Феликса с толку, то напрасно:

– Да, Леонид Дмитриевич, теперь интересует, – не стал скрывать Вербин.

– А говорят, что снаряд дважды в одно место не прилетает. – Шевчук криво улыбнулся.

Но либо кто-то очень хорошо прицелился, либо Судьба… Две подряд подружки убиты, поневоле задумаешься о том, чтобы взять паузу в походах «налево».

Или не задумаешься?

– Как вы понимаете, я разбираюсь в женщинах… и это не хвастовство. – Шевчук покусал губу. – Я с самого начала видел, что Вера неровно ко мне дышит, но был покорён Викой. Всё, что я рассказывал в прошлый раз о чувствах – правда. Не то чтобы я потерял голову, но ради Вики я действительно был готов на многое. Да, в какой-то момент наши отношения перестали быть идеальными, но я списывал это на естественный спад после первого, самого яркого периода. Однако признаюсь – я не упускал Веру из виду. Она… достаточно эффектная девушка… была. Была такой. Разговор, во время которого я попросил подождать с определённостью в отношениях до моего назначения, Вику не обрадовал. Она явно рассчитывала на другой ответ. После этого разговора мы стали встречаться реже.

– А с Верой?

– Вика ушла с новогоднего корпоратива очень рано. И я переспал с Верой. Но… Не знаю, согласны вы с такой постановкой вопроса или нет, но то, что случается на корпоративе – остаётся на корпоративе. Вера сказала, что ей было здорово, но она не хочет скандала. И наши отношения… не должны измениться. То есть со стороны всё должно оставаться как прежде. Она очень умная… и хитрая… – Пауза. – Была.

– После корпоратива вы встречались?

– Да.

– Виктория вас подозревала?

– Нет. Во всяком случае, не показывала виду. А на работе мы с Верой вели себя по-прежнему.

Погодина умело вела свою игру. Расскажи она Виктории о том, что отбила у неё Шевчука – мог случиться скандал, который наверняка ударил бы и по ней. Вера могла потерять и любовника, и подругу, и даже работу. И тут Виктория делает ей царский подарок – возобновляет отношения с Наилем. Погодиной оставалось лишь заполучить доказательства и грамотно преподнести их Шевчуку. Шевчук расстаётся с Викторией, скорее всего – мягко, и оказывается в руках Погодиной. Идеальный план.

– Не думаю, что если бы Вика узнала о нашей связи с Верой, она бы промолчала.

– Полагаю, вы правы. В любом случае, вам виднее. – Феликс помолчал. – Как развивались ваши отношения после смерти Виктории?

– Не понял вопроса. – Шевчук недоумённо посмотрел на Вербина. – Мы не открыли бутылку шампанского, если вы об этом.

– Когда вы встретились вне работы?

– В пятницу, – буркнул Шевчук. – Жена уехала в командировку и вернулась в субботу, в конце дня.

– Тогда Вера рассказала вам о сопернике?

– Нет. – Ответ показался Феликсу искренним. – Мы, конечно, обсудили эту ужасную новость, но в детали не вдавались.

Не до того было…

– К тому же всё это достаточно обсуждалось на работе. – Шевчук вновь покусал губу, после чего без особой охоты произнёс: – Вы умный человек, Феликс, и наверняка уже поняли, что в постели с Верой мы, в основном, обсуждали предстоящее путешествие на Алтай.

– Вы сказали, что она полетит с вами?

– Она удивилась.

– Обрадовалась?

– Да. Или искусно сделала вид.

– Зачем вы добавили?

– Не зачем, а потому что история с Викой меня… слегка задела.

Задела тем, что его обманывали, а он не распознал обман.

– Что же касается любовника Вики, о нём я спросил Веру в понедельник, после разговора с вами. И она рассказала, что у неё были подозрения, что Вика вновь связалась со своим старым парнем. Поддалась, так сказать, вернувшемуся чувству первой настоящей любви.

– Вас не обидело, что Вера не рассказала о своих подозрениях раньше? Когда они только возникли.

– В тот момент мне это было безразлично.

– Понимаю.

Погодина действительно была умной девушкой. И нет сомнений, что за те дни, которые Шевчук был в её руках – как она думала – Вера не успела совершить настолько большую глупость, чтобы будущий топ-менеджер пожелал её убить. Да и поездка в Ярославль проверяется без труда.

И всё-таки Феликс спросил:

– Мне показалось или с Погодиной вы чувствовали себя спокойнее?

Шевчук улыбнулся, но ответил честно:

– Я ведь сказал: с Викой мне снесло крышу. По-настоящему снесло. Настолько, что я был готов на всё. С Верой же начал складываться классический служебный роман. Она сразу сказала, что не собирается разрушать мой брак, как не разрушала мою связь с Викой, но знает, что с моей помощью сумеет найти хорошего мужа. И я, кстати, с удовольствием бы ей помог.

Настоящий эффективный менеджер.

– Я ответил на все вопросы?

– Полагаю, расспрашивать вас о той стороне личной жизни Веры Погодиной, которая не связана с вами, бессмысленно?

– Правильно полагаете, – кивнул Шевчук. – Наши отношения не зашли настолько далеко, чтобы делиться чем-то особенно личным. И… мне остаётся лишь надеяться, что Вера, в отличие от Вики, ни с кем параллельно не встречалась.

Ну, что же, он имел полное право на горькую иронию.

– Рассказывая о Наиле – это прежний молодой человек Виктории Рыковой, – Погодина приводила какие-нибудь доказательства их нынешней связи?

– Нет.

– То есть Погодина на словах подтвердила ваши подозрения, и вы ей поверили?

– Я не произвожу впечатление настолько доверчивого человека?

– Именно.

– Я почему-то поверил… – Шевчук прищурился, вспоминая не такой уж давний разговор. – Вера сказала, что заметила изменения ещё в декабре и очень удивилась, что Вика так рано уехала с корпоратива. Потом были серёжки… У Вики появились новые серёжки, золотые, с рубинами, я спросил откуда, она сказала, что родители под ёлочку положили. Но Вера сказала, что серёжки ей подарил Наиль.

– Погодина назвала имя?

– Да.

– Что ещё она говорила о Наиле?

– Что мальчик из хорошей семьи, маменькин сынок, которому до сих пор сопли вытирают. Сказала, что он написал никому не нужную книжку, в раскрутку которой мамочка вложила изрядные деньги, и мнит себя великим писателем. Ещё сказала, что полгода назад он вытер о Вику ноги, потому что мамочка велела. Вот, наверное, и всё.

– Никаких доказательств их нынешней связи Погодина не приводила?

– Вы уже спрашивали.

– Это важно, – негромко, но с ощутимым напором произнёс Феликс. – Леонид Дмитриевич, пожалуйста, припомните как можно точнее, может, Погодина предложила вам посмотреть какое-нибудь видео или послушать аудиозапись, но вы отказались?

– Да, я бы отказался. Но даю слово – Вера ничего такого не предлагала. – Шевчук вопросительно посмотрел на Вербина. – Вы скажете, почему это так важно? И почему столько внимания Наилю?

– Его убили этой ночью.

И опять – пауза.

– А я как раз вернулся из Ярославля…

– А какой у вас мотив?

Шевчук усмехнулся:

– Поймали. – И вытер ладонью лоб. – Две смерти?

– И обе связаны с Викторией Рыковой. Я пока не знаю, что происходит, но если вы вдруг заметите что-нибудь подозрительное. Или почувствуете. Немедленно звоните.

– Наиля вы тоже предупреждали?

На такой вопрос он тоже имел право. Не выпад, конечно, просто маленький, но чувствительный укол.

– Нет, Наиля я не предупреждал, потому что ничего из того, что вскрывалось в ходе расследования, не позволяло предполагать подобный исход. И вы должны понять, Леонид Дмитриевич, что я не узнал от вас ничего такого, что дало бы мне основания просить обеспечить вам защиту.

– К этому сводились ваши вопросы: найти основания для защиты? Или для подозрений?

– В первую очередь для подозрений, – откровенно ответил Вербин, глядя на Шевчука в упор. – Но поскольку я не нашёл ни того, ни другого, прошу вас в ближайшее время вести себя осторожно.

– Я постараюсь, – кивнул Шевчук. – В конце концов, это в моих интересах.

– Спасибо за понимание.

Выйдя из кафе, Вербин снял смартфон с авиарежима и вздрогнул, увидев четыре пропущенных от Марты. Вздрогнул, потому что в его представлении такая настойчивость не вязалась с её характером.

«Что-то случилось?»

Однако набрать номер не успел – Марта позвонила сама, и Вербин тут же ответил:

– Привет, я…

Но закончить фразу не успел. Карская его не перебивала, она начала говорить одновременно с Вербиным и останавливаться не собиралась, поэтому попытка Феликса объяснить, почему он не подходил к телефону, потерпела неудачу. При этом Марта не поздоровалась и не спросила, удобно ли ему говорить. Она спешила выговориться, и Вербин решил не мешать.

– Феликс, я прочитала публикацию «Девочка с куклами». В Сети только о ней и говорят… В новостях обсуждают… Уже по телевизору было… Скажи, это… это ведь твоё дело? То есть дело Вики? Это она «Девочка с куклами»?

– Да.

Очевидное волнение Марты заставило Феликса насторожиться. Он понимал, что Карская обязательно выскажет ему за утаивание информации об обстоятельствах смерти Виктории, и надеялся, что её неудовольствие будет выражено лёгкой обидой, не более. Но в голосе Марты не было обиды – только волнение. И когда Вербин это понял, он с горечью подумал, что обязан выяснить, чем оно вызвано.

– В статье нет ошибки? – продолжила Карская. – Вику действительно нашли так, как описал журналист? В белом платье, перед зеркалом, в окружении шести кукол?

– Да.

– И она умерла от передозировки наркотиком?

– Героином.

– В День всех влюблённых… Я должна была догадаться… – Несколько секунд в телефонной трубке царила тишина, после чего Марта очень тихо спросила: – Почему ты мне не сказал?

– Я спрашивал тебя о преследующих Викторию видениях, – осторожно напомнил Вербин.

– Но ты не сказал, что Вику нашли именно в таком виде, так, как она представляла.

– Это важно?

– Я… я слегка разволновалась.

Карская по-прежнему говорила отрывисто, но не так быстро, как в начале. Волнение ощущалось, но теперь Феликс понимал, чем оно вызвано, и ему не понравился сделанный вывод. Но не сделать его он не мог.

– Это так… странно… Да, именно странно. Это страшное совпадение с видениями, и ты… ты ищешь людей, которые знали о видениях Вики, ведь так?

– Я ищу убийцу, – мягко произнёс Феликс. – Что же касается видений, то о них, как оказалось, знало очень много людей. Не все друзья и знакомые Виктории, разумеется, но довольно много людей. – Вербин вздохнул, вспомнив сообщение Старовой, и закончил: – И у меня есть основания предполагать, что их точное количество определить невозможно.

– Но ты решил начать с тех, кто был ближе всех к Вике.

– Я обязан был так поступить.

– Но ничего не сказал.

– Во-первых, я не имел права. Во-вторых, если бы я в чём-то тебя подозревал, то… – Вербин сбился. – То у нас бы ничего не случилось.

– Ничего?

– Я знаю, как можно посмотреть на происходящее, но ни за что бы так не поступил.

На этот раз пауза получилась длиннее предыдущей, но Феликс её не разрушил, ждал, что скажет женщина, внимательно прислушиваясь к её дыханию. И ловя себя на мысли, что волнуется. Сильно волнуется. Ему важен ответ Марты.

– Я хочу тебе верить, – едва слышно произнесла Карская.

– Спасибо.

– Но ты… ты правильно поймёшь мою просьбу не приезжать сегодня? Мне нужно побыть одной.

Всё-таки обиделась? Поверила, что он решил завоевать её доверие через постель и так добраться до нужной информации? Оскорбилась, что оказалась среди подозреваемых?

– Только сегодня? – спросил Феликс.

– Думаю, да.

– Но я смогу позвонить тебе вечером?

По её дыханию Вербин понял, что Марта улыбается:

– Да, милый, позвони, как окажешься дома. Я буду ждать.

– Я не сделал ничего такого, чего должен стыдиться, – сказал Феликс. – Я не говорил всего, но ни в чём тебя не обманул.

– Я знаю, милый. До вечера.

– До вечера.

Телефон затих.

Вербин убрал его в карман и угрюмо пробормотал:

– Тут есть над чем подумать…

Он не хотел произносить эту фразу.

Он не мог её не произнести.

– Тут есть над чем подумать…

Потому что в волнении Марты сквозили панические нотки, но чем они вызваны? Чего она испугалась? Или он накручивает себя и ищет чёрную кошку там, где её нет? Не паника, а раздражение женщины, посчитавшей себя обманутой?

«Как жаль, что мы говорили по телефону…»

При встрече Феликс смог бы получить намного больше информации, сейчас же приходилось опираться лишь на голос и слова. И свои ощущения.

«Если Марта боится, надо к ней ехать!»

И обругал себя последними словами за то, что эта простая, очевидная и единственно правильная мысль не пришла в голову сразу. Ничего другого – только встреча прямо сейчас. Если не пустит – поговорить через закрытую дверь.

Однако этому плану, который Вербин счёл идеальным, не суждено было сбыться.

Следующий звонок поступил от Шиповника.

– Ты где?

– Закончил встречу с Шевчуком и собираюсь…

– Быстро на Петровку, – распорядился подполковник.

– Но…

– Ваня Крылов нашёл магазин, где Зарипов за два дня до убийства купил шесть кукол.

– Скоро буду, – коротко ответил Вербин.

Потому что прямые приказы начальства нужно исполнять.