Девственники

Глава 3

Двумя днями позже они отправлялись в Париж. После некоторого раздумья д'Эглиз решил, что Ребекка и ее служанка поедут в экипаже в сопровождении Джейми и Иэна. Д'Эглиз с прочими вояками повезут деньги, а нескольких человек пошлют вперед малыми группами — и проверять дорогу впереди, и для того, чтобы они могли скакать посменно, не останавливаясь по пути. Женщинам, конечно, останавливаться придется, но никаких ценностей с ними не было, так что не предвиделось и опасности.

И только когда они приехали к дому доктора Хасди, чтобы забрать женщин, то узнали, что свиток Торы и его хранитель, серьезного вида человек средних лет, которого представили как мсье Переца, поедут с Ребеккой.

— Я вверяю вам мои величайшие сокровища, господа, — сказал им доктор через внучку, сопроводив свои слова формальным поклоном.

— Да будем мы достойны вашего доверия, господин, — произнес Джейми на запинающемся древнееврейском, а Иэн церемонно поклонился, приложив руку к сердцу. Доктор Хасди перевел взгляд с одного на другого, коротко кивнул и шагнул вперед, чтобы поцеловать Ребекку в лоб.

— Да пребудет с тобой Бог, дитя мое, — прошептал он на языке, достаточно близком к испанскому, что позволило Джейми понять его слова.

В первый день и первую ночь путешествия все шло хорошо. Осенняя погода была мягкой, с едва ощутимым холодком в воздухе; лошади пребывали в прекрасной форме. Доктор Хасди вручил Джейми кошелек на дорожные расходы, и все они ели прилично и ночевали в очень респектабельной гостинице — Иэн отправился вперед, чтобы осмотреть помещение и убедиться в отсутствии неприятных сюрпризов.

Небо на рассвете следующего дня было облачным, но поднявшийся ветер разогнал тучи еще до полудня, оставив его чистым и сияющим, как гигантский сапфир над головой. Джейми скакал впереди, Иэн сзади, и экипаж двигался довольно споро, несмотря на нарезанную бороздами вьющуюся дорогу. Когда они достигли вершины небольшого подъема, Джейми увидел, что неширокий поток, бежавший вдоль обочины, превратился в болотце футов десяти шириной. Он резко остановил лошадь, поднял руку, тормозя экипаж, а Иэн осадил своего коня рядом Джейми.

— Что за… — начал было он, но не договорил. Возница на какой-то момент приостановил экипаж, но когда изнутри его раздался не допускающий возражений окрик, он хлестнул вожжами по лошадиным спинам, и экипаж рванулся вперед, едва не задев лошадь Джейми, которая резко дернулась, сбросив всадника в кусты.

— Джейми! Ты в порядке? — Раздираемый тревогой за друга и чувством долга, Иэн удерживал своего коня, вертя головой по сторонам.

— Останови их! Догони! Ifrinn![18] — Джейми боком выбрался из кустов, с лицом, исцарапанным и покрасневшим от гнева. Иэн, не раздумывая, пришпорил коня и рванул в погоню за тяжелым экипажем, который сейчас кренился из стороны в сторону, двигаясь по болотистому дну. Женские протестующие крики изнутри были заглушены резким криком возницы: «Ladrones!»

Это было единственное слово, которое он знал на испанском, — «грабители». Один из них уже несся рядом с экипажем, и возница тут же соскочил со своего сиденья, упал на землю и, поднявшись, быстро побежал прочь.

— Трус! — заревел Иэн и издал особый, ведомый горцам крик, заставивший запряженных коней танцевать на месте, дергая головами вправо и влево и не давая неудачливому похитителю ухватить вожжи. Он заставил своего коня, которому крик Иэна понравился ничуть не больше, чем упряжным лошадям, преодолеть узкую полосу между кустарником и экипажем. Поравнявшись с грабителем, державшим вожжи, он вытащил пистолет, прицелившись в него — молодого парня с соломенного цвета волосами — он криком приказал ему сдвинуть коней с места.

Мужчина посмотрел на него, резко присел и хлестнул вожжами по спинам лошадей, одновременно закричав на них, Иэн выстрелил, но промахнулся, однако задержка позволила Джейми догнать их; Иэн видел, как рыжая голова Джейми мелькнула, когда он взбирался по задней стенке экипажа, изнутри которого раздались новые крики, когда Джейми протопал по крыше и обрушился на желтоволосого возницу.

Предоставив Джейми разбираться с этой проблемой, Иэн пришпорил коня, собираясь вырваться вперед и перехватить вожжи, но один из разбойников опередил его и уже пригибал к земле голову одной из лошадей. Что ж, однажды это сработало. Иэн набрал полные легкие воздуха и разразился криком.

Упряжные лошади рванули вперед в брызгах грязи. Джейми и желтоволосый возница свалились с сиденья, сукин сын, бывший на дороге, исчез, возможно, вдавленный толкотней в трясину. Во всяком случае, Иэн на это надеялся. С покрасневшими глазами он поднял на дыбы своего взбудораженного коня, обнажил шпагу с широким клинком и рванул через дорогу, вопя словно банши и размахивая шпагой во все стороны. Два бандита, разинув рты, уставились на него, а потом бросились наутек.

Он погнался за ними в кустарник, но кусты были слишком густыми, и конь не мог двигаться, — тогда Иэн повернул назад, где обнаружил Джейми, катавшегося по дороге и от души дубасившего светловолосого паренька. Иэн заколебался: помочь ему или посмотреть, как дела с экипажем? Громкий треск и ужасные крики сразу же помогли ему определиться с выбором, и он рванул вдоль дороги.

Экипаж — уже без возницы — съехал с дороги, влетел в болото и упал на бок в канаву. Судя по беспорядочным голосам, доносившимся изнутри, он понял, что женщины, скорее всего, целы и, развернув коня, поспешно обмотал вожжи вокруг дерева, после чего побежал к упряжным лошадям, чтобы помешать им покалечить друг друга в суматохе.

Ему понадобилось время, чтобы в одиночку разделаться со всей неразберихой. К счастью, лошади не сильно поранились, а его усилиям не слишком помогло появление из экипажа двух взволнованных и очень растрепанных женщин, которые, перебивая друг друга, лопотали на непостижимой смеси французского и ладино.

«Тем лучше, — подумал он, сделав неопределенный жест высвободившейся на секунду рукой. — Их лепет сейчас ничему не поможет». Потом он уловил слово «мертв» и немедленно изменил свое мнение. Мсье Перец обычно был так молчалив, что Иэн просто забыл о нем во всей этой суматохе. Сейчас же он был безмолвнее камня, потому что, как выяснил Иэн, сломал шею, когда экипаж перевернулся.

— О Боже! — выдохнул он и побежал посмотреть, что случилось. Но Перец, вне всяких сомнений, был мертв, а лошади до сих пор бились в истерике, оскальзываясь и застревая в грязи придорожной канавы. Иэн не мог терять время, думая о том, как справляется Джейми, но когда он выпряг вторую лошадь и надежно привязал ее к дереву, то тревожные мысли о друге атаковали его с новой силой.

Он полагал небезопасным оставить женщин: бандиты могли вернуться, и было бы глупостью сперва не убедиться в обратном. Их собственного возницы нигде не было видно. Похоже, он, испугавшись, бежал, бросив все. Иэн усадил женщин под фиговым деревом и дал им хлебнуть из своей фляжки. Через некоторое время они поумерили свою болтовню.

— А где Диего? — спросила Ребекка вполне членораздельно.

— О, он скоро будет с нами, — ответил Иэн, надеясь, что это правда. Он уже и сам начинал беспокоиться.

— Может быть, его тоже убили, — сказала служанка, бросив сердитый взгляд на свою госпожу. — Как ты себя тогда почувствуешь?

— Я уверена, что он не… не убит. Я уверена, — повторила Ребекка, однако уверенности в ее голосе не слышалось.

Она, тем не менее, оказалась права. Прежде чем Иэн решил отправить женщин вперед по дороге, чтобы поискать друга самому, Джейми шаркающей походкой вышел из-за поворота и опустился на сухую траву, закрыв глаза.

— Вы в порядке? — спросила Ребекка, с беспокойством наклоняясь над Джейми, чтобы взглянуть на него из-под полей соломенной дорожной шляпы. Он выглядит вконец обессилевшим, подумал Иэн.

— Да, все прекрасно. — Джейми прикоснулся к затылку, слегка поморщившись от боли. — Небольшой удар по голове. Тот тип, что упал на дорогу, — пояснил он Иэну, снова закрывая глаза. — Поднялся на ноги и ударил меня сзади. Не вырубил, но слегка оглушил, а когда я пришел в себя, они оба удрали — и тот, что меня ударил, и тот, с которым дрался я.

— Мгм, — сказал Иэн и, присев на корточки перед другом, приподнял одно из век Джейми и внимательно всмотрелся в налитый кровью голубой глаз. Он понятия не имел, чего ищет, но видел, что так делал отец Рено, после чего прикладывал к какому-нибудь месту пиявок. Иэн подумал, что и этот глаз и другой вроде бы в порядке. Оно и к лучшему, тем более что пиявок у него не было. Он вручил Джейми фляжку и пошел осмотреть лошадей.

— Две из них, похоже, в норме, — сообщил он, вернувшись. — Гнедая слегка хромает. Бандиты увели твою лошадь? И что с возницей?

Джейми выглядел удивленным.

— Я и забыл, что у меня была лошадь, — признался он. — О вознице я ничего не знаю, по крайней мере, не видел его лежащим на дороге, — Он осмотрелся по сторонам. — А где мсье Перец?

— Мертв. Побудь здесь, ладно?

Иэн вздохнул, поднялся и размашистым шагом двинулся назад по дороге, где не обнаружил и следа возницы, хотя прошелся и по сторонам, внимательно все оглядывая. Зато он нашел лошадь Джейми, которая мирно паслась на траве. На ней он и прискакал назад и увидел, что женщины уже стоят, обсуждая что-то тихими голосами, время от времени поглядывая на дорогу, или, приподнявшись на цыпочки, безуспешно пытаются рассмотреть что-то среди деревьев.

Джейми по-прежнему сидел на земле с закрытыми глазами — но по крайней мере сидел он прямо.

— Ты можешь ехать верхом, старина? — мягко спросил Иэн, опускаясь на корточки рядом с другом. К его облегчению, Джейми мгновенно открыл глаза.

— О да. Думаешь, нам нужно добраться до Сен-Обея и прислать кого-нибудь сюда, чтобы занялись экипажем и Перецем?

— А что еще можно предпринять?

— Ничего другого в голову не приходит. Не думаю, что мы можем забрать его с собой. — Джейми поднялся на ноги, слегка пошатываясь, но не настолько, чтобы пришлось хвататься за дерево. — Сумеют ли женщины ехать верхом, как ты думаешь?

Как выяснилось, Мари умела — по крайней мере немножко. Ребекке же никогда раньше не случалось этого делать. После недолгой дискуссии, которую Иэн счел возможной, имея в виду ее предмет, он аккуратно уложил покойного мсье Переца на сиденье экипажа, укрыв его лицо платком от мух, после чего все остальные, наконец, сели на лошадей: Джейми — на свою лошадь, со свитком Торы в холсте, притороченном к седлу, — между святотатством прикосновения к Торе гоя[19] и перспективой оставить свиток в экипаже, где его мог найти кто угодно, женщины неохотно согласились на меньшее зло. Служанка села верхом на одну из упряжных лошадей, соорудив подобие седла из покрытий сиденья экипажа и наложив на них столько женского багажа, сколько уместилось, а Ребекка пристроилась в седле впереди Иэна.

Ребекка выглядела маленькой куколкой, но оказалась на удивление крепкой, в чем он убедился, когда девушка поставила ногу на его ладони, а он усаживал ее в седло. Она не смогла перебросить ногу через седло и вместо этого легла поперек него, словно подстреленный олень, беспорядочно размахивая руками и ногами. Он все-таки усадил ее прямо и сел позади девушки с раскрасневшимся и покрытым бисеринками пота лицом, и вовсе не от работы.

Джейми глядел на него, приподняв бровь, и в этом взгляде читалась как зависть, так и веселье. Он подмигнул Джейми в ответ и обхватил рукой талию Ребекки, прочнее удерживая ее в седле и надеясь, что не слишком провонял потом.

Было уже темно, когда они доехали до Сен-Обея и нашли гостиницу, которая могла предоставить им две комнаты. Иэн потолковал с хозяином и договорился, что утром кто-нибудь приедет забрать тело мсье Переца и похоронить его. Женщины были недовольны, что тело не будет подготовлено должным образом, и упорно настаивали на том, что мертвец должен быть похоронен до заката, если уж всего остального сделать нельзя. Затем Иэн осмотрел женскую комнату, заглянул под кровати, уверенным жестом постучал по ставням и пожелал им доброй ночи. Они выглядели порядком уставшими.

Перейдя в другую комнату, он услышал нежный звук колокольчиков и увидел Джейми, стоявшего на коленях и заталкивавшего свиток Торы под кровать.

— Сойдет, — сказал он, садясь на корточки, и вздохнул. Джейми выглядел таким же измотанным, как женщины, решил про себя Иэн, но не произнес этого вслух.

— Пойду, распоряжусь, чтобы нам прислали ужин сюда, — сказал он. — Я чувствую запах мяса на вертеле. Немножко мясца и, может быть…

— Все, что у них есть! — пылко отозвался Джейми. — Пусть несут все!

Они ели с аппетитом. Джейми уже начал чувствовать, что вторая порция торта с карамелью и взбитым кремом была лишней, когда Ребекка вошла в комнату мужчин в сопровождении служанки, которая несла небольшой поднос с кувшином, от которого шел ароматный пар. Джейми выпрямился, едва сдержав крик, когда боль молнией пронзила его голову. Ребекка, озабоченно нахмурившись, посмотрела на юношу.

— У тебя сильно болит голова, Диего?

— Нет, все в порядке. Небольшой удар по голове — ерунда. — Он вспотел, его живот вздрагивал, но он уперся руками в столик и изо всех сил старался выглядеть нормально. Она же явно так не считала и, подойдя ближе, наклонилась, заглядывая ему в глаза.

— Я так не думаю, — сказала она. — Похоже, ты расклеился.

— О… да? — сказал он слабым голосом.

— Если она имеет в виду, что вид у тебя как у высосанной устрицы, то да, — проинформировал его Иэн. — Шок, ясно? И сам весь бледный, и потный, и..

— Я знаю, что значит «расклеился», понял? — Он сердито посмотрел на Иэна, который ответил другу полуулыбкой — черт, должно быть, он действительно выглядит погано; вид у Иэна был озабоченный. Он сглотнул, подыскивая слова, чтобы их переубедить, но непереваренная пища внезапно подкатила к горлу, и ему пришлось срочно закрыть рот и глаза, концентрируясь на том, чтобы не стошнить у всех на глазах.

— Чай, — сказала Ребекка твердым голосом. Она взяла кувшин у служанки и налила чай в чашку, потом, сложив на ней ладони Джейми, прижала его руки своими ладонями, направляя чашку к его рту. — Пей. Это должно помочь.

Он выпил, и это действительно помогло. Во всяком случае, он сразу почувствовал, что тошнота отступила. Он узнал вкус чая, но подумал, что в заваренном напитке были и другие травы.

— Еще. — Она наполнила вторую чашку. Эту он смог выпить самостоятельно и, сделав последний глоток, почувствовал себя еще лучше. В голове пульсировало в такт ударам сердца, но боль, казалось, отдалилась.

— Какое-то время тебе не стоит оставаться одному, — сказала Ребекка и села, элегантно обернув юбку вокруг лодыжек.

Он открыл рот, чтобы сказать: он не один, Иэн ведь здесь, — но вовремя поймал взгляд Иэна и промолчал.

— Бандиты, — сказала она Иэну, изогнув свою хорошенькую бровь. — Кем, по-твоему, они были?

— Э… это зависит от многих факторов. Если они знали, кто вы, и хотели похитить вас, — это одно. Но могли быть и случайными грабителями — просто увидели экипаж и решили попробовать, не возьмут ли они его. Ты узнала кого-нибудь из них, нет?

Ее глаза вспыхнули. «Они не вполне такого цвета, как у Аннализ, — туманно подумал Джейми. — Мягче чем карие, оттенка нагрудных перьев куропатки».

— Знали, кто я? — прошептала она. — Хотели похитить меня? — девушка сглотнула. — Ты… ты думаешь, это возможно? — Ее передернуло.

— Ну, наверняка я этого, конечно, не знаю. А пока, мониэн,[20] думаю, тебе стоит выпить чуть-чуть этого чая. — Иэн протянул свою длинную руку к кувшину, но она отвела ее в сторону, отрицательно покачав головой.

— Нет, это лекарство, и оно нужно Диего. Не так ли? — сказала она, наклоняясь и внимательно всматриваясь в глаза Джейми. Она была без шляпы, но подвязала волосы кружевным белым чепчиком с розовой лентой. Джейми послушно кивнул.

— Мари, принеси, пожалуйста, бренди. Этот шок… — Она снова сглотнула и обхватила себя руками. Джейми заметил, что этот жест приподнял ее груди и они слегка увеличились в объеме. В чашке еще оставалось немного чая, и он автоматически допил его.

Появилась Мари с бутылкой бренди и налила стаканчик для Ребекки, затем, повинуясь жесту госпожи, еще один для Иэна, а когда Джейми вежливо кашлянул, налила ему полчашки, долив до ободка чаем. Вкус был странноватый, но он ничего не имел против. Боль ушла в дальний конец комнаты. Он видел, как она сидит там, маленькая мерцающая багровая штучка с мрачным выражением на физиономии. Джейми рассмеялся, и Иэн, нахмурившись, посмотрел на него.

— И над чем ты хихикаешь?

Джейми не мог придумать, как лучше описать эту зверушку-боль, и потому просто покачал головой, что оказалось ошибкой — боль внезапно обрадовалась и снова выстрелила в голове со звуком рвущейся ткани. Комната завертелась, и он обеими руками ухватился за стол.

— Диего!

Заскрипели стулья, и начался галдеж, на который он не стал обращать внимания. В следующее мгновение он уже лежал на кровати, глядя на балки потолка. Одна из них извивалась, как растущая виноградная лоза.

— …И тогда он сказал капитану, что кто-то среди евреев знает о… — Иэн говорил успокаивающе, серьезно и нарочито медленно, чтобы Ребекка могла понять его, хотя Джейми подумал, что, возможно, девушка понимает больше, чем сказала. На вьющейся балке проклюнулись зеленые листья, и он подумал, что это необычно, однако внезапно охватившее его чувство покоя сделало все происходящее на его глазах милым и уютным.

Ребекка что-то говорила мягким и озабоченным тоном, и Джейми с некоторым усилием повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Она наклонилась к Иэну через стол, а он обхватил девушку своими огромными ладонями, уверяя, что он и Джейми не позволят, чтобы с ней случилась какая-нибудь беда.

Внезапно в его поле зрения появилось еще одно лицо: служанка Мари, хмурясь, смотрела на него. Она грубо приподняла его веко и уставилась в его глаз, наклонившись так близко, что Джейми чувствовал запах чеснока в ее дыхании. Он с усилием моргнул, и она, фыркнув, повернулась, сказав что-то Ребекке, которая коротко и резко ответила ей на ладино. Служанка с сомнением покачала головой, но вышла из комнаты.

Однако ее лицо осталось здесь. Джейми до сих пор видел его, хмурое, нависшее над ним. Оно держалось на цветущей балке, и он понял, что там наверху висит змея, большая змея с головой женщины и яблоком во рту, — это казалось неправильным, ведь должна была быть свинья? — и она скользнула вниз по стене прямо на его грудь, прижимая яблоко к его лицу. Великолепный аромат наполнил его ноздри, и он хотел откусить кусочек, но, прежде чем смог это сделать, почувствовал, что вес змеи изменился, она стала мягкой и тяжелой, и Джейми немного выгнул спину, ощущая на себе тяжесть ее больших округлых грудей. Хвост змеи — сейчас это была по большей части женщина, только нижняя половина еще оставалась змеиной — нежно поглаживал внутреннюю сторону его бедра.

Он издал очень высокий звук, и Иэн бросился к его кровати.

— Ты в порядке, дружище?

— Я… Ох! О Господи, сделай это снова.

— Сделай что?.. — начал был Иэн, но тут рядом с ним возникла Ребекка и положила ладонь на руку Иэна.

— Не беспокойся, — сказала она, внимательно глядя на Джейми. — Он в порядке. Это все лекарство — оно вызывает у людей странные сны.

— Не похоже, чтобы он спал, — с сомнением произнес Иэн. Джейми действительно изгибался — или думал, что изгибается — на кровати, пытаясь убедить нижнюю часть женщины-змеи тоже превратиться в женщину. Он тяжело дышал и сам это слышал.

— Это лишь галлюцинация, — успокаивающе сказала Ребекка. — Пойдем, оставь его. Он вот-вот уснет, увидишь.

Джейми не думал, что видит все это во сне, но некоторое время спустя он вышел из состояния странной встречи с демоном-змеей. Юноша не знал, почему он был уверен, что видит демона, но судя по всему, так оно и было — ее нижняя часть не изменилась, но рот был очень женским, как и тела ее подруг, маленьких женщин-демониц, лизавших его уши — среди прочего — с явным энтузиазмом.

Он повернул голову на подушке, чтобы позволить одной из них добраться до вожделенной цели, и увидел, без всякого удивления, Иэна, целующего Ребекку. Пустая бутылка бренди опрокинулась, и он, казалось, видел пары ее аромата, витающие в воздухе как дым и окружающие целующуюся пару туманом, в котором просвечивала радуга.

Он снова закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на отношениях с женщиной-змеей, у которой теперь было множество интересных подруг. Когда он позднее открыл их, Иэн и Ребекка исчезли.

В какой-то момент он услышал, как Иэн издал сдавленный крик, и тускло подумал, что могло случиться, но мысли снова расплылись. Он заснул.

Проснулся он немного позже, чувствуя себя обмякшим, как подмороженный капустный лист, но боль в голове исчезла. Он полежал, наслаждаясь этим ощущением. В комнате было темно, и он не сразу ощутил, что рядом с ним лежит Иэн — понял это по запаху бренди.

Память вернулась. Потребовалось некоторое время, чтобы отличить реальные воспоминания от причудливого сна, но он был вполне уверен, что видел Иэна, обнимающего Ребекку, и то, как она обнимала его. Что за чертовщина случилась потом?

Иэн не спал — это он понял. Его друг лежал, застыв, как надгробная фигура в склепе Сен-Дени, и дыхание его было быстрым и неровным, словно он только что пробежал целую милю вверх по склону холма. Джейми кашлянул, и Иэн дернулся, словно его кольнули булавкой.

— Ну что? — прошептал он, и дыхание Иэна внезапно прервалось. Он звучно сглотнул.

— Если ты хоть словом обмолвишься об этом своей сестре, — сказал Иэн страстным шепотом, — я зарежу тебя во сне, отрежу голову и буду пинать ее в Арль и обратно.

Джейми не хотел думать о сестре и не хотел слышать о Ребекке, а потому просто сказал:

— Ну и?

Иэн издал хриплый звук, показывавший, что он думает, как лучше начать рассказ, и выбрался из-под своего пледа, повернувшись лицом к Джейми.

— Ну и… Мы поболтали немного о голых дьяволицах, с которыми ты ворочался, и я подумал, что девушке не стоит слушать твое бормотание, и сказал, что нам стоит перейти в другую комнату, и…

— Это было до или после того, как ты начал ее целовать? — спросил Джейми. Иэн шумно втянул носом воздух.

— После, — сказал он резко. — Но она отвечала на мои поцелуи, понял?

— Понял. Я это заметил. И потом?.. — Он чувствовал, что Иэн медленно изгибается, как червяк на крючке, но ждал. Он часто давал Иэну время подобрать нужные слова, но обычно оно того стоило. Во всяком случае, сейчас.

Он был немного шокирован — и полон зависти — и думал о том, что может случиться, когда жених девушки узнает, что она не девственница, но еще думал, что, может быть, он этого и не узнает: девица явно была умна. Возможно, стоило оставить отряд д'Эглиза и двигаться на юг, на всякий случай…

— Как думаешь, обрезание — это больно? — внезапно спросил Иэн.

— Думаю, да. А как может быть не больно? — Он нащупал рукой собственный член и потирал его большим пальцем, словно защищая. Он не был слишком большим, но все же, все же…

— Они делают это маленьким детям, — заметил Иэн. — Не может же это быть так уж паршиво, а?

— Ммм… — сказал Джейми без особого убеждения, но справедливости ради добавил: — Ну да, они ведь это сделали и с Христом.

— Да? — Иэн, казалось, был поражен. — Да, верно, я об этом не подумал.

— Ты не подумал, что он был евреем, да? Ну так, для начала, он им был.

Прежде чем Иэн вернулся к разговору, комната на несколько мгновений погрузилась в тишину, полную невысказанных мыслей.

— Как ты думаешь, а Иисус когда-нибудь делал это? Я имею в виду с девушкой — до того как начал проповедовать?

— Я думаю, отец Рено поимеет тебя за богохульство.

— Отца Рено, слава Богу, здесь нет.

— Но тебе же придется исповедоваться ему, а?

Иэн резко выпрямился, обернувшись пледом.

— Что?

— Иначе ты попадешь в ад, если тебя убьют, — заметил Джейми, чувствуя себя праведником-зубрилой. Лунный свет падал в окно, и он мог видеть лицо Иэна, погруженного в тревожные раздумья, и взгляд его глубоко сидящих глаз метался туда-сюда, словно между Сциллой и Харибдой. Внезапно Иэн повернул голову к Джейми, видимо, отыскав безопасное пространство между угрозой ада и отцом Рено.

— В ад попадаешь, только совершив смертный грех, — сказал он. — Если же грех простительный, я проведу тысячу лет в Чистилище. Не так уж плохо.

— Ну конечно, это смертный грех, — сказал Джейми злорадно. — Все знают, что прелюбодеяние смертный грех, дурачок.

— Да, но… — Иэн сделал ладонью жест, означающий «подожди», и погрузился в мысли. — Чтобы это было по-настоящему смертным грехом, необходимы три условия. — Он поднял указательный палец. — Это должно быть всерьез грешно. — Средний палец. — Ты должен понимать, что это всерьез грешно. — Безымянный палец. — И должен быть согласен на это. Оно ведь так, нет? — Он опустил руку и смотрел на Джейми, подняв брови.

— Ну и чего же ты не сделал? Не дал своего согласия? Она тебя изнасиловала? — Он подтрунивал над другом, но Иэн отвернулся так, словно его внезапно охватило сомнение. — Иэн?

— Нееет… — ответил его друг, но в ответе тоже слышалось сомнение. — Это было не так, не совсем так. Я имею в виду серьезность деяния. Я не думаю, что это было… — Его голос стих.

Джейми рывком повернулся, оперся на локоть.

— Иэн! — сказал он со сталью в голосе. — Что ты сделал с девушкой? Если ты лишил ее девственности, это неправильно, всерьез. Особенно учитывая то, что она помолвлена. О… — У него мелькнула новая мысль, и Джейми наклонился ближе, понизив голос: — Она не была девственницей? Тогда, может, это совсем другое дело. Если девица прежде уже распутничала, то, пожалуй… Ведь если подумать, она, наверное, писала стихи…

Иэн сложил руки на коленях и положил на них голову. Его голос звучал глухо из складок пледа.

— …я не знаю… — выдавил он из себя.

Джейми потянулся и впился пальцами в голень Иэна, вынудив друга распрямиться со сдавленным криком, от которого кое-кто в дальней комнате зашевелился и забормотал во сне.

— Что ты имеешь в виду под «я не знаю»? Как ты мог этого не заметить? — прошипел Джейми.

— Э… ну… она… з… она играла с ним рукой, — пробормотал Иэн. — Прежде чем я смог…

— Ох!.. — Джейми перекатился на спину, словно обессилев душой, если не телом. Однако его член все еще жаждал подробностей.

— Это настолько плохо? — спросил Иэн, снова поворачиваясь к Джейми. — Или… ну, я не могу сказать, что я просто дал на это свое согласие, потому что я вовсе не имел этого в виду…

— Я думаю, ты направляешься в Плохое Место, — заверил его Джейми. — Ты хотел это сделать, не важно, сделал ты это или нет. И как это все происходило, кстати? Она что, просто овладела тобой?..

Иэн издал долгий-долгий вздох и снова опустил голову на колени. Казалось, ему больно.

— Ну, мы немного целовались, а потом выпили еще бренди — порядочно. Она набрала его в рот и поцеловала меня, и… выпустила бренди в мой рот, и…

— Ифринн![21]

— Ты мог бы, пожалуйста, сказать также «Пекло»? Я не хочу об этом думать.

— Извини. Продолжай. Она дала тебе пощупать груди?

— Ненадолго. Она не позволила моим рукам оставаться там, но я мог чувствовать ее соски, когда она шевелилась… ты что-то сказал?

— Нет, — с усилием произнес Джейми. — И что потом?

— Ну а потом она сунула руку под мой килт и внезапно отдернула ее так, словно прикоснулась к змее.

— Отдернула?

— Да. Она была шокирована. Ты можешь не сопеть так громко? — сказал Иэн раздраженно. — Разбудишь весь дом. Это потому, что он у меня необрезанный.

— А… И поэтому она не стала делать это с тобой… обычным способом?

— Она этого не сказала, но может быть. Потом, однако, она захотела посмотреть на него, и именно тогда… ну…

— Мгм. — Обнаженные демоницы против шанса вечного проклятия — или нет, но Джейми подумал, что Иэн провел вечер наилучшим образом. Внезапно он вспомнил. — А почему ты спросил меня, насколько больно обрезание? Ты же не собирался его сделать? Ради нее, я имею в виду?

— Не скажу, что у меня не было подобной мысли, — признался Иэн. — То есть, приняв во внимание обстоятельства, я думал, что должен жениться на ней. Но, наверное, я не смог бы стать евреем, даже если бы у меня хватило духу на обрезание — моя мама, сделай я такое, голову бы мне оторвала.

— Да, ты прав, — согласился Джейми. — Оторвала бы. И в ад ты попадешь. — Мысль об изящной тоненькой Ребекке, сбивающей масло во дворе шотландского поместья или топчущей пропитанную мочой шерсть босыми ногами, была не намного смешнее Иэна в ермолке и с пейсами — да, не намного. — К тому же у тебя нет денег, так?

— Немножко есть, — задумчиво сказал Иэн. — Но не так много, чтобы уехать и поселиться в Тимбукту, а убраться мне пришлось бы не ближе.

Джейми вздохнул и потянулся, расслабляясь. Воцарилась полная раздумий тишина. Иэн, несомненно, размышлял о вечном наказании, Джейми снова переживал лучшие фрагменты своих опиумных видений, но у женщины-змеи теперь было лицо Ребекки. Наконец он нарушил молчание, повернувшись к другу.

— Ну и… стоило оно того, чтобы попасть в ад?

Иэн снова глубоко вздохнул, но это был вздох человека, примирившегося с самим собой.

— О да.

Джейми проснулся на рассвете, чувствуя себя прекрасно и пребывая в гораздо лучшем расположении духа. Какая-то добрая душа принесла ему кувшин эля и хлеб с сыром. Он подкрепился, пока одевался, размышляя о предстоящем дне. Ему нужно было взять несколько человек, чтобы вернуться к повозке и заняться ею. Он полагал, что лучшее, что можно сделать с господином Перецем — привезти его сюда в экипаже и потом найти поблизости каких-нибудь евреев, которые могли бы взять на себя заботы о его похоронах. Женщины настаивали на том, чтобы его похоронили до заката. Если же нет… что ж, он сам пройдет по этому пути, когда дело дойдет до финала.

Он подумал, что экипаж не должен быть сильно поврежден. Они могут починить его к полудню. Но как далеко отсюда Бонне? Это был ближайший город с гостиницей. Если он действительно далеко, или если экипаж сильно поврежден, или он не сможет достойно похоронить господина Переца, им придется снова провести ночь здесь. Он ощупал кошелек и подумал, что этого хватит и на следующую ночь, и на то, чтобы нанять людей: доктор не поскупился.

Он задумался над тем, что задерживает Иэна и женщин. Хотя он знал, что женщинам требуется обычно больше времени, чтобы сделать все, что делает мужчина, не говоря уже о том, чтобы одеться, — что ж, они могут остаться и изливать свое раздражение… Он отпил пару глотков эля, представляя себе Ребекку и живо воссоздавая картины, вызванные рассказом Иэна о его встрече с девушкой. Сейчас он не видел ничего, кроме сосков, выступающих через тонкую ткань, гладких и округлых, как обкатанные камешки…

Иэн ворвался в комнату, дико вращая глазами. Волосы его стояли дыбом.

— Их нет!

Джейми едва не захлебнулся элем.

— Что? Как?

Иэн понял его вопросы, и уже направлялся к кровати.

— Никто их не похищал. Нет ни малейшего признака борьбы, их вещи исчезли. Окно открыто, но ставни не сломаны.

Джейми стоял на коленях рядом с Иэном, засунув сперва руки, а потом и голову с плечами под кровать. Свиток, завернутый в холст, находился там, — и он испытал момент облегчения, которое рассеялось в ту же секунду, когда Иэн вытащил свиток наружу. Он издал звук, но вовсе не мягкий звон золотых колокольчиков. Он тарахтел, и когда Джейми отогнул край холста и развернул свиток, то увидел, что внутри были палочки и камешки, торопливо завернутые в женскую юбку, чтобы свиток не казался пустым.

— Cramouille! — прозвучало самое грязное слово, пришедшее ему в голову. И к тому же весьма уместное, если произошло именно то, что он подумал.

Он повернулся к Иэну.

— Она опоила меня и соблазнила тебя, а ее проклятая служанка пробралась сюда и украла свиток, пока ты зарывался своей тупой башкой в ее… в ее…

— Прелести, — коротко закончил Иэн, блеснув зловещей улыбкой. — Ты просто завидуешь. Но куда, по-твоему, они отправились?

Это было правдой, и Джейми проглотил дальнейшие обвинения, встав и надев пояс, в процессе торопливо разливая выпивку и прилаживая к поясу кинжал, шпагу и топор.

— Не в Париж, думаю. Пошли, спросим у конюха.

Конюх пребывал в растерянности. Он лежал под навесом для сена, упившийся вусмерть, и если бы кто-нибудь вывел всех лошадей из стойла, то все равно не очнулся бы.

— Ну ладно, — сказал Джейми нетерпеливо и, схватив конюха за грудки, поднял его на ноги и грохнул о каменную стену гостиницы. Голова бедняги отскочила от камня, и он обвис в руках Джейми, все еще в сознании, но в состоянии шока.

Джейми обнажил левой рукой свой кинжал и прижал его лезвие к обветренной глотке конюха.

— Попробуем еще раз, — сказал он ласково. — Меня не волнуют деньги, которые тебе заплатили, можешь оставить себе. Нам нужно знать, куда они поехали и когда выехали.

Мужчина попытался сглотнуть слюну, но оставил попытки, когда его кадык уперся в лезвие кинжала.

— Часа через три после восхода луны, — прохрипел он. — Поехали в направлении Бонне. Мили через три отсюда там развилки на дороге, — добавил он, стараясь быть полезным.

Джейми, фыркнув, отпустил пьяницу.

— Что ж, ладно, — сказал он с отвращением. — Иэн, ты их догонишь. — Пока он разбирался с конюхом, Иэн пошел прямо за их лошадьми и уже выводил одного жеребца, взнузданного, держа седло на руке. — А я пока расплачусь.

Женщины не забрали его кошелек, и это уже было что-то. Или Ребекка бат-Леа Хаубергер имела крохи совести — в чем он сильно сомневался, — или она просто о нем не подумала.

Уже брезжил рассвет. Женщины опережали их часов на шесть.

— Мы верим конюху? — спросил Иэн, устраиваясь в седле.

Джейми порылся в кошельке, вытащил медное пенни и крутнул его в воздухе, поймав на тыльную сторону ладони.

— Решка — верим, орел — нет. — Он убрал ладонь, которой накрыл монету, и посмотрел на нее. — Орел.

— Да, но дорога назад идет прямо через Иврак, — заметил Иэн. — А до развилки, сказал он, не больше трех миль. Что бы мы о девочке ни думали, она не дура.

Джейми слегка поразмыслил об этом и кивнул. Ребекка не могла быть уверена, насколько оторвалась от погони, и если только она не врала о своем неумении ездить верхом (а он так не думал: в подобных делах нелегко притворяться, а она держалась в седле как новичок), то наверняка захочет доехать до места, где сможет сбить погоню со следа. А земля была влажной от росы, так что шанс у них был…

— Что ж, поехали.

Им повезло. Никто не проезжал мимо гостиницы в ночные часы, и хотя дорога была вся утоптана конскими копытами, свежие следы лошадей женщин выделялись отчетливо, их края впечатались во влажную землю. Убедившись, что они на верном пути, друзья погнали галопом к развилке, надеясь достичь ее прежде, чем следы беглянок исчезнут безвозвратно.

Увы, не повезло. Четыре повозки, груженные продуктами, уже проехали из Паркуля в Ла Рош-Шале, и на развилке был сплошной лабиринт следов колес и копыт. Но Джейми пришла в голову идея послать Иэна по дороге, ведущей в Паркуль, а сам он отправится по той, что шла в Ла Рош-Шале. Они будут останавливать встречные фургоны и опрашивать возниц. Через час Иэн прилетел назад с новостями: женщин видели, они медленно ехали верхом, браня друг друга на чем свет стоит, по направлению к Паркулю.

— И это, — сказал он, задыхаясь, — еще не все.

— Серьезно? Ну что ж, расскажешь мне по дороге.

Что Иэн и сделал. Когда он спешил назад, чтобы найти Джейми, то совсем недалеко от развилки встретил Жозефа-из-Эльзаса, который искал их двоих.

— На д'Эглиза напали возле Пуатье! — прокричал Иэн. — Та же банда, что атаковала нас у Мармана, — Александр и Рауль оба узнали их. Еврейские грабители.

Джейми был шокирован услышанным и придержал коня, давая Иэну возможность поравняться с ним.

— Они забрали деньги из приданого?

— Нет, но бой был тяжелым. Трое наших ранены, им нужен врач, а Поль Мартан потерял два пальца на левой руке. Д'Эглиз повел их в Пуатье и послал Жозефа узнать, все ли в порядке с нами.

Сердце Джейми подскочило к горлу.

— О Боже! Ты сказал ему, что случилось?

— Нет! — резко ответил Иэн. — Я обрисовал ему ситуацию с экипажем и сказал, что ты поехал вперед с женщинами. А я возвращался забрать кое-что, оставленное позади.

— Что ж, хорошо. — Сердце Джейми вернулось на место. Меньше всего на свете он хочет докладывать капитану, что девушка и свиток Торы потеряны. И черта с два он об этом доложит.

Ехали они быстро, останавливаясь только для того, чтобы задать вопросы там и сям, и к тому времени, как добрались до деревни Обетер-сюр-Дрон, уже были уверены, что их беглянки не далее часа езды от них — если женщины проезжали через деревню.

— А, эти две? — сказала женщина, оторвавшись от мытья ступенек. Она выпрямилась медленно, потирая спину. — Да, я видела их, проскакали рядом со мной и поехали вниз по тропинке. — Она указала рукой.

— Благодарю вас, мадам, — сказал Джейми на своем лучшем парижском французском. — А куда ведет эта тропинка, не подскажете?

Она, казалось, была удивлена тем, что они этого не знают, и нахмурилась от их невежественности.

— Как куда? К замку виконта Бомона, куда же еще!

— Что за чертовщина… — пробормотал Иэн.

Джейми, ехавший рядом с ним, приостановился, чтобы Иэн мог посмотреть на замок. Это была небольшая усадьба, порядком потрепанная, но довольно симпатичных форм. И это было последнее место, где кто-то искал бы сбежавшую еврейку, подумал он.

— Что будем делать, как думаешь? — спросил он, и Джейми пожал плечами и пришпорил коня.

— Подъедем и постучим в дверь, полагаю.

Иэн последовал за другом к дверям, ощущая неловкость за измятую одежду, небритое лицо и общую неухоженность. Но его озабоченность внешним видом мгновенно исчезла, когда в ответ на сильный стук Джейми дверь отворилась.

— Приветствую, джентльмены, — сказал негодяй с соломенного цвета волосами, которого он последний раз видел в схватке с Джейми на дороге день назад. Мужчина широко и радостно улыбался, несмотря на приличных размеров синяк и рассеченную губу. Одет он был по последней моде, в фиолетовый бархатный костюм, волосы были завиты и припудрены, а желтая борода аккуратно подстрижена. — Надеялся увидеть вас снова. Добро пожаловать в мой дом! — сказал он, отступив на шаг и сделав приглашающий жест.

— Благодарю вас, мсье… — медленно произнес Джейми, искоса поглядывая на Иэна. Тот приподнял плечо, словно говоря: а какой у нас выбор?

Желтоволосый негодяй поклонился.

— Пьер Робер Эриво д'Антон, виконт Бомон милостью Божьей на еще один день. А вы, господа?

— Джеймс Александр Малькольм Маккензи Фрейзер, — сказал Джейми, пытаясь не уступить хозяину усадьбы в манерах. — Только Иэн заметил бы легкое колебание и дрожь в голосе, когда Джейми добавил: — Лэрд[22] Брох Туарах.

— Иэн Элистер Роберт Маклауд Мюррей, — сказал Иэн с коротким кивком и выпрямил плечи. — Его… лэрда… арендатор.

— Прошу входить, господа. — Глаза желтоволосого слегка моргнули, и Иэн услышал хруст гравия позади за мгновение до того, как ощутил спиной легкий укол стилета. Да, выбора у них не было.

Внутри с них сняли оружие и затем проводили через широкий коридор в просторную гостиную. Обои в ней выцвели, а мебель была хорошей, но довольно потертой. По контрасту с обстановкой большой турецкий ковер на полу сиял, словно вытканный из драгоценных камней. Большая округлая штуковина посередине была зеленой, золотой и красной, а концентрические круги с волнистыми краями окружали ее волнами голубого, и красного, и алмазных блесток глубокого красного цвета — и все это было украшено орнаментом таких причудливых форм, что понадобился бы целый день, чтобы рассмотреть их все, но когда Большой Жорж догнал его и заорал, чтобы он сворачивал ковер, этим их любование и ограничилось.

— Откуда он у вас? — резко спросил Иэн, прервав разговор виконта с двумя одетыми в грубую одежду типами, которые забирали их оружие.

— Что? Ах, ковер! Ну разве не чудо? — Виконт просиял и знаком приказал слугам отойти к стене. — Это часть приданого моей жены.

— Вашей жены, — повторил Джейми. Он искоса бросил взгляд на Иэна, который сразу понял друга.

— Это, случайно, не мадемуазель Хаубергер, нет? — спросил он. Виконт покраснел — густо покраснел, — и Иэн понял, что мужчина был не старше его и Джейми.

— Что ж. Это… мы… мы были помолвлены уже долгое время, что по еврейским обычаям почти то же самое, что быть женатыми.

— Помолвлены, — снова эхом отозвался Джейми. — И с какого… конкретно времени?

Виконт закусил нижнюю губу и задумался. Но какие бы меры предосторожности он ни предпринял, они явно не смогли бы противостоять боевому духу двух шотландцев.

— Четыре года, — признался он. — И, уже не в силах сдерживаться, подозвал их кивком к столу у окна, где гордо предъявил причудливый документ, покрытый цветными завитками-буквами, написанный на каком-то очень древнем языке с многочисленными ударениями и подчеркиваниями.

— Это наша кетуба, — сказал он, отчетливо произнося это слово. — Наш брачный контракт.

Джейми наклонился, чтобы рассмотреть документ поближе.

— Да, очень хорошо, — сказал он вежливо. — Но я вижу, что он еще не подписан. Значит, брак еще не состоялся?

Иэн видел, как глаза Джейми скользят по поверхности стола, и понимал, что он прокручивает в голове различные возможности. Схватить нож для вскрытия конвертов и взять виконта в заложники? Потом найти маленькую хитрую сучку, закатать ее в небольшой ковер и отвезти в Париж? Эта работа как раз для Иэна, подумал он.

Легкое движение переступившего с ноги на ногу слуги не ускользнуло от внимания Иэна, и он подумал: не делай этого, идиот! — стараясь внушить свою мысль Джейми.

— Вы знаете, что девушка должна выйти замуж за кое-кого другого? — в открытую спросил он. — Я бы не делал этого за ее спиной, не сказав ей.

Виконт покраснел еще гуще.

— Конечно, я это знаю! — рявкнул он. — Но она была обещана мне первому ее отцом!

— И давно вы еврей? — осторожно поинтересовался Джейми, медленно обходя стол. — Не думаю, что вы родились им. Но… вы ведь еврей, так? Потому что я знал одного или двух в Париже, и они не заключают браков с не-евреями. Насколько я понимаю, они вдобавок не аристократы.

Лицо виконта стало пунцово-красным. Отрывистым приказом он отослал двоих своих головорезов из комнаты, хотя те и пытались возражать. Пока шла эта короткая дискуссия, Иэн бочком приблизился к Джейми и быстро прошептал ему насчет ковра на гэльском языке.

— Господи, — пробормотал Джейми на гэльском. — Я не видел ни его, ни этих двоих у Мармана, а ты?

У Иэна не было времени ответить, и он просто покачал головой, когда два головореза неохотно подчинились властным приказам виконта Пьера и вышли из комнаты, не спуская подозрительно сузившихся глаз с Иэна и Джейми. У одного из них в руке был кинжал Джейми, и он медленно провел лезвием по шее, выходя — красноречивый жест.

«Эге, эти могут дать бой, — подумал он, отвечая им таким же жестким взглядом сузившихся глаз, — да, эти двое, но не мелкий бархатный дурачок». Капитан д'Эглиз не стал бы сражаться с виконтом или с бандой профессиональных разбойников, еврейских или любых других.

— Хорошо, — внезапно произнес виконт, положив кулаки на стол. — Я расскажу вам.

Что он и сделал. Мать Ребекки, дочь доктора Хасди, влюбилась в христианина и бежала с ним. Доктор объявил, что его дочь мертва, как обычно делается в таких ситуациях, и организовал для нее формальные поминки. Но она была его единственным ребенком, и он не смог забыть о ней. Он постарался раздобыть информацию о ее жизни и вскоре узнал о рождении Ребекки.

— Потом ее мать умерла. Тогда я с ней и познакомился — примерно в то же время. Ее отец был судьей, и мой отец знал его. Ей было четырнадцать, мне шестнадцать. Я влюбился в нее. А она в меня, — добавил он, жестко взглянув на шотландцев, словно провоцируя их выразить недоверие. — У нас состоялась помолвка, с благословения ее отца. Но потом он подхватил дизентерию и через два дня умер. И…

— И дед забрал ее к себе, — закончил за него Джейми. — И что, она стала еврейкой?

— По еврейскому закону она была рождена еврейкой, кровь у них передается по материнской линии. И… ее мать рассказала ей, тайно, о ее потерянной вере. Она вернулась к ней, когда начала жить в доме своего деда.

Иэн цинично приподнял бровь.

— Серьезно? Почему же ты не обратился в их веру тогда, если готов это сделать сейчас?

— Я поклялся, что обращусь! — Кулак виконта сжался на рукоятке ножа для открывания писем так, словно он хотел его задушить. — Этот жалкий негодяй сказал, что не верит мне. Он думал, что я не пожертвую моей… моей… этой жизнью.

Он взмахнул рукой, обводя ею комнату, что включало, судя по всему, его титул и его собственность. И то, и другое было бы конфисковано государством, как только его обращение в еврейскую веру сделалось бы общеизвестным.

— Он сказал, что это было бы притворное обращение, и что как только я заполучил бы ее, то снова стал бы христианином и заставил бы Ребекку тоже стать христианкой. Как ее отец, — добавил он мрачно.

Несмотря на тревожную ситуацию, Иэн начал сочувствовать маленькому щеголю. Это была весьма романтическая история, а к таким он был небезразличен. Джейми, однако, не спешил выносить окончательное суждение. Он жестом указал на ковер под ногами.

— Ее приданое, говоришь?

— Да, — сказал виконт, но уже не так уверенно. — Она говорит, что ковер принадлежал ее матери. Она наняла людей на прошлой неделе, чтобы привезти его сюда вместе с сундучком и несколькими другими вещами. Во всяком случае, — сказал он, снова обретая уверенность в себе, — когда старая скотина устроила ее брак с этим типом в Париже, я решился… решился…

— Похитить ее. По взаимному договору? Ммм… — сказал Джейми, презрительным звуком давая понять, какого он мнения о талантах виконта по части разбоя на большой дороге. Он поднял одну рыжую бровь, уставившись в черный глаз Пьера, но, слава Богу, воздержался от дальнейших замечаний. Иэн ни на миг не упускал из виду, что они оставались пленниками, хотя Джейми мог об этом и забыть.

— Мы можем поговорить с мадемуазель Хаубергер? — вежливо спросил Иэн. — Чтобы убедиться, что она приехала сюда по доброй воле, а?

— Совершенно ясно, что так оно и было, ведь вы последовали за ней сюда. — Виконту не понравился звук, который издал Джейми. — Нет, не сможете. Она занята. — Он поднял руки и резко хлопнул в ладоши, и тут же появились два головореза вместе с полудюжиной слуг в качестве поддержки, возглавляемых высоким, грозного вида лакеем, вооруженным тяжелой тростью.

— Идите с Экривиссом, господа. Он позаботится, чтобы вам было удобно.

«Удобно», как выяснилось, было винным подвалом замка с приятным запахом, однако довольно холодным. И темным. Гостеприимства виконта не хватило даже на свечу.

— Если бы он хотел убить нас, то уже сделал бы это, — рассудительно заметил Иэн.

— Мгм, — рассеянно ответил Джейми. Он сел на ступеньки и набросил плед на плечи, пытаясь согреться. Снаружи была слышна музыка: слабый звук скрипки и удары в маленький ручной бубен. Музыка звучала, потом внезапно умолкала, и скрипки вступали снова.

Иэн нервно ходил взад-вперед — подвал был не слишком большим. Если он не собирался убить их, тогда как же виконт намеревался поступить?

— Он ждет, когда что-то произойдет, — внезапно сказал Джейми, словно отвечая на мысли Иэна, — Что-то с девицей, я думаю.

— Да, пожалуй. — Иэн сел на ступеньки, подтолкнув Джейми локтем. — О Боже, ну и холод!

— Мгм, — рассеянно ответил Джейми. — Может, они собираются бежать? Если это так, он пошлет кого-то, чтобы выпустить нас позже. Он же не оставит нас здесь умирать от голода.

— От голода не умрем, — заметил Иэн. — На винных припасах мы продержимся довольно долго. Думаю, кто-то да появится. — Он умолк на мгновение, пытаясь представить, каково это — пьянствовать несколько недель напролет.

— Что ж, это мысль, — сказал Джейми, слегка окоченевший от холода, и пошел к полкам. Света почти не было, не считая того, что просачивался сквозь щель под дверью подвала, но Иэн слышал, как Джейми берет бутылки и нюхает пробки.

Он вскоре вернулся с бутылкой и, присев на ступеньки, вытащил пробку зубами и сплюнул ее в сторону. Сделал глоток, еще один, потом наклонил бутылку, чтобы хлебнуть как следует, и передал Иэну.

— Неплохо, — сказал он.

Вино действительно было неплохим, и в течение какого-то времени они молчали. Потом Джейми поставил пустую бутылку на пол, негромко отрыгнул и сказал:

— Это все она.

— Что она? Ребекка, ты хотел сказать? Полагаю, да. — И миг спустя: — Так что она?

— Это она, — повторил Джейми, — Помнишь, что сказал тот еврей, Эфраим бар-Сефер? О том, что банда знала, где нападать, потому что они получали информацию извне. Это делала она. Она давала им знать.

Джейми говорил с такой уверенностью, что Иэн на мгновение заколебался, но потом овладел собой.

— Эта крошечная девчонка? Согласен, ей удалось нас провести, и я думаю, она по крайней мере знала о похищении Пьера, но…

Джейми фыркнул:

— Да, Пьер. Он показался тебе преступником и аферистом?

— Нет, но…

— А она?

— Ну…

— Вот именно.

Джейми встал и снова побрел к полкам, на сей раз вернувшись с чем-то, что Иэн по запаху определил как очень хорошее местное красное вино. «Все равно, что мамино клубничное варенье на тосте с чашкой крепкого чая» — одобрительно подумал он.

— Кроме того, — продолжал Джейми, словно его мысль не прерывалась, — ты помнишь, что ей сказала служанка? Когда у меня голова горела как в огне? «Может, его убили. Что бы ты почувствовала тогда?» О нет, она спланировала все: устроить так, чтобы Пьер и его ребята остановили экипаж и удрали с женщинами и свитком, и мсье Перец тоже на их совести. Но… — добавил он, подняв палец и не давая Иэну себя перебить, — ведь Жозеф-из-Эльзаса сказал тебе, что грабители — те же самые, что и прежде, во всяком случае, некоторые из них — напали на банду с деньгами для приданого. Кто бы это мог быть, кроме Пьера? А рассказать ему могла только она.

Иэн был вынужден признать логичность рассуждений Джейми. Энтузиазма у Пьера хватало, но профессиональным разбойником с большой дороги он не был.

— Но девушка… — произнес он беспомощно. — Как она могла…

Джейми фыркнул:

— Д'Эглиз говорил, что доктор Хасди — уважаемый евреями Бордо человек. И его явно знают даже в Париже, иначе как бы он нашел жениха для внучки? Но по-французски он не говорит. Спорим, она ведет его деловую переписку?

— Не спорю, — сказал Иэн и сглотнул слюну. — Мгм.

Несколько минут спустя он добавил:

— Этот ковер. И другие вещи, которые упоминал господин виконт… Ее приданое.

Джейми издал одобрительный звук.

— Вот-вот. Скорее, ее доля добычи. Ты же заметил, что у нашего Пьера денег не слишком много и он потерял бы даже то, что имеет, если бы сменил веру. Так что она выкладывала перышками семейное гнездо, чтобы новоиспеченным супругам хватило на жизнь. На хорошую жизнь.

— Что ж, — после короткого молчания произнес Иэн. — Так оно и есть.

День тянулся медленно. После второй бутылки они решили пока повременить с выпивкой — на тот случай, если понадобится ясная голова, когда дверь, наконец, откроется, и все время, за исключением прогулок к дальнему стеллажу, чтобы отлить, друзья сидели на лестнице, прижавшись друг к другу.

Джейми тихо подпевал далекому звуку скрипки, когда дверь наконец открылась. Он резко замолчал и неуклюже вскочил на ноги, едва не упав — его колени утратили гибкость от холода.

— Господа? — молвил лакей, глядя на них сверку. — Будьте добры, проследуйте за мной, пожалуйста.

К их удивлению, лакей повел их прямо из дома вниз по узкой тропке, в направлении далекой музыки. Воздух был свеж и казался необычайно прекрасным после замшелого запаха подвала, и Джейми вдыхал полной грудью, озадаченно думая: что за чертовщина?

Затем дорожка сделала крутой изгиб, и друзья увидели прямо перед собой зимний сад, освещенный факелами, воткнутыми в землю. Немного неухоженный, но с фонтаном, бьющим в центре сада, и рядом с фонтаном нечто вроде балдахина, ткань которого бледно мерцала в свете сумерек. Рядом с ним стояла небольшая группа людей, и когда лакей остановился, придержав Джейми и Иэна тыльной стороной ладони, от группы отделился виконт Пьер и, улыбаясь, направился к ним.

— Прошу прощения за неудобство, господа, — сказал он, и широкая улыбка расплылась на его лице. Он казался пьяным, но Джейми так не думал, он не чувствовал запаха спиртного. — Ребекка должна приготовиться к церемонии. Кроме того, нам нужно ждать темноты.

— Для чего же? — с подозрением спросил Иэн, и виконт захихикал. Джейми не хотел причинять боль виконту, но… это хихиканье. Он искоса взглянул на Иэна и поймал ответный взгляд.

Да, если бы он не хихикнул…

— Для того чтобы выйти замуж, — сказал Пьер, и хотя его голос был полон жизни, он произнес эти слова с чувством глубокой почтительности, поразившей Джейми. Пьер повернулся и помахал рукой в сторону темневшего неба, где уже появлялись мерцающие звезды. — На удачу, понимаете ли, чтобы наши потомки были столь же многочисленны, как эти звезды.

— Мгм, — вежливо отреагировал Джейми.

— Но прошу, пройдемте со мной. — Пьер уже шагал к группе людей. Джейми предположил, что это свадебные гости, и виконт жестом пригласил шотландцев следовать за ним.

Служанка Мари уже была там вместе с несколькими женщинами; она с подозрением посмотрела на Джейми и Иэна. Но виконта интересовали мужчины. Он обменялся несколькими фразами с гостями, и трое из них пошли с ним, все одеты формально, хотя и странновато, с маленькими бархатными ермолками, украшенными бусами, и огромными бородами.

— Имею честь представить вам мсье Гершома Акермана и мсье Леви Шамфлера. Они наши свидетели. И рабби Коэн, который будет проводить церемонию.

Мужчины обменялись рукопожатием, что-то вежливо пробормотав. Джейми и Иэн посмотрели друг на друга. Зачем и почему они здесь?

Виконт перехватил этот взгляд, истолковав его правильно.

— Я хотел бы, чтобы вы вернулись к доктору Хасди, — сказал он, и веселая искристость его голоса сменилась сталью. — И расскажите ему, что все — все! — было сделано в соответствии с должными обычаями и Законом. Этот брак не может быть отменен. Никем.

— Мгм, — произнес Иэн уже не столь вежливо.

И несколько минут спустя они уже стояли среди гостей мужчин — женщины находились по другую сторону балдахина — глядя, как вдоль по дорожке идет Ребекка, слегка позвякивая украшениями. На ней было шелковое платье глубокого красного цвета; Джейми видел, как огни факелов играют на его складках в такт ее шагам. На каждом из ее запястий были золотые браслеты, голову и лицо покрывала вуаль, и головной убор, сделанный из золотых цепочек, свисавших ей на лоб, был украшен маленькими медальонами и колокольчиками — они и издавали тихий звон, напоминавший ему о свитке Торы. При этой мысли он на мгновение замер.

Пьер вместе с раввином стояли под балдахином. Когда она подошла ближе, он вышел из-под навеса, и она шагнула к нему. Однако она к нему не прикоснулась, но продолжала идти, обходя его. И снова обошла вокруг жениха, и снова. Так она обошла его семь раз, и волосы встали дыбом на шее Джейми. В этом была какая-то магия — или колдовство. Она делала что-то, связывая мужчину.

Она подходила к Джейми — лицом к лицу — на каждом повороте и отчетливо видела его в свете факелов, но глаза ее смотрели куда-то вдаль. Она, казалось, не узнавала никого — даже Пьера.

Но вот обход завершился, и они встали рядом. Раввин приветствовал гостей и затем, повернувшись к жениху и невесте, отлил немного вина из чаши, что, видимо, было еврейским благословением. Джейми смог различить начало: «Благословен ты, Адонаи, Бог наш…» — и затем потерял нить монолога.

Пьер, когда рабби Коэн замолчал, полез в карман, достал небольшой предмет, судя по всему, кольцо, и, взяв руку Ребекки в свою, надел кольцо на указательный палец ее правой руки, улыбаясь с нежностью, которая, несмотря ни на что, тронула Джейми. Затем Пьер приподнял ее вуаль, и он увидел такую же нежность на лице Ребекки, за секунду до того, как ее муж поцеловал ее.

Собравшиеся выдохнули, как один человек.

Раввин взял лист пергамента с маленького столика, стоявшего рядом, Джейми увидел то, что Пьер назвал «кетуба» — это был брачный контракт.

Раввин прочитал документ вслух, сначала на языке, который Джейми не распознал, и затем еще раз — по-французски. Контракт не слишком отличался от других брачных контрактов, виденных им: перечисление распределения собственности, обязанностей невесты и так далее — хотя Джейми с неудовольствием отметил, что в документе предусмотрена возможность развода. Здесь его внимание немного рассеялось; лицо Ребекки светилось в огнях факелов как перламутр и слоновая кость, а когда она дышала, явно обрисовывались округлости ее грудей. Несмотря на все, что он знал о ней, он испытал зависть к Пьеру.

Контракт был прочитан и аккуратно отложен в сторону; раввин произнес положенные благословения. Джейми слышал слова «Благословен ты, Адонаи…» снова и снова, хотя, насколько он мог понять, благословлялось все — от собравшихся здесь до Иерусалима. Невеста и жених отпили еще по глотку вина.

Затем последовала пауза, и Джейми ожидал официального заявления раввина, соединяющего мужа и жену, но оно так и не прозвучало. Вместо этого один из свидетелей взял бокал, обернул его в полотняную салфетку и положил на землю у ног Пьера. К удивлению шотландца, тот наступил на бокал — и толпа взорвалась аплодисментами.

Несколько мгновений все выглядело как обычная деревенская свадьба, гости толпились, наперебой стараясь поздравить молодую пару. Но вскоре счастливые молодожены начали перемещаться по направлению к дому, а гости расселись за столы с вином и едой, приготовленные в дальнем конце сада.

— Пойдем, — пробормотал Джейми и потянул Иэна за руку.

Они поспешили за уходящей парой. Иэн поинтересовался, что, черт возьми, собирается делать Джейми.

— Я хочу поговорить с ней наедине. А ты остановишь Пьера и будешь болтать с ним так долго, как сможешь.

— Я? Как?

— Откуда я знаю? Придумаешь что-нибудь.

Они уже подошли к дому, и, почти наступая на пятки Пьера, Джейми увидел, что, на их счастье, он остановился, отдавая распоряжения слуге. Ребекка только что исчезла в коридоре, он заметил, как она положила руку на дверь.

— Всех благ тебе, старина! — сказал он, хлопнув Пьера по плечу с такой энергией, что жених зашатался. Но прежде чем он опомнился, Иэн, поручив себя Господу, шагнул вперед и схватил его за руку, которую принялся яростно трясти, взглядом давая понять Джейми: поторопись, черт возьми!

Широко улыбаясь, Джейми прошел по коридору к двери, за которой скрылась Ребекка. Улыбка исчезла, как только он коснулся дверной ручки, и лицо, которое предстало перед девушкой, когда он вошел, было абсолютно мрачным.

Ее глаза округлились от шока и негодования.

— Что ты здесь делаешь? Сюда никто не должен заходить, кроме меня и моего мужа!

— Он уже идет, — заверил ее Джейми. — Вопрос: дойдет ли?

Ее маленький кулачок сжался, и это выглядело бы комичным, не знай он о ней того, что знал.

— Это угроза? — спросила она, недоверчиво и угрожающе. — Здесь? Ты смеешь угрожать мне здесь?

— О да, смею. Мне нужен свиток.

— Ну так ты его не получишь — резко ответила она. Он видел, что ее взгляд рыщет по столу в поисках колокольчика, чтобы позвать на помощь, или же чего-то, чем можно ударить его по голове, но на столе было лишь блюдо с фаршированными рулетами и экзотическими сладостями. Еще там была бутылка вина, и он видел, как ее глаза предвкушающе загорелись, но протянул свою длинную руку и взялся за бутылку прежде, чем она смогла это сделать.

— Он нужен мне не для себя, — сказал Джейми. — Я собираюсь вернуть его твоему деду.

— Ему? — Ее лицо окаменело. — Нет. Он для него стоит больше, чем я, — добавила она с горечью, — но, по крайней мере, я могу пользоваться им как защитой. Пока свиток у меня, он не будет пытаться причинить вред Пьеру или выкрасть меня — из страха, что я могу его повредить. Свиток останется у меня.

— Я думаю, ему будет гораздо лучше без тебя, и он это наверняка знает, — сказал Джейми и напрягся, увидев внезапную боль в ее глазах. Он подумал, что даже пауки обладают чувствами, но сейчас это было несущественно.

— А где Пьер? — требовательно спросила она, вскакивая на ноги. — Если хоть волос упадет с его головы, я…

— Я не прикоснулся бы к этому дурачку, и Иэн тоже, Хуан, как ты его называешь. Когда я спросил, получил он тебя или нет, я имел в виду, хорошо ли он обдумал сделку.

— Что?

Ему показалось, что девушка побледнела, но наверняка этого было не сказать.

— Ты отдаешь мне свиток, чтобы вернуть его твоему деду. Не помешает и маленькое письмо с извинениями, почему тебе пришлось его взять, хотя на письме я бы не настаивал — да и Иэн тоже. Потом я отведу Пьера в сторонку и поделюсь с ним тем, что я знаю о его суженой.

— Говори что хочешь! — резко отреагировала она. — Он не поверит ни единому слову!

— О, вот как? А если я расскажу ему, что произошло с Эфраимом бен-Сефером? И почему?

— С кем? — спросила она, но теперь ее губы действительно побледнели, и она оперлась о стол, преодолевая дрожь в ногах.

— Ты сама знаешь, что с ним случилось. Нет? Ну, так я скажу тебе, девочка. — Что он и сделал, жестко и безжалостно, от чего она внезапно села, а капли пота выступили вокруг золотых медальонов, украшавших ее лоб. — Пьер уже знает о твоей банде, я полагаю, но, возможно, не подозревает, какая безжалостная маленькая цепкая тварь ты сама.

— Это была не я! Я его не убивала!

— Если бы не ты, он был бы жив, и я уверен, Пьер это поймет. Я могу рассказать ему, где находится тело, — добавил он деликатно. — Я сам его похоронил.

Ее губы были сжаты так долго, что превратились в узкую белую линию.

— У тебя не так много времени, — напомнил он тихо, не спуская с нее глаз. — Иэн может удерживать его еще долго, но когда он войдет, я расскажу ему все при тебе, а ты попробуй убедить его, что я лгу.

Она резко поднялась, ее цепочки и браслеты зазвенели, и шагнула к двери внутренней комнаты. Она распахнула ее, и подслушивающая Мари отлетела в шоке.

Ребекка сказала ей что-то на ладино, резко, прерывисто, и служанка мгновенно исчезла.

— Ну, ладно, — произнесла Ребекка сквозь стиснутые зубы, поворачиваясь к нему. — Забери и будь ты проклят, пес.

— Конечно, заберу, мелкая ты сучка, — ответил он вежливо. Ее рука сжала фаршированный рулет, но вместо того, чтобы бросить его в Джейми, девушка смяла рулет в тесто, рассыпав крошки, и швырнула останки на блюдо с криком ярости.

Звон колокольчиков свитка Торы предшествовал появлению Мари с драгоценным артефактом в руках. Она посмотрела на свою госпожу, и Ребекка коротко кивнула, с величайшей неохотой передавая его в руки этого христианского пса.

Джейми поклонился — сначала служанке, потом ее госпоже — и направился к двери.

— Шалом, — сказал он, закрывая дверь за секунду до того, как серебряное блюдо ударилось об нее с гудящим звоном.

— Ну и как больно это было? — с интересом спрашивал Иэн Пьера, когда Джейми вышел к ним.

— О мой Бог, ты и понятия не имеешь! — с жаром отвечал Пьер. — Но оно того стоило. — Он улыбнулся Иэну и Джейми и поклонился им, даже не заметив в руках Джейми предмет, завернутый в холст. — Прошу простить, господа, но невеста ждет меня!

— Что было больно? — спросил Джейми, поспешно удаляясь в боковую дверь, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Ты же знаешь, он родился христианином, но сменил веру, чтобы жениться на этом мелком венике, — сказал Иэн. — Ему пришлось сделать обрезание.

Он перекрестился при этой мысли, и Джейми рассмеялся.

— Как называются такие насекомые, тонкие как веточки, где самка откусывает голову самцу, после того как дело сделано? — спросил он, придерживая дверь открытой.

Бровь Иэна задумчиво изогнулась.

— Кажется, богомол. А что?

— Похоже, у нашего маленького друга Пьера наклевывается более интересная брачная ночь, чем ему хотелось бы. Пойдем.