Девушка и Ворон

Глава 10. Ночная песня

– Ты почему одна? – строго спросил Шатун, недобро зыркнув на Таю. Он ждал, поглаживая шею лошади.

– Поклянись! – потребовала Таисья. – Страшной клятвой поклянись, что не причинишь барышне зла. Не то попомнишь эту ночь.

– Ишь ты, испужала, – засмеялся Степан Сенцов. – Да кто твоей барышне зла-то хочет? Старый знакомец замуж берет…

– Против воли… Не любит она Михаила Платоновича.

– Это уж… глупости. Чего его не любить? Барин молодой, пригожий что твоя картинка… знакомства завел в Москве хорошие. Тьфу ты! Что я вообще с тобой тут рассусоливаю? Делай, что велено.

– Неспроста это, – не слушала Таисья. – Господин Сокольский и мухи не тронет, ежели его не раззадорить… Этот твой… Чалый постарался, да?

– А это вот не нашего с тобой ума дело. То затеи господские. Мне главное – в кармане чтоб звенело. И учти, Таисья, – помешаешь сейчас, невесть что еще баре[12] надумают. И ворожба не поможет. Иди давай. Всю ночь мне тут торчать, что ли?

– Не в Сокольское ведь соседнее повезешь Лизу?

– Не твое дело. Мне что, силой твою барышню из дома забирать?

– Да иду я…

Как и ожидала Таисья, барышня долго не гасила свечу. Горничная знала – если уж та заговорила про интересную книгу, то и до рассвета не уснет. Комната Лизы в правом крыле барского дома выходила окнами в яблоневый сад. Девушка до сих пор ждала, что Алконост прилетит на Преображение[13] освящать яблоки в саду. Что уж говорить про детские годы. Тогда девочка караулила волшебных птиц денно и нощно.

Долго стояла Тая под яблоней, глубоко задумавшись. Наконец на ее губах мелькнула жестокая усмешка. Мгновение – и на месте статной девушки явился пушистый комок – серый котенок – и направился под окно.

Вскоре барышня услышала самое жалобное мяуканье, какое только можно вообразить. Ставни широко распахнулись. Лиза, в домашнем сером платье, закутанная в шаль, выглянула в сад.

– Кис-кис, – позвала она. – Где ты, котеночек?

Мяуканье повторилось.

Лиза завязала шаль узлом на шее и, как бывало уже не раз, спрыгнула в сад. Жалобные звуки послышались уже чуть дальше – котенок уводил девушку под сень яблонь.

– Ну где же ты?.. – Лиза огляделась.

Лунного света было недостаточно, чтобы рассмотреть зверька в ночных тенях. Огорченно вздохнув, она хотела уже повернуть назад, как вдруг неподалеку послышалась песня. Тихая, совсем нечеловеческая. В ней слышались жалобы, стоны и в то же время такое пронзительное созвучие всему – лунному свету, мягкой ночи, шепоту деревьев, что разум Лизы мгновенно потонул в этих звуках. Песня-плач надрывала ей душу. Девушка шла к ее источнику, готовая, как всегда, попытаться понять и утешить. И с каждым шагом сознание расплывалось, сердце срывалось куда-то вниз, уже самой хотелось плакать, ничего не помня, не понимая…

Лиза не заметила, как, ведомая песней, миновала сад и вступила в дубовую рощу. А когда все затихло, девушка упала, словно оглушенная, без чувств. Наступившая тишина была зловещей.

– Эй, Тайка? – тихо позвал Шатун.

Но Таисья не ответила.

– Ну и шут с тобой.

Шатун нагнулся над бесчувственной Лизой, собираясь перенести ее в седло спокойно жевавшей травку лошади, но получил по голове рукоятью пистолета.