Девушка, мент и бандит

ЭПИЛОГ

В восемь часов утра через Каменноостровский мост, опустив голову, медленно шла стройная и красивая рыжая девушка.

Уйдя с места неудавшегося покушения, Лина отвезла пистолет домой к Тане, но уснуть не смогла. Она опять вышла на улицу и уже несколько часов бродила по Городу и думала, думала…

И мысли ее были совсем невеселыми.

После того как Артур не позволил ей прикончить этого подонка, из нее будто выпустили воздух.

Ну почему, думала она, почему Артур вмешался?

Неужели он такой уж упертый защитник этой… как ее… социалистической законности? Хотя она давно уже и не социалистическая…

За время знакомства с Артуром Лина поняла, что, даже работая в какой-то там супертайной государственной организации, стоявшей на страже то ли закона, то ли какой-то безопасности, он вовсе не строит иллюзий по поводу справедливости и относится к существующему закону весьма скептически.

Ведь он сам на ее глазах застрелил троих бандитов и сделал это без всякого суда и следствия. А потом еще и вызвал чистильщиков, которые, понятное дело, отвезли трупы вовсе не в милицию, а куда-нибудь в их специальное место, а там…

Интересно, а куда они дели трупы?

Может быть, у них там есть свой тайный крематорий? Или они размололи мертвых бандитов в огромной мясорубке, как в фильме ужасов, и спустили их в канализацию?

Б-р-р-р!

Лина передернула плечами и, услышав пьяную песню, доносившуюся с воды, посмотрела вниз. По Неве, приближаясь к мосту, медленно плыл небольшой речной трамвайчик, переделанный под прогулочный катер.

На палубе вокруг большого стола расположились в живописных позах мужчины и женщины разного возраста. Все были совершенно пьяны, и это было видно по их широким жестам и нестройному пению.

Песня, которую они горланили с немалым воодушевлением, была о том, что какому-то казаку не спалось, и его преследовали кошмары. Toyнего конь расплясался, то ветры злые налетели, а потом ему, бедолаге, и вовсе отрубили голову.

Лина представила, что голову отрубают не какому-то неизвестному казаку, а вполне конкретному бандиту и убийце Червонцу. Его выводят на эшафот, палач в красном колпаке могучей рукой заставляет его склониться к плахе, а потом, подняв огромный сверкающий топор, с хриплым выдохом отрубает Червонцу его бритую башку. Но тут из толпы выходит Артур и говорит: "Стоп, стоп!" Червонец поднимается с колен, голова у него на месте, а Артур, повернувшись к Лине, укоризненно грозит ей пальцем и говорит: "Ай-яй-яй, Лина, как вам не стыдно!"

Кораблик с певцами скрылся под мостом, и Лина, стряхнув наваждение, зашагала дальше. Ноги гудели, где-то в пояснице разливалась усталость, и то сказать - пять часов непрерывной ходьбы, это примерно километров двадцать.

- Ого, - сказала Лина сама себе, - давненько я так не гуляла.

- Так - это как? - раздалось за ее спиной.

Лина резко остановилась и, обернувшись, увидела перед собой молодую парочку, которая, оказывается, шла за ней следом. Белобрысый парнишка лет двадцати обнимал за плечи полненькую девицу соответствующего возраста. На девице была модно разорванная футболка, а ее стильные порты были спущены так низко, что было видно начало гладкого мягкого лобка. В голом пупке торчала серьга.

- Так - это значит так долго. Но не дай вам бог гулять так, как я.

Лина посмотрела на девицу, в глазах которой не было ничего, кроме интереса к спариванию, и добавила:

- Вынь серьгу из пупка. Мальчика оцарапаешь.

И, повернувшись к неожиданным попутчикам, прибавила шагу, чтобы поскорее удалиться от них. Ей почему-то сильно не понравилось, что кто-то бесшумно шел за ее спиной. Вот так и бандиты, подумала она, идешь себе, а он сзади…

Перейдя на Петроградскую, Лина почувствовала, что устала по-настоящему.

До дома было недалеко, но Лина решила посидеть на скамеечке и отдохнуть. Свернув направо, к Дому политкаторжан, Лина увидела стоявший на набережной ларек, а рядом с ним несколько столиков и пластиковые кресла. Дойдя до ларька, она заглянула в окошечко и увидела там полураздетую продавщицу в жарких объятиях бравого охранника в камуфляжной форме. Охранник талантливо исследовал ее обнаженную белую грудь с темно-коричневыми сосками.

Лина негромко кашлянула, и продавщица, ойкнув, быстро натянула футболку, задранную до самого горла. Охранник неторопливо оглянулся на Лину и с чувством собственного достоинства скрылся в каком-то внутреннем закоулке ларька.

- Что вы хотели? - осипшим голосом спросила продавщица.

Лину, как всегда, покоробило такое обращение с русским языком, но она привычно промолчала и ответила:

- Я хочу банку джин-тоника и пачку "Мальборо".

Получив требуемое и расплатившись, Лина с наслаждением опустилась в зеленое пластиковое кресло и вытянула уставшие за ночь ноги перед собой. Из ларька вышла продавщица, теперь уже в совершенно приличном виде, и поставила перед Линой коричневый пластиковый стаканчик с белым нутром.

- Что из банки-то сосать? - по-свойски сказала она и пошло подмигнула Лине, вкладывая в слова дополнительный смысл.

- Спасибо, - холодно сказала Лина, и продавщица, пожав плечами, скрылась в ларьке.

Везде объятия, страсти, любовь всякого сорта, секс…

От этой мысли Лине стало грустно.

Мальчик с голопупой девочкой на мосту, эти двое в ларьке, потом пьяная компания на пароходике - там ведь тоже не без того, наверное… Даже мерзкий Червонец - и тот наверняка имеет какую-нибудь девицу взамен погибшей. Обнимает ее, говорит ей какие-то свои нежности, и ей это нравится, и они вместе…

"И только я одна, как дура, а мой мужчина, мой любимый Максим - мертв. Убит.

А неизвестно откуда взявшийся Артур, чтоб ему провалиться, не дал мне уничтожить убийцу моего лучшего человека… Ведь он следил за мной, раз застукал меня в такой важный момент. Интересно, он один наблюдает за мной, или подключил к этому своих незаметных и молчаливых агентов?

"Там у меня девушка одна есть, посмотрите за ней - чем занимается, как живет, что ее интересует…

Есть, товарищ полковник!

Или: о 'кей, шеф!"

Мысли несвязно бродили в голове Лины, перед ее внутренним взором появлялись то живая и веселая мама, которая пекла в духовке пирожки с брусникой, то Аркашка, который валился на спину с черной дырой над правой бровью, то Максим, склонившийся, закрыв глаза, над клавиатурой…

Потом она увидела, как подружка Червонца, споткнувшись, падает головой под колесо грузовика; эта ужасная картина мелькнула и пропала… Мертвые бандиты, в неестественных позах валяющиеся на паркете в ее квартире; жадные и подлые глаза Прынцессы, в которых плавало непонятное Лине упорство; похотливые менты, пытавшиеся изнасиловать ее; Артур, который спас ее от них…

"Артур…

Знаете что, Артур? Вы свинья!

У меня была единственная за всю жизнь настоящая цель, такая, которая делает существование осмысленным и направленным, и вы ее у меня отняли. Я переменила себя ради этой цели, я приняла самое серьезное решение в моей жизни, и вы мне все поломали.

Я не прощу вам этого.

И я все равно убью Червонца.

Не получилось сегодня - получится в другой раз. Только я буду осмотрительнее и не позволю вам вмешаться. Это добавит мне хлопот, но ничего.

Справимся.

А если вы снова помешаете мне, тогда…"

Лина думала об Артуре и удивлялась сама себе. Ведь с момента их знакомства Лина постоянно помнила о нем, ждала его редких звонков, и даже… Скучала?

А может быть, и скучала.

Ее сердце чувствовало тепло, исходящее от Артура, его внимание, сдержанную заботу, Лина неоднократно ловила на себе его взгляд, в котором была нежность и почему-то - грусть. Грусть… Что может заставить грустить такого сильного, мужественного, смелого человека? Наверняка - женщина.

Да, это женщина.

Иначе и быть не может.

И Лина страстно захотела узнать тайну Артура. А в том, что это было именно тайной, она теперь не сомневалась. Ведь за все время их знакомства разговор ни разу не коснулся сердечных дел Артура. Он умело обходил эту тему, и теперь, вспоминая некоторые моменты их общения, Лина понимала, что он тщательно оберегает эту запретную… да - наверняка запретную область.

Он запретил себе и не позволяет Лине приближаться к чему-то дорогому или болезненному для него. Скорее болезненному, подумала Лина, ведь если бы у него было на кого обращать свою нежность и заботу, ей не доставалось бы ничего.

Лина представила себе какую-то туманную женщину без лица, восемь лет неподвижно сидящую в кресле с колесами. Артур подходит к ней, опускается на колени и говорит:

- Милая, я достал лекарство, которое поставит тебя на ноги.

И целует ей руки.

Эта картина, нарисовавшаяся в воображении Лины, была настолько нелепа, что она потрясла головой, отгоняя дурацкое наваждение. И тут же подумала: а почему, собственно говоря, дурацкое? Разве так не бывает в жизни? Еще как бывает!

И не такое случается под луной…

Вылив в стакан остатки джин-тоника, Лина прикурила вторую сигарету и посмотрела на небо. Солнце, висевшее над Литейным мостом, светило ей в спину, и Лина ощущала его жар.

Допив джин-тоник, Лина почувствовала, что смертельно устала. Долгая ночная прогулка выжала из нее все силы, и, с одной стороны, это было даже хорошо - усталость притупила переживания. Но с другой стороны - нужно было идти домой, принимать душ и валиться в койку.

Уснуть сном, крепким, как смерть, и спать, спать…

Допив джин-тоник, Лина заставила себя встать с кресла и направилась на Каменноостровский. Ноги гудели, спину ломило.

Артур.

Может быть, он спас ее и этой ночью, когда она целилась в Червонца из пистолета? Может быть, равнодушно подумала Лина. Она устала думать и переживать. Единственным ее желанием было - раздеться и лечь в мягкую постель.

Даже без душа.

По пустому Каменноостровскому проспекту с шорохом проносились редкие машины. Одна из них остановилась рядом с Линой, и женщина с кошкой на руках, сидевшая рядом с пожилым мужчиной в клетчатой рубашке с закатанными рукавами, спросила:

- Вас не подвезти?

- Спасибо, не надо, - вымученно улыбнулась Лина, - мне уже совсем рядом.

- Ну, как хотите, - сказала женщина, и машина поехала дальше.

"Вот ведь есть еще люди, - подумала Лина, - подвезти предлагают…"

Она свернула направо, и Каменноостровский остался за спиной.

"Скоро в кроватку", - с наслаждением подумала она и прибавила ходу, спеша поскорее добраться до вожделенных белых простыней, мягкой перины и пухлой подушки.

Через несколько минут Лина повернула налево, перед ней открылась Малая Монетная, и Лина сразу же увидела стоявшую перед ее подъездом большую черную иномарку с затемненными стеклами. Над водительским местом на крыше иномарки торчала синяя мигалка.

Сердце у Лины упало, и она замедлила шаги.

"Неужели это за мной?" - подумала она, и ей стало… нет, не страшно, а бесконечно грустно. Наверное, Артур решил, что долг важнее личных чувств, и отправил к несостоявшейся убийце Лине своих людей. А сам, стыдясь содеянного, теперь и не появится перед ней, доверив расследование кому-нибудь другому…

"Чушь", - сказала Лина сама себе и, гордо подняв голову, зашагала к подъезду, напротив которого стояла черная, словно катафалк, раздутая машина.

Поравнявшись с ней, Лина уже вздохнула, поняв, что все ее выдумки насчет Артура - просто истеричный бред запуганной и изнервничавшейся женщины, но в этот момент у машины открылись сразу две двери. Из них слаженно вышли двое аккуратных молодых людей в темных костюмах и черных очках.

"Прямо "Люди в черном", - успела подумать Лина, и тут один из них шагнул к ней, махнул в воздухе какими-то красными корочками и спросил:

- Госпожа Голубицкая?

В груди у нее вдруг стало пусто и очень холодно.

- Да, это я, - ответила она чуть слышно, - вы от Артура Александровича?

После едва заметной паузы агент в черных очках кивнул и ответил:

- Ага. От него. Прошу в машину.

"Вот все и кончилось", - подумала Лина и безвольно подчинилась агенту, который вежливо, но крепко взял ее за локоть и направил в открытую дверь машины.

Она наблюдала, будто со стороны, за тем, как ее тело, ставшее вдруг чужим, залезает в просторный полутемный салон машины, как рядом с ней, не отпуская ее руки, усаживается агент, полуобморочно повела глазами вокруг себя, и что-то резануло ей взгляд.

Сосредоточившись из последних сил, она внимательно посмотрела вперед и поняла, в чем дело. На зеркале висели четки, сделанные из темного дерева, на торпеде было приклеено несколько иконок, а правую руку водителя, сидевшего спиной к ней, украшала густая синяя татуировка, включавшая в себя изображенные на пальцах перстни, молнию, череп и колючую проволоку вокруг запястья.

Лина все поняла и, рванувшись, закричала:

- Нет! Пустите!

И тут же в ее лицо сильно ткнулась тряпка, смоченная эфиром.

Лина знала этот запах, и поэтому попыталась отвернуться и не дышать, но державшие ее руки были тверды, как дерево, и через некоторое время она помимо воли сделала жадный судорожный вдох. Приторная вонь эфира обожгла горло, и в глазах потемнело.

"Вас подвезти?" - спросила женщина с кошкой на руках, и потом все исчезло.

Подержав обмякшую Лину еще несколько секунд, браток в черных очках отпустил ее, и Лина безвольно повалилась на сиденье. Жадно посмотрев на нее, он положил руку на ее грудь и, сладострастно осклабившись, сжал пальцы.

- А ничего краля, - сказал он сидевшему на переднем сиденье второму братку, - сиська твердая, ништяк!

- Ты, это, помнишь, что Желвак сказал? - ответил второй браток, тоже снимая очки. - Не трогать и привезти в полной кондиции. Понял, бля?

- Да понял, понял, - первый браток поморщился и, неохотно убрав руку, достал из кармана трубку.

Набрав номер, он поднес трубку к уху и через несколько секунд сказал:

- Стасик, передай Желваку, что девка у нас.