Девушка с зелеными глазами

Глава десятая

К заведению Джека Холланда я подошла без пяти девять. Я заглянула в окно и увидела, что у Джека полно посетителей. Обычно к нему заходит не так уж много народу, но сегодня был вечер пятницы. За столиком, прямо возле окна, в которое я смотрела, сидел Тед Бреннон с компанией, все уже порядком навеселе – пели они так, что на улице было слышно. У стойки стоял Феррет, которого я сразу же узнала, с каким-то приятелем, они о чем-то оживленно рассуждали, размахивая руками и расплескивая свое пиво.

Я не могла войти туда. Меня бы сразу узнали, и мое появление, разумеется, вызвало бы подозрения и у Феррета и у Бреннона. Они, конечно, же немедленно рассказали бы все отцу, если просто не попытались бы задержать меня сразу. Я заплакала от отчаяния. Злые горячие слезы покатились по моим щекам.

Что же мне делать? Оставалось ждать, что Холланд вспомнит обо мне и выйдет на улицу. Я бессмысленно топталась под окном, время от времени заглядывая в него и все больше и больше отчаиваясь.

Джек Холланд взглянул на часы и с беспокойством покосился на дверь. Я замахала рукой, пытаясь привлечь к себе его внимание, он, конечно же, не заметил меня. Из-за столика у двери поднялся какой-то парень в кепке и темной куртке. Он подошел к Холланду, тот стал что-то возбужденно говорить ему, но парень показал на часы, покачал головой и решительно направился к выходу. Джек Холланд быстро вышел из-за стойки и поспешил за ним.

Я отпрянула от окна и кинулась в ближайшие кусты. Мокрые, покрытые наледью ветки больно хлестнули меня по лицу, я зацепилась рукавом за какой-то сучок и испугалась, что порву шубку. В этот момент дверь распахнулась, и на ступеньках появились незнакомый парень и Джек Холланд, и я замерла, так и не освободив рукав.

– Да не могу я ждать, – резко сказал парень и направился к небольшому обшарпанному фургончику, стоявшему на подъездной дороге, который я сначала и не заметила. На его бортах были какие-то надписи, плохо различимые в темноте.

Тут меня осенила догадка, что это – как раз та самая машина, на которой Джек собирался отправить меня в Ненэй. Это был фургон, на котором ему привозили продукты и напитки.

Джек прижал руки к груди и умоляюще сказал:

– Ник, я не верю, что твое золотое сердце не смягчится! Бедняжку надо выручать, пойми…

Но Ник был непреклонен:

– Ты пойми меня, Джек, мне нужно заехать еще и в Лимерик, а сейчас уже десятый час, вот и подумай, когда я доберусь до дому? Да моя Мэгги просто съест меня с потрохами.

– Еще несколько минут, всего несколько минут, которые ничего не изменят. Еще пивка за счет заведения, – простонал Джек, – что-то непредвиденное задержало ее. Я уверен, что она вот-вот появится.

– Нет, – несколько секунд подумав, отказался от заманчивого предложения Ник, – спасибо, конечно, но я уже и так много выпил, а мне еще ехать…

– Может лимонаду?

– О нет, только не лимонаду, – запротестовал водитель, – ты уж извини, Джек, но этот лимонад – такая дрянь, что я просто ума не приложу, откуда ты берешь его.

– Забудем о лимонаде, Ник, разве дело в этом? – Джек не обиделся. Лимонад и правда был противным, но Джек-то ведь, наверное, думал иначе. Он не обиделся, потому что ему очень хотелось задержать водителя здесь подольше. Он делал это для меня! – Подумай о том, что говорил наш Господь. Разве он не велел нам помогать своим ближним?

Проповедь не возымела на сердитого водителя должного воздействия, потому что он хмыкнул, открыл дверцу фургона и, сняв с себя куртку, бросил ее на сиденье. Уже поставив ногу на ступеньку, он оглянулся па Холланда и сказал, извиняющимся тоном:

– Прости старина, но больше я ждать не могу. Потому что Господу нет никакого дела до того, что сделает со мной Мэгги, и знаешь, очень жаль, что она не слышит тебя, может быть, она стала бы менее ревнивой.

«Что же это я тут стою? – пронеслось у меня в голове. – Ведь это меня ждут, и сейчас… сейчас он уедет, а я останусь! Рано или поздно раскроется моя ложь насчет Бреннонов и фильма, и тогда…»

Я рванулась на дорожку. Рукав моей шубки затрещал, ветки опять больно хлестнули меня по лицу, но я этого почти не заметила.

– Джек! – охрипшим от волнения голосом позвала я. – Джек, я здесь, я давно уже здесь. Просто там у вас Феррет и Бреннон. Я боялась…

– О, хвала Господу! – всплеснул руками Холланд. – Ник, эй, Ник!

Но как раз в это время взревел мотор фургончика. Джек с силой забарабанил в дверь машины.

– Она здесь, Ник, она здесь.

– Я просто счастлив, – буркнул водитель, распахивая передо мной левую дверцу, и, не сказав мне даже «здравствуйте», только смерив меня взглядом, бросил: – Поторапливайтесь.

Это было как раз то, чего мне больше всего хотелось, я очень боялась, что кто-нибудь выйдет из заведения и заметит меня, но все, слава Богу, обошлось.

Я чмокнула в щеку старика Холланда, который сунул мне в руку несколько фунтовых бумажек, только в кабине я сумела разглядеть, что их было пять, и помахала ему рукой.

– Прощай, нежный полевой цветок, – сказал он и на мгновение мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Правда, я не была уверена в этом.

Мы ехали очень долго. Мне казалось, что я прощаюсь со своими полями и лугами. И хотя из-за темноты я ничего не могла разглядеть, редкие огоньки, светившиеся в окнах домов ферм, напоминали мне, что я, возможно, прощаюсь с этими местами навсегда. Я мечтала, чтобы так и случилось. Я не хотела возвращаться сюда. Никогда! Но я чувствовала легкую грусть – ведь я выросла здесь, и все вокруг было мне родным и близким. Однако мое желание видеть Юджина было сильнее всего на свете. Никогда раньше я не испытывала столь противоречивых чувств – это была одновременно и боль утраты, и радость от того, что я бегу отсюда, чтобы увидеться с ним.

Водитель не отвлекал меня разговорами. Он, видимо, так же, как и я, был погружен в свои мысли и только время от времени мурлыкал себе под нос одну и ту же незатейливую мелодийку. Шоссе было пустынно – нас обогнала всего одна легковая машина, мы ехали медленно, не быстрее миль тридцати в час из-за гололедицы. Навстречу попались три-четыре грузовика.

Эта единственная легковушка навела меня на тревожные размышления.

«А что, если отец уже догадался, что я сбежала, и гонится за мной?» – подумала я. Машины у него не было, но он вполне мог обратиться за помощью к кому-нибудь из тех, у кого она была, хотя бы и к Феррету, который, в этом я не сомневалась, с радостью помог бы ему.

С этого мгновения беспокойство не оставляло меня. Оно мешало мне думать о Юджине. Приехал ли он уже обратно в Дублин, или все еще находится в Лондоне? Если он не вернулся, то прислал ли мне открытку, а если он в Дублине, то был ли уже у Джоанны и справлялся ли обо мне?

Я так задумалась обо всем этом, что даже не поняла, что случилось, потому что Ник-водитель, съехав на обочину шоссе, остановил машину и чертыхнулся:

– Вот черт, не везет, так не везет!

Меня охватила паника. Все эти окружающие меня, привычные с детства места вдруг показались такими зловещими, таящими опасность, когда замолчал двигатель и наступила тишина, нарушаемая только воем ветра.

– Что-то серьезное? – спросила я дрожащим голосом.

Водитель, который уже поднял капот и, надев грязные, бывшие когда-то белыми перчатки, вооружившись гаечными ключами, копался в двигателе, только молча пожал плечами, одарив меня коротким недоброжелательным взглядом. Я подумала, что он, возможно, злится теперь из-за того, что согласился взять меня с собой, хотя разве я была виновата в этой поломке?

Покопавшись в моторе, он, видимо, понял, что одному ему не справиться с поломкой, снял перчатки, закрыл капот и взял куртку из машины.

Он стоял, широко расставив ноги, курил, то и дело сплевывая, и смотрел на дорогу в том направлении, откуда мы приехали. Из-за позднего времени ему пришлось ждать не менее получаса. Дорога была пустынна, и он через какое-то время закурил вторую сигарету, почти сразу же после того, как она догорела, третью. Мне тоже очень захотелось закурить, но я сидела, сжавшись в комочек, дрожала от горя и страха, и так и не решилась попросить у него сигарету. Я так же, как и он, хотела, чтобы поскорее приехала какая-нибудь машина, но в то же время боялась, что в ней окажется мой папаша с компанией своих дружков и я буду с позором водворена домой.

Прошло, наверное, около часа с того момента, как мы остановились, когда Ник вышел на середину дороги, очевидно заметив долгожданный свет фар приближающегося автомобиля.

Когда машина остановилась, он обменялся несколькими словами с сидевшим за рулем мужчиной. Я еще глубже вжалась в сиденье, хотя сидевший за рулем человек был мне не знаком. Ник подбежал к своему фургону и, открыв свою дверцу объявил мне, что он поедет на станцию техобслуживания, которая, как мне вспоминалось, была где-то милях в пяти-шести впереди. Он сел в машину и уехал.

Прошло еще около часа до того, как приехал грузовик ремонтников, которые спокойно и без суеты зацепили тросом наш фургончик. Ник сел за руль, и мы медленно потащились вперед.

Поломка оказалась серьезной, и мне пришлось до утра снять маленькую комнатку в убогом придорожном мотеле. Попросив служительницу разбудить меня пораньше, чтобы я могла сесть на первый же автобус, идущий в Лимерик, я заперлась у себя в комнате. Я легла на кровать не раздеваясь и укрылась своей шубкой. Я никак не могла уснуть, думая то о том, что теперь, возможно, погоня уже близко, то о том, что эту согревающую меня в сырой и холодной комнате шубку купил для меня Юджин, чтобы мне было тепло и чтобы я выглядела для него красивой. Как я мечтала, чтобы он оказался в Дублине! Я не знала как, но я хотела, чтобы он защитил меня.

До утра я почти не сомкнула глаз, наверное, я никогда не забуду тех раздражающе-желтых занавесок, которые всю ночь слегка шевелились от сквозняка. Каждый стук, каждый шорох пугал меня, мне чудилось, что кто-нибудь, может быть Феррет, – его я почему-то, наверное из-за слов тети Молли и из-за того, что удумал сделать мой отец, опасалась больше всех, – выбивает хлипкую дверь ударом ноги и хватает меня за руку с ликующим воплем: «Вот она, Джимми! Попалась птичка, теперь не удерет!»

Я чувствовала отвратительный запах у него изо рта, видела выбивающиеся из-под сдвинутой набок кепке рыжие кудри. В кошмарном видении его затуманенные от выпивки глаза смотрели на меня, словно я была коровой, овцой или лошадью, которую ему предлагал не славящийся честностью продавец.

Под утро я все-таки ненадолго задремала, и этот короткий сон был под стать моим мыслям.

Когда я услышала стук в дверь, сердце мое зашлось от страха, но это оказалась лишь служительница, которая пришла будить меня по моей же просьбе.

Я села на первый автобус, идущий в Лимерик.

Добравшись до вокзала, я немного успокоилась, хотя и понимала прекрасно, что потеряла очень много времени и что нужно спешить. Только бы добраться до Бэйбы, она наверняка что-нибудь придумает. А что, если Юджина нет в Дублине? Что, если он забыл меня?