Девяностые приближаются

Глава 3

— Я, в первую очередь, советский человек, потом, сын своих родителей, потом… — сделав вид тупого малого начал говорить я, причём лишь для заполнения паузы в нашем общении.

— Я не об этом, — впервые за время знакомства показал свое недовольство дядя Саша. — Ты был обычный двоечник, и если бы не отец, сидел бы по два года в классе. Да и в комнате милиции стоял бы на учёте. Сейчас ты — математик и физик, знаешь английский, танцуешь, как никто не умеет, боксом стал заниматься. Кто ты?

— Так, парашют я сжёг, рацию спрятал, пулемёт ещё не откапывал. На чем же я прокололся? — с серьёзной мордой вслух рассуждал я. — Черт! Я же негр! Дядь Саша, зачем вы меня допрашиваете? Это потому, что я чёрный?

— Что? — с удивлением слушал меня комитетский. — Какой негр? Ну, ты клоун! Ладно, можно сказать беседу провел, галочку поставил.

— Какую галочку? — вправду заинтересовался я. — Ну взялся я за ум, а способности у меня всегда были, планы другие имел — это да, но сейчас так как пацан уже не думаю.

— Ты же едешь в Венгрию, вот и проверяют тебя. Но не переживай, подкопаться не к чему, тем более, твоя бабуля кого-то там уже просила. А у неё связей и в нашей структуре больше чем у меня.

Посидели. Дядя Саша выпил, заказал ещё двести — итого, выпил четыреста. Настроение у него стало совсем благодушным. Заплатил он сам за всё, естественно. Расспрашивал меня про мои планы на будущее, расписывал прелести военной службы. Сам он служил в своё время на границе, и по его рассказам не служба была, а благодать.

— Это смотря на какой границе служить. За полярным кругом тоже есть границы, и там не так весело как в Армении, например, — взросло заметил я. Моё намерение идти в высшую комсомольскую школу он одобрил. Вербовать не стал, может, мал я ещё. Короче, неплохо пообщались.

«Надо же, всё про меня разузнали. Умеют же работать! Как же вы, суки, страну просрали-то»? — размышлял я по дороге домой.

Дома меня ждал Аркаша с тремя бутылками пепси-колы, на которую уже облизывались Бейбут и Карлыгаш, у неё уже и свой ключ от нашей комнаты был. Ан нет, бутылок было четыре, но одну Карлыгаш уже отняла и выпила. Хотя, наверняка, малолетнему другу своему дала попробовать. А перед этим просто дала, вон кровать расправлена.

— Спасибо, Толян, я сейчас понял, что меня туда заманили. И главное выиграть дали сорок рублей, хитрые такие, — благодарил Аркадий.

— Двадцать, — сказал я переодеваясь.

— Что двадцать? Сорок я выиграл, — не понял Аркадий.

— Половина мне, — пояснил ему.

— Я пепси-колу…

— Пепси-колу Бейбуту, он бегал от вахтёрши, — не согласился с намечающимся торгом я.

Стук в дверь. Там Ленка. Я уже побаиваюсь её на полном серьёзе, хрен её знает, что ей в голову взбредёт. Сразу после больницы, например, заставила меня оценивать лифчики!

— Лена! Почему я? Пусть подруги оценивают, — возражал я.

— Мне нужен мужской взгляд, — хмыкает она.

— Они тут в очередь выстроятся, только намекни!

— Толя, ты дурак? Кроме тебя никто из парней меня голой не видел! — с пылом сказала она.

— Ну да, ну да, — ехидно сказал я, намекая, что в наш единственный секс, она показалась мне не девочкой, а значит, кто-то её голой-таки видел.

— Я про общагу, Штыба! — с металлом в голосе сказала она.

Зная Ленку, после таких интонаций, надо молчать или каяться. Я сильный, взрослый мужик! Буду я перед малолеткой каяться! Поэтому молча, разглядывал все восемь!! (убью Аркашу) лифчиков, из которых она не выбрала ни одного! Очень хотелось полапать, да и отодрать, чего уж греха скрывать, но меня держали на расстоянии. Страдал молча. Короче, от визита соседки нихрена хорошего не ждал.

— Толя, у меня для тебя подарок! — радостно заявила она, покачивая бедрами в трико и короткой юбке.

Три орудийные башни, присутствующие в комнате, взяли меня на прицел!

— Лукарь, у меня день рождения в мае, раньше подарка от тебя не жду!

Ой, ты ещё не знаешь, от чего отказываешься, — изогнула бедро в трико нимфетка.

Мягкий изгиб бедра меня добил. Делать нечего, этот бой мне не выиграть, обреченно выхожу в коридор, оставив трех любопытных в комнате. А нечего быть не на моей стороне, мучайтесь теперь от неизвестности.

— Ну как тебе? А? Толя? Ты рад? — тыкала мне в морду пятнистым маленьким котёнком Ленка.

— Я собак люблю, кошаков нет, неискренние они, как ты. Себе на уме. У меня дома и собака есть, Снежок зовут, — отпихивался от нежданной радости я. — Котёнка его маме верни!

— Это подарок, Штыыыба! Цени! Тебе как соседу взяла! Он замерзнуть мог на улице! — убеждала Ленка.

— Ты его с улицы взяла? А если он блохастый? — возмутился ещё больше я.

Тут в коридор выглянула любопытная подружка Бейбута и котёнка двумя голосами девочек против моего одного решили у нас оставить. Аркашу и Бейбута не спрашивали.

Котенок прибавил нам хлопот. На самом деле с собакой не лучше, она и больше места занимает, и гулять с ней надо. С котенком гулять не надо, он гадит, где захочет. Гад!

А я взял в пожарном ящике на этаже песка, из картонной коробки сделал лоток. Даже мордой в лоток его потыкал. Не помогло. Может не кормить его? Мурчит ещё как паровоз. Имя я ему принципиально придумывать не стал! Привяжусь ещё, я к старости сентиментальный стал, тут я молод, но только телом.

Понедельник, география. Вернее экономическая география зарубежных стран. Два лагеря — две линии развития. Скукотища. Всё я знаю про эти развития, но говорить не могу. Время ещё не пришло. Географичка это чувствует и злится на меня. Молодая, красивая, замужем.

— Штыба, ты слушаешь меня или нет? О чем думаешь? — строго спросила Лизавета, наша географичка.

— Думаю куда котёнка пристроить, красивый такой, породистый, — говорю чистую правду я. — Не пристрою — выкину!

Класс заржал, обе наши группы уже знали, что мне сунули вчера котёнка, а сегодня он нагадил в комнате, и я убирал за ним. На котёнка я, конечно, не злился. Маленькое существо, жизни не нюхало, и лоток ему непривычен.

— Как котёнка? Причём тут котёнок? — удивилась Елизавета.

— Лизавета Андреевна, с географией мне всё понятно, а вот, что с малышом делать я не знаю, — опять по-взрослому отвечаю я.

— Я бы котёнка взяла, вдруг тепло сказала двадцатитрёхлетняя географичка, и тут же попыталась исправить милоту ситуации. — Если ответишь на вопрос про пенсионную систему в странах капитализма и в странах СЭВ.

— Что там говорить, нет справедливости в мире. Женщины живут дольше, а выходят на пенсию раньше, — вздохнул я.

— А это несправедливо? И мужчины зачастую сами виноваты, что умирают раньше! Войны, пьянки и так далее.

— Мужчина — воин, и если он умирает за Отечество это не его вина, а его доблесть, — встал я, поняв, что сейчас можно избавиться от полосатой проблемы. — Теперь насчёт пьянок. Да, от них умирают! И сколько погибло от водки людей, все знают. Но сколько выжило мужиков потому, что снимали стресс водкой? А сколько родилось людей потому, что пары выпивали? Если всё посчитать, то от водки население растёт!

— Демагогия! Женщина следит за собой, она мать, и это нормально, что она живёт дольше и выходит на пенсию раньше.

— Елизавет Андреевна! То, что женщина живёт дольше — это особенности её физиологии. Нет ни одной страны мира, где бы женщины жили меньше мужчин, и неважно, что там мужики не пьют и не воюют. Так устроен этот мир! Женщина живет дольше, так заложено природой! Она должна выходить на пенсию позже! — гну свою линию я.

— А, то, что женщина — мать, и рожает в муках… — пыталась сказать учительница.

— У нас равноправие! — отрезал я, и добил её фразой. — Вы комсомолка?

— Аморальный тип! Садись — два! И котёнка чтобы принёс после урока! — зло сказала молодая дурочка.

После урока ко мне подошла Ленка.

— Толя, ты на котенка не обижайся, он маленький ещё. А у Лизаветы ему лучше будет. Она только с виду строгая. И двойку в журнал тебе не поставила.

— Да всё нормально, — ответил я. — Просто котёнок требует ответственности, а я ещё безответственный.

— Ты самый надежный парень в общаге, — Ленка поцеловала меня в ухо и пошла довольная.

После занятий — тренировка. Как сказать тренеру, что не хочу ехать на сборы, а хочу поехать за границу по комсомольской части я ещё не решил. Но и дольше откладывать разговор нельзя. На меня же рассчитывают! Решил поговорить после тренировки с Игорем Леонидовичем, но тот подошёл ко мне сам, и вид у него был… если не побитой собаки, то насквозь виноватой.

— Толя, поговорить надо, — обратился он ко мне.

Молчу, жду.

— Ты отличный боксёр и у тебя может быть хорошее будущее, есть акцентированный удар, не боишься драться, наработаны связки, хорошо двигаешься и видишь ринг.

Снова пауза, снова жду. Пауза затягивается. Он чего — издевается?

— Я пойду тогда? — не удержался и потроллил его.

— Погоди. Не знаю, как сказать, в общем, не едешь ты на сборы в сборную республики. Пришла бумага с отказом, да и звонил я. Это ничего не значит! Хуже ты не стал, там решили, есть кандидаты перспективнее, — поник головой тренер.

Бинго! Сейчас только не заулыбаться. Как удачно само разрешилось!

— Игорь Леонидович, я в себя и вас верю. А сборников этих липовых на чемпионате России пощупаю! — утешаю мужика я.

— Чемпионат РСФСР, — с облегчением поправляет меня тренер.

Иду домой и радуюсь, как легко разобрался с проблемой. На самом деле я совсем не уверен, что ребята, которые поедут вместо меня, мне уступают. Но сказать иное — значит выбиться из образа малолетнего максималиста.

С олимпиадами пока непонятно, сроки их не утверждены. Зато всё хорошо с Венгрией, даже разрешение отца есть. Вот кто удивился, так это он. Бабуля в Венгрии бывала, году так в сорок четвертом, но не по путевке, и не в гостях.

История с котёнком получила продолжение на следующий день.

— Анатолий, тут такое дело, — остановила меня утром перед занятиями Елизавета Андреевна. — Муж сильно против котенка, у него там аллергия с детства.

— Наигрались, да? — притворно нахмурился я.

А затем знатно потроллил её за то, что она захотела вернуть котёнка. Стыдил с чувством и расстановкой. Мол, нельзя так с живым существом, и мы в ответе за тех, кого приручили, и что котенок не виноват, что вы замужем, он к вам уже привык и полюбил. Смотрю, стоит, чуть не рыдает. Жалко стало. Так котёнок, переночевав одну ночь в гостях, вернулся ко мне. Благо, я лоток ещё не выкинул.