Часть III СЛУЖИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ

39

Последним рубежом был таможенный и иммиграционный контроль в Лос-Анджелесе. Сотрудник службы быстрым взглядом окинул их паспорта и уже был готов без лишних церемоний их проштамповать, когда что-то на экране компьютера привлекло его взгляд. Босх затаил дыхание.

— Мистер Босх, вы пробыли в Гонконге меньше суток?

— Да, мне даже не потребовалось брать с собой чемодан. Я поехал, только чтобы забрать свою дочь.

Агент службы безопасности понимающе кивнул, давая понять, что ему приходилось сталкиваться с таким и раньше, и поставил печати на их паспорта. Потом взглянул на Мэделин и сказал:

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес, юная леди.

— Спасибо, — ответила она.

В полночь они добрались до дома Босха на Вудро-Вильсон-драйв. Босх внес рюкзак в гостевую комнату, дочь вошла за ним. Комната была ей знакома, ведь, приезжая уже несколько раз к отцу в гости, она жила в ней.

— Теперь, когда ты будешь жить здесь постоянно, мы переделаем все по твоему вкусу, — объявил Босх. — Я знаю, в Гонконге у тебя было много плакатов на стенах. Так что в этой комнате ты можешь оборудовать все как хочешь.

В углу друг на друге стояли две картонные коробки, в которых Босх держал файлы со своими старыми делами — вернее, с копиями документов.

— Это я отсюда уберу, — сказал он.

Он по одной перенес коробки в свою спальню. Перемещаясь по коридору туда-сюда, он одновременно продолжал разговаривать с дочерью.

— Я знаю, при твоей комнате нет отдельной ванной, но гостевая ванная, что в коридоре, целиком в твоем распоряжении. Все равно у меня почти не бывает гостей.

Перетащив коробки, Босх сел на кровать и посмотрел на дочь. Она по-прежнему стояла посреди комнаты. Выражение ее лица глубоко потрясло Босха. Он видел, что до нее все явственнее начинает доходить жестокая и неизбежная правда. И не важно, что прежде она неоднократно изъявляла желание жить в Лос-Анджелесе. Теперь она оказалась перед необходимостью остаться здесь навсегда, и постижение этого факта давалось ей нелегко.

— Мэдди, только хочу тебе кое-что сказать, — проговорил он осторожно. — Я привык быть твоим отцом четыре недели в году. Это было легко. Теперь мне будет труднее. Я непременно буду делать какие-то ошибки и очень прошу тебя быть терпеливой ко мне, пока я буду учиться. Но я обещаю, что приложу все старания.

— Хорошо.

— Ну а теперь, чего бы ты хотела? Ты голодна? Устала? Что-нибудь еще?

— Нет, все хорошо. Пожалуй, мне не стоило столько спать в самолете.

— Не страшно. Тебе требовалось поспать. А сон — это всегда на пользу. Он лечит.

Она кивнула и неловко оглядела комнату. Это была стандартная гостевая комната: кровать, комод и стол с лампой.

— Завтра мы купим тебе телевизор и поставим здесь. Из новых, с плоским экраном. А еще компьютер и стол к нему. Нам придется поездить по магазинам и купить множество вещей.

— Думаю, мне понадобится новый телефон. Мой забрал Квик.

— Да, и новый телефон тоже. У меня твоя карта памяти из старой трубки, так что ты сохранишь все свои контакты.

Она бросила на него быстрый взгляд, и он понял, что совершил оплошность.

— У тебя моя карта? Ты взял ее у Квика? А его сестра была с ним?

— Я не виделся ни с Квиком, ни с его сестрой. Я нашел твой телефон, но он был сломан. Я только вынул из него карту памяти.

— Она пыталась меня спасти. Она узнала, что Квик собирается меня продать, и пыталась помешать этому, но он вышвырнул ее из машины.

Босх ждал, что она еще что-нибудь скажет, но она молчала. Ему хотелось бы задать ей ряд вопросов о брате и сестре Пенг, но отец возобладал в нем над копом. Сейчас было не время. Ему надо дать ей возможность успокоиться и свыкнуться с ситуацией. Позже еще успеет побыть копом, расспросить о Квике и о Хи и рассказать ей о том, что случилось с ними.

Он внимательно смотрел ей в лицо: а у нее, похоже, нервное истощение. Она по-прежнему выглядела усталой, даже после сна в самолете.

— Все будет хорошо, Мэдди. Я обещаю.

Она кивнула.

— А можно мне просто немного побыть одной?

— Конечно. Это же твоя комната. А мне все равно надо сделать несколько звонков.

Он встал и направился к двери. Закрывая ее за собой, он помедлил в нерешительности, потом обернулся и посмотрел на дочь.

— Ты ведь мне скажешь, если что-то понадобится?

— Да, папа. Спасибо.

Он закрыл дверь и вышел в гостиную. Потом вытащил телефон и набрал номер Дэвида Чу.

— Это Босх. Извините, что так поздно.

— Нет проблем. Как у вас дела?

— Я уже в Лос-Анджелесе.

— Вы вернулись? А что с вашей дочерью?

— Она вне опасности. Как там дела с Чангом?

Чу замялся. Он явно не хотел сообщать плохие новости.

— Ну, в общем, в понедельник его выпускают. Нам нечего ему предъявить.

— А как же вымогательство?

— Сегодня я сделал последнюю попытку уговорить Ли и Лэма. Они отказались подавать официальную жалобу — видимо, слишком боятся триад. Ли сказал, что кто-то уже звонил и угрожал ему.

Босх снова вспомнил о звонке с угрозой, полученной им в пятницу. Он пришел к выводу, что это был тот же самый субъект.

— Значит, утром Чанг выйдет из-под стражи и отправится в аэропорт. Сядет в самолет, и мы никогда его больше не увидим.

— Похоже, Гарри, что так оно и будет.

Босх кипел от ярости.

— Черт бы подрал этих ублюдков!

Тут он понял, что дочь может его услышать. Он вышел на веранду-балкон с тыльной стороны дома, надеясь, что шум машин с проходящей внизу автострады заглушит его слова.

— Они собирались продать моего ребенка. На получение внутренних органов.

— Черт! — ужаснулся Чу. — Я думал, они просто старались вас запугать.

— Да, они взяли у нее анализ крови, и, должно быть, ее кровь подошла какому-то толстосуму, потому что их планы изменились.

— Ну, они могли взять у нее кровь на анализ, дабы убедиться, что она здорова, прежде чем…

Он осекся, сообразив, что этот альтернативный сценарий тоже неутешителен, и сменил тему:

— Она сейчас здесь, с вами, Гарри?

— Я сказал же, что она в безопасности.

Босх понимал, что Чу сочтет этот его уклончивый ответ за недостаток доверия, ну да и пусть. Пережитый Босхом день не очень-то побуждал его к доверчивости. Он тоже постарался сменить тему:

— Когда вы в последний раз говорили с Феррасом или Гэндлом?

— С вашим напарником я не разговаривал с пятницы. С лейтенантом говорил часа два назад. Он тоже хотел знать положение вещей. И тоже зол как черт по поводу происходящего.

Несмотря на полночь, все десять полос проходившей внизу сквозной автострады были забиты. Воздух был свеж и прохладен — приятная перемена после Гонконга.

— Кто будет сообщать в ведомство окружного прокурора о том, что мы выпускаем этого подонка?

— Я собирался позвонить туда утром. Если только вы сами не хотите.

— Не уверен, что буду с утра на службе. Почему бы вам этим не заняться? Но только не звоните туда до десяти.

— Хорошо, но почему именно до десяти?

— Чтобы я успел туда доехать и попрощаться с мистером Чангом.

— Гарри, не делайте ничего, о чем бы пришлось потом пожалеть.

Босх окинул мысленным взором последние трое суток.

— Слишком поздно.

Босх закончил разговор с Чу и теперь стоял прислонившись к перилам и глядел в ночь. Было определенно что-то успокаивающее в домашней обстановке, но он не мог не терзаться мыслями о том, что навсегда утрачено и осталось позади. Словно прожорливые гонконгские духи перелетели вслед за ним через Тихий океан.

— Папа? — услышал он.

Гарри обернулся. В открытых дверях стояла Мэделин.

— Что, детка?

— У тебя неприятности?

— Нет, конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Когда ты говорил по телефону, ты был вне себя.

— Это из-за моего расследования. Оно идет наперекосяк.

— Мне очень жаль.

— Не переживай. Но, послушай, утром мне надо ненадолго съездить в город. Я тут позвоню в одно место, попробую найти кого-нибудь, кто бы побыл с тобой в мое отсутствие. А когда вернусь, мы поедем по магазинам, как я тебе обещал. Идет?

— Ты имеешь в виду, найдешь мне гувернантку?

— Нет… то есть ну да — наверно, так.

— Папа, я обхожусь без подобного рода забот уже с двенадцати лет.

— Да, но это всего год.

— Я уверена, что прекрасно обойдусь одна. Мама давно отпускает меня одну гулять в торговый центр.

Босх заметил, что она употребила настоящее время. Его так и подмывало ответить, что эта идея оказалась на поверку не так уж хороша, но у него хватило ума отложить это до какого-нибудь другого раза. Главное, что теперь ему приходилось думать о ее безопасности прежде всего остального. Могут ли те силы, что похитили ее в Гонконге, добраться до нее и здесь, в его доме, — вот в чем был ключевой вопрос.

Казалось бы, это маловероятно, но если существовал даже малейший шанс, Босх не мог рисковать, оставляя ее одну. Проблема заключалась в том, что он, в сущности, и не знал, кому позвонить. Он не был включен в жизнь местной общины. Он был просто проживающим здесь копом, и его звали лишь тогда, когда возникали проблемы. Но в ином качестве он никогда не общался с соседями. Он не знал, на кого из них было бы безопасно положиться или кто просто окажется лучше, чем какая-то незнакомая нянька по объявлению. Босх был в растерянности и все больше чувствовал, что не сумеет вырастить дочь.

— Мэдди, послушай, это как раз такой случай, когда ты должна проявить ко мне терпение. Я пока не хочу, чтобы ты оставалась одна. Ты можешь находиться в своей комнате, если хочешь — скорее всего в это время ты еще будешь спать из-за разницы во времени, — но я считаю, что в доме вместе с тобой должен находиться кто-то взрослый. Кто-то, кому я могу доверять.

— Как хочешь.

При мысли, что он не более чем просто коп, проживающий в данной округе, у него возникла другая идея.

— Ладно, если не хочешь няньку, тогда я вот что придумал. Ниже, у подножия горы, есть государственная средняя школа. Мне кажется, занятия начались на прошлой неделе, потому что по дороге на работу я видел там много машин. Я еще не знаю, там ли ты станешь учиться в конечном счете или мы определим тебя в какую-нибудь частную школу, но я мог бы отвезти тебя туда, а ты бы там огляделась и решила сама этот вопрос. Посиди там на паре-тройке занятий и посмотри, как и что. А я тем временем слетаю в город. Как ты на это смотришь? Я знаю тамошнего завуча и доверяю ей. Она за тобой присмотрит.

Мэделин неспешно завела за ухо прядь волос и некоторое время задумчиво смотрела вдаль, на открывающийся с балкона вид.

— Я думаю, это подойдет.

— Хорошо, тогда мы так и сделаем. Я позвоню туда утром и все устрою.

Проблема решена, подумал Босх.

— Папа?

— Что, детка?

— Я слышала, что ты сказал по телефону.

Он обмер.

— Извини. Я постараюсь больше не употреблять таких слов. И никогда — в твоем присутствии.

— Нет, я не об этом. Я имею в виду, когда ты вышел на веранду. О том, что они хотели продать меня на органы. Это правда?

— Я не знаю, родная. Не знаю в точности, в чем состоял их план.

— Квик брал у меня кровь. Он сказал, что собирается послать ее тебе. Ну, чтобы ты мог проверить ДНК и уяснить, что меня действительно похитили.

Босх мрачно кивнул.

— Что же, он тебе солгал. Высланного им видео было бы достаточно, чтобы меня убедить. В крови не было необходимости. Он солгал тебе, Мэд. Он предал тебя и получил по заслугам.

Она стремительно подняла на него глаза, и Босх понял, что опять совершил промах.

— Что ты имеешь в виду? Что с ним случилось?

Босху не хотелось катиться по скользкому склону вранья. Вдобавок он понимал: его дочь, несомненно, тревожится о сестре Квика, если не о нем самом. Она, вероятно, до сих пор не осознала всей глубины его предательства.

— Он мертв.

Она бесшумно вскрикнула и в ужасе поднесла руки корту.

— Это ты его?..

— Нет, Мэдди, я этого не делал. Я нашел его мертвым тогда же, когда и твой телефон. Я догадываюсь, что он тебе нравился, так или иначе, поэтому мне очень жаль. Но он предал тебя, детка, и я обязан сказать тебе, что, возможно, сделал бы то же самое, найди я его живым. Идем в дом. И Босх повернулся к двери.

— А Хи?

Он остановился и посмотрел на нее.

— Про Хи я не знаю.

Гарри открыл дверь и вошел в дом. Итак, он впервые солгал своей дочери. Он сделал это для того, чтобы избавить ее от потрясения и скорби, но от этого было не легче. Он уже чувствовал, что начинает катиться по этому скользкому склону.

40

В одиннадцать часов утра в понедельник Босх был уже в городе, у дверей центра для содержания под стражей задержанных правонарушителей, и ждал, когда выпустят на свободу Бо-Джинг Чанга. Он и сам не знал, что сделает или скажет убийце, когда тот выйдет из этих дверей свободным человеком. Но он твердо знал, что так этого не оставит. Если арест Чанга инициировал череду страшных событий в Гонконге, то Гарри просто не сможет себя уважать, если не схлестнется с этим человеком, коль скоро получит такой шанс.

В кармане у него зазвонил телефон, и Босх испытал искушение не отвечать, боясь пропустить появление Чанга, но, увидев, что звонит лейтенант Гэндл, принял звонок.

— Я слышал, что ты вернулся.

— Да, я собирался вам позвонить.

— Ты нашел свою дочь?

— Да, она в безопасности.

— Где?

Босх замялся, но не надолго.

— Она со мной.

— А ее мать?

— Она осталась в Гонконге.

— И что же будет?

— Она будет жить со мной. Во всяком случае, какое-то время.

— Как там все прошло? Мне надо к чему-то подключиться?

Босх не знал, что ответить, и решил пока отложить разговор.

— Надеюсь, непредвиденных результатов не будет. Но всякое бывает, никогда не знаешь, что может случиться.

— Я дам тебе знать, если что будет слышно. Ты придешь сюда?

— Мм… не сегодня. Мне надо взять пару дней, чтобы устроить дочь, разобраться со школой и прочим. Хочу показать ее психотерапевту.

— Это в счет белого времени или в счет отпуска? Мне надо как-то записать.

Белым временем в управлении назывались отгулы — по цвету бланка, на котором начальники вели их учет.

— Не имеет значения. По-моему, у меня есть отгулы.

— Тогда я так и запишу. У тебя все в порядке, Гарри?

— Все нормально.

— Думаю, Чу рассказал тебе, что Чанга выпускают?

— Да, я в курсе.

— Его чертов адвокат сегодня утром уже приходил сюда, за его сумкой. Извини, Гарри. Мы ничего не могли поделать. Дело рассыпалось, а те два слабака из Сан-Фернандо наотрез отказались помогать нам с обвинением в вымогательстве.

— Я знаю.

— Не помогло делу и то, что твой напарник все выходные просидел дома. Сказался больным.

— Да уж…

Терпение Босха в отношении Ферраса достигло критической точки, но то были их счеты. Он пока не был готов обсуждать это с Гэндлом.

Двери следственного изолятора открылись, и Босх увидел, как оттуда выходит человек азиатской внешности, в костюме и с портфелем. Это не был Чанг. Мужчина придержал туловищем дверь и просигналил стоящей поодаль машине. Босх знал: его час настал. Человек в костюме был известным адвокатом по имени Энтони Уинг.

— Лейтенант, мне надо спешить. Могу я перезвонить позже?

— Главное — сообщи, когда решишь, сколько дней ты берешь и когда можно опять внести тебя в график. А я тем временем подыщу какую-нибудь работу для Ферраса. Что-нибудь сидячее.

— Я вам перезвоню.

Босх захлопнул телефон как раз в тот момент, когда черный «кадиллак-эскалейд» подкатил к выходу и из дверей следственной тюрьмы вышел Бо-Джинг Чанг. Босх шагнул на дорожку между Чангом и лимузином. Тогда Уинг тотчас вклинился между Чангом и Босхом.

— Простите, детектив, — сказал Уинг. — Вы препятствуете передвижению моего клиента.

— Что я делаю, препятствую? А разве не он воспрепятствовал жизни Джона Ли?

Босх увидел, что Чанг за спиной Уинга деланно усмехнулся и покачал головой. Потом он услышал, как позади него хлопнула дверь машины и внимание Уинга переместилось куда-то ему за плечо.

— Непременно зафиксируйте это, — обратился он к кому-то, находящемуся за спиной Босха.

Босх обернулся и увидел, что из большого внедорожника вышел человек с видеокамерой. Объектив камеры был нацелен на Босха.

— Что это еще?

— Детектив, если вы будете так или иначе докучать мистеру Чангу, это будет документально зафиксировано и передано в СМИ.

Босх снова повернулся к Уингу и Чангу. Неуверенная ухмылка Чанга превратилась теперь в самодовольную улыбку.

— Ты думаешь, это все, Чанг? Мне наплевать, куда ты едешь, — дело на этом не закончено. Ты и твои подельники перевели его в личную плоскость, урод, и я этого не забуду!

— Отойдите в сторону, детектив, — сказал Уинг, явно играя на камеру. — Мистер Чанг выходит на свободу, потому что он невиновен в тех вымышленных преступлениях, которые вы пытались ему приписать. Он возвращается в Гонконг из-за притеснений со стороны полицейского управления Лос-Анджелеса. Из-за вас он лишен возможности жить здесь, как делал это несколько лет.

Босх отошел с дороги, пропуская их к машине.

— Ты словоблуд, Уинг! Забери свою камеру и засунь себе в задницу.

Чанг первым сел на заднее сиденье «эскалейда», после чего Уинг сделал знак репортеру садиться на переднее.

— Теперь ваша угроза у нас на пленке, детектив, — пояснил Уинг. — Помните об этом.

Адвокат уселся рядом с Чангом и закрыл дверь машины. Босх стоял и смотрел, как массивный внедорожник плавно отъезжает от дверей тюрьмы, по всей вероятности, увозя Чанга прямиком в аэропорт, чтобы довести до логического конца его побег от правосудия.


Когда Босх приехал в школу, в которую утром отвез Мэделин, он отправился в кабинет завуча узнать, как там дела. Завуч Сью Бэмбру позволила Мэделин поприсутствовать на занятиях восьмого класса, чтобы та смогла решить для себя, нравится ей школа или нет. Когда он вошел, Бэмбру пригласила его сесть, а затем рассказала, что его дочь все еще на занятиях и адаптируется довольно хорошо. Босх был удивлен. Мэдди пробыла в Лос-Анджелесе чуть больше двенадцати часов, потеряв перед этим мать и проведя мучительные три дня в неволе. Он-то боялся, как бы этот поход в школу не обернулся полным провалом.

Босх и раньше был знаком с Бэмбру. Пару лет назад один из соседей, чей ребенок посещал эту школу, попросил его выступить у них в классе и рассказать о работе полиции. Бэмбру была умным и опытным школьным руководителем. Она обстоятельно побеседовала с Босхом, прежде чем позволить ему обратиться к учащимся. Редкий адвокат проявлял такую придирчивость по отношению к Босху в суде. Она уже заранее заняла неуступчивую позицию в том, что касается качества полицейской работы в городе, но ее аргументы были хорошо продуманы и четко сформулированы. У Босха она тогда вызвала уважение.

— Урок закончится через десять минут, — объявила Бэмбру. — Тогда я отведу вас к ней. Но перед этим я хотела бы поговорить с вами кое о чем, детектив Босх.

— Я уже просил вас в прошлый раз называть меня просто Гарри. Так о чем вы хотите со мной поговорить?

— Понимаете, ваша дочь настоящая выдумщица. Стало известно, как на перемене она рассказывала другим школьникам, что будто бы вчера прилетела из Гонконга, потому что ее мать убили, а ее саму похитили. Меня беспокоит это ее стремление к популярности такой ценой.

— Это правда. Все, что она сказала, — правда.

— Что вы имеете в виду?

— Ее действительно похитили, а мать убили при попытке спасти.

— О Боже милостивый! Когда это произошло?

Босх пожалел, что не рассказал Бэмбру всего при утреннем разговоре, а просто сообщил, что его дочь теперь будет жить с ним и хочет познакомиться с этой школой.

— В эти выходные, — ответил он. — Мы прилетели из Гонконга минувшей ночью.

У Бэмбру был такой вид, словно ее ввели в состояние шока.

— В эти выходные? Вы серьезно?

— Конечно, серьезно. Ей многое пришлось пережить. Я понимаю, наверное, пока слишком рано отдавать ее в школу, но сегодня утром мне надо было… у меня была встреча, и я не мог ее отменить. Сейчас я заберу Мэделин домой, а если через несколько дней она захочет сюда вернуться, я дам вам знать.

— А не надо ли показать ее психотерапевту? И просто врачу?

— Я этим сейчас занимаюсь.

— Не бойтесь искать помощи у нее. Дети любят обсуждать разные вещи. Просто зачастую они обсуждают это не с родителями. Я обнаружила, что у детей есть природная способность чувствовать, что именно им требуется для исцеления и выживания. Учитывая, что у нее нет матери, а вы теперь являетесь ее родителем на постоянной основе, Мэделин может понадобиться кто-то третий, чтобы поговорить о своих проблемах.

В ответ на это наставления Босх согласно кивнул.

— Она получит все, что ей нужно. Как мне надо поступить, если она захочет ходить в вашу школу?

— Просто позвоните мне. Вы проживаете в нашем районе, и у нас есть свободные места. Для ее зачисления вам потребуется заполнить кое-какие бумаги, а также получить из Гонконга выписку из учебной ведомости. Еще вам понадобится ее свидетельство о рождении. Вот и все.

Босх сообразил, что свидетельство о рождении Мэделин осталось, вероятно, в ее гонконгской квартире.

— У меня нет ее свидетельства о рождении. Мне придется сделать соответствующий запрос. Мне кажется, она родилась в Лас-Вегасе.

— Вам кажется?

— Я… э-э… узнал о ней, когда ей исполнилось четыре года. В то время она жила с матерью в Лас-Вегасе, и, как я понимаю, там и родилась. Я могу ее спросить.

Вид у Бэмбру стал еще более озадаченный.

— Но у меня есть ее паспорт, — прибавил Босх. — Там должно быть сказано, где она родилась. Я просто не посмотрел в него.

— Что же, придется обойтись тем, что есть, пока вы не раздобудете ее свидетельство о рождении. Я думаю, самое важное сейчас — позаботиться о вашей дочери в психологическом плане. Все это для нее — страшная травма. Вам надо, чтобы она побеседовала со специалистами.

— Не беспокойтесь, я сделаю.

Мелодичный звон возвестил об окончании занятий, и Бэмбру поднялась. Они вышли из кабинета и направились по главному коридору. Выстроенное на склоне холма, здание школы было узким и длинным. Босх видел, что Бэмбру все еще пытается переварить мысль о том, что довелось пережить и вынести Мэделин.

— Она сильная, — заметил Босх.

— Ей придется стать сильной после подобного испытания.

Босху захотелось сменить тему.

— На каких занятиях она побывала?

— Она начала с математики, затем была короткая перемена перед обществоведением. Потом они пошли на ленч, а сейчас только что закончился испанский.

— В Гонконге она учила китайский.

— Уверена, это только одна из многих трудных перемен, с которыми ей предстоит столкнуться.

— Я уже сказал, она сильная. Думаю, справится.

Бэмбру повернула к нему голову и улыбнулась.

— Видимо, такая же, как ее отец.

— Ее мать была сильнее.

Коридор наполнялся детьми, они переходили из кабинета в кабинет. Бэмбру увидела дочь Босха раньше, чем он сам.

— Мэделин! — позвала она.

Босх тоже помахал ей рукой. Мэделин шла с двумя девочками; кажется, она уже с кем-то подружилась. Попрощавшись с ними, она поспешила к отцу.

— Привет, пап.

— Ну как тебе здесь, понравилось?

— Неплохо, по-моему.

Ее голос звучал сдержанно, и Босх не мог понять, было ли тому причиной присутствие завуча или нет.

— Как испанский? — спросила Бэмбру.

— Ух, я, кажется, не очень уверенно себя чувствовала.

— Я слышала, раньше ты учила китайский. А он гораздо труднее испанского. Думаю, ты очень быстро наверстаешь.

— Наверное.

Босх решил избавить дочь от светской беседы.

— Ну что, ты готова, Мэд? Не забыла, мы сегодня идем за покупками?

— Конечно, я готова.

Босх посмотрел на Бэмбру и кивнул:

— Спасибо вам за все. Я буду на связи.

Его дочь присоединилась к благодарностям, и они вышли из школы. Когда сели в машину, Босх двинулся вверх, к их дому.

— Ну а теперь, когда мы одни, скажи что ты на самом деле думаешь, Мэд.

— Мм… все было нормально. Просто все по-другому, понимаешь?

— Да, понимаю. Мы можем поискать какие-нибудь частные школы. Есть несколько таких поблизости, со стороны Сен-Фернандо.

— Я не хочу быть девочкой из этого района, папа.

— Сомневаюсь, чтобы ты могла ею стать. В любом случае дело не в том, в какую школу ходишь.

— Я думаю, эта школа подойдет, — сказала дочь после раздумья. — Я познакомилась там с несколькими девочками, и они оказались очень милыми.

— Ты уверена?

— Думаю, да. Могу я начать прямо с завтрашнего дня?

Босх бросил на нее беглый взгляд и тут же посмотрел на извилистую дорогу.

— Это немного поспешно, ты не находишь? Мы ведь только вчера прилетели.

— Я знаю, но что мне прикажешь делать? Сидеть дома целыми днями и плакать?

— Нет, но я подумал, может, не стоит торопить события.

— Я не хочу отставать. Занятия начались на прошлой неделе.

Босх вспомнил слова Бэмбру насчет того, что дети сами знают, что им требуется для исцеления. Подумав, он решил довериться интуиции дочери.

— О'кей, раз ты считаешь это правильным. Я позвоню миссис Бэмбру и скажу, что ты хочешь к ним поступить. Кстати, ты родилась в Лас-Вегасе?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь?

— Нет, я знаю. Просто хотел удостовериться на всякий случай, потому что мне придется запрашивать копию твоего свидетельства о рождении. Для школы.

Она не ответила. Босх въехал под навес для автомобиля у своего дома.

— Так, значит, в Вегасе?

— Да! Ты ведь и правда не знал, верно? Господи!

Прежде чем Босх нашелся с ответом, его выручил телефон. Он зазвонил, и Босх вынул его из кармана. Не глянув на экран, сказал дочери, что должен ответить на звонок.

Звонил Игнасио Феррас.

— Гарри, я слышал, ты вернулся и твоя дочь в безопасности.

Он явно запаздывал с получением новостей. Босх отпер кухонную дверь и придержал ее для Мэдди.

— Да, у нас все в порядке.

— Ты берешь несколько дней отгулов?

— Планирую. А над чем ты сейчас трудишься?

— Да так, пишу всякие сводки по Джону Ли.

— Зачем? Это дело закрыто. Мы его запороли.

— Знаю, но надо оформить возврат в суд ордера на обыск. Я потому и звоню. Ты так спешно уехал в пятницу, что не оставил никаких записей о результатах обыска телефона и дорожной сумки. Я уже подробно описал результаты обыска машины.

— Верно, но я, видишь ли, ничего и не нашел. Вспомни, это ведь одна из причин, по которой нам оказалось не с чем выходить в суд.

Бросив ключи на стол в столовой, Босх смотрел, как его дочь идет по коридору в свою комнату. Он чувствовал нарастающее раздражение в отношении Ферраса. Когда-то он считал необходимым выступать в роли ментора и нередко читал молодому детективу нравоучения по поводу его служебного долга. Но в конце концов смирился с реалиями — с тем, что Феррас так никогда не оправится от той своей раны, полученной при исполнении этого самого долга. Физически — да. Морально — нет. Он никогда не станет вновь полноценным детективом, а сможет только перебирать бумажки.

— Значит, записать нулевой результат? — спросил Феррас.

Босх вспомнил о визитной карточке из таксопарка в Гонконге. Но она все равно оказалась пустым номером, так что не имело смысла включать ее в отчет, направляемый судье.

— Да, пиши нулевой результат. Ничего не было.

— И ничего в телефоне?

Внезапно Босх кое-что сообразил, но тут же понял, что уже слишком поздно.

— В телефоне ничего, но вы, ребята, случайно, не обращались в компанию за распечаткой вызовов?

Пусть Чанг и стер из своего телефона всю информацию о вызовах, но он бы не мог добраться до регистрационных записей сотового оператора.

Последовала пауза. Потом Феррас проговорил:

— Нет, я думал… телефон же был у тебя, Гарри. Я думал, ты обращался в сотовую компанию.

— Я не обращался, потому что улетал в Гонконг.

Все сотовые операторы установили правила приема и признания ордеров на обыск. Обычно достаточно было по факсу отослать подписанный ордер в юридический отдел сотовой компании. Ничего сложного, но теперь момент был упущен. Чанг вышел на свободу и, вероятно, давно уже отбыл из страны.

— Проклятие! — в сердцах сказал Босх. — Тебе надо было бы об этом подумать, Игнасио!

— Мне? Телефон же был у тебя, Гарри! Я думал, ты это сделал.

— Да, телефон был у меня, но ты занимался ордерами. Тебе следовало все это проверить в пятницу, прежде чем уходить домой.

— Чушь! Хочешь повесить всю вину на меня?

— Я виню нас обоих. Да, я мог бы это сделать, но ты-то был обязан удостовериться, что это сделано. Ты это проморгал, потому что спешил уйти с работы и делал все спустя рукава. Последнее время ты вообще работаешь спустя рукава.

Ну вот, слово было произнесено.

— А ты на себя посмотри, напарник! Ты думаешь, если я не похож на тебя, если не жертвую семьей ради работы, если не подставляю семью под удар ради работы, то работаю спустя рукава? Ты сам не знаешь, что говоришь!

Босх застыл, подавленный этим словесным извержением. Феррас говорил о том самом, что мучило Босха последние семьдесят два часа. Наконец он стряхнул с себя оцепенение и вернулся в реальность.

— Игнасио, — спокойно произнес он, — так дело не пойдет. Я не знаю, когда на этой неделе приду в отдел, но когда приду, мы должны поговорить.

— Отлично. Я буду на месте.

— Конечно, будешь. Ты всегда на месте. Увидимся.

Босх закрыл телефон прежде, чем Феррас успел ответить на его заключительный выпад. Гарри был уверен, что Гэндл поддержит его, когда он попросит нового напарника. Он пошел на кухню за бутылкой пива, чтобы запить неприятный осадок от разговора. Он уже открыл холодильник и сунул в него руку, но потом остановился. Было еще слишком рано, а ему ехать с дочерью в Сан-Фернандо за покупками.

Он закрыл холодильник и вышел в коридор. Дверь в комнату дочери была закрыта.

— Мэдди, ты готова ехать?

— Я переодеваюсь! Выйду через минуту!

Сказано это было резким тоном, за которым угадывалось: «Не приставай!» Босх не знал, как к этому отнестись. У него был план поехать сначала в магазин телефонов, а потом — за одеждой, мебелью и ноутбуком. Он собирался купить дочери все, что она пожелает, и она это знала. Тем не менее она вела себя с ним грубо, и он плохо понимал почему. Один день работы отцом «на полную ставку» — и он уже чувствовал себя в полной растерянности.

41

На следующее утро Босх с дочерью занялись сборкой изделий, купленных накануне. Мэдди пока не ходила в школу; ее оформление должно было занять еще день — таковы уж были бюрократические правила государственной школы. Этой задержке, впрочем, Босх был даже рад, потому что она давала им возможность побыть вместе.

Первыми в очереди на сборку стояли компьютерные стол и кресло из магазина «ИКЕА» в Бербанке. Вчера они ударились в четырехчасовой шопинг, набирая предметы школьного обихода, одежду, электронику и мебель. Они под самую крышу набили машину, однако Босх оставался с неведомым ему ранее ощущением вины. Он понимал, что покупать дочери все, на что она укажет пальцем, — это своего рода попытка купить ей счастье и выслужить прощение самому себе.

Он отодвинул в сторону журнальный столик и разложил на полу гостиной компоненты сборного письменного стола. В инструкции говорилось, что его можно полностью собрать с помощью единственного инструмента — маленького универсального ключа, который и прилагался. Гарри и Мэделин уселись по-турецки на пол, пытаясь разобраться в схеме сборки.

— Похоже, надо начинать с крепления боковых панелей к верхней крышке, — сказал Мэделин.

— Ты уверена?

— Да. Смотри, все, что помечено «один», относится к первому шагу.

— Я думал, это просто означает, что у тебя одна такая часть.

— Нет, потому что боковых панелей две, а они обе помечены цифрой «один». Скорее всего это означает первый шаг.

Зазвонил телефон, и они озадаченно уставились друг на друга. Накануне Мэделин получила новый телефон, и это опять была точная копия того, что у отца. Проблема состояла в том, что она еще не выбрала для своего мобильника отдельный рингтон, поэтому оба телефона звучали одинаково. Утром она уже приняла серию звонков от своих гонконгских друзей, которым отослала сообщения о том, что переехала в Лос-Анджелес.

— Я думаю, это твой, — сказала она. — Я оставила свой у себя в комнате.

Босх медленно поднялся на ноги; колени у него болели после долгого сидения со скрещенными ногами. Он проковылял к обеденному столу, чтобы взять телефон прежде, чем звонящий даст отбой.

— Гарри, это доктор Инохос. Как ваши дела?

— Корпим тут потихоньку, доктор. Спасибо, что перезвонили.

Босх вышел на веранду, закрыв за собой раздвижную дверь.

— Извините, что не смогла перезвонить вам раньше, — сказала доктор Инохос. — По понедельникам у нас здесь просто кошмар. Что случилось?

Инохос заведовала в полицейском департаменте секцией бихевиористики — иначе говоря, поведенческих моделей, — подразделением, предоставлявшим личному составу психиатрическую помощь. Босх знал ее почти пятнадцать лет, еще с тех пор, как она была простым консультантом. Ее прикомандировали к нему после того, как у него произошла стычка с начальником голливудского округа.

Босх понизил голос.

— Я хотел спросить, не могли бы вы оказать мне одну услугу. Не в службу, а в дружбу.

— Смотря какую.

— Я бы хотел, чтобы вы побеседовали с моей дочерью.

— С вашей дочерью? В последний раз, когда вы о ней говорили, она проживала с матерью в Вегасе.

— Они переехали. Последние шесть лет она жила в Гонконге. А теперь — со мной. Ее мать погибла.

Последовала пауза. Босх услышал в телефоне сигнал режима ожидания, но проигнорировал стоящий на очереди вызов. Он ждал ответа от доктора Инохос.

— Гарри, вы же знаете, мы тут консультируем только сотрудников полиции, а не членов их семей. Я могу направить вас к детскому специалисту.

— Я не хочу детского психиатра. Если он мне понадобится, «Желтые страницы» всегда под рукой. Потому-то я и попросил вас об одолжении. Мне бы хотелось, чтобы она поговорила с вами. Ну, понимаете: вы знаете меня, я знаю вас — в таком вот духе.

— Но, Гарри, у нас так не делается.

— В Гонконге ее похитили. Мать погибла при попытке ее вызволить. Ребенок несет на себе бремя стресса.

— О Боже! Когда это произошло?

— В минувшие выходные.

— О, Гарри!

— Ей необходимо поговорить с кем-нибудь помимо меня. Я хочу, чтобы это были вы, доктор.

Новая пауза, и вновь Босх не стал торопить собеседницу. Когда речь шла об Инохос, не было смысла давить. В этом Босх убедился на личном опыте.

— Думаю, что могла бы с ней встретиться на нейтральной территории. Она сама попросила о том, чтобы поговорить с кем-нибудь?

— Она не просила, но я сказал ей, что хотел бы этого, и она не возражала. Я думаю, вы ей понравитесь. Когда бы вы могли с ней встретиться?

Босх знал, что давит. Но это было ради благого дела.

— Что же, сегодня у меня есть немного времени, — сказала Инохос. — Я могла бы встретиться с ней после обеда. Как ее зовут?

— Мэделин. Во сколько?

— Могла бы она подойти в час?

— Да. Мне привезти ее туда, к вам, или же это создаст проблему?

— Везите ко мне. Я не стану регистрировать это как официальный сеанс.

Телефон Босха запищал снова. На сей раз он отнял его от уха, чтобы взглянуть на экран. Звонил лейтенант Гэндл.

— Хорошо, док, — ответил Босх. — Спасибо вам.

— Будет приятно увидеть и вас тоже. Возможно, мне и с вами следует побеседовать. Я знаю, бывшая жена много для вас значила.

— Давайте сначала позаботимся о моей дочери. А тогда уже можно и обо мне. Я подброшу ее к вам, а сам пока схожу куда-нибудь; пройдусь до закусочной Филиппа или еще куда.

— Хорошо. Тогда до встречи, Гарри.

Он дал отбой и проверил, не оставил ли Гэндл сообщения. Такового не было. Гарри вошел обратно в дом и увидел, что стол вчерне уже собран.

— Девочка, голова у тебя варит!

— Это довольно легко.

— Мне так не показалось.

Не успел он опять усесться на пол, как в кухне зазвонил стационарный телефон. Босх встал и поспешил к нему. Это был старый настенный аппарат, без дисплея.

— Босх, чем вы сейчас занимаетесь?

Это был снова Гэндл.

— Я же сказал, что беру несколько дней.

— Приезжайте сюда и привозите вашу дочь.

Босх недоуменно смотрел на пустую кухонную раковину.

— Мою дочь? Зачем, лейтенант?

— Потому что приехали два человека из полицейского управления Гонконга. Они сейчас сидят в кабинете капитана Доддса и хотят поговорить с вами. Вы не сказали мне, что ваша бывшая жена убита, Гарри. Вы не сказали обо всех убитых, которых, по их словам, оставили после себя.

Босх молчал, обдумывая варианты.

— Передайте им, что я встречусь с ними в час тридцать, — сказал он наконец.

Реакция Гэндла была резкой:

— В час тридцать? А для какой цели вам эти три часа? Приезжайте немедленно.

— Я не могу, лейтенант. Я встречусь с ними в час тридцать.

Босх повесил телефонную трубку и вытащил из кармана сотовый. Он знал, что гонконгские копы рано или поздно явятся, и разработал на этот случай план действий.

Первым, кому он позвонил, был Сун Йи. Гарри понимал, что в Гонконге ночь, но ждать не мог. Телефон прозвонил восемь раз, а затем перешел в режим голосового сообщения.

— Это Босх. Перезвони мне, когда получишь это сообщение.

Босх дал отбой и долгое время стоял, уставившись на телефон. Он был встревожен. В Гонконге было полвторого ночи — не то время, когда, по его расчетам, Сун Йи мог бы находиться вдалеке от своего мобильника. Разве что не по своей воле.

Потом он пробежался по списку контактов в своем телефоне и нашел номер, которым не пользовался по меньшей мере год.

Он набрал этот номер и на сей раз получил немедленный отклик:

— Микки Холлер.

— Это Босх.

— Гарри? Не думал, что ты…

— Кажется, мне нужен адвокат.

Последовала пауза.

— О'кей. Когда?

— Прямо сейчас.

42

Увидев Босха, входящего в отдел, Гэндл негодующе выскочил из своего кабинета.

— Босх, я велел вам явиться немедленно. Почему вы не отвечали на…

Он осекся, увидев, кто входит следом за Босхом. Микки Холлер был известным судебным адвокатом. Не было детектива в отделе ограблений и убийств, не знавшего бы его в лицо.

— Это ваш адвокат? — с отвращением произнес Гэндл. — Я велел вам привезти вашу дочь, а не адвоката.

— Лейтенант, — сказал Босх, — давайте с самого начала кое-что проясним. Моя дочь здесь ни при чем. Мистер Холлер пришел, чтобы профессионально консультировать меня и помочь объяснить этим людям из Гонконга, что, будучи в их городе, я не совершил никаких преступлений. А теперь, хотите вы меня им представить, или мне сделать это самостоятельно?

Гэндл помедлил в нерешительности, потом смягчился.

— Проходите сюда.

Он провел их в комнату для совещаний, рядом с кабинетом Доддса. Там уже ждали двое мужчин из Гонконга. При появлении Босха они встали и протянули ему свои визитные карточки. Альфред Ло и Клиффорд Ву, прочитал Босх, из бюро по борьбе с триадами при полицейском управлении Гонконга.

Босх представил Холлера и передал ему визитки коллег из Гонконга.

— Нам потребуется переводчик, джентльмены? — спросил Холлер.

— В этом нет необходимости, — ответил Ву.

— Ну, тогда приступим, — сказал Холлер. — Давайте сядем и как следует обсудим это дело.

Все, включая Гэндла, заняли места вокруг стола. Холлер взял слово первым:

— Позвольте мне для начала отметить, что мой клиент, детектив Босх, в данный момент не отказывается от своих прав, гарантированных ему конституцией. Мы находимся на американской территории, и это означает, что он не обязан разговаривать с вами, джентльмены. Однако он в то же время является детективом и знает, с какими задачами вам, господа, приходится ежедневно сталкиваться. Поэтому, вопреки моему совету, он выразил желание побеседовать с вами. Итак, он будет действовать следующим образом: вы можете задавать ему вопросы, а он попытается на них ответить, если, на мой взгляд, будет желательно это сделать. Никаких аудио- либо видеозаписей нашей беседы не будет, но вы можете делать себе заметки, если хотите. Мы надеемся, что по окончании этого собеседования вы, джентльмены, получите более ясное представление о событиях, имевших место в минувший уик-энд в Гонконге. Но позвольте прояснить с самого начала: вы уйдете отсюда без детектива Босха. Его сотрудничество в этом деле закончится с окончанием нашей встречи.

Свой вступительный залп Холлер сопровождал улыбкой.

Прежде чем отправиться в Паркер-центр, Босх имел почти часовую беседу с Холлером на заднем сиденье знаменитого адвокатского «линкольна». Они припарковались в парке возле Франклин-каньона и, разговаривая, могли наблюдать, как дочь Гарри гуляет неподалеку и играет с выгуливаемыми там собаками. Закончив, они отвезли Мэдди на запланированную встречу с доктором Инохос, а затем поехали в штаб-квартиру полицейского управления.

Не по всем вопросам они пришли к полному согласию, но выработали некую стратегию. Быстрый поиск в Интернете с помощью ноутбука Холлера даже обеспечил их некоторым подсобным материалом. Они явились готовые к тому, чтобы обсудить с людьми из Гонконга их претензии к Босху.

Будучи детективом, Босх вынужден был пройти по тонкой грани. Он хотел, чтобы его заокеанские коллеги узнали, что произошло, но не собирался ставить под угрозу себя, Суна Йи и свою дочь. Он был уверен, что все его действия в Гонконге были правомерны. Он сообщил Холлеру о том, что находился в ситуациях, в которых приходилось «убивать или быть убитым», причем не по своей вине. Сюда же относилась и стычка с гостиничным администратором в «Чунцин-мэншнз». В каждом из этих случаев он вышел победителем. В этом не было преступления. Так, во всяком случае, он считал.

Ло достал ручку и записную книжку, а Ву задал первый вопрос, обнаружив тем самым, что он в этой паре ведущий.

— Прежде всего мы бы хотели спросить, почему вы отправились в Гонконг на такой непродолжительный срок.

Босх пожал плечами, давая понять, что ответ очевиден.

— Чтобы забрать свою дочь и привезти ее сюда.

— Утром в субботу ваша бывшая жена заявила в полицию о пропаже вашей дочери, — сказал Ву.

Босх внимательно посмотрел на него.

— Это вопрос? — спросил он наконец.

— Она действительно пропала?

— Как я понимаю, ее в самом деле хватились, но утром в субботу я находился на высоте десяти тысяч метров над Тихим океаном. Я не могу судить о том, что в это время делала моя жена.

— У нас есть сведения, что ваша дочь была похищена неким человеком по имени Пенг Квинкцай. Вы его знаете?

— Никогда с ним не встречался.

— Пенг мертв, — сказал Ло.

Босх кивнул.

— Если честно, меня это не огорчает.

— Соседка мистера Пенга, миссис Фенджи Маи, вспоминает, что разговаривала с вами у себя дома в воскресенье, — сказал Ву. — С вами и с мистером Суном Йи.

— Да, мы постучались в ее дверь. Она нам мало чем помогла.

— Почему так?

— Думаю, потому что не знала, где находится Пенг.

Ву подался вперед, язык его тела был красноречив. Он считал, что обрушивает на Босха тяжелую артиллерию.

— Вы заходили в квартиру Пенга?

— Мы постучали к нему в дверь, но никто не открыл. Через некоторое время мы ушли.

Ву откинулся на спинку кресла, разочарованный.

— Вы признаете, что вместе с вами был Сун Йи? — спросил он.

— Конечно. Он был со мной.

— Как вы познакомились с этим человеком?

— Через мою бывшую жену. Они встретили меня в аэропорту утром в воскресенье и сообщили, что ищут мою дочь, поскольку тамошнее полицейское управление не поверило, что ее похитили.

Прежде чем продолжить, Босх внимательно посмотрел на своих собеседников.

— Видите ли, ваша полиция показала себя не с лучшей стороны. Я надеюсь, вы включите этот пункт в ваши отчеты. Потому что если меня впутают в это дело, то уж я-то об этом позабочусь: обзвоню все гонконгские газеты — на каком бы языке они ни издавались — и расскажу эту историю.

План состоял в том, чтобы припугнуть гонконгскую полицию международными осложнениями и тем самым склонить детективов к большей осмотрительности.

— Вам известно, — сказал Ву, — что ваша бывшая жена Элеонор Уиш умерла от огнестрельного ранения в голову на пятнадцатом этаже здания «Чунцин-мэншнз» в Цзюлуне?

— Да, мне это известно.

— Вы присутствовали при том, как это случилось?

Босх посмотрел на Холера, и адвокат утвердительно кивнул.

— Да, я был там. Я видел, как это произошло.

— Могли бы вы рассказать нам, как именно?

— Мы искали нашу дочь. Не нашли. Были уже в коридоре, собираясь покинуть здание, и тут какие-то двое мужчин начали в нас стрелять. Элеонор получила пулю и… погибла. Те двое тоже понесли урон. Это была самозащита.

Ву опять наклонился вперед.

— Кто застрелил тех людей?

— Я думаю, вам это известно.

— Будьте добры, скажите нам.

Босх подумал о пистолете, вложенном в мертвую руку Элеонор. Он уже собрался солгать, когда всем корпусом вперед подался Холлер.

— Я думаю, что не должен позволить детективу Босху заниматься построением гипотез, кто кого застрелил, — сказал он. — Я уверен, что ваше прекрасное полицейское управление располагает замечательными криминалистическими силами и уже сумело путем экспертизы оружия и баллистической экспертизы найти ответ на этот вопрос.

Ву продолжил:

— Сун Йи тоже находился на пятнадцатом этаже?

— Не в этот момент.

— Не могли бы вы дать пояснения?

— По поводу стрельбы? Нет. Но я могу сообщить вам кое-что по поводу той комнаты, в которой держали мою дочь. Мы обнаружили там тампон с кровью. У нее брали кровь на анализ.

Босх внимательно посмотрел на них, желая увидеть, как они отреагируют на это сообщение. На их лицах ничего не отразилось.

На столе перед гонконгскими детективами лежала папка. Ву открыл ее, вынул документ схваченный канцелярской скрепкой, и подвинул его через стол Босху.

— Это показания Суна Йи. Они были переведены на английский язык. Пожалуйста, прочтите и подтвердите их соответствие фактам.

Холлер придвинулся к Босху, и они вместе прочитали двухстраничный документ. Босх немедленно признал фальшивку. Это была следственная версия, замаскированная под показания Суна Йи. Примерно половина документа соответствовало истине, остальное представляло собой допущения и предположения, основанные на допросах и уликах. Документ приписывал Босху и Суну Йи убийство семьи Пенг.

Гарри понимал, что гонконгские сыщики либо пытаются хитростью вынудить его рассказать, что произошло, либо арестовали Суна и силой заставили поставить свою подпись под угодной им версией. А версия эта состояла в том, что именно Босх несет ответственность за кровавую резню по всему Гонконгу. Это был бы наилучший способ объяснить девять насильственных смертей, произошедших в течение одного дня. То есть надо было объявить их делом рук американца.

Но Босх помнил, что сказал ему Сун в аэропорту: «Что бы ни случилось, я не стану впутывать тебя и твою дочь».

— Господа, — сказал Холлер, первым завершивший чтение. — Этот документ…

— Полная чушь! — продолжил Босх.

Он с силой оттолкнул от себя бумагу обратно через стол, и она уткнулась в грудь Ву.

— Нет-нет! — поспешно воспротивился Ву. — Он совершенно подлинный. Сун Йи его подписал.

— Я не знаю — может, вы приставили пистолет к его виску. Разве не так делается у вас в Гонконге?

— Детектив Босх! — возмущенно воскликнул Ву. — Вы приедете в Гонконг и ответите за эти обвинения.

— Ноги моей никогда больше не будет в окрестностях Гонконга.

— Вы убили множество людей. Вы применяли огнестрельное оружие. Вы поставили вашу дочь выше всех китайских граждан и…

— Они взяли у нее кровь! — гневно сказал Босх. — С тем чтобы определить группу. Вы знаете, когда это делают? Когда хотят определить совместимость органов для пересадки.

Он помолчал, наблюдая нарастающий дискомфорт на лице Ву. На Ло Босху было наплевать. Именно Ву представлял собой власть, и если Босх его добьет, то будет спасен. Холлер был прав. На заднем сиденье «линкольна» тот разработал хитрую стратегию для этой беседы. Вместо того чтобы сосредоточиться на защите действий Босха как необходимой самообороне, он решил дать понять людям из Гонконга, какие сведения будут вынесены в международные СМИ, вздумай они инициировать судебное преследование Босха.

Теперь настало время разыграть эту карту, и Холлер, перехватив инициативу, спокойно пошел в наступление.

— Господа, вы можете цепляться за свои подписанные показания, — сказал он с неизменной улыбкой на лице. — Но позвольте мне суммировать факты, подкрепленные реальными доказательствами. Тринадцатилетняя американская девочка была похищена в вашем городе. Ее мать законопослушно позвонила в полицию, чтобы заявить об этом преступлении. Полиция расследовать преступление отказалась, а затем…

— Девочка убегала из дому и прежде, — перебил его Ло. — Не было оснований для…

Холлер поднял вверх палец, прерывая его.

— Не имеет значения! — сказал он, теперь уже тоном сдерживаемого негодования и согнав с лица улыбку. — Ваше ведомство получило сигнал, что пропала американская девочка, а вы, неизвестно по какой причине, предпочли проигнорировать сообщение. Это побудило мать девочки начать поиски дочери самостоятельно. И первое, что она сделала, — позвонила в Лос-Анджелес, отцу ребенка.

Холлер повел рукой в сторону Босха.

— Детектив Босх прилетел в Гонконг и вместе со своей бывшей женой и другом семьи мистером Суном Йи начал поиски, так как гонконгская полиция предпочла устраниться. Действуя без посторонней помощи, на свой страх и риск, они выяснили, что ребенка похитили на предмет получения органов для пересадки. Эту американскую девочку они намеревались продать как материал для трансплантации!

Его негодование нарастало, и Босх был убежден, что это не игра. Прежде чем продолжить, Холлер умолк на несколько мгновений, и прозвучавшие только что слова нависли над столом подобно грозовой туче.

— Далее, как вам, господа, известно, погибли некие люди. Мой клиент не собирается входить с вами в детали этих эксцессов. Достаточно будет сказать, что эти мать и отец, оставленные в Гонконге без всякой помощи со стороны правительства и полиции, стараясь отыскать свою дочь, столкнулись с очень скверными людьми и были поставлены перед выбором «убить или быть убитыми». Иными словами, их действия были спровоцированы!

Босх увидел, как два гонконгских детектива буквально отпрянули назад, когда Холлер выкрикнул последнее слово. После чего адвокат продолжил, уже спокойным, хорошо модулированным голосом:

— Конечно, мы понимаем, вам хочется узнать, что произошло; у вас есть бланки отчетов, подлежащие заполнению, и есть начальство, ожидающее результатов. Но вы должны всерьез спросить самих себя, подходящий ли способ действия вы выбрали.

Последовала еще одна пауза.

— Причиной того, что произошло в Гонконге, явилось бездействие вашего ведомства, поставившего под удар эту американскую девочку и ее родителей. И если сейчас вы собираетесь умыть руки и только анализировать поступки детектива Босха, потому что ваше ведомство не удосужилось действовать как положено — если вы ищете козла отпущения, чтобы забрать его с собой в Гонконг, — то здесь вы его не найдете. Мы не станем вам подыгрывать. Однако у меня все-таки есть кое-кто, с кем вы сможете побеседовать об этом деле. Мы можем начать прямо с него.

Холлер извлек из кармана рубашки визитную карточку и передал ее через стол. Ву взял ее и начал читать. Ранее Холлер показал карточку Босху. Это была визитка репортера газеты «Лос-Анджелес таймс».

— Джок Микивой, — прочитал Ло. — Он располагает информацией по этому вопросу?

— Его зовут Джек Макэвой. И пока что у него нет информации. Но эта история его очень заинтересует.

Все это было частью их заранее выработанного плана. Холлер блефовал. В действительности репортер Макэвой был уволен из газеты полгода назад. Холлер выкопал старую карточку из перетянутой резинкой пачки визиток, которую всегда возил с собой в «линкольне».

— Вот с чего мы начнем, — спокойно проговорил Холлер. — И я думаю, из этого получится грандиозная история. Тринадцатилетнюю американку похищают в Китае, чтобы изъять у нее внутренние органы для трансплантации, а полиция бездействует. Ее родители вынуждены действовать на свой страх и риск, и мать девочки погибает, пытаясь спасти свою дочь. Эта история, несомненно, приобретет международный характер. Каждая газета, каждый новостной канал в мире захотят ее растиражировать. В Голливуде сделают по ней фильм, и Оливер Стоун его поставит!

Холлер раскрыл папку, принесенную на переговоры. В ней содержались газетные статьи, обнаруженные в Интернете, а затем распечатанные им же, в своей машине. Он швырнул несколько распечаток на другую сторону стола, Ву и Ло. Сдвинув головы, они погрузились в чтение.

— Тут собраны газетные материалы, подготовленные мной для передачи мистеру Макэвою и любому другому журналисту, пожелающему обратиться ко мне или к мистеру Босху. В этих статьях документально подтверждается недавний рост в Китае черного рынка по торговле человеческими органами. Говорят, что список людей, стоящих в очереди на трансплантацию, в Китае самый длинный в мире. По некоторым оценкам, не менее миллиона человек дожидаются пересадки органов. Не способствует улучшению ситуации и то, что несколько лет назад, под давлением мировой общественности, китайские власти запретили брать органы у казненных преступников. Это лишь увеличило спрос на человеческие органы и их стоимость на черном рынке. Я уверен, что из этих материалов, взятых мной из вполне респектабельных газет, включая «Пекин ревю», вы сможете уразуметь, что за материал сделает мистер Макэвой из этой истории. А теперь, господа, сами решайте, нужен ли вам подобный скандал.

Ву повернулся к Ло и скороговоркой зашептал ему что-то на ухо.

— Вам нет нужды шептаться, джентльмены, — сказал Холлер. — Мы все равно не сможем вас понять.

Ву выпрямился.

— Прежде чем продолжить беседу, мы бы хотели сделать один конфиденциальный звонок, — сказал он.

— В Гонконг? — спросил Босх. — Там сейчас пять часов утра.

— Это не имеет значения, — ответил Ву. — Я прошу разрешения позвонить.

Встал Гэндл.

— Вы можете пройти в мой кабинет. Там вам никто не помешает.

— Благодарю вас, лейтенант.

Гонконгские следователи встали и направились за ним.

— Одна последняя деталь, господа, — окликнул их Холлер.

Они обернулись к нему, и на их лицах было написано беспокойство.

— Я просто хочу, чтобы вы и тот, кому вы собираетесь звонить, знали, что мы также очень обеспокоены положением, в котором оказался Сун Йи. Имейте в виду: мы непременно свяжемся с мистером Суном и, если не сможем установить с ним контакт или узнаем, что он столкнулся с какими-либо ограничениями личной свободы, то точно так же вынесем это дело на суд общественного мнения.

Холлер улыбнулся и, выдержав паузу, продолжил:

— Это пакетное соглашение, джентльмены. Передайте это вашим людям.

Он кивнул, все с той же неизменной улыбкой на лице, резко контрастирующей с только что озвученной им угрозой. Ву и Ло тоже кивнули в знак того, что уловили его сигнал, и вышли вслед за Гэндлом из комнаты.

— И что ты думаешь обо всем этом? — спросил Босх, когда они остались одни. — Мы от них отделались?

— Думаю, да, — ответил Холлер. — Я думаю, эта история завершена. То, что случилось в Гонконге, останется в Гонконге.

43

Босх решил не дожидаться в комнате для совещаний возвращения гонконгских детективов. У него все не шла из головы его вчерашняя словесная перепалка с напарником, поэтому он направился в отдел, надеясь найти там Ферраса.

Но Ферраса на месте не было, и Босх спросил себя, а не ушел ли он намеренно на обед, чтобы избежать дальнейшей конфронтации. Гарри вошел в кабинет проверить, нет ли у него на столе каких-нибудь служебных записок или пакетов. Таковых не было, но он увидел мигающий красный огонек на настольном телефоне. На автоответчике было сообщение. Гарри все никак не мог до конца привыкнуть к необходимости проверять телефонную линию на предмет оставленных сообщений. В их прежнем помещении оборудование было старомодным, и персональной голосовой почты не было. Все сообщения приходили на центральный узел связи, где их отслеживала секретарь отдела. Затем она выписывала на бланке уведомления, поступавшие в почтовые ящики либо на столы сотрудников. Если сообщение было срочным, секретарша лично разыскивала конкретного детектива по пейджеру или сотовому телефону.

Босх сел и набрал на телефоне свой код. У него значилось пять сообщений. Первые три были просто рутинными звонками по поводу других текущих дел. Он сделал себе несколько пометок в ежедневнике и стер сообщения. Четвертое было оставлено прошлой ночью детективом Ву из гонконгского полицейского управления. Он уведомлял о прибытии в гостиницу и желании договориться о собеседовании. Это сообщение Босх тоже стер.

Пятое было от Терри Сопп из лаборатории латентных отпечатков. Оно было оставлено сегодня в четверть десятого утра, примерно в то самое время, когда Босх вскрывал плоскую коробку с новым компьютерным столом для дочери. «Гарри, мы провели электростатическую оптимизацию отпечатков на стреляной гильзе, предоставленной вами. На ней обнаружился отпечаток, и все мы тут порядком взволнованы по этому поводу. Мы также нашли соответствующий ему отпечаток в базе данных министерства юстиции. Так что перезвони мне, как только получишь это сообщение».

Набирая номер лаборатории латентных отпечатков, Босх бросил взгляд через стенку своего отсека и увидел, как Гэндл сопровождает двух гонконгских детективов обратно в комнату для совещаний. Лейтенант помахал Босху рукой, приглашая его присоединиться к ним. Тот поднял указательный палец, давая понять, что просит одну минуту.

— Латентные отпечатки.

— Могу я поговорить с Терри Сопп?

С нарастающим волнением Гарри подождал секунд десять. Пусть даже Бо-Джинг Чанга пришлось выпустить на свободу и пусть он даже вернулся в Гонконг, но если его отпечатки пальцев присутствуют на гильзе одной из пуль, которые убили Джона Ли, тогда это коренной поворот в данном уголовном деле. Это прямая улика, связывающая Чанга с убийством. Они могли бы предъявить ему обоснованное обвинение и ходатайствовать об ордере на его экстрадицию.

— Терри у телефона.

— Это Гарри Босх. Я только что получил ваше сообщение.

— А я как раз думала, где это вы. Мы идентифицировали отпечатки на вашей гильзе.

— Это замечательно. Они принадлежат Бо-Джинг Чангу?

— Я сейчас в лаборатории. Позвольте, я дойду до своего стола и уточню. Имя китайское, но не того человека, чей отпечаток был на дактилоскопической карте, переданной мне вашим напарником. Те отпечатки не подходят. Подождите немного.

Она отошла, а Босх почувствовал, как в его следственной гипотезе образуется трещина.

— Гарри, ты идешь?

Босх опять посмотрел поверх перегородки своего отсека. Гэндл звал его, стоя в дверях комнаты для совещаний. Босх молча показал на телефон и покачал головой. Не удовлетворенный этим, Гэндл вышел из переговорной и подошел к столу Босха.

— Слушай, они сдаются, — сказал он, всем видом показывая неотложность дела. — Тебе надо подойти к ним и довести дело до конца.

— Это может сделать мой адвокат. У меня важный звонок.

— Какой звонок?

— Такой, который меняет…

— Гарри?

На другом конце провода опять появилась Терри Сопп. Босх прикрыл рукой микрофон.

— Это очень важно, — сказал он Гэндлу.

Затем, убирая руку, снова заговорил в трубку.

— Терри, назови мне имя.

Гэндл безнадежно покачал головой и пошел обратно в комнату для переговоров.

— Так, это не то имя, что ты упомянул. Это Генри Лау. Дата рождения 09.09.82.

— А почему он оказался в базе данных?

— Был остановлен на дороге два года назад в Венис-Бич.

— И это все, что за ним числится?

— Да. За исключением этого он чист.

— А адрес его имеется?

— Адрес на водительских правах был такой: Венис, Квартердек, восемнадцать.

Босх занес сведения в карманную записную книжку.

— Хорошо, а этот отпечаток, что вы выявили, он надежный?

— Без сомнения, Гарри. Проявился ярко, как рождественская иллюминация. Эта технология поразительна. Она произведет революцию.

— И они хотят использовать это в качестве прецедентного дела[14] для Калифорнии?

— Я бы не стала торопить события. Мой начальник хочет сначала посмотреть, как это проявит себя в твоем расследовании. Ну, понимаешь, он должен убедиться, действительно ли этот человек тот, кого вы ищете, и какие еще доказательства имеются. Мы ищем такое дело, где технология стала бы неотъемлемой частью обвинения.

— Что же, Терри, ты первая об этом узнаешь. Спасибо тебе. Мы прямо сейчас этим займемся.

— Удачи, Гарри.

Босх положил трубку и сразу же посмотрел в сторону комнаты для совещаний. Жалюзи на ее прозрачной стенке были опущены, но не закрыты. Сквозь них было видно, как Холлер жестикулирует, обращаясь к детективам из Гонконга. Потом Босх бросил взгляд на рабочее место своего напарника, но оно по-прежнему пустовало. Он принял решение и снова снял телефонную трубку.

Дэвид Чу находился в офисе ПАГ и сразу же ответил на звонок Босха. Гарри передал ему новости из отдела латентных отпечатков и попросил проверить Генри Лау по картотеке триад. Тем временем, добавил Босх, сам он сейчас подъедет, чтобы забрать Чу с собой.

— Куда мы отправляемся? — спросил молодой детектив.

— На поиски этого человека.

Гарри положил трубку и направился в комнату для совещаний — но не за тем, чтобы принять участие в прениях, а проинформировать Гэндла о крупнейшем, судя по всему, прорыве в их деле.

Когда он открыл дверь, Гэндл посмотрел на него с выражением «ну наконец-то», но Босх жестом попросил начальника выйти на минутку.

— Гарри, у этих людей все равно остались к вам вопросы, — сказал Гэндл.

— Им придется подождать. У нас наметился серьезный прорыв в деле Ли, и мне необходимо срочно уехать. Немедленно.

Гэндл поднялся и направился к двери.

— Гарри, думаю, я тут и один справлюсь, — бросил ему сидящий за столом Холлер. — Но есть один вопрос, требующий твоего решения.

Босх настороженно посмотрел на него, но Холлер кивнул, давая понять, что вопрос безопасен.

— Какой именно?

— Ты хочешь, чтобы тело твоей бывшей жены переправили в Лос-Анджелес?

Вопрос заставил Босха задуматься. В первый момент хотелось сказать «да», но сомнения касались последствий этого шага для дочери.

— Да, — ответил он наконец. — Отправьте ее мне.

Он пропустил Гэндла в дверях и закрыл за ними дверь.

— Ну что там случилось? — спросил Гэндл.

* * *

Когда Босх подъехал к зданию ПАГ, Чу уже ждал его у входа. В руках он держал портфель, и это навело Босха на мысль, что Чу нарыл какие-то данные по Генри Лау. Дэвид Чу быстро сел рядом, и Босх тронул машину.

— Мы едем в Венис? — спросил Чу.

— Верно. Что вы нашли по Лау?

— Ничего.

Босх бросил на него взгляд.

— Совсем ничего?

— По нашим сведениям, он чист. Я не смог найти его имени в оперативных картотеках. Я также поговорил кое с кем и сделал несколько звонков. Кстати, распечатал его фото с водительских прав.

Он наклонился к портфелю и, вынув цветную распечатку фотографии с водительского удостоверения Лау, протянул ее Босху. Тот мельком взглянул на нее, а потом опять уставился на дорогу. Они как раз подъезжали к выезду с Бродвея на 101-ю магистраль с намерением попасть на 110-ю. Скоростные автострады в центре города были перегружены.

На фото Лау улыбался в объектив. У него было цветущее, жизнерадостное лицо и стильная стрижка. Лицо это не очень вязалось с преступной деятельностью триад, в особенности с хладнокровным убийством владельца винного магазина. Проживание в Венисе тоже сюда не очень подходило.

— Я справился в базе данных Бюро контроля за оборотом алкоголя, табачных изделий и огнестрельного оружия, — сообщил Чу. — Генри Лау является зарегистрированным владельцем девятимиллиметрового пистолета «глок» девятнадцатой модели. То есть он не только его заряжал, он им законно владеет.

— Когда он его купил?

— Шесть лет назад, сразу после того как ему исполнился двадцать один год.

Для Босха это означало, что они на верном пути. Лау владел тем самым пистолетом, и приобретение им оружия сразу после достижения совершеннолетия скорее всего указывало на давнишнее желание обзавестись им. Это вполне увязывало его с миром, слишком хорошо знакомым Босху. Его связь с Джоном Ли и Бо-Джинг Чангом обязательно выявится, как только они возьмут его под арест и детально проанализируют его жизненный путь.

Они перешли на 110-ю автостраду и направились на запад, в сторону Тихого океана. У Босха зазвонил телефон, и он ответил, не взглянув на экран, ожидая, что это Холлер спешит сообщить, что переговоры с гонконгскими детективами завершились.

— Гарри, это доктор Инохос. Мы вас ждем.

Босх об этом совсем забыл. Тридцать лет он привык жить и действовать, подчиняясь лишь ходу расследования. Ему никогда не приходилось при этом держать в голове что-то другое.

— О, доктор! Извините. Я совсем… я еду на задержание подозреваемого.

— Что вы хотите сказать?

— У нас сдвиг в расследовании, и мне пришлось… Можно Мэдди побыть с вами подольше?

— Ну, это… вообще-то, думаю, она может остаться. У меня до конца дня только чисто административная работа. Вы уверены, что так будет лучше?

— Видите ли, я понимаю, что это не по правилам. Это скверно выглядит. Она только приехала, а я оставил ее у вас и забыл. Понимаете, дело, в данный момент расследуемое мной, и стало причиной того, что она оказалась здесь. Мне надо довести его до конца. Я арестую этого человека, если он дома, и вернусь в город. А тогда позвоню вам и подъеду ее забрать.

— Хорошо, Гарри. Тогда я могу уделить ей больше времени. Нам с вами тоже необходимо выкроить время, чтобы поговорить. О Мэдди, а потом — и о вас.

— Хорошо, мы так и сделаем. Она там? Можно мне с ней поговорить?

— Одну минутку.

Через несколько секунд в трубке зазвучал голос Мэдди.

— Папа?

В одном слове она передала всю гамму чувств: удивление, недоверие, неоправдавшиеся ожидания.

— Я знаю, детка. Извини, что так получилось. Кое-что произошло, и мне надо этим заняться. Побудь пока с доктором Инохос, а я подъеду как только смогу.

— Хорошо.

В ее голосе прозвучало нескрываемое разочарование, и Босх опасался, что это только начало.

— Ну пока, Мэд. Я тебя люблю.

Он закрыл телефон и убрал его.

— Я не хочу говорить об этом, — заявил он, прежде чем Чу успел задать вопрос.

— Ладно.

В потоке машин открылся просвет, и они доехали до Вениса меньше чем за полчаса. По дороге Босх принял еще один звонок — на сей раз, как и ожидалось, от Холлера. Тот сообщил Гарри, что гонконгская полиция не будет больше ему докучать.

— Значит, на этом все?

— Они будут на связи по поводу передачи тебе тела жены, но только и всего.

— Что с Суном Йи?

— Они утверждают, что его сейчас освобождают от допросов и ему не будет предъявлено никаких обвинений. Тебе, конечно, надо будет самому с ним связаться, чтобы удостовериться.

— Не беспокойся, свяжусь. Спасибо, Микки.

— Обычное дело.

— Вышли мне счет.

— Нет, мы с тобой квиты. Вместо этого давай лучше познакомим наших дочерей. Ты ведь знаешь, они почти одного возраста.

Босх помедлил в нерешительности. Он знал, что Холлер просит о большем, чем просто вежливое знакомство между двумя девочками. Холлер был сводным братом Босха, хотя пути их впервые пересеклись лишь год назад, при распутывании одного дела. Подключение дочерей предполагало и более тесные контакты между отцами, а Босх был не уверен, что созрел для этого.

— Когда настанет подходящий момент, мы это сделаем, — ответил он наконец. — Ей предстоит завтра отправиться в школу, и я должен помочь ей освоиться.

— Звучит убедительно. Береги себя, Гарри.

Босх закрыл телефон и сосредоточился на поисках дома, где проживал Генри Лау. Улицы этого жилого района на южной окраине Вениса располагались в алфавитном порядке, а посему улица Квартердек располагалась рядом с бухтой и районом Марина-дель-Рей.

Пригород Венис был районом проживания богемы с высоким достатком. Здание, где квартировал Лау, было одним из современных сооружений из стекла и бетона, с лепниной, быстро вытеснявших маленькие бунгало и коттеджи, что когда-то усеивали побережье. Босх припарковался в переулке поодаль, они вышли и зашагали назад.

Дом представлял собой комплекс-кондоминиум, и на его фасаде имелись вывески, предлагающие на продажу две жилые секции. Войдя через стеклянные двери, они остановились в маленьком вестибюле с внутренней дверью и домофоном. Босху вовсе не хотелось нажимать кнопку одиннадцатой квартиры. Если Лау узнает, что полиция находится у парадных дверей, то может сбежать через любой пожарный выход.

— Как будем действовать? — спросил Чу.

Босх стал нажимать кнопки других квартир. Они терпеливо ждали, и наконец на один из звонков откликнулся женский голос:

— Да?

— Полиция Лос-Анджелеса, мэм, — объявил Босх. — Можно с вами поговорить?

— Поговорить? О чем?

Босх досадливо покачал головой. Были времена, когда такого вопроса ему бы не задали. Дверь бы немедленно отворилась.

— Это по поводу расследования убийства, мэм. Могли бы вы открыть дверь?

— А вы не могли бы поднести свои жетоны к видеокамере? — спросила женщина.

Босх не сообразил, что тут есть камера, и огляделся.

— Вот, — указал Чу на маленький глазок в верхней части кнопочной панели.

Они поднесли к глазку свои жетоны, и вскоре внутренняя дверь зажужжала. Босх отворил ее.

— Я даже не помню, из какой она была квартиры, — сказал он.

Дверь вела в общий дворик под открытым небом. В центре находился маленький бассейн, и здесь же располагались входы во все двенадцать жилых секций — по четыре с северной и южной сторон и по два — с западной и восточной. Одиннадцатая секция находилась на западной стороне — это означало, что окна квартиры выходят на океан.

Босх подошел к двери под номером 11, постучал и не получил ответа, зато открылась дверь под номером 12 и на пороге появилась женщина.

— Кажется, вы сказали, что хотите поговорить со мной, — сказала она.

— На самом деле нам нужен мистер Лау, — признался Чу. — Вы не знаете, где он?

— Он, вероятно, на работе. Но, по-моему, он говорил, что на этой неделе по вечерам он снимает.

— Что снимает? — не понял Босх.

— Он киносценарист и работает над каким-то фильмом или телесериалом. Точно не могу сказать.

Как раз в этот момент дверь одиннадцатой квартиры чуть приоткрылась. Оттуда выглянул взлохмаченный тип с мутным, заспанным взглядом. Босх узнал в нем человека с распечатанной фотографии.

— Генри Лау? — обратился к нему Босх. — Полицейское управление Лос-Анджелеса. Нам надо задать вам несколько вопросов.

44

Генри Лау имел просторное жилище с задней верандой — скорее балконом, нависавшим над тротуаром на высоте трех метров, с которого открывался вид на широкую полосу пляжа и Тихий океан. Хозяин провел детективов в квартиру и пригласил присесть в гостиной. Чу сел, но Босх остался стоять, повернувшись спиной к окну, так чтобы ничто не отвлекало его во время допроса. У него не возникало того ощущения, которое он предчувствовал. Лау, похоже, воспринял их визит как нечто рутинное и ожидаемое. Гарри был слегка удивлен, так как ожидал другого.

На Лау были голубые джинсы, кроссовки и футболка с длинными рукавами, на которой был напечатан трафаретным способом портрет длинноволосого мужчины в темных очках, с подписью «Dude Abides». Если предположить, что до прихода сыщиков подозреваемый спал, то спал он в одежде.

Босх указал ему на квадратное черное кожаное кресло с большими подлокотниками.

— Присядьте, мистер Лау, а мы постараемся не отнять у вас много времени, — сказал он.

Лау был невелик ростом и похож на кота. Он забрался в кресло с ногами.

— Вы насчет той стрельбы? — спросил он.

Босх бросил взгляд на Чу, потом перевел его обратно на Лау.

— О какой стрельбе вы выговорите?

— Ну, на пляже. Ограбление.

— Когда это было?..

— Ну, не знаю. Пару недель назад. Но мне кажется, вы здесь не из-за ограбления, раз даже не знаете, когда это было.

— Верно, мистер Лау. Мы расследуем другое дело. Вы не против с нами побеседовать?

Лау пожал плечами:

— Не знаю. Я не знаю ни о каких других делах, господа.

— Мы детективы.

— Детективы. Так какое дело?

— Вы знаете человека по имени Бо-Джинг Чанг?

— Бо-Джинг Чанг? Не знаю такого имени.

Он выглядел искренне удивленным. Босх сделал знак Чу, и тот вынул из портфеля распечатку фото Чанга, сделанного при задержании, и показал Лау. Пока тот ее изучал, Босх переместился на другое место, чтобы взглянуть на парня с другого ракурса. Он намеревался постоянно менять местоположение. Это поможет усыпить внимание Лау.

Посмотрев на фото, Лау покачал головой:

— Нет, я его не знаю. О каком деле мы тут говорим?

— Давайте сначала ответим на наши вопросы, — сказал Босх. — А затем уже перейдем к вашим. Ваша соседка сказала, что вы сценарист.

— Да.

— Я мог видеть какие-нибудь из ваших работ?

— Не-ет.

— Откуда вы знаете?

— Потому что до недавнего времени ничего из мной написанного не попадало в производство. Так что нет никакой продукции, которую вы могли бы видеть.

— Хорошо, тогда кто оплачивает это славное жилье на пляже?

— Я его оплачиваю. Мне платят за сценарии. Я просто пока еще не дождался, чтобы что-то из написанного попало на экран. Это требует времени, понимаете?

Босх остановился у Лау за спиной, и молодому человеку пришлось развернуться в своем удобном гнездышке, чтобы не потерять его из виду.

— Где вы провели детство, Генри?

— В Сан-Франциско. Сюда приехал учиться в школе, а потом так и остался.

— Вы там родились?

— Точно.

— Вы за «Джаентс» или за «Доджерс»?

— За «Гигантов», парень.

— Плохо. Когда вы в последний раз были в Южном Лос-Анджелесе?

Вопрос был явно сбивающим с толку, и Лау пришлось подумать, прежде чем ответить. Он озадаченно покачал головой:

— Не знаю, лет пять-шесть назад по крайней мере. Когда-то бывал, конечно. Лучше бы вы мне сказали, в чем дело, тогда бы я мог более эффективно вам помочь.

— Значит, если бы кто-то сказал, что видел вас там на прошлой неделе, он бы солгал?

Лау ухмыльнулся, как если бы они играли в какую-то забавную игру.

— Либо так, либо он просто ошибся. Сами знаете, как люди говорят.

— Ну и что они говорят?

— Что все мы на одно лицо.

Лау широко улыбнулся и повернулся к Чу за подтверждением. Чу проявил твердость и ответил ему лишь непроницаемым взглядом.

— А как насчет Монтерей-Парка? — спросил Босх.

— Вы имеете в виду, бывал ли я там?

— Да, именно это я и имею в виду.

— Мм… я ездил туда пару раз обедать, но, право, оно того не стоит.

— Значит, вы не знаете никого в Монтерей-Парке?

— Нет, никого не знаю.

Босх кружил вокруг Лау, задавая фронтальные вопросы и постепенно сужая пространство между собой и подозреваемым. И вот настала пора замкнуть ловушку.

— Где ваш пистолет, мистер Лау?

Лау спустил ноги на пол. Он посмотрел на Чу, потом — опять на Босха.

— Так вы пришли по поводу моего пистолета?

— Шесть лет назад вы приобрели и зарегистрировали «глок» девятнадцатой модели. Можете вы сказать нам, где он?

— Да, конечно. Он в запертой коробке, в комоде у моей кровати. Там, где всегда.

— Вы уверены?

— О'кей, я, кажется, догадываюсь. Мистер Придурок из восьмой квартиры увидел, как я стою с оружием на балконе после инцидента на пляже, и подал жалобу?

— Нет, Генри, мы не разговаривали с мистером Придурком. Вы хотите сказать, что после инцидента на пляже оружие было при вас?

— Вот именно. Я услышал там выстрелы и громкий крик. Я находился в своих законных владениях и имел право себя защищать.

Босх кивнул Чу. Тот отодвинул раздвижную дверь и вышел на балкон, закрывая дверь за собой. Там он достал телефон, чтобы навести справки о происшествии на пляже.

— Послушайте, если кто-то говорит, что я из него стрелял, то он просто оговаривает меня, — сказал Лау.

Босх внимательно посмотрел на молодого человека. У него возникло ощущение, что чего-то здесь не хватает — какого-то важного компонента, еще не известного ему.

— Насколько я знаю, никто этого не говорит, — сказал он.

— Тогда объясните, к чему все эти вопросы.

— Я же сказал вам. Речь о вашем пистолете. Можете вы его показать, Генри?

— Конечно, сейчас схожу и принесу.

Он вскочил с кресла и рванулся к ведущей на второй этаж лестнице.

— Генри! — остановил его Босх. — Ни с места! Мы пойдем с вами.

Лау удивленно оглянулся с нижней ступеньки.

— Делайте как знаете. Пойдемте вместе.

Босх обернулся к балкону. Чу уже входил через стеклянную дверь в комнату. Они вместе последовали за Лау вверх по лестнице, а затем по коридору прошли в дальний конец квартиры. По обеим сторонам коридора были развешаны оправленные в рамки фотографии, киноафиши и дипломы. Через открытую дверь они вошли в комнату, служившую кабинетом литератора, а затем в роскошную спальню с четырехметровым потолком и трехметровыми окнами, выходящими на пляж.

— Я позвонил в полицейское отделение Пасифик, — сообщил Чу. — Стрельба была ночью первого числа. Сейчас у них под арестом двое подозреваемых по этому делу.

Босх мысленно пролистал календарь. Первое число было во вторник, за неделю до убийства Джона Ли.

Лау присел на неубранную кровать у ночного столика с двумя ящиками. Он открыл нижний и вытащил из него стальной ящичек с ручкой на крышке.

— Не трогать его! — скомандовал Босх.

Лау опустил ящичек на кровать и вскочил, подняв руки вверх.

— Эй, да я же ничего такого и не собирался. Вы попросили меня показать.

— Позвольте моему напарнику открыть ящик, — распорядился Босх.

— Делайте, как считаете нужным.

Босх вытащил из кармана пиджака пару латексных перчаток и протянул Чу. Потом подошел ближе к Лау, так чтобы тот на всякий случай находился в пределах его досягаемости.

— Зачем вы купили пистолет, Генри?

— Потому что тогда я жил в полнейшей дыре, где кругом было полным-полно хулиганья из уличных банд. Но видите, какая ирония. Я заплатил за эту квартиру миллион долбаных долларов, а они все равно шляются тут по пляжу, терроризируя жителей.

Чу натянул вторую перчатку и посмотрел на Лау.

— Вы даете нам разрешение открыть ящик? — спросил он.

— Конечно, валяйте. Я не понимаю, для чего все это, но почему бы и нет, черт возьми? Берите и открывайте. Ключ на крючочке с задней стороны тумбочки.

Чу пошарил за прикроватным столиком и нашел ключ. Потом с его помощью открыл ящик. Черный фетровый мешочек для пистолета был положен поверх каких-то сложенных бумаг и конвертов. Там же лежали паспорт и коробка с пулями. Чу осторожно вынул мешочек и открыл его, извлекая на свет божий черный полуавтоматический пистолет. Он повертел его в руках, оглядывая.

— Одна коробка девятимиллиметровых пуль «корбон», один «глок», 19-й модели. Я думаю, это то самое, Гарри.

Он щелкнул магазином пистолета и через щель рассмотрел пули. Затем вытолкнул патрон из патронника.

— В полном снаряжении и готов к применению.

Лау сделал шаг к двери, но Босх тотчас уперся ему рукой в грудь, чтобы остановить, а затем прижал спиной к стене.

— Послушайте, — сказал Лау, — я не понимаю, в чем тут дело, но вы, ребята, меня достали. Какого дьявола здесь происходит?

Босх не убирал ладонь с его груди.

— Ну-ка расскажите мне про пистолет, Генри. Он был при вас ночью первого числа. А с тех пор вы его кому-нибудь передавали?

— Нет, я… именно здесь я всегда его храню.

— Где вы были в прошлый вторник, в три часа пополудни?

— Мм… на прошлой неделе я был здесь. Мне кажется, я был здесь и работал. Мы начали съемку только в четверг.

— Вы работаете здесь один?

— Да, я работаю один. Литературное дело — это ремесло одиночное. Нет, погодите! Погодите! В прошлый вторник я весь день провел на «Парамаунте». У нас была читка сценария с актерами. Я пробыл там всю вторую половину дня.

— И найдутся люди, готовые это подтвердить?

— По меньшей мере с десяток. Да вот хоть чертов Мэтью Макконахи за меня поручится. Он был там. Он исполняет главную роль.

Тут Босх совершил выпад, выпуская в Лау вопрос, предназначенный выбить его из равновесия. Просто поразительно, чего только не выпадало у людей из карманов, когда их бомбардировали разнообразными и вроде бы несуразными вопросами.

— Вы связаны с какой-нибудь триадой, Генри?

Лау расхохотался.

— С кем? Что за фигню вы поре… Слушайте, я пошел!

Он с силой отшвырнул от себя ладонь Босха и оттолкнулся от стены, вновь порываясь в сторону двери. Но Гарри был готов к такому развитию событий. Он схватил Лау за руку выше локтя и развернул кругом. Ногой он подсек его лодыжку и швырнул молодого человека на кровать лицом вниз. После чего, придавив ему спину коленом, защелкнул на запястьях наручники.

— Да вы что, с ума посходили?! — завопил Лау. — Вы не имеете права!

— Успокойся, Генри, успокойся, — сказал Босх. — Мы сейчас поедем в управление и все проясним.

— Но у меня съемки! Мне надо быть на площадке через три часа!

— К черту съемки, Генри! Здесь не кино, а реальная жизнь, и мы едем в управление.

Босх поднял его с кровати и, поставив на ноги, подтолкнул к двери.

— Дэйв, ты там закончил?

— Все готово.

— Тогда иди впереди.

Чу вышел из комнаты, неся с собой металлический ящичек, содержащий «глок». Босх шел следом, ведя перед собой Лау и держась одной рукой за цепь, соединяющую наручники. Они двинулись по коридору, но когда добрались до верхней площадки лестницы, Босх натянул цепь, как вожжи лошади, и остановился.

— Погодите! Задний ход.

Он отконвоировал Лау назад, до середины коридора. Когда они здесь проходили, что-то привлекло внимание Босха, но до сознания не дошло, пока они не добрались до ступенек. Теперь же он смотрел на оправленный в рамку диплом Университета Южной Калифорнии. Лау окончил его в 2004 году, получив степень бакалавра гуманитарных наук.

— Вы учились в Южно-Калифорнийском? — спросил Босх.

— Да, факультет кинематографии. А что?

И учебное заведение, и год окончания совпадали с теми, что были в дипломе, который Босх видел в офисе хозяина магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». А кроме того, здесь также присутствовал китайский нюанс. Конечно, Босх понимал: множество юношей поступают в университет, и несколько тысяч оканчивают его каждый год, и при этом многие из них китайцы. Но он никогда не доверял совпадениям.

— В университете вы знали некоего Роберта Ли?

Лау утвердительно кивнул:

— Да, знал. Мы были соседями по комнате в общежитии.

Босх почувствовал, как обстоятельства вдруг начали с треском и грохотом наезжать друг на друга.

— А как насчет Юджина Лэма? Его вы знали?

Лау снова кивнул:

— Я и сейчас знаю. Он тоже был моим соседом по комнате.

— Где это было?

— Да я же вам говорил. В той самой бандитской дыре. Возле университетского городка.

Босх знал, что университет был оазисом дорогого и высококачественного образования, расположенным посреди нищей округи, где личная безопасность находилась под большим вопросом. Несколько лет назад шальной пулей был даже убит один футболист, оказавшись неподалеку от бандитской разборки.

— Так это тогда вы приобрели оружие? Для самообороны от тамошних банд?

— Ну конечно.

Чу заметил, что шедшие сзади куда-то подевались, и поспешил наверх.

— Гарри, что случилось?

Босх выставил вперед свободную руку, давая Чу знак притормозить и помолчать. Потом опять обратился к Лау:

— А те ваши соседи по комнате знали, что вы купили пистолет?

— Мы вместе ходили его покупать. Они даже помогали мне его выбирать. Но при чем тут…

— Вы и до сих пор дружите? До сих пор поддерживаете отношения?

— Да, но какое это имеет отношение к…

— Когда вы в последний раз видели кого-нибудь из них?

— Я видел их обоих на прошлой неделе. Мы почти каждую неделю играем в покер.

Босх бросил быстрый взгляд на Чу. Картина событий предстала с максимальной ясностью.

— Где именно, Генри? Где вы играете?

— Большей частью как раз у меня. Роберт по-прежнему живет с родителями, а у Юджина крохотная квартирка в Сан-Фернандо. Я сам говорю, мол, давайте ко мне, у меня тут пляж.

— В какой день вы играли на прошлой неделе?

— Это была среда.

— Вы уверены?

— Да, потому что я помню: это было вечером накануне начала моих съемок и мне не очень-то хотелось играть. Но они все равно пришли, и мы немножко поиграли. Долго не засиживались.

— А в предыдущий раз? Когда это было?

— Неделей раньше. В среду или в четверг, точно не помню.

— Но это было после стрельбы на пляже?

Лау пожал плечами.

— Да, определенно. А что?

— А ключ от ящичка? Мог кто-то из них знать, где хранится ключ?

— Что они сделали?

— Отвечайте на вопрос, Генри.

— Да, они знали. Им нравилось иногда доставать пистолет и дурачиться с ним.

Босх достал ключи от наручников и освободил Лау. Сценарист повернулся и стал растирать затекшие запястья.

— Всегда было любопытно, что это за ощущение, — сказал он. — Так что теперь могу писать об этом. В прошлый раз я был слишком пьян и ничего не помню.

Он наконец поднял голову и встретил пристальный взгляд Босха.

— Что такое?

Босх положил руку ему на плечо и развернул его к лестнице.

— Идемте обратно в гостиную, Генри, и побеседуем. Я думаю, вам есть что нам рассказать.

45

Они ждали Юджина Лэма в переулке позади магазина «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». Там имелась небольшая парковка для служащих, между мусорными баками и кипами упаковочного картона. Был четверг, то есть прошло два дня со времени их визита к Генри Лау, и картина преступления полностью прояснилась. Следователи использовали это время, чтобы как следует поработать над сбором улик и лабораторными анализами, а также чтобы подготовить стратегию. Босх одновременно оформил все необходимые бумаги для поступления дочери в выбранную ею школу у подножия холма. Как раз сегодня она приступила к занятиям.

Сыщики были убеждены, что Юджин Лэм был непосредственным исполнителем, но также и наиболее слабым звеном из двух подозреваемых. Они возьмут его в первую очередь, а затем займутся Робертом Ли. Они подготовились на совесть, и, наблюдая за стоянкой, Босх чувствовал уверенность, что обстоятельства убийства Джона Ли разъяснятся уже к концу этого дня.

— А вот и он, — объявил Чу, указывая в начало переулка — там как раз появился автомобиль.


Они поместили Лэма в первую комнату для допросов и оставили немного помариноваться. Время всегда работало на того, кто допрашивал, а не на подозреваемого. В своем отделе они называли это «томлением жаркого». Подозреваемому надо дать созреть, надо довести его до кондиции. Обычно это придает ему должную податливость. Бо-Джинг Чанг был исключением из этого правила. Он не сказал ни слова и стоял как скала. Такая решимость характерна для человека, осознающего свою невиновность, а ее-то у Лэма как раз и не было.

Через час, после совещания с обвинителем из ведомства окружного прокурора, Босх вошел в комнату, неся картонную коробку, содержащую вещественные доказательства по делу, и сел за стол напротив Лэма. Подозреваемый поднял на него испуганный взгляд. Они всегда так делали, побыв в изоляции. Каждый проведенный в неволе час казался вечностью. Босх поставил коробку на стол, сел и положил на стол руки.

— Юджин, я пришел, чтобы рассказать вам, как обстоят дела, — начал он. — Поэтому слушайте внимательно. Перед вами стоит важный выбор. Так или иначе, вы отправитесь в тюрьму, тут нет сомнений. Но в ближайшие несколько минут вам предстоит решить, на какой срок вы туда отправитесь. Вы можете выйти оттуда очень старым человеком или даже дождаться, что вам воткнут в руку иглу и усыпят, как собаку… Либо вы можете оставить себе шанс в один прекрасный день оттуда выйти. Вы еще очень молодой человек. Я надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

Он выдержал паузу, но Лэм не отреагировал.

— Это довольно забавно. Я работаю в полиции уже долгое время, и мне довелось вот так же, как сейчас, сидеть напротив множества людей, совершивших убийство. Я не могу сказать, что все они были плохими или порочными людьми. У кого-то были свои причины, а кого-то просто использовали. Иными словами, одурачили.

Лэм с напускной храбростью покачал головой.

— Я же сказал вам: требую адвоката. Я знаю свои права. Вы не имеете права задавать мне никаких вопросов, когда я прошу позвать адвоката.

Босх согласно кивнул:

— Да, в этом вы правы, Юджин. Абсолютно правы. Вы настаиваете на соблюдении ваших прав, и мы не можем их оспаривать. Это недопустимо. Но, смотрите, именно поэтому я и не задаю вам никаких вопросов. Наоборот, я вам объясняю, что пока у вас есть выбор. Молчание, конечно, тоже вариант. Но если выберете молчание, то никогда больше не увидите внешний мир.

Лэм покачал головой и опустил глаза в стол.

— Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Возможно, будет проще, если я суммирую факты и представлю вам более ясную картину сложившейся ситуации. Видишь, парень, я полностью готов с тобой поделиться. Я полностью раскрою перед тобой карты, а знаешь почему? Это флеш-рояль. Ты ведь играешь в покер, верно? Ты знаешь, что этот расклад нельзя побить. И вот он-то как раз у меня на руках. Тот самый флеш-рояль, черт подери.

Босх опять помолчал. Теперь он заметил в глазах Лэма любопытство. Тому, во всяком случае, было интересно, чем Босх против него располагает.

— Мы знаем, что в этом деле ты выполнял грязную работу, Юджин. Ты пошел в этот магазин и хладнокровно застрелил мистера Ли. Но мы совершенно уверены, что задумка была не твоя. Это Роберт послал тебя туда, чтобы ты убил его отца. И нам нужен именно Роберт Ли. Сейчас в соседней комнате у нас сидит помощник окружного прокурора, и он готов заключить с тобой сделку: срок от пятнадцати лет до пожизненного, если ты сдашь нам Роберта. То есть ты как минимум отбываешь пятнадцать лет, после чего получаешь шанс освободиться. Ты убеждаешь комиссию по условно-досрочному освобождению, что был просто жертвой, что тобой манипулировал твой хозяин, и выходишь на свободу… Такое вполне возможно. Но если ты выбираешь другой путь, тогда ты ставишь на карту не только свою свободу, но и жизнь. Если проиграешь, ты конченый человек. Тогда лет через пятьдесят ты заканчиваешь свои дни в тюрьме. Если только жюри присяжных не присудит сразу же воткнуть в тебя иглу.

— Я прошу адвоката, — еле слышно проговорил Лэм.

Босх кивнул и ответил со смирением в голосе:

— Ладно, парень, это твой выбор. Пригласим мы тебе адвоката.

Он посмотрел на потолок, где была установлена видеокамера, и поднес к уху воображаемый телефон.

Затем детектив опять посмотрел на Лэма и понял, что одними словами того не пронять. Настала пора наглядных пособий.

— Хорошо, они сейчас звонят. Если не возражаешь, пока мы тут его ждем, я доведу до твоего сознания еще пару-тройку фактов. Можешь поделиться ими со своим адвокатом, когда он придет.

— Как вам угодно, — сказал Лэм. — Мне все равно, что вы будете говорить, лишь бы только я получил адвоката.

— О'кей, тогда давай рассмотрим место преступления. Знаешь, с самого начала было там несколько неувязок, не дававших мне покоя. Во-первых, мистер Ли хранил под прилавком пистолет, но почему-то так и не смог им воспользоваться. А во-вторых, отсутствовали ранения в голову. Мистер Ли получил три пули в грудь, и все. Не было выстрела в лицо.

— Очень интересно, — саркастически обронил Лэм.

Босх проигнорировал это замечание.

— И знаешь, на какую мысль все это меня навело? Это навело меня на мысль о том, что Ли скорее всего знал своего убийцу и не почувствовал опасности. И что это было просто деловое предприятие. Не месть, ничего личного, чистый бизнес.

Босх протянул руку и снял крышку с коробки. Порылся там и извлек пластиковый пакетик для вещдоков, содержащий стреляную гильзу, извлеченную изо рта убитого. Он бросил ее на стол, перед Лэмом.

— Вот она, Юджин. Ты помнишь, как ее искал? Как обошел прилавок, передвигал тело, недоумевал, куда, к дьяволу, могла подеваться гильза. Ну так вот она. Это одна из ошибок, ставшая для тебя фатальной.

Он подождал, наблюдая, как Лэм уставился на гильзу и в глазах его мелькнул страх.

— Никогда не оставляй на вражеской территории ни одного солдата. Разве не это первое правило на войне? Но ты его оставил, парень. Ты оставил этого солдата, и он привел нас прямиком к тебе.

Босх поднял со стола пакет и поднес его ближе к лицу Лэма.

— На этой гильзе остался отпечаток пальца, Юджин. Мы выявили его с помощью одной хитрой штуки, известной как «электростатическое выявление отпечатков пальцев». Это новый для нас метод. И отпечаток, выявленный экспертами, принадлежит твоему старому товарищу по общежитию Генри Лау. Да, отпечаток привел нас к Генри Лау, и тот очень нам помог. Он рассказал нам, что в последний раз стрелял из своего пистолета и перезаряжал его примерно восемь месяцев назад. И его отпечатки так и оставались на гильзе с тех самых пор.

Гарри опять сунул руку в коробку и извлек из нее принадлежащий Генри Лау пистолет, все еще в черном фетровом мешочке. Он снял мешочек и выложил оружие на стол.

— Мы поехали к Генри, и он передал нам этот пистолет. Вчера мы подвергли его баллистической экспертизе и полностью убедились в том, что это и есть орудие убийства. Именно из этого пистолета и был убит Джон Ли в своем магазине восьмого сентября. Проблема состояла в том, что на время совершения убийства Генри Лау имел твердое алиби. Он находился в другом месте, в обществе тринадцати людей. В числе свидетелей, подтверждающих его алиби, есть даже актер Мэтью Макконахи. И в довершение всего Лау сказал, что не давал никому свой пистолет во временное пользование.

Босх откинулся на спинку стула и поскреб рукой подбородок, будто все еще пытался сообразить, каким же образом пистолет в конечном счете был задействован в убийстве Джона Ли.

— Черт, это была для нас нелегкая проблема, Юджин! Но в конце концов нам повезло. Хорошим парням всегда везет. И ты нам в этом помог, Юджин.

Он выдержал паузу для пущего эффекта, а потом обрушил свой молот.

— Понимаешь, тот, кто взял пистолет Генри, чтобы убить Джона Ли, вытер его после этого, а затем перезарядил, так чтобы Генри никогда не узнал, что его пистолет был позаимствован и использован для убийства человека. Это был неглупый план, но убийца сделал одну ошибку.

Босх наклонился над столом и посмотрел Лэму прямо в глаза. Пистолет он развернул на столе так, чтобы его ствол был нацелен в грудь подозреваемому.

— Одна из пуль, поставленных взамен, имела отчетливый отпечаток пальца. Отпечаток вашего большого пальца, Юджин. Мы установили его идентичность с отпечатком, взятым у вас при обмене ваших нью-йоркских водительских прав на калифорнийские.

Лэм медленно отвел глаза от Босха и упер в стол.

— Все это ни о чем не говорит, — произнес он.

Впрочем, в его голосе было мало убежденности.

— В самом деле? — удивился Босх. — Я бы так не сказал. Мне-то кажется, что оно говорит очень о многом, Юджин. И обвинитель по ту сторону вон той видеокамеры думает точно так же. Ему-то слышится в этом звук захлопывающейся двери тюремной камеры. И захлопывается она за тобой.

Босх собрал со стола пистолет и пакет с гильзой и спрятал обратно в коробку. Потом взял коробку в руки и поднялся.

— Так что такие вот дела, Юджин. Подумай над всем этим, пока будешь ждать своего адвоката.

Босх медленно двинулся к двери. Он надеялся на то, что Лэм остановит его, скажет, что согласен на судебную сделку, но подозреваемый молчал. Гарри взял коробку под мышку, открыл дверь и вышел.


Босх отнес коробку с вещдоками обратно на свое рабочее место и положил на стол. Кинул поверх перегородки беглый взгляд на рабочее место своего напарника и убедился в том, что оно пусто. Феррас остался в Сан-Фернандо приглядеть за Робертом Ли. Если тот догадается, что Лэм взят полицией под стражу, то может предпринять какие-то действия. Феррасу было не по душе это поручение — торчать при подозреваемом, но Босха это мало заботило. Феррас сам задвинул себя на периферию расследования — так пусть там и остается.

Вскоре к рабочему отсеку Босха подошли Чу и Гэндл, наблюдавшие в комнате аудио-видеомониторинга, как Босх обрабатывает Лэма.

— Говорил я тебе, что это дохлый номер, — сказал Гэндл. — Мы знаем, что парень не дурак. Наверняка он был в перчатках, когда перезаряжал пистолет. Как только он понял, что ты блефуешь, ты проиграл.

— Ну ладно, что же, — сказал Босх. — Я считал, это лучшее, что мы имеем.

— Я согласен, — поддержал коллегу Чу.

— Все равно придется его отпустить, — сказал Гэндл. — Мы знаем, что у него была возможность взять пистолет, но у нас нет доказательств, что он действительно его взял. Одной возможности недостаточно. С одной возможностью в суд не пойдешь.

— Это Кук так сказал?

— Он так подумал.

Эбнер Кук был помощником окружного прокурора, приехавший понаблюдать за допросом из комнаты аудио-видеомониторинга.

— А где он, кстати?

Словно в ответ на этот вопрос они услышали голос Кука:

— Босх! Идете сюда, скорее!

Гарри выпрямился и выглянул за перегородку. Кук неистово махал им руками от двери аппаратной. Босх вскочил и зашагал к нему.

— Он вас зовет, — сказал Кук. — Идите к нему!

Детектив поспешил к двери комнаты для допросов, потом замедлил шаг и придал себе сосредоточенный вид. Он открыл дверь и с невозмутимым выражением лица вошел к подозреваемому.

— Что случилось? — спросил он. — Мы позвонили вашему адвокату, и он сейчас едет.

— Как насчет сделки? Это предложение еще в силе?

— Пока да. Помощник окружного прокурора собирается уезжать.

— Позовите его сюда. Я согласен на сделку.

Босх вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Что вы собираетесь нам предложить, Юджин? Если вы хотите пойти на судебную сделку, я должен знать, что вы намерены мне предоставить. Я приведу сюда окружного прокурора, когда буду знать, что стоит на кону.

Лэм кивнул.

— Я выдам вам Роберта Ли… и его сестру. Весь этот план — ее затея. Старик был упрям и не желал меняться. Им требовалось закрыть тот магазин и открыть еще один в Сан-Фернандо. Такой, чтобы приносил деньги. Но старик наотрез отказывался. Он постоянно говорил «нет», и Роберт не мог больше терпеть.

Босх бесшумно расположился в своем кресле, стараясь скрыть удивление по поводу соучастия Миа.

— Значит, сестра тоже была замешана?

— Она-то все и спланировала. За исключением…

— За исключением чего?

— Она хотела, чтобы я убил обоих. И отца, и мать. Хотела, чтобы я пришел пораньше и убил их вместе. Но Роберт не позволил. Он не желал зла своей матери.

— Чья была идея замаскировать убийство под дело рук триады?

— Это была ее идея, а потом уже Роберт разработал более подробный план. Они знали, что полиция за это уцепится.

Босх кивнул. Он едва знал Миа, но достаточно представлял себе ее жизнь, чтобы испытать печаль по поводу всего этого.

Он посмотрел наверх, в камеру наблюдения, надеясь, что его взгляд даст сигнал Гэндлу отправить кого-нибудь определить местонахождение Миа Ли. Так чтобы потом группы задержания могли быть задействованы одновременно.

Потом он снова повернулся к Лэму. Тот сидел, уныло уставившись потухшим взглядом в стол.

— Ну а ты, Юджин? Зачем ты ввязался в это дело?

Лэм покачал головой. На его лице Босх увидел раскаяние.

— Не знаю. Роберт объявил, что временно отстранит меня от работы, потому что отцовский магазин терпит слишком большие убытки. Он сказал, что так я могу сохранить свою работу… И что когда они откроют в Сан-Фернандо второй магазин, я буду им управлять.

Это был не более прискорбный и жалкий ответ, чем любой другой из тех, которые Босх наслушался за многие годы. Он давно уже не удивлялся, внимая откровениям, коими сопровождалось изложение мотивации убийства.

Он стал припоминать, не осталось ли каких неясных мелочей, требующих прояснения до того, как явится Эбнер Кук оформлять сделку.

— А какова роль во всем этом Генри Лау? Это он дал тебе пистолет, или ты взял его без спроса?

— Мы сами его взяли… я сам его взял. Как-то ночью мы играли в покер у него на квартире, и я сказал, что мне нужно в туалет. Я вошел в его спальню и взял пистолет. Я знал, где он хранит ключ от того ящичка. Я его взял, а потом, после, подложил обратно. Это было в следующий раз, как мы сели играть. Так было и задумано. Мы считали, что он никогда не узнает.

На взгляд Босха, все это звучало абсолютно правдоподобно. Но Гарри знал, что когда сделка будет официально заключена и подписана Куком и Лэмом, он получит возможность подробнее расспросить Лэма обо всех подробностях дела. До прихода Кука ему хотелось прояснить только один аспект.

— А как было дело с Гонконгом? — спросил он.

Лэма вопрос, казалось, привел в замешательство.

— С Гонконгом? — переспросил он. — А что с ним?

— Кто из вас имеет связи с тамошним преступным миром?

Лэм недоуменно покачал головой. Недоумение показалось Босху искренним.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Мои родичи живут в Нью-Йорке, а не в Гонконге. У меня нет там никаких связей, и, насколько мне известно, у Роберта и Миа их тоже нет. О Гонконге речи не было.

Босх поразмыслил над этим. Теперь он испытывал замешательство. Что-то здесь не сходилось.

— Ты хочешь сказать, что, насколько тебе известно, ни Роберт, ни Миа не звонили никому в Гонконг по поводу этого уголовного дела или кого-то из следователей?

— Нет, насколько я знаю. Я правда не думаю, что у них там какие-нибудь связи.

— А в Монтерей-Парке? Та триада, которой платил мистер Ли?

— О них мы знали. И Роберт знал, что Чанг каждую неделю приходит собирать дань. С расчетом на них мы все и спланировали. Я подождал, пока Чанг выйдет из магазина, и вошел сам. Роберт велел мне вынуть диск из передней видеокамеры, но оставить другие диски. Он знал, что на одном из них заснят Чанг, и полиция ухватится за этот след.

Неплохая подтасовка, подумал Босх. И она удалась Роберту в точности как он планировал.

— Что вы сказали Чангу, когда он пришел к вам в магазин несколько дней назад?

— Это тоже входило в наш план. Роберт знал, что он придет вымогать у нас деньги.

Лэм отвел и опустил взгляд. Казалось, он был сконфужен.

— Так что же вы ему сказали? — подстегнул Босх.

— Роберт сказал ему, что полицейские показали нам его фото и сказали, что это он убил. Он дал понять, что полиция его разыскивает и хочет арестовать. Мы подумали, что это вынудит его бежать. Если он уедет из города, то все будет выглядеть так, будто он в самом деле виновен. Если бы он вернулся в Китай и исчез, это бы сыграло нам на руку.

Босх потрясенно вытаращился на Лэма. Смысл того, что говорил парень, и последствия этих преступных действий все больше доходили до его сознания. Получалось, что он был послушной марионеткой на протяжении каждой секунды своего расследования!

— Кто звонил мне? — спросил он. — Кто велел мне держаться подальше от этого дела?

Лэм медленно кивнул.

— Это был я, — признался он. — Роберт набросал мне текст, и я позвонил с городского таксофона. Мне очень жаль, детектив Босх. Я не хотел вас запугивать, но я вынужден был делать то, что велел мне Роберт.

Босх потерянно кивнул. Ему тоже было очень жаль, но совсем по другой причине.

46

Часом позже Босх и Кук вышли из комнаты для допросов, получив от Юджина Лэма полное признание вины и согласие сотрудничать с правосудием. Кук сказал, что немедленно займется составлением обвинений против молодого убийцы, равно как и против Роберта и Миа Ли. Кук сказал, что имеется более чем достаточно улик, чтобы произвести аресты сестры и брата.

Босх, Чу, Гэндл и четверо других детективов собрались в комнате для совещаний, чтобы обсудить процедуру задержания. Феррас все еще следил за Робертом Ли, но Гэндл сказал, что детектив, посланный к дому Ли, на бульвар Уилшир, доложил, что семейной машины нет на месте и, похоже, дома тоже никого нет.

— Будем ждать, пока объявится Миа, или будем брать Роберта прямо сейчас, пока он не хватился Лэма? — обратился к собравшимся Гэндл.

— Я думаю, нам надо действовать, — сказал Босх. — Он, вероятно, уже задается вопросом, куда подевался Лэм. Если у него возникнут подозрения, он может сбежать.

Гэндл обвел взглядом собравшихся, желая услышать возражения. Возражений не было.

— О'кей, тогда по машинам, — объявил он. — Берем Роберта Ли в магазине, затем разыскиваем Миа. Я хочу, чтобы еще до конца дня эти люди были арестованы. Гарри, свяжись со своим напарником, и пусть тот подтвердит местонахождение Роберта. Скажи, что мы едем. Я поеду вместе с тобой и Чу.

Лейтенанту было обычно не свойственно желание покидать штаб-квартиру, но нынешнее дело было из ряда вон выходящим. Очевидно, ему хотелось присутствовать при его успешном завершении.

Все дружно встали и вышли из комнаты для совещаний. Босх и Гэндл чуть отстали. Гарри набрал номер Ферраса. Когда он связывался с ним в последний раз, тот по-прежнему находился в своей машине, наблюдая за магазином «„Фортуна“ — напитки и деликатесы» с противоположной стороны улицы.

— Знаешь, Гарри, чего я по-прежнему не понимаю? — спросил Гэндл.

— Нет. Чего же?

— Кто похитил твою дочь? Лэм божится, что ничего об этом не знает. А в этом пункте ему нет резона лгать. Ты по-прежнему считаешь, что это сделали люди Чанга, хотя теперь мы знаем, что он не имел отношения к убийству?

Прежде чем Босх успел ответить, в трубке послышался голос Ферраса:

— Это я, Игнасио, — сказал Босх. — Где Ли?

Он поднял кверху указательный палец, знаком прося Гэндла обождать минутку, пока он разговаривает.

— Он в магазине, — ответил Феррас. — Знаешь, Гарри, нам надо поговорить.

По напряженности, звучавшей в голосе напарника, Босх понял, что разговор будет отнюдь не о Роберте Ли. Видно, пока Феррас сидел там один в машине все утро, какая-то мучительная мысль не давала ему покоя.

— Поговорим позже. Как раз сейчас настала пора действовать. Мы раскололи Лэма. Он выложил нам все. Выдал Роберта с сестрой. Она тоже была в этом замешана. Она в магазине?

— Нет, насколько мне известно. Она привезла свою мать, а сама уехала.

— Когда это было?

— Около часа назад.

Устав от ожидания и спеша произвести последние приготовления к операции, Гэндл направился к своему кабинету. Босх остался один, радуясь, что хоть на время избавился от необходимости отвечать на вопросы лейтенанта. Теперь надо было только договориться с Феррасом.

— Оставайся на месте, — сказал он. — И дай мне знать, если что-то изменится.

— Знаешь что, Гарри?

— Что, Игнасио?

— Ты не дал мне шанса, парень.

В голосе его появилась ноющая интонация, от которой у Босха начинало сводить скулы.

— Какого шанса? О чем ты?

— Я о том, что ты сказал лейтенанту, что тебе нужен новый напарник. Ты должен был дать мне еще раз попробовать. Ты знаешь, что он пытается перевести меня на кражи автомобилей? Сказал, что я человек ненадежный, а значит, мне придется уйти.

— Послушай, Игнасио, прошло ведь уже два года, верно? Я даю тебе шансы целых два года. Но сейчас не время об этом толковать. Поговорим позже, о'кей? А пока сиди на месте и жди. Мы сейчас едем.

— Нет, Гарри, это ты сиди и жди.

Босх слегка опешил.

— Что это означает?

— Это означает, что я сам возьму Ли.

— Игнасио, послушай меня. Ты сейчас один. Ты не имеешь права идти в этот магазин, пока не прибудет группа захвата. Ты понял? Хочешь надеть на него наручники — отлично, ты сможешь это сделать. Но подожди, пока мы подъедем.

— Мне не нужна группа, и мне не нужен ты, Гарри!

Феррас дал отбой. Босх поспешил к кабинету лейтенанта, на ходу нажимая кнопку повторного набора.

Феррас не отзывался, и звонок перешел в режим голосовой почты. Когда Босх вошел в кабинет Гэндла, лейтенант застегивал рубашку, надетую на пуленепробиваемый жилет.

— Нам надо срочно выезжать, — сказал Босх. — Феррас пошел вразнос.

47

После возвращения с похорон Босх снял галстук и достал из холодильника бутылку пива. Он вышел с ней на веранду, сел в шезлонг и закрыл глаза. Он подумывал о том, чтобы запустить какую-нибудь музыку, может, чуток Арта Пеппера, чтобы вырвать себя из хандры.

Но он понял, что не в состоянии двигаться. Он просто сидел, прикрыв глаза и стараясь забыть как можно больше из последних двух недель. Он знал, что цель недостижима, но все же имело смысл попробовать, и пиво могло бы помочь, пусть только временно. Это была последняя бутылка в холодильнике, и он поклялся, что это будет и последняя для него вообще. Теперь ему надо воспитывать дочь и требуется быть ей примером во всем.

Словно по волшебству, мысли о ней заставили ее материализоваться — Босх услышал звук отодвигаемой двери.

— Привет, Мэдди.

— Папа.

Даже по одному этому слову чувствовалось, что ее голос звучит как-то иначе, тревожно. Он разомкнул веки и поднял на нее глаза, щурясь на послеполуденном солнце. Дочка уже переоделась после школы; теперь на ней были джинсы и рубашка, вынутые из рюкзака, собранного для нее матерью. Босх заметил, что она чаще надевает те несколько вещей, что мать положила ей в рюкзак в Гонконге, чем всю ту одежду, которую они недавно принесли из магазина.

— Что такое?

— Я хотела поговорить с тобой.

— Давай.

— Мне очень жаль, что твой напарник погиб.

— Мне тоже. Он совершил большую ошибку и заплатил за нее. Но не знаю, не кажется мне, что наказание соответствует преступлению, понимаешь?

В памяти Босха тотчас возникла та жуткая сцена, которая открылась его глазам в офисе управляющего магазином «„Фортуна“ — напитки и деликатесы». Феррас лежал ничком на полу, убитый четырьмя выстрелами в спину. В углу съежился, дрожа и стеная, Роберт Ли, уставившись на лежащее у двери мертвое тело своей сестры. Застрелив Ферраса, она направила оружие против себя. Миссис Ли, глава этой семьи жертв и убийц, мужественно стояла в дверях.

Игнасио не видел, как подошла Миа. Ранее она высадила мать у магазина, а затем уехала. Но что-то побудило ее вернуться, незаметно проехать по дорожке за магазином и припарковаться на задней стоянке. Потом в отделе выдвигали предположения, что она уже раньше заметила Ферраса и поняла, что полиция их вот-вот накроет. Тогда Миа поехала домой, забрала пистолет, прежде хранившийся у ее отца под прилавком, и вернулась к магазину брата. Возможно, она искала Лэма или свою мать. Или просто дожидалась полиции. Но, так или иначе, она вернулась и вошла через служебный вход со стороны двора, примерно в то же время, когда Феррас вошел через парадный, чтобы единолично арестовать Роберта. Она видела, как Феррас входит в кабинет ее брата, и незаметно подошла к нему сзади.

Босх спрашивал себя, какие мысли пронеслись в последний момент в голове Игнасио, когда пули разрывали его тело. Он спрашивал себя, удивился ли его младший партнер, что молния ударила дважды, во второй раз доведя дело до конца.

Босх отогнал это видение и эти мысли. Он выпрямился и посмотрел на дочь. Он увидел в ее глазах горе, тяжкий груз, лежащий на душе, и понял, что сейчас последует.

— Папа?

— Что такое, детка?

— Я тоже совершила страшную ошибку. Только не мне пришлось за нее заплатить.

— О чем ты, родная?

— Когда я разговаривала с доктором Инохос, она сказала, что я должна облегчить душу. Я должна рассказать о том, что меня мучит.

Теперь у нее полились слезы. Босх сдвинулся к краю шезлонга, взял дочку за руку и бережно усадил рядом с собой, обняв за плечи.

— Ты можешь рассказать мне все, Мэделин.

Она закрыла глаза и прижала к ним ладонь. Другой рукой она стиснула отцовскую руку.

— Это я убила маму, — проговорила она. — Из-за меня она погибла, а лучше бы убили меня.

— Постой, постой. Ты не можешь быть в ответе…

— Нет, погоди, послушай меня. Да, я в ответе. Это сделала я, папа, и меня надо посадить в тюрьму.

Босх изо всех сил прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

— Послушай меня, Мэдди. Никуда тебя не надо сажать. Ты останешься здесь, со мной. Я знаю, что произошло, но это не делает тебя ответственной за то, что сделали другие люди. Это не так, и я не хочу, чтобы ты так думала.

Она отпрянула и изумленно воззрилась на него.

— Ты знаешь? Ты знаешь, что я сделала?

— Я думаю, ты доверилась плохому человеку… а остальное, все остальное — на его совести.

Она покачала головой:

— Нет, нет. Вся задумка была моя. Я знала, что ты обязательно приедешь и, может быть, уговоришь ее отпустить меня к тебе.

— Я знаю.

— Как ты это узнал?

Босх пожал плечами.

— Это не важно, — сказал он. — А важно то, что ты не могла предвидеть действия Квика — что он возьмет твой план и переиначит по-своему.

Она склонила голову.

— Все равно. Я убила свою мать.

— Нет, Мэделин. Если кто и в ответе, то это я. Ее убили из-за того, что не имело к тебе отношения. Это были грабители, и случилось это потому, что я повел себя как полный осел, потому что выставил напоказ свои деньги в таком месте, где их никак нельзя было демонстрировать. Понимаешь? Это моя вина, а не твоя. Это я совершил ошибку.

Но ее трудно было утешить. Она яростно потрясла головой, и слезы брызнули Босху в лицо.

— Тебя бы там вообще не было, папа, если бы мы не отправили то видео. Это моих рук дело! Я же знала, как все будет! Что ты сядешь на первый же самолет и прилетишь! Только я собиралась сбежать еще до того, как ты приземлишься. Ты бы прилетел, а все уже утряслось. Но ты бы сказал маме, что мне небезопасно там жить, и забрал меня с собой.

Босх лишь кивнул. Еще несколько дней назад он сам воссоздал примерно такую же картину — когда понял, что Бо-Джинг Чанг не имел никакого отношения к убийству Джона Ли.

— А теперь мама погибла! И они погибли! Все погибли, и это я во всем виновата!

Босх схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Что из этого ты рассказала доктору Инохос?

— Ничего.

— Хорошо.

— Я хотела рассказать сначала тебе. Теперь ты должен отвезти меня в тюрьму.

Босх снова обнял ее, крепко прижимая голову к своей груди.

— Нет, детка, ты останешься здесь, со мной.

Некоторое время он нежно перебирал ее волосы, потом спокойно заговорил:

— Все мы делаем ошибки. Все. Иногда, как в случае с моим напарником, человек совершает ошибку и уже не может ее исправить. Не имеет такой возможности. Но иногда он может это сделать. А мы с тобой можем искупить наши ошибки. Мы оба.

Ее слезы текли уже не с такой силой. Он услышал, как она всхлипывает. Гарри подумал: быть может, вот зачем она к нему приехала — чтобы помочь обрести выход.

— Кто знает, может, мы сумеем совершить что-то хорошее и искупить все то плохое, что совершили. Мы с тобой все исправим.

— Как? — жалобно пискнула она.

— Я научу тебя как, и ты увидишь, что мы сможем все искупить.

И Босх кивнул, обращаясь больше к самому себе. Он крепко обнял дочь и подумал, как хорошо было бы, будь у него возможность никогда не выпускать ее из своих объятий.

Загрузка...