Глава 2. Украинская повстанческая армия в годы нацистской оккупации Украины, 1943-1944 гг.

Деятельность Украинской повстанческой армии, созданной Организацией украинских националистов, принято делить на два периода.

Первый период длился полтора года – с февраля 1943-го по июль 1944 года. В это время УПА действовала на территории Украины, оккупированной немцами. Красная Армия пришла на Волынь на рубеже 1943-44 годов, а Галиция была частично занята Красной Армией уже в марте 1944 года. Однако полностью УПА оказалась в сфере действия советской администрации лишь к середине 1944 года, поэтому 1 августа и может служить датой окончания первого периода.

Второй период связан с борьбой УПА с советской властью в 1944-1949 годах, и хронологически он охватывает 5 лет. Датой окончания первого периода служит 3 сентября 1949 года – приказ главкома УПА Т. Чупрынки (Р. Шухевича) о расформировании Повстанческой армии.

Повстанческая антисоветская деятельность продолжалась и позже, вплоть до середины 1950-х годов, но массового характера она не имела, и к украинскому националистическому сопротивлению скорее применим термин «вооружённое подполье», нежели «армия».

Кстати, тот же термин – «подполье» - применим и к оуновскому сопротивлению на Украине в 1929-1942 годах, тоже выходящему за хронологические рамки деятельности УПА.

Вопрос о начале независимого массового антикоммунистического повстанческого движения на Украине в годы Второй мировой войны до сих пор является спорным. Некоторые исследователи ведут начало Украинской повстанческой армии с военно-полицейского формирования «Полесская сечь» Т. Бульбы (Боровца), существовавшего с лета до ноября 1941 г.

Второе название «Полесской сечи» с 1941 г. было «Украинская повстанческая армия», изменённое летом 1943 года на «Украинская народная революционная армия» (УНРА).

Но это формирование просуществовало только до конца 1943 года, когда в основном было разоружено и частично переподчинено созданной к тому времени УПА, подконтрольной ОУН (б), хотя отдельные отряды Т. Боровца действовали и в первой половине 1944 г. на Волыни.

ОУН (б) начала повстанческую и террористическую деятельность на территории Западной Украины ещё до 22 июня 1941 года, после начала войны она, как было показано ранее, приобрела массовый характер, но после установления немецкой оккупации повстанческая деятельность прекратилась.[137]

Доктор исторических наук М.И. Семиряга упоминает о приказе главнокомандующего УПА от 30 июня 1942 года Д. Дмитрива. Уважаемым исследователем допущена ошибка, поскольку бандеровской УПА на тот момент не существовало. Здесь же речь идёт о воззвании краевого руководства (провода) ОУН на западноукраинских землях, подписанного бывшим членом КПЗУ, а позже – ОУН – Михаилом Степаняком, носившим псевдоним «Д. Дмиртив». Воззвание никоим образом не было связано с повстанческой деятельностью, а посвящалось годовщине акта провозглашения украинской независимости во Львове.

Другие исследователи ведут историю УПА с осени 1942 конца года - начала деятельности относительно крупных боёвок ОУН (б) на Волыни и Полесье.[138] За основу подобной хронологии положен «юбилейный» приказ главнокомандующего УПА Р. Шухевича от 14 октября 1947 года, в котором датой возникновения УПА обозначалось 14.10.1942.

Эта дата была избрана бандеровцами не случайно, поскольку на тот же день приходится казачий праздник Покрова. Праздник этот довольно примечательный. Как пишет историк Русской Православной Церкви Дмитрий Поспеловский, он возник в Византии во второй половине девятого века, после того, как русские князья Аскольд и Дир предприняли неудачный поход на Константинополь: «По греческим источникам, осаждённое население во главе с патриархом Фотием и императором совершили всеобщее моление к Господу спасти их от осаждающих руссов и при этом обмакнули то, что они считали ризой Богородицы, в море, моля его о буре. И море вскипело, потопив большую часть русского флота. Потрясённые этим чудом, остатки русских сил вернулись с предложением мирных переговоров с греками, после чего были крещены. В честь этого события возник праздник Покрова пресвятой Богородицы, забытый греками, но празднуемый в России по сей день, особенно у казаков. Национальный праздник в честь военного поражения Руси? Наверное, ни у одного другого народа не найдётся такого праздника – ведь обычно празднуют победы! Феномен праздника Покрова глубоко христианский по духу. Это смиренное принятие поражения как наказания за грех спеси, агрессии, развязывания кровопролития».[139]

Однако, несмотря на примечательность торжественных дат, исследователь должен оперировать достоверными фактами, которые свидетельствуют, что в 1942 году бандеровская Повстанческая армия существовала только в проектах. Это, кстати, признавали и бандеровцы. Например, в «победном» приказе мая 1945 года, тот же главком УПА Шухевич писал, что повстанцы получили в руки оружие в 1943 году.[140]

Историк А. Волк отмечает, что деятельность первых повстанческих подразделений и сотен, подконтрольных ОУН(б), относится к февралю-марту 1943 года. В мае 1943 года начали действовать более крупные формирования. Решение о начале вооружённой борьбы было принято на III конференции ОУН(б) в феврале 1943 года.[141]

Так или иначе, хронология обычно является вспомогательным инструментом при описании событий, на фактической стороне которых мы и сосредоточимся.

Как было показано в предыдущем разделе, основной целью ОУН было созданием Украинского самостоятельного объединённого государства (по-украински – Українська самостійна соборна держава - УССД). С этой целью политическая структура (ОУН) создала военный инструмент – Украинскую повстанческую армию (УПА). Именно она вошла в советскую, польскую и немецкую историографию как массовая украинская повстанческо-партизанская структура, стремившаяся военным путём завоевать независимость Украины. Поэтому, все остальные подобные выступления – боёвок ОУН 1939-1942 гг., УПА-ПС Тараса Боровца не заслуживают столь глубокого исследования, как заслуживает ОУН-УПА. Во-первых, боёвки ОУН и УПА-ПС действовали ограниченное время и только в период нацистской оккупации. Во-вторых, участие населения в этой борьбе было незначительным. Поэтому в центре исследования в данной главе будет борьба УПА шедшая с весны 1943 по лето 1944 года.

2.1. Начало повстанческой деятельности: борьба УПА с нацистами,их союзниками и советским партизанским движением

Вопрос о начале украинского повстанческого националистического движения можно считать спорным.

Как уже говорилось, в 1939-41 годах боёвки ОУН участвовали в сопротивлении советской власти, но массового характера сопротивление не приняло.

В июне-июле 1941 года ОУН развернула активную разведывательную и диверсионно-террористическую деятельность в тылу Красной Армии на территории Западной Украины. С приходом Вермахта бойцы из ОУН влились в коллаборационистскую милицию, сложили или спрятали оружие.

Само название «УПА» возникло в 1942 г. из-за деятельности Т. Боровца, взявшего себе псевдоним «Бульба».

Первоначально подчинённая «Бульбе» Полесская сечь (ПС) в Ровенской области вела бои с отступающими деморализованными частями Красной Армии и войсками НКВД.[142] Бойцы Полесской сечи и местные крестьяне занимались сбором оружия и боеприпасов.

Когда линия фронта переместилась на Восток, а до Полесья ещё не дошло влияние немецкой гражданской оккупационной администрации, с целью обеспечения свеого тыла немецкое командование пошло на создание в Сарнах Окружной команды украинской милиции и её подстаршинской (унтер-офицерской) школы. В нескольких сёлах и городках были созданы гарнизоны, на начало августа 1941 года их общая численность насчитывала почти 3000 человек.[143] Одной из частей этой «армии» была Полесская сечь Боровца. Основной задачей ПС была активная борьба против остатков Красной Армии, находившихся в так называемой «Полесской котловине». Это болотистая и лесистая территория, хорошо подходящая для партизанской борьбы, к северо-западу от Киева и северу от Ровно на границе Белоруссии и Украины. УПА-ПС вместе с другими украинскими и белорусскими коллаборационистами в течение трёх месяцев частично уничтожили, а частично вытеснили красных партизан из Полесской котловины на территорию Брянской области.

Со стороны новой власти вскоре последовали ультимативные требования о полном подчинении ПС, её передислокации в Черниговскую область, и 16 ноября 1941 года Полесская сечь приказом № 21 самого Боровца была распущена. Часть бойцов, а также её командир перешли на нелегальное положение.

Весной-летом 1942 года на Волыни проходит «призыв» в УПА-ПС части ранее демобилизованных коллаборационистов. УПА-ПС ограничивалась отдельными операциями против оккупационной администрации и широкой пропагандистской кампанией, в основном занимаясь обеспечением своего формирования за счёт украинских крестьян и того добра, которое немцы взимали у крестьян в качестве т.н. контингентов. В июне 1942 года Боровец послал письмо гауляйтеру Украины Э. Коху с требованием прекратить грабёж страны и террор против мирного населения.

В ноябре-декабре с представителями оккупационной администрации прошли безуспешные переговоры. Боровец предлагал выпустить всех украинских политзаключённых (включая Бандеру) и радикально изменить «украинскую политику» Третьего Рейха. В ответ на это он обещал мобилизовать 40 000 солдат и полицейских для борьбы против партизан и Красной Армии, а также возглавить эти части.[144]

С советскими партизанами, на тот момент уже жёстко подчинявшимися Москве, у УПА-ПС были периоды стычек, боёв, взаимных разоружений, избиений бойцов и/или нейтралитета. В феврале 1943 года, когда на Волынь и Полесье начали постепенно перемещаться партизанские отряды из бывшей советской Украины, период «вооружённого нейтралитета» с коммунистами навсегда закончился новым этапом столкновений.

Немецкие военные оценивали УПА-ПС на момент переговоров с Бульбой (сентябрь 1943 г.) в 350 чел.[145]

Советские партизаны оценивали численность «бульбовцев» на лето 1943 года вплоть до десяти тысяч человек,[146] что объясняется, вероятно, недостаточно активной агентурно-разведывательной работой советских партизан или значительными сложностями в идентификации украинских вооружённых формирований. Это же в полной мере относится и к немецким оценкам.

Н. Лебедь, руководивший ОУН (б) до мая 1943 года, в написанной им после войны книге «УПА» оценивал численность отрядов Боровца в 150 человек.[147]

Нам представляется, что эта цифра сильно занижена, но и сами сведения Боровца о десятитысячном формировании также являются вымыслом.

Во-первых, формирование в 10 000 бойцов - целая дивизия - требует большого количества офицерских кадров, которые после расформирования УПА-ПС неизменно пополнили бы офицерский состав УПА и/или были бы арестованы советскими репрессивными органами. Однако, сведения о подобных явлениях отсутствуют.

Во-вторых, существование столь крупного соединения неизбежно привело бы к захвату НКВД целого пласта трофейных документов, которых в центральных украинских архивах почти не сохранилось, в отличие от документов ОУН-УПА.

В-третьих, УПА, подконтрольная ОУН (б), сама насчитывала в середине 1943 года около десяти тысяч человек. У УПА-ПС (УНРА) к тому моменту был двухлетний опыт боевой деятельности. Непонятно, как в таком случае бандеровцы смогли бы разоружить и/или разогнать бульбовцев – что бандеровцы и сделали летом-осенью 1943 года.

Вероятно, общая численность вооружённых бульбовцев могла составить до трёх тысяч человек, размещённых по сёлам и лесным лагерям.

Показательно, что Боровец в 1941-42 гг., в отличие от бандеровцев, сумел наладить тесное сотрудничество как с ОУН (м), весной 1943 г. развернувшей свои военные отряды в районе Тернополя и к северу-западу от Ровно, так и с монархистами, а также представителями демократических партий, находившихся в глубоком подполье. Представителем ОУН (м) при штабе УПА-ПС был Олег Штуль («Жданович»).

Столь малый эпизод в некоторой степени характеризует разницу в стиле действий бандеровцев, как представителей тоталитарной партии, и украинских национал-демократов, готовых сотрудничать с людьми, исповедующими несколько иные, чем у них, политические взгляды.

Попытки представителей ОУН (б) договориться с Боровцом ни к чему ни привели, так как последний отвергал тактику и стратегию бандеровцев, осуждал их вождизм и тоталитаризм, претензии на выражение воли всего украинского народа. Боровец не согласился подчиниться политической линии ОУН, несмотря на предложенную ему роль главкома УПА.

Переговоры ничего не принесли, за исключением одного пункта – названия созданной ОУН (б) военной структуры. По согласию Боровца, вооружённые отряды ОУН (б) и самого Боровца должны были объединиться под общим названием – Украинская повстанческая армия (УПА). Это название завоевало к тому времени определённую популярность у населения Волыни. (До переговоров с Бульбой, в феврале-марте 1943 г. бандеровцы хотели использовать для своих вооружённых отрядов название Украинская освободительная армия (УОА) (Українська визвольна армія – УВА).) По всем остальным пунктам договорённость достигнута не была, но бандеровцы сочли возможным исполнить только один, выгодный им пункт договора и взять для формируемого ими повстанческого движения название УПА. Эту аббривеатуру, иногда также расшифровываемую как „Українська повстанча армія”, они начинают использовать с апреля 1943 года.

Первым руководителем повстанческих отрядов ОУН (б) – УОА-УПА был назначен военный референт руководства (провода) ОУН на северо-западной Украине В. Ивахов (Василь Івахів), действовавший под псевдонимом Сом.[148] Первоначально действовала УПА на Волыни, то есть в Ровенской и Волынской областях УССР.

В связи со временем и местом создания УПА перед исследователем встаёт вопрос: почему ОУН (б) приняла решение о разворачивании партизанских отрядов именно на Волыни именно в конце зимы 1943 года?

Вооружённое подполье ОУН существовало в Западной Украине ещё до начала советско-германской войны, и после 22 июня 1941 года развернула большую военно-подготовительную деятельность. В принципе, уже к осени 1942 года ОУН (б) обладала необходимым кадровым резервом для начала повстанческой войны.

Появилась и причина для сопротивления – уже в сентябре 1941 года нацисты начали массовые репрессии против ОУН (б), в очередной раз показав своё истинное лицо. Однако до создания УПА дело дошло только в начале 1943 года.

На это был ряд веских причин.

1. До конца 1942 года руководство ОУН склонялось к мысли, что войну выиграет Третий Рейх. В значительной мере Руководство ОУН приняло выжидательную позицию, руководствуясь внутренним лозунгом: «Пусть империалисты двух стран обескровят себя в войне друг против друга». Как было показано в первой главе, выжидание было сопряжено с массовой организационной и пропагандистской работой. А к началу 1943 года стало уже понятно, что даже если нацисты победят, то выйдут из войны очень ослабленными. Начало 1943 года было удобно для разворачивания УПА ещё с той точки зрения, что после Сталинградской битвы события на фронте не позволяли гитлеровцам использовать необходимые силы для антипартизанской войны в тылу.

2. Многие украинские крестьяне, как и оуновцы, в 1941-1942 годах также выжидали: выиграют ли немцы, изменят ли они оккупационный режим. На протяжении всего 1942 года наблюдается постепенный рост недовольства «новым порядком» украинских крестьян. В основном народ возмущал террор, произвол оккупационных властей и взимание контингентов (продуктов сельского хозяйства) в пользу Третьего Рейха. А массовый вывоз трудоспособного населения в Германию (т.н. «остарбайтеры») к концу 1942 года вызвал поистине всенародную ненависть к оккупантам. Крестьяне, испытав все «прелести» «нового порядка» и понимавшее, что 1943 год вызовет новый этап «охоты на остарбайтеров» и грабежа, были психологически подготовлены к массовой вооружённой борьбе. Таким образом, конец зимы, начало весны представлялась оптимальной датой для начала строительства Вооружённых сил ОУН (б) и с точки зрения опоры на настроения населения.

3. На протяжении всего 1942 года территория Волыни и Галиции становится местом действий националистического польского сопротивления (Армия крайова (АК) и другие организации и группы). Военно-политическое руководство АК считало Западную Украину неотъемлемой частью Польши и стремилось создать там относительно сильные партизанские структуры. Они должны были встретить КА не как освободителя, а как союзника и партнёра, и тем самым способствовать включению этих земель в состав послевоенной Польши. Созданная в начале 1943 года УПА должна была послужить противовесом АК, и не допустить их господства в лесных массивах Волыни и горах Карпат.

4. На Волыни и, особенно, в Галиции на протяжении 1941-42 гг. не было массового партизанского коммунистического движения. Из наиболее крупных партизанских групп Волыни и украинского Полесья можно назвать: отряд полковника Бринского («Дяди Пети»), капитана Каплуна и майора Медведева. Все эти отряды выполняли преимущественно разведывательные функции.

Однако Центральный штаб партизанского движения на рубеже 1942/43 года принял решение о передислокации крупных отрядов, подчинённых УШПД, из России и Белоруссии на территорию западной Украины. Решение было утверждено 15 января 1943 г. Красные партизаны рассматривали украинских националистов как врагов (хотя, в то время, не главных – главным противником партизан на том этапе были немцы).

И если бы решение о начале вооружённой борьбы было принято не в феврале 1943-го, а, скажем, пол года спустя, то вряд ли бы ОУН смогла его в полной мере реализовать. Красные партизаны к тому моменту были бы полными хозяевами волынских лесов. При этом необходимо учитывать, что глава ЦШПД П. Пономаренко разработал программу по воволечению поляков в советское партизанское движение. Поэтому особенно ненавидевшие бандеровцев волынские поляки представляли в рядах красных партизан особую угрозу подполью ОУН.

Поэтому решение о создании УПА было принято оуновцами не рано, но и не поздно – в конце зимы, начале весны 1943 года.

Возникает также вопрос: почему первоначально УПА создавалась на Волыни и украинском Полесье, а не в Галиции? Карпаты и Предкарпатье покрыты лесом и хорошо подходят для партизанской войны. Крестьяне Галиции (Львовская, Дрогобычская, Тернопольская и Станиславская области), испытывая аграрный голод ещё с 19-го века, были беднее волынян. Более того, по указанным выше историческим причинам, украинский национализм в Галиции до сих пор традиционно сильнее, чем в соседней Волыни. В 1930-х годах основные кадры ОУН рекрутировала как раз в Галиции.

На это были веские причины.

Во-первых, до 1918 года Галиция входила в империю Габсбургов, которая с середины 19 века стала цивилизованной конституционной монархией, вставшей на путь превращения в правовое государство. И весь период с 1919 по 1941 год галицкие украинцы едва ли не с ностальгией вспоминали правление австрийской династии. Поэтому в 1941-1943 годах галичане значительно спокойнее, чем волыняне, воспринимали сам факт господства людей, разговаривающих на немецком языке.

Во-вторых, в 1941 году Галиция была включена в состав Генерал-губернаторства, то есть присоединена непосредственно к Рейху. В работе М.И. Семиряги «Коллаборационизм» можно прочесть: «Что касается ситуации в центральных и восточных районах Украины, то в 1942-43 гг. оккупанты вели гибкую политику заигрывания с местным населением».[149]

Ситуация с региональными различиями оккупационного режима была диаметрально противоположной. Центральные области и Волынь входили в Рейскомиссариат Украина, где Э. Кох устроил режим террора и грабежа населения.

А в Галиции нацисты стремились наладить спокойную жизнь. В Генерал-губернаторстве активно действовал Украинский центральный комитет (УЦК) во главе с доктором В. Кубийовичем. Функционировали школы, различные училища, высшие учебные заведения (институты), выходили десятки газет. Советского партизанского движения в Галиции не было до июля 1943 года, то есть до появления соединения С. Ковпака. Комиссар этого формирования С. Руднев 8 июля сделал запись в своём дневнике: «Население смотрит на наше появление со страхом, т.к. за два года они не видели и не слышали о советских партизанах. А это верно, начиная с Слаутских лесов на юг, в Галиции советских партизан не было и нет. Характерное явление, что если до границы Варшавского губернаторства, т.е. в Западной Украине (имеется в виду северо-западная часть РКУ – А.Г.) каждое село националистическое и очень много банд националистов находилось по местам. Но когда перешли границу Польши (восточной Галиции, то есть Генерал-губернаторства – А.Г.) то здесь есть признаки националистов, вероятно они в зачатке и находятся в подполье».[150]

До 1943 года УШПД и советские спецслужбы ограничивались засылкой в Галицию разведывательной агентуры.

Волынь же вошла в состав Рейхскомиссариата Украина (РКУ), то есть стала частью немецкой колонии, которую нацисты начали откровенно грабить и терроризировать.

Коммунистическое партизанское движение развернулось в 1942 г. на севере Левобережья (там, где были крупные лесные массивы), а националистическое – в 1943-м, на севере Правобережья Украины, где ещё с 1930-х годов сохранилась сеть ОУН. Вскоре УПА распространила свою деятельность и на соседние области, входившие до 1939 года в УССР (Каменец-Подольская, Винницкая, Житомирская, Киевская).

В Галиции украинские националистические партизаны появились в июне-июле 1943 года – через пол года после создания УПА.

Это было связано со знаменитым Карпатским рейдом партизанского соединения Сидора Ковпака. О нём упомянутый исследователь М.И. Семиряга пишет: «Весь 1943 г. шла борьба УПА против «двух врагов» - немецких оккупантов и немногочисленных украинских партизанских отрядов, которые пришли в Западную Украину рейдами с Советской Украины. Крупным успехом для УПА завершился её бой с партизанами дивизии С.А. Ковпака, в ходе которого дивизия фактически перестала существовать».[151]

В этом коротком отрывке исследования допущено сразу несколько ошибок.

Во-первых, красные партизаны проникали в западную Украину не столько из Советской Украины, сколько из смежных с Украиной районов РФСР и БССР.

Во-вторых, во время рейда 1943 года соединение Ковпака дивизией не являлось.

В-третьих, крупных боёв с ковпаковцами повстанцы не вели, опасаясь поражения. Отряд Ковпака в ходе рейда был сохранён, и после этой поистине блестящей операции в начале 1944 года преобразован в дивизию под командованием П. Вершигоры, и направлен в новый рейд в тыл Вермахта.

Даже немцы и коллаборационисты не смогли эффективно бороться против опытных, спаянных двухлетней борьбой, хорошо вооружённых партизан: на начало карпатского рейда отряд Ковпака насчитывал почти 2000 бойцов. Только к началу августа 1943 года (бой под Делятиным – 03.08.1943) антипартизанские меры нацистов дали результат. Партизанскую угрозу использовала местная сеть ОУН (б), создав полуофициальную организацию Украинская национальная самооборона (УНС).

Крымский историк С. Ткаченко в работе о тактике повстанцев пишет, что «…УНС образовалась в середине 1943 г., в августе она разбила отряды С. Ковпака под Делятиным».[152]

Отряд Ковпака под Делятиным провёл бой не с УНС, а с немцами, о чём свидетельствуют документы отряда.

Более того, УНС, по словам одного из её организаторов И. Бутковского («Гуцула»), не имела сил и опыта, для того, чтобы «проводить фронтальные бои» с ковпаковцами.

Первоначально УНС, насчитывавшая в августе 1943 года, вероятно, около полутора тысяч бойцов, действительно изматывала в стычках отступавших небольшими группами уставших и деморализованных советских партизан. В августе повстанцы Галиции освободили первую группу молодёжи, отправляемую на принудительные работы в Германию. Уже 30 сентября подразделение СС напало на учебный лагерь самообороны, размещённый между сёлами Суходол и Липовца Долинского повета (уезда) Станиславовской области. Но отряды УНС устроили засаду на противника, возвращавшегося узкоколейной железной дорогой. С потерями немцы отступили.[153] Акции против УНС продолжались на протяжении осени-зимы 1944 г.

В начале 1944 года УНС влилась в УПА, получив название УПА-Запад и руководителя – В. Сидора.

Крымский историк С.Н. Ткаченко, сообщает, что «То же самое произошло с вооруженным сопротивлением на Буковине (Северная Буковина, т.е. Черновецкая область до 1940 г. и в 1941-44 гг. – в составе Румынии – А.Г.), которое до 1943 года носило название Буковинская самооборонная армия (БУСА), а потом стало частью УПА-Запад. Командиром БУСА был Луговой».[154]

В другом месте работы этого уважаемого исследователя можно прочитать: «Отдельным эпизодом движения сопротивления можно назвать борьбу против советских и румынских коммунистов так называемой Буковинской украинской самооборонной армии (БУСА). Она была организована весной-летом 1944 г., насчитывала три хорошо вооружённых отдела и провела больше сотни боёв».[155]

БУСА не была аналогом УНС, и к УПА имела косвенное отношение.

Это было коллаборационистское формирование из трёх сотен, находившееся под контролем мельниковцев. До 1944 года националистического или советского партизанского движения не было и здесь. По мере наступления Красной Армии Черновицкая область постепенно перешла под контроль военной администрации Вермахта. В апреле 1944 года сюда в село Стрелецкий Угол Кицманского района Черновицкой области из Галиции прибыл мельниковец В. Шумка («Луговой»). ОУН (м) здесь ещё с 1940-41 гг. была значительно сильнее бандеровской фракции. Луговой возглавил местную группу самообороны. Отдельные группы самообороны начали действовать и в других районах Буковины. Позже сюда прибыли и десятки других мельниковцев и банеровцев. Последние развернули здесь в селе Мигова лагерь подготовки кадров, хотя командование Группы армий «Южная Украина» стремилось не допустить повстанческой деятельности и поэтому на основе групп самообороны создало и вооружило мельниковскую Буковинскую самооборонную армию (БУСА), численностью до 600 человек. БУСА с приходом фронта вступила в борьбу с Красной Армией, а позже частично влилась в УПА-Запад, а частично ушла с немцами и в начале 1945 года влилась в УНА.[156] Сопротивление на Буковине продолжалось до конца 1940-х годов.

Что же касается отношений ОУН-УПА с Румынией, то отношения ОУН-УПА с этим государством никогда не достигало той глубины противостояния, какая была у бандеровцев с Третьим Рейхом.

С румынами, кроме Буковины оккупировавшими и так называемую Трансистрию -территорию между Южным Бугом и Днестром – ОУН-УПА стремилась заключать соглашение. Бывший руководитель ОУН в «Трансистрии» Ш. Турчанович на допросе в НКВД 24 октября 1944 г. показал, что в Кишинёве 17-18 марта 1944 года между ОУН-УПА и представителем маршала Антонеску (главы Румынии) прошли переговоры. Были достигнуты устные договорённости почти всем вопросам, исключением стало непризнания со стороны ОУН восточной румынской границы, существовавшей до июня 1940 г. Поэтому договор так и не был подписан.[157] Однако, благодаря договорённостям, против румын УПА практически не воевала.

Здесь необходимо возвратиться к ситуации на Волыни весны-лета 1943-й года, где действовали бандеровские отряды, красные и польские партизаны, оккупанты и бульбовцы.

Чтобы избежать путаницы, 20 июля 1943 года Т. Боровец переименовал УПА-ПС в Украинскую народную революционную армию – УНРА, которая, по его словам «пошла по линии самозащиты, планомерного уменьшения своих рядов и переходу в глубокое подполье перед новой московско-коммунистической оккупацией Украины».[158]

В воспоминаниях Боровца присутствует искажение фактической истории – складывать оружие и уходить в глубокое подполье руководство УПА-УНРА, то есть сам Боровец, не собиралось.

Хотя эта «армия» почти не вела активной борьбы – уже в августе 1943 года часть отрядов УНРА была насильно разоружена, а бойцы из её рядов частично перешли в УПА.

В ноябре 1943 года, после вступления Красной Армии в Житомир, штаб уже ослабленной УНРА решил провести переговоры с немцами об оставлении последними вооружения для повстанческих частей, долженствующих в скором времени оказаться в тылу у Красной Армии. Переговоры закончились 1 декабря 1943 года заключением проводившего их Боровца в концлагерь Заксенхаузен, где уже находились Бандера и Стецко. Командование УНРА возглавил атаман Л. Щербатюк (псевдоним «Зубатый»), но, по сути, с арестом Боровца УНРА прекратила своё существование.

Несмотря на это, советские пропагандистские органы на протяжении всего 1944 г. обращались к участникам не только УПА, но и несуществующей УНРА.

Сам же Т. Боровец, оказавшись в нацистском плену, не отказался от дальнейшей борьбы. В конце 1944 года его вместе с коллегами по националистическому лагерю выпустили из лагеря. Он согласился возглавить Парашютную бригаду, или «Группу «Б» (Fallschirmjagd-Brigade – Gruppe “B”). Часть была сформирована в конце марта, начале апреля 1945 года, насчитывала более 400 человек и входила в состав Украинской национальной армии (УНА). Цель бригады состояла в проведении повстанческо-диверсионной деятельности на территории Западной Украины для дезорганизации советского тыла. Десантирование, долженствовавшее пройти во второй половине апреля 1945 г., не осуществилось только из-за недостатка горючего у Люфтваффе и, понятно, поражения Третьего Рейха.

Уже упоминавшиеся мельниковцы также создали летом 1943 г. свои повстанческие отряды – в частности, Украинский легион самообороны (УЛС), состоящий из 3-х сотен. УЛС действовал на Волыни (район Кременеччины). К середине 1943 года численность всех мельниковских партизан составила около 1 тысячи человек. Отряды ОУН (м) самостоятельно почти не вели антинацистской вооружённой деятельности, хотя имели место столкновения с советскими партизанами, бандеровцами и участие в антипольских акциях. Бандеровцы разоружали мельниковцев и включали их в свои ряды.

Под давлением УПА, УЛС «демобилизовался», то есть перешёл на нелегальное положение, а в начале 1944 года на его основе был создан 31-й коллаборационистский батальон СД, хотя неофициально использовалось и старое название – УЛС. В части насчитывалось 500-600 бойцов. Летом 1944 года одна чета (рота) УЛС перешла в УПА, большинство же членов УЛС воевало в качестве коллаборационистов до конца войны.

Заканчивая описание действий мельниковцев и бульбовцев на партизанском фронте, приведём мнение украинского исследователя О.С. Озимчука, касающееся взаимоотношения трёх течений: «…ОУН СД (то есть бандеровцы – А.Г.), ОУН А. Мельника и «Полесская Сечь» Т. Боровца не смогли создать единого антифашистского фронта и объединиться в общеукраинское движение сопротивления… Главным препятствием к объединению усилий, скорее всего, был «вождизм» лидеров партии. Все они пропагандировали независимость Украины, но каждый из лидеров во главе будущего государства видел только себя. И потому, имея одинаковые цели, ОУН СД, ОУН А. Мельника и «Полесская Сечь» Т. Боровца своим соперничеством лишь ослабляли потенциал украинского освободительного противостояния немецкой оккупации».[159]

Создание «единого антифашистского националистического фронта» разрывали не только противоречия в тактике и вождизм, но и общая направленность ОУН (м) и Бульбы на коллаборационизм.

ОУН (б) поставила задачу ликвидировать «атаманщину» и «разброд» в движении сопротивления и либо подчинить националистических партизан, либо их уничтожить. Основная часть повстанцев-мельниковцев была разоружены и подчинены к концу осени 1943 года. Но как раз к приходу Красной Армии - концу 1943 года, ОУН (б)-УПА смогла переподчинить себе и/или ликвидировать основную часть «конкурентов» из украинских националов. Остатки мельниковских отрядов перешли в УПА осенью 1944 года.

В апреле-мае 1943 года существование Повстанческой армии под эгидой ОУН (б) стало фактом, далее шёл её рост и разворачивание организации. Первым руководителем повстанцев стал В. Ивахов. После его гибели 13 мая 1943 года командиром УПА стал Д. Клячкивский (псевдоним - Клим Савур). После него осенью 1943 года Главкомом УПА УПА стал Р. Шухевич, который в начале 1944 года назначил Клячковского командующим группой «УПА-Север».

Необходимо отметить, что в 1943 г. ОУН (б) не ставила перед УПА задачу всенародного восстания против нацистов, поскольку, во-первых, для этого не было сил, во-вторых, главным врагом националисты считали Советский Союз, к тому времени перенявший стратегическую инициативу в войне. Поэтому решено было копить силы для будущей схватки с советской властью, при этом по возможности расширяя территорию, подконтрольную УПА.

Поэтому активную борьбу против немецкой оккупационной администрации УПА, подконтрольная ОУН (б), начинает с момента своего создания – февраля-марта 1943 года. Исходя из сложившейся ситуации, бандеровцы провозгласили «двухфронтовую борьбу» - против немцев и красных партизан одновременно. С марта же 1943 года начинается борьба против советских партизан, проникших на территорию Западной Украины из восточных областей УССР, из Белоруссии и РФСР или же выброшенных с парашютом. Первые же стычки боёвок бандеровцев с партизанами относятся к осени 1942 года.[160] (Здесь также стоит упомянуть, что бандеровская милиция летом 1941 года принимала самое широкое участие в борьбе против остатков Красной армии на территории западной Украины, а также против советских подпольщиков, диверсантов и партизан.)

Летом-осенью 1943 года характер столкновений националистов с советскими партизанами приобретает характер партизанской войны. В июле 1943 года повстанческий отряд «Озеро» провёл наступление на базы Черниговского соединения (А. Фёдоров), расположенные на северо-востоке Волынской области - северо-восточнее Ковеля.[161] 24-25 июля Дубновский и Кременецкий курени (батальоны) УПА атаковали лагерь советских партизан под командованием А. Одухи на севере Тернопольской области и заставили их отойти на восток. Проводились и другие подобные операции с целью вытеснить советских партизан с территории Западной Украины.

По мнению украинского исследователя А.С. Чайковского, «Потери, нанесённые националистическими боёвками советским партизанам, необходимо ещё выяснять, но они, безусловно, значительно больше, чем потери, которые понесли от УПА фашисты».[162]

В целом этот тезис довольно сложно как подтвердить, так и опровергнуть, так как комплексных подсчётов потерь немцев и красных партизан от рук бандеровцев никто не вёл.

В докладной записке в УШПД от 21 января 1944 года командир Черниговско-волынского соединения генерал-майор Федоров сообщал, о том, что националисты «…устраивают засады, в результате которых ими убито сотни наших лучших партизан, в том числе таких героев как т. Авксентьев И.М., Болтунов - оба командиры рот… В результате засады националистами зверски убиты комиссар отряда им. Щорса т. Пасенков, зам. ком. по диверсионной службе отряда им. Щорса т. Валовий и много других лучших партизан

Наряду с подобного рода действиями националистическая мразь прибегает и к массовым крупным мероприятиям вооружённого порядка, направленных против борьбы красных партизан с немецкими захватчиками…».[163]

Хотя, бандеровцы не ставили себе цель уничтожить всех красных партизан в Западной Украине, поскольку это привело бы к значительным жертвам среди повстанцев, да и вряд ли им это было под силу.

И для советских партизан борьба с УПА была второстепенной задачей – главной задачей их деятельности было ослабление вооружённых сил фашистской Германии.

К осени 1943 года красных партизан на Волыни вытеснили на восток за реку Случь, и на север, прижав к южному берегу Припяти.

Но и партизаны не просто оборонялись, а вели против националистов войну на уничтожение. Собственно говоря, в этой войне они были наступающей стороной – шли на территории, на которых действовала УПА.

Здесь необходим короткий экскурс в историю советского партизанского движения Украины.

Советские историки после войны значительно завышали численность партизанского движения на Украине в годы советско-германской войны, доводя численность украинских партизан и подпольщиков до полумиллиона человек. Мы возьмём её за максимальную и проверим, насколько она верна.

Для оценки численности красных партизан имеет смысл обратиться к документам Украинского штаба партизанского движения времён войны.

Приведём отрывок из плана действий партизанских отрядов Украины на зимний период 1942/43 гг., подписанного главой УШПД майором ГБ Т. Строкачём 22 ноября 1942 г.: «По состоянию на 15 ноября 1942 года состоит на учёте действующих на территории Украины 55 партизанских отрядов общей численностью 6350 человек, из них имеют постоянную радиосвязь с Украинским штабом партизанского движения 38 партизанских отрядов общей численностью 5027 человек».[164]

Во второй половине 1942 года, в ходе наступления на Волгу и Кавказ оккупанты попытались изгнать партизан с территории Украины, и это им в общем удалось: «…Состояние партизанского движения на Украине к 1.1.43 года характеризуется следующими цифрами:

а) Действующих отрядов – 60 с общей численностью 9199 чел., из них вытеснено [противником] с территории Украины – 24 отряда с общей численностью 5533 чел.

б) С начала войны зарегистрировано отрядов 675, общей численностью 25223 человек.

Со всеми этими отрядами связь была или утрачена, или вообще не была восстановлена.

Таким образом, в настоящее время на Украине почти нет ни одного крупного активного отряда, имеющего связь с центром».[165]

Чтобы исправить такое положение дел, ЦШПД и подчинённый ему УШПД решили передислоцировать крупные партизанские отряды в Западную Украину.

Как было показано в представленной работе, этот замысел натолкнулся на противодействие УПА. Поэтому советским партизанам не удалось в полной мере выполнить план на 1943 год, о чём, свидетельствует, например, наличие на Волыни обширных освобождённых от гитлеровцев территорий: «повстанческих республик», находившихся под контролем бандеровцев.

Выписка из справки И.В. Сталину «О состоянии партизанского движения на Украине за период с 1 октября 1942 года по 1 апреля 1943 года и о плане мероприятий на весенне-летний период» свидетельствует: «На 1 апреля 1943 года ЦК КП(б)У и УШПД поддерживает регулярную радиосвязь с 74-мя отрядами, насчитывающими свыше 15 000 бойцов».[166]

Следующий отрывок из подобного документа (тоже на имя Сталина), датированный 9 октября 1943 года и подписанного Н.С. Хрущёвым: «Всего на Украине, в тылу противника, в настоящее время действует свыше 30 000 вооружённых партизан…».[167]

Однако, задачи даже столь многочисленного войска неоднократно срывались действиями бандеровцев. В феврале-марте 1944 года УШПД попытался вывести в тыл немцев в Львовскую и Дрогобычскую области свыше 17 тысяч красных партизан. Из-за противодействия УПА, этот план не был реализован[168].

По данным, приводимым исследователем УПА П. Содолем, численность всех красных партизан, действовавших в Западной Украине в тылу у немцев на март 1944 года достигла 24 тыс. человек.[169] Это были, в первую очередь, отряды, передислоцированные из Восточной Украины, России и Белоруссии.

К этой цифре необходимо применить погрешность.

В приведённых донесениях УШПД не учитываются многочисленные небольшие партизанские отряды, которые не имели связи с «Большой землёй».

По данным, полученным в 1946 году на основе документов оперативного и кадрового отделов УШПД и его представительств на фронтах, а также иных ведомств, общая численность человек, прошедших через ряды советских партизан Украине, составила свыше двухсот тысяч человек.[170] При этом документы были оформлены лишь на 98 тысяч человек, на остальных недоставало биографических данных.

То, какую часть из тех, на кого «недоставало биографических данных» были «мёртвыми душами», остаётся открытым вопросом.

В любом случае отряды УПА, действовавшие весной-летом 1943 года лишь в трёх областях Украины (Волынская, Ровенская и Житомирская) насчитывали 10-15 тыс. человек – несколько меньше, чем на тот момент насчитывали в своих рядах партизанские отряды Украины, подчинённые УШПД. Притом что УПА, в отличие от красных партизан, не имела никакой поддержки из-за линии фронта.

Советские партизаны действовали против немцев с самого начала войны, но первоначально это были в основном плохо организованные окруженцы, не представлявшие особой опасности для тыловых структур.

В 1942 году партизанское движение при поддержке Москвы набирает силу. В 1942-м году 4-м управлением НКВД УССР в тыл врага было направлено 2027 разведчиков-одиночек и 595 разведгруппы. Из тыла вернулось 400 разведчиков (20 %) и 34 группы (6 %).[171] Остальные погибли или пропали без вести. Нередко на Волыни советских парашютистов уничтожали боёвки ОУН, а позже отряды УПА. Иногда на места дислокации коммунистических диверсантов и партизан немцев наводили оуновцы.

30 мая 1942 года создаётся Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), 20 июня – Украинский штаб партизанского движения (УШПД).

Необходимо отметить, что только меньшинство западно-украинского населения поддерживало коммунистов, и количество украинцев в партизанских отрядах, действовавших на территории Волыни и Галиции, составляло не более пятидесяти процентов. По свидетельству очевидцев из Галиции, в некоторых местных небольших партизанских отрядах украинцев не было вообще.[172]

Возвращаясь к действиям УПА, отметим, что первой акцией бандеровских повстанцев было нападение первой сотни УПА, фактически, крупной боёвки ОУН, на райцентр Владимирец, находящийся на северо-западе Ровенской области. 7 февраля 1943 года бандеровцы разгромили там пункт немецкой жандармерии, захватили оружие и амуницию. 20 февраля сотня «Коробки» (Перегийняка) напала на лагерь советских партизан около села Замороченное, разогнала партизан и захватила трофеи. С этого момента акции УПА идут по нарастающей.

Большинство антинацистских операций повстанцев носило локальный характер.

Это показывают, в частности, отрывки из оперативного отчёта главкому УПА «Климу Савуру» командира военного округа «Зарево» «Дубового» (Ивана Литвинчука):

«За месяц май 1943 г…

[сотня] Ярема… 21 мая устроена засада на немцев около местности Клесив, ликвидирована немецкая группа в количестве 26-х человек, добыто 2 автомата, 6 – МП, 18 винтовок, 6 револьверов, 8 гранат и боеприпасы. Собственные потери 6 раненых.

29.V рассеяно в районе местности Старинки большевистскую группу в силе 16 человек, добыта 1 финка (автомат – А.Г.). На шум боя приехали немцы, с которыми начали бой, убито 4 немца, собственные потери 3-е убитых…

Сотня Шавула: 01.V засада на немцев. Один немец убитый, собственные потери – один…»[173]

Вот отрывки из того же самого отчета, только за июнь:

«Ярема:. 6.VI сделали налет на железную дорогу Клесив-Томашгород, налет не удался. Убито два немца, собственные потери – один раненый… 12.VI сделана засада на казаков (коллаборационистов – А.Г.), поймано 2 казака и 2 немца, добыто 4 винтовки и 8 гранат, потерь нет… 24.VI.43 г. налет на немцев, убито 30 немцев, много раненых, не добыто ничего…

Черноморец: 1.VI.43 бой с немцами, убит один немец, тогда же в борьбе с немцами погибло 2 наших стрелка…»[174]

А вот боевое донесение от 1 августа 1943 г. командира сотни «Цыгана», действовавшего на Волыни на территории военного округа «Зарево» («Заграва»):

«Дня 18.VII-43 г. была устроена засада на немцев, в которой добыто 2 (два) тяжелых и 1 (один) легкий пулемет, винтовки, гранаты, а также сожжено 2 (две) машины. С нашей стороны потерь не было никаких».[175]

Те же самые донесения, только из другого военного округа – «Богун», за период с 10 июня по 10 июля 1943 г.:

1. Сотня «Ворона»: «12.VII в с. Орешкивцы разбит Шумский отряд немцев, которых застали в тот момент, когда они грабили село. Со стороны немцев 9 убитых, несколько раненых, а оставшиеся бежали в панике, оставляя по дороге оружие. Со стороны отряда один легко раненый…

29.VI отряд из 6 человек при помощи местных боевок, на дороге Шкроботовка-Ямполь разбил 2 машины с немцами. С нашей стороны потерь в людях не было…

2. Сотня Черника

дня 30.VII разоружено 10 венгров. Добыто 9 винтовок, 1 пулемет, 56 гранат, 4000 единиц боеприпасов и вся военная форма».[176]

В целом основными задачами антинацистских действий УПА в 1943-44 годах были:

- расширение влияние ОУН и контролируемой УПА территории;

- срыв поставок продовольствия для Германии;

- защита населения от нацистского грабежа и террора;

- срыв депортаций украинских рабочих в Третий Рейх;

- сбор оружия и накопление боевого опыта;

- захват имущества оккупантов, прежде всего военного снаряжения и боеприпасов;

- пропагандирование идеи Украинского независимого объединённого государства.

При этом боевых столкновений с частями Вермахта УПА старалась избегать, на военные объекты и железные дороги нападения почти не совершала. Удары в тыл бьющегося с КА Вермахта наносились скорее постольку, поскольку они были нужны для создания «повстанческих республик» и накопления сил для грядущей борьбы с коммунистами. Поэтому нередко красные партизаны обвиняли повстанцев в пассивности и попустительстве оккупационным властям, с которыми, на самом деле, повстанцы воевали, что, кстати, подтверждается не только приведёнными документами, но и мемуарами Отто Бройтигама, сотрудника германского Министерства по делам Восточных территорий в 1941–1945 гг: «В Украине появилось движение Сопротивления, Украинская Освободительная Армия (УПА), которая направила свое оружие против напиравшей Красной армии, точно так же как и против немецкой гражданской администрации на селе. Против немецкой армии она не сражалась».[177]

В этом было принципиальное отличие УПА от красных партизан, для которых борьба с нацистами была главным заданием.

Тактика военных действий УПА была в целом похожей на другие виды повстанческой деятельности: от налётов на отделы полиции в деревнях и сёлах, до засад на шоссе.

С наибольшей интенсивностью УПА проводила бои по срыву «контингентов» - сбора сельхозпродукции и продовольствия. Эти действия способствовали росту популярности повстанческого движения среди крестьянства, во все времена отличавшегося некой инертностью. В этом же русле шли действия УПА по срыву «охоты на остарбайтеров».

Первые крупные целенаправленные акции против УПА немцы провели в мае 1943 года в лесах на Волыни к северу от Ровно. В ряде случаев удары наносились по тем территориям, где повстанцев не было, что приводило к гибели мирного населения. Когда немцы всё же вышли на основные силы повстанцев, потери вынудили их прекратить операцию.

В июне серьёзных столкновений не наблюдалось, зато в июле немцы, перегруппировав силы, начали новую планомерную акцию по борьбе с УПА. В операции применялись танки и самолёты.

С июля по октябрь 1943 года УПА имела 74 столкновений с немцами, в ходе которых было убито и ранено 1237 повстанцев. Оккупантами было уничтожено не менее 5 тысяч представителей мирного населения, немцы потеряли убитыми более 3 тысяч человек.[178] Во время следующей фазы операции против повстанцев - октябрь-ноябрь 1943 года, УПА провела 47 боёв против немцев и 54 – против партизан, причём в боях с немцами повстанцы потеряли 414 человек убитыми, а немцы – 1500 убитыми и ранеными.[179]

К приведённым цифровым данным следует относиться очень осторожно. Взяты они из работ эмигрантских историков Л. Шанковского и П. Мирчука. В то время, когда эти авторы писали свои книги, у них не было доступа ни к документам Главного военного штаба УПА, ни к немецким донесениям об операциях против повстанцев.

Часть боёв лета-осени 1943 года, особенно начиная с августа месяца, можно с долей иронии назвать «битвой за урожай» - немцы, часто с помощью коллаборационистской полиции, пытались взять у крестьян «контингенты» - продукты сельского хозяйства. Повстанцы грабителям всячески препятствовали, нередко отбирая назад уже отнятое оккупантами.

Приведём описание довольно типичной операции УПА на Волыни, составленное, вероятнее всего, на основе отчёта повстанцев: «Дня 2-го июня 43 г. в 15-м часу над с. Горка-Полонка начали взрываться большие клубы дыма и огня. Посланная разведка донесла, что поляки и немцы, идя обходной дорогой в направлении Луцка, жгут и грабят село. Не было и минуты для сбора. Мы взяли один рой повстанцев, ручной пулемёт и бегом выдвинулись в направлении села Горка-Полонка, чтобы там атаковать врага.

Под селом территория была очень ровная так, что врагу хорошо было вести огонь. Мы сразу развернулись в цепь и через хлеба, склонившись, продвигались в направлении села. Перед нами был маленький лес и холмик. Мы решили, что из леса лучше всего будет вести огонь по врагу и двигаться в его направлении. Когда подбежали под самый лес, то враг нас заметил и сразу же открыл огонь из пулемёта. Мы попадали и прыжками хотели достичь леса. Огня не открывали, т.к. из хлебов ничего не было видно. Доскакали до леса, сомкнулись в шеренгу и начали бежать в направлении, откуда были слышны выстрелы и крики. Добежали до края леса и увидели 3 горящие хаты, а на дороге нескольких всадников, которые поджигали строения. На самой дороге растянулась длинная колонна возов. На возах лежали награбленные вещи, а за телегами гнали отнятую в селе скотину. Дым, рёв скотины, крики людей, звук выстрелов – всё это смешивалось в одну страшную суматоху, что напоминало татарское нападение XII столетия. Мы сразу заняли позицию. Врага было видно, как на ладони. Мы открыли по возам и автомобилям пулемётный и ружейный огонь. Это создало панику на дороге, ляхи начали убегать, начался рёв, крики, движение. В тот момент врагу подоспела помощь, около трёх роёв людей на отдалении 700 метров начали нас обстреливать пулемётным огнём. Пули, как осы летали над головами. Перестрелка не прекращалась. Под прикрытием огня, немцы начали с награбленными вещами отступать в сторону Луцка, оставляя часть имущества. Мы вышли с позиции и пошли на дорогу, чтобы проверить последствия боя. На дороге увидели мы награбленные вещи, много стекла из автомобилей и две лужи крови. Из наших не был убит никто».[180]

Понятно, что не всегда операции УПА оканчивались столь удачно. Донесения повстанцев и действовавших в этих районах красных партизан и бойцов Армии крайовой сообщают о десятках сожжённых и разграбленных карателями украинских деревень, в том числе оставленных УПА перед превосходящими силами противника.

После ноября 1943 года немцы на Волыни больше не проводили крупных операций против УПА, что отчасти объяснялось приближением Красной армии.

В Галиции борьбу с нацистами вели бойцы Украинской национальной самообороной (УНС, не путать с мельниковским Украинским национальным советом – УНС). УНС первоначально возникла для борьбы с советскими партизанами Ковпака. Бандеровцы полуофициально использовали такой аргумент: «Если немцы и коллаборационисты не в состоянии обеспечить противодействие советским партизанам, то ОУН вправе создать для этого свою собственную вооружённую организацию».

Однако сразу же по уходу отряда С.А. Ковпака УНС начала борьбу против оккупантов, а последние 30 сентября 1943 года провели против неё первое наступление. Причём действия немцев были несколько более эффективны, чем на Волыни. Несмотря на это, зимой 1943/44 гг. повстанцы постепенно установили контроль над значительной частью горной территории Карпат - между Польшей и Румынией.

На рубеже 1943/44 годов УНС преобразовалась в группу «УПА-Запад».

Одна из последних антиповстанческих операций оккупантов прошла 31 мая – 5 июня 1944 года. 7-я танковая немецкая дивизия попыталась очистить от партизан Чёрный лес в районе Станиславова (Ивано-Франковска). Часть леса действительно была занята, но вскоре немцы оттуда ушли в связи с ситуацией на фронте и мобилизацией, а не добровольным набором, как это было ранее, украинцев Прикарпатья в дивизию СС «Галичина», части Вермахта и различные вспомогательные структуры.

Но даже к лету 1944 года УПА не контролировала большей части территории Галиции и вообщедействовала здесь менее интенсивно, чем на Волыни. Об этом свидетельствует простой факт: несмотря на все старания, отряды ОУН-УПА не смогли сорвать мобилизацию украинцев из Генерал-губернаторства в Вооружённые силы Германии.[181] При этом на Волыни из-за действий УПА немцы сами не пытались призвать местных украинцев в коллаборационистские формирования.

Чтобы не создавать однобокой картины о «победоносной УПА, защищающей украинское население», имеет смысл привести описание всех этих событий человеком, критически или враждебно относившимся ко всем силам, действовавшим в Западной Украине в 1943-44 гг.

О первом периоде действий УПА (весна-осень 1943 г.) свидетельствует уже упоминавшийся национал-демократ, коллаборационист, партизанский атаман и позже снова коллаборационист Т. Бульба-Боровец: «Всему польскому населению Западной Украины в марте 1943 года вынесен смертный приговор и было приказано дотла сжигать все поселения польских крестьян. Провозглашена массовая мобилизация людей в армию. Провозглашён так называемый «третий этап» национальной революции и общее восстание украинцев против немцев. Спровоцирована на «революцию» почти вся украинская полиция, которая частично убежала в лес (к УПА – А.Г.), а её большая часть была расстреляна немцами и вывезена в концлагеря. На место украинской полиции немцы привезли разных иностранцев, главным образом русских и поляков, которые весьма охотно гасили «революцию» Лебедя пулемётами…

Весна и лето 1943 года на Украине, а особенно на Полесье и Волыни, вероятно, ничем не отличалось от описания ада в «Божественной комедии» Данте… В «революцию» Николая Лебедя вмешались большевицкие партизаны. В первую ночь лебедевцы (то есть бандеровцы – А.Г.) казнят огнём и мечём польское село. Днём немцы с польской полицией казнят за это пять украинских сёл. На вторую ночь большевики с поляками сжигают за то же самое ещё пять украинских сёл и добивают уцелевших беженцев по лесам. По городам начался дикий террор Гестапо против украинской интеллигенции. Гестапо утратило понимание ситуации. Ловит людей и набивает все тюрьмы свежими заключёнными. Сталинские агенты убивают и терроризируют во всех городах важных гитлеровцев, крадут среди бела дня немецких генералов. В ответ на всё это Гестапо расстреливает всех заключённых в тюрьмах. На деревьях и столбах для запугивания днями и ночами висят невинные украинские люди (…)

На селян наложены очень высокие повинности: продуктов питания, одежды и обуви для УПА. Все поставки насильно собирались с населения и «тайно» среди бела дня прятались по выкопанным среди поля и в лесах ямам. На эти (повстанческие - А.Г.) «республики» налетали немецкие бомбардировщики, выжигали целые сёла и районы, а на другой день туда набегали большевицко-польские партизаны, добивали остаток населения, а всё спрятанное имущество выкапывали и вывозили на свои базы в Белоруссии. Таким образом, Украина стала главной базой поставок для массового большевистского партизанского движения в белорусских лесах, где оно испытывала большой недостаток продуктов питания, одежды и обуви… Москва не поставляла своим партизанам, например, медикаментов, а приказывала их добыть у врага. Этим врагом был, прежде всего, украинских народ, из которого большевикам легче было выжать всё необходимое, чем биться с немецкими гарнизонами за экономические базы в городах».[182]

Для полноты картины необходимо упомянуть также террор Службы безопасности ОУН (б) против украинцев, бои различных партизан друг с другом, а также террор бульбовцев против поляков.

УПА короткие промежутки времени воевала и против венгров.

Осенью 1943 года отряды Венгерской армии получили приказ от нацистов охранять железные дороги на Волыни и в Полесье. «УПА быстро договорилась с этими венгерскими частями, дело дошло до двухстороннего тайного договора о ненападении, обмен информацией и про поставки еды в обмен на вооружение и информацию, и про постоянные контакты через своих связных офицеров. Руководителем миссии от венгров был подполковник Ено Падани (Jeno Padanyi), а с украинской стороны – Емельян Логуш. В результате переговоров дошло до успешной поездки в Будапешт украинской делегации под руководством о. Ивана Гриньоха».[183] Но соблюдение условий заключённого в тайне от немцев украинско-венгерского договора было сорвано из-за кровавого украинско-польского межэтнического конфликта.

В феврале-марте 1944 года УПА-Запад усилила свою деятельность в Галиции, в том числе начала проводить антипольские акции. «Особенностью украинско-польского противостояния на Станиславщине было присутствие тут венгерских войск, которые стали «настоящими друзьями» местных поляков. Отряды УПА неоднократно нападали на венгров, которые, как правило, защищали польское население. Продолжительное время немцы препятствовали проведению венграми «ответно-замирительных» действий».[184] Со второй половины апреля 1944 г. в Галиции венгры начали антиукраинские акции.

Но приближалась Красная Армия, и вскоре были проведены вторичные переговоры, закончившиеся соглашением о нейтралитете.

В известной работе «Оккупация» московского историка, кандидата исторических наук Б.В. Соколова отмечается, что: «В 1941—1944 годах… повстанцы действовали на территории польской Украины, Северной Буковины и входившего в состав Венгрии Закарпатья (там они сражались и с гонведами — солдатами венгерской армии)».[185]

Карпатская Украина до 1945 года не входила в территориально-организационную структуру УПА. В 1939-44 гг. Закарпатье находилось в составе Венгрии, которая стремилась инкорпорировать этот регион. Венгерское владычество было менее жёстоким, чем немецкое в РКУ, а сеть ОУН ещё в 1930-х была там значительно слабее, чем в польской и румынской Украине. Среди карпатских украинцев (русинов, карпатороссов) идеи радикального национализма ОУН никогда не пользовались популярностью. Поэтому УПА ограничивалась отдельными рейдами в Закарпатье уже после изгнания венгров оттуда. С гонведами повстанцы, как уже было сказано, сражались на территории Галиции, да и то только в течение двух месяцев.

В то же время известны случаи вывода из окружения повстанческими проводниками венгров.

В 1944 году руководство ОУН-УПА пошло на компромисс с нацистами.

«Первые контакты представителей руководства ОУН-УПА и немецких спецслужб имели место в январе 1944 г. и продолжались до лета того же года. «Бандеровская группа ОУН пытается спастись от уничтожения с русско-советской стороны и ищет спасения у немецкой стороны», - так достаточно прямолинейно оценивалась ситуация, что складывалась в донесении руководителя полиции безопасности и СД в «дистрикте Галиция» в управление имперской безопасности (РСХА) в Берлине.[186] Реальным последствием переговоров было создание своеобразного «бартерного соглашения» - разведывательные данные про Красную армию в обмен на оружие».[187]

Весной 1944 года «Начальник «Абверкоманды 101» подполковник Лингардт сообщал, что ранее он проводил свою разведывательную работу главным образом через военнопленных. Под влиянием военных успехов Красной Армии «сейчас почти невозможно привлекать их (военнопленных) для использования в немецких интересах. По этой причине единственной возможностью для него остаётся использование людей УПА». За линией фронта «без связи с УПА его разведывательная деятельность была бы немыслимой». Начальник «Абверкомманды 202» подполковник Зелигер высказал аналогичные взгляды».[188]

В течение марта-июля 1944 года происходили конспиративные встречи уполномоченных полиции безопасности и СД Галиции с представителем высшего руководства ОУН (б) И. Гриньохом, выступавшим под псевдонимом «Герасимовский». Однако, никакой договорённости достигнуто не было. Только в начале осени 1944 года Гриньох в присутствии немцев встретился с находившемся в лагере Бандерой и проинформировал его о переговорах. Вскоре после этой встречи нацисты освободили Бандеру, Стецко и ещё около сотни членов ОУН (б). Впрочем, в тот же момент немцы освободили Боровца и Мельника, так что, вероятно, особого значения эти переговоры не имели.

Есть данные, что даже Р. Шухевич, главком УПА, поддерживал в 1944 году контакты с Абвером,[189] однако их достоверность, в связи с фактами о действиях УПА против украинско-немецких диверсантов в тылу КА, ещё требует подтверждения.

Определённое количество оружия немцы оставили с расчетом на то, что действия УПА в советском тылу будут хоть как-то ослаблять противника. Было немало случаев, когда повстанцы выменивали оружие на продовольствие у венгерских и словацких солдат, при этом оккупанты нередко обманывали повстанцев, выдавая оружие старых образцов и в количестве, меньше оговоренного. В разговоре с автором этих строк последний Главком УПА В. Коваль, в конце 1943-1944 гг. возглавлявший группу УПА-Юг, свидетельствовал: «Они нам давали винтовки, мы им – сало».[190]

Повстанцы стали союзниками немцев даже непосредственно на фронте. «Оценивая действия УПА Запад-Карпаты, немецкая разведка отмечала, что эта группа взяла под контроль перевалы в западных Карпатах и восточных Бескидах и «внесла большой вклад в то, чтобы предотвратить прорыв Советов через Карпаты на этом участке. УПА даже оказала помощь некоторым немецким частям, которые отступали.[191]

В любом случае, бои с повстанцами немцы продолжали до июня 1944 года. Одни люди и инстанции договаривались с повстанцами, другие в то же время против них воевали. Нередки были случаи и нападения повстанцев на одиночных бойцов, отступающие или разбитые части Вермахта с целью захвата оружия. При этом пленных солдат не уничтожали, а, разоружив, отпускали восвояси.

В конце войны под влиянием поражений на фронте военное руководство Рейха также несколько изменили отношение к повстанческой деятельности вообще, и УПА в частности. С начала 1944 года в немецких военных школах организовывались курсы, которые должны были в течение двух-трёх месяцев подготовить специальные разведывательно-диверсионные группы из украинских коллаборационистов и немцев. Их должны были выбрасывать с парашютом за линию фронта на территорию Западной Украины, где диверсантам рекомендовалось наладить связь и сотрудничество с УПА и организовать самостоятельные повстанческие отряды. Точно также планировали использовать парашютную бригаду Т. Бульбы-Боровца. Общая численность этих групп составила несколько сот человек, но в должной степени их не удалось использовать. Соль смелые планы стали известны советским органам безопасности. Практика применения немецко-украинских диверсантов благодаря оперативным действиям советской стороны на протяжении лета-осени 1944 года в целом себя не оправдала. Да и повстанцы далеко не всегда доброжелательно принимали высадившихся с парашютом диверсантов. В их отношении командование УПА издало специальное указание, «которым приказало задерживать эти группы, сформированные «из людей обманутых или принудительно мобилизованных из совсем положительных украинских патриотов» и после проверки органами СБ ОУН «переводить в УПА или боёвки, как обычных стрелков с правом аванса». «Если на той или иной территории, - указано далее, - будут появляться чужие национальные парашютные подразделения (власовцы, немцы), то последних, по возможности, обезоружить и уничтожить».[192]

ОУН-УПА к тому времени уже имели опыт борьбы с разведывательно-диверсионными группами противника – советскими парашютистами в 1942-44 гг.

Можно только догадываться, что конкретно сделали бы представители УПА и СБ ОУН с руководителем «Парашютной бригады группы Б» атаманом-коллаборационистом Т. Боровцом, которого к тому времени бандеровцы уже успели заочно осудить. Десантирование его части немцы предполагали провести весной 1945 года, но по техническим причинам отложили. Недостаток топлива у ВВС Третьего рейха спас жизнь человеку, оставившему после войны занимательные мемуары под названием «Армия без государства».

Уничтожение 9 марта 1944 года бандеровцами Героя Советского Союза, разведчика Н. Кузнецова («Пауля Зиберта») было следствием сотрудничества украинских националистов со спецслужбами Третьего Рейха. Когда Кузнецов бежал из Львова, львовское отделение гестапо информацию о нём разослало повстанцам, из-за чего они смогли поймать Кузнецова и его спутников, и, допросив, уничтожить.[193]

Есть данные и об ответных шагах оуновцев. М. Наумов, командир советского партизанского соединения, совершившего несколько рейдов в Правобережную Украину, в своих мемуарах рассказал о случае, кажущимся правдоподобным. «…В марте 1944 года один из его отрядов, Рава-Русский, был полностью уничтожен в деревне Завоны близ Буга, причём немецких карателей навели на место ночёвки партизан бандеровские агенты».[194]

Эпизоды с украинско-немецкими парашютистами и уничтожением Кузнецова скорее относятся к главе «коллаборационизм» данной работы. Однако, эти факты очень красноречиво говорят об отношению к коллаборационизму со стороны ОУН-УПА после поступков оккупационных властей в 1941-43 гг.

В целом отношение к немецким нацистам было негативное, но перед лицом побеждающего общего врага – Советского Союза – ОУН (б) и УПА в 1944 году пошли на сотрудничество с Третьим Рейхом, носившее эпизодический характер и не приобретшее массовых масштабов.

2.2. Административная и хозяйственная деятельность УПА: создание «повстанческих республик»

Особой страницей в истории украинского националистического сопротивления является создание бандеровцами своеобразных повстанческих республик. В Галиции территория, которую контролировала УПА, была небольшой – в основном это были труднодоступные районы Карпат. На Волыни и Полесье местность лесистая и болотистая, повстанцы начали действовать там раньше, поэтому до прихода УПА сумели создать там нечто вроде «партизанского края».

Вот как описывает административно-хозяйственную деятельность исполняющий обязанности Руководителя ОУН (б) в 1941-43 гг. Н. Лебедь: «Вызвана к жизни новая украинская администрация – до округов включительно, организована охрана национального имущества, создан хозяйственный сектор, который занимался разделом фольваркового-совхозного имущества между крестьянством и наблюдал за правильной хозяйственной работой. Восстановлен домашний, а частично и фабричный промысел – мыловарни, красильни, предприятия по изготовлению и ремонту телег, сушилки овощей, дистилляции спирта-самогона для йода, необходимого для медицинских целей. Построены оружейные мастерские и создана собственная фабрика бумаги. Создан инспекторат школ и образования, который подготовил к печати новые украинские школьные учебники. Организованы кружки самообразования, назначены культурные работники на отдельные районы, организованы театральные странствующие группы. Развёрнуто издательство самостийницкой прессы. Создан картографический институт в Дермани для обеспечения военными картами отрядов УПА».[195]

Самым важным «государственным» мероприятием повстанцев была земельная реформа. 15 августа 1943 года командир УПА К. Савур (Д. Клячковский) издал указ о введении частной собственности на землю, наделении ею украинских крестьян и переходе лесных и водных угодий в общинную собственность.

Указ предполагал ликвидацию колхозной системы и фольварков (то есть усадеб) – их земли, а также земли польских колонистов (осадников) переходили в частную собственность украинских крестьян. Этот правовой акт опровергает тезис о «кулацком» характере УПА. За счёт указанного земельного фонда предполагалось наделить, прежде всего, безземельных и малоземельных селян.[196]

Существование колхозов, точнее, трансформация их в артели, допускалось в случае, если крестьяне сами захотят сообща вести хозяйство.

Пункт 6-й указа гласил: «Машинно-тракторные станции (МТС) составляют общее имущество данного района, которое обслуживают на артельных началах».

Интересен 8-й пункт: «Земля, как ценнейшее имущество Украинского Народа, не смеет лежать мёртвым грузом, а должна быть вся обработана и засеяна. Об этом позаботятся хозяйственные управы, которые за свои действия отвечают перед УПА».

Вероятно, это было предостережением отдельным, особо жадным селянам: не забрать земли больше, чем в состоянии возделать.

Ценные свидетельства о гражданской и хозяйственной деятельности националистов содержатся в документах красных партизан.

Первым партизанским соединением, прошедшим сквозь повстанческие районы, был отряд Ковпака. Комиссар отряда С. Руднев 21 июня 1943 года записал в своём дневнике: «И здесь виды на урожай отличные. Засеяно очень много ржи, пустующих земель совершенно нет. А политическая обстановка в этих националистических районах настолько сложна, что надо держать ухо востро».[197]

А вот отрывок из отчёта полковника Якова Мельника о рейде его партизанского отряда с 19 июня по 18 августа 1943 года:

«… Ровенская область.

Пройдено 65 сёл и хуторов.

Крестьяне ведут единоличное хозяйство. Каких-либо изменений в хозяйственной жизни за время немецкой оккупации нет. Режим, налоги и репрессии в 1941 и 42 гг. здесь были значительно слабее и менее нежели на территории восточных областей (имеются в виду области, входившие до 1939 г. в состав УССР – А.Г.). Только незначительная часть населения угнана в Германию. В своём большинстве хозяйства крестьян экономически крепкие.

Отличительной чертой для данной местности есть то, что во многих сёлах крестьяне украинцы находятся под влиянием организации украинских националистов /бандеровцев и бульбовцев/…

В настоящее время административного, экономического и политического влияния немцы на этой территории не имеют. С населения в 1943 г. не взимают никаких налогов и поставок. Крестьяне снабжают сельхозпродукцией группы и отряды бульбовцев».[198]

Из-за плохо поставленной разведывательно-агентурной работы советские партизаны часто путали националистов двух направлений – бульбовцев и бандеровцев, так что информация о снабжении крестьянами националистов, скорее всего, относится и к УПА-ОУН (б) – поскольку бульбовцы не создавали партизанских краёв.

Радиограмма в УШПД от 18 октября 1943 г.: «13 октября националисты во всех своих сёлах возле Сарн, Домбровица открыли занятия в начальных школах для детей. В конце сентября в лесу возле Домбровицы националисты проводили совещание учителей. Предложили учителям не только в сёлах учить детей, но и дома. Бегма, Тимофеев».[199]

Как видим, бандеровец Лебедь в своей книге достаточно объективно оценил административно-хозяйственную деятельность украинских повстанцев.

Аналогичное сообщение тех же авторов от 30 октября: «Националисты в Домбровице мобилизовали всех портных для изготовления тёплой одежды на зиму. По последнему распоряжению штаба националисты сейчас принимают к себе всех, кроме поляков. В данное время [среди] националистов много евреев, особенно врачей».[200]

Жизнь заставила оуновцев отказаться от некоторых идей радикального национализма. Ещё в 1942 году ОУН (б) отказалась участвовать в геноциде, который вёл Гитлер. Правда, отказались от участия в антиеврейских акциях бандеровцы с весьма своеобразной формулировкой: «Невзирая на негативное отношение к евреям как к орудию московско-большевистского империализма, считаем нецелесообразным в настоящий момент международной ситуации принимать участие в антиеврейской акции, чтобы не стать слепым оружием в чужих руках и не уводить внимание масс от главных врагов».[201]

Лебедь так описывает участие евреев в украинском сопротивлении: «Большинство врачей УПА были евреи, которых УПА спасала от уничтожения гитлеровцами. Врачей-евреев считали равноправными гражданами Украины и командирами украинской армии. Здесь необходимо подчеркнуть, что все они честно исполняли свой тяжкий долг, помогали не только бойцам, но и всему населению, объезжали территории, организовывали полевые больницы и больницы в населённых пунктах. Не покидали боевых рядов в тяжёлых ситуациях, также тогда, когда имели возможность перейти к красным. Многие из них погибли воинской смертью в борьбе за те идеалы, за которые боролся весь украинский народ».[202]

Возвратимся к свидетельствам красных партизан.

В начале 1944 года П.П. Вершигора, к тому времени уже принявший от Ковпака командование его партизанской дивизией, сообщал в УШПД: «Всё Полесье за исключением крупных коммуникаций Сарны-Ковель, Ковель-Брест и Сарны-Лунинец было полностью свободно от немцев, громадная территория от Сарны до Буга была поделена между партизанами и соединениями украинских националистов, вытолкнутых из-за Горыни.

…Западный берег р. Горынь, районы Стыдень, Степань, Домбровица, район Колки-Рафаловка были в руках УПА, за ними до Стохода Советские партизаны, и от реки Стоход на Запад полностью националистические районы УПА, партизанами даже не разведанные – какое-то белое пятно на карте Полесья…

Экономическое состояние районов, контролируемых УПА, более благоприятное, чем в советских районах, население живёт богаче и менее ограблено…

Волынь – в частности районы Городище, Гурийск, Порицк, Горохов, Владимир-Волынский полностью находилось под контролем УПА. Гарнизоны противника были только в крупных населённых пунктах вдоль коммуникаций и в райцентрах».[203]

Ценность этого свидетельства сложно переоценить – коммунист перед лицом начальства позитивно оценивает хозяйственную деятельность националистов. Здесь и речи быть не может о какой-то конъюнктурности в оценке.

Деятельность партизан различных направлений принесла оккупантам ощутимый вред.

Благодаря действиям УПА, советских и, в меньшей степени, польских партизан, поставки в Рейх хлеба и скота с Волыни и Полесья в 1943 году оказались сорваны на три четверти.[204]

После рейда Ковпака, в Галиции советские партизаны вновь появились в 1944 году. В шифротелеграмме И. Старинова в УШПД 17 марта 1944 значилось: «Освобождённых районах Тарнопольской области население спрятало часть скота, свиней, создав тайные склады для банд националистов, которые пока ушли в подполье, леса, территорию, занимаемую немцами.

На работы [по] ремонту дорог выходит незначительный процент. Есть случаи отравления, убийств, обстрелов. Чувствуется явная враждебность к нам. К немцам эта враждебность ещё большая.

Действовать партизанам Тарнопольской области будет труднее, чем [в] Германии, такое же положение, видимо, и [в] Львовской обасти…

Четвёртую войну воюю, но никогда не встречал такой враждебной среды, как освобождённых районах Тарнопольской области».[205]

Точность подобной оценки подтверждается последующими событиями. После 1945 года никакого сколько-нибудь значимиого сопротивления в Восточной Германии, за исключением волнений 1953 года не отмечалось. В Западной же Украине с повстанческим движением советская власть боролись до начала 1950-х.

В целом следует сказать, что административно-хозяйственная деятельность УПА позволила:

1. Обеспечить украинским крестьянам, проживавших в «повстанческих республиках», более высокий уровень жизни, чем на территориях советских партизанских краёв.

2. Повысить популярность идей ОУН-УПА.

3. Подготовить запасы продовольствия и одежды для ведения подпольной и повстанческой борьбы в условиях возвращения Красной Армии.

4. Сорвать поставки продовольствия в Третий Рейх с тех территорий, на которых Повстанческая армия вела активную боевую деятельность.

2.3. Украинско-польский конфликт 1943-1944 гг.

Украинские повстанцы вели борьбу не только против коммунистического и нацистского режимов и их союзников. В 1942-44 годах на западно-украинских землях разгорелся кровавый межэтнический польско-украинский конфликт, в котором УПА, наряду с Армией краёвой, играла главную роль.

Этот конфликт оказывал и оказывает очень большое влияние на историческую память двух соседних народов, его оценка до сих пор является политической проблемой в отношении Украины и Польши, поэтому его просто необходимо рассмотреть в данной работе. Тем более, что в российскими исследователями этот конфликт изучен недостаточно.

В разделе об УПА работы М.И. Семиряги «Коллаборационизм» украинско-польский конфликт практически не рассматривается. При этом автор упоминает о действиях польской коллаборационистской полиции в отношении украинцев и претензиях военного и политического руководства Армии краёвой (АК) на Волынь и Галицию, входивших в 1921-39 гг. в состав Польши.[206] В этой же работе – «Коллаборационизм» - без каких-либо комментариев процитирован немецкий документ, в котором идёт речь о намерении бандеровцев полностью истребить польское население Западной Украины.

В работе Б.В. Соколова «Оккупация» мы можем встретить описание программы ОУН в отношении будущего украинского государства, с добавлением: «Это не исключало отдельных расправ над мирным еврейским и польским населением, однако на программном уровне антисемитизм и антипольские установки отсутствовали».[207]

Архивист П. Аптекарь указывает, что «во время германской оккупации западных областей Украины некоторые повстанцы оставили о себе печальную память беспощадными расправами с мирными жителями, особенно с евреями и поляками. Пытались они, правда не слишком успешно, бороться и против появившихся в конце 1942 года советских партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп, а также подразделений Львовского округа Армии Крайовой».[208]

Как было показано выше, красным партизанам бандеровцы противодействовали относительно успешно, а евреев включали в собственные ряды или использовали как хозяйственников. Причины акций УПА против польского населения и эффективность её действий против «подразделений Львовского и волынского округа АК» будет рассмотрен ниже.

Представители ОУН-УПА всячески отрицали свою ответственность за развязывание украинско-польской резни, указывая на вину польской стороны. Ряд украинских историков и публицистов заявляют о том, что случаи убийства поляков были неконтролируемым следствием борьбы УПА против красных и/или польских националистических партизан, а также польской коллаборационистской полиции.

Польская же историография как периода ПНР, так и периода 1989-2004 гг. связывает украинско-польский конфликт 1943-44 г. с инициативой ОУН (б) и УПА.[209]

Завершая краткий обзор историографии, можно выделить двух историков, специально рассматривавших этот вопрос и стремившихся при этом к объективности. С польской стороны это Г. Мотыка,[210] с украинской – И. Илюшин.[211]

В данной же части нашей работы необходимо дать ответы на ряд ключевых вопросов, связанных с украинско-польским конфликтом 1942-1944 гг.:

1. Предыстория и условия украинско-польского конфликта

2. Причины конфронтации

3. Основные этапы войны двух партизанских армий

4. Итоги и последствия межэтнического противостояния

Истоки украинско-польской розни имеют давнюю историческую подоплёку. В двадцатом веке особого накала украинско-польские отношения достигли во время Гражданской войны, а также в период Второй Республики Польской (1920-1939). Украинское меньшинство, проживавшее на Волыни и в Галиции, всячески притеснялось. Никакого подобия национально-государственной или национально-культурной автономии на территории западной Украины создано не было. Административно польская Украина была поделена на те же самые воеводства, что и остальная часть Польши.

Получить высшее образование на украинском языке в 1919-39 годах в Польше было невозможно, кроме того, далеко не во всех местностях, населённых преимущественно украинцами, существовали украинские школы и гимназии.

Украинцы, в большинстве своём крестьяне, испытывали социальный гнёт со стороны польских помещиков.

Все эти меры вызывали террор со стороны УВО-ОУН, который, в свою очередь вёл к усилению террора, частично описанного в Первой главе данной работы.

На «восточные окраины» правительство Польши переселяло осадников – бывших солдат Войска Польского, долженствовавших «сберегать» и без них малоземельные восточнославянские земли в составе Речи Посполитой. Волынь до 1918 г. входила в состав России, поэтому поляков на этих землях в 1939 году было не более 15 %, и среди них прослойка осадников была больше, чем среди поляков-галичан.

В Галиции, и часто на Волыни поляки и евреи составляли в городах большинство населения. Например во Львове в конце 1930-х годов украинцев было только 14 %.

Польское население Западной Украины составляло меньшинство, но меньшинство по сути привилегированное. В 1940-41 гг. коммунисты депортировали часть «осадников» вглубь СССР, однако, это ни в коей мере не способствовало улучшению польско-украинской взаимоотношений.

Всё это подкреплялось исторической памятью и негативным стереотипом в сознании двух соседних народов. Поляк виделся украинцу спесивым угнетателем, а украинец поляку – диким головорезом.

Поэтому почва для антипольского протеста была полностью подготовлена уже к 1939 году.[212] Нередко украинские крестьяне во время «освободительного похода» Красной Армии высказывали советским командирам своё желание истребить поголовно всех поляков, проживающих в этом регионе.

В сентябре 1939 года большая часть Западной Украины вошла в состав СССР, и небольшая территория (Закерзонье – полоса шириной примерно 40 километров, прилегавшая с запада к границе УССР) – Германии.

В советскую милицию в Галиции и на Волыни пришли украинцы. Точно так же в местах компактного проживания восточнославянского меньшинства к западу от германо-советской границе украинцы шли во вспомогательную полицию. И там, и там бывшие угнетённые не упускали случая отплатить бывшим угнетателям за прошлые обиды, тем более, что новые власти этому попустительствовали.

Поэтому в качестве первой причины украинско-польского конфликта мы назовём антипольский протест украинского населения, вызванный историческими причинами, политикой правительства Польши в 1919-1939 годах, а также усиленный политикой Советского Союза и гитлеровской Германии в 1939-41 годах.

17 июля 1941 года Волынь решением Гитлера вошла в Рейхскомиссариат Украина (РКУ), а Галиция и украинское Закерзонье – в Генерал-губернаторство, в котором немцы больше доверяли, в том числе и оружие, украинцам, чем полякам. Последних нацисты считали историческими врагами Германии. Среди польского населения, и так относившегося к украинцам с подозрением и враждебностью, ещё больше выросли антиукраинские настроения из-за сотрудничества украинцев с немцами.

Более того, оккупанты в какой-то мере провоцировали вражду между соседними народами.

В 1942 году из Холмщины и Подляшья (часть Закерзонья) нацисты выселили многие тысячи поляков, вселив на их место немцев и, реже, украинцев.[213]

В ответ на это, среди прочего, польские партизаны (из Армии краёвой, Гвардии людовой и Батальонов хлопских) до весны 1943 года включительно убили не менее четырёхсот представителей сельской украинской интеллигенции и духовенства.[214] Отчасти террор был вызван тем, что украинцы принимали участие в выселении поляков. Отчасти польские националисты вели террор против националистически настроенной украинской элиты в том числе и потому, что понимали: именно в этой среде находится масса «сепаратистов», мечтающих об отделении от Речи Посполитой юго-восточных окраин.

Из-за действий польского подполья в Грубешове 16 июня 1942 года бывшие старшины и офицеры армии УНР организовали коллаборационистское формирование – Холмский легион самообороны (ХЛС). Численность ХЛС насчитывала летом 1944 года 500 человек, которые сражались не только с АК, но и против советских партизан.[215]

Польский террор влиял не только на украинских крестьян, но и на руководство политической организации - ОУН (б), понимавшее, что новое господство поляков, реальная перспектива которого замаячила в конце 1942 года, принесёт повторение всё того же польского террора периода 1930-х годов. Только террора, усиленного обстоятельствами нацистской оккупации и военного времени.

Поэтому второй причиной украинско-польского конфликта 1943-1944 годов, можно назвать польский националистический террор против украинской сельской национально настроенной элиты Закерзонья в 1942-43 годах.

Как уже отмечалось, в феврале-марте 1943 года была создана УПА, основной целью которой была борьба за УСОГ. Слово «объединённое» в данной аббриватуре означало необходимость собирания всех этнически украинских земель в составе будущей Украины – в том числе, разумеется, Галиции, Волыни и украинского Закерзонья.

Находившееся в Лондоне польское правительство Владислава Сикорского, которому подчинялась Армия крайва, напротив, считало Волынь и Галицию неотъемлемой частью Польши.[216] Точно так же мыслили почти все руководители влиятельных политических движений Речи Посполитой.

Поэтому в качестве третьей причины украинско-польского этнического конфликта можно выделить военно-политическое противоборство двух партизанских армий (АК и УПА) на территории смешенного проживания украинцев и поляков. Военное и политическое противостояние далеко не всегда сопровождается этническими чистками, в данном же случае деятельность УПА и АК породила эскалацию военного конфликта и привела к массовым жертвам среди мирного населения.

Но антипольские акции были не только неконтролируемым следствием войны УПА с вооружёнными поляками. Есть неоспоримое свидетельство о том, что решение о «деполонизации» Волыни было принято руководством ОУН-УПА. В 1946 году Н. Лебедь, исполнявший обязанности главы ОУН с августа 1941 по май 1943 (Бандера в то время находился в концлагере Заксенхаузен), опубликовал книгу об УПА, в которой упомянул: «Чтобы не допустить стихийной массовой антипольской акции и взаимной украинско-польской борьбы, которая в то время была бы полезной одновременно как большевикам, так и немцам, и ослабляла бы главный фронт освободительной борьбы, Украинская повстанческая армия пробовала втянуть поляков в совместную борьбу против немцев и большевиков. Когда же это не принесло никакого успеха, УПА приказала польскому населению покинуть украинские земли Волыни и Полесья».[217]

То есть четвёртой, связанной с первыми тремя, но при этом важнейшей причиной украинско-польского конфликта было политическое решение бандеровцев об изгнании поляков с территории Волыни.

«Этническая чистка» была вполне в духе агрессивного национализма оуновцев. Например, в приказе одного из галицких уездных (повітових) руководителей «Серого» 10 апреля 1944 года говорилось о необходимости «ускорить ликвидацию коммунистического элемента и уже в ближайшее время покончить с этим. Москалей-схидняков (за исключением украинцев-восточников), которые шатаются по области, вылавливать, составлять протоколы согласно прилагаемым анкетным листам, а их самих на месте расстреливать. То же самое в отношении поляков. Письма казнённых (бумаги, документы, личные данные), а также протоколы немедленно посылать в высшие организационные структуры».[218]

Встаёт вопрос о времени принятия политического решения о «деполонизации». Атаман Т. Боровец, враждебно настроенный к ОУН (б), считает, что это март 1943 года – то есть ещё до того момента, когда на место ушедших к УПА украинских полицейских пришли поляки. Предположение подтверждается тем, что как раз в марте 1943 года начались первые антипольские акции, о чём красные партизаны доносили в Центр.

Из данных, приводимым Лебедем, следует, что это в любом случае позже 18 мая 1943 года - обращения Клячковского к полякам, текст которого будет приведён ниже.

Иное предположение высказывает польский историк Г. Мотыка: февраль 1943 года, то есть время проведения Третья конференция ОУН (б), носившей в то время название ОУН СГ (по-украински «ОУН СД» – самостійників-державників). УПА в тот момент существовала только в проектах, и Мотыка полагает, что бандеровские проекты непосредственно касались польского населения: «Этот приказ был, вероятно, издан в феврале 1943 года во время III-й конференции ОУН. Увы, содержание самого постановления ОУН (б) неизвестно, поскольку бандеровцы никогда его не открыли. О том, что в указе содержалось, можно делать, таким образом, только собственные выводы на основе дальнейших событий. К сожалению, не известно, что было исполнением приказов ОУН-УПА, а что – нарушением. Не известно также, в случае, если поляки останутся на месте, приказано было убивать всех, или «только» мужчин. Факт, что убивали всех находившихся в регионе людей. Но руководство ли ОУН-УПА приказало сделать это, или к тому времени ситуация вышла из-под контроля?».[219]

Не исключено, что бандеровцы сознательно хотели устроить на Волыни хаос: втянуть значительную часть украинского населения в антипольские акции, с помощью которых вызвать ответные действия польских партизан. Потом, в свою очередь, использовать нарастающий польский террор в качестве наглядного агитационного средства для призыва украинцев в Повстанческую армию, которую использовать как против поляков, так и против нацистов и коммунистов. Ведь ещё в 1920-30-х годах оуновцы сознательно провоцировали польский террор, чтобы «не дать населению почувствовать себя удобно во вражеском государстве». И вероятно, что решение о деполонизации было направлено, в том числе, и на ещё большее «революционизирование» «революционной ситуации» - то есть эскалацию насилия.

25 февраля руководители советского партизанского движения Ровенской области радировали в УШПД: «В Ровенской области националисты приступили к активным действиям. 9-го февраля в деревне Поросна Владимирского района националисты уничтожили 21 семейство поляков, в деревне Сохи Домбровицкого района уничтожили 30 семейств поляков и группу партизан – 10 чел».[220]

То есть, как видим, уничтожение бандеровцами поляков началось ещё до принятия решении о начале вооружённой борьбы и создании УПА. То есть националисты были изначально уверены в том, что смогут победить польских партизан на территории Волыни.

Командир партизанского отряда имени Хрущёва сообщал Т. Строкачу 14 апреля 1943 года: «…В местечке Черториск попы лично казнили 17 поляков. [В] селе Вердче-Большие местные националисты Кравчуки повесили учительницу, а детей её задавили руками…

Ближайшая задача националистов полное уничтожение поляков на территории Украины.

В Цуманском районе перед сотней национальной армии поставлена задача уничтожить поляков и все их населённые пункты сжечь до 15 апреля.

25 марта вырубано (так в тексте – А.Г.) население и сожжены пункты Заулок, Галиновск, Марьяновка, Перелесянка и др.

29 марта в с. Галиновка зарублено 18 чел., остальные ушли в лес. В этом селе поляку врачу Щепкину, жена его, член подпольной организации, привела бандеровцев – они отрезали врачу уши, нос вырвали и начали сечь на куски.

В селе Пундыки расстреляно до 50 поляков».[221]

28 апреля командование объединённых партизанских отрядов Ровенской области сообщало в Центр следующее: «…националисты проводят массовый террор в отношении польского населения и сёл, причём необходимо отметить, что националисты не расстреливают поляков, а режут их ножами и рубят топорами независимо от возраста и пола. В селе Трипутни националисты зарубили 14 польских семей, затем затащили убитых в дом и сожгли».[222]

Ниже будет рассмотрены причины эскалации конфликта, и так начавшегося столь жестоко.

Таким образом, рассмотрев предысторию и начальный период конфликта, можно констатировать, что в принципе он был запрограммирован, стоял вопрос только о масштабе и о сроках начала массового обоюдного террора и боевых действий.

Украинские и польские партизаны в 1943-1944 гг. многократно пытались договориться хотя бы о перемирии, но переговоры всегда заходили в тупик. Если же какое-то ограниченное взаимопонимание всё же достигалось, то действия двух подпольных армий вскоре сводили его «на нет».

Правительство Сикорского было признано западными союзниками и даже СССР. Поэтому антикоммунистическое руководство АК не могло, как УПА, объявить «войну на два фронта» - против Гитлера и Сталина. Во-первых, оно понимало бессмысленность такой войны. Во-вторых, и это главное, борьба против СССР была бы расценена Англией и США чуть ли не как помощь Рейху. А терять поддержку Запада поляки не намеревались, надеясь, что англичане и американцы помогут им после войны восстановить предвоенную Польшу.

Поэтому руководство АК избрало тактику лавирования между западными демократиями и СССР. Помимо разворачивания ограниченного антинацистского сопротивления, решено было копить силы к приходу Красной Армии. АК должна была по мере подхода КА поднимать восстания в немецком тылу и совместно с Красной Армией освобождать от нацистов города и сёла. С точки зрения эмигрантского польского правительства, необходимо было встретить красноармейцев не пассивными освобождаемыми, а партнёрами и в какой-то мере хозяевами Польши. В том числе хозяевами её предвоенных восточных территорий. Для этих целей, например, в январе-марте 1944 г. в Западной Волыни была сформирована 27-я (Волынская) дивизия АК, а по всей территории предвоенной Польши проводилась операция «Буря».

Забегая вперёд, отметим, что этот план полностью провалился.

В любом случае, позиция эмигрантского польского правительства в Лондоне исключала «антикоммунистический компромисс» АК и УПА.

Во второй половине марта и начале апреля около 5 тысяч украинских полицейских по призыву ОУН перешли в УПА или разошлись по домам. УПА моментально получила несколько тысяч вооружённых и обученных бойцов. Это вызвало страх среди польского населения Волыни, в сознании которого прочно сидел исторический образ «украинца-ризуна» (головореза). К тому же повстанцы начали первые акции против польских полицейских и мирного населения уже в марте 1943 года.

На место ушедших украинцев немцы быстро набрали поляков, пошедших на службу в полицию отчасти из страха перед УПА, отчасти с типично коллаборационистскими мотивациями. Факты польского коллаборационизма на Волыни осуждались не только УПА, но и, разумеется, польскими партизанами.

22-23 апреля 1943 года отряд УПА напал на село Яновая Долина в Костопольском районе и уничтожил от 500 до 600 человек – как полицейских, так и мирных жителей.[223]

18 мая 1943 года командир УПА Клим Савур (Дмитрий Клячковский) через листовки обратился к полякам: «…В настоящее время наша администрация оставила свои посты, чтобы у немцев не было доступа к нашим сёлам и они не могли нас уничтожить, как это было до сих пор. Вы первыми добровольно захотели занять их место и помогаете немцам проводить их бандитскую работу. Сейчас вы – слепое орудие в немецких руках, которое направлено против нас. Но помните, если польская общественность не повлияет на тех, кто пошёл в администрацию, полицию и другие учреждения так, чтобы они их оставили, то гнев украинского народа выльется на тех поляков, которые живут на украинских землях. Каждое наше сожжённое село, каждая наша жертва, которые будут следствием вашей вины, аукнутся вам… Поляки! Опомнитесь! Вернитесь домой. Те, которые сейчас служат и помогают немцам, ещё могут вернуться, но завтра уже будет поздно. Кто будет и далее служить и помогать гестапо, того не минует заслуженная кара».[224]

В дальнейшем убийства пошли по нарастающей.

Кроме АК и полиции поляки приняли самое активное участие и в советском партизанском движении, с которым УПА вела ожесточённую борьбу. В 1943-44 гг. через отряды красных партизан на Волыни прошло до 5 000 поляков, в восточной Галиции – 500. Цифра в 5000 человек – очень значительная, поскольку на конец 1943 года УШПД подчинялось всего около 30 000 партизан.

Во-первых, оккупационная политика вызвала ослепляющую ненависть к нацистам большинства польского населения. Теперь поляки готовы были пойти с кем угодно, лишь бы против немцев. А красные партизаны были хорошо вооружены, организованы и обучены. Их основным заданием как раз и была борьба против гитлеровцев. Периодически советское сопротивление помогало польским отрядам оружием, взрывчаткой, боеприпасами и инструкциями в деле борьбы против немцев и УПА.

Во-вторых, советские партизаны были врагами украинских националистов, которых поляки боялись и ненавидели больше, чем немцев.

В-третьих, какая-то часть крестьянского населения Польши и Волыни была подвержена левым политическим взглядам. Например, Батальоны Хлопски (БХ) и польская Гвардия Людова (ГЛ) являлось не только националистическим, но и социальным движением.[225]

И, в-четвёртых, ЦШПД разработал специальную программу по вовлечению поляков Западной Украины в просоветское партизанское движение. Делалось это для того, чтобы «оторвать» их от АК, использовать в борьбе против немцев, а также чтобы преждевременно не злить и не настраивать против СССР, нёсшего Польше советскую власть. Последней цели служил и специальный приказ для советских партизан – польские сёла не грабить, да и вообще обращаться с поляками подчёркнуто тактично.

Кстати, в донесениях советских партизан, воевавших на Волыни и Полесье в 1943 году, присутствуют данные о враждебном отношении к ним украинцев и дружественном – поляков. Например, комиссар партизанского отряда С.А. Ковпака Семён Руднев во время прохождения по территории Волыни 22 июня 1943 года записал в дневнике красноречивую фразу: «Все сёла заражены национализмом»[226].

В радиограмме партизанского командира Шитова в УШПД 14 апреля 1943 года значится: «Население в городах Водруй, Овелях, Градиче 70-80 % - украинские националисты, к партизанам относятся плохо. Поляки принимают исключительно хорошо партизан».[227]

Об отношении бандеровцев к полякам свидетельствует отрывок из донесения о работе референтуры СБ ОУН Военного округа «Заграва» (северная часть Ровенской области) с 15 сентября по 15 октября 1943 года:

«3. Поляки: выступают как 1. немецкие прислужники, как 2. красные партизаны, 3. как независимая вооружённая сила. Фактом является, что эти три группы имеют друг с другом общий язык. До сих пор не подтверждено значительных выступления поляков против красных, или наоборот, а также против польских шуцманов (полицаев – А.Г.) или против польских банд. Отсюда вывод, что немцы, как и большевики, используют поляков как орудие против нас, причём поляки никак не готовы погибать вместе с немцами, или отдать себя без остатка большевикам. Немцам удалось использовать красноармейцев для борьбы с красноармейцами; большевикам – использовать поляков против немцев и нас для возможной позже оккупации Польши. Мы же до настоящего момента не использовали в большом масштабе ни одного нац[ионального] меньшинства на нашей территории для борьбы с врагами, прежде всего с красными.

Акция уничтожения поляков не дала ожидаемых последствий (sic!!! – А.Г.). Польский активный элемент в основном сберёгся, и, с одной стороны, будет использовать немецко-большевицкую оккупацию Западной Украины, чтобы отомстить украинцам, а с другой стороны готовится к большому самостоятельному выступлению в благоприятный момент».[228]

Удивительно точно оценил ситуацию автор этого донесения, безвестный сотрудник СБ ОУН. Он вычленил мотивацию как руководителей советского партизанского движения (приказ Пономаренко о поляках был тайным), так и мотивацию польских националов из АК – устроить восстание перед приходом Красной Армии.

Участие поляков в трёх враждебных независимой Украине движениях злило не только руководство УПА, но и простых украинцев, перед которыми поляки в очередной раз предстали врагами, причём врагами существенно отличавшимися друг от друга.

Отчасти украинско-польскую резню продолжали провоцировать немцы, не хотевшие, чтобы УПА и АК объединялисть против Рейха. Это доказывает следующий случай. В апреле-мае 1943 года в Клоковском районе Ровенской области УПА уничтожила две польские деревни. «Поляки обратились с жалобой к Сарнскому гебитс-комиссару. Он им сказал: «Вы хотите Сикорского, а украинцы хотят Бандеру. Ну и деритесь между собой. Немцы помогать никому не будут».[229]

Так или иначе, оккупанты использовали украинцев против поляков, а поляков – против украинцев, отводя от себя основной удар разгневанного населения Волыни.

УПА стремилась скорее не вырезать поголовно всех поляков, а выгнать их с Волыни на территорию собственно Польши.

Многочисленные очевидцы, пережившие кошмар «ризанины», вспоминают, как украинские повстанцы выдвигали польскому селу ультиматум: в 48 часов покинуть место проживания. В случае невыполнения приказа всё население деревни уничтожалось, а дома сжигались.

По подсчётам польского историка Ольшанского, в июне 1943 года на Волыни прошло 78 антипольских акций, в июле – 300 (из них 57 – 11 июля, 22 – 12 июля), в августе – 135, в сентябре – 39.[230]

Из-за действий секирников и УПА поляки в массовом порядке бежали из сёл. Они сосредотачивались в райцентрах, городах или больших лагерях в лесах, где их охраняли либо польские коллаборационисты, либо польские партизаны из АК, БХ и других формирований. Десятки тысяч поляков с Волыни, а позже и из Галиции бежало на территорию оккупированной немцами Польши.[231]

Что же касается украинско-польского конфликта, то подсчёты жертв затруднены, но можно с уверенностью говорить о том, что в украинско-польском межэтническом противостоянии на Волыни погибло не менее 25 тыс. поляков и не менее 10 тыс. украинцев, хотя называются и большие цифры.

При этом, по подсчётам польских историков, на Волыни в 1943-44 годах прошло около 150-ти боёв и стычек АК с УПА, в которых погибли сотни бойцов с каждой стороны.[232]

То есть подавляющее большинство жертв составили не бойцы из националистических формирований, а мирные польские и украинские крестьяне.

Для иллюстрации конфликта процитируем один документ УПА. Судя по его некоторым параметрам - образное описание событий, отсутствие подписи, числа, получателя отчёта - и сопутствующим документам, хранящимся в той же папке, это составленный на основе отчётов УПА черновик для информационно-пропагандистских материалов, издававшихся подпольными типографиями. О характере конфликта это свидетельсво эпохи повествует довольно красноречиво: «Дня 17 июня 1943 года (…) Приказано разбить и уничтожить два фольварка (небольших польских усадьбы – А.Г.): Горко-Полонка и Городище. Со стороны Лаврова я увидел ракеты, которые трижды взорвались. Стало понятно, что наступление началось. Немедленно даю приказ наступать на фольварк. Без единого выстрела вступаем в центр фольварка. Из-за конюшни раздаётся выстрел часового. В ответ прозвучали наши выстрелы. Начался короткий, но упорный бой. Поляки отстреливались со стен. Чтобы лучше сориентироваться, откуда бьёт враг, мы зажгли солому. Ляхи начали убегать с фольварка. Повстанцы занимали здание за зданием. Из-под строений доставали ляхов и резали, говоря: «Это вам за наши сёла и семьи, которые вы пожгли». Поляки выкручивались на длинных советских штыках, кричали: «На милосць Бога, даруце нам жицэ, я ниц не винен (не винна)». А сзади четовой (командир четы, аналога взвода в Красной Армии – А.Г.) О., с разбитой головой, отзывается: «Наши дети, наши старики, были ли виноваты, что вы их кидали живьём в огонь?». И работа идёт дальше. Фольварк пылает красным пламенем. За это время поляки попрятались на чердаке и оттуда отстреливались. После короткого боя мы подожгли строение с ляхами, где они и погорели. (…)

С 19-20 июня отдел выдвинулся в село Ратнов, где спалил фольварк и без боя вышел в направлении села Коршевец. На следующий день разведка донесла, что в село Новостав приехал один немец. Тогда я взял нескольких бойцов, зашли и мы в село Новостав и окружили со всех сторон немца. Действительно интересно было видеть ту минуту, когда бойцы гаркнули немаку: «Хэндэ Хох». Немак сразу хотел стрелять, но, посмотрев, что он со всех сторон окружён, начал скулить: «Майне либе камерад», «подарите мне жизнь, у меня дома дети». Бойцы начали кричать: «Забить!» Я ответил, что надо проверить, что это за личность. По проверке выходит, что этот немчик не из полиции и не партийный (не член НСДАП – А.Г.), а к населению относится вполне допустимо. Тогда я ему говорю: «УПА будет уничтожать СД (немецкую тайную полицию – А.Г.), СС и партийцев, а [не] таких как он – беспартийных и солдат, которые из-за СД должны биться на фронте. Немчик из благодарности обнял ноги и благодарил, плача от радости».[233]

Обратим внимание: солдата Рейха, представителя военно-репрессивной тоталитарной машины, устроившей на Украине варварский террор и грабёж, повстанцы решают отпустить и это решение не может не вызвать уважения: по всем правилам войны военнопленные не считаются врагами. А поляков, в том числе и женщин, украинские бойцы прокалывают штыками с аргументацией: польская полиция жгла украинских детей и стариков.

Подобными были действия как поляков, так и украинцев. Националистическая ненависть друг к другу, битва не только за собственное государство, но и за «кровь и почву» ослепила в те годы сотни тысяч представителей соседних народов.

Касаясь военного аспекта противостояния УПА и АК, можно выделить ряд основных этапов борбы двух партизанских армий.

Первый этап приходится на весну 1943 года, когда УПА только создавалась, но повстанцы уже предприняли первые антипольские акции. В это время АК действует очень ограниченно, создавая в польских хуторах и сёлах на Волыни сеть самооборонных баз.

Второй этап приходится на лето 1943 года, когда украинский террор против поляков принял широкие масштабы, а Армия краёва ответила собственным террором. К лету 1943 года относится сокращение территории, контролируемой АК на Волыни.

Третий этап приходится на осень-зиму 1943 года. Он характеризуется усилением польского террора и усилением УПА, продолжающей увеличивать зону своей деятельности.

На четвёртом этапе – февраль-апрель 1944 года - АК сформировала на территории Волынской области (западная Волынь) 27-ю дивизию, насчитывавшую около 6,5 тысяч партизан. Её деятельность протекала на незначительной территории, однако на этой территории поляки чувствовали себя относительно защищёнными от террора УПА. Однако дивизия вскоре была разбита немцами, а Волынь заняли Советы, из-за действий которых украинско-польская партизанская война в целом прекратилась. Основной причиной её прекращения было то, что АК как организованная структура весной-летом 1944 года на Волыни исчезла, а у УПА появился враг, отнимавший все силы в противоборстве с ним.

В конце 1943 - начале 1944 года украинско-польское противостояние перекинулось в Галицию, где оно получило свою специфику.

Если на Волыни поляки составляли коллаборационистскую полицию, воевавшую против УПА, то в Галиции, входившей в Генерал-губернаторство, полицаями и шуцманами были по преимуществу украинцы.

Возникшая в июле-августе 1943 года бандеровская Украинская национальная самооборона (УНС), аналог УПА, сразу же начала акции не только против красных партизан или немцев, но и против поляков.

Количество антипольских акций УНС, позже получившей наименование УПА-Запад: август 1943 года – 45, сентябрь – 61, октябрь - 93, ноябрь – 309, январь – 466. В феврале же и марте 1944 г. террор принял характер массовых погромов.[234]

К антипольской акции УПА в Галиции также привёл целый комплекс причин.

Осенью 1943 года польские партизаны проводили диверсии рядом с украинскими деревнями, которые по этой причине подвергались ударам немецких карателей. Ненависть польских партизан к украинцам тоже имела свои объективные причины – уже упоминавшийся массовый полицейский и военно-политический коллаборационизм. В частности, создание украинской дивизии «Галичина», входившей в столь ненавистную структуру СС, было воспринято поляками с явным негодованием.

В январе 1944 года АК в Восточной Галиции насчитывала около 30 тысяч человек – то есть больше, чем весь состав УПА - но лишь меньшинство из них было вооружено, и далеко не все были обучены военному делу. Борьбу с оккупантами поляки вели в ограниченных масштабах, готовя к приходу Красной Армии акцию «Буря».

Деятельность УПА по уничтожению польского населения, изгнанию из сёл немецкой и переподчинению украинской коллаборационистской администрации вызвала гнев венгров и немцев.

15-22 марта немцы провели первую «пацификацию» против УПА, но никакого видимого результата она не дала: повстанцы планомерно расширяли сферу своих действий.

Конфликт с поляками перекинулся и в Закерзонье – территории вокруг городков Перемышль, Замостье, Холм, Бяла-Подляска, куда по просьбам местного населения первые отряды ОУН-УПА стали «наведываться» ещё в ноябре 1943 г.

В начале 1944 г. «…Из отрядов УПА стала создаваться мощная армейская группировка (насчитывавшая 2-3 тыс. бойцов – А.Г.). Из Карпат на пополнение местных повстанческих отрядов пришел целый выпуск офицерской школы УПА «Олени», состоявший из бывших студентов и гимназистов. С Волыни прибыли отряды «Волков», имени Богуна и др. Был даже создан особый фронт УПА — Холмский».[235]

«Тут их противниками были преимущественно польские подпольные формирования «Армии краёвой», численность которых (вместе с другими польским националистическими формированиями – А.Г.) составляла до 15 тыс. бойцов».[236]

В первой половине 1944 года АК потерпела поражение от УПА и на Волыни, и в Галиции.

АК проиграла и в Закерзонье, несмотря на относительно высокий процент польского населения и непосредственную близость этнической польской территории.

29 мая один из руководителей Грубешовского района Батальонов Хлопских Ю. Блашяк («Грох») писал в донесении командованию: «Вызванная оккупантами национальная борьба принесла польской стороне на территории района № 5 полное поражение. На нынешнее время он целиком утрачен…»[237]

Уже в марте 1944 года поляки-галичане, с нетерпением ждали прихода Красной Армии, долженствовавшей противодействовать УПА.[238]

О невозможности АК обеспечить безопасность мирного польского населения пишет и польский исследователь Венгерский.[239] Хотя, и тут АК проводила «ответные акции» по уничтожению украинских сёл.

Как известно, АК в Галиции была разгромлена НКВД и НКГБ. Но уже к приходу Красной Армии её поражение полностью подготовили украинские повстанцы.

В Сокольском, Радяховском и Каменецком районах восточной Галиции во второй половине мая структуры АК находились в стадии ликвидации. На июль 1944 года во Львовской округе АК остался только инспекторат Львов-город и частично – Западный инспекторат.

Из-за действий УПА сорвалась планируемая поляками операция «Буря», суть которой состояла в ударе по немецким тылам в Галиции и попытке содействовать Красной Армии при освобождении Львова. «Буря» не явилась сколько-нибудь серьёзной помощью Красной Армии при проведении Львовско-сандомирской наступательной операции. Сразу же после занятия Львова – 27 июля 1944 года – НКВД и Красная Армия начали насильственное разоружение отрядов АК.

То есть в Галиции украинско-польское военное противостояние проходило в два этапа.

На первом этапе (конец 1943-го, начало 1944-го года) АК начала боевые действия против УНС-УПА-Запад, на втором этапе (март-август 1944 года) отряды Армии краёвой потерпели поражение от украинских повстанцев, завершившееся разгромом польского сопротивления со стороны коммунистической власти.

В целом в Галиции от рук УПА погибло от 20 до 30 тыс. поляков.[240] От рук поляков погибло меньшее, но сопоставимое количество украинцев Львовской, Дрогобычской, Тернопольской и Станиславской областей УССР.

1 сентября 1944 года руководство УПА-Запад издало приказ: «массовые антипольские акции прекращаются». Отныне предписывалось уничтожать только поляков, помогающих советской власти.[241]

С конца 1944 года украинско-польская резня в целом прекратилась из-за прихода Красной Армии – перед лицом новой опасности националисты двух стран прекратили войну друг с другом.

Однако случаи убийства поляков отрядами УПА и мирных украинцев польскими партизанами происходили и позже. Приведём «Донесение советника НКВД при Министерстве общественной безопасности Польши Н. Н. Селивановского народному комиссару внутренних дел СССР Л. П. Берии об убийствах мирного украинского населения отрядом Армии Крановой под командованием подпоручика Цыбульского». Действие происходит в Закерзонье: «6 июня с. г. банда "АК" подпоручика ЦЫБУЛЬСКОГО. известного по псевдониму "Сокол", учинила погром над украинским населением деревни Вежховина (13 километров юго-западнее города Холм).

Банда "Сокол" численностью более 200 человек, в форме Войска Польского, вооруженная станковыми и ручными пулеметами, автоматами, винтовками, подошла к селу на 45 подводах и частью в пешем строю.

Украинские жители, приняв банду за польские части, возвращающиеся с фронта, встретили ее почестями и цветами.

Пройдя через село и сосредоточив обоз в ближайшем лесу, бандиты возвратились и начали поголовное истребление украинцев.

Бандиты убили 202 человека, в том числе грудных детей, подростков, мужчин и женщин всех возрастов.

Мирные жители убивались огнестрельным оружием, мотыгами, лопатами, топорами, ножами, женщинам рубили головы, мужчин пытали раскаленными железными прутьями.

Забрав часть имущества из квартир убитых и 65 голов скота, банда направилась к селу Селец, Холмского уезда.

Против банды "Сокол" из города Холм была направлена на двух автомашинах и бронетранспортере оперативная группа, возглавляемая Холмским отделом общественной безопасности в составе 80 человек сотрудников отдела общественной безопасности, милиции и курсантов школы подхорунжих Войска Польского.

Оперативная группа вступила в бой с бандой и, увидев численное превосходство бандитов, беспорядочно бежала, бросив машины и бронетранспортер с вооружением; 30 человек добровольно сдались в плен и вступили в банду.

Силами второго батальона 98 пограничного полка войск НКВД было организовано преследование бандитов. В результате операции с 7 по 11 июня банда "Сокол" была окружена в селе Гута и после продолжительного боя полностью разгромлена.

В бою убито 170 бандитов и взято в плен 7 человек. В числе убитых - руководитель банды «Сокол» и его заместитель "Стрый".

У бандитов захвачено: крупнокалиберных пулеметов 5 станковых пулеметов 1, ручных пулеметов 4, автоматов 32, винтовок 62, пистолетов 3, гранат 35, лошадей 98, повозок - 44, штабные документы и вещевое имущество, сожжен склад боеприпасов. Кроме того взяты захваченные бандитами бронетранспортер и две автомашины.

Во время боя в селе сожжено 164 дома, из которых вели огонь бандиты. В этих домах, по неточным данным, сгорело до 30 раненых бандитов.

Наши потери - убито 5 человек, ранен 1.

Один из пленных бандитов ОСТАПЮК Эдвард, лично участвовавший а погроме в селе Вежховина, показал:

"Когда мы все собрались, "Сокол" сказал, что советы хотят разбить все отряды "АК" и чтобы не допустить этого, имею задачу вести борьбу с советами. 5 июня "Сокол" дал приказ перебить всех украинцев в районе Холма, Красностава и Грубешова, после чего совершить налет на город Грубешов, где разгромить кавалерийскую часть (польскую) и гарнизон НКВД, что и начали делать. В 12 часов 6 июня вся банда "Сокол" на 45 подводах заехала а украинское село Вежховина и начала проверять документы местных жителей. Украинцев, независимо от возраста и пола, мы на месте расстреливали и грабили их дома".

О вышеизложенном мною информирован Берут (глава коммунистического правительства Польши – А.Г.), который дал указания судить в показательном порядке захваченных участников бандитского погрома.

Этот факт будет освещён в печати с опубликованием фотоснимков убитых аковцами детей и мирных граждан».[242]

В любом случае, украино-польская резня 1943-44 годов остаётся одной из самых трагичных страниц в истории региона. УПА и АК во время схватки двух тоталитарных сверхдержав воевали друг против друга и занимались этническими чистками - истреблением мирного населения, а также откровенным вандализмом – взрыванием и разгромом польских римско-католических костёлов и греко-католических и православных украинских церквей, уничтожением памятников старины.[243]

Притом, что подсчёты в данном случае затруднены, общее количество поляков, убитых УПА, историками примерно оценивается в интервале от 50 до 100 тысяч человек. В результате резни погибли также не менее двух десятков тысяч украинцев.

Таким образом, количество уничтоженных украинскими повстанцами советских партизан или немецких солдат на порядок меньше, чем убитых поляков - в основном мирных жителей.

Во время украинско-польского конфликта на Волыни большинство поляков было убито украинскими повстанцами и крестьянами, а украинские коллаборационисты играли в этом противостоянии незначительную роль. Большинство же жертв украинское население понесло от рук польских полицейских, меньшую часть – от поляков в националистических и коммунистических отрядах.

В Галиции коллаборационисты из числа обеих народов, да и красные партизаны меньше вмешивались в межэтнический конфликт, поэтому жертвы среди мирных жителей – следствие деятельности в основном УПА и АК.

19 января 1945 года Армия краёва приказом её главнокомандующего была распущена. Позже на её базе создали организацию Свобода и независимость («Вольносць и неподлеглосць» - ВИН) и ряд других организаций, продолжавших борьбу до 1947 г. В конце 1945 года перед лицом общей опасности польские националисты и украинские повстанцы начали сближаться.[244] «Кульминацией этого процесса стало совместное успешное нападение польских и украинских повстанцев на город Грубешов в мае 1946 года».[245] Город был несколько часов в руках повстанцев, во время операции было убито 32 чекиста и 6 польских правительственных солдат. Однако этот союз не спас ни УПА, ни АК: события последующих полутора лет привели к ликвидации обеих националистических движений.

Оценивая участие УПА в украинско-польском конфликте, следует сказать, что инициатива этого противоборства принадлежала обеим сторонам, но решающую роль в нём всё же сыграла ОУН и УПА, принявшее решение о «деполонизации» Волыни и Галиции. В свою очередь, это решение было вызвано не только исторической ненавистью западных украинцев к полякам и экстремистскими настроениями в самой ОУН, но и позицией поляков, считавших Волынь и Галицию неотъемлемыми польскими землями. «Враждебный элемент», с точки зрения украинских националистов, подлежал изгнанию с территории Украины. При этом был применён принцип коллективной ответственности – для ускорения изгнания поляков в массовом порядке истреблялось гражданское население. Военные возможности УПА в Галиции и на Волыни позволяли уничтожить значительно больше мирного польского населения, чем было уничтожено в действительности, особенно, если учитывать, что УПА была более серьёзным в военном отношении формированием, чем структуры АК на Волыни и в Галиции.

Командование УПА не считало «польский фронт» главным в своей деятельности, поскольку в условиях оккупации существовало ещё два фронта – антинацистский и антисоветский, причём на последнем УПА нередко терпела существенные поражения. Массовое истребление поляков шло в течение полутора лет – с весны 1943-го по осень 1944-го, а УПА продолжала свою деятельность до 1949 года, и именно в 1944-1949 годах понесла основные жертвы.

2.4. Организационная структура, численность, комплектование и материально-техническое обеспечение УПА

Украинская повстанческая армия возникла и действовала более года на оккупированной нацистами территории и 5 лет после войны в условиях борьбы советской властью. Поэтому у исследователя не может не возникнуть вопрос: каким образом функционировала УПА, долгое время существовавшая и действующая в столь тяжёлых условиях?

В 1940-е годы в Советском Союзе строжайше каралось не только участие в сопротивлении, но и различные устные высказывания, неугодные властям, а в западной Украине развернулась масштабная партизанская война, продолжительность которой была значтельно более длительной, чем того хотели руководители СССР.

Советская историография нередко представляла ОУН и УПА просто большой организованной преступной группировкой. Важно выяснить, насколько эта точка зрения справедлива?

Как уже отмечалось, создание УПА было санкционировано ОУН(б) в марте 1943 г.

Первоначально повстанцами были группы призванных ещё в конце 1942 г. под ружьё оуновцев и сочувствующего элемента из волынских сёл. Во второй половине марта и начале апреля 1943 года около 5 тысяч украинских полицейских оставили места прежней службы, и в большинстве своём перешли в УПА. Таким образом, в апреле-июне 1943 года большинство рядовых повстанцев были бывшими украинскими коллаборационистами, повернувшими оружие против тех, из чьих рук они это оружие получили.

Весной 1943 года чёткой структуры у повстанческих отрядов ещё не было, хотя уже существовал Краевой военный штаб (КВШ) УПА, который возглавлял В. Ивахов (Сом). УПА постепенно активизировала борьбу с поляками и немцами и расширяла территорию своих действий. К лету 1943 года значительные районы Волыни и Полесья перешли под контроль повстанцев.

Постепенно приобретая боевой опыт и усиливаясь, УПА становится всё более влиятельной силой в Западной Украине. Уже летом 1943 года бандеровцы проводили мобилизации в отдельных сёлах.

«Призыв далеко не всегда проходил спокойно. Так, ещё до прихода КА в сентябре 1943 года в районах Волыни и Полесья была проведена мобилизация мужского населения с уходом в леса. Здесь ОУН путём применения террористических мер к семьям и родственникам уклоняющихся от мобилизации насильно втянула в УПА определённое количество украинского населения, в основном крестьян».[246]

С лета 1943 и до середины 1944 года в УПА используются два принципа комплектования: как добровольный набор, так и мобилизация. Тысячи, если не десятки тысяч крестьян шло в УПА без какого-либо принуждения – как из соображений борьбы за независимую Украину, так и мести – полякам, нацистам, представителям советской власти. Когда какой-то из перечисленных врагов сжигал украинскую деревню – оставшиеся в живых мужчины обычно вливались в УПА. Если советские власти или немцы проводили мобилизацию в армию, то украинцы, не желавшие служить, уходили в леса: либо в лес под защиту УПА, или непосредственно в ряды повстанцев. Однако, следует сказать, что хотя с лета 1944 года планомерных мобилизаций и не проводилось, принуждение (наряду с добровольным набором) при втягивании крестьян в повстанческую деятельность доминировало на протяжении всего периода существования УПА. В значительной степени эффективности этого принципа способствовали власти, поскольку стандартным наказанием за участие в УПА были либо расстрел, либо 25 лет лагерей. Поэтому многие повстанцы знали, что даже после краткого срока пребывания в вооружённых антисоветских формированиях надежды на возвращение к нормальной мирной жизни крайне малы.

Практически все оказавшиеся в УПА селяне получали начальную военную подготовку, командиры (старшины и подстаршины) проходили более длительное обучение в подпольных военных школах ОУН-УПА.

Во второй половине 1943-го, первой половине 1944-го повстанцы с помощью агитации и угроз перетягивают на свою сторону коллаборационистские формирования из граждан СССР. Позже из них создаётся нечто вроде «иностранных легионов» УПА, общим количеством 15 сотен. Известно о существовании сотен узбеков, кубанских казаков, азербайджанцев, грузин и армян. Однако, большинство русских не было включено в отдельные военно-оперативные единицы, а входило в украинские части УПА в индивидуальном порядке. Известны случаи, когда югославы, сербы, словаки, французы, итальянцы и даже немцы оказывались в рядах повстанцев, либо случайно, либо совершая сознательный выбор.

В августе 1943 года УПА значительно расширяет сферу действий и становится на некоторых территориях чем-то вроде государственной власти.

«Руководила фронтом и подпольем на территории Северо-западных украинских земель военная власть – Главная команда УПА во главе с Главнокомандующим УПА «Климом Савуром» (Дмитрием Клячковским). В состав Главного Командования УПА вместе с Главнокомандующим входили: начальник – шеф Военного штаба (ШВШ) полк. «Гочаренко» (Леонид Ступницкий, одновременно был заместителем по военным делам), глава политического отдела – шеф политического штаба (ШПШ) «Роман Галина» (Яков Бусел), комендант тыла «Горбенко» (Ростислав Волошин, был заместителем по административно-организационной работе). Начальнику штаба УПА подчинялся военный штаб, который состоял из отделов: организационно-оперативного, разведывательного, связи, снабжения, учебного, медико-санитарного и др. Главе политического отдела (штаба) подчинялись также политико-воспитательные отделы групп УПА и опосредованно (профессионально) общественно-политические референтуры тыла. Коменданту тыла подчинялись референтуры: организационно-мобилизационная, общественно-политическая, Службы безопасности, хозяйственная, связи, Украинского Красного Креста (УКК) и новосозданная гражданская администрация.

Вся территория Северо-западных украинских земель (Генеральный округ – ГО) делился на четыре оперативно-территориальные группировки – военные округа (ВО), в которых базировались соответствующие группы УПА во главе с оперативно-территориальными командованиями. У военных округов были более низкие ступени – военные надрайоны (ВН), военные районы (ВР), кусты и станицы. Эти военно-административные учреждения, созданные на основе действовавшей ранее подпольной сети ОУН, составили тыл УПА…»[247]

Действовавшие на территории военных округов группы УПА делились на сотни, курени и загоны. «Сотня, численностью 100-150 человек, была наименьшей военно-оперативной единицей. Сотни делились на меньшие тактические единицы – рои и чёты. Три роя составляли чету, три четы и рой миномётов или тяжёлых пулемётов – сотню. 2-3 сотни объединялись в курень (батальон – А.Г.) или загон (батальон или полк, в зависимости от ситуации и размеров загона – А.Г.)… Сотни, курени и загоны были привязаны территориально к местностям своего базирования или создания».[248] Были и исключения, особенно в случае повстанческих рейдов или изменения структуры УПА. В частности, после ликвидации УПА в Закерзонье весной 1947 года, уцелевшие сотни пробились либо на Запад, либо в УССР.

В 1943-44 гг. повстанцы могли позволить оперировать куренями и даже загонами, с 1945 года командование УПА предпочитает действовать сотнями, а с 1946-го сотни нередко расформировываются до чёт и роёв. С 1949 года вооружённое сопротивление продолжает вести подполье, то есть боёвки ОУН и националисты-одиночки.

На конец 1943 года территория действий УПА охватывала 2 области УССР – Волынскую и Ровенскую, а также запад Житомирской, а северо-запад Киевской, север Львовской, Тернопольской, Камянец-Подольской областей и южные районы БССР. Эта зона была поделена на 4 военных округа – 01 – «Заграва» («Зарево»), 02 – «Богун», 03 - «Туров», 04 «Тютюнник».

Приведём схему, описывающую «военно-административное деление и руководство УПА и тыла на территории Северо-западных украинских земель» во второй половине 1943 года (см. схему 1).[249]

Схема 1. Военно-административное деление и руководство УПА и тыла на территории Генерального округа Северо-западные украинские земли, вторая половина 1943 г.


Как видим, СБ в УПА действовала параллельно всей Повстанческой армии, являясь структурой двойного подчинения – отдельно шефу СБ ОУН (Николаю Арсеньичу) и Главному командованию УПА.

В связи с реорганизацией волынской УПА во всеукраинскую повстанческую армию, кроме УПА-Север были созданы:

1. УПА-Запад: в середине 1944 года куда воходили Галиция, Закерзонье и Буковина, с конца 1945 года и Закарпатье, где местных повстанческих отрядов не было.

2. УПА-Юг: территория Каменец-Подольской, Винницкой, западные части Киевской и южные части Житомирской областей.

Приведём схему, описывающую структуру Повстанческой армии на самое начало 1945 года[250] (смотри схему 2).

Схема 2. Структура УПА в 1945 году.


Данная таблица описывает строение УПА не столь подробно, как предыдущая, но даёт полное представление о всей структуре подчинения-соподчинения и составе важнейших военно-оперативных единиц.

В этой схеме структурные единицы территориальной УПА описаны на примере «УПА-Запад», ниже Военной округи - на примере ВО № 4 «Говерла», ниже Тактического участка – на примере ТУ 22 «Чёрный лес», сотни (они же отделы) – на примере куреня «Подкарпатского».

По некоторым данным, УПА-Юг как отдельного оперативно соединения вообще никогда не существовало: данный термин использовалось только как обобщающее название для подразделений УПА-Север и частично УПА-Запад, действовавших на территории областей Украины, и до 1939 г. входивших в состав УССР.

Также в документах командования УПА можно найти и упоминание группы УПА-Восток – в реальности её не было, но этот термин употреблялся для обозначения частей, действовавших в Житомирской области, большая часть которой относилась к сфере действия УПА-Север.

В любом случае, УПА-Юг (или соответствующие курени и сотни УПА-Север) была уничтожена уже к весне 1945 года.

Это был год самой напряжённой борьбы УПА против советской власти, в дальнейшем численность и активность УПА снижается.

Отряды УПА-Север приостановили свою деятельность уже летом 1946 года, а летом 1947 года были демобилизованы последние сотни округов «Буг» и «Лисоня» из УПА-Запад. В 1948-49 гг. сотни действуют только в группе «Говерла» (УПА-Запад), на остальных территориях сопротивление продолжается в форме вооружённого подполья, действовавшего роями и боёвками.

3 сентября 1949 года УПА прекращает своё существование.

Какова же была численность Повстанческой армии?

В работе академика М.И. Семиряги этот вопрос не рассматривается, автор просто упоминает мнение по этому вопросу представителей оккупационной администрации и НКВД. Московский историк Б.В. Соколов пишет: «Численность армии Бульбы (Боровца)… наверняка насчитывала десятки тысяч человек, а значит, всего в рядах УПА вполне могли состоять 400 тысяч бойцов».[251]

Эта оценка кажется нам сильно завышенной.

Для выяснения численности УПА обратимся к документам - оценкам врагов Повстанческой армии.

В радиограмме командира партизанского отряда им. Хрущёва Шитова от 28 мая 1943 года можно прочитать следующие «факты»: «Вооружённые силы бандеровцев исчисляются дивизиями, часть из них на лагерном нелегальном положении в лесах, а другие живут в сёлах.

Вооружение: винтовки, пулемёты, миномёты, лёгкие орудия, бронемашины и даже танки».[252]

Эта информация перешла в спецсообщение УШПД от 14 июня 1943 года, которое подписал и.о. начальника «штаба непокорённых» полковник Соколов: «На территории Ровенской, Луцкой и других областей Западной Украины бандеровцев насчитывается 20 тыс. человек, на вооружении имеют: пулемёты, миномёты, лёгкие орудия, танки».[253]

В аналогичном документе от 30 сентября 1943 года тот же Соколов, вероятно, получив более точную информацию, указывал: «В лесах Ровенской, Станиславской и Львовской областей насчитывается до 15 000 вооружённых националистов».[254]

Сидор Ковпак в отчёте по итогам Карпатского рейда 1 октября 1943 года писал: «Украинские националисты особо сильны в Ровенской области – их сотни расположены по среднему течению р. Случ и Горынь, в районах севернее и северо-западнее Ровно и в Славутских и Шумских лесах. Здесь их, по некоторым подсчётам, несколько десятков тысяч (sic!!! – А.Г.) – вооружённых и организованных в т.н. УПА».[255]

Украинский историк Иван Билас приводит советские данные, по которым численность УПА на начало 1944 года оценивалась в 45 тыс. человек.[256]

В справке министра внутренних дел УССР Тимофея Строкача от 28 мая 1946 года отмечалось: «Если на 1 января 1945 года насчитывалось 58 208 участников банд, то на 25 мая 1946 года их числится 1247 человек».[257]

По данным НКВД УССР на 25.01.45 в западных областях Украины насчитывалось 496 единиц ОУН-УПА общей численностью 25 353 человека.[258]

По данным обкомов КП(б)У на 15 марта 1945 года в 7 западных областях Украины насчитывалось 9 356 «бандитов».[259]

Как видим, данные парторганизаций, НКВД-МВД и НКГБ-МГБ в разные периоды их деятельности существенно разнятся – отчасти из-за недостаточно качественной разведывательной работы «органов», отчасти из-за банальных приписок.

Немцы оценивали силы УПА в 80 000 и даже в полмиллиона бойцов, а мобилизационный ресурс – до двух миллионов человек,[260] хотя для западной Украины этот ресурс, учитывая численность населения (6-7 млн. человек), выглядит фантастически.

Число репрессированных советскими органами повстанцев и подпольщиков будет приведено в следующем разделе данной работы. Но этим данным также не следует особенно доверять, поскольку это общий итог деятельности повстанцев. А личный состав УПА постоянно менялся – одних убивали или захватывали в плен, другие сдавались сами, командование проводило дополнительные мобилизации, приходили новые добровольцы, и т.д.

Реально же численность УПА, подконтрольной ОУН (б) можно оценить так. В 1942 году её вообще не существовало, к концу 1942 года на Волыни дислоцировались только боёвки ОУН общей численностью несколько сот человек. Апрель 1943 года – около 5 тыс. бойцов. В июле – примерно 10 тысяч человек, на 1 января 1944 – до 15 тысяч,[261] а к середине-концу 1944 года в 25 тысяч, максимум 30 тысяч бойцов.

«Авторитетнейший… документ Руководства ОУН от ноября 1949, в котором выразительно говорится, что на конец нацистской оккупации (уже в первых месяцах 1944) в УПА-Север (может быть, вместе с УПА-Юг) было 15 тыс. бойцов, а УПА-Запад (уже под конец лета 1944) – 10 тыс. бойцов».[262]

Больше этой цифры постоянная численность УПА никогда не поднималась,[263] а в дальнейшем она постепенно снижалась.

К таким данным, которые ещё в 1960-х опубликовал в энциклопедии украиноведения доктор В. Кубийович, пришли независимо друг от друга два украинских историка. П. Содоль в США в основном использовал документы из архивов эмиграции, А.В. Кентий на Украине использовал данные «свидетельств эпохи» из бывших партийных и советских архивов. Подсчёты они проводили на основе имеющихся данных о наличных частях и соединениях УПА и их численном составе.

Но, есть и другие оценки численности УПА.[264]

УПА на территории Западной Украины помогало партийное оуновское подполье, обеспечивающее партизанам тылы, политику ОУН на селе, агитацию и пропаганду и многое другое. Его численность подчитать сложнее, но она была сопоставима с количеством бойцов «армии без государства».

Кроме того, в структуру УПА не входили, но к сопротивлению имели самое прямое отношение СКО – Самооборонные кустовые отряды. Они организовывались под эгидой ОУН строго по территориальному принципу – население какого-либо ряда сёл, объединённых в куст, получало оружие, хранило в тайниках и применяло его только в случае угрозы селу со стороны поляков, немцев или красных партизан. Много оружия сохранилось у населения на руках даже после прихода Красной Армии, поэтому СКО действовали и в период 1944-48 гг. В целом численность людей, прошедших через сельскую самооборону, была значительно меньше, чем повстанцев.

По подсчётам украинского историка А.В. Кентия, за 1943-54 гг. сквозь УПА прошло около ста тысяч человек.[265] Цифру в 100 тысяч бойцов признаёт и последний Главный командир УПА Василий Кук в своём приказе за октябрь 1952 года.

Как уже говорилось, своеобразным рубежом для УПА стала Большая блокада, проведённая в январе-апреле 1946 года. В ходе неё УПА понесла большие потери и после провела частичную демобилизацию. С этого момента основой сопротивления является вооруженное подполье ОУН.

По данным МВД УССР, на 1 апреля 1946 года было 479 боевых единиц ОУН и УПА, в которых состояло 3 735 бойцов. По данным МГБ, на 1 января 1947 года в вооружённом подполье насчитывалось 530 боевых единиц и 4456 бойцов. На 3 марта 1948 года на учёте в западных областях Украины было 647 организаций численностью 3176 человек, 188 «бандгрупп» численностью 1229 человек и 2019 «бандитов-одиночек», всего 6 424 человека.

3 сентября 1949 года Главный военный штаб УПА издал приказ о расформировании ещё активных штабов и боевых единиц армии. После смерти 5 марта 1950 года главкома Т. Чупринки (Р. Шухевича), вооружённое подполье ведёт борьбу под руководством последнего главнокомандующего УПА, руководителя ОУН на западно-украинских землях, генерального секретаря Украинского главного освободительного совета полковника В. Коваля (настоящее имя - Василий Кук). Его захватывают в плен в апреле 1954 года, но и далее десятки и сотни человек продолжают разрозненное, затихающее сопротивление.

На 17 апреля 1952 года в Западной Украине продолжал вести работу 71 провод (центр) ОУН (160 чел.), 84 боевые группы ОУН (252 чел.), а также отдельные боёвки (647 чел.). На 21 ноября 1953 года в западных облостях Украины продолжали действовать 15 проводов ОУН (40 человек), 32 подпольные организации и группы (164 человека), 106 отдельных боевиков, всего 310 человек. Кроме того, на учёте пребывало 794 нелегала, из которых 372 – бывшие члены ОУН-УПА. На 17 марта 1955 года в западных областях Украины насчитывалось 11 разрозненных боёвок численностью 32 человека, 17 боевиков-одиночек, шёл поиск 500 нелегалов.[266]

Так закончилось существование «армии без государства» и националистического украинского сопротивления.

Как уже отмечалось, в УПА была разработана армейская система чинов и званий.

Звания были следующие.

Рядовые: стрелок или стрелец (стрілець), старший стрелок. Унтер-офицерские: вестник (вістун), булавный (булавний), старший булавный. Офицерские: хорунжий, поручик, сотник, майор, подполковник, полковник, генерал-хорунжий.

Была и система командных назначений, или должностей: роевой, четовой, сотник, куренной, командир загона (полка) или тактического участка, командир военного округа или «группы», краевой командир УПА, главнокомандующий УПА.

Предполагалось, что роем должен командовать старший вестник, четой – хорунжий, сотней – поручик, куренем – сотник, полком (загоном) – майор, Военным округом – подполковник, Главной военной округой – полковник, и главкомом должен был быть генерал-хорунжий. Единственным человеком, получившим звание генерал-хорунжего, за всю историю УПА был Т. Чупрынка (Р. Шухевич), главком УПА в 1943-1950 годах.

Как это обычно и бывает едва ли не в любой армии, должность не всегда соответствовала рангу.

В Повстанческой армии широко использовалась система наград, введённая в январе 1944 года. В целом можно наблюдать правильную армейскую структуру со всеми необходимыми атрибутами, а также уже упоминавшейся политической надстройкой – Украинским главным освободительным советом. УГОС для УПА был тем, чем для обычных армий является министерство обороны, правительство и государство.

В этом разделе необходимо ответить на вопрос об отношении бандеровцев и повстанцев к религии и церкви. Большинство руководящих кадров, да и вообще кадров ОУН в 1920-1930-х годах было рекрутировано из Галиции, украинцы которой исповедовали католицизм восточного обряда, то есть греко-католичество (униатство). Например С. Бандера был сыном униатского священника А. Бандеры, расстрелянного в 1941 году. Митрополит Украинской Греко-католической церкви А. Шептицкий то осуждал ОУН, - за террор и аморальное поведение, - то поддерживал их деятельность – например, во время Акта провозглашении независимости Украины 30 июня 1941 года. Однако, никакого предпочтения греко-католицизму бандеровцы не отдавали, относясь с уважением и вниманием к Украинской автокефальной православной церкви. Кстати, население Волыни, где возникла УПА, было православным. В УПА служили военные священники – в зависимости от региона либо православные, либо греко-католические, каждое утро повстанцы начинали не только с гимна Украины, но и с молитвы. Но в целом можно констатировать, что ОУН и УПА не были ни клерикальным, ни антиклерикальным движением. Главными в борьбе повстанцев были националистические и социальные лозунги, которые они стремились воплотить в жизнь уже на подконтрольной им территории.

В данной работе нельзя обойти и вопрос материально-технического обеспечения УПА.

Как и в других партизанских армиях, её бойцы получали еду и одежду у мирного населения, которое отдавало своё имущество либо добровольно, либо под угрозой применения оружия. Однако, действия повстанцев в этом случае были сдержанными.

Во-первых, у повстанцев была превосходно поставлена агентурная работа, поэтому они знали, в каком селе у каких хозяев что есть, и сколько из этого добра можно забрать – так, чтобы не только не оставить крестьян голодными, но и не обозлить их. Никакой помощи УПА извне не было. При противодействии мирного населения повстанческое движение просто бы исчезло, как это произошло в ПНР (Закерзонье) весной-летом 1947 года: всех украинцев оттуда выселили, и повстанцам из ПНР пришлось уйти.

Во-вторых, подпольщики ОУН обычно действовали без отрыва от производства и имели возможность делиться с повстанцами тем, что зарабатывали честным трудом.

В-третьих, деятельность ОУН-УПА опиралась на большое количество симпатизирующих их борьбе крестьян, готовых вполне добровольно помогать своим защитникам от нацистского, польского или коммунистического террора. Многочисленные факты добровольной помощи населения повстанцам мы находим в документах КП(б)У.

Для оценки обременительности поборов повстанцами мирного населения можно произвести простейшие подсчёты. К лету 1944 года, когда УПА достигла наибольшей численности – 25 тыс. человек, она действовала на территории, где проживало до 10 миллионов селян. Таким образом, численность УПА составляла 0,25 % населения, от которого повстанцы получали еду и одежду. Допустимый размер армии мирного времени в 20-м веке составлял 1 % от населения страны, военного – 10 %. Поэтому даже с учётом неравномерности распределения повстанческих «сборов» они не могли быть очень обременительны для украинских селян.

Часть еды, медикаментов и одежды повстанцы добывали в качестве трофеев – при захвате обозов Вермахта или КА, разгромах колхозов, фольварков или польских колоний.

Если вопросы пропитания и обеспечения одеждой украинские националисты решали достаточно успешно, то на протяжении всего периода существования УПА вооружение и боеприпасы были слабым местом повстанцев. Оружие повстанцы частично подбирали на полях боёв, частично захватывали в бою у противника, или при его разоружении, частично получали от перебежчиков-коллаборационистов. В первой половине 1944 года некоторое количество оружия повстанцы получили от немцев, венгров и словаков.

В первой половине 1944 года нередки были случаи, когда повстанцы под видом партизан выходили к красноармейцам, получали от них оружие и благополучно уходили с ним в лес. С 1944-45 годов важным источником пополнения повстанческих арсеналов служат истребительные батальоны – группы селян, вооружённых НКВД для борьбы с УПА. Они либо сочувствовали бандеровцам, либо просто не хотели воевать против них.

Кроме этого, повстанцы организовали множество мастерских по ремонту оружия – в этом деле бойцам УПА как нельзя больше помогла тыловая структура - ОУН.

Необходимо отметить, что неверно отождествлять бандеровцев и повстанцев – члены ОУН составляли в УПА меньшинство. Поэтому в настоящий момент многие ветераны УПА возражают против использования названия «ОУН-УПА», считая УПА отдельной, надпартийной структурой. Однако, это не отвечает действительности. УПА можно назвать партийной армией бандеровцев.

ОУН (б) была основателем УПА, идейным вдохновителем, ведущей и единственной политической силой повстанцев.

ОУН служила структурообразующим звеном в УПА, официальным политическим руководителем украинских повстанцев до создания УГОС (а, по сути, и далее).

В зависимости от периодов и регионов реальная связь и взаимодействие ОУН и УПА отличалась своими особенностями, но в целом она осуществлялась:

«- Через систему двухфункционального руководства: большинство членов Главного командования и командных структур УПА были членами и даже должностными лицами высокого ранга в ОУН.

- ОУН формировала и контролировала инфраструктуру повстанческих и вспомогательных (полупартизанских) отрядов.

- ОУН наладила каналы связи как в политической, так и в войсковой сети подполья (систему курьерской связи и сеть связи через посыльных, передающих информацию «от пункта к пункту»)

- Служба безопасности ОУН (СБ) работала также и внутри УПА в качестве контрразведки; она же контролировала и военную полицию.

- ОУН отвечала за идеологическую пропаганду в рядах УПА и поставляла политвоспитателей для её отрядов».[267]

В целом, можно сказать, что УПА действовала как повстанческо-партизанское движение, а ОУН – как подпольная политическая организация, тыловая структура УПА. В донесениях советских репрессивных органов употребляются два основных понятия «оуновцы» и «бандиты» (т.е. бойцы УПА).

Несмотря на то, что ОУН и УПА слаженно действовали против общего врага, на протяжении 1943-45 гг. функционеры ОУН и командиры УПА боролись за «старшинство» в движении сопротивления. В целом до осени 1943 года большей властью на территории Волыни обладали командиры УПА, а с конца 1943 г. – уже функционеры ОУН, отдававшие приказы не только партийцам-подпольщикам, но и повстанцам.[268]

Структура ОУН, функционировавшая по территориальному принципу, была уже описана в первом разделе нашей работы. В принципе, радикальных изменений она не претерпевала: и в 1930-х годах под поляками и румынами, и в 1941-44 гг. во время немецкой, венгерской и румынской оккупации, и в 1944-54 гг. при Советах это была массовая подпольная сеть, нечто вроде параллельного общества, или даже государства в государстве.

При этом эффективность оуновской сети очевидна: двадцать лет сопротивления столь разным и столь жёстким и эффективным режимам не выдерживала, наверное, ни одна организация в истории Восточной Европы. В конечном итоге она была уничтожена советской властью, так как возможности польских, румынских и нацистских спецслужб не шли ни в какое сравнение с силами и ресурсами НКВД-МВД и НКГБ-МГБ, брошенными на уничтожение ОУН и УПА.

Развёрнутой системой законспирированного подполья ОУН создала мощную опорную структуру для УПА. Аналогичной партии и, следовательно, структуры не было, например, у польских организаций Вольносць и неподлеглосць (ВИН) и Народове силы збройны (НЗС). Отчасти поэтому польское подполье было разгромлено уже к середине 1947 года, а украинское существовало до середины 1950-х.

Принцип комплектования ОУН был только добровольный: не было никакого смысла проводить насильственный призыв в политическую организацию в условиях, когда какой-то колеблющийся подпольщик мог завалить целую ячейку организации.

О материальном обеспечении ОУН свидетельствует на допросе в МГБ 12 декабря 1948 года бандеровский функционер Н. Андрусов: «…Источники денежного финансирования ОУН в период немецкой оккупации: членские взносы от членов и симпатизирующих ОУН (ежемесячно в среднем 20-30 копеек); налоговые сборы с предприятий, купцов и других богатеев, а также с представителей интеллигенции (учителей, врачей и других) в размере 1% от общего дохода; сбор средств из населения в т.н. "боевой фонд" путем распространения "бефонов" (что-то вроде принудительного займа, когда на руках у населения оставалась квитанция с обещанием вернуть взятое после возникновения независимой Украины – А.Г.).

Кроме того, у ОУН были свои предприятия и торговые учреждения, доход от которых шёл в пользу ОУН.

Каждая областная оуновская организация получала из этих источников приблизительно 2 миллиона рублей в год.

Средства, которое поступали от станиц и кустов, полностью шли к районному проводу (т.е. руководству – А.Г.) ОУН. Последний имел право тратить часть средств на потребности организации. Все средства, которые поступали от сборов с населения, отправлялись в Главный провод ОУН. Часто по указанию провода на местах скупались ценности и также отправлялись проводу.

В советское время порядок финансирования ОУН изменился. Четыре раза в год оуновское подполье проводило специальный сбор средства путем распространения "бефонов". Кроме того, на усмотрение местных руководителей ОУН, практиковалось т.н. налогообложение руководителей отдельных предприятий и спекулянтов. Из этих источников складывались большие суммы. Например, Рогатинский надрайонный провод ОУН получал приблизительно 50 тысяч рублей в год.

Надрайонный провод имел право тратить 25% средств, которые поступали к нему, а остаток должен был отсылать к окружному проводу. Окружной провод имел право тратить треть средств, а остаток отсылать к краевому проводу. Рогатинский окружной провод получал ежегодно от низовых звеньев ОУН приблизительно 200 тысяч рублей.

Н. Андрусов считал, что в денежном обеспечении членов Центрального провода ОУН ограничений не существовало. Например, "Петр" (Роман Кравчук, член Руководства ОУН и его организационный референт в 1942-51 гг., погиб 22.12.1951 г. – А.Г.) брал у него денег всегда столько, сколько нему было нужно - по 8-10 тысяч рублей. В год это выходило приблизительно 100 тысяч руб. По мнению Н. Андрусова, "Петр" получал деньги и из других краевых проводов ОУН. "Тур" (Роман Шухевич – А.Г.) только однажды - весной 1947 г. - взял у Н. Андрусова 50 тысяч руб.

Во время немецкой оккупации все звенья ОУН собирали и закупали золото и прочие ценности. Все это отправлялось к Краевому проводу ОУН Галиции.

Какова была дальнейшая судьба этого золотого фонда Н. Андрусов не знал».[269]

Как видно, то налогообложение, о котором есть точные цифровые данные – 30 копеек в месяц или 1 % дохода – вполне щадящее. Финансирование ОУН и УПА со стороны диаспоры в годы войны и оккупации, и УПА после войны имело небольшое значение, так как у курьеров ОУН были большие сложности с передачей необходимых средств.

Понятно, что деньги, во всяком случае, их значительна часть, шла на борьбу с советской властью – повстанческая и подпольная деятельность требует больших материальных ресурсов. Если бы полученные суммы верхушка ОУН-УПА тратила нецелевым способом, то подполье не смогло бы вести активную пропаганду, да и просто существовать до середины 1950-х годов.

Очевидно, что менее успешной была бы деятельность ОУН без специальногое контрразведывательного и репрессивного ведомства - Службы безопасности (СБ ОУН). Она возникла ещё в 1940-41 гг., и её первым руководителем был Н. Лебедь, который с сентября 1941 по апрель 1943-го был и.о. Руководителя ОУН.

С марта 1941 года до января 1947 года СБ ОУН возглавлял Н. Арсенич (1910-23.01.1947).

В советское время и постсоветкое время вокруг СБ ОУН создался ореол чуть ли не единственной террористической структуры УПА. На самом деле, роль СБ ОУН была прежде всего во внутренней контрразведке – то есть выявлению вражеской агентуры и нестойкого элемента внутри самих ОУН и УПА. Но и «вовне» репрессивная функция СБ ОУН также была направлена. То есть по отношению к Повстанческой армии и украинскому населению СБ выполняла функцию, похожую на ту, которую выполняла советская армейская контрразведка СМЕРШ в КА. Террор против польского населения, милиции, чекистов, партсовактива, красноармейцев или партизан активно практиковали и боевые части УПА, и простое партийное подполье. У СБ ОУН просто не было возможности покарать всех тех, кого её руководители считали врагами украинского народа. Против таковых вела борьбу, и борьбу бескомпромиссную, вся Повстанческая армия.

В 1943-1944 годах в УПА существовала полевая жандармерия, выполнявшая также полицейские функции. Жандармерия была подчинена СБ ОУН и в 1945 году, фактически, прекратила своё существование.

С весны 1943 года СБ расширяла свои ряды, поскольку это потребовала необходимость – теперь нужно было следить не только за членами оуновского подполья, но и за бойцами УПА, а также за населением территорий, освобождённых повстанцами от власти нацистов.[270] В донесении о работе СБ в военном округе «Богун» - южная часть Ровенской и север Тернопольской областей - за период с 15.09 по 15.10.1943 можно найти сведения о том, «Кто и как наказан в указанное время.

Наказано смертью 110 человек. Из них: 50 украинцев: перекрестов (в католицизм – А.Г.) и сексотов, 18 коммунистов, 5 немецких конфидентов, 33 поляка, 2 немца, 1 голландец, 1 еврей.

…Других наказаний исполнено – 141. Они состояли: дисциплинарные наказания членов СБ и сетки (ОУН - А.Г.), физические наказания гражданскому населению за непослушание приказам представителей УПА, за производство водки и т.п.»[271]

Сотрудники СБ ОУН с конца 1943 года приобретают годов полную самостоятельность и не подчиняются ни командирам УПА, ни функционерам ОУН среднего звена. Служба безопасности становится структурой, как бы параллельной ОУН и УПА, имеющей вертикальное подчинение[272] - шефу СБ ОУН и никому более. В начале 1944 года «партноменклатуре» удалось добиться ответственности областного референта СБ перед областным референтом ОУН. На практике, областной референт СБ ОУН исполнял функции шефа СБ военного округа.

К сожалению, работа СБ ОУН не представлена должным образом в доступной читателю украинской историографии. Большинство документов по деятельности СБ ОУН хранятся в полузакрытом архиве Службы безопасности Украины (СБУ), а следственные дела функционеров и сотрудников СБ ОУН ещё не рассекречены.

* * *

Оценивая роль и деятельность Украинской повстанческой армии в годы нацистской оккупации, можно сделать следующие выводы.

1) Основной целью и задачей УПА была борьба за Украинское самостоятельное объединённое государство. Борьба принимала форму боевых действий против нацистской Германии и её союзников, советских партизан, польского националистического партизанского движения.

2) Боевые качества формирований УПА следует признать как минимум удовлетворительными. Об этом свидетельствует однозначная победа УПА в партизанской войне против польской Армии краёвой. Значение этой победы увеличивается наличием у АК невольного, но, активного, опытного и сильного союзника по борьбе против УПА: красных партизан. Эффективность и сила УПА подтверждается её успехом также в противостоянии советским партизанам: повстанцы дважды сорвали план действий красных партизан, подчинённых УШПД – в 1943-м и 1944-м годах.

3) Важнейшим показателем удовлетворительного состояния формирований УПА может служить наличие обученного офицерского корпуса (не менее 4 тыс. человек) масштабного арсенала оружия, разветвлённой системы материально-технического обеспечения (тыла), госпиталей, в первый три года деятельности УПА – наличием взаимодействия между различными подразделениями УПА

4) В УПА наличествовали: система штабов, чёткая структура административно-военных объединений (военные округа, тактические участки, загоны, курени, сотни, чоты и рои), системы подчинения и соподчинения, воинских чинов, званий и должностей, единое командование, воинская дисциплина и присяга. Общая численность одновременно поставленных под ружьё бойцов летом 1944 года составляла не менее 25 тыс. человек. Поэтому употребление термина «иррегулярная армия» по отношению к украинским националистическим повстанческо-партизанским формированиям 1943-1949 гг. нам представляется правомерным.

5) Террор УПА против мирного польского населения в 1943-44 годах, служивший, с точки зрения самих оуновцев, цели приближения возникновения Украинского самостоятельного объединённого государства, принявший массовый характер, позволяет говорить о политическом решении ОУН изгнать поляков из Западной Украины. Участие УПА в украинско-польском этническом конфликте наиболее ярко показывает агрессивный национализм её создателей и руководителей. Вместе с тем, нельзя не признать, что в той или иной мере в годы Второй мировой и советско-германской войн все массовые партизанские движения (АК, БХ, НОАЮ и др.) в той или иной мере вели действовали методами, аналогичными методам УПА. Хотя, масштаб террора относительно небольшой по численности УПА и выделяет её в этом смысле среди других партизанских движений.

6) Наличие в УПА частей, состоящих не из украинцев, а из грузин, армян, азербайджанцев, узбеков, кубанских казаков, а также служба в УПА отдельных бойцов других национальностей - русских, евреев, немцев, итальянцев и других – позволяет говорить об определённом "практическом интернационализме" националистического руководства Повстанческой армии. Об этом же свидетельствует и проведение в ноябре 1943 года Первой конференции порабощённых народов, а также лозунг ОУН-УПА: «Свобода народам - свобода человеку!»

7) Одним из выводов данной главы может быть признано то, что УПА представляла собой совокупность независимых вооружённых националистических формирований, была создана не при содействии оккупантов, как утверждала советская историография, а вопреки стремлениям последних. Более того, около полутора лет Повстанческая армия вела борьбу против нацистского режима, в которой обе стороны несли сотни и тысячи жертв, а немецкая сторона из-за деятельности УПА терпела значительные экономические убытки, связанные со срывами сбора продовольствия на оккупированных территориях. Данный факт не отрицает отдельных фактов взаимодействия и сотрудничества УПА с представителями Вермахта и венгерских военных и политических кругов, не имевших, подчеркнём, решающего влияния на характер и масштабы деятельности ОУН-УПА.

Загрузка...