На рубеже 1943/44 годов Красная Армия вошла на западно-украинские земли, 8 мая 1945 года завершилась война в Европе, а 2 сентября того же года – в Азии. Внешние фронты для СССР исчезли, но на внутренних, в том числе и на Украине, продолжались активные боевые действия.
«Не стоит подчёркивать, что те испытания, которые выпали на долю ОУН-УПА во время «поднемецкой» действительности, не шли ни в какое сравнение с тем, что ожидалось»[273] по приходу Красной Армии.
Но складывать оружие повстанцы не намеревались. Скорее, наоборот, вся деятельность в 1930-х годах, а также в период нацистской оккупации была как бы подготовкой к войне с СССР за Украинское самостоятельное объединённое государство.
О позиции украинских националистов в новых условиях историк ОУН сообщает: «После окончания Второй мировой войны в Европе Руководство ОУН издало декларацию, в которой очень трезво подошло к вопросу дальнейшей украинской освободительной борьбы. С одной стороны, ОУН отвергла капитулянтскую позицию мельниковцев и разных остатков давнишних партий, с другой стороны, ОУН отвергла ориентацию на быстрое освобождение. В декларации читаем: "а) нам должно вести дальше вооруженную революционную борьбу для защиты народа перед физическим и моральным уничтожением; б) нам надо быть готовыми к худшему, чтобы всё-таки беречь других и себя от уничтожения; в) нам надо сберечь и подготовить максимум революционных сил к решающему моменту; г) нам надо войти в новый, мирный, послевоенный стиль революционной работы и начать действовать для достижения дальней цели; г) нам надо выращивать новые революционные кадры, новых людей, которые смотрели бы в будущее с верой…»[274]
ОУН приняла данную декларацию за рубежом.
А на Украине Главнокомандующий УПА Р. Шухевич в связи с окончанием боевых действий в Европе издал приказ, который мы и приводим здесь с некоторыми сокращениями:
«Бойцы и командиры Украинской повстанческой армии!
Гитлеровская Германия окончательно разгромлена и разбита. (…)
Большой вклад в победу над Германией внесли и вы, украинские повстанцы. (…) В борьбе с Германией наша Украинская Повстанческая Армия организовалась и прошла первую боевую школу.
И с развалом Германии возвратился и стал властвовать на Украине еще худший оккупант - Россия. Веками порабощая Украину, она не откажется от нее никогда, независимо, царский ли у неё режим, или "самая демократическая в мире республика". (…) Для свободолюбивых масс эта "наидемократичнейшая республика" (устраивает) сибирскую тайгу, Соловецкие острова, массовые расстрелы, сожжение сёл, искусственные голодоморы и прочие "новейшие" "воспитательные" средства.
И украинский народ и теперь не капитулировал перед наступающим врагом. (…) Я уверен, что оружие, которое вы получили из рук нации, не посрамите, и грядущим поколением передадите свое имя, покрытое бессмертной славой.
Украинские повстанцы! В мире еще не установился мир. Революционные движения порабощенных народов и противоречия между западными государствами и СССР нарастают. Растет во всем мире понимание, что несет с собою идея "диктатуры пролетариата", провозглашённая из Кремля. В борьбе против него вы сегодня не одни! Упорные сербы, хорваты ведут бои против московского ставленника Тито, болгары также поднимаются против кровавого террора, принесенного "союзной" СССР. Горы Семиградья (Трансильвании – А.Г.) наводнились теми румынами, которые не поддались Росси. Даже маленькая Словакия ведет партизанскую борьбу против агрессора. Польские патриоты саботажами и вооруженной борьбой отвечают на попытки Сталина их поработить. Ряды борцов против восточного сатрапа растут. Всё это создает благоприятные условия для нашей дальнейшей борьбы и приближает момент развала СССР.
Додержать оружие в руках до той минуты и стать во главе воюющих против Сталина масс - ваша священная задача. Верю, что выполните её с честью и фанатизмом, как выполняли все прежние задачи. Новыми методами борьбы, приспособленными к новой обстановке, дайте ответ врагу на его наступление.
С несокрушимой верой вперед, к победе!
Да здравствует Украинское самостоятельное соборное государство!
Вечная слава полегшим в борьбе с агрессором!
Слава Украине!
В мае 1945 г.
Тарас Чупринка
Гл. команд. УПА».[275]
Как следует из данного приказа и подобных документов 1944-1946 гг., упорство борьбы ОУН-УПА отчасти было связано с надеждами бандеровцев на два несостоявшихся события.
1. Национальные революции в СССР и ранее оккупированных Третьим Рейхом странах Восточной Европы.
2. Неизбежный и скорый военный конфликт между победителями: СССР и западными демократиями.
Кроме того, объективно оценивая свои скромные силы, руководство УПА стремилось своей деятельностью - военной или мирной - пропагандировать идею Украинского самостоятельного объединённого государства.
Помимо этого преследовались и более близкие, прагматичные цели – не допустить пришествия на западноукраинские земли наименее популярных элементов советской системы – в частности, колхозов.
Политзаключённый Валентин Королёв, проведший десять лет в сталинских лагерях, в беседе с автором этих строк так описал бандеровцев, оказавшихся вместе с ним в местах лишения свободы: «Что для них было характерным – так это ненависть к коммунистам. Их было невозможно переубедить… Хоть ты его здесь расстреляй, он лютой ненавистью ненавидит Советы…»
Очевидно огромное материально-техническое и численное превосходство вооружённых сил и репрессивно-карательных органов СССР над Повстанческой армией. Многие публицисты задаются вопросом: что же двигало сравнительно небольшой группой людей в схватке с мощнейшей в мире государственной машиной? Один из ответов содержится в основном лозунге ОУН: «Либо добудешь Украинское государство, либо погибнешь в борьбе за него». Подобная мотивация была характерна для оуновцев и большой части повстанцев, которые тем или иным способом мобилизовали на борьбу десятки и сотни тысяч своих соплеменников.
В свою очередь, представители новой власти не хотели восстановления Украинского государства, а начали интегрировать бывшую польскую, румынскую и чехословацкую Украину в УССР. То есть власти начали построение социалистического общества, в котором не было место национальным особенностям регионов. Поэтому борьба против ОУН-УПА стала приоритетом для Советской власти в только что завоёванных областях Западной Украины.
Руководство Советского Союза и Советской Украины в 1944 году было уверены в том, что УПА будет уничтожена в течение нескольких месяцев.
16 марта 1945 года первый секретарь ЦК КП(б)У Никита Хрущёв разослал секретарям обкомов КП(б)У, начальникам областных управления НКВД и НКГБ западных областей Украины письмо:
«По решению ЦК КП(б)У Вы обязаны были 15 марта 1945 года ликвидировать в своей области банды украинско-немецких националистов.
На совещании секретарей обкомов, начальников областных Управлений НКВД и НКГБ Вы дали обещание закончить ликвидацию банд раньше этого срока.
Однако на 16 марта в Вашей области ещё оперируют десятки банд и сотни бандитов.
Таким образом решение ЦК КП(б)У не выполнено. Вы не сдержали своего слова…
ЦК КП(б)У считает, что Вы не сделали надлежащих выводов из решения ЦК КП(б)У и не использовали всех возможностей, которые Вы имели, для окончательного разгрома и уничтожения всех бандитских групп.
Предлагаем Вам в трёхдневный срок дать в ЦК КП(б)У объяснение о причинах невыполнения решения ЦК от 26 февраля с.г. и сообщить о принятых Вами мерах для окончательного уничтожения оуновских банд в Вашей области».[276]
Подобные решения принимались ЦК КП(б)У и позднее, но УПА смогла действовать на территории Украины вплоть до 1949 года, а вооружённое подполье ОУН – до середины 1950-х. Это позволяет сделать, на наш взгляд, два вывода:
1. Действия Украинской повстанческой армии можно признать относительно эффективными.
2. Способности УПА к сопротивлению советской власти, и поддержка ОУН западноукраинским населением в 1944-1945 годах недооценивалась высшим партийным руководством УССР и лично первым секретарём ЦК КП(б)У Н.С. Хрущёвым, а также руководством СССР (И.В. Сталиным).
Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что вся деятельность Красной армии, НКВД-МВД, НКГБ-МГБ и партийно-советского актива по ликвидации ОУН-УПА руководилась и/или направлялась руководством советской Украины и была следствием установки ЦК КП(б)У и ЦК ВКП(б) на ликвидацию ОУН-УПА.
Приведём описание развернувшейся картины боёв канадским историком украинского происхождения О. Субтельным: «…Вскоре после капитуляции Германии в мае 1945 г. Советы получили возможность наращивать систематическое и широкое давление против УПА. В 1945-46 гг. советские войска… организовали блокаду и прочёсывание обширных территорий Волыни и предгорьев Карпат, где сосредотачивались партизаны. Стремясь запугать западноукраинское население и лишить УПА народной поддержки, НКВД использовал целый набор жесточайших мер. Жителей районов, где находились базы УПА, выселяли: в Сибирь депортировали семью любого, кто был связан с партизанами, в результате чего пустели целые сёла… Почти в каждом селе были завербованы информаторы НКВД, говоря проще – «стукачи». Для дискредитации УПА применялись и более изощрённые методы: подразделения НКВД, переодевшись в форму УПА (так называемые «лжебандеровцы» - А.Г.), грабили, насиловали и убивали украинских сельчан. Поскольку действия службы безопасности ОУН (СБ) по ликвидации просоветских элементов также нередко отличались жестокостью, этот страшный маскарад был весьма правдоподобен и часто достигал своей цели. Одновременно Советы буквально заливали партизан, живущих зимой на грани голодного истощения в подземных «схронах», пропагандой, изображающей их дело безнадёжным, и постоянно предлагали амнистию за явку с повинной».[277]
На описании «войны после войны» имеет смысл остановиться более подробно, поскольку именно этот период деятельности УПА стал для неё, так сказать, «визитной карточкой». Именно из-за пятилетнего противостоянию повстанцев советской власти украинское сопротивление вошло в советские книги, кинофильмы, фольклор, пропаганду, а слово «бандеровец» в определённом смысле стало синонимом слова «антисоветчик».
Летом 1944 года УПА действовала в одиннадцати областях УССР:
1. Львовской, Дрогобычской, Станиславской (Ивано-Франковской), Тернопольской, Волынской, Ровенской областях – территории, входившие до 1939 г. в состав Польши
2. Каменец-Подольской, Винницкой, Житомирской, Киевской обастях – территории, входившие до 1939 г. в состав СССР.
3. Черновицкой области (Северная Буковина) – до 1940 и в 1941-44 гг. входившая в состав Румынии.
Кроме того, действиями УПА были охвачены южные районы Белоруссии со смешанным белорусско-украинским населением, а также, как уже отмечалось, украинско-польское Закерзонье (ПНР). УПА проводила пропагандистские рейды в другие области УССР (в Закарпатье, на Юг и Восток), Белоруссиию, в Румынию и Чехословакию.
В течение 1946-1947 гг. основные силы УПА на Украине были разгромлены. К лету 1947 года повстанческое сопротивление в ходе операции «Висла» ликвидировали в ПНР (Закрерзонье).
С этого момента сопротивление продолжалось в виде вооружённого подполья в Буковине, на Волыни и в Галиции – и в незначительных масштабах – в Каменец-Подольской и Житомирской областях.
Быстрее всего УПА была разгромлена на территориях, входивших до 1939 г. в состав СССР, что объясняется рядом причин.
Во-первых, туда раньше пришли части Красной Армии (конец 1943 года).
Во-вторых, природные условия бывшей советской Украины (лесостепь), хуже подходили для партизанской войны.
Третьей, и главной причиной было отсутствие в УССР ещё с довоенных времён партийной сети ОУН, а также наличие колхозной системы.
Врагами украинского народа повстанцы определили всех сотрудников органов ВД и ГБ, членов партийных и советских организаций, советских хозяйственных работников, офицеров Красной Армии и красных партизан, членов истребительных батальонов - всех, кто являлся представителем новой власти или относительно активно с ней сотрудничал. Принцип коллективной, в том числе семейной ответственности, провозглашённый бандеровцами ещё в 1941 году, и применявшийся в течение всего периода немецкой оккупации, использовался участниками сопротивления и в 1944-1949 гг.
Со стороны советской власти во враги были зачислены подпольщики, повстанцы, члены их семей и сотрудничавше с бандеровцами население, главным образом крестьянство.
Определив позицию сторон, посмотрим, какова же были основные этапы противостояния и каковы были силы, брошенные советской властью и режимом против ОУН и УПА.
Советские партизаны вели борьбу с УПА ещё в 1943-44 гг. в условиях немецкой оккупации. 18 августа 1944 года на борьбу против УПА была направлена 1-я Украинская партизанская дивизия имени Дважды Героя Советского Союза С.А. Ковпака, насчитывавшая тогда свыше 3 тыс. человек. Командиром дивизии на тот момент был Пётр Вершигора.
Соединение ранее подчинялось УШПД, а с 18.08.44 поступило в непосредственное распоряжение НКВД УССР.
Через несколько дней к ней присоединились партизанские отряды под руководством Яковлева и Куницкого.[278]
В партархиве компартии Украины сохранились документы о том, как ковпаковцы боролись с повстанцами: проводили зачистки деревень, поиски повстанцев, дезертиров и уклонистов и т.д.[279]
20 октября 1944 года ЦК КП(б)У в связи с занятием Красной Армией всей территории Украины постановил сократить штаты Украинского штаба партизанского движения, а попавший под сокращение офицерский состав - несколько сот человек - был передан НКВД УССР для комплектования Управления по борьбе с бандитизмом на Украине[280] - то есть для подавления повстанческого движения.
Таким образом, партизаны участвовали не только как самостоятельная сила в борьбе против ОУН-УПА, но и послужили ценным кадровым резервом для формирования системы МВД в Западной Украине в 1944-46 гг. Из них вербовались также члены истребительных батальонов, участники «спецгрупп» и партийная номенклатура.
Преимуществом партизан в борьбе с УПА было отличное знание тактики и стратегии повстанцев. Во-первых, сами партизаны боролись против оккупантов в 1941-44 годах, и поэтому знали, какими методами против новой власти будут бороться националистические партизаны. Во-вторых, в 1943-44 годах партизаны сами боролись с повстанцами, и успели хорошо изучить националистов, а также территорию западной Украины.
Красная Армия столкнулась с повстанцами практически сразу же после вступления в западную Украину – то есть на рубеже 1943/1944 годов. Руководство УПА стремилось не допустить столкновений и, особенно, фронтальных боёв повстанцев с красноармейцами, издав об этом специальный приказ. Во-первых, очевидно было гигантское численное и материально-техническое превосходство КА. Во-вторых, в простых красноармейцах, особенно украинской национальности, повстанцы в большинстве случаев не видели врагов.
Повстанцы распространяли среди солдат листовки с призывом «бить Гитлера», не воевать против них, и/или переходить на сторону УПА. Распространённым лозунгом того времени было: «Убивайте политруков, этих верных сталинских собак, которые вас стерегут. По трупам политруков пойдём на голову Сталина».[281]
Зато появление мощнейшей армии было более, чем весомым аргументом советской пропаганды - большинство бойцов из «иностранных легионов» УПА перешло обратно в Красную армию.
Часть украинских историков настаивает на том, что УПА не воевала с КА.
Все 1990-е годы по этому поводу на Украине шла оживлённая дискуссия, продолжающаяся и сейчас, хотя, с точки зрения автора, дискуссия безосновательная.
Красная Армия была инструментом советской власти, против которой повстанцы активнейшим образом боролись. Кроме того, Красная Армия подчинялась приказаниям своего высшего военного руководства, которое, в свою очередь, подчинялось партийному руководству СССР, считавшее задачу уничтожения УПА первостепенной. Поэтому и УПА сражалась против Красной Армии, и Красная Армия участвовала в антиповстанческих операциях.
Акции УПА против КА отчасти были вызваны неразберихой в условиях боевых действий, отчасти – приказами командиров повстанцев и красноармейцев. Инициатива борьбы шла с обеих сторон.
В январе 1944 года в сёлах Белощувка и Моквин Березненского района Ровенской области повстанцами было единовременно убито почти 50 красноармейцев 181-й стрелковой дивизии.
«В информационном донесении за период с 27 марта по 8 августа 1944 года по Станиславской области (район Коломии), значилось: «На всех территориях началась массовая ликвидация красноармейцев. Эта ликвидация была допущена с учётом состава армии – были это собственно русские и почти все комсомольцы. Части 18-го десантного корпуса были созданы из молодых воспитанников детсадов».[282]
Например, нападения повстанцев Станиславской области на КА в сентябре-октябре 1944 года стоили последней 23 офицеров и 128 солдат и сержантов убитыми, а 79 человек было уведено в лес.
Однако, нередки были случаи, когда красноармейцев повстанцы просто разоружали, вели среди них антисоветскую агитацию, вербовали и отсылали обратно в часть или включали в собственные ряды, или мирно отпускали. Типичной ситуацией был своеобразный «вооружённый нейтралитет» при контакте частей УПА и КА.
Действия партизан против Красной Армии допускались даже Главным командованием УПА в случае обороны, а также в качестве мести, если красноармейцы жестоко обращались с мирным населением.
Партработники и чекисты, пришедшие в Западную Украину вслед за Красной Армией, постоянно обращались к командованию последней с просьбой помочь в борьбе с бандеровцами или охране каких-либо хозяйственных объектов.
Кроме того, УПА развернула за спинами красноармейцев партизанскую войну со всеми её компонентами, включая и удар по коммуникациям. Поэтому армейское командование было просто вынуждено вести борьбу с повстанцами с целью нормализации работы тыловых служб.
29 февраля 1944 года, случайно натолкнувшись на засаду УПА, был смертельно ранен командующий 1-м Украинским фронтом генерал армии Николай Ватутин. Этот факт произвел очень больше впечатление как на командование КА, так и на партийное начальство УССР и СССР.
По некоторым данным, и генерал армии Андрей Ерёменко, командовавший с 1945 года Прикарпатским военным округом, попал в плен к повстанцам, которые обращались с ним вежливо и отпустили.[283]
Красная Армия в сотрудничестве с НКВД, да и самостоятельно принимала непосредственное участие в антиповстанческих операциях. В апреле 1944 г. в знаменитой битве под селом Гурбы на стыке трёх областей – Ровенская, Тернопольская и Каменец-Подольская - со стороны УПА участвовало около 5 тыс. человек, с советской стороны 4 бригады войск НКВД, кавалерийский полк и танковое подразделение КА: всего 15-16 тыс. человек. Советским частям удалось окружить повстанцев, но подавляющее большинство из них сумело выйти из кольца.
Особенно активно с УПА боролась армейская контрразведывательная структура СМЕРШ: «Смерть шпионам» или, по другой версии, «Система мероприятий по раскрытию шпионажа» - созданная в 1943 году организация с двойным подчинением – армии и НКГБ. Смершевцы не только следили за Красной Армией, но и «чистили» занимаемые территории от шпионов (а в тот момент УПА как раз сотрудничала с Абвером), диверсантов и «контрреволюционных элементов». Методы действий СМЕРША - избиения, пытки, шантаж, расстрелы - наводили ужас на население украинских сёл. Обычной практикой смершевцев было согнать мужское население села в какое-то помещение, а потом с помощью угроз и избиений выколотить из населения информацию о том, кто служит в УПА или поддерживает оуновское подполье.
Красную армию использовали против повстанцев и сразу же после окончания войны, в частности, когда её части возвращались в СССР из Германии. Но желаемого эффекта это не принесло.
Военные, проводившие ранее фронтовые операции, столкнулись с другим типом боевых действий – войной партизанской. Кроме того, настроение солдат и офицеров КА, а с 1945 года – Советской армии, не способствовало успешной борьбе против УПА. Генерал Петр Григоренко свидетельствует: «Мои бывшие подчинённые (по 8-й дивизии) заезжали ко мне в Москву и с возмущением и болью рассказывали, как они жгли и разрушали дома заподозренных в помощи повстанцам, как вывозили в Сибирь семьи из этих домов, женщин и детишек, как выбрасывали население из сёл и хуторов, как устраивали облавы на повстанцев».[284]
Нередки были случаи, когда красноармейцы проходили сквозь лес, громко переговариваясь и шумя, а при контактах с отрядами УПА воздерживались от применения оружия.
Отмечались даже столкновения армейских частей с чекистскими формированиями, действовавшими в Западной Украине.
«…Осенью 1944 года в районе действий куреня «Мстители» группы «УПА-Запад» под г. Любачив на Люблинщине на украинско-польском этническом пограничье её (агитацию – А.Г.) организовал проводник ОУН-Б в Закерзонье Ярослав Старух. Он, в частности, распространил листовки о Тихом Доне и «донской вольнице» среди бойцов дислоцированной тогда в этом районе 1-ой дивизии донских казаков. После этого её бойцы корректно обращались с украинским населением и совсем не демонстрировали желания воевать против повстанцев. Были случаи, когда казаки не стреляли при встрече с национальными партизанами, давали лишнее оружие, предупреждали про известные их разведке акции диверсионных групп НКВД».[285]
Зафиксированы многочисленные факты переходов в УПА красноармейцев-украинцев, да и не только украинцев. Но с 1945 года повстанцы отправляли перебежчиков обратно, опасаясь шпионажа.
Однако, в целом Красная Армия была для УПА опасным врагом не только во время «перехода фронтов», то есть весной-летом 1944 года, но и в дальнейшем.
Военные боролись с повстанцами не только прямым путём.
Как и планировали высшие партийные органы Украины,[286] мобилизации в КА стали одним из методов снижения повстанческого движения. Призванных «фильтровали» спецслужбы, выявляли среди них членов ОУН, Юношества (Юнацтва) и симпатизирующих – к ним и членам их семей применяли репрессии. Остальных частично направляли на фронт, частично – в восточные районы УССР, и даже на Урал, на принудительные работы - но не в заключение. Несмотря на «инфильтрацию» новобранцы из западных районов УССР часто дезертировали или перебегали на сторону немцев. «Так, в донесении политуправления 1-го Украинского фронта от 30 сентября 1944 г. сообщалось, что за период с 4 по 25 сентября 1944 года перешли к врагу 172 бойца и младших командира из числа жителей западных областей Украины, в том числе 73 во время боя и 99 – с передового края обороны».[287] Учтём, что этот переход был совершён сентябре 1944 года – всего за 8 месяцев до конца Третьего рейха.
Уже упоминавшийся уроженец Вильнюса Илья Йонес, проведший во Львовской области оккупацию, по приходу Красной Армии был в неё призван. В мемуарах он пишет о том, что западные украинцы часто переходили на сторону немцев. Йонес описывает случай, когда он предотвратил переход группы западных украинцев на сторону немцев, и получил за это орден Красного Знамени. После задержания и трибунала дезертиры были расстреляны перед строем, а их могилу по приказу офицеров утрамбовали сапогами солдаты всей дивизии.[288]
В 1944 году УПА нередко предпринимала удачные попытки срыва мобилизации в западных областях Украины. Например, в Станиславской области на 21 августа 1944 года из 30 тыс. призывников явилось на призывные пункты только 15 тыс. человек. Повстанцы постоянно нападали на колонны мобилизованных, уничтожая, разоружая или разгоняя охрану, а призванных отпускали по домам или включали в свои ряды. Кроме того, УПА всячески препятствовала выполнению поставок продовольствия для советских войск.
Однако, вскоре, когда на селе стали формировать из местного населения истребительные отряды, повстанцы стали призывать украинцев идти служить не в истребители, а в Красную Армию.
В общем, нельзя точно сказать, чему больше способствовали принудительные мобилизации в КА – борьбе против повстанцев, или, наоборот, пополнению рядов УПА относительно активным элементом. Значительная часть западных украинцев либо пыталась пересидеть войну в лесах и погребах, либо если уж погибнуть, то погибнуть в рядах УПА за независимость Украины.
После войны армию также использовали против повстанцев, а повстанцы часто уничтожали солдат и офицеров Советской армии.
Начальник Политуправления Прикарпатского ВО генерал-майор Лисицын 31 июля 1946 года отмечал: «Войска округа за время нахождения в сельских гарнизонах в период подготовки и проведения выборов в Верховный совет УССР и позже по приказанию Генерального Штаба Красной Армии до 15 апреля на территориях Львовского и Прикарпатского округов были проведены плановые операции по уничтожению вооружённых банд украинско-немецких националистов, УПА и оуновского подполья. (Речь идёт о «большой блокаде» городов, сёл, лесов и гор в Западной Украине в январе-апреле 1946 года – А.Г.)
На территории округа в нынешних границах было расположено более 3500 наших мелких сельских гарнизонов. Этими гарнизонами и подвижными отрядами от соединений уничтожено 3295 бандитов, захвачено 12 000 бандитов и более 5 000 бандпособников…
За последние месяцы после отвода войск из сельских гарнизонов и с наступлением лета оставшиеся банды украинско-немецких националистов и оуновское подполье вновь заметно активизировались…
В течение июня и июля на территории округа, по данным штаба ПрикВо зарегистрированы 114 бандпроявлений…
Бандитами за указанный период убиты десятки военнослужащих Красной Армии и МВД, советских, партийных работников, местных жителей – активных участников в проведении мероприятий советской власти».[289]
Несмотря на столь «напряжённые» отношения между УПА и Красной Армией, эффективность применения последней против повстанцев в целом не была высокой. И это был не основной инструмент ЦК ВКП(б) и КП(б)У по подавлению сопротивления.
Как отмечал 23 ноября 1944 года в докладе на пленуме ЦК КП(б)У Никита Хрущёв, «…в западных областях проведена большая работа по борьбе с украинско-немецкими националистами. Эту работу проводили партийные организации, советские органы и особенно НКВД. Почему я подчёркиваю НКВД?
Потому что на плечи НКВД ложится самая тяжёлая работа, сопряжённая с проведением боевых операций против бандитов».[290]
Основными противниками повстанцев в западной Украине в 1944-49 годах были Внутренние и погранвойска НКВД-МВД СССР, НКВД-МВД и НКГБ-МГБ УССР.
Внутренние войска Народного комиссариата внутренних дел (ВВ НКВД) появились в западной Украине сразу же после прихода Красной Армии.
Личный состав частей НКВД был тщательно подобран вплоть до последнего солдата, политически воспитан, чекисты были лучше обучены, оснащены и вооружёны, чем части КА, их офицеры и рядовые получали лучшее материальное и социальное обеспечение.
Это был самый сильный враг повстанцев.
«Внутренние войска НКВД в двух своих основных пограничных округах к концу июля 1944 г. состояли: на Украине из 1 дивизии, 9 бригад, 1 кавполка и 1 танкового батальона – всего 33 011 человек. Одна бригада дислоцировалась на освобождённой территории Румынии. В ВВ Белорусского округа к тому времени насчитывалось 2 дивизии и 1 отдельный стрелковый полк общей численностью 10 461 солдат и офицер».[291]
На начало октября 1944 года в Западных областях Украины дислоцировалось 26 304 бойца ВВ НКВД, сведённых в бригады и 1 дивизию.[292]
Таким образом, их численность уже на 1944 год превышала численность УПА.
09.10 1944 года в целях улучшения борьбы с повстанцами они были усилены рядом частей и подразделений в составе 3517 солдат и офицеров внутренних войск.[293]
В тот же момент на Западную Украину направлялось два полка погранвойск НКВД в дополнение к уже действующим погранвойскам[294] - пограничники не входили в структуру ВВ НКВД.
Следует отметить важную роль пограничников в борьбе с повстанцами.
Часовые советских границ впервые столкнулись с ОУН 1939 г., вторично - весной 1944 года, когда их части шли непосредственно за фронтом, устанавливали границы и помогали Красной Армии и ВВ НКВД расчищать территорию от враждебного элемента.
Например, за апрель-июнь 1944 года у пограничников 1-го Белорусского фронта было 68 боевых столкновений с повстанцами в северных районах Волынской и Ровенской областей, стоивших упистам сотен жертв.[295]
Самое важное было то, что пограничники пытались перекрыть дорогу тем группам УПА, которые стремились уйти из СССР на запад. Но на протяжении второй половины 1940-х годов советским погранвойскам не удалось полностью закрыть границу для повстанческих отрядов.
К лету 1945 года общая численность ВВ НКВД в западных областях Украины составила 34 865 человек - примерно в полтора-два раза выше численности УПА на тот момент. Осенью 1945 г. часть подразделений ВВ НКВД вывели из Западной Украины, и на 19 ноября 1945 года их численность составила 22 907 человек: 14 полков.[296]
Кроме того, в Западной Украине на железных дорогах дислоцировались железнодорожные войска НКВД – на 21 октября 1945 года их личный состав насчитывал 1848 человек.[297]
«Только за первый квартал 1945 года части [32-й] дивизии внутренних войск НКВД [по охране железных дорог] одновременно с охраной объектов провели 305 войсковых операции по борьбе с бандами УПА, в результате которых убили 950 бандитов, пленили 1820 человек, захватили большое количество оружия и боеприпасов».[298]
В то же время были случаи связи сотрудников 32-й дивизии железнодорожных войск НКВД, в том числе русских по национальности, с повстанцами, антисоветские высказывания и «моральное разложение».
Однако, несмотря на подобные факты и явления, основную свою задачу войска НКВД выполняли.
Всего за период с февраля по 31 декабря 1944 года в западных областях Украины против ОУН-УПА было проведено 6 495 чекистско-войсковых операций, вследствие которых, согласно отчётам НКВД, повстанцы потеряли убитыми 57 405 человек и 50 387 было взято в плен и задержано. Среди трофеев насчитывалось 35 орудий, 328 миномётов, 15 огнемётов, около 3-х тысяч пулемётов, 4230 автоматов, 18 591 винтовок.[299]
За этот же период - до 12.12.44 - ВВ НКВД потеряли 1424 убитых и 1440 раненых оперработников, офицеров и бойцов войск НКВД.[300]
Но 1944-й год был только годом начала борьбы. Основные бои УПА с чекистами развернулись в 1945 году.
Здесь следует отметить важную особенность борьбы ВВ НКВД против повстанцев – в ходе неё обеими сторонами практиковались убийства мирного населения.
Обратим внимание на численность убитых повстанцев за 1944 год: 57 405 человек. Пленено – 50 387 человек. За тот же период захвачено всего 26 000 единиц стрелкового оружия. То есть 80 000 человек (или почти 80 %) убитых и захваченных в плен были безоружными людьми.
Летом 1944 года численность УПА составила 25 тысяч человек – то есть, по чекистским данным за 11 месяцев её уничтожили четырежды, что, даже с учётом постоянного пополнения рядов повстанцев, кажется невероятным.
К этим выкладкам применимы две погрешности, в некоторой степени друг друга нивелирующих.
Во-первых, это приписки сотрудников НКВД. После уничтожения какой-либо группы УПА в лесу её бойцов закапывали в братской могиле, а чекисты на бумаге увеличивали число уничтоженных «бандитов» - начальство не раскапывало захоронения и не перепроверяло количество убитых. Поэтому число убитых повстанцев и мирных жителей было меньше того, что отражалось в отчётах.
Во-вторых, значительное количество оружия чекисты изымали из схронов – повстанческих складов и тайников. Нередко и повстанцы, сдавшиеся добровольно, поэтому не попадавшие в категорию «взятые в плен», приносили с собой оружие. Поэтому разница между количеством захваченного оружия и количеством убитых и пленённых людей тоже не отражает количество безвинно уничтоженного и репрессированного населения.
Для того, чтобы объяснить взаимодействие этих двух погрешностей, смоделируем, как могли соответствовать данные из чекистских отчётов действительности.
Допустим, в реальности полк НКВД в одном из районов боевых действий за 2 месяца убил 2 000 и пленил 1 000 повстанцев, захватив при этом 3 000 единиц стрелкового оружия. В дополнение к этому чекисты этого полка уничтожили, скажем, 2 000 человек из числа мирного населения и ещё 2 000 захватили в плен. Сдалось с повинной 500 человек, которые принесли 500 единиц стрелкового оружия. Из схронов за это же время чекисты достали 500 единиц стрелкового оружия. Получается: всего убито 4 000 тысячи человек, пленено 3 000 человек, при этом получено 4 000 единиц стрелкового оружия.
То есть, на первый взгляд, чекисты убили и захватили в плен 3 000 мирных жителей, хотя на самом деле таковых, как мы знаем 4 000.
Потом сотрудники НКВД завышают количество убитых, потому что количество пленных и винтовок особо не завысишь – их может посчитать любой начальник. Таким образом, благодаря припискам по отчётам получается, что убили 8 000 повстанцев. А сдавшиеся в плен, пусть они принесли с собой хоть целый арсенал, идут отдельной строкой, часто вообще в другом отчёте.
В итоге чекистская справка об этом этапе «борьбы с бандитизмом» выглядит так:
«За два месяца текущего года убито 8 000 бандитов, пленено 3 000 бандитов и бандпособников, захвачено 4 000 единиц стрелкового оружия».
На первый взгляд кажется, что 7 000 (примерно две трети) убитых и арестованных людей – невинные безоружные крестьяне. А на самом деле таковых «всего» 4 000.
Поэтому справка, если бы чекисты писали честные и полные отчёты, выглядела бы следующим образом: «Убито повстанцев – 2000, пленено – 1000, сдалось с повинной – 500, убито мирных жителей – 2000, захвачено в плен – 2000, при всём этом захвачено во время боя, найдено в схронах и принесено сдавшимися с повинной 4 000 единиц стрелкового оружия».
Понятно, что чекистские отчёты не всегда именно так отражали действительность. Но, по мнению исследователя, пирамида приписок и сокрытия террора против украинских крестьян в целом строилась по приведённой схеме.
Врали начальству и терроризировали местное население и парторганизации.
Приведём для примера отрывок партийного отчёта, в котором разрыв между количеством убитых повстанцев и захваченного оружия поражает воображение. автор доклада на имя председателя СНК УССР Никиты Хрушёва – Секретарь Станиславского (Ивано-Франковского) обкома КП(б)У М. Слонь описывает борьбу с «политбандитизмом» за апрель-август 1944 года: «В результате проведённой чекистско-войсковой операции по ликвидации банд «УПА» и «УНРА» (последняя на тот момент не существовала – А.Г.) за этот период:
а) убито бандитов при столкновении – 377 чел.;
б) взято в плен и ранено – 572 чел.
Захвачено:
а) складов с оружием - 1
б) складов с продовольствием - 1
в) винтовок - 16
г) пулемётов - 2
…3) Необходимо усиление удара по бандгруппировкам путём увеличения охвата и усиления жестокости при столкновении (надо уничтожать, а не брать в плен бандитов) главным образом. Также, по линии судов проявлять жёсткие меры воздействия.
4) Считал бы необходимым срочно репрессировать семьи ОУН-овцев, а в первую очередь – семьи их актива».[301]
Получается, что за 4 месяца 1944 года чекисты на Станиславщине едва ли убили одного повстанца, зато истребили, ранили и посадили почти тысячу мирных жителей. И при этом Слонь предлагал усилить «удар по бандргуппировкам» и репрессии.
В общем, партийная и чекистская статистика позволяет создать лишь общее представление о масштабах повстанческой борьбы и тенденциях в действиях сторон.
Точное выяснение потерь украинских повстанцев и крестьян при проведении чекистско войсковых операций отосятся к числу задач будущих исследований. Для него необходимо исследовать операции с двух сторон, сопоставлять оуновские и повстанческие документы с одной стороны, и документы репрессивно-карательных органов – с другой. Всё это требует кропотливой и длительной работы, неуместной в данной диссертации из-за своего объёма.
О ходе борьбы с повстанцами карательные и партийные органы постоянно информировали высшую номенклатуру УССР и СССР, которые из года в год попустительствовали террору против населения западноукраинских сёл, или просто приказывали его вести. Именно на руководстве УССР и СССР, то есть на Сталине, и Хрущёве, как его послушном исполнителе, лежит ответственность за вакханалию бесчинств, устроенных чекистами, военными и партийцами в ходе «ликвидации политбандитизма».
Не только документы повстанцев, но и партийные отчёты 1944 года и позднее изобилуют описаниями террора со стороны советских карательных органов.
Например, за 1945 год в западных областях УССР прокуратурой было зафиксировано или вскрыто 1109 нарушений «социалистической законности»[302] работниками НКВД и НКГБ (по Станиславской и Волынской областях информация попала в сводку только за 2 месяца). В их числе было 77 убийств, 75 поджогов и уничтожения имущества, 378 грабежей, 213 случаев избиений и 46 незаконных арестов.
За 1946 год, согласно статистике уже партийных органов, было зафиксировано 1602 случая «нарушения советских законов».[303]
В «Справке о наиболее характерных случаях нарушения советской законности сотрудниками УМГБ западных областей УССР»[304] от 1 июля 1946 года, можно найти информацию о:
- «незаконных методах ведения допроса» (т.е. пытках) обвиняемых в антисоветской деятельности;
- фальсификациях обвинений со стороны чекистов (выдумывались целые антисоветские организации);
- неоправданно длительных сроках предварительного заключения;
- избиениях, оскорблениях, и грабежах подозреваемых, свидетелей а также простых селян при проведении оперативно-розыскных мероприятий.
Обычно уличённые в подобных действиях чекисты или милиционеры отделывались «строгими выговорами с предупреждением», двадцатью сутками ареста, в худшем случае – понижением в звании или исключением из органов ВД или ГБ. Но нередки были случаи заключения и даже расстрела наиболее свирепых и опустившихся представителей НКВД или НКГБ, пристреливших в нетрезвом виде какого-либо советского, партийного или комсомольского работника.
Последний главнокомандующий УПА Василий Кук так характеризовал разницу между методами антипартизанской войны СС и НКВД: «Советские методы страшно подлые. Немцы воевали прямо. Советы, в отличие от немцев, использовали провокации… И агентура, и засылка внутренних агентов. Немцы и большевики не отличались по уровню террора – стреляли как одни, так и другие. Но большевики хотели придать убийствам какой-то законный вид: «Он сделал какое-то преступление, что-то нарушил и поэтому надо расписаться». А немцы без лишних церемоний убивали всех евреев и славян».[305]
В 1944 году повстанцев в плен брали редко – ВВ НКВД обычно поголовно расстреливали взятых с оружием в руках бандеровцев. Примерно до 1945 года «взятые в плен и задержанные», а также большинство «явившихся с повинной» – это только что мобилизованные повстанцами крестьяне, дезертиры, уклонисты, члены ОУН и бывшие коллаборационисты, а так же всё те же мирные крестьяне, оказавшиеся в неподходящее время в районе проведения чекистско-войсковых операций. Если всё же член антисоветских формирований оказывался в плену, то его осуждали на 25 лет исправительно-трудовых лагерей, невзирая на такие смягчающие обстоятельства как юный возраст или насильственный характер мобилизации в УПА.
В течение 1945 года, согласно отчётам, было убито примерно 45 000 бойцов сопротивления.[306] Именно на 1945 год приходится фаза наибольшей активности УПА. Если за 1944 год было зарегистрировано 2903 военно-террористические акции повстанцев и подпольщиков, то только за первую половину 1945 года – 2207. Из них 689 терактов, 212 диверсий на железных дорогах, объектах связи, шоссейных путях, 11 нападений на райцентры, 236 нападений на госучреждения и предприятия, и прочих – 1059.[307] Лидером сопротивления из семи западных областей в первом полугодии 1945 года была Львовская область – 629 акций (28,5 % от общего числа).
В 1946 году количество «бандпроявлений» было лишь чуть меньше аналогичного показателя за 1944 год – 2598. На сей раз лидерство было у Тернопольской области – 912 (35 % от всего показателя по Западной Украине).
Согласно партийным отчётам, за 1946 год органы МВД и МГБ, внутренние и пограничные войска уничтожили 10 774 «бандитов и членов ОУН», пленено 9541 и явилось с повинной 6120 человек.
Таким образом, двумя наиболее тяжёлыми годами как для советской власти, так и для её противников были 1944 и 1945 год. Причём квалификация оставшихся в живых повстанцев в дальнейшем несколько возрастает – при резком уменьшении численности УПА, и, соответственно, потерь, число «бандпроявлений», т.е. операций, снижается не столь существенно. Чекистско-войсковые операции гораздо реже приносят результаты.
Наиболее успешной акцией НКВД (совместно с НКГБ и Советской Армией) против УПА была упоминавшаяся блокада почти всех населённых пунктов Западной Украины, проходившая в январе-апреле 1946 г.). Повстанцам пришлось зимовать в лесу, расформировать курени и сотни на рои и чоты, а продовольствие в деревнях, в которых стояли гарнизоны, нередко добывать с боем. Потери УПА достигли 40 % личного состава.
А вот как эта акция отразилась в справке за подписью главы НКВД УССР Тимофея Строкача, за период с 1 января по 25 мая 1946 года. Проведено операций и засад 47 798, убито повстанцев – 7523, задержано «бандитов и прочих» 25 277. То есть в среднем при проведении операции или засады чекисты захватывали или убивали 0,7 повстанца. За тот же период явилось с повинной 6157 человек.
Были взяты трофеи: 10 327 автоматов и винтовок, 765 ручных пулемётов, 2 183 пистолета. «Бандпроявлений» зафиксировано 601, при проведении операций погибло 236 сотрудников органов ГБ и ВД, и «потери при бандпроявлениях» составили 864 человек.[308]
В ходе блокады и после неё Главный военный штаб УПА решили провести частичную демобилизацию, отправив «домой» несколько тысяч бойцов. По плану все они должны были влиться в подполье ОУН, но в реальности часть из них «явилась с повинной», часть была выявлена и арестована МВД и МГБ.
В дальнейшем противостояние ОУН-УПА – МВД и НКГБ пошло на спад, поскольку силы повстанцев постепенно таяли, украинское население видело бесперспективность противостояния СССР, руководство которого сумело после 1945 года не допустить военного столкновения с США.
К структуре НКВД-МВД и НКГБ-МГБ относились также спецгруппы НКВД-МГБ, и масштабная агентурная сеть, налаженная чекистами и милицией в западных областях Украины в 1944-53 гг. (Точнее, строиться она начала ещё во время немецкой оккупации из местных коммунистов и симпатизирующих советской власти).
Но поскольку и то и другое – особая страница в истории борьбы УПА и борьбы против УПА, то и рассматриваться она будет отдельно.
Почти сразу же по возвращению советской власти в Западную Украину НКВД начал создавать «спецгруппы» - то есть провокаторов. Спецгруппы, созданные из бывших партизан, бывших бандеровцев и сотрудников органов ГБ и ВД, по мысли украинского исследователя Ивана Биласа, преследовали ряд целей:
- проведение широкой агентурной работы по выявлению важных руководителей ОУН, командиров УПА, их физического уничтожения;
- проникновение в структуры центрального Руководства ОУН, за границей включительно, с целью дезорганизации политической линии украинского сопротивления;
- организация политических провокаций и убийств мирного населения от имени ОУН-УПА с целью компрометации борьбы ОУН-УПА и дискредитации идеи Украинского объединённого самостоятельного государства;
- организация натравливания различных слоёв украинского населения друг на друга;
- враждебное противопоставление Западной и Восточной Украины с целью углубления раскола в народе, уничтожения его единства в движении сопротивления коммунистическому режиму.
По свидетельству последнего главнокомандующего УПА Василия Кука, это был самый эффективный метод борьбы коммунистов против повстанцев: «Войдут в село, раскроют нашу организацию, захватят или уничтожат её членов, да ещё под видом повстанцев перебьют мирных жителей».[309]
Приведём отрывок из адресованного Лаврентию Берия совершенно секретного сообщения наркома внутренних дел НКВД УССР Рясного за № 8/156451 от 26.07.1945 г. «Об организации и результатах роботы специальных групп для борьбы с оуновским бандитизмом в западных областях Украины»:
«Часть бандитов УПА, которые явились с повинной, используются сначала как отдельные агенты-боевики, а позднее в боевых группах особого назначения, названых нами специальными группами. В тех случаях, когда агент-боевик, который влился в банду или в подполье ОУН, - не имел возможности физического уничтожения или захвата руководителя-главаря, его задачей являлась компрометация главаря банды или местного подполья для усиления и активизации разложения банды или местной организации ОУН…
Комплектование спецгрупп при оперативных группах НКВД УССР проводилось по принципу подбора агентов боевиков, которые были проверены на исполнение заданий по ликвидации оуновского бандитизма (в том числе убийств населения, которое сочувствовало ОУН-УПА). В Ровенской и Волынской областях в состав специальных групп вливались также бывшие партизаны-ковпаковцы, хорошо знакомые с местными условиями, имевшие большой опыт борьбы с оуновским бандитизмом.
По своему внешнему виду и вооружению, знаниям местных бытовых особенностей и языка и конспиративным способам действия особый состав специальных групп ничем не отличался от бандитов УПА, что вводило в обман аппарат живой связи, и главарей УПА и оуновского подполья.
В случаях угрозы расшифровки или невозможности проведения захвата указанных планом главарей ОУН-УПА, участники спецгрупп уничтожают последних, также во многих случаях создают такое впечатление в оуновской среде и среди населения, что уничтожение руководителей ОУН-УПА совершено бандитами СБ.
В состав каждой спецгруппы входит от 3 до 50 и больше особ, в зависимости от легенды и задания, которые пользуются особым «уважением» выдуманного бандитского руководителя. По состоянию на 20 июня 1945 г. всего в западных областях Украины действует 156 спецгрупп с общим количеством участников в них 1783 человек».[310]
Собственно УПА насчитывала на тот момент, вероятно, около 15-20 тысяч человек - то есть на каждых десятерых повстанцев приходился один «лжебандеровец».
Украинский исследователь Иван Билас опубликовал отчёт майора ГБ Соколова, подробно описывающий действия одной из спецгрупп МГБ. В этом отчёте описывается операция по вскрытию подполья ОУН и УПА с помощью введения противника в заблуждение. При прочтении этого отчёта складывается впечатление в высочайшей результативности такого метода антипартизанской борьбы.[311]
Но этот же метод был одним из самых жестоких.
Приведём отрывки из «Докладной записки о фактах грубого нарушения советской законности в деятельности так называемых спецгрупп МГБ». Автор этого послания на имя Никиты Хрущёва - военный прокурор войск МВД Украинского округа полковник юстиции Кошарский. Дата составления документа - 15 февраля 1949 года – через 7 месяцев УПА приказом своего главнокомандующего будет распущена. Это - завершающий этап «войны после войны», когда представители органов ВД и ГБ действовали уже более тонкими методами, и задача ликвидация сопротивления была возложена в первую очередь на МГБ, а не МВД или Советскую Армию.
Вот какие явления в деятельности спецгрупп МГБ отмечала прокуратура:
«(…) 1. В марте 1948 года спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ «Крылатым», дважды посещала дом жителя с. Грицки Дубовицкого р-на Ровенской области — ПАЛАМАРЧУКА Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов «УПА», жестоко истязала ПАЛАМАРЧУКА Г.С. и его дочерей ПАЛАМАРЧУК А.В. и ПАЛАМАРЧУК З.Г., обвиняя их в том, что, якобы, они «выдавали органам МГБ украинских людей».
«Крылатый» и участники его группы подвергали пыткам ПАЛАМАРЧУК А. Г. и ПАЛАМАРЧУК З.Г., подвешивали, вливали им в нос воду и, тяжко избивая, заставили ПАЛАМАРЧУК З.Г. и ПАЛАМАРЧУК А.В. дать показания, что они с органами МГБ связаны не были, а, наоборот, были связаны с участниками украинского националистического подполья.
Участники спецбоевки предупредили членов семьи ПАЛАМАРЧУКА о том, что если они посмеют заявить органам Советской власти о посещении их дома бандитами, то над ними будет учинена расправа.
На основании полученных таким провокационным путем «материалов», 18 июля 1948 года Дубровицким РО МГБ ПАЛАМАРЧУК З.Г. и ПАЛАМАРЧУК А.В. были арестованы, причем, как заявили арестованные, сотрудники райотдела МГБ во время допросов их также избивали, заставляли продолжительное время стоять на ногах и требовали, чтобы они дали показания о связи с бандитами. (…)
2. В ночь на 22 июля 1948 г. спецгруппой МГБ из с. Подвысоцкое Козинского р-на Ровенской области был уведен в лес местный житель КОТЛОВСКИЙ Федор Леонтьевич, которого участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя его в том, что у него в доме часто останавливаются работники из числа совпартактива и в том, что якобы он выдавал органам Советской власти бандитов.
Эти провокационные действия преследовали цель путем истязаний и угрозы лишения жизни заставить КОТЛОВСКОГО дать показания, что он является врагом советской власти.
В результате истязаний КОТЛОВСКИЙ находился на излечении в больнице с 27 июля по 27 августа 1948 г.
По заключению больницы, КОТЛОВСКОМУ Ф.Л. были нанесены тяжелые телесные повреждения, с явлениями сотрясения мозга и омертвлением мягких тканей тела.
3. В ночь на 22 июля 1948 г. той же спецгруппой был уведен в лес житель с. Ридкив МИХАЛЬЧУК С.В., инвалид Отечественной войны.
В лесу МИХАЛЬЧУК был подвергнут допросу, во время которого его связывали, подвешивали и тяжко избивали, добиваясь таким путем показаний о связи с бандитами.
Продержав МИХАЛЬЧУКА в течение 2 суток в лесу, участники спецгруппы его отпустили, причем в результате избиений он в течение 7 дней находился на стационарном излечении в больнице.
4. В ночь на 23 июля 1948 г. этой же спецгруппой из с. Подвысоцкое была уведена в лес гр-ка РЕПНИЦКАЯ Нина Яковлевна, рожд. 1931 г. (т.е. 17-ти лет. В.К.).
В лесу РЕПНИЦКАЯ была подвергнута пыткам.
Допрашивая РЕПНИЦКУЮ, участники спецгруппы тяжко ее избивали, подвешивали вверх ногами, вводили в половой орган палку, а затем поочередно изнасиловали.
В беспомощном состоянии РЕПНИЦКАЯ была брошена в лесу, где ее нашел муж и доставил в больницу, в которой находилась продолжительное время на излечении.
Из приведенных выше примеров видно, что действия т. н. спецгрупп МГБ носят ярко выраженный бандитский антисоветский характер и, разумеется, не могут быть оправданы никакими оперативными соображениями.
Не располагая достаточными материалами, т. н. спецгруппы МГБ действуют вслепую, в результате чего жертвой их произвола часто являются лица, не причастные к украинско-бандитскому националистическому подполью.
Наряду с этим следует указать, что этот метод работы органов МГБ хорошо известен ОУНовскому подполью, которое о нем предупреждало и предупреждает своих участников. В частности, об этом свидетельствует факт обнаружения у убитого бандита «Гонты» полного отчета о провокационных действиях спецгруппы МГБ в отношении гр-на КОТЛОВСКОГО.
Не являются также секретом подобные «операционные комбинации» и для тех лиц, над которыми участники спецгрупп чинили насилия…
Подобные факты из деятельности спецгрупп МГБ, к сожалению, далеко не единичны и, как показывает следственная практика, если в отдельных случаях спецгруппам, путем насилия и запугивания, все же удается получить «признательные показания» от отдельных лиц о связи их с бандитским подпольем, то добросовестное и проведенное в соответствии с требованиями закона расследование неизбежно вскрывает провокационную природу этих «признательных показаний», а освобождение из тюрьмы арестованных по материалам спецгрупп влечет за собой дискредитацию советской законности, органов МГБ и возможность использования каждого случая провокаций во вражеских, антисоветских целях украинскими националистами».[312]
Это – описание событий, происходивших в 1948-49 годах. А спецгруппы применяли подобные жестокие методы с конца 1944 года.
Как отмечено в процитированном выше документе, о деятельности спецгрупп знали и оуновцы, и мирные жители. Последних повстанцы информировали о действиях спецгрупп или провокаторов. Вот, например, текст бандеровской листовки, выпущенной в апреле 1949 года:
«Селяне, рабочие и интеллигенты!
В сёла и городки, в которых вы живёте, заходят часто незнакомые люди, преимущественно мужчины, и просят вас спрятать их от НКВД и связать с подпольщиками, так как они убежали из тюрьмы.
Нужно помнить, что из большевицкой тюрьмы убежать очень тяжело, а все те, которым якобы удалось убежать из тюрьмы, - это никто иной, как замаскированные разведчики НКВД – провокаторы…
Потому с разными людьми, которые ходят по сёлам и выдают себя за политических заключённых, которые убежали из тюрьмы, нужно быть очень осторожным. Если такие придут в хату и просят есть, то есть можно дать, но не вступать с ними в разговоры на политические темы.
Никогда не принимать людей на ночлег без справки от главы сельсовета.
Помните, что неосторожность в разговорах и поведении на политические темы с разными незнакомыми людьми не одного завела в тюрьму».[313]
Неотъемлемой частью борьбы органов ВД и ГБ против УПА была агентурная работа. «По состоянию на 1 июля 1945 г. на учёте органов НКВД западных областей состояло 175 резидентов, 1196 агентов и 9 843 информатора. Всего 11 214 человек. Более масштабной была агентурная сеть НКГБ. Только в Станиславской области на 25 июля 1946 г. она насчитывала 6 405 лиц; из них агентов – 641, резидентов – 142, информаторов – 5 572, содержателей явочных и конспиративных квартир – 50. За период с 1 января 1945 г. по 1 июля 1946 г. НКГБ завербовал 5 671 человека, в том числе 596 агентов, 93 резидента, 4 941 информатора и 41 содержателя явочных и конспиративных квартир».[314]
Таким образом, многочисленной националистической подпольной сети НКВД и НКГБ противопоставили нечто вроде сети «антиподполья». Эта сеть была ещё более многочисленной, и функционировала столь же конспиративно. Главным её отличием от оуновской сети было то, что вербовалась будущая агентура в основном с помощью запугивания потенциальных провокаторов и сексотов или, куда реже, с помощью незначительного материального поощрения.
ОУН же комплектовалась на добровольных началах.
Следует отметить разницу в отношении ко вражеской агентуре со стороны повстанцев и их противников. Если в каком-либо селе милиция выявляла подпольщиков ОУН, или симпатизирующих их деятельности, то если таковых не перевербовывали, то обычно отправляли в заключение или ссылали. Расстреливали выявленных оуновцев в меньшинстве случаев. Повстанцы же, наоборот, могли отпустить домой бойца истребительного батальона или красноармейца, но почти всегда убивали сексота или агента НКВД и НКГБ.
Основное внимание агентуры спецслужб сосредотачивалось на выявлении и уничтожении командиров и ведущих функционеров УПА и ОУН. Также НКВД-МВД-НКГБ-МГБ старались добиться такого положения дел, чтобы чекистско-войсковые операции по ликвидации повстанцев и подпольщиков надёжно обеспечивались разведданными, позволяющими установить точное местонахождение групп подполья и формирований УПА, численность их личного состава и руководства, наличие вооружения, возможные пути для отступления.
По некоторым данным, требующим подтверждения, против УПА использовались и элементы «бактериологической войны». Узнав о том, что повстанцы покупают на чёрном рынке медикаменты, НКВД вбросил в оборот заражённые тифом лекарства и материалы для прививок.[315] По свидетельству последнего Главкома УПА Василия Кука, были случаи отравления еды, источников, повстанческой почты или минирования батарей для радиоприёмников.[316] Хотя, массового характера подобные методы борьбы не приобретали, и особого вреда подполью не принесли.
Советские органы ВД и ГБ стремились не только запугать украинское население, но и вовлечь его в борьбу с УПА. Для этого были созданы так называемые «истребительные батальоны» - группы местных жителей, участвовавших в антипартизанской борьбе. В советских документах их участники назывались истребителями, повстанцы же звали их ястребками.
Существовали также «группы содействия истребительным батальонам» - вооружённый партсовактив. Всё это было неким советским аналогом повстанческих Самооборонных кустовых отрядов.
Истребителей использовали не только как боевые или охранные части, но и как проводников ВВ НКВД и параллельно в качестве агентуры.
Как только советская власть начали создавать истребительные батальоны, ОУН приняла обращение к их членам: «…И видит батюшка Сталин, что не сдержать ему хода революции ни вагонами орденов, ни отрядами НКВД, ни голодом, холодом, расстрелами, Соловками, тюрьмами, ни морем крови, которая окончательно его заливает и зальёт. И НКВД ищет новые силы для борьбы с нарастающими революциями порабощённых народов, новых гончих собак, собак, воспитанных на хозяйстве хозяина народа, которого могли бы вынюхать и загрызть – это истребители явные и неявные (тайные). Так как нет ничего хуже, чем своя собака, заражённая большевицким сумасшествием. НКВД хорошо знает, чего достигает, пуская брата на брата. И пускай никто из истребителей не тешит своей совести, что, вступая в истребители, спасает свою мизерную жизнь дёшево. И когда у него даже нет намерения кусать своего брата, то его принудят хорошей дрессировкой, и тогда возврата не будет.
Итак, для чего создаёт НКВД истребителей? – так как: 1) НКВД не хватает сил для борьбы с нарастающими революциями национальными; 2) для борьбы с национальными революциями нужны собаки, которые выросли на территории и среды и знают их хорошо, чего не знает НКВД для охоты; 3) НКВД хочет, чтобы в борьбе с революцией падали не они, а эти охотничьи собаки; 4) НКВД хочет, чтобы в конце проигранной ими борьбы был караван, за которым можно было бы спрятаться перед народным гневом, говоря: «Это они это сделали»…
Истребители! У кого ещё не умерла личная и национальная честь, пускай сейчас выходит из истребителей хотя бы ценою собственной жизни, так как в противном случае вал революции сокрушит вас с корнями. «Чтобы солнце не грело вашего смердящего гноя». Во время твёрдой борьбы нет места для спекулянтов.
Смерть предателям народа! Да здравствует Украинское Самостоятельное Объединённое Государство! Слава Украине! Героям слава».[317]
Часть украинского населения имела веские причины вступать в борьбу с УПА.
Например, осенью 1945 года парторганизации Львовской области доносили в Киев Н.С. Хрущёву о действиях националистов: «В Бибрском районе в селе Гринёва в ночь на 14. VIII повешен председатель сельсовета тов. Репин Николай Иванович с оставленной запиской на груди: «Именем военного трибунала УПА приговорён к смертной казни через повешение». Секретарь сельсовета Войтович Николай приговорён к смертной казни – расстрелу. Тов. Войтовича бандиты увели с собой.
Секретарь Поморянского РК КП(б)У сообщил, что 2 VIII с.г. из села Подозаив бандиты увели председателя и секретаря сельсовета. 6. VIII с.г. возле села Подсуив были обстреляны пулемётным огнём секретарь РК ЛКСМУ тов. Гончаров и оперуполномоченный РО НКВД т. Качаев. В результате обстрела тов. Гончаров убит, а тов. Качаев тяжело ранен.
29. VIII в селе Пиддубцы бандиты убили директора МТС тов. Решетняка и 4 трактористов. (…)
Секретарь Радеховского РК КП(б)У сообщил, что в ночь на 30. VIII с.г. в мельнице в присутствии крестьян был убит секретарь с/с тов. Рублевский. Убийца скрылся».[318]
Отлично понимая, что парторганизации Западной Украины моментально попадут под удар повстанцев, ЦК КП(б)У 10 мая 1944 года приняло постановление «О распределении оружия для вооружения партийно-советского актива, работающего в западных областях УССР». На эти цели было выделено 4000 комплектов оружия - в большинстве своём пистолетов ТТ.
Оружие следовало выдавать довольно широкому кругу номенклатурных работников – от секретарей обкомов, горкомов и райкомов КП(б)У до начальников районных отделений связи и секретарей обкомов, горкомов и райкомов комсомола.[319] В дальнейшем этот перечень был ещё более расширен, поскольку повстанцы в массовом порядке уничтожали глав сельсоветов, председателей колхозов, захватывали и уничтожали колхозное имущество и даже небольшие промышленные предприятия.
18 сентября 1944 года Украинский штаб партизанского движения передал для вооружения обкомов КП(б)У и управлений НКВД Западных областей УССР: 2 466 винтовок, 340 ручных и 9 станковых пулемётов, 670 автоматов и 284 миномётов 50-миллиметрового калибра. И передал не зря, поскольку партработников повстанцы активно убивали.
Свидетельствует Василий Савчак («Сталь»), ветеран УПА из отличавшегося очень высоким уровнем национализма села Ямница Ивано-Франковской области: «19 декабря 1949 года чекисты арестовали секретаря ямницкого сельсовета Долчука Михаила (Пшониевого)… Подозревая Долчука в связях с подпольщиками, следователь постоянно спрашивал его: «Почему тебя не убили?» Дело в том, что почти все верные режиму работники сельсоветов в других сёлах были уничтожены, а Долчук остался живым. Сам Долчук позднее вспоминал: «Мы действительно были связаны с партизанами, так как господствовало двоевластие: ночью руководили наши, а днём большевики».[320]
Выдача оружия партсовактиву вселила в представителей новой власти больше уверенности за свою жизнь и усложнила действия повстанцев. Но были и другие последствия – партийно-советский террор против мирного населения. Документы КП(б)У, прокуратуры и НКВД-МВД полны сообщений о «нарушениях советской и социалистической законности» парт- и совноменклатурой. Под угрозой оружия представители новой власти нередко грабили и избивали крестьян, насиловали женщин, а иногда в пьяном состоянии по каким-то личным мотивам убивали «бандеровцев» - обычных украинских мужиков. Понятно, это вызывало ненависть селян, которые сообщали повстанцам о бесчинствах партийцев. Чтобы увеличить «кредит доверия» населения, уписты, если не было возможности перебить весь партсовактив в округе, старались по возможности уничтожить хотя бы наиболее ненавистных народу представителей новой власти.
Партийцы и советские работники, в свою очередь, не только сами готовы были уничтожать повстанцев, но и помогали НКВД мобилизовать в истребители простых селян.
О том, чем были эти истребительные батальоны, свидетельствует отрывок из Докладной записки штаба истребительных батальонов в ЦК КП(б)У:
«В Украинской ССР по состоянию на 15 февраля 1945 г. имеются 776 истребительных батальонов, в которых насчитывается 69 315 человек и 17 930 групп содействия истребительным батальонам, в которых находится 116 297 человек. Из этого числа в западных областях Украины дислоцируется 212 истребительных батальонов, в которых состоит 23 906 человек и 2 336 групп содействия общей численностью в 24 025 человек.
Личный состав истребительных батальонов и групп содействия выполняет свои функции без отрыва от производства… Истребительные батальоны расположены при районных и городских отделах (отделениях) НКВД, и их командирами являются начальники соответствующих ГО и РО НКВД, выполняющие эти обязанности по совместительству. В истребительные батальоны западных областей Украины, кроме этого, назначены 150 освобожденных начальников штаба.
С личным составом истребительных батальонов регулярно проводятся занятия по боевой специальной подготовке из расчета 10 учебных часов в месяц, не считая часов, отведенных на политическую подготовку, проводимую в часы, не предусмотренные программой военного обучения.
Кроме того, часть бойцов истребительных батальонов, в особенности новое пополнение их, привлекается для прохождения 110—120-часовой программы Всеобщего военного обучения при райвоенкоматах. (…)
Политико-моральное состояние личного состава истребительных батальонов здоровое. Большинство бойцов и командиров истребительных батальонов и их групп содействия честно и добросовестно выполняют возложенные на них обязанности и… проявляют смелость и мужество в боевых действиях с бандами.
Являясь основной вооруженной силой в районах, истребительные батальоны и их группы содействия помимо своей основной задачи борьбы с бандитизмом — охраняют жизненно важные промышленные и сельскохозяйственные объекты, несут службу по охране железнодорожных и шоссейных мостов (в западных областях Украины), патрулируют по населенным пунктам и участвуют во всех операциях, проводимых органами НКВД по очищению тыла от уголовного и враждебного элемента… (…)
На предстоящий период перед истребительными батальонами и их группами содействия стоит основная задача — ликвидировать оуновские банды в западных областях Украины и продолжать дальнейшую работу по очищению тыла от враждебно-преступного элемента на всей территории Украинской ССР…»[321]
Как видим, численность только «истребителей» в Западной Украине на начало 1945 года несколько превышала численность бойцов УПА.
Но справлялись «истребители» со своей «основной задачей» не очень хорошо. Угроза повстанцам со стороны действовавших «без отрыва от производства» «истребителей» - простых рабочих и крестьян, была несравнима с угрозой частей НКВД.
Исключение составляли украинские поляки, которые пошли в 1944-45 годах в «истребители» в массовом порядке. Они люто ненавидели повстанцев за резню 1943-44 годов. Именно истребители польской национальности были наиболее «здоровы в политико-моральном отношении», поскольку охотно мстили бандеровцам за погибших родственников, друзей и соплеменников.
Но в 1945-46 гг. большинство поляков из Украины было депортировано в Польшу, и истребителями стали в подавляющем большинстве украинцы. И фразы о «здоровом политико-моральном бойцов истребительных батальонов» в отчётах НКВД-МВД сменились сообщениями о «нездоровом» морально-политическое состоянии истребителей.
«На апрель 1946 года в истребительных батальонах одной только Станиславской области числилось более 10 тысяч человек, однако за январь-июнь 1946 года они уничтожили всего 160 и захватили 480 «бандитов и бандпособников». За этот же период повстанцы разоружили 40 отрядов истребителей численностью 700 человек, захватив при этом более 600 единиц оружия. Лишь в трёх случаях «истребители» оказали противнику сопротивление. Иногда отряды самообороны внезапно нападали на гарнизоны войск НКВД, убивали руководивших ими уполномоченных райотделов (нередки были случаи перехода истребителей к повстанцам – А.Г.). В итоге многие истребительные батальоны приходилось расформировать».[322]
Как отмечал 31 июля 1946 года начальник Политуправления Прикарпатского ВО генерал-майор Лисицын, «…в ряде случаев истребительные отряды являются просто поставщиками оружия для бандитов».[323]
На 1 апреля 1946 года в западных областях Украины насчитывалось 3593 истребительных батальона, в которых служило свыше 63 тыс. человек, имевших на вооружении 2 031 пулемёт, 7 227 автоматов, 43 420 винтовок. После устроенной «чистки» число батальонов сократилось до 3138, а их членов – 50 032 человек.[324]
По сведениям МВД УССР, на 25 мая 1946 года численность УПА составила всего 1247 человек.[325] Даже если эти данные занижены в 10 раз, то всё равно количество истребителей многократно превышало количество повстанцев.
В отношении «ястребков» повстанцы использовали гибкую тактику – в одних случаях они по возможности поголовно уничтожались, причём нередко с членами семьи.[326] В других ситуациях бойцы истребительных батальонов разоружались и после соответствующей агитации принимались в состав УПА или отпускались с разъяснением: «Мы боремся с НКВД и коммунистами, а не с народом».
Использование истребителей имело не столько военное, сколько общественно-политическое и пропагандистское значение. Это был способ расколоть украинское село на тех, кто был в лесу, и тех, кто содействовал коммунистам.
В какой-то мере эта задача была выполнена – постепенно, месяц за месяцем и год за годом повстанцы теряли тылы.
Милиция также входила в состав НКВД-МВД и активнейшим образом боролась с повстанцами. Поскольку основная задача полиции в любой стране мира – бороться с уголовной преступностью и хулиганством, то, во-первых, применение милиции против повстанцев было не очень эффективным, во-вторых, в западных областях Украины после войны наблюдался настоящий разгул криминала и бандитизма.
Сразу же после очищения от немцев областей и районов там начинали функционировать областные и районные управления НКВД, в том числе их структурные единицы – отделы по борьбе с бандитизмом, в состав которых входили следственные отделения. Последние решали задачу «фильтрации» лиц, задержанных во время чекистско-войсковых операций.[327]
Милиция тесно сотрудничала с Советской армией, ВВ НКВД-МВД и НКГБ-МГБ в большинстве их операций против повстанцев, а также самостоятельно ликвидировала ряд групп и одиноких подпольщиков и повстанцев ОУН-УПА.
Львиную долю работы по созданию упоминавшихся истребительных батальонов и групп содействия вела именно милиция. Кроме того, оперативный состав милиции привлекался к ведению следствия в отношении бойцов УПА и функционеров ОУН, и к отправке их и членов их семей в тюрьмы, лагеря и ссылки.
Милиция участвовала в создании агентурной сети МВД, проводила перепись и регистрацию (прописку) населения, обеспечивала проведение пропагандистских и социально-экономических мероприятий советской власти.
Основными методами борьбы властей против повстанцев были чекистско-войсковые операции, а также агентурно-розыскные мероприятия на селе - то есть выявление, физическое уничтожение или арест членов ОУН-УПА и симпатизирующих им людей из числа населения.
Но это дополнялось целым рядом мирных мероприятий советской власти, существенно помогавших органам ВД и ГБ при проведении антиповстанческих операций, а также усложнявших деятельность УПА.
Кратко опишем основные из них.
Пропаганда всегда являлась сильной стороной советской власти и против повстанцев она использовалась с 1943 года, когда партизаны постоянно обвиняли УПА в «прислуживании» немцам. Кроме того, лейтмотивом агитации было подчёркивание военной мощи СССР и, следовательно, безнадёжности сопротивления советской власти.
При прохождении через Украину фронтов политработники Красной Армии устраивали митинги в населённых пунктах, расклеивали плакаты, распространяли листовки и газеты, повествующие о жизни в «отечестве всех трудящихся» и призывающие бить немцев и «украинско-немецких националистов».
1 марта 1944 года на VI сессии ВС УССР в Киев председатель СНК УССР Н.С. Хрущёв так определил отношение советской власти к повстанцам: «Это подлые помощники немцев, и мы должны расправиться с ними так же, как с немецкими захватчиками.
В рядах…националистов сейчас происходит большое разложение. Идя навстречу тем лицам, которые случайно попали, были вовлечены обманным путём или насильно мобилизованы в ряды националистических банд, Президиум Верховного Совета и Совет Народных Комиссаров УССР обратились к участникам так называемых «УПА» и «УНРА». В этом обращении от имени правительства Украины участникам «УПА» и «УНРА», которые честно порвут всякие связи с гитлеровцами-оуновцами, было гарантировано полное прощение их ошибок. В то же время мы прямо заявляем, что те из участников украинско-немецких националистических банд, которые не порвут связей с гитлеровцами-оуновцамн и будут продолжать вести борьбу против советских партизан и Красной Армии, против украинского народа, — те будут беспощадно наказаны, как изменники народа, как враги нашей Родины».[328]
Чтобы подкрепить слова наглядной агитацией, по городам и сёлам Украины представители органов ВД и ГБ прилюдно вешали повстанцев и подпольщиков.
Сочетание боевых операций, террора, угроз и обещаний о помиловании дали ощутимый результат.
С февраля 1944 по 1 июля 1945 года с повинной из лесу вышло 41 000 человек, из которых 17 000 было на месте арестовано.[329] Из-за этого эффективность призывов сдаваться с повинной снизилась, и в дальнейшем численность добровольно сдавшихся повстанцев снижается.
В 1944-49 годах в общей сложности было провозглашено 6 амнистий для участников ОУН-УПА.
Бандеровцы также всеми доступными способами вели активную пропаганду – агитировали устно, издавали и распространяли листовки, брошюры, газеты и журналы.
Главными журналами были: «К оружию» и «Повстанец». Историк Лев Шанковский в своей книге «УПА и подпольная литература» приводит 21 название периодических изданий (газет и журналов), 60 названий брошюр и книжек, 81 наименований листовок, издававшихся ОУН-УПА в 1944-50 гг. Однако, этот перечень далеко не полон.[330]
Несмотря на столь значительные успехи, агитация повстанцев не могла соперничать с пропагандистской машиной СССР, выпускавшей миллионными тиражами листовки, газеты, брошюры, распространяемые с помощью всего государственного аппарата и новейших технических средств. Руководство ОУН-УПА стремилось всячески оградить своих подчинённых от воздействия агитации врага. Подпольщикам и повстанцам, а также всему населению, которое жило в подполье и/или в лесу под контролем ОУН-УПА, категорически запрещалось читать советские пропагандистские материалы и слушать радиопередачи. Радиоаппаратура подлежала передачи командованию УПА.[331]
По отношению к сторонникам советской власти и колеблющимся использовалась такая же, как и у представителей советской власти, наглядная агитация: нередко после убийства чекиста, председателя сельсовета или сотрудника милиции на месте оставлялась табличка или записка с пояснениями мотива такого поступка.
19 января 1945 года Политбюро ЦК КП(б)У издало постановление о проведении переписи населения в западных областях Украины. Перепись, сопровождавшаяся введением прописки, позволила лучше контролировать перемещение населения. После неё повстанцам и подпольщикам было значительно сложнее перемещаться по территории Украины, чего требовала логика подпольной борьбы.
Действенным способом борьбы с повстанцами были депортации членов семей участников ОУН-УПА. Высылки начались сразу же после возвращения советской власти на Украину. Собственно говоря, этому виду репрессий подвергалось и население других территорий СССР в 1943-45 гг. – в основном за сотрудничество с немцами. Но в тех областях, где шла антисоветская партизанская война, этот вид репрессий приобрёл особые масштабы. В 1944-46 гг. из семи западноукраинских областей было выслано:[332]
Год | семей | человек |
1944 | 4 724 | 12 762 |
1945 | 7 393 | 17 497 |
1946 | 2 612 | 6 350 |
За три года | 14 729 | 36 609 |
В октябре 1947 года было выселено ещё 26 332 семьи, в которых насчитывалось 77 791 человек (18 866 мужчин, 35 441 женщин и 22 279 детей).
Весной 1949 года идёт очередная массовая волна депортаций.
Выселение членов семей ОУН-УПА больше всего ударяло по подполью ОУН, существовавшего в условиях строжайшей конспирации. Из-за внезапного исчезновения целых партийных ячеек между различными структурами ОУН прерывалась связь, а оставшиеся на месте участники подполья могли стать более лёгкой добычей провокаторов НКВД-МГБ.
На 1950 г. численность бойцов УПА, оуновского подполья и членов их семей, высланных на спецпоселения в отдалённые районы СССР, достигла 171,5 тысячи человек.[333] Условия депортации были таковы, что многие депортированные умирали либо при переезде на тысячи километров от своего дома или уже на месте, где их нередко «вселяли» в голую степь или глухую тайгу.
Украинские крестьяне сочувствовали повстанцам и вступали в их ряды, в том числе из-за неприятия колхозной системы. Но, с другой стороны, коллективизация существенно помогла советской власти в борьбе с ОУН-УПА. Диссидент Дмитрий Квецко высказал в 1970-х годах своему солагернику Михаилу Хейфецу следующее мнение: «Без колхозов большевики никогда не победили бы партизан… Ни танки, ни самолёты, ничто бы им не помогло. Всё равно наши бы устояли. Но ведь надо кормить людей. А в колхозах ничего не росло, урожая не получалось, начался голод – и с партизанами покончили. Люди бы и рады им дать, да нечего – свои семьи и те не знали, чем прокормить. Не стало продовольствия – не стало сопротивления. Сталин понимал, что делал, когда колхозы вводил повсюду. Страна голодная – страна покорная».[334]
По крайней мере частичная правота данной точки зрения подтверждается тем фактом, что крестьянское сопротивление в СССР, принявшее в 1930-31 годах характер многочисленных массовых восстаний, полностью исчезло в ходе голодомора 1931-1933 годов, а после коллективизации восстаний больше не было.
Да и украинские повстанцы опирались на крестьян, ведущих индивидуальное хозяйство. В Польше и Румынии колхозов и совхозов не было. В 1940-41 гг. большевики проводили коллективизацию достаточно осторожно. К июню 1941 года в западноукраинских областях было коллективизировано только 13 % крестьянских хозяйств.[335] Во время войны немцы частично сохранили здесь колхозы под видом «государственных хозяйств», но всё равно в 1944 году подавляющее большинство крестьян Западной Украины земледелием и скотоводством занималось индивидуально, что расходилось с установками руководства СССР на унификацию территории СССР, в том числе и западной Украины.
«Только в 1947-48 гг., когда Советы сломили сопротивление УПА, они смогли уже в полную силу развернуть политику коллективизации… Сначала зажиточные крестьяне («куркулі» - кулаки – А.Г.) были противопоставлены односельчанам, а затем обложены такими налогами, что не смогли вести своё хозяйство. Самых непокорных, как водится, ссылали в Сибирь. Затем основная масса крестьянства долгими уговорами и назойливой агитацией (а также непомерными налогами, избиениями и угрозами террора – А.Г.) была загнана в колхозы. Политический контроль над колхозами, особенно жёсткий в Западной Украине, осуществлялся партийными ячейками, создававшимися при машинно-тракторных станциях (МТС). К счастью для западных украинцев, коллективизация на их землях не сопровождалась голодом… …Сопротивление (УПА) оказалось бесплодным:… почти все 1,5 млн. западноукраинских крестьянских хозяйств были объединены почти в 7 тыс. колхозов».[336]
Как раз к этим годам относится и затухание движения украинского националистического сопротивления.
Но, всё-таки, важнейшую роль в ликвидации повстанческого движения играли боевые операции. Сначала органы ВД и ГБ уничтожили приблизительно сто тысяч украинских повстанцев и сочувствующих им крестьян, а только потом помогли партхозактиву ввести на территории западной Украины колхозную систему.
В 1949 году Повстанческая армия была распущена, а к середине 1950-х годов в западной Украине было ликвидировано организованное вооружённое оуновское подполье, хотя отдельные группы членов ОУН продолжили борьбу и дальше.
По официальным советским данным, приводимым историком Михаилом Семирягой, от террора ОУН и УПА и в боях против них погибло 55 000 граждан СССР. Среди них было 30 секретарей райкомов партии, 32 председателя и зампреда райисполкомов, 37 секретарей обкомов и райкомов комсомола, сотни депутатов областных, районных и местных Советов, 50 православных священников, 30 тысяч партийных и советских активистов, а также 25 тысяч военнослужащих и сотрудников и бойцов репрессивно-карательных органов.[337]
Эти цифры, опубликованные в своё время без ссылки на источник, к сожалению, доминируют в отечественной и украинской историографии.
Из комплекса партийных и советских документов, многочисленных сводок, донесений и уведомлений 1944-50 годов цифра в 55 тысяч убитых ОУН-УПА советских граждан не складывается и не выводится. Особенно неправдоподобными представляются данные о потерях военнослужащих, органах внутренних дел и госбезопасности в антиповстанческих операциях – 25 тысяч (2 дивизии)!
В 2002 г. украинскими исследователями были опубликованы более точные цифры. По данным 10-го (архивно-учётного) отдела КГБ при Совете министров УССР, суммарные потери советской стороны в 1944-1953 гг. насчитывали 30 676 погибших, среди которых сотрудников НКГБ-МГБ насчитывалось 678, сотрудников органов внутренних дел – 1864; военнослужащих внутренних, погранвойск и Советской армии – 3199; участников истребительных батальонов – 2590; работников аппарата комсомола, КП(б)У и органов советской власти – 3504; колхозников и селян – 15355; рабочих – 676; представителей интеллигенции – 1931 (включая 50 священников); детей, стариков, домохозяек - 860. Подполье совершило в указанных годах 14 424 операций.[338]
Вероятно, общее число погибших может быть увеличено с 30-ти примерно до 35 тысяч, так как в данной сводке не учитываются убитые повстанцами люди, чьи тела найдены не были, и которые по сю пору значатся пропавшими без вести.
Каковы были потери повстанцев и населения украинских сёл в результате действий Красной Армии и советских репрессивных органов?
Точных цифр из-за приписок в советских отчётах не будет известно никогда, можно понять только их порядок.
В справке начальника Управления МВД УССР по борьбе с бандитизмом полковника Сараева отмечалось, что за время с начала операций (февраль 1944 года) по 14 июля 1946 года потери ОУН-УПА и антисоветского элемента составили:[339]
Бандитов | Бандпособников | Уклоняющихся и дезертиров КА | Всего | |
Убито | 111 832 | - | - | 111 832 |
Задержано | 125 267 | 31 628 | 96 325 | 253 220 |
Явилось с повинной | 52 452 | - | 62 357 | 114 809 |
Арестовано ОУН-УПА | 29 362 | - | - | 29 362 |
Всего: | 318 913 | 31 628 | 158 682 | 509 223 |
За первые два с половиной года борьбы УПА НКВД-МВД было зафиксировано 509 223 человека, активно или пассивно противодействовавших новому режиму. Без преувеличения, речь идёт о массовом сопротивлении советской власти.
Не менее впечатляют и партийные данные, озвученные в 1953 году на заседании Политбюро. С 1944 до 1952 года в западных областях Украины репрессиям было подвергнуто 490 тысяч, то есть примерно полмиллиона человек: убито свыше 153 000, арестовано 134 000, выслано на поселение за пределы Украины свыше 203 000.[340]
То есть из семи миллионов западных украинцев в УССР было убито или репрессировано 7 % - каждый четырнадцатый.
Добавим к этому также украинцев, попавших в связи с деятельностью УПА под советский террор в южных областях Белоруссии и Житомирской, Киевской, Каменец-Подольской и Винницкой областей УССР.
По данным московского исследователя М.И. Семиряги, в годы оттепели на Украину вернулось 65 тысяч человек, ранее отбывавших заключение за участие в антисоветских партиях, вооружённых формированиях и сотрудничество с нацистами.[341]
153 000 убитых человек – численность двух общевойсковых армий КА времён советско-германской войны, или десяти-пятнадцати стрелковых дивизий.
Для сравнения приведём численность погибших в результате действий польского антикоммунистического сопротивления в 1945-1947 гг.: около 15 тыс. убитых со стороны повстанцев и 7-10 тыс. уничтоженных сторонников режима.[342]
За время боевых действий против УПА советскими органами ВД и ГБ, а также КА были взяты трофеи: 1 самолёт, 2 бронемашины, 61 орудие, 595 миномётов, 77 огнемётов, 358 противотанковых ружей, 844 станковых и 8 327 ручных пулемёта, свыше 26 000 автоматов, 72 тысяч винтовок, 22 000 пистолетов, свыше 100 000 гранат.[343]
Этим арсеналом можно было вооружить примерно 110 тысяч человек. То есть даже на 153 тысячи убитых, и тем более на всех убитых и арестованных партизан и подпольщиков полученного оружия явно не набирается, особенно если учитывать, что значительное количество оружия было найдено при обысках, в схронах и бункерах, а также принесено сдававшимися с повинной повстанцами.
При условии учёта приписок партработников и сотрудников органов ВД и ГБ можно резюмировать, что в ходе борьбы против ОУН-УПА было убито и подверглось репрессиям свыше 400 000 жителей 7-ми западных областей УССР.
В целом даже потери собственно повстанцев были значительно выше потерь Советской Армии и органов ГБ и ВД. Это объясняется несколькими причинами.
Во-первых, у органов ВД и ГБ, Советской Армии, истребительных отрядов и вооружённого партсовактива было колоссальное материально-техническое и численное превосходство над УПА.
Во-вторых, повстанцам противостояли профессиональные войска, в УПА же сражались в основном плохо обученные призывники, не имевшие до этого никакого боевого опыта, а часто и опыта строевой службы.
В-третьих, часть повстанцев была насильно мобилизованными крестьянами, воевать не желавшими.
Вооружённое сопротивление завершилось, его участники были уничтожены, арестованы, сосланы или оказались выдавленными «на обочину истории».
В связи с этим встаёт вопрос: можно ли сказать, что борьба УПА не повлекла за собой, в общем и целом, значительных общественно-политических без последствий?
Последний главнокомандующий УПА Василий Кук так отвечал на этот вопрос: «У УПА было два фронта – один военный. На военном фронте мы не могли выиграть войну ни с немцами, ни с большевиками, поскольку соотношение вооружённых сил и техники нельзя сравнивать. Второй фронт был фронт идеологический. Мы вели сильную пропаганду о национально-освободительной борьбе и агитировали за Украинское государство. И эта борьба закончилась тем, что сейчас у нас есть Украинское государство».[344]
На это можно возразить, что в Белоруссии, Молдавии, России, Грузии, Армении, Азербайджане и среднеазиатских республиках после советско-германской войны не было массового повстанческо-партизанского движения. Однако это сейчас независимые государства.
Историческая память о широкомасштабном повстанческом движении сыграла важную роль в событиях 1989-91 гг. и в какой-то мере способствовала провозглашению независимости Украины. Этот вопрос подлежит отдельному изучению, но в данной работе нельзя не отметить следующее:
- в 1987-1991 годах многие представители украинского движения за независимость постоянно ставили вопрос о государственной реабилитации ОУН-УПА – причём как структуры в целом, так и конкретных участников националистической повстанческой борьбы;
- многие бывшие участники послевоенного сопротивления ОУН-УПА сами принимали участие в акциях украинской оппозиции в 1987-1991 годах;
- во время референдума по вопросу о независимости наибольший процент проголосовавших за выход Украины из состава СССР приходился как раз на западные области, где в 1943-1949 году проходила борьба УПА.
Поскольку УССР являлась второй по значимости республикой в составе СССР, то события на Украине привлекали внимание населения и политических деятелей других союзных республик, а также политиков из зарубежных стран.
Оценивая роль Украинской повстанческой армии в истории СССР в 1944-1949 годов, можно сделать следующие выводы.
1) Руководство ОУН-УПА не рассчитывало конце войны и в послевоенные годы на свержение советской власти собственными силами, возлагая надежду на возможный военный конфликт между СССР с одной стороны и США, Францией и Англией – с другой, а также на антисоветские национальные движения в странах Восточной Европы и в СССР. Данные предположения, с учётом произошедших впоследствии событий, нельзя не признать ошибочными.
2) Деятельность УПА в 1944-1949 годах необходимо рассматривать как массовое партизанское националистическое движение, опиравшееся на существенную поддержку западноукраинского населения.
3) В ходе борьбы УПА с коммунистическим режимом в годы установления советской власти на территории Западной Украины значительные жертвы понесли обе стороны – как сторонники советской власти, так и сторонники украинской независимости. Причём потери среди последних были значительно выше, что объясняется большими возможностями и характером действий НКВД-МВД, КА-СА, НКГБ-МГБ.
4) Важнейшими причинами, предопределившими поражение УПА в противостоянии 1944-1949 годов, необходимо признать огромное военно-техническое превосходство Вооружённых сил, а также НКВД-МВД и НКГБ-МГБ СССР над боевыми формированиями и партийным подпольем ОУН-УПА, а также масштаб репрессий против участников националистического сопротивления, сочувствующих ему лиц, членов их семей и мирного украинского населения.