Дигитал

Глава седьмая Send all processes the TERM signal

Он никогда не предполагал, что звук можно видеть и ощущать на вкус.

Из динамиков сочился голос цвета рома со жженым сахаром, растекался по полу, вспыхивая язычками бесцветного пламени, застывал кофейно-черными лужами в углах и полз вверх по стенам густо-оливковыми змейками, чтобы выкрасить потолок в прозрачно-золотистые цвета и опасть пластами переливчато-матового тумана.

Под языком образовалась вяжущая сладость незнакомого тропического фрукта и пахучая горечь корицы. Он глотал этот странно будоражащий вкус, не ощущая жжения, но медленно и необратимо пьянея, как от теплого сладкого рома. Голова шла кругом, но хотелось еще и еще лить в себя эту невесомую огненную влагу, дарящую покой и забвение.

Голос, взлетев на рвущую сердце высоту, вдруг оборвался. Шмелинно жужжа, компьютер выдавил из себя дисковод. Мираж бесстыдной и томной алабамской ночи развеялся, разом погасли краски, вокруг все сделалось стылым, убогим и мертвым. В дверь вполз унылый и мерзкий, как проснувшийся бомж, запах присутственного места, покинутого его измочаленными обитателями.

В дверях замер человек.

Алексей медленно, еще окончательно не стряхнув с себя отупления, повернул голову.

— А, Вован! Ты-то какого хрена здесь ошиваешься?

— Братка, а я тебя сразу не признал. Богатым будешь, — с наигранным весельем отозвался Вовка Волков. — А я тут боевую задачу получал. И все прочее к ней прилагающееся. Лаванду в коридоре встретил. Ха-ха! Пожаловался, что ты ему воздух в кабинете испортил.

— Сам он говно порядочное, — проворчал Алексей.

Формально Владимир Волков был непосредственным начальником Алексея. Но были они на «ты» и, споря по делу, в выражениях не стеснялись. По негласному раскладу Алексей считался правой рукой Волкова, и Волков постарался, чтобы с этим считались все, даже больше отслужившие опера.

У них за плечами были несколько достаточно опасных задержаний, когда клиенты не на шутку отмахивались чем попало, а один даже высадил всю обойму, правда ни в кого не попав. Были тягомотные дни и нудные ночи, когда отсыпались на столах в кабинете. Было многое, плохое и хорошее, просеянное из серого песка будней и отложенное в дальние уголки памяти, о чем никогда не упоминают вслух, но что дает основание не оглядываться и твердо знать, в трудную минуту плечо именно этого человека окажется рядом.

— Не, раз я сразу не узнал, быть тебе олигархом!

Алексей кисло улыбнулся. Отодвинул от себя исписанные листы. Все, что знал и считал нужным доложить, уместилось на двух страницах.

— Непременно! Я тут банк присмотрел.

— Пациент шутит, пациент — не безнадежен.

Владимир прошел через кабинет и присел на угол Костиного стола.

— Слушай, обрыдло мне тут уже. — Алексей бросил ручку в черный стакан с карандашами. — Передай бумаженции Лаванде, пусть подотрется.

Владимир был на пять лет старше Алексея, тоже из спортсменов, но уже начал наливаться мужиковской тяжестью. Правда, резкости не растерял.

Он нырнул корпусом, выбросил руку и смел бумаги со стола. Откинулся, поднес странички к глазам. Быстро, явно наискосок, прочитал. Положил рядом с собой.

То, что он умеет делать непроницаемое лицо и изводить этим юлящего и исходящего потом и словесами клиента, Алексей знал. Но стало неприятно, что именно с таким выражением сейчас Волков уставился на него.

Алексей решил молчать.

— Есть еще что сказать? — первым не выдержал Волков.

— Нет.

— И зацепок никаких?

— Это не ко мне. Вон у того дяди с мордой спартанца спрашивай.

— У кого? — удивился Волков. — А! Мистер Двое Суток.

— С чего это его так окрестили?

— Знаменитость. Перевели к нам из Калининграда. Не успел чемоданы распаковать, взял под арест останкинского прокурора. Может, помнишь, убийство их следователя? За двое суток раскрутил!

Алексей, конечно же, не мог не знать истории, наделавшей немало шума в узких кругах. Прокурор заказал своего следователя, сунувшего нос в прокурорские делишки. Как выяснилось, сам прокурор давно и не без выгоды сотрудничал с бандой, на сто процентов состоявшей из старших офицеров спецслужб. Куда делись все члены банды, сведений не имелось. Но руководитель всплыл в Лондоне и из-за спины опального, но не посаженного олигарха строил фиги Генпрокуратуре.

— Да и бог с ним! Орден генералиссимуса Сутулова ему на грудь, с закруткой на спине, — устало прокомментировал Алексей. — Ладно, с вами хорошо, а дом еще лучше. Пойду.

Он приготовился встать.

— Погоди, Леха, — остановил его Волков.

— Ну что еще? — Алексей опустился на стул. — Только ты не мытарь, с меня Лаванды хватило. Ничего о Костиных делах не знаю! Ну не посвящал он меня в свои планы, что тут такого? Как саперы живем, по минам ходим, а на говне подрываемся. Никто никому не верит, все друг за другом пасут и закладывают через раз.

Волков вскинул ладонь, успокаивая.

— Мне-то ты веришь?

Алексей усмехнулся.

— На глупый вопрос даю умный ответ: частично.

Волков бросил на него быстрый взгляд и отвел глаза.

— Леха, насчет тебя разговор. — Он потыкал каблуком по боковине стола. Стол отозвался гулким звуком. — Пенькову насчет тебя уже звонили. Пня ты знаешь. Разорался, как баба в бане во время артналета. Вобщем, зассал он, Леха. Я пытался отговорить, но бесполезно. Предлагал в отпуск тебя отослать, пока… Ну, с диагнозом пока все не прояснится. Хрен там два! Пень он и есть — пень. — Рука Владимира нырнула за отворот куртки. — Приказ на тебя. Отстранение от работы и направление на комиссию.

— Ну, Пень! — покачал головой Алексей. — Оказывается, когда надо — шустрый, как электровеник.

— Не то слово. — Волков протянул сложенный вдвое листок. — Ознакомься и подпиши.

Алексей вытащил из стаканчика ручку, резким движением поставил подпись. Расстегнул барсетку, достал больничный, вместе с приказом вернул Волкову.

— Пню от меня. На память, — произнес он, давя ком в горле.

Сергей, пробежав глазами больничный, вернул Алексею, остальные бумаги сунул во внутренний карман куртки.

— Когда дела сдавать, Вован? — спросил Алексей.

— Я уже все по мужикам растолкал. За Нечепорюк отдельно спасибо. — Он подмигнул, но глаза при этом остались болючими.

— Кушайте, хлопчики, горилку на здоровье, цэ вещь полэзна, — подражая хохляцкому голоску потерпевшей, ответил Алексей.

— Кстати, как насчет этого дела? — Волков изобразил мизинцем и большим пальцем поллитровку. — Чисто почучуй.

— Надо бы, да врачи не велят, — вздохнул Алексей. — Сказали — только здоровый секс и долгий сон.

— Я тоже так хочу! — улыбнулся Владимир.

— Подставляй голову, обеспечу.

Улыбка сошла с лица Волкова. Он ждал. И Алексей знал чего. Просто не мог решиться. Никогда не предполагал, что это произойдет именно так.

— Ладно, резать так резать, как говорят кастраты папской капеллы. — Он сунул руку в карман рубашки. Со шлепком выложил на стол удостоверение. — Держи.

— Леха… — начал Волков.

— Я не маленький, не заплачу. Ну, что, на свободу с чистой совестью? — Алексей встал. — Ты только скажи честно, Вован. С приказом специально сюда примчался?

Волков болезненно поморщился.

— Мудак ты! — выдавил он. — Теперь верю, что башкой трахнулся. Пень мне хвост накрутил, чтобы приказ до тебя сегодня же довели. По-любому. Я его в карман сунул, думал дома тебя отловить. За стаканом оно легче переносится. А тут сюда выдернули. План оперативных мероприятий по Косте высиживают уже битых три часа. Случайно это, Леха, случайно.

— Извини.

Алексей перегнулся через стол, вытащил из дисковода свой диск, положил в коробочку и спрятал в барсетку.

— Ладно, чужого не взял, своего не забыл. Прощай. — Он протянул руку.

Владимир спрыгнул со стола.

Они пожали руки и заглянули друг другу в глаза.

— Не поминай лихом, Вован. — Алексей наклонился к уху товарища. — Только для тебя информашка. Врач сказал, на службе надо ставить крест. В лучшем случае светит статья «шесть-б». Типа сотрясения мозгов. И то если правильно себя вести буду.

Он отстранился. Перешагнул через стул.

— Погоди, Леха.

Волков зашарил в кармане.

— Тут такие дела… — Он замялся. — Я в финчасть заходил. Там насчет зарплаты — болт в солидоле. Только не отказывайся. Потом отдашь.

Он быстро достал и сунул в нагрудный карман Алексею бумажную трубочку долларовой окраски.

Алексей машинально потянулся к карману. Волков накрыл его ладонь своею.

— Бери и не выеживайся!

Алексей посмотрел ему в лицо. Уронил руку.

Он знал, по слухам и агентурным данным знал, откуда у Волкова иногда появлялись зеленые бумажки. Но здесь, он рассудил, не важно, где взял, а важно, как распорядился.

— Спасибо, брат, — тихо прошептал он. — Встану на ноги, отдам.

Развернулся и стараясь держать спину, пошел к дверям.

Он закусил губу, чтобы то, что сейчас плескалось внутри, не выплеснулось наружу раньше, чем он окажется на улице.

Подальше от этого проклятого дома.