Неприятные пьесы

Пуппеншпилер и Ученица

Пельмени

Время летать

Юмор

Душа и Туловище

Пуппеншпилер и Ученица

Пуппеншпилер: Известно ли тебе, милая Ученица, что к каждой падшей женщине рано или поздно обязательно приходит Человек С Каменным Хуем? Поступь его тяжела, как у водопроводчика, лицо его покрыто трещинами, в глазах его гноится лёд. Он входит ночью в дом и стоит в прихожей, как чурбан, пока не стукнут два раза его Каменные Яйца и не заскрипит, поднимаясь, его Каменный Хуй. И тогда он чугунной поступью входит в спальню женщины, срывает с неё одеяло и вставляет свой мёртвый Каменный Хуй в её живую и теплую пизду. И женщина в ужасе просыпается от того, что внутри неё растёт огромная холодная пустота. Женщина хочет закричать, но Каменный Хуй замораживает ей изнутри сердце, и она не может издать ни звука, и лишь ногти её ломаются о бесчувственную спину Человека С Каменным Хуем. И когда Каменный Хуй взрывается внутри ледяной пустоты миллионом каменных иголок, женщина теряет сознание. А когда она приходит в себя, Человека С Каменным Хуем уже нет, тикают часы и в окно светит фонарь. Женщина протягивает окровавленную руку к своему животу — а пизда у неё КАМЕННАЯ.

Ученица: Мы ебаться будем?

Пуппеншпилер: Да, обязательно. Но знаешь ли ты, милая Ученица, что на острове Суматра водятся жёлтые макаки, которых аборигены называют на своём наречии бананоё-бами? Эти макаки знамениты тем, что ебут бананы, погружая их на три четверти себе в жопу. Беда же состоит в том, что экономика острова Суматра, а так же благосостояние туземцев зависят именно от экспорта бананов. Макаки же выбирают самые лучшие бананы, при этом говно их отличается крайней едкостью, и после использования ими бананов последние годятся исключительно на корм домашнему скоту, из которого на Суматре, как известно, водятся только игуаны, мясо которых, в свою очередь, отличается неприятным мускусным привкусом. Туземные фермеры пытались бороться с этим пагубным пристрастием макак, смазывая наиболее привлекательные бананы перцем и горчицей. Но когда выяснилось, что одна взбешённая макака-бананоёб может легко покрыть жидким калом до семи пальм, эту практику прекратили. Ещё более проблему осложняет то, что жёлтая макака считается у местных жителей священным животным и отцом нации, поэтому об её уничтожении не может быть и речи.

Ученица: Засунь мне палец в пизду.

Пуппеншпилер: Так хорошо?

Ученица: Да, спасибо.

Пуппеншпилер: И тут, если рассмотреть проблему внимательнее, возникает любопытнейший вопрос: так кто же кого ебёт? Бананы ебут макак или же макаки ебут бананы? Подходя к проблеме формально, можно подумать, что именно бананы ебут макак, так как это они погружаются к ним в жопу, а не наоборот. Но правильный ответ нужно искать вовсе не здесь: в действительности, бананы ебут туземцев. Это всегда очень важно: проследить цепочку ебу-щих и ебимых, и вовремя обнаружить в конце этой цепочки самого себя. В момент безмятежного счастья вздрогнуть, прислушаться и воскликнуть: «Кажется, меня кто-то ебёт!»


Пуппеншпилер замолкает и задумчиво чешет яйцо. Ученица достает из шкафа картонную коробку из-под зимних сапог и укладывает туда Пуппеншпилера.


Ученица: Хуй пососать?

Пуппеншпилер: Разумеется. Засыпает.

Ученица накидывает халат и долго рассматривает свой глаз в маленьком зеркале, подняв пальцем верхнее веко.

Потом встает, потягивается и нюхает коробку с Пуппеншпилером, морщится, приносит из кухни полиэтиленовый пакет, вытряхивает туда из коробки спящего Пуппеншпилера, завязывает пакет узлом и выбрасывает в мусорное ведро.

Раздаётся звонок в дверь.

Ученица открывает, входит Человек С Каменным Хуем.


Человек С Каменным Хуем: Что это воняет?

Ученица: Мусор. Мусор воняет. В мусорном ведре. Которое я тебя ещё утром просила вынести. Милый.

Пельмени


Дочь входит в квартиру, принюхивается.


Дочь (рьщающим голосом): Мама! Ну вы опять за старое! Что это вы готовите?

Мать (торопливо что-то жуёт, громко чавкая): Хухухум.

Дочь: Пельмени! Мама!!! Там же углеводы! Жиры, белки и аминокислоты!

Включает компьютер. На экране желудочнокишечный тракт.


Дочь: Вот смотри: пережёванная пища попадает в желудок (на экране — булькающая в желудке отвратительная масса), проходит через кишечник и получается вот ЭТО.

Мать: ИЫК! (Тошнит прямо в пельмени.)

Дочь (радостно): Вот видишь!

Выбрасывает кастрюлю с пельменями в мусорное ведро и открывает шкаф. Весь шкаф забит зубной пастой. Дочь берёт два тюбика и выдавливает в тарелки.


Дочь: Здоровые дёсны — раз, здоровые зубы — два и стройная фигура — три! С аппетитом едят.


Мать (облизывая белым языком ложку): Шашам. Дочь: Правильно! И великолепный мятный вкус! (Берёт с полки бутылку шампуня.)

Дочь: Ну, я пошла. На месяц там тебе пасты хватит, потом получишь пенсию — купишь ещё. Пока.

Уходит в ванную комнату. Через некоторое время оттуда слышны громкие стоны. Мама, воровато оглядываясь, достаёт из мусорного ведра кастрюлю и промывает пельмени под струёй воды из крана. Затем начинает их пожирать, жадно чавкая. Внезапно с громким звуком включается компьютер. Мама вздрагивает и, громко икнув, медленно валится на пол. Наполовину пережёванный пельмень выскакивает из её рта. Из ванной попрежнему слышны стоны. Мама открывает глаза и начинает с трудом ползти на боку в сторону ванной, оставляя за собой извилистый белый след. Подползает к двери и начинает скрестись в неё, мыча и обламывая ногти.


Дочь (задыхаясь): Я больше не могу… Я сейчас умру… Ещё! Ещё! Да, вот здесь! Да! Да!!…

Мама с громким стуком роняет голову на пол. Медленно темнеет. По-прежнему слышны стоны из ванной.

Хлопает входная дверь. Над кухонным столом загорается лампа. В круге света стоит Папа. Он, не глядя, смахивает всё со стола и ставит посередине пакет с яблочным соком. Некоторое время он сидит, опустив голову, затем смотрит прямо на зрителя и начинает медленно говорить.


Папа: Вот вы думаете. Вы думаете, что я ебанулся на этом соке. Что я всех вас уже заебал с этим соком. Вы думаете, что я старый идиотский болван. Да, вы правы, конечно, — я действительно старый идиотский болван.

Вынимает изо рта вставную челюсть, кряхтя, взбирается на стол. Стоя на четвереньках, растягивает пальцами рот до ушей, высовывает язык и страшно вращает глазами. Затем слезает со стола, вставляет назад челюсть и снова садится на стул.


Папа: Да, вот такой он, на самом деле, ваш дедушка. Да, он — ебанутый болван. Но… но понимаете, когда вокруг вот это всё. (Не оборачиваясь показывает пальцем на тело бабушки возле ванной комнаты, прислушивается к стонам Дочери.) Людям… им ведь нужно… Верить… Верить в то, что где-то на свете есть такое место, где яблочки не поливают всякой дрянью. Им нужна Надежда, понимаете? И я, старый ебанутый болван.

Снова вынимает изо рта челюсть, собирается влезть на стол, но вдруг, безнадёжно махнув рукой, садится обратно на стул и теряет к зрителям всякий интерес. Долго сидит неподвижно, с провалившимся ртом и потухшими глазами, не слыша стонов. Старуха на полу начинает ворочаться. Затем медленно встаёт и, качаясь на негнущихся ногах, подходит к старику сзади и кладёт ему на плечо руку с обломанными ногтями. Правый глаз её вытек. Медленно гаснет свет, наступает полная темнота. Видна лишь светящаяся щель в двери ванной.


Дочь: Да! Да!! ДА!!!

Прохожий и Милиционер

Милиционер: Извините, пожалуйста, будьте добры ваш телефончик.

Прохожий: А? Что? В чём дело?

Милиционер: Ничего-ничего, не волнуйтесь — просто плановая проверка.

Прохожий достаёт из кармана мобильный телефон и с неудовольствием отдаёт его Милиционеру. Тот берёт телефон и внимательно рассматривает.

Милиционер: А почему в кармане носите? Положено на левой груди в чехольчике.

Прохожий: Неудобно на груди, мешает.

Милиционер (наставительно): Мешает-не мешает, а предписано на груди — значит, на груди. В следующий раз будем штрафовать.

Прохожий (злобно): Ага, штрафуйте.

Милиционер: А что телефончик-то такой старый?

Прохожий: Меня устраивает.

Милиционер: С первого января все должны перейти на новую модель — старые считаются недействительными.

Прохожий: Вот первого января и перейду.

Милиционер: Ну и зря! В декабре новый телефон знаете сколько будет стоить? А очереди? Хотите продам вам совсем задёшево совершенно новый? Шестнадцать миллионов цветов, звонок девяносто ватт на канал.

Прохожий: Спасибо, извините, я не при деньгах сейчас.

Милиционер: Ну как знаете.

Прикладывает дубинку к левому уху Прохожего. На дубинке загораются синий огонёк и номер. Милиционер вставляет телефон в небольшой аппарат с экраном. Сличает номера.

Милиционер: Ну что ж, Дмитрий Анатольевич, всё верно — аппарат действительно ваш.

Прохожий: А чей ещё?

Милиционер: Ну, знаете, всякое бывает. Муж по ошибке взял телефон жены или, скажем, любовницы.

Подмигивает Прохожему. Тот угрюмо смотрит в землю. Милиционер щёлкает кнопками аппарата.

Милиционер: Простите, Дмитрий Анатольевич, а что вы две недели назад делали в Токсово?

Прохожий: В Токсово? Э… А! В Токсово — грибы, конечно, собирал. Год выдался урожайный, знаете ли.

Милиционер (задумчиво): Грибы, значит… И много ли набрали?

Прохожий: Ну… Изрядно.

Милиционер: Изрядно? А вот спутниковая съёмка показывает полпакета сыроежек.

Прохожий (возмущённо): Неправда! Там был один красный и ещё один белый. Только их не видно — они на дне.

Милиционер: Понятненько, понятненько. Вы не волнуйтесь так. Вы гражданин Казахстана?

Прохожий: Да. А что — в этом есть что-то…

Милиционер: И вы, конечно же, не знаете, что в Токсово расположен артиллерийский полигон? А также места массовых захоронений?

Прохожий: В первый раз слышу.

Милиционер (саркастически): Ах да! Вы же сын диких степей, грамоте не обучены, институтов не кончали. Но очки, однако, надели.

Прохожий: Позвольте, вы…

Милиционер продолжает что-то рассматривать на экране. Вдруг лицо его наливается кровью.

Милиционер: А ЭТО что?!!

Прохожий подходит ближе, смотрит на экран, конфузится.

Прохожий: Простите, прихватило… Мне, знаете, там в один момент показалось, что я заблудился. Так страшно стало.

Милиционер (сдавленным голосом): Так ты, сволочь, СРАТЬ сюда приехал? В мою Россию — СРАТЬ? Под берёзки наши и тополя?

Прохожий: Извините, я же…

Милиционер с трудом берёт себя в руки. Вынимает из нагрудного кармана носовой платок и тщательно вытирает красное лицо. Затем что-то набирает на клавиатуре, вынимает из аппарата телефон и протягивает его Прохожему.

Милиционер: Прошу. Я записал вам предупреждение. Ещё один подобный случай — и вы будете арестованы.

Прохожий: Я могу идти?

Милиционер (сухо): Телефон — на грудь, как предписано. Теперь идите.

Когда Прохожий удаляется метров на двадцать, Милиционер поворачивает на аппарате тумблер. Раздаётся громкий хлопок. Прохожий медленно оседает.

Милиционер нажимает на аппарате кнопку, справа раздвигаются ворота и оттуда выезжает уборочная машина. С подножки спрыгивают два дворника в оранжевых жилетах и упаковывают труп Прохожего в чёрный полиэтиленовый мешок. Машина замывает небольшое пятно крови на асфальте. Остальные прохожие идут по своим делам, не проявляя особого интереса.

Милиционер (удовлетворённо): Вот теперь порядочек. Некоторое время стоит в задумчивости. Лицо его мрачнеет.

Милиционер (горько): И всё равно — срали и срать будут!

Время летать!


Картина первая

Раннее утро. Просторная, со вкусом обставленная прихожая.

Раскрывается дверь спальни и в прихожую выходит Вероника — женщина лет двадцати пяти. Она внимательно осматривает себя в висящем в прихожей зеркале, потягивается и уходит в кухню. Оттуда слышны голоса.


Мужской голос: Доброе утро, любимая.

Вероника: Милый! Как ты хорош в этом галстуке!

Слышен звук поцелуя. Некоторое время стоит тишина, затем слышны всё усиливающиеся мужские и женские стоны, звук упавшей на пол чашки, стоны переходят в крики, сопровождаемые глухими ударами о стену. Затем всё стихает.

Мужской голос: Любимая, так трудно от тебя уходить, но у меня назначена очень важная встреча.

Вероника: Милый! Милый! Мне было так с тобой хорошо! Возвращайся скорее!

В прихожую выходит Муж. Он поправляет перед зеркалом галстук и несколько сбившуюся причёску и торопливо уходит, плохо закрыв входную дверь.

Из кухни появляется освещённая солнцем совершенно обнажённая Вероника. Она ещё раз внимательно осматривает себя в зеркале и скрывается в ванной. Слышен шум воды.

Раздаётся осторожный стук в дверь. Затем дверь медленно открывается и в прихожую заглядывает Сантехник — мужчина неопределённого возраста в синей спецовке, с чемоданчиком.


Сантехник: Хозяева, это вы соседей заливаете? (Прислушивается.) Эй, хозяева!

Слышит шум воды из ванной и решительно направляется туда. Открывает дверь и замирает на пороге.


Вероника: (Томно) Входите, молодой человек.

Сантехник нерешительно входит и прикрывает за собой дверь. Слышен громкий всплеск, бульканье, кашель, затем громкие сладострастные крики.

Полуоткрытая дверь в квартиру открывается шире и входит соседка с нижнего этажа Алла Андреевна, женщина очень крупного сложения, с горящим взором, в бордовом халате..


Алла Андреевна: Викочка! К вам сантехник не приходил?

Прислушивается к крикам, затем осторожно подходит к двери ванной и заглядывает в щель. Дверь внезапно распахивается и чьято рука втаскивает Аллу Андреевну внутрь. Крики становятся ещё громче.

Через некоторое время из ванной выкатывается бесформенный клубок тел, из которого торчит мокрая нога в ботинке, и укатывается в гостиную.

Дверь в квартиру вновь открывается и входит Семён Борисович, пенсионер со второго этажа, с газетой «Завтра» в руках.


Семён Борисович (возмущённо): Извините, что за шум, я не понимаю. Вы мне мешаете слушать радиопостановку!

Осматривается. Проводит пальцем по стене и внимательно его осматривает. Затем заглядывает в гостиную и некоторое время молча наблюдает за происходящим. Затем решительно скручивает газету в трубочку и исчезает в гостиной.

Крики ещё более усиливаются, если это возможно. Теперь к ним присоединяется голос Семёна Борисовича.

Семён Борисович: А вот так?! Вот так вам нравится?! А так?! А ещё?! Ну вот вам тогда ещё!

В прихожую, гремя бутылками в тележке, боязливо входит Бомж.


Бомж: убивают что ли кого?

Заглядывает в гостиную и в ужасе отшатывается. Некоторое время стоит в задумчивости, затем решительно идёт на кухню и возвращается оттуда с литровой бутылкой виски.

Делает большой глоток из горлышка, аккуратно завинчивает бутылку и прячет её за пазуху. Широко распахнув дверь, входит в гостиную и стоит, засунув руки в карманы, возле копошащихся на полу тел. Затем презрительно плюёт на ближайшую спину и, взяв тележку, уходит, оставив входную дверь нараспашку.

Не говоря ни слова через прихожую марширует ученик Серёжа с горном и барабаном, и скрывается в гостиной.

Последними через прихожую проходят цыганы с медведем на цепи. Крики из гостиной становятся невыносимы.


Картина вторая

Закатный свет освещает гостиную. Вероника, раскинув ноги в стороны лежит на полу. Кроме неё никого в гостиной нет.

Вероника открывает глаза, широко улыбается, легко встаёт и идёт к лоджии. Лужи на полу приятно холодят её разгорячённые ступни.

Она выходит на лоджию. Солнце уже опустилось за горизонт, но попрежнему светло. Вдалеке на середину реки изпод разведённого моста выплывает яхта под алыми парусами. Многочисленные зрители на набережной машут руками.


Вероника: Белые ночи! Это же белые ночи! (Вспрыгивает на ограждение лоджии.) Подождите! Подождите! Я лечу к вам! (Летит.)


Картина третья

Старший лейтенант Пилипенко ходит согнувшись вокруг тела Вероники, что-то собирая к себе в ладонь. Затем пересчитывает, шевеля губами.


Старший лейтенант Пилипенко: Ага, тридцать два. Все на месте. (Берёт с ладони один зуб и рассматривает на свет.) Вот же, блядь, зубы-то какие! А тут, блядь, работаешь-работаешь, в говне этом ковыряешься, а в поликлинику и сходить некогда.

Некоторое время с неудовольствием двигает языком у себя во рту, затем ссыпает зубы Вероники в прозрачный пакетик и начинает составлять протокол.


Конец

Загрузка...