Т Е Р Р О Р И С Т Ы

ТАКОВЫ ИХ ДРУЗЬЯ

Скажи мне, кто твой друг, и я скажу — кто ты.

Видно, памятуя это, сионистские пропагандисты из кожи вон лезут, только бы придумать и распространить очередной миф о своих неразрывных дружеских контактах чуть ли не со всем, что знаменует прогресс и демократию.

А кто же в действительности дружки сионистских правителей Израиля?

С предельной выразительностью ответил на этот вопрос Рик 3иффер, президент прогрессивного Союза бельгийских евреев — бывших участников Сопротивления.

— Взгляните на карту мира, — сказал он мне в Брюсселе, — и увидите, что израильскими флажками надо отметить на ней именно те точки, которые в современном мире напоминают о социальном смраде, о политиканской грязи и, главное, о реакционности и расизме.

В самом деле, давно связано израильское руководство с презираемым большинством народов мира расистским режимом ЮАР. Связано прочно, вплоть до совместных секретных работ по производству и испытаниям ядерного оружия. Недаром в прессе любого направления обычным стало упоминание оси Тель-Авив — Претория. Подпирают эту расистскую ось американские монополии, крупные израильские фирмы и мультимиллионеры "двойного" гражданства на манер алмазного короля и главного мецената сионизма в ЮАР Гарри Оппенгеймера, владеющего подавляющим числом акций крупных промышленных синдикатов Израиля. Каждый алмаз, поступающий на израильские гранильные фабрики, окроплен кровью черных рабов преторийского режима.

Растут экономические и военные связи сионистских руководителей Израиля и с чилийской кликой Пиночета, чей кабинет министров, по утверждению сионистской пропаганды, "законно пришел на смену ушедшему правительству Альенде". Отборные части вооруженных сил Пиночета, охраняющие резиденцию диктатора и помогающие полиции, вооружены исключительно оружием израильского производства. Эти факты, как и связь Израиля с ЮАР, давно уже не представляют секрета.

Следует поэтому здесь коснуться тех связей Израиля с разномастными реакционными режимами и течениями, о которых сионисты пока предпочитают умалчивать.

На первый взгляд может показаться маловероятным, скажем, взаимодействие Тель-Авива с шахским режимом Ирана — ведь дипломатических отношений между ними официально не было. Однако тегеранское бюро вездесущего "Сохнута" взяло на себя роль израильского правительственного представительства в Иране и сумело тесно связать политические разведки обеих стран. Израильский Моссад помогал шахскому Саваку преследовать и уничтожать всех "подозрительных". Прежде всего сионистские разведчики поделились с шахскими проверенной на практике техникой допроса арестованных арабов. И в иранских тюрьмах сразу же резко повысился процент "признаний вины".

О связях двух охранок убедительно рассказал болгарский журналист Кольо Гергинский, которому довелось задать несколько простых вопросов арестованному после, иранской революции Хасану Зане, третьему по значению чиновнику Савака. Журналист поинтересовался, с разведками каких стран, кроме США, сотрудничал Савак. И услышал в ответ:

— Мы имели связи и работали вместе со специальными службами Англии, ФРГ, Пакистана, Египта, но теснее всего с израильским Моссадом.

Корреспонденцию Кольо Гергинского я показал знакомому французскому журналисту.

— Помощь шахским приверженцам — давнишняя традиция израильской политической и военной разведки, — заметил он. — Еще в 1953 году это стало известно французской прессе. Правда, произраильскому лобби удалось предотвратить обнародование даже таких фактов, как активное участие сионистских разведчиков в свержении неугодного шаху и, конечно, Америке правительства Моссадыка. Впоследствии влияние сохнутовцев в Тегеране настолько возросло, что их бюро стало пользоваться всеми привилегиями дипломатического представительства и получило фактический доступ ко всем делам полиции и Савака. И когда 8 сентября 1978 года на тегеранской площади Жале шахские власти подавили огнем массовую демонстрацию, то зачинщиками расстрела сотен иранцев стали специально присланные из Израиля полицейские подразделения.

Не случайно вскоре в одном из домов близ площади Жале, ныне названной площадью Павших, обнаружили снаряжение и знаки израильских полицейских.

А разве могла не внести свою лепту израильская разведка в позорные попытки подавить революционное движение народа многострадальной Анголы. Еще летом 1975 года наймит империалистов X. Роберто, намеченный ЦРУ в ангольские диктаторы, вошел в контакт с израильской секретной службой в Швейцарии. Несостоявшийся диктатор предложил сионистским руководителям Израиля "блестящие перспективы" участия в ограблении национальных богатств Анголы, если израильская разведка, а затем и воинские части активно поддержат борьбу против возглавляемых Агостиньо Нето антиимпериалистических и демократических сил Анголы. Сионистам пришлась по вкусу такая сделка. Ангольским раскольникам стали всячески помогать не только израильские разведчики и военные инструкторы, но и вступившие в контрреволюционные банды наемники.

Итак, сионисты помогают расистам ЮАР осуществлять апартеид и наращивать вооружение, поддерживают оружием и деньгами фашистскую клику чилийского диктатора Пиночета, тесно взаимодействуют со сторонниками свергнутого народом иранского шаха, входят в сговор с контрреволюционными бандами в Анголе — нужно ли продолжать этот постыдный перечень преступных контактов сионизма с расистами и реакционерами на всех континентах!

Да могут ли быть иные дружки у сионистов — тут уж все идет по пословице: "Около дегтя — в деготь, около репьев — в репья". Тем более что сионистскому репейнику — верному прислужнику империализма — друзей в основном подбирают требовательные хозяева. Подбирают, исходя из своих классовых интересов.

ГЕЙДЕЛЬБЕРГСКАЯ ИДИЛЛИЯ

В погожий осенний день группа израильских студентов приехала в старинный Гейдельберг.

Зачем профессор истории Циммерман привез своих питомцев из Тель-Авива в патриархальный немецкий город? Ответ вроде бы ясен: для посещения старейшего в ФРГ Гейдельбергского университета.

Однако в послеобеденный час, когда жизнь на улицах города как бы замирает, молодые израильтяне направились не в храм науки, а в квартал уединенных вилл, спрятавшихся за высокими оградами среди зеленых садов и пышных цветников.

Юноши и девушки подходят к вилле, отличающейся от других особенно высокой каменной оградой и непомерно массивными железными воротами в готическом стиле. Сверившись с часами, профессор нажимает кнопку звонка. Отворяется массивная дубовая калитка. Пришедших точно в назначенный час посетителей встречает сам хозяин,

Элегантная одежда, в особенности сразу же бросившийся гостям в глаза безупречный узел модного галстука, в какой-то степени скрадывает 75-летний возраст Альберта Шпеера.

Нет, тут не случайное совпадение имени и фамилии! Будущих израильских историков их наставник привел в гости именно к бывшему министру вооружения и боеприпасов нацистской Германии, одному из самых близких фюреру политических деятелей фашистского рейха, члену нацистской партии с 1932 года, заявившему в свое время с полным правом: "Если у Гитлера был когда-либо друг, то это был я".

Назначенный в 1942 году имперским министром, Шпеер до самого последнего дня войны руководил всей питавшей военную машину гитлеризма промышленностью Германии и оккупированных стран. Нынешний обитатель уютной виллы в Гейдельберге был инициатором и организатором использования на принудительных работах миллионов вывезенных и порабощенных иностранных рабочих. "С военнопленными нечего деликатничать", — продекламировал господин имперский министр, лично утвердив варварский план переброски истощенных военнопленных на строительство укреплений, в частности "Атлантического вала", военных заводов, стратегических автострад. Наконец, с ведома Шпеера сотни тысяч евреев, непригодных из-за полной потери сил к каторжным работам, уничтожались в печах концентрационных лагерей. Такой послужной список закономерно привел Альберта Шпеера на скамью подсудимых, когда перед Международным трибуналом в Нюрнберге предстали главные военные преступники. Гитлеровского сподвижника признали виновным в кровавых преступлениях против человечества. Он избежал виселицы, но двадцать лет провел в тюрьме.

И вот пребывающий на покое (так ли это в действительности?) Шпеер охотно дает согласие встретиться с группой молодых сионистов.

Вряд ли стоит копаться в грязной душонке отъявленного палача, чтобы установить, из каких таких соображений согласился на эту встречу Шпеер. Более важно — почему ее инициатором стал израильский историк, почему одна из влиятельнейших в Израиле сионистских организаций санкционировала поездку студентов в Гейдельберг, почему функционер этой организации лично отбирал участников поездки?

Об идиллическом собеседовании на гейдельбергской вилле Шпеера я впервые узнал от нескольких жителей Маннгейма и Мюнстера, приехавших во Францию прощупать, как они выразились, а не спокойней ли евреям жить здесь, а не в ФРГ. Вот что я услышал от них:

— Внуки тех, кого Шпеер посылал на гибель в газовые печи, сегодня выслушивают его откровения и оправдания. Кощунство? Да. Удивительно? Нет. Может быть, среди специально отобранных израильских студентов были внуки тех сионистских лидеров, которые в годы второй мировой войны имели контакты с коллегами Шпеера…

— А разве нельзя допустить, что среди студентов были дети или внуки руководителей израильского сионизма, которые деловито торговались с канцлером ФРГ Аденауэром по поводу размеров денежной "компенсации" Израилю за замученных в Освенциме, Майданеке, Дахау евреев?

— Нет, нет, если рассуждать логически, корень совершенно в другом: вот уже не первый год сионизм всячески старается внушить молодежи, что нацисты в общем-то ничем не отличаются от "всего остального" человечества, издавна и по сей день враждебного евреям. И господин Солодарь знает это не хуже нас с вами. Он ведь напечатал в своей книге (имеется в виду "Дикая полынь". — Ц.С.) слова сионистского историка Цинтии Озик, что сегодня весь мир хочет видеть евреев мертвыми.

— Цинтия Озик — последовательница Ицхака Арала и ему подобных! А они не устают твердить, что в годы гитлеровской оккупации все народы одинаково равнодушно относились к несчастьям евреев. Что ж, если все были одинаково равнодушны, то чем же фашистский убийца Шпеер хуже других?

— Тем более не мешает, сочли в Тель-Авиве, сионистской молодежи изучить его опыт!

Пожилой врач, произнесший, вернее, воскликнувший последнюю фразу, уловил мое чрезвычайное удивление: уж такое никак не укладывалось в моем сознании.

— Что, не верите? — с еще большим удивлением обратился он ко мне. — Могу показать вам во многих книгах и журналах утверждения сионистов, что некоторые организационные принципы третьего рейха заслуживают сегодня детального изучения и по возможности "модернизованного" частичного применения! А что, если это как раз и побудило израильских историков спокойно побеседовать со Шпеером?

Пора сообщить читателям, что беседовавшие со мной люди были необычайно возбуждены и встревожены. Ведь они приехали во Францию сразу после того, как молодчики из юношеской пронацистской банды дважды за короткий срок намалевали на их дверях свастику, сдобренную антисемитской надписью. Эти жители Маннгейма и Мюнстера разговаривали со мной на столь высокой эмоциональной ноте, что у меня, прямо скажу, появилось сомнение: а нет ли преувеличений в их рассказах о визите израильских студентов к нацистскому главарю Шпееру? Все это казалось мне настолько невероятным и фантастическим, что я твердо решил не полагаться на информацию моих собеседников и нигде не упоминать о совершенно невозможной, как мне казалось, встрече на гейдельбергской вилле.

Увы, наивное я принял решение.

Сионизм настолько неразборчив и бесстыден в выборе средств достижения своих целей, что израильская пресса без тени смущения подробно поведала о встрече на гейдельбергской вилле. И менее, конечно, подробно — о целях устроителей беседы израильских студентов-историков с Альбертом Шпеером. В целом же, судя по тону и заголовкам, тель-авивские газеты даже гордятся "многочасовой встречей молодых израильтян с личностью, которую во всем мире принято было называть вдохновителем всей огромной военной машины Гитлера".

Сказано, согласитесь, с чувством собственного достоинства, с неприкрытым оттенком похвальбы: дескать, наши израильские студенты-историки не лыком шиты — глядите, какие выдающиеся личности соглашаются с ними беседовать!

Мой дальнейший рассказ о содержании беседы на вилле Шпеера вытекает преимущественно из интервью профессора Циммермана израильским журналистам А. Бендеру, Р. Уше и другим, а также из опубликованных в израильской же прессе впечатлений молодых участников визита к Шпееру.

Итак, что же нашел нужным сообщить профессор Циммерман, руководивший гейдельбергской встречей не просто так, а в рамках учебной программы студентов исторического факультета?

"Мы спросили Шпеера, как он, архитектор, пришел к тому, что стал соучастником преступлений. Так оно получилось, ответил Шпеер. Я не был слепым и фанатичным последователем Гитлера, я просто делал служебную карьеру. А когда служишь верой и правдой, то не думаешь о людях, думаешь только о задании, которое необходимо выполнить любой ценой…"

Что ж, такой "принцип" слепого рвения при исполнении служебных обязанностей молодые сионисты могут вполне применять на практике, пожалуй, даже без всякой "модернизации". Когда тебе приказывают вышвыривать арабов с их насиженных мест, или выплачивать темнокожим евреям половинную зарплату, или стрелять по окнам детских спален в квартирах советских дипломатов, где уж тут думать о людях, "думаешь только о задании, которое необходимо выполнить любой ценой"!

"При таком отношении к заданию, — продолжает Циммерман излагать высказывания Шпеера, — к служебным обязанностям сглаживается разница между чиновником в министерстве, директором завода и охранником концентрационного лагеря".

Мотайте на ус, молодые израильтяне! Если служите сионизму "верой и правдой", то сглаживается разница между чиновником в министерстве, директором завода и тюремщиком, изощренно пытающим в застенке несовершеннолетних палестинцев, обвиняемых в неповиновении оккупационным властям. В конце концов и тюремщик всего лишь "любой ценой" старательно выполняет свои "служебные обязанности". Как видите, взгляды гитлеровцев на служебную карьеру не требуют ни малейшей "модернизации" в стране, где владычествует сионизм.

"Шпеер был исключительно талантливым организатором, захлебывается от восторга профессор Циммерман. — Можно смело утверждать, что благодаря его способностям война затянулась на лишний год (какая высокая заслуга перед человечеством! — Ц.С.). Его нельзя обвинить в убийстве в прямом смысле слова: он организовал производство оружия для убийц и, нужно отдать ему справедливость, блестяще справлялся со своей задачей".

Нужно отдать справедливость и Циммерману. Профессор не менее блестяще справился со своей задачей — авторитетно, с исторических позиций успокоил тех, кто в Израиле богатеет на создании оружия либо добывает его в США: они, видите ли, не убийцы ливанских и палестинских женщин и детей, они всего лишь организуют производство оружия для убийц!

А как же с массовым истреблением евреев? Профессор Циммерман и тут безапелляционно принимает объяснения гитлеровского палача:

"Шпеер утверждает, что абсолютно ничего не знал об уничтожении евреев. На вопрос, как это могло случиться, что он, в ведении которого находился весь транспорт, не знал, куда направляются эшелоны с евреями, Шпеер ответил: "Я не был связан с движением поездов. Этим вопросом ведал министр транспорта".

В противоположность профессору студентку-третьекурсницу Нааму Хениг такой ответ не удовлетворил. Она спросила Шпеера, как могло случиться, что несмотря на свою близость к Гитлеру, он ничего не знал об уничтожении евреев. И услышала в ответ: "Я знал, что Гитлер хочет убить евреев, но как он планировал и осуществлял это, я понятия не имел. Поймите, я занимал чересчур высокий пост, чтобы непосредственно войти в соприкосновение со всеми этими делами. Этим занимались более низкие инстанции".

Ссылка на второстепенные, недостойные личного друга Гитлера инстанции оказалась убедительной для пытливой студентки. И она говорит про Шпеера: "Он показался мне весьма достойным человеком. Порою я даже жалела его — ведь у меня создалось впечатление, что он честный человек".

Как видите, питомица Циммермана пошла еще дальше своего наставника: дала полную индульгенцию гитлеровскому сподвижнику.

Не названная израильскими репортерами сокурсница Наамы Хениг без обиняков заявила: "То, что произошло при Гитлере со Шпеером (имеется в виду каннибальская деятельность на посту имперского министра. — Ц.С.), может случиться с любым человеком, когда личная верность выдвигается как непреложное условие служебного или даже профессионального роста".

Совсем легко, оказывается, нацистскому извергу вызвать жалость в сердце юной сионистки. Еще легче внушить ей: хочешь без задержки взбираться вверх по служебной или профессиональной лестнице — не задумывайся над тем, как отвратительна расистская таблица деления жителей Израиля на "этнические" сорта, как лицемерна смиренная покорность далеких от религии людей всемогущим иудаистским клерикалам, как безнравственна безоговорочная поддержка сионистских террористических группировок! Делай все это без зазрения совести — и тебя сочтут вполне достойным человеком. И даже пожалеют тебя, коли переусердствуешь!

Шпеер очаровал не только Нааму Хениг и ее сокурсницу. Студент Сарор увидел в нем ревностного служаку и поклонника фюрера. "А в те годы, — делает вывод молодой историк, — поклонение фюреру обязательно выливалось в весьма реальные поступки".

Бесчеловечные преступления, унесшие миллионы жизней, именуются реальными поступками.

Среди ближайших пособников фюрера Альберт Шпеер, как и Бальдур фон Ширах — организатор и руководитель нацистской молодежной организации, гауляйтер фашистской партии и кровавый наместник Вены, был из молодых, да ранних: одним из руководителей имперского центрального комитета по планированию он стал, едва достигнув тридцатилетнего возраста. Молодым гостям Шпеера такая деталь его биографии явно импонирует — внимательно вчитавшись в их интервью израильским репортерам, нельзя не заметить этого. Что ж, начавшаяся смолоду головокружительная карьера гитлеровского дружка пробуждает, видать, в юных сионистах честолюбивые мечтания с дальним прицелом!

Весьма кстати будет напомнить молодым сионистским историкам и другую деталь красочной биографии их нового знакомца фашистской формации: среди его закадычных дружков числился повешенный по приговору Международного военного трибунала Юлиус Штрейхер — один из организаторов фашистской партии, инициатор еврейских погромов, основатель антисемитской газеты "Дер Штюрмер", "идеолог" всех кровавых антиеврейских акций гитлеризма. Не случайно, расписывая красочную биографию именитого собеседника тель-авивских студентов, сионистская пресса об этом умолчала. Не приходится сомневаться, что протеста со стороны профессора Циммермана такая "забывчивость" не вызвала.

Зато израильские репортеры не преминули сообщить, что самую юную участницу деликатной беседы (к сожалению, она осталась на страницах газет безымянной) Шпеер положительно пленил своими многозначительными намеками на свою "большую заинтересованность" сионизмом еще до захвата нацистами власти в Германии. Впоследствии заинтересованность переросла даже в "глубокие размышления над духом сионизма". Какая трогательная сентенция!

ЧЕМ ВОСХИЩЕН ГИТЛЕРОВСКИЙ СПОДВИЖНИК?

От таких откровений только один шаг до пылкого восклицания нацистского военного преступника, вызвавшего особенно бурный восторг Циммермана:

"Я поражен и восхищен творческой силой и боевым духом израильтян! Особенно восхищен Цахалом!"

Поистине высокая честь для испепеляющей арабские земли израильской армии, каковую господин бывший фашистский министр уважительно именует, как и положено по ивритской аббревиатуре ее именовать, Цахалом!

В точности не известно, чем именно и какими конкретными операциями сумел Цахал поразить и восхитить гитлеровского сподвижника. На сей счет я услышал немало противоречивых догадок в Западном Берлине. Их высказали бежавшие туда бывшие граждане Израиля, в том числе и такие, кого принято называть коренными израильтянами. От них я узнал, что многих и многих граждан Израиля глубоко возмутило и "нежное свидание" тель-авивских студентов с одним из организаторов массового истребления евреев в гитлеровских лагерях и "горделивый тон", с каким сионистские газеты рассказали об этом. Один из встреченных мною беженцев вместе с шестью другими жителями Хайфы отправил письмо протеста в официозную тель-авивскую газету "Наша страна". Письмо, конечно, опубликовано не было.

По иронии судьбы разговор о Шпеере возник у нас неподалеку от здания рейхстага. Со старательно закрашенными автографами нашей Победы на стенах и колоннах, которые все равно навечно сохранятся в нашей памяти, но с зияющими пробоинами на куполе, рейхстаг напоминает эксгумированный обезглавленный труп.

Я рассказываю беглецам из Израиля, как весной незабываемого сорок пятого гитлеровские вояки, тщетно пытаясь отстоять рейхстаг от атакующих советских воинов, не жалели фаустпатронов, на которые так уповал гитлеровский министр вооружения и боеприпасов. Вместе с другими военными корреспондентами мне посчастливилось побывать в поверженном, еще дымящемся рейхстаге вскоре после того, как на его куполе было водружено Красное знамя Победы. И мы увидели груды обломков самого совершенного оружия из арсеналов Шпеера…

Так чем же именно сумел его восхитить израильский Цахал?

— Цахал — единственная в мире армия, в которой регулярно отбывают службу женщины, — напоминает молодая учительница музыки, сумевшая тайком бежать из страны накануне призыва в армию. — До обязательной воинской повинности женщин не додумался даже фюрер — не это ли умилило Шпеера?

— Незадолго до нашего бегства из Израиля я прочитал заметку крупным шрифтом в иерусалимской газете "Джерузалем пост", — говорит младший брат учительницы. — С гордостью газета сообщила, что по количеству военнослужащих на каждую тысячу жителей Израиль вышел на первое место в мире. Возможно, именно это пришлось по сердцу бывшему имперскому министру?

Были высказаны и иные предположения. И тут в разговор вступил самый пожилой из бывших израильтян:

— Постойте, попробуем привлечь на помощь логику. Что мог прочитать о Цахале в западногерманской прессе Шпеер накануне своей беседы с израильскими студентами? Скорее всего, о позорном скандале вокруг убийства военнопленных во время "операции Литани". Конечно! Совпадают сроки!

Все согласились с таким доводом. Им показалось весьма симптоматичным, что Шпеер восхитился Цахалом как раз через несколько дней после того, как некоторые западноевропейские газеты, в том числе и немецкие, с возмущением сообщили: один из израильских офицеров, уличенных в убийстве военнопленных, разгуливает на свободе, другой тоже уже почти прощен.

Я, признаюсь, до приезда в Западный Берлин не слышал ни о подробностях "операции Литани", ни об убийстве израильскими офицерами военнопленных. Вероятно, читателям тоже требуется короткая информация об этом.

"Операция Литани" — одна из военных карательных экспедиций частей Цахала на территории Южного Ливана, спланированная и осуществленная под руководством генерала Мордехая Гура — в ту пору начальника генерального штаба. Во время разбойничьего нападения на ливанскую землю было взято в плен несколько солдат, оказывавших карателям вооруженное сопротивление. Одних незамедлительно убил лейтенант Даниэль Пинто, других — подполковник Ариэль Саде.

Сведения о варварской расправе, попирающей вековые традиции и многочисленные международные конвенции, просочились в оппозиционную печать. Командование Цахала всячески противилось суду над военными преступниками. Подполковника удалось выгородить. Лейтенанту же пришлось предстать перед военным трибуналом, больше привыкшим судить военнослужащих за подозрительно либеральное поведение во время карательных нападений. Трибунал вынужден был разжаловать лейтенанта Пинто в рядовые и приговорить его к 12 годам заключения. Правда, высшая судебная инстанция тут же снизила срок заключения до 8 лет.

Друзья и родственники Пинто все же подняли шум. Один из аргументов был такой: подполковник Саде не отдан под суд, хотя не только старше по званию осужденного Пинто, но и совершил более тяжелое преступление — самолично прикончил пленного араба, когда сержант и рядовые отказались его расстрелять!

После долгих проволочек начался суд и над Саде. И на первом же заседании выяснилось, что подполковник, по его признанию, покорно выполнял директиву начальника оперативного управления генерального штаба Рафаэля Эйтана, сформулированную в одном случае так: "Не нужно быть вегетарианцами. Нам не нужны пленные. Только — убивать". Усмотрев, видно, в этом смягчающее вину обстоятельство, военный трибунал применил к подполковнику более мягкое наказание: 5 лет тюремного заключения и разжалование в рядовые.

Результатами обоих процессов больше всего остался доволен генерал Мордехай Гур. Ему удалось остаться в тени, военные преступники на него не ссылались.

Все, однако, изменилось, когда Гура на посту начальника генерального штаба сменил возвысившийся генерал Рафаэль Эйтан. Вскоре же по стране стали циркулировать слухи, что не он, а Гур давал командирам инструкции о нетерпимости "вегетарианства" в отношении военнопленных. А поскольку Саде и Пинто не смели ослушаться приказа самого начальника генерального штаба, генерал Эйтан великодушно счел возможным снизить им наказание. Даниэлю Пинто он сократил срок заключения до 2 лет, а затем пошел еще дальше — "за хорошее поведение в тюрьме" освободил убийцу от наказания по истечении 16 месяцев. Друзья немедленно же переправили Даниэля Пинто за границу. Не менее великодушно отнесся новый начальник генерального штаба и к Ариэлю Саде. Срок заключения сокращен вдвое, и, главное, осужденному сохранено воинское звание майора.

С запросом по поводу произвольных действий генерала Эйтана выступил в кнессете депутат Ури Авнери. Запрос, надо признать, возымел молниеносное действие: поднялась шумная кампания протеста против… разглашения секретных данных о внутренних делах армии с требованием предать Ури Авнери суду. Вдохновители этой травли остались недовольны разъяснением главного юридического советника правительства Ицхака Замира о том, что только депутатская неприкосновенность мешает, к сожалению, подвергнуть Авнери "заслуженному наказанию".

Некоторые газеты, в том числе и западногерманские, рассказали читателям эту неприглядную историю, причем заострили внимание на укоренившихся в карательных частях Цахала случаях убийства военнопленных.

От такой информации на матерого нациста Шпеера, очевидно, повеяло чем-то заветным, привычным, незабытым. Ведь лучший друг фюрера был причастен к подобным зверским акциям, которые, как установил Международный трибунал в Нюрнберге, гитлеровское командование узаконило рядом секретных предписаний. И Шпеера не могло, конечно, не порадовать воскрешение в израильской армии столь милых его сердцу традиций.

Стоит ли, впрочем, дотошно доискиваться, что же именно восхитило Альберта Шпеера в израильской армии! Сионистского историка Циммермана, например, совершенно это не интересует. Для него важно другое.

"Д-р Циммерман убежден, — отмечает интервьюировавший его тель-авивский журналист, — что в этом (то есть в столь высокой оценке Шпеером творческой силы и боевого духа израильтян и в его восхищении Цахалом. — Ц.С.) кроются тайные — нет, даже не мысли, а ощущения Шпеера, который раньше создал для себя стереотип еврея: паразитического, хитроватого, коварного "недочеловека".

Какая ошеломляющая неожиданность для гитлеровского министра! "Недочеловеки", беспощадное истребление которых господин министр неукоснительно планировал, сумели в рядах вдохновляемого сионистским милитаризмом Цахала возвыситься до "ощущаемого" нацистским бонзой высокого уровня. Даже до таких высочайших, с точки зрения гитлеризма, воинских подвигов, как убийство военнопленных и мирных жителей. Как же Шпееру не восхищаться!

А Циммерман, которому, по его признанию, "эта встреча раскрыла многое", спешит — также не без доли восхищения — обнародовать: "Шпеер не считает возможным возрождение нацизма".

Увы, то, что представляется Шпееру невозможным, становится печальной реальностью. Как раз в дни пребывания израильских студентов в ФРГ, молодчики из так называемой "Немецкой гражданской инициативы" учинили очередные неонацистские вылазки. Как всегда, дело не обошлось без острой антисемитской приправы. Питомцев Циммермана не взволновали, однако, такие "мелочи".

ПРЕМЬЕР-ТЕРРОРИСТ И МИНИСТР СМЕРТИ

Несомненно, ныне гитлеровский пособник нашел бы более высокие слова восхищения Цахалом — ведь "армия обороны" Израиля совершила самое кровавое из своих террористических злодеяний последних лет: обрушивает смертоносный огонь на суверенный Ливан, и, творя геноцид в традициях единомышленников Шпеера, убивает десятки тысяч ни в чем не повинных женщин и мужчин, стариков и детей, ливанцев и палестинцев.

Применение новейшего, наиболее смертоносного американского оружия в ливанской бойне, всякого рода фосфорных, пластиковых, напалмовых, кассетных бомб и прочих варварских средств убойной, как любят выражаться пентагоновские деятели, силы, напомнило мне последнее слово Шпеера на Нюрнбергском процессе. Сей ведущий "технократ" из окружения фюрера, последний раз высказываясь с позорной скамьи подсудимых, счел нужным "как бывший министр высокоразвитой промышленности вооружения" заявить: "Многие из выявленных здесь феноменов установления диктатуры были бы невозможны без применения техники (имеются в виду газовые печи, душегубки, железные "шкафы пыток" и другое техническое оснащение лагерей смерти. — Ц.С.). Гитлер использовал технику не только в целях господства над германским народом. Ему чуть не удалось благодаря техническому превосходству подчинить себе Европу (Красная Армия помешала! — Ц.С.). Чем сильнее развита техника, тем большую она таит опасность, тем больший вес имеют технические средства ведения войны".

Видимо, бегиновский министр обороны Шарон (его в самом Израиле прозвали министром смерти) и начальник генерального штаба Рафаэль Эйтан (его прозвище — беспощадный Рафуль), стараясь использовать в истреблении палестинцов этот самый "большой вес" смертоносной техники, основательно проштудировали документацию шпееровской "высокоразвитой" техники геноцида.

Вот передо мной схематичный план первого гитлеровского лагеря смерти в Дахау близ Мюнхена — плац и бараки этого фашистского ада, сохраненные как траурный мемориал, я видел в 1972 году и до сих пор содрогаюсь при малейшем воспоминании о нем. Рядом с планом Дахау передо мной увеличенный фотоснимок первого концентрационного лагеря, спешно возведенного израильскими захватчиками на окраине Бейрута. Сравниваю план со снимком и убеждаюсь: полнейшее сходство! Но шагая в ногу с техникой, израильские каратели ввели еще релейную систему сигнализации, сразу же пресекавшую попытку не только побега, но и перемещения узников из-под палящего солнца в скудную тень.

Впрочем, новейшую технику обезлюживания иудео-нацисты успешно сочетают со стародавними средствами убийства. В Сабре и Шатиле они убивали беременных палестинок и обезумевших от ужаса детей еще и штыками, ножами, кастетами. Испытанное оружие погромщиков! Некоторые французские и швейцарские журналисты именуют гнусные преступления ворвавшейся в лагеря палестинцов израильской военщины кровавыми погромами.

Что ж, с погромов, как известно, начинали и гитлеровцы…

Возвращаюсь к идиллической встрече сионистского историка Циммермана с нацистским бонзой Шпеером для того, чтобы привести симптоматичное "пророческое" предсказание гитлеровского соратника. Привожу шпееровское пророчество в изложении Циммермана, которому, по его умиленному признанию, "эта встреча раскрыла многое", — вот почему восхищенный профессор поспешил, повторяю, обнародовать: "Шпеер не считает возможным возрождение нацизма". А Бегин и Шарон сочли возможным. И возродили.

Теперь, может быть, лидер западноберлинских сионистов Хейнц Галински тоже, наконец, сочтет возможным прокомментировать фарисейское предсказание Шпеера на фоне последних злодеяний Бегина? Сомневаюсь. Ведь с одобрения главы западноберлинской еврейской общины учебная программа вечерней просионистской школы для взрослых предусматривает основательное изучение трудов Менахема Бегина. Вероятно, это в какой-то степени поможет будущим кадровым сионистам лучше уяснить, почему бывший израильский премьер вкупе со своими приспешниками превратил тотальный антиарабский терроризм в государственную политику Израиля.

Не случайно у многих слушателей пресловутой школы я видел изданные на немецком, идиш и даже на русском языке проникнутые разнузданным самохвальством и воинствующим антикоммунизмом автобиографические писания Бегина. Беглое знакомство с этими писаниями, снабженными восторженными комментариями "теоретического" бегиновского сподвижника Исраэля Эльдада, позволило мне, наконец, уточнить значительно преуменьшаемый террористический стаж господина бывшего премьера.

Одно время было принято считать, что дебютом Бегина в роли террориста было истребление почти всего населения арабской деревни Дейр-Ясин в ночь с 9 на 10 апреля 1948 года. Затем неопровержимо установили, что именно Бегин был инициатором и вдохновителем взрыва иерусалимской гостиницы "Царь Давид" 22 июня 1946 года. Тщательно продуманный и точно осуществленный ультрасионистами с провокационной целью очернить в глазах мирового общественного мнения коренных палестинцев, этот взрыв унес в могилу 95 человек. Около двухсот человек — среди них старики, женщины, дети — были тяжело ранены и остались на всю жизнь инвалидами. Кощунственная деталь: представителей капиталистических стран, чьи учреждения находились неподалеку от обреченного на разрушение отеля, сионистская агентура своевременно предупредила о предстоящем взрыве.

Но и этот взрыв, оказывается, не знаменует начало террористического стажа Бегина. Рассказывая в своих писаниях о молодости премьер-террориста, его биографы весьма недвусмысленно дают понять, что террористические акции он замышлял еще в 1940 году. В ту пору, будучи членом профашистского "Союза сионистов-ревизионистов", он занимался подрывной антисоветской деятельностью в Вильнюсе и других городах Советской Литвы.

Как видите, вот уже более сорока лет исповедует терроризм Бегин! И закономерно пришел к фашизму.

Напомним, что экс-премьер был любимым учеником и последователем основоположника "ревизионного" — вернее, террористического-сионизма Владимира (Зева) Жаботинского, которого даже один из самых реакционных сионистских лидеров Бен-Гурион называл "Зев Гитлер".

Когда Адольф Гитлер двинул свои захватнические армады на Австрию и Чехословакию, вдохновленный этой "решительностью", двадцатипятилетний Бегин предложил немедленно двинуть сионистские отряды на завоевание Палестины. Жаботинский, понимая безнадежность этой бредовой затеи, сначала высмеивал своего сверхстарательного последователя и назвал осуществление его плана "бесполезным скрипом двери". Но менее чем через год "Зев Гитлер" все-таки решил последовать предложению Бегина и высадить военный десант европейских сионистов на берегу Тель-Авива. Жаботинский и Бегин возлагали большие надежды на своих, орудовавших в Палестине, сторонников из террористических банд "Иргун цва леуми" (национальной военной организации). Жаботинский и Бегин рассчитывали на то, что в момент вооруженного выступления иргуновцев будет создано в Нью-Йорке временное еврейское правительство. Однако командование "Иргуна" было схвачено в тот самый час, когда оно обсуждало план Жаботинского-Бегина.

Ушедший с поста израильского премьер-министра Бегин некоторое время хранил молчание. Но в начале 1985 года он направил письмо организаторам митинга памяти Жаботинского в израильском городе Афуле. Письмо воинственное, полное милитаристских и расистских призывов, открыто осуждающее сторонников вывода израильских войск из Ливана. Считая, что его соратники Шарон и Шамир, вошедшие в коалиционное правительство Переса, недостаточно "принципиальны", Бегин, очевидно, решил вернуться на политическую арену. Причем Бегин хочет остаться Бегином.

Правда, в некоторых израильских кругах считают: "Если Бегин заговорил, так и хочется воскликнуть "Да здравствует тишина!".

ОНИ — РЕЦИДИВИСТЫ

С лицемерным возмущением признавая, что после резни в Сабре и Шатиле "весь мир осуждает Израиль", некоторые сионистские газеты и радио "Голос Израиля" начали ожесточенную травлю французских, датских, швейцарских, западногерманских и других публицистов, писателей и общественных деятелей, допустивших с точки зрения сионистских милитаристов "тенденциозные преувеличения" в высказываниях об изощренных зверствах израильских карателей в Бейруте. В большом перечне таких "антисемитов" (многие из них — еврейского происхождения) оказался и я. Сионистским "обличителям" пришлись не по вкусу и мои публикации в "Огоньке", "Комсомольской правде", и выступления по радио в дни ливанской бойни.

Представьте, я действительно заслуживаю упрека. Упрека в том, что в ту пору, не зная еще истинных масштабов изуверских преступлений израильской военщины в Бейруте, не имея еще всех точных сведений о подробностях сговора между Шароном и непосредственными исполнителями варварской резни в Сабре и Шатиле, не прочитав еще в израильской печати, что сам Бегин стал открыто называть разбойничье нападение на Ливан уже не войной "по крайней оборонительной необходимости", а войной "по выбору", не увидев еще многих документальных киносвидетельств страшных преступлений оккупантов, я тогда не сказал то, что со всей убежденностью скажу сейчас.

Все — без какого бы то ни было исключения — беспощадные расправы с мирными ливанцами и палестинцами осуществлялись не только с ведома, но по указанию бывшего министра обороты Шарона и командующего захватническими операциями в Ливане начальника генерального штаба Эйтана. И о любой смертоносной акции, прямо рассчитанной на истребление мирных арабских жителей, заранее знал Бегин. Не случайно апологеты премьер-террориста, отличающегося, по похвальной оценке посла США в Израиле Самюэля Льюиса, "выдающейся твердостью характера среди деятелей нашего поколения", превозносят его за то, что во время ливанской трагедии он, проявляя "твердый характер", стал "настоящим штабным деятелем и не стеснялся вникать в самые на первый взгляд второстепенные оперативные детали".

Такие "детали", как, скажем, преднамеренный артиллерийский обстрел и артиллерийская бомбежка ливанских госпиталей и больниц.

Вспоминаю июль 1941 года на Смоленщине. Мне довелось видеть, как самолеты с паучьими очертаниями фашистской свастики на крыльях прицельно бомбили наши госпитали, хотя летчики не могли не видеть огромных красных крестов на белых крышах "военных объектов". Этот фашистский метод добивания раненых полностью позаимствовали у гитлеровских вояк и те, кем командовали Шарон и Эйтан, кого бросил на ливанскую землю Бегин и снабдил новейшим американским оружием Рейган. Правда, бегиновская клика и в этом случае "модернизировала" зверские гитлеровские приемы полного истребления "неполноценного" народа: если геринговские воздушные пираты прицельно бомбили полевые военные госпитали и полевые медпункты, то израильские летчики сознательно обрушивали смертоносный огонь и на стационарные, точно отмеченные на картах Бейрута, больницы, где врачи Красного Креста из разных стран оказывали медицинскую помощь мирным жителям, раненным снарядами и пулями израильских же войск.

Еще одно существенное уточнение. Я уже говорил о сорокалетнем террористическом стаже Бегина. Но было бы несправедливым недооценивать и террористический опыт Шарона. Разве учиненная в 1953 году по его приказу и при его личном участии повальная резня в палестинском селении Кибии не явилась моделью, по которой двадцать девять лет спустя была совершена ужаснувшая весь мир расправа с мирным населением Сабры и Шатилы! Разве не Шарон в 1976 году под прикрытием "гражданских беспорядков в Ливане" организовал массовое истребление палестинских беженцев в Тель-Заагаре!

Да, оба они, Бегин и Шарон, орудовали в ливанской бойне подобно опытным рецидивистам. В том числе и в кровавой оргии по "чистке" лагерей палестинских беженцев в Сабре и Шатиле, где, по неполным сведениям, было убито три тысячи жителей — среди них беременные женщины, грудные дети, дряхлые старики.

Единственное, что не удалось Бегину, это воспрепятствовать созданию в Израиле комиссии по расследованию резни в Сабре и Шатиле — очень уж единодушен был гнев мировой общественности, очень уж много израильтян вышли на демонстрации протеста (в одной из них участвовало 400 тысяч человек — около 20 процентов всего взрослого населения Израиля!) против преступления, окончательно опозорившего Израиль в глазах человечества!

Бегину и Шарону пришлось дать показания созданной комиссии. Эти показания можно охарактеризовать одним словом — ложь. Я не буду приводить множества уверток и вымыслов, которыми не погнушались военные преступники, чтобы любой ценой выгородить себя. "Не помню", "не знаю", "не слышал" — то и дело встречается в их показаниях. Хотя некоторые члены комиссии не очень-то горели желанием докопаться до невыгодной для Бегина и Шарона правды, оба они были уличены в ложных показаниях. И тогда премьер-террорист и министр смерти прибегнули к испытанному в кругу преступников-рецидивистов способу: начали топить друг друга. Бегин стал валить все на Шарона, в котором он, кстати, подозревал вероломного конкурента, затаившего желание пробраться на пост премьера. Шарон подхватил эстафету взаимного доносительства и стал валить все на Эйтана. Тот сразу же стал копать против Дрори (командующего израильскими войсками в Ливане), а Дрори избрал козлом отпущения Ярона (командующего израильскими войсковыми частями в Бейруте). Но сколько веревочке ни виться…

Лживость показаний Бегина и иже с ним вынуждена была признать даже сионистская пресса. Приведу только один из заголовков сообщений на эту тему из газеты "Наша страна" в номере от 28 сентября 1982 г.:

"Уже вечером 16 сентября командование ЦАХАЛа знало о резне".

А ведь Бегин нагло утверждал в своих показаниях, что об уничтожении жителей Сабры и Шатилы узнал, бедный, вместе со всем человечеством только утром 18 сентября. От кого? От Шарона? От Эйтана? Нет, смиренно лгал господин премьер: о кошмарном преступлении, за которое несут ответственность войска его страны, он узнал… из передачи английской радиостанции Би-Би-Си.

Свое сообщение "Наша страна" подкрепляет информацией военного корреспондента газеты "Джерузалем пост" о том, что уже утром 16 сентября командующему подразделениями ЦАХАЛа в Бейруте официально доложили об убийстве "первых 300 гражданских лиц".

Почти все израильские газеты вынуждены были сообщить: "Шарон признал, что солдаты ЦАХАЛа по приказанию начальства запускали осветительные ракеты над территорией лагерей беженцев" — ведь задуманное Бегином и Шароном кошмарное преступление в Сабре и Шатиле фалангисты совершали в ночное время.

Четыре с лишним месяца потребовалось пресловутой комиссии по расследованию для того, чтобы передать свой доклад… тому самому правительству, чьи античеловечные действия она расследовала. Гора родила мышь. Этого следовало ожидать, учитывая царивший в Израиле фюрерский диктат Бегина и безоговорочную поддержку его режима Вашингтоном. Установив неоспоримые факты, подтверждающие вину израильских руководителей в кровавых злодеяниях, комиссия в своем докладе говорит об их "косвенной" ответственности. Разве можно согласиться с вегетарианской оценкой роли премьера в зверском убийстве палестинских жителей Сабры и Шатилы: Бегин, мол, не обратил внимания на то, что, оказывается, заслуживало его внимания. И ему, выражаясь языком приказов, поставили на вид. Однако даже связанная по рукам и по ногам комиссия отважилась признать вину Шарона в геноциде и потребовала его отставки. Что ж, если "своя" комиссия пришла к такому выводу, то можно не сомневаться, что вполне объективное расследование привело бы Шарона на скамью подсудимых. Вот почему мировое общественное мнение встретило итоги расследования с возмущением, понимая, что комиссия, выгораживая премьер-террориста, пожертвовала министром смерти. Пожертвовала Шароном и бегиновская клика — ему пришлось подать в отставку.

Оценку, какую прогрессивные круги израильтян дали неуклюжему маневру, помогшему уйти от ответственности Бегину, Шамиру, Эйтану и другим соучастникам кровавых преступлений в Сабре и Шатиле, точно отразило решение Политбюро ЦК Компартии Израиля: оно требует суда над преступниками.

Совсем по-иному оценили зловещую роль правительственных лидеров Израиля в трагедии Сабры и Шатилы американский монополистический капитал и верная ему администрация Рейгана. Нужно ли этому удивляться — ведь к тому времени внутренний и внешний терроризм стал в США испытанным средством государственной политики. В Вашингтоне на какое-то время притворились "рассерженными" на Бегина и его клику.

ДВА САПОГА — ПАРА

"Достойным" продолжателем черных дел Бегина оказался Шамир. Именно он в конце 1940 года-под своей настоящей фамилией Езертинский был вдохновителем и автором секретного меморандума сионистских руководителей, адресованного гитлеровской клике. Меморандума, бесспорно обличающего теснейшие военные и политические связи сионизма с нацизмом. В ответ на "добрую волю правительства германского рейха и его властей по отношению к деятельности сионистов в Германии (в ту пору нацисты уже грабили, ссылали в концлагеря и уничтожали немецких евреев. — Ц.С.) и к их планам эмиграции (точнее, планам заселения Палестины своими рекрутами и изгнания арабов с их земли. — Ц.С.)" Езертинский-Шамир и его фанатичные сообщники верноподданнически докладывали гитлеровцам: "Между установлением нового порядка в Европе в соответствии с германской концепцией и подлинно национальными интересами народа, воплощением которых является "Иргун цваи леуми", могут существовать общие интересы". Что ж, Шамир сорок с лишним лет спустя с избытком использует в Ливане гитлеровский опыт насаждения "нового порядка"!

Далее в кощунственном меморандуме (он подробно приведен в книге Изаели "Палестинская проблема в политике Германии 1899–1945 гг."), подтверждающем глобальное предательство сионизма в отношении миллионов евреев, говорится: "Сотрудничество между Германией и обновленной ивритоязычностью возможно. Образование исторического еврейского государства, на национальной и политической основе связанного с германским рейхом, отвечало бы интересам сохранения и укрепления в будущем германских позиций на Ближнем Востоке". И наконец, в результате рабского заверения в том, что "Иргун цваи леуми" тесно связана со структурой тоталитарных течений в Европе", следует циничное предложение сионистов-террористов гитлеровским бонзам "принять активное участие в войне на стороне Германии".

Стоит ли после этого вспоминать участие Езертинского-Шамира в убийстве представителя ООН в Палестине Барнадотта и множество подобных преступлений, чтобы с полным правом назвать Ицхака Шамира, как и Менахема Бегина, давним террористом. Добавим только, что в выводах комиссии израильского верховного суда, "расследовавшей" участие высших чинов государства в геноциде на территории Сабры и Шатилы, действиям Шамира дана суровая оценка.

Естественно, такой матерый террорист на посту израильского премьера пришелся вашингтонским милитаристам по вкусу больше, чем Бегин. Не случайно первая же его поездка в Вашингтон привела к укреплению стратегического сотрудничества и созданию совместного комитета для постоянной координации военных действий США и Израиля на Ближнем Востоке.

Министр обороны в шамировском кабинете Аренс также больше импонировал американским гегемонистам, нежели Шарон. Длительная работа в США сделала этого суперястреба более "гибким" и холопски послушным Вашингтону. Что ж, рвение, проявленное Аренсом в разработке военных планов расчленения суверенного Ливана и нападения на Сирию, поощряемое заокеанскими дирижерами его тяготение к "результативным наступательным операциям", позволило Аренсу заслуженно унаследовать от Шарона не только бразды правления министерством обороны, но я позорный титул министра-убийцы.

Подобно Бегину и Шарону, Шамир и Аренс — преступники-рецидивисты. Оба обуяны фанатичной жаждой при американской поддержке лишить Ливан суверенитета.

Моше Аренс, распрощавшись с креслом израильского посла в Вашингтоне ради кресла министра обороны, вдохновлял резервистов из Ашдода, призываемых в армию, напутствием на "культурные" темы: "К нашему стыду, даже некоторые легковерные израильтяне вздыхают и охают о древних памятниках арабской культуры, по которым идут вперед наши танки. Ваша совесть должна быть спокойна: древняя культура арабов миф, выдумка".

Вполне спокойна совесть, видимо, и шамировского преемника Переса. Будучи в оппозиции, он безудержно критиковал и Бегина и Шамира. Но, дорвавшись до власти, с не меньшим рвением прислуживает и реакционнейшим сионистским кругам, и глашатаям неизбежности ядерной войны из Белого дома.

НА КОРИЧНЕВОЙ ПОДКЛАДКЕ

Молодые израильские историки, помните, расстались со сподвижником Гитлера в твердой уверенности: нет, не со стремительной фашизацией своей страны и не с учащающимися в Западной Европе и Америке реальными и угрожающими попытками возрождения нацизма обязаны бороться сионисты. Не с кахановскими террористами, не с западногерманскими неофашистами, не с британским расистским "национальным фронтом", не с вновь распоясавшимися американскими куклуксклановцами, не с отечественными, наконец, жестокими карателями из реакционного (даже по определению сионистской печати!) движения "Гуш-эмуним", от которого, по признанию той же печати, "отдает чем-то коричневым!".

А с кем же?

Ответ на этот вопрос студенты исторического факультета получили на семинаре "неотложных проблем истории Израиля и мирового еврейства", куда они попали с корабля на бал — прямо в Иерусалим из Гейдельберга.

Семинар прошел далеко не столь идиллично, как тихая, солидная, взаимоуважительная встреча в Гейдельберге. То и дело слышались резкие, порою даже ругательные реплики вроде "Гнусный антипатриотизм!", "Рафинированный антисемитизм!", "Злобное пренебрежение священными основами всемирной еврейской нации!".

Оказывается, тревога была забита оттого, что почти одновременно во Франции, США, Италии и других "странах рассеяния" появились публикации сторонников ассимиляции, или по сионистской терминологии "полного растворения евреев среди других народов мира". Особенный гнев в сионистских кругах вызвала статья "Еврейский истэблишмент" французского журналиста Владимира Раби, которого сионисты уже давно наделили ярлычком "воинствующего антисемита" за то, что он отрицает наличие так называемой всемирной еврейской нации. Владимира Раби, убежденного сторонника глубоко буржуазных взглядов, обвинили на иерусалимском семинаре в поддержке и пропаганде… марксистской теории национального вопроса.

Кроме неугодных сионизму научных работ и публицистических выступлений на тему ассимиляции, семинар обсуждал также "устрашающую для всеобщей алии евреев в Израиль фактографию". Об одном из "устрашающих" фактов сообщил посетивший Доминиканскую республику израильский журналист, чья корреспонденция была оглашена на семинаре и произвела впечатление разорвавшейся бомбы. В самом деле, как же могли израильские историки не воспылать гневом:

"Когда спрашиваешь у руководителей еврейской общины в доминиканском районе Сосоа, сколько человек она насчитывает, они отвечают вопросом: "Вы имеете в виду смешанные или чисто еврейские семьи?" После этого следует разъяснение: в Сосоа проживает всего 6–7 чисто еврейских семей, все остальные — смешанные. Почти все сто родившихся там еврейских детей вступили в смешанные браки. Даже двое детей руководителя общины Манфреда Ноймана, эмигрировавшие в Доминиканскую республику из Израиля, тоже вступили в смешанные браки… В столице республики Санто-Доминго еврейская община насчитывает около 50 семей. Большая часть — тоже смешанные…"

Питомцы профессора Циммермана ударили в набат. По их разумению, молодым доминиканским евреям надо бы поскорей переселяться в Израиль, а они, нечестивые антипатриоты, презрев историческую родину вкупе со "всемирной еврейской нацией", женятся на доминиканках! Вот это действительно устрашающие сионистов факты, а не какие-нибудь там погромные вылазки пронацистов в Западной Европе или антисемитские шабаши куклуксклановцев в Америке — нечего их опасаться, ведь сам Шпеер считает невозможным возрождение того, что стало программой его грязной жизни!

А ведь во время проведения семинара в Израиле была получена из Франции поистине отъявленная пронацистская публикация. Она появилась на страницах журнала "Экспресс", специализировавшегося на оголтелой антикоммунистической пропаганде с "левых" позиций.

"Экспресс" любезно предоставил возможность откровенно высказаться бывшему "комиссару по еврейским делам" марионеточного правительства в Виши, французскому приспешнику гитлеровцев Луи Даркье. Пригретый в свое время франкистским режимом в Испании, этот духовный собрат Шпеера в обширном интервью не только нагло отрицает истребление гитлеровцами десятков миллионов людей, среди которых было шесть миллионов евреев, но продолжает гордиться своим нацистским прошлым и нисколько не сожалеет об организованной лично им депортации десятков тысяч евреев, в том числе и детей, из Франции в Освенцим и другие лагеря смерти.

Интервью заканчивается так:

— Факты показывают, что вы были причастны к геноциду, — вынужден деликатно напомнить корреспондент палачу французских евреев.

— Не было в конце концов никакого геноцида, — раздраженно взрывается Даркье. — Выбросьте этот бред из головы!

— Но бывает ли когда-нибудь, что у вас возникают угрызения совести? Не жалеете ли вы о том, что делали?

— Жалеть? О чем? Я не понимаю вашего вопроса.

Зато прогрессивная общественность Франции достаточно хорошо поняла, с какой целью реакционный журнал "Экспресс" предоставил неразоружившемуся нацисту трибуну для высказывания его гитлеровских взглядов на "решение еврейской проблемы": Луи Даркье пожелал, видите ли, преподать французским (и, видимо, не только французским) читателям открытый "урок истории".

Опубликование "Экспрессом" фашистских откровений Луи Даркье вызвало во Франции волну протестов. А также недовольство правительственных кругов и президента Жискар д'Эстена, сообщил журналистам его пресс-секретарь. В многочисленных выступлениях французских общественных деятелей подчеркивалось: интервью пронациста на страницах французского журнала это не "урок истории", а злобная попытка перечеркнуть историю. Попытка с открытым расчетом вызвать волну антисемитизма во Франции.

Чем же ответили на своем семинаре израильские историки на публикацию "Экспресса", вопиюще искажающую одну из трагических страниц развязанной нацизмом второй мировой войны?

Гробовым молчанием.

ОНИ ВЕРЯТ ФАШИСТСКОМУ ОРАКУЛУ

Пусть французский единомышленник "правдивого" и "откровенного" Шпеера сколько его черной душонке угодно возрождает нацистское толкование "еврейской проблемы" в пору гитлеровской оккупации сионистского историка Циммермана и его учеников это совершенно не волнует! Шпеер ведь сумел убедить их, что нечего, мол, опасаться возрождения нацизма, оно невозможно. Вот смешанные еврейско-французские или еврейско-доминиканские браки — это действительно устрашающие факты, тут сионистам следует немедля бить в набат!

Наверное, обрадовало Шпеера такое приятное известие из Тель-Авива: министр просвещения запрятал глубоко в долгий ящик призыв десятков представителей израильской интеллигенции к правительству ввести в школах преподавание истории фашизма. Как и многие сионистские лидеры, министр, видимо, счел совершенно безосновательными доводы подписавших тревожное письмо группы прогрессивных литераторов и ученых:

"Молодое поколение, родившееся в Израиле, не располагает достаточным опытом для того, чтобы отличить разумные и законные патриотические чувства от лицемерного, репрессивного и фашиствующего национализма. Многие представители молодого поколения считают фашизм исключительно антисемитским явлением. Поэтому они не способны разглядеть характерные черты фашизма, когда сами евреи используют его приемы в отношении других народов (обратите внимание, читатель, уже используют, то есть практически откликаются на советы сионистской печати применять "по возможности" некоторые организационные средства третьего рейха, о чем с насторожившей меня взволнованностью рассказали жители Маннгейма и Мюнстера. — Ц.С.). Вот почему ученики в школах должны знать об условиях прихода фашистов к власти, об их методах, лозунгах и деятельности в странах, где они зверски обращались не только с еврейским, а со всем местным населением. Знать это необходимо для того, чтобы повысить сознательность народа и выработать в нем иммунитет против подобного зла".

Не хотят, однако, многочисленные сионистские историки типа Циммермана и его учеников вырабатывать в молодых израильтянах иммунитет против возрождения фашистских приемов в обращении с другими народами. Не хотят, ибо не видят в этом зла. Вот почему на пресловутом семинаре призыв представителей интеллигенции об изучении в школах истории фашизма тоже был обойден молчанием.

И наконец, еще об одном известии из Израиля — оно-то уж наверняка дошло до Альберта Шпеера, несомненно жаждущего информации от сионистов, чьей творческой силой и боевым духом он, по его собственному точному признанию, "поражен и восхищен".

В начале октября 1979 года в Иерусалиме окончательно оформилась новая политическая партия, открыто заимствующая формулировки своей программы у фашизма. Эта националистическая партия, вступившая на политическую арену под названием "Техия" ("Возрождение"), собрала в своих рядах самых крайних религиозных фанатиков и самых экстремистских генералов Цахала. Заклинания из ее манифеста, вроде того, что "знамя Израиля втоптано в грязь" и потому-де необходима борьба за "возрождение нации", представляют собой перепев гитлеровских заклинаний накануне фашистского путча. Даже самая реакционная сионистская печать указывает, что партия "Возрождение" подразумевает таковое прежде всего за счет разрушения, что она — не израильское изобретение, а подобие возникших в ФРГ прогитлеровских объединений.

Характеризуя организаторов и лидеров "Техии", французская газета "Монд дипломатик" пишет: "Эти деятели без стеснения сравнивают свою партию с некоторыми фашистскими движениями Европы". Так, например, в речи писателя Амоса Элона проскользнули мотивы, живо напомнившие лозунги гитлеровской Германии (не надо этому удивляться — уже не первый год "писатель" Амос Элон своими неистовыми криками о необходимости безжалостной тотальной борьбы с арабским населением Израиля успешно соревнуется с закоренелым профашистом "поэтом" Цви Гринбергом, проповедником "крови и железа", как единственного средства достижения в глобальных масштабах шовинистических и расовых целей сионизма. — Ц.С.). Партия "Техия" требует официальной аннексии всех оккупированных территорий. Предлагается "великолепное" в своей простоте решение проблемы беженцев: эвакуация населения лагерей в Саудовскую Аравию и другие нефтедобывающие страны, испытывающие острую нужду в рабочей силе. Что же касается арабов, проживающих на собственной территории Израиля и на оккупированных землях, то они должны либо примириться с сионизмом, либо эмигрировать".

И уж несомненно пролило бальзам на сердце Альберта Шпеера такое резюме "Монд дипломатик": "Действия крайних правых националистов и расистов, похоже, не особенно беспокоят стоящих у власти представителей блока Ликуд".

И все же не каждое, вероятно, известие из Тель-Авива доходит до безмятежно благоденствующего на гейдельбергской вилле Альберта Шпеера. Например, о том, что в те самые дни, когда большинство израильских газет поспешило обрадовать читателей, что Шпеер не считает возможным возрождение нацизма, одна-единственная газета опубликовала признание Иегуды Готфельда, главного редактора газеты "Давар": "Бациллы неофашизма существуют и у нас".

Признание осторожненькое, робкое, далеко не отражающее истинного положения в стране. Правда, и оно оказалось достаточным, чтобы Иегуда Готфельд стал бывшим главным редактором.

А если бы неосторожный журналист решился назвать вещи своими именами и сказал не только о бациллах, но и о выросших из них ядовитых организмах?!

Видимо, об этом предусмотрительно подумали и сотрудники иерусалимской англоязычной газеты "Джерузалем пост", предназначенной, как известно, информировать зарубежных читателей об израильской жизни исключительно в голубых и розовых тонах. Под напором фактов, неумолимо свидетельствующих о разгуле деятелей из "Техии" и прочих фашиствующих элементов, "Джерузалем пост" высказалась еще более осторожненько, нежели Иегуда Готфельд. Даже не высказалась, а этак туманно намекнула на "возможность возникновения израильского фашизма".

Но Циммерман и его сионистские коллеги по исторической науке не хотят внять ни робкому признанию бывшего главного редактора "Давара", ни туманным намекам "Джерузалем пост".

Им выгодно верить Шпееру — они точно рассчитали.

Корни такого расчета лежат в явлении, установленном еще Фридрихом Энгельсом: буржуазия, которой свойственно фальсифицировать всякий товар, фальсифицировала также и историю и лучше всего оплачивает то сочинение, в котором фальсификация истории наиболее соответствует интересам буржуазии.

Во имя классовых интересов своих хозяев и собственной выгоды Циммерман и его ученики фальсифицируют даже исторические факты кровавой расправы гитлеризма с их отцами и матерями, закрывают глаза на опаснейшее для человечества возрождение ростков нацистской отравы на Западе и в собственной стране, поют дифирамбы именитому сподвижнику Гитлера.

Даже тем, кому не в диковинку самые неожиданные кульбиты и загзаги сионистской пропаганды, подобное кощунство представляется невероятным.

"ДРУЗЬЯ" ВСТРЕЧАЮТСЯ ВНОВЬ

Кто же в западных странах рьяно поддерживает старания международного сионизма обелить преступные планы Бегина и Шамира, а заодно и усердных исполнителей этих планов? Чтобы читатель мог составить себе точное представление о подобных единомышленниках международного сионизма, стало быть, и бегиновской клики, назовем только одного из них, зато уж весьма, так сказать, типичного.

Аксель Шпрингер, владелец и идейный вдохновитель антидемократической, пронацистской газетной "империи" в ФРГ и Западном Берлине, названный председателем союза западногерманских журналистов (организацией далеко не левой) Эккартом Шпоо гебельсовским последышем, сеятелем вражды, проповедником реванша и войны. Яростному проповеднику антисемитизма в пору второй мировой войны, Шпрингеру еще летом 1976 года в Иерусалимском еврейском университете вручили диплом почетного доктора философии. Сделано это было не только в благодарность за политическую поддержку Акселем Шпрингером сионизма, но и в обмен на денежные подачки "короля" западногерманской реакционной прессы своим израильским коллегам.

С каких же "философских" позиций подошел недавно усопший господин почетный доктор к сионизму в дни, когда человечество содрогнулось от известия о резне в Сабре и Шатиле, о бегиновском геноциде в отношении палестинских беженцев?

Шпрингер умилил своих сионистских дружков опубликованной в одной из подвластных ему газет "Ди вельт" за его подписью (а сам король высказывался печатно только в исключительных случаях!) кричащей статьей под многозначительным заголовком "Я обвиняю". Эти слова приведены по-французски — Шпрингер с вызывающей наглостью повторяет известный всему миру заголовок знаменитой антиреакционной статьи Эмиля Золя. Кого же и в чем обвиняет Шпрингер? Всех на континенте, кто, "проявляя антисемитизм в облике антисионизма", обличает бесчеловечные злодеяния израильской военщины в Ливане.

Огромный дом Шпрингера в Западном Берлине находится на Иерузалимерштрассе. Показывая мне этот бастион неонацизма, местный врач еврейского происхождения (он вернулся после второй мировой войны из Мексики) сказал:

— У нас этот дом принято называть логовом зверя. Но, конечно, не медведя (намек на корень слова Берлин. — Ц.С.), а помеси волка с лисой. А в Израиле носятся с Шпрингером как с лучшим другом. Сначала я думал, что там попросту не знают, каким воинствующим антисемитом был Шпрингер в гитлеровские времена. Но потом понял: нацистское прошло и пронацистское настоящее Шпрингера — для израильских руководителей круглый ноль. Будь он даже гестаповцем или надсмотрщиком в Дахау, для сионистов это ничего не значило бы, раз Шпрингеру сегодня выгодно играть роль их друга, а им выгодно принимать его дружбу. Сделка! А мы-то хорошо знаем, что для Шпрингера каждый из нас, евреев, в Западном Берлине — кость в горле.

Эти взволнованные слова вспомнились мне, когда я увидел в статье "короля" желтой прессы нарочитое подчеркивание символического значения того, что его дом находится на Иерусалимской улице. С язвительным негодованием писал он о молодом немецком профессоре, посмевшем в таком доме назвать бегиновскую клику фашистской.

Статью Шпрингера все его газеты и журналы восприняли, естественно, как командное указание развернуть клеветническую кампанию против кругов западной общественности, возмущенных геноцидом израильских руководителей. Заодно шпрингеровские писаки мгновенно подхватили лозунг пропагандистов западноевропейского сионизма "Теперь знаменосцами антисемитизма стали левые!" и приняли к исполнению указание председателя исполнительного комитета всемирной сионистской организации Мордехая Даяна: "Следует решительно бороться против левых течений во всех видах".

Нечего сказать, достойных адвокатов нашел Бегин! Такому защитнику, как Аксель Шпрингер, впору было бы самому сесть на скамью подсудимых рядом со своим подзащитным. Недаром в кругах прогрессивных, выступающих против бегиновско-рейгановских авантюр, израильтян в ходу такое ироническое высказывание: "Слышали, Рудольф Гесс, престарелый заместитель Гитлера, осужденный в Нюрнберге к пожизненному заключению, возвращен после лечения в английском военном госпитале в западноберлинскую тюрьму Шпандау. Оттуда рукой подать до резиденции Шпрингера. Не соединить ли их в одной камере! Гессу будет приятно: ему покажется, что воскрес его дружок Геббельс. А наш юрист-утешитель (имеются в виду юридическое образование Бегина, которым он весьма гордится, и его имя Менахем, означающее "утешитель". — Ц.С.) сможет лить бальзам на душу сразу обоих своих единомышленников".

Шутка не так уж далека от правды: Шпрингер и впрямь норовил быть поближе к Бегину. И под Новый, 1983-й, год приобрел (не в кредит, конечно, а заплатив чистоганом) квартиру в Иерусалиме. "Роскошная квартира в новом роскошном доме, — восторгается израильский репортер. — Цена от 300 до 500 тысяч долларов. Рядом отель "Кинг Джордж". Во дворе дома, построенного преимущественно для иностранцев, два бассейна, финская баня, теннисные корты…"

Владельцы строительной фирмы возвестили, что рядом с обиталищем Шпрингера вскоре будет возведен еще один такой же дом. Заявку на квартиру уже сделал другой сионистский дружок — бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер. Ему-то повезло: он будет общаться с более опытными, нежели Бегин, террористами — с теми, кто под маской "миротворцев", выводящих израильские войска из Ливана, по-гитлеровски расправляется с "подозрительным" арабским населением, кто превращает оставленные территории в мертвую пустыню.

Вот уж поистине "друзья" встречаются вновь.

Не один только экс-премьер Бегин принадлежит к завзятым израильским поклонникам Акселя Шпрингера. Нет, и других знатных сионистов приводит в восторг то, как Шпрингер всё усиливал нападки подвластной ему прессы на прогрессивные круги ФРГ и Западного Берлина, всё беззастенчивей воспевает развитие реваншизма и неонацизма. В марте 1985 года "заслуги" Шпрингера (сионисты подобострастно именуют его западногерманским газетным магнатом) были отмечены особой наградой — золотой медалью союза газетных издателей Израиля. Вручая медаль, председатель союза Шабтай Гимельфарб назвал короля продажной прессы "бескомпромиссным борцом за свободу печати".

Как видно, сионистское понимание свободы печати немногим отличается от неонацистского!

Награждение Шпрингера пришлось по вкусу руководителям израильского правительства "национального единства". Они прочувствованно поздравили Шпрингера. Как и для Бегина, он был для них "агитер бридер" — добрым братом.

Загрузка...