Дикие

ГЛАВА 6

Иван, возбужденный сенсационным событием, о котором ему предстояло сообщить титуну, так быстро добежал до деревни, что до крови стер пятку на левой ноге и вспотел до самой макушки.

Миновав околицу, он направился прямо к барскому дому, что стоял за небольшой деревянной церквушкой, и подбежав к порогу, окликнул титуна. На его зов отворилось оконце и оттуда показалось недовольное лицо молодой девушки.

— Чего тебе, оглашенный? Что ты кричишь, словно где пожар разгорелся? — строго спросила она Ивана и приложила палец к губам.

— Мамка у нас больная, уснула только что, неровен час разбудишь, достанется тебе тогда от тяти!

— Марийка, а где Кузьма Митрофанович?

— Зачем он тебе споднадобился?

— Наши прислали с сообщением важным.

— Ой, ли! Поди опять какой-нибудь дурак под топор подлез! — раздраженно заметила девушка.

— Не! — и глаза Ивана прямо-таки засветились загадочным огнем.

— Там люди появились с неба! И дядька Василий послал меня сказать Кузьме Митрофановичу, что они теперь сюда направляются.

— Чего? — девушка с презрением взглянула на Ивана.

— Они спустились к нам прямо с неба на таких больших штуковинах, вот те крест! — Иван перекрестился.

— Не богохульничай, шалый, грех ведь! — насторожившись, сказала Ивану девушка, после того, как он осенил себя крестным знаменем.

— Говори толком, что там у вас приключилось?!

Последняя фраза Марийки, произнесенная с явным превосходством и пренебрежением к его персоне, не понравилась Ивану, и он окинул девушку возмущенным взглядом.

— А зачем это я тебе должен докладываться? А? Меня дядька Василий послал к титуну, с ним я об том и разговаривать стану! Коль нет его в доме, так и скажи! Ежели находится он в каком другом месте, я его и там сыщу. — И Иван, надувшись, демонстративно отвел взгляд от Марийки.

Дочка титуна, не ожидавшая такой отповеди, разозлилась на подневольного крестьянина, однако пререкаться не стала, подумав о том, что и ей, в конечном итоге, может достаться от отца за самовольство.

— Ладно, ужо, дома он, на заднем дворе подельничает.

Иван рванулся с места по направлению к крыльцу.

— Еще чего! — остановила его Марийка. — Незачем тебе в дом захаживать, стой, где стоял, я его сейчас позову.

И девушка скрылась за оконцем.

Она прошла через горницу, отворила дверь в сени и окликнула отца. Ответа не последовало, и Марийка отправилась на задний двор.

Ее отец, коренастый плечистый мужчина с черной густой бородой, которой уже слегка коснулись едва заметные прожилки серебристой седины, сидел на огромном еловом пне у невысокого амбара и заправски орудовал ножом, старательно обрабатывая какую-то деревяшку. Его густые, нависшие над глазами брови, высокий бугристый лоб и жесткий, серьезный взгляд темно-карих глаз, выдавали волевую натуру и упорядоченную строгость характера, человека, прошедшего суровую жизненную школу.

Кузьма являлся доверенным лицом Никиты Куренцова, и не только здесь, в его имении, но и в целом по жизни. Однажды, еще в юном возрасте он спас жизнь своему хозяину, — несмышленому боярскому отпрыску. Это случилось во время очередного военного похода на турок, когда шустрый слуга заслонил от неприятельской пули своего молодого хозяина, отчего и получил серьезное ранение в плечо, которое с тех пор надоедливо ныло в любую ненастную погоду, а то и просто — от нечего делать, — как поговаривал Кузьма.

С того-то времени Кузьма и заслужил благосклонное отношение боярина, который доверялся ему во всем, а зачастую и спрашивал совета. Полгода назад Никита Куренцов за примерную службу получил от царя в дар это село, а его верный слуга как раз занемог в то время. Вот щедрый хозяин и определил его с семейством на хозяйствование в свое новое имение. Однако долго обходиться без верного помощника Никита не мог, оттого и вызывал его часто в Китай — город, где пребывал на постоянном месте жительства, а то, бывало, и сам наведывался в новое имение, предварительно упредив об этом Кузьму через посыльного.

Вот и сегодня Кузьма как раз получил такую весточку от своего боярина, который по делам государевым в ближайшее время должен был отправиться в Тверь, и мог заглянуть по пути в имение, если обстоятельства позволят.

На сей раз Кузьма был не рад посещению, которым собирался осчастливить его хозяин по причине того, что жена его, Онисья серьезно заболела и не смогла бы теперь встретить боярина как полагается. Однако делать нечего, и он заставил своих двух дочерей, старшей из которых и была шестнадцатилетняя Марийка, заняться подготовкой дома к встрече дорогого гостя. А сам в первую очередь принялся стругать дверные ручки к горничным дверям, которые уже давно требовали замены.

— Тятя, тятя! — услышал Кузьма голос дочки, как раз в тот момент, когда голова его была занята мыслями о болезни жены. В последнее время Онисья много кашляла и вот, наконец, пару дней назад совсем слегла. Теперь уже ее мучил не только кашель, но и сильный жар, а травные отвары не приносили никакого облегчения, и в душу Кузьмы заползали тревожные мысли.

— Тятя! — Марийка еще громче окликнула отца, который никак не отреагировал на ее зов.

И тут Кузьму одолел страх, ибо дочка раньше никогда не посмела бы вот так настойчиво привлекать к себе его внимание. Марийка, обычно, не удостоенная ответом отца с первого раза, скромно подходила к нему и стояла в нерешительности, ожидая, когда он к ней повернется.

— Господи, уж не отдала ли Богу душу моя Онисья! — подумал он, и его сердце учащенно забилось.

— Что? — хрипло спросил он, и испуганно взглянув на дочку, приподнялся с пня. Нож выпал у него из рук, а следом за ним и недоделанная дверная ручка.

— Там Ванька Смоленов прибежал с поселений как угорелый, говорит, что какие-то люди к ним пожаловали и что они идут сюда. Он ждет тебя во дворе.

Кузьма вздохнул с облегчением, но дочку отругал.

— Что же ты кричишь как оглашенная, а? Ну и что с того! Экая важная новость! Я подумал с мамкой плохо, испугался!

— Не, мамка спит! Но Ванька говорит, что те люди с неба спустились! — и Марийка недоуменно пожала плечами.

— Чего? Парень, видать, тебе голову морочит, а ты уж и мне готова пересказать всякие глупости. Велика уже, надо бы быть посерьезней!

— Да я и сама ему так сказала, а он, тятенька, тогда побожился и даже крест наложил.

— Вот шалопутный! Разве мыслимо такие шутки шутить, с крестом-то! Ну, я ему сейчас задам! — и Кузьма направился к сеням.

Иван, тем временем, прошел во двор ближе к дому и опустился на низкую скамейку, стоящую возле самого крыльца. Стертая нога саднила, и ему хотелось снять калигу и приложить к пятке хотя бы лист подорожника, однако предстать разутым перед титуном он не посмел.

— Ничего, ничего, — уговаривал он себя, — уж как-нибудь дотяну до дома.

— Ты что это девке голову морочишь, паршивец, а? — услышал он грозный окрик Кузьмы за своей спиной. — Да еще смеешь крест накладывать на враки!

Иван тотчас же поднялся со скамейки.

— И вовсе я ей не врал, Кузьма Митрофанович!

— Не врал он! Выходит она родному отцу станет напраслину разводить, так что ли?

Иван, хорошо знавший крутой нрав хозяина, понял, что надо немедленно брать быка за рога, а не выяснять каким образом могла навлечь на него гнев своего отца Марийка, ибо такое выяснение могло закончится для него, в лучшем случае, хорошей затрещиной.

— Кузьма Митрофанович, к нам сегодня спустились с неба люди на больших таких штуковинах. — Выпалил он скороговоркой.

— Мы испугались и побежали, а один из них остановил нас, сказав, что они божьи люди и даже сотворил молитву, осеняя себя крестным знаменем.

— Что? — лицо титуна побагровело от злости. — Ты и мне брехать будешь, паршивец!

Иван тут же начал усердно креститься.

— Век не сойти мне с этого места, если я брешу, Кузьма Митрофанович! Спустились прямо с неба, мы все видели! А как одеты, прямо сущий срам. Ноги совсем голые и руки тоже. Еще они угощали нас всякой едой, очень вкусной и неведомой нам совсем, а детям ихняя девка дала какие-то подарки, что я и не знаю какие!

Гневный пыл титуна поубавился, ибо, по лицу Ивана было видно, что он не врет, да и не посмел бы он так смело одурачивать своего хозяина. Хотя в то, о чем он рассказывал, поверить было невозможно.

Парень что-то явно перепутал, — подумал Кузьма. — Какие-то чужие люди, возможно и ряженные скоморохи, раз Ванька говорит, что одеты странно, напугали их там всех до полусмерти, а потом могли сказать, что они посланники Божьи, и спустились с неба.

Ну, кому это могло понадобиться? — рассуждал Кузьма. — А вдруг это какие-нибудь турецкие шпионы, засланные к Москве? Черт побери, но там же с ними Васька, а его провести никакой турок не сможет! Да, странно все это!

Он снова посмотрел на Ивана. Парень — то весь наизнанку выворачивается, чтобы меня убедить, тут шутками не пахнет!

— А ну-ка, сказывай еще раз, как дело было, да с самого начала! — сказал он Ивану повелительно.

— С самого начала? — Иван задумался.

— С самого начала! Сказывай, как ты сам этих людей увидел. — Подсказал Кузьма.

— Я сам? Ага! Мы, значит, с Никиткой Соколовым помогали бабам сено ворошить, а тут, слышим, не то свист, не то шум какой-то непонятный, отродясь такого не слыхали!

— Откуда шум-то?

— С поляны, что возле самых времянок находится.

— Ну!

— Бабы испугались, а мы с Никиткой к поляне побежали. Смотрим, а там уже Никифор Демьянович, дьякон наш Трифон, Осип Морозов, Петруха Окунев, Степка Дырявый, Мишка-крепыш, дед Прохор, Любава Быкова, да ее мамка, — тетка Пелагея — стоят, все напуганные! А на поляне торчит такая большая штуковина, черная как смоль и блестящая, аж жутко! А следом, глядь, и другая спускается! Только синяя вся, ну, а потом и третья, самая страшная, вся в каких-то рогатинах, палках и больших плоских мисках.

— Прямо с неба?

— В том-то все и дело, Кузьма Митрофанович!

Кузьма недоверчиво посмотрел на Ивана.

— Не сносить вам всем головы, если вы меня разыграть надумали!

— Не, зачем! Мы и сами так напугались, аж языки поотсыхали. Петруха Окунев хотел что-то сказать, когда эта третья спустилась, да только рот открыл и все!

— А на чем же они спускались, на веревках каких, или на чем другом?

— Не, так прямо!

— На крыльях что-ли?

— Не, без крыльев даже, спустились быстро и все.

— Кузьма, хоть ничего и не понимал, все же продолжал расспрашивать паренька дальше.

— А что же это за штуковины такие, на кого похожи, живые или нет, может это какие большие птицы?

— Да, нет же! Птицы ведь без крыльев не бывают! — Иван, задумавшись, почесал голову.

— А живые они или нет, сказать не могу. Опосля из них люди вышли, а они до сих пор стоят на поляне как вкопанные. Я когда сюда бежал, видел.

— Как это из них вышли? Люди, что же не верхом на них сидели?

— Не, они изнутри вышли. У них, у этих штуковин даже двери имеются, навроде ваших, — Иван указал на входную дверь барского дома, — только поменьше.

Кузьма удивлялся все больше и больше, а в душу его заползал тревожный холодок страха от неизвестного.

— Ну, а потом как дело было, сказывай дальше! — велел он Ивану, присаживаясь рядом с ним на скамейку.

— А потом из всех этих штуковин стали выходить люди. Сначала они собрались на поляне и долго о чем-то говорили, а после этого направились к нам.

— А много их, людей-то?

— Да, нет, три бабы и три мужика. Мы испугались и бросились бежать, но один из них окликнул нас и сказал, что они посланы к нам Господом. Потом он стал на колени и прочитал молитву, осеняя себя крестом. После этого мы остановились, а этот, пришлый, который, видать у них самый главный, стал расспрашивать дьякона, откуда мы и чьи будем!

Иван умолк и перевел дух. Кузьма тоже помалкивал, осмысливая услышанное, однако никакого объяснения происшедшему в поселениях в его голову не приходило. Некоторые вещи, касающиеся людей и их странной одежды еще можно было воспринять как нечто реальное, существующее и даже оправданное какими-то естественными причинами, но странные штуковины на которых они прилетели, да притом, прямо с неба, как сказал Иван, — тут никакие объяснения не приходили ему в голову.

— А на что они похожи, эти штуковины, Ваня?

— На что похожи? — Иван снова задумался.

— Да Бог их знает!

— Может это лошади, только во что-то разряженные, а? — с надеждой высказал свое предположение Кузьма, и тут же понял, что сказал совершенную глупость. Как не наряжай лошадь, внутрь к ней не залезешь, да и дверь к ней тоже не приделаешь.

— Не, они такие длинные, блестящие все как один, только разного цвета и у каждого имеются колеса, навроде обыкновенных, что на телеги ставят, только толстые очень, а посередине у тех колес вместо дырок блестящие круглые миски. И еще у них во такие глазищи. — Иван руками изобразил примерный размер фар.

— Ну, ладно, говори, что дальше было. — Обречено сказал Кузьма.

После этого Иван рассказал титуну во всех подробностях о том, как у селян произошло знакомство с пришельцами и что привело его сейчас в деревню.

— Так ты говоришь, что они сюда направляются?

— Да, и дядька Василий послал меня упредить тебя о сем.

— И когда же они прибудут?

— Не знаю, однако, дядька Василий сказал, что следом за мной и они отправятся.

— Стало быть, сейчас появятся. — Обеспокоено сказал Кузьма и поспешно встал с лавки.

Марийка, сидевшая в это время на крыльце и слушавшая разговор Ивана с отцом, из которого не пропустила ни единого слова, тоже встала и направилась со двора.

— Куда? — повелительно гаркнул ей Кузьма, заставив девушку замереть на месте.

— А ну, живо в дом! Ишь, сорока болтливая! Что за народ эти бабы! Только что услышат, тут же им охота поведать о том всему Свету!

Марийка повернулась и пулей взлетела на крыльцо, после чего захлопнула за собой дверь.

— Стало быть, сейчас явятся! — снова сказал Кузьма, почесывая бороду и что-то обдумывая.

— Послушай, Ваня, беги-ка ты сейчас к стрельцу Пимену и скажи, чтобы тот прибыл ко мне немедля, а с собой прихватил бы все ружья, какие у него имеются. И пусть срочно пошлет гонца в ближайшую стрелецкую слободу. Он сему начальник, сообразит в какую. Пусть накажет ему сообщить стрельцам, что люди к нам явились неведомые и что мы их, при случае, задержим, а там пусть с ними ужо стрельцы сами и разбираются.

— Да ты, что, Кузьма Митрофанович! — Иван тоже встал с лавки.

— Они же посланники Божьи! Разве можно с ними так? Да и добрые они, люди-то эти.

— Почем ты знаешь кто они такие? Это ведь они сами сказали вам, что посланники Господа, а ежели они лазутчики турецкие? Молод ты еще рассуждать, беги, куда тебя послали, да поживей!

— Нет, они не лазутчики! Ты как увидишь их, сразу поймешь, что ошибся.

— Что? — возмущенно воскликнул Кузьма, зло сверкнув глазами.

— А ну, живо отправляйся к Пимену, пока я тебя не огрел чем-нибудь!

— Не могу я быстро, Кузьма Митрофанович, ногу стер в кровь, пока сюда бежал.

— Ногу он стер, эка невидаль! Постеснялся бы говорить о таком пустяке. Тебя бы на войну надо, уж слишком печешься о болячках незначимых! Пошел вон со двора, и не вздумай хромать на моих глазах!

Иван направился прочь от строгого титуна, но через минуту остановился.

— Я и забыл, Кузьма Митрофанович, что дядька Василий велел оповестить тебя о том, что эти люди будут проситься на постой в барский дом. Дядька Василий сказал, что им там самое место.

— Экий распорядитель выискался! Васька, мужик безродный! Думает, я его в старосты определил, так он и командовать теперь может! Чай сам разберусь кому где место! — кликнул он вдогонку пареньку злее прежнего.

Однако Ивану не удалось добежать не только до Пимена, который жил на самой окраине деревни, но даже и до следующего двора. На дороге показались пришельцы, которых сопровождали несколько человек с поселений во главе с Василием, и примкнувшие к ним деревенские мужики, а следом за ними с шумом катилась черная штуковина на колесах.

Они направлялись прямо к барскому дому, и Ивану ничего не оставалось, как вернуться к грозному титуну, опередив гостей всего на несколько минут.

— Кузьма Митрофанович, вон они, идут уже! — крикнул он титуну. — А за ними целая толпа народу, так может среди них и Пимен?

Встревоженный хозяин куренцовцев тоже услышал гул непонятного происхождения, и, кинувшись со двора, глянул на дорогу. А люди, тем временем, уже приближались к соседнему дому, и у него оставалось всего несколько минут, чтобы морально подготовить себя к встрече с незнакомцами.

Первым во двор вошел Василий и увидел Кузьму, стоящего возле самого крыльца. Поза хозяина была напряженной, а лицо вопрошающе-растерянным. Иван стоял немного поодаль от титуна и виновато улыбался.

— Знать, Ванька не справился с заданием! — подумал Василий, да и не мудрено, Кузьма бы и ему, Василию, вряд ли поверил.

Он подошел к титуну.

— Кузьма Митрофанович, гостей вот привел к тебе высоких. — И умолк, растерявшись, не зная, что еще сказать, ибо при этих словах Кузьма так строго взглянул на него, что у Василия по спине поползли мурашки.

Игорь, наблюдавший за этой сценой, тут же взял инициативу в свои руки.

— Здравствуй хозяин! — громко сказал он. — Мир дому твоему! — и, приложив руку к груди, отвесил низкий поклон.

Кузьма внимательно окинул незнакомца взглядом с ног до головы и после некоторой паузы тоже поздоровался.

— Здравствуй, мил человек! И твоему дому мир будет!

— Меня величают Игорем, а этого Виктором, — Игорь указал на отца Валерии.

— Поклонись ему, как Игорь, — шепнула на ухо мужу Елена Марковна.

Но Виктор Владимирович оставил совет жены без внимания.

— А этого бравого молодца величают Алексеем, — представил Игорь Кузьме и своего прилежного оператора.

— А ну, Настюша, подержи камеру, — сказал Алексей, после чего подал руку недоверчивому чернобородому титуну.

Одежда молодого человека шокировала Кузьму, ибо на Алексее были джинсовые шорты, которые оголяли его мускулистые волосатые ноги выше колен. Девушки, перед тем как пойти в деревню, облачились в брюки, по совету Игоря, так как ни у одной из них не нашлось длинного платья, а Алексей так и остался в чем был.

Кузьма удивленно и где-то даже брезгливо оглядел одежду молодого человека, но руку ему все же подал.

Затем Игорь назвал по именам своих спутниц, и представительницы женского пола высшей цивилизации мило улыбнулись угрюмому Кузьме.

После короткого знакомства хозяин, по всем правилам, должен был предложить гостям войти в дом, однако Кузьма этого не делал и продолжал выжидательно переводить взгляд с одного незнакомца на другого.

Пауза, возникшая при этом, затянулась, и Игорь вновь обратился к нему.

— Послушай, Кузьма Митрофанович, твой староста, Василий уверил нас, что ты не откажешь в гостеприимстве и определишь нас к себе на постой.

Такого смелого предложения "в лоб" Кузьма не ожидал и оттого даже немного растерялся. Однако открытый, сияющий приветливой улыбкой лик молодого человека, к великому удивлению грозного титуна, не посмел заставить его рассердиться на подобную дерзость.

— Ну, что ж, может оно и так, — замямлил он, растерянно поглядывая на незваных гостей, да только вы должны сказать мне, кто такие и откуда путь держите.

— Мы прибыли оттуда! — Игорь, загадочно взглянув на Кузьму, указал пальцем в небо. А прибыли для того, чтобы посмотреть на теперешнюю Москву. Как насмотримся, так и вернемся обратно, а до той поры, видно Бог нас определил в твою деревню. — И молодой человек вновь обаятельно улыбнулся Кузьме.

"Посмотреть на теперешнюю Москву" — эти слова насторожили Кузьму, и у него снова мелькнула мысль о турецких лазутчиках. — Чего ее смотреть, Москву-то? Да! Ну и дела!

— Так что, можем ли мы рассчитывать на приют в твоем доме? — вновь спросил его Игорь.

— Да дом-то, вишь, не мой, а боярский. И я от него ноне весточку получил, глядишь и заглянет на днях. А как заглянет, что тогда скажет?

— Думаю, твой боярин обрадуется встрече с нами и почтет за честь, что мы поселились в его доме. — Смело уверил его Игорь, однако Кузьма удивленно поднял брови.

— А как не почтет, что я ему тогда скажу?

— Ничего, мы сами ему все объясним.

Своей смелостью и необычной легкостью поведения, молодой человек озадачивал титуна.

— Слишком вольно он себя ведет! — думал Кузьма, — так, будто за ним

имеется какая-то скрытая сила, и в то же время разговаривает уважительно, без превосходства, словно они равные. Поговори с ним так кто-нибудь другой, Кузьма тут же поставил бы его на место, а на этого вроде и рассердиться не за что. Внутри него скрывается что-то такое, чему невозможно противостоять! Он, будто и не понимает, что так настойчиво проситься в барский дом невесть каким странникам, просто не подобает!

Цепкий взгляд титуна снова скользнул по пришельцам. — Какие необычные у них прически, бабы вовсе без кос и головы не покрыты! Одежда что у мужиков, что у баб, невесть какая, ни от московитов, ни от турок, ни от каких других известных Кузьме народов, в этой одежде ничего не было! Затем его взгляд опасливо переместился дальше, во двор на черную блестящую штуковину, которая послушно стояла возле своих хозяев, выглядывая из-за калитки. А потом и на односельчан, облепивших его дом и безмолвно следящих за переговорами своего грозного титуна с незнакомцами. После чего, в трезвой, полной недоверчивых мыслей, голове Кузьмы, мелькнула мысль, — а что, если они и в самом деле божьи посланники? Что, если случилось чудо и эти странные незнакомцы действительно спустились с неба, как говорил Иван? А если это так, то страшно подумать, что станет с ним, откажи он им в гостеприимстве. — Придется, видно, пустить их в дом, а там уж разобраться, божьи они люди или нет, — подумал хитрый титун и стараясь быть приветливым, обратился к Игорю.

— Что ж, коль вы прибыли к нам с добрыми намерениями, милости прошу. Только уж не обессудьте за неказистое гостеприимство! Я третьего дня отправил своих холопов с обозом в Москву к боярину нашему, а жена у меня сильно занемогла, слегла совсем, так что хозяйством заправляют теперь дочки, а они не так ловки в делах, молоды очень.

— А чем она больна? — вмешалась в разговор Елена Марковна.

Кузьма удостоил любопытным взглядом говорившую женщину, хоть ничего и не понял из того, о чем она спросила.

— Выясните у него, что с женой, Игорь, я ведь врач!

Игорь удивленно взглянул на Елену Марковну, после чего обратился к Кузьме.

— А отчего занемогла твоя жена, Кузьма Митрофанович?

Кузьма пожал плечами.

— Да кашляла она недели три, а потом и слегла вовсе, боюсь, как бы чахотка ее не одолела.

— Скажите ему, что я хочу ее осмотреть! — велела Елена Марковна.

— Послушай, Кузьма Митрофанович, вот эта женщина, — и Игорь, взяв за руку Елену Марковну, вывел ее вперед, — хороший знахарь и говорит, что хочет осмотреть твою жену.

Кузьма недоверчиво взглянул на Елену Марковну.

— Да разве бабы бывают знахарями?

— Там, откуда мы прибыли, бывают, и даже справляются с этим гораздо лучше, чем мужики.

После этого незнакомцы, сопровождаемые Кузьмой, вошли, наконец, в барский дом, наглухо отгородив себя от любопытной крестьянской толпы закрывшейся дверью.

Дом был хоть и одноэтажным, но вместительным. В нем имелось пять комнат — горниц, одна из которых, с большим дубовым столом посередине, очевидно считалась столовой. В двух других размещалась семья Кузьмы, а еще две, самые большие пустовали и были предназначены для приема боярина.

Хозяин провел гостей в барские покои.

— Тут и размещайтесь, — сказал он, гордо окидывая взглядом просторные комнаты.

— А коли места всем не хватит, можно вынести стол из передней горницы. Нынче ведь лето, столоваться можно и на веранде.

— Придется вынести. — Сказал Игорь, — нам ведь потребуется три комнаты.

Пока остальные размещались в отведенных для них комнатах, Елена Марковна решила осмотреть больную.

— Игорь, спросите, где у них можно помыть руки. А ты, Алешка, положи наконец, свою камеру и принеси из машины мой медицинский саквояж. Он лежит в багажнике. — Распорядилась она.

Кузьма провел Елену Марковну на задний двор через сени и окликнул Марийку, которая вместе с младшей сестренкой Софьей притаилась где-то во дворе, стесняясь незнакомцев. На его зов обе девочки вышли из-за сарая и покорно опустив головы, приблизились к отцу.

— Марийка, возьми бадейку и слей гостье на руки. А ты, Сонька, принеси из горницы чистую тряпицу. — Дал распоряжение дочкам Кузьма.

Девочки побежали в разные стороны выполнять задание отца, а Елена Марковна обратилась к Кузьме, жестом показывая, что ей еще потребуется мыло. Однако тот ничего не понимал и пожимал плечами. В это время из сеней выглянул Алексей.

— Мам, я принес аптечку. Куда ее?

— Оставь в комнате, Алеш, и сбегай опять к машине. Мне нужно мыло.

Вскоре появилась Марийка с большой бадейкой воды и вопросительно взглянула на гостью.

— Подожди, Марийка, — тебя, кажется, так зовут? — ласково улыбнулась ей Елена Марковна.

Девушка кивнула головой и тоже улыбнулась, а потом поставила бадейку с водой на землю.

— Мам, я принес твою сумку с вещами, чтобы ты меня больше не гоняла к машине. — Громко крикнул Алексей, спускаясь с заднего сенного крыльца.

Марийка, расширенными от удивления глазами смотрела на полуголого юношу, а Алексей, заприметив хорошенькую дочку Кузьмы, мило ей улыбнулся.

— Как тебя зовут?

Марийка продолжала смотреть на него во все глаза.

— Ну, в смысле величают? — попробовал пояснить ей Алексей.

— Марией.

— Отец зовет ее Марийкой, — подсказала сыну Елена Марковна.

— А я Алексей. — Молодой человек снова улыбнулся девушке.

— Вот тебе мыло, мам! — Алексей протянул Елене Марковне розовую пластмассовую мыльницу, все еще продолжая улыбаться Марийке.

— А я пойду, мы с Игорем хотим сделать кое-какую перестановку.

Елена Марковна вымыла руки как раз в тот момент, когда перед ней появилась Софья с полотенцем.

— Ну, а теперь, девочки, ведите меня к своей маме! — сказала она, на ходу вытирая руки.

Онисья лежала на кровати, то и дело подкашливая. Шум, поднявшийся в доме с приходом незваных гостей, разбудил ее, и она, слушая странную, непонятную речь незнакомцев, пребывала в полном недоумении, кто к ним пожаловал. Ее так и подмывало подняться с постели и выйти к незнакомым людям, но сильный жар, державшийся уже два дня, так ослабил ее, что она не смогла даже приподняться.

Елена Марковна, сопровождаемая девочками, открыла дверь в ее горницу и подошла к больной. Она опустила свою прохладную руку на пылающий лоб Онисьи, а потом велела девочкам принести два стула.

Софья выбежала из горницы и, отыскав отца среди гостей, сообщила ему о желании знахарки.

— Зачем ей понадобились стулья? — удивился Кузьма, однако стулья взял и сам понес их в горницу к жене.

Елена Марковна велела ему поставить оба стула возле кровати больной. Кузьма выполнил ее приказание, и, отступив в сторону, в нерешительности остановился. Знахарка не повернулась к нему и не приказала уйти, и он продолжал стоять на месте, ибо его одолевало не только любопытство, но и беспокойство за жену.

Елена Марковна присела на один стул, а на другой поставила свой саквояж и как только она раскрыла его, перед взором Кузьмы и его дочерей появилось такое количество непонятных вещиц, что в глазах зарябило.

Онисья краем глаза тоже поглядывала на загадочное богатство пузырьков, склянок и всевозможных неведомых предметов, после чего переводила взгляд то на незнакомку, то на Кузьму. А тот, кивал головой, успокаивая жену, и показывая тем самым, что все происходящее делается с его ведома.

Елена Марковна достала термометр и определила его подмышку больной, а потом, взяв плоскую прозрачную лопаточку, потребовала, чтобы та открыла рот. Осмотрев горло пациентке, она принялась ее прослушивать.

— Да, у нее же воспаление легких! — заключила она после нехитрого обследования. Температура тридцать девять и семь!

Домочадцы Онисьи ничего не поняли из слов знахарки, но уловив в ее лице тревогу, тоже заволновались.

Елена Марковна принялась перебирать свои лекарства, которые она припасла на все случаи жизни, собираясь на танцевальный конкурс.

— Ага, вот, кажется то, что нам потребуется! — обрадовалась она, и обнадеживающе взглянула на окружающих.

После этого она достала шприц, вату и спирт, откупорила ампулу, предварительно попилив по стеклу пилочкой, и жестом попросила Онисью снова перевернуться на живот.

Стоящие за ее спиной с изумлением следили за ловкими, быстрыми манипуляциями незнакомки, ни на минуту не отрывая глаз от ее рук.

Намазав ягодицу Онисьи спиртом, Елена Марковна попросила ее полежать спокойно и потерпеть, однако, женщина вопросительно смотрела на нее, ничего не понимая. Тогда, повернувшись к Кузьме, Елена Марковна, попросила его позвать Игоря.

Кузьма послушно удалился. Через минуту дверь снова отворилась, и на пороге показался молодой человек.

— Игорь, войдите сюда, и, чтобы не смущать больную, отвернитесь в сторону.

Игорь послушно выполнил ее указание.

— У женщины воспаление легких. Ее просто необходимо колоть, и у меня, к счастью, с собой имеется подходящий антибиотик для этой цели. Мне нужно, чтобы Вы предупредили ее о том, что укол это больно, и она должна потерпеть, а то, чего доброго испугается, вскочит от неожиданности и сломает иглу.

— Я все понял, Елена Марковна, все понял! — и прилежный переводчик принялся за объяснение.

Бедная женщина настолько устала от болезни, что согласилась терпеть любую боль. А Кузьма, после того, как Игорь сообщил, что его жене угрожает смертельная опасность, побледнел, а потом с надеждой воззрился на Елену Марковну.

Онисья мужественно перенесла первый в своей жизни укол, неожиданно доставшейся ей от высшей цивилизации, а потом, сморщившись, выпила две горьких таблетки.

Елена Марковна взглянула на свои ручные часы, заставив Кузьму вытянуть шею, а девочек подтянуться на мысочках, чтобы разглядеть из-за ее спины маленький позолоченный предмет, находящийся на руке незнакомки.

— Игорь, скажите, что через десять минут ей станет легче, я дала лекарство, которое собьет температуру. И еще спросите, имеется ли у них молоко и мед, а лучше, малиновое варенье.

Игорь улыбнулся.

— Надеюсь, что мед и молоко у Кузьмы найдется, а вот варенье вряд ли, по той простой причине, что его в это время еще не варили.

Как только Елена Марковна вышла из комнаты больной, к ней тут же подбежала возбужденная Валерия.

— Мама, пошли скорей, я отведу тебя в Вашу с папой комнату.

— О, какие вы шустрые! — улыбнулась дочке Елена Марковна, — уже и комнаты распределили.

— Да! Мы с Настей разместились вон в той, что поменьше, но зато там много полочек, на которые можно разложить все наши причиндалы. Ведь у нас с Настей одной косметики пруд пруди.

— Интересно, зачем это вам с Настей здесь понадобится косметика?

— Прежде всего, для самих себя, да и потом, тут не люди что ли?

Елене Марковна вновь посмотрела на дочку и улыбнулась, махнув рукой.

А Валерия нетерпеливо потянула ее за руку в дальнюю комнату.

— Посмотри, мама, тут тоже очень уютно, правда, темновато немного. Ну, да ничего, здесь везде темно, окошки-то вон какие маленькие да мутные.

Комната, которую дочь определила родителям, была довольно вместительной. В правом углу размещалась большая деревянная кровать, застланная самотканым покрывалом с тремя подушками, лежащими "горкой" друг на друге. Две массивные дубовые полки с резными узкими дверцами висели над ней, создавая некий гарнитурный альянс. С другой стороны размещался небольшой квадратный стол, придвинутый вплотную к стене и застланный льняной серой скатертью с синими узорами по краям. Возле стола стояли три стула с высокими спинками в виде широких поперечных перекладин, а чуть поодаль, в углу низкая скамеечка, стоящая рядом с прялкой. У третьей стены, как раз под небольшим замутненным оконцем, горделиво выпячивал свои закругленные бока большой деревянный сундук с массивной крышкой и навесным замком. Деревянный пол был не крашеным, но хорошо промытым и устланным самоткаными лоскутными дорожками. В том углу, где стояла прялка, почти под самым потолком на небольшой треугольной полочке стояли три иконы, освещаемые горящей лампадкой и любовно покрытые сверху узорчатым льняным рушником.

Елена Марковна молча разглядывала комнату, прикидывая, где будет удобней разложить вещи.

— В нашей комнате почти то же самое, — сказала ей Валерия, — только полок на стене в три раза больше, а иконка одна.

Игорь с Алексеем разместились в столовой, после того, как массивный дубовый стол был успешно перемещен на летнюю веранду, примыкающую к дому и заменен старой кроватью, за ненадобностью стоящей в сенях.

По мере того, как незнакомцы обустраивали себе комнаты, подозрительный Кузьма отбросил все сомнения и окончательно уверился в том, что свалившиеся на его голову незнакомцы никак не могут быть турецкими шпионами. И вообще, если отбросить чудеса в сторону и все же не считать их божьими посланниками, угадать, кем они были и откуда взялись, было просто невозможно! Из своей черной штуковины-коня, как обозвал этот неизвестный объект Кузьма, странники внесли в дом столько всевозможных неизвестных ему предметов, что разбегались глаза! И наблюдательному Кузьме не требовалось быть великим грамотеем, чтобы понять, что эти предметы никак не могут принадлежать его цивилизации.

После того, как с заселением было покончено, мужчины долго о чем-то совещались, а потом спросили Кузьму, не позволит ли он им разместить на заднем дворе остальных своих неживых коней.

— Вот это, на чем мы сюда прибыли, — поведал титуну Игорь и указал в сторону Форда, — называется машиной, а в лесу стоят еще две таких же. Что, если мы поставим их на заднем дворе?

— А мне что? Мне не жалко, ставьте, коль есть охота. — Тут же разрешил им Кузьма, которого теперь уже одолевало любопытство, и он втайне мечтал, что незнакомцы познакомят его поближе с этими своими машинами.

Заручившись разрешением Кузьмы, Игорь и Алексей отправились снова в лес. И после того, как их железные кони показались на деревенской дороге, поднимая клубы пыли и издавая громкие звуки, все жители, до которых сенсационная новость о появлении странников, спустившихся прямо с неба, принесенная односельчанами с поселений долетела с молниеносной быстротой, тут же высыпали из домов, созерцая неизвестные объекты. Однако выйти на дорогу, чтобы рассмотреть поближе странные рычащие чудовища, никто из куренцовцев не решился, и молодые люди беспрепятственно добрались до места.

— Слава Богу, что мы нигде не застряли, — с облегчением воскликнул Алексей, как только они загнали свои автомобили во двор. — Я думал, что моя Вольвуха, со своей низкой посадкой, обязательно за что-нибудь зацепится на этой немыслимой дороге!

А голова Кузьмы, между тем, была занята другим вопросом. Он соображал, чем накормить своих гостей. Ах, какая жалость, что он уже отправил обоз с крестьянскими податями в Москву! Ничего не случилось бы с Никиткой Куренцовым, кабы он поимел на сей раз, на одного поросенка поменьше! Недолго погоревав по этому поводу, Кузьма, решился-таки зарубить пару куриц и сварить густую пшенную похлебку. Свою семью рачительный хозяин баловал курятиной только по праздникам, даже не смотря на то, что в его хозяйстве постоянно имелось около пяти десятков кур.

Он приказал Марийке изловить молодок, и когда ловкая охотница через несколько минут принесла ему пеструю несушку, он, на глазах у изумленной Насти, ловко оттяпал ей голову топором. Девушка ахнула и зажмурила глаза, а потом и вовсе убежала в сени. Кузьма же удивился.

— Неужто они не едят кур? А кто их знает, Ванька ведь сказал, что незнакомцы угощали их какой-то совершенно неведомой едой! Нет, так дело не пойдет, — подумал экономный хозяин, и прежде чем лишать головы вторую курицу, решил обсудить меню с Игорем. Отыскав молодого человека, Кузьма сообщил ему о своих намерениях, на что тот охотно согласился, и сказал, что кур они очень любят и будут рады такому богатому угощению. После этого недоуменный хозяин снова отправился на задний двор, чтобы закончить начатое дело и засадить дочек за ощипывание куриного пера.

Марийка и Софья, опасливо поглядывая на машины незнакомцев, уселись подальше от них на большой еловый пень, спина к спине, и принялись ощипывать кур, бережно укладывая перо в холщовый мешок.

Через некоторое время на пороге заднего крыльца появился Алексей, и, взяв мыло, любезно попросил Марийку полить ему на руки из бадьи. Девушка, глядя на безбородого, безусого молодого человека, приятной наружности, застенчиво улыбнулась и услужливо вскочила с пенька. Она взяла бадейку и хотела, было, отправиться к кадке, чтобы набрать побольше воды.

— Не надо, этой вполне достаточно, — остановил ее Алексей.

— А как величают твою сестренку, Марийка? — спросил он и указывая на девочку.

— Софья.

— Иди-ка сюда, Софья, — Алексей жестом поманил к себе младшую сестренку Марийки.

Софья, покорно опустив голову, подошла к нему.

— Посмотри, чем я хочу тебя угостить. — Алексей вытащил из кармана шоколадку.

Софья вопросительно взглянула на него и тут же перевела взгляд на старшую сестру.

— Возьми, возьми, — сказала ей Марийка, кивнув головой в знак одобрения.

Девочка взяла шоколадку и слегка поклонилась гостю.

— Что это? — спросила она у Марийки, но та удивленно пожала плечами.

— Это шоколадка, — сказал Алексей. — Разверни и попробуй, это очень вкусно!

Однако Софья продолжала держать незнакомый предмет, вопросительно глядя на дарителя. И тогда Алексей взял у нее их рук шоколадку, снял с нее шуршащую обертку и отдал назад.

— Попробуй, откуси.

Софья подозрительно взглянула на загадочный гостинец, а потом медленно поднесла его ко рту, но прежде чем откусить, как советовал Алексей, сначала понюхала и только потом откусила маленький кусочек на пробу. После этого глаза ее восторженно заблестели, и она протянула шоколадку сестре.

— Спробуй, Марийка, зело вкусно! — и девочка, закрыв глаза, покачала головой от удовольствия.

— Нет, нет, — вмешался Алексей, — кушай сама, а Марийку я тоже угощу. — И он вытащил из кармана вторую шоколадку.

— Это тебе, Марийка, — держи! Такого добра у Игоря в багажнике пруд пруди!

— Что? — ее поняла Марийка, принимая у него шоколадку, слегка поклонившись, как и ее сестра.

— Ничего, это я к слову!

— Хм! — ухмыльнулась девушка, снова ничего не поняв, и скромно положила гостинец в боковой карман своей длинной юбки. После этого она подняла бадейку с водой и, наклонившись, стала поливать из нее Алексею на руки. При наклоне ее длинная темно-русая коса медленно сползла по плечу вниз и чуть не окунулась в бадейку с водой. Девушка вовремя подхватила ее рукой и привычным движением откинула назад, за спину.

— Какая красивая у тебя коса, Марийка! — сказал Алексей, с удовольствием заглядываясь на хорошенькое личико девушки.

— От неожиданного комплимента лицо Марийки покрылось румянцем, и она скромно опустила глаза долу.

— Ты всегда носишь платок?

Марийка вопросительно взглянула на незнакомца, ибо такой вопрос показался ей более чем странным. — Да разве может девка выйти на улицу непокрытая? — подумала она, — нечто он не знает?!

А Алексей, который и впрямь этого не знал, глядя на удивленное лицо Марийки, подумал, что она снова не поняла его вопроса.

В это время на ступеньках крыльца показалась Валерия, которой нужно было забрать из машины кое-какие вещи, и услышав разговор брата с Марийкой, остановилась.

— Я говорю платок, — юноша коснулся ее платка.

— Зачем ты его носишь и прячешь свои красивые волосы?

— А нешто можно, без платка-то? — Марийка кокетливо улыбнулась.

— А почему нет?! — улыбнулся Алексей ей в ответ, — сними его!

— Смотри, как бы Настя не приревновала тебя к ней. —

Услышал Алексей за спиной голос сестры, — и вообще, не морочь ей голову!

— Ну, вот! Неожиданный окрик цивилизации, незримо вторгшийся в контакт с предками, налаженный, заметьте, с большим трудом, нарушил его грубейшим образом! — и Алексей, взглянув на Марийку, театрально вздохнул, разведя руками.

— Ох, ох, ох! — шутливо воскликнула Валерия и демонстративно продефилировала к машине мимо брата.

А Алексей, взглядом проводивший сестру, снова обратился к Марийке.

— Сколько тебе лет, Марийка?

— Шестнадцать, ответила девушка.

— А жених у тебя есть?

— Не!

И Марийка снова опустила глаза.

— У такой красавицы нет жениха? — Алексей притворно удивился, чтобы польстить Марийке.

— Барин, — мой крестный, обещался тяте сосватать меня через год с одним из своих городских слуг, — сообщила Марийка в свое оправдание, скорей уязвленная вопросом Алексея, чем польщенная.

— Правда? И что же, ты любишь этого городского франта?

Вот тут Марийка действительно не поняла вопроса и удивленно посмотрела на своего собеседника.

В это время хлопнула дверца машины и через минуту к ним подошла Валерия с большой сумкой в руках, из бокового кармашка которой выглядывала коробочка с музыкальными дисками и тонкий проводок от плеера.

— О! — воскликнул Алексей, увидев диски.

— Валерка, дай-ка один! — и, протянув руку к коробочке, вытащил первый попавшийся.

— Зачем тебе? — удивилась Валерия? — Ты, что, будешь восстанавливать контакт и объяснять им, что это такое?

— Нет, я покажу им, как это действует!

Валерия, сделав несколько шагов к крыльцу, поставила на него тяжелую сумку и снова вернулась к брату.

— Ну, давай, покажи, а я с удовольствием понаблюдаю, что из этого получится. — И она, скрестив руки на груди, выжидательно воззрилась на Алексея.

А молодой человек как ни в чем не бывало, снова обратился к Марийке.

— Марийка, а у тебя много подруг?

— Много, — ответила девушка, — и окинула недоверчивым взглядом Валерию, ибо демонстративная поза светловолосой гостьи не внушала ей расположения.

— А как вы развлекаетесь? — Ах ты, черт! Как бы это ей объяснить?! — Алексей задумался.

Валерия усмехнулась.

— Ну, дипломат!

— Марийка, ты умеешь танцевать, ну, в смысле… Водить хоровод? — и Алексей изобразил что-то похожее на русский танец. — Плясать?

Понятливая Марийка улыбнулась, глядя на движения Алексея.

— Плясать умею.

— Так, уже горячо! — Алексей многозначительно поднял палец вверх.

— А когда вы с подругами пляшите, какая у вас играет музыка?

— Ванька Смоленов играет на дуде, а Степка Зайцев на волынке, еще у Ваньки есть рожок.

— О! — Воскликнул Алексей, и с победным видом взглянул на Валерию.

— А как вы танцуете, Марийка, покажи!

Девушка застенчиво улыбнулась, и стремительно вскинув глаза сначала на Валерию, а потом на Алексея, стеснительно пожала плечами.

— Покажи, покажи, Марийка, не стесняйся, — подбодрил ее молодой человек.

— Не! — решительно ответила девушка. — И, поставив бадейку с водой на землю, направилась, было к своему пеньку.

— Контакт окончен! — съязвила Валерия и усмехнулась!

— Еще не вечер! — отпарировал Алексей.

— Марийка, подожди, — воскликнул он и, настигнув молодую девушку у самого пенька, взял ее за руку.

— А хочешь, мы с сестрой покажем тебе, как умеем танцевать?

Марийка вопросительно взглянула на него и остановилась.

— И еще я хочу, чтобы ты послушала нашу музыку. — Не унимался Алексей, продолжая удерживать девушку за руку.

— Вот эта маленькая штучка — наша музыка, — вроде вашего рожка или волынки, — Алексей показал Марийке диск.

Девушка недоуменно посмотрела на маленький незнакомый предмет, умещавшийся на ладошке гостя.

— Да нешто может это быть волынкой? — недоверчиво спросила она.

— Конечно, может! — убедил ее Алексей. — Идем, я покажу тебе, как она играет. — Он потянул Марийку за руку, направляясь к Форду.

Девушку одолело любопытство, однако приближаться к машине было страшновато, и она, сделав несколько шагов, остановилась, пытаясь выдернуть руку.

— В чем дело? — просил ее настойчивый экскурсовод.

— Мне боязно!

— Боязно? — Алексей улыбнулся.

— Тебе боязно подходить к машине?

— Да!

— Ну, хорошо, тогда стой тут! А я мигом! — он поспешил к Форду, чтобы вставить диск, после чего старательно вывернул ручку громкости почти до отказа. Вырвавшийся наружу голос популярной певицы, любимой Алексеем, в тот же миг зазвучал на весь двор, заставив его на короткий момент самодовольно улыбнуться, предвкушая сенсациию.

— Ай! — воскликнула Марийка, испугавшись непонятно откуда грянувшего незнакомого звука, и опрометью понеслась к сараю. Следом за ней панике подалась и Софья, которая, вскочив с пенька, побежала за сестрой.

— Ну вот! — сокрушенно произнес Алексей!

— Ничего, Алешка, не переживай! — сказала ему Валерия сквозь смех. — У тебя впереди еще целых одиннадцать дней, и взяв свою сумку, направилась в дом. Но в этот момент перед ней распахнулась сенная дверь и встревоженный Кузьма с бледным лицом, выбежавший на крыльцо, чуть не сшиб ее с ног.

— Что это? — ввоскликнул он, глядя на машину, из которой доносились неизвестные звуки, а потом его взгляд устремился во двор, отыскивая дочек.

— Алешка, немедленно выключи музыку, ты тут всех перепугал! — громко крикнула Валерия брату, стараясь перекричать певицу.

Следом за Кузьмой на пороге появился Игорь. Он распаковывал коробку с вещами, когда со двора до него донеслись громкие звуки музыки.

— Ну, вот, только этого не хватало! — разозлился он и выбежал из комнаты.

Увидев бледного Кузьму и Валерию, стоящую за его спиной, Игорь возмутился и с укором посмотрел на девушку.

— Не понимаю, зачем вам это понадобилось именно сейчас?!

— Алешка решил таким образом наладить контакт с предками и познакомить их с нашей музыкой. — Ответила Валерия усмехнувшись.

— Господи! Вы как в детском саду!

В это время Алексей подошел к машине и выключил магнитолу.

А Кузьма, не обнаруживший своих дочек во дворе, громко кликнул Марийку.

Вскоре несмело скрипнула покосившаяся деревянная дверь ближайшего сарая, и обе девочки вышли оттуда. Следом за ними, почуяв свободу, наружу опрометью выскочила крупная пятнистая свинья и, что есть мочи, понеслась в сторону сенного крыльца, заставив взвизгнуть от неожиданности стоящую на ступеньках Валерию.

— А ну, живо изловите свинью и принимайтесь за работу! — строго повелел Кузьма своим дочкам.

— Они не виноваты, — попробовал заступиться за девочек Алексей перед строгим родителем, однако Кузьма, взглянув на него с укором, повернулся и направился в дом.

— Разве можно делать такие вещи без подготовки! — сказал Алексею Игорь. — Этот Кузьма итак полон подозрения к нам, а тебе пришло в голову отмочить такой номер!

— Да я попробовал их подготовить! — сказал в оправдание Алексей, — но, как видно, недостаточно!

— В общем так! — строго сказал Игорь, — впредь, без моего ведома, прошу ничего подобного не делать! — и отправился в дом следом за Кузьмой.

Валерия нахмурилась.

— Тоже мне, воспитатель нашелся! — пробурчала она недовольно.

— Да, нет, он прав! — согласился Алексей.

— Вовсе нет! — ответила Валерия, которой строгое замечание молодого человека показалось обидным. Во — первых, он разговаривал с ними как с детьми, или своими подчиненными, а ему никто не давал такого права! Во — вторых, согласившись принять участие в его эксперименте, она всячески старалась ему помочь, а грубая реплика молодого ученого отнюдь не располагала ее заниматься этим и впредь. И в третьих, Валерия чувствовала себя неуютно, ибо такое поведение Игоря уязвляло ее природную женственность, и только — только зарождающуюся взрослость, одним словом Валерия затаила на него обиду!