Дикий Кот

— Я думала, что ты постоянно живешь у друзей или в отеле. Вон оно как оказывается на самом деле.

— Квартира оформлена на нужного человека. Но моя, да. Вообще я давно здесь не был. Вот сегодня захотелось. Вдали от всех. Только мы…

Я обнял Дарину, подталкивая ее ближе к себе, утягивая. Она секунду помедлила, прежде чем прижаться к моему рту губами.

Секунда — но ужасно медленная, губительная. Просто на вынос всего! Сердце ошалело забилось в груди, я с трудом справлялся с взбесившимся пульсом. Лишь мягкие губы Дарины, их исцеляющее прикосновение облегчили эту пытку.

Я привалился задницей к стене, в поисках опоры. Дарина прижалась всем телом дрожа. Мы целовались жадно, но томно, разнося яд желания медлительными поцелуями по всему телу. Ее язык толкался в мой рот провокационно, пальцы гладили плечи, грудь, пресс, а потом требовательно скользнули на пряжку ремня. Он забряцал, пока Дарина расстегнула на мне брюки.

Я распустил шнурки на ее спортивных джоггерах. Впервые видел ее в таком образе, немного хулиганской, пацаночка сладкая. Даже с новым цветом волос она мне нравилась, но я не мог не подколоть:

— Должен предупредить, мне нравятся блондинки.

Дарина нетерпеливо запустила руку в трусы, пальцы сжали окаменевший член, сдавили его.

— Блондинки? Хорошо подумал?

Я простонал, толкнувшись бедрами, двинул членом в ее кулак снова и снова.

— БлондинкА, подловила. А теперь что, придется трахнуть симпатичную брюнетку.

— Ну что ты, Заахар. Она сама тебя сейчас трахнет.

— Ссссука… Да… Давай!

Мы ускорились в раздевани, взгляд в глаза. Не мог привыкнуть еще пока к ее линзам и ждал момента, чтобы она их сняла, пока же пытался разглядеть ее выражение за цветными линзами — то самое, от которого меня всегда швыряло в лютый кипяток.

Куча одежды слетела на пол небрежно. На мне остались только трусы, которые я стянул сразу же, на Дарине — черные шортики и спортивный топ в тон к ним. Ее грудь смотрелась аппетитнее, округлившись, и я нацелился на нее взглядом.

— Пошли… — потянул за собой Дарину.

Впрочем, далеко мы не ушли, повалились на первый же попавшийся диван, целуясь и ласкаясь жадно. Мои пальцы проникли под ее трусы, мокрые-мокрые, выжимать можно.

— Можно, Дарь?

— Нужно, Кот… — простонала, двигаясь над моей ладонью. — Я хочу тебя. После вынужденного перерыва трахаться хочу, как сука какая-то.

— Моя сука-Фурия, голодная… — рассмеялся, вбивая в хлюпающую вагину сразу три пальца. — Давай натянем тебя хорошенько на не менее голодный член.

Я быстро избавил Фурию от белья, она оказалась сверху, капая смазкой на мой член. От напряжения между нами вибрировал воздух, словно от горячего ветра.

— Давай, давай… — стонал, когда она опускалась, принимая в себя мой член. — Мечтала об этом?

— Да.

Последнее движение, скользящее и чувственное, громкий, влажный шлепок. Дааа…. Я в пекле. Наконец-то… Какая тесная, горячая киса у моей Фурии, жадно цепляющаяся, стискивающая стеночками.

Мы снова целовались, Дарина начала скользить ко мне, пальцами царапая грудь. Привык, что у нее коготки острые, без привычного маникюра ее руки и пальцы чувствовались, будто мягкие лапки. Обезоруженная моя, такая искренняя в своем голоде и жажде, такая красивая, тонкая, чувствующая…

Нам даже говорить не надо было: хватало стонов и обмена взглядами.

Да? Да… Вот так? Супер… Отлично…

Несколько минут я кайфовал от того, как качественно Фуря оттрахивала свою кису моим членом, раскачивалась, скользила, подпрыгивала, поскакивая, ускоряясь. Бах… Бах… Новый оргазм, стон, крик… Я кайфовал, запоминая каждый миг ее оргазма, терпел до последнего, когда стало совсем невмоготу.

— Теперь дай мне… Продолжай быть сверху. Дай кончить.

— Да… Да… Кот… Еще немного и вместе.

Мы переплели пальцы, шлепнулись мокрыми ладонями.

Дарина начала двигаться быстро-быстро, будто подлетая надо мной, я поймал ее ритм и тоже двигал бедрами, взмахивая вверх быстро-часто, мощно…

— Люблю тебя… Люблю… — прорычал за миг до того, как кончил, изливаясь.

И как кайфово услышать в последний миг ее тихое, ответное:

— Я тебя тоже, — и словить новый приступ счастья, захлестнувшего сердце.

После секса мы переместились на кровать, но снова потянулись друг к другу, ласкаясь. Теперь я уже прогибал под себя Фурию, наслаждался тем, какая она открытая и жадная, проложил пальцами путь к ее попке, пообещав, что трахну, трахну эту маленькую, вертлявую задницу.

Получилось даже скорее, чем я думал. В перерывах между сексом мы болтали, делились всем, что было. Дарина созналась, что не планировала со мной налаживать связь, хотела просто уехать, и меня сорвало. Все получилось быстро и жестко. Перевернул Дарю на четвереньки, вонзился несколько раз в растраханную кису, как родную, а затем приставил головку выше и надавил на тугое отверстие.

— Кот, я сегодня не готова, я… Аааа…

Мои пальцы немного приласкали ее клитор, я продолжал давить нещадно, входя внутрь. Пальцы левой руки стиснулись крепко на ее бедре, чтобы не ускользнула.

Она ерзала, будто пытаясь соскочить с моего члена. Пришлось качественно зафиксировать ее бедра, трахая тугую попку жестким тараном.

— Блять… Больно… — пожаловалась Фурия.

— А мне не больно? Не больно слышать, как ты свалить нахер планировала. С моей… дочкой.. — всадил до самых яиц, захлебнулся всхлипом и своим, и ее.

Прижался корпусом к мокрой, тонкой спине Дарине. Член дико пульсировал внутри узкой задницы.

— Больно. Только ты делаешь мне так чертовски неуютно и больно, только ты… — начал двигаться, но уже осторожнее. — Приласкай себя, Дарь. Я просто сейчас хочу в тебя выебать свой ураган чувств. Просто выебааать! — ускорился.

Она все-таки опустила пальцы, добавляя искры удовольствия в наш полыхающий костер одержимости. Я излился в нее, теперь уже качественно полив спермой со всех сторон.

— Кончила хоть? Кончила? Нет, еще не успела.

Я опустил свои пальцы поверх ее, начал двигать ими, жадно обласкивая все, что трахал с диким удовольствием. Потом начал толкать наши пальцы в ее поджимающуюся щелочку, чувствуя, как скоро ее накроет.

Несколько мгновений… И, о да… Она кончила, с моим членом в заднице, сжимая наши пальцы.

— Вот теперь все… Все, блин… Я тебя везде. Я тебя все-все, Даря.

— Чертов дикарь, — отозвалась она устала.

Сначала секс, близость сумасшедшая. Чувство, что она рядом. Потом... проблемы.

Чувствую, хлебать и хлебать...

Глава 52

Котов

Мы прикрыли глаза и вырубились, просто вырубились, проснувшись лишь на следующее утро.

Дарина, охающая, что ее попа ноет.

Глаза сонные, губы опухшие.

Кожа со следами вчерашних забав,

Совместный душ, новые признания, теперь уже на свежую голову, лайтовый секс на раковине, снова душ…

Только потом завтрак.

Посмотрел, сколько всего заказала Дарина.

— Ясно, это все для тебя, маленькая обжорка, а для меня что-нибудь найдется?

— Эй, это для двоих!

Мы рассмеялись, Дарина снова произнесла:

— Люблю…

Кажется, на этот раз признание далось ей легче, свободнее. Прогресс на лицо…

После завтрака Дарина отложила приборы в сторону, загрузила посудомойку. Было видно, что она собирается с мыслями, и я не стал ее торопить.

Зато другие спешили. Кому-то не сиделось спокойно. Все утро Дарине наяривал на телефон Савченко. Он звонил и писал.

Я наблюдал за тем, как Фурия взяла в руки телефон, прочитала.

Сам не осознал, как задержал дыхание, думая, что сейчас она сделает выбор — с кем общаться первым. Мне было обидно, обидно до каменеющего нутра, что она могла выбрать не меня. В то же время я мысленно сжал яйца в кулак. Не нравилось мне, что Дарина мной пренебрегать могла. Не нравилось, пора это изменить. Но…

Она отложила в сторону телефон и перевела его на беззвучный режим.

— Захар… — ее голос немного дрожал.

Она выбрала меня, и я едва не заскулил от радости.

— Да?

Мне и одного звука хватило, чтобы подскочить со своего места. Подошел, обнял. Дарина скользнула в мои объятия с облегчением, расплакалась немного.

— Я стала жуткой нюней. Раздражает!

— Ты стала чувствительной, сняла броню Фурии. Эй…

Я приподнял ее заплаканное лицо.

— Со мной ты можешь не всегда быть Фурией, знаешь же. Я поддержу. Во всем. Во всем, Дарь. Только я должен понимать, что у тебя на уме. Понимаешь? Что ты хочешь, чего планируешь. Давай поговорим. Без колкостей и мыслей за пазухой. Я… Много думал.

— Ого… Вот это достижение.

— Ррр… Укушу же! — прикусил за шейку и шлепнул по заднице, все еще фанатея от того, как она стала более женственной, мягкой, сочной.

Моя… Моя…

Даже слов не могу подобрать. Моя — и точка!

Лучше всякой мечты.

Слаще фантазии.

Она меня пьянила сильнее, чем виски.

— Помнишь, я говорил, что женюсь. Женюсь, когда попробую все, что хочу. Старость встречу в окружении множества внуков, которым не терпится узнать, как я встретил свою старуху… Хочу прожить так, чтобы на вопросы внуков, мне пришлось скромно помалкивать, потому что о таком детишкам рассказывать нельзя. Кажется, я все. Встрял… Встретил ту самую. Тебя!

— Ты уже попробовал все, что хотел? — уточнила Дарина, водя тонкими пальчиками по моему лицу.

— Нет. Наверное, половину жизни я уже промотал и не попробовал все, что приходит на ум. Но я встретил тебя и понял, что мне нужно еще, как минимум, половина жизни, чтобы узнать тебя и попробовать действительно важное. Есть только одна проблема.

— Мы слишком самостоятельные, — грустно усмехнулась.

— И закрытые.

— О да. Я до сих пор о тебе мало знаю. Ты не пускаешь меня к себе под шкуру.

— У меня их девять. Тебе под каждой отвести местечко?

— Кот! — возмутилась.

— Я понял тебя, Дарь. Понял. Я привык быть сам по себе, ты — тоже. Твой брак — фуфло. В серьезных, полноценных отношениях ты такой же полный нуль, как я. Потому что твой брак с Олегом — это не брак. Ты в номинальных отношениях, не спорь. Ваш скучный редкий трах — это не показатель близости! Я требую развода…

Дарина рассмеялась, начала меня целовать.

— Какой ты сегодня…

— Роскошный, но недолюбленный?

— Ласковый и замурчательный.

— Не пинай шпилькой под зад и всегда буду таким.

— Ой, не знаю. Обещаю сдерживаться…

— А теперь серьезно. Развод, Дарь. Я настаиваю. Не знаю, в состоянии ли Олег черкнуть свою подпись, но я просто мечтаю увидеть тебя Беляковой, а потом… потом — Котовой.

— Это предложение руки и сердца?

— Это план-проект, скажем так. Уверен, ты все понимаешь, и… Да… Да, блин это предложение! Выйдешь за меня.

— Ты не спросил. Ты утверждаешь.

— Я предлага. Предложение, Дарь… Не вопрос.

— До чего же ты хитрозадый тип! — восхитилась Дарина. — Тебе бы в юристы пойти!

— У меня два высших образования, — улыбнулся ей. — Юрфак в том числе. Как сказали друзья, я же золотой мальчик.

— Тогда это многое объясняет. Ты скользкий, — обняла меня, потерлась носом о мой нос, провела по скуле, лизнула.

Моя выдержка полностью рухнула. Вниз. Прилила к концу члена.

— Скользкий тип… — прижалась ближе.

— Змея?

— Мурена.

— Блять, а посимпатичнее нельзя?! — настал мой черед возмутиться.

Мы начали целоваться, и вполне ожидаемо, снова занялись сексом, не сходя с того же самого места.

В себя пришел, только когда выпустил внутрь ее тугой кисы струю горячей спермы, сжимая попку Дарины обеими ладонями. Она распласталась на мне, переводя дыхание. Никогда не был фанатом позы, когда девушка сверху, но с ней… Полюбил. Да!

Мы будто нарочно оттягивали момент серьезного разговора, но понимали: он должен состояться.

Наконец, Дарина произнесла:

— Олег использует фонд для отмыва бабла.

Выдохнула, потом начала рассказывать:

— Его как-то схватили на горячем много лет назад. Он сам рассказывал, что ему удалось уйти от обвинений, просто теперь он сменил крышу. Мне нужно было понять сразу, еще когда он вскользь упомянул. Но тогда я была в шоке от личных проблем и не придала значения его словом. Но это еще не все, — качнула головой. — В фонде мы работаем с неблагополучными, неполными семьями, сиротами… Помогаем не всем, разумеется. Пока я была палочкой-выручалочкой и напоказ выигрывала процессы по незаконному отчуждению собственности или наоборот, помогая получить положенное, Олег передавал данные. Данные о тех, кому срочно нужны деньги и помощь, любая. Как понимаешь, таких большинство. И там… Там, все, Кот. Начиная от “продать почку срочно” по дешевке до “продать ребенка или молодую девчонку”. Кто всколыхнется, если пропадет сложный подросток из неблагополучной семьи? Закинут заявление подальше, и на этом все. Никто не свяжет это с внезапным выздоровлением дочки министра. Тем временем пацана так и не нашли, зато у дочки министра пошел процесс выздоровления.

— Как ты на это наткнулась, как дошла?

— Савченко, — коротко пояснила Дарина. — Его юрист не смог связать воедино некоторые детали. Все началось с простого расследования о махинациях с медицинским оборудованием. Я взялась за помощь. Разгребать подобные махинации — это и есть мое основное занятие, Котов. Одно за одним, по цепочке дошло до этого… Так противно видеть под этим всем “Мамаева Дарина Евгеньевна” — как ширма для отвода глаз. Мне страшно. Очень страшно. Я не пошла вглубь… Мне было страшно даже просто по верхам копнуть, понимаешь? Увидеть там наши имена.

— Наши?

— Наши, Кот. Да. Твое в том числе. Ты же нашел донора по просьбе друга. Думаешь, почка выросла на дереве? Я не говорю, что там за каждой трансплантацией стоит незаконное изъятие органов, но все же дела проходят нечисто, — усмехнулась грустно. — Помнишь про змею, которая укусила себя за хвост? Это мы, Кот. Мы с тобой. Начну копать — закопаю себя.

— Не сгущай краски. Ты не могла знать, какими делами занимался фонд твоего мужа.

— Или не хотела? Понимаешь, я серьезно погрузилась в брак, работу над отношениями и принимала работу в фонде за некую жертву. Пожертвовала карьерой в пользу отношений и не совала свой нос, просто выполняла по минимуму то, что от меня требовалось. Равнодушно… Я такая нехорошая, Кот.

— Блять, прекрати! Прекрати на себя наговаривать. Ошибаются все. Твоя вина лишь в том, что ты верила мужу. Верила, понимаешь? Безоговорочно.

Какая-то мысль промелькнула в моей голове. Я успел за нее схватиться.

— Кстати, тебе не кажется странным, что именно сейчас. когда, по слухам, у Олега неважно пошли дела с фондом, именно Савченко покинул тебе работенку?

Я поймал взгляд Дарины, полный возмущения и холода:

— На что это ты намекаешь?!

Глава 53

Дарина

Мы снова поругались.

Вдрызг!

Я не смогла сдержаться. После голословных обвинений Котова в сторону Савченко, меня будто прорвало.

Ладно, я понимала почему Захар недолюбливал Олега и был несдержан в резких словах, обращенных против него. В основе этого лежала ревность и задетые чувства собственника.

Но зачем Захар наговаривал против Савченко?! Почему?!

— Неужели мой свекр кажется тебе опасным? — поинтересовалась я. — Боишься старика в инвалидной коляске?! Или хочешь забрать себе все, даже память о другом мужчине, видя в его отце угрозу?!

Котов рассердился и ушел, хлопнув дверью.

Я осталась в его квартире одна, борясь с желанием тоже покинуть эти стены и осуществить задуманное. Как раз Савченко написал, активно приглашал встретиться и обсудить все.

Савченко предложил покинуть страну под чужим именем, жить в другой стране по липовым документам. Он расписывал, что сложности будут, но только в первое время — сложности толка привыкания к другой стране, скуке по родственникам, но обещал, что это быстро пройдет.

Я крутила и крутила в голове наш с ним разговор.

***

— Григорий Валентинович, и что дальше? Это путь в никуда.

— Ошибаешься. Ты смогла, не светя именем, покопаться в бумагах, заметить то, что пропустили другие. Потянула за ниточки и вуаля. Если бы ты захотела, раскрыла такое дело… Но ты не захотела, тебе страшно, и правильно, что страшно. Твой муж заигрался, и расплата не заставит себя долго ждать. Я же не оставлю тебя на произвол судьбы. Ты ни в чем не будешь нуждаться, найдем тебе работу для отвода глаза, станешь заниматься тем же, что и всегда, но на безопасном расстоянии. Станешь моими руками и голосом на расстоянии, будешь дергать за нужные ниточки. Найдем болванчика, который будет твоей «говорящей головой». Не воспринимай это как побег, думай об этом, как о переходе на новый уровень…

— Уверены, что получится?

— Дарина, ты лучшая. Ты справишься. Тем более, я не брошу тебя на произвол, у тебя будет неплохой соратник. Он поможет тебе встать на ноги, будет опорой на первое время. Уверен, вы сработаетесь…

Я с сомнением посмотрела на наставника. Если бы я раздумывала только разумом, то согласилась бы, не раздумывая. Но в этом участвовало еще и сердце, оно противилось изо всех сил.

Как же Кот?

Мой ласковый Котя, который умел выпускать когти и запускать их глубоко под кожу?

Как же наш ребенок? Наша… малышка. Наша дочка?

Меня бросило в испарину: вот так, незаметно и я поверила, что у нас будет дочка.

Я не хотела это бросать, но поддалась влиянию момента, поддалась какой-то слабости, собственным страхам.

Котов отвоевал у меня же место для нас, нас троих, и сердце было согласно именно с ним.

Сердце выступало против затеи свекра.

Меня вдруг проняло: мысленно я называла его свекром, считала членом семьи, которой не было…

Я сомневалась, и Савченко добавил:

— Дарина, девочка моя, ты же знаешь, ты мне как дочь. Я не большой любитель давить на сантименты, но послушай меня — никто не желает тебе добра больше, чем я! Олег втянул тебя в дерьмо и выйти из этой ситуации с незапятнанной репутацией не выйдет. Выход только один…

Выход только один — почему он считал именно так и не рассматривал другие варианты, которых было немало?!

***

Чтобы не сидеть без дела и занять себя, я заказала доставку продуктов. Всегда проще думалось, когда руки были заняты делом. Копаться в бумажках мне не хотелось — от строк болели глаза.

Надо было взять паузу и обдумать все хорошенько.

Пальцы привычно потянулись к бутылке вина… Пришлось лишь погладить бутылку красного полусухого и со вздохом вернуть ее в бар: мне нельзя пить.

Я наполнила бокал вишневым соком, отпивала его по глоточку, пока готовила ужин и ждала возвращения Котова.

Не могла не думать о том, что каждый из нас тянул одеяло на себя.

Так сложно менять привычки, на излом себя идти труднее всего.

Чем больше я думала, тем больше находила правоты в словах Котова насчет меня и отношений с Олегом.

Не было у нас любви. Настоящей любви не было… Максимум, что промелькнуло, сильная симпатия и легкая влюбленность, которая не затронула сердце глубоко.

Сейчас мы стояли на краю бездны: Олег в больнице, я временно спрятала голову в песок. Активного расследования нет, как и действий.

Временное затишье перед большой бурей.

Я складывала и раскладывала части мозаики, некоторых пазлов не хватало, хоть убей, и это сильно раздражало.

Но в целом картина сложилась ясная: несколько лет назад Олега прижали, он был вынужден сменить покровителя и плясать под его дудку.

Фонд стал средством отмыва бабла, но все проходило чинно и тихо, не привлекая внимания.

Я выигрывала дела, судилась для фонда, перетягивая одеяло внимания.

Что случилось дальше? Почему все расстроилось?

Кажется, Фомин упомянул, что дела у Олега пошли плохо.

Рискнул? Заигрался?

Вложения не оправдали себя. Он спешно пытался поправить дела, в чем сам признался. Возможно, привлек слишком много внимания и его решили тихонько задвинуть. То первое покушение могло быть просто предупреждением, чтобы он не высовывался.

Послушал ли Мамаев? Скорее, поступил иначе…

Ситуация обострилась присутствием Котова, который разворошил осиное гнездо, заставил посмотреть на ситуацию под другим углом.

Я понимала, почему Савченко предложил мне выйти из игры.

Но теперь я задалась вопросом, почему именно так? Есть и другие варианты.

Но Григорий Валентинович настаивал исключительно на этом варианте.

Если Савченко сказал о соратнике, который станет опорой на первое время. То есть у Савченко есть влиятельные знакомые.

Кто-то, на кого он может положиться…

Преследовал собственную выгоду?

Глава 54

Дарина

Уснула, сама не поняла, как это случилось.

Проснулась от звука легких шагов и едва слышного шуршания упаковки.

Вздрогнула и приоткрыла глаза.

— Тшш, спи. Спи, Дарь, — виска коснулись губы Котова.

Он присел рядом с кухонным диваном, опустил на стол корзину с цветами.

— Уже не сплю, Кот. Обнимешь?

— Ты еще спрашиваешь? Я хотел переложить тебя на кровать.

— Не стоит, пора просыпаться. И это я не только про сон после приготовления ужина, Кот.

— А что еще?

— Ты прав. У Савченко могут быть свои интересы. Необязательно он может быть замешан в деле с Олегом, как ты скользко намекнул. Но… определенно свои интересы у него есть. Я готова выйти из игры, но так, чтобы остаться с тобой. Увы, никто, кроме тебя, этого мне не в силах предложить.

— Даааарь, — простонал, уткнувшись лбом в мой, обнял, раскачиваясь. — Я мудак. Психанул, не выдерживая. Еще никогда так жилы не рвал, просто чтобы иметь возможность высказаться. Понимаешь?

— Понимаю. Я не подарок.

— Ты пиздец какой не подарок. Ты долбаная шкатулка с сюрпризами! Неподдельная головоломка, и я с ума схожу от мысли, что могу тебя не удержать, не разгадать и просто сломать все, что может быть между нами. Ты, главное, пойми… Поверь. Для меня сейчас есть только одна ценность — ты и дочка. Все. Остальное неважно. Кто, что, какие дела, факты, заварушки, интриги… Плевать! Я всех нагну, только чтобы ты была рядом.

— Мне страшно, Кот, — наконец, призналась я. — Тебе больно думать о том, что я могу выбрать не тебя, а мне страшно от мысли, что будет, если вдруг тебя однажды не станет, понимаешь?

— У меня же девять жизней. Признаюсь по секрету, некоторые довольно потрепанные. Но в запасе осталось еще несколько! — подмигнул Котов, осторожно коснувшись моих губ.

Я со стоном поцеловала его, впуская вкус, запах, дыша им, слизывая языком его слова и мешая говорить, просто наслаждаясь нашей близостью.

— Дай сказать, — попросила срывающимся шепотом. — Объяснить. Я сама только сейчас поняла, почему легко поддалась на уговоры Савченко. Там многое понятно и уже знакомое: боль потери пережита. Нечего терять там, где уже похоронил мечты и надежды. Знакомое, притертое, безопасное место, под крылышком у наставника. Понимаешь? А с тобой… неизвестность. Полет. И мне страшно… Дико страшно, что наш с тобой полет может прерваться, что я могу тебя потерять. И тогда меня накрывает, в миллионы раз сильнее, чем когда бы то ни было. Я боюсь любить тебя еще сильнее, из-за собственных страхов.

Котов замолчал. Между нашими лицами застыл слишком горячий воздух — можно было вдохнуть его и обжечься. Мы и не дышали.

— То есть сейчас ты любишь меня совсем немного, да? Обидно…

— Я пытаюсь тебе открыться, а ты все обращаешь в шутку! — стукнула его в плечо ладонью.

— Зато ты улыбнулась. И я рад, что ты сказала это. Рад, что сказала, Даря. Потому что я уже всю голову сломал, как до тебя достучаться.

— Достучался, — поцеловала его в лоб. — Ты до меня достучался. Я хочу быть с тобой. Не знаю, как выпутаться, — как же сложно. — Помоги мне. Я сейчас сама не своя, мысли путаются.

— Ты в блестящей форме, Дарь. Но тебя путают, вот и все дела.

***

Котов

Я думал, что знаю о сексе все. Оказалось, действительно, знаю много о сексе и не шарю о сексе в любви или о любви в сексе, когда только познавал эту пряную сладость маленькими глотками, пробуя это лакомство на кончике ножа.

Секс и любовь, любовь и секс — в каждом жесте моей Фурии.

В каждом слове.

Ее просьба о помощи, доверительный взгляд, сбившееся дыхание и смущение, раскалывающее холодную маску стервы.

Штрихи ее любви ко мне — то едва заметные, то четкие и уверенные линии.

А я? Я сам в ней — залип, ма. Залип.

Мне так нравится говорить с ней без слов.

Таять от легких касаний.

Сгорать от поцелуев.

Где-то под кожей билось счастье, достигая невероятных высот, пробивая все слои радуги от вида ужина, приготовленного руками Дарины.

Завис над тарелкой.

— Что-то не так? Я не поинтересовалась, ешь ли ты стручковую фасоль и…

— Ем, — оборвал. — Все ем. Просто мне еще никто не готовил. Может быть, только в детстве. Да, пожалуй. Мама иногда изображала что-то. Чаще всего после очередного куража. Типа извинений перед домочадцами за то, какой мы ее иногда видели. Кривые блинчики на затврак. Знаешь, я бы вечность ел эти корявые блинчики со вкусом соды, если бы это помогло сохранить семью. Можно мне вина? — резко осушил бокал, чувствуя, как подкатывало к горлу.

— Выпьешь за меня тоже? Только не залпом, Котя, — сморгнула слезы Дарина.

— Котя? — иронично выгнул бровь. — Ладно, — проворчал. — Только не вздумай меня так называть при друзьях, идет?

— Договорились.

— Какие планы?

— Ужин, секс… Хочется секса, — прикусила нижнюю губу, облизнула их.

— Я немного жестил, — признался. — Прости.

— У тебя есть все шансы извиниться хорошенько.

— Тебе понравится, гарантирую. А потом? — сощурился. — Планы на будущее.

— Нужно проверить кое-что, поднять старые дела. Оле…

Дарина перехватила свои слова, и я понял, что она едва не назвала Мамаева “Олежа”. Признаюсь, было приятно понимать, что она одернула себя, помня о моих словах, признавая чувства, придавая им весомое значение.

— Олег сказал, все подчистили. Но я знаю, что все подчистить невозможно. Что-то осталось. По-любому. Мне нужно поднять бумаги, поискать прошлые записи. Но не привлекая связи Савченко. Будет непросто, знаешь ли…

— Забей, у нас есть свои, — поддержал.

— Это план минимум. Я попробую, Кот. Если не выйдет, в задницу все. Развод и девичья фамилия станут моим потолком.

— Брось. У тебя получится. Я буду рядом. Разъебашим все?

Глава 54

Дарина

Никогда еще работа над делом не продвигалась с таким трудом, как нынешний разбор. Суть сложностей была даже не в том, что приходилось сдерживаться и пользоваться новыми связями, находить общий язык с другими людьми…

Мне приходилось подвергать сомнению каждый факт и перепроверять его несколько раз, соотносить уже с ранее найденными. Иногда я натыкалась на тупик, в другой раз тропки были ложными. Я словно барахталась в огромной паутине и с каждым разом запутывалась в липких сетях все глубже, чувствуя беспомощность. Так непривычно тонуть и идти на дно.

Плюс осложняющие факторы в виде наседающего Савченко и Кота.

Каждый тянул в свою сторону.

И если Кот тянул одеяло не только на себя, но и на меня, на нас — меня, себя и дочку, то Савченко продолжал убеждать, что нужно рвать когти из страны и делать это немедленно.

Я попросила о небольшой отсрочке, якобы хотела устроить настоящий развод, не поддельный. Наставник зудел беспрестанно, что я вишу на волоске, и сейчас самое время! Потом может быть поздно…

— Валентиныч… — я старалась придать своему голосу прошлые интонации, когда общалась с ним, как с родным. — Я же притормозила на паузу. Ваш новый протеже постоянно меня дергает, но я отговариваю. Я тяну время, пока у него прогорает дело… — то самое, в котором просил помочь Савченко.

То, с которого все и началось.

— Дарина, играешь с огнем! И потом… зачем тебе эта интрижка с пресыщенным жиголо? — о Котове.

Савченко и раньше позволял себе пренебрежительно говорить о Захаре, но в последнее время его нападки стали едкими, колючими и безумно острыми, как иголки, смазанные ядом.

— Я Думаю, вам не надо объяснять, для чего женщины проводят время с мужчинами. Для здоровья полезно, Валентиныч. К тому же он веселый.

— Как он отнесся к новости о беременности?

— Уверен, что я беременна от Олега, — пришлось соврать.

Впервые я врала своему свекру так нагло, потому что больше ему не верила безоговорочно, подозревала что-то.

Чувствовала…

Теперь я интуитивно чувствовала, что в этом деле и у него был свой интерес, но я никак не могла взять в толк, какой.

— А Олег? — поинтересовался Савченко.

— Еще не очнулся настолько, чтобы вести разумные беседы. Подожду еще немного. Если так и будет впадать в беспамятство, придется бросить его будучи замужней дамой.

— Ты едва не стала вдовой, — напомнил он мне. — Не затягивай, Дарин. Пока никто не прознал, что ты сунула нос в это дело. Пока лишь Олегу на его место указали.

— Я бросила, не стала копать. Но как вы думаете, были бы шансы раскрутить? — спросила я.

— Увы, Дарина, — вздохнул он. — Боюсь, нам бы не дали. Есть ситуации, в которых самое верное — уйти. Как бы трусливо это не прозвучало!

В голосе Савченко проскользнули нотки грусти.

— Я отношусь к тебе, как к дочери. Не убивай старика еще одной потерей… Сердце не выдержит, шалит постоянно, — добавил он.

— Григорий Валентинович, вы меня без ножа режете. Хотите, чтобы я проплакала остаток вечера? Вы, наверное, даже не подозреваете, какой плаксой я стала.

— Тем более, Дарина. Если хочешь родить спокойно и вообще выносить этого ребенка, не затягивай!

Последняя капля.

Да уж, никогда раньше Савченко не подпинывал меня так активно. Бывало, что он направлял меня, советовал обратить внимание на одни дела, которые казались мало перспективными, но раскрывались в полной мере позднее. Но еще никогда он не указывал мне почти прямым текстом, что и как следует делать.

— О боже!

Меня будто молнией насквозь пробило.

Я поняла, где искать и как…

От предчувствия, что я встала на верный путь, меня бросило в пот. Жар и холод заструились по моему телу, перехватывая власть друг у друга.

Я поняла, что нужно обратить внимание на собственные дела.

Начала большую и кропотливую работу над анализом сводной таблицы по всему, за что я бралась. Анализировала, отыскивала хоть что-то схожее, хотя бы малейшие косвенные пересечения.

Время шло, глаза слезились…

У меня разболелась голова и разнылась поясница.

Плюс эти трепыхания в животе — ужасно требовательные и ни капельки не милые. Не знаю, у кого там в беременном животе были трепетные порхания, меня как будто изнутри жалила маленькая, требовательная оса.

— Малышка, еще немного. Я знаю, что тебе нравится, когда мама гуляет… Потерпи еще немного, — пробормотала вслух.

Плюс Котов написал сообщение.

Кот: “Немного задержался у Декабря. Даря, марш спать!”

Я: “Еще немного, Кот. Обещаю!”

Кот: “Я каждый день и вечер слышу это долбаное “еще немного”. Сколько можно? Ни хера не выходит. Плюнь, Даря…”

Я: “Надеваю сексуальное белье”

Кот: “Уже лечу!”

***

Реально, не выходит! Хватит… Боже, нужно признать, что я не самая умная, да? Так вот… Это горькая правда. Если тут что-то спрятано и Савченко реально замешан, то я просто слишком тупенькая, чтобы разглядеть это!

С меня довольно.

Я начала сгребать бумаги в кучу. Даже сейчас не могла просто свалить их в хуеву кучу, а каждую сортировала по кучкам, как вдруг…

— Твою мать. Твою мать…

Меня озарило. Я заметалась…

— Да… Да… Я так и знала, что интуиция не подводит! Я зналаааа…

***

— Не понял! — раздалось серьезно и недовольным тоном. — Даря, блять. Я, конечно, рад, что ты встречаешь меня в позе собачки. Но только не на этой куче бумаг!

— Кот, стой… Стой там, а лучше… Ммм… Пройди боком и поищи папку с делом… — назвала наименование компании. — Да, ее. Теперь давай сюда. Только, ради всего святого, не свали мне тут все и не перепутай.

— Я как будто в логове маньяка, блять. Инсталляция впечатляет, — просвистел, разглядывая разложенные на полу бумаги.

Потом Котов сощурился и продолжил гневно.

— Ты двинула стол и диван. Это уже плохо! Зачем сама двигала?

— Ты был далеко, а мне нужно было место. Много места. На доске бы не уместилось Дааа! Вот так…

Я осторожно выбралась и обессиленно повисла на плече у любимого.

— Ну как?

— Ты лохматая, потная, пахнешь собой. У меня стояк бешеный, только на твой запах, даже не смотря, на то, что ты не удосужилась надеть обещанное сексуальное белье, а ходишь в моем халате.

— Ты ужасно говоришь комплименты.

— Это не был комплимент, Дарь.

— Да пофиг. Значит, слушай. У меня несколько новостей. Одна хуже другой.

— Уже хочется закурить.

— Покури и за меня тоже… — я поцеловала его, пока он не пропахся никотином. — Сейчас быстро объясню все на пальцах, а потом ты должен меня трахнуть. Чтобы в голове звенело… Хочу быть наполнена тобой.

— Я прямо сейчас тебя на хуй насадить могу. Хочешь? — предложил с развязной грубостью, чувствуя, что сегодня хочется жары без сантиментов.

— Хочу.

— Скажи это.

— Мммм… Хочу взять твой хуй и сосать, пока щеки не заноют от усталости. Хочу выпустить его изо рта в самый последний момент и прогнуться под него.

— Сссууукааа… Ааааррр… Еще не взяла, но уже поджимает, а ты?

— Да… Да… Тоже самое… — впилась в его манящие губы поцелуем.

— Охереть ты горячая, Фурия. Потекла… — всадил между ног пальцы, бесцеремонно стянув с меня трусы. — Давай небольшой разъеб… Сброс устроим. Давай? Иначе потом сложно будет тормозить, а ты беременная.

— Да! Давай…

Я прижалась полыхающим лбом к стене, позволила Котову себя оттрахать, выдолбить с оттяжкой быстро, но мощно.

Ноги гудели, дрожали в коленях. Нутро плавилось от удовольствия. Мысли прояснились от шелухи, последний пазл встал, куда следует.

— Ты охеренная… Охеренная! — сгреб меня в охапку Котов, целуя.

По ногам текла его сперма и моя смазка, слишком много всего.

— Если ты каждый раз перед раскрытием дела так трахаешься, то я буду настаивать на возвращение тебя в юридическую стезю, — пошутил он и поинтересовался крайне ревниво. — Скажи, Мамаеву тоже… перепадало?

— Нет. У меня только с тобой такой бешеный выброс. С Олегом… — покачала головой. — Это было ошибкой. Все это… Но я рада. Ведь если бы он не был продажной, трусливой шкурой и не играл роль во всем этом паскудстве, я бы не встретила тебя.

— Аминь, спасибо, Олежа. И в честь этого я еще раз трахну… Дарину, сука, Мамаеву… — порычал мне в горло, покусывая шутливо. — Так что ты нарыла? У тебя пять минут. Потом я снова хочу тебя на члене…

— Савченко изначально играл роль кукловода во всем этом. Подсовывал мне дела, которые помогали устранять тех, кто мешал Мамаеву с его фондом. Не все дела были такими, предупреждаю. Мне стоило большого труда выудить те самые иголки из стогов сена. Но я нашла их все… Более того, Захар. Я проверила записи. Записи тех, кто посещал Мамаева во время его задержания. Помнишь, я говорила, что невозможно все подчистить? Так и есть… Кое-где осталась фамилия и имя. Григорий Валентинович Савченко. И о чем же он мог говорить с Олегом много лет тому назад, а? Если по словам и одного, и второго они познакомились опосредованно, якобы только через меня. Более того, они друг друга… недолюбливали. Впрочем, может быть, как раз нелюбовь была вполне искренней. Олег явно не питал симпатии к тому, кто свел его с “новой крышей”. Савченко же всегда презирал трусоватых людей… Тех, кто не смог стоять на своем и легко поддавался влиянию. Словом, всех, кроме себя…

Глава 56

Дарина

Осталось только одно — поговорить с Мамаевым, чтобы восполнить недостающие пробелы. Я предполагала кое-что, но лучше знать наверняка! Врачи из больницы официально сообщили, что Мамаев еще не очнулся. Но по словам тех, кого подкупил Кот, Олег пришел в себя еще день назад, и у него уже были посетители — дочь.

Решила проведать “любимого мужа” и я. Разумеется, не одна, в сопровождении Котова. Плюс с нами вызвался идти его друг, Савелий Волков. Честно признаться, я нервничала с этим маскарадом — мы переоделись во врачей. Но старалась не подавать вид, как сильно переживала, иначе Котов бы мне не разрешил поговорить с Олегом, я же знала, на что надавить и просто, черт побери, не представляла, что история зафиналится без моего участия.

Обстановку немного разряжали дурацкие шутки Савелия. Волков крутился перед зеркалом.

— Охуительно красив! — заявил Волков, разглядывая свое отражение. — Мне идет роль хирурга, да? Нужен еще скальпель.

— Волчара, бля. Мы просто поговорить, никого не пришьем, — зашикал Котов, оглядываясь на меня, будто боялся окончательно испортить свою репутацию и репутацию друзей в моих глазах.

— Это для полноты образа.

— Ты не на сцене, планшеткой прикройся.

— А щелкни меня для Ритульки, а? Может, ей захочется поиграть со мной в плохого доктора?

Я не выдержала, рассмеялась:

— У вас всегда так весело? Даже в самый неподходящий момент?

— Давай, блонди… Сделай хотя бы ты фото, пока Котяра важно яйца нализывает перед выходом, — Волков протянул мне свой телефон, пока Котов переодевался.

Я не удержалась и посмотрела на него.

— Эй, меня фоткай, женщина! — напомнил о себе Савелий.

— Хорошо, хоть Георгия не пригласили, — сказала я. — Этого здоровяка было бы сложно замаскировать в костюм врача. Боюсь, такие не шьют.

— Под анестезиолога бы сгодился, ты этих бычков видела? Нет… То-то же…

— Ладно, пошли.

Мы невозмутимо двинулись по больнице. Котов впереди, я рядом, Савелий на несколько шагов позади.

— Волнуетесь? — поинтересовался Котов, сверкнув глазами поверх маски. — Практика это вам не теория, студентка.

Так и хотелось ему вмазать по заднице за шуточки, но вдруг я заметила краем глаза кое-что.

Вернее, кое-кого.

Обернулась вслед женщине в медицинском халате, шапочке и маске. Она шла, опустив лицо. Белокурые локоны были рассыпаны по плечам. Неестественные, будто парик.

Я присмотрелась и… узнала ее по походке.

— Котов, это Лида. Сука… Явно уже идет от Олега. Вон та блондинка. Туфли с красной подошвой.

— Уверена?

— Я эту тварь в любом парике узнаю. Ее походка!

— Минуту.

Котов быстро шагнул к Волкову, шепнул ему, тот мгновенно развернулся и настиг Лидию в два счета, подцепив под локоть. Повел в сторону…

— Он справится?

— Даже не сомневайся. Вперед. Я с тобой зайду.

— Нет, жди у палаты.

— Уверена?

— Если я пойму, что Олег пытается меня обмануть, сразу дам знать.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул он. Поколебавшись секунду, наклонился и поцеловал, сдернув маски.

— Иди. Учти, я услышу, даже если там лишняя муха жужжать начнет.

— Обожаю.

— И я. Давай уже… Кастрируй Олежу, — подмигнул.

***

Олег говорил по телефону и прервался при виде меня.

Он быстро сбросил вызов.

— Д-д-дарина? А я… Я как раз тебе звонить собирался. Хотел спросить, не собираешься ли ты меня навестить…

— Хватит, Олег, — вздохнула я. — Я все знаю. Дай сюда телефон.

— Или что?

— Мне кое-что дали. Охотно пущу в ход.

Я опустила руку в сумочку, сжала пальцы вокруг телефона, но смотрела прямо мужу в глаза. Он струхнул, решив, что у меня пистолет.

Я не стала его разочаровывать

— С уголовником связалась… — выдохнул он. — Нахваталась дурного.

— Зато теперь ты будешь честен. У тебя мало времени! — прочеканила я, отобрав у него телефон.

— У нас, Дарина. Есть проблемы. Лучше залечь на дно.

— Тише, ты. Я знаю все. С самого начала. О тебе и Савченко.

Олег снова удивился, так сильно, что забыл сделать вид, будто он ни при чем.

— Знаю, что ты спелся с ним задолго до нашей встречи. Скажи, это он свел тебя с хозяином, который насыпал тебе корм в кормушку и говорил, что делать?

— Дарина, ты… Не представляешь, куда лезешь. Какие там люди. Они не посмотрят. Избавятся по щелчку. Просто смоемся. В разные стороны. Давай? — произнес он почти бесцветным голосом.

— Олег, ты меня раздражаешь. Говори уже, блять. Может быть, даже дочь твоя в живых останется. Насчет твоей шкуры я не уверена, но постараюсь дочку твою спасти. Она, кстати, сидит в тепленьком местечке и пока ничего не подозревает, уверена, что папочка о ней позаботился.

— Это моя дочь… Ребенок! Дарина! Ты же не убьешь ребенка.

— Вы же убили… моего ребенка. Моего и чуть-чуть твоего…

— Что ты хочешь знать? Что?!

— Все.

— Поклянись только, что Ланочка не пострадает. Поклянись!

— Да, но ты все расскажешь на камеру.

Я поставила телефон, настроила его, включила запись.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Мамаев Олег Александрович, — выдохнул.

— Дата и год рождения?

Он ответил…

***

Мы “разговаривали” долго.

Я знала, что не смогу выступить с этим материалом открыто, “лавочку” прикроют иначе. Так же как знала, что это самое важное дело в моей жизни, самое сложное и… последнее.

Максимум, что я потом буду делать, это просматривать договоры перед тем, как их подписать.

Хочу заняться собой, семьей, хочу долбаный развод и… замуж тоже хочу! По-настоящему, по любви. Пусть и с залетом.

Нет-нет, Котову не отвертеться, будет тратиться на меня и дочурку, о, я собираюсь основательно потрясти его тугой кошелек — я уже такие классные детские присмотрела — и варианты дизайнов, и список вещей составила. Там гора всего, но, клянусь, все очень нужное, никак не обойтись без этого.

***

— Последний вопрос, Мамаев. Кто решил убрать моего малыша? Чья была идея подсунуть липовые результаты с плохими анализами? Твоя? Лиды? Или Савченко постарался? Не хотел, чтобы раньше времени я соскочила?

— Не я. Клянусь, не я. Блять, Дарина, я люблю детей. Люблю! Я бы так не сделал. Ни за что… Ни за что!

— Говоришь, что детей любишь, а тут я по верхам нарыла о нескольких незаконных трансплантациях… У детишек из неблагополучных семей.

— Мне говорили, что их покупают в семьи, — отвел взгляд.

— Удобно в это верить, правда? — свернула запись.

Проверил.

Записано.

Видео, звук…

Все есть.

— Что теперь?

— Сначала бумаги на развод подпиши, пожалуйста, — протянула ему пачку бумаг.

Мамаев подписал, пальцы тряслись.

— Что дальше? — повторил.

— Бери дочку и уноси ноги. Может быть, вам удастся спастись?

— Ты же обещала.

— Я и пальцем не трогала твою дочь. Понятия не имею, где она.

— Ты обманула, что ли?! — возмутился, даже покраснел от чувств.

— Я юрист. Юристы не обманывают! Юристы представляют все в ином свете. Выздоравливай, Олежа.

Глава 57

Дарина

Спустя время

— Ты как?

Котов с заботой баюкал мои ладони между своих, целуя. Мы были на заднем сиденье машины, направлялись в аэропорт.

Все готово к отлету.

— Хорошо. Хорошо.

— Уверена? Выглядишь бледной, распереживалась, да? Еще и перелет, — нахмурился Котов.

— Меня немного развозит, Кот. Правда, немного. Месяц выдался сложный, ты же знаешь, — улыбнулась с трудом.

Не верила, что все закончилось.

Последние полтора месяца — сплошная нервотрепка…

— Давай отложим перелет, если ты себя плохо чувствуешь, Даря? — тихо поинтересовался любимый. — Правда. Зарулим в больницу, проверим твое состояние.

— Мы перед отъездом там были.

— Все равно. Еще раз съездим, — упрямился.

— Все хорошо, Котя. Правда, хорошо. Меня просто немного размазывает… на плаксивость, а я изо всех сил держусь.

— Можешь не сдерживаться, я перегородку закрою между нами и водителем.

Только после этого я потихоньку сползла головой на его колени, легла и поплакала немного. Совсем немного… Если смотреть в целом, то однозначно, я стала плаксой во время беременности дочкой. Никогда раньше не плакала так много и часто, иногда даже из-за пустяков.

Все-таки Кот оказался прав, на узи определили пол, у нас будет девочка, дочка. Уже такая большая, беременный живот заметен даже под широкой блузой. Ни от кого не скрыть, что я в положении.

Боже мой, как я переживала из-за этого, словами не передать!

Переживала, что влезла слишком далеко и высоко, потревожила слишком важных людей, а те не прощают подобное и могли бы отомстить, отыграться…

Все удалось уладить.

Но я — пас, я больше не в этой игре.

Я до сих пор с болью и замиранием в груди думаю, как меня использовали в своих интересах. Пусть я не марала руки прямо, но позволила себя косвенно вовлечь. Мне бы не хватило ни сил, ни связей расхлебать это в одиночку.

Именно сейчас, когда мы с Котовым уже были готовы покинуть страну, я еще раз отмотала пленку событий назад, когда стало известно все о делах Мамаева и участии в этом Савченко…

Хотела бы я сказать, что участвовала в этой феерии и поджигала факел, но Котов спрятал меня на время ото всех, ради безопасности меня и нашей малышки.

***

Несколько лет назад Мамаева поймали за руку на мошенничестве, отмывании денег буквально схватили на горяченьком. Ему бы светил срок, но он вышел сухим из воды.

Именно тогда с ним познакомился Савченко. Тот пообещал, что Мамаева не посадят, более того, он поправит дела семьи и начнет зарабатывать больше, если ввяжется в одну из авантюр и сменит покровителя.

Всего-то и нужно было активнее пустить в ход семейный фонд Мамаевых “Нуждающиеся сердца” и накачать его деньгами, создать активность, привлечь людей. Через фонд отмывались деньги, через него находили доноров для всех, кто нуждался в органах и не собирался долго ждать своей очереди.

Теперь я знаю, что и обвинения в отмывании денег Мамаеву тоже выставили неспроста. Просто нужна была более надежная схема, и Мамаев подходил идеально, а что касается обвинений, то что поделаешь?

Большие бизнесмены все не без греха, стоит тряхнуть любого, и посыплются поводы для серьезных обвинений.

Это лишь общая канва, но были и другие винтики-участники, которые тоже сыграли свою роль. Например, Лида, которая бросила Олега в момент, когда его обвинили в отмывании денег и заморозили все счета, наложили арест на имущество…

История с фондом Олега развивалась параллельно событиям его жизни.

Кроме того, была я, работающая под чутким руководством Савченко. Он выбрал себе в помощницы умницу и, по его же словам, вырастил зубастенькой, подсовывал время от времени нужные ему дела, потихоньку расчищая дорогу, убирая с игровой доски тех, кто прямо или косвенно представлял угрозу для фонда Мамаева, самого Савченко или одного из других звеньев цепочки.

Это же целая система, паутина!

Множество участников. Неудивительно, что я не сразу поняла замысел. Его можно было понять только извне, и именно Котов со своей напористостью и смелостью вывел меня из игры, показал, что я могу это распутать и разобраться, что к чему. Его вера в меня была несокрушимой, и еще он научил меня тому, что ошибки не делают нас слабее. Не стыдно даже опытному игроку быть пойманным на простоте…

Стыдно опустить руки и просто молча уйти.

Я всегда была привязана к Савченко. Он был моим кумиром, потом едва не стал свекром. После гибели его сына я лишь крепче к нему привязалась, а тому и на руку. Именно он обратил внимание Мамаева на меня, и Олег начал ухлестывать, причем так тепло, с обаянием, чутко…

Я и подумать не могла, что именно Савченко и был источником тех знаний, как подкатить ко мне так, чтобы впечатлило. Он же меня знал, подсказал Олегу, как подобрать ключики к моему сердцу, впечатлить.

Чуткость Олега на поверку оказалась лишь расчетливой схемой. К тому времени фонд уже набрал вес, работал успешно в обоих направлениях и нужен был сильный игрок, юрист, который был бы вовлечен и давал понять, что не стоит пытаться копать под Мамаева. Все знали, чья я протеже, все знали, какие я процессы выигрывала.

Тылы прикрыты…

***

Олег поклялся, что он не знал ничего о подлоге на анализы, из-за которых меня отправили на аборт, и я не нашла подтверждения, что он соврал. Ведь были не только замыслы больших игроков, но и наши местные интрижки, вроде связи Олега с Лидой — яркой, стервозной женщиной, которую он всю жизнь любил, признался, что любил, как баран, но вытравить из сердца не мог.

Та часть рассказа, где он рассказывал о Лиде и ее муже, как она стала заложницей алчности, тоже оказалась правдивой. Ей, наверное, было до жути обидно быть красивой, но все-таки вещью, просрать свой шанс быть с человеком, который любит, и стать лишь удобной, нужной подстилкой для аппетитов и интересов властного мужа.

Дела фонда шли неплохо, позднее сплоховал сам Олег. Видя, какие суммы протекают, а в карманах оседает лишь небольшой процент, начал испытывать жадность и желание зарабатывать не меньше. Он вложился в строительство, в финансовый институт, и оба проекта оказались провальными.

Тогда, спешно желая поправить свое финансовое положение, прокрутил две сомнительные сделки, пустил поток через фонд. Он думал, что это останется незамеченным его покровителями, но оказалось не так. Покушение, в котором нечаянно пострадал Котов, было адресовано Олегу, как знак, чтобы не рыпался.

Это был фон для завязывающихся отношений и моей интрижки с Котовым. Сам того не ведая, он начал раскачивать основы, указал на неверность Олега, на его ошибки и мою слепоту. Я, для которой работа в фонде была лишь исполнением просьбы “любимого мужа”, резко перехотела участвовать в его жизни.

Я и сама не понимала, что к тому времени ложь и пустоту чувствовала нутром, но слишком боялась увидеть и понять, что несколько лет ошибалась… Иногда взглянуть правде в глаза бывает сложно даже самым заядлым правдолюбцам.

Как только я ушла из фонда, это стало поводом для больших волнений. Кое-кто задумался, все ли там чисто, спокойно… Как ни крути, у Мамаева тоже было полно завистников, которым его благополучие было как кость поперек горла.

Одним из тех зачинщиков, что начал покусывать фонд и писать кляузы, был знакомый мне Фомин. Ох, он ведь оказался прав, когда говорил, что дни благополучия Мамаевых сочтены…

Покровители, на которых трудился Мамаев и Савченко, забеспокоились, поняв, что скоро все рухнет, надо будет подчищать следы, искать новые способы. Тогда подстроили покушение на Олега и обвинили в нем Котова. Идея — дело рук Савченко, браво! Одним выстрелом уложить и проштрафившегося Мамаева, и Котова, который крутился вокруг меня, умаляя влияние Савченко. Но тут он немного просчитался.

Ошибаются все, Григорий Валентинович.

Он сам же скормил мне зацепку, зная, что я буду в шоке, в ступоре, когда найду свои же косвенные следы в защите делишек Мамаева. Не захочу пачкаться.

Он старался действовать осторожно и не спешил расставаться с умницей, которую сам же выкормил и вырастил… Он думал, что сыграет роль спасителя, вывезет меня из страны и будет пользоваться мной и дальше, удобно же, когда из чувства благодарности к очень близкому, доверяешь ему во всем и идешь навстречу. Плюс меня нужно было увезти, чтобы у меня не было соблазна копаться в этом деле раньше.

Пошатнувшуюся схему хотели пригасить тихо, пока не стало слишком поздно…

Мамаев же планировал сбежать из страны, скрыться с дочкой, даже про свою нержавеющую любовь вспомнил. Вот только Лида, как была подлой, эгоистичной шкурой, так ею и осталась. На нее надавили, она сразу же сдала планы Мамаева. Может быть, она и любила его — тоже, ведь не зря из зависти пакостила его женам, не давала жить спокойно, и вмешалась, лишив нас ребенка, но явно больше всех она любила и переживала за себя.

Я распутала змеиный клубок, но, честно говоря, не знала бы, куда и к кому сунуться с этими данными, чтобы не пострадать самой. Здесь здорово помог Кот, его друзья и их связи. Расстановку сил они немного изменили, переговоры с власть имущими я оставила им.

Единственное, на время разборок пришлось спрятаться самой и перевезти семью в другое место, пообещав, что они смогут вернуться к прежней жизни позднее.

Ох, мне стоило это больших трудов, ведь сколько ни делай хорошего, всегда найдутся недовольные тем, что их выдергивают из привычного жизненного уклада. Но я уже привыкла, если честно, и не обращала внимания. Ведь они не знали всей картины. Им и не нужно было знать, сохранение жизни важнее.

Потом прокатилась череда громких арестов. Все с разными формулировками. Савченко скончался от сердечного приступа в своей камере, едва его задержали…

Эпилог

Дарина

Спустя время

Теперь я была Дариной Котовой, жила за границей с мужем.

После перелета, увы, сказалось нервное напряжение последних месяцев, и едва не случился срыв.

Меня положили на сохранение, под наблюдением врачей проходила всю беременность, потом роды. Они тоже были непростыми. Словно кто-то сверху решил испытать меня и наказать за то, что у меня под носом творилось страшное. Едва не лишились малютки, было обвитие, но нашу доченьку спасли.

Тогда мы плакали — я и мой Кот, цеплялись друг за друга, как две щепки в урагане, и просто рыдали, не в силах поверить, что все позади.

Потом еще месяца два я очень плохо спала. Очень-очень плохо, почти не спала!

Мне было важно слышать дыхание дочери… Я успокаивалась, только когда видела, как она спит,когда слышала, как она дышит, когда она была рядом.

Безумно сложное время.

Если бы не мой Кот, не знаю… Я сломалась бы, наверное, как спичка. Но он был моей поддержкой, моим всем… Моей самой большой любовью и самым сложным выбором, ведь когда я решилась на отношения с ним, то считала себя предательницей, переступившей через моральные нормы. Оказалось все с точностью до наоборот: выбрав его, я начала жить открыто, полной грудью вдыхая воздух и чувствуя все-все краски жизни. Такого не было ранее.

А потом…

Потом была наша свадьба!

Мы поженились после рождения дочери, когда все сложности остались позади. Раньше я мечтала о пышной свадьбе, но потом махнула рукой. У меня уже была пышная свадьба. Охеренно пышная свадьба с Мамаевым, и что? Так что важнее было торжество для самых близких, дорогих сердцу людей, но зато отметили на островах. Пусть компания собралась не огромная, но отметили с душой, с размахом!

Сейчас мы, наконец, стали семьей и принимали в гостях друзей.

Недавно прилетал мой любимый младший брат с невестой. Он пошел на расширение, теперь у него своя сеть анти-баров, набирающих популярность. Мои семейные созванивались регулярно, у них все идет довольно неплохо. Нет-нет переругиваемся, но больше по привычке. Я перестала быть их вечной палочкой-выручалочкой, сначала обижались, потом привыкли…

Что касается Олега, сейчас он отбывал срок, его дочь Лана моталась с одной работы на другую, меняла папиков и ухажеров, как перчатки. Свадьба с Роговым сорвалась, едва он увидел ее в обществе другого мужчины. В целом, если Лана не возьмется за ум, то повторит, вероятнее всего, судьбу Лиды. Та сейчас работает шлюхой в недорогом борделе. Ефремов, узнав о том, что она завела ребенка на стороне, пошла против его воли, мигом разжаловал Лиду из роли своей жены, лишил дорогого содержания и опустил до уровня недорогой шлюхи. Говорят, она уже закидывалась дурью, на роли дырки для оргий, с которой никто не считается, долго не протянешь.…

Мне было ее ничуть не жаль.

***

Сегодня у нас в гостях были друзья Котова. Дом полон смеха, детских голосов. Я укладывала спать дочку, надеясь, что она крепко заснула, как вдруг… раздался интимный шепот:

— Уснула, наш ангелочек?

Я обернулась и приложила палец к губам, потом поднялась и начала перекладывать дочку в кроватку.

По миллиметру.

Осторожно.

Затаив дыхание.

Не знаю, насколько по времени это растянулось, но с меня буквально сошло семь потов. Я вывалилась из детской комнаты в коридор, слизнув пот над верхней губой языком.

— Ты будто марафон пробежала! — пошутил муж, обхватив меня за талию горячими ладонями.

— Тише, ты! — шикнула на него и прислушалась.

Не проснулась ли Катерина?

Тишина. Боже, кажется, наконец, уснула!

Она совсем разгулялась после приезда гостей, ползала дольше и больше обыкновенного, заразительно смеялась. Потом я еле уложила! Полтора часа попеременно то на шезлонге, то на груди, то на руках, укачивая. Еле-еле уложила!

Мы удалились по коридору, разговаривая вполголоса.

— Руки ноют! — пожаловалась мужу.

Подняла руки и опустила их бессильно.

— Катюшка уже такая крепенькая малышка.

— Почти восемь месяцев нашей принцессе, — благоговейно отозвался Захар.

Он души не чаял в дочери и предложил, прижав меня к стене коридора, рядом с лестницей.

— Когда за вторым пойдем, Дарь-Даря? Ммм…

Сексапильное поджарое тело мужа прижалось к моему, а его мускулистые бедра сделали несколько пошлых, возбуждающих толчков.

— Как там моя киса? Отзывается? — шепнул хрипло, проведя языком по шее. — Давай трахаться.

— Мы уже…

— Мало! — возразил Котов.

— Три часа назад.

— Еще хочу! — добавил упрямо.

— Мне казалось, мы всех привидений из твоего винного погреба распугали стонами…

Пока дочка была под присмотром жен его друзей, а Кот якобы спустился за вином в моей компании, мы не удержались, занялись сексом. Иногда мне казалось, что мы — два долбаных кролика, секса не стало меньше с появлением дочери. Скорее, он стал острее — теперь приходилось находить время урывками, и когда выдавались спокойные минутки, ооо… Пожар стоял до небес!

— Мне кажется, у меня до сих пор следы от деревяшек на спине.

— Развернись — проверю.

— Я обернуться не успею, как ты стянешь с меня трусы и войдешь.

— Не буду я с тебя трусы снимать! — возмутился и добавил сексуально, с хитринкой. — В сторону сдвину.

— Коооот. Там твои друзья. Семьями прилетели. Имей совесть.

— Да-да. Пойдем к ним сейчас, ночью вдвойне расплатишься.

— Ах ты, торгаш.

— Твоя киса будет довольна, гарантирую! — пообещал Котов.

Мы поцеловались, едва не переступив черту.

Благо, о своем присутствии напомнили голоса детей.

— Пора.

— Пора, — оторвались, часто дыша.

Мы смотрели в глаза друг другу, лбы были покрыты испариной.

— Отлипни.

— Сама оторвись. Иначе что твоя рука делает на члене?

— А твоя на моей заднице.

— Один-один. Туше?

— Да.

— Я хочу тебя всегда. Но вчера и сегодня особенно. В чем дело, ведьма? Ммм?

— У меня овуляция.

— Как раз подходящий момент для…

— Котов, дай мне восстановиться. Роды были сложные, дочка тоже с характером.

— Понимаю, понимаю, — закивал. — Еще полгода. Потом я с тебя не слезу, буду трахать от овуляции до овуляции, пока ты не покажешь мне положительный тест.

— Я и не думала, что ты таким сумасшедшим папашей станешь!

— Сам в ахуе, — признался и тут же закатил глаза. — Снова слушать тупые подколы Волчары и умничание Декабрина по этому поводу… Как думаешь, есть ли способ зашить им рот намертво?

— Ой, даже не знаю. Так-то ты им обязан мощнейшей поддержкой, мной — живой и невредимой, а также нашей доченькой.

— Умеешь ты убалтывать. Ладно, пошли… Посидим, потанцуем, согреемся. Рита и Мартина детишек тоже скоро спать погонят, и мы разбежимся по кроваткам. Потом улетим? По-взрослому…

— Улетим, Котя. Улетим… Я только с тобой и начала летать.

— И я — тоже, — взгляд глаза в глаза.

Мы такие открытые, чувственные, честные друг с другом.

Мы — есть.

Счастливые… Любящие. Искренние.

Эпилог

Дарина

Спустя время

Теперь я была Дариной Котовой, жила за границей с мужем.

После перелета, увы, сказалось нервное напряжение последних месяцев, и едва не случился срыв.

Меня положили на сохранение, под наблюдением врачей проходила всю беременность, потом роды. Они тоже были непростыми. Словно кто-то сверху решил испытать меня и наказать за то, что у меня под носом творилось страшное. Едва не лишились малютки, было обвитие, но нашу доченьку спасли.

Тогда мы плакали — я и мой Кот, цеплялись друг за друга, как две щепки в урагане, и просто рыдали, не в силах поверить, что все позади.

Потом еще месяца два я очень плохо спала. Очень-очень плохо, почти не спала!

Мне было важно слышать дыхание дочери… Я успокаивалась, только когда видела, как она спит,когда слышала, как она дышит, когда она была рядом.

Безумно сложное время.

Если бы не мой Кот, не знаю… Я сломалась бы, наверное, как спичка. Но он был моей поддержкой, моим всем… Моей самой большой любовью и самым сложным выбором, ведь когда я решилась на отношения с ним, то считала себя предательницей, переступившей через моральные нормы. Оказалось все с точностью до наоборот: выбрав его, я начала жить открыто, полной грудью вдыхая воздух и чувствуя все-все краски жизни. Такого не было ранее.

А потом…

Потом была наша свадьба!

Мы поженились после рождения дочери, когда все сложности остались позади. Раньше я мечтала о пышной свадьбе, но потом махнула рукой. У меня уже была пышная свадьба. Охеренно пышная свадьба с Мамаевым, и что? Так что важнее было торжество для самых близких, дорогих сердцу людей, но зато отметили на островах. Пусть компания собралась не огромная, но отметили с душой, с размахом!

Сейчас мы, наконец, стали семьей и принимали в гостях друзей.

Недавно прилетал мой любимый младший брат с невестой. Он пошел на расширение, теперь у него своя сеть анти-баров, набирающих популярность. Мои семейные созванивались регулярно, у них все идет довольно неплохо. Нет-нет переругиваемся, но больше по привычке. Я перестала быть их вечной палочкой-выручалочкой, сначала обижались, потом привыкли…

Что касается Олега, сейчас он отбывал срок, его дочь Лана моталась с одной работы на другую, меняла папиков и ухажеров, как перчатки. Свадьба с Роговым сорвалась, едва он увидел ее в обществе другого мужчины. В целом, если Лана не возьмется за ум, то повторит, вероятнее всего, судьбу Лиды. Та сейчас работает шлюхой в недорогом борделе. Ефремов, узнав о том, что она завела ребенка на стороне, пошла против его воли, мигом разжаловал Лиду из роли своей жены, лишил дорогого содержания и опустил до уровня недорогой шлюхи. Говорят, она уже закидывалась дурью, на роли дырки для оргий, с которой никто не считается, долго не протянешь.…

Мне было ее ничуть не жаль.

***

Сегодня у нас в гостях были друзья Котова. Дом полон смеха, детских голосов. Я укладывала спать дочку, надеясь, что она крепко заснула, как вдруг… раздался интимный шепот:

— Уснула, наш ангелочек?

Я обернулась и приложила палец к губам, потом поднялась и начала перекладывать дочку в кроватку.

По миллиметру.

Осторожно.

Затаив дыхание.

Не знаю, насколько по времени это растянулось, но с меня буквально сошло семь потов. Я вывалилась из детской комнаты в коридор, слизнув пот над верхней губой языком.

— Ты будто марафон пробежала! — пошутил муж, обхватив меня за талию горячими ладонями.

— Тише, ты! — шикнула на него и прислушалась.

Не проснулась ли Катерина?

Тишина. Боже, кажется, наконец, уснула!

Она совсем разгулялась после приезда гостей, ползала дольше и больше обыкновенного, заразительно смеялась. Потом я еле уложила! Полтора часа попеременно то на шезлонге, то на груди, то на руках, укачивая. Еле-еле уложила!

Мы удалились по коридору, разговаривая вполголоса.

— Руки ноют! — пожаловалась мужу.

Подняла руки и опустила их бессильно.

— Катюшка уже такая крепенькая малышка.

— Почти восемь месяцев нашей принцессе, — благоговейно отозвался Захар.

Он души не чаял в дочери и предложил, прижав меня к стене коридора, рядом с лестницей.

— Когда за вторым пойдем, Дарь-Даря? Ммм…

Сексапильное поджарое тело мужа прижалось к моему, а его мускулистые бедра сделали несколько пошлых, возбуждающих толчков.

— Как там моя киса? Отзывается? — шепнул хрипло, проведя языком по шее. — Давай трахаться.

— Мы уже…

— Мало! — возразил Котов.

— Три часа назад.

— Еще хочу! — добавил упрямо.

— Мне казалось, мы всех привидений из твоего винного погреба распугали стонами…

Пока дочка была под присмотром жен его друзей, а Кот якобы спустился за вином в моей компании, мы не удержались, занялись сексом. Иногда мне казалось, что мы — два долбаных кролика, секса не стало меньше с появлением дочери. Скорее, он стал острее — теперь приходилось находить время урывками, и когда выдавались спокойные минутки, ооо… Пожар стоял до небес!

— Мне кажется, у меня до сих пор следы от деревяшек на спине.

— Развернись — проверю.

— Я обернуться не успею, как ты стянешь с меня трусы и войдешь.

— Не буду я с тебя трусы снимать! — возмутился и добавил сексуально, с хитринкой. — В сторону сдвину.

— Коооот. Там твои друзья. Семьями прилетели. Имей совесть.

— Да-да. Пойдем к ним сейчас, ночью вдвойне расплатишься.

— Ах ты, торгаш.

— Твоя киса будет довольна, гарантирую! — пообещал Котов.

Мы поцеловались, едва не переступив черту.

Благо, о своем присутствии напомнили голоса детей.

— Пора.

— Пора, — оторвались, часто дыша.

Мы смотрели в глаза друг другу, лбы были покрыты испариной.

— Отлипни.

— Сама оторвись. Иначе что твоя рука делает на члене?

— А твоя на моей заднице.

— Один-один. Туше?

— Да.

— Я хочу тебя всегда. Но вчера и сегодня особенно. В чем дело, ведьма? Ммм?

— У меня овуляция.

— Как раз подходящий момент для…

— Котов, дай мне восстановиться. Роды были сложные, дочка тоже с характером.

— Понимаю, понимаю, — закивал. — Еще полгода. Потом я с тебя не слезу, буду трахать от овуляции до овуляции, пока ты не покажешь мне положительный тест.

— Я и не думала, что ты таким сумасшедшим папашей станешь!

— Сам в ахуе, — признался и тут же закатил глаза. — Снова слушать тупые подколы Волчары и умничание Декабрина по этому поводу… Как думаешь, есть ли способ зашить им рот намертво?

— Ой, даже не знаю. Так-то ты им обязан мощнейшей поддержкой, мной — живой и невредимой, а также нашей доченькой.

— Умеешь ты убалтывать. Ладно, пошли… Посидим, потанцуем, согреемся. Рита и Мартина детишек тоже скоро спать погонят, и мы разбежимся по кроваткам. Потом улетим? По-взрослому…

— Улетим, Котя. Улетим… Я только с тобой и начала летать.

— И я — тоже, — взгляд глаза в глаза.

Мы такие открытые, чувственные, честные друг с другом.

Мы — есть.

Счастливые… Любящие. Искренние.

Дорогие, история Кота и Фурии завершена.