Диктатор поневоле

9

Когда просьба сопровождается воздействием Жезла, отказать невозможно. Невозможно во всем. Машина, которую нам дали, превзошла все мои ожидания. Черно-желтый «Лендровер» кроме реактора имел прекрасный кондиционер, стекла переменной прозрачности и еще тысячу мелочей, способных превратить любой вояж по жаре и бездорожью во вполне приятное времяпровождение. А нашу поездку вообще можно было назвать почти свадебным путешествием. Ну, уж медовой-то неделей - точно. Днем мы по очереди отсыпались: один из нас спал, другой в это время вел машину. Я ехал осторожно, а вот Нааг со своими лихаческими замашками однажды ухитрилась перевернуться. Бог с ним, с неприятным пробуждением, хорошо хоть все кости целы остались., Шея, правда, болела долго, но без последствий. Стараясь оградить себя от подобных неприятностей в дальнейшем, я «включал» Жезл перед сном на небольшое защитное поле, этакий упругий полупроницаемый пузырь.

Во время привалов я имел возможность испытать Жезл на «оперативном просторе». Выяснилось, что действует он либо рядом со мной, либо по своему направлению метров на сто пятьдесят, в зависимости от передаваемого усилия. Подергать Нааг за волосы удавалось и за двести метров, приходилось лишь тщательно прицеливаться.

Автопробег проходил без особых приключений. Развалин я избегал, как черт ладана, а сломаться за шесть дней в ТАКОЙ машине было нечему. Главный сюрприз ждал меня утром, на последний день пути, когда до Геда оставалось километров четыреста. Нааг исчезла. В машине - пусто, возможные следы на песке замел ветер. Что делать? Искать? Ждать?

Вытерпев час, я приготовился было ехать на поиски по спирали и тут внезапно обнаружил, что рюкзачок Нааг с ее одеждой и таинственным прибором, изготовленным в Лее по гедскому заказу, исчез вместе с хозяйкой. Та-ак. Значит, не заблудилась среди барханов на утренней прогулке, не провалилась в древнюю канализацию, не утонула в зыбучих песках. И какой-нибудь последний на Хобароте хищник не растерзал ее нежное тело. Просто сбежала. Почему?

Предположения я строил уже сидя за рулем. Личный конфликт со мной? Исключено. Всего несколько часов назад у нас был такой личный контакт… Свои интересы, противоположные моим? Чепуха. Как я разбираюсь в хобаротских делах, так меня любой переубедит или вокруг пальца обведет. Нет. Решительно не было,у нее никакого повода убегать. Но убежала. Ч-черт. Какое, убежала? Вообще, кажется деградирую. Что она, четыреста километров пешком пройдет?

Я убавил скорость, чтобы думать в более безопасной обстановке. Итак, мою Нааг кто-то ждал. Не исключено, всю дорогу они поддерживали радиосвязь. С хобаротскими радиобраслетами…

Я выбросил из головы мысли о Нааг, вернее сделал вид, что совсем о ней не думаю. Увеличил скорость. Ничего страшного. Встречусь с Аифой, он все объяснит! Надеюсь, он свою сестру знает лучше, чем я мою подругу.

У въезда в город стоял танк, очень смахивающий на древнюю «тридцатьчетверку». Рядом с танком - жрец в традиционном желто-белом одеянии.

- Стой! - жрец с поднятой рукой загородил дорогу вездеходу. - Пророк запрещает тебе въезд.

«Обрадованный» тем, что на этот раз меня уже не хотят арестовать, я приподнял Жезл.

- Мои приказы главнее любых приказов Пророка. Я вхожу в город, а вы мне не мешайте. Отдыхайте.

Жезл все время двигался в моих руках. Я старался охватить его воздействием жреца и всю команду танка. Старый-то он старый, но что на нем здесь установили мне неведомо.

Вспомнив путь на грузовике с утильсырьем, я быстро добрался до Аифиного дома. Хозяин встретил меня на пороге. Что-то не видать в нем былого радушия.

- Что ты натворил в Лее? - сухо спросил он. - Что за убийства, новые версии каждый день, разгром «Таирата» и, наконец, ты объявляешься здесь?

Пришла очередь удивляться мне.

- Я понимаю, ты ничего не знаешь про «Таират». Но сюда я ведь мчался по твоей просьбе! Лучше скажи, куда и почему скрылась Нааг?

- Какая просьба? Какая Нааг? - неподдельно изумился Аифа.

- Что-о? Ты не знаешь свою сестру?

И тут Аифа меня просто-напросто убил. Медленно и четко он произнес:

- Объясни все по порядку. У меня никогда не было ни братьев, ни сестер.