Дисциплина (СИ)

Папа сидел за столом, когда я вышла из своей комнаты.

— Доброе утро, пап.

— Доброе, Анна. Присядь-ка за стол.

— Я могу опоздать на уроки…

— Ничего страшного. Наши отношения в семье важнее уроков.

Я слушаюсь своего отца и сажусь напротив. Никакого страха при этом не испытываю, его из меня вчера директриса выбила. Сейчас меня только она пугает.

— Ты хотел поговорить о чём-то?

— Да. Мама обеспокоена твоим поведением последнее время. Я понимаю, она может преувеличить… Поэтому, хочу спросить у тебя лично. Анна, есть ли повод для беспокойств? У тебя всё хорошо в школе?

— Всё хорошо, пап. Мама просто переживает, что я поздно возвращаюсь домой. Это же Москва, здесь нормально задерживаться в школе. В дальнейшем, я хочу записаться на какой-нибудь кружок, буду приходить ещё позже. Тем более, у меня выпускной класс. Скоро экзамены, я должна хорошо их сдать. А чтобы заниматься дополнительно, мне снова придётся проводить много времени в школе и с одноклассниками. Маме снова это не понравится.

— Если это пойдёт тебе на пользу, не волнуйся о маме. Я поговорю с ней, и мы уладим возникшее непонимание. Ты права, выпускной класс это не шутки.

— Папа, а мы долго будем ещё здесь? В Германию вообще вернёмся?

— Вернёмся, но пока с этим ничего не ясно. Очень много работы здесь и, скорее всего, отправят мне ещё одного напарника.

— А чем ты занимаешься на работе?

— Тебе действительно это интересно? Ты никогда этим не интересовалась.

— Я хочу попросить тебя кое о чём…

— О чём же?

«Не знаю, стоит ли спрашивать об этом папу, но больше ведь некого. Надеюсь, он оставит это между нами и не впутает сюда маму».

— Моя одноклассница принимает странные таблетки. Хочу выяснить, вредят ли они ей и что за препарат. У меня есть одна таблетка. Я взяла её, чтобы выяснить. Ты поможешь?

Папа смотрел на меня так, будто я призналась ему о том, что было вчера, и добавила, что принимаю наркотики.

— Давай свою таблетку, отнесу её в лабораторию.

— Спасибо, папа!

Я сбегала в комнату, достала из-под подушки синюю таблетку и вручила её отцу. Не знаю зачем, но он её понюхал.

— Ты, я надеюсь, ничего не принимаешь?

— Нет.

— Хорошо. Смотри мне, Анна… Я верю тебе.

***

В школе всё обычно и серо. В сторону спортзала не смотрю, и даже во время уроков физкультуры я как привидение хожу по коридорам, но не иду туда.

«Интересно, что скажет папа, когда проверит этот препарат? Я узнаю, что Анастасия Кирилловна принимает. Надеюсь, это не что-то запрещённое. Надо было сразу об этом подумать, а не отдавать. Остаётся надеяться, что это просто какие-то лекарства».

Я видела её издалека. Она носила какие-то документы по школе, заходила в учительскую и долго там находилась, а позже в свой кабинет.

«Неужели она ни разу не вспомнила, даже мельком, что сделала со мной вчера?!»

— Привет, Анна.

— Ты меня напугал. — Рядом со мной на подоконник присел Ромка. — Выздоровел?

— Как видишь. Лучше бы я ещё болел. В школе мне не нравится.

— Не один такой.

— А с тобой что? Потерянная девушка.

— Какая?

— Ну, выражение лица у тебя потерянное. Случилось чего?

— Да нет, просто опять домой поздно пришла и с папой беседовали утром.

— А-а-а… Сильно ругали?

— Терпимо.

— Пригласи Вадима в кино?

— Что? Зачем мне это делать?

— Я с вами пойду. Билеты я уже купил. Ты же понимаешь, если бы это не выглядело странно, я бы и сам его позвал. Но боюсь, он откажет.

Первый раз я увидела, как Рома улыбнулся. Не усмехающейся улыбкой, а вполне естественно.

— Ладно, давай свои билеты. Какой хоть фильм?

— Мистика какая-то. Я не знаю, что он любит, не стал мелодрамы всякие рассматривать.

— И правильно. А то подумает, что я это смотрю.

— Ты?

— Я же его типа позову. А как мне объяснить, что я и тебя позвала?

— Никак. Я не с вами, а отдельно. А потом, мы просто случайно увиделись.

— Хорошо.

— Что у тебя с этой?! — парень кивнул на наш класс.

— С кем?

— С директрисой.

— Ничего, но мне как-то уже всё равно. Почему на наш класс показал? Забыл где её обитель?

— Не похоже, что тебе плевать. Задрожала вся. Ты не в курсе, наверное, но Анастасия Кирилловна теперь у нас историю ведёт.

— Почему? А где наша учительница?

— Ушла на пенсию. Пока новую не найдут, Кирилловна будет.

— Она историю что ли знает?

— Ну да, она же типа историк и археолог. Ты, видимо, о ней вообще ничего не знаешь.

— Ты прав…

— Ладно, пойду я в кабинет и повторю всё, а то забыл — каково это, учиться.

Этот урок истории был самым долгим уроком в мире. Она писала на доске, а я смотрела на её руки и вспоминала, что они скрывают. Смотрела на её губы и отчётливо помнила их мягкость и вкус.

Нам повезло, что мы изучали новую тему, а не начали урок с опроса домашних заданий. Я сидела одна на последней парте, директриса периодически обращала на меня внимание, но не так, как хотелось бы мне. Она смотрела на меня как на ученицу. Рассказывает она действительно хорошо, нам даже больше понравилось, чем предыдущая учительница. Анастасия Кирилловна знает историю блестяще. Ромка сидел тоже на последней парте, только в первом ряду, и бросал мне записки.

Открыв очередную, я чуть не подавилась смехом. Половина класса аж развернулись в нашу сторону, и едва мне осталось прочесть предложение, записка из рук выскользнула. Анастасия Кирилловна положила её на свой стол и продолжила тему.

После звонка никто не смел убегать из кабинета, как мы привыкли на остальных уроках. Мы не спеша записали задание на дом и, попрощавшись, покинули кабинет.

— Анна, на пару слов, задержитесь.

На меня сочувственно посмотрел каждый, кому не лень было обернуться.

Я собрала принадлежности и подошла к столу преподавателя. Смотрела на то, как она достает учебный материал седьмого класса. Значит, мы не одни у неё.

— Здравствуйте…

Поздновато для приветствий, но молчание между нами напрягает.

— Возьми свою записку. Я не стану её читать, но в следующий раз постарайтесь уважать меня и предмет. Если не хотите, чтобы я выгнала вас из класса. Я не только о тебе, Романа это тоже касается.

— Извините.

Я взяла записку с её стола и тут же отправила в урну. Женщина улыбнулась уголками губ.

— Это самое верное решение. Можешь идти.

Не думала, что я начну переживать из-за того, что мы с директрисой сделали.

Но то, как она ведёт себя, было и правильно, и раздражало меня.

«А что, если по школе ходит такая же как я?! Которая тоже оказалась не в то время и не в том месте. И она тоже смотрит на Анастасию Кирилловну исподлобья и вспоминает всё в деталях.

А что, если в этой школе много таких людей? Некоторым уже по восемнадцать исполнилось…»

***

— Привет, Анна! Ты что, начала общаться с нашим Призраком? — Кристина подошла, когда мы стояли в очереди в гардеробе. Весь день не пересекались с ней, только на уроках я видела её спину. Должно быть, она помирилась с Костей, раз снова они сидят вдвоём.

— Привет. Да, мы общаемся. А что?

— Да просто ты хоть в курсе, что он по мальчикам?

— В курсе. Кристин, он не понравился мне как парень, мы просто друзья.

— Когда начнёшь встречаться с парнем, лучше не общайся с ним, вдруг он встрянет между вами?!

— Спасибо за совет.

— Обращайся, подруга. Не хочешь поесть сегодня вместе?

— Не сегодня.

— Ну ладно, давай завтра или когда тебе будет удобно.

— Хорошо.

Не думала, что Кристина считает меня своей подругой. Смешно вспоминать, как началось наше общение…

Я увидела Вадима в гардеробе, осмелилась подойти к нему и позвать в кино.

«На что только не пойдёшь, ради друга».

Вадим явно не ожидал этого поворота и слегка был смущён. Естественно, он принял моё приглашение и восторженно рассматривал фильм, который я якобы выбрала.

Сеанс фильма назначен на завтра, в одиннадцать утра. Очень удобно — завтра воскресенье. За Вадимом приехал отец, и он, поцеловав меня в щёку, ушёл по первому сигналу автомобиля.

— Так-так, насчёт поцелуев мы не договаривались.

Я снова вздрагиваю.

— Ром, ты точно как привидение. Второй раз уже пугаешь меня.

— Ну извини.

— Следил за нами?

— Конечно. Мне нужно было своими глазами видеть, что он взял билет. Хочешь я помогу тебе с Кирилловной? Тоже продвинем ваши отношения.

— Не надо.

Мне снова неудобно слышать о ней.

— Почему? Она не нравится тебе больше?

— Не знаю… Хочу больше времени уделять учёбе. И я взяла список кружков и секций, хочу походить куда-нибудь.

— О, хорошая идея. Я бы тоже походил. Давай на арт-терапию походим?

— Что это?

— Рисовать будем. Говорят, в этой группе меньше всего людей.

— Давай туда. Я любила раньше рисовать.

========== Седьмая часть ==========

Что-то подсказывало мне, что с Вадимом и кино — очень плохая идея.

«Ромка только от ревности сойдёт с ума. С каких пор я участвую в подобном?»

Мы смотрели фильм, я неотрывно следила за событиями на экране, а Вадим смотрел на меня и поглаживал мою руку. «Он расценивает это как свидание?!»

Было очень неловко перед Романом, который сидел позади нас и всё прекрасно видел. Вряд ли он тоже смотрит фильм.

На протяжении всего фильма я несколько раз убирала руку Вадика со своего колена, а голову с плеча.

Когда мы вышли из зала, как и планировалось, к нам подошёл Рома.

Он выглядел взвинченным, но старался это в себе подавить.

— Привет, ребят. Не ожидал вас здесь встретить… Как вам фильм? Говорят, это лучший блокбастер года, — Ромка чуть ли челюстями не скрипел, проговаривая свой спланированный сценарий.

— Мне понравился. Концовка очень тронула.

— А я не смотрел почти. Разве можно пялиться на экран, когда рядом с тобой девушка?!

Неловкость испытали все, кроме Вадима.

Роман смотрел на меня, будто я была виновата в чём-то.

«Он ведь сам затеял этот план! А что он думал? Что Вадик начнет обсуждать с ним сюжет и забудет обо мне?! План изначально был сыроват и не продуман».

Когда Вадим целился с поцелуем в мои губы, Рома практически закричал:

— Анна! Тебя ждёт на улице Анастасия Кирилловна!

У меня аж в глазах потемнело от этой информации.

— Зачем она меня ждёт?

— Не знаю. Она встретила меня, когда я выходил за колой и попросила передать.

Парень потряс передо мной баночкой колы, для правдивости своих слов.

— Я подожду тебя здесь, сходи.

Вадим, как настоящий мужчина, решил не отступать, а продолжить наше «свидание». Но, если бы это был другой учитель, мне было всё равно, но только не директриса. Её присутствие здесь — указывало на подставу.

— Нет, мне нужно домой. Не провожай, сама доберусь. Идите вместе.

Пронзительно взглянув на самодовольное лицо Ромки, я вышла на улицу.

Не заметив её машины поблизости, я даже обрадовалась. Я бы, правда, была рада, если бы Рома соврал мне, но Анастасия Кирилловна просигналила мне из другой машины.

«Вот же черт! Она правда здесь…»

Я на ватных ногах подошла к её машине и села на переднее сиденье, расслабленно вдохнула аромат её духов, и снова по телу прошёлся какой-то озноб.

Мы обе молчали.

«Почему она ждёт меня здесь и не говорит, зачем приехала?!»

Она очень строго смотрит на меня. Будто я натворила что-то ещё… Держать её взгляд не получается, в моей душе всё начинает трепетать и обрываться от воспоминаний. Тех воспоминаний, которым нет места.

— Вы хотели меня видеть?

— Нет, не хотела. Кажется, это ты соскучилась.

— Что? Вы меня путаете с кем-то!

«Почему она говорит это?!»

Женщина была удивлена моему возмущению и протянула мне свой мобильник. Я взяла его в свои трясущиеся руки и прочитала сообщение от неизвестного отправителя:

«Анастасия Кирилловна, Вы немедленно должны приехать к кинотеатру «ЛюксСинема» я буду ждать Вас у входа. Если Вы не приедете, я раскрою Ваш секрет. Анна Фаргер».

Во рту пересохло… Я смотрела снова и снова на текст этого сообщения, пока не погас экран телефона. Надеялась, что он исчезнет.

«Это сделал Рома? Но я же ничего не рассказывала ему о нас с директрисой».

— Ты собираешься меня шантажировать? — голос практически над ухом. Наверное, я была бледной, так как пронзило лёгкое головокружение.

«Она думает, что это моих рук дело… А раз она здесь, Ромка посчитает, что у неё действительно есть какой-то секрет».

— Зачем вы приехали? Это даже не мой номер телефона.

— Зато твоя подпись.

— Я не отправляла вам этого! Уезжайте отсюда, а я скажу, что вы просто приехали отчитать меня.

— Кому ты это скажешь?

— Не могу вам ничего рассказывать, это касается только меня. Вы ведь помните наш уговор? Между нами ничего не было. Уезжайте.

— Надеюсь, ты не играешь со мной?! — повысила она голос.

— Даже если с моего телефона придёт что-то подобное, пожалуйста, не реагируйте. Я всё равно никому ничего не расскажу, и не говорила. Эта тайна умрёт вместе со мной, — голос дрогнул, и нечаянно я расплакалась. Женщина склонила голову и вытерла мои слёзы большим пальцем.

— Тогда вытирай слёзы и испаряйся из моей машины, — теперь она улыбнулась.

Это всё ещё неприятно слышать, но я сделала то, что она велела.

Сразу же я пошла на остановку. Мне не хотелось больше участвовать в этих играх.

«Рома перегнул…»

Анастасия Кирилловна проехала мимо, сосредоточенно смотря на трассу.

«Её взгляд такой холодный… Каждый, кто попадает под прицел, — однозначно замерзает».

***

Дома у меня было много дел сегодня. Родители, оба, устроили выходной и решили провести его на набережной. Если бы не кино, я поехала бы с ними.

Сейчас жалею, что отказалась от их предложения. Тогда бы мне не пришлось лишний раз встречаться с директрисой.

Пока они отсутствовали, я занималась уборкой, стиркой, готовила обед, делала уроки на завтра.

На почту пришло сообщение от классного руководителя, там говорилось о моём первом месте по олимпиаде и много-много восторженных смайликов.

«Ну хоть в чём-то меня считают хорошей».

После того как я переспала с директрисой («Боже, как же ужасно это звучит»), мне хотелось это повторить… Я бы никогда не додумалась и не сказала бы ей этого, но это то, что я чувствую. А сегодня, после нашей встречи, эта потребность только возросла.

Находясь в ванной, я подолгу смотрю на своё тело и вспоминаю… Где и как она касалась меня. Мне хочется проделать своей рукой тот же самый путь, но я не смею этого сделать. Я просто принимаю прохладный душ и стараюсь снова забыть тот вечер.

«Может мне съездить в католический храм и поговорить об этом? Только не в тот, где мама работает, иначе нашу семью ждёт позор. А вдруг они связаны друг с другом?! Но, если идти в другой, никто ведь не знает, чья я дочка. Нужно сходить. Завтра после уроков я поеду прямиком в то место».

Я только уснула, пришли родители и меня разбудили шаги по моей комнате. Мама перекладывала мою одежду в шкафу, нюхала каждую вещь и убирала обратно. Потом долго рассматривала всё, что лежит на моём столе.

— Мам?

— О, Анна! Я думала, что ты спишь.

— Что ты здесь делаешь?

— Решила твои вещи забрать в стирку. Я разбудила тебя?

— У меня нет стирки, я постирала всё сегодня днём.

— Какая ты молодец. Уроки сделала?

— Сделала, и завтра приду домой поздно.

— Я понимаю. Прости меня, Анна. Мы с папой обсудили этот вопрос. Я до сих пор думаю, что ты моя маленькая девочка, за которой нужно всегда смотреть… А ты уже совсем взрослая девушка и должна хоть немного иметь личного пространства. Для меня это пока непривычно, но я постараюсь свыкнуться с этим.

Мама ещё раз мельком взглянула на мой стол и вышла из комнаты, тихо закрыв дверь.

Мне даже интересно стало, что же она там такого рассматривала?!

«О нет, я бросила на столе свои наброски. Можно ли мне рисовать?! Я не знаю. Но, если она ничего не сказала, значит, я могу этим заниматься».

***

Две недели я умудрялась прятаться от директрисы, и мне почти всегда это удавалось. За исключением урока истории. Одно утро, обычный понедельник, в школе началось с ужасной драки, и били Ромку.

Четыре парня из нашего класса, во главе — Вадим, пошли следом за Романом в туалет, и там всё произошло. Хорошо, что на шум пришёл гардеробщик.

Если бы он пришёл несколькими минутами позже, Романа можно было смело госпитализировать. А потом у нас сняли историю, так как Анастасия Кирилловна разбиралась с ребятами в своём кабинете и ждала приезда их родителей. Девчонки сказали, что директриса смело может исключить за подобное из школы.

«Только бы она не сделала этого. Жалко ведь, до выпуска осталось всего ничего…»

Пока истории у нас не было, мы просто сидели в кабинете и занимались чем угодно, кроме истории. Хотя нам было сказано: читать параграф самостоятельно, завтра его будут спрашивать. Даже я подумала, что прочту его дома, и делала наброски в конце тетради. Тетради по истории.

На занятия после уроков я записалась и буду ходить дважды в неделю. Мне очень понравился преподаватель — он удивительный и талантливый художник…

«Почему интересно он решил работать учителем в школе?! Наверняка он мог бы открыть галерею и давать частные уроки».

После истории все побежали на физкультуру, а кто-то её прогуливать. Кто-то — это я.

Я до сих пор не хожу в спортзал. Я просто не могу переступить его порог… Сегодня мне не повезло. Злая, после утреннего инцидента, директриса шла по коридору в сторону школьного буфета, а я сидела там в самом углу и ела банановые чипсы.

Я всегда здесь сижу, когда не иду на какой-нибудь урок, и никто меня здесь не видит, а Анастасия Кирилловна приспустила очки и по инерции посмотрела именно в этот угол. Когда она посмотрела на меня, затем на часы и уверенно направилась ко мне с чашечкой кофе, я хотела немедленно вскочить и убежать. Только вот она уже садится напротив меня и отпивает горячий кофе. Её помада неизменно тёмно-красных оттенков…

— Здравствуй, Анна, напомни, какой у тебя урок?

— Здравствуйте, физкультура.

— Тогда почему я вижу тебя здесь? Забыла, где находится спортзал?

Я начинаю дрожать изнутри, стоило ей упомянуть то место. Я не смотрю на неё слишком долго, предпочитаю рассматривать свои руки или прохожих.

— Я не могу сегодня идти на этот урок. Чувствую себя не очень хорошо.

— Поднимись в медпункт и возьми справку. На уроке ты, в любом случае, должна присутствовать, даже если имеешь освобождение.

Она смотрит на меня, чуть прищуриваясь и потягивая ароматный напиток. Я уже не знаю, что бы такого придумать… Она на всё находит, что сказать.

— Хорошо. Чуть позже схожу за справкой.

— Мне подождать? — тон голоса заметно снизился. — Или отвести тебя на урок за руку?

— Анастасия Кирилловна! Простите, но я не могу туда пойти! Это место… Разрешите мне досидеть этот урок здесь?! — голос сбивается, и в глубине души я знаю, она откажет мне в этой простой просьбе.

— А что с тем местом не так, Анна? Я прихожу к выводу, что ты придумала себе проблему, от которой теперь бегаешь! Думаешь, я не знаю, что ты не ходишь на физкультуру уже не первый день? Ожидаешь зайти в зал и увидеть залитый кровью мат? Или на тебя нападут там? Чего именно ты боишься?

— Я ничего не боюсь… Просто всё ещё думаю о том, что случилось. Вам, может быть, всё равно, а мне нет. У меня это было впервые…

— Ты туда не сексом заниматься пойдешь, а физкультурой. Вставай!

Женщина немного грубо взяла меня за локоть, подняла из-за стола и потащила к спортзалу.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Я чувствовала, как её холодные руки больно держат меня и умудрялась насладиться этой крохотной близостью.

«Что же со мной творится? Я будто опьянённо влюблена в неё».

В глазах темно, тело не слушается, почти предобморочное состояние… Только ноги, на автомате, следуют за директрисой. В голове снова всплыл вечер, когда я открыла ту дверь и сделала шаг в темноту спортзала. Я глубоко вдохнула и задержала воздух в лёгких, пока не закололо в груди.

Анастасия Кирилловна без стука открывает дверь в спортзал, кивает моим одноклассникам в знак приветствия и ведёт меня в каморку к физрукам. Юрий Николаевич заполнял журнал и, увидев нас с директрисой в дверях, поднялся со своего места.

— Юрий Николаевич, вот эту девушку — как следует наказать.

— А она у нас кто?

— Анна Фаргер. Она так давно не посещает предмет, что вы её не помните?

— Извините, Анастасия Кирилловна, я просто их лица помню, а по именам не всех.Только самых активных.

— Не страшно.

Женщина улыбнулась и, встав рядом с физруком, проследила за моей строкой в журнале. Очевидно, ей не понравилось увиденное. Ведь ровно после того, как мы сделали это с ней, я не ходила на физкультуру.

Она пару минут смотрела на меня задумчиво и одновременно строго. Позже они отправили меня на занятие и ещё долго общались в каморке.

— Анна! Идёшь играть в баскетбол?

Одноклассники делились на команды.

— Я плохо играю.

— Ну и что? Ты же не на чемпионате. Пошли поиграем? У нас как раз не хватает человека. Этих же придурков забрали по домам и по больницам, или куда-то ещё. Как там у вас в Германии? Шнеллер, шнеллер, Анна!

Этот жест вызвал улыбку. Я решила присоединиться к ребятам и поиграть. Всё было хорошо, и мне даже нравилось, когда мои броски попадали в корзину, но вот Кристина, может нечаянно, может специально, запустила тяжёлый мяч в меня, что есть сил. Он, конечно, не снёс меня с ног, но вот в живот ударил очень неслабо. Я скорчилась, показала ребятам руками «стоп» и поползла к лавочкам. Кристина не извинилась, а продолжала играть. Ребята проводили меня взглядом и тоже продолжили игру. За десять минут до звонка одноклассники положили мяч и побежали по раздевалкам.

Я всё ещё сидела на лавочке и держалась за живот. Самый низ живота скрутило каким-то спазмом. Директриса в этот момент вышла с физруком из каморки.

— Юрий Николаевич, после того как журнал одиннадцатый «В» заполните, принесите его мне. А одиннадцатый «А» — я у вас забрала.

— Хорошо, — не обратив на меня никакого внимания, мужчина снова скрылся.

Какая-то пауза и отвратительная тишина в воздухе повисла после его ухода… Директриса стояла неподалёку и, кажется, рассматривала мою сутулую фигуру, которая расползлась почти по всей лавочке.

— Что с тобой? — надо мной раздался её голос. «Сейчас не тот момент, когда мне хочется с кем-то говорить. Больно это делать. Слишком». — Анна! Я с тобой разговариваю?!

— Заболел живот.

— Не сиди здесь, а сходи в медпункт.

— Это не поможет…

— Почему? У тебя месячные?

Мои щёки моментально краснеют, когда она заводит разговоры «ниже пояса».

— Нет. Я ударилась.

— Туда тоже я должна тебя отводить?

— Я сама.

Я встала на ноги, схватила сумку и, придерживая живот одной рукой, пошла в кабинет медика. Анастасия Кирилловна не поверила мне, наверное, поэтому через пять минут тоже пришла в медпункт. Я была всё ещё там, поэтому она не стала спрашивать у врача, была ли у вас такая-то девушка и что у неё болело.

«Зачем она следит за мной и контролирует?!»

— Анастасия Кирилловна, здравствуйте!

Врач получила сдержанный кивок в ответ и посмотрела на меня. Я, смотря в потолок, лежала с задранной футболкой, а врач нажимала на мой живот и спрашивала, где именно боль усиливается.

Директриса спокойно наблюдала за данной процедурой, присев на стул неподалёку. Я знала, что она здесь, и знала, что смотрит на меня. И мне совсем не нужно было видеть её глаз.

— Вставай, опускай футболочку. Смотри, я дам тебе обезболивающее, выпьешь его вечером, перед сном. А если утром будет продолжать болеть, нужно будет наведаться к гинекологу. Я думаю, что это может быть по их части. Поняла?

— Да. Спасибо.

Теперь я смотрела на директрису. В её глазах был небольшой испуг, и она, найдя повод, пообщалась с врачом по поводу кондиционера. Затем вышла из кабинета и догнала меня.

Мне пришлось сегодня пропустить занятие в художке, ибо ситуация непредвиденная.

— Анна! Подожди!

Я медленно надевала пальто и через зеркало смотрела на директрису. Она не знала, куда деть свои руки и излишнюю нервозность, поэтому крепко сжимала журнал нашего класса.

— Почему у тебя внезапно что-то заболело? Ты не говорила мне чего-то?

— Анастасия Кирилловна, это всё не из-за вас.

— Тогда почему тебя школьный врач направляет к гинекологу?

— Я на физкультуре получила мячом. Нечаянно.

— Сегодня?

— Да.

— Нужно делать всё аккуратнее! Ты понимаешь, что не можешь пойти к врачу по направлению школы?.. Твои родители узнают о том, что у тебя была сексуальная связь. Ты хочешь, чтобы они знали?

— Как они узнают?

— Включи логику, Анна.

— Тогда, что мне делать?

— Будем надеяться, что на утро у тебя всё пройдет, а если нет, позвонишь мне.

— Хорошо… Но зачем вам?

— Так нужно.

***

Дома все только усугубилось. Я приняла обезболивающее и лежала в комнате, чиркая наброски в той же тетради по истории. Пыталась изобразить Анастасию Кирилловну в профиль. Папа пришёл с работы первым, он постучал в мою комнату, тихо вошёл и присел на край кровати.

— Анна, всё хорошо? Что-то ты тут притихла сегодня. Плохая оценка или неудачный день?

— Второй вариант.

— Ну это не беда. Завтра всё будет хорошо. Сделай себе такую установку и увидишь, она сработает.

— Хорошо, папа. Я собираюсь лечь спать пораньше. Ты что-то хотел сказать?

— Да. Те таблетки, которые принимает твоя подруга… Она их точно сама пьёт? Ты уверена?

— Да. А что с ними не так? Они какие-то плохие? Запрещённые?

— Нет-нет, Анна. Это водорастворимое удобрение для растений.

— Как это удобрение?

— Вот так. Скажи, чтобы не пила их. Они не для людей.

— Ты точно это проверил?

— Конечно. Проверяла лаборатория. Почему ты так разволновалась?

— Просто. Спасибо пап, я передам всё подруге…

— Хорошо. Добрых снов.

— Спокойной ночи, папа.

«Странно. Почему тогда директриса так яростно отреагировала на то, что я их просыпала? Не специально же сделала это, и потом я всё за собой убрала».

***

Утром я проснулась, как всегда, одна дома. Но на этот раз я слышала, как родители ушли, и даже обрадовалась этому. Сама я встала чуть позже, чем обычно, приняла душ и поняла, что мне придётся звонить директрисе.

«Не понимаю только — зачем мне звонить ей?»

Она была очень рассержена моим ранним звонком, но позже сменила гнев на милость.

Продиктовала мне адрес клиники, сказала, что девушка-врач будет меня там ждать, и попросила сообщить ей о результатах осмотра.

Меня это удивило и немного обрадовало. Показалось, что эта женщина не совсем безответственная и ей важно знать, что, в том самом плане, со мной всё хорошо.

«Ну, или она переживает за саму себя».

Ехала я не очень долго, клиника находилась в центре, и в ней не было никакой очереди.

«Дорогая она, наверное».

Я подошла к администратору, назвала свою фамилию, и меня попросили пройти в кабинет.

Большой белоснежный кабинет и те самые страшные кресла, о которых говорят некоторые одноклассницы.

Меня окинула хитрым взглядом рыжеволосая девушка и приветливо улыбнулась мне.

— Анна, вы же от Насти?

Я онемела. Не слышала ранее, чтобы Анастасию Кирилловну так называли.

— Да…

— Раздевайтесь и присаживайтесь на кресло, я пока заполню вашу карту.

— Хорошо.

— Половой партнер у вас постоянный?

Очень смутил вопрос, я аж начала заикаться:

— Да! То есть, нет! Вернее… Я не знаю.

Девушка вновь поулыбалась и подошла ко мне уже в латексных перчатках:

— Как это вы не знаете? И чего так высоко на кресло забрались? Спускайтесь, Анна. Я оттуда ничего не увижу.

Врач придвинула меня ближе к себе и сделала что-то неприятное. Я зажмурилась от стыда, но всё это произошло очень быстро, хоть и далеко не приятно.

Потом я просто сидела рядом, а девушка заполняла бумаги.

— У вас просто ушиб и ничего серьёзного. Врачи в школе могли бы и сами это проверить. По моей части у вас всё прекрасно.

— Хорошо, спасибо вам.

Немного отлегло.

— Скажите Анна, только между нами, вы встречаетесь с Настей? — девушка улыбнулась и подперла лицо двумя руками, внимательно рассматривая меня.

Вот этого, я никак не ожидала.

«Она про директрису? Как я могу встречаться с ней?!»

— Нет, мы не встречаемся. Анастасия Кирилловна — директор школы, в которой я учусь.

— Понимаю, нельзя рассказывать посторонним. Надеюсь, она тебя не обижает?! Просто она может, а сейчас и подавно. Ты же понимаешь, развод — процесс сложный, тем более делёжка ребенка, которая не в пользу Насти. Да ты и сама, наверняка, знаешь об этом. Я рада, что ты у неё появилась. В плане гинекологии не волнуйся вообще. Настя предельно осторожная и дотошная в этих вещах. Даже сейчас она позвонила мне, вся испуганная, и просила немедленно тебя посмотреть. Так что я даже все дела свои бросила.

— Вы её так хорошо знаете?! Если она ваша подруга, не рассказывайте о ней ничего личного. И мы, правда, не встречаемся.

Сердечный ритм заметно ускорился. Я не знала ничего про жизнь Анастасии Кирилловны, и мне не хотелось бы это обсуждать с незнакомым человеком. Я никогда не испытывала интерес к её частной жизни, а сейчас… Мне стало не по себе: муж, ребёнок, развод, делёжка ребенка, бесконечные суды. Каждый родитель хочет заниматься воспитанием, и эти встречи друг с другом наверняка пропитаны ненавистью.

«Хотя откуда мне знать, как там всё? Это не моё дело».

— Ну хорошо, как скажешь. Она мне не подруга, а старшая сестра, поэтому я позволила себе немного поговорить о ней. Результаты я отправлю Насте на почту, а ты можешь идти.

— А можно мне тоже забрать результаты?

— Нет, Анна. Спросишь их у Насти, если нужны. В них нет ничего сверхъестественного или того, что нужно хранить на память.

— А зачем они ей?

— Понятия не имею. Может отнесёт вашему школьному врачу.

— Понятно. Я пойду! До свидания!

— Хорошего дня, Анна!

***

Так как сегодня у меня выходной день на обезболивающих, я поехала в католический храм сразу после больницы. Выбрала тот, что за городом находится, чтобы он наверняка не был связан с маминым.

Там мне на все мои душевные терзания ответили слишком осуждающе.

Мол, это большой грех и похоть, поэтому мне нужно больше молиться, посещать храм и Господь, обязательно, мне поможет. Освободит, так сказать, мою душу. На все мои объяснения, что учёба пока не позволяет посещать это место, я увидела только разочарованное лицо и снова причитания… Что-то вроде: «Как вы могли прийти сюда и оставить на пороге свою веру?»

Поход в храм не очень мне понравился, и результата он не принёс. Мне только стало ещё хуже. Я правда начала думать, что сама во всём виновата.

В школе было не без приключений. Анастасия Кирилловна исключила парней, которые затеяли драку, и вместе с ними Вадима.

Его отец уже не один дорогой букет отправил нашей директрисе, чтобы она пересмотрела своё решение, но эта женщина была непреклонна.

После моего посещения больницы мы с ней вообще не пересекались. Я только слышала о ней: как учителя в коридорах спешили на открытые уроки, заранее боясь и расстраиваясь присутствием Анастасии Кирилловны; как ребята, боясь быть исключенными из школы, тише вели себя на переменах. Я тоже старалась не влезать в неприятности, чтобы не пересекаться с директрисой, только вот не всегда нужно в неприятности попадать самой. Иногда они образуются вокруг без моего ведома.

«Наверное, я сама есть неприятность».

Сегодня нам поставили историю. Я не посмотрела изменения в расписании и не учила по истории ничего. Нужно было знать параграф и заполнить таблицу в тетради. А у меня учебник по истории лежит дома, а в тетради — сплошные рисунки.

Начало урока началось с опроса домашних заданий — всё по классике. Анастасия Кирилловна посмотрела на мою пустую парту и остановила одноклассника, который пытался отвечать у доски.

— Анна, почему я не вижу ваших принадлежностей?

— Извините. Я оставила дома учебник.

— Разве нельзя было позаботиться об этом на перемене и к кому-нибудь подсесть? Обязательно я должна разбираться в ваших проблемах? Присаживайтесь вместе с Романом и слушайте своего товарища у доски. Я понимаю, что вам не интересна история, но из уважения друг к другу, попрошу внимания.

Попутно она обратилась ко всему классу.

Я, собрав свои вещи, пересела к Ромке. Тот придвинул учебник на середину и уставился в текст. Всё — абсолютно молча.

— Ром, прости, что тогда так вышло с кино.

Я подумала: «Лучше поздно, чем никогда. Раз считает меня виноватой, я должна извиниться».

— Забей, Анна. У меня теперь другая головная боль.

— Какая?

— Вадима ведь исключили, и эта стерва (парень указал на директрису) не хочет принимать его обратно.

— Он организовал эту шайку, которая побила тебя. Тебе не обидно?

— Если умирать, то только от его рук. Это нормально.

Ромкины рассуждения ставили меня в тупик.

— Тогда что ты собираешься делать?

— Не знаю ещё, но план должен быть действительно хорошим. Раз его отец не может никак на неё воздействовать. Он даже денег предлагал — она упёрлась на своём «нет» и всё. Как она может нравится тебе, Анна?

— Кто тебе сказал, что она мне нравится?

— Я сказал потому, что я это вижу. Кстати, как тебе трюк с сообщением? Она сильно на тебя орала, когда к кинотеатру примчалась?

— Ты знаешь, приятного мало… И ты даже не извинился.

— Я не чувствую своей вины в этом. А у директрисы действительно есть секрет, о котором ты знаешь. Раз уж она все дела бросила. Какой он?

— Я не знаю. Мне кажется, она просто ехала мимо…

Я почувствовала, что мои щёки буквально вспыхнули. Во-первых, из-за этого разговора. А во-вторых, из-за того, что Анастасия Кирилловна смотрит на нас и медленно приближается.

Ромка поздно это заметил, поэтому продолжал разговаривать.

«Господи, почему сейчас?»

— Не уверен, что просто мимо. Я считаю, что тут может быть только два варианта. Либо вы с ней переспали, либо она этого хочет. Первый отпадает, так как ты у нас девочка-цветочек, набожная, остаётся второй вариант. Директриса хочет вдуть тебе.

Я перестала дышать после его слов… Анастасия Кирилловна стояла рядом со мной и всё слышала. Я точно знаю, что она слышала.

«Эти духи… Почему Ромка их не почувствует и не поднимет голову?»

— Анна? Чего молчишь? Что думаешь о моём предположении?

— Я думаю, что сейчас вдую вам обоим! Передавайте свои дневники, оба. Вы сели вместе учиться, а не разговаривать.

— Анастасия Кирилловна?! — Ромка уставился перед собой, не двигаясь.

Теперь я поняла, что этот парень смелый, когда ситуация его никак не касается. Мы передали свои дневники, а потом она собрала ещё и наши тетради. Пока мы разговаривали с Романом, наш класс конспектировал новый материал.

После уроков мы пошли в её кабинет за своей порцией наказаний и за дневниками.

Ромка вышел из её кабинета в бешенстве. Показал мне красную страницу своего дневника, в котором было написано замечание размашистым почерком.

Родителей она не вызывала, но попросила, чтобы они ознакомились и поставили свою подпись.

Я пошла следующей.

Анастасия Кирилловна, увидев меня в дверях, откинулась на спинку кресла и приспустила очки на переносицу.

Она напоминала мне хищника, наблюдающего за жертвой.

— Анастасия Кирилловна, могу я забрать дневник?

Женщина молча открыла шкаф, достала мою тетрадь по истории, развернула её последние страницы и бросила передо мной.

Я опустила взгляд и мысленно уже упала в обморок. Из тетради на меня смотрел мой рисунок директрисы, которую я пыталась изобразить в профиль.

— Нельзя рисовать что-нибудь другое, Анна? И, желательно, купить для этого другую тетрадь.

— Это не то, о чём вы подумали…

— Ну конечно! — следующим она протянула мне мой дневник. Было боязно открывать его, но я это сделала прямо при ней.

Первая эмоция — это удивление! Ни одной записи, ни одного замечания.

«А если Ромка схватит мой дневник и увидит, что в нём ничего нет? В его голове снова начнут возникать подозрения».

Я, наверное, показалась дурой со стороны, но мне нужно было хоть какое-нибудь замечание.

— Анастасия Кирилловна, вы ничего не написали.

— Неужели?!

— Ну серьёзно, вы должны это сделать.

— Я сама знаю, что и когда я должна сделать. Забирай свой дневник и не отнимай больше моего времени.

— Мой одноклассник думает, что вы положили на меня глаз. Я знаю, что это не так, поэтому мне нужно развеять его догадки.

«Я действительно это сказала?»

Сердце забилось быстрее. Женщина поднялась с места, обошла свой стол, а затем и меня.

Она стояла за моей спиной. Не могу сказать, что далеко, так как духи я чувствовала очень выразительно, но и не слишком близко…

— Может, это твоё воображение, Анна? Не стоит выдавать желаемое за действительное.

— Хотите сказать, я сама себе всё придумываю?!

— Я говорю об этом без доли сомнения. Делай уроки, получай хорошие отметки, будь послушной девочкой дома и выброси из головы мусор. Поняла меня?

Я вздрогнула, так как последнее предложение прозвучало прямо над ухом. Дрожь в теле появилась снова. Я развернулась лицом к ней и мне стало неловко. Настолько близко она стояла ко мне. При дневном свете всё казалось слишком нереальным. Нереальным — будто был и тот вечер в спортзале. Этот человек: такой чужой, взрослый и рассудительный — был близок со мной… Я опустила взгляд на её губы, а они в эту секунду сложились в лёгкую улыбку.

«Она знала, куда я смотрю, как стыдно. Я не должна давать волю эмоциям и воспоминаниям. Хочу ли я, чтобы эта женщина вновь коснулась меня своей холодной рукой?! Нет, не хочу!!! Сопротивлялась бы я, если бы она не спрашивала меня об этом? Я вновь говорю себе: «Нет. Я бы не сопротивлялась»».

Это невероятный ужас… Мне аж дышится плохо от собственных мыслей. Собрав вещи в сумку, я направляюсь на выход, не сказав женщине больше ни слова.

Ромка сидел на лавочке, вблизи от кабинета директора.

Увидев меня, он подбежал:

— Ты долго. Что она говорила тебе? Писала замечание?

— Ром, я хочу помолчать.

— Ладно. А ведёт себя как? Есть намёки на интерес к твоему телу?

— Что? Рома, это ужасно слышать от тебя.

— Значит, намёки есть.

— С чего ты это взял? Я просто получила выговор за твоё больное воображение. Мне неприятно было находиться в том кабинете, смотреть на директрису, и, вообще, мне противно всё, что ты мне говоришь о ней. Я и она — никогда в жизни! И хватит уже меня этим доставать. Не нравится она мне! Ясно?

Сама от себя не ожидала подобного.

Не доводилось раньше кричать на кого-то. Роман ничего не ответил и не пытался ничего оспаривать.

***

Пока доехала до дома, мой пыл и гул в ушах немного утихомирились.

Родители дома какие-то слишком радостные. Даже не по себе стало.

Мама сидела за столом и пила чай с клюквой, а папа запекал курицу в духовке.

Заметив, что я уже дома, они стали переглядываться друг с другом. Я знаю, что мои родители любят друг друга, но почему-то они смотрели с особенной теплотой.

С утра у меня немного болело горло, поэтому я приняла лекарство и присоединилась к столу.

— Анна, как самочувствие?

— Нормально.

— Мы с мамой хотим сказать тебе кое-что. — Я подняла взгляд на взволнованного папу. — Мама ждёт ребёнка, поэтому завтра летит домой, в Германию. Ты как смотришь на это? Полетишь с ней или будешь продолжать учиться?

«Вот это да! Это прекрасная новость. Очень рада, что мои родители осуществили давнюю мечту».

— Франц, пусть она учится и остаётся с тобой. Кто будет помогать тебе? Лучше позаботьтесь друг о друге, а я позабочусь о нашем будущем дома.

— Подожди, милая… Я ведь спросил об этом Анну.

— Я останусь с тобой, пап, — произношу на одном выдохе. — Мама права, нам лучше заботиться друг о друге. А маме мы будем звонить и спрашивать, как у неё дела.

— Хорошо. Так и поступим.

Мама улетела в Германию на следующий день. Папа с утра и до позднего вечера на работе. А у меня подскочила температура и воспалились гланды. Хожу и полощу горло каждые пару часов. Мы с папой решили не сообщать маме, даже если у нас какие-то проблемы возникнут. Всё-таки в её возрасте беременеть небезопасно. Сорок четыре года, поэтому мы постараемся исключить все волнения и переживания.

Находясь на работе, папа всегда находил время, чтобы позвонить мне и узнать, как здоровье. Хотя времени было только восемь утра.

— Анна, какая температура? Пила таблетки?

— Да, пап. Держится пока, тридцать восемь.

— Пей тёплого побольше, в школу не собирайся сегодня.

— Мне нужно в школу, у нас сегодня разбор экзаменационного варианта по русскому.

— Вот только на русский и поезжай. Здоровье за деньги не купишь. Угробишь его, не дай бог, с детства.

«Папе не надо даже объяснять, что уже не ребёнок. Для него я и в пятьдесят буду ребёнком».

Я приехала в школу к десяти часам — в медицинской маске, чтобы никого не заразить.

Села на последнюю парту в гордом одиночестве и делала русский. Стала вникать и жить в этой стране, стало мне и проще по предмету.

К концу варианта я чувствовала, как вся горю. Тело ломит, глаза слезятся, классный руководитель на каком-то конкурсе, в школе вообще мало народа.

Я попросилась уйти раньше. Благо учительница понимающая оказалась. Видела то, в каком состоянии я нахожусь, и без разговоров отпустила.

Я шла по коридорам, совершенно не ориентируясь в пространстве. Давно мне не было так плохо из-за какой-то простуды. Не справившись с очередным приступом головокружения, присела на лавочку.

Я правда не видела, что эта лавочка возле кабинета Анастасии Кирилловны.

Если бы знала, не села бы здесь никогда.

Я прислонилась головой к прохладной стене и сидела так несколько минут, пока холодная ладонь не легла мне на лоб.

Просто так, неожиданно, очень мягкая и холодная. Я была в шоке, увидев директрису. Только глаза мои не были похожи на глаза шокированного человека. Они были как у кота, после валерианы и вдобавок слезились.

— Здравствуйте… — голос охрип, и одно простое слово далось мне с трудом.

— Что больная девушка здесь делает? Перепутала школу с больницей?

— Я не больная…

— На здоровую тоже не очень похожа. Хотела меня видеть?

— Что? Нет!

Я встала с места, чуть пошатнувшись, и боковым зрением увидела её кабинет. «Теперь ясно, почему она здесь».

— Я иду домой.

— Ноги сами приводят тебя к моему кабинету?

— Просто закружилась голова, и я присела. Не думайте обо мне лишнего, пожалуйста.

Женщина посмотрела по сторонам, крепко схватила меня за локоть и потянула в свой кабинет.

Я не успела никак отреагировать, тем более я была слишком ватной и болеющей, чтобы как-то держаться. Даже боли от её хватки не ощутила, так как всё тело болит и морозит.

Анастасия Кирилловна подошла к своим ящикам в шкафу и оттуда принесла мне сразу три таблетки. Я переводила взгляд от неё до этих таблеток, которые она держала перед моим носом в открытой ладони.

— Долго смотреть будешь? В рот положила и запила водой.

— Что это?

— Это поможет.

— От температуры?

— Нет конечно, я решила отравить тебя.

Я напряглась, так как она это вполне серьёзно сказала. Анастасию Кирилловну ещё раздражало непослушание и недоверие. Поэтому она убрала мои волосы назад, держа их крепкой хваткой, засунула мне в рот сразу три таблетки и придержала стакан с водой, пока я пила из него.

— Я ребёнка этими лекарствами спасала от сильного жара, а ты устроила мне тут. Не умерла?

— У вас есть ребёнок?

«Глупый вопрос, мне же её сестра об этом говорила. Хотя директриса может о нашем разговоре ничего не знать. Надеюсь, что не знает. Она всё равно промолчала. Сделала вид, что меня это не касается»

— Можно попросить вас?

— О чём?

— Вызовите мне, пожалуйста, такси?! Деньги у меня есть, просто телефон разрядился.

— Твои родители в курсе, что ты так заболела?

— Да. Мама улетела в Германию, а папа сейчас очень перерабатывает и сутками на работе находится. Сложности какие-то у него там…

— Дочь предоставлена самой себе?

— Обычно всё наоборот и я под строгим контролем, но сейчас в нашей семье изменения.

— Хорошо. Будь здесь, я сейчас вернусь.

Вернулась она, и правда, быстро.

На ней была её верхняя одежда, в руках — мои вещи из гардероба.

Женщина помогла мне одеться и спуститься по лестнице, пока вела на улицу.

Такси возле здания школы я не увидела. Холодный ветер обжигал лицо, снег ещё мокрый пошёл.

Анастасия Кирилловна открыла дверь в свою машину и помогла мне погрузиться в неё, потом сама села за руль.

Из-за болезни я не до конца понимала, что происходит, но, расставив всё по полочкам, по мне пробежался совершенно другой озноб.

«Эта женщина — правда мне помогает сейчас? Ей не всё равно? Какие эмоции она испытывает: материнский инстинкт, заботливый директор школы, учитель истории (по совместительству); женщина, которая переспала со мной однажды? Или просто понимающий человек?! Что из этого подходит больше? Кто она в данный момент?»

Мы ехали по заснеженной трассе очень легко. Директриса внимательно следила за дорогой и сердилась на тех, кто ехал перед нами и нарушал правила. В машине она включила тепло, поэтому я развязала шарф и следила за дворниками на лобовом стекле. За тем, как они стараются и убирают падающий снег.

«Интересно, они не мешают смотреть на дорогу водителю? Или к ним настолько привыкаешь, что не видишь их?»

Только я начала проваливаться в сон, дверь с моей стороны снова была открыта, и меня обдало холодным воздухом.

Анастасия Кирилловна стояла с моей стороны.

— Анна, мы приехали.

Я схватилась за её руку в кожаной перчатке и покинула тёплый салон автомобиля.

Перед моими глазами возвышался огромный новый дом, перед которым мы с родителями однажды фотографировались. Мы стояли прямо рядом с ним. Женщина вручила мне свою сумку и пошла ставить машину.

Колени мои задрожали…

«Что я здесь делаю?»

Я думала, что она подвезёт меня к моему дому.

Мы зашли в подъезд, поднялись на двадцать второй этаж, и я уже переступаю порог её квартиры.

На полу синий мрамор, очень много места.

Анастасия Кирилловна включила несколько торшеров и взглянула на меня. Я всё ещё стояла на пороге, одетая…

— Раздевайся и проходи. Я пока приготовлю чай.

Директриса ушла вглубь квартиры, оставив меня одну.

Я сняла верхнюю одежду, разулась и села на диван, стоящий посреди комнаты. Рядом с диваном стоял стеклянный кофейный столик. На нём — свежие лилии в огромной вазе и фотография в рамке.

Вполне счастливая фотография, счастливой семьи. Только вот я не увидела её мужа. На фото был пожилой мужчина, он приобнял за талию Анастасию Кирилловну и держал на руках девочку, лет двух. Совсем кроху ещё.

Я рассматривала эту фотографию, держа в руках, и чуть не выронила, когда услышала голос за спиной.

— Это старый снимок. Моей дочери уже восемь.

Директриса поставила на этот же столик чашку чая мне и бокал чего-то алкогольного для себя. Я поняла это, так как этот запах сразу ударил в нос.

— А этот мужчина? Ваш отец?

Женщина рассмеялась. У неё такой красивый смех, я впервые слышала его.

— Нет. Мой бывший муж.

— Он выглядит намного вас старше, поэтому я подумала… Извините.

— Ничего. Он действительно намного старше меня.

Она практически без остановки пила свой напиток и снова наполняла бокал.

Мне не нравилось это.

«Вдруг она может снова повести себя неправильно?! Под воздействием алкоголя. Как тогда, в спортзале?!»

Я смотрела на часы и думала, что стоит собираться домой. Пока ещё достаточно светло. Зимой рановато темнеет. Я встала с места, чем привлекла её внимание.

— Анастасия Кирилловна, разрешите, я буду собираться домой? Уже четыре часа…

— Во сколько приедет твой отец?

— Завтра, около двух. Но я должна буду успеть приготовить ему обед.

— Успеешь. Температура спала? — Она протянула руку к моему лицу, а я непроизвольно вздрогнула. Из-за того, что она оказалась так близко. Она приложила тыльную сторону ладони и улыбнулась мне. — Тебе должно быть лучше. Видишь, я сбила твою температуру. Мне полагается благодарность?

Она рассматривала моё лицо, а я только слышала, как тикает стрелка часов в глубине комнаты. Я отчётливо вижу её перед собой. Дневной (хоть и пасмурно) свет и включенные торшеры.

Я даже рассмотрела её длинные ресницы и родинку возле верхней губы.

«Анастасия Кирилловна оказалась так близко, нарочно?»

Мне хотелось сделать шаг в сторону и оказаться у порога, а потом бежать по лестнице, наплевав на лифт. Но моё сердце заставляло стоять на месте и смотреть в эти синие глаза напротив.

Женщина вновь сдержанно улыбнулась мне лишь уголками губ и убрала руки за спину. Оттуда послышался звук расстёгивающейся молнии. Я затаила дыхание и рухнула на диван, как наполненный чем-нибудь тяжёлым мешок, когда чёрное и элегантное платье директрисы соскользнуло к её ногам.

Я смотрела только на её ноги и на небрежно лежащее платье. Не смела поднимать взгляд выше. Очень боялась делать это… Боялась негативных эмоций от самой себя.

«Вдруг мне не понравится то, что я увижу?»

Я видела и раньше женщин в нижнем белье: маму, тётю; их друзей, когда мы ездили на священные источники. Мне не нравилось, как это выглядит. Поэтому я смотрю на её ноги и на то, как аккуратно они переступают своё платье и подходят ко мне ещё ближе.

Анастасия Кирилловна сняла с меня тёплый свитер, нечаянно зацепив при этом серёжку, и подняла моё лицо за подбородок. Я машинально закрыла глаза.

— Ты не ослепнешь, если посмотришь… — эта фраза коснулась моих губ тёплым воздухом.

Я открываю глаза поочерёдно и вижу то, как она близка к моим губам.

Мне хочется почувствовать их, но мне неловко просить об этом. Я всё-таки опускаю взгляд на её грудь, когда ощущаю прикосновение к своему телу.

«Плохих эмоций нет. Но почему их нет?»

Её слегка загорелое тело очень красиво в кружевном белье. Она смотрела в мои глаза, когда брала мою руку в свою и опускала на свой живот. Она помогала моей руке опуститься ещё ниже и преодолеть полоску белья. Эмоции на моём лице становились выразительнее и выразительнее. Женщина полностью управляла рукой, мои подрагивающие пальцы ощутили влагу, и она тяжело выдохнула мне в лицо.

Анастасия стояла на коленях на просторном диване, а я сидела между её ног, ощущая лопатками упругую спинку дивана.

Когда она помогла моим пальцам двинуться дальше, я ощутила, как стучит у меня в висках. И двигать рукой я начала уже без её помощи. Я помню, как она делала это со мной. Всё получилось инстинктивно, где-то в закромах мыслей я знала, что должна делать.

Директриса держалась за спинку дивана позади меня и сбито дышала куда-то в шею. Чем быстрее я двигала рукой, тем громче были звуки, которые она издавала. Её тело тоже двигалось самостоятельно, вызывая во мне огромную бурю эмоций. Она сама задавала и меняла ритм, и с протяжным стоном она наконец-то поцеловала мои губы. Так, как никто не делал раньше.

Она целовала долго, хватаясь за мои волосы, а затем опуская руки к моим джинсам. Директриса бесцеремонно избавила меня от одежды и белья и мягкими ладонями погладила моё дрожащее тело.

Я хотела, чтобы она сняла свой бюстгальтер… Не знаю почему, но я этого хотела.

И нащупав застежку на её спине, я долго копалась, что аж улыбку на её лице вызвала. Её губы без помады были ещё более привлекательными.

Наконец, мне поддался этот элемент белья, и я замерла. Нужно просто спустить бретельки с её плеч. Это не сложно. Она ждёт, когда я сделаю это, и выпрямляется в спине. Набравшись смелости, я смогла это сделать.

«Господи, передо мной неприкосновенная и закрытая женщина без одежды. И мне позволено видеть её в таком виде… Точно ли тот вечер был случайностью?!»

Касаться её самостоятельно — мне всё ещё неловко. Она укладывает меня на спину и касается своей грудью моего тела.

«Какая горячая у неё кожа… Я точно буду гореть в аду!»

Она целует меня под рёбрами и прокладывает дорожку из поцелуев.

Сердцебиение только усиливается и усиливается. Я вскрикиваю, когда она касается губами там… Анастасия Кирилловна едва удерживает меня. Я хотела всё прекратить.

«Разве можно это делать?»

Она держала мои ноги широко разведёнными и повторила своё касание, но на этот раз языком.

Сначала я всё это видела… Я видела, как она это делает. А потом, когда к своим действиям она добавила пальцы, я смотрела в потолок. Мне казалось, что он падает прямо на меня. Ощущения бросали меня в жар и в холод. Позже она снова вернулась к моим губам, оставила поцелуй и не забыла коснуться моего лба.

— У тебя снова поднимается температура, ты чувствуешь это?

— Нет…

Я не могу ровно дышать.

Мы всё ещё были не одеты, на одном диване. Я смущалась при этом разговаривать. Анастасия Кирилловна поднялась первой, накинула халат на обнажённое тело и ушла куда-то.

«Зашумела вода, значит, она ушла в душ».

Пока она отсутствовала, я быстро надела на себя свои вещи и старалась сидеть на диване ровнее, будто ничего не происходило несколькими минутами ранее.

Я не чувствовала себя плохо или какую-то температуру, я чувствовала что-то другое. Рассматривая свои пальцы, я прокручивала в мыслях то, что я делала ими, и до какого состояния они довели эту женщину.

За спиной хлопнула дверь, и я быстро убрала руки в карманы. Анастасия Кирилловна принесла мне лекарство и протянула бутылку с водой. Она была достаточно бодрой и невозможно привлекательной. Влажные распущенные волосы, белый халат (смею предположить, что тоже на голое тело) и немного насморка.

«Надеюсь, не я её заразила…»

Женщина села в кресло напротив меня. Её взгляд далеко не рассеянный, а очень собранный и внимательный.

«Может, она не так уж и пьяна была, когда снова решила переспать со мной?!»

— Лекарство приняла?

Я тут же отреагировала на её вопрос и запила водой то, что держала в кулаке до этого. Я больше не спрашивала у неё, для чего или от чего этот препарат.

«Убить она меня не хочет, точно».

— Теперь, да.

— Теперь, я видела.

— Вы… Отвезёте меня домой? Или можно я вызову такси с вашего телефона? — Я нервничала перед ней.

— Отвезти не смогу.

— Тогда такси.

— Я бы предложила тебе остаться сегодня здесь. А завтра посмотрим на твоё самочувствие. Отвезу домой, если будет плохо, или в школу, если будешь в порядке.

— Мне следует сообщить папе.

— О чём?

— Что я не ночую дома.

— И как ты ему скажешь? Я сплю с директором школы, поэтому останусь у неё?

Я буквально задохнулась от её слов. Как бы это странно ни звучало, так оно и есть.

«Я сплю с ней… Да, чёрт побери».

Смотря на её открытые колени, я понимала, что влипла по уши.

«Но почему она выбрала меня?»

—Могу я спросить вас? — Она кивнула. — Почему я? — У неё не нашлось заготовленного заранее ответа, и Анастасия Кирилловна поднялась с кресла с задумчивым лицом и тяжёлым вздохом.

Через несколько шагов она оказалась возле меня и присела рядышком.

— Я не знаю. Мне этого захотелось.

Женщина оперлась на спинку дивана и прикрыла глаза. Наверняка она думала о чём-то.

Я сидела рядом, сначала смотря на её бедро, которое прижималось к моему, а затем я рассматривала её спокойное лицо. Она уснула. Я поняла это по тяжёлому сопению и по чуть склонившейся голове.

От неё очень приятно пахло, причём всегда и по-разному.

— Анастасия Кирилловна! — легонько коснулась её плеча, но она только поморщилась и отвернула голову в другую сторону.

«Выбора нет, придётся остаться здесь. Только куда я могу лечь спать?»

— Анастасия Кирилловна! Куда я могу прилечь? — снова легонько трясу её за предплечье.

Женщина приоткрыла глаза, посмотрела на меня пару минут, затем приобняла за талию и легла головой на подушку, потянув меня за собой.

Она продолжала спать, а я практически не шевелилась. Спиной я ощущала, как директриса прикасается ко мне всем телом и спокойно дышит, а на своей шее я чувствовала этот горячий воздух. Думаю, я не смогу уснуть.

«Почему я сплю рядом с этой женщиной? Почему она позволяет себе заниматься со мной этим?!»

Я не знала всех ответов на свои вопросы… Ведь она сама не знает, что происходит.

Комментарий к Седьмая часть

Спасибо, что читаете <3

========== Восьмая часть ==========

Утром, сохраняя тишину и спокойствие, она отвезла меня домой.

Я хотела разбить эту тишину, задать пару вопросов ей, но молчала. Она знала об этом и периодически смотрела на меня таким взглядом, будто говорила: «Мне пока нечего тебе сказать. Пойми это», поэтому я просто открыла дверцу её машины и в следующий миг — уже захлопнула её.

«Спасибо… Настя, что довезли».

Пока я поднималась в свою квартиру, её машина уже исчезла из-под окон. Остались только следы на свежевыпавшем снегу. Я смотрела на них, будто они были очень важны мне, и эти следы были той самой чертой, которую мы перешли. Обратного пути нет.

Анастасия Кирилловна, должно быть, понимает это. Мы обе должны понимать.

После нескольких часов, проведённых в раздумьях, мне удалось взять себя в руки и сделать вид, что ничего не происходит. Я приготовила папе обед, встретила его с работы, убрала квартиру и снова ушла в свою комнату.

Залипнув надолго в интернете и прочитав далеко не одну статью о своём состоянии, убедилась: нет, я не в порядке. Мои мысли о ней разрушают меня.

«Как же мне не хватает хорошей взбучки от мамы. Где я была, когда ненавидела её нравоучения?!»

Я застряла целиком в грустных синих глазах и белых лилиях…

«Цветы смерти», — пронеслось в моей голове.

«Господи боже, я схожу с ума.

Что мне делать с этой постыдной любовью и с этими чувствами? Я ведь, правда, не могла устоять перед ней. Я делала это потому, что хотела сама. Хотела, чтобы ей было хорошо. А что я получу взамен? Она ведь не будет со мной всегда, и влюбиться в женщину — недопустимо. Мама будет разочарована во мне, папа будет постоянно твердить, что неправильно воспитывали меня; в храме — с ними перестанут здороваться. Я разрушу себя и свою семью.

Может, мне следует не видеть её какое-то время? Только вот как? Я учусь в её школе… И если директриса захочет, она снова сделает это».

Я вздрогнула, когда зазвонил мой телефон. Кинулась к нему как ненормальная. Но это не она звонит — и радостно, и грустно.

— Да, Рома!

— Привет! Давно не видел тебя. Очень заболела?

— Не так уж и давно. Завтра уже в школе буду.

— Хорошо. Есть дело к тебе.

— Какое?

— Не телефонный разговор, завтра всё узнаешь.

— Зачем тогда звонишь сейчас?

— Просто скучно стало. Я Вадика видел на улице. Недалеко от твоего дома… Думал, что он к тебе приходил, но он с отцом был.

— Давай завтра обо всём, я сегодня себя чувствую не очень хорошо.

— Конечно. Кстати! Если вдруг тебе интересно, директриса наша — сегодня вся изнутри светилась. Радостная такая ходила, аж противно. Видимо, мужик у неё появился, раз такие перемены в настроении. Понимаешь о чём я? Хотя, куда там тебе понимать, ты ещё до таких дел не доросла. Увидимся завтра, не болей.

— Пока.

— Пока, Анна.

Положив телефон рядом с собой, я закрыла глаза и вновь прокрутила в памяти вчерашний вечер.

«Как мне относиться к ней теперь? Как вести себя в школе?»

В мае мне исполнится восемнадцать. Родители захотят, чтобы я вышла замуж. А я — уже вступала в интимную связь. Мне нужно будет поговорить об этом с семьей до того, как они начнут знакомить меня с будущим мужем.

Я надеюсь, что Анастасия Кирилловна не слишком просто относится к тому, что было между нами.

Утром я узнала, что Кристина тоже исключена из нашей школы за курение в туалете. Но по слухам, её пристроили уже — в школу неподалёку от дома.

Весь первый урок я думала обо всём этом. Обычные сорок пять минут мчались слишком быстро.

Я не слышала тему урока, не слышала, что Ромка говорил мне под ухо, я просто не хотела идти на историю. Может быть, высшие силы смилуются и мы увидим нового учителя вместо Анастасии Кирилловны?

Прозвенел звонок, и я была последней, кто вышел из класса.

— Анна, ты точно поправилась? Выглядишь очень бледной.

Роман стоял у окна и ждал меня. Он как всегда был в капюшоне, натянутом чуть ли не до носа.

— Ты что-то сказать мне собирался…

— Да. Рад, что ты помнишь. Перемена короткая, а нам ещё до кабинета идти, поэтому сразу к делу. Я долго думал и теперь знаю, как вернуть Вадима в школу.

Парень хлопнул в ладоши.

— Спроси меня, как?

—Ты всё ещё об этом? Почему он хочет вернуться именно сюда? Много школ в городе…

— Анна, ты не понимаешь! Эту школу закончить очень престижно. Тебя тупо возьмут в любой зарубежный вуз без вступительных. Думаю, твои родители были в курсе, поэтому и отправили тебя сюда.

— Я этого не знала.

— Поэтому здесь столько мажоров. И учиться здесь тяжелее. Так ты собираешься узнать мой план?

— Рассказывай.

— В общем, я узнал, что наша директриса с кем-то встречается.

У меня мороз по коже и, наверное, скрипнула челюсть, но вид я сохраняла спокойный.

«Зачем ему эта информация?»

— Нам с тобой нужно выяснить: с кем она спит? И желательно добыть компромат на неё. Знаешь, в этой школе всё строго с такими вещами. Нельзя, чтобы дети знали о личной жизни учителей и особенно директора. Она, конечно, птица непростая, и нам до неё тянуться будет непросто, но мы выясним это.

Теперь мне стало страшно и одновременно интересно.

«Как далеко этот парень собирается зайти? Может, я лучше поговорю с ней, и мне удастся самой вернуть Вадима? Не знаю, чего ожидать от Ромки. Он бывает слишком безумным из-за своей неразделённой любви».

— Ром, а я тебе для чего? Ты ведь и сам можешь всё выяснить.

— Нет, Анна! Без тебя мне это не по силам.

— Почему?

— Она баба, ты — тоже. В смысле, девушка. И она к тебе более снисходительна ещё потому, что ты немка. Мы русские — другие немного. А ты, чуточку того… — Роман заглянул мне в лицо и улыбнулся. — Понимаешь?

— Надеюсь, только ты относишься ко мне, как к «чуточку того»…

Я развернулась и пошла в сторону кабинета истории.

«Он вообще понимает, что обижает меня этим? Надеюсь, что не все так ко мне относятся?»

Только я зашла в класс, ко мне обратились девчонки, с которыми общалась Кристина:

— Эй, Анна? Дай списать таблицу по истории?

— Какую таблицу?

Они засмеялись.

«Странно. Разве домашним заданием была какая-то таблица?»

— Как теперь собираешься без Вадима и Кристинки учиться?

Одна из них явно отличалась дурным нравом и громким голосом. Даже Костя, который относился ко мне более-менее нормально, никак не реагировал.

— Они разве помогали мне в учебе?

— А ты смелая. Смотри, Анна… Мы слышали, что ты следующая вылетаешь из школы.

— Интересно, от кого?

Девушка, которая на целую голову выше меня, подошла практически вплотную и скривила лицо в усмешке. От неё пахло какими-то духами, которыми пользуются уже взрослые женщины (наверное, берёт мамины) и сигаретами.

— А допустим, я за этим стою.

— Я тебе что-то сделала?

Прозвенел звонок.

«Чтобы не ввязаться в очередную драку, я не должна ей дерзить. Скорее бы директриса пришла.

Не хотела видеть её, но сейчас я забираю свои слова обратно. Проблемы образовались вокруг меня слишком неожиданно. Впрочем, как и всегда».

— Да!

— Например?

— Ты припёрлась в наш класс, и из-за тебя многих классных ребят исключили. Этого мало?

— Не я же их исключала. Может, вам просто стоит себя иначе вести?

— Будешь учить меня, детдомовка? Это ещё не всё.

— Почему ты называешь меня так?

— Потому, что моя мама завуч этой школы, и я многое о тебе знаю. Ты не впишешься в наш класс никогда и выпускаться с нами не будешь. Тебя никто не трогал только потому, что ты Вадику нравишься и с Кристиной общалась. Теперь твой мощный щит разломился.

Девушка одним махом руки сбросила всё, что было на моём столе. Никто ей не помешал. Я стояла и сглатывала полученную информацию.

«Одно мгновение, и ты наказан этой жизнью… Это моя цена за то, что мы с Анастасией Кирилловной сделали. Это Господь наказал меня. Но я не буду плакать при них. Я не собираюсь опускать руки».

— Так, все сели по местам! Звонок прозвенел десять минут назад!

Директриса обратила внимание на нас, стоящих среди моих разбросанных учебников:

— Вас тоже касается. Анна? Подними учебники и готовься, я буду спрашивать у доски.

Анастасия Кирилловна пристально проследила за нами и присела за учительский стол.

Она внимательно заполняла журнал, изящно держала ручку, поправляла очки, если они сползали, и стучала обратной стороной ручки по столу, если кто-то начинал шептаться.

На её уроках идеальная тишина, она не терпит неуважения.

Я не повторяла параграф, а всё данное время рассматривала её. Эта женщина — такая деловая и недоступная — была однажды моей. Хорошо это или плохо, я не знаю.

— Кто готов отвечать первый параграф? — Её голос практически дал мне пощёчину. Я моментально начала листать страницы и искать, где повторять. Она прекрасно это видела. — Пожалуй, Анну Фаргер мы давно не слышали. Прошу, к доске.

Мы поменялись местами. Я стояла, скрестив ноги, у доски в зажатой позе, а Анастасия Кирилловна смотрела на меня с моего места. Она чуть задрала подбородок и прищурилась, так как очки оставила на своём столе.

Я плохо подготовилась и отвечала слишком неуверенно. Не очень хорошо усвоила тему, да и вообще, последнее время в облаках летала на уроках.

На мой ужасный ответ нашлись те, кто дополняет рассказчиков, и я, опустив голову, вернулась на своё место.

Новую тему я снова практически не слушала. Я слушала только её голос, и меня беспокоила непростая ситуация в классе.

После урока я решила задержаться и поговорить с директрисой о некоторых вещах.

Класс уже ушёл, директриса ещё что-то записывала в своем ежедневнике.

«Это идеальный момент, чтобы подойти. Я ведь не в спешке её застала».

— Анастасия Кирилловна!

Женщина подняла голову и, увидев меня, посмотрела по сторонам.

— Можно задать вам несколько вопросов?

— По поводу чего? — взгляд её менялся на глазах. От учителя до непредсказуемого хищника.

— По поводу… Я просто не знаю, как должна относиться к вам. И правильно ли это всё?

Директриса вздохнула и помассировала свои виски.

— Как относилась раньше, так относись и сейчас. Разве что-то изменилось?

— Может глупость скажу, но… понимаете, меня ест чувство вины и какое-то презрение к себе. Кажется, я поступила не совсем хорошо.

— Анна, тебе сколько лет? Ты ребёнок? Моя восьмилетняя дочь уже умеет принимать решения и не жалеть о них.

— Наверное, вы её иначе воспитывали.

Она больше не желала слушать меня и снова уткнулась в свои записи.

— Я хотела ещё узнать… Почему вы не можете вернуть Вадима в школу?

— А это тебя почему волнует?

Я снова столкнулась с синими глазами.

— Просто так спросила…

— Просто так. Скажу, что это не твоё дело.

— Ну, можете, хотя бы одну причину назвать?

— Мне так захотелось. Иди на урок, иначе окна в спортзале снова станут грязными. И, Анна, мы вернёмся к разговору о нас с тобой, но за пределами школы.

— Хорошо. Спасибо.

Впервые за день захотелось улыбнуться.

***

После уроков и занятий в художке, я вся в краске шла в гардероб и снова забирала свою одежду последней. На улице уже почти стемнело… Выхожу на крыльцо школы, покидаю двор, медленно иду на остановку, в глазах резко темнеет — и только потом я чувствую боль в затылке. Поворачиваюсь назад и вижу нескольких одноклассников. Они без разбора хватают снежные комки и бросают в меня.

«Неужели не лень им было ждать, пока я выйду из школы?»

Единственное, что я могла сделать, — это бежать. Просто бежать, куда глаза глядят. Сначала они бежали за мной и орали в спину, но потом отстали. Видимо, девочки устали и они плюнули на эту затею.

«Шишка на голове обеспечена…»

Я добежала практически до дома Анастасии Кирилловны, и, чтобы не идти на остановку через тёмные дворы, пошла мимо её дома. Подняла голову вверх на несколько секунд и посмотрела на верхние этажи. Кольнуло в области сердца.

Опустила голову, когда услышала машинную сигнализацию.

Не постеснявшись быть замеченной, я подошла чуть ближе. Теперь меня скрывала только соседняя большая иномарка.

Анастасия Кирилловна стояла и улыбалась с букетом белых лилий, а держал её сумку и открывал ей дверь в подъезд молодой мужчина.

Он приобнял её за талию, и дверь за ними закрылась.

Я не рассчитывала на какие-то отношения с ней, не думала, что хочу ей нравиться, но после увиденного, мне хотелось заплакать. Это, пожалуй, было бы лучшим компроматом для Ромки…

Думаю так из-за того, что как-то неприятно чувствую себя. Кошки скребут на душе.

«Она с ним, наверное, тоже спит. Почему бы не выбрать для этого кого-то одного? Зачем ей два человека? Может, ей потом захочется нескольких одновременно?!

Стоп, стоп, стоп! Не злись, Анна. Просто прикончи свои чувства или люби её тайно».

Мне не нужно вступать в интимную близость с ней. Для меня это важно, а она делает это ради своего собственного удовольствия. Ей — «так хотелось».

***

Домой я снова приехала не очень весёлая. Папа чистил свою обувь, когда я пришла. Завтра снова уходит на смену, а я буду сходить с ума от депрессии.

— Как дела в школе? — папа сразу обратил внимание на моё грустное лицо, поэтому решил поговорить позже, когда я уже сидела за столом.

— Нормально.

— Нос почему повесила? По маме соскучилась?

— Есть немного.

— Ты звонишь ей?

— Забываю из-за учебы, прости. Я позвоню на выходных.

— Да ничего, я понимаю всё. Мама говорит, что Густав подрос, возмужал… Тебя вспоминает часто.

— Я тоже его вспоминала, не так давно.

— А его родители очень любят тебя и всё ждут, когда ты вернёшься в Германию. Мы с мамой думаем, может к ним будем свататься?

Я чуть не поперхнулась чаем.

«Куда они так торопятся? Я не готова ещё. И я должна буду с ними поговорить. Нет, только не сегодня, мне пока хватит информации».

— К чему такая спешка?

— Анна, это же ещё не официальный брак. Просто помолвка. Вы дадите друг другу обещания и обменяетесь кольцами. А когда оба будете совершеннолетними, устроим вам свадьбу.

— Всё равно, это очень серьёзно. Я могу немного подумать об этом?

— Разумеется. Ещё мама присмотрелась к Петро… Помнишь его?

— Нет.

— Он живёт недалеко от лицея, в котором ты училась. Только его родители более требовательны: чуть ли рост и вес не подбирают. Сам Петро уже не подросток — ему двадцать шесть в этом году. Должен быть серьёзнее и к женитьбе подойдёт более ответственно.

— Пап, можно я пойду спать? Завтра рано вставать.

— Хорошо. Не забудь уроки сделать. А то начну контролировать, как мама.

— Я в школе их сделала. Осталось устное, почитаю перед сном.

«Какой там сон, когда ты без пяти минут жена… неизвестно кого и неизвестно, что я буду чувствовать к своему мужу».

В голове снова всплыл образ Анастасии Кирилловны:

«Кто этот мужчина? Как давно она с ним знакома? Все эти отвратительные лилии, он ей дарил?! А что, если да?

Если бы он знал обо мне, он бы продолжал питать к ней чувства? Хотя, может, они похожи друг на друга и делают это без чувств. Одновременно кончают и прощаются поцелуем в щёку.

Фу, откуда такие мысли-то в голове?»

Я выпила снотворное, чтобы скорее уснуть, и старалась больше не думать об этом.

Я слышала, как папа выключил свет и тоже лёг спать.

Надеюсь, что он не представлял мою счастливую свадьбу перед сном.

***

Несколько дней прошло, как у нас нет истории, меня не вызывают к директору, Ромка всё никак компромат не может нарыть, и одноклассники продолжают издеваться.

То их издевки приравниваются к детсадовским, то они делают очень больно. Меня ненавидят в классе, и только Ромка теперь со мной общается. И то, он больше пользу из нашего общения извлекает.

Сегодня суббота, день сократили из-за какого-то праздника. Только не уроки сократили, а перемены, как всегда.

Даже в столовой никто поесть нормально не успевал.

Директриса так и не поговорила со мной. Мне просто было любопытно, что она скажет?!

«Извини, Анна… Я женщина, ты женщина — мы сделали это из-за моей прихоти, а теперь я нашла себе мужчину, и в тебе я больше не нуждаюсь», — прозвучит как-то так? Или, может быть, что-то более тактичное:

«Анна! Ты же не ребенок и должна понимать, что такие отношения ни к чему не приводят. Поэтому ими не стоит дорожить».

«Да, я к любому варианту готова. Только почему она решила молчать?

Настолько счастлива с этим цветочником?

Не знаю почему, но как вспомню, так вздрогну. Как же бесит…»

— Анна! Ты мне вообще помогать собираешься? После новогодних каникул Вадим должен быть в классе. Я обещал ему, — шептал Роман на уроке химии, пока мы делали лабораторную. Делать вид, что его не слышно, бесполезно. Он мог повторять одно и то же много раз.

— Когда ты успел ему пообещать?

— Мы переписываемся немного. Вчера виделись и пили вместе пиво.

— Прогресс. То он хочет убить тебя за твою ориентацию, то пьёт с тобой. Может, он тебя использует?

— Нет. Я уверен, между нами точно что-то проскочило.

Ромка сделал мечтательный вид и просидел так до конца урока. Лабораторную я делала без него.

После уроков я решила прогуляться пешком, сколько смогу, а там на автобус сяду какой-нибудь.

Шла, куталась в шарф, пыталась устоять против ветра и почти подпрыгнула, когда сзади просигналила машина.

Анастасия Кирилловна махнула мне рукой и открыла дверь, когда я подошла. Её улыбка немного согрела меня, но я всячески заставляю себя не поддаваться чувствам. И это получается, стоит вспомнить того мужчину с ней.

— Здравствуйте.

— Привет. Не холодно без перчаток?

Она опустила свою холодную руку на мои, уже чуть покрасневшие. И на удивление, от её привычно холодных рук я почувствовала тепло.

— У меня тёплые карманы.

Она покачала головой и вздохнула:

— Понятно. Тебя домой везти или хочешь ко мне в гости?

Она посмотрела с вызовом, но на меня это не подействовало. Всё тот мужчина не исчезал из моей памяти.

«Приглашай лучше его, он не откажет…»

— Домой. Я подошла к вам, потому что вы обещали поговорить со мной.

— Точно. Совсем забыла.

«Ну, естественно, забыла, а может, и не помнила».

— Я так понимаю, ты жалеешь, что мы переспали?

— Не знаю… Кажется, да.

— Почему? Не понравилось? — меняет громкий голос на томный шёпот. Я густо краснею.

— Дело не в этом.

— Ответь на вопрос! Понравилось или нет? — улыбается и останавливает машину, включив при этом аварийку.

— Да, это было хорошо, но это ведь нельзя назвать отношениями.

— Верно.

Женщина склонила голову и наблюдала, как моя нервозность выбирается наружу через трясущиеся руки и небольшое заикание.

— Тогда как это называется? Это в порядке вещей — спать с людьми, к которым нет никаких чувств?

— Ты ошибаешься. Я испытываю к тебе тёплые чувства, и твоя невинность для меня совершенна.

Директриса опустила руку на моё колено и несильно сжала его, продолжая смотреть в глаза.

— А какие чувства вы испытываете к тому мужчине, который охапками вам цветы приносит?

— Приятельские и тоже тёплые.

«Она даже не спросила, какой мужчина, и откуда это мне известно».

— Вы с ним… тоже?

— Кажется, мы говорили о нас с тобой.

— Я решила! Мы с вами больше не будем вместе спать. Я и без того ненавижу себя за то, что пошла на это. Теперь у меня проблемы.

— Какие проблемы?

Она едва заметно забеспокоилась, хотя её выражение лица говорило, что я должна какой-нибудь бред сморозить.

— Летом я должна буду выйти замуж, а я уже с кем-то была близка.

— И что? В чём заключается проблема?

— Это недопустимо… Меня посчитают легкомысленной, а мои родители будут меня стыдиться.

— Тебе не кажется, что это какие-то давно устаревшие принципы?

— Я живу по ним, и вся моя семья так живёт. И вся моя деревня следует этим правилам.

— Анна, обратно я зашить тебя не смогу… — Анастасия Кирилловна рассмеялась. «Мне вот, вообще, не смешно. Посмотрела бы я на неё, окажись она в подобной ситуации». — Поэтому придётся смириться. На тебе ведь никак это не отразилось, и я всегда была аккуратна с тобой. Даже врач в больнице, в которую ты ездила, сказала, что я ювелир, — снова заливистый смех.

— Отвезите меня домой.

— Ты обиделась на меня? Прости, дурацкие шутки.

— Я не обиделась. Просто вы не можете понять моей проблемы. Потому что она моя, а я никто для вас.

***

Я проплакала всю ночь и всё утро. Папа был на работе и, к счастью, не видел, как меня развезло.

Сначала я хотела чего-нибудь выпить и поехать к директрисе, но в нашей квартире нет алкоголя. Потом я хотела рассказать Ромке про её мужчину, но это было бы слишком подло.

Потом я решила, что хочу быть отчислена из её школы.

«Пусть она сделает это. Пусть мой класс будет счастлив, что я, наконец-то, ушла. И пусть мама вернёт меня в Германию. Я согласна быть с Густавом. Мы давние друзья, и я попытаюсь ему объяснить, почему он не является моим первым…»

Комментарий к Восьмая часть

Если меня накрывает желание написать что-то, я просто делаю это и зачастую не перечитываю то, что написала. Если вы замечаете ошибки, пожалуйста, исправляйте, я это приветствую и тысяча благодарностей!

Надеюсь, выходные прошли классно ?)

========== Девятая часть ==========

Мой настрой по поводу вылета из школы сохранился до утра и был непоколебим. Если нужно, я всё сделаю для достижения цели, и использую все способы.

«Настя мне никто! Я не должна воспринимать её — как выбор своего сердца. Только не в этой жизни!»

Взяв самые острые ножницы, которые мама использовала для шитья, я обрезала свои длинные волосы. Если бы меня остановили, врезали бы по рукам и потрясли за плечи, я бы остановилась… Но я одна дома. Папа ещё на работе.

Сначала одна сторона, и с характерным хрустом копна волос падает на пол. Затем, вторая, и как же меня трясло в тот момент…

Волосы подстрижены неровно, пару сантиметров не достают до плеч. В какой-то момент, показалось, что мне нравится такая прическа. Шея стала более открытой.

Я надела джинсы и обычную, не особо выглаженную, футболку.

Взяла все свои накопленные деньги и пошла в школу. Пока шла, специально тянула время, чтобы прилично опоздать на урок. Ведь я явно одним выговором не отделаюсь.

Зашла в магазин через дорогу от школы, купила себе тёмно-фиолетовую помаду и карандаш для глаз. В школьном туалете я воспользовалась этой косметикой и пошла на урок геометрии. История стояла у нас вторым уроком, значит, нужно набираться смелости и вести себя как можно хуже.

На геометрию меня не пустили в класс, ведь я не на десять минут опоздала, а до звонка осталось минут пять или около.

Просидела на лавочке возле истории, всё равно одноклассники сюда придут.

Первым меня увидел Рома. Он увидел меня ещё в дверях, когда учительница приказным тоном сказала: «Закрой дверь с той стороны».

— Анна?! Ты что с собой сделала? Такое чувство, будто ты прямиком из борделя для несовершеннолетних. Ты что, из дома сбежала? — Ромка рассматривал меня, как восковую фигуру, обойдя со всех сторон. — Помада ещё такая дурацкая. Тебе бы больше пошла розовая, ты бледная и с такой тёмной как смерть выглядишь.

— Ром, она здесь?

— Кто?

— Анастасия Кирилловна.

— А где ей ещё быть? Я её утром видел, она на уборщицах отрывалась. Они где-то разлили воду, и Кирилловна чуть не упала. Я бы посмотрел на это, и на их месте разлил бы перед её кабинетом.

— Что?

— Ты не слышала меня что ли?

— Извини, я о другом думаю.

— А зачем она тебе сдалась? План придумала?

— Он в действии.

Со стороны мы с Ромкой напоминали мне Сида и Нэнси.

«Только отныне у каждого своя цель. Кто-то хочет вернуться в школу, а кто-то её покинуть».

— Так ты это с собой сделала, чтобы мне помочь? А как ты собралась действовать? Разве поможет тебе твой прикид?

— У меня другие планы. Прости, друг, пока не скажу… Да ты и сам всё увидишь.

Я села за последнюю парту, достала мобильник и начала без зазрения совести в него залипать. На столе нет ни учебников, ни тетрадей, хотя всё лежит у меня в сумке.

Когда я услышала стук каблуков, я разозлилась. Больше всего я злилась на себя. Ведь я ещё не вижу её, а сердце практически выпрыгивает из груди.

В класс зашли Анастасия Кирилловна и молодая девушка невысокого роста.

Директриса увидела меня, на пару секунд задержала свой взгляд и только усмехнулась. Я сжала челюсти.

«Это невыносимо… Тонешь в синих глазах и никто не может спасти».

— Минуту внимания! Одиннадцатый «А»! У вас с сегодняшнего дня новый преподаватель по истории! Ульяна Леонардовна, — указала на девушку директриса. — Если она после первого урока начнёт на вас жаловаться, я буду наказывать, — вновь перевела на меня взгляд женщина. — Надеюсь, на ваше понимание.

Было такое чувство, что она это мне сказала. Класс разглядывал новую учительницу и перешептывался, как будто она не человек. Единственный плюс в этом, они даже не оборачивались на меня. Я будто привидение сегодня.

Новая учительница заметно нервничала и, не взирая на то, что класс её не особенно принял и стоял на ушах, ни одного замечания не сделала. Просто вела урок и делала какие-то записи.

После истории я решила не идти на оставшиеся уроки и ушла с Ромкой за школу. Он курил, а я просто сидела рядом и думала о своём.

— Как тебе историчка?

— Нормальная вроде. Скромная.

— Это её минус. Тут нельзя скромничать. Наша директриса в этом лучше.

«Опять о ней… Все разговоры ведут к ней. Она не только в этом лучшая, хотя… откуда я знаю».

— Хочешь покурить?

— Нет.

— Ну одну затяжку, просто попробуй, — протянул мне свою сигарету и кивнул. — Всё равно никто не узнает, что ты курила. Кстати, как твои родители тебя не убили за волосы?

— Они ещё не знают.

— Ну, тогда пойду за тебя свечку поставлю.

Он ушёл в сторону школы, а я наблюдала за тлеющей между моих пальцев сигаретой.

Чуть пожелтевший фильтр, тонкая струйка густого дыма, едкий запах. Я поднесла сигарету ближе и рассматривала на уровне глаз. Мне больше нравится, когда я представляю себя курящей со стороны, нежели делаю это.

Постояв ещё немного, я потушила окурок об стену школы и пошла в само здание.

Пётр Петрович зачем-то искал меня и, увидев мою спину в школьном буфете, подошёл и резко бросил наш классный журнал на стол.

Я от неожиданности подскочила на ноги и ошарашенно смотрела на учителя.

— Фаргер! К директору! Сколько ещё я должен за тебя выговоров получить?! За курение — будешь отчислена. Поздравляю, судьбу одноклассницы ты повторила.

— Пётр Петрович?! Я не курила…

— Брысь с глаз моих!

С одной стороны, я была рада, что мой план срабатывает, а с другой стороны… «Всё ещё непривычно, когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал».

Я шагала к её кабинету, будто я действительно последние минуты нахожусь в этой школе, и всё бы ничего, но прямо перед дверью меня как током прошибло.

«Она вызовет моего отца, а он, вообще, не в курсе моих затей, родители ещё поссорятся из-за меня…»

Стучу в дверь и начинаю заранее мандражировать.

— Войдите! — голос слишком строгий. Я открыла дверь, прошла в кабинет и присела напротив неё. Директриса всё это время сверлила меня взглядом. Она даже села поудобнее, чтобы смотреть на меня.

— Вы… хотели меня видеть?

Анастасия Кирилловна несколько минут молчала, я морально готовилась к любому повороту, в том числе к вызову родителей.

— Чего ты добиваешься, Анна?

— Ничего.

По спине пробежал мороз, особенно, когда она привстала и нависла над своим столом, ближе меня рассматривая. Директриса открыла свою сумочку и бросила мне ватные диски.

— Губы вытри. В моей школе не ходят в таком виде.

— У меня нормальный вид.

— В зеркале видела себя?

— Вы хотели поговорить о моей внешности?

— Твоя внешность страдает от твоей дурости. Перестали контролировать родители, решила себе позволить всё? На дискотеке напилась, за школой покурила, может, уже и сексом заниматься научилась?

— Может и научилась, вам виднее.

Директриса вышла из-за стола и зашагала по кабинету.

«Как тигр в клетке».

— Я так и знала, что это мне выйдет боком.

«Кажется, мне тоже выходит. Я чувствую, как внутри всё закипает, стоит лишь взглянуть на лилии. Снова тот персонаж в голове, трогающий её за талию. Где он ещё успел её потрогать в тот вечер, пока я добиралась до дома?!»

— Если бы я могла, отчислила бы тебя из школы немедленно! Ты не различаешь…

— Сделайте это! — перебиваю её, и она бросает в мою сторону гневный взгляд. — Я серьёзно! Анастасия Кирилловна, я сама вас об этом прошу.

— Что ты такое говоришь? — она в замешательстве. Голос постепенно садится, и она медленно подходит ко мне. — Ты что-то приняла? Скажи мне честно.

— Вы всё равно не поверите мне.

— Я попробую.

— Просто я сама хочу уйти из школы. Улечу к маме в Германию, восстановлюсь в лицее и спокойно доучусь.

— А что тебе мешает спокойно учиться здесь?

— Настя.

— Кто это?

Я замерла, прежде чем ответить. Но раз я решила идти до конца, нужно сказать правду.

— Это ты.

Директриса подошла ещё ближе, и на расстоянии вытянутой руки я слышала, как стучит её сердце… «Или это моё?!» Она будто очнулась после удара и, надев очки, стала быстро собираться домой. Кажется, кто-то понял, что я имела в виду.

Мне стало намного легче после сказанного. Я и сама услышала со стороны, как это прозвучало моим голосом, и поняла, что она нужна мне.

«Что же сейчас в её голове происходит? Думает, что я сошла с ума? Или ей кажется, что она влипла. Она, вообще, предвидела такой исход?»

Когда она собрала все вещи, не смела уходить первой. Села в своё кресло и крутила в руках шариковую ручку.

— Так ты… подпишешь?

— Что?

Она не привыкла, что я к ней на «ты», и это её смущает. Да и меня тоже… По лицу видно, сразу глаза прячет и будто увлечена чем-то другим.

«О чём я только думала, когда решила, что уже пора?»

— Не знаю я, что там нужно подписывать. Если ничего не нужно, это к лучшему. Когда я могу покинуть это место? — показательно развела руками.

— Напомни, когда мы перешли на «ты»?

— Только что.

Я обратила внимание, как её пальцы на руках подрагивают, но при этом она держит лицо.

— Завтра распечатаю приказ и учишься до конца недели. Родителям сама скажешь или лучше мне им позвонить?

— Сама справлюсь.

— Тогда ты можешь идти.

Мне больше нечего здесь делать, пора домой. До конца недели попробую учиться хорошо.

Сейчас меня ждёт папина реакция на мой новый образ, и лучше с ним сразу поговорить обо всём, чтобы он не строил догадок и чтобы новости на него не сваливались слишком неожиданно.

Нужно предупредить, что я собираюсь вернуться в Германию, и что из школы я ухожу по собственной инициативе.

***

Дома было как-то тихо… Даже свет нигде не горел.

Я сразу прошлась по всем комнатам и убедилась, что дома я всё ещё одна. Может, это и к лучшему. Я успею подготовиться к урокам и подумать о своём. Одиночество стало слишком нравиться.

Через пару минут я услышала, как хлопнула входная дверь, зашелестели пакеты и от коридора до кухни прошли тяжёлые шаги.

— Анна, ты уже дома?

— Да!

Орать из разных комнат — это наша с папой привычка. Мама бы уже сказала: «Выйди и скажи, прекрати орать как в лесу».

— Я сходил в магазин, купил кое-что вкусненькое, пошли поедим? Один не хочу.

— Сейчас.

Я попыталась самостоятельно подровнять волосы, чтобы они не торчали в разные стороны, смыла с губ устрашающую помаду и оставила только чуть подкрашенными глаза.

Папа вовсю суетился. В мамином фартуке, с полотенцем на плече пританцовывал под какую-то песню по радио.

Услышав, как я отодвинула стул, он повернулся ко мне лицом, но, рассмотрев мой вид, отложил все приборы и стал серьёзным.

«Надеюсь, у него там ничего не подгорит».

— Анна, что с тобой? Почему ты обрезала свои волосы?

— Пап, я всё тебе расскажу. Даже если ты не поймёшь меня.

— Я слушаю.

— Мне кажется, что я…

«Стоит ли рассказать ему, что влюбилась? К тому же, не в того человека? Как он может отреагировать?! А вдруг ему с сердцем плохо станет? А мама… Ей вообще нельзя сейчас нервничать».

— Анна?

— Мне показалось, что я выгляжу слишком старомодно и отличаюсь от одноклассников. Это просто мой новый образ. С его помощью мне легче находить общий язык с ребятами.

Это не то, что я хотела сказать. Просто язык не повернулся выкинуть правду.

— Не делай больше ничего подобного или посоветуйся с кем-нибудь.

— Пап, а если бы мне резко захотелось улететь в Германию, мы бы смогли это устроить за пару дней?

— Смогли бы. Ты хочешь улететь домой?

— Я ещё не знаю. Вроде не хочу, но иногда… думаю об этом.

***

Всю неделю, как я себе и обещала, я училась очень хорошо. Ни одной отрицательной оценки, ни одного замечания.

Была уже суббота, а это значит, что я учусь последний день.

Я сидела на литературе, слушала преподавателя, и даже слёзы немного наворачивались. Так привыкла ко всему и ко всем, несмотря на разногласия.

Настю придётся выбросить из головы и начать жить другой жизнью, которая была мне предначертана с самого начала.

Иногда я думаю, что было бы, будь во мне больше смелости, уверенности в себе и была бы я посимпатичнее…

«Тогда я смогла бы встречаться с такой, как Настя?

Что хотят такие женщины? Что им интересно и что их выводит из себя?

Я бы хотела это знать».

Директрису я не вижу всю эту неделю. Её вообще нет в школе…

Пока я бродила по коридорам школы, удалось услышать от учителей, что к ней приехала дочь.

«Я бы хотела посмотреть на неё.

Интересно, насколько они похожи с Настей?»

Ещё я сегодня встретила Вадима в школе. Его приняли обратно. Ромку надо было видеть… Он так не радовался, даже когда выиграл в лотерею, а он этим балуется и ему вечно не везёт.

Странно, что ещё никто не спросил: почему я ухожу из школы, куда планирую дальше и так далее.

Я не ждала сожаления от ребят, но хотя бы из любопытства, я думала, спросят.

Когда уроки закончились, стало ещё обиднее. Никто так и не попрощался со мной. Будто меня и не было здесь всё это время.

Я одевалась возле гардероба, когда Анастасия Кирилловна забежала в школу и чуть не сшибла меня своей расстёгнутой шубой.

Потом она обернулась в мою сторону и кивком указала следовать за ней.

«Школа практически опустела, странно, что она приехала так поздно».

Я последовала за ней в кабинет, сразу, без приглашения, присела на диванчик у выхода и наблюдала за директрисой.

Она скинула с себя шубу, бросила её на тот же диван, на котором я сидела, и встала спиной к двери.

«Анастасия приехала попрощаться со мной?»

— Не поздороваешься со мной?

Женщина скрестила руки на груди, но она вовсе не собранная и серьёзная. Она какая-то даже развязная.

— Как угодно? Здравствуйте или привет?!

Свой пуховик я положила рядом с её шубой. Слишком жарко в её кабинете.

— Сообщила радостную новость родителям?

— Нет ещё. Завтра всё скажу. Мне некуда торопиться.

— Маленькая Анна убегает к мамочке? — улыбается она слишком ехидно.

«Почему меня это злит? Даже не так… Не злит. Какие-то смешанные чувства во мне просыпаются. Боюсь не справиться с ними».

— Я не убегаю. Просто хочу вернуться домой, в свою среду обитания.

— Так внезапно? Мне казалось, что в тебе есть стержень, а вышло так, что он изначально был сломан. Знаешь почему я рада, что ты покинешь мою школу? Здесь не место таким бесхребетным, как ты. Сама ты не сделала и не сделаешь — ничего. Даже молодого человека тебе выбирает семья. Катись отсюда со своими традициями!

— Как вы смеете?

— Уже на «вы»?! — продолжает дарить мне улыбку.

— Директор школы разве может такое говорить?

— Не может. Поэтому я приехала в нерабочее время к человеку, который больше не обучается здесь. Пошла вон!

Каждое её слово, кололо в самое сердце… А последняя фраза — будто повторялась в голове бесконечно. Мои глаза держали в фокусе только её лицо. Ноги заставили подняться и подойти к ней вплотную. Казалось, помимо любви к ней, я испытывала невероятную ненависть. Я крепко схватилась за её рубашку и быстро начала расстёгивать мелкие крючочки. Она всё ещё улыбалась, но улыбка моментально исчезла, стоило мне снять рубашку, бросить её на диван и задрать вверх её бюстгальтер.

Я старалась специально оставлять следы.

— Достаточно! Успокойся.

Настя отталкивает меня за плечи. Это раздражает…

«Своим мужчинам она тоже говорила, когда можно, а когда нет? Или это только мной так можно играть? Я же тоже человек, в конце концов».

Проигнорировав её жест отступления, я очень быстро задрала юбку и спустила колготки.

Директриса перехватывает мои руки одной рукой и старается опустить юбку другой рукой.

Я намного уступаю ей в силе, мне не тягаться с ней, но я снова пытаюсь рискнуть.

Поцелуй. Это то, что на мгновение её обездвижило… И пока она решала, отвечать на него или нет, я пропустила пальцы и резко двинула ими вперёд.

Настя укусила меня и ответила на поцелуй. Она целовала медленно и при этом умудрялась издавать звуки.

Я чувствовала, что мы постепенно сползаем на пол по стене. Настя запрокидывает назад голову, прижимается ко мне и совершенно не контролирует своё тело.

Она задрожала, резко села на пол, а потом и вообще легла. Грудь тяжело вздымалась от сбившегося дыхания, и она успокаивала себя, положив обе руки на грудную клетку. Я подползла ближе и провела рукой по колену. Хотелось сойти с ума окончательно, и, если нам действительно придётся попрощаться, я сделаю это.

Подняв юбку до талии, я провела рукой по самому горячему месту. Она попыталась встать.

— Анна! У меня ребёнок в машине спит. Я не могу больше.

— Я тоже не могу.

Коснулась губами, услышала вздох.

Несколько раз подряд коснулась языком, в моих волосах оказалась её рука. Когда я касалась её, она придавливала мою голову ближе и подавалась навстречу телом, а когда я замирала, она замирала в ответ.

«Невероятно терпеливая женщина».

Я очень осмелела и так втянулась в процесс, что даже удивилась, почему Настя так быстро «сдулась».

Она притянула меня к своему лицу и теперь уже сама поцеловала.

Некоторое время мы находились в такой позе. Смотрели друг на друга, соприкасались лбами и просто дышали.

— Мы хорошо попрощались.

Я целую её в лоб, она машинально прикрывает глаза.

— Ты, правда, решила улететь?

«Почему она говорит шёпотом? Мы ведь одни».

— Да.

— Но ты — не можешь.

— Могу. Теперь ты должна запомнить это. Если я хочу, я это сделаю.

— Тогда — захоти остаться.

— Полчаса назад ты сказала мне: «Пошла вон». Тебе бы хотелось после этого оставаться?

— Нет.

Директриса поднялась с пола, надела бельё, опустила юбку и делала всё слишком резко и некультяписто.

— Насть!

Женщина вздрогнула.

— Я помогу, — подошла к ней ближе. Помогла надеть колготки, рубашку, поправила молнию на юбке, провела ладонями по пояснице и остановилась на прекрасно обтянутой попе. Она не возражала, поэтому я сжимала её всё крепче. Пока директриса не стукнула меня по рукам.

— Анна… Ты должна подумать обо всём ещё раз. Я не печатала твой приказ, это было не всерьёз… Хотелось тогда припугнуть тебя. А ты, уже сделала выводы. Я надеюсь увидеть тебя на уроках в понедельник.

— Если я не приду, значит, я улетела домой.

Женщина кивнула.

— Тебя ребёнок уже не ждёт? Или это тоже была шутка?

— О боже! Надо поторопиться.

— Как её зовут?

— Кого?

— Твою дочь. Ты всегда называешь её ребенком, а имя имеется?

— Захара.

— Кто его придумал?

— Мой бывший муж.

— С фантазией у него проблем не было.

Она лишь горько усмехнулась.

Мы вышли на улицу, я проводила Настю до машины, а сама побежала на остановку.

Мой автобус как раз. Теперь мне нужно о многом подумать. Хорошо, что я такая трусиха и не рассказывала о своём «отчислении» родителям.

Наверное, Настя на это и рассчитывала.

Пока в окне автобуса мелькал предновогодний город, я думала, что могла бы быть с ней.

«Нужно только постараться и «нарастить кожу».

Это не просто крутая женщина — это взрывное устройство. С ней нужно бережно и уметь обезвредить, если выйдет из-под контроля».

Комментарий к Девятая часть

Спасибо каждому из вас за то , что ждёте ))) и отдельное СПАСИБО за отзывы <3

(˶‾᷄ ⁻̫ ‾᷅˵)

========== Десятая часть ==========

На выходных мы с папой ездили кормить уток в парк. Провели потрясающий выходной вдвоём и сделали забавных фотокарточек для мамы.

По папе видно, что он скучает, но не даёт своей тоске выкарабкаться наружу. Я бы так не смогла…

Один день не вижу Настю, а уже вся извелась.

Я не думала о нас с ней, как о возможной паре (в перспективе), но мне хотелось просто проводить с ней время: общаться, целовать её и не думать о завтрашнем дне.

С чего вдруг во мне появилась такая привязанность к ней, я не знаю.

После насыщенного дня я весь вечер просидела в интернете и попутно нашла круглосуточную доставку цветов.

«Что, если отправить ей цветы?! Она подумает, что это тот парень? Или же карты укажут на меня, если я не стану отправлять ей лилии?

Так и поступим».

Я выбрала очень красивую зимнюю композицию с белыми розами и хвойными веточками. Указала самое приемлемое время — на десять часов вечера и посматривала на свой телефон. Вдруг она напишет мне что-нибудь.

После десяти телефон, вообще, прирос к моей руке… Я даже в туалет с ним ходила. Однако — ничего.

Кажется, во всех её догадках я пролетала мимо.

В понедельник я явилась в школу с наглым видом. Будто того конфликта не существовало, а может, гордости во мне просто нет. Я решила вернуться по двум простым причинам… Во-первых, потому что папе я так ничего и не сказала, а во вторых, мне хотелось видеть её. И не просто видеть, а узнать, получила ли она цветы.

То, что одноклассники никак не отреагировали на моё возвращение и уход, меня вообще не удивило.

Удивила только реакция учителей. Спрашивали и дрюкали по всем предметам. Столько двоек я никогда в жизни не получала, как за сегодняшний день. Мне оставалось только надеть «маску» и воспринимать всё на позитивной ноте.

Когда класс ушёл в школьный буфет, я решила проскользнуть в её кабинет.

Это было неловко.

Настя сидела за своим столом, с серьёзным и сосредоточенным видом смотрела на монитор и кликала мышкой. Отрывать её от работы совсем не хотелось, и я уже собиралась закрыть дверь с обратной стороны, директриса подняла на меня глаза.

— Привет. Решила вернуться?

— Да.

— Кто надоумил? — сдержанно улыбается и продолжает работать.

— Считаешь, что я приняла неверное решение?

— Да брось, я рада. Единственное, не советовала бы тебе бегать в мой кабинет на каждой перемене.

— Прости, я один раз… Смотрю ты приняла обратно в школу Вадима. Это хорошо. А мы вчера с папой ездили уток кормить. Интересно, как вы с Захарой проводите выходные?! А спать во сколько ложитесь?

Женщина развернулась ко мне в кресле и приспустила очки.

— Захара улетела вчера домой.

— Она так мало у тебя бывает?

Мой вопрос вновь был проигнорирован.

— Ладно, пойду на уроки. Хорошего дня тебе, не перерабатывай сильно.

«Так я точно ничего не выясню. Не женщина, а вершина: покорять и покорять».

Из-за того, что в класс вернулся Вадим, меня снова никто не смел задирать. Поставили на игнор, и меня это устраивает. Ромка с Вадимом, правда, стали проводить вместе много времени, начинаю думать, что они больше, чем просто друзья.

«Светящаяся лампочка» — Рома — соизволил подсесть ко мне на физике, так как Вадик прогуливал этот урок.

«Недавно в школу вернулся, уже лидер среди прогульщиков. Горбатого могила исправит…»

— Анна! Как твои дела? Давно не общались. Как ты это сделала, хотел спросить? Компромат нашла, как я и говорил?

— Я ничего не делала, она сама так решила. Порцию наказаний Вадим получил, а дальше от него всё будет зависеть. Вы с ним сдружились…

— Мы с ним встречаемся.

— Что? — воскликнула я слишком громко… Обернулись все в кабинете, в том числе и учитель. — Как? — спрашиваю уже шёпотом. Роман смеётся надо мной.

— Я говорил тебе с самого начала, ничего невозможного нет!

— Вадим казался таким любителем девушек, поэтому я удивлена.

— А ты? В монастырь собираешься или может попробуешь встречаться с кем-нибудь?

— Я пробую.

— С кем? Из нашего класса? Это парень или девушка?

Моё молчание и отрицательное покачивание головой заводили Ромку в тупик и выводили на верную «дорогу» одновременно.

— Не может быть, Анна. Только не говори, что ты и директриса… того самого.

Парень изобразил руками не очень приличный жест и присвистнул.

— Не скажу. Ты не умеешь молчать.

— Я научусь. Это ведь правда?! Интересно теперь, давно?

— Не очень. Сначала всё было непонятно и пугало, а теперь я многое переосмыслила. Может, только ей этого не нужно.

— Последняя парта! Сейчас оба пойдёте к директору!

Мы обратили внимание на преподавателя, делающего нам замечание и не смогли сдержать смех.

«Действительно, все дороги ведут к директору…»

***

К концу дня я совсем расслабилась и «сварилась». Может это ожидание нового года и каникул так действовали, а может я мало сплю последнее время.

Ведь ложиться в три ночи и просыпаться в семь утра — не совсем нормально. Так можно и психа из себя сделать. Я и без того не совсем адекватно себя веду. Мои сдержанность и внутренняя дисциплина куда-то подевались.

Как вариант, просто переросли во что-то другое. В желание контролировать Настю и все её перемещения. Как по школе, так и за её пределами.

Я дождалась, когда школа опустеет и директриса тоже начнёт собираться домой. Ждала я её возле её машины. Она стала парковаться далеко от школы, ведь приезжает позже всех и мест на парковке уже нет.

Я увидела, как она идёт с тяжёлой сумкой, из которой торчат документы, без шапки и в полурасстёгнутой шубе. Нейлоновые колготки, высокие сапоги и юбка выше колен.

«Так и заболеть недолго».

Женщина замедлилась, увидев меня и посмотрела по сторонам.

— Что ты здесь делаешь?

— Жду тебя.

— Зачем?

— Хочу проводить домой, если не возражаешь.

— Я на машине.

— Ну и что. Провожу на машине.

Настя села за руль, подождала, пока я усядусь рядом, и мы поехали.

— Давай, я подвезу тебя домой? Мне всё равно по пути.

— Нет, мы едем к тебе.

— Ко мне? — женщина приподняла брови, не отрываясь от дороги.

— Я имею в виду к твоему дому.

Снова её улыбка согревала моё сердце.

Оставшийся путь мы ехали молча и слушали какую-то дурацкую дорожку ирландской музыки. Надеюсь, это радио, а не Настин диск.

Она ехала осторожно, особенно возле своего дома. На дорогах ужасный гололёд и метёт снег… Водителям по радио советуют не ездить на машинах на дальние расстояния. Случается много аварий.

Как назло, у меня настолько скользкие сапоги, что устоять на ногах практически невозможно. Я всегда падаю и приземляюсь на четвереньки. Так и сейчас, Настя пригласила подняться на чашечку кофе и пока она ставила машину, я уже ползала возле её крыльца. Пару шагов не хватило до двери — обязательно нужно было опозориться.

Анастасия, как «истинная леди», подняла меня за капюшон пуховика и сделала вид, будто это, вообще, в порядке вещей.

«Хотя в душе, наверное, она улыбнулась моей неуклюжести. Кто знает?»

Снова её квартира встретила меня мрачным видом. До тех пор, пока Настя не включила верхний свет. Я тут же осмотрелась по сторонам в поиске цветов и неслышно скрипнула челюстью. «Эти лилии, будь они неладны, повсюду! А своего букета я не вижу. Она что, его выбросила?»

Мы разместились на кухне.

Настя сварила кофе, разлила по чашкам, сходила переодеться и вернулась в моё общество уже более домашней. Такой мне больше нравится видеть её. Уж лучше шорты и маечка, чем глухой костюм, вокруг которого я мысленно представляю колючую проволоку.

Настя делала маленькие глотки ароматного напитка и смотрела в окно за моей спиной.

Валил снег…

Такими крупными хлопьями, будто сверху кто-то распорол подушку. А благодаря ветру снежные «перья» долго не могли коснуться земли.

«Интересно, смотря на это, в какие мысли можно погрузиться?»

— Ты любишь зиму?

Она вздрагивает и пытается рассмотреть меня… Будто я какой-нибудь немой, который впервые заговорил.

— Что люблю?

— Зиму, — показываю в сторону окна, куда так отрешённо она смотрела.

— Нет, я просто… устала сегодня. Может, ты поедешь домой? Извини, я, правда, хочу побыть одна.

— Хорошо.

«Какие-то резкие перемены в настроении».

Встаю из-за стола и подхожу ближе к ней. Директриса настороженно смотрит и тоже поднимается на ноги.

— Я провожу тебя до двери.

Сделав шаг в сторону, я ловлю её за талию и обнимаю. Настя моментально хватается за мои плечи. Не притягивая к себе, а так, чтобы суметь оттолкнуть в любой момент.

Её сердце стучит очень ускоренно, и это только сильнее действует на меня. Я поднимаю на неё глаза и тянусь к губам.

У неё было несколько секунд, чтобы оттолкнуть меня или отвернуться, но ничего подобного не произошло. Произошёл очень эмоциональный поцелуй.

«И куда же переметнулась её усталость?»

Она перехватила инициативу в свои руки и уже снимала с себя майку.

Настя отодвинула все предметы со стола и села на него, теперь уже притягивая меня ближе и снимая последнюю часть гардероба.

Я уверена, она скучала по мне, но была так осторожна и молчалива, что только её бельё дало это понять.

Директриса обхватила меня ногами и скрестила их у меня за спиной.

Мои руки знали, что и как ей нужно сейчас. Когда быть быстрее, когда замедлиться…

Я будто была зависима от её сбившегося дыхания, и я хотела, чтобы она была громче.

«Не сдерживай себя, милая, цепляйся в меня больнее».

Мои мысли материальны до невероятности. Только успело пронестись это в голове, спина уже оценивала её маникюр. «Как она с такими ногтями собирается… ладно, не буду об этом, может она не планирует».

Наверное «наверху» думают, что я сошла с ума, и давно приготовили мне место в адском котле, но сейчас мне действительно наплевать.

Я смотрю на Настю, и мне хочется жить, хочется становиться лучше, хочется дарить ей самые лучшие дни и ночи.

«Как это сделать, если мне семнадцать? И как заставить её, поверить мне?! Это подвластно лишь времени… Оно умеет проверять людей».