Диверсанты. Легенда Лубянки – Павел Судоплатов

Глава 5 Диверсант, рожденный диверсией

Итак, в феврале 1925 г., в возрасте семнадцати с половиной лет, Павел Судоплатов возвращается на службу в органы государственной безопасности и назначается сводчиком информационного отделения Мелитопольского окружного отдела ГПУ УССР. Информационное отделение (линия Информационного отдела, входившего в состав Секретно-оперативного управления ОГПУ) отвечало за обеспечение партийного и советского руководства в центре и на местах информацией о политическом и экономическом положении страны и отдельных регионов. В качестве источников информации служили доклады секретных сотрудников (агентов) на предприятиях, в учреждениях и т. п., отчеты уполномоченных ГПУ на местах, сведения о происшествиях, следственные материалы, периодическая печать, слухи. До 1927 г. Судоплатов занимается обработкой оперативной информации, составлением отчетов, сводок и других справочных данных секретного характера.

В 1928 г. его переводят на оперативную работу и повышают в должности – он становится помощником уполномоченного учетно-статистического отделения Мелитопольского окружного отдела ГПУ. В качестве младшего оперативного сотрудника Павел курирует работу нескольких агентов, действовавших в болгарской, греческой и немецкой колониях-поселениях. Работа с агентами, как с кадровыми секретными сотрудниками, так и с осведомителями, всегда требовала от нашего героя выдержки, терпения и хладнокровия.

П. А. Судоплатов

Настоящий оперативник-агентурист всегда являлся отменным «людоведом и душелюбом»: разбираясь с особенностями человеческой психологии, он должен уметь грамотно привлекать на свою сторону нужных лиц.

Один из наиболее выдающихся оперативников Российской империи, начальник Особого отдела Департамента полиции полковник С. В. Зубатов, неоднократно разъяснял своим подчиненным правила работы с секретными сотрудниками. Он отмечал, что единственное средство, для того чтобы быть в курсе деятельности оппозиционеров, – это иметь своих людей в каждой ячейке общества. Внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура – главное и единственное основание эффективного политического розыска. А главная задача оперативного сотрудника спецслужб – организовать тонкую и четко функционирующую сеть секретных осведомителей, работающих повсюду.

«Пути поиска таких людей различны, – говорил Зубатов своим офицерам, – но метод один: офицер охраны должен быть человековедом. Повторяю и повторяю: не смотрите на дело приобретения сотрудника как на рыночную куплю-продажу. И ни в коем случае не относитесь к вашему человеку небрежно или, хуже того, с презрением, коего он, возможно, и заслуживает, ибо никто из нас не станет оправдывать Иуду, продавшего Христа. Однако упрячьте эти свои мысли и чувства поглубже. Вы, господа, должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в тайной связи. Берегите ее как зеницу ока. Один неосторожный ваш шаг – и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно».

Мы не можем с достоверностью сказать, был ли знаком Павел с секретными инструкциями по работе с агентурой, принятыми в Российской империи, но и в ВЧК – ОГПУ к тому времени уже существовали методические материалы подобного характера, например «Азбука контрразведчика». Конечно, общение оперативника с секретными сотрудниками далеко не всегда бывает приятным, но информация, собранная им в ходе встречи, всегда представляет интерес для органов госбезопасности. Некоторые чекисты на местах и даже в центре, особенно из большевиков с дореволюционным стажем, такой работы, которую они со времен подполья именовали «провокацией», не выдерживали и подавали рапорт о переводе в другой отдел. Однако П. А. Судоплатов обладал необходимыми оперативнику качествами – великолепной выдержкой и должным хладнокровием.

В феврале 1928 г. он вступает в ряды Всесоюзной Коммунистической партии большевиков – ВКП (б). (Партия получила новое название – Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков) на XIV съезде в 1925 г. в связи с образованием СССР.)

В августе 1928 г. наш герой получает очередное повышение и переводится в столицу тогдашней Украины г. Харьков, где назначается помощником уполномоченного секретного отделения Харьковского окротдела ГПУ УССР. Секретный, а с марта 1931 г. секретно-политический отдел в составе Секретно-оперативного управления ОГПУ и его отделения на местах занимались постановкой на оперативный учет выявленных членов небольшевистских партий и организаций: анархистов, меньшевиков, эсеров, кадетов, октябристов, сионистов-бундовцев, националистов различных направлений и других, а также борьбой с активными антисоветскими партиями и группами, работой в среде творческой интеллигенции и духовенства. В том же году Павел вступает в брак с коллегой по работе Э. К. Кагановой.

Затем, в отрезок времени до 1930 г. (более точные данные в личном листке по учету кадров отсутствуют) П. А. Судоплатова переводят в центральный аппарат ГПУ УССР и назначают помощником уполномоченного Отдела информации и политического контроля. Этот отдел был образован путем слияния в ноябре 1925 г. двух отделов – информационного и политконтроля – в единую структуру. Подчеркнем, что в личном листке по учету кадров рукой Павла Анатольевича указана должность именно помощника уполномоченного. Об этом периоде работы нам известно мало, вероятнее всего, в новой должности сочетались как оперативная, в том числе агентурная, так и аналитическая составляющие.

«Мой рабочий день, – вспоминал П. А. Судоплатов, – начинался в десять часов утра и заканчивался в шесть вечера с коротким перерывом на обед. После этого шли встречи с осведомителями на явочных квартирах. Они продолжались с половины восьмого вечера до одиннадцати. Затем я возвращался на службу, чтобы доложить начальству о полученных мною оперативных материалах.

С 1922 г. ГПУ, а позднее НКВД – КГБ и служба внешней разведки при принятии важных решений в вопросах внешней и внутренней политики государства должны были стать основным источником информации для всех уровней советского и российского руководства. И сегодня руководство страны получает ежемесячные доклады о положении в государстве от органов госбезопасности по линии агентуры. Подобного рода доклад включает изложение внутренних трудностей и недостатков в работе различных организаций, предприятий и учреждений…

По иронии судьбы отделение информации нашего отдела возглавлял бывший царский офицер Козельский, происходивший из древней и обедневшей дворянской семьи. Хотя этот человек и служил в царской армии, его симпатии к большевикам, проявившиеся в годы революции, позволили ему завоевать наше доверие. В 1937 г. он покончил самоубийством, чтобы избежать ареста во время кампании чисток…»[104]

А тем временем в ОГПУ и его подразделениях на местах начинается очередная реорганизация, связанная с борьбой за власть в высших эшелонах партийно-государственной власти. Летом 1928 г. заместители председателя ОГПУ Г. Г. Ягода и М. А. Трилиссер не поддержали предложение Сталина и его сторонников о применении чрезвычайных мер в отношении лидеров оппозиции, поэтому вначале устранение кадров в ОГПУ происходило путем их перемещения на хозяйственную и советскую работу. Так, в августе 1931 г. по делу «Весна» сняты с постов Л. Н. Бельский, полпред ОГПУ по Московской области; И. А. Воронцов, начальник Административно-организационного управления; Е. Г. Евдокимов, начальник Секретно-оперативного управления; С. А. Мессинг, начальник Иностранного отдела; Я. К. Ольский, начальник Особого отдела.

Личный листок по учету кадров П. А. Судоплатова

Дополнение к личному листку по учету кадров П. А. Судоплатова

В 1930 г. П. А. Судоплатова переводят в резерв назначений ГПУ УССР, а затем отправляют заведующим культурно-воспитательной частью трудовой коммуны ГПУ УССР для правонарушителей в селе Ладан под городом Прилуки. «Между тем, – вспоминал он об этом периоде, – работа шла своим чередом, и я получил новое – весьма необычное, но весьма важное – задание, которое совместно контролировалось руководителями ОГПУ и партийными органами. Моя новая должность называлась: комиссар спецколонии в Прилуках для беспризорных детей. После Гражданской войны подобного рода колонии ставили своей целью покончить с беспризорностью детей-сирот, которых голод и невыносимые условия жизни вынуждали становиться на путь преступности. На содержание этих колоний каждый чекист должен был отчислять десять процентов своей заработной платы. При колониях создавались мастерские и группы профессиональной подготовки – трудовой деятельности ребят придавалось тогда решающее значение. Завоевав доверие колонистов, мне удалось организовать фабрику огнетушителей, которая вскоре начала приносить доход.

Благодаря положению моей жены в украинских партийных кругах я дважды встречался с Косиором, тогдашним секретарем ЦК Коммунистической партии Украины. Эти встречи проходили на квартире Хатаевича, куда нас приглашали в качестве гостей. Особое впечатление на меня производило, как оба руководителя смотрели на будущее Украины. Экономические проблемы и трагедию коллективизации они рассматривали как временные трудности, которые следует преодолевать всеми возможными средствами. По их словам, необходимо было воспитать новое поколение, абсолютно преданное делу коммунизма и свободное от всяких обязательств перед старой моралью. Наибольшее внимание следовало уделять развитию и поддержке новой украинской интеллигенции, враждебно относящейся к националистическим идеям. Потребовались еще шестьдесят лет и развал Советского Союза, чтобы стало очевидным: нужно было проявить, по крайней мере, терпимость и постараться понять противную сторону, а не стремиться во что бы то ни стало ее уничтожить».

Трудно сказать, в какой мере работа Павла Анатольевича в трудовой коммуне была политической, а в какой – оперативной. В его листке по учету кадров указана только должность заведующего культурно-воспитательной частью, которая давала большой простор для оперативной работы.

А тем временем в результате очередной «партийной войны» 1931 г. председатель украинского ГПУ, он же полномочный представитель ОГПУ по УССР В. А. Балицкий назначается заместителем председателя общесоюзного ОГПУ. Постепенно, как поступил бы на его месте каждый, он переводит в Москву нескольких своих доверенных сотрудников, и в феврале 1932 г. в их числе оказывается и Судоплатов.

Вначале он назначается инспектором, а затем – старшим инспектором Отдела кадров ОГПУ. Подобное назначение (кадры решают все!) может говорить о желании Балицкого держать под контролем кадровые перемещения в центральном аппарате ОГПУ. В должности старшего инспектора П. А. Судоплатов курирует комплектование и перемещения по службе в Иностранном отделе ОГПУ. Он знакомится с начальником отдела А. Х. Артузовым и его заместителем А. А. Слуцким. В 1933 г. он переходит на оперативную работу в разведке в должности оперативного уполномоченного. Это еще один поворотный момент в его судьбе.

Здесь мы оставим на время нашего героя, для того чтобы глубже понять суть геополитических процессов, происходивших на западе и юго-западе Советского Союза во второй четверти XX в.

Для этого нам следует вернуться на полсотни лет назад. В конце XIX в. после образования в 1879 г. Тройственного союза между Италией, Австро-Венгрией и Германией противоборство этих стран с Российской империей обострилось. В этой борьбе все средства были хороши. Противники России рассматривали Украину, наряду с Кавказом, Польшей, Прибалтикой и Финляндией, в качестве наиболее слабых звеньев империи.

В Германии и Австро-Венгрии еще в начале XX в. существовало несколько подходов к решению «российского вопроса», разнились и взгляды на развитие событий на Востоке. Наиболее жесткий германский вариант предусматривал полный разгром Российской империи и перенесение ее границ далеко на восток. Этот подход отстаивали «Пангерманская Лига» и «Партия Отечества», которые предлагали в рамках германского «жизненного пространства» колонизировать Галицию и Черноморское побережье, включая Крым. Последовательным проводником этих планов впоследствии стал А. Гитлер.

Некоторые венские политики имели в локальном «украинском вопросе» свое собственное мнение, поскольку Австро-Венгрия на тот момент владела Галицией, официально провозглашенной «украинским Пьемонтом» в борьбе против Российской империи. Геополитическая цель Австро-Венгрии заключалась в присоединении к Галиции и других украинских земель. В этом вопросе мнения союзников явно не совпадали. Но и берлинские, и венские политики, заинтересованные в будущем расчленении Российской империи, с конца XIX в. одинаково щедро финансировали различные сепаратистские группировки на территории Украины. Одним из идеологов и лидеров сепаратистов становится униатский митрополит А. Шептицкий.

В ходе Первой мировой войны в Вене активизируется прозападный Союз освобождения Украины (СОУ). В поддержку украинских сепаратистов выступают Болгария и Турция, вступившие в войну против стран Антанты. «Профессиональные украинцы» (мазепинцы) ставят своей задачей присоединение к 3-миллионной Галиции 30-миллионного украинского народа. Естественно, что Россия становится «тюрьмой народов», а «москали» – душителями свободы «Великой Украины», территория которой должна была доходить до Волги, Черного моря и Кавказа. Но у каждой палки, как известно, два конца. Идея борьбы с Российской империей для многих венских политиков выглядела весьма привлекательной, но они, очевидно, забыли, что тот, кто сеет ветер, – пожинает бурю. Своими действиями Австро-Венгрия дала мощный толчок к росту сепаратистских настроений внутри двуединой монархии. Венгерские, польские, словацкие и чешские националисты начали играть в свои собственные геополитические игры, окончившиеся для Вены глобальной катастрофой после поражения в Первой мировой войне.

Заигрывания с украинскими националистами закончились полным провалом и для Берлина – потерей польских территорий, ранее принадлежавших Пруссии. Однако в Германии идея геополитического реванша с окончанием Первой мировой войны отнюдь не исчезла. И одним из объектов будущего реванша стал, разумеется, Советский Союз, для которого эмигрантские и внутренние подпольные сепаратистские группы стали одной из наиболее реальных угроз в период между двумя мировыми войнами.

Пожалуй, наиболее опасными для СССР являлись вооруженные формирования украинских националистов.

За несколько лет до октября, в январе 1914 г., во Львове создается военизированное объединение, получившее название Сечевые стрельцы, а в июле того же года в Галиции – Центральная боевая управа. Она обращается к австрийским властям с инициативой создания украинского национального формирования – Легиона украинских сечевых стрельцов. Легион участвует в боях против русских войск на стороне Австро-Венгрии. Осенью 1914 г. планируется использовать 50 групп по 20 стрельцов для развертывания разведывательно-диверсионной деятельности в тылах русской армии, но эта попытка закончилась неудачей.

В первые бои с красными легионеры вступили зимой 1918 г. во время оккупации Украины австрийскими и немецкими войсками. В этот же период бывший офицер австрийской армии Е. Коновалец формирует свои галицийско-буковинские отряды стрельцов. Одновременно в немецких лагерях в Вейцларе, Радштадте и Зальцведеле из пленных формируется 1-я дивизия «синежупанников». Дивизия создавалась в качестве силовой опоры немецкого ставленника гетмана Скоропадского, но ею не стала и была впоследствии расформирована.

Потерпев поражение в Гражданской войне, часть руководства «сечевиков» оказывается в эмиграции, где Е. Коновалец, А. Мельник и Р. Сушко создают в 1920 г. Украинскую военную организацию (УВО). А территория Украины после 1921 г. оказывается раздробленной. Восточная Украина входит в состав Советского Союза, Буковина отошла к Румынии, Закарпатье – к Чехословакии, а Волынь, Галиция, Подляшье, Полесье и Холмщина становятся частью Польши. В среде националистов нет единства, и часть из них выступают одновременно и против СССР и против Польши.

В 1921 г. лидер УВО Е. Коновалец налаживает контакты со спецслужбами Веймарской республики, видя в ней противовес Польше, и в 1922 г. вместе со своим штабом перебирается в Берлин. В 1923 г., после признания странами Антанты Волыни и Галиции польскими территориями, руководство УВО полностью переориентируется на Германию. В том же году была установлена связь украинских националистов со спецслужбами Литвы. Правительство и парламент последней предъявляли к Польше свои территориальные притязания, поскольку в 1920 г. к Польше отошла часть литовской территории. В Каунасе находилась база боевиков УВО, действовавших под прикрытием литовских документов.

С этого времени украинскими националистами в интересах Германии осуществлялись разведка, саботаж и диверсии на польских территориях. Основными направлениями деятельности УВО стали террор против представителей польской власти и пропаганда идей «возрождения Украины». Убийства и неудачные покушения на польских чиновников, офицеров, жандармов следовали еженедельно. Поскольку УВО отчаянно нуждалась в средствах, одной из приоритетных целей боевиков стали банки, почтовые конторы и сберегательные кассы.

Польские власти отвечали террором на террор: боевиков вешали, приговаривали к пожизненному заключению, калечили в тюрьмах и концлагерях. Аналогично власти поступали и с подпольщиками левой ориентации: белорусскими, польскими и украинскими. В некоторых случаях жертвами боевиков УВО становились представители украинских умеренных националистических организаций, базировавшихся в Польше. Однако против террора и диверсий на территории советских Украины и Белоруссии эти «умеренные» не возражали.

Таким образом, сложилась довольно часто встречающаяся в политике ситуация двойного стандарта. Польские власти, активно преследовавшие боевиков УВО, не менее активно поддерживали боевиков антисоветской ориентации. Ранее, в начале 1919 г., поляками была создана разведывательно-диверсионная сеть на территории Белоруссии, Виленщины, России и Украины. Ее основу составляли боевики Союза активной борьбы и Польской организации войсковой (ПОВ).

Однако после того, как чекисты арестовали и перевербовали нескольких руководителей ПОВ, а затем ликвидировали большинство диверсионных групп, использование поляков, проживающих на советской территории и проходящих службу в Красной Армии, для осуществления разведывательно-диверсионных операций стало крайне затруднительно. Польским властям пришлось сделать основную ставку на боевиков из оказавшихся на территории Польши отрядов С. В. Петлюры, Б. В. Савинкова и С. Н. Булак-Балаховича. В борьбе с петлюровско-савинковскими бандами начинал в 1921–1923 гг. свою чекистскую деятельность Н. А. Прокопюк – один из будущих подчиненных П. А. Судоплатова.

Н. А. Прокопюк, Герой Советского Союза, сотрудник НКВД СССР

Операции активной разведки на территории Польши, которая в 1920-х гг. рассматривалась в качестве одного из основных потенциальных агрессоров, стали адекватным ответом на аналогичные операции диверсионных групп, действовавших против советских Белоруссии и Украины с польской территории. Основной задачей активной разведки являлось обеспечение безопасности приграничной полосы СССР путем проведения диверсионно-террористических операций на территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Военно-конспиративная деятельность в Польше развивалась одновременно по линии Разведуправления РККА и Коминтерна. Главным куратором обеих линий был И. С. Уншлихт.

Наибольшей эффективностью (документы по этому вопросу были раскрыты только после 1993 г.), отличались партизанские отряды и группы под командованием С. А. Ваупшасова, В. З. Коржа, К. П. Орловского, А. М. Рабцевича – под них маскировались группы активной разведки РУ РККА. Все эти командиры станут впоследствии «золотым запасом» П. А. Судоплатова в борьбе с фашистскими захватчиками.

С. А. Ваупшасов, Герой Советского Союза, сотрудник НКВД СССР

А. М. Рабцевич, Герой Советского Союза, сотрудник НКВД СССР

Кроме того, следуя концепции «полевой революции», действия партизанских отрядов должны были стать примером по части организации массового вооруженного сопротивления польским властям со стороны национальных меньшинств. По замыслу организаторов, отдельные диверсионно-террористические акции должны были постепенно перерасти в массовое партизанское движение на западно-белорусских и западно-украинских землях. Итогом партизанского движения виделось «всенародное восстание» белорусов, евреев, литовцев, украинцев против польских панов и воссоединение Западной Белоруссии и Западной Украины с СССР. Кадровый костяк партизанских отрядов в основном состоял из боевиков левых польских партий, в том числе и активных агентов разнообразных спецотделов Коминтерна.

К. П. Орловский, Герой Советского Союза, сотрудник НКВД СССР

После окончания Гражданской войны наша страна фактически оказалась во враждебном окружении государств (Польша, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия), которые ранее входили в состав Российской империи и имели с СССР общую границу. Военно-конспиративная деятельность ВЧК – ОГПУ, РУ РККА и ИККИ в них имела пограничную специфику. Суть ее заключалась в организации на советской стороне специальных пунктов – так называемых коридоров для перехода государственной границы. Через эти пункты, создаваемые конспиративно на участках погранзастав с особо доверенными командирами, осуществлялась нелегальная переброска людей и грузов через границу в обоих направлениях. Разумеется, конспиративная работа советских спецслужб и специальных структур Коминтерна проводилась и в других странах.

Приграничные государства, а также Балканы и Германия находились в зоне пристального внимания советского военно-политического руководства. А что прикажете делать, если вы находитесь во враждебном окружении и постоянно ожидаете интервенции? Сидеть и ждать? Наилучшим выходом видится изменение враждебной политики правительств окружающих стран на политику дружественную или хотя бы нейтральную. Есть и еще один вариант – создание в недружественных странах такой внутренней обстановки, когда правительствам будет не до организации агрессии против кого бы то ни было. Военно-политические задачи подобного рода и обеспечивались операциями активной разведки, а также военно-конспиративной деятельностью Коминтерна, функционеры которого помогали компартиям в организации пролетарских революций в странах ближнего и дальнего зарубежья.

В 1923 г. было предпринято три попытки революционных выступлений в странах Европы. Первой стала Болгария. Кроме политической и пропагандистской работы компартия Болгарии параллельно занималась созданием нелегальной боевой организации, которая сформировалась в середине 1921 г. Военные структуры партии на местах находились под руководством одного из секретарей местного партийного комитета. При ЦК компартии были созданы две спецкомиссии: техническая (оружие, боеприпасы, планирование, обучение кадров и т. п.) и по специальной пропаганде (разложение армии, полиции, жандармерии и т. д.). Разведка военной организации была выделена в самостоятельную структуру и стала общепартийной. Ее центральные структуры подчинялись ЦК, а местные разведотделы – партийным комитетам.

Наряду с военной организацией БКП по линии ИККИ и РУ РККА в Болгарии был создан революционный комитет «Добруджа», деятельность которого распространялась на территорию Румынии. В руководство ревкома «Добруджа» входили участники Гражданской войны в России С. Джоров и К. Касапов. Работа этого органа была особо законспирирована, поскольку его основным направлением была организация активной разведки в Румынии и – отчасти – в Турции и Болгарии.

После переворота 9 июня 1923 г. правительство А. Цанкова было крайне обеспокоено «лихорадочными приготовлениями» коммунистов и «земледельцев» – членов Болгарского Земледельческого народного союза – к вооруженному восстанию. Совпадение политических интересов БКП и БЗНС, которое могло перерасти в тактическое объединение, являлось основной угрозой для благополучия правых.

12 сентября правительство нанесло превентивный удар по компартии. Рабочие помещения, клубы и газеты БКП были закрыты полицией, более 2000 коммунистов арестованы, в том числе около сорока функционеров партии. Намеченная на такой случай всеобщая политическая забастовка не состоялась. 14 сентября в районе города Татар-Пазарджик началось стихийное вооруженное восстание крестьян. В течение пяти дней (13–17 сентября) руководство БКП, пребывая в непрерывных дискуссиях, не могло принять решения: что делать?

18 сентября партия наконец берет курс на вооруженное восстание, которое намечено начать 22 сентября, но этот срок опередили на местах. В ночь с 19 на 20 сентября началось восстание в Старо-Загорском округе (гг. Казанлык и Пловдив). 21 сентября полиция разгромила Военно-революционный комитет в Софии и провела аресты в частях столичного гарнизона. Наибольший масштаб бои правительственных войск и повстанцев приобрели в северо-западной Болгарии, в районе города Фердинанд. 29 сентября восстание было подавлено. В его ходе погибли несколько тысяч человек, небольшая часть повстанцев сумела эмигрировать из приграничных районов в Югославию, Грецию и Румынию.

Объективные предпосылки для вооруженного восстания были гораздо ниже тех, что представляли себе руководители Коминтерна. В числе основных причин, предопределивших поражение восстания, была его абсолютно недостаточная политическая подготовка. Отсутствовали лозунги, которые формулировали бы кровные интересы рабочих и в особенности крестьянских масс. В ряду главных слабостей партии, оказавшей роковое влияние на исход восстания, были ее слабые позиции на транспорте, на железных дорогах, почте и телеграфе. Отсутствие должной организации связи, точной информации с мест событий и наблюдающееся высокомерие функционеров центральных партийных органов сыграли с компартией Болгарии злую шутку.

Одной из основных задач специальных структур Коминтерна и советских спецслужб в 1923 г. являлось обеспечение успеха предполагаемой революции в Германии. (Мы уже касались этого вопроса в предыдущих главах.) Подчеркнем, что политическая, организационная и техническая подготовка восстания не соответствовала реальной обстановке в стране. Не было организовано должное военное обучение «пролетарских сотен», причем многие из них реально существовали только на бумаге. Не менее сложная ситуация была и со снабжением «пролетарских сотен» оружием, боеприпасами и необходимым снаряжением. Даже там, где это оружие было, отлаженной системы его передачи в руки рабочих не наблюдалось. В области руководства восстанием, в области связи, агитации и пропаганды, а также мер конспирации ситуация также была крайне неблагоприятной. Политические мероприятия, подготавливающие участие в восстании широких масс трудящихся, отсутствовали. Не проводилась и систематическая работа по разложению вооруженных сил буржуазного правительства.

А противник действовал решительно, но главное – политически и тактически грамотно. 9 октября 1923 г. рейхстаг предоставил чрезвычайные полномочия правительству Штреземана. На следующий день в Саксонии было сформировано «рабочее правительство» в составе пяти левых социалистов и двух коммунистов. После того как министр-коммунист П. Бетхер потребовал вооружить «пролетарские сотни», командующий рейхсвером в Саксонии генерал А. Мюллер немедленно объявил об их роспуске. 13 октября он переподчинил себе земельную полицию, которая предпочла выполнять приказы генерала, а не распоряжения государственного секретаря Саксонии Г. Брандлера. После этого Мюллер сконцентрировал у границ Саксонии 50-тысячную ударную группировку рейхсвера.

21 октября конференция докеров приняла решение призвать пролетариат к всеобщей забастовке, если рейхсвер предпримет действия против правительства Саксонии. Но конференция фабрично-заводских комитетов Саксонии призыв к всеобщей забастовке не поддержала. Рабочие правительства Саксонии и Тюрингии не смогли привлечь широкие массы рабочих на свою сторону. Войска рейхсвера вошли в Дрезден и Лейпциг. В этих условиях руководство КПГ и московские эмиссары приняли решение об отмене вооруженного восстания.

Однако до Гамбурга это решение не дошло, и 23 октября в 5 часов утра там вспыхнули бои, продолжавшиеся до 25 октября, когда восставшие по директиве компартии добровольно прекратили борьбу и скрылись, унося с собой оружие. Как и во многих других случаях, отрицательным моментом восстания было отсутствие единого руководства. Существовал только план боевых действий военной организации в первый момент выступления. Общего плана, который предусматривал бы все организационно-политические и агитационные мероприятия партии, направленные на быстрое и успешное проведение восстания (организация революционной власти, быстрая мобилизация масс и руководство их борьбой, изоляция лидеров социал-демократии и т. п.), не было.

Для успеха предполагавшегося вооруженного выступления германского пролетариата нельзя было допустить, чтобы в его подавлении участвовали польские войска. Легальные резидентуры ИККИ, РУ РККА и ГПУ – ОГПУ, действовавшие под «крышей» полпредства СССР в Варшаве, вели интенсивную разведку в вооруженных силах и государственных учреждениях Польского государства. Главной опорой советских разведслужб в Польше были польские коммунисты-коминтерновцы.

В первой половине 1923 г. военное крыло компартии Польши приступило к организации диверсионно-террористических акций против своих политических противников. Предполагалось, что эти акции приведут к нарастанию революционной борьбы пролетариата. Период весны – осени 1923 г. журналисты назвали «бомбовым периодом». В частности, 3 мая на открытии памятника С. Понятовскому должны были присутствовать члены правительства, лидеры политических партий и иностранные делегации. Боевики заложили мощный фугас, но теракт отменили из-за утечки информации. Тактика диверсантов была основана на принципе «маятника», т. е. имитировала действия двух террористических организаций, действующих друг против друга. С определенной периодичностью взрывы самодельных бомб происходили в помещениях то правых, то левых общественных организаций и газет. Было и несколько неудачных попыток покушений на Ю. Пилсудского, «директора» Польского государства.

Для 2-го отдела польского Генштаба (контрразведка) и Варшавской политической полиции поиск и обезвреживание террористов были приоритетной задачей. Используя агентуру в армии, польские спецслужбы сумели к сентябрю 1923 г. задержать часть членов коминтерновской «боёвки». Несколько позже были арестованы и руководители организации. Однако уже после их ареста в ночь с 12 на 13 октября в варшавской цитадели произошел грандиозный взрыв. Сила взрыва была так велика, что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от цитадели, была целиком поднята на воздух и сброшена в реку Вислу, где утонуло несколько десятков человек. После взрыва склада боеприпасов в варшавской цитадели контрразведка и политическая полиция активизировали агентурную и оперативную работу и начали аресты коммунистов. По всей Польше было арестовано около 2000 человек, что обескровило польскую компартию. 31 октября Пилсудский издал указ о введении в стране чрезвычайного положения и военно-полевых судов.

После введения чрезвычайного положения компартия Польши призвала рабочих к всеобщей политической забастовке, которая началась 5 ноября. На следующий день в Кракове местные власти запретили проведение митинга у Дома профсоюзов (Рабочего дома). Они стянули к месту сбора полицию и войска, и те, открыв огонь по рабочим, убили двух человек. В ответ на расстрел в городе началось вооруженное восстание. Повстанцы разоружили две роты пехоты, отбили атаку трех эскадронов кавалерии и захватили броневик. К вечеру 6 ноября рабочий район Кракова оказался в руках восставших. В качестве ответной меры правительство срочно перебросило в город войска и полицейские подразделения из Кельце, Люблина и Познани.

Руководство Коминтерна потребовало от компартии Польши возглавить руководство восстанием и начать создание Красной гвардии, чтобы трансформировать Краковское восстание в революцию. Но из-за всеобщей забастовки железнодорожников эмиссары компартии в тот же день попасть в город не смогли. А без политической цели, без вождей, без организации первоначально победоносное, но стихийное вооруженное восстание превратилось в вооруженный бунт.

7 ноября 1923 г. лидеры социалистов заключили соглашение с правительством Пилсудского, а депутаты Сейма Марек и Бобровский уговорили повстанцев сложить оружие. К моменту, когда представители компартии прибыли наконец в Краков, о возобновлении вооруженной борьбы не могло быть и речи. Отсутствие должной оперативной связи и возможности адекватно реагировать на изменяющуюся обстановку не позволило должным образом воспользоваться сложившейся ситуацией.

Весной – осенью 1924 г. на территории Западной Белоруссии продолжались операции партизанских отрядов. Их деятельность настолько беспокоила польское правительство, что 9 мая председатель Совета министров издал специальный указ, в котором за поимку партизанского командира («бандита») Мухи-Михальского, а также за информацию о его нахождении и содействие полиции назначалась крупная денежная награда. Руководство польской контрразведки и полиции не знало, что под псевдонимом Муха-Михальский одновременно действовали насколько партизанских командиров. 18 июля 1924 г. партизанский отряд С. А. Ваупшасова разгромил польский полицейский участок в селе Вишнева, где после боя был созван митинг местного населения. Митинг был посвящен пропаганде целей партизанской борьбы и агитации населения о помощи партизанам. В этот же день группа партизан Ф. Яблонского разгромила полицейский отряд в селе Жодишки. На следующий день отряд Ваупшасова занял лесопильный завод в селе Жердели (англофранцузская концессия). На этом заводе также был созван митинг заводских рабочих. Затем в междуречье рек Ислочь и Березина отряд Ваупшасова разгромил полицейский кавалерийский эскадрон. С апреля по ноябрь 1924 г. на территории Западной Белоруссии и Западной Украины партизанские отряды провели более восьмидесяти крупных боевых операций.

К тому времени обучение иностранных коммунистов специальным военным дисциплинам осуществлялось следующим образом. Бывшая «Спартаковская бригада» была переформирована в Особую школу красных командиров для немецкоговорящих слушателей. Лучшие кадры из польских подразделений были сведены в Стрелковую (учебную) бригаду красных коммунаров. Финские и отчасти прибалтийские коммунисты проходили подготовку в составе Петроградской Интернациональной военной школы. В основном военное обучение велось в рамках Полевого устава РККА. Впоследствии эти школы стали серьезным источником особого кадрового резерва для военно-конспиративных структур Коминтерна, РУ РККА и ИНО ОГПУ. Агентурную и оперативную подготовку кадров для собственных нужд советские спецслужбы осуществляли в меру своих возможностей.

В 1924 г. ситуация начала постепенно меняться. С апреля по июнь функционировала военная школа для германских коммунистов, но ее работа была признана неудовлетворительной, и в учебных заведениях Коминтерна началась интенсивная работа по перестройке учебного процесса по подготовке «профессиональных революционеров», в том числе нелегального оперативного и военного аппарата компартий.

30 июля 1924 г. помощник начальника штаба РККА М. Н. Тухачевский направил заместителю наркома по военным и морским делам М. В. Фрунзе докладную записку с предложением создать при штабе РККА военный орган по проблемам Коминтерна. Уже на следующий день (!) состоялось заседание специальной комиссии Реввоенсовета СССР (Л. Д. Троцкий, И. С. Уншлихт, М. Н. Тухачевский, Я. М. Жигур). Было решено составить специальное руководство по гражданской войне, которое включало в себя четыре основные группы вопросов:

1) Пролетарская революция и вооруженное восстание (введение к уставу гражданской войны).

2) Стратегия (устав) гражданской войны: формирование Красной гвардии; психологическая подготовка восстания; восстание; формирование Красной армии; зарубежные мероприятия; дальнейшие операции; борьба с контрреволюционными восстаниями.

3) Тактика в гражданской войне: уличный (городской) бой; действия по железным дорогам; действия отдельных мелких отрядов; действия крупных частей разреженными порядками; переходная тактика от партизанской к массовой войне; тактика технических войск.

4) История гражданских войн: Московское восстание 1905 г.; Февральская революция; Октябрьское восстание в Петрограде и Москве; Баварское; Венгерское; Германское; Болгарское восстания.

С осени 1924 г. обучение функционеров иностранных компартий конспиративным, военным и военно-специальным знаниям и навыкам стало проводиться в рамках специальных школ и курсов ИККИ; названия большинства из этих школ и курсов до сих пор засекречены. Формально названные заведения подчинялись Отделу кадров ИККИ, но обучение контролировалось Организационным отделом и Отделом международной связи (И. А. Пятницкий). Центральная военно-политическая школа разместилась под Москвой, в поселке Баковка, имелся также широкий ряд разнообразных филиалов, учебных «пунктов» и «точек». При школе функционировали различные специальные курсы, на которых готовились кадры для грядущих революций и международной гражданской войны.

Целью курсов была ступенчатая подготовка военно-политических руководителей местного, районного и областного масштаба с учетом образования и специальных знаний курсантов. Первоначальные программы включали военно-политическую, тактическую и военно-техническую подготовку, изучение топографии и организации вооруженных сил буржуазии. Все эти планы не были реализованы одномоментно в течение 1924 г., но начало было положено при разработке учебных программ для нелегальной военной организации компартии Болгарии.

В военно-политической области изучались теория и практика вооруженного восстания: во-первых, ленинская теория вооруженного восстания (предпосылки пролетарской революции; роль и место вооруженного восстания в ее процессе; превращение войны национальной или империалистической в войну гражданскую); во-вторых, организационная подготовка вооруженного восстания («людской материал и его свойства»; общие принципы организация своих сил; военно-политическое воздействие на свои части и части противника); в-третьих, организационные мероприятия после захвата власти (организация Красной армии, милиции, пролетарских спецслужб по типу ВЧК, аппарата гражданского управления; отношение к старому государственному аппарату; использование его элементов в строительстве нового аппарата власти).

В области нелегальной работы (конспирация, агентурная разведка, борьба с полицией и контрразведкой буржуазного правительства) курсанты спецшколы знакомились с методами работы полиции по разработке подпольных организаций, изучали методы выявления слежки и ухода от нее, приобретали навыки пользования шифрами, кодами, симпатическими чернилами и т. п., учились внедрению агентуры в органы управления и способам сбора информации, подготовке аппарата своих секретных служб. Одним из учебников в этой области являлся сборник статей «Техника большевистского подполья», изданный Истпартом в 1924 г.

Тактический цикл преследовал цель научить правильному анализу обстановки, быстрому принятию решений, твердому проведению принятых решений в жизнь. Обучение осуществлялось по принципу от простого (захват и оборона здания) к сложному (захват ж.-д. узла, населенного пункта и т. п.). Далее следовали организация и проведение вооруженного восстания в городе при различном соотношении сил (восставших и правительственных) и проработка операций в масштабе района. Разбору подлежали следующие вопросы: скрытое сосредоточение своих сил, уличный бой, действия в особых условиях (ночью, в горах и лесах, среди враждебного населения), диверсионные и партизанские действия и т. п.

Особое внимание отводилось изучению тактики уличного боя. Основным пособием по этой теме стал сборник статей «Уличный бой», изданный в 1924 г. под редакцией В. Муратова. В числе разделов, изучаемых на картах и на практике, были следующие: разоружение полицейских постов и участков; атака и блокада казарм; атака занятого противником здания; захват занятого противником городского района; боевые действия с целью захвата города; оборона здания; устройство и оборона баррикад; оборона городского района, в том числе переправ; оборона захваченного города.

В области партизанской войны учебниками являлись книги В. Н. Клембовского «Партизанские действия», М. С. Свечникова «Революция и гражданская война в Финляндии 1917–1918 гг.» (1923 г.), П. Тихомирова «Уроки болгарского восстания. Сентябрь 1923 г.» (1924 г.) и П. П. Каратыгина «Партизанство. Начальный опыт тактического исследования» (1924 г.). Автор последнего труда был одним из ближайших помощников М. В. Фрунзе и мог рассказать о партизанских действиях в Туркестане в 1919–1920 гг. и на Украине в 1920–1924 гг., опираясь на собственный опыт. Под партизанством П. П. Каратыгин понимал действия вооруженных отрядов повстанцев или выделенных из состава армии воинских частей, имеющих задачу истребления противника путем нападения в моменты его наименьшей способности к сопротивлению и не связывающих себя постоянным вооруженным соприкосновением с врагом.

В военно-технической области курсантам надлежало изучать материальную часть оружия и пройти стрелковую подготовку по всем видам стрелкового оружия, включая минометы и автоматические стрелковые устройства, намного опередившие конструкторские идеи своего времени. Также изучались оптическая и акустическая сигнализация и средства связи: телефон, телеграф, радио. Несколько часов посвящалось средствам вождения: велосипедам, мотоциклам, автомобилям, броневикам и бронепоездам. Подрывное дело предусматривало ознакомление со взрывчатыми веществами, подрывными средствами и их применением в контексте выполнения задач операций и для противодействия противнику.

В ночь с 3 на 4 августа 1924 г. отряд С. А. Ваупшасова совершил налет на пограничный город Столбцы. Основной целью операции были захват тюрьмы и освобождение руководителя Военной организации компартии Польши С. Скульского, а также руководителя компартии Западной Белоруссии П. Корчика. Партизаны разгромили местный гарнизон, железнодорожную станцию и городской полицейский участок. Регулярные воинские части – пехота, артиллерия и броневики – вошли в город только через несколько часов после партизанского налета. В уезде было введено осадное положение.

15 сентября в селе Татарбунары (Бессарабия) началось вооруженное восстание против румынских властей под руководством местной коммунистической организации, которую возглавлял А. Клюшников. Восставшие создали ревком и провозгласили восстановление советской власти в Бессарабии. Восстание охватило почти весь юг Бессарабии. На его подавление королевское правительство Румынии направило войска и флот. 19 сентября румынские войска сломили упорное сопротивление повстанцев. Погибли более 3000 человек.

В течение лета 1924 г. ЦК компартии Эстонии все больше склонялся к тому, что при должной подготовке вооруженное восстание имеет шансы на успех. 3 августа в Таллине прошла организованная коммунистами антивоенная демонстрация, в которой, несмотря на противодействие полиции, приняли участие более 3000 человек. Этот факт (в числе целого ряда весенних и летних выступлений трудящихся) был воспринят руководством компартии как показатель роста революционных настроений пролетариата. На его основании ЦК КПЭ посчитал, что «имеет превосходство над противником» и сможет организовать успешный захват власти.

Организационная и военно-техническая подготовка восстания велась с конца весны в условиях строжайшей конспирации. Все документы составлялись только в шифрованном виде, на планах и картах не допускалось оставлять пометки. Формирование нелегальных боевых отрядов началось с создания троек. В состав троек входили в основном коммунисты, комсомольцы и особо проверенные беспартийные рабочие. Тройки создавались в городах Валга, Выра, Нарва, Пярну, Таллин, Тарту и других, а также в некоторых воинских частях. Старший тройки имел связь со связным военной организации. Параллельно шло накопление оружия, боеприпасов и другого снаряжения.

Начиная с «антивоенной недели» (начало августа 1924 г.) компартия не организовывала массовых выступлений рабочего класса из опасений разгрома со стороны контрреволюции. Даже во время «Процесса 149-ти» и расстрела депутата Государственного собрания Эстонии Я. Томпа (за три дня до восстания!) массы не вышли на улицу. Было решено, что вооруженные боевики выступят внезапно, с целью захватить противника врасплох. В этом отношении организация восстания носила характер заговора.

К середине ноября подготовка восстания в Эстонии вступила в завершающую стадию. Боевые тройки свели в десятки, из десятков сформировали роты и батальоны. В батальон входило 150–200 штыков. Всего в составе Военной организации КПЭ насчитывалось около тысячи человек, из них в Таллине – около четырехсот. Общее руководство подготовкой восстания осуществлял член ЦК КПЭ Я. Я. Анвельт.

17 ноября 1924 г. на заседании Политбюро ЦК РКП (б) М. В. Фрунзе сделал доклад о положении в Эстонии. Было принято решение оказать компартии Эстонии политическую и материальную помощь. Одной из таких мер стало привлечение эстонских, латышских и финских коммунистов, проживающих в СССР (всего около 10 000 штыков), для оказания помощи революционному правительству советской Эстонии. Также в Эстонию были направлены около шестидесяти сотрудников военной разведки и командиров Красной армии, эстонцев по национальности.

К концу ноября 1924 г. подготовка Военной организации КПЭ к вооруженному восстанию была в основном завершена. Согласно плану, восстание должно было начаться в городах Таллин, Нарва и Пярну, а затем перекинуться на другие населенные пункты. В ходе восстания предполагалось разгромить или нейтрализовать воинские подразделения противника и сразу после овладения Таллином создать революционное правительство Эстонии. Новое правительство объявило бы о восстановлении советской власти и обратилось за помощью к СССР. Овладеть основными стратегическими пунктами планировалось в течение суток.

29 ноября в Таллине состоялось объединенное заседание ЦК КПЭ и ЦК КСМЭ (Коммунистический Союз молодежи Эстонии), на котором был утвержден план восстания. Для непосредственного руководства восстанием был создан Военно-революционный комитет из десяти человек. Председателем ВРК стал В. Клейн, начальником штаба – К. М. Римм. Выступление планировалось в ночь с 30 ноября на 1 декабря 1924 г. (с воскресенья на понедельник). Оживленное движение на улицах воскресным вечером позволяло осуществить перемещения боевых групп на конспиративные квартиры, выбранные в качестве исходных позиций для выступления, более скрытно.

Разумеется, соблюдались все необходимые меры конспирации. Командиры десятков накануне приказали своим подчиненным вечером 30 ноября находиться дома. Затем группами по 2–3 человека они проводили своих людей на явку; далее связные вели их на конспиративные квартиры. После прибытия на конспиративную квартиру никто из боевиков не мог покинуть помещение, за этим сле дили заранее назначенные коменданты. Когда собирались все бойцы, доставлялось оружие и боеприпасы.

Утечки информации при сосредоточении штурмовых групп не произошло. Однако командирам не удалось собрать всех своих людей. К 4 часам утра 1 декабря на сборных пунктах первого батальона находились 56 боевиков из 170, второго – 91 из 120 и третьего – 80 из 110, всего 227 боевиков из 400. Чем это можно объяснить? Скорее всего, часть людей в своих квартирах не находились, а некоторые боевики, не зная о предполагавшемся восстании, отказались пойти на «обычное собрание», назначенное в столь позднее время.

И все же, несмотря на недостаточное число собравшихся, ЦК подтвердил решение выступить 1 декабря в 5 часов 15 минут.

Начало восстания оказалось удачным: боевики овладели Балтийским вокзалом и железнодорожной станцией «Таллин – Вяйке», главным почтамтом, зданием Государственного собрания, военным аэродромом. Специальные группы взорвали 2 железнодорожных моста на участках Таллин – Тапа и Таллин – Тарту, что не позволило правительству перебросить в Таллин бронепоезда из Тапы и кавалерийский полк из Тарту. В ряды восставших вступили несколько десятков солдат авиационного дивизиона.

Однако попытка захватить Военное министерство, военные учебные заведения в Тоньди, казармы батальона связи и резерва конной полиции не удалась. В результате в руках правительства остался «мозг армии», центр связи и наиболее боеспособные и идеологизированные подразделения. Командование вооруженных сил не растерялось и сумело быстро организовать подавление восстания. Против восставших были брошены карательные отряды, составленные из офицеров (в том числе резервистов), кадетов военных училищ, курсантов школы унтер-офицеров, полицейских и добровольцев из восстановленного 1 декабря Союза защиты.

Рабочие массы, вопреки ожиданиям, восстание не поддержали, и оно было подавлено в течение суток. Отдельные разрозненные попытки сопротивления продолжались еще две недели.

После подавления восстания в Эстонии начался белый террор. За три месяца расстреляли свыше трехсот причастных к событиям товарищей, свыше двух тысяч человек были арестованы. Коммунистическое движение в Эстонии было парализовано на полтора десятка лет. В сложной обстановке пришлось работать и советской разведке, чья деятельность затруднялась не только активностью контрразведки, но и почти полной потерей агентурных сетей.

Повстанцами при проведении восстания был допущен целый ряд весьма чреватых своими последствиями ошибок организационно-тактического порядка. Решающее значение в исходе восстания 1 декабря имело то обстоятельство, что небольшие группы боевиков остались изолированными от масс пролетариата. Партия слишком переоценивала значение сугубо военного момента в проведении восстания и недооценивала значение массового революционного движения. Степень разложения войск противника была просчитана неверно, сила военной организации партии явно завышалась, был допущен и ряд других ошибок. План восстания и боевые задачи, поставленные перед отдельными группами, не соответствовали силам боевой организации. Далеко не все боевики умели обращаться с оружием, которое им выдали. Разведку некоторых объектов нападения произвели поверхностно. Связь и взаимодействие отдельных групп боевиков между собой были чрезвычайно плохи. Потерпев неудачу при выполнении возложенной задачи, группы не присоединялись к соседним группам, с тем чтобы совместными силами продолжать бой, а в большинстве случаев рассеивались.

В конце 1924 г. попытки вооруженных выступлений предпринимались и в Польше, где активная разведка стимулировала развитие военных организаций компартий Западной Белоруссии и Западной Украины. К концу 1924 г. на территории Западной Белоруссии и Западной Украины сложилась следующая ситуация. 30 ноября на II конференции КП Западной Белоруссии был выдвинут лозунг свержения польского правительства и принято решение о подготовке вооруженного восстания. Несколько позже аналогичное решение приняла окружная организация КП Западной Украины на Волыни. Однако планам белорусских и украинских коммунистов не суждено было сбыться.

В ночь с 7 на 8 января 1925 г. один из партизанских отрядов был прижат польскими войсками к советской границе и с боем прорвался на территорию СССР. При этом партизаны разгромили советскую пограничную заставу у местечка Ямполь. Поскольку многие бойцы отряда были одеты в польскую военную форму, советские пограничники решили, что нападение совершило подразделение польской армии. Этот инцидент вызвал резкое неудовольствие военно-политического руководства СССР. Было назначено расследование. 25 февраля по представлению комиссии во главе с В. В. Куйбышевым Политбюро ЦК РКП (б) приняло постановление об активной разведке.

В нем отмечалось, что активная разведка (диверсионные, военно-подрывные группы и пр.) в начальный период ее существования была необходимым дополнением военных мероприятий Советской Республики и выполняла боевые задачи по приказу из центра. Однако, принимая во внимание, что коммунистические партии поставили вопрос о своем руководстве повстанческим движением, признавалось необходимым активную разведку в существующем виде на территории Польши ликвидировать. Более того – ни в одной стране не должно было существовать активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих оружие, средства, указания и т. п., из СССР!

Все вопросы организации нелегальной боевой и повстанческой работы на территории иностранных государств передавались в ведение иностранных компартий, в интересах их собственной революционной работы внутри страны. Политическая целесообразность принимаемых решений должна была определяться исключительно в партийном порядке. Коминтерн был обязан осуществлять помощь национальным компартиям по организации нелегальной боевой работы и по подготовке национальных боевых кадров.

Нелегальным военным организациям, боевым группам компартий следовало решительно отказаться от разведывательной и иной работы в пользу военных структур СССР. Руководители РУ РККА и ИНО ОГПУ и их резидентур за рубежом обязывались поддерживать связь исключительно с уполномоченными ЦК соответствующих компартий.

Остальные группы активной разведки, а также диверсионные группы, не вошедшие в подчинение партийных организаций, ликвидировались. Для военных целей СССР в соседних государствах самым конспиративным образом следовало организовать особые пункты (группы) для подготовки к деструктивной (диверсионно-террористической) работе (изучение военных объектов, установление связи с нужными людьми, заготовка снаряжения и т. п.) во время войны в тылу у противника. Эти «спящие» пункты в особый (предвоенный) период разворачивались в боевые структуры и в целях конспирации ни в коем случае не должны были иметь связей с компартиями; боевики и оперативники «официально» не имели права состоять в компартиях.

На территории СССР надлежало организовать строго законспирированные небольшие группы с необходимым вооружением, которые в случае занятия нашей территории противником приступали к дезорганизации вражеского тыла и организации партизанской войны. Пограничная зона на советской территории очищалась от бойцов активной разведки, которых следовало эвакуировать во внутренние округа, однако на случай войны их оставляли на особом учете. Ответственность за состояние границ и переход через них партизан целиком была возложена на органы ГПУ. Проведение всех этих мероприятий возлагалось на Реввоенсовет СССР.

Активность коминтерновских структур и специальных служб СССР в западных странах в 1923–1924 гг. не осталась без внимания со стороны их военно-политического руководства. Особую озабоченность проявляло руководство стран, граничивших с СССР. После подавления эстонского вооруженного восстания в декабре 1924 г. их взаимодействие усилилось. 16–17 января 1925 г. в Гельсингфорсе (Хельсинки) состоялась конференция Латвии, Польши, Финляндии и Эстонии. На конференции было принято секретное соглашение о создании единого фронта против большевизма. 31 марта – 2 апреля того же года в Риге прошло совещание военных представителей Латвии, Польши, Румынии, Финляндии и Эстонии, которое стало развитием плана по созданию единого фронта против СССР. Ведущую роль в организации этого совещания играло военно-политическое руководство Польши, стремившееся придать своей стране роль восточноевропейского лидера. За кулисами военного совещания в Риге незримо присутствовали Великобритания и Франция, имевшие в этом регионе свои геополитические интересы.

В марте 1925 г. началось расформирование отрядов активной разведки в Польше. Однако многие руководители и члены нелегальных военных организаций на Волыни отказались выполнять указания представителей ЦК ВКП (б), ЦК компартий Польши и Западной Украины об отмене курса на вооруженное восстание. Не имея возможности начать восстание без санкции Коминтерна, они в то же время находились в состоянии повышенной боевой готовности. Польская полиция и контрразведка внедрили в нелегальные военные организации свою агентуру и весной 1925 г. арестовали более полутора тысяч членов волынской «боёвки».

ЦК КП Западной Белоруссии также направил всем командирам партизанских отрядов циркуляр с приказом прекратить диверсионные и террористические операции. Члены компартии (в том числе и сотрудники нелегальных военных организаций) были обязаны направить все усилия на организацию массовой агитационно-пропагандистской работы среди крестьян. Часть партизан вывели на территорию СССР, часть переехала на новое место жительства в другие районы Польши. Тем не менее, как и на Волыни, польские спецслужбы сумели выявить и арестовать более двух тысяч партизан и подпольщиков.

Одновременно Коминтерном предпринимались меры по ликвидации активной разведки в Болгарии. Военной организации предстояла перестройка, с тем чтобы перейти от задач, связанных с подготовкой вооруженного восстания, к удовлетворению повседневных нужд партии: пролетарской самообороны, защиты собраний, демонстраций и проч. Необходимо было усилить политическую и организационную работу в армии и полиции. Террористические акты допускались лишь как акты самообороны в борьбе с предателями. Но было уже поздно.

16 апреля 1925 г. в софийском Воскресенском соборе во время отпевания убитого генерала Георгиева боевики из числа болгарских коммунистов произвели мощный взрыв. Целью теракта было уничтожение болгарского правительства во главе с А. Цанковым, почти в полном составе присутствовавшего на отпевании. По замыслу организаторов теракта (Военный центр БКП при содействии советников ИНО ОГПУ, РУ РККА и Коминтерна), после ликвидации членов правительства в Болгарии должны были начаться активные выступления рабочих и крестьян. Эти выступления компартия планировала перевести в вооруженное восстание.

Однако все произошло с точностью до наоборот: погибли около 150 человек, но объекты покушения не пострадали. Болгарские рабочие и крестьяне (в большинстве своем – православные!) не только не поддержали боевиков, но и отреагировали на теракт крайне негативно. Правительство ответило на теракт мгновенно – сразу после взрыва в Болгарии было введено военное положение. Полиция и спецслужбы начали облавы и арестовывали всех лиц, заподозренных в коммунистической деятельности, по заранее составленным спискам. Непосредственные участники покушения были казнены, подобной же участи подверглись и большинство тех, у кого были обнаружены оружие и взрывчатка, сочувствующие компартии тоже подвергались аресту. Вооруженное восстание было подавлено, не успев начаться. Частично восстановить свои силы БКП сумела только к концу 1930-х гг.

Еще одним негативным последствием взрыва стало решение венского резидента РУ РККА (координатор работы на Балканах) В. С. Нестеровича порвать с советской разведкой. Осведомленный об организаторах теракта и его истинных причинах, Нестерович прибыл в Берлин, где предложил французскому консулу в обмен на секретную информацию предоставить ему французский паспорт и беспрепятственный проезд на территорию страны. Он стал первым сотрудником РУ РККА, оставшимся за границей «из-за политических разногласий с властью», что крайне обеспокоило советское руководство. 6 августа 1925 г. по заданию начальника ИНО ОГПУ М. А. Трилиссера В. С. Нестерович был отравлен боевиками из состава военного аппарата КПГ в пивной немецкого города Майнц (яд подмешали в пиво).

Военно-политическое руководство СССР внимательно отслеживало ситуацию в западных приграничных странах. В конце марта 1925 г. по решению Политюбро ЦК РКП (б) создается Комиссия по прибалтийским делам из представителей НКИД, ОГПУ, РВС и РККА для сбора и систематизации сведений «о подготовительных действиях соседних стран». В работе комиссии принимали участие С. И. Аралов, Ф. Э. Дзержинский, Я. К. Берзин, М. М. Литвинов, М. А. Трилиссер, И. С. Уншлихт, М. В. Фрунзе, Г. В. Чичерин. 9 апреля было постановлено максимально усилить разведку для выяснения степени подготовки боевых сил ближайших соседей СССР и непрерывного наблюдения за проводимыми там мероприятиями, а также усилить боевую и мобилизационную готовность Красной армии и принять меры по усилению охраны государственной границы.

С весны 1925 г. в военно-конспиративной деятельности Коминтерна все большее значение приобретает задача защиты первого в мире социалистического государства от иностранной агрессии. Для этого соответствующими структурами Коминтерна во второй половине 1920-х гг. было осуществлено несколько специальных проектов. Наиболее интересными разработками, осуществленными ИККИ совместно с РККА и ОГПУ в области повышения обороноспособности СССР, стало создание специальных подразделений. Костяком этих подразделений были коминтерновские кадры, способные воевать в особых условиях как на приграничных территориях СССР, так и за рубежом.

Одной из таких частей явился Карельский отдельный егерский батальон, сформированный в октябре 1925 г. в Петрозаводске. В составе батальона были три стрелковые и одна пулеметная роты, а также отдельные взводы: конной разведки, связи, артиллерийский, саперно-маскировочный. Термином «саперно-маскировочный взвод» в конце 1920 – начале 1930-х гг. в РККА маскировались специальные диверсионные подразделения. Мы предполагаем, что взвод, созданный в составе Карельского егерского батальона, мог быть экспериментальным. Личный состав батальона (в первую очередь комсостав) комплектовался в основном из «красных финнов», имевших боевой опыт и окончивших Петроградскую интернациональную военную школу.

С учетом специфики географических и климатических условий боевая подготовка батальона осуществлялась по образцу финской армии и на основе ее воинских уставов. Библиотека батальона, как и библиотека Петроградской интернациональной военной школы, состояла преимущественно из финских изданий. Название «егерский» несло в себе политический и военный смысл. Идеологически батальон противопоставлялся «белым» финским егерям. С военной стороны егеря – легкая пехота с отменной стрелковой подготовкой – предназначены для действий в условиях сильно пересеченной местности.

С 1925 г. одним из главных центров по подготовке разведчиков, включая обучение их навыкам диверсионных операций, стало ОГПУ. В числе первоочередных задач советских боевиков было физическое устранение политических противников рабоче-крестьянской власти за рубежом. Не менее важное направление – создание сети разведчиков-нелегалов, подготовленных для проведения диверсий во враждебных СССР государствах в случае войны. В составе органов госбезопасности подготовкой и проведением специальных операций за рубежом занимались два подразделения: Иностранный отдел и Особая группа при председателе ОГПУ.

В задачи Иностранного отдела входил не только сбор сведений о намерениях противников СССР, но и ликвидация лидеров контрреволюции, а также расправа с предателями из своей среды. Особая группа, созданная председателем ОГПУ В. Р. Менжинским во второй половине 1926 г., первоначально задумывалась как параллельный (независимый от ИНО) разведывательный центр, предназначенный для выполнения специальных операций стратегического характера. Создание структур с аналогичными задачами позволяло иметь каналы перепроверки информации, а в случае провала одной из линий компенсировать неудачу активизацией другой. Формирование разведывательного центра связано с именем Я. И. Серебрянского, ближайшего соратника и одного из учителей П. А. Судоплатова.

Яков Исаакович Серебрянский родился 9 декабря 1891 г. в Минске. В 1907 г. он вступает в молодежный эсеровский кружок, а через год – в партию эсеров, где становится членом радикальной группы максималистов. Во время Первой мировой войны Серебрянский получил тяжелое ранение и после длительного лечения в госпиталях был демобилизован. В 1920 г. он оказывается в персидском городе Решт (столица Гилянской Советской Республики), где знакомится с Я. Г. Блюмкиным, который и рекомендует его в Особый отдел Персидской Красной армии.

С сентября 1920 г. по август 1921 г. Я. И. Серебрянский служит в центральном аппарате ВЧК, но затем увольняется и поступает учиться в Электротехнический институт. Не успев проучиться и одного семестра, он был арестован бывшими коллегами, когда зашел в гости к своему старому товарищу по партии эсеров. Вскоре его освобождают, но лишают права работать в политических, розыскных, судебных органах и в Наркомате иностранных дел. Однако в дело опять вмешивается его величество Случай.

Я. И. Серебрянский, начальник 1-го отделения ИНО ОГПУ (нелегальная разведка), возглавлял Особую группу при председателе ОГПУ, с 1941 г. начальник 3-го отделения IV Управления НКВД – НКГБ СССР, с 1943 г. начальник отделения IV Управления

В конце 1923 г. Ф. Э. Дзержинский направляет сотрудника Ино странного отдела Я. Г. Блюмкина резидентом ОГПУ в Палестину. Блюмкин берет с собой в качестве помощника Серебрянского, который, несмотря на запрет, становится особоуполномоченным в Закордонной части ИНО. В декабре 1923 г. Блюмкин и Серебрянский выезжают на «землю обетованную», в Яффу (ныне Тель-Авив). В задачу разведчиков входит сбор информации о планах Великобритании и Франции на Ближнем Востоке и изучение местных революционных и национальных движений.

В июне 1924 г. Я. И. Серебрянский сменяет Блюмкина на посту резидента и до декабря 1925 г. работает в подмандатной Великобритании Палестине. Именно в этот период он внедряется в сионистское движение и создает глубоко законспирированную агентурную сеть, предназначенную для диверсионной и террористической деятельности против Англии и Франции в случае нападения этих стран на СССР. Ему удается привлечь к сотрудничеству большую группу эмигрантов (еврейских поселенцев и бывших белогвардейцев), осевших в Палестине. Именно эти люди и составили впоследствии ядро руководимой им специальной группы.

В 1924–1926 гг. на нелегальной работе в Палестине работает и В. Цайссер, член «Союза Спартака» и компартии Германии с 1918 г. Один из руководителей Красной армии и военной организации КПГ в Руре, он в 1924 г. окончил спецшколу в Москве. Возможно, что Цайссер был и в тот период, и в дальнейшем секретным сотрудником «группы Яши». После окончания Второй мировой войны В. Цайссер стал одним из создателей органов государственной безопасности и первым министр ГБ ГДР.

В 1926–1928 гг. Я. И. Серебрянский является нелегальным резидентом ИНО в Бельгии и во Франции, а 1 апреля 1929 г. его назначают начальником 1-го отделения ИНО ОГПУ (нелегальная разведка). Штата этого отделения формально не существует, как формально не существует (т. е. функционирует нелегально даже внутри ИНО) и специальной «группы Яши». В числе задач этой группы было глубокое агентурное внедрение на военные и промышленные объекты вероятного противника, подготовка диверсий и осуществление террористических актов в случае войны. Поскольку группа была особо засекречена, в том числе и от своих коллег в ОГПУ, она опиралась только на собственную агентуру, предоставленную Коминтерном или завербованную разведчиками группы, что позволяло ей действовать автономно. По нашему мнению, особое формирование группы напрямую связано с англосоветским конфликтом 1927 г., получившим название «военная тревога». Но о нем чуть позже, а вначале мы расскажем еще об одном руководителе специальных операций Н. И. Эйтингоне, будущем заместителе П. А. Судоплатова.

Н. И. Эйтингон

Наум Исаакович Эйтингон родился 6 декабря 1899 г. в Могилеве, учился в Могилевском коммерческом училище. После Февральской революции он становится членом боевой организации эсеров, где проходит начальную диверсионно-террористическую подготовку, но затем порывает с ними. Осенью 1919 г. он вступает в РКП (б), участвует в боях с белогвардейцами, а в мае 1920 г. начинается его служба в органах ВЧК. Вначале Н. И. Эйтингон – уполномоченный Гомельского укрепрайона, затем – уполномоченный Особого отдела Гомельской ГубЧК. При ликвидации на Гомельщине террористических групп савинковского подполья в октябре 1921 г. молодой чекист был тяжело ранен в бою с диверсантами.

Летом 1922 г. Н. И. Эйтингон участвует в ликвидации банд националистов в Башкирии, а в мае 1923 г. его отзывают в Москву. В центральном аппарате ОГПУ он становится помощником начальника отделения Восточного отдела под руководством Я. Х. Петерса и одновременно поступает на восточный факультет Военной академии РККА. После окончания академии в середине 1925 г. Н. И. Эйтингон становится сотрудником Иностранного отдела ОГПУ и в октябре направляется на нелегальную работу в Китай. Именно там происходит шлифовка боевых навыков разведчика, диверсанта, аналитика и разработчика сложных оперативных комбинаций.

Личный листок по учету кадров Н. И. Эйтингона

Дополнение к личному листку по учету кадров Н. И. Эйтингона

Обстановка на севере Китае очень беспокоила советское военно-политическое руководство. После окончания Гражданской войны в России в северных районах Китая, особенно в Маньчжурии, находившейся под контролем генерала Чжан Цзолиня, сосредоточилось большое количество белогвардейцев. Ими были созданы несколько активно действующих антисоветских организаций («Мушкетеры», «Черное кольцо» и др.), которые занимались разведывательной и диверсионной деятельностью, направленной против СССР. Серьезную угрозу представляли вооруженные отряды Анненкова, Глебова, Нечаева, Семенова, которые в случае агрессии против СССР западных стран могли стать ядром армии вторжения в нашу страну на востоке.

Подробности большинства операций резидентур ИНО ОГПУ и РУ РККА, работавших в Китае в тесном контакте со специальными структурами Коминтерна, до сих пор остаются засекреченными. Одной из ныне известных совместных операций было похищение и переправка в Советский Союз в апреле 1926 г. атамана Б. В. Анненкова.

Имея за плечами боевой опыт, навыки оперативной и агентурной работы и хорошее военное образование, Н. И. Эйтингон эффективно работает «легальным» резидентом ИНО вначале в Шанхае и Пекине, а с 1927 г. – в Харбине. Его агенты благодаря содействию компартии Китая проникают в круги белой эмиграции, органы местной власти и резидентуры иностранных спецслужб. В тот же период советником главнокомандующего Национальной армией Фын Юйсяня, а затем советником компартии Китая по диверсионным и партизанским операциям становится Х. И. Салнынь. Н. И. Эйтингон по работе знакомится с ним и коминтерновцами И. Винаровым и Р. Зорге.

21—22 марта 1927 г. в Шанхае произошло вооруженное восстание, организованное профсоюзами и местным комитетом КПК. 21 марта восставшие заняли почти всю китайскую часть города, телефонную станцию и телеграф. На следующий день повстанцы захватили Северный вокзал, а вечером в город вошли части Восточной колонны Народно-революционной армии. В подготовке восстания активное участие принимал Военный отдел ЦК КПК под руководством А. П. Хмелева (Аппена). Военная организация КПК действовала под общим руководством Разведупра (Я. К. Берзин) и Коминтерна (Ф. Ф. Раскольников).

Шанхайское восстание стало катализатором, обострившим противостояние гоминьдана и КПК. 12 апреля 1927 г. войска Чан Кайши начали разоружение рабочих отрядов и аресты коммунистов и левых гоминьдановцев в Шанхае. Вслед за этим в Восточном и Южном Китае, занятыми войсками Чан Кайши и преданных ему генералов, произошли правые перевороты, сопровождавшиеся репрессиями против членов КПК. В мае – июле 1927 г. аналогичные перевороты произошли в Центральном Китае. Чан Кайши и большинство китайских военачальников предпочли национальную революцию рабоче-крестьянской.

Одновременно с началом переворота Чан Кайши 6 апреля 1927 г. китайские власти совершили налет на советское полпредство в Пекине. Налет производили солдаты и полицейские Чжан Цзолиня, которые произвели обыск в апартаментах военного атташе и жилых помещениях служащих полпредства. Чан Кайши и Чжан Цзолинь, являвшиеся политическими противниками, нанесли удар по КПК, Коминтерну и ВКП (б) практически одновременно, что позволяет сделать предположение о скоординированных действиях двух «заклятых друзей» против общего врага.

По китайским данным, у военного атташе в Пекине Р. В. Лонгвы было захвачено свыше ста коробок секретных документов, в том числе КПК. Эти документы дали Пекинскому правительству основания заявить, что СССР при помощи китайских коммунистов готовил восстание, имеющее целью установление советской власти. Китайские и иностранные СМИ начали публикацию изъятых документов, разоблачающих деятельность советских спецслужб в Китае, а также списки советских военных советников с указанием их псевдонимов. Все эти события в совокупности и стали катализатором «военной тревоги».

Правительство Великобритании, напуганное успехами китайской революции в конце 1926 – начале 1927 г., стремилось сохранить там свои позиции.

23 февраля 1927 г. министр иностранных дел О. Чемберлен направил правительству СССР ноту с требованием прекратить военную поддержку гоминьдану и «антианглийскую пропаганду» в Китае под угрозой разрыва дипломатических отношений. Несколько позже антисоветски настроенные силы в Великобритании и Германии начали обсуждение плана англо-германского военного вторжения в СССР. В марте 1927 г. заместитель председателя Российского общевоинского союза (РОВС) генерал А. П. Кутепов провел совещание в Финляндии с членами боевого крыла РОВС, где заявил о необходимости немедленно начать террористические акции на территории СССР.

Налет полиции и солдат Чжан Цзолиня на полпредство СССР в Пекине (на территории дипломатического квартала!) мог произойти только с личного разрешения посла Великобритании, являвшегося главой дипломатического корпуса в Китае. Кроме того, 12 мая в Лондоне английская полиция проводит обыск в помещении советско-английского акционерного общества «Аркос». Это еще более осложняет британско-советские отношения. В конце мая 1927 г. правительство Великобритании выпустило «Белую книгу», содержащую ряд документов, свидетельствующих о подрывной деятельности СССР против Великобритании, в том числе документы, захваченные в Пекине и Лондоне. 27 мая британское правительство заявляет о разрыве дипломатических отношений с СССР.

В то же время генерал А. П. Кутепов в Париже отдает приказ по РОВС об усилении терактов в СССР. Оживление антисоветской деятельности Великобритании и белоэмигрантских организаций крайне обеспокоило руководство страны. По мнению Политбюро ЦК ВКП (б), рост диверсионной и террористической активности явился показателем подготовки войны против СССР, и эти опасения были небеспочвенными.

3 июня в жилом доме сотрудников ОГПУ на ул. Малая Лубянка в Москве боевики РОВС М. Захарченко-Шульц, А. Опперпут-Стауниц и Н. Вознесенский заложили взрывное устройство весом 4 кг и зажигательные бомбы. 6 июня Г. Радкевич бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ в Москве. 7 июня В. Ларионов, С. Соловьев и Д. Мономахов бросили две бомбы в здании Центрального партийного клуба на ул. Мойка в Ленинграде. В этот же день в Варшаве Б. Ковердой убит полпред СССР в Польше П. Л. Войков. В Минске в результате диверсии погиб начальник ОГПУ Белоруссии И. Опанский. В конце июня при переходе турецко-советской границы задержан эмиссар Парижского бюро ЦК СДПГ (м) И. Карцивадзе с директивами Н. Жордания о подготовке антисоветского восстания в Грузии.

Мы не будем подробно останавливаться на всех событиях 1927 г., но отметим, что в относительно короткий отрезок времени состоялись более сотни боев оперативников и пограничников ОГПУ с диверсантами и бандами, как засылаемыми из-за рубежа, так и формировавшимися на территории нашей страны. Военно-политическое руководство СССР использовало сложившуюся ситуацию для ужесточения карательной политики (6 июня ввели в действие знаменитую 58-ю статью УК) и разгрома в ноябре – декабре троцкистско-зиновьевской оппозиции.

В этих условиях Коминтерн принял установку на «коммунизацию» китайской революции. В июле 1927 г. представителем ИККИ в Китай был направлен В. В. Ломинадзе с указанием вести работу по организации «большевистской» революции и созданию власти советов.

В сентябре 1927 г. в Наньчане было подавлено восстание под руководством офицеров-коммунистов. 11–13 декабря в Гуанчжоу произошло вооруженное восстание и была создана так называемая Кантонская коммуна. В подготовке восстания участвовали советские военные советники, а также сотрудники советских представительств в Китае и представители Коминтерна.

Восстание было жестоко подавлено. Работники советского консульства в Гуанчжоу были арестованы, и те из них, которые не имели дипломатического иммунитета, расстреляны. В конце 1927 г. правительство гоминьдана обвинило СССР во вмешательстве во внутренние дела Китая и разорвало дипломатические отношения с Москвой. Дипломатические представительства СССР были закрыты, весь дипломатический персонал, а также военных и политических советников выслали из Китая. Исключение составили Синьцзян, Маньчжурия и Внешняя Монголия, где советское влияние было сильнее власти Нанкинского правительства Чан Кайши. Началась десятилетняя Гражданская война между гоминьданом и КПК.

Переворот Чан Кайши не положил конец конспиративной деятельности ИНО ОГПУ, РУ РККА и Коминтерна в Китае. Лидером Военной организации КПК стал известный эсеровский боевик Г. И. Семенов, направленный в Китай в начале 1927 г. До этого он был руководителем боевой организации эсеров (1917), боевой группы эсеров (1918), организатором покушений на В. И. Ленина, В. М. Володарского и М. С. Урицкого. Раскаялся. В 1922–1924 гг. находился на нелегальной работе в Германии.

По линии Орготдела ИККИ на нелегальной работе в Китае в 1927–1928 гг. был Р. Штальман (А. Ильнер). В 1924 г. он руководил Военной организацией компартии Германии, в 1927 г. окончил спецшколу в Москве. Как и Цайссер, который также нелегально работал в 1927–1930 гг. в Маньчжурии, Р. Штальман позднее стал одним из создателей и руководителей ГБ ГДР. Помощь «военке» КПК в снабжении оружием оказывал Х. И. Салнынь, являвшийся одним из ведущих боевиков Разведупра. Все эти люди позднее окажутся в Испании.

Одной из совместных боевых операций Н. И. Эйтингона и Х. И. Салныня является ликвидация фактического главы Пекинского правительства генерала Чжан Цзолиня. Через своего сына генерал вел переговоры с японцами, надеясь при их поддержке создать в Северо-Восточном Китае независимую Маньчжурскую республику. Японцы поставили условия: «независимая» Маньчжурская республика будет находиться под протекторатом Японии, ее правительство будет бороться против коммунизма и вести агрессивную политику в отношении СССР.

О переговорах Чжан Цзолиня с японцами стало известно резиденту ИНО ОГПУ в Харбине Н. И. Эйтингону, который немедленно доложил о них. В Москве усмотрели в переговорах генерала прямую угрозу дальневосточным границам СССР. За период 1927 – начало 1928 г. на советско-китайской границе бандгруппы белогвардейцев и хунхузов проникали на советскую территорию более пятидесяти раз. Учитывая все эти факторы, было принято решение Чжан Цзолиня ликвидировать. Проведение операции поручили Эйтингону и Салныню, руководителю нелегальной резидентуры РУ РККА в Шанхае.

В ночь на 4 июня 1928 г. бронированный вагон генерала был взорван вместе с пассажирами. Подозрение в теракте на несколько десятилетий легло на японские спецслужбы, поскольку мина была заложена в виадуке на стыке Пекин-Мукденской и Южно-Маньчжурской железных дорог, который охранялся японскими солдатами. Также была организована дезинформация, что японцы были недовольны контактами Чжан Цзолиня с Вашингтоном через его советника американца Свайнхеда, поскольку опасались потерять свой контроль над Маньчжурией.

К тому времени одним из «асимметричных» ответов Коминтерна на угрозу возможных агрессивных действий ряда капиталистических стран против СССР стало усиление подготовки командных кадров для нелегальных военных организаций иностранных компартий. В 1927 г. руководителем Центральной военно-политической школы ИККИ стал инструктор Орготдела «красный финн» Т. Лехен.

Сотрудник ИНО ОГПУ – НКВД В. Г. Кривицкий, ставший в 1937 г. невозвращенцем, оставил воспоминания о специальных школах Коминтерна.

«Эти школы, – писал Кривицкий, – ведут свое начало со времен Октябрьской революции, когда для немецких и австрийских военнопленных были организованы краткие курсы с той перспективой, что эти кадры используют свои знания на баррикадах Вены и Берлина. Позднее эти курсы превратились в постоянные учебные заведения. Способные слушатели проходили военную подготовку в Управлении разведки Генштаба РККА. Выпускники курсов и школ Коминтерна обязаны были после обучения возвратиться в свои страны для работы в пользу Коминтерна. От них требовалось строгое соблюдение секретности».

Коминтерн становился своеобразной лабораторией, проводившей эксперименты по построению тайных обществ, и одновременно военным профсоюзом коммунистических партий, члены которых в процессе обучения и практической деятельности получали единое представление о технике, тактике и стратегии нелегальной работы. Каждая компартия должна была выработать мобилизационный план на случай войны капиталистических стран с СССР.

Мобилизационный план включал немедленную перестройку партийной работы с целью сосредоточить максимальное внимание на пунктах, имеющих особое значение в деле подготовки войны. При ЦК компартий создавались следующие подразделения: информационный аппарат по изучению военных планов противника (разведка); технический отдел для наметки пунктов и мер индивидуального и массового саботажа в случае объявления войны; школа по подготовке инструкторов-боевиков. Планировались необходимые мероприятия в связи с предстоящими арестами руководящих работников, разгромом легальных организаций партии и переходом партии на нелегальное положение при объявлении войны. Максимально усиливались аппараты по работе в армии и нелегальной печати. Надлежало принять меры по установлению особых связей между партячейками, между завкомами, профсоюзами, по созданию особых комитетов действия и т. д. (цель – связать все эти организации между собой в цикле производства и транспортировки военного снаряжения).

После окончания периода «военной тревоги» (1927–1928 гг.) в нашей стране сложились объективные условия, позволявшие обобщить накопленный опыт нелегальной работы и начать более планомерную и профессиональную подготовку специалистов для «малой войны». Появились новые и были значительно преобразованы не только международные военно-политические организации (Коминтерн, Профинтерн, МОПР, Спортинтерн и др.), но и специальные службы СССР (ИНО ОГПУ и РУ РККА). Все эти структуры были объединены общей целью активного противодействия на всех возможных рубежах и уровнях как внутренней оппозиции, так и иностранным, в том числе эмигрантским, организациям специальными, включая активное использование силовых и экстраконституционных, методами.

Кадры практически всех военно-политических и специальных организаций обладали огромным опытом подпольной, разведывательной, диверсионной и контрразведывательной работы. Имелись лояльные новой власти люди, овладевшие методикой подготовки специалистов еще в военных институтах и на оперативной службе в Российской империи. Колоссальное количество опубликованных в открытой печати материалов по различным аспектам нелегальной работы составляло солидную первичную основу научной базы для подготовки молодых сотрудников. На рубеже 1929–1930 гг. планомерная работа по обучению нелегальных партизанских и диверсионных (линия «Д») кадров РККА, ОГПУ и Коминтерна вышла на новый качественный уровень.

В РККА первый этап этой работы начался в рамках концепции М. В. Фрунзе, которая предусматривала подготовку страны и ее вооруженных сил к будущей неизбежной войне. Согласно концепции М. В. Фрунзе, обязательным условием успешности «малой войны» является заблаговременная разработка ее реального и по возможности усложненного плана, а также создание условий, обеспечивающих успех его выполнения. Первый этап плана предусматривал несколько направлений. Одно из них заключалось в подготовке специальных заградительных команд (загражденцев), способных разрушать транспортные коммуникации в западных областях СССР. Именно на этой работе началось профессиональное становление одного из наиболее заслуженных теоретиков и практиков диверсионной работы И. Г. Старинова.

Илья Григорьевич Старинов в 1925–1928 гг. обучал загражденцев, а в 1929–1931 гг. занимался подготовкой диверсантов в Украинском военном округе. В 1932–1933 гг. он – начальник разведпункта (литер «А») в Тирасполе, готовил партизан-диверсантов. В 1933 г. – сотрудник спецотдела РУ РККА. В 1935 г. окончил Военно-транспортную академию.

«Работа, – писал Илья Григорьевич, – связана с укреплением приграничной полосы. Нам предстоит обследовать железнодорожные участки на границе с Польшей и Румынией, подготовить их к разрушению и минированию в случае внезапного вражеского вторжения. <…> Комиссия объезжает приграничные участки на глубину до 250 километров. Мы осматриваем железнодорожные мосты, большие трубы, депо, водокачки, водонапорные башни, высокие насыпи и глубокие выемки. <…>

И. Г. Старинов, диверсант № 1, занимался подготовкой диверсантов в Украинском ВО. В 1932–1933 гг. начальник разведпункта (литер «А») в Тирасполе, готовил партизан-диверсантов. В 1933 г. сотрудник спецотдела РУ РККА

В конце 1929 г. подготовка к устройству заграждений на границе была завершена. В округе (имеется в виду Украинский ВО. – Примеч. авт.) подготовили более 60 специальных подрывных команд общей численностью 1400 человек. Заложили десятки складов с минно-взрывными средствами. На всех значительных мостах приграничной полосы отремонтировали минные трубы, колодцы, ниши и камеры. Припасли 1640 готовых сложных зарядов и десятки тысяч зажигательных трубок, которые можно было ввести в действие буквально мгновенно.

Помимо взрывных заграждений создавались и иные. Вся система увязывалась с системой укрепленных районов. <…>

Бойцы, охранявшие мосты (они же и подрывники), действовали слаженно и уверенно.

Шестидесятиметровый мост через реку Уборть под Олевском был, например, полностью подготовлен к разрушению при дублированной системе взрывания за две с половиной минуты.

Не знаю, как это конкретно делалось, но мне известно, что заблаговременная подготовка к устройству заграждений (разрушений) на железных дорогах в приграничной полосе проводилась и в других приграничных военных округах. Для этой цели были изданы специальное наставление („Красная книга“) и положение („Зеленая книга“). В наставлении впервые подробно описывалось, как производить порчу железнодорожного пути, мостов и других объектов на железных дорогах. Оно сыграло большую роль в совершенствовании минно-подрывных работ.

„Зеленая книга“ – положение – четко определяла варианты разрушения и порчи железнодорожных объектов в зависимости от того, на какой срок желательно вывести их из строя. Все расчеты сил и средств производились для полного и частичного разрушения. Необходимые запасы минно-подрывных средств создавались для полного разрушения дорог в полосе 60—100 километров от границы, и располагались они вблизи охраняемых объектов».[105]

Подготовка снайперов – после Первой мировой войны она стала крайне актуальной – без оптических прицелов была невозможной, но в СССР налаженного производства оптических прицелов не существовало. Отдельные малые партии кустарным образом изготавливали умельцы, однако такие приборы далеко не всегда могли удовлетворить потребности постоянно наращивавшей обороты военной машины. Эту брешь частично позволило закрыть советско-германское военное сотрудничество, которое в середине 1920-х гг. было взаимовыгодным. Оно способствовало получению передовых немецких технологий, оказавших существенное влияние на развитие производства специальной техники и вооружений в СССР.

Первые предприятия по производству качественной оптики появились в нашей стране после подписания в апреле 1926 г. Договора о дружбе и нейтралитете между Германией и СССР. В 1927 г. начались испытания трехлинейной винтовки Мосина, оснащенной оптическим прицелом Д-III, который являлся копией немецкого прицела, изготавливаемого известной оптической фирмой «Цейс». С 1928 г. началось оснащение снайперским оружием спецподразделений ОГПУ и РККА.

Сотрудничество с официальными властями Веймарской республики не мешало руководству ВКП (б) по линии ИККИ и РУ РККА осуществлять военную подготовку функционеров германской компартии и других коммунистических партий и союзов. В числе важнейших направлений работы специальных военно-конспиративных комиссий Коминтерна стала подготовка коммунистических партий Запада к оказанию помощи СССР в случае нападения на него. Особые кадры Коминтерна вступали в действие по специальному плану только после объявления войны СССР или ее фактического начала. Эта работа осуществлялась параллельно с Разведывательным управлением РККА. Разведупр РККА занимался подготовкой глубоко законспирированных диверсионных групп, члены которых не имели связи с компартиями.

По линии ИККИ были подготовлены методические материалы «О задачах и формах активного содействия СССР на случай войны с западными сопредельными странами» – в них рассматривался широкий круг не только политических, но и военных вопросов.

«Практическая работа такого характера, – отмечалось в инструкции, – должна иметь задачей, во-первых, нарушение оперативных планов и мобилизационного развертывания противника; во-вторых, подрыв его материально-технической базы и, в-третьих, максимальное содействие развязыванию внутренних противоречий в стране противника в социальном и национальном направлениях.

Ясно, что если непосредственным противником СССР, вероятнее всего, будут сопредельные западные страны, то более отдаленные страны вроде Англии, Франции, Чехословакии, Италии и даже Германии примут участие в войне посредственно, снабжая воюющие против нас государства военными и техническими припасами или оказывая содействие в перевозе этих припасов. А потому ниже приводимые конкретные данные о возможностях снабжения военными припасами, о путях подвоза таковых и о могущих быть использованными наиболее острых национальных противоречиях наряду с кратко изложенными мерами борьбы касаются совокупности всех этих стран.

Такими мерами считаем в первую очередь организацию забастовок и саботажа на военных и работающих на войну промышленных предприятиях и на всякого рода транспорте и средствах связи. Дальнейшими мерами считаем организацию порчи машин, разрушение путей сообщения и средств связи, взрывы складов военных припасов.

Наряду с [указанными] мерами в тылу противника необходимо вести пропаганду в его армиях, полиции и среди низших чиновников и государственных служащих, разъясняя классовый характер войны и разоблачая правящую верхушку империалистов.

Для разложения противника необходимо использовать все элементы, недовольные существующим порядком или данным правительством, вплоть до платящей высокие налоги мелкой буржуазии и крестьянства. Особенное внимание необходимо обратить на крестьян тех районов, где к моменту аграрного гнета присоединяется момент национального гнета.

В последнем случае необходимо подготовить и организовать партизанские отряды, особенно в тех районах, где географические условия благоприятствуют ведению „малой войны“. Задачей партизанских отрядов будут нападения на тылы и коммуникационные линии противника, правительственные учреждения и предприятия, помещичьи владения и частные крупные предприятия.

Работа по национальному вопросу должна идти по линии использования всяких национально-революционных движений, а в случае могущих возникнуть столкновений между национальными и классовыми факторами необходимо руководствоваться исключительно целесообразностью и оперативными выгодами. <…>

Но для того чтобы эти меры могли быть действительно осуществлены, необходима подготовительная работа еще в мирное время. Эта подготовительная работа должна идти по трем направлениям: а) подготовки людского материала, б) изучения объектов, на которых придется действовать, в) подбора и нагромождения средств.

Подготовка людского материала должна вестись по трем направлениям: 1) использование классовых противоречий, классовой борьбы пролетариата для углубления и расширения этой борьбы на наиболее уязвимых для противника в военное время предприятиях и отраслях хозяйства (армия, военная промышленность, транспорт, связь, полиция, государственный аппарат управления); 2) использование крестьянского движения в странах, где аграрный вопрос не разрешен, опять-таки для углубления этого движения и расширения его, – с задачей организационно втянуть возможно большие массы крестьянства в это движение (мы имеем в виду, что из крестьян главным образом набирается армия и полиция); 4) использование национальных противоречий и национального освободительного движения, на фоне которого нередко можно достигнуть моментальных больших результатов, чем на фоне классовой борьбы. Умелый подход к национальному вопросу в таких странах, где нацменьшинства играют крупную роль, как, например, в Польше, Румынии и Чехословакии, может создать, кроме возможности организации восстаний, базу для мобилизации людского материала для выполнения отдельных задач в военное время.

Изучение объектов, на которых придется действовать, должно вестись с точки зрения роли объектов в будущую войну. <…> В первую очередь необходимо изучить: 1) предполагаемый театр военных действий; 2) важнейшие стратегические железнодорожные магистрали; 3) ту территорию данной страны, которая является центром расположения военной базы противника; 4) те военные заводы и склады, равно и те промышленные предприятия, которые будут играть главную роль в случае войны в деле снабжения армий и театра военных действий противника; 5) те страны и пути подвоза к ним, которые дополнительно будут снабжать противника, участвуя, таким образом, опосредованно в военных действиях. <…>

Подбор средств, которыми придется пользоваться в военное время для активных выступлений, необходимо закончить в подготовительный период.

В первую очередь необходимо остановиться на тех средствах, которые будут самыми целесообразными для предполагаемых действий и для данного района. В числе таких средств необходимо указать на мелкокалиберные маузеры, весьма пригодные для уличных боев в городе, на винтовки для действия партизан, на гранаты для действия налетами на здания, на ружья-автоматы для обстрела издали движущихся колонн, адские машины и другие подрывные средства, при помощи которых можно вывести из строя транспорт и затруднить перевозку воинских частей противника, уничтожить склады и телефонно-телеграфную связь.

Во вторую очередь необходимо сорганизовать накопление этих средств и ознакомление с применением их тех лиц, для которых в качестве орудия они предназначаются.

И наконец, в третью очередь необходимо подготовить массовое распределение этих средств перед непосредственным выступлением. <…>

С приближением войны необходимо будет организовать активные выступления. Как подготовительный шаг к выступлениям нужно считать организацию массовых протестов, демонстраций, забастовок. И только к моменту развертывания армий противника необходимо будет приступить к организации: 1) острых забастовок, 2) актов саботажа, 3) порчи машин, 4) крестьянских вооруженных выступлений, выливающихся в партизанские действия, 5) национальных революций. <…>

В частности, вопрос о необходимости и возможности организации партизанского движения на восточных окраинах Польши – театре военных действий против СССР – ясен. То же самое относительно Бессарабии и Добруджи в Румынии. Ясна, по-видимому, также необходимость и возможность организации национально-революционного выступления Ирландии в случае войны Англии против СССР. <…>

Кроме того, необходимо обратить исключительное внимание на транспортных рабочих (Рига, Либава – портовые грузчики, а по всей Латвии – железнодорожники) и на рабочих тех промышленных предприятий, которые могут работать на военные нужды».[106]

В инструкции Орготдела ИККИ по работе среди войск от 31 августа 1928 г. подчеркивалось, что работа в вооруженных силах буржуазных государств необходима, так как разложение буржуазных армий является необходимым условием для завоевания власти пролетариатом. Обязанностью каждой коммунистической (рабочей) партии, говорилось далее, является просвещение солдат и матросов, защита их интересов, организация их борьбы за свои права и руководство этой борьбой.

«Работа в армии и на флоте является важной предпосылкой для превращения империалистической войны в войну гражданскую – войну пролетариата и крестьянства против буржуазии и помещиков. В этом случае основная работа компартии – привлечение на свою сторону возможно более широких масс солдат и матросов».

Но организовать диверсионные операции на территории иностранных государств, постепенно переходящие в партизанскую войну, можно было только при условии заблаговременной подготовки соответствующих кадров. Это кадры и готовились по линии РУ РККА (диверсанты на случай войны) и Коминтерна (члены военных организаций компартий). Для практической подготовки специальных кадров литер «А» (активные действия) в конце 1920-х – начале 1930-х гг. было подготовлено несколько уникальных учебных пособий по вооруженным восстаниям.

К наиболее интересным из них, явившимся теоретической базой для подготовки «бойцов мировой революции», следует отнести следующие: Черномордик С. И. «Московское вооруженное восстание в декабре 1905 г.», Ярославский Ем. «Вооруженное восстание в декабре 1905 г.» (обе – 1926 г.), Чужак Н. «Идея вооруженного восстания и большевистская работа в армии» (1929 г.), Анулов Ф. «Вооруженное восстание» (1930 г.), Нейберг А. Ю. «Вооруженное восстание» (1931 г.), Дробов М. А. «Малая война. Партизанство и диверсии» (1931 г.).

Под «малой войной» М. А. Дробов понимал активные действия небольших отрядов, организованных партией, правительством, армией или населением для нанесения противнику непосредственного ущерба всеми доступными средствами.

Он считал, что «в „малую войну“ войдут операции и партизанского порядка, организуемые армией во время войны, и повстанческие действия, не связанные с войной, и разного рода активные действия индивидуального или группового порядка, как, напр., порча, поджоги, взрывы и т. п., практикуемые во время войны в тылу или на флангах противника, а также в период мирного времени для ослабления мощи врага. Последние носят название „активки“ или „активного саботажа“, чаще же всего – диверсий».[107]

В соответствии с глобальной ленинской теорией партизанской войны Дробов рассматривал партизанство как одну из форм вооруженной борьбы классов, которая вырастает в ходе классовой борьбы. Исходя из такого понимания партизанства, его основными задачами являлись: развитие в народных массах правильного понимания вооруженного восстания и разъяснение тех условий, при которых восстание может возникнуть, протекать и успешно завершиться; организация кадров сознательных рабочих и крестьян, группирующихся вокруг революционной партии с целью активных выступлений и руководства массами для всеобщего вооруженного восстания; втягивание широких масс на путь революционных действий, облегчая им условия организации и общеполитической подготовки и ускоряя процесс классовой дифференциации общества; истощение сил противника разрушением и порчей правительственных, полицейских и военных аппаратов, телеграфа и железнодорожных линий, складов, арсеналов, транспортных средств и т. п., террором, экспроприациями оружия, боеприпасов; нападением на войска (гарнизоны) и их разложением и т. п.[108]

В качестве одной из главных форм ведения «малой войны» автор указанной книги рассматривал диверсии, применение которых, по его мнению, было наиболее эффективно в период проведения мобилизации. Дробов полагал, что общая задача для диверсий этого периода может быть сформулирована как расстройство основных процессов мобилизации, удлинение мобилизационных сроков и нанесение материального ущерба. Для этого следовало: помешать эвакуации промышленных предприятий, складов с запасами сырья и материалов и т. п. из приграничного района; затруднить вызов по мобилизации людей, лошадей и обоза, погрузку и выгрузку всяких предметов снаряжения армии и эвакуируемых предприятий, чтобы застопорить движение по железным дорогам; замедлить движение эшелонов и смять плановые графики, чтобы сорвать сроки мобилизации; дезорганизовать транспортные средства порчей или уничтожением паровозов, вагонов, цистерн, пароходов, автомобилей, аэропланов и др. Уничтожать объекты железнодорожного и водного сообщения – мосты, трубы, шлюзы, водокачки, стрелочные переводы, переводные круги, электростанции и т. п.; прекратить, хотя бы на время, телеграфную, телефонную и радиосвязь; уничтожить базы, арсеналы, казармы, водопроводы, подачу света, хлебозаводы, предприятия военной промышленности и др.; применить террор против военных и правительственных деятелей; дезорганизовать работу штабов и учреждений, проводящих мобилизацию.[109]

«При широкой практике активных диверсий, – считал М. А. Дробов, – организуемых под определенным углом классовой борьбы, они всегда имеют тенденцию превратиться или в партизанство-повстанчество, или в партизанство войскового типа, иначе – опереться на массы и получить их поддержку – материальную и моральную. Поэтому осуществление такого рода диверсий неминуемо приводит к обострению борьбы и перегруппировке вооруженных сил, что в мирное время равняется, по существу, проведению некоторых мобилизационных мероприятий, а следовательно „casus belli“ („случай войны“, повод к войне. – Примеч. авт.), на что и рассчитывают наши враги, усиливая диверсии против СССР, то есть провоцируя нас на войну.

Таким образом, диверсии, как одна из форм „малой войны“, являются необходимым элементом подготовки к обороне страны и ведению войны. Следовательно, изучение их необходимо как с точки зрения противодействия им, так и с точки зрения умелого использования этого средства наравне с прочими средствами „большой войны“, имея в виду диверсии – воздушные, сухопутные и морские, активные и пассивные по всем линиям развертывающейся борьбы…»[110]

Начиная с 1929 г. на территории Белорусского, Украинского, Ленинградского и Московского военных округов работали специальные школы по подготовке партизанских кадров. Отбор в них осуществлялся тщательно: предпочтение отдавалось опытным кадрам либо лицам, имевшим нужную для диверсионной работы специальность. Наряду с базовой военно-политической подготовкой слушатели получали подготовку и по конкретной военной профессии: сапер, разведчик, снайпер, радист.

В приграничных областях параллельно с IV (Разведывательным) управлением Штаба РККА ОГПУ также создавало свою боевую и агентурную сеть на случай вторжения иностранных войск. Вместе с этим подготовку своих активистов к переходу на нелегальное положение в случае неизбежной войны вели и партийные органы. И. Г. Старинов, занимавшийся в 1929 г. подготовкой диверсантов в киевской спецшколе, впоследствии вспоминал об этом периоде и о людях, с которыми он тогда работал:

«Якир сказал также, что минно-взрывные заграждения не могут на длительный срок вывести дороги из строя. Противник, обладая хорошей техникой, в состоянии восстановить их быстро. Поэтому будем готовить партизан для минирования восстанавливаемых противником дорог и других коммуникаций. Наша задача состоит в том, чтобы подготовить диверсантов, незаметных для противника, глубоко законспирированных. Когда противник окажется на нашей территории, партизаны должны превратить восстанавливаемые участки в ловушки. <…>

Товарищ Баар, видимо, предупредил вас, что предстоит обучать людей опытных и заслуженных. Очень опытных! Стало быть, нужно преподавать им так, чтобы они не разочаровались. Азы им твердить не надо. Давайте побольше нового. Как можно больше нового! И учтите – в тактике самой партизанской борьбы они пока разбираются лучше вас. <…>

В партизанские отряды подбирались по указанию И. Э. Якира различные специалисты. Помимо совершенствования в основной специальности они глубоко изучали и смежные военные профессии. Каждый минер был и мастером маскировки. <…>

Должен заметить, что изучению оружия иностранных образцов наше командование уделяло самое серьезное внимание: ведь будущим партизанам обязательно пришлось бы пользоваться трофейным оружием. <…>

Я включился в подготовку партизанских кадров в 1929-м, но в 1932-м только понял, что подготовка к партизанской войне началась не в 1929-м. На самом деле она не прекращалась с Гражданской войны. При этом подготовка велась как по линии ОГПУ, так и по линии ГРУ.

ОГПУ готовило в основном диверсантов-подпольщиков, сильно законспирированных. По линии Народного комиссариата обороны готовили командиров, которые, попав с подразделением в тыл противника, могли перейти к сопротивлению. С этой целью в Западной Украине и Молдавии создавались скрытые партизанские базы с большими запасами минно-подрывных средств. Склады на побережье Дуная создавались даже в подводных резервуарах в непортящейся упаковке.

В 1932 г. наша оборона на западных границах зиждилась на использовании формирований партизан. Войска противника, перейдя государственную границу и углубившись на нашу территорию на сотню километров, должны были напороться на укрепрайоны и увязнуть в позиционной войне. В это время на оккупированной территории партизаны начинают организованное сопротивление и перерезают противнику коммуникации. Через некоторое время, лишившись свежего пополнения, подвоза боеприпасов и продовольствия, войска неприятеля вынуждены будут отступать. Партизаны начинают отходить вместе с противником, все время оставаясь в его тылу и продолжая диверсии. Могут даже перейти государственную границу.

Это была очень хорошо продуманная система не только на случай оккупации части нашей территории. Базы закладывались и вне СССР. Очень важно было то, что готовились маневренные партизанские формирования, способные действовать как на своей, так и на чужой территории.

О размахе подготовки этих приготовлений можно судить по следующему факту – работали три партизанские школы. Две – в РУ РКК и одна в ОГПУ. Большая школа на Холодной горе в Харькове находилась в ведении ОГПУ. Школа в Купянске готовила людей, пришедших на нашу сторону из районов Западной Украины и Белоруссии. В каждой школе одновременно обучалось 10–12 человек, хорошо законспирированных. Они готовились около шести месяцев. Большая школа была в Киеве. Она готовила офицеров, которые уже имели опыт партизанской войны. Школа подчинялась непосредственно командующему Киевским военным округом и находилась в местечки Грушки. Курсантов там даже обучали летать на самолетах!»[111]

Работу школ держали под постоянным контролем секретарь ЦК КП (б) Украины С. В. Косиор и командующий Украинским военным округом И. Э. Якир. Как следует из воспоминаний ветеранов, начальниками спецшкол в Харькове, Купянске и Киеве были М. К. Кочегаров, И. Я. Лисицын и М. П. Мельников. Кадры для партизанских отрядов готовились по следующей программе: политическая, общевойсковая, техническая и специальная подготовка. Также шло формирование командных и специальных кадров. В подготовке диверсантов основными предметами считались: политическая, физическая и стрелковая подготовка, боевая тактика, конспирация, минно-подрывное дело, разведка и контрразведка.

В спецшколах одновременно готовились до 30–35 человек. Теоретические занятия в школах проводились по 6 часов, а практические на местности по 8—10 часов в сутки, причем последние маскировались под курсы и семинары лесников, пчеловодов, рыбаков, собаководов и т. п. В зависимости от предстоящих задач и состава группы подготовка занимала от трех до шести месяцев.

В 1932 г. руководителем Центральной военно-политической школы ИККИ назначается поляк Кароль Сверчевский (Вальтер). Он окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе (в 1927 г.). В 1936–1939 гг. командовал интербригадой и дивизией в Испании. В 1941–1942 гг. – командир дивизии, с 1943 г. заместитель командира 1-го Польского корпуса. С 1944 г. заместитель и командир 1-й и 2-й армий Войска Польского. С 1946 г. заместитель министра обороны Польши. Убит польскими националистами.

В коминтерновской спецшколе Сверчевского к 1936 г. прошли обучение свыше пятисот человек. По развернутой программе в теории и на практике там изучались следующие специальные военно-политические дисциплины:

• роль и значение партии в руководстве и подготовке вооруженного восстания; роль и значение военного аппарата партии; руководство военной работой партии; роль и значение массовых организаций в подготовке и проведении вооруженных восстаний (профсоюзы, революционные союзы фронтовиков и т. п.); особые органы руководства вооруженным восстанием: советы, ревкомы и т. п.; задачи и военная работа партии в данной стране; подготовка и организация вооруженных сил пролетариата; подготовка кадров; способы и средства военной подготовки масс в мирное время; вопросы снабжения оружием и другими средствами борьбы; работа по подготовке и организации Красной гвардии;

• система построения вооруженных сил господствующего класса (данной страны); регулярная армия; полицейские силы; фашистские организации; система комплектования; социальный состав рядового и офицерского состава; методы политической обработки; система мобилизации; колониальные войска; цветные войска; флот; организация и методы работы по разложению и завоеванию вооруженных сил господствующего класса; условия и возможности работы в своей стране;

• организация регулярной армии (данной страны); структура высшего военного аппарата; типы войск, образующие вооруженные силы данной страны; округ, корпус, дивизия, бригада; схема организации полка, батальона, роты, взвода, отделения; тактические свойства оружия, принятого на вооружение этих частей; зависимость организации войсковой единицы от наличия материальной части; разница между организацией мирного и военного времени; использование разного вида вооружения буржуазией в борьбе против восставшего пролетариата; роды войск (по роду деятельности), их свойства, назначение и задачи, возлагаемые на каждый из родов войск в бою; артиллерия; бронетанковые части; авиация; химия; конница и т. д.; материальные средства и их использование восставшими;

• тактика и техника связи; устройство и назначение сетей связи государственных и военно-полевых линий; разрушение, исправление, искусственное повреждение линий; применение телефонов в боевых условиях (в поле и в городе); общие понятия о телеграфном аппарате и его использовании; радио и его использование в целях подслушивания;

• чтение планов и карт; условные знаки; масштабы: частичный, линейный; горизонтали, штрихи, ориентировка на местности с помощью карты, с компасом и без компаса; составление кроки; общее знакомство со съемкой; определение азимутов по карте и движение по азимуту;

• основные принципы военного искусства; сосредоточение сил; действия на решающем направлении; обеспечение; экономия сил; внезапность; маневр (охват, обход, прорыв); вопросы стратегии и тактики; понятие о бое и боевых элементах; необходимые предпосылки к принятию оперативного решения: задача, противник, местность, собственные силы и т. д.; значение приказа, донесения (формы); связь, разведка; изучение основных вопросов тактики на решении задач; действие отделения и взвода (усиленных); наступление; порядки отделения и взвода, их применение; взаимодействие огня и движения; оценка обстановки и принятие решения; отдача приказаний и подача команд; динамика боя до атаки, атака и преследование; ПВО, ПХО и ПБО в наступлении; оборона; действия отделения, назначенного для огневого и ударного действия; расположение отделения в обороне; приспособление местности к обороне (окопы, маскировка); расположение взвода в обороне; система огня; контратаки стрелковых отделений; выход взвода из боя; ПВО, ПХО и ПБО в обороне; разведка; действия взвода в разведке; высылка дозоров; движение взвода; движение отделения и его порядки; осмотр местных предметов;

• подготовка военная и экономическая (данной страны) к войне, и в первую очередь против СССР; характер войны против СССР; вероятные операционные направления; роль и значение железных дорог и узловых железнодорожных пунктов; военная промышленность, ее дислокация; гражданская промышленность и ее значение для войны; пункты и районы сосредоточения мобилизуемых масс; задачи военной работы партии в случае интервенции против СССР; превращение войны империалистической в гражданскую;

• подготовка, организация и руководство проведением вооруженного восстания; признаки революционной ситуации и переход к военным действиям; политические и тактические лозунги, мобилизация и вооружение масс; формы и виды вооруженного восстания: а) с решительной целью, б) вспомогательное, в) стихийное; план восстания и его подготовка: политическая, военная и материальная; военная характеристика города; типы городов (большой, малый, разделенный рекой, портовый и т. д.); характеристика и учет объектов, играющих роль в вооруженных восстаниях; политические объекты, административные, военные и т. д.; оружие и технические средства восставших (заготовка, распределение); руководство и управление; военный штаб, его организация и функции; содержание и объем планов: стратегического (ЦК), оперативного (военная комиссия), тактического (квартал, улица); материальное обеспечение операции: снабжение, эвакуация и т. д.; вопросы разведки, связи; общий характер боевых действий повстанцев в начале восстания; тактические и технические особенности боевых действий; удары боевых организаций пролетариата и их увязки с выступлением масс; действия отдельных боевых отрядов пролетариата; закрепление успеха и дальнейшее его развитие; руководство в начале и в процессе нарастания боев; тактика повстанцев при неудаче;

• тактика и техника уличного боя в условиях пролетарского восстания; основные принципы тактики уличного боя; различие между общей тактикой и тактикой уличного боя; город как театр военных действий; география восстания (главные и второстепенные районы); одновременность восстания; роль элемента времени; типы уличных боев; разведка; связь; материальное обеспечение; санитарное обеспечение; политическое обеспечение; решение задачи обороны в городе (группа, отряд): цель, общий характер действий, основные принципы, элементы обороны, принятие решения, организация обороны здания, группы домов, оборонительных участков, разделение живой силы, разведка местности и населения, связь, действия отдельных подразделений; решение задачи наступления в городе (группа, отряд): цель, общий характер действий, основные принципы, элементы наступления на отдельные укрепления, группу домов и квартал, этапы наступления, принятие решения, разведка местности и населения, разработка плана, действие различных единиц в наступлении;

• сущность, формы, задачи и особенности революционного партизанства; роль и место партизанских действий в общей системе вооруженной борьбы рабочего класса за власть; стихийное и организованное партизанство, руководимое пролетариатом; популяризация вооруженной борьбы трудящихся; дезорганизация тылов и расшатывание государственного аппарата; организационные основы партизанских отрядов и групп; условия, в которых будет проходить организация партизанских отрядов; социальная база для организации партизанских отрядов; основные требования к организационным формам партизанства: подвижность, удобство управления и т. п.; руководство, повстанческие комитеты и т. п.; подбор и подготовка кадров; методы и способы вербовки; политработа среди партизан и населения; боевое обучение, вооружение, базы и тылы партизан; характеристика условий обучения; предметы обучения: винтовка, гранаты, револьвер, простейшая фортификация, телефон и т. д.; общее ознакомление с техникой противника; формы и методы обучения; роль и значение ознакомления с местностью; способы и средства вооружения; основы устройства баз и складов; применение обозов; основы партизанской тактики; связь партизанской тактики с общей системой вооруженной борьбы; зависимость партизанской тактики от местной обстановки классовой борьбы; условия применения обороны и ее отрицательные свойства; особенности партизанской тактики в условиях уличного боя; объекты партизанских действий: военные склады, ж.-д. сооружения, штабы, воинские части и т. п.; экономия сил; главное и второстепенное направления; организация охранения; агентурная и боевая разведка; служба связи;

• порча и разрушение (диверсионные действия); основные объекты, подвергаемые разрушению в условиях вооруженного восстания в городе и партизанских действий; взрывчатые вещества и принадлежности для взрывания, используемые при разрушениях; организация и план выполнения подрывной операции; практические работы на полигоне;

• теория стрельбы (баллистика); практическое изучение оружия (главным образом своей страны): винтовка, револьвер, пистолет, граната, легкий ручной и станковый пулеметы; полицейское оружие; стрельба из всех видов оружия; бросание гранат.

При анализе ведомостей сдачи оружия в Артиллерийское управление РККА при закрытии или переформировании школ начальной (подчеркиваем: именно начальной, что уж тут говорить о продвинутых высших учебных заведениях!) военно-конспиративной подготовки становится ясно, насколько обширной была программа стрелковой подготовки военных кадров Коминтерна. Подобный уровень изучения материальной части и практической стрельбы из оружия иностранных образцов был восстановлен в СССР только через несколько десятилетий, да и то в очень ограниченном кругу специальных организаций.

Назовем некоторые образцы стрелкового оружия, указанные в ведомостях ИККИ (в скобках названы страны-производители и страны-потребители этого оружия).

Винтовки (карабины): «манлихер» (Австрия, Венгрия, Греция, Нидерланды, Румыния), маузер (Германия, Аргентина, Бельгия, Испания, Польша, Турция, Чехословакия, Швеция), винтовка Мосина (Россия, Финляндия), «ли-энфилд» (Великобритания и ее колонии), «манлихер—каркано» (Италия), «лебель» (Франция и ее колонии), «арисака» (Япония и ее колонии), винчестер (США).

Пистолеты и револьверы: «штеер» (Австрия), «парабеллум», «маузер», «вальтер» (все – Германия), «браунинг» (Бельгия), «кольт» (США), пистолет Коровина, наган (Россия, СССР).

Пистолеты-пулеметы (автоматы): Бергмана (Германия), Томпсона (США), Федорова (Россия).

Пулеметы: Гочкиса (Франция), Льюиса (Англия), Мадсена (Дания), Максима (Германия, Россия), Кольта (США), Браунинга (Бельгия).

Школа Сверчевского имела самые тесные контакты с РУ РККА, в рамках которого существовал (засекреченный даже от аппарата РУ) спецотдел под руководством М. Ф. Сахновской.

Сахновская-Флерова (Чубарева) Мирра Филипповна, родившаяся в 1897 г., окончила Военную академию РККА в 1924 г. В 1924–1926 гг. была (женщина – редчайший случай!) военным советником в Китае, с 1926 г. – в распоряжении РУ РККА. В 1932–1934 гг. начальник спецотдела РУ РККА по подготовке диверсантов, партизан и специальных военных кадров Коминтерна.

«В этот период [1933], – вспоминал Старинов, – я работал в Москве в отделе Мирры Сахновской. Это была опытная, энергичная, мужественная женщина, награжденная в числе первых орденом Красного Знамени. За тот сравнительно небольшой промежуток времени мне удалось подготовить две группы китайцев и ознакомить партийное руководство некоторых зарубежных стран – Пальмиро Тольятти, Вильгельма Пика, Александра Завадского и других с применением минной техники».[112]

Практическое подтверждение высокой эффективности специальных подразделений получено не только в ходе партизанских учений: после окончания Гражданской войны сотрудники ОГПУ и военные специалисты РККА имели не одну возможность проверить теоретические разработки на практике. Достаточно назвать операции по ликвидации басмачества (1922–1931 гг.), участие в боевых действиях в Китае (1924–1927 гг.), афганские события 1928–1929 гг.

Во время операции в Афганистане, направленной против Бачаи Сакао, объявившего себя эмиром, – руководители операции В. М. Примаков (Региб-бей) и А. И. Черепанов (Али-Азваль-хан) – в апреле – мае 1929 г. приобретен практический опыт взаимодействия специальных подразделений с авиацией. В частности, был создан «воздушный мост» для материально-технического обеспечения наших групп, организована штурмовая авиационная поддержка в их интересах. Как показала практика специальных операций второй половины XX в., авиационная поддержка специальных подразделений (материально-техническая, тактическая, огневая и спасательная) настолько важна, что многие современные подразделения из состава сил специального назначения имеют собственную боевую и транспортную авиацию.

В 1928 г. командующий Ленинградским военным округом М. Н. Тухачевский высказал идею создания воздушно-десантных войск (ВДВ). В 1930 г. в составе 11-й стрелковой дивизии Ленинградского ВО был сформирован внештатный опытный авиамотодесантньй отряд, личный состав которого был подготовлен для выполнения прыжков с парашютом. Общее руководство созданием воздушной пехоты осуществлялось начальником Военно-воздушных сил РККА П. И. Барановым. Основными организаторами парашютной подготовки принципиально новых военных формирований Красной армии стали Л. Г. Минов и Я. Д. Мошковский.

Вначале развитие воздушно-десантных войск шло в направлении небольших частей специального назначения – опытный авиамотодесантньй отряд по численности приближался к батальону. Отдельные авиадесантные отряды были созданы еще в четырех военных округах Европейской части СССР: Приволжском, Белорусском, Украинском и Московском. Затем отряды переименовали в авиационные (стрелковые) батальоны особого назначения (БОН). Проблемами технического оснащения Военно-десантных войск (ВДВ) занималось Особое конструкторско-производственное бюро Военно-воздушных сил РККА под руководством П. И. Гроховского.

На уровне военных округов подготовкой к партизанской войне занимались специально созданные Четвертые отделы штабов военных округов. Они взаимодействовали с соответствующими подразделениями и отделами республиканских и территориальных органов ОГПУ. Например, в Белоруссии действовало Специальное бюро ГПУ БССР, с 1930 по 1936 г. осуществлявшее подготовку кадров к партизанской борьбе по своей линии. Уполномоченный этого Спецбюро А. К. Спрогис служил в тот период начальником спецшколы ГПУ.

«В 1928 г., – вспоминал Спрогис, – меня направили на учебу в Высшую пограничную школу. Там проходили переподготовку командирские кадры. После окончания школы я стал совершенствовать свою квалификацию на специальных курсах, где мы, группа выпускников Высшей пограничной школы, изучали разведывательно-диверсионное дело, чтобы более эффективно бороться с нарушителями границы, распознавать все их приемы и уловки. Полученные знания мы продолжали совершенствовать на практике – в Белорусском пограничном округе, куда меня направили после курсов.

В этот период (начало 30-х гг.) по указанию ЦК проводились мероприятия по укреплению обороноспособности западных районов страны на случай нападения империалистического агрессора.

Мы осваивали методы партизанской борьбы, работали над созданием партизанской техники, обучали будущих партизан минно-подрывному делу. Заранее подбирались кадры организаторов военных действий в тылу врага (среди них были тогда такие товарищи, как Ваупшасов, Орловский и другие, ставшие в годы Отечественной войны героями партизанского движения). От партизан требовалась всесторонняя подготовленность, и я в числе других освоил парашютное дело, получил значок инструктора парашютизма. Все, чему мы научились в мирное время, оказало потом неоценимую помощь нам в борьбе с немецкими оккупантами. <…>

В начале 1930 г. небольшая группа слушателей Высшей пограничной школы (ВПШ) ОГПУ (в том числе и я) была вызвана в особый отдел центра, где имела соответствующий разговор с руководящими лицами. <…>

Из нашей группы было отобрано 30 человек, в том числе и я. После прохождения месячных специальных курсов нас направили в три пограничных округа – Ленинградский, Украинский и Белорусский для организации и подготовки диверсионно-партизанской работы.

Установка была такова, что к весне ожидается война. Война не началась, но все группы по округам, соответствующие отделения в составе округов продолжали начатую подготовительную работу».[113]

В соответствии с секретным планом Штаба РККА, утвержденным наркомом по военным и морским делам К. Е. Ворошиловым, вдоль западных границ СССР были оборудованы десятки тайников с оружием (в том числе автоматами), боеприпасами, взрывчаткой. Количество винтовок и карабинов, револьверов, гранат измерялось десятками тысяч штук, пулеметов – сотнями штук, взрывчатки – десятками тонн. В приграничных округах на коммуникациях была проведена работа по подготовке к взрывам мостов, водокачек и других стратегически важных объектов на всю глубину полосы обеспечения укрепленных районов.

В 1932–1933 гг. формировались специальные подразделения ТОС (техника особой секретности), на вооружении которых состояли мины, оснащенные радиоуправляемыми взрывателями «БЕМИ», а впоследствии «Ф-10». Они были созданы в Особом техническом бюро по военным изобретениям специального назначения (Остехбюро) под руководством В. И. Бекаури. И. Г. Старинов вспоминал, что именно Бекаури впервые познакомил его с конструкцией радиоуправляемых мин.

Наряду с подготовкой кадров проходили полномасштабные учения: осенью 1932 г. под Ленинградом на общевойсковых учениях работали около 500 выпускников партизанских спецшкол из Белорусского, Ленинградского и Украинского военных округов. Партизаны (диверсанты) были в гражданской одежде, вооружены японскими карабинами, учебными гранатами и минами. В ходе учений они проникали через «линию фронта» пешим порядком и по воздуху. Партизанские группы провели несколько успешных нападений из засад. Налеты на штабы «противника» оказались неудачными – охрана бдительности не теряла. Диверсионные группы действовали на коммуникациях «противника» эффективно.

«На маневрах в ЛВО осенью 1932 г., – писал Старинов, – перед нами, партизанами, ставились в качестве главной задачи захват штабов и разрушение транспортных средств „врага“. Я, конечно, не упустил случая и добился разрешения устроить „крушения“ поездов с применением замыкателей и взрывателей.

Участок, отведенный для наших операций, тщательно охранялся. Охрана „противника“ успешно срывала нападения на железнодорожные станции и крупные мосты, но обеспечить безопасность движения поездов она все же не смогла. На десятикилометровом отрезке железнодорожного пути партизаны-минеры установили десять мин. Девять из них сработали очень эффектно под учебными составами. А вот с десятой получился конфуз. Мы не успели снять ее до начала нормального пассажирского движения, и она грохнула под пригородным поездом».[114] В том же году под Москвой, в Бронницах, прошли секретные маневры войск НКВД с участием комсостава партизанских соединений и партизан-парашютистов под командованием С. А. Ваупшасова. Роль условного противника выполняли бойцы Дивизии особого назначения ОГПУ, курсанты Высшей пограничной школы, а также слушатели ряда академий и училищ Московского военного округа.

В 1933 г. в ходе командно-штабных учений под Киевом оценивались возможности скоординированных действий диверсионных отрядов и авиации. По итогам учений сделан вывод: заранее подготовленные подразделения при надлежащем управлении из единого центра в состоянии парализовать все коммуникации условного противника на территории Белоруссии и Украины.

В составе Красной армии имелась уникальная воинская часть – Карельский егерский батальон, который курировался специалистами Коминтерна. Бойцы батальона готовились стать основой для создания Красной гвардии Финляндии. В 1931 г. руководством РККА и ИККИ принимается решение о реорганизации Карельского егерского батальона в бригаду. Руководитель советской Карелии Э. Гюллинг на одной из сессий ЦИК имел беседу с М. Н. Тухачевским и Б. М. Фельдманом о специфике карельских условий и просил их назначить командиром бригады Э. Матсона. К концу декабря Отдельная Карельская егерская бригада, подчиненная непосредственно командующему Ленинградским ВО, была сформирована.

Командный состав бригады собирали из всех частей РККА, где имелись финны и карелы, некомплект покрывался русскими. Бригада была территориальной; состояла из штаба, политотдела, Петрозаводского и Олонецкого батальонов, артдивизиона 76-миллиметровых горных орудий, роты связи, саперной роты, подразделений боевого обеспечения и обслуживания. В соответствии с оперативными планами штаба округа бригада должна была прикрывать Петрозаводское направление от «возможной финской агрессии» В период войны из приписного состава дополнительно формировались Заонежский и Вепсский батальоны. Предусматривалась и переброска бригады в Мурманск «для отражения возможных английских десантов». Бригада готовилась воевать не только на своей, но и на чужой территории.

Летом 1929 г. советское руководство санкционировало операцию по «изъятию» руководителя РОВС генерала А. П. Кутепова и его переправке в СССР. 1 января 1930 г. Я. И. Серебрянский вместе с двумя оперативниками выехал в Париж. 26 января Кутепов вышел из дому и отправился в церковь, но до нее так и не дошел. Случайный свидетель спустя несколько дней показал, что видел, как на улице Удино человека с приметами Кутепова схватили двое рослых мужчин и втолкнули в машину, которая тут же уехала. Одновременно уехала и другая машина, в которую сел дежуривший на перекрестке полицейский. Пленника вывезли из Парижа, но доставить его в СССР не удалось – вечером того же дня 48-летний А. П. Кутепов скончался от сердечного приступа и был тайно похоронен в предместье французской столицы.

Французской полиции и контрразведке РОВС так и не удалось выйти на след похитителей генерала – боевиков Особой группы Серебрянского. Операция по похищению Кутепова нанесла тяжелый психологический удар Белому движению. Депрессия, панические настроения, недоверие к руководителям, взаимные подозрения в сотрудничестве с органами госбезопасности СССР были характерны не только для членов Российского общевоинского союза, но и для поддерживавшей его части белой эмиграции на протяжении нескольких лет.

После завершения операции Я. И. Серебрянский был зачислен на особый учет ОГПУ и приступил к созданию автономных агентурных сетей в странах Европы и США для ведения разведывательной и диверсионной работы в случае неизбежной войны. Всего он лично склонил к сотрудничеству более двухсот человек. В 1931 г. его арестовали в Румынии, но за неимением улик освободили, и он продолжил свою нелегальную деятельность.

Параллельно с Особой группой Я. И. Серебрянского по линии Коминтерна и Профинтерна создавались специальные структуры, предназначенные для диверсионной деятельности в особых условиях. Одной из таких структур являлся Международный союз моряков и портовых рабочих. Его создателем был немецкий коминтерновец Э.-Ф. Вольвебер, в 1921–1924 гг. возглавлявший военную организацию компартии Германии в Гессене, Тюрингии и Силезии. В 1928–1932 гг. Вольвебер руководил службой безопасности КПГ и одновременно являлся председателем Международного союза моряков и портовых рабочих. Отделения этой организации находились в 22 странах и в 15 английских и французских колониях. Клубы союза в Амстердаме, Гамбурге, Бремене, Данциге, Копенгагене, Осло, Риге, Роттердаме, Таллине служили отличным прикрытием для нелегальных резидентур Коминтерна по линии «Д». В 1933 г. Э.-Ф. Вольвебер перешел на нелегальное положение и эмигрировал в Данию. В 1953 г. он стал статс-секретарем государственной безопасности, а в 1955–1957 гг. являлся министром ГБ ГДР.

В 1930 г. Н. И. Эйтингон возвращается из Турции в СССР и становится заместителем Я. И. Серебрянского по 1-му отделению Иностранного отдела и Особой группе. В этой должности он совершает несколько заграничных командировок, в том числе в США, где занимается созданием глубоко законспирированных агентурных сетей. В 1931 г. его назначают начальником 8-го отделения ИНО, затем следуют командировки в Бельгию и Францию. После того как Я. И. Серебрянский сосредоточивается на работе в Особой группе, Эйтингон меняет его на посту руководителя 1-го отделения ИНО.

На фоне этих событий П. А. Судоплатов переходит из Отдела кадров на работу в Иностранный отдел ОГПУ. В дело опять вмешался случай. В 1933 г. сотрудник ИНО Т. Кулинич, отвечавшая за оперативное наблюдение и борьбу с украинской эмиграцией на Западе, подает рапорт об отставке по состоянию здоровья. Начальник Иностранного отдела А. X. Артузов, по долгу службы знавший, что П. А. Судоплатов не только родился и вырос на Украине, но и имеет опыт аналитической и оперативной работы в местных условиях, предложил ему занять вакантную должность. Так Павел становится оперуполномоченным 5-го, а затем 8-го отделения ИНО. К тому времени его жена Эмма тоже перевелась в Москву и получила назначение в Секретно-политический отдел.

Э.-Ф. Вольвебер, член Коминтерна, немец, создавший Международный союз моряков и портовых рабочих; в 1921–1924 гг. возглавлял военную организацию КП Германии в Гессене; в 1955–1957 гг. министр ГБ ГДР

«Видную роль в руководстве Иностранным отделом, – вспоминал Павел Анатольевич, – помимо Артузова и Слуцкого играли Берман, Федоров (возглавлявший борьбу с эмиграцией), Шпигельглаз, Минскер, Эйтингон и Горожанин».

Артур Христофорович Артузов (настоящие имя и фамилия Артур Евгений Леонард Фраучи), родившийся в 1891 г., в 1922–1927 гг. возглавлял Контрразведывательный отдел ГПУ – ОГПУ, на этом посту руководил операциями «Трест» и «Синдикат-2», в результате которых были арестованы Б. В. Савинков и С. Рейли, а также разгромлены многие подпольные террористические группы. В 1931–1935 гг. Артузов руководил Иностранным отделом ОГПУ. С мая 1934 г. по совместительству – заместитель начальника IV (Разведывательного) управления РККА, в мае 1935 г. освобожден от работы в ИНО в связи с переходом в военную разведку.

Слуцкий Абрам Аронович, родившийся в 1898 г., находился на оперативной работе и занимал руководящие должности в Экономическом управлении ОГПУ с 1926 г. В 1930 г. его переводят во внешнюю разведку, а в 1931 г. назначают заместителем начальника ИНО. Одновременно в 1931–1933 гг. Слуцкий являлся главным «легальным» резидентом ИНО в ряде стран Европы.

Берман Борис Давыдович, 1901 года рождения, работал в Иркутской ГубЧК с 1921 г. С 1928 по 1930 г. находился на оперативной работе в Средней Азии, участвовал в операциях по ликвидации басмачества. С января 1931 г. – сотрудник внешней разведки, работал в «легальной» резидентуре в Берлине, в 1933 г. – в Риме. Помощник начальника ИНО, с 1934 г. – заместитель начальника ИНО.

Федоров Андрей Павлович, родившийся в 1888 г., в 1916 г. окончил Александровское военное училище, с 1920 г. – сотрудник Особого отдела 10-й армии, до 1922 г. служил на Кавказе. С 1922 г. – сотрудник КРО ГПУ – ОГПУ, ближайший помощник Артузова, участник операции против Б. В. Савинкова. До 1933 г. официально являлся начальником отделения КРО, очевидно, параллельно работал в ИНО. Затем был назначен начальником разведотдела УГПУ по Ленинграду и Ленинградской области.

Шпигельглаз Сергей Михайлович, 1897 года рождения, являлся соратником Артузова по «комиссии Кедрова» (1918 г.). С 1922 г. – уполномоченный КРО ГПУ, а затем ИНО ОГПУ, четыре года находился на оперативной работе в Монголии. С сентября 1926 г. по 1936 г. – помощник начальника ИНО, неоднократно выезжал в нелегальные командировки за границу (Китай, Германия, Франция).

Минскер Яков Григорьевич, 1891 года рождения, в 1920–1921 гг. являлся оперативником Коминтерна и военной разведки на Дальнем Востоке и в Китае. С 1922 г. сотрудник ИНО, в 1922–1924 гг. работал в «легальной» резидентуре ИНО в Персии, в 1925 г. – в Шанхае. С 1926 г. – «легальный» резидент ИНО в Турции, с 1929 г. – в центральном аппарате ИНО ОГПУ. Начальник отделения Дальнего Востока.

Горожанин Валерий Михайлович, родившийся в 1889 г., член коллегии Николаевской ГубЧК с 1920 г. В 1921–1923 гг. и 1924–1930 гг. – начальник Секретного отдела ВУЧК и СО ГПУ УССР. С декабря 1933 г. – заместитель начальника Секретно-политического отдела ОГПУ. С июля 1933 г. – помощник начальника ИНО. Горожанин вполне мог знать П. Судоплатова по работе на Украине.

Все перечисленные Павлом Анатольевичем руководящие сотрудники Иностранного отдела, ставшие его наставниками, в совокупности обладали колоссальным опытом подпольной, нелегальной и боевой работы. Это, несомненно, послужило одной из причин его дальнейшей успешной и плодотворной работы в советской внешней разведке.