Длинные тени

Глава 3

«Пепел к пеплу, прах к праху. И всякая прочая хрень», – подумал Декер.

Этим всегда и кончается. Этим – и глубокой, беспощадной ямой, заполняемой землей. Амос, облаченный в костюм, обычно чувствующий себя комфортно только в джинсах или помятых хаки и свободной фуфайке, взирал в грядущий вечный приют в земле. Скоро его заполнят упрятанные в ящик останки Мэри Ланкастер.

День в Огайо выдался зябкий. С неба сеялась мелкая морось. Совершенно нормальная весенняя погода для этих краев – рудименты зимы, липнущие к запотевшим стеклам, как усыпанная росой паутина. Толпа собралась изрядная: Эрла и Мэри Ланкастер знали и любили многие, а Сэнди завела в школе немало друзей и подруг. Декер окинул взглядом многочисленных бывших сослуживцев из местных сил правопорядка, угрюмо уставившихся в землю.

Алекс Джеймисон была на задании и приехать не могла, но прислала карточку, выразив соболезнования. Росс Богарт поступил точно так же, присовокупив цветы. Они знали Ланкастер не настолько хорошо, но Декер все равно жалел, что их нет рядом. Обычно он чуждался компании, но не сегодня.

Гроб был закрытым. Выстрел, направленный вверх через нёбо, поставил крест на чудесах косметики гробовщика, а вместе с ними и на возможности выставить Мэри Ланкастер на обозрение.

Декер поглядел на землистое, враз постаревшее лицо Эрла Ланкастера, с потерянным видом сжимавшего руку дочери Сэнди, подростка с задержкой умственного развития. Взгляд девочки стрелял туда-сюда, постигая мир собственным уникальным образом. Вероятно, она воспринимает смерть не так, как остальные, понимал Амос, и это, пожалуй, хорошо – во всяком случае, пока. Но в какой-то момент в будущем она осознает, что матери нет, и будет гадать, когда же она вернется. И Декер не завидовал Эрлу, которому придется растолковывать, что же произошло на самом деле, когда пистолет выстрелил. «Хорошего способа сделать это не существует, как ни подступись, – подумал он, – но сделать это необходимо, потому что Сэнди заслуживает объяснения».

Вдруг заметив Декера, Сэнди вырвала ладошку из руки оторопевшего отца и подбежала к нему. И поглядела на великана снизу вверх с сияющим лицом – единственным проблеском света в море мрака.

– Ты Амос Декер! – радостно провозгласила она.

Так они раньше играли; вернее, она. И Декер всякий раз отвечал так же, как собирался и теперь, хотя на этот раз выговаривать слова было нелегко.

– Я знаю. А ты Сэнди Ланкастер.

– Я знаю! – ухмыльнувшись, выпалила она.

Едва она договорила, Декер невольно зажмурился.

«Я и забыла, кто она. Какое-то время никакой Сэнди Ланкастер для меня не существовало».

Более тяжкого греха, чем позабыть о существовании собственной дочери, Мэри Ланкастер, как минимум по собственному мнению, совершить не могла. Декер не сомневался, что именно это положило ее палец на спусковой крючок и дало силы нажать на него.

Ощутив, что его дергают за руку, он открыл глаза и увидел, что маленькие изящные пальчики Сэнди обхватили его длинные и толстые пальцы.

– Амос Декер? – снова произнесла она, внимательно – пожалуй, слишком внимательно – вглядываясь в него. Почему-то он понимал, что она собирается спросить, и это повергло его в панику сверх всякой меры. – Где мамуля? Тут так много людей… Ты ее где-нибудь видишь? Мне надо с ней поговорить.

Декер никогда не лгал Сэнди, ни единого разу. Не мог лгать ей и сейчас, так что промолчал.

– Сэнди! – Подбежавший Эрл взял дочь за руку. – Извини, Амос.

Взмахом ладони показав, что ничего страшного не происходит, Декер отвернулся, чтобы утереть глаза. Потом наклонился и проговорил Эрлу на ухо, чтобы Сэнди не слышала:

– Мне так жаль, Эрл…

– Спасибо тебе. – Тот сжал руку Декера. – Э-э, после службы у нас дома будет небольшое сборище. Надеюсь, ты сможешь прийти. Мэри… хотела бы этого.

Декер кивнул, хотя приходить не собирался. Эрл, словно увидев это в его глазах, сказал:

– Что ж, рад был тебя повидать.

Бросив взгляд на Сэнди, Амос увидел, что ее взгляд неотрывно прикован к нему. На ее лице словно отпечаталось обвинение в предательстве, но может быть, это было лишь отражение его собственного чувства вины…

– Полиция мне сказала… что она звонила тебе, – негромко проронил Эрл. – Спасибо… что пытался.

– Хотел бы я быть более…

– Знаю.

Декер проводил взглядом отца и дочь, направившихся к машине, предоставленной похоронным бюро. Остальные присутствующие начали разбредаться. Некоторые на ходу одаривали его кивками, взглядами и улыбками. Однако никто не подошел. Уж слишком хорошо его знали.

И тогда Декер остался один, потому что предпочитал одиночество.

Когда могильщики принялись спускать гроб в яму, вырытую в точности под него, Декер повернулся и механически зашагал вдоль могил, пока не дошел до определенного места за определенным деревом. Чтобы найти это место, безупречная память ему не требовалась. Довольно и скорбящего сердца. Это паломничество оказалось для него трудным. Может, другими они и не бывают…

Кассандра Декер. Молли Декер. Мать и дочь. Его жена, его ребенок. Любовь всей его жизни, его плоть и кровь, отнятые у него рукой убийцы. Цветы, которые он положил здесь во время прошлого визита, давным-давно обратились во прах, как и тела, лежащие внизу. Смахнув эти остатки, Амос опустился на колени рядом с парой могил.

Однажды, когда он навещал здесь своих близких, умирающий по имени Мерил Хокинс, выйдя из леса, потребовал от Декера восстановить справедливость по первому делу, которое Амос вел в роли детектива убойного отдела. Приняв вызов, тот сумел доказать, что в молодости был неправ, и Хокинс обрел справедливость, хотя запоздало и посмертно.

А еще Декер выследил убийцу собственной семьи.

В обоих случаях он осуществил правосудие, хотя, несомненно, с холостым результатом, омраченным тем фактом, что справедливость для жертв воцарилась слишком поздно. Никакое правосудие не сможет вернуть мертвых к жизни; утрата практически перечеркивает удовлетворение от постижения истины.

Амос сказал жене и ребенку те слова, которые не мог не сказать, а потом поднялся с холодной земли и поглядел налево, где осталось незанятое место.

«Мое». Он несколько раз едва не занял его, однажды от собственной руки, глядя, как его собственное убитое дитя сидит в собственном доме.

«Откажет ли однажды моя абсолютная память, и забуду ли я, что у меня была дочь?»

Декер был еще на линии, когда полиция прибыла в дом Ланкастер. Он поговорил сперва с патрульным, потом с детективом, с которым был знаком по прежним дням. Они поделились печалью из-за утраты жизни хорошо знакомого человека и неохотным признанием сделанного ею выбора и стоящего за ним мотива.

Он направился к своему прокатному авто. Его рейс в округ Колумбия отправляется завтра утром. Неизвестно, что ждет его там по прилете.

Впрочем, Амос Декер сомневался, что теперь ему есть дело до этого.