Дневник парижского горожанина

1441

795. Далее, В субботу 14 января 1440 года герцог Орлеанский[2264] вернулся в Париж. Он пробыл в плену в Англии более двадцати пяти лет. Он въехал в Париж в пять часов пополудни, и, прежде чем отправиться в отель де Тюрнель, неожиданно посетил Нотр-Дам; он вернулся в следующий вторник, 17 января, в компании Орлеанского бастарда и архиепископа Нарбоннского, и был торжественно принят епископом в сопровождении каноников, под всеобщее одобрение.

Пробыв в Париже около восьми дней, в четверг он покинул Париж, взяв с собою и жену[2265] свою, и отправился к себе в Орлеан. Жители Парижа преподнесли ему прекрасные прощальные подарки, которые он принял очень охотно. Чтобы помочь ему, пришлось ввести налог, половину которого заплатило духовенство, потому что он обещал торжественно заключить мир между Францией и Англией[2266]. Поэтому духовенство охотно помогало ему, поскольку эта проклятая война вела только к гибели, потерям и разрушению.

Повесили разбойника, который всякий раз, когда видел маленького ребенка в длинной рубахе или даже старше, имел обыкновение отнимать его у матери и тут же без жалости бросал его на костёр, если только за него немедленно не заплатят выкуп. Множество детей он погубил своей жестокость, подобно Ироду.

796. В этом году, в течение четырех месяцев в этом кладбище Невинных не использовалось; там не хоронили никого, ни старых, ни малых, не было ни процессий, ни заупокойных молитв ни для кого, и все из-за тогдашнего епископа, который требовал за это слишком много денег, а церковь была слишком бедной. Этого епископа звали мэтр Дени дю Мулен; он был архиепископом Тулузы, патриархом Антиохийским, епископом Парижским и членом великого Совета короля Карла VI, и все же, говорили, он не был этим удовлетворен. Он был очень старым человеком и проявлял жалость, только в том случае, если ему давали деньги или какой-нибудь подарок равной стоимости. Говорили, что на него в Парламенте[2267] было свыше пятидесяти исков, поскольку никто ничего не мог добиться от него, кроме как обратившись в суд.

797. Он или его бесчестные помощники придумали одну очень странную процедуру: они ходили по Парижу туда-сюда и, увидев закрытую дверь, спрашивали соседей:

“Почему эта дверь заперта?”.

"О, месье, — отвечали они, — люди, которые раньше жили здесь, умерли".

"Но нет ли у них наследников, которые могли бы жить в этом доме?"

"Нет, месье, они живут в другом месте".

И так далее, пока путём обманных слов они не узнавали, где живут наследники. Затем их вызывали в суд, чтобы они отчитались о завещании. Если случайно по прошествии времени — даже если предположить, что они выполнили условия завещания должным образом и доказали это, они все равно не могли решить дело, если немедленно не предъявляли завещание, будь оно десяти- или двенадцатилетней давности. Если же они могли его предъявить, это все равно стоило им больших денег, благодаря хитроумным интригам этих людей.

798. Далее, это был очень хороший год. Хорошая пшеница стоила 16 парижских солей за секстье; грецкие орехи — 23 соля — их продавали в Париже, как уголь, по три блана за бушель. Масло стоило 5 бланов за кварту; хорошие яблоки в мае — 2 блана за бушель; вино — 2 денье за кварту; бобы — 10 денье; горох — 4 блана; репа — 4 денье за бушель.

Но англичане совершали свои набеги вплоть до ворот Парижа, хотя командовал там только один английский капитан, который стойко противостоял королю и его войскам. Звали его Тальбот[2268]; и действительно, по поведению противников было видно, что они как будто его опасались. Они всегда держались на расстоянии двадцати или тридцать лиг между ним и собой. А он ездил по Франции смелее, чем они. И все же король дважды в год облагал своих людей налогом, по крайней мере, для того, чтобы они могли отправиться и сразиться с Тальботом, но ничего из этого так и не было выполнено. Это легло очень тяжелым бременем на крестьян, добывающих себе хлеб, особенно тех, кто выращивал зерно, ведь пшеница, посев которой обошелся им в четыре франка за секстье, принесла не более 16 или 20 солей. Овес, который стоил 3 франка, приносил им всего 135 денье, то же относилось и ко всем остальным видам зерна. Затем были пени, налоги, беспощадные набеги, и еще хуже: капитаны постановили, чтобы во всех замках вокруг Парижа, где были мосты, которые нужно было переходить, например, в Шарантоне, мост в Сен-Клу и др, каждый проезжающий, пеший или конный, должен был платить пошлину. В Сен-Клу каждый, кто входил или выходил, даже если он пересекал мост сто раз в день, должен был всякий раз платить 6 дублей за телегу, полную или пустую, и 12 за повозку.

799. Далее, 19 мая, в день святого Ива, король приказал коннетаблю осадить Крей[2269]; он отправился туда вместе со своим сыном.

800. Далее, во вторник, 23 мая, в канун Вознесения Господня, цена буханки, стоившей 2 дубля, была объявлена 2 парижских, белый весом 24 унции и цельнозерновой двухпенсовый хлеб весом 32 унции, печёный.

801. Далее, в день Вознесения Господня более трех сотен бедных рабочих были арестованы в Париже по приказу жесточайшего тирана по имени мессир ***[2270], который в то время был президентом; они должны были вступить в армию, осаждавшую Крей. Сержанты подстерегали их при выходе из церкви и очень грубо их хватали, злоупотребляя тем самым полученными приказами. Хуже того, если кто-нибудь говорил хоть слово об этом, то его немедленно сажали в тюрьму, что было низким делом. Но пока они находились в руках этих враждебных сержантов и уже собирались было отправляться в путь, Господь послал им великое утешение. Около двух часов дня не замедлил появиться герольд от короля и констебля, принеся письма к парижскому прево и городским купцам, в которых сообщалось, что город и замок Крей сдались.[2271] Наемникам, находившимся внутри — их было пятьсот человек, — должны были разрешить свободно покинуть город со своим имуществом. Когда бедные пахари услышали эту новость, они почувствовали огромное облегчение. Жители Парижа были вне себя от радости и от всей души отпраздновали эту новость; во всех церквях зазвонили в колокола, а после ужина зажгли большие костры как в день святого Иоанна или более того; по всему городу были танцы, а дети во весь голос кричали “Ноэль!”.

802. Далее, в следующий четверг Дофин посетил Париж. Он остановился в де Турнелль возле ворот Сент-Антуан и пробыл там всего одну ночь. Париже он не появлялся, а его отец король не приезжал вовсе. Причина заключалась в том, что теперь в Париже взимался тяжелейший налог (учитывая великую нехватку денег и скудость заработков, которые тогда были) за пятьдесят лет. Прежде всего, большие займы были взяты со всех членов Парламента, Шатле и всех судебных инстанций под страхом конфискации всего их имущества. Каждый должен был заплатить или быть посаженным в тюрьму, под надзор сержантов, чья возмутительная расточительность и прочее нечестие выходили далеко за рамки всего, что им было приказано.

803. После этого их обложили очень тяжелым налогом. Люди надеялись, что с них ничего не потребуют, но теперь эта печаль коснулась их в полной мере; ни один мужчина или женщина не избежали его. Налоги были очень тяжелыми: человек, который раньше платил только 20 солей, теперь платил 4 ливра; 4 ливра выросли до 10 франков; 10 франков — до 40 франков, и пощады не было. Тот, кто отказывался платить, оказывался в тюрьме, а товары его распродавали на улице.

804. Далее, осада Понтуаза была снята во вторник после праздника Пятидесятницы, то есть 4 июня 1441 года.

В следующую субботу король прибыл в Париж вместе со своим сыном, после чего они оба поселились возле часовни Сент-Антуан, словно опасаясь, что кто-то что кто-то причинит им вред, чего на самом деле никто не хотел и не собирался. А в день Святой Троицы около пяти часов пополудни он созвал Университет и попросил у них помощи, чтобы заплатить своим войскам. Затем он обратился с горожанами, которых он обложил столь высокими налогами не далее как месяц назад, и объявил им, что они должны добыть тем или иным способом 20 тысяч золотых экю, причем быстро.[2272]

805. Далее, с тех пор, как король начал осаждать Понтуаз, в Париже не проходило ни одного дня без процессии[2273], возглавляемой либо Университетом, либо религиозными орденами, либо приходами.

806. Далее, в последнюю неделю июля король отправился в Сен-Дени и оставался там целых три недели с большей частью своих приближенных. Там он строил планы и совещался каждый день, иногда думая, что оставит осаду, иногда — что заберет все деньги, принадлежащие парижским братствам. Лживые советники говорили, что конфедераций в Париже слишком много, и благодаря своей крайней нечестности они сумели добиться того, чтобы почти все парижские конфедерации были сокращены наполовину или даже больше. В большинстве из них было три или четыре мессы, две с музыкой и две низкие, теперь же пели только одну низкую мессу. Там, где раньше было 20 или 30 свечей, теперь горели лишь 3 или 4, без факелов во славу Божью. И везде, где король и его вельможи узнавали об англичанах, они бежали в другом направлении — в Пуасси, в Мобюиссон, в Иль-Адам, в Конфлан, а затем снова вернулись в Сен-Дени. С ними никогда не было меньше трех французов на каждого англичанина, и эти французы все время только и делали, что грабили и воровали, портя все виноградники и фруктовые сады, срубая деревья с плодами; если их не выкупали, разрушали дома, крытые черепицей — короче говоря, все в стране выкупалось что в деревне, что в городе. Дворяне были прекрасно об этом осведомлены, но им не было до этого никакого дела. Если кто-либо жаловался, они говорили: “Если бы это были англичане, вы бы не говорили об этом так много. Им подобает жить именно там, где они живут”. Таким образом и проводил жизнь король Карл VII, и даже еще хуже, чем я описал, потому что они управляли им, как будто он был несмышлённым ребёнком, нуждающимся в опеке.

807. Они все еще осаждали Понтуаз, когда в один из четвергов сентября, в день Святого Креста, часть французских войск пошла на штурм Эврё. Он был сдан почти без потерь, так как с одной и с другой стороны было убито всего около пяти человек.[2274]

808. Далее, Понтуаз был взят штурмом 19 сентября, во время штурма было убито около четырехсот англичан и около десяти или одиннадцати французов.[2275]

809. Далее, очень многие англичане были убиты там, где они прятались в подвалах и погребах; некоторые были найдены в госпитале Отель Дьё, с ними также обошлись не слишком любезно.

810. Далее, 25 сентября солдаты увели в свои крепости тех пленных, которых они привели в Париж после падения Понтуаза. Это было печальное зрелище, ибо уводили их, поедая хлеб печали, связав по двое очень крепкой веревкой, как гончих, которых ведут на охоту. Их похитители ехали на высоких лошадях, которые шли очень быстро. У пленников не было капюшонов, все они были босые, каждый из них был одет в какое-то жалкое тряпьё, большинство из них были без обуви — в общем, несчастных обобрали до нитки. Пятьдесят три человека были выведены из трактира “Петух и павлин” на улице Сен-Мартин[2276]. Всех, кто не мог заплатить выкуп, отвезли в Грев у Порт-о-Фуан, связав их по рукам и ногам, не более обходительно, чем если бы они были собаками, и утопили их тут же, на глазах у всего народа. Многие были утоплены, а многие уведены в крепости, как сказано выше, ибо воинов было гораздо больше, чем на противоположной стороне. В любом случае, не было ни одного постоялого двора, который бы ни был до отказа забит пленными.

811. Далее, 25-го числа король прибыл в Париж[2277] около четырех часов пополудни. Дофин в этот день не приехал.

812. Король снова уехал в свои владения в Берри, чтобы избежать просьбы уменьшить количество мальтот[2278], число которых было столь велико во Франции; а также из-за нового большого налога, который хотели взимать губернаторы и который, справедливо или нет, действительно взимался.

813. Далее, вскоре после того, как король покинул Париж, 15 октября, в бедный город прибыл герцог Орлеанский, а затем снова отправился домой 20 октября, так и не сделав ничего полезного для мира или чего-либо еще.

814. Далее, в это святое время пришествия Господа Университет подвергся такой напасти, что ни во время Рождества, ни до первого воскресенья Великого поста не было прочитано ни одной проповеди. После этого заседания Парламента закончились; ни одно дело не было рассмотрено до восьмого дня Великого поста, который в этом году пришёлся на 21 февраля.[2279]

1442

815. Далее, после этого Парламент прекратил всякую деятельность вплоть до Великого поста, каковой пришёлся [в этом] году на XXI день февраля[2280].

816. Далее, В предпоследний день января умерла жена графа де Ришмона, коннетабля Франции. Сначала она была была замужем за Людовиком, герцогом Гиеннским, сыном Карла VI, короля Франции, и была дочерью Жеана[2281], герцога Бургундского, графа Фландрии и нескольких нескольких других графств и герцогств. Она умерла на улице де Жуи[2282] и была похоронена 5 февраля в церкви Нотр-Дам дю Карм в Париже. Ее сердце было доставлено в Нотр-Дам в Лиссэ, или Лианссэ[2283], в зависимости от того, что больше нравится.

817. Далее, в этом году лука было особенно много, к Вербному воскресенью, которое в этом году выпало на день Богоматери, они стоили всего 6 парижских денье за большой бургундский бушель. В то же время в Париж было привезено такое количество фиг, что фунт самых лучших стоил всего 4 денье, отличный изюм также стоил 4 денье; действительно прекрасная фасоль — 12 денье; очень хороший горох — 4 блана.

818. Далее, в апреле, после Пасхи 1442 года (это было первое апреля), вода поднялась так же высоко[2284], как и на Пасху, и доходила до Гостиного двора на площади де Грев и дальше. Затем вода пошла на убыль, но очень скоро после этого, в начале мая, она снова поднялась так же высоко, как и прежде, нанеся огромный ущерб урожаю в низинах.

819. Далее, в ночь с субботы на воскресенье перед Вознесением 6 мая, когда принято было отправляться в паломничество к Сен-Спир в Корбейле, около 9 часов начался сильнейший ливень — сильнее, чем когда-либо прежде мог видеть человек, сколько бы лет ему ни было. Он лил не переставая с 9 часов до рассвета, и так сильно, что в самых широких частях главных улиц Парижа вода попадала в церкви, в подвалы, через высокие пороги и до самого потолка поднимала бочки с вином. Помимо всего этого, раздавались страшные громы и молнии, наводившие ужас на весь город. Однако люди, которые отправились в Сен-Спир, сказали нам, что они не слышали ничего подобного — ни дождя, ни грома.

820. Далее, в четвертый день этой недели (в пятницу перед субботой, когда начался страшный дождь) между Вильжюифом и Парижем[2285] видели больше четырёхсот ворон, которые дрались друг с другом клювами, когтями и крыльями так яростно, как никогда не сражался ни один человек в смертельной схватке; они покрывали все вокруг кровью и производили такой ужасный шум, что очень встревожили и напугали всех, кто их видел и слышал.

821. Далее, 3 июня церковь Сент-Антуан-ле-Петит была освящена преподобным святым отцом мэтром Дени дю Мулен, в то время бывший епископом Парижским, архиепископом Тулузским, патриархом Антиохийским и советником господина нашего короля.

822. Далее, август в этом году был очень хорошим, а урожай винограда — самым лучшим за последние пятьдесят лет. Хорошее, чистое вино стоило 2 парижских денье за кварту. Крупные яблоки сорта “капендю” и “руссет” стоили один дубль за четверть; крупные груши — два дубля.

823. Далее, в четверг, 11 октября, затворница Жанна ла Верьер[2286] получила разрешение закончить свои дни в небольшом домике, построенном для нее в саду кладбища Невинных, недалеко от церкви. Церемонию возглавил мэтр Дени дю Мулен, тогдашний епископ Парижский. Была произнесена прекрасная проповедь перед ней и перед большим количеством людей, которые были присутствовавших по этому случаю.

1443

824. Далее, эта зима была самой длинной в человеческой истории. Морозы начались в канун дня Святого Николая в декабре и не прекращались до 15 апреля, который был понедельником на Страстной неделе. Затем они снова начались в начале мая 1443 года, и первые две недели стояли сильные морозы, которые нанесли большой урон виноградникам и домашней птице.

825. Далее, фасоль и горох в этом году почти не годились для приготовления пищи, все были полны долгоносиков и очень дороги. Хороший горох стоил 6 парижских солей за бушель, бобы — 4 соля или дороже. Это объясняется тем, что лето было очень жаркое и сухое. Все виды фруктов, однако, были очень дешевы: в конце августа прекрасные яблоки сорта "капендю" стоили 2 дубля за четверть; сотня грецких орехов — 2 денье; и другие фрукты — столько же. Мера хорошего бревна — 8 бланов; сотня вязанок хвороста — 20 парижских солей. Но лук был очень дорог: шесть больших луковиц продавали за 4 парижских денье.

826. Далее, в этом году было четыре или больше месяцев без дождей, летом и зимой, так что вино не хранилось. Оно прокисало очень быстро и стало гнилым и невкусным, так что оно было дешевым в этом году.

827. Далее, Дофин прибыл в Париж в день Святой Маргариты, 30 июля 1443 года; в связи с его визитом был введен новый большой налог.[2287]

828. Далее, во вторую неделю августа Дофин атаковал англичан в Дьеппе; он заставил их снять осаду, которую они так долго держали. Погибли многие англичане и много хороших купцов[2288].

829. Далее, никогда не следует быть уверенным в том, что еще не произошло. 1 сентября пленник принца Понтуазского, который несколько раз был приговорен к утоплению или ещё худшей смерти, и всегда содержался в кандалах в тюрьме Сен-Мартен де-Шамп; проданный и перепроданный за все более высокие выкупы, в этот день должен был жениться на прекрасной девушке благородного происхождения. По этому случаю было устроено пышное торжество. Однако он и его спутник, которого в тот день отпустили под честное слово, ожидали смерти, от которой были избавлены по своей вере. Вот как Фортуна обошлась с этими двумя людьми, что ясно показывает, что мы никогда не должны сомневаться в нашем Господе и не позволять никакому горю доводить нас до отчаяния.

830. Далее, Дофин приехал в Париж в конце августа, пробыл там три дня и отправился в Мо, где пробыл несколько дней и ни разу не посетил церковь, но постоянно занимался охотой и подобными глупостями, если не хуже. С ним было около тысячи разбойников, которые опустошили Иль-де-Франс; им платили по половине экю за каждую корову и по экю за каждую лошадь. Каждый, кто хотел собрать урожай с его лоз, должен был хорошо заплатить, чтобы ему разрешили это сделать. Всё это непотребство происходило исключительно потому, что бедный народ был не в состоянии платить тяжелые налоги и другие повинности, возлагаемые на них изо дня в день[2289]. Одни говорили, будто бы эти подати взимаются для экспедиции против Ле-Мана; другие говорили, что для Руана, третьи, что для Манта. Эти беспринципные правители таким образом обманывали народ и своей лживой пропагандой убедили его радостно принять свои потери, надеясь, что вскоре будет сделано что-то стоящее. Но надежда не оправдалась; лжецы питали бедный народ надеждами до тех пор, пока не наступила зима, а затем заявили, что невозможно начать осаду до следующего сезона, что у короля много неотложных дел, и что его сын с компанией должен немедленно отправиться ему навстречу. Итак, Дофин отправился в путь 14 октября 1443 года, когда он, получив свою долю с налогов, не сделав ничего доброго, только разорив вместо этого все сельские угодья.

831. Далее, теперь все проповеди были запрещены с середины августа до Зачатия Богоматери в декабре.

1444

832. Далее, в то время в Париже не было никаких известий ни о короле, ни о дворянах Франции — все они могли быть в двухстах лигах отсюда; но губернаторы, пользуясь своей властью, взимали бесчисленные налоги, утверждая, что король и его подданные, если только смогут собрать деньги, тотчас отправятся завоевывать всю Нормандию. Но когда "нормандский" налог был собран и они получили его в свое распоряжение, то все, что их интересовало, — это игра в кости, танцы или охота. Они не устраивали поединков и турниров, как это подобает мужчинам, и не совершали никаких ратных подвигов. Иными словами, все французские вельможи стали скорее похожими на женщин, чем на мужчин, храбрыми только в отношении бедных, безоружных крестьян, ремесленников и купцов.

Когда они поняли, что у бедняков больше не осталось ничего, чем можно было бы платить налоги, они издали указ, запрещавший использовать любые монеты, будь то бургундские, английские, фламандские или любые другие, за исключением монет с венком[2290]. Увы! У бедных людей в то время не было ничего кроме тех денег, которые объявили незаконными, так что эта мера их настолько обременили, что оставалось только пожалеть несчастных.

Это был один из самых тяжелых налогов, которые когда-либо взимались, поскольку приходилось покупать новую монету по своему усмотрению, и никто не никто не смел произнести ни слова об этом. Этот указ был объявлен в субботу, в день кафедры святого Петра, что принесло немалые неприятности и убытки людям, которые отправились в Сен-Дени[2291] за отпущением грехов. Очень многие из тех, кто приехал из Нормандии, как многие в этом году, имели при себе только английские, бургундские, фламандские или бретонские деньги, так что они сильно теряли на обмене, который были вынуждены совершать.

833. Далее, в это время в Святой Церкви все еще было два папы: один из них звался Евгением, а другой Феликсом[2292]. Евгений был на стороне Франции[2293], а другой владел Савойей и некоторыми другими округами вблизи этой местности.

834. Далее, лук в этом году был в изобилии; он стоил до 2 дублей и 2 денье за бушель, то есть не хуже, чем в предыдущие годы, а самый лучший лук-порей продавали в Халле по 1 денье за пучок, и цены не становились дешевле на протяжении всего Великого поста. За хороший горох просили 3 блана; за бобы — также 3 блана; хорошее вино — 3 денье.

835. Далее, в середине Великого поста, в день, когда поют "Letare Hierusalem" на мессе в Святой церкви, случилась самая сильная гроза за последние пятьдесят лет. Она продолжалась с трех часов до пяти не прекращаясь, и ударила по церкви Сен-Мартен-де-Шамп, сбив крест, флюгер и каменный шар весом не менее как бочонок вина. Он повредил кровлю церкви в нескольких местах; как говорили, ремонт обойдётся дороже трёх сотен золотых экю.

836. Далее, в это время канцлер[2294] отправился в Тур, где король участвовал в мирных переговорах между Англией и Францией. Но как раз в тот момент, когда он собирался увидеться с королем, он внезапно заболел и почти сразу же умер. Это была серьезной потерей, ведь он был честным человеком, сделавшим все возможное для королевства.

837. Далее, в Париже проходила процессия, одна из самых трогательных и самых благочестивых, которые когда-либо случались. Епископы Парижа и Бове[2295] и два аббата несли на своих плечах тело Господа нашего из Сен-Жан-ан-Грев и отправились оттуда в Ле-Билетт, с величайшим благоговением, чтобы забрать маленький нож, которым лжеиудей разрезал плоть Господа нашего. Оттуда они вместе со Святым Крестом и бесчисленным количеством других реликвий были перенесены в Сен-Катрин-дю-Валь-де-Эсколье. Впереди несли более пяти сотен горящих факелов и по меньшей мере девять или десять тысяч человек, не считая духовенства[2296]. После святых мощей наступила целая мистерия; иудея показывали связанным, в повозке, как будто он едет на костёр; затем появился судья, его жена и дети. На улицах были установлены два помоста, на которых представляли очень трогательные мистерии. Улицы были украшены так, как украшают в праздник Тела Господня. Причиной шествия было появление доброй надежды на мир между королями Франции и Англии. Англией. Это произошло 15 мая, в пятницу 1444 года.

838. Далее, следующее 3 июня пришлось на праздник Пятидесятницы. В среду Угольных дней[2297] было объявлено о перемирии между королями Франции и Англии, которое должно было начаться с 1 июня 1444 года, а на море — с 26 числа месяца. Известие об этом было опубликовано в этом же месяце во Франции, Нормандии и Бретани, а также во всем французском королевстве[2298].

839. Далее, в этом году впервые с 1426 года провели Лендит; его проводили в городе Сен-Дени[2299]. Епископ Парижский и аббат Сен-Дени поссорились[2300] из-за того, что аббат утверждал, будто бы город принадлежит ему по праву и что произносить благословение — его дело; Епископ ответил, что парижские епископы до него в течение трехсот лет делали это, а стало быть и он будет делать то же самое. Когда же аббат запретил ему произносить благословение под страхом сурового наказания, епископ перешел на другую сторону рыночной площади и попросил произнести благословение магистра богословия по имени мэтр Жан де Олива, уроженца города Парижа[2301].

840. Далее, 12 июля состоялась всеобщая процессия[2302], и в этот день драгоценное тело святого монсеньора Сен-Клу было возвращено в его родной город, куда оно было доставлено из-за войны за шестнадцать лет до этого. Оно бережно хранилось в святилище в Сен-Симфориен за Сен-Дени-де-ла-Шартр. Добрые люди из окрестных городов Сен-Клу отправились за ним, распевая хвалу Богу.

841. Далее, в субботу 12 июля 1444 года был открыт Порт Сен-Мартен, после того как он был закрыт с августа месяца 1429 года, когда Дева напала на Париж в день Богоматери в сентябре следующего года, и праздник святого Лаврентия впервые отмечался в большом дворе Сен-Мартен.

842. Далее, В начале июля большая шайка разбойников, грабителей и головорезов появилась и обосновалась в деревнях вокруг Парижа, так что теперь на расстоянии шести или восьми лье от Парижа никто не осмеливался покидать свои жилища, путешествовать в Париж или собирать урожай на полях. Ни одна телеге не была взята, если только она не была выкуплена за восемь или десять франков; ни одно животное, будь то осёл, корова или свинья, если его не выкупали дороже, чем оно стоило. Любой человек, какого бы сословия он ни был, будь то монах, священник, религиозный деятель одного из орденов, монахиня, менестрель, глашатай, женщина или малолетний ребенок любого возраста, подвергался смертельной опасности, если он ступит за пределы Парижа. Если они и не убивали его, то раздевали догола, всех без исключения. Когда люди жаловались правителям Парижа, им отвечали: “Они должны жить. Король очень скоро позаботится об этом”. Главными людьми в этой компании были Пьер Рено, Флокар, Лекстрак[2303] и еще несколько человек, слуги антихристовы все до одного, ибо все они были ворами и убийцами, поджигателями и похитителями — и женщины их, и все их спутники.

843. Далее, в этом году король отправился в Лотарингию, а его сын Дофин — в Германию, чтобы устроить войну. Король и только что упомянутые злодеи из его свиты натворили столько зла, что никакой пользы ждать не стоило, куда бы он ни отправился. Он попросту бросил свое королевство, которое было все еще густо усеяно англичанами, укрепляющими свои замки, и отправился, как и его сын, в чужие земли, которые не были его заботой, чтобы впустую растрачивать своих людей и богатства своей вотчины[2304]. По трезвой правде, они не смогли бы за десять или дюжину лет сделать ничего сколько-нибудь полезного для королевства — ни для себя, ни для других, чего нельзя было бы сделать за три-четыре месяца.

844. Далее, все проповеди были прекращены с пятого сентября до тринадцатого марта, воскресенья перед днём Пальмовых Ветвей; это было сделано в Сент-Маглоре. Причина заключалась в том, что был объявлен новый большой налог и его пытались распространить на всех членов Парижского университета. Ректор отправился к налоговым чиновникам[2305], чтобы защитить права и свободы Университета, однако же кто-либо из вышеупомянутых возложил на него жестокие руки[2306], после чего проповеди прекратились.

845. Далее, в это время в Париж привезли крайнюю плоть Господа нашего[2307]. Те, кто привез ее, сказали, что король, дофин и Карл Анжуйский получили письма от святого отца нашего, папы Евгения; что каждый, кто получит одно из этих писем, которое они ему дадут, будет освобожден от всех грехов и вины в час смерти, если только он действительно раскаялся. Эти письма были очень дороги: богатые люди платили за них по 40 парижских солей, не очень богатые 32 или 20 солей, и бедняки — столько же. За письма брали по дневной зарплате рабочего в 2 соля: состоятельные люди платили как за двадцать или тридцать дней, менее богатые — за меньшее количество. Говорили, что епископ Парижский разрешил это в своей епархии. Люди приобрели более пятьсот таких писем из благочестия, а также для того, чтобы чтобы отремонтировать собор Нотр-Дам в Куломбе[2308], который был разрушен во время войны. И после того как они снова уехали, епископ Парижа разослал приказ по всем приходам города, чтобы каждый, кто получил одно из этих писем, должен был принести его ему под страхом отлучения. Многие так и поступили, опасаясь этого наказания и не желая навлечь на себя гнев прелата вместо благословения. Когда они приносили их туда, эти письма вешались на крючок в его кабинете, чтобы впоследствии дождаться более тщательного расследования. Людям, которые передали их, не разрешили сразу же забрать их обратно, что расстроило многих.

846. Далее, вскоре после этого привезли святыню святого Себастьяна и прошли с нею по приходам, как и с предыдущими реликвиями; каждый, кто вступал в братство этого святого, платил восемь денье.

1445

847. Далее, в день Вознесения Господня, который приходился на майский день св. Иоанна, и на следующий день наступили сильные морозы. Виноградные лозы покрылись льдом, так что цена на вино сразу поднялась с 2 до 6 парижских денье.

848. Далее, на этой неделе в Париж привезли святыню святого Квентина и обошли с нею различные церкви. Люди, отвечающие за это, подвесили большую балку, как у королевских весов и взвешивали мужчин и женщин. Люди становились на весы, а затем их поднимали вверх, пока они не отрывались от земли, при этом над ними произносили имена нескольких святых; после этого они платили выкуп пшеницей или деньгами, чем угодно. В Париже таким образом собрали очень много денег.

849. Далее, в среду после Пятидесятницы около шести часов утра гром ударил в Церковь Нотр-Дам де-Лисс, убив четырех человек, находившихся в церкви, и по меньшей мере двадцать восемь или тридцать человек получили ранения, а некоторые утратили разум и рассудок. С мостовой были подняты ввысь брусчатка и железные прутья.

850. Далее, 2 августа все приходы Парижа совершили общую процессию к Нотр-Даму, а затем отправились оттуда в Нотр-Дам-де-Шам. Это произошло потому, что давным-давно, когда королевство находилось под английским управлением, монах из Сен-Дени-ан-Франс забрал гвоздь и корону из Сен-Дени, чтобы англичане не могли забрать их из аббатства и увезти в свою страну. Поэтому этот монах взял эти две драгоценности и с честью доставил их до Буржа в Берри, где в то время находился король Франции Карл VII. 1 августа, по желанию короля и принцев крови и благодаря предприимчивости аббата Сен-Дени-ан-Франс по фамилии Гамаш[2309], они были доставлены в Нотр-Дам-де-Шам. В понедельник, 2 августа 1444 года, их доставили в Сен-Маглор с величайшим почтением, самыми благоговейными процессиями и пылающими огнями и оставались там до следующего дня, Обретения святого Стефана, 3-го числа месяца, Аббат Сен-Дени прибыл в Париж в тот день со всей своей братией, все они были облачены в одежды из золотой или шелковой ткани. Вместе с ними прибыли все приходы со знаменами и крестами; с огромными толпами людей и с бесчисленными горящими факелами они пришли в тот день к святому Маглору. Там была отслужена самая торжественнейшая месса. Затем аббат, разодетый и украшенный, как епископ и весь его монастырь проводил их из Парижа. Больше людей из Парижа сопровождали эти святые реликвии, чем кто-либо мог представить, не видя этого собственными глазами.

851. Далее, в понедельник, 16 августа, в городе Шалон, умерла жена дофина Франции, по имени Маргарита, дочь короля Шотландии[2310]. В это же время брат архидиакона Парижа и архиепископа Реймского (оба — сыновья покойного мэтра Жака Жувенеля)[2311] стал канцлером Франции.

852. Далее, на второй неделе октября, в канун восьмого дня праздника Сен-Дени, в пятницу, были открыты Монмартрские ворота.

853. Далее, Ни король, ни кто-либо из французской знати никогда не приближались к Парижу. Тяжелые налоги[2312] взимались постоянно, не принося при этом никакой пользы народу; англичане продолжали укреплять свои позиции и снабжали провиантом свои крепости, не заключая ни перемирия, ни мира; королю было все равно, что происходит — все, что он хотел делать, это скакать из одного района в другой с двадцатью или более тысячами своих разбойников, попутно разоряя всю страну.

854. Далее, в этом году была самая страшная вспышка оспы, которую только можно вспомнить. Она свирепствовала с середины августа до дня святого Андрея, особенно поражая маленьких детей; в Париже за это время от нее пострадало более шести тысяч человек. Многие из них умерли от нее, а многие умерли уже после выздоровления от этой проклятой хвори. Болели также и многие взрослые мужчины и женщины всех возрастов, особенно в Париже.

855. Далее, в это время в Париж прибыл молодой францисканец из города Труа в Шампани или местности поблизости. Это был маленький человек с милым выражением лица по имени Жан Крете, около двадцати одного года, который считался одним из самых лучших проповедников[2313], которые стали известны за последнее столетие. Действительно, вы никогда не видели, чтобы кто-то читал проворнее, чем он произносил свою проповедь. Казалось, что он знает наизусть весь Ветхий и Новый Завет наизусть, и всю “Золотую легенду”[2314] и все старые книги всех народов мира. Нить его рассуждений никогда не прерывалась; где бы он ни проповедовал, церковь всегда была переполнена прихожанами.

856. Далее, он покинул Париж примерно за восемь дней до Рождества и отправился проповедовать в королевство Англия.

1446

857. Далее, 24 февраля 1445 года церковь Невинных была освящена преподобным святым отцом, епископом Парижским мессиром Дени дю Муленом.

858. Далее, в первый понедельник марта следующего года перемирие было возобновлено с 1 апреля до 1 апреля следующего года, о чем было провозглашено на парижских перекрестках.[2315]

859. Далее, во вторник, 12 апреля 1445 года, на Страстной неделе, между полуночью и рассветом ударил ужасный мороз[2316]. Все виноградники были полностью уничтожены, все ореховые деревья погибли. После этого появилось такое количество тараканов, гусениц и прочих мерзких паразитов, что во всей Франции в этом году не было ни вина, ни соков, ни фруктов. Был семнадцатый день мартовской луны, Пасха в этом, 1446 году, выпала на 17 апреля.

860. Далее, в этом году прибыл молодой человек[2317], которому было всего около двадцати лет от роду, который досконально изучил все семь свободных искусств, о чем могли свидетельствовать все клерки Парижского университета. Он превосходно играл на всех музыкальных инструментах, умел петь как мелодии, так и дискант, а также рисовать и иллюстрировать книги лучше, чем кто-либо другой во всем Париже или где-либо еще.

861. Далее, кроме всего этого, никто не мог сравниться с ним в бою. Он так удивительно искусно владел двуручным мечом, что никто не мог справиться с ним. Когда он наседал на противника, то не переставая двигался в его направлении на двадцать или двадцать четыре четыре шага одним рывком.

862. Далее, он был мастером искусств и медицины, доктором канонического права и богословия и, более того, вел диспут против нас в Наваррском коллеже — а там собралось более пятидесяти самых опытных клерков Парижского университета и более трех тысяч других клерков. Он так превосходно отвечал на все заданные ему вопросы, что никто не мог бы поверить в это, не услышав его своими ушами; это было поразительно.

863. Далее, кроме того он прекрасно владел латынью, а также греческим, ивритом, халдейским, арабским и всеми другими языками.

864. Далее, он вооруженный шевалье. В самом деле, если бы человек мог прожить сто лет без еды, питья и сна, он все равно не смог бы усвоить все те знания, которые этот человек вызубрил наизусть. Должен сказать, он нас всех очень встревожил, ибо он знает больше, чем дано знать человеческой природе; он продолжатель всех четырех докторов Святой Церкви. Его образованность, одним словом, это чудо света. А у нас написано написано, что Антихрист будет зачат в прелюбодеянии между отцом-христианином и матерью-иудейкой, которая будет притворяться христианкой, как все будут думать; он родится по повелению дьявола во время всеобщей войны, когда молодые люди, как мужчины, так и женщины, из гордости и распутства станут ходить в маскарадных костюмах, когда знатных вельмож будут люто ненавидеть за их жестокость по отношению к простым людям.

865. Далее, вся его ученость будет от дьявола, но он будет думать, что это его собственная природа. Он будет христианином до двадцати восьми лет и в течение этого времени он будет посещать великих господ всего мира, чтобы показать свою образованность и завоевать славу. На двадцать восьмом году жизни он придет из Иерусалима. Когда неверующие иудеи увидят его великую ученость, они поверят в него и скажут, что он — их обещанный Мессия, и будут поклоняться ему как Богу. Затем он разошлет своих учеников по всему миру, и Гог и Магог последуют за ним, и он и будет царствовать три с половиной года. Когда ему исполнится тридцать два года, дьяволы унесут его. Тогда обманутые иудеи обратятся в христианскую веру, придут Енох и Илия, и все станут христианами. Тогда исполнятся слова Евангелия святого Иоанна, в котором говорится:

"Et fiet unum oville et unus pastor"[2318], и кровь тех, кого он мучил за то, что они не хотели ему поклониться, будет взывать к Богу об отмщении, и святой Михаил придет и низвергнет его и всех его слуг в самые темные глубины ада. Подобные вещи вышеупомянутые доктора говорили об этом человеке. Он прибыл во Францию из Испании; Действительно, согласно Даниилу и Апокалипсису, Анти Христос должен родиться в Вавилоне Халдейском”.

866. Далее, месяц май в этом 1446 году был самым холодным и самым влажным за всю историю человечества. Не было ни одного дня без дождя или мороза. Погода стала теплеть теплеть только к празднику Троицы, который отмечался 12 июня.

867. Далее, за неделю до Вознесения по всему Парижу было объявлено, что проститутки больше не должны носить ни серебряных поясов, ни отложных воротников из меха белки либо горностая на их платьях, и что все они отныне должны жить только в назначенных борделях, как это было в прошлом.[2319]

868. Далее, в канун дня Вознесения был похоронен парижский проректор Амбруаз де Лоре[2320], барон Жюйе[2321], слывший более равнодушным к общественному благосостоянию, чем любой другой провост до него на протяжении сорока лет. У него была жена, одна из лучших и красивейших женщин во всем Париже, происходившая из древнего дворянского рода[2322], но он был настолько развратным, что говорили, будто он держал трех или четырех обычных проституток в качестве своих любовниц. Он всегда всегда защищал распутных женщин, которых в Париже было слишком много, и заработал себе очень плохую репутацию у всех, потому что закону было почти невозможно исправить положение проституток в Париже, поскольку он всегда покровительствовал им и их сводням.

869. Далее, после его смерти Жан д’Эстутевиль[2323], шевалье, советник и камергер нашего господина короля, был назначен провостом Парижа 7 августа 1446 года, воскресная грамота В.

870. Далее, 3 сентября по всему Парижу прозвучали трубы, повелевающие приготовить все необходимое для торжественного праздника Рождества Богородицы в следующий четверг. Все это должны быть перевезти в Понтуаз, по причине некоторых отпущений и индульгенций, которые и наш повелитель король, и монсеньор Дофин, и монсеньор Бурбон получили от нашего святого папы Евгения. Они предназначались для церкви Нотр-Дам в Понтуазе, которая очень сильно пострадала в результате войн и нескольких длительных осад, которые она выдержала как со стороны англичан, так и со стороны французов.

871. Далее, отпущение грехов началось в двенадцать пополуночи в канун Рождества Богоматери и продолжалось до полуночи этого праздника, то есть двадцать четыре часа. Это было полное отпущение грехов, как и в Риме, но римское длится несколько дольше. Кающиеся должны были искренне исповедаться и быть по-настоящему раскаявшимися.

872. Далее, вино в этом, 1446-м году, было очень дорогим; хоть сколько-нибудь хорошее нельзя было достать меньше чем за 10 или 12 парижских денье за пинту. Верджуса было так мало, что нельзя было достать его дешевле шестнадцати бланов за сетье; грецких орехов было так мало, что они стоили четыре блана за сотню, хотя в предыдущем году они стоили два парижских денье или два турнуа.

873. В этом году в Париж по воде и на телегах привозили очень крупные груши, и в этом году их можно было купить за 6 парижских денье за четверть, а самые крупные из Ангуаза максимум за два блана. Они отлично хранятся, и начали плодоносить только в середине месяца. Их складывали в кучи в парижских ратушах, как древесный уголь у креста де Грев — и не не одну куча, а шесть или семь, совершенно без присмотра. Столько же, а то и больше, яблок было привезено из Лангедока, Нормандии и других стран.

1447

874. В этом году у королевы Франции родился сын в день Святой Невинности после Рождества, который в этом году выпал на среду. Он родился в замке в Турени под названием Ле Монтиль и был назван Карлом, герцогом Беррийским.[2324]

875. Далее, Великое отпущение грехов в Мон-Сент-Мишеле проводилось дважды в этом году: в мае 1446 года и в сентябре того же года.

876. Далее, в мае 1447 года, в воскресенье, 18-го день, на следующий день после праздника святого Иоанна у Латинских ворот.

877. Далее, в следующее воскресенье, 14 мая 1447 года, состоялась процессия от нашей матери-Университета к Нотр-Дам в Париже, дабы помолиться за покойного папу Евгения[2325], который умер 3 февраля, в день святого Блеза.

878. Далее, после него был назначен папа Николай V[2326], и папа Феликс, герцог Савойский[2327], все еще держался той же позиции, что и всегда, то есть хотел продолжать быть папой, не считаясь ни с чем, кроме своих собственных желаний. Он говорил, что святой собор в Базеле вынес решение безо всяких упоминаний и что, насколько ему известно, он по сей день является Папой.

879. Далее, вино в Париже было очень дорогим; бедняки пили эль, или медовуху, или пиво, или сидр, или перту и тому подобные напитки. И вот в это время, примерно в середине мая, количество вина, оцениваемое в одиннадцать тысяч бочонков и около семисот мюидов[2328] — было привезено в Сен-Дени-ан-Франс как из Франции, так и из Бургундии для лендита, который должен был состояться в следующем месяце. После лендита в Париж было ввезено много вина, так что теперь хорошее вино, прежде стоившее 12 дублей, можно было купить за 4 дубля или 6 денье. Вскоре после этого превосходное вино стало продаваться по 4 денье за пинту.

880. Далее, в этом сентябре, 15 сентября 1447 года покинул мир сей преподобный отец монсеньор епископ Парижский; по имени мессир Дени дю Мулен, патриарх Антиохийский, архиепископ Тулузский; он был похоронен в Нотр-Даме в Париже[2329].

881. Далее, в день святого Николая в декабре мессир Гийом Шартье был избран епископом Парижским; человек с отличной репутации и каноник Нотр-Дама[2330].

882. Далее, мэтр Пьер Мариетт был обезглавлен в это время из-за разногласий, которые он вызвал между Дофином и герцогом Бургундским своими великими злодеяниями, изменой и нелояльностью.[2331]

1448

883. Далее, 12 апреля 1448 года брат Жан Жамелен[2332] был утвержден аббатом Сен-Маглуар. Он родился в Париже и всю свою жизнь воспитывался в этом аббатстве. Он был посвящён и благословлен епископом Мо[2333], который также был монахом Святого Маглуара, а также аббатом Святого Мавра и настоятелем монастыря Святого Элоя, что напротив дворца. Аббаты Сен-Дени, Сен-Жермен-де-Пре[2334], Сен-Виктор[2335] и Сен-Женевьев[2336] присутствовали при его посвящении.

884. Далее, в последнюю неделю апреля в Париж приехала молодая женщина, которая, как говорили, была признанной любовницей короля Франции[2337], что противоречит всякой вере и праву, а также верности доброй королеве, на которой он женился. Очевидно, это было правдой, ибо жила она так же роскошно, как любая графиня или герцогиня. Она часто ездила с доброй королевой Франции, ничуть не стыдясь своего греха; королева глубоко скорбела в сердце своем, однако ей было угодно до поры до времени это терпеть. А король, чтобы ещё больше возвеличить свою и её великую греховность и бесчестие, подарил ей замок Ботэ[2338], который был самым восхитительный замком во всем Иль-де-Франсе, самый красивейший, да и расположенный наилучшим образом. Её прозвали “Прекрасная Аньес”, как и она сама себя называла. Жители Парижа не не проявляли к ней того почтения, которого требовала ее непомерная гордость; и когда она уезжала, то называла их ничтожествами и что, если бы она знала, сколь мало уважения ей окажут, нога бы её никогда не ступила на это место — какая жалость! Итак, прекрасная Аньес удалилась в десятый день мая, вернувшись к своему греху, как и прежде. Увы! Какая жалость, когда глава королевства подает соль дурной пример своему народу, ведь если они поступят так или еще хуже, он не посмеет об этом говорить, ибо есть такая пословица: “Selon signeur, mesnie duyte”[2339]. Именно такой была Семирамида, царица вавилонская, одна из девяти знаменитых женщин, которая взяла своего собственного сына в любовники, и когда поняла, что народ ропщет против этого, она провозгласила по всему королевству, что если кто-либо захочет взять в жены свою мать, дочь или сестру, или кого-либо подобного, она давала разрешение на это всем своим людям без исключения. Много печали произошло от этого в царстве Халдейском; женщины, девушки и монахини подвергались изнасилованиям и совершалось много убийств из-за из-за этого закона, который Семирамида издала, чтобы скрыть свою ущербность! Когда великий сеньор или дама открыто совершают великие грехи, это побуждает грешить их рыцарей и народ.

884[2340]. Далее, хлеб в этом году был дешев, как и вино; рабочий человек мог купить дневной запас хлеба за два турноза; превосходное вино, достаточно хорошее для любого человека по 2 парижских денье за пинту, белое и красное; яйца в Сент-Жане 8 парижских денье за четверть; очень большой сыр за 6 денье.; фунт хорошего масла за 8 парижских денье.

885. Далее, в этом году в день святой Марии Магдалины, воскресенье, в этом году (буква воскресенья — F), епископ Парижа был хиротонисан и благословлен в аббатстве Сен-Виктор близ Парижа. В тот же день была совершена процессия в Сен-Жермен-л’Осерруа, где было решено отправиться и выкупить христиан, которые находятся в руках султана и подвергавшихся многочисленным мучениям. Два или три дня спустя некоторые из монахов Матурена и другие монахи покинули Париж, чтобы отправиться в это сострадательное путешествие.

886. Далее, в следующее воскресенье, 4 августа, епископ отслужил мессу в Нотр-Дам в Париже. Он покинул Сен-Виктор на белом коне и отправился в Сент-Женевьев, откуда его его с большими почестями доставили в Нотр-Дам[2341].

887. Далее, река Сена в этом году была очень низкой — настолько, что в день Всех Святых мужчины, женщины и маленькие дети могли пройти прямо с площади Моберта до Нотр-Дама по четырем небольшим камням, не намочив при этом ног. То же самое было и перед Огюстенами, и в четырех или пяти лье вплоть до моста Сен-Мишель, так что можно было добраться до черного входа в Королевский дворец.

888. Далее, В этом году епископ Парижский распорядился, чтобы праздники Святой Женевьевы и Святой Екатерины, которые ранее отмечались по обычаю и традициям, должны отмечаться как воскресные дни.

889. Далее, монсеньор парижский произнес прекрасную проповедь в соборе Невинных в Великий четверг и дал отпущение грехов всем умершим, которые из-за отсутствия друзей, денег или по вине плохих адвокатов были названы в церквях отлученными от церкви по небрежности или по другой причине, в течение до тридцати дней после их кончины. В то же время этот добрый человек проверил реестры и внес в них меры предосторожности против церковных судилищ, которые всегда были готовы отлучить человека от церкви, справедливо или несправедливо. В воскресенье, когда произносится "Misericordia Domini" он совершал бдения, а на следующий день — благодарственные молебны и очень торжественные мессы во всех парижских приходах; процессии в соборе Невинных проводились дважды.

890. Далее, некоторые бродяги, воры и убийцы были теперь арестованы и затем под пыткой или иным способом признались, что они крали детей; одним выкололи глаза, другим отрубили ноги, третьим — ступни, и совершили множество других ужасных поступков. В числе этих убийц были и женщины, чтобы лучше обманывать отцов, матерей, и детей. Они поселялись в каком-либо постоялом дворе на три или четыре дня, а потом, когда им выпадал шанс, они крали этих детей прямо на рынке, в деревне или где бы то ни было и предавали их мученической смерти, как описано выше.

1449

891. Далее, в конце марта 1448 года некоторые из этих людей были арестованы и донесли на остальных. Двое из них, один мужчина и одна женщина, были повешены в среду, 23 апреля 1449 года, возле ветряной мельницы по дороге в Сен-Дени-ан-Франс.

892. Далее, были арестованы и другие бродяги, которые принадлежали к той же банде, что и те, кто уже был заключен в тюрьму; сообщалось, что они насмехались над королем и королевой и было доказано, что они отрезали ноги маленьким детям, которых они крали в деревнях и других местах, выкалывали им глаза и совершали множество подобных убийств в тех местах, которые они посещали. Существовали очень большие ватаги таких разбойников в Париже и других местах.

893. Далее, 14 апреля 1449 года, в среду, были опубликованы письма, в которых сообщалось, что папа римский Николай мирно мирно утвердился на папском престоле по доброй воле Феликса, герцога Савойского, и что Феликс стал кардиналом и легатом по соизволению Собора.

894. Далее, в следующий четверг, 5-го числа месяца, было большое ликование по поводу этой новости в Париже, на улицах запылали костры, как во время праздника Святого Иоанна.

895. Далее, в следующую пятницу состоялось всеобщее шествие к собору Сен-Виктор под Парижем; в ней участвовало более десяти тысяч человек, и в Париже делалось не больше, чем обычно по воскресеньям.

896. Далее, яйца теперь стали очень дешевы; в праздник Вознесения они стоили 6 парижских денье за четверть; сыр — 4 или 5 денье; хорошее вино — по 2 дубля; буханка хлеба, достаточная для одного человека, один хороший дубль (три которых равны 4 парижским денье). В этом году не было яблок и груш, поскольку развелось слишком много хрущей, которые нанесли большой ущерб.

897. Далее, в мае этого года ле Пон-де-л’Арк был захвачен у англичан[2342]. 27 мая, во вторник, состоялись всеобщие шествия от королевского дворца в Сент-Шапель[2343]. Там была выставлена драгоценная корона, которой был увенчан Господь наш, а также лезвие копья и один из гвоздей, который пронзил его, а также многие другие священные реликвии, которые не показывались публике со времен падения Понтуаза, которое произошло в 1401 году.[2344].

898. Далее, 30 мая около четырех часов пополудни разразилась страшная гроза. Она снесла обе стороны шпиля Огюстена, сорвала большие стропила, отломила одну часть распятия на алтаре и обрушило большую часть церковной кровли.

899. Далее, хорошую пшеницу теперь можно было купить за 8 солей или меньше, хорошую рожь — за пятнадцать или шестнадцать бланов, однако жалование было весьма низким.

900. Далее, около дня Святого Иоанна обрушился мост Понт де л’Арш; примерно в середине августа был взят Мант[2345], а также Вернон[2346] и несколько других замков и городов, которые англичане удерживали в Нормандии.

901. Далее, в этом году было великое всеобщее помилование в городе Эврё, и король Франции прибыл туда, но ни он, ни королева не посетили добрый город Париж.

902. Далее, в этом году была проведена трогательная процессия[2347]. 13 октября состоялось шествие детей четырех орденов и всех парижских школ, как девочек, так и мальчиков. По подсчетам, в ней участвовало двенадцать тысяч пятьсот детей или более. Все они отправились в Невинный на главной улице Сен-Дени; была отслужена месса, а затем образ Святого Иннокентия с большим благоговением отнесли в парижский Нотр-Дам, а дети шли следом, каждый с факелом или восковой свечой в руке. Затем была прочитана прекрасная проповедь которую произнес магистр богословия. Возвращаясь в свои церкви, они затягивали Inviolata, пока не оказывались в церкви и пели гимн святому этой церкви с молитвами.

903. В воскресенье 19 октября король въехал в город Руан[2348] по доброй воле его жителей и вопреки англичанам. В понедельник каждая парижская церковь звонила в колокола, а на следующий день зажгли костры, чтобы порадоваться по поводу этого визита, который прошел без кровопролития. Английские войска укрылись в крепости, которую они построили. И не без причины, ибо простые горожане не любили их, причинивших слишком много зла в те дни, когда они были хозяевами.

904. В день святого Симона и святого Иуды была устроена самая прекраснейшая процессия в Сен-Мартен-де-Шамп, какая только была за последние сто лет. Люди из Нотр-Дам, в сопровождении всего университета и всех приходов Парижа, отправились в Сен-Жан-ан-Грев, чтобы забрать драгоценное тело Господне. Более пятидесяти тысяч человек, членов Парламента и других, отправились с ними, а улицы, по которым они проходили, были украшены, как это бывает в день Святого Таинства. На главной улице Сен-Мартен, напротив Фонтана Мобюэ[2349] или рядом с ним, была установлена красивая сцена, на которой демонстрировалась прекрасная история о войне и мире. Описание её заняло бы слишком много времени и поэтому было опущено.[2350]