Дневники 1926-1927

2

Трактир Маши. — Лесничий Васильев пьяный на диване обоссался. Охотники хохотали. 17 — не зафлажишь. Рассказы. За ветром к волку подошел — и вдруг засыпанная снегом елка рассыпалась: встал волк.

Апрельский жаркий день: почки набухли. Змей куча. Одна в земле и хвост — за хвост. На тетеревах: собака стоит по тетереву, смотри, а там голова из-за ноги стоит, там другая.

В запрещенном месте с генералом: утки — нельзя, Федя: права! А утки летят: ну, пали же! Федя о правах. Генерал велит. 27 уток взяли.

Весь осыпанный дробью, и в голове. Сидел вот раз в болоте на перелете: раз в меня, а по дымку — раз, раз! Картечь заложил, результата не знаю.

Парень с дровами. «Гей! — отозвался, — «гей! Гей!» — отозвался, и рысью с дровами. И так, покликивая «гей!», так отювется и гонит, и до того, что воз рассыпался (дурость) <…>

Милок: утиный загонщик, весь осыпанный дробью, и одна в убойном месте, жены нет: 17 лет — холостой.

Рассказ о змеях: что был такой охотник, который, увидев змею, останавливался, как парализованный, не мог двигаться и только кричал, как помешанный.