До Тревора

Я не мог сдержать эмоции: гордость, похоть, потребность защищать, чувство собственничества и столько любви, что я думал, взорвусь. Когда Лиз подошла ко мне, я понял, что это именно то место, где я должен быть. Когда моя невеста, наконец, встала передо мной, я не мог сдержаться и запустил пальцы в ее волосы, которые были наполовину приподняты, и притянул ее к себе для поцелуя. Я шептал ей, как она прекрасна и как мне повезло, что я был тем, к кому она шла по проходу. Я не переставал шептать и целовать ее, пока не услышал, как пастор позади нас прочистил горло и тихо сказал, что мы должны подождать до окончания наших обетов. Я слегка отстранился, но продолжал прижиматься к ней всем телом.

Я понятия не имею, слышал ли кто-нибудь наши клятвы. Я был так восхищен ею и этим моментом, что все остальное не имело значения. Когда я надел кольцо ей на палец, которое будет там до конца нашей жизни, я впервые почувствовал себя целым. И я знал, что она, должно быть, почувствовала нечто подобное, когда надела мне кольцо на палец. Ее руки дрожали, а слова были тихими, Лиз долго смотрела на кольцо на моем пальце, прежде чем поднять на меня глаза со слезами, стекающими по ее щекам, которые я смахнул большими пальцами. В тот момент, когда пастор объявил нас мужем и женой, и сказал, что я могу поцеловать невесту, я взял ее лицо в свои руки и излил всю свою душу в этом поцелуе, говоря ей без слов, как я счастлив.

Голос моего отца вырвал меня из грез.

— Когда Тревор пришел ко мне и своей матери и сказал, что собирается просить Лиз выйти за него замуж, мы очень гордились его выбором. — Я смотрю на Лиз и целую ее в лоб. — Это большая честь для нас, как родителей, видеть, что мальчики, которых мы вырастили, превратились в мужчин, выбирающих таких женщин, которых выбрали наши сыновья, и знать, что наша семья будет расти и становиться больше и лучше с каждым новым членом. Сынок, я знаю, ты понимаешь, какой подарок тебе был дан. Всегда лелей ее, защищай ее и помогай расти и процветать. И пусть ваша любовь и преданность проведут вас через долгое и радостное путешествие. Поздравляю.

Мы с Лиз поднимаем бокалы за моего отца. Я смотрю, как Лиз беззвучно, одними губами говорит моим родителям, что любит их. Когда папа садится, ее мама начинает постукивать вилкой по стакану, привлекая к себе внимание. Она смотрит на нас с Лиз со слезами на глазах.

— Это очень тяжело для меня, — тихо говорит она. Я вижу, как Джордж кладет руку ей на спину и наблюдает, как она делает вдох, его прикосновение придает ей силы. — Лиз потеряла своего отца много лет назад, но я знаю, что если бы он был здесь, то захотел бы сказать. Лиз всегда была папиной дочкой, и она обводила его вокруг своего мизинчика, — смеется она. — Он часто шутил о том, какой будет жизнь, когда она начнет ходить на свидания, типичный отец, желающий идеального мужчину для своей маленькой девочки. — Она прикрыла глаза, а когда снова открыла, потекли слезы. — Я искренне верю, что это он послал Тревора к моей прекрасной девочке. Тревор — мужчина, который смотрит на нее так, словно она причина, по которой он может дышать. Он тот, кто дополняет ее. М… мне повезло, что я могу назвать тебя своим сыном, и я благодарна, что у моей дочери есть мужчина, который всегда будет защищать и заботиться о ней. — Она поднимает бокал, и мы все следуем ее примеру. — За жениха и невесту, моего нового сына и дочь. Я верю, вы всегда найдете способ преодолеть проблемы вместе. Верю, что всегда найдете способы влюбляться друг в друга еще сильнее, снова и снова. Пусть ваша любовь не кончается и растет с каждым днем. Ваше здоровье. — Она быстро садится, уткнувшись лицом в салфетку, и Джордж обнимает ее. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Лиз в губы, в нос, а затем в лоб.

— Могу я пригласить жениха и невесту на первый танец в качестве мужа и жены? — спрашивает ди-джей. Начинает играть песня Адель «Чтобы ты почувствовал мою любовь», когда я беру Лиз за руку, помогая ей подняться, и веду на танцпол.

— Я люблю тебя, миссис Мейсон, — шепчу я ей на ухо, пока мы покачиваемся под музыку.

— Я люблю тебя, мистер Мейсон, — отвечает она, глядя на меня снизу вверх, и ее глаза сияют от счастья.

— Мне не терпится снять с тебя это платье, — говорю я, проводя руками по ее бокам.

— По-моему, ты это уже говорил, — смеется Лиз.

— Это все, о чем я могу думать. Это все, о чем я думал с тех пор, как ты шла ко мне по проходу.

— Ты выглядишь очень сексуально в своем смокинге. Не могу поверить, что ты его надел.

— Ты знакома с нашими матерями, детка? — спрашиваю я, серьезно глядя на нее. — Если бы я не надел эту штуку, они бы одели меня сами.

— Ты прав, я удивлена, что они не стали вмешиваться, когда я выбирала свое платье.

— Я бы сражался с ними за тебя. — Я прижимаю ее ближе, одна рука на ее пояснице, другая на ее щеке, еще ближе к моему телу, пока мы продолжаем раскачиваться в такт музыке. Когда песня заканчивается, папа забирает у меня Лиз, а я приглашаю маму Лиз потанцевать.

— Спасибо, — мягко улыбается она, глядя на меня.

— За что?

— За то, что любишь мою дочь.

— Это легко, — говорю я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать в щеку. Когда песня заканчивается, мы с Лиз направляемся к столу, на котором стоит торт. Все собираются вокруг, когда мы берем по маленькому кусочку. Я кормлю ее кусочком, который держу в руке, стараясь, чтобы он попал ей в рот, а не на лицо. Когда я наклоняюсь, чтобы она покормила меня, Лиз тыкает им мне в нос, застав меня врасплох. Мой рот открыт, и она запихивает кусок внутрь, истерически смеясь, а затем поворачивается, чтобы бежать. Но Кэш, Ашер и Нико преграждают ей путь. Все вокруг начинают смеяться, и Лиз разворачивается ко мне лицом. Я даже не пошевелился, чтобы стереть глазурь с носа.

— Прости, — смеется моя жена. — Хм, у тебя тут что-то. — Лиз показывает на свой нос. Я понимающе киваю. — Ты хочешь, чтобы я убрала? — сладко спрашивает она.

— Иди сюда, детка, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко, но требовательно, что, как я знаю, сводит ее с ума.

Она отрицательно качает головой.

— Иди сюда. — Лиз делает шаг ко мне, закусив губу. Когда она подходит достаточно близко, чтобы я мог схватить ее, я делаю выпад, обнимая ее за талию. Она откинулась на моей руке, и я вытираю глазурь с носа о ее шею, а затем слизываю ее. Я слушаю, как она все время смеется. — Ты гораздо вкуснее торта, детка, — говорю я ей, целуя в губы. Вокруг раздаются аплодисменты.

***

— Я не могу поверить, что это место будет нашим всю следующую неделю, — говорит Лиз, когда мы смотрим на лес и озеро внизу. После приема мы сели в мой грузовик, все махали нам светящимися палочками и бросали конфетти, пока мы уезжали прочь. Мы заранее собрали вещи для нашего недельного медового месяца, наши сумки в задней части моего грузовика, но нам не понадобится много одежды, так как я планировал воспользоваться всеми преимуществами уединенной семейной хижины в Гатлинбурге.

— Хочешь принять горячую ванну?

— Да, но сначала мне нужна помощь, чтобы выбраться из этого платья.

— Я более чем счастлив, помочь тебе снять это платье, — говорю я ей, поднимая на руки и направляясь в спальню. Оказавшись там, я наблюдаю, как она тянет за маленькую веревочку, которая завязана на талии ее платья, от чего нижняя половина платья падает на пол у ее ног. — Срань господня. — Я не могу отвести глаз. На ней все еще надет верх от платья, который выглядит как корсет. Она одета во все белое. На мой взгляд, это контрастирует с тем, как невероятно сексуально она выглядит в своем корсете, белых шелковых трусиках и белых кружевных чулках на подвязках. Маленький кусочек кожи проглядывает из-под ее трусиков и пояса с подвязками, заставляя меня истекать слюной.

— Ты можешь развязать ленты на спине? — Лиз оборачивается, заставляя меня стонать. Ягодицы ее идеально круглой попки выглядывают из-под ее шелковых трусиков.

— Ты пытаешься убить меня? — я задыхаюсь.

— Что? — Она резко поворачивает голову.

— Ты должна знать, как чертовски сексуально выглядишь прямо сейчас. — На ее лице появляется сумасшедшая улыбка, прежде чем она слегка выгибает спину.

— Пожалуйста, ты можешь развязать? — Я делаю шаг к ней, пробегая пальцами по краю ее трусиков, прежде чем схватиться за одну из лент. Нежно потянув за нее, я развязываю бант. Когда я, наконец, полностью освобождаю ее, она придерживает платье спереди, затем кладет его на кровать, прежде чем повернуться ко мне лицом, прикрыв грудь руками. Она выглядит так горячо, я на самом деле не знаю, с чего начать. Я тянусь к ней, хватаю ее за волосы, чтобы оттянуть голову назад и предоставить моему рту лучший доступ. Лиз ахает, когда я начинаю облизывать, кусать и посасывать ее губы, ее язык преследует мой. Мой рот путешествует за ее ухом, вниз по шее, до груди, втягивая сначала один сосок и сильно посасывая, затем проделывая то же самое с другим. Ее тело выгибается назад. Я отпускаю ее волосы, опускаюсь на колени, притягиваю ее за бедра так, что ее киска оказывается прямо напротив моего лица. Кусаю ее через трусики, оттягиваю их в сторону и начинаю трахать ее своим ртом. Лиз трется об меня, притянув за голову.

— Так чертовски влажно, детка. Тебе нравится, когда я трахаю твою киску своим ртом. Тебе нравится, когда я тебя поедаю. — Я смотрю на нее, ее щеки пылают, губы розовые, а глаза темные и голодные. Я хватаю ее за ягодицы и прижимаю к себе еще крепче. — Скажи мне, — рычу я.

— Да, мне это нравится. — Черт, я собираюсь кончить в штаны, просто наблюдая, как она кончает. Я крепче прижимаю ее к себе, втягивая клитор в рот. Она с криком кончает, и когда я знаю, что она снова со мной, я встаю, целую ее глубоко и начинаю раздеваться, а она все время смотрит на меня. Пока я стягиваю штаны, она отстегивает пояс с подвязками и начинает скатывать чулки вниз по бедрам, когда я останавливаю ее.

— Позволь мне это сделать. — Я подхожу к ней, мои пальцы скользят вверх по ее бедрам, под пояс с подвязками, стягивая трусики, но оставляя все остальное на месте. Я помогаю ей забраться на кровать, устраиваюсь у нее между ног, поднимаю одну, потом другую и кладу ее лодыжки себе на плечи. Я медленно скатываю вниз ее чулки, не торопясь, целую каждый дюйм обнаженной кожи. — Ты такая красивая. — Чувствуя головкой члена ее влажный жар, я не могу удержаться, чтобы не скользнуть в нее одним глубоким толчком, чувствуя, как ее влага окружает меня. Ее киска сжимается, голова откинута назад, обнажая шею. Когда ее взгляд фокусируется на мне, я выскальзываю наружу, затем возвращаюсь обратно. Каждый удар медленный и точный, чтобы попасть прямо в то место, которое, я знаю, заставит ее кричать. — Ты такая тугая и мокрая, детка. Мне нравится, как ты ощущаешься вокруг меня. — Ее руки и ноги обхватывают меня, крепко прижимая к себе.

Я начинаю терять контроль, когда чувствую, как ее киска практически сотрясается в конвульсиях вокруг меня, каждый удар подталкивает нас обоих все ближе и ближе к краю.

— Кончи со мной. Черт, кончай со мной. — Я кладу руку ей между ног, щипая за клитор, посылая за грань вместе собой. Я переворачиваюсь так, что она оказазывается на мне, и мы оба тяжело дыши. — Мы только что скрепили наш брак, — говорю я, выдыхая. Лиз поднимает голову и начинает смеяться.

— Да, и теперь это официально. Вы застряли со мной, мистер Мейсон.

— Спасибо, черт возьми. — Я тяну ее голову вниз, целуя в макушку. — А как насчет горячей ванны сейчас?

— Конечно, просто дай мне полежать здесь несколько минут.

— Ты можешь расслабиться в ванне. — Я хлопаю ее по заднице, встаю и несу ее в горячую ванну. И вот так мы проводим наш медовый месяц. Спим допоздна, завтракаем в постели, бездельничаем, читаем, смотрим фильмы, катаемся на байдарках по озеру, ночью и днем занимается любовью.

Глава 12

Лиз

— Лиз. — Я слышу, как кто-то зовет меня по имени, и узнаю этот голос, но не понимаю, почему Кара зовет меня, когда у нас с Тревором медовый месяц.

— Хм? — отвечаю я из своего сонного состояния.

— Лиз. — Я пытаюсь поднять голову, но она кружится от резкой пронизывающей боли. Потом я вспоминаю, что сегодня мой первый рабочий день. Я была с Карой, когда двое парней вошли в магазин и под дулом пистолета заставили нас выйти к их фургону. Когда я попыталась помешать им забрать Кару, что-то ударило меня по затылку.

— Кара? — спрашиваю я, пытаясь открыть глаза, но они кажутся слишком тяжелыми, а тело слишком уставшим. Я пытаюсь бороться с чувством, которое тянет меня обратно в темноту, мне нужно убедиться, что с Карой все в порядке.

— Лиз, тебе нужно проснуться. — Она трясет меня, и я, наконец, могу открыть глаза достаточно, чтобы увидеть ее, стоящую надо мной. — Слава Богу, — говорит Кара, падая на колени рядом со мной.

— Ты в порядке? — Я осматриваю ее и замечаю, что одежда цела, на ней нет ни синяков, ни царапин.

— В порядке... в порядке. — Она закрывает лицо руками. — После того, как они вырубили тебя, я не пыталась с ними бороться. — Девушка поднимает голову и смотрит на меня. — Мне очень жаль. Они ищут Тима. Я не знала, что делать. Я не хотела, но сказала им, где он, — шепчет она, и слезы текут по ее щекам.

— Все в порядке, успокойся. — Я поднимаю свою руку и беру ее. Через несколько минут я наконец-то могу сесть. Когда смотрю вокруг, замечаю, что единственный свет, который у нас есть, исходит от небольшого фонаря на батарейках. Изучив наше окружение, я точно знаю, где мы находимся, ну, не совсем, потому что есть тысячи убежищ от торнадо по всему Теннесси, и это выглядит так, будто было заброшено в течение долгого времени. Старые стены из цементных блоков разрушаются, полки, на которых должны храниться припасы, прогнили, запах плесени настолько сильный, что у меня сводит живот. — Как долго я была без сознания?

— Понятия не имею. Какое-то время. Когда они наконец-то остановились, один из парней вытащил тебя из фургона, а другой стал расспрашивать меня о Тиме. — Она снова начинает плакать, на этот раз придерживая свой очень большой живот.

— Кара, тебе нужно успокоиться. Я знаю, что ты расстроена, но если ты начнешь рожать прямо сейчас, вся эта ситуация превратится из просто плохой в ужасную.

— Как я могу быть спокойной? Я только что передала своего жениха в руки людям, которые хотят его убить. — Она плачет еще сильнее.

— Кара, я знаю, что ты боишься за Тима, но сейчас тебе нужно думать о себе и о ребенке. — Я потираю ее руку, пытаясь успокоить. — Тим работает с Тревором и его братьями. Сейчас он находится в лучшем положении, чем мы. — Я напоминаю ей, где сейчас находится Тим, надеясь, что это поможет ей успокоиться настолько, чтобы помочь мне выбраться из этой адской дыры. Через несколько минут она перестает плакать и открывает лицо. — Мы должны попытаться выбраться отсюда, — говорю я ей, пытаясь встать. Мои ноги дрожат, я спотыкаюсь и врезаюсь боком в стену.

— У тебя кровь идет.

— Что? — спрашиваю я, прислонившись к стене. Каждый удар сердца отдается в голове. Я трогаю рукой затылок, и в этот момент чувствую большую рану и влагу от крови на своих пальцах. Когда я подношу руку к лицу, она вся в крови. — Черт, — выдыхаю я, закрывая глаза.

— Меня сейчас стошнит. — Кара идет в угол, ее тошнит, и мой и без того неспокойный желудок сводит судорогой. Я сглатываю, борясь с этим чувством. Нам не нужно, чтобы обеим было плохо, одной из нас нужно собраться.

— Говорят, раны на голове кровоточат гораздо сильнее, чем любые другие, — говорю я. Я не уверена, говорю ли я это для себя или для нее. Она поднимает голову, вытирает рот тыльной стороной ладони и смотрит на меня. — Мы выберемся отсюда, Кара, я обещаю.

— Ладно, — отвечает девушка. Я вижу, как она боится, когда не смотрит на меня. Используя стену для равновесия, я пробираюсь к лестнице, ведущей к большим двойным дверям. Оказавшись там, я поднимаюсь на четвереньках наверх, толкаю двери. Они не сдвинулись ни на дюйм, что меня не удивляет. Я скатываюсь вниз по лестнице, сажусь на нижнюю ступеньку и пытаюсь придумать план.

— А что, если мы обе попробуем? — спрашивает Кара. Я поднимаю голову и смотрю на нее, стоящую передо мной с бледным лицом и покрасневшими от слез глазами.

— Мы можем попытаться. — Я отодвигаюсь, чтобы дать ей место подняться со мной по лестнице. Оказавшись наверху, мы обе толкаем двери, но безрезультатно.

— Это не работает, — говорит Кара, заставляя меня рассмеяться, напряжение и ее слова ломают меня.

— Мы выберемся отсюда, — утверждаю я, молясь, чтобы не ошибиться.

— Они нас сфотографировали.

— Что? — спрашиваю, глядя на нее.

— Когда они, наконец, привели меня сюда, — она смотрит на меня, — они нас сфотографировали.

— Зачем?

— Думаю, они собираются с помощью фото добраться до Тима.

— Нам нужно найти выход отсюда, — говорю я ей, и на этот раз беспокойство проявляется в моем тоне.

— Дверь не поддается.

— Если мы не можем выбраться, то должны найти способ защититься от них, когда они вернутся.

— Здесь ничего нет.

— Мы можем разбить старые полки и использовать куски как оружие.

— У них есть пистолеты.

— Я знаю, но либо мы попытаемся сражаться, либо подождем, пока они убьют нас, или что они там хотят с нами сделать. — Кара кивает и начинает поглаживать свой большой живот. — Ты в порядке?

— Да, просто схватки Брэкстон Хикса. Я буду в порядке. — Я внимательно наблюдаю за ней, молясь, чтобы мой племянник не решил появиться на свет прямо сейчас. — Я в порядке, обещаю, — говорит Кара, поглядывая на меня.

— Если ты почувствуешь, что у тебя начались настоящие схватки, ты должна сказать мне, — уговариваю ее, подходя к полке, и пытаюсь оторвать ее, используя свой вес. Она не поддается, поэтому я пинаю ее несколько раз, но все равно ничего. — Это не работает, — констатирую я очевидное и вижу, как свет мигает и начинает тускнеть. — Дерьмо. — Я бегу к лампе и выключаю ее, надеясь, что нам хватит батареи, когда она действительно понадобится. — Я даже не подумала выключить лампу.

— Я тоже об этом не подумала.

— А ты случайно не начала курить, и у тебя нет запасной зажигалки? — спрашиваю я Кару, заставляя ее смеяться.

— Нет, извини.

— Усекла. — Мы сидим в темноте, и мой мозг перебирает сотни сценариев. Не могу поверить, что вчера я в это время добиралась домой после нашего медового месяца. После того, как уехали из хижины, мы заехали к Новембер и Ашеру и забрали Лолли. Она была так рада видеть нас, и мы скучали по нашей девочке. Как только мы получили ее, поехали домой и распаковали вещи, заказали пиццу и жаловались на то, что мы дома и должны вернуться в реальный мир. Мне ненавистно было смотреть, как Тревор готовится к работе этим утром. Мне так отчаянно хотелось прижаться к нему и спрятаться от всего мира еще на несколько дней. А теперь я хотела провести с ним хотя бы еще несколько минут, глядя на него, целуя и говоря, как сильно я его люблю. Когда он поймет, что мы с Карой пропали, он взбесится до чертиков. Я прислоняюсь к стене, когда слышу звук, похожий на шум автомобиля. Я встаю, когда он приближается.

— Это что, машина? — спрашивает Кара, включая лампу. Я вижу ужас в ее глазах.

— Кара, я хочу, чтобы ты пошла в угол, свернулась клубочком и выключила лампу.

— Что ты собираешься делать?

— Понятия не имею. Просто, пожалуйста, послушай меня. Заберись в угол и свернись клубочком. — Как только я вижу, что она спряталась и выключила свет, я иду вдоль стены к выходу на лестницу. Прислушиваясь, я слышу, как останавливается машина, потом звон цепи о металл, потом скрип открывающейся двери. Я вижу луч света от фонаря, направленный вниз на лестницу. Мое сердце начинает колотиться так сильно, что я слышу его в ушах. Я задерживаю дыхание, ожидая, когда человек окажется внизу лестницы, я терпеливо жду, чтобы он не заметил меня. Я знаю, что бессмысленно пытаться бороться — их двое, а я одна. Они уже доказали, что могут ударить женщину. Когда луч озаряет комнату, он на секунду останавливается на Каре, а потом летит в мою сторону и светит прямо мне в глаза.

— Лиз? — Я знаю этот голос. Я не знаю, откуда, но я знаю этот голос.

— Чего ты хочешь? — интересуюсь я, прикрывая глаза от яркого света.

— Я здесь, чтобы помочь.

— Кай? — спрашиваю я, понимая, кто это. — Ты не мог бы опустить фонарик? — Свет сразу же исчезает, я опускаю руки, которые прикрывали мои глаза. — Что ты здесь делаешь? Я имею в виду, как ты нас нашел? — Я оглядываюсь через плечо на Кару, которая теперь сидит в углу.

— Тим помог мне, так что я возвращаю долг. У тебя идет кровь.

— Уже не так сильно, — говорю я, дотрагиваясь до затылка. — Как ты нас нашел?

— Я уже некоторое время наблюдаю. — Он делает шаг к Каре, и я автоматически встаю перед ним.

— Я просто помогу ей подняться с пола.

— Нет, лучше не надо.

— Тебе не нужна моя помощь?

— Я никогда этого не говорила. Мне просто нужно убедиться, что ты хороший парень.

— Мисс Хейс…

— Мейсон.

— Что?

— Миссис Мейсон... я вышла замуж.

— Господи, да ты спятила. — Он качает головой, смеясь. — Как я уже говорил, миссис Мейсон, я определенно не из хороших парней, но я здесь, чтобы помочь вам.

— Почему?

— Твой брат дал мне то, что я хотел, в обмен на мою помощь.

— Только не снова.

— Нет, миссис Мейсон, вы в безопасности. А теперь, если вы закончили, я хотел бы помочь Каре подняться с пола. Это не может быть хорошо для нее или ребенка.

— Откуда ты знаешь Кару?

— Я считаю своим долгом знать всех, но в данном случае Тим сказал мне. А теперь, пожалуйста, отойдите. — Я сглатываю, мое нутро говорит мне, что он честен, но его энергетика так пугает, что я не знаю, что делать.

— Лиз! — кричит Кара. Я оборачиваюсь и вижу, что она стоит на четвереньках.

— О Боже, что случилось? — Я подбегаю к ней и опускаюсь на колени.

— Я не думаю, что это Брэкстон Хикс, я думаю, что рожаю. — Ее дыхание прерывистое, она снова вскрикивает, держась за живот.

— Как ты думаешь, у тебя отошли воды? — спрашиваю я, потирая ей спину.

— Я так не думаю. — Я смотрю на Кая, который опустился на колени рядом с нами.

— Я собираюсь поднять тебя и вынести отсюда. — Кай осторожно берет ее на руки, и как только мы оказываемся снаружи, я делаю глубокий вдох, наполняя легкие свежим воздухом. Я оглядываюсь и вижу большой черный внедорожник и парня, похожего на борца сумо, стоящего рядом с открытой водительской дверью.

— Есть новости? — спрашивает Кай парня, который качает головой.

— А где Тим? — задаю вопрос, забираясь вслед за Карой на заднее сиденье, ее лицо потное и бледное.

— Не беспокойся об этом сейчас.

— Он захочет быть здесь ради Кары, — говорю я тихо, глядя, как сумо-парень садится за руль.

— Нам нужно попасть в больницу.

— Я думала, ты...

— Помните, что я вам говорил, миссис Мейсон, я плохой парень. — Его голос такой низкий и скрипучий, что у меня мурашки бегут по спине.

— Лиз, — шепчет Кара.

— Все хорошо.

— Нет, это не так. Кажется, у меня только что отошли воды.

— Ты уверена?

— Да, или я обмочилась.

— Ладно. — Я оглядываюсь, пытаясь понять, как далеко мы от больницы, но вокруг ничего нет, только лес и поля. — Ты знаешь, как далеко мы от города? — спрашиваю я любого, кто слушает.

— Около часа.

— О Боже, — стонет Кара, падая на сиденье. — Я думаю, тебе стоит начать подсчитывать мои схватки.

— Зачем?

— Они часто, слишком часто, — говорит она, глубоко дыша.

— Что это значит?

— ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО У МЕНЯ БУДЕТ РЕБЕНОК! — кричит она, ее лицо искажается. Я бы не удивилась, если бы она развернулась на сто восемьдесят градусов как в «Экзорцисте».

— Ладно, дыши. — Я делаю эти сумасшедшие штуки с дыханием, которые видела в фильмах. Кара выглядит так, как будто готова убить, но я понятия не имею, как ей помочь.

— Сколько сейчас времени? — рычит Кара. Я смотрю на приборную панель.

— Семь-ноль-два, — говорю я, хватая ее за руку.

— Я чувствую, что мне нужно тужиться.

— Не надо, — отвечаю я в панике. Толчки означают, что ребенок на подходе.

— Я должна.

— Если тебе нужно тужиться, то тужься, — говорит Кай с переднего сиденья. Я думаю, что это ужасно великодушно с его стороны, когда он сидит на переднем сиденье весь из себя, в то время как я здесь с ней на заднем. Я знаю, что мне нужно быть мужественной, но я понятия не имею, что делать, и мысль о том, что ребенок выскочит, заставляет меня сходить с ума.

— О Боже! А вот и еще одна! — Кара кричит, ее голова упирается в заднюю дверь, одна нога на сиденье, а другая на полу. — Мне нужно снять штаны.

— Что? — Я щиплю себя, чтобы убедиться, что это не очень странный плохой сон.

— Мне нужно снять штаны. Я чувствую, что ребенок вот-вот родится, поэтому мне нужно снять штаны, — повторяет она снова и снова, каждый раз ее голос немного повышается.

— Хорошо, я помогу тебе. — Я проглатываю все свои страхи и помогаю ей снять штаны. Кай на переднем сиденье говорит по телефону. Я понятия не имею, с кем он разговаривает, но надеюсь, что это скорая помощь. Мистер Сумо ускоряется, но выражение его лица не изменилось с тех пор, как мы вышли из укрытия.

— Лиз, мне действительно страшно.

— Эй, все будет хорошо. — Я провожу рукой по ее лбу, пытаясь успокоить.

— Все не будет хорошо. Я собираюсь родить ребенка на заднем сиденье машины. Я думаю, что это определенно не хорошо.

— Просто сосредоточься на дыхании.

— Еще одна. — Она толкает меня ногой в живот, и я задыхаюсь от напряжения. Другая ее нога все еще на полу. У меня прекрасный вид на ее вагину, и я не хочу, но все равно смотрю вниз. Вот тогда-то я и вижу, как показалось что-то круглое.

— Срань господня, — шепчу я, глядя на ярко-красное лицо Кары. — Я вижу головку.

— Что? — спрашивает один из парней с переднего сиденья.

— Я вижу головку! — повторяю я.

Кара падает спиной на дверь. Я потираю ее колено, в салоне зажигается свет, и я натягиваю брюки ей на ноги, чтобы никто больше не видел то, что вижу я.

— Не думаю, что у тебя есть выбор, — говорю я, стараясь подбодрить. Кара, похоже, готова убить меня. Ее нога опять утыкается мне в живот, на этот раз немного сильнее, заставляя меня заворчать от боли. Потом она кричит так громко, что мне кажется, у меня лопнут барабанные перепонки. Я смотрю вниз как раз вовремя, чтобы увидеть маленькое личико. Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь, во что можно было бы завернуть ребенка. Ничего нет, я срываю рубашку через голову и протягиваю руки, готовясь поймать его. После последнего толчка все происходит так быстро, что я даже не понимаю, как ребенок попал в мои руки, только то, что он там и плачет. Кара лежит спиной к двери, тяжело дыша. Пуповина все еще прикреплена, и я знаю, что мне нужно найти способ перевязать ее и отрезать. Именно тогда я слышу самый прекрасный звук, который когда-либо слышала в своей жизни. Я смотрю через лобовое стекло и вижу огни скорой помощи, мчащейся к нам.

— Слава Богу, — вздыхаю я, когда мы съезжаем с дороги. Скорая помощь на другой стороне. Когда они открывают мою дверь и забирают Кару и моего племянника, я впервые с начала дня чувствую настоящее облегчение.

***

Тревор

— Где она, черт возьми? — Я опускаю голову между коленей, пытаясь дышать. Ничего не помогает. Я не могу сделать вдох. Я не знаю, что буду делать, если с ней что-то случилось. Я поднимаю глаза и вижу отца, идущего ко мне по коридору с телефоном у уха. Встаю и иду к нему. — Ты что-нибудь слышал?

— Лиз и Кара уже едут сюда. Скорая помощь перехватила черный внедорожник на старой дороге Спринг-Плейс. Одна из женщин родила до того, как скорая помощь смогла добраться до них, другая получила травму головы, и ей понадобятся швы и, возможно, переливание крови, когда они прибудут. — Я несколько раз потираю лицо руками. Зная, что Лиз уже едет сюда, я испытываю облегчение, но понимая, что она ранена, я расхаживаю взад и вперед перед дверями отделения неотложной помощи. Мне нужно обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке. Как только вижу мигающие огни, я выбегаю из дверей. Скорая еще даже не остановилась, как я уже открываю дверь. Лиз сидит на кушетке, Кара привязана к носилкам, держит в руках небольшой сверток. Двое санитаров в шоке смотрят на меня, когда я забираюсь на заднее сиденье и обнимаю Лиз. Она холодная и бледная, но в создании.

— Привет. — Она начинает плакать. Я прижимаю ее лицо к своей шее и выпрыгиваю из машины.

— Эй, нам нужно… — я разворачиваюсь, посмеет ли он закончить или попытается забрать ее у меня. Пройдет много времени, прежде чем я снова выпущу ее из поля зрения.

Я делаю глубокий вдох — первый с тех пор, как узнал, что Лиз пропала.

— Я просто отведу ее к доктору, — говорю я санитару, понимая, что он всего лишь пытается выполнять свою работу. Как только я захожу в приемный покой, медсестра уже там, ведет нас в палату, где осматривает Лиз, объясняя, что ее кровяное давление немного понижено из-за потери крови, но все остальное выглядит хорошо. Она дает мне еще одно одеяло для Лиз, чтобы согреть ее, и говорит, что скоро придет доктор. Я заворачиваю Лиз в одеяло и сажусь на стул рядом с кроватью. Ее волосы, грудь и руки покрыты засохшей кровью. Я не знаю, сколько из этого ее, только вспоминаю, что сказал отец, Кара родила ребенка до приезда скорой помощи. — Они где-нибудь еще ранили тебя, детка? — Я не хочу спрашивать, но замечаю, что на ней нет рубашки. Меня тошнит. Она качает головой, но не отвечает. Я не хочу, чтобы Лиз думала, что я расстроюсь. — Ты можешь сказать мне, если они прикасались к тебе. — Я прижался лбом к ее руке.

— Они меня не трогали.

— А где твоя рубашка? — шепчу я, чувствуя, как к горлу подступает желчь.

— Мне пришлось использовать ее, чтобы завернуть ребенка, — отвечает она, проводя пальцами по моим волосам. — Единственный раз они прикоснулись ко мне, когда один из них ударил меня пистолетом по голове, потому что я пыталась заставить их отпустить Кару.

— Мистер и миссис Мейсон?

— Да. — Я поднимаюсь, желая поскорее покончить с этим. Я хочу забрать свою девочку домой.

— Как Кара и ребенок? — спрашивает Лиз.

— Они оба прекрасно справляются. После того, как я наложу тебе швы, ты сможешь увидеть их, если захочешь.

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты села на край кровати лицом к мужу. — Я помогаю ей сесть на край и встаю между ее ног, мои руки под ее подбородком, я успокаиваюсь от ощущения ее кожи под моими руками и близости наших тел. — Я собираюсь обезболить эту область. Затем мне придется побрить вокруг раны и очистить ее, прежде чем я начну зашивать. — Лиз кивает, но ее глаза наполняются слезами. Я ненавижу видеть ее боль, зная, что ничего не могу с этим поделать.

— Я здесь, — тихо шепчу я ей на ухо, потирая подбородок. Я пытаюсь заставить ее сосредоточиться на мне, когда доктор включает машинку для стрижки и жужжание наполняет маленькую комнату. Входит медсестра, за ней мой отец и еще один офицер, которые начинают задавать Лиз вопросы о том, что произошло. Чем больше она говорит, тем больше начинает закипать моя кровь, из-за того, что случилось с Тимом на стройке, и из-за похищения Кары и Лиз, я был готов причинить кому-то боль.

— Откуда Кай узнал, как вас найти? — спрашивает отец.

— Он сказал, что некоторое время наблюдал, — отвечает Лиз.

— Он не сказал, почему?

— Нет. — Она качает головой, и я вижу, что она лжет. — С моим братом все в порядке?

Другой полицейский отвечает:

— Он в порядке. Парни, которые похитили тебя сегодня, приходили к твоему брату и показывали фотографии тебя и Кары. Когда твой брат увидел фотографии, он напал на одного из парней и повалил его. Второй мужчина вытащил пистолет и выстрелил в твоего брата в упор и попал ему в бок. Он в сознании и сейчас со своей женой и сыном.

— Что? — она ахает.

— Это всего лишь поверхностная рана, миссис Мейсон. — Ее тело обмякло от облегчения, когда она поняла, что с ним все в порядке. — А что случилось с теми парнями, которые нас забрали?

— Они оба находятся под стражей. Похоже, они пытались уговорить твоего брата добровольно вернуться с ними, — отвечает отец.

— Зачем?

— Они хотели, чтобы он сказал окружному прокурору, что все улики, собранные твоим братом против Макса Таверо, были сфабрикованы.

Когда доктор заканчивает накладывать последний шов, я говорю:

— Если Вам больше ничего не нужно, я собираюсь отвести ее к брату, а потом домой. — Я смотрю на отца, который кивает головой. Он обнимает Лиз и обещает, что они с мамой заедут завтра. Медсестра возвращается с одеждой для Лиз. Я веду ее в ванную и помогаю привести себя в порядок. Когда мы добираемся до комнаты Кары, Тим стоит у ее двери, разговаривая с кем-то, кого я не узнаю. Рука Лиз дергается в моей руке, ее шаги замедляются, заставляя меня насторожиться.

— Это Кай, — шепчет Лиз.

— Иди в палату к Каре и закрой дверь.

— Тревор, он спас нас.

— Я знаю, детка, но я не собираюсь рисковать, чтобы что-нибудь еще случилось с тобой, поэтому делай, что я говорю. — Когда мы подходим к двери, я загораживаю ее, чтобы она зашла в комнату и закрываю за ней дверь. Как только я убеждаюсь, что моя жена в безопасности, перехожу в режим убийцы. Я больше не позволю такому дерьму случиться. Я толкаю Кая к стене и рукой сжимаю его горло. — Что, черт возьми, происходит? — Я закончил играть в игры. Я понятия не имею, что он хочет от Тима, но собираюсь совершенно ясно дать ему понять, что он никогда больше не получит информацию, угрожая Лиз.

— Я позволяю тебе прикоснуться ко мне и уйти безнаказанно только один этот раз, потому что понимаю, что ты расстроен из-за того, что случилось с твоей женой. Но в будущем, если ты даже подумаешь о том, чтобы прикоснуться ко мне, я прикончу тебя.

— Ты думаешь, мне есть до этого дело? Я хочу знать, что мне больше не придется иметь дело с этим дерьмом.

— Я позаботился об этом, Тревор, — говорит Тим, потянув меня за руку. Я делаю шаг назад, отмахиваясь от него.

— Ты позаботился об этом, Тим? — Я толкаю его к стене. Мне плевать, что в него стреляли. — Мою жену похитили вместе с твоей беременной невестой, Тим. Она родила вашего сына на заднем сиденье внедорожника, пока Лиз истекала кровью от раны на голове. Ты сказал мне, что это дерьмо не последует за тобой сюда. Ты сказал, что полиция занимается этим, так скажи мне, что, нахрен, произошло?

— Они собирались использовать Лиз и Кару против меня. Они хотели, чтобы я вернулся с ними, чтобы я согласился поговорить с окружным прокурором. Они не знали, что Кай уже связался со мной и сообщил о том, что происходит. Он не знал, что девочек собираются похитить, только то, что они собирались убедить меня, во что бы то ни было, сделать то, что они хотят.

— Как я только что сказал мистеру Хейсу, ничего подобного больше не повторится, так что не о чем беспокоиться.

— Откуда ты это знаешь? — Все, что мне нужно, это убедиться, что Лиз больше никогда не придется проходить через то, через что она прошла сегодня вечером.

— Никогда не кусай руку, которая тебя кормит. А теперь, я уверен, вы хотели бы вернуться к своим семьям. Тим, еще раз спасибо, и поздравляю тебя и Кару. — И с этими словами Кай повернулся и пошел прочь.

— Тим, мне нужно знать, что Лиз больше никогда не будет в опасности. — Я потираю лицо. Я был с Тимом в больнице, когда узнал, что Лиз забрали. Я никогда больше не хочу чувствовать себя таким беспомощным, как в тот момент.

— Она не будет. — Он открыл дверь в палату. Кара сидит в постели, Лиз в кресле и держит на руках племянника.

— Как у него дела? — спрашивает Тим, подходя к Лиз. Он проводит рукой по ее волосам, прежде чем поцеловать в лоб.

— Он спит, — отвечает она, передавая мальчика Тиму, который осторожно забирает его и подходит к кровати, где лежит Кара.

— Пойдем домой, — мягко говорит Лиз, хватая меня за руку.

— Да, пойдем. — Я притягиваю ее к себе, отпускаю руку и целую. Как только наши языки соприкасаются, я теряюсь в ощущениях и ее вкусе. Это то, без чего я никогда не смогу жить, это то, за что я всегда буду бороться. Я отрываю свой рот от нее, целую сначала ее нижнюю губу, затем верхнюю. — Пойдем домой, — повторяю я, целую ее в лоб, обнимаю за плечи и веду домой, оставляя это день позади.

Эпилог

Один год спустя

Лиз

— Детка, проснись.

— Тревор, пожалуйста, я пытаюсь поспать. Уходи.

— Детка, тебе нужно встать и пойти в ванную.

— Мне не нужно в туалет! — кричу я, пряча голову под подушку, когда чувствую, что сон ускользает от меня.

— Детка, мне нужна твоя первая моча.

— Что? — ору я, садясь и глядя на Тревора, который одет в белую футболку, спортивные штаны и широко улыбается.

— Мне нужна твоя первая моча. Ну, так здесь написано. — Он держит передо мной огромный лист бумаги, размахивая им вперед-назад. Я слежу за ним, пытаясь понять, о чем, черт возьми, он говорит. — Видишь, вот тут прямо написано. — Он показывает на маленький участок. — Тебе следует использовать свою первую утреннюю мочу.

— Первая моча для чего? — спрашиваю я в замешательстве.

— Для этого! — Он держит тест на беременность перед моим лицом, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Зачем он тебе?

— У тебя задержка.

— У меня задержка? — повторяю я, не отрывая глаз от теста.

— Да, мы занимались сексом практически каждый день в течение последних двух месяцев. Когда я первый раз выяснял, почему может быть задержка, исследование показало, что это может быть из-за стресса, поэтому я хотел некоторое время подождать, чтобы увидеть, наступят ли у тебя месячные. Они не наступили, так что тебе нужно пописать на это. — Он снова поднимает тест.

— О Боже, — шепчу я, чувствуя смесь нервозности и возбуждения. — Детка, ты же знаешь, что ты немного сумасшедший, да? Я никогда не слышала, чтобы мужчина следил за месячными своей жены и проводил исследования. — Я улыбаюсь и провожу пальцами по его сильной челюсти. Он пожимает плечами.

— Ну и что? — говорит он, забираясь на меня сверху и прижимая к кровати. — Тебе нужно вылезти из постели, жена, и пописать на палочку.

— Хорошо, — улыбаюсь я. Его глаза загораются, когда он помогает мне встать с кровати.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, когда я закрываю дверь в ванную.

— Я сейчас вернусь.

— Я собираюсь остаться с тобой.

Его лицо такое серьезное, что я начинаю смеяться.

— Все что мне нужно, это просто пописать на нее. После этого я открою дверь, и ты сможешь войти и подождать со мной, пока не проявится результат.

— Отлично, — ворчит он, когда я закрываю дверь с огромной улыбкой на лице. Я даже не думала, что мы будем делать это так быстро, но с большим количеством терапии и поддержки со всех сторон, я перестала принимать противозачаточные таблетки около трех месяцев назад. День, когда я вручила Тревору свою коробочку с таблетками, был счастливым для нас обоих. Я смотрю на тест, который держу в руке, и принимаюсь за него. Когда заканчиваю, я открываю дверь для Тревора, который до сих пор не сдвинулся с места. Он входит и обнимает меня за талию. Пока мы ждем результатов того, изменится ли наша жизнь полностью, я слышу звонок и смотрю на Тревора, который достает свой телефон, выключая таймер.

— Там было написано «три минуты», — пожимает он плечами.

Тревор

Я кладу телефон обратно в карман спортивных штанов и поворачиваю Лиз лицом к себе.

— Неважно, что покажет тест, мы в этом вместе, — она кивает, и я освобождаю ее нижнюю губу от зубов. Я целую свою жену, перед тем как схватить тест со столешницы позади нее. Я держу его между нами, и мы оба одновременно смотрим на тест. Слово «БЕРЕМЕННА» четко прописано в маленьком окошке. Ее рука тянется к животу. — Мы беременны, — ошеломленно говорю я. То есть я был почти уверен, но никогда не знаешь наверняка. Она начинает смеяться, заставляя меня поднять глаза. — Что?

— Ты сказал «мы беременны».

— Мы беременны, — серьезно отвечаю я. — Возможно, меня не будет тошнить, и я не почувствую боли от родовых схваток, но я буду с тобой весь путь, буду заботиться о тебе и заботиться о том, чтобы у тебя и нашего ребенка было все, что может понадобиться. — Она утыкается лицом мне в грудь, ее руки обвиваются вокруг моей талии. — Как ты себя по этому поводу чувствуешь? — шепчу я. Несколько месяцев назад, когда она вручила мне свою коробку противозачаточных таблеток, сказав, что готова к тому, что мы начнем пытаться забеременеть, я забеспокоился, что она торопится, потому что думает, что это то, чего я хочу. Позже вечером, держа ее в своих руках, я высказал ей свои опасения. Она объяснила, что, получив консультацию и выжив после того, через что они с Карой прошли, она поняла, насколько коротка жизнь на самом деле, и что нельзя позволять своим страхам управлять собой. Поэтому я встал с постели, выбросил таблетки в мусорное ведро и занялся любовью со своей женой.

— У нас будет ребенок.

— Да, будет. — Я поцеловал ее в лоб. — Я люблю тебя, детка.

— Я люблю тебя больше, — шепчет она, заставляя меня улыбнуться.

— Давай раздобудем тебе и моему ребенку что-нибудь поесть. Также нам нужно позвонить и договориться о приеме у врача.

— О, нет. Ты собираешься начать сходить с ума, как Ашер?

— Если ты имеешь в виду беспокоиться о тебе и моем ребенке, то да.

— Пожалуйста, не покупай книжку о детях.

— Я не буду.

— О, хорошо, — вздыхает она, качая головой.

— Я думаю, что запомнил все, еще с тех пор, как Ашер и Кэш оставляли ее повсюду.

Она улыбается, но потом ее улыбка исчезает.

— Как Кэш воспримет это? — спрашивает она, глядя на свои пальцы, которые теребят подол моей футболки.

— Он будет рад за нас. — Все мои братья будут рады.

— Я рада, что он разводится, — шепчет Лиз.

— Я тоже, детка.

— Ненавижу ее.

— Я знаю. Мне самому она не очень нравится, но теперь, когда он получил полную опеку над Джаксом, ему должно стать лучше.

— Я знаю. Тревор, она была так жестока с ним. То, что она говорила и делала… — Она качает головой, и ее прекрасные глаза наполняются слезами.

— Тише, детка. Все хорошо. — Я снова притягиваю ее к себе и крепко обнимаю. — Давай перестанем говорить о Кэше и Джулс. — Я чертовски счастлив, что Кэш, наконец, понял, что он не может продолжать жить во лжи с Джулс. Я ненавижу то, через что ему пришлось пройти, но рад, что все закончилось. Эта сука даже пыталась утверждать, что мой племянник не от Кэша, поэтому ему пришлось сделать тест на отцовство, подтвердить то, что он и так уже знал. Теперь они разводятся, и Кэш получает полную опеку. Не то чтобы Джулс действительно хотела опеку, она просто хотела испортить жизнь брату. Я вывел Лиз из ванной на кухню. Она начинает варить кофе. Я стою и пытаюсь придумать, как сказать ей, что она больше не может пить кофе.

— Что ты хочешь на завтрак? — спрашивает она, оглядываясь через плечо. Она выглядит прекрасно, одетая только в одну из моих рубашек и гольфы, собранные вокруг лодыжек. Ее волосы в беспорядке, и от того, как солнце светит на нее через окно, кажется, как будто она светится или может быть, она действительно светится. Я не могу дождаться, когда ее талия вырастет, показывая, что она беременна. Я никогда не думал, что смогу любить ее больше, чем уже любил. Теперь, зная, что она носит моего ребенка, все мои чувства, которые я когда-либо испытывал к ней, возросли многократно.

— Все, что захочешь, детка, — говорю я ей, когда вижу, как она поднимает брови.

— Как насчет французских тостов?

— Звучит неплохо, — говорю я, наблюдая, как она наполняет кофейник водой, беспокоясь о том, что мне делать дальше.

— Детка, тебе не нужно варить кофе. Я не собираюсь пить его сегодня утром.

— Все в порядке, — пожимает она плечами. — Я собираюсь его выпить.

— Ты не можешь, — я съеживаюсь, я — гребаный Тревор Мейсон — съеживаюсь, когда сообщаю новость своей жене, боясь ее реакции.

— Что значит «не могу»?

— Ну, во время беременности нельзя пить кофе.

— Ты шутишь, да?

— Нет, ты можешь выпить кофе без кофеина. Просто сейчас у нас его нет.

— О, хорошо. — Она выключает воду, идет к холодильнику, оставляя меня немного обалдевшим.

— Ты в порядке?

— Да, просто проголодалась. Ты не мог бы достать мой мобильный телефон, чтобы я позвонила доктору и договорилась о приеме?

— Конечно. — Я улыбаюсь, думая, что Ашер полон дерьма. Лиз, казалось, совсем не волновало, что она не сможет пить кофе.

***

Три месяца спустя

Лиз

— Пожалуйста, успокойся? Ты заставляешь меня нервничать.

— Я не могу сидеть. Мы узнаем, кто у нас. Что если будет девочка?

— Тревор, ты же знаешь, что шансы пятьдесят на пятьдесят.

— Я знаю, но не уверен, смогу ли я справиться с девочкой. Посмотри на Ашера. У него все девочки, и Новембер беременна еще одной.

— Все будет хорошо.

— Я не чувствую себя хорошо, — ворчит он, садясь рядом со мной. Мне хочется рассмеяться, но я знаю, что он действительно боится. Я имею в виду, когда Ашер и Новембер узнали, что у них будет еще одна девочка, Ашер слетел с катушек. Новембер сказала, что доктору пришлось дать ему что-то, чтобы успокоить.

— Мистер и миссис Мейсон, не могли бы вы пройти со мной, — просит пожилая медсестра, ведя нас в комнату в конце коридора. — Вам нужно переодеться в это. — Она протягивает мне бумажный халат и инструктирует, что, как только я его надену, мне следует лечь на кушетку. Как только дверь закрывается, я начинаю раздеваться. Тревор все время хмурится.

— И что теперь? — раздраженно спрашиваю я.

— Твой доктор — мужчина.

— Да, ты знаешь это. Вы уже встречались с ним раньше.

— Раньше тебе никогда не приходилось полностью раздеваться.

— Он должен проверить меня в этот раз.

— Мне это не нравится.

— Мне это тоже не нравится, и я единственная, кого кто-то будет смотреть там, внизу. Так ты можешь просто расслабиться? Ты все делаешь тяжелее для меня.

— Прости, детка. Мне просто очень не нравится, когда люди смотрят на тебя.

— Ты же знаешь, что когда у меня начнутся роды, в комнате будет намного больше народу.

— Детка, — стонет он, откидывая голову назад. — Ты не делаешь лучше.

Я смеюсь, когда входит мой доктор.

— Как ты себя сегодня чувствуешь, Лиз?

— У меня действительно все хорошо. — Я склоняю голову набок, смотрю на Тревора и улыбаюсь.

— Приятно слышать. Сегодня мы собираемся сделать УЗИ, чтобы убедиться, что все выглядит так, как должно быть, мы также можем узнать пол ребенка, если вам интересно.

— Да, мы хотели бы знать, кто у нас будет.

— Хорошо. Что ж, позвольте мне все подготовить, и мы начнем. — Я киваю и беру Тревора за руку. Как только доктор Спарк все разложил, он заставляет меня лечь на кушетку и положить ноги в подставки для ног. — Мне нужно, чтобы ты расслабилась, — говорит он. Я стараюсь изо всех сил и чувствую легкое давление внизу. Затем он встает, кладет взятые образцы на стойку, позволяет мне вытянуть ноги прямо, и начинает водить большим шариком, намазанным гелем, по моей небольшой выпуклости. Доктор проводит маленьким прибором по моему животу, и через несколько секунд комнату наполняет быстрое сердцебиение нашего ребенка. Тревор крепче сжимает мою руку, наклоняясь ближе ко мне, чтобы лучше видеть изображение на мониторе.

— Как все выглядит? — спрашивает Тревор, не отрывая глаз от монитора.

— Ну, позвольте мне сделать несколько измерений, — говорит доктор Спарк, щелкая по экрану. — Судя по измерениям и крови, которую я взял на днях, все выглядит хорошо. — Он делает еще несколько щелчков мышью и нажимает на мой живот, прежде чем вернуться к экрану. — Хорошо. Ну, давайте посмотрим, будет ли маленький парень или девчушка сотрудничать. — Он продолжает водить прибором по всему моему животу, а потом, наконец, останавливается. — Ну, мне кажется, что она будет упрямой, — говорит он. Мне требуется секунда, чтобы понять, что он только что сказал. Я смотрю на Тревора, который пристально смотрит на доктора.

— У нас будет девочка?

— У вас будет девочка, — подтверждает доктор, улыбаясь.

— Срань господня. — Тревор встает и внимательно смотрит на монитор. — Вы уверены? — спрашивает он у доктора.

— Ну, вообще-то я не должен этого говорить, но да, я уверен. — Доктор Спарк смеется, переводя взгляд с одного на другого. — Позволь мне очистить тебя. Все выглядит великолепно. Когда закончишь одеваться, просто назначь следующую встречу на стойке регистрации, — говорит он, выходя из комнаты. Я сажусь, снимаю халат и бросаю его в мусор. Беру свои спортивные штаны со стула, натягиваю их, затем сажусь и начинаю надевать туфли. И тут я замечаю, что Тревор все это время молчит.

— Ты в порядке? — Я делаю шаг к нему. Дотягиваясь до меня, он обнимает меня за талию и целует мою маленькую выпуклость. Я провожу пальцами по его голове.

— Я думал, что испугаюсь, если он скажет, что у нас будет девочка, но я действительно чертовски рад этому.

— Я хотела мальчика, — отвечаю ему.

— Правда?

— Да. Я хотела мальчика, похожего на тебя.

— Ты никогда ничего не говорила.

— Ну, я знала, что буду счастлива, кто бы у нас не был.

— Здесь моя дочь. — Он поднимает мою майку, его руки обхватывают талию.

— Так и есть.

— Это чертовски безумно. — Он улыбается мне, прежде чем поцеловать мой живот. — Давай отвезем моих девочек домой.

— Можем мы остановиться и поесть мороженого?

— Все, что пожелаешь.

— Все?

— Абсолютно все, что угодно.

***

Четыре месяца спустя

Тревор

— Дыши, детка. Дыши. — Я притягиваю Лиз к себе, обнимаю ее. — Ты можешь это сделать, детка. Просто дыши.

— Я не могу... я больше не могу! — она плачет. Я чертовски ненавижу это. Мы здесь уже тридцать три часа. Она только что раскрылась до девяти сантиметров, и моя детка истощена. Она почти не спала с тех пор, как у нее отошли воды.

— Ты можешь это сделать.

— Не думаю, что смогу. — Она падает обратно на меня, когда заканчивается схватка.

— Хорошо, дорогая. Я собираюсь проверить тебя и посмотрю, как дела, чтобы знать, не пора ли вызвать врача, — говорит пожилая медсестра, приподнимая край простыни. Через секунду ее глаза встречаются с моими, затем с глазами Лиз. — Я действительно считаю, что уже самое время.

— Спасибо, — говорит Лиз, уткнувшись потным лицом мне в шею. — Я так устала.

— Как только все закончится, ты сможешь поспать. Я обещаю.

— Хорошо, — тихо отвечает она. Входит доктор и садится на край кровати.

— Ты готова, Лиз? — спрашивает Доктор Спарк. Я встаю с кровати и становлюсь позади нее, беру ее за руку. Как только все на своих местах, мы начинаем тужиться. Рита и моя мама находятся на противоположной стороне кровати. Мама Лиз и я держим ноги Лиз, прижимая их к ее груди. Доктор инструктирует ее, когда нужно тужиться. Лиз наклоняется вперед, ее лицо красное и потное, выглядит еще более красивым, чем я когда-либо видел. Я склоняюсь к ней, шепчу на ухо ободряющие слова и говорю, как сильно я ее люблю. Когда я слышу очень громкий крик, смотрю вниз и вижу свою дочь, она вся покрыта кровью и слизью. Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я вижу, как она делает свой первый вдох. Кто-то заворачивает ее в одеяло и кладет на грудь Лиз.

— Ты так здорово справилась, детка. — Я смотрю на обеих своих девочек... моя семья.

— Она такая крошечная, такая идеальная, — шепчет Лиз, глядя на ее маленькие пальчики. Я провожу рукой по ее руке, и она вцепляется в меня, ее крошечная рука крепко сжимает мой палец.

— Я люблю тебя, малышка, — говорю я, наклоняясь и целуя ее маленькую головку, прежде чем повернуться и поцеловать жену. — Итак, мы остановились на Ханне? — спрашиваю я, проводя пальцем по ее гладкой щечке.

— Да, я думаю, что Ханна подходит идеально. Правда?

— Ханна Стар Мейсон. — Я улыбаюсь, снова целуя их обоих.

— Хорошо, мамочка и папочка. Мы должны забрать ее и привести в порядок — говорит медсестра, и я разрываюсь между тем, чтобы остаться с Лиз и пойти с Ханной.

— Ты можешь остаться с ней? — спрашивает Лиз, крепче прижимая Ханну к груди, не желая расставаться с ней. Я смотрю на своих двух девочек, когда мама Лиз делает шаг вперед.

— Я останусь с Лиз, дорогой. Иди со своей дочерью.

— Спасибо. — Я наклоняюсь, снова целуя Лиз, прежде чем взять ее лицо в свои руки. — Спасибо, детка, ты хорошо справилась. — Слезы начинают катиться по ее щекам. Такой резкий контраст с улыбкой, которая освещает ее лицо.

— Мы хорошо поработали, — говорит она, целуя Ханну в голову, прежде чем передать ее медсестре. Я следую за Ханной в другой конец комнаты и смотрю, как они разворачивают одеяло, и немедленно раздается ее плач. Мои челюсти сжимаются от этого звука, знаю, что я должен позволить им позаботиться о ней, и я ничего не могу сделать с ее плачем, пока они не закончат. Я оглядываюсь и вижу, что мама улыбается мне, одними губами она произносит «Я люблю тебя», и я закрываю глаза. У меня есть все, что я когда-либо хотел.

Прошло два дня с тех пор, как родилась Ханна. Два самых удивительных дня в моей жизни. Лиз отлично справляется, и независимо от ее предыдущих отговорок о том, чтобы иметь ребенка, она самая удивительная, внимательная и любящая мама для нашей дочери. Я смотрю на спящую Лиз. Ханна лежит у меня на груди и тоже спит. У обеих моих девочек был длинный день. Мы выписались из больницы, вернулись домой к семье, которая хотела увидеть Ханну и проверить Лиз. А затем ссора между Джулс и Кэшем, которая должна была произойти в моей гостиной в тот день, когда мы вернулись домой. Это расстроило не только Лиз и Ханну, но также сына Кэша и Джулс Джакса, и трех дочерей Ашера и Новембер — Джулай, Мэй, и Джун. Клянусь, мой брат пытается сделать целый календарь. Я понятия не имею, что будет делать Кэш, но одно я знаю наверняка, Джулс — сука, и если мой брат останется с этой задницей, мне придется ограничить время, которое мы проводим с ними.

— Ты не спишь? — спрашивает Лиз, приподнимаясь на локте.

— Да, она просто вырубилась, и мы пришли, чтобы лечь с тобой. Как ты себя чувствуешь?

— Болит и немного устала, но хорошо. Который час? — Я поворачиваю голову и смотрю на часы.

— Чуть больше четырех.

— Уже почти время ее опять кормить, — говорит моя жена, заставляя меня улыбнуться. Я люблю смотреть, как она кормит нашу дочь.

— Расслабься, детка. Когда она проснется, то сможет поесть. Сейчас она спит. Разве доктор не сказал тебе, что когда она спит, то пусть спит?

— Я знаю. Ты прав. Но мне нравится держать ее в объятиях. — Лиз смеется, ложась обратно. — Боже, если мы не будем осторожны, она будет такой же капризной, как Джулай.

— Детка, я хочу, чтобы ты поспала. Если ты ей понадобишься, я тебя разбужу.

— Хорошо. — Она прижимается ко мне, уткнувшись лицом в бок, я обнимаю ее, прижимая ближе. — Спи, — шепчу я ей в макушку. Через несколько минут, ее дыхание выравнивается, и я знаю, что она, наконец, уснула. Обе мои девочки рядом, и я произношу небольшую молитву благодарности за все это.

***

Один год спустя

Лиз

— Тревор, если ты не остановишься, то разбудишь Ханну. — Я прикусываю губу, чтобы не закричать.

— Нет, это ты разбудишь Ханну. — Он ухмыляется, его пальцы скользят внутрь меня. — Будь тихой, детка.

— Как я могу быть тихой, когда ты делаешь так? — Я дышу, в нескольких секундах от того, чтобы кончить. — О, Боже мой! Вот здесь, да ... — стону я, откидывая голову на матрас. Я чувствую, как сотрясаюсь в конвульсиях, когда меня охватывает оргазм. Моя спина выгибается, бедра трясутся, и перед глазами все расплывается. Когда он не отпускает меня, я пытаюсь отодвинуться на кровати подальше от его прикосновений.

— Не убегай от меня. — Тревор тянет меня вниз под себя, врываясь в меня одним плавным движением.

— Боже мой! — Я провожу руками по его спине, мои пятки упираются ему в задницу.

— Па-па... па-па... — слышу я через радионяню. Я прикусываю губу, и Тревор прижимается лбом к моей ключице. Застонав, он поднимает голову. — Па-па... — снова поет Ханна, заставляя меня смеяться, а его — зыркнуть на меня.

— Что? Ты целую неделю хвастался, что она научилась говорить «па-па» прежде, чем «ма-ма», — говорю я, пожимая плечами.

— Ты думаешь это смешно? — Он крутит бедрами, отчего у меня перехватывает дыхание.

— Нет, — отвечаю я, прижимаясь к нему.

— Ты за это получишь. — Тревор сильнее прижимает меня к матрасу. — Как только она днем заснет, будь готова, детка.

— ПА... ПА-ПА-ПА... — Ханна начинает петь, на этот раз громче. Тревор спрыгивает с кровати, его упругая задница выставлена на всеобщее обозрение. Он наклоняется, хватает свои спортивные штаны, натягивает их и идет в ванную. Когда мой муж выходит, то подходит к кровати, притягивая меня к краю. Его поцелуй такой жесткий, что я не чувствую губ, когда он, наконец, отрывается от меня. Я смотрю, как Тревор выходит из комнаты, мышцы его спины напрягаются с каждым шагом. Я откидываюсь на матрас и слушаю, как он разговаривает с Ханной. Он такой замечательный отец. На все руки мастер. Нет ничего лучше, чем наблюдать за ними, и я так счастлива, что получила помощь. Мне нужно было дать ему это.

— Мы готовы завтракать, мама, — говорит Тревор, стоя в дверях спальни. Ханна сидит у него на бедре, засунув палец в рот, положив голову на плечо отца, и наблюдая за мной.

— Привет, милая крошка. — Я смотрю, как она поднимает голову и протягивает руки в мою сторону, чтобы я взяла ее. Я наклоняюсь вперед, хватаю рубашку Тревора с края кровати, натягиваю ее через голову, затем свешиваю ноги с кровати и протягиваю руки, чтобы взять мою милую девочку. Когда я наконец-то обнимаю ее, она прижимается ко мне. Нет ничего лучше таких моментов, когда она хочет обниматься и быть любимой. Теперь, когда она начала держаться за вещи и ходить, таких моментов становится все меньше и меньше, если только она не хочет спать или плохо себя чувствует.

— Похоже, сегодня утром я готовлю завтрак для своих девочек. — Тревор наклоняется вперед, целует меня и Ханну лоб, прежде чем выйти из комнаты.

— Пойдем, понаблюдаем за папой. Ты же знаешь, что происходит, когда он остается один на кухне и готовит что-нибудь, кроме протеинового коктейля. — Ханна смеется, бормоча «па-па». — Ты думаешь это смешно? — Я поднимаю ее, дуя на мягкий живот, заставляя смеяться еще громче, пока мы идем по коридору. Как только мы добираемся до кухни, я вижу, что Тревор уже начал устраивать беспорядок. На столе молоко, яйца и коробка с блинной смесью. — Почему бы тебе не взять ее, а я приготовлю завтрак.

— Ты уверена, детка? Я не против готовить.

— Да, она все равно хочет тебя. — Я протягиваю Ханну, целую ее в лицо, заставляя суетиться. Я люблю своего мужчину и ценю, когда он готовит, но он большой неряха. Будет проще, если я буду готовить и убирать по ходу дела. Я готовлю завтрак, а Тревор вытаскивает ходунки Ханны и сажает ее в них, чтобы она могла побродить по кухне и гостиной. Он кладет ей несколько хлопьев «Чериос», она их не ест, но скармливает Лолли всякий раз, когда та оказывается рядом. Каждый раз, когда она дает «Чериос» Лолли, она смеется, быстро отдергивая руку, не уверенная, нравится ли ей ощущения от языка Лолли.

— Тебе нужна помощь, детка? — спрашивает Тревор, подойдя ко мне сзади, его руки обвились вокруг моей талии.

— Нет, спасибо. Я уже почти закончила, — отвечаю я, переворачивая последний блин. Его рот тянется к моей шее, его утренняя щетина царапает мою кожу. — Ты не можешь делать это прямо сейчас, — тихо говорю я. Его руки изгибаются на моих бедрах, притягивая мою задницу к нему.

— Ты так хорошо пахнешь, детка. Я просто хочу съесть тебя. — Я сильно прикусываю губу, стараясь не застонать. — Как только Ханна заснет, я съем тебя, а потом трахну твою тугую, влажную киску, пока ты не начнешь умолять меня остановиться.

— Тревор…

— Нет, ты мне должна, — рычит он, кусая меня за мочку уха, прижимаясь бедрами ко мне, прежде чем отступить и подойти к Ханне, пока я заканчиваю готовить завтрак.

***

— Она заснула. — Я подпрыгиваю от звука голоса Тревора. Я пыталась постирать, когда он вошел.

— С ней все в порядке?

— Ага, снимай шорты.

— Тревор…

— Я, нахрен, не шучу, детка. Снимай шорты. — Я чувствую, что с каждым его словом становлюсь все более влажной. Я вылезаю из джинсовых шорт и еще до того, как они падают на пол, оказываюсь на стиральной машинке. Тревор обнимает меня. Я слышу, как начинает работать стиральная машина, а потом она начинает трястись подо мной. Он разводит мои ноги в стороны, просовывает свое лицо между моих бедер и нападает на меня, облизывает, кусает и сосет. Его рот и вибрации от стиральной машины приближают меня все ближе и ближе к оргазму. — Объезди мой язык, детка. Заставь себя кончить.

— Тревор! — Я громко стону, моя киска содрогается, когда миллиарды разноцветных вспышек мелькают перед глазами, а все мое тело гудит. Тревор встает и тянет меня вперед, его губы встречаются с моими. Я чувствую свой вкус на нем, когда он пожирает мой рот так же, как только что поедал мою киску. Его пальцы, скользящие внутри меня, приближают меня к очередному оргазму. Я отрываю свой рот от него, откидываю голову назад. Поднимаю руки вверх. Моя рубашка исчезла, и его рот вцепился в мою грудь через ткань, прежде чем сорвать чашечку лифчика и поднять меня с машинки. Тревор разворачивает меня, моя грудь прижимается к холодной поверхности стиральной машины, бедром он раздвигает мои ноги, и входит в меня.

— Черт возьми, да… Я хотел этого весь день.

— Сильнее. — Мои руки тянутся к его заднице, притягивая ближе его к себе.

— Ты хочешь, чтобы это было жестко, детка? — Он начинает вколачиваться в меня так сильно, что машинка начинает раскачиваться, и мне приходится встать на цыпочки. — Я люблю твою киску, всегда такую тугую и теплую, детка. — Его зубы прикусывают мое ухо, потом шею. — Дотронься до себя. Я хочу чувствовать, как ты кончаешь на мой член, пока я трахаю твою тугую маленькую киску. — Я хнычу. Я люблю его рот, слова, которые он говорит так же хороши, как и то, что он делает своим ртом. — Я чувствую это. Ты ведь кончаешь, правда?

— Да... — Я выгибаю спину, когда Тревор начинает вдалбливаться еще сильнее. Мои пальцы больше не касаются пола. Он впивается зубами в мою шею, почти полностью выходя из меня, а затем с такой силой врезается в меня, что стиральная машина ударяется о стену. Его удары замедляются, он стонет в мою шею и бережно снимает меня с машинки. Мы оба покрыты потом и тяжело дышим. Я прижалась лбом к стиральной машине, наслаждаясь прохладой на разгоряченной коже.

— Мне это было нужно, — говорит он мне в шею, заставляя смеяться.

— Не веди себя так, будто ты ничего не получил прошлой ночью.

— Это было вчера.

— Ты сумасшедший, — говорю я ему, оглядываясь через плечо.

— Люблю тебя, детка. — Мое сердце тает. Я не могу поверить, что мое счастье только увеличивается со временем. Я действительно была благословлена теми отношениями, которые у нас есть.

— Люблю тебя больше, — шепчу я, откидывая на него голову.

— Невозможно.