Добро пожаловать в Рай

АКТ I. Прибытие в Рай

Темно. Слышится попискивание какого-то аппарата. Потом раздается крик.

Анатоль: Ах-хр-р-р-р!

Мужчина в маске: Черт. Анестезиолог! Повторите наркоз! Вы неправильно рассчитали дозу.

В центре сцены вспыхивает экран. Вид сверху. Анатоль, лежащий на операционном столе. Над ним склонились мужчина и две женщины в белых хирургических пижамах и масках. Камера медленно наезжает. Мужчина оперирует. Он совершает надрез, медсестра подает инструменты. Когда хирург бросает их в кювету, слышны звон и бряканье.

Мужчина в маске (возбужденно): Щипцы и скальпель! Скорее!

Женщина в маске: Не думаю, что это поможет. Я говорила, что это не так делается. Сначала надо было прошить, иначе прорвется… (Пш-ш-ш! — раздается шипение воздуха, выходящего из трубки.) Ну, Я же говорила!……………

Мужчина в маске: Пинцет. Еще пинцет. И вытрите тут. Медсестра! (Раздается бульканье и чавканье.) Вы же видите, что тут все в… Вытрите. И лоб мне вытрите. Пот со лба капает.

Аппарат начинает пищать медленнее.

………………………………………………………

Женщина в маске: Ничего не получается. И не получится. Ты все испортил.

Мужчина в маске: Заткнись, Моника, заткнись!

Женщина в маске: Хорошо, посмотрим. Но я тебя предупреждала, Жорж! Сначала надо было прошить, а потом делать надрез. А теперь — повсюду кровь. Твой «рак легких» сейчас откинется.

Мужчина в маске: МОНИКА, ЗАТКНИСЬ!

Медсестра в ужасе убегает.

Мужчина в маске (смотрит на часы, снимает перчатки. Внезапно успокаиваясь): Ладно!.. Похоже, сегодня весь мир против меня. Что-то у меня пропало вдохновение. Такой вот день.

Женщина в маске: Да, кажется, ты сегодня не в форме.

Мужчина в маске: И вообще, я свои тридцать пять часов на этой неделе уже отработал. И уже пять минут, как ворую у себя время, отведенное на отдых. Если хочешь, Моника, можешь сама продолжать! Давай, не стесняйся!

Женщина в маске: Да что с тобой такое?

Мужчина (снимает маску и вздыхает): Все в порядке. Просто Франсуаза ждет меня с чемоданами. Мы едем в Куршевель. Она уже в ярости. Я опаздываю, и страшно даже подумать, что она мне устроит.

Женщина в маске тоже снимает маску и перчатки.

Женщина в маске: Ты едешь в Куршевель… в августе?!

Мужчина: Да. Мы собираемся играть в гольф. Ты же знаешь, Франсуаза это обожает. И оказалось, что в Куршевеле прекрасное поле для гольфа. Летом там просто замечательно, почти никого нет.

Женщина: Какой у нее гандикап?

Мужчина: Двадцать четыре. А почему ты спрашиваешь? Ты что, играешь?

Женщина: Играю.

Мужчина: И какой у тебя гандикап?

Женщина: Четыре.

Мужчина: Что — «четыре»?

Женщина: У меня гандикап — четыре.

Мужчина: Послушай, ты хочешь сказать, что играешь с гандикапом «четыре», и я только сейчас об этом слышу?!

Вдруг аппарат снова начинает пищать: пип, пи-ип, пи-ип………………………………………………………

Женщина: Смотри-ка, «рак легких» очухался. Надо же, какой упорный. Может, все-таки попытаемся вытащить с того света… этого, как его…

Медсестра (заглядывая в карту): Его фамилия Пишон. Анатоль Пишон.

Они колеблются. Наконец мужчина тяжело вздыхает и подает знак продолжать. Еще несколько попыток вернуть Анатоля Пишона к жизни с помощью дефибриллятора. Ничего не выходит, и врачи снова останавливаются. Вдруг снова раздается писк аппарата, врачи опять бросаются к телу, но паузы между сигналами аппарата становятся слишком продолжительными.

Женщина: Бедный Анатоль Пишон. Но как ему только в голову пришло лечь на операцию 15 августа, в самый разгар сезона отпусков?

Мужчина: Ну, у него все равно был рак легких, так что на чудо ему рассчитывать не приходилось. Не надо было быть таким идиотом и курить.

Аппарат продолжает пищать, но паузы между сигналами все дольше. Женщина проверяет пульс пациента.

Женщина: Жорж, погоди! Пульс у него медленный, но все-таки есть. Мы еще можем его спасти.

Мужчина: Нет, у меня пропало настроение.

Женщина: Как с тобой сегодня трудно…

Мужчина: Санитар, отправьте тело в морг.

Женщина: Но, может быть, мы…

Мужчина: Сейчас ты предложишь попытаться вывести его из комы, когда я вернусь из отпуска?

Женщина: Почему бы и нет?

Мужчина: Хм… Да пожалуйста. Все что угодно. Медсестра! Ради всего святого, где мои вещи? Медсестра!

Он уходит. Женщина остается одна. Она подходит к операционному столу и наклоняется над телом Анатоля.

Женщина: Знаешь, о чем я думаю прямо сейчас? о том, где твоя душа?..

………………………………………………………

Свет медленно гаснет.

На сцене справа вспыхивает свет. По полу стелется дым. Раздается голос Анатоля.

Анатоль (агонизируя): А-ах-р-р!

Пауза.

Анатоль (удивленно): А-а-а?

Пауза.

Анатоль (сначала с облегчением, потом с ликованием): Ха! ХА!!! Ха-ха-ха! Получилось! Я жив! Жив! Получилось!

Появляется Каролина в белой тунике, она толкает перед собой кровать с балдахином. Полог задернут. Каролина останавливается, раздвигает полог. На кровати сидит Анатоль в пижаме. Он ощупывает себя, не веря своему счастью. Каролина вытаскивает откуда-то из-под кровати толстую папку.

Анатоль: Уф! Я так испугался!

Каролина: Все в порядке, господин Пишон, все в порядке. Расслабьтесь.

Анатоль: Уф! Я так рад!.. Я боялся, что операция прошла неудачно. Я ведь мог… умереть!

Каролина: Ну, вот видите, господин Пишон, все хорошо. Все проблемы позади.

Анатоль: Да! Я чувствую себя просто прекрасно. Да! Я чувствую себя просто прекрасно.

Каролина: Конечно…

Анатоль: Ни капельниц, ни аппарата искусственного дыхания, ни зондов! Просто потрясающе!

Каролина: Я очень рада, что у вас все хорошо.

Анатоль: А где профессор Аджемян?

Каролина: Он занят, но не волнуйтесь, господин Пишон. Он о вас не забыл.

Анатоль: Что-то я вас раньше не видел. Вы новенькая?

Каролина: Нет, я не новенькая. Просто вы теперь… в другом отделении.

Анатоль: Но им тоже руководит профессор Аджемян?

Каролина: Ну… это вспомогательная служба.

Анатоль: Параллельный курс лечения?

Каролина: Нет, это, скорее, следующий этап.

Сквозь раздвинутый занавес Анатоль замечает экран в центральной части сцены.

Анатоль: А это что такое? Телевизор?

Каролина: Да, большой экран, на котором показывают фильмы.

Анатоль спускает ноги с кровати, крутит головой, разминает шею, потягивается.

Анатоль: Послушайте, вы, наверное, удивитесь, но я чувствую себя просто по-тря-са-ю-ще! А ведь профессор Аджемян говорил, что эту операцию делают только в крайнем случае. Он даже сказал: «Ампутация легкого — это как русская рулетка. Один шанс к шести, что повезет. Любая мелочь может повлиять на ход операции. Даже погода или гороскоп!»

Каролина: И что же было в вашем гороскопе на этот день?

Анатоль: Какая-то ерунда! «Приготовьтесь к путешествию, полному неожиданностей». Ну, по крайней мере звучит неплохо.

Каролина: Да вы настоящий везунчик, господин Пишон.

Анатоль: И мои друзья, все, кто хоть немного разбирается в медицине, говорили, что такая операция — огромный риск. Помню, один даже сказал: «Настаивать на операции в твоем случае — чистое упрямство. Мне жаль, старик, но твоя песенка спета».

Каролина: Он не знал, насколько вы выносливы.

Анатоль: О, видели бы эти болваны меня сейчас!

Каролина оборачивается и бросает встревоженный взгляд на экран.

Каролина (фальшиво бодрым голосом): То-то бы они удивились!

Анатоль (в восторге): Ура! Полная победа! Слушайте, у меня такое чувство, что с одним легким мне даже легче дышать, чем с двумя.

Каролина: Наслаждайтесь же этим, господин Пишон.

Анатоль делает глубокий вдох.

Анатоль: Я просто как огурчик! С удовольствием прогулялся бы, подышал свежим воздухом. Может быть, даже пробежался.

Каролина: Ну, нет. Не так быстро.

Анатоль (глядя куда-то вдаль): Ух ты! Стойте, стойте! Я что-то припоминаю… О, да! Знаете, наркоз — это круто! Очень круто!.. Мне понравилось!

Каролина: Это ваш первый наркоз, господин Пишон?

Анатоль: Да, но мне понравилось. Понимаете, я никогда не употреблял наркотики, а вот теперь думаю — а может, я упустил что-то в жизни? Возможно, это очень интересные ощущения! Ха-ха! Улетные, как говорит молодежь.

Каролина: Э-э… Нет. Строго между нами, господин Пишон: нет, нет и нет! Наркотики — это вовсе не улетно! Я точно знаю.

Анатоль: Не знаю, может, все дело в морфине, но я видел потрясающий сон! Удивительный! Волшебный! Я летел к звездам… Но сначала был туннель…

Каролина понимающе кивает.

Каролина: И свет в конце?

Анатоль: Точно! Он как будто притягивал меня. Я летел к нему, как птица, а вокруг было… Были…

Каролина: Прозрачные существа?

Анатоль: Да-да. А потом мы все оказались в центре галактики, и там была огромная воронка.

Каролина: Синяя, и в ней как будто клубились облака звездной пыли?

Анатоль: Да! Совершенно верно, синяя! Мы влетели в эту воронку. И продолжали лететь к свету.

Каролина: И увидели белую долину и гору, на вершину которой медленно поднималась бесконечная колонна людей?

Анатоль: Да! Все было именно так. Но откуда вы знаете?

Каролина: Обычно люди в вашем… состоянии видят именно это. Да. Особенно в процессе ампутации… правого… легкого.

Анатоль: А, так это побочный эффект от наркоза?

Каролина: Да, можно и так сказать.

Анатоль: Удивительно. В толпе, поднимающейся на гору, я увидел несколько знаменитостей.

Каролина: Да, это модное место.

Анатоль: Вы не поверите, но я видел Мэрилин Монро, Джона Леннона, Джими Хендрикса, Эйнштейна… Если, конечно, я не путаю имена. Все они говорили друг с другом. Но я не стал слушать их разговоры, а решил обогнать.

Каролина: И оказались в белом лабиринте, так?

Анатоль: Да, в совершенно белом и огромном лабиринте со множеством коридоров и дверей. Там были сотни дверей! Я остановился у двери, на которой был номер… Номер… Не помню. Забыл…

Каролина смотрит на папку, которую держит в руках.

Каролина: 103-683?

Анатоль (удивленно): Да! Откуда вы знаете?

Каролина: Просто совпадение.

Анатоль некоторое время пристально на нее смотрит, потом продолжает.

Анатоль: Я толкнул дверь и увидел кровать с балдахином, вроде вот этой. И почувствовал усталость. Я лег… А потом проснулся здесь. И отлично себя чувствую. Когда меня выпишут?

Каролина: Нужно заполнить кое-какие бумаги, господин Пишон.

Анатоль: У вас есть мой полис и номер страховки. Пришлете мне бумаги по почте.

Каролина: А где вы застрахованы?

Анатоль: Фонд «Предусмотрительность». Единственная компания, которая страхует зубы мудрости и зубные протезы из белого золота, даже если у тебя контракт меньше, чем на год. А еще они возмещают расходы на гомеопатов, акупунктуру и пересадку волос. Согласитесь, это очень практично! (Наклоняется к Каролине и доверительно понижает голос.) Кроме того, мне попался совершенно неопытный агент, он перепутал вид страховки. Продал мне полис «все включено» по цене базового.

Каролина: Да, понимаю. С такой страховкой бояться нечего.

Анатоль оглядывается по сторонам.

Анатоль: Симпатичные обои.

Каролина: Да, все так говорят. Облака — классика, которая помогает снять стресс.

Анатоль: Знаете, мне тут у вас нравится. До операции у меня было четыре человека в палате. Старик храпел, старуха громко разговаривала по телефону, мальчишка до двух часов ночи играл в какую-то игру на телефоне. Это был настоящий ад!

Каролина (поморщившись): Господин Пишон…

Анатоль: Нет, правда, зачем тогда платить налоги, если в итоге тебе нет покоя, даже когда ты лежишь в больнице и готовишься к серьезной операции. Уверен, что меня перевели сюда (обводит рукой стены, расписанные облаками), в отдельную палату, только благодаря моей личной страховке.

Каролина: Возможно, господин Пишон. Возможно.

Он роется под подушкой, приподнимает матрас, потом пристально смотрит на Каролину.

Анатоль: Знаете, чего мне сейчас больше всего хочется?

Бросает на нее томный взгляд.

Каролина: Э-э… нет.

Анатоль: М-м-м… Это так горячо и нежно… Ты вздрагиваешь от удовольствия, вздыхаешь… В этом задействован рот… И общественная мораль это осуждает…

Каролина (отказываясь понимать, что он имеет в виду): Господин Пишон!

Анатоль: Я хочу всего лишь сигарету!

Каролина: A-а, здесь нельзя курить. Кроме того, насколько я знаю, дружба с сигаретой не пошла вам на пользу.

Анатоль: Все из-за этих проклятых борцов с курением! У меня появился рак из-за чувства вины, которое они мне навязывали. Подумать только, эти гады едва не отправили меня на тот свет!

Каролина: Думаете, три пачки сигарет, которые вы выкуривали за день в последние сорок лет, тут совершенно ни при чем?

Анатоль: Да вы смеетесь! Я же курил только ментоловые, с двойным фильтром.

Каролина: Эти хуже всего. Приходится затягиваться вдвое сильнее, чтобы получить ту же дозу никотина.

Анатоль: Вот что меня бесит больше всего в больницах. Все начинают учить тебя жизни. Относятся к тебе как к ребенку. Пижама, марш в постель, протертая еда, все тебя трогают, вертят, посыпают тальком от пролежней, едва не пеленают…

Каролина: Господин Пишон, но ведь вы попали сюда в результате собственных действий…

Анатоль: Ну, началось! Бла-бла-бла… Послушайте, голубушка, вы мне в дочери годитесь! И я уже не в том возрасте, когда меня стоит учить, что мне делать, а что нет. И где, в конце концов, профессор Аджемян?

Каролина легонько подталкивает его, заставляя снова лечь, и накрывает одеялом.

Каролина: Отдыхайте, господин Пишон. Через некоторое время за вами придут. Не волнуйтесь, о вас позаботятся. И даже более того. Вам будет уделено… повышенное внимание… (Загадочным тоном.) Такое, какого вы еще в жизни не удостаивались.

Каролина задергивает полог кровати. И раздраженно вздыхает.

Правая часть сцены.

Каролина читает досье. Она выглядит озабоченной.

Отдергивает занавес, который отделяет правую часть сцены от центральной.

Центр сцены теперь освещен. Бертран в черной тоге появляется слева, также отдернув занавеску. Оба видят друг друга одновременно.

Каролина (удивленно): Бертран!

Бертран (насмешливо): Каролина!

Каролина: Что ты тут делаешь?

Бертран: А ты?

Каролина: Ты опять меня преследуешь?! Тебе что, мало всего, что уже произошло?

Бертран: Послушай, я тут ни при чем.

Каролина: Ну конечно! Вижу, ты совсем не изменился. И, как всегда, ни в чем не виноват!

Бертран: Сейчас не время и не место вспоминать старые дрязги.

Каролина: Ну, разумеется! Опять выкручиваешься. Как делал всю жизнь.

Бертран: Не начинай. Не здесь. Не сейчас.

Каролина: Только не говори, что ты тоже работаешь с клиентом 103–683!

Бертран: Как фамилия? Пишон?

Каролина: Нет, это просто невероятно! Ты что, обвинитель?

Бертран: Ну да. А ты, стало быть, защитник. Ну и что тут такого?

Каролина: Что такого?! А как мы сможем быть объективными?

Бертран: Я всегда ответственно принимаю решение, и это не зависит от обстоятельств.

Каролина: Да-да, конечно. Я видела результаты.

Бертран: Послушай, не стоит ворошить прошлое и вспоминать наши личные отношения. Передай мне папку.

Каролина: У тебя должна быть своя.

Бертран: Там, наверху, все перепугали и дали мне не то дело.

Бертран подходит к Каролине, чтобы забрать досье. Она отказывается его отдавать, поднимает папку над головой. Бертран пытается выхватить ее у Каролины из рук. Тогда он делает обманное движение вправо и в последний момент завладевает папкой. Смотрит на Каролину с победным видом.

Каролина: Немедленно отдай.

Бертран уворачивается, поворачивается к ней спиной и начинает читать. Через некоторое время он начинает хохотать, все громче и громче. Наконец Каролине удается отобрать у него папку.

Каролина: В чем дело? Почему ты смеешься?

Бертран: Не хотел бы я оказаться на твоем месте.

Каролина: Почему?

Бертран: Для таких клиентов есть особое слово.

Каролина: Какое?

Бертран: Придурок. Придурок. Придурок.

Каролина поджимает губы.

Бертран: Он самодоволен и доверчив до идиотизма. С ним заранее все ясно. Он — полный придурок.

Каролина: Придурок, придурок… Что ты заладил как попугай! Я его спасу независимо оттого, придурок он или нет.

Бертран: Вряд ли тебе это удастся. Он безнадежен.

Каролина: Я его спасу.

Бертран: Для этого потребуется чудо.

Каролина: Мы и сами можем совершать чудеса.

Бертран: В больнице — может быть. Но не здесь. Это единственное место, где чудес не бывает. Он обречен, как и все остальные придурки.

Каролина сурово смотрит на него.

Каролина: Тише, ты его разбудишь. Я думаю, ты хочешь его погубить просто назло мне. Ты все никак не можешь забыть…

Бертран: Нет, Каролина, дело вовсе не в тебе. Я утоплю его просто из принципа.

Каролина: Но почему?..

Бертран: Потому что я терпеть не могу придурков. Мир должен быть избавлен от них.

Каролина: Все мы придурки… в той или иной степени.

Бертран: Да, но бывают эталонные придурки. И поверь мне, они опасны.

Каролина: Похоже, ты в этом хорошо разбираешься. Видимо, часто имел с ними дело.

Бертран: Можно жить среди них и не заразиться. Сторож зоопарка не обязан есть из одной миски с обезьянами…

Каролина: Ты, как всегда, преувеличиваешь.

Бертран: Когда я был маленьким, отец говорил: «Сынок, в мире полно придурков. Но им нельзя говорить это в лицо: они очень обидчивы».

Каролина: Хм-м…

Бертран: Первый признак придурка — он не выносит правды. Особенно о себе самом. И если ты ему ее все-таки скажешь, он обозлится. И никогда тебе этого не простит. Существует только один способ общения с ними.

Каролина: Хм-м?..

Бертран: Комплименты. Придурки обожают лесть. Это второй признак, по которому их можно опознать. Похвали придурка, и он тут же полюбит тебя.

Каролина: Пишон вовсе не придурок. Это человек тонкого ума, воспитанный, гуманный.

Бертран: Уверен, что если я скажу ему, что он отличный парень, он тут же проникнется ко мне самыми лучшими чувствами.

Каролина: Ты опять издеваешься… Пишон — человек, облеченный властью. Большой властью. Ты бы внимательнее читал его дело. Ему должны были льстить с утра до вечера, и у него давно выработался иммунитет. Кроме того, он умен.

Бертран: Если бы он был умен, то не оказался бы здесь.

Каролина: Ладно, я допускаю, что все не так однозначно. Тем интереснее дело. Можно и победить, и проиграть. Но знаешь что? Я выиграю.

Бертран: Вот уж не уверен.

Каролина: Я тебя ненавижу.

Бертран: А я тебя обожаю!

Бертран посылает ей воздушный поцелуй. На лице Каролины появляется гримаса отвращения. Бертран берет папку и, вздохнув, начинает читать.

Каролина: Я спасу его. Из принципа!

В этот момент она замечает, что Анатоль (правая часть сцены) проснулся. Он встал и с любопытством прислушивается к тому, что происходит за занавесом.

Бертран: Он безнадежен. Безнадежен!

Правая часть сцены. Анатоль резко отдергивает занавес.

Анатоль: Я все слышал! Это отвратительно!

Бертран (вполголоса): О черт! Я думал, он спит.

Анатоль: Нет! Я не спал! Вы обсуждали меня, как кусок мяса!

Бертран (подчеркнуто вежливо): О нет, господин Пишон, вы вовсе не кусок мяса. Теперь вы… нечто совершенно иное.

Анатоль: Думаете, я не знаю, чем вы тут занимаетесь? Делаете ставки на больных! Спорите, когда кто умрет!

Бертран: Вовсе нет! Какие уж тут ставки. Это имеет смысл, если есть хоть какая-то интрига. А тут мы дату уже знаем.

Каролина: Бертран, остановись!

Анатоль (угрожающе): Хватит! Сейчас же позовите профессора Аджемяна. Вас всех уволят!

Бертран: Успокойтесь, господин Пишон. Позвольте представиться: меня зовут Бертран.

Бертран протягивает Анатолю руку, но тот игнорирует его. Бертран опускает руку Каролина подходит ближе.

Каролина: Меня зовут Каролина.

Анатоль настороженно смотрит на них.

Анатоль (обращаясь к Бертрану): А почему вы не в белом, как она?

Бертран: У меня другая работа.

Анатоль: И чем же вы занимаетесь?..

Бертран: Хороший вопрос. Скажем так, я проясняю некоторые вопросы.

Анатоль: Проясняете? В черном?

Бертран: Иногда черный цвет нужен, чтобы белый казался ярче. Я вас имею в виду, господин Пишон. Вы совершенно ослепительны.

Анатоль не сразу, но все-таки улыбается.

Анатоль: Да? До сих пор не могу поверить, что операция прошла хорошо. Один шанс из шести, и… бинго! Кстати, кто это вам разрешил называть меня по имени?

Бертран: Вы правы, извините. Может быть, вы просто… «везунчик», господин Пишон?

Анатоль (медлит, но все-таки решает принять комплимент): Да, это наследственное. У моей сестры была такая же операция. У нее был один шанс из десяти.

Бертран: И?..

Анатоль: Для нее все кончилось плохо… Пожалуй, это плохой пример… Зато мой брат…

Бертран: Сейчас важнее всего — вы, господин Пишон. Мы все здесь собрались ради вас. Каролина, я и много других людей, которые действуют, так сказать, за кулисами.

Он делает неопределенный жест в сторону зрителей.

Анатоль: Правда? Значит, операция и в самом деле прошла хорошо. Я чувствую себя гораздо лучше, бодрее. Мне легко дышать. Все-таки это наследственное!.. У моей бабушки была потрясающая способность восстанавливаться. После самых ужасных испытаний она становилась только сильнее. Мне действительно гораздо лучше! Мой дед говорил: «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее».

Бертран: Ваш дед был настоящим мудрецом.

Анатоль: Он еще говорил: «Алкоголь сохраняет фрукты, а дым — мясо». Он умер от цирроза печени, зато прожил счастливую жизнь.

Бертран: Это важнее всего, господин Пишон. Не количество прожитых лет, а качество жизни.

Они с Каролиной переглядываются, и становится понятно, что Бертран издевается над Анатолем.

Каролина: Бертран, прекрати паясничать!

Анатоль: Нет-нет, он говорит разумные вещи. Я чувствую себя совершенно обновленным, как будто заново родился. Да я хоть сейчас готов пуститься в пляс!

Бертран слушает его, улыбаясь.

Каролина (раздраженно): Думаю, вам нужно поспать.

Анатоль: Но…

Каролина: Отправляйтесь в постель, господин Пишон, или могут возникнуть осложнения.

Она легонько подталкивает его и задергивает занавес. Тащит Бертрана за руку на левую часть сцены. Они перешептываются.

Каролина: Бертран, ты не должен был!..

Бертран: Да мне даже ничего делать не пришлось! У него настоящая мания величия! Настоящий индюк.

Каролина: Вспомни, каким ты сам был, когда попал сюда. Ты ведь был точно таким же придурком. Уж я-то знаю…

Бертран пожимает плечами.

Бертран: Этот твой Пишон настоящий параноик. Подумать только, он решил, что мы с тобой санитары и заключаем пари на дату его смерти… Ха! (Другим тоном.) Хотя, заметь, у него были основания так думать — ведь это довольно распространенная практика.

Каролина: У него была непростая жизнь.

Бертран: О, дежурный аргумент! А у кого она была простая? Ладно, пожалуй, я пока почитаю его досье. Из чисто профессиональной добросовестности. Тебе-то проще, ты его давно знаешь. А у меня почти не осталось времени, чтобы познакомиться с твоим «потрясающим клиентом с такой непростой жизнью». Да, один вопрос! Ты меня еще любишь? Хоть немного?

Бертран приближается, чтобы поцеловать Каролину. Та в ужасе отшатывается.

Бертран: Все-таки какое-то время мы были счастливы вместе.

Каролина: Когда именно? Когда я готовила, убирала и возилась с детьми, не прося тебя о помощи? Или когда ты мне изменил с моей лучшей подругой?

Бертран: Ты очень красивая, когда сердишься.

Он посылает ей воздушный поцелуй. Каролина пожимает плечами и уходит налево, в сторону сада. Бертран хватает досье и садится читать в центральной части сцены. Анатоль спит справа; слышен его храп.

Каролина отдергивает занавес, разделяющий правую и центральную части сцены.

Габриель (говорит по телефону): Что? Рок-н-ролл? Кто из рок-н-ролла? Ну и что в этом такого особенного? Это что, срочно? Нет. Все равно — нет. Я только что взяла новое дело. Я уже за-ня-та. Нет, я не отказываюсь от работы, но не могу вести два дела одновременно! Передайте трубку Жюльет. Алло! Жужу? Это Габи. (Другим тоном.) Да. Да. Прекрасно… спасибо… да… Скажи, что там такое с этим… рок-н-роллом? Взять его между двумя делами? Нет… Это невозможно! У меня уже есть дело! Жужу, если так будет продолжаться, я начну выносить приговор, подбросив монетку. И пусть тогда не жалуются… Помнишь Аттилу? Вот-вот! А с чего все началось? Мы были перегружены и запороли дело. И кому пришлось расплачиваться? Смертным, на Земле: насилие, резня, грабежи, уничтожение библиотек… Да, дорогая Жужу, я знаю, ты ни при чем. Ну так скажи им! Передай, что я против! У меня есть дело, и пока я его не закончу, ничем другим заниматься не буду. Я — профессионал и не люблю халтурить. Я за хэнд-мейд, а не конвейерное производство. Жужу, целую тебя! Да, дорогая, ты настоящий ангел! Да-да, я тоже… Я тоже… Давай, пока!

Вешает трубку. Задумывается.

Каролина (робко): Здравствуйте.

Габриель (заметив Каролину): Что такое рок-н-ролл?

Каролина (робко): Это современная музыка.

Габриель: О, черт. Я думала, что это географическое название. Где-то в Скандинавии, рядом с Тиролем.

Габриель роется в бумагах, достает папку с номером 103–783.

Габриель: Вы по какому делу?..

Каролина: 103-683.

Габриель: Присаживайтесь. Точно 103–683?

Каролина: Да, а почему вы спрашиваете?

Габриель: Вам назначено?

Каролина протягивает ей листок. Габриель читает, и на ее лице отражаются сначала удивление, а потом разочарование.

Габриель: А-а-а…

Каролина (с тревогой): А в чем дело?

Габриель: Никогда не стоит недооценивать некомпетентность руководства.

Протягивает папку Каролине.

Каролина (читает): 103… 783?

Габриель: Опять путаница.

Каролина: И отложить это нельзя, я полагаю?

Габриель: Пф-ф… У меня с утра уже тридцать новых поступлений. Что ж, тем хуже. Будем разбираться сами. Вас как зовут?

Каролина: Каролина.

Габриель: Адвокат или прокурор?

Каролина: Адвокат.

Габриель: Чем занимались раньше?

Каролина: В смысле?

Габриель: В последней жизни.

Каролина: А. Ну… Я была женщиной. Родилась во Франции, в Альби. В 1922 году. Умерла в Фон-Ромё, в 1957-м.

Габриель (мечтательно): 1922–1957… Целая жизнь заключена в этом тире между двумя цифрами. Вход и выход. А мы заполняем то, что внутри. Рождаемся, плачем, смеемся, едим, испражняемся, двигаемся, спим, занимаемся любовью, ссоримся, говорим, слушаем, ходим, сидим, лежим… и умираем. Каждый считает это чем-то уникальным, из ряда вон выходящим, но на самом деле у всех одно и то же.

Каролина: Если так на это посмотреть, выглядит не очень привлекательно. Но ведь полно нюансов, в которых и заключается поэзия каждой отдельно взятой жизни! Любой случай нужно рассматривать сам по себе.

Габриель: Хм-м… (Задумывается, перебирает страницы.) Франция между 1922 и 1957 годами? Значит, вы были свидетельницей Второй мировой войны? Наверное, это было ужасно? Я только вчера думала об этом, в связи с прибытием Жан-Клода Бриали… Его встречали генерал де Голль и Черчилль. Вы в курсе, что они друг друга терпеть не могут?

Каролина: Но они же были союзниками!

Габриель: И тем не менее.

Каролина: После войны я вышла замуж, у меня было двое детей. Потом я развелась.

Габриель: Развелись?

Каролина: Мой муж был идиотом. Из тех, кто всегда прав. Из тех, кто всё всегда знает, но ничего не понимает.

Габриель: Обычный мужчина…

Каролина смеется.

Габриель: А как вы умерли?

Каролина: Автомобильная авария. На узкой горной дороге в Пиренеях у меня отказали тормоза. Я ошиблась, оценивая скорость и расстояние.

Габриель: Все как обычно. А почему вы не выпрыгнули на ходу?

Каролина: При скорости девяносто километров в час? Для этого надо быть самоубийцей.

Габриель: Какая глупая смерть.

Каролина: Ну, когда я смотрю на своего клиента (указывает на правую сторону сцены), мне кажется, что удачных смертей вообще не бывает. Можно лишь стараться как можно дольше оставаться в живых. А вы?.. Что стало причиной вашей смерти?

Габриель: Львы.

Каролина: Вы были дрессировщицей в цирке?

Габриель: Нет, мученицей.

Каролина (с изумлением): Есть такая профессия?

Габриель: Я родилась в Древнем Риме, в 7 году нашей эры. А умерла в новолуние, зимой 68.

Чувствуя искреннюю заинтересованность Каролины, начинает рассказывать, откинувшись на спинку кресла и мечтательно глядя в потолок.

Габриель: Мой отец торговал рабами в самом центре Рима. Продавал в основном египтян.

Каролина (ошарашенно): Неужели?

Габриель: Мама работала вместе с отцом. Она занималась особыми заказами. (Доверительно понижая голос.) Кастрацией! Кастрированных рабов потом продавали в гаремы как евнухов.

Каролина (в ужасе): Не может быть!

Габриель: Да-да. Раба сажали на стул с дыркой посередине, их причиндалы свешивались в эту дырку, и мать ударяла по ним двумя кирпичами.

Каролина: Но это же очень больно!

Габриель: Вовсе нет! Главное вовремя убирать большие пальцы.

На лице Каролины появляется гримаса отвращения.

Каролина: Это были варварские времена.

Габриель: И не говорите. Люди тогда вообще не мылись. А сколько мух было на городском рынке!.. (Выражение ее лица меняется.) Однажды друг пригласил меня послушать одного типа из какой-то секты. Символом у них была рыба.

Каролина: Рыба? Это были первые христиане!

Габриель: Тогда такого слова еще не существовало. Это была просто странная еврейская секта. И я влюбилась в одного из них. Он был так красноречив! Бородатый, черноглазый, хорошо сложен… У него были такие мышцы! Такие непокорные волосы. Его звали Мордехай. Никогда не забуду ту волшебную ночь, когда он пригласил меня погулять на Капитолийский холм.

Каролина: Как это прекрасно!

Габриель (хмурится, потом ее лицо снова становится мечтательным): Я оставила семью и последовала за Мордехаем. Каждый день — новый город, в котором мы проповедовали. Какие речи мы произносили в Афинах, Спарте, Сидоне, Тире, Сиракузах! Сколько воспоминаний… Мы обошли все средиземноморское побережье. Где мы только не побывали! Видели все южные берега. Ах, юг!.. Какие учтивые рабы, какие быстрые галеры, прекрасные гладиаторские бои. Иногда, конечно, жители деревень забрасывали нас камнями… Но это было настоящее приключение! Мы обращали по пять человек в день, и вчетверо больше, когда случалось солнечное затмение, или во время эпидемий.

Каролина: А что было дальше?

Габриель: Меня схватили стражники императора. Некоего Нерона. И он приказал казнить нас на арене цирка.

Каролина: Какой ужас!

Габриель: Это произошло весенним утром. Каждому из нас был уготован особый род пыток в рамках грандиозного представления, которое должно было продлиться целый день. Меня, например, бросили голодным атласским львам.

Каролина: Больно было?

Габриель: Да, немного.

Каролина: Бр-р-р… Аж мурашки по коже.

Ее передергивает от отвращения, но она продолжает слушать с большим интересом.

Габриель: Ну, могло быть и хуже — например, меня могли четвертовать или сжечь заживо.

Каролина: Вы сказали, что все это случилось две тысячи лет назад. Сколько времени прошло…

Габриель (доверительно): Между нами говоря, иногда у меня такое чувство, что я не догоняю.

Каролина: ???

Габриель: Телевидение, Интернет, самолеты… Когда я покинула землю, все ездили на ослах, вопросы решали, перекрикиваясь через улицу, а сообщения на большие расстояния отправляли с почтовыми голубями.

Каролина: Зато голуби не ломались.

Габриель (фыркает): Но их мог съесть коршун…

Каролина: Ну что же, пойду приведу клиента.

Габриель: Отлично.

Каролина проходит мимо Бертрана, садится на кровать, смотрит на спящего Анатоля. Легко прикасается к его лбу.

Габриель берет пульт и включает экран в центральной части сцены. На экране появляются толпы людей, но звука нет. Габриель переключает каналы, находит нужный. Бертран встает, подходит к Габриель и что-то шепчет ей на ухо.

Бертран: Видели клиента?

Габриель: Нет еще.

Бертран: Я читал его досье. Вы будете удивлены.

Габриель: ..?

Бертран: Думаю, вас это позабавит.

Габриель: ???

Бертран: Думаю, что я могу вам сказать… Его песенка спета.

Габриель: Вы так уверены в себе?

Бертран: Если мы допустим, что кто угодно сможет пройти эти последние испытания, то скоро всё здесь заполонит толпа придурков. Не думаю, что нам стоит повторять ту ошибку с бакалавриатом.

Габриель: Бакалавриат? Это еще что такое?

Бертран: Выпускной экзамен, который юные французы сдают перед тем, как попасть на рынок труда. Когда я был молод, в этом был какой-то смысл. Экзамены были по-настоящему трудными. Чтобы их сдать, требовалось немало усилий. А сегодня они утратили свое значение. Как говорится, что легко дается, легко и потерять.

Габриель: Все эти поговорки выдуманы стариками, которые хотят произвести впечатление на молодежь.

Они смотрят на экран, на котором мелькают беззвучно разговаривающие люди.

Габриель: …бедняги. Если бы они только знали.

Бертран: Ну, пока для всех лучше, что они ничего не знают.

Габриель: Иногда я думаю: может быть, стоит спуститься на землю и предупредить их…

Бертран: Один уже пытался. Две тысячи лет назад. Сами знаете, что из этого вышло.

Габриель: Возможно, было слишком рано.

Бертран: Посмотрите на них. Думаете, теперь они готовы? Жалкое зрелище.

Габриель выключает телевизор.

Габриель: Как вы можете быть так суровы?

Бертран: В последней жизни я был преподавателем. Хорошим преподавателем, умел держать класс в узде, вознаграждал хороших учеников и наказывал плохих.

Габриель: Наверное, это было нелегко.

Бертран: Уж поверьте мне, я их вот как держал! У меня были свои приемы. Нужно, например, ухватить мерзавца за волосы около самого уха, и крутить, крутить, пока подлец не признается, что списывал!

Бертран показывает, как он это делал, и сам морщится от боли.

Габриель: Неужели это действует?

Бертран: Еще как! Страх — лучшая мотивация.

Габриель: Поощрение, знаете ли, тоже довольно действенный метод.

Бертран: У меня был самый высокий балл на экзаменах. Выше, чем у всех моих коллег. «Метод кнута» работает!

Габриель: Вы были женаты?

Бертран: Да, к сожалению, я совершил эту ошибку. Три месяца любви, три года ненависти и тридцать лет жизни со стиснутыми зубами.

Габриель: Настоящая мука.

Бертран: Чтобы отвлечься, я занялся политикой. Был мэром, депутатом, министром.

Габриель: В каком министерстве?

Бертран: Там, где никто не хотел работать.

Габриель: В сельском хозяйстве?

Бертран: В образовании.

Габриель: Ну, это тоже можно считать разновидностью животноводства.

Бертран: Но я совершил еще одну ошибку: предложил реформу, чтобы результаты экзаменов стали более объективными.

Габриель: Упс.

Бертран: Демонстрации. Захват университетов. И вишенка на торте — меня зарезал парень, который трижды провалил экзамены. Задел артерию. (Бертран пожимает плечами.) Вероятно, это единственный экзамен, который он сдал с первого раза. Придурок.

Габриель в правой части сцены. Наведя порядок, стучит молотком по столу.

Каролина: Просыпайтесь. Пора идти.

Анатоль: Опять обследование?

Каролина: Да, но несколько серьезнее, чем те, к которым вы привыкли…

Габриель садится за свой стол посередине и снова стучит по столу. Бертран садится справа от нее, ближе к зрителям, и разбирает бумаги в лежащей перед ним папке.

Анатоль (с беспокойством): Что, еще одна операция?

Каролина: Можно и так сказать.

Анатоль встревожен, но соглашается пойти с ней.

Слева поднимается занавес, за ним оказывается сад.

Каролина приводит Анатоля к стулу, который стоит напротив стола судьи. Анатоль с любопытством осматривается.

Каролина: Садитесь. Не волнуйтесь. Все будет хорошо…

Анатоль: А где профессор Аджемян?

Каролина садится за свой стол.

Габриель: Вы что, ему не сказали?..

Каролина: Мне не хватило духу.

Анатоль: Что такое? Я чего-то не знаю? Возникли какие-то осложнения?

Бертран (обращаясь к Каролине): Ты как всегда в своем репертуаре. Избегаешь ответственности. (Обращаясь к Габриель.) Забыл вас предупредить… Это моя бывшая жена.

Каролина, поморщившись, кивает.

Каролина: Это мой бывший муж.

Габриель: Тем не менее, согласно правилам, клиент должен быть пре-ду-преж-ден.

Анатоль: Да о чем вы говорите?

Бертран: Господин Пишон, позвольте я объясню. Так вот, на закате жизни наступает некий роковой и в некотором роде неизбежный момент, когда понимаешь, что пора покинуть сцену.

Анатоль: Да в чем дело, в конце концов? И где профессор Аджемян?

Каролина (обращаясь к Бертрану и Габриель): Позвольте мне… (Обращаясь к Анатолю.) Дело в том, что та самая операция… Ваша операция… Э-э… Как бы это сказать… М-м… Ну… Вы же не будете спорить, что удача порой бывает очень переменчива?

Анатоль: ???

Габриель: Послушайте, господин Пишон. Вы… УМЕРЛИ.

Тишина. Каролина смущенно ерзает на стуле. Габриель удивлена резкостью Бертрана и тоже немного смущена его грубостью.

Анатоль (разражается смехом): Ох! Я чуть не поверил!..

Все трое смотрят на него.

Каролина: Мне очень жаль.

Бертран (обращаясь к Габриель и Каролине): Ну, с этим, по крайней мере, разобрались.

Анатоль (уверенно): Я вам не верю.

Все трое смотрят на него. На лицах у них написано: «очень жаль, но ничего не поделаешь». Лицо Анатоля меняется, отражая разные стадии осознания того, что с ним произошло. Он потрясен.

Анатоль: Значит, мой сон?..

Каролина: Это был не сон.

Анатоль (постепенно осознавая происходящее): Умер?! Как это?!

Каролина: Со всеми бывает. В этом нет ничего удивительного.

Бертран: Да еще если курить по три пачки в день. Чему вы удивляетесь?

Анатоль: Но профессор Аджемян заверил меня, что…

Бертран: Если вы надеялись на чудо, поставили бы лучше свечку.

Габриель (обращаясь к Каролине и Бертрану): Приходится признать, что медицина — еще одна разновидность суеверий.

Каролина (обращаясь к Анатолю): Три пачки в день, господин Пишон! Это очень много.

Анатоль: Я курил ментоловые…

Каролина: Неважно.

Анатоль: С двойным фильтром.

Каролина: Никотину на это наплевать.

Анатоль: Черт.

Бертран: А ведь на пачках было написано: «Курение убивает».

Каролина (обращаясь к Габриель): Нет худшего слепца, чем тот, кто не желает видеть.

Бертран хмурится.

Анатоль: Так значит, я… умер?

Бертран: Ну да. Вокруг смерти поднимают столько шума, а на самом деле — ничего особенного.

Габриель: Сами увидите. Все равно что войти в холодную воду. Сначала мерзнешь, а потом привыкаешь.

Анатоль (ошарашенно глядя перед собой): О, черт! Я умер!

Каролина: Да, знаю, поначалу всегда немного странно. Кажется, что это случается только с другими.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Его начинает трясти.

Бертран: Ну да, к этому никто не бывает готов.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Бертран: Ну да, пока сам это не переживешь, не поймешь. Извините за каламбур.

Анатоль: О, черт! Я умер!

Каролина (успокаивающе): Ну-ну, тут есть и свои плюсы. Добро пожаловать в Рай!

Анатоль: Я? Умер? Не верю!

Габриель берет пульт, нажимает на кнопки. На экране появляется панорама Парижа, мелькают разные кварталы, площади и улицы, и наконец здание, которое теперь показывают крупным планом. Будто пройдя сквозь стену, невидимый оператор показывает нам операционную в больнице. Вид сверху.

Габриель: Если вы все еще сомневаетесь, то вот — перед вами ваша последняя телесная оболочка.

Анатоль встает, поворачивается спиной к публике, лицом к экрану. На экране человек неподвижно лежит на операционном столе.

Анатоль: Что произошло?

Каролина: Как я уже говорила, господин Пишон, медицина не относится к точным наукам. Ваша операция по ампутации легкого прошла неудачно. Началось кровотечение…

Анатоль: Но посмотрите, я же еще не умер. Аппарат еще пищит!

Габриель: Вы в глубокой коме. Смерть скоро наступит.

Она приближает изображение. Аппарат, который до сих пор пищал, начинает звонить. На экране появляется прямая линия.

Анатоль: Стойте, стойте! Но если я в коме, меня еще можно спасти!

Со всех сторон сбегаются врачи и медсестры.

Бертран: Маловероятно, господин Пишон. Больница, в которой вы лежали, не из лучших. А после того как ввели 35-часовую рабочую неделю, персонала не хватает. В конце августа с этим всегда проблемы. На дежурстве в основном стажеры. У них мало опыта.

Анатоль выглядит подавленным.

Анатоль: Где профессор Аджемян?

Габриель нажимает кнопки на пульте. На экране появляется профессор Аджемян, он играет в гольф.

Анатоль: Скотина! Он меня бросил!

Бертран (обращаясь к Каролине): Сама видишь, он полный придурок.

Анатоль: Вы лжете! Я видел… Видел по телевизору: людей вытаскивают из комы, даже тех, кто считался мертвым! Кома — это еще не смерть.

Габриель: В небесной канцелярии тоже случаются ошибки, господин Пишон. Но это исключение из правил. Подчеркиваю, исключение!

Все трое переглядываются. Габриель взволнована. Каролина колеблется, но вдруг принимает решение.

Каролина: Возможно, стоит перепроверить.

Габриель задумывается, потом пожимает плечами и снимает трубку с большого телефона, который стоит перед ней на столе.

Габриель: Пф-ф… Алло, Жужу! Это Габи. Слушай, у меня тут как раз… Хотела тебя спросить… У меня дело номер 103–683. Да, да… Клиент хочет знать, может ли он вернуться в свою телесную оболочку. Да-а-а… Я ему говорила, но ты же знаешь… Никогда не верят. Короче, можешь проверить? Просто для очистки совести. Да-да, спасибо! Да, я подожду.

Габриель (шепчет, прикрыв трубку рукой): Вам повезло, это моя подруга. Она сейчас проверит.

Бертран (обращаясь к Габриель): Ох уж все эти люди, которые отказываются менять машину после аварии! Думают, что лучше отремонтировать старую, чем покупать новую.

Каролина: Все дело в привязанности.

Бертран: Нет! Это не привязанность! Это фетишизм!

Анатоль стоит перед экраном. Врачи мечутся в операционной. Они пытаются вернуть пациента к жизни с помощью все более мощных разрядов электричества. Тело на столе каждый раз подскакивает.

Анатоль: Эй, там! Посмотрите, мое тело реагирует! Я бы так не подскакивал, если бы был совершенно мертв!

Габриель (в трубку): Да… Да… Хорошо, я ему объясню. Спасибо, Жужу. Да, Жужу. (Вздыхает.) Ладно, потом поговорим. Я тебе перезвоню. (Шепчет.) Да! Сложный клиент. Да! (Слушает, потом смеется.)

Анатоль сердито смотрит на Габриель. Та спохватывается.

Анатоль: Я вам не мешаю, нет? Извините, я тут, кажется, умирать собрался!

Габриель: …нет. Слушай, мне сейчас неудобно. 103–683 в панике… Я тебе перезвоню.

Габриель поворачивается к Анатолю.

Габриель: Удача любит нахалов, господин Пишон. Иногда действительно нужно уметь настоять на своем. Вы оказались правы: вы можете вернуться в ваше тело и выйти из комы.

Анатоль: Правда?!

Габриель: Да, но… Я обязана вас предупредить. Некоторые участки вашего мозга слишком долго оставались без кислорода.

Анатоль: И что же?

Габриель: Они не восстановятся.

Анатоль: Некоторые участки мозга? Какие?!

Габриель вздыхает.

Каролина (шепчет Анатолю): Не злоупотребляйте терпением судьи. Постарайтесь воздержаться от вопросов и просто отвечайте, когда вас спрашивают.

Габриель (снова снимает трубку и набирает номер): Алло, Жужу, да, это опять я. Клиент хочет знать, какие участки мозга погибли. (Слушает ответ.) Да?.. А!.. Да, да! (Шепотом повторяет Анатолю, прикрыв трубку рукой.) Поражены участки мозга, которые отвечали за работу правого глаза и части центра памяти. Теперь вы видите только одним глазом и не совсем в себе.

Анатоль (в панике): Тогда нужно торопиться! Я хочу вернуться немедленно!

Габриель: Ну… Попасть сюда несложно, а вот на обратном пути есть определенный риск.

Анатоль: Риск? Какой еще риск?

Каролина: Застрять.

Анатоль: Застрять? Где застрять?

Каролина: Между двумя измерениями.

Анатоль: Между ЧЕМ?!

Габриель: Вы можете стать «блуждающей душой».

Анатоль: Чем-чем?

Каролина: Призраком, если вам так больше нравится.

Габриель: Вас не будет ни на Земле, ни в Раю. Ни там, ни здесь.

Каролина: Превратитесь в сгусток эктоплазмы. Сможете проходить сквозь стены, скрипеть дверями в шотландских замках, но ничего не будете чувствовать. Не сможете ходить, сидеть, есть, спать, заниматься любовью.

Габриель: Правда, вы сможете общаться через медиумов.

Бертран: Но большинство из них не понимает и половины того, что вы пытаетесь сказать.

Анатоль (упрямо): Я хочу вернуться. Я согласен рискнуть.

Бертран: Один вопрос: почему вы так хотите вернуться?

Анатоль (колеблется, но все-таки соглашается ответить): Из-за наследства. Если я умру, государство отберет половину всего, что я заработал с таким трудом. Я не успел переписать имущество на родных.

Бертран (аплодирует): Браво! О, да! Я добавлю это в свою речь! Господин Пишон хочет вернуться на Землю… чтобы обмануть налоговую службу. Прекрасно.

Каролина (сочувственно): Думаю, вам лучше остаться с нами.

Анатоль: Ни за что!

Бертран: Ну, я же говорил — он идиот.

Габриель: То есть вы готовы рискнуть и остаться инвалидом на всю жизнь?

Анатоль: Да, согласен. Мы теряем время! Давайте же!.. Быстрее! Я возвращаюсь!

Бертран: Мне кажется, господин Пишон не совсем отдает себе отчет…

Каролина: Позвольте я поговорю с ним наедине.

Габриель и Бертран перешептываются. Каролина подводит Анатоля к краю сцены, ближе к зрителям.

Каролина: Не нужно возвращаться.

Анатоль: А я хочу.

Каролина: Между нами говоря, ваша семейная жизнь оставляет желать лучшего. У вас не самая высокооплачиваемая работа. А под конец жизни возникли серьезные проблемы со здоровьем.

Анатоль: Да что вы обо мне знаете?

Каролина: Я — знаю.

Анатоль: Хотите вызвать у меня отвращение перед жизнью?

Каролина: Я хочу, чтобы вы не отказывались от приключения.

Анатоль: ???

Каролина: Ваша душа молода. Она еще совсем ребенок. Нельзя, чтобы она попала в слишком тесную для нее жизнь. Она должна расти, зреть, развиваться.

Анатоль: Да кто вы такая? С кем я говорю? Возможно, вас вообще нет! Я, наверное, до сих пор под наркозом.

Каролина берет его за руку. Анатоль замирает, потом сжимает ее, чтобы убедиться, что перед ним не призрак.

Каролина: Я ваш ангел-хранитель.

Анатоль: A-а… Я понял. Мы в сумасшедшем доме.

Каролина: Я здесь, чтобы защитить вас.

Анатоль (ехидно): А где же вы тогда были во время операции?

Каролина: Рядом с вами, как и всю вашу жизнь.

Анатоль: И что же вы для меня сделали?

Каролина оскорблена.

Каролина: Всюду успеть невозможно!

Анатоль: Сколько раз я молился вам, и ничего не получал в ответ!

Каролина: Вы молились о выигрыше в лотерею или в казино, о том, чтобы ваших коллег постигла неудача, о том, чтобы завести роман с женщиной, которая совершенно вам не подходит!

Анатоль: И вы ничем мне не помогли!

Каролина: Вспомните, сколько раз вы в последний момент чудом избегали страшных аварий.

Анатоль: Вы не выполнили ни одного моего желания!

Каролина: Вспомните, сколько раз вы едва не совершили ужасную глупость, но в последний момент вас остановили интуиция, вещий сон или какой-то знак!

Анатоль хочет сказать что-то еще, но вдруг умолкает и задумывается. Он меняется в лице.

Анатоль: Тот случай с парашютом?..

Каролина: Когда дерево смягчило ваше падение? Это была я.

Анатоль: Экзамен в университете?..

Каролина: Когда вам достался единственный билет, который вы знали? Да. И это была я.

Анатоль: Сейчас вы скажете, что тот случай с парусником, когда спасатели прибыли в последний момент — тоже ваших рук дело?

Каролина: А как еще объяснить появление спасателей так далеко от берега?

Анатоль выглядит озадаченным.

Анатоль: Я думал, что это просто… везение.

Каролина: Везение, удача — так невежи называют наш невидимый труд.

Анатоль: О'кей. Возможно, я, и правда, был полным придурком.

Каролина: Поверьте, я хочу вам только добра и всегда действовала только в ваших интересах. Поэтому поверьте мне и примите наконец вашу смерть. Не ради меня, ради себя самого. Чтобы ваша душа могла расти дальше.

Каролина и Анатоль возвращаются к остальным.

Все занимают свои места.

Габриель: Итак?

На экране видно, что врачи все еще пытаются реанимировать пациента. Раздается телефонный звонок. Габриель снимает трубку.

Габриель: Да, Жужу… Да, Жужу… Я знаю, Жужу… Я ему сказала… О'кей… О'кей… (Прикрыв трубку рукой, обращается к Анатолю.) Мне сказали, что ваш мозг претерпел новые необратимые изменения. Вы больше не слышите левым ухом, не видите левым глазом, поражен мозжечок. Если вы сейчас вернетесь, то будете слепым, наполовину глухим и не сможете держаться на ногах.

Анатоль: Да, я понял. Я овощ.

Каролина: Нужно на что-то решиться.

Анатоль: Не так-то просто согласиться умереть.

Каролина: Продолжить путешествие, Анатоль. Жизнь — это всего лишь часть пути. Пора перейти на следующий уровень. Тем более что все ресурсы предыдущего уже исчерпаны…

Бертран: Дотла.

Пауза.

Анатоль: Ладно.

Габриель: Что — ладно?

Анатоль: Я согласен остаться здесь.

Габриель улыбается и снимает телефонную трубку.

Габриель: Алло, Жужу! Можешь закрывать дело.

На экране видно, что тело Анатоля больше не реагирует на разряды дефибриллятора. Медсестра проверяет пульс, качает головой. Врачи начинают отключать аппараты и капельницы. Санитары приносят черный пластиковый мешок, убирают в него тело, застегивают молнию. Перекладывают мешок на каталку.

Анатоль: Что они делают?

Габриель: Неважно.

Камера следует за каталкой к лифту, потом в подвал. Там тело отвозят в помещение, на дверях которого висит табличка «Морг».

Анатоль: Нет, это важно! Это МОЕ тело!

Появляется мужчина в фартуке. Он начинает готовить тело к погребению.

Анатоль: Что это он со мной делает?

Каролина: Господин Пишон, мертвое тело — это всего лишь неодушевленный предмет. Перестаньте о нем волноваться.

Анатоль: Смотрите, он крадет мое обручальное кольцо!

Бертран: Это для того, чтобы расплавленный металл не забил трубы в крематории. Вы ведь хотели, чтобы вас кремировали?

Анатоль: Вовсе нет! Я хотел, чтобы меня похоронили в гробу! Моя медаль! Я очень ею дорожу — это с первого причастия. Она принадлежала моему прапрадеду, а ему она досталась от отца, героя наполеоновских войн.

Каролина: Она вам больше ни к чему. Для того чтобы быть счастливым, вещи не нужны.

Бертран (обращаясь к Габриель): Адвокату во время развода она говорила совсем другое.

На экране видно, что работник морга никак не может снять кольцо с пальца Анатоля. В конце концов он берет пилу и отрезает палец.

Анатоль: Он только что отрезал мне палец, чтобы забрать кольцо!

Каролина: Когда вы появились на свет, вам перерезали пуповину, соединявшую вас с матерью. А теперь перерезана психологическая пуповина, которая связывала вас с прошлой жизнью.

Работник морга обрабатывает тело Анатоля при помощи различных инструментов, больше похожих на пыточные орудия.

Анатоль: Но…

Габриель: Господин Пишон, перестаньте. Пора двигаться дальше.

Она выключает экран.

Анатоль (возмущенно): Нет, постойте! Я хочу досмотреть!

Габриель снова включает экран. Анатоль, болезненно морщась, смотрит, как его тело обмывают.

Бертран: Господин Пишон, будьте любезны!.. Вообще-то мы с вами сейчас в суде! Габриель — председатель, Каролина — ваш защитник, а я представляю обвинение. Я прокурор.

Анатоль: В суде? И кого вы собрались судить? Мне не в чем себя упрекнуть. Я совершал только хорошие поступки.

Бертран: Вы уверены? Позвольте нам самим решить, так это или нет.

Габриель (обращаясь к Бертрану): Начнем с изучения его прежних воплощений.