Добро пожаловать во Френдзону

Добро пожаловать во Френдзону

ТОГДА

Лето 2021

— Хочешь на ужин особую лазанью МакГрин? — Оливер заглянул в кабинет Марты, его лицо озаряла широкая улыбка, глаза сверкали от возбуждения. За последние несколько месяцев они с Мартой стали хорошими друзьями, наслаждаясь вечерами вместе, готовя еду, смотря фильмы или играя в настольные игры. Это было не что-то особенное, так как Марта отказывалась покидать штаб, но они старались изо всех сил, чтобы развлечь себя.

— Звучит потрясающе! Мне нужно закончить кое-какие документы, но думаю, что спущусь к тебе через час. Это подойдет?

Она улыбнулась ему в ответ, её желудок уже урчал в предвкушении вкусного ужина.

— Ладно, но я умираю с голоду, так что у тебя час, иначе я начну без тебя.

— Ты бы не посмел! — воскликнула Марта, её глаза широко распахнулись, а рот открылся в театрально шокированном выражении.

— О да, я бы посмел.

Оливер подмигнул ей, и его голова исчезла из дверного проема. Марта покачала головой, но тёплая улыбка осталась на её лице.

Ровно через 55 минут она вошла в общую кухню и увидела, как Оливер уже открывает бутылку красного вина.

— Я думала, ты собирался дождаться меня, — сказала она в пространство, заставив Оливера подпрыгнуть на месте.

— Чёрт возьми, я чуть не пролил всю бутылку вина. Представляешь это!

— Это была бы трагедия. Не переношу вечер с тобой без алкоголя.

Марта подмигнула ему, затем подошла к кухонному острову и хлопнула ладонями по холодной поверхности.

Вместо ответа Оливер приложил одну руку к сердцу, его лицо исказилось от боли, показывая, что её слова его ранили.

— Прекрати дурачиться и начинай готовить ужин. Ты ведь не хочешь видеть меня голодной и злой, — пригрозила Марта, обходя остров и молча предлагая свою помощь.

— Слушаюсь, мэм, — ответил он, доставая большую сковороду и форму для запекания из шкафа рядом с плитой.

Марта быстро покачала головой и попыталась игнорировать поднимающееся тепло внизу живота после того, как услышала, как он её назвал.

— Что я могу сделать?

— Можешь порезать лук и сельдерей и почистить морковь.

Марта подняла бровь и спросила:

— Морковь? Сельдерей?

Она услышала, как Оливер хихикнул, пока наливал масло в сковороду и начинал обжаривать фарш.

— Моя мама использовала лазанью, чтобы заставить меня и Симона есть овощи. Мы ненавидели овощи, поэтому она прятала морковь и сельдерей в соусе. Мы даже не замечали этого, пока я не попросил у неё рецепт, когда съехал.

— Твоя мама очень умная женщина, — прокомментировала Марта, осторожно режа лук, что было нелегко, так как глаза начинали слезиться.

— Это точно.

— Значит, у тебя есть брат?

Марта пыталась поддерживать разговор, хотя это было не сложно с Оливером. У них была отличная химия, и разговоры были естественными, но он редко говорил о своей семье, поэтому она решила углубиться в эту тему.

— Да.

Он был необычайно неразговорчив в этом вопросе, что сделало Марту любопытной.

— Вы близки?

— Нет. Мы были близки в детстве и юности, но морская пехота нас разделила.

— Почему?

Оливер не ответил сразу, сосредоточившись на перемешивании фарша в сковороде. Марта почти слышала, как он ищет нужные слова. Она дала ему столько времени, сколько было нужно, зная, что настаивание было бы неверным шагом.

— Мои родители допустили ошибку, обращаясь с нами по-разному из-за наших жизненных выборов, — начал он, затем снова замолчал.

Он боролся с давно забытыми эмоциями, всплывающими на поверхность.

— Мой брат был гением в школе, получил стипендию на изучение бизнеса и быстро продвинулся в компании, продающей компьютерное ПО. Его часто повышали, он получает отличную зарплату и живет в большом доме. У Симона действительно замечательная жизнь, и я за него рад, правда.

— Вау, это звучит как отличная карьера. Твои родители, должно быть, очень гордятся им, — прокомментировала Марта, обеспокоенная уместностью своего комментария после того, как Оливер сказал, что братья отдалились друг от друга.

— Да, они должны, но вместо этого они принимали его успехи как должное. Он получал случайные похлопывания по плечу и объятия от мамы, но никогда не получал того, что получал я, настоящего признания.

Марта услышала, как он громко вздохнул, затем схватил лук и добавил его в сковороду с фаршем. Потом он повернулся, чтобы разогреть духовку. Очевидно, он тянул время, чтобы не продолжать историю.

— Это ужасно, — прокомментировала Марта.

Она закончила с овощами, так что всё, что она могла делать, это наблюдать, как Оливер делает буквально всё, чтобы отвлечься от их разговора.

— Да. После операции по ликвидации Бен Ладена всё вышло из-под контроля. Когда я получил Медаль Почёта, они так гордились, рассказывая всем обо мне и о том, что я сделал, забывая, что у них есть другой сын. Симон был очень зол, и я понимаю, почему. Он столько лет упорно трудился, чтобы достичь того, что у него было, и наши родители полностью его игнорировали. Несколько месяцев они делились своей любовью только с сыном, который убил Усаму Бен Ладена.

— Теперь я поняла, почему твоё имя мне знакомо. Ты был тем морским котиком, который убил Бен Ладена! — воскликнула Марта, но тут же пожалела об этом. Она полностью разрушила атмосферу между ними. Быстро пробормотав «извини», она замолчала, ожидая продолжения истории.

— Это было самое худшее время для меня. Военные и пресса хотели, чтобы я праздновал этот успех, фотографировали меня повсюду, просили интервью, а я оплакивал своего лучшего друга, и никому не было до этого дела.

— О, я не знала, что твоего друга убили в той операции. Мне так жаль это слышать.

Марта положила ладонь на плечо Оливера, который продолжал перемешивать ингредиенты в сковороде перед ним. Его взгляд был опущен, она не могла посмотреть ему в глаза.

— Бутча не убили в той операции. Его похитили, но не было никаких следов, куда его увезли, поэтому военные объявили его погибшим через несколько дней.

Глаза Марты расширились, когда ситуация начала проясняться. Бутч был другом Оливера очень долго, и она знала, что его прозвище «Бутч» произошло от его прозвища в морских котиках «Мясник». Теперь комментарии Оливера о том, что Нэйт многое пережил, стали более понятными для неё. Человека похитили, все думали, что он мёртв, а он всё ещё ходит по штаб-квартире.

— В месяцы после операции всё стало ещё хуже. Это было чудо, но мы нашли Бутча. Живым. Ну, в основном живым. У него было много травм, и несколько недель он был на грани, но он выжил. Я снова обрёл своего лучшего друга, так я думал, но Бутч вернулся другим человеком. Тем, кого ты знаешь сейчас, ворчливым, одиночкой. Он не был таким до похищения. Я точно не знаю, что с ним произошло, он всё ещё отказывается говорить об этом, но я знал, что мне нужно быть рядом с ним. Я был единственным, кто мог успокоить его после комы, и я хотел помочь ему встать на ноги как можно лучше. Это означало, что я не навещал свою семью так часто, как раньше. Мои родители не возражали, говоря, что у меня есть более важные дела, но Симон был в ярости, что родители всё равно считали меня своим любимчиком, хотя я почти всё время отсутствовал. Бутч был моим приоритетом. Я потерял его однажды и не хотел потерять снова.

Вместо слов, которые не имели бы никакого эффекта на разбитое сердце Оливера, Марта подошла ещё ближе и провела рукой по его спине в отчаянной попытке утешить его.

Оливер повернулся, и Марта впервые увидела, что он плачет. Его глаза были опухшими и красными, из них всё ещё текли слёзы. Её сердце сжалось, и она потянула его за руку, чтобы обнять. Высокий агент позволил ей обнять его, и почувствовал, как его сердце колотится. Он наслаждался кокосовым ароматом её волос, и горе, казалось, покидало его тело, как только она прижала его к себе.

— Ты такой замечательный человек, Оливер, надеюсь, ты это знаешь, — пробормотала она в его грудь, прижимая нос ещё глубже.

Хотя технически она его обнимала, ей было хорошо в его объятиях, и она давно не чувствовала себя так хорошо.

— Не знаю насчёт этого, — пробормотал Оливер, и Марта несколько раз хлопнула его по спине.

— Не говори так. Ты замечательный. Ты лучше поверь в это, иначе я выбью это из тебя.

Её слова заставили Оливера засмеяться, и они отошли друг от друга.

— Я серьёзно. Ничто из того, что произошло, не твоя вина. То, как вели себя твои родители, или что у Бутча был этот травматический опыт. Ничто. Понял?

— Угу.

— Оливер.

— Ладно, хорошо.

Было очевидно, что он не верит своим словам, но для Марты этого было достаточно. Пока что.

— Эта операция разрушила нашу семью, и я чувствую себя виноватым за это, хотя это не моя вина. Мои родители совершили большую ошибку, но им потребовались годы, чтобы это осознать, и к тому времени было уже слишком поздно. Сейчас мы с Симоном общаемся только на дни рождения и Рождество, вот и всё.

— Послушай себя. Это. Не. Твоя. Вина. Понял?

Марта положила руки на предплечья Оливера, почти умоляя его поверить ей наконец.

Её сердце болело за него, потому что она не могла терпеть, когда её личный лучик солнца был грустным. У Оливера был этот волшебный способ заставить её чувствовать себя хорошо, улыбаться и смеяться, и он был рядом с ней после смерти Фрэнка. Теперь пришло её время вернуть немного утешения, но он не позволял ей.

— Ты верный друг, ты отлично справляешься с работой, и ты замечательный человек, Оливер. Я не чувствовала себя так хорошо рядом с кем-то с тех пор, как…

Она сглотнула ком в горле.

Оливер понял, что она имела в виду, и она увидела, как маленькая улыбка заиграла на его губах. Это был огромный комплимент, и его сердце сжалось, когда он понял, как трудно должно быть для Марты озвучить эти чувства. Это значило для него весь мир.

— Спасибо, — прошептал он, притягивая её к ещё одному объятию.

Его нос был глубоко зарыт в её волосы, его руки крепко обнимали её плечи, удерживая её как можно ближе. Он не мог отрицать, что Марта заставляет его сердце биться быстрее и что он хочет быть рядом с ней как можно чаще. Он даже ловил себя на том, что улыбается каждый раз, когда видит её. Если это было во время встреч или когда он видел её в коридорах, сколько бы людей ни было между ними, он всегда мог сосредоточить взгляд на ней. Как будто его глаза предназначены для того, чтобы смотреть на неё, и хотя она говорила, что он делает её жизнь лучше, она не осознавала, насколько сильно она помогала ему тоже. Годами он тонул в горе из-за душевного состояния своего лучшего друга, постоянно чувствуя вину за то, что Нэйт страдает.

Он всё ещё чувствовал вину, но теперь, когда рядом была Марта, Нэйт больше не был основной темой, занимавшей его мозг. У Оливера наконец-то появилось что-то, чему он мог радоваться: готовить с Мартой, смотреть фильмы или играть в настольные игры. Он не мог дождаться окончания рабочего дня, чтобы провести время наедине с этой замечательной женщиной.

И вдруг Оливер понял, что влюбился в Марту.

Он прижал её ещё крепче, закрыл глаза и наслаждался моментом. Её лицо было уткнуто в его шею, и он чувствовал её дыхание на своей коже, от чего по телу пробегали мурашки. Марта продолжала утешать его, аккуратно поглаживая его спину. Каждый раз, когда её пальцы касались его рубашки, кожа Оливера горела. Эта женщина сводила его с ума, и он не мог понять, почему раньше не осознавал, что они больше, чем просто друзья.

Когда они отстранились, он быстро положил ладони на её щеки, улыбаясь ей с искорками в глазах. Марта была удивлена и сбита с толку, её глаза слегка расширились.

— Что ты делаешь? — спросила она, в голосе слышалось легкое дрожание.

— Ты мне доверяешь?

— Доверяю.

— Тогда пообещай мне, что, что бы ни произошло сейчас, ты не будешь меня ненавидеть.

— Не знаю, смогу ли я это пообещать, — она слегка хихикнула, шутка помогала ей справиться с неуверенностью и страхом, которые возникли в её сердце.

— Марта…

— Хорошо, хорошо. Обещаю.

Оливер погладил её горячие и покрасневшие щеки большими пальцами, прежде чем медленно наклониться и остановить свои губы над её. Его зелено-голубые глаза были прикованы к её медовым, всё время выискивая признаки колебания или паники, но он видел только замешательство и бурю, кружащуюся в её глазах.

Этого было достаточно, чтобы наконец закрыть этот разрыв, и когда его губы коснулись её, они оказались двумя пазлами, которые наконец нашли свой путь друг к другу. В его животе появилось чувство бабочек, сердце колотилось в грудной клетке, и он слышал каждый её удар сердца.

Это было то, как всё должно быть.

Марта была удивлена, что чувствовала то же самое: бабочки, тепло, учащенное сердцебиение. Всё это было там. Она слегка приоткрыла губы, позволяя его языку проникнуть и исследовать. Его кончик нежно коснулся её, и фейерверк взорвался в её животе, чувство, которое она думала, что похоронила с Фрэнком давно.

Оливеру понадобился всего один поцелуй, чтобы вернуть это чувство на поверхность, и Марта должна была признаться, что давно не чувствовала себя так хорошо. Её щеки ещё больше покраснели, хотя глаза оставались закрытыми. Их языки танцевали друг вокруг друга, исследуя ощущения между ними.

Это было так правильно, но в то же время так неправильно.

Они отстранились, чтобы перевести дыхание, и когда она открыла глаза снова, увидела, что Оливер широко улыбается.

Но Марта не улыбалась.

Она чувствовала себя потрясающе. Лучше, чем чувствовала последние месяцы, но она не хотела так чувствовать. Это казалось неправильным.

— Я не могу, — пробормотала она, слёзы собрались в её глазах.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, сбитый с толку.

Оливер отступил немного, чтобы посмотреть ей в глаза, и когда увидел слёзы в них, его брови сдвинулись от боли. Он ненавидел видеть её такой, особенно после того, как поцеловал её.

— Я не могу. Это неправильно.

— Это было плохо для тебя?

— Нет… это…

Но Марта не могла найти правильные слова, чтобы описать это.

Эмоции захлестнули её. Любовь, вина, печаль, горе и радость. Эта комбинация казалась неправильной, и это не было правильно. Она не должна была так чувствовать после такого замечательного поцелуя.

— Я не понимаю, — прошептал Оливер, и она видела, как замешательство доминирует в его выражении.

— Ты мой лучший друг. Я не могу.

— И ты одна из моих лучших друзей. Но это не значит, что мы не можем быть парой, не можем исследовать чувства между нами. Ну же, Марта, ты не можешь сказать мне, что не чувствуешь то же самое, — умолял Оливер.

Это прозвучало более отчаянно, чем он хотел, но он всегда был плох в сокрытии своих чувств.

— Ты мой лучший друг, — повторяла Марта несколько раз.

Оливер вздохнул, зная, что потерял её в лабиринте её мыслей.

— Марта… — начал он, но её повторение не давало ему возможности действительно достучаться до неё.

Вместо того, чтобы говорить, он крепче схватил её лицо, не причиняя ей боль. Его большие пальцы снова начали рисовать круги на её щеках, и в тот момент, когда он увидел, что она наконец-то смотрит на него как следует, он заговорил.

— Вот ты где.

На его лице снова появилась широкая улыбка, хотя его сердце казалось ледяным. Её реакция сильно ранила его, но он видел, что она борется с поцелуем гораздо больше, чем он. И он был тем, кто начал это, поэтому чувствовал себя виноватым за то, что сбил её с толку. Он знал, через что она прошла с Фрэнком, и что, вероятно, никогда не будет готова полюбить кого-то снова.

Но всё же он здесь, целует её без предупреждения.

Перегружает её.

Оливер чувствовал себя невероятно виноватым.

— Прости, Марта, я не должен был этого делать.

Он отстранился, отступив, чтобы дать ей немного уединения.

Она посмотрела на него, всё ещё сбитая с толку и шокированная.

— Оливер… — пробормотала она, и её глаза снова наполнились слезами.

— Нет, всё в порядке. Мне так жаль. Это была глупая идея. Я думал, что ты чувствуешь то же самое, но это явно не так. Мне так жаль. Пожалуйста, не ненавидь меня теперь.

Слёзы начали собираться в уголках его глаз, и Марта подошла ближе к нему, положив одну из рук на его талию.

— Я чувствую то же самое, но я не могу. Всё в порядке, что ты меня поцеловал. В другом мире, в другой вселенной, это было бы идеально. Но я не могу. Я не ненавижу тебя. Ты всё ещё мой лучший друг.

Этого было достаточно, чтобы слёзы покатились по лицу Оливера, и он отвернулся, чтобы она не видела их. Она быстро схватила его за подбородок и повернула лицо обратно к себе.

— Мне жаль, — прошептал он.

— Оливер МакГрин, — сказала Марта строгим голосом, и его глаза слегка расширились, а брови нахмурились.

— Тебе не нужно извиняться. Всё в порядке. Мы в порядке.

— Ты не ненавидишь меня?

— Нет, я не ненавижу тебя.

Его черты смягчились, и он выглядел облегчённым.

— Ты всё ещё мой друг? — его голос был тихим, как будто он боялся произнести эти слова вслух.

— Конечно, Оливер. Ты всё ещё мой лучший друг. Давай притворимся, что этого никогда не было, хорошо?

Она подарила ему застенчивую улыбку.

— Хорошо.

Глубоко в сердце он не хотел притворяться, что этого никогда не было. Марта загнала его в френдзону после того, как призналась, что чувствует то же самое, но всё равно держала его на расстоянии.

Что ему делать?

Поцеловать её снова?

Забыть, что это вообще случилось?

Его сердце кровоточило из-за отказа, хотя он был рад, что не потерял её.

Жгучее ощущение в его сердце сделало одну вещь очень ясной для него:

Он будет бороться, чтобы выйти из френдзоны.