Добрые советы проповедникам Евангелия

Добрые советы проповедникам Евангелия

Лекции в духовной семинарии или избранные речи Ч.Г.Сперджена

Оглавление

Введение Внимание проповедника к собственным действиям Божественное призвание к проповедничеству Тайная молитва проповедника Наша публичная молитва Содержание проповеди О выборе текста О духовном толковании Св. Писания О голосе Внимание Импровизация Уныние Частная жизнь проповедника Бедность

Предисловие

Брат-читатель!

Прочитай эту книгу с глубоким вниманием до конца.

Едва ли нужно говорить о том громадном, могучем, всепобеждающем значении слова, какое оно всегда имело и в особенности имеет в наши дни. Теперь кто и не хотел бы учиться слову, вынужден тяжелою необходимостью учиться этому искусству, потому что в настоящее время в большинстве случаев уже только одним словом мы можем защищать себя и свое достояние.

Автор предлагаемой книги - выдающийся оратор. На Западе его зовут не иначе, как "царь проповедников". В целой Библии не осталось ни одного стиха, которого талантливо, блестяще не раскрыл бы он в своих проповедях. Обратите внимание. Проповеди его изданы в 40 томах. Число проповедей, напечатанных отдельными оттисками, в конце 1891 года достигло 2236. Все же сочинения Сперджена могут составить отдельную библиотеку, для прочтения которой потребуются годы. Его собирались слушать такие толпы народные, которые исчислялись иногда даже в 25 000 человек. Двадцать пять тысяч слушателей... Кто из нас когда-либо слыхал о таком количестве слушателей? В продолжение 30 лет (1861-1891) Сперджен каждое воскресенье проповедовал перед аудиторией в 6000-7000 человек. Когда он отсутствовал по болезни, то прочитывали его проповедь. В числе слушателей Сперджена были китайцы, японцы, индусы, негры. Его слушали Диккенс, Теннисон, Пальмерстон, Гладстон, Ливингстон и другие знаменитейшие мужи Англии. Спрос на его проповеди был поразительный. Средним числом каждая его проповедь расходилась в 30 000 экземплярах. Всего же на одном только английском языке напечатано проповедей до 100 000 000. Он имел свой "проповеднический колледж", в который отовсюду стекалось юношество для изучения проповеднического искусства под живым руководством такого знаменитого проповедника. Воспитанниками этого колледжа, с 1865 года по 1889 год, крещено было 83 067 человек. Сочинения Сперджена переведены давно на все европейские языки, кроме, конечно, русского, и до сих пор постоянно появляются все в новых и новых изданиях. Такова могучая сила и обаяние этого проповедника.

Упадок отечественного проповедничества в наши дни вынудил нас преподнести нашим читателям, в сокращении и в переработке по местам, одну только самую незначительную часть трудов этого плодовитейшего и талантливейшего английского проповедника. Мы надеемся, что внимательный читатель извлечет из предлагаемой нами книги немало полезнейших уроков для себя. И даже больше того, внимательный читатель, под влиянием этой книги, может быть, еще только впервые, с необыкновенной ясностью и глубиною увидит и поймет свои прямые и святейшие обязанности и восстанет из той бездны мрака, в какой он до сих пор находился. Осветить жизненный путь человеку - великое дело.

Как желательно было бы, чтобы каждая наша, даже самая убогая, церковь отныне огласилась непрерывным словом благовествования Евангелия Христова, согрела бы и обласкала душу каждого мирянина, привязала бы ее навсегда самыми мощными узами ко Христу, каждого покорила бы всецело Господу. Не риторика нам нужна, а благовестие Христово. Наша обязанность - благовествовать непрестанно. Если и апостол говорил: "горе мне, если не благовествую", то что нам остается сказать? Мы - преемники Спасителя и апостолов, на наших плечах теперь лежит святейшая обязанность - принести святое благовестие спасения по всему лицу земли. И горе нам, если мы этого не сделаем!..

Если бы я хотя только отчасти помог этою книгою делу роста нашего отечественного проповедничества, я считал бы не напрасно потраченным свой немалый труд по изданию этой книги на русском языке.

Ректор Московской Духовной Академии епископ Евдоким

Моск. Дух. Академия 4 дек. 1908 г.

Введение

Печатаю настоящие мои лекции вследствие настоятельного желания тех проповедников, которые уже слышали их в студенческие годы. Но я не могу сделать этого, не предпослав своему изданию небольшого объяснения, так как первоначально эти лекции не были предназначены для печати, и вряд ли в состоянии выдержать строгую критику.

Мои лекции в Колледже велись в разговорном тоне: они велись, так сказать, дружеским образом, в них много рассказов, часто даже юмористических; я нарочно так составлял их, чтобы лучше достичь своей цели. Встречаясь с студентами лишь в конце недели, я часто нахожу их слишком изнуренными серьезной работой и потому считаю необходимым составлять свои лекции как можно живее и интереснее. Они так много трудятся в течение недели над своими классическими, математическими и богословскими предметами, что делаются, наконец, способными воспринимать лишь то, что особенно возбуждает их интерес, что находит большой доступ к их сердцу. Наш почтенный профессор Роджерс сравнивает мои лекции по пятницам с работой по заострению гвоздей: все уже готово в течение недели, форма головки, прямизна ножки, наложение металла, полировка; вся работа должна закончиться лишь старанием как можно более заострить оконечность гвоздя. Если читающий лекцию стремится достичь желаемого результата, он не должен ни сам ослабевать, ни требовать слишком большого напряжения от своих слушателей.

Я чувствую себя между меньшими братьями совершенно как бы дома, в кругу родной семьи, и говорю с ними без всякого стеснения. Благосклонные читатели сами увидят это из моих лекций, и я надеюсь, что все, кто пожелает почтить меня своим отзывом, выскажут мне его столь же откровенно.

Очень возможно, что некоторые зло посмеются над моим постоянным обращением к моей собственной особе, моему образу действий, моему опыту. Но и это соответствует моим намерениям. Я нарочно придал своему труду несколько автобиографический оттенок, потому что мой собственный опыт, каков бы он ни был, есть самое существенное, что я могу передать и что для моих собственных слушателей-студентов, по крайней мере, имеет большое значение; было невозможно приводить здесь опыты других людей, если бы они сами не высказали их; и если я описываю здесь испытанное мною, то я лишь стараюсь добросовестно выразить этим благодарность моим более меня достойным уважения предшественникам. Эгоизм ли лежит в основании этого - пусть судит об этом читатель, смотря по степени жестокости или мягкости своего собственного характера. Не станут ведь бранить отца, рассказывающего сыновьям свою жизнь и считающего это лучшим способом передать им свои правила. Не осудят ведь старого солдата, если он, взяв на плечо свой костыль, будет показывать, как дерутся и выигрывают сражение. И я прошу, чтобы снисхождение, оказываемое в этих случаях, было даровано также и мне.

При печатании настоящих лекций я руковожусь лишь желанием воскресить в памяти своих слушателей все сказанное им когда-то мною, а также рекомендовать это и другим, не принадлежащим аудитории. Наше время в высшей степени практично и требует от проповедника не только правоверия и одухотворенности, но также и свободного, доступного изложения и умелого обращения с слушателями. Всякому формализму пришел теперь конец; в жизненной правде заключается теперь успех всего.

Великая ответственность, связанная с званием проповедника, в настоящее время требует величайшего напряжения всех духовных сил человека. Отдать этому делу лишь половину своего сердца - значит глумиться над Богом и людьми. В самом деле, можем ли мы быть спокойны, видя духовную гибель людей? А между тем все мы склонны закрывать на это глаза и представлять из себя неразумных евангельских дев; потому и стремился я высказать все накопившееся у меня на сердце, чтобы помочь людям побороть эту сонливость. Да благословит же Господь, все держащий в руце Своей, эти советы младшим братьям моим; это будет лучшею наградою мне за мои труды, и я от всего сердца тогда возблагодарю Его.

Ч. Сперджен

1-я лекция Внимание проповедника к собственным действиям

"Вникай в себя и в учение"

(1Тим.4:16)

Каждый ремесленник хорошо знает, что должно всегда держать свои инструменты в полном порядке, потому что "если притупится топор и если лезвие его не будет отточено, то надобно будет напрягать силы" (Еккл.10:10). Если притупятся инструменты у бондаря, он хорошо понимает, как трудно будет ему работать ими, чтобы удалась его работа. Сам любимец муз, Микель-Анджело, придавал этому столь важное значение, что собственноручно изготовлял свои кисти; а он может служить образцом великой милости Божией, всегда особенно изливающейся на своих истинных служителей.

Конечно, для Господа все возможно. Он может и плохую проповедь обратить на пользу слушателей. Ему не требуется никаких инструментов для созидания дела. Он может и без помощи проповедников, одним действием Святого Духа Своего, спасать души людей Своих, - но мы не должны ждать от Него постоянного вмешательства в жизнь нашу. Его могущество безгранично. Он может во всем действовать по Своей святой воле, - но мы обязаны подчиняться установленным Им законом жизни человека на земле. Мы сами тогда более успеваем, когда находимся в более духовном настроении. Другими словами, мы тогда лучше исполняем волю Господню, когда наши духовные способности находятся в полном порядке, и хуже всего мы ведем себя, когда этот порядок нарушается. Это - такая истина, к которой мы обязаны приноравливаться. Если Господь и делает исключения, они лишь служат тем большим доказательством этому.

Итак, мы сами представляем собою некоторым образом своего рода орудия и должны потому держать себя в порядке. Если я хочу проповедовать Евангелие, мне требуется для этого мой собственный голос; следовательно я должен стараться укрепить его. Я могу рассуждать лишь моим собственным умом и чувствовать моим собственным сердцем, - я обязан, следовательно, развивать свой ум и возгревать свое сердце. Я могу страдать и бороться за душевное спасение других людей лишь в моей собственной обновленной Христом природе - я должен потому старательно поддерживать в себе искреннее чувство любви "о Христе Иисусе". Напрасно буду я наполнять свою библиотеку, устраивать общины, составлять планы, если не буду я при этом заботиться о состоянии своего сердца. Книги и всякого рода внешние меры и учреждения суть только последние орудия моего священного звания; наиглавнейшее же орудие его - это моя собственная особа, мой разум, моя душа и мое тело. Мои духовные способности и моя внутренняя жизнь - вот мое настоящее оружие в этой священной борьбе. Мак-Чейн в письме к одному из своих духовных друзей, отправившемуся на материк для изучения немецкого языка, высказывается совершенно в том же духе, говоря: "Я уверен, что вы усердно занимаетесь немецким языком, но не забывайте при этом развивать и вашего внутреннего человека, - я говорю о сердце вашем. Как тщательно заботится офицер, чтобы сабля его была всегда хорошо отточена и ярко блестела; малейшее пятнышко на ней старается он удалить. Представляйте же себе, что вы - меч и орудие Господа - орудие, избранное Им для прославления Своего Имени. От чистоты и совершенства орудия в высшей степени зависит и успех дела. Господь благословляет не столько блестящие способности, сколько стремление уподобиться Христу. Действительно, такой проповедник есть мощное оружие в руках Господа".

Если проповедник Евангелия не обращает внимания на свою собственную духовную жизнь, это - большое несчастие и для него самого, и для его дела. А как легко, братии мои, впасть в такое положение, и как должно остерегаться этого! Когда ехал я однажды в скором поезде из Берта в Эдинбург, внезапно поезд наш должен был остановиться на дороге, потому что сломался какой-то маленький винтик в паровозе; и когда тронулись мы, наконец, в дальнейший путь, то пошли уже чрезвычайно медленно, так как в локомотиве работал теперь только один поршень вместо двух. Недоставало лишь одного небольшого винтика. Был бы он на месте, мы мчались бы полным ходом, но отсутствие этого маленького винтика было единственною причиною нарушения порядка. А на одной из железных дорог в Соединенных Штатах поезд вынужден был даже остановиться - от мух, забравшихся в коробку для смазки вагонных колес... Из этих примеров ясно видно, что человек, во всех отношениях способный к плодотворной деятельности, может оказаться совершенно бесполезным вследствие одного какого-нибудь маленького недостатка своего. Об этом следует особенно пожалеть, если это касается великого дела Евангельской проповеди. Ужасно, если глубокоцелительное действие ее теряет свою силу вследствие недостоинства самого проповедника. Всем известно, как портится вода, проходя сквозь свинцовые трубы. Так и Евангелие, проходя сквозь уста нездоровых духовно людей, может быть столь искажено, что принесет даже вред слушателям. Если плоха жизнь самого проповедника, мало толку будет и от его проповеди; во всяком случае, успех не превзойдет ожиданий. Много будет посеяно, но мало пожнут; процент пользы будет слишком незначителен. Говорят, причиной проигрыша двух или трех сражений в последнюю американскую войну было то, что какие-то нечестные поставщики доставили в армию плохой порох, так что выстрелы не достигали своей цели. Так может быть и у нас. Мы можем сбиться с настоящего пути, совсем не достигнуть нашей цели и только даром потерять время, - потому что не будет в нас настоящей, жизненной силы, которая одна только, споспешествуемая Божиим благословением, может дать нам успех. Берегитесь, не сделайтесь такими проповедниками!

Прежде всего мы сами должны постараться приобрести твердую надежду на получение будущего блаженства.

Проповедник Евангельской благодати прежде всего должен быть сам достоин ее; это - очень простая и вместе очень важная истина. Никакая степень образованности и учености не может дать божественного призвания к проповедничеству. Настоящая истинная жизнь в Боге - вот непременное условие его. И как бы ни была велика "слава" проповедника, он - не проповедник, если нет у него этого условия.

"Укрась сначала себя самого, а затем уже - твоих братьев", говорят раввины. "Рука, которая должна очищать других, говорит св. Григорий, должна сама быть чиста". Обращение -это необходимое условие для проповедника. Вы, кандидаты на нашу кафедру, - вы "должны вновь родиться"! И никто не может с уверенностью предположить в себе существование этого необходимейшего условия. В данном случае очень легко мы можем ошибиться. Верьте мне, вовсе не так легко узнать, определить свое призвание и назначение "свыше". Мир полон ошибок, в нем много людей, преисполненных самомнения, много льстецов, словно коршуны около трупа, льнущих к проповеднику. Мы не можем доверять вполне даже собственному сердцу: в нем истина лежит лишь далеко-далеко, - в самой глуби его. И самих себя мы должны серьезно и очень тщательно исследовать, чтобы не оказаться самим виновными в том, о чем мы проповедуем другим.

Как ужасно быть проповедником Евангелия и быть при этом самому необращенным! Да внушает каждый из присутствующих здесь душе своей: "как ужасно было бы для меня, если бы не оказался я сам проникнут силою той истины, проповедовать которую я приготовлюсь!" Не проникнутый этою силою проповедник есть какое-то смешение самих противоречивых элементов. Не возродившийся духовно пастырь душ есть не более, как слепец, взобравшийся на кафедру оптики, читающий лекции о законах зрения, рассказывающий своим слушателям о мягких оттенках и нежных переходах света и теней, и сам в то же время находящийся в полном мраке! Он - глухой, сделавшийся профессором музыки, судьею мелодий и гармоний, недоступных его слуху! Он просто крот, берущийся учить летать молодых орлят!

Много сравнений можно было бы и еще привести здесь, если бы это было нужно. В ужасном положении находится подобный человек. Он взялся за дело, к которому совершенно неспособен, но за которое должен будет нести тяжелую ответственность, - так как он сам избрал его для себя. Как ни блестящи его природные способности и духовные дарования, но он не пригоден к этому духовному делу, если не высока его собственная духовная жизнь, и прямой долг его в таком случае - отказаться от своего звания до тех пор, пока он не достиг первого для этого условия.

Страшно быть подобным пастырем еще и в другом отношении. Если нет у пастыря призвания "свыше" - каким несчастным чувствует он себя тогда! Могут разве утешать его тогда духовные совершенствования и преуспеяния его прихожан? Что должен чувствовать он, выслушивая взывание о помощи и воздыхания кающихся или их сомнения и опасения, их боязнь за будущее? Ведь он может лишь удивляться, - как могли произвести подобное сильное действие слова его проповеди, потому что ведь и слова неверующего проповедника милостиею Божиею могут благотворно действовать на человеческие души, хотя Господь и не признает самого проповедника! И в какое смущение могут привести подобного человека вопросы уже духовно зрелых христиан относительно их внутренней борьбы! Сколь беспомощным должен он чувствовать себя на этом пути, по которому уже следуют его возрожденные духовно слушатели! Как может он делить с ними их радостные надежды на смертном одре или их радость при участии в преломлении хлеба?

Часто случается ведь, что молодые люди, предназначенные для какого-нибудь дела, которое им не нравится, предпочитают лучше бежать и уходят в море, лишь бы не заниматься ненавистным делом. Но куда же убежит человек, принявший на всю жизнь свою священное звание и не чувствующий в себе силы исполнить его? Как может он привлекать сердца ко Христу, если сам совершенно чужд Его спасающей любви? Поистине, это - ужасное рабство! Такому человеку должен быть противен и самый вид проповеднический кафедры...

И как вполне бесполезен должен быть такой человек! Он обязан вести путников по пути, которого он сам совсем не знает, ввести корабль в пристань, вполне ему незнакомую! Он должен учить, наставлять других в том, в чем он сам - полный невежда. Он - лишь облако без дождя, дерево, производящее одни только листья. Вот по безводной пустыне идет мучимый жаждою караван, чуть не падая под жгучими лучами солнца, спешит он к давно ожидаемому источнику, подходит - и о ужас! - ни одной капли воды!.. Так и души, мучимые жаждой лицезрения Бога живого, приходя к мертвому духовно пастырю, могут совсем погибнуть, обретя в нем ни капли "живой воды". Лучше совсем уничтожить все проповеднические кафедры, нежели возводить на них людей, совсем не понимающих, не признающих того, чему они учат...

Но, к сожалению, эти мертвые духовно пастыри имеют еще тем более пагубное влияние, что они всегда почти умеют стать высоко. Я читал недавно о подобном случае. Никакие козни злого духа не могли бы сделать людям большего вреда, чем сделал своим прихожанам один подобный пастырь, устроивший в церкви для своих, по "мирскому", суетно настроенных, знатных прихожан прекрасный, дорогой орган. Не пагубу ли для их душ устроил он? Приходят люди в храм, уютно усаживаются по своим местам и нимало не сомневаются в том, что они - истинные христиане; тогда как вся их религия заключается лишь в том, что они слушают славного проповедника, получают музыкальное наслаждение, - а, может быть, наслаждаются также и прекрасными манерами и "изяществом" самого проповедника... В общем, в церкви человек находится как бы в опере: может быть, наслаждение и несколько менее здесь с эстетической точки зрения, но молитвенного настроения, конечно, уже нет совсем. И целые тысячи утешаются этим и даже благодарят Бога, что они набожные христиане, а на самом деле - далеко от Христа живут они, далеко от Него отстоит их сердце. Они благочестивы лишь по наружности, благодатной же силы Христовой в них нет. И человек, стоящий во главе такой общины, где соблюдается лишь внешняя сторона религии, - такой человек скорее орудие диавола, нежели служитель Бога.

Влияние неверующего пастыря может быть пагубно и в том случае, если он даже не выказывает своего неверия внешним образом. Не имея внутренней, поддерживающей духовной силы, рано или поздно, он споткнется на чем-нибудь, и в каком же положение окажется он тогда?

Страшно подумать также, какая смерть ожидает подобного человека и какая будет участь его в загробной жизни! Пророк описывает схождение в ад царя Вавилонского, как встречают его там все цари и владыки земные, которых он погубил и царства которых разрушил, как поднимаются все они с мест своих и с злобною насмешкой приветствуют его: "Не сравнился ли ты теперь с нами?" И разве мы не можем представить себе такого человека, который был проповедником, но не имел Христа в сердце своем? Разве мы не можем представить его, сходящим в ад..., представить, как встретят его там все погубленные им души, все безбожники между его бывшими членами общины. Не возопиют ли они к нему: "Врач, отчего не исцелил ты себя самого? почему явился в это царство вечного мрака ты, выдававший, считавший себя светильником Божиим?" Поистине, страшно так погибнуть! Страшно так погибнуть и человеку, стоявшему в тени кафедры, - но еще страшнее таким образом свергнуть себя самого с этой кафедры!..

В одном сочинении N.N. (ввиду того, что в представленном русском переводе 1908 г. часто пропущены имена авторов приведенных цитат и др. и нет возможности восполнить пробелы, авторы и п. обозначаются (здесь и в дальнейшем) латинскими буквами N.N., пропущенные названия источников - тремя звездочками. Прим. ред.), под заглавием "Воздыхания из глубины ада", есть ужасное место: "Сколько душ, сами того не сознавая, на веки погубили ослепшие духовное пастыри своими проповедями, столь же гибельными для души, как мышьяк для живого организма! Как много лежит на совести некоторых из них! О ты, друг мой, намеревающийся поучать народ, - кто знает, как непосильно тяжело будет это для тебя! Не тяжело ли будет тебе, когда весь твой приход явится вслед за тобою в ад и будет упрекать тебя: "Вот человек, которому мы обязаны тем, что мы здесь! Ты боялся раскрывать перед нами язвы, чтобы не лишиться нашей хорошей платы! Проклятие же презренному, слепому путеводителю, не только не заботившемуся о спасении себя от погибели вечной, но и нас увлекшего за собою сюда!"

Он пишет в своем сочинении: "Каким должен быть проповедник" между прочим следующее: "Внимай самому себе, чтобы не лишиться тебе самому той благотворной силы Божией, о которой ты говоришь другим, того спасительного воздействия Евангелия, которое ты проповедуешь. Внимай, чтобы твое собственное сердце не забывало Спасителя, необходимости веры в Которого ты учишь других, не потеряло бы само Его спасительных даров. Внимай самому себе, чтобы не погибнуть тебе прежде других, чтобы, лишая пищи других, не умереть с голоду и тебе самому. Хотя и дано нам Богом обещание, что "разумные будут сиять, как светила на тверди" (Дан.12:3), но это лишь в том случае, если они сами обратятся к Нему. Ваша собственная искренность в вере есть первое из этих условий. Много есть людей, поучавших других истине, чтобы избавить их от адских мучений, но они сами себя не возмогли спасти от них. Много будет в аду проповедников, требовавших от своих слушателей неимоверных усилий, чтобы избежать этого места мучений. Разве может разумный человек требовать от Бога спасения себе за то только, что он проповедовал другим великие истины, которыми в жизни он сам пренебрегал? Верьте мне, братья, еще никогда не миловал Господь ни одного человека потому только, что он был проповедником - даже хотя бы и хорошим проповедником, - а миловал в таком лишь случае, если он заслуживал этого своею собственной жизнью, - если он искренно и верно служил делу своего Господа. Внимайте потому прежде всего сами себе, чтобы самим исполнять то, что проповедуете вы другим, верьте сами тому, чему вы ежедневно учите других, воспримите в собственное сердце Того Христа, Которого предлагаете другим. Ведь Он, заповедавший вам любить ближних, как самих себя, указал вам этой заповедью, что вы должны любить и себя также, а не ненавидеть, спасать и себя, и своих ближних, а не губить".

Братья мои! прочувствуйте хорошенько эти слова. Мне нечего прибавлять к ним; я лишь прошу вас, испытывайте себя и делайте хорошее употребление из всего слышанного.

Если же у кого есть действительное призвание, то тем более необходимо и очень важно, чтобы собственная духовная жизнь такого проповедника стояла высоко.

Он не должен довольствоваться только тем, что может причислить себя к верующим. Он обязан быть зрелым, твердо испытанным в своей вере христианином, потому что служители Христа суть "избранные из избранных". Если бы он был призван к какой-нибудь другой, обычной работе, он мог еще довольствоваться малым, хотя и тогда это довольство можно было бы назвать беспечностью, нерадивостью. Но в таком важном деле, при таком страшно ответственном положении он должен серьезно позаботиться приобрести необходимую для этого дела духовную мощь. Жизненная сила его благочестия должна быть очень крепка и устойчива, его вера глубока и ясна. Он должен обладать решительностью, быть в высшей степени деятелен и внутренне, духовно - должен быть вполне здоровым человеком. Рассказывают о древних египтянах, что они избирали жрецов из своих наиболее прославившихся ученостью философов и так чтили их затем, что из их среды избирали и своих царей. Так и мы должны избирать для служения Господу наидостойнейших борцов из всего христианского войска, - таких людей, которые были бы действительно вполне этого достойны. Люди же неспособные, робкие, не утвердившиеся, преданные своей плотской жизни, - такие люди не годятся для высокого звания пастыря церкви. Ведь есть же такие предприятия, которые мы ни за что не поручим людям слабым или убогим. Если какой-нибудь человек не может работать на крыше, если у него слаба голова и подобная работа для него опасна - пусть такой человек изберет для себя работу внизу на земле, где ему не угрожает головокружение. Точно так же есть люди с духовными недостатками, которые не могут и не должны принимать на себя высоких духовных обязанностей. Если выпадет на долю такого человека хотя малейший успех, он сейчас же возгордится им - порок, столь часто встречающийся у наших проповедников, вовсе не служащий к украшению их, а прямо ведущий к погибели. Если бы мы захотели защищать свой дом от врагов, то мы вооружили бы саблями и орудием не наших мальчиков и девочек. Так и здесь. Нельзя возводить на кафедру для защиты Истины всякого новичка, бойкого на язык, но неопытного в духовной жизни. Страх Божий должен руководить мудростью молодого человека, иначе нельзя допустить его к проповедованию Слова. Пока не просветится его ум и сердце благодатию Божиею, до тех пор пусть ждет он своей очереди.

Проповеднику должно со всем усердием стараться об укреплении в себе высшего нравственного чувства. Многие могут быть очень пригодны для всякого дела, но многие из них совершенно нетерпимы на церковной кафедре. Я очень строго отношусь к христианам, впавшим в какой-либо тяжкий грех. Я радуюсь, когда они искренно каются и с смешанным чувством страха и надежды вновь возвращаются на покинутый ими путь. Но я сильно сомневаюсь, чтобы кто-нибудь, совершивший тяжкий грех, мог быть скоро снова допущен на церковную кафедру. Джон Энджелл Джеймс говорит: "Когда проповедник истины вступит на путь греха, он может снова начать свою проповедь не ранее, как раскаяние его вполне искупит его преступление"... Но искупление это не легко. В христианское общество подобные раскаявшиеся падшие могут быть приняты; они могут занимать впоследствии и церковную кафедру, если Бог допустит к этому их. Не в этом сомневаюсь я, а в том, есть ли на это свободная воля Божия, и мое убеждение таково, что мы должны быть очень осторожны при возведении вновь на церковную кафедру людей, уже раз доказавших, что им недостает той духовной силы, которая способна выдержать испытания этого звания.

Есть работы, исполнить которые могут лишь очень сильные, здоровые люди; и мы, призванные Господом работать в Его винограднике, должны молить Его о помощи, чтобы было у нас достаточно силы для точного исполнения нашего долга, чтобы не поддаться искушениям сатаны, ко вреду наших членов общины и к нашей собственной гибели. Мы должны противостать ему во всеоружии Божием, чтобы превзойти других в делах духовного преуспеяния. Самопожертвование, нестяжательность, твердость, терпение без конца - вот наши непрестанные спутники. Если хотим мы точно, по совести, выполнить наши обязанности, мы должны постоянно пребывать в самом тесном общении с Господом.

Помните твердо, что когда будете вы пастырями, вся ваша жизнь, вся ваша деятельность будет зависеть от степени вашего благочестия. Если ослабеет ваше усердие, плоха будет и церковная молитва ваша; еще слабее будет домашняя молитва и хуже всего - ваше духовное преуспеяние. По мере того, как будет иссыхать душа ваша, будут ваши слушатели замечать, сами не сознавая причины, что ваши проповеди уже не имеют на них прежнего благотворного действия. Они почувствуют ваше духовное оскудение еще прежде, нежели вы сами заметите его. Ваши проповеди выдадут им ваше внутреннее падение. И как красноречиво ни говорите вы тогда, - во всех словах ваших будет ясно чувствоваться недостаток духовной силы. Как ни разрываетесь вы тогда, подобно Самсону, вы скоро убедитесь, что потеряли свою силу. Ваши прихожане не замедлят понять упадка вашей внутренней духовной жизни и в своих ежедневных общениях с вами. Острые глаза их прежде вашего заметят пробивающуюся у вас духовную седину. Когда кто заболевает сердцем, то страдают все органы человеческого тела: желудок, легкие, внутренние органы, мускулы, нервы... Точно также, если ослабевает сердце человека в духовном отношении, это неминуемо отражается на всех проявлениях его духовной жизни. Можно сравнить наших слушателей с карманными часами и с часами на общественных зданиях. Если наши карманные часы идут неверно, никто от этого не терпит вреда, кроме нас самих; если же неверно выбивают время церковные или городские часы, то ими вводится в заблуждение все городское население. И проповедник - это именно подобные церковные часы. Многие ставят свои часы по его часам, и если его часы не верны, то они заставляют ошибаться и других. И проповедник делается ответственным за все грехи, повод к которым подает он сам. Не ужасно ли это, братья мои? Страшно даже остановиться на минуту на подобной мысли, но мы должны тем не менее ясно представить ее себе, чтобы лучше остеречься в будущем.

И еще думается мне, мы должны вести более духовную жизнь, нежели другие, потому что мы подвергаемся гораздо большей опасности, нежели эти другие. Нигде, кажется, нет столько искушений, как около церковной кафедры. Вообще принято считать, что должность проповедника очень легка и избавляет его от многих искушений. Но на самом деле мы окружены большими опасностями, чем кто бы то ни был, и наши враги гораздо коварнее, нежели у остальных христиан. Высота, на которой стоим мы, представляет многие выгоды, но именно эта-то высота и опасна и для многих проповедников оказалась Тарпейскою скалой. Если вы спросите, что же это за искушения, то скажу вам: нам не хватит времени перечислить их всех. Бывают и более грубые, и более утонченные. К грубейшим принадлежат искушения неумеренности в пищи, греховные помыслы, особенно у молодых проповедников. Но мы не будем здесь распространяться о них; вы сами можете увидать множество подобных примеров, если захотите присмотреться хорошенько к окружающей вас жизни.

Но есть другие, несравненно более тонкие сети, которых гораздо труднее избежать, и самая опасная из них - это исполнение своих обязанностей лишь внешним образом, как слуги исполняют какое-нибудь торговое дело. Если мы лишь внешним образом читаем Священное Писание, внешним образом молимся, не вникая сердцем в смысл этого Писания или этих молитв, если мы вообще относимся к обязанностям нашего звания, так сказать, официально, а не носим их в глубине нашего сердца, если наше личное "я" стушевывается при исполнении наших обязанностей, это поистине очень тяжелая для нас потеря. "Никто, - говорит Джон Оуэн, - не в состоянии сказать хорошей проповеди, если он не прочувствует ее сначала в собственном сердце". О, братья, как трудно сохранить эту искреннюю сердечность! Наше звание, вместо того чтобы облегчать нам нашу внутреннюю жизнь, вследствие испорченности нашей природы, напротив, затрудняет ее. Так, по крайней мере, говорю я по собственному опыту. Как же должно бороться нам, чтобы отогнать от себя эту "официальность", и как старается она опутать нас подобно тому, как длинная одежда мешает бегущему человеку, путаясь вокруг ног его! Берегитесь, дорогие братья, как этого, так и других подводных камней нашего звания. А если вы так поступали до сих пор, - продолжайте же это до последнего часа вашей жизни!

Я привел здесь лишь одну из опасностей нашего звания, но ведь число их - легион! Злобный враг спасения душ наших испытывает всевозможные средства для погибели пастырей душ. "Остерегайтесь, - говорит N.N., - потому что искуситель прежде всего на вас обратит самое жестокое нападение свое". Если хотите быть вождями борющихся против него, он лишь настолько пощадит вас, насколько запретит ему это Господь. Он питает страшную злобу против вас, причиняющих ему такой вред. Больше всего он ненавидит Христа, нашего верховного Вождя и Спасителя, а после Него его злоба обращается на нас. Его помощников. Он знает, как много значит для его успеха, если прихожане увидят грехопадения своих духовных вождей. Давно уже избрал он этот способ ведения борьбы, давно уже старается "поразить пастыря", чтобы "рассеялись овцы стада". И столь велик был до сих пор его успех, что и далее не оставит он этого способа своего. Берегитесь же поэтому, братья, враг обращает на вас особенное внимание. Много коварнейших преследований, неотступных тревог и стремительных нападений вынесете вы от него. Как бы ни были вы умны и учены, но берегитесь, чтобы не перехитрил он вас. Диавол - более великий ученый, нежели вы, и очень ловкий диспутант. Он может обратиться в "ангела света", чтобы обмануть вас. Он подкрадется к вам и вовлечет вас в погибель, прежде чем вы догадаетесь об его присутствии. Он обойдет вас незаметно и лишит вас вашей веры и чистоты, вы не будете и замечать, что лишились их. Он даже заставит вас думать, что вы преуспеваете в том, что вы уже совсем и давно потеряли. Когда он будет ловить вас, вы не заметите .даже крючка на его удочке, не только самого коварного ловца. И приманка его так понравится вам, так подойдет к вашему настроению. Он будет употреблять ваши же собственные взгляды и склонности для завлечения вас в свои сети, а когда доведет вас, наконец, до погибели, он сделает вас же самих орудиями вашего падения. О, как радуется он своей победе, когда удается ему совратить с истинного пути пастыря Церкви! "Глядите, - говорит он прихожанам его, - вот ваши святые наставники; каких строгостей требуют они от вас, и что делают сами!" - "Вот, - скажет он Самому Иисусу Христу, - вот Твои борцы! я могу заставить лучших служителей Твоих бесчестить Твое имя! я могу заставить управителей Твоих изменить Тебе!" Если он осмелился пред лицем Господа насмехаться над Иовом, говоря, что, если Господь отнимет у Иова его блага, то "благословит ли он Его?", то что станет делать он, если получит подобную власть над нами? И будет он зло насмехаться над вами, что удалось ему заставить вас забыть ваши обязанности, вашу ответственность, заставить вас изменить вашим верованиям и "сослужить службу" ему, вашему врагу! О, не доставляйте ему этой радости, не допускайте, чтобы он поступил с вами, как Самсон с филистимлянами, чтобы не лишил он вас вашей мощной силы, вашего духовного зрения и не посмеялся бы потом над вами!

Еще одно! очень должны мы заботиться об умножении в нас благочестия, потому что наше святое дело властно требует этого. Труды пастыря-христианина могут быть выполнены лишь настолько хорошо, насколько сильна духовная жизнь в его обновленной природе. Мы можем хорошо исполнять свое дело лишь тогда, когда у нас самих все обстоит благополучно. Каков работник, такова будет и работа. Бороться с врагом истины, защищать твердыни веры, управлять Божиим миром, утешать скорбящих, назидать праведных, руководить слабыми, терпеливо направлять своенравных, покорять души и воспитывать их - все эти и подобные им труды могут быть исполнены лишь людьми, от Господа одаренными высоким духовным мужеством. Итак, ищите силы у всесильного Господа, разума - лишь у Него, Источника разума, - короче сказать - просите всего у Бога, от Которого все исходит.

Затем, в третьих, пастырь обязан заботиться, чтобы его личное поведение во всех отношениях вполне согласовалось с его званием.

Рассказывают об одном проповеднике, который прекрасно проповедовал и так плохо жил, что все говорили про него: когда он стоял на кафедре, то ему "не следовало бы вовсе сходить с нее"; а когда он был не на кафедре, то ему "не подобало бы никогда и всходить на нее"... Да избавит же нас Господь от такой двойственности! Да не будем мы служителями Бога у алтаря и орудиями Велиара вне храма Божия. Пусть лучше мы, как говорит св. Григорий Богослов о св. Василии Великом: "гремим нашими проповедями и блистаем нашею жизнью". Двуличным людям не доверяют. Не верят и тем, у кого дела не соответствуют словам. Дела громче слов, говорит немецкая пословица, и самые красноречивые слова проповедника вполне затмеваются его плохою жизнью. Строить, в настоящем смысле этого слова, мы можем лишь нашими руками; наша жизнь должна более поучать, нежели наше слово. Я хотел бы предупредить вас более о "совершенных грехах, нежели о грехах упущения". Многие проповедники забывают служить Господу, сойдя с своей кафедры. Возненавидьте, братья, самую мысль, что вы можете сделаться проповедниками в роде заведенного часового механизма, одухотворяющимися не постоянно пребывающею в вас благодатию, а лишь приходящими в движение вследствие временно действующих внешних влияний. Не будьте людьми, которые могут назваться проповедниками лишь в течение определенного времени, пока они исполняют свои служебные обязанности, но которые перестают быть ими, лишь только сходят с кафедры. Истинные проповедники проповедуют непрестанно.

Пастырь, ведущий предосудительную жизнь, есть ужасное явление. Моисей был "подобен Господу", потому что он был "пророком, сильным в слове и деле". Служитель Божий должен стремиться уподобляться своему Господу; он должен быть силен словом своего учения, а также и примером своих дел, - еще сильнее в последнем случае. Единственная церковная "история", которую мы находим в Священном Писании, есть история житий и деяний апостольских. Проповеди апостольские волею Божиею не сохранились для нас. Они были хороши, конечно, - несравненно лучше наших проповедей, но Господь оставил нам лишь их "деяния". У нас нет также почти никаких документов, где бы вписаны были постановления апостолов. Когда бывают у нас наши заседания, мы вносим наши заключения в "протоколы", - но Господь записывает лишь "деяния"... И наши "деяния" должны быть достойными этой записи, потому что записаны они будут без всякого сомнения. Мы должны жить с сознанием непрестанно взирающего на нас всевидящего ока Господня. Мы каждую минуту как бы освещены мощным, всепроницающим светом Божиим.

Глубочайшая чистота и святость есть лучшее украшение и необходимейшая принадлежность пастырского звания. Обычное нравственное превосходство не достаточно; тут требуется высшая добродетель. Строго нравственная жизнь необходима, но она должна быть как бы освящена благодатью свыше; иначе мы лишаемся того, что особенно возвышает нас в глазах Бога и людей. Старик N.N. высоко ставит необходимость святости жизни для пастыря Церкви в своем сочинении: "Сан и обязанности пастыря (проповедника)". Он говорит там: "Если Оза должен был умереть, потому что только дотронулся до ковчега Господня, хотя он хотел лишь удержать его от падения; если то же самое случилось с жителям Вефсамиса, которые лишь взглянули на него; если смерть угрожала даже животным, приближавшимся к священной горе, то каковы же должны быть те люди, которые удостаиваются "говорить" с Самим Господом, "предстоять Ему, подобно ангелам",.. "нести Имя Его к язычникам" - иначе сказать, быть Его послами на земле? "Святость", говорится в псалмах, - "есть вечное благолепие дома Твоего". И не странно разве думать, что могут быть священны церковные сосуды, одежды, все может быть священно, и лишь только тот, на одеянии которого даже должны быть написаны слова: "освящено Господом", - лишь он один может не быть освящен?! Нет, эти люди должны быть "горящими и светящими во тьме светильниками", если они не хотят, чтобы их проповедь приносила лишь смерть и погибель. Они должны своей жизнью дополнять свое учение. Если нет святости в них, они оскорбляют Того, Кто послал, поставил их учить народ Свой".

Как магнит притягивает к себе железные вещи, так и жизнь пастыря должна притягивать, привлекать души ко Христу. И поистине очень грустно, если она держит их слишком далеко от Него. Освященная Божией благодатию, она как бы призывает грешников обратиться к Господу, она имеет замечательную притягательную силу. Иеремия Тейлор говорит своим оригинальным, цветистым языком: "Голуби Ирода никогда не могли бы привлечь к себе такое множество чужих птиц, если бы они не были вымазаны арабским бальзамом. "Вымажь твоих голубей ароматами, и они привлекут целые стаи птиц". Так и вы, если хороша жизнь ваша, если благоухают ваши добродетели, вы скоро привлечете к себе сердца ваших прихожан, так что они будут стараться подражать вашему "благоуханию". Но вы должны отличаться и должны быть действительно такими, не по образу обыкновенных людей, а по "образу Божию". И люди будут стремиться сделаться похожими на вас, если вы будете сами стараться приблизиться к подобию Божию. Но если вы остановитесь лишь на пороге добродетели, если вы будете лишь отстраняться от греха, то вы привлечете в стадо Христово лишь тех, кого загонит туда страх. А делать то, что более всего служит к прославлению Бога, - вот правило, которому вы должны следовать. Исполнять лишь то, что неизбежно, должны исполнять все люди, - это правило рабов и даже не детская любовь. Каким же отцом народа можете вы быть, если сами не имеете даже сыновней любви к Богу? Плохим светильником будете вы, способным едва осветить одного человека, а не руководить целою толпою или привлечь отовсюду своим ярким пламенем достойных преемников себе".

Другой, не менее известный богослов, епископ Рейнольдс, хорошо и сильно в данном случае говорит: "Звезда, приведшая волхвов ко Христу, огненный столп, указывавший израильтянам путь в Ханаанскую землю, не только являлись, но и шли перед ними (Матф.2:9; Исх.13:21). Голос Иакова не помог, когда руки были руками Исава. По закону никто, имевший какой-либо телесный недостаток, не мог приносить жертву Богу (Лев.21:17-21). Этим Господь хотел показать нам, как высоко добродетельны должны быть служители Его. На одеждах священников должны были находиться "позвонки" и "яблоки" - символы, эмблемы здравого учения и плодотворной жизни (Исх.28:33-34). Господь требует, чтобы все, приближающиеся к Нему, были чисты (Ис.52:11). Грехи священников делали то, что люди отвращались от жертвоприношений (1Цар.2:17). Они позорили свое учение порочною жизнью. Блаж. Августин говорил: "Своим учением они воздвигают здание, своею же жизнью разрушают его". Окончу это рассуждение следующими полезными словами из письма бл. Иеронима к Непоциану. "Не допускай, - говорит он, - твоим делам позорить твое учение, чтобы те, кто слышали тебя в церкви, не подумали о тебе: отчего же не делаешь ты сам того, чему учишь других? Плохой учитель тот, кто учит других воздержанию, сам же объедается. Как разбойнику предостерегать других от корыстолюбия? Уста, рука и сердце священника Христова должны быть в полном согласии между собою".

Очень подходят к этому также изящные слова N.N. в его сочинении: "Говори хорошо, и действуй также хорошо". В городе Смирне был однажды забавный актер, который восклицал: "О небо!" - а рукою показывал на землю. Увидав это, Полемо, один из знатнейших граждан города, не в состоянии был слушать его далее и удалился в сильном гневе, со словами: "Этот глупец не умеет правильно говорить руками, он соврал своими пальцами". Точно также поступают те, которые хорошо учат и плохо живут. У них слово небо лишь на языке, рукою же они указывают на землю. Они не только лгут языком, но и руками учат плохому благочестию; они не живут согласно своему учению. Но Живущий на небесах посмеется им и изгонит их от Себя, если не изменят они своей жизни".

И в малых вещах должен наблюдать пастырь, чтобы согласовалась жизнь его с его призванием. Особенно должен он наблюдать, чтобы исполнять данные обещания. Справедливость его должна быть безупречна. Истина должна господствовать не только внутрь! нас, но и ярко блистать вокруг нас. Один знаменитый доктор богословия в Лондоне, теперь уже умерший, прекрасный и благочестивый человек, объявил в одно воскресенье, что хочет посетить всех членов своей общины и что для этого он будет следовать порядку мест, занимаемых ими в церкви, чтобы посетить всех хотя по разу в год. Один знакомый мой, очень небогатый человек, чрезвычайно обрадовался, что проповедник посетит также и его. Недели за две до того времени, как по его мнению должна была дойти очередь и до него, жена его усердно чистила свою квартиру, и сам он ежедневно спешил от своих занятий домой, в радостной надежде встретить у себя проповедника. Так прошло довольно времени. Между тем проповедник или забыл свое обещание, или устал исполняя его, или по какой другой причине не шел к бедняку. Последний потерял, наконец, свое терпение и сказал ему: "Вы обращаете внимание на богатых, а нас, бедняков, и знать не хотите!" И этот человек на долгое время отказался от всякого общения с своим приходом, до тех пор, пока не попал однажды случайно в Экзетер-Халл и не сделался моим многолетним слушателем. И не легкою задачей было для меня убедить его, что тот пастор был честный человек и что он одинаково относился ко всем, и бедным и богатым. Будем же стараться избегать делать подобный вред, точнее исполнять наши обещания.

Мы обязаны при этом помнить, что на нас устремлены взоры всех. Редко у кого хватает совести, чтобы преступать законы явно, на глазах всех, - а ведь именно такая гласность и окружает нас постоянно. Тысячи зорких глаз устремлены на нас; будем же жить так, чтобы не бояться никаких свидетелей ни на земле, ни на небе. Наше общественное положение очень выгодно, если только мы сумеем устроить духовно свою жизнь. Старайтесь же, братья, не лишить себя этого преимущества.

Если мы говорим вам, дорогие братья, обращайте внимание на вашу жизнь - это значит: тщательно наблюдайте за всеми самомалейшими поступками вашими. Избегайте всяких долгов, ссор, старайтесь быть во всем аккуратны и точны, не обижайте никого ничем. Словом, избегайте и всех малых пороков, которые портят нас, как мухи портят всякую вещь.

Невоздержность, столь повредившая репутации многих из нас, не должна быть терпима между нами. Мы должны быть очень осторожны в обращении и с другим полом. Грубость и чванство, делающее многих смешными, также не могут быть допущены нами. Слишком высоко и серьезно наше дело, чтобы не обращать нам внимания на все мелочи, могущие вредить нам. Мы должны стараться непрестанно следовать правилу: "никому не делать ничего неприятного, чтобы не клеветали, не хулили наше звание".

Но это не значит, что мы должны подчиняться всем капризам или обычаям общества, среди которого мы живем...

И во время ваших отдохновений не забывайте, что вы служители Евангелия! И во время отдыха вы все-таки - воины нашего Господа, - и такими вы должны и держать себя! Но, если следует обращать внимание на подобные мелочи, то как же нам должно заботиться о великих обязанностях нравственности и чести!

Частная жизнь пастыря во всем должна согласоваться с его общественной деятельностью. Иначе скоро зайдет его солнце и тогда - чем скорее удалится он от своего дела, тем лучше, потому что, оставаясь на своем посту, он может лишь позорить свое святое дело, окончательно погубить и себя самого.

Братья! время, назначенное для нашей лекции, истекло и мы должны окончить ее.

2-я лекция Божественное призвание к проповедничеству

Каждый христианин имеет право распространять Евангелие, если только он способен к этому; даже более того - не только имеет право, но и обязан делать это, пока он жив (Откр.22:17). Распространение Евангелия не есть привилегия немногих, но всех учеников или последователей Господа нашего Иисуса Христа. Каждый из них обязан, смотря по степени дарованной ему Святым Духом благодати, работать для Господа как среди своих собратий, так и между язычниками. И это касается не только одних мужчин: все верующие, мужчины и женщины, призваны к этому деланию, если только они в силах посвятить себя распространению веры Христовой на земле. Это служение может и не иметь вида проповеди - иногда даже и не должно. Женщинам, например, публичная проповедь прямо воспрещена (Тим.2:12; 1Кор.14:34). И несмотря на все это, мы обязаны "не зарывать в землю" данного нам дара.

Мы не намерены говорить в этой лекции собственно о проповедовании или какой-либо другой форме распространения Евангелия, обязанной для всех верующих вообще. Мы хотим говорить здесь лишь о том "делании" христианского пастыря, которое заключает в себе и проповедь среди прихожан, заведование или управление духовными делами - о том "делании", о том служении, которое требует от пастыря посвящения всей жизни своей другим и отречения его от "всяких дел житейских" (2Тим.2:4), - о том делании, которое дает ему право на пожизненное содержание на счет прихода, в виду того, что он обязан отдавать все свое время на дела и пользу прихожан (1Кор.9:11; 1Тим.5:18). Об этом говорит и апостол Петр следующее: "Пасите Божие стадо, какое у вас есть, надзирая за ним не принужденно, но охотно" (1Петр.5:2). Но разве могут все без исключения христиане быть способными к управлению, к духовному руководству? Должны же быть между ними и такие, которые, наоборот, сами требуют этого руководства и надзора? И мы думаем поэтому, что Господь так устроил в своей земной церкви, что некоторые из христиан поставлены управлять и надзирать, другие же охотно, для своего же собственного блага, подчиняться первым. Не все призваны проповедовать или поучать, начальствовать, занимать пастырские кафедры; и те, которые не имеют необходимых для этого способностей, не должны и стремиться к этому великому "деланию". Этому "деланию" может посвящать себя лишь тот, кто вполне убежден, что он получит "такое служение" - "по милости Божией" (2Кор.4:1). Никто не может собственною волей сделаться "подпаском" стада Христова, но должен ждать этого назначения от своего верховного Пастыреначальника. Кто хочет быть "послом" Господа на земле, тот должен быть призван к этому Им Самим. Если же он примет на себя священное "делание", не имея призвания к нему "свыше", то не скажет ли ему и всем подобным ему Господь: "Я не посылал их и не повелевал им, и они никакой пользы не приносят" (Иерем.28:32).

Если вы заглянете в Библию, то увидите, что все ветхозаветные пророки и проповедники получали свое назначение, свое посланничество, свою власть от Иеговы. Исаия повествует нам, как дотронулся до его уст горящим углем серафим и он услышал голос Господа: "Кого послать? и кто пойдет для нас?" (Ис.6:8). И пророк ответил: "Вот я, пошли меня". Ведь не пошел же он прежде, нежели был призван на это Господом, и прежде, нежели получил дар для исполнения своего великого поручения? Слова: "Как могут они проповедовать, не будучи призваны к тому?" еще не были произнесены в то время, но их важное значение и тогда уже признавалось. Пророк Иеремия подробно рассказывает о своем призвании. "И было ко мне слово Господне: прежде нежели образовал Я тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя: пророком для народов поставить тебя. А я сказал: О, Господи Боже! я не умею говорить, ибо я еще молод. Но Господь сказал мне: не говори: "я молод"; ибо ко всем, к кому пошлю тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь. Не бойся их: ибо Я с тобою, чтобы избавлять тебя, сказал Господь. И простер Господь руку Свою и коснулся уст моих, и сказал мне Господь: вот, Я вложил слова Мои в уста твои. Смотри, Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать" (Иерем.1:4-10). То же самое говорит о своем призвании и пророк Иезекииль. Он говорит: "И Он сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою. И когда Он говорил мне, вошел в меня дух, и поставил меня на ноги мои, и я слышал Говорящего мне. И Он сказал мне: сын человеческий! Я посылаю тебя к сынам Израилевым, к людям непокорным, которые возмутились против Меня; они и отцы их изменники предо Мною до сего самого дня" (Иезек.2:1-3). "И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток; и сказал мне: сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед. И Он сказал мне; сын человеческий! встань и иди к дому Израилеву, и говори им Моими скловами" (Иезек.3:1-4). Как произошло призвание Даниила, нам не рассказано, но оно слишком очевидно и понятно для нас благодаря той массе видений, которые были ему открыты, а также и благодаря той явной, великой благодати Божией, что почила на нем. Мы не будем перечислять остальных пророков. Все они основывали свое призвание на словах: "Так говорит Господь". У нас, христиан, всякий может сделаться пастырем, всякий может и проповедовать, распространять Евангелие, но способности к этому служению и призвание свыше даются далеко не всем.

Да не думает никто, что подобное призвание существует лишь в нашем воображении и что в нынешнее время никто к этому служению каким-либо особенным образом не призывается. Об этом призвании свидетельствует уже самое имя, даваемое пастырям в Новом Завете. Апостол говорит: "Итак - мы посланники от имени Христова" (2Кор.5:20); всякий же "посланник" непременно посылается своим монархом. Люди, выдающие себя за "посланников" Христа, в глубине своего сердца должны чувствовать, что Сам Господь поручил им святое дело "примирения" (2Кор.5:18-19). Если скажут нам, что это название относилось лишь к одним апостолам, то я отвечу, что сказанное в этом послании относится не к одному апостолу Павлу, но также и к Тимофею. Следовательно, тут говорится не об одних апостолах только. В Первом послании к Коринфянам мы читаем: "И так, каждый должен разуметь нас (под словом нас надо понимать Павла и Сосфена, 1Кор.1:1), как служителей Христовых и домостроителей тайн Божиих" (1Кор.4:1). Домостроитель же поставляется своим господином. Он не может сделаться таким по одной собственной воле. Если кто из нас захочет, например, сделаться управляющим всеми имениями и состоянием, положим, хотя герцога Вестминстерского, и вздумает распорядиться ими сам, без ведома этого последнего, - не дано ли будет ему в самом скором времени почувствовать свою ошибку?.. Очевидно, необходимо получить прежде всего призвание "свыше", чтобы сделаться "Божиим домостроителем" (Тит.1:7).

Апокалипсическое выражение "Ангел" (Откр.2:1) означает посол. Каким же образом можем мы сделаться герольдами Христа? Не иначе как по Его избранию и по Его устроению. Если же кто-нибудь усомнится, что наименование "Ангел" относится к проповедникам, то к кому же оно относится? К кому же в христианской Церкви приказывалось писать, как не к человеку, занимавшему там высшее, начальническое место?

Титу было приказано добросовестно исполнять порученное ему дело. Стало быть, было ему вверено, поручено его служение. Некоторые из христиан в Писании называются: "Сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело" (2Тим.2:21). Господь Сам избирает сосуды для Своих целей. Он говорит об них, как сказал Он о Павле Тарсийском: "Он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Мое пред народами" (Деян.9:15). Когда Господь вознесся на небо. Он "поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями" (Ефес.4:11). Не явствует ли из этих слов, что по вознесении Своем Господь призвал некоторых быть пастырями христианских общин? Итак, они были призваны Богом, а не сами возвысились до этого положения.

Я надеюсь, братья, что и вы будете когда-нибудь стоять во главе ваших общин, над которыми "Дух Святый поставит вас блюстителями" (Деян.20:28). И я прошу Господа, чтобы каждый из вас мог сказать с "апостолом языков", что вы получили ваше избрание "не человеками и не чрез человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем" (Гал.1:1). Да исполнится на вас древнее обетование: "И дам вам пастырей по сердцу Моему" (Иерем.3:15); "поставлю над ними пастырей, которые будут пасти их" (Иерем.23:4). Да исполнит Господь на каждом из вас свое обещание: "О Иерусалим, я дам тебе стражу, которая будет хранить тебя день и ночь"; и другое слово Его также: "Если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста" (Иерем.15:19). Да распространит Господь чрез вас благоухание веры Христовой и да соделает вас самых Христовым благоуханием Богу "в спасаемых и в погибающих" (2Кор.2:15). Да почиет на вас беспредельная благодать Божия, чтобы прославить через вас Имя Его и сохранить себя чистыми от всего человеческого, греховного. Подобно тому, как призывал Господь учеников Своих, наставлял их и посылал проповедовать, так да пошлет Он и вас, как Своих избранников и служителей, в утешение ваших прихожан и в благословение всему миру!

Но как может узнать молодой человек, призван он к этому священному деланию или нет? Это очень важный вопрос; его должно серьезно обсудить. Да поможет нам в этом Господь. Очень грустная истина, что многие избирали себе ложный путь и спотыкались на этом пути. В этом-то и заключается главная причина бесполезной деятельности многих проповедников и нравственного упадка современного христианского общества. Большое несчастие, если кто ошибается в выборе своей деятельности и станет пастырем не по призванию. Но какое несчастие для самой общины,- в которую "вотрется" подобный человек. Это - страшное, ужасающее зло, могущее иметь самые плачевные результаты.

Не подобных ли проповедников имел в виду поэт, выразившийся так о "человеке": "Скажите мне вы, мудрые мира, кто из всех живых существ во вселенной так часто заблуждается и забывает свою цель, свое назначение, как человек? Каждое животное знает, что ему полезно и что вредно. Лишь один человек зачастую идет наперекор своему рассудку! Один человек лишь действует нередко вопреки законам природы!"

Когда я думаю о том непоправимом вреде, который можем мы принести обществу, если недостойно занимаем наши священнические места, то я "дрожу" при мысли, что многие из нас слишком легкомысленно испытывают себя, и мне хочется, чтобы мы более серьезно относились бы к этому испытанию, чтобы мы не изображали из себя плевел, только мешающих росту полезных растений... Есть много строгих способов, которыми можно испытать себя, если имеешь серьезное желание сделать это. Крайне необходимо, чтобы никто не решался вступать на церковную кафедру, не подвергнув себя такому испытанию. И если почувствует кто в себе действительное призвание, то он должен испытать себя еще двояко. Первое условие нужно ему как христианину, второе же - не менее важно для него - как проповедника. Ведь нельзя же быть одновременно и хорошим христианином, не имея искренней веры во Христа, и хорошим проповедником, не имея к тому божественного призвания. В обоих случаях от идеала нашего служения, нашего "делания" остается лишь одно наименование, один пустой звук.

1. Первый признак божественного призвания есть горячее, ничем неутолимое желание этого делания с нашей стороны, неодолимое стремление передать другим вложенное Господом в нашу душу доброе. Некто, хорошо знавший N.N., сказал о нем, что он был "бесконечно и ненасытимо жаден" относительно "обращения" душ. Хотя он имел полную возможность получить хорошее, выгодное место в университете, все же он предпочел ему должность помощника проповедника, так как он "нетерпеливо жаждал прямой пастырской деятельности". "Не делайся проповедником, если ты в состоянии спокойно относиться к твоему делу" - мудро ответил один из древних пастырей спрашивавшему его об этом служении. Если какой-либо из присутствующих здесь студентов в состоянии успокоиться, сделавшись редактором, купцом, доктором, адвокатом или даже самим королем, такой студент пусть идет своей дорогой. В нем не живет искра Божия: иначе он не предпочел бы никакого положения тому, к которому стремится вся душа его. Если же кто из вас может сказать про себя, что никакие сокровища мира не в силах заставить его отказаться от этого служения, от проповеди Евангелия Христова, тот может быть уверен - если он имеет и другие, необходимые для того условия, - что он получил божественное призвание к этому служению. Слово Божие должно ярко гореть в нас, иначе мы будем чувствовать себя несчастными, иначе мы не будем в состоянии достигнуть необходимого в нашем деле самопожертвования и мало принесем пользы тем, блюсти которых мы поставлены. Я вправе говорить о самопожертвовании. Все делание истинного пастыря душ преисполнено этого самопожертвования. Без горячей любви к своему служению ему не перенести его. Лишь вооружаясь этою любовью, вы сможете справиться со всеми трудностями нашего пастырского "делания". Без нее же, без этой необходимой силы неодолимого божественного призвания, вы скоро погибнете и других многих погубите.

Стремление к пастырству должно быть плодом спокойного рассуждения. Оно не может явиться вдруг, без серьезного размышления. Оно должно быть решено нашим сердцем в самые чистые, святые минуты нашей жизни. Оно должно быть предметом наших священнейших желаний, плодом наших усерднейших, пламенных молитв. Оно должно уже и тогда наполнять наше сердце, когда мы стояли еще на распутии, среди борьбы с привлекающими нас мирскими благами, богатством, удобствами жизни. Оно должно быть спокойным, твердо обдуманным, совершенно непоколебимым решением, когда мы выйдем победителями из этой борьбы.

Как-то, в мои детские годы еще, живя в деревне у моего деда, увидал я толпу охотников в красных платьях, преследовавших по полю лисицу. Я пришел в полный восторг. Мое маленькое сердечко билось, и мне хотелось помчаться вслед за собаками. И когда после этого меня спрашивали, чем хочу я сделаться, я всегда отвечал: "охотником"! Хорошее жизненное занятие, нечего сказать! И как много молодых людей желают быть пастырями, подобно мне, хотевшему сделаться охотником. Им, как и мне, по-детски нравится лишь красное платье и звуки охотничьих рогов, т. е. почести, уважение, спокойная жизнь, а то так и воображаемое богатство проповедника... Да, большое очарование представляет для слабого человеческого ума звание пастыря, но я предостерегаю всех молодых людей - не смешивать свои фантазии о пастырстве с божественным призванием, свои детские мечтания с внушениями, исходящими от Духа Святого.

Далее, следует заметить еще, что стремление, о котором говорил я, должно быть вполне бескорыстным. Если кто, по первом серьезном испытании себя, откроет в себе другую побудительную причину своего желания сделаться пастырем, кроме желания прославления Господа и спасения душ, тот хорошо сделает, если тотчас же откажется от этого звания. Вторжение продавцов и покупателей в дом Божий есть мерзость пред Господом.

Потом, это стремление должно быть в нас твердо, неизменно. Оно должно быть в нас таким душевным настроением, которое может выдержать всякое жизненное испытание, короче сказать, таким внутренним влечением, которое все растет и увеличивается в нас с годами, которое наполняет нас горячею, ничем не утолимою, душевною жаждою Евангельской проповеди. В подобном стремлении есть много красоты и благородства. Когда вижу я это непреодолимое, горячее желание в груди молодого человека, мне всегда тяжело разочаровывать его неприглядными картинами блистательной жизни, говорить ему о его непригодности к этому великому служению. Иногда - о чем мы будем говорить позднее - даже необходимо бывает затушить в нем это пламя. Поэтому, если вы не чувствуете в себе этого пламени, то, повторяю, - возвратитесь лучше к своим делам и служите Господу иначе. Если же горит оно в вас, не тушите его, - разве лишь в том случае тушите, когда другие соображения показывают вам, что это пламя не божественного происхождения.

2. С серьезным стремлением к делу проповедничества должны быть соединены также и другие качества и способности, необходимые для всякого общественного оратора. Кто хочет доказать свое призвание, тот должен прежде всего показать, что он действительно владеет им. Я не требую, чтобы он с первого же раза заговорил так, как говорил, например, N.N. в позднейшие годы своего проповедничества (N.N., проповедник в Кэмбридже и Лейстере (1764-1831), считался одним из величайших проповедников своего времени. К сожалению, лишь немногие из его проповедей были отпечатаны и сохранились до нашего времени).

Если он на первых порах будет говорить хуже, нежели этот великий муж, то нельзя его по одному этому объявить неспособным. Известно ведь, какое поражение три раза подряд потерпел N.N. в начале своей проповеднической деятельности. "Если это не смирит меня, то что же в состоянии смирить?" - воскликнул он тогда. И многие из известных ораторов были вначале очень плохими ораторами. Даже Цицерону пришлось сначала бороться с своим слабым голосом и смущением, овладевавшим им на трибуне. И все-таки, никто не должен считать себя призванным к проповедничеству, пока не докажет на деле, что он может говорить. Если кто действительно призван к этому делу свыше, ему должен быть также дан и дар слова, который ему и следует развить в себе до возможного совершенства. Если же этого дара не дано ему вовсе, трудно предположить, что человек может развить его в себе.

Я слышал об одном человеке, возымевшем столь сильное стремление к проповедничеству и так приставшем к своему пастору, что этот последний согласился, наконец, разрешить ему произнести пробную проповедь. Но первым опытом, оказалось, был положен и конец всем его притязаниям, потому что, взойдя на кафедру и с чувством произнесши свой текст, молодой проповедник внезапно совершенно забыл все, что хотел говорить, и сказал своим слушателям лишь следующие слова: "Братья мои, если кто из вас думает, что очень легко проповедовать, то я советую ему взойти сюда на кафедру и этим вылечиться от своего высокомерия!" Если у вас нет достаточных способностей к проповедничеству, вы легко можете в этом убедиться, произведя с собою подобный опыт. Я, по крайней мере, не знаю лучшего средства в данном случае. Мы должны старательно испытать себя в этом деле, иначе никак мы не можем убедиться в том, призвал нас к нему Господь или нет. И во время этого испытания часто должны вопрошать себя, можем ли мы вообще питать надежду принести какую-либо пользу людям нашими проповедями.

Мы не можем, однако, положиться в этом деле лишь на собственную совесть, на собственное решение: мы ведь не всегда в состоянии справедливо оценить себя. Некоторые из нас очень скоро убеждаются в том, что получили помощь "свыше"... Я могу почти завидовать их удивительной откровенности и самонадеянности, потому что, к сожалению, и самому мне слишком часто приходится вздыхать и жаловаться на собственные неудачи и недостатки в этом деле. Мы не должны слишком полагаться на собственное решение. Мы должны искать его у рассудительных, духовно-настроенных людей. Во многих наших приходах существует - не закон, обязательный для всех, но добрый старый обычай, согласно которому молодой человек, желающий посвятить себя проповедничеству, должен произнести пробную проповедь перед прихожанами. Вряд ли приятно это испытание для молодого кандидата и вряд ли может оно быть очень поучительным для прихожан. Но оно является хорошим искусительным, пробным средством: оно может избавить иногда совершенно несведущего, непригодного к делу человека от суда толпы. В протоколе прихода Арнсби находится следующая заметка:

"Краткий отчет о назначении на должность проповедника в приходе Арнсби, 13-го Августа 1780 года".

"Названный N.N. родился в Арнсби 2-го мая 1764 года. С самой ранней юности был он не только очень благочестив и предан тайной, сердечной молитве, но имел также непреодолимое влечение к проповедованию Слова Божия. Еще не вполне достигнув семилетнего возраста, он сочинял уже духовные песнопения, в которых ясно отражались его глубокое благочестие, вдумчивость и гениальные творческие способности. Между восемью и девятью годами он написал несколько таких песен, которые возбудили восторг многих, и одна из них была тогда напечатана в духовном журнале. Он писал также свои размышления о различных предметах и избранных местах Священного Писания. Учился он с страстным увлечением и скоро сделал такие успехи, что сельский учитель, занимавшийся с ним, не мог уже более ничему научить его. Тогда отправили его в учебное заведение, находившееся под ведением проповедника N.N. Здесь пробыл он года два и сделал большие успехи в греческом и латинском языках. В октябре 1778 года поступил он в Бристольскую Академию, состоявшую тогда под руководством проповедника Эванса. А 13-го августа 1780 года, будучи всего шестнадцати лет от роду, был уже назначен и сам проповедником. Свои способности к этому великому делу он доказал многими проповедями на различные места Священного Писания, произнесенными им на церковных собраниях. Он состоял членом собраний в течение четырех лет. Кроме того, приезжая домой, он много раз, по желанию всего прихода, произносил утренние воскресные проповеди. И приход единогласно пожелал иметь его своим проповедником. Для этого должен он был пред всем приходом ответить на различные вопросы относительно причин, заставивших его желать пастырского служения, и изложить приходу свои религиозные убеждения. Когда все это было им выполнено, к полному удовлетворению прихода, последовало и избрание его. Отец новоизбранного сказал ему затем слово на текст: "Итак, укрепляйся, сын мой, в благодати Христом Иисусом" (2 Тим. 2:1). Во время же вечерней службы в тот же день новопоставленный проповедник и сам сказал слово".

Очень ценны в этом случае и суждения людей, ведущих высокую духовную жизнь. В большинстве случаев эти суждения вполне правильны. Однако же нельзя придавать им решающего значения и считать их непогрешимыми. К ним должно лишь относиться с уважением. Вспоминается мне при этом, как убедительно отговаривала меня от проповедничества одна почтенная, богобоязненная старица. Я отнесся к ее словам с полным уважением, но мнения и советы более опытных людей решили мою судьбу иначе. Молодые люди, сомневающиеся в своем призвании, хорошо сделают, пригласив с собою наиболее серьезных, опытных из своих товарищей, когда вздумают они попытать себя на этом поприще... Я заметил - а также и наш почтенный друг м-р Роджерс, - что вы, г-да студенты, редко ошибаетесь в ваших коллективных суждениях друг о друге. С тех пор, как стоит это здание, едва ли был хотя один случай, чтобы общее мнение всей коллегии относительно кого-либо из ее членов оказалось ошибочным. Вообще люди не так уже неспособны судить друг о друге, как это принято думать. Вы же, столь часто собирающиеся вместе здесь в аудитории, на молитве, при ваших занятиях и различных богослужениях, вы, так сказать, измерили друг друга. И потому тот из вас, кто рассудителен, не будет пренебрегать мнением всего вашего товарищества.

Предмет нашего рассуждения не будет еще вполне исчерпан, если не прибавим мы к сказанному, что для вполне совершенного выполнения обязанностей пастыря не достаточно одной способности и умения назидать и поучать, а требуются еще и другие качества. Здравый разум и зрелая опытность должны руководить вами. Вы должны обладать твердостью характера и мужеством. Нельзя обойтись также и без утонченной деликатности и сердечного участия. Вы должны быть одинаково одарены как способностью управлять, так и способностью назидать. Вы должны быть способными руководить, готовыми все терпеть и выносить. Вы должны возвышаться над всеми остальными людьми и быть достойными высокого названия их отцов и наставников. Прочтите повнимательнее, какие качества требуются от епископа в посланиях к Тимофею (3:2-7) и к Титу (1:6-9). Если не обладаете вы в изобилии этими дарами и добродетелями, очень возможно, что вы будете иметь успех как проповедники Евангелия, но в качестве пастырей вашего прихода будете вполне бесполезны.

3. Для дальнейшего убеждения в истинности своего призвания следует наблюдать, чтобы, по истечении некоторого времени после вышеописанных испытаний, непременно оказались бы и какие-нибудь плоды вашей деятельности. Если же этого нет, то знайте, что вы ошиблись, и избирайте себе другой род занятий. Нельзя, конечно, ожидать, что мы скоро услышим о своих успехах. Может иногда пройти долгое время, прежде чем мы окончательно испытаем себя. Только думается мне, если не приводит чья-либо проповедь хотя кого-нибудь ко Христу, не достает такому проповеднику печати Божия посланника. Он обязан работать, несмотря на то, будет или нет иметь успех в трудах своих, но как провозвестник Слова Божия он не может убедиться в своем призвании свыше, пока ясно не обнаружатся плоды этого призвания.

Как радовалось мое сердце, когда услыхал я о первой обратившейся чрез меня душе! Не удовлетворяли меня ни полные собрания моих слушателей, ни похвальные отзывы друзей - я жаждал лишь сердечного сокрушения и слез раскаивающихся грешников! Как радовался я, когда призналась бедная работница, что она сознала грехи свои и обрела своего Спасителя благодаря моей воскресной проповеди? Как сейчас вижу я маленькую хижинку, где жила эта работница, и какою привлекательною до сих пор представляется мне эта бедная хижинка! Как хорошо помню я вступление этой работницы в число моих прихожан, как наконец с глубочайшим миром в душе умерла она и переселилась в свою вечную отчизну! Это был первый успех мой на проповедническом поприще, и очень дорог был он мне, уверяю вас. Я готов был воспеть хвалебную песнь Божией Матери, потому что вся душа моя величала Господа, призревшего и на мое убожество, оказавшего мне великое благоволение, помогшего мне совершить дело, за которое - думая я - должны прославлять меня все народы. Так высоко стояло в моих глазах спасение, хотя бы и одной души человеческой!

Подобные спасительные обращения должны быть результатом и ваших трудов: иначе не можете быть уверены, что проповедь есть дело вашего призвания. Вспомните слова Господа, сказанные нам через пророка Иеремию. Эти слова прямо относятся сюда и должны бы исполнять страхом всех "бесплодных" проповедников. Господь говорит: "Я не посылал пророков сих, а они сами побежали; Я не говорил им, а они пророчестовали. Если бы они стояли в Моем совете, то объявили бы народу Моему слова Мои, и отводили бы их от злого пути их и от злых дел их" (Иерем.23:21-22). Я никак не могу понять, как можете вы спокойно, из году в год проповедовать, не видя результатов своей проповеди? Неужели нет в вас жалости к этим гибнущим душам? Неужели нет в вас чувства собственной ответственности? Как можете вы отваживаться на проповедь, тщеславно в свою пользу искажая учение о всемогуществе Господа, как можете слагать на Него вашу собственную вину?.. Нет, не ценны все ваши способности, тщетна ваша философия, не нужна ваша риторика, напрасно даже сама и ваша вера, если не можете вы указать на какие-либо результаты вашей проповеди. Разве могут быть посланниками Бога люди, никого не приводящие к Нему?..

Поистине, лучше быть ветошником или трубочистом, нежели подобным сухим, бесплодным деревом. Самое ничтожное занятие все-таки приносит какую-либо пользу человечеству. Но жалкий человек, стоящий на проповеднической кафедре и не прославляющий Господа своими делами, не приводящий к Нему ни одну душу, - это более, чем ничтожество. Он не достоин и хлеба, который ест. И если еще вздумает жаловаться на скудость содержания своего, то его собственная совесть должна ответить ему: "Ты не заслуживаешь и того, что имеешь!"... Братья, если не дал кому из вас Господь страстного желания спасать души человеческие, тот пусть делается лучше каменщиком, пусть держится дальше от кафедры, если только дорожит своим душевным миром и будущим блаженством.

4. Затем, есть еще нечто, о чем должны мы упомянуть в нашем исследовании о призвании. Воля Господня относительно призвания пастырей и наставников открывается нам и в суждениях благочестивых членов общины. Для доказательства вашего призвания требуется, чтобы ваша паства почувствовала назидательность ваших проповедей. Обычно Господь Сам отверзает двери тех, кого призывает Он к проповеди во имя Свое. Нетерпение стремится само растворить, даже разломить дверь, но вера ждет пришествия Господа, и Он является в должное время. Одновременно с Его призывом является и испытание. Когда всходим мы на кафедру для проповеди, мы отдаем себя на суд слушателей. Если они осудят нас, если наши слова не назидательны для них, то неоспоримо заключение, что мы не Богом избраны. Признаки настоящего епископа описаны в Слове Божием для руководства верующих в определении и познании ими своих пастырей. Если не увидят они в нас этих признаков, то вполне ясно и очевидно, что хотя мы и можем достаточно хорошо проповедовать, но что пастырство вовсе не наше дело. Прихожане не всегда обладают мудростью, не всегда судят они по указанию "свыше"; многие судят лишь по указанию плоти своей. Но все-таки - относительно моих способностей и добродетелей - я предпочел бы скорее подчиниться решению моих прихожан, нежели моему собственному. Во всяком случае верно одно: согласны вы с этим решением или нет - именно с тем, что никто из вас не может сделаться пастырем душ без сердечного соизволения членов церкви? Это соизволение будет хотя не совсем правильным, но тем не менее все же действительным признанием вашей пригодности к пастырству.

Если вы действительно призваны Господом, вам не придется долго ждать. Как человек выбирает время для своего дела, так и всякое дело требует подходящего для себя человека. Всякая христианская община постоянно чувствует настоятельную потребность иметь "живого" проповедника;

такой человек для нее дороже всех сокровищ мира. Плохо живется сухим проповедникам-ремесленникам. Но помазанные избранники Божий не могут остаться без дела, потому что есть много людей, могущих распознать их по их проповедям, есть и много благодарных сердец, с радостью готовых принять их к себе. Будьте способны к вашей работе, и вы всегда будете иметь эту работу. Не бросайтесь из стороны в сторону и не навязывайте себя в проповедники; опирайтесь более на свои дарования, нежели на случай, но более всего заботьтесь о своем соединении с Господом. Паства признает посланного ей Богом пастыря; ему придверник отворит двери сердец людских и овцы послушаются голоса его.

Когда я в первый раз читал эту лекцию, я еще не был знаком с прекрасным письмом Джона Ньютона к своему другу, в котором говорится именно об этом предмете. Это письмо столь сходно с моими собственными мыслями, что я хочу привести его здесь, не смущаясь опасением прослыть за переписчика его мыслей, в чем я вовсе не виновен. Вот что сказано там:

"Ваше дело напоминает мне мое собственное; мои первые стремления к проповедничеству были сопряжены со многими затруднениями и с великим недоумением; беспомощность моя еще увеличивалась различными, противоречивыми суждениями моих товарищей. Совет, который хочу я дать вам, исходит из собственного горького опыта и поэтому, быть может, не будет для вас неприятен. Молю милосердого Бога, да принесет он вам пользу.

Подобно вам, я долго недоумевал, в чем заключается собственно призвание к проповедничеству. Теперь же это представляется мне очень легкою задачей; может быть, она не покажется вам такою же, пока не уяснит ее Господь и вам. Я не имею возможности высказать здесь все, что бы я мог по этому поводу сказать. Вкратце же, как кажется мне, все сводится в данном случае к следующим трем пунктам:

1. Серьезное, горячее желание именно этой деятельности. Я думаю, если кто предназначен к этому делу Духом Божиим, тот предпочтет его всему на свете, хотя бы временно и смущался он его важностью, трудностью, чувством собственного недостоинства. Ничто в целом мире не заставит его отказаться от него. Я считаю полезным в этом случае разобрать, усиливается ли наше желание проповедовать, если мы вполне покоряемся воле Господа. Если это так, то это добрый знак. Если же кто-нибудь - как это часто случалось до сих пор - хочет проповедовать только для других, не ощущая в собственном сердце страстного желания благодати Божией, тогда можно опасаться, что его рвение не от Духа Святого, но скорее от собственного его самолюбия.

2. Кроме этого сердечного стремления и желания проповеди, должна своевременно оказаться еще достаточная пригодность к тому других наших дарований, понимания дела, красноречия. Когда Господь посылает кого-либо наставлять других, конечно, Он снабдит его и необходимыми для этого средствами. Многие, думается мне, вступали на это поприще с лучшими намерениями и преступали однако же пределы своего звания или же не ждали вовсе призвания свыше. Главное различие между простым христианином и духовным лицом состоит в особых пастырских дарованиях, которые даруются ему не ради него лично, но для назидания других. Эти дарования должны, говорю я, оказаться своевременно; нельзя ждать их немедленно, но они должны развиваться постепенно. Они необходимы для этого звания, но не требуются как предварительные условия для укрепления нашего стремления к нему. Вы, дорогой товарищ, еще молоды, ваше время еще впереди; поэтому вам, думаю я, нечего еще теперь тревожиться вопросом, имеете вы эти дарования или нет. Довольно и того, что ваше желание твердо и что вы готовы испросить их себе у Господа вашей молитвою и прилежанием; пока же вы еще не имеете нужды в них. (Мы не решились бы так выразиться. Дарования должны уже проявиться прежде, нежели будет обнаружено наше желание быть пастырем. В главном же мы согласны с г. Ньютоном.)

3. Наконец - что окончательно уже доказывает существование действительного призвания - это соответствующие указания самого провидения. Но много сомнений придется выдержать вам, прежде чем наступят эти обстоятельства. Прежде всего здесь надобно остерегаться, чтобы не слишком поспешно истолковать их в хорошую сторону. Если есть воля Господа послать вас в Свой виноградник, то Он уже заранее назначил вам и место и дело, и если вы еще до сих пор не познали их, то несомненно познаете в должное время. Если бы вы обладали всеми свойствами ангелов, вы не могли бы достичь ничего хорошего, прежде чем не пробьет назначенный для этого час и не введет вас Господь к людям, которых желает Он обратить чрез вас. Очень трудно нам удержаться здесь в предписываемых разумом границах, когда одолевает нас горячее рвение к делу. Если исполнены наши сердца любви ко Христу и искреннего сочувствия к участи бедных грешников, то как легко нам преждевременно прорвать эти границы. Но кто глубоко верует, тот спешить не будет. Целых пять лет находился я сам под подобным гнетом; иногда казалось мне, я должен выступить с моей проповедью, хотя бы даже на улице... Я прислушивался ко всему, что указывало мне на это и также ко всему, что не имело к этому ни малейшего отношения. Но Господь милостиво и незаметным образом оградил путь мой терновником; и этим я спасся, потому что, если бы я был предоставлен самому себе, я сам лишил бы себя возможности оказаться в том кругу деятельности, куда соблаговолил Он поставить меня своевременно. И теперь вполне сознаю я, что в то время, когда хотел я выступить самовольно - хотя в общем, надеюсь, у меня были лишь добрые намерения, - я преувеличивал свои силы и далеко не имел еще той опытности и духовного сознания, какие требуются для столь великого, святого дела".

Вышесказанного достаточно; мы будем еще говорить об этом предмете, когда придется мне передавать кое-что из испытанного мною в моих сношениях с кандидатами проповеднической кафедры. Мне пришлось ведь исполнять обязанности допросчиков времен Кромвеля. Хотелось мне уяснить себе: полезно ли помогать некоторым людям в их стремлении к проповедничеству? Это дело большой ответственности, требующее особого внимания. Конечно, я не ставлю себя судьею в том, может ли кто сделаться проповедником, но я стараюсь моими допросами получить ответ или разъяснение: должна ли наша семинария прийти к нему на помощь или же представить его самому себе? Многие из наших доброжелательных соседей упрекают нас, будто у нас здесь "фабрика" проповедников, но это обвинение вполне неверно. Мы никогда не пытались "делать из кого-либо проповедника, и не могли бы даже исполнить этого, если бы и захотели. Мы принимаем в нашу семинарию лишь тех, кто состоит уже проповедником по его собственному заявлению. Вернее было бы сказано, если бы меня назвали "убийцей" проповедников, потому что многие из этих новичков получили от меня свидетельство "проповеднической" смерти. И я вспоминаю об этом с совершенно спокойной совестью. Мне всегда было очень тяжело отсоветовать молодому, полному надежд человеку поступать в семинарию. Мне всегда хочется уступить, но мой долг относительно прихожан требует строжайшего разбора. Если бы я - на основании всего слышанного от просителя, на основании его аттестатов и выдержанного им испытания - пришел к убеждению, что не призвал его к этому делу Господь, я всегда обязан ему это сказать.

Многие молодые люди страстно желают и стремятся к званию проповедника, но, к сожалению, часто становится совершенно ясно, что ими руководит лишь честолюбивое желание показать себя перед людьми. С общей точки зрения этих молодых людей должно похвалить за их стремление возвыситься, но проповедническая кафедра не должна служить лестницею для их честолюбия. Если бы поступили они, например, в армию они не удовольствовались бы ранее, как достигнув там наивысших ступеней, потому что они решили добиться своего возвышения. И все это было бы прекрасно и похвально само по себе. Но если они предаются мысли, что, сделавшись проповедниками, они отличатся, будут иметь большой успех на этом именно поприще; значит, они имеют слишком высокое мнение о своем нарождающемся гении, мнят себя стоящими выше всех остальных людей и смотрят на проповедническую кафедру как лишь на сцену для развития своих предполагаемых талантов. Когда случалось мне встречаться с подобным человеком, я считал своим долгом оставить его идти своею дорогой, потому что я убежден, что из подобных "гениальностей" никогда ничего не выходит, если они посвящают себя служению Богу. У нас ничего нет, чем мы могли бы похвалиться, а если бы и было, то кафедра есть наименее подходящее для этого место: на ней мы ежедневно принуждены вспоминать и чувствовать наше ничтожество.

Людям, уже после обращения выказавшим свое духовное бессилие, способным легко воспринимать чужое учение, входящим в сношение с другими людьми и поддающимся даже тяжким грехам, - таким людям никогда я не был в силах облегчить доступ к кафедре, что бы ни говорили они мне. Пусть они, если действительно искренно их раскаяние, найдут себе места в задних рядах. Впереди им быть нельзя, они слишком неустойчивы для этого.

Точно таким же образом направляю я на другой путь и тех, кто не переносит никаких усилий, а относится к так называемых "носителям лайковых перчаток". Нам нужны борцы, а не щеголи, усердные работники, а не важные празднолюбцы. Людям, ничего не совершившим до своего вступления в семинарию, указываем мы сначала заслужить свои шпоры и тогда уже просить посвящения в рыцари. Кто питает горячую любовь к святому делу спасения душ, тот не будет ждать окончания своего образования, но начинает служить Господу без замедления.

Обращаются ко мне некоторые люди, отличающиеся большим усердием и горячим стремлением к делу, но видимо страдающие недостатком разума. Это - молодые люди, способные бесконечно говорить ни о чем, переворачивающие и изворачивающие на все лады Библию и ничего не могущие извлечь из нее. Они серьезно относятся к своему делу, очень серьезно. Это какие-то рабочие гиганты, но из всей их работы не выходит ничего, ни даже крошечной мышки. Много и таких ревнителей, которые не в состоянии логически связать и произнести несколько следующих одна за другой мыслей, способности которых весьма ограничены, но высокомерие которых до нельзя раздуто. Эти люди могут стучать и кричать, шуметь и неистовствовать, но весь крик и шум их не более, как звук извлекаемый из пустой барабанной кожи. Мне кажется, что для этих людей все равно - с образованием они или без образования, - и потому я всегда и отклонял их притязания на церковную кафедру.

Другой очень многочисленный класс людей стремится к кафедре, сам не зная для чего. Они не могут учить и не хотят учиться, но стремятся все-таки быть проповедниками. Как человек, заснувший на Парнасе и возомнивший себя с того времени великим поэтом, обладают они достаточной дозой бессовестности, навязывая собранию свою проповедь, и ничего кроме нее решительно знать не хотят... Подобные люди кипят обычно, подобно бушующим морским волнам, и мы рады бываем, когда удается наконец нам распроститься с ними...

Телесные недостатки также должны приняты во внимание. Я не сужу людей по их внешнему виду, но вообще нельзя пренебрегать и физическими свойствами людей. Узкая грудь, например, не указывает на человека, способного быть оратором. Вам может показаться странным мое мнение, но я уверен, что премудрый Творец вселенной не предназначил в проповедники человека с плохою грудью и узкими плечами... Если бы Он хотел сделать его оратором, Он дал бы ему и широкую грудь и здоровые легкие. Проповедник, который задыхается от длинной речи, должен бы подумать, нет ли какого другого, более подходящего для него занятия. Подобный человек вряд ли может быть "призван" проповедовать "смело и без пощады". Конечно, бывают исключения, но разве можно из-за них пренебрегать общим правилом? Люди с неправильным устройством рта или неба или с невнятным произношением также не могут быть призваны к благовестию Евангелия. Не очень давно изъявлял желание быть принятым к нам молодой человек, страдающий каким-то странным верчением челюстей, очень неприятным на вид. Его рекомендовали, как чрезвычайно набожного молодого человека, уже обратившего ко Господу несколько душ, и высказывали надежду, что я приму его, но тем менее я не мог решиться на это. Я едва мог удержаться от смеха, глядя на него, пока он говорил свою проповедь, и думаю, не смогли бы этого не сделать также и 9 из 10 его слушателей... Еще двум другим молодым людям я должен был отказать: одному - потому, что он очень невнятно говорил вследствие непомерной толщины языка, наполнявшего весь его рот, другому же потому, что он заикался. Я вынужден был отказать им потому, что не дал им Господь физических органов, способных для этого дела...

Еще пришлось мне иметь дело с одним человеком, - с одним, говорю я? - нет, не с одним, а с десятью, с двадцатью, может быть даже с целой сотней подобных людей, которые являлись ко мне с заявлением, что без всякого сомнения они призваны к святому делу проповеди потому лишь, что они оказались негодны ни к какому другому делу... Вот подлинное повествование одного из них, как образчик того, что приходится иногда выслушивать нам:

- Я устроился было в бюро одного адвоката, но не смог вынести сидячего образа жизни и вообще мне не по душе оказалось изучение законоведения, и судьба сама преградила мне путь, - я потерял мое место.

- Что же сделали вы тогда?

- По совету моих друзей я открыл торговлю москательным товаром.

- И имели в ней успех?

- Нет, милостивый государь, не думаю, чтобы я годился для торговли; и тут Господь преградил мне дорогу, я обанкротился и очутился в очень тяжелом положении. После этого я пробовал пристроиться к агентству по страхованию жизни, открывал было школу, поторговал при этом немножко чаем... но везде мой путь усыпан шипами и что-то говорит мне, что я назначен быть проповедником...

И обычной мой ответ подобным людям был такой:

- Я вижу, в чем дело. Вам нигде не удалось пристроиться и потому вы думаете, что Господь избрал вас для служения Ему; но я боюсь, что вы забыли, что в проповедники годятся лишь лучшие люди, а не такие, которые ни к чему не годятся!

Человек, с успехом подвизающийся на кафедре, наверное не пропал бы и во всяком другом деле; он отличился бы и во всяком другом звании. Думается, все возможно человеку, который в течение долгих лет успешно управляет христианскою общиной и обращает ко Господу сотни душ. Такой человек должен иметь недюжинные способности и не может быть глупцом или простаком. И Господь наш Иисус Христос достоин того, чтобы лучшие, а не слабоумные и негодные ни к чему люди брались за проповедование Его крестных страданий! Личность еще одного молодого человека, почтившего меня однажды своим посещением, неизгладимо запечатлелась в моей памяти. Уже самое лицо его носило отпечаток самомнения и лукавства. Однажды в воскресенье утром он вызвал меня из ризницы, заявив, что ему необходимо видеть меня тотчас же. Его наглость открыла ему ко мне двери. Войдя ко мне, он сказал:

- Г. проповедник, я желаю поступить в вашу Коллегию и хотел бы быть принятым немедленно.

- Милостивый государь, - возразил я, - я боюсь, что сейчас у нас нет места для вас, но мы примем к сведению ваше желание.

- Но мое дело совсем особого рода; думаю, у вас еще никогда не бывало подобного.

- Ну, мы посмотрим; секретарь вручит вам форменное прошение о принятии и вы можете явиться ко мне во вторник.

Во вторник он действительно явился с этим прошением, на вопросы которого были поставлены очень странные ответы. Так, например, относительно чтения он уверял, будто прочитал всю древнюю и новую литературу, выписал страшно длинный перечень прочитанных им книг и сделал в конце такое замечание: "Это лишь небольшие опыты: я читал несравненно более по всем отраслям. Что касается проповедования, говорил он, то он-де может представить наилучшие аттестаты об этом, но не думает, чтобы они были нужны, так как мое личное знакомство с ним тотчас же должно убедить меня в его достоинствах. Он очень удивился, когда я сказал ему:

- Милостивый государь, я должен сказать вам, что не могу вас принять.

- Это почему же?

- Я подробно объясню вам все. Вы так необычно умны, что я оскорблю вас, принимая в нашу Коллегию, где работают люди с обыкновенными дарованиями; наш президент, наши профессора, студенты - все это люди с ограниченными способностями и таким образом вы, вступая в нашу среду, слишком унизите себя!

Он с неудовольствием посмотрел на меня и с достоинством сказал:

- Вы хотите сказать этим, что я не могу поступить в вашу Коллегию потому, что я необычайно гениален и достиг такого колоссального развития, какое редко встречается?

- Да, - отвечал я, возможно спокойнее, принимая во внимание подавляющее впечатление, произведенное на меня его необычайной гениальностью, - именно поэтому!

- Но вы должны разрешить мне показать вам мои достоинства как проповедника; выберите любой текст или назовите любой предмет, и я здесь, в этой комнате, без всякого подготовления произнесу такую проповедь, что вы изумитесь!

- Нет, очень благодарю вас, но я не хочу утруждать себя, слушая вас!

- Утруждать? Но, уверяю вас, это будет не труд, а высочайшее наслаждение, какое вы только можете иметь!

Я ответил, что все это очень возможно, но что я считаю себя недостойным такой великой чести и простился с ним навсегда. Тогда мне этот господин был вовсе незнаком, но впоследствии он фигурировал как весьма "ловкий" субъект во многих полицейских отчетах...

Бывают еще иногда такие заявления, которые, быть может, удивят вас, заявления, исходящие от людей, весьма опытных и сведущих, по-видимому, и вполне удовлетворительно отвечающих на все предлагаемые им вопросы, исключая тех, которые касаются христианского учения. В таких случаях постоянно получается один ответ: "г-н... готов принять все, чему учат в Коллегии, чему бы ни учили там"... В подобных случаях мы также не колеблемся ни минуты и прямо отказываем подобным просителям. Я упоминаю здесь об этом потому, что это уясняет нам, что люди, не имеющие "благоразумия" и определенной веры, не могут быть призваны на проповедническую кафедру. Когда молодые люди признаются, что не имеют еще определенных богословских взглядов, их следует отправлять обратно в воскресную школу до тех пор, пока они не приобретут их. Возможно, что кто-нибудь проберется в Коллегию под предлогом, что его сердце открыто истине, под какою бы формой ему ни явилась она, и окажется действительно "податлив" в этом отношении, - но чтобы о том, что существует "избрание благодати, о том, что Господь до конца возлюбил народ Свой", они еще не пришли ни к какому заключению в сердце своем - это кажется мне недопустимым. Пастырь "не должен быть из новообращенных", говорит апостол; но ведь человек, еще не пришедший к подобному заключению, в высшей степени "неофит" и его прямо должно было бы переместить в катехизический класс, пока не научится он понимать Евангельские истины.

Но что самое важное, так это то, что мы должны закрепить наше призвание практическими доказательствами нашей деятельности, и поэтому плохо было бы для нас, если бы мы начали наше поприще без предварительного надлежащего испытания себя. Нам пришлось бы тогда может быть, с позором отказаться от него. Лучший пробный камень для нас - это наш собственный опыт, и если Господь из году в год поддерживает нас и дарует нам Свое благословение, то другого испытания нашего призвания нам и не требуется. Наши нравственные и духовные способности испытываются нашею работой на кафедре, а это самое надежное из всех испытаний.

Я слышал однажды в разговоре с кем-то об одной методе, которую применил N.N. при испытании одного молодого человека, желавшего сделаться миссионером. Молодой человек желал отправиться в Индию в качестве миссионера Лондонского Миссионерского Общества. N.N. назначили испытать его пригодность к этому делу. Он написал письмо молодому человеку, чтобы тот явился к нему в шесть часов утра на следующий день. Молодой человек жил довольно далеко, но тем не менее аккуратно в шесть часов утра был на месте. Но N.N. вошел в комнату, где он ждал его, лишь через несколько часов. Молодой человек удивлялся, но ждал терпеливо. Наконец N.N. явился и заговорил с ним приблизительно так:

- Итак, молодой человек, вы хотите сделаться миссионером?

- Да, милостивый государь.

- А любите ли вы Христа?

- Я надеюсь на это!

- Получили ли вы какое образование?

- Да, но не обширное.

- Ну так я хочу вас проэкзаменовать; можете ли вы прочитать по складам слово кошка?

В смущении взглянул на него молодой человек. Видимо он сомневался отвечать ли ему на такой странный вопрос. Видимо он колебался между одолевавшей его досадою и сознанием необходимости покориться, но скоро, овладев собою, он твердо прочел по складам:

- К-о-ш-к-а.

- Очень хорошо! - сказал N.N., - а теперь прочтите мне по складам же: собака!

Молодой человек окончательно запнулся. Но тот холодно продолжал:

- Успокойтесь, не бойтесь! вы так хорошо прочитали первое слово, что я надеюсь, вы и второе в состоянии прочесть также хорошо. Хотя это и большой подвиг, но все-таки не такой уже трудный, чтобы вы могли не краснея исполнить его.

- С-о-б-а-к-а.

- Совершенно правильно. Я вижу, читать вы умеете; теперь мы испытаем, можете ли вы считать. Сколько будет дважды два?

Удивительно, как не получил N.N. ответ на этот вопрос на своей собственной спине. Но терпеливый юноша ответил правильно и был отпущен. Затем в заседании комитета N.N. делал об этом следующий доклад:

- Я могу искренно рекомендовать молодого человека; я просмотрел его аттестации и подверг его редкому личному испытанию, какое могут выдержать лишь немногие. Я испытал его самоотвержение, он явился ко мне рано утром. Я испытывал его терпение, затем его смирение. Он может прочитать по складам слова "кошка" и "собака" и может сказать, что дважды два будет четыре! Он может быть превосходным миссионером!

Что этот почтенный господин проделал с молодым человеком, то мы соответствующим образом должны проделывать на самих себе, если только действительно мы хотим быть настоящими проповедниками. Мы должны испытать себя, в состоянии ли мы вынести тяжелый труд, утомление, насмешки, упорство, клевету и злословие? можем ли мы быть очистительной жертвой за всех людей и принимать унижение отовсюду ради Христа? Если мы можем вынести все это, значит мы обладаем хотя некоторыми качествами, указывающими на те редкие свойства, которыми непременно должен отличаться истинный служитель Господа Иисуса Христа. Я серьезно сомневаюсь, многие ли из нас, выйдя в открытое море, найдут свои суда в полном порядке. О, братья мои! действуйте осмотрительнее, пока находитесь еще в этой надежной бухте, и усердно добивайтесь, чтобы оказаться достойными вашего высокого звания. Много искушений придется претерпеть вам, и горе вам, если вы не выступите навстречу им, вооруженные с головы до ног! Вам придется иметь дело с противниками, сильнейшими вас, и потому прилагайте все свое старание, подготовляясь к этим трудам. Диавол сторожит вас, и у него много помощников. Испытывайте сами себя, и да предуготовит вас Господь ко всем скорбям, которые наверное ждут вас впереди! Да не будут эти скорби ваши столь тяжелы, как некогда были скорби апостола Павла и его споспешников, но все же вы должны быть готовыми к ним. Позвольте мне прочесть вам достопамятные слова его и умолять вас: молитесь, слушая их, чтобы укрепил вас Дух Святый в перенесении всего, что предстоит вам.

"Мы никому, ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение; но во всем являем себя, как служители Божий, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают; нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем" (2Кор.6:3-10).

3-я лекция Тайная молитва проповедника

Проповедник должен отличаться от всех других людей святым даром молитвы. Он молится и как обыкновенный христианин, иначе он станет лицемером. Он молится и более, чем обыкновенный христианин, иначе он окажется негодным для прохождения служения, которое принял на себя. "Было бы ужасным противоречием, говорит Бернард, - если бы кто оказался высокими по своему званию и в то же время низким по состоянию души своей, - первым по общественному положению и последним по своей жизни". Серьезная ответственность носителя пастырского служения окружает как бы ореолом святости все его действия, и если верен он своему Господу, то его молитвенное настроение должно непременно отразиться и на всех этих действиях. Как гражданин, он молится за свое отечество. Если он живет с кем-либо под одною крышею, он поминает на молитве всех живущих вместе с ним в одном доме. Он молится как супруг и как отец. Он всеми силами стремится к тому, чтобы его домашняя молитва могла служить примером для всей его паствы. И если тускло горит огонь веры в других домах, то в доме избранного служителя Божия он должен гореть пламенно неугасимо. Но есть, кроме того, особого рода молитва, которую особенно обязан пастырь-учитель блюсти по отношению к своему званию, - и вот о ней-то и намерены мы говорить в этой лекции. Этою молитвою он должен особенно, как пастырь, возвышаться над всеми и приближаться к престолу Всевышнего.

Мне кажется, пастырь должен молиться непрестанно. И во время исполнения им своих обязанностей, и в свободное время - всегда должен он устремлять свои взоры к небу и воздыхать молитвенно. Не то чтобы он постоянно стоял на молитве, но чтобы она постоянно была в душе его. Если он искренно предан своему долгу он ничего не будет делать - ни есть, ни пить, ни отдыхать, ни ложиться вечером, ни вставать утром, без того чтобы из глубины сердца своего не обращаться к Господу с страстным желанием, с детски чистым упованием на Него. Так или иначе, но молитва должна быть непрестанно в душе его. Да и кому же, как не христианскому пастырю, следует более всех исполнять заповедь: "Молитесь непрестанно!" У него столько особых искушений, столько борьбы, столько трудностей и скорбей всякого рода. Он должен быть как бы посредником между людьми и Богом; ему нужно более благодати и милости Божией, чем остальным людям. И если поймет это пастырь, он непрестанно будет устремляться с молитвою к Всесильному - даровать и ему силу для прохождения своего высокого служения и умолять Его: "Возвожу очи мои к горам, откуда прийдет помощь моя". N.N. писал однажды близкому другу:

"Хотя часто случается, что я теряю присутствие духа, но мне всегда представляется в таком случае, что я - как беспомощная птичка, вынутая из гнезда... И я не в состоянии успокоиться до тех пор, пока не обращусь по прежнему к Господу, подобно магниту, постоянно стремящемуся к полюсу. По милости Божией могу я сказать вместе с моим приходом: "Всем сердцем стремлюсь я к Тебе в ночи и всею душою утреннюю я с Тобою, Господи; мое сердце непрестанно с Богом, вся цель и блаженство моей жизни - стремиться к Нему". К этому же должна быть направлена и ваша жизнь, служители Божий. Если вы, проповедники, пренебрегаете молитвою, вас следует очень пожалеть. Если же призваны вы будете когда-нибудь пасти большое или малое стадо Христово и ослабеете тогда в вашей молитве, тогда следует пожалеть не только вас, но и вверенных вам христиан. И кроме того, вы будете очень виновны в будущем: придет день, который покроет вас стыдом и позором.

Вряд ли нужно говорить вам о великом значении частой молитвы в жизни пастыря, но я не могу, тем не менее, воздержаться от этого. Благодать Божия неоцененно дорога для вас, если вы посланники Господа; и чем ближе вы будете к Нему, тем успешнее выполните свое служение. Из всех средств, дарованных вам для этого Богом, я не знаю более могущественного, как молитва. Все ваше образование здесь в семинарии ничто в сравнении с тем духовным развитием, которое можете вы получить в молитвенном общении с Господом. Все наши библиотеки и аудитории пусты в сравнении с маленькою клетью нашего сердца. Мы возрастаем, мы делаемся могущественными, мы все преодолеваем нашею сердечною молитвою.

Ваши молитвы будут вам лучшими помощниками уже и в то время, когда вы еще будете только думать о вашей проповеди. В то время, когда другие люди будут еще отыскивать свою дичь, подобно Исаву, вы с помощью молитвы найдете пред собою уже прекрасно приготовленное кушанье и в состоянии будете правдиво повторить слова Иакова: "Господь Бог послал мне". Вы хорошо будете писать, если писания ваши будут исходить из сердца, молитвенно обращенного к Господу; вы хорошо будете говорить, если на колониях, в горячей молитве, испросите у Него "материал" для ваших проповедей. Молитва, в качестве духовного упражнения, научит вас многому и поможет вам избрать должное. Она очистит ваше внутреннее око и сделает вас способными познавать истину во свете благодати Божией. Вы не скоро разберетесь и в сокровищнице текстов, пока не отопрете ее ключом молитвы. Как дивно открылся Даниилу смысл Писания, когда стоял он на молитве пред Богом! Сколь многому научился Петр на "верху дома"! Наша сердечная клеть есть лучшее место для нашего самообразования. Комментаторы - хорошие учителя, но Сам Источник Писания, конечно, несравненно лучше; в молитве же мы прямо обращаемся к Нему и умоляем Его помочь нам. Великое дело - молитвою вникать в дух текста и внедриться в него, как червь внедряется внутри орехового ядра. Молитва снабжает нас рычагом, посредством которого мы можем воспринимать великие истины. Удивляются, каким образом были укреплены камни, но еще изумительнее, каким образом могли некоторые люди достичь столь чудесного разумения великих тайн христианского вероучения! И разве не молитва произвела это чудо? Горячая надежда на Бога обращает и тьму в свет. Постоянная, настойчивая молитва приподнимает пред нами таинственную завесу и дает нам благодать заглянуть в глубину тайн Творца. Заметили однажды, что один богослов, во время диспута, все писал что-то на лежавшем перед ним листе бумаги. Когда любопытные заглянули в эти заметки его, они увидали там лишь постоянно повторявшиеся слова: "Просвети, Господи", "Просвети, Господи!.." И разве, действительно, не подходят эти слова для человека, стремящегося уразуметь Писание, когда он составляет свою проповедь?

Из этого источника, словно под ударами Моисеева жезла, не раз истекут перед вашими глазами протоки глубоких мыслей. Новые жилы драгоценного металла откроются вашему удивленному взору, во время вашей работы, молотом молитвы в каменоломне Господа. Много раз будет вам казаться, что вы будто замкнуты со всех сторон, что для вас нет более выхода, и вдруг внезапно откроется перед вами новый, совершенно неожиданный вами путь. Он, имеющий ключ Давидов, Сам откроет его тогда. Если вы ездили когда-нибудь вниз по Рейну, вы заметили, вероятно, сходство верховьев этой величественной реки с рядом следующих одно за другим озер. Спереди и сзади ваше судно представляется замкнутым среди массивных скалистых стен или террас, покрытых виноградниками. Но вот заворачивает оно за угол, и внезапно во всей своей красоте вновь стремится перед вами светлый могучий поток. То же испытывается и при тщательном изучении Писания. Часто представляется оно почти замкнутым; кажется, невозможно и разобраться в нем, - но молитва гонит наше судно далее, оно выходит в новые воды, и светлый, широкий поток Истины выступает перед ним и принимает его. Не достаточное ли это основание для нашей твердости в молитве и надежды на нее? Твердо направляй бурав свой в каменистую массу, с молитвою как можно далее углубляйся в нее, и потоки живой воды истекут из глубины Писания. Кто же захочет еще далее томиться жаждою, когда столь легко добыть "воду живую"?