Дочь воздуха

Глава четвёртая. Русалки

– Зачем ты меня с собой позвал? – спросила я, когда мы вернулись на перекрёсток пяти дорог и свернули на среднюю из них.

– Я тебя ещё не разгадал, – спокойно ответил маг. – А ты хотела остаться? Неужели эльфы не наказали бы тебя за твоё участие в моём побеге?

Я грустно улыбнулась. Волшебник слишком многого не понимал в добром народе… и у меня не было особого желания ему всё разжёвывать. Поэтому я сказала коротко:

– Эльфы не сердятся, когда человек поступает так, как для него лучше всего. Добрый народец не мстит, а только воздаёт по заслугам.

– И как они оценят мои чары? – ухмыльнулся смертный.

– Как величайший подарок, – удивилась вопросу я. – Разве ты сам не видел? Они были прекрасны!

– Вот как, – потянул Рейнеке. – А если я бы создал злые чары?

– Разве злые чары бывают прекрасными? – вопросом ответила я. – Ты неверно о них судишь, напрасно приписываешь красоту – или злобу.

– Чудно ты всё-таки говоришь, – буркнул маг. – Теперь я и сам вижу, насколько ты не человек.

– А я никогда и не говорила, будто я дочь земли, – подтвердила я.

– Ты дочь воздуха? – спросил волшебник и, остановившись, повернулся ко мне. – Сильф?

Я молча склонила голову. Вот потому-то нам и не советуют беседовать с людьми о чём-то, кроме прямых сделок. Наша чуждость кричит о себе во весь голос, и достаточно нескольких фраз и немного внимательности…

– Вот почему… – проговорил волшебник и коснулся пряди моих волос. – Ты хочешь вернуться в воздух?

– Хочу, – подтвердила я. – Но смертный не может мне помочь, на это способны только эльфы. Они качнут весы судьбы, и я смогу снова стать собой, отбросив это уродливое тяжёлое тело.

– Уродливое?! – возмутился Рейнеке. – Тяжёлое?! Девочка, ты знаешь, что легка как пушинка и прекрасна как солнечный день? Неужели у тебя нет глаз, чтобы увидеть собственную красоту?

– Спасибо за твою лесть, сын земли, – засмеялась я. – Но это слова смертного, не сильфа. Вот если бы ты мог увидеть меня прежде… Воздушная, прозрачная, я летала, обгоняя ветер, и по воздуху плыли мои волосы – белые, как самое чистое в мире облако, а когда я их расчёсывала, поднимался ураган… Вот было время! А сейчас?!

– А сейчас ты человек, – мягко заметил Рейнеке. – Может, для сильфа ты и тяжеловата, но, поверь мне, ты и сейчас кажешься легче пушинки. Я мог бы нести тебя весь день на руках и даже не запыхаться.

– Будь я сильфом, ты не смог бы даже обнять меня – я просочилась бы между пальцев, выскользнула бы из сомкнутых рук, – возразила я.

– Ты хочешь, чтобы я радовался этому? – уточнил смертный, и я засмеялась.

– Учти, я не игрушка для людей, Рейнеке-маг. И не букашка, которую ты будешь рассматривать сквозь увеличивающие стёкла, чтобы понять, как я устроена.

– Учту… дочь ветра. Но ты ведь не откажешься ответить на мои вопросы?

– Не откажусь выслушать – это честнее, – уточнила я. – Спрашивай, сын земли, до сих пор ты всегда задавал нужные вопросы, на которые я ответила бы даже перед лицом смерти.

– До этого дело, надеюсь, не дойдёт, – пробормотал человек, поправляя гитару. – Лика, скажи, как эльфы вернули тебя в воздух в прошлый раз? Что они сделали такого, чего человек не может повторить?

Воспоминания заставили меня поёжиться, как будто ветра внезапно сделались злыми.

– Они… не знаю, как это объяснить. Эльфы взяли весы моей судьбы и положили на одну из чаш мою клятву. Другая взлетела вверх, и мне сказали, что я могу подняться в воздух и остаться там, если выполню обещание. Они не сказали, что, став сильфом, я сделаюсь ещё беспечнее прежнего, и что день ото дня моя клятва будет становиться всё более легковесной, пока весы не качнутся обратно, и я не вернусь в смертный облик. Видишь ли, Рейнеке, сильфы – это магия, разлитая в воздухе, а вы, люди, берёте слишком много волшебства взаймы из окружающего мира и не умеете возвращать. Вот мы и теряем свою природу, и падаем на землю… И должны долго, очень долго возвращать утраченное. А я не захотела ждать. И была наказана.

– А в чём твоё наказание? – не понял меня смертный. – В том, что эльфы забрали свой дар, когда ты не выполнила их условие?

– Нет, Рейнеке-маг, это справедливо. Наказание – в той плате, которую они попросили. Думаешь, легко предателю взлететь? Я очень долго теперь не поднимусь в воздух.

– А как ты вернулась в прошлый раз? – не отставал волшебник. – Или ты рассталась со смертным телом сразу же, как добрый народ качнул весы?

– Нет, – покачала головой я и снова поёжилась. – Эльфы всего лишь подтолкнули…

Умолкнув, я поплотнее закуталась в плащ, зачем-то оглянулась по сторонам и призналась:

– Я прыгнула с обрыва и разбилась о камни.

– Что?! – возмутился маг, и я, встав на цыпочки, приложила палец к его губам.

– Не кричи, Рейнеке-маг, не надо. Сильф, став смертным, может умереть навсегда, а может вернуться в воздух после гибели тела. Добрый народ обещал, что я не умру, и я прыгнула со скалы. И они ведь сдержали своё слово!

– И как оно прошло? – неожиданно злым голосом спросил человек.

– Не спрашивай! – не выдержала я. На меня нахлынула пережитая боль. – Это было ужасно, и тело оставалось таким тяжёлым, и земля так неумолимо меня тащила к себе! Я уж думала, что эльфы меня обманули, а потом… удар, и…

Всплеснув руками, я закрыла лицо, и уже не увидела, а только почувствовала, как маг прижал меня к себе.

– Бедная девочка, – только и вымолвил он – словами, но его голос и руки сказали мне гораздо больше.

– Но эльфы сдержали слово, – горячо заговорила я. – Моё смертное тело рассыпалось в прах и разлетелось по ветру, а я взлетела в воздух и вернулась к родным.

– Попадись они мне… – процедил сквозь зубы волшебник. – Неужто нельзя было найти другой способ?

– Какой? – удивилась я. – Эльфы не хотели меня убивать, ведь это страшный грех – убить сильфа. Даже если он в человеческом облике. Что им оставалось делать?

Человек прорычал что-то невнятное и крепче прижал меня к себе.

– Уже потом, – поспешила продолжить рассказ я, – когда весы качнулись обратно, прах, которым стало моё тело, стал налипать на меня и тянуть вниз, к земле. Счастье, что это происходило постепенно, а не то я могла бы упасть с большой высоты и разбиться уже навсегда. Ветра принесли мне пряностей и привели к другим таким, как я. Те объяснили мне, как жить среди людей, не привлекая к себе внимания.

– Другим таким как ты? – задумчиво повторил волшебник. – Значит, дети ветров на самом деле упавшие из воздуха сильфы?

Высвободившись, я прижала руку ко рту человека и умоляюще заглянула ему в глаза.

– Сын земли, ты должен обещать мне, что сохранишь мои слова в тайне.

Волшебник взял мою руку в свою, повернул и поднёс к губам тыльной стороной.

– Я ничего не собираюсь обещать тебе, дочь ветров, – ответил он. – Но я не дам тебя в обиду, не причиню вреда и твоим родным.

– Смотри же… если обманешь…

– Ты хочешь есть? – спросил меня человек на исходе первой дневной стражи. Проспав перед тем весь день в заколдованном кругу, мы шли всю ночь куда глаза глядят, и вот теперь впереди показалась сторожевая застава, при которой наверняка можно встретить лоточника с горячими пирогами или ещё какой-нибудь едой в таком духе.

– Наверное, – неуверенно отозвалась я. – Но больше я хочу отдохнуть. Я не привыкла столько ходить на ногах. Всё-таки тяжело зовёт к себе земля, воздух не так суров.

– Как же ты раньше странствовала, бедная девочка? – поразился волшебник.

– Не торопясь, – пожала плечами я. – Отдыхала, находила ручьи и мыла в них ноги. Вода смывает усталость, а если уж попросить русалок о помощи…

– Русалок?! – вскинулся маг. – И ты знаешь, как найти их? И можешь поговорить с ними?!

– Знаю. Могу, – подтвердила я. – Но смотри, смертный, не жалуйся, будто тебя не предупреждали.

Волшебник, конечно, не обратил на моё предупреждение никакого внимания.

– Вот, – кивнула я на ручей, возле которого мы присели – отдохнуть и съесть купленные на заставе пироги. – Здесь живут русалки.

– И ты можешь позвать их? – жадно спросил смертный.

– Зачем их звать? – удивилась я. – Мы пришли, и этого достаточно.

– Так они нам покажутся? – не унимался волшебник.

– Ночью, – пояснила я. – Днём русалки не видны даже эльфам, растворены в воде, и поют, вплетая голоса в песню ручья.

– А сейчас они поют? – уточнил маг.

– Сколько вопросов, смертный! – засмеялась я. – Ты сам не слышишь?

– Нет, – покачал головой Рейнеке.

– Это потому, что ты говоришь, – назидательно объяснила я. – Замолчи, сядь на землю, склони ухо к воде и прислушайся.

– Но я ничего не слышу, – заявил человек, едва выполнив мои указания.

– Плохо слушаешь, – отмахнулась я, принимаясь за принесённый с собой пирог. Пожалуй, я действительно успела проголодаться. Счастье, что эльфы усыпили нас всего на один день – с них сталось бы и на семь лет задержать, и ничего не заметить.

Доев пирог (маг так и прислушивался, не глядя на еду), я достала из-за пазухи дудочку. Отломила тростинку, вставила её в широкий конец дудочки, а свободный конец тростинки опустила в воду. И подула, заставив воду ручья забулькать. Ручей на миг стих. А после разразился серебристой трелью-журчанием.

– Их тут три, – сказала я, повернувшись к магу и снова подула в ручей. – Я попросила разрешения погостить у них и кинуть крошки в воду, для рыбок.

– Крошки? – спохватился волшебник. – Лика!

– Да, сын земли? – безмятежно отозвалась я, догадываясь, что именно возмутило волшебника.

– Ты съела всё, что мы принесли!

– Разумеется, всё, – согласилась я. – Мне хотелось есть.

– А я?! – рассердился волшебник.

– А у тебя, сын земли, в мешке припрятана копчённая грудинка и ломоть хлеба, – пояснила я. – Их давно пора доесть, а не ждать, пока еда испортится.

– И как только узнала, – проворчал разоблачённый волшебник и полез в мешок доставать свои припасы. Из воды донёсся явственный смех.

– Ветер нашептал, – улыбнулась я и снова забулькала. Маг неожиданно вздрогнул и развернулся ко мне.

– Ветер нашептал… Лика, послушай, ты сейчас, что, разговариваешь с русалками?

– Про твои припасы мне не они рассказали, – заверила я, но волшебник отмахнулся.

– Я не о том. Ну, разговариваешь?

– Разумеется, – отозвалась я и снова подула в дудочку. Вода ответила. – Русалки не слышат того, что происходит в воздухе, да и человеческий язык понимают с трудом.

– А ты их язык понимаешь? – жадно спросил смертный.

– Понимаю, – признала я. – Сейчас, например, они просят тебя остаться до темноты и потанцевать с ними.

– Они сами об этом заговорили? – восхитился маг.

– Ну, да, – подтвердила я, весьма удивлённая восторгом Рейнеке. – Русалки обожают танцевать, и счастливы, когда находится с кем. Так что им передать?

– Передай, что я буду счастлив принять их приглашение! – потребовал волшебник. Я просвистела его ответ в дудочку, а после, отложив её, повернулась к магу.

– Ты дурак, сын земли.

– Это ещё почему? – насторожился смертный.

– Потому, что жизнь тебя ничему не учит. Неужели ты не слышал о русалочьих плясках?

– Нет, – встревожился Рейнеке, однако по его глазам я поняла, что человек и сейчас по-настоящему не испугался.

– Может быть, ты принёс с собой ленты? Гребень? Зеркало? Сын земли, ты подумал, чем будешь выкупать свою жизнь?!

– Ясно, – спокойно ответил человек и, оперевшись спиной о ближайшее дерево, вытянул ноги. Вся поза его выражала полную расслабленность и беззаботность. – Ты снова завела меня в ловушку, не так ли?

– Я предупреждала тебя, – начала было я, но маг остановил мои возражения, подняв руку.

– Это всё неважно, Лика, дочь ветров. Лучше расскажи мне про обычаи русалок.

– А что тут рассказывать? Они дети воды, они появились из слёз создателя мира, как сильфы появились из вздоха, а эльфы – из смеха. Летом они выходят из воды по ночам и до одури пляшут на берегах своих жилищ – ручьёв, рек, озёр… Каждый смертный, который окажется здесь, будет затанцован до смерти, если только не откупится подарком. Они ужасно тщеславны и рады любой безделке. Правда, девушек они могут отпустить за честное слово, но горе той, которая не вернётся с обещанным! Но мужчине они не поверят, тут даже надеяться не на что.

– Так, может, мне сбегать на заставу за лентами? – уточнил маг. – Вряд ли, конечно, они есть у сторожей, но вдруг… Или я могу успеть вырезать гребень до вечера.