Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Anna Lembke (ч. 3)

Вы помните Дэвида, застенчивого компьютерщика, который попал в больницу после того, как пристрастился к стимуляторам, отпускаемым по рецепту.

После выписки он начал еженедельные занятия по экспозиционной терапии с молодым талантливым психотерапевтом из нашей команды. Основной принцип экспозиционной терапии заключается в том, чтобы по нарастающей подвергать людей воздействию именно тех вещей - нахождение в толпе, проезд по мостам, полет в самолете, - которые вызывают неприятные эмоции, от которых они пытаются убежать, и тем самым повышать их способность переносить эту деятельность. Со временем они могут даже получить от этого удовольствие.

Как сказал философ Фридрих Ницше, которому вторили многие до и после него: "То, что меня не убивает, делает меня сильнее".

Учитывая, что Дэвид больше всего боялся разговаривать с незнакомыми людьми, его первой задачей было заставить себя вести светскую беседу с коллегами.

"Мое домашнее задание по терапии, - рассказывал он мне несколько месяцев спустя, - заключалось в том, что я шел на кухню, в комнату отдыха или в кафетерий на работе и разговаривал со случайными людьми. У меня был сценарий: "Привет. Меня зовут Дэвид. Я работаю в отделе разработки программного обеспечения. Чем вы занимаетесь?" Я установил график: до обеда, во время обеда и после обеда. Затем я должен был измерить свой дистресс до, во время и после по шкале от одного до ста, причем сто - это самый худший дистресс, который я мог себе представить".

В мире, где мы все чаще считаем себя - шаги, вдохи, удары сердца, - наложение цифр на что-то стало одним из способов освоения и описания опыта. Для меня количественная оценка вещей не является второй натурой, но я научился приспосабливаться, поскольку этот метод самоанализа, похоже, особенно хорошо подходит для научно мыслящих компьютерщиков и инженеров, которых так много в Кремниевой долине.

"Как Вы себя чувствовали до взаимодействия? Какого числа вы были?" спросил я.

"До ста лет. Я почувствовала такой ужас. Мое лицо стало красным. Я вспотел".

"Чего вы боялись, что это произойдет?"

"Я боялась, что другие люди будут смотреть на меня и смеяться. Или звонили в отдел кадров или службу безопасности, потому что я казалась им сумасшедшей".

"Как все прошло?"

"Ничего из того, чего я боялась, не произошло. Никто не позвонил в отдел кадров или службу безопасности. Я оставалась в моменте как можно дольше, просто позволяя своему беспокойству захлестнуть меня, и в то же время уважая их время. Взаимодействие длилось около четырех минут".

"Как Вы себя чувствовали после этого?"

"После этого мне было около сорока. Гораздо меньше тревоги. Так я занимался по расписанию три раза в день в течение нескольких недель, и постепенно со временем мне становилось все легче и легче. Затем я стал общаться с людьми вне работы".

"Расскажи мне."

"В Starbucks я намеренно завязал светскую беседу с бариста. Раньше я бы никогда так не поступил. Я всегда заказывал через приложение, чтобы избежать общения с человеком. Но в этот раз я подошла к стойке и заказала кофе. Больше всего я боялся сказать или сделать какую-нибудь глупость. Все было хорошо, пока я не пролила немного кофе на стойку. Мне было так неловко. Когда я рассказала об этом своему психотерапевту, она посоветовала мне сделать это снова - пролить кофе, но на этот раз специально. В следующий раз, когда я была в Starbucks, я специально пролила свой кофе. Я чувствовала тревогу, но потом привыкла".

"Чему ты улыбаешься?"

"Я почти не могу поверить, насколько изменилась моя жизнь. Я меньше слежу за собой. Мне не нужно так много планировать, чтобы избежать общения с людьми. Я могу сесть в переполненный поезд и не опоздать на работу, потому что я жду следующего, а потом еще одного. Я вообще получаю удовольствие от встреч с людьми, которых больше никогда не увижу".

Алекс Хоннольд (Alex Honnold), получивший всемирную известность благодаря восхождению на Йосемитскую вершину El Capitan без веревок, при визуализации мозга обнаружил, что его миндалины активированы ниже нормы. Для большинства из нас миндалина - это область мозга, которая загорается при фМРТ, когда мы смотрим на страшные картинки.

Исследователи, изучавшие мозг Хоннольда, предположили, что он родился с меньшим врожденным страхом, чем другие люди, что, в свою очередь, позволило ему, по их предположению, совершить сверхчеловеческие скалолазные подвиги.

Однако сам Хоннольд не согласился с их интерпретацией: " Я так много занимался соло и так много работал над своими альпинистскими навыками, что моя зона комфорта довольно велика. Поэтому те вещи, которые я делаю и которые выглядят довольно возмутительно, для меня кажутся нормальными".

Наиболее вероятным объяснением различий в мозге Хоннольда является развитие толерантности к страху путем нейроадаптации. Я полагаю, что мозг Хоннольда изначально ничем не отличался от мозга среднестатистического человека в плане чувствительности к страху. Сейчас отличается тем, что за годы восхождений он натренировал свой мозг не реагировать на страшные стимулы. Для того чтобы напугать мозг Хоннольда, требуется гораздо больше, чем для обычного человека, потому что он постепенно подвергал себя смертельным испытаниям.

Следует отметить, что у Хоннольда чуть не случился приступ паники, когда он вошел в аппарат фМРТ, чтобы получить снимки своего "бесстрашного мозга", что также говорит нам о том, что устойчивость к страху не обязательно распространяется на все виды опыта.

Алекс Хоннольд и мой пациент Дэвид поднимались на разные участки одной и той же горы страха. Как мозг Хоннольда приспособился к восхождению на скалу без веревок, так и у Дэвида образовались психические мозоли, благодаря которым он смог переносить тревогу и обрел чувство уверенности и компетентности в себе и своей способности жить в этом мире.

Боль для лечения боли. Тревога - для лечения тревоги. Такой подход является контринтуитивным и прямо противоположен тому, чему нас учили на протяжении последних 150 лет в отношении управления болезнями, дистрессом и дискомфортом.

Зависимость от боли

"Со временем я понял, что чем сильнее боль, которую я испытываю от первоначального удара холодной водой, - говорит Майкл, - тем сильнее кайф после этого. Поэтому я начал искать способы усиления кайфа.

"Я купил морозильную камеру для мяса - корыто с крышкой и встроенными охлаждающими змеевиками - и каждую ночь наполнял ее водой. К утру на поверхности образовывался тонкий слой льда, а температура воздуха опускалась до тридцати градусов. Прежде чем залезть в воду, пришлось ломать лед.

"Потом я прочитал, что тело нагревает воду через несколько минут, если только вода не движется, как в джакузи. Поэтому я купил моторчик, который вставлялся в ледяную ванну. Таким образом, находясь в ней, я мог поддерживать температуру, близкую к нулю. Я также купил наматрасник с гидроприводом для своей кровати, которую я держу при самых низких температурах - около 55°F (13°C)".

Майкл резко замолчал и посмотрел на меня с кривой улыбкой. "Вау. Я понимаю, что пока я говорю об этом... это похоже на зависимость".

В апреле 2019 г. профессор Алан Розенвассер из Университета штата Мэн написал мне по электронной почте, разыскивая копию главы, которую я недавно опубликовал вместе с коллегой о роли физических упражнений в лечении зависимости. Мы с ним никогда не встречались. Получив разрешение издательства, я отправил ему главу.

Примерно через неделю он написал еще раз, на этот раз следующее.

Спасибо, что поделились. Я заметил, что вы не обсудили вопрос о том, является ли бег на колесе у мышей и крыс моделью добровольной физической нагрузки или патологической физической нагрузки (физической зависимости). Некоторые животные, содержащиеся в колесах, демонстрируют чрезмерные уровни бега, а в одном из исследований было показано, что дикие грызуны используют беговое колесо, оставленное на улице в окружающей среде.

Я был очарован и немедленно написал ему ответ. Далее последовал ряд бесед, в ходе которых доктор Розенвассер, который последние сорок лет занимается изучением циркадных ритмов, известных также как "поле часов", обучал меня работе с беговыми колесами.

"Когда люди только начинали заниматься этой работой, - рассказал мне Розенвассер, - ошибочно считалось, что беговые колеса - это способ отслеживания спонтанной активности животных: покоя и движения. В какой-то момент люди стали обращать внимание на то, что беговые колеса не являются инертными. Они интересны сами по себе. Одним из "кикстартеров" стал нейрогенез гиппокампа у взрослых".

Речь идет об открытии несколько десятилетий назад того факта, что, вопреки прежним представлениям, человек может генерировать новые нейроны в мозге до среднего и позднего зрелого возраста.

"Как только люди признали, что новые нейроны рождаются и интегрируются в нейронные цепи, - продолжает Розенвассер, - одним из самых простых способов стимуляции нейрогенеза стало беговое колесо, даже более эффективное, чем обогащенная среда [сложные лабиринты, например]. Это привело к целой эпохе исследований бегового колеса".

"Оказывается, - говорит Розенвассер, - что беговые колеса управляются теми же эндо-опиоидными, дофаминовыми и эндо-каннабиноидными путями, которые приводят к компульсивному употреблению наркотиков. Важно знать, что беговые колеса не обязательно являются образцом здорового образа жизни".

Одним словом, беговые колеса - это наркотик.

Мыши, помещенные в сложный лабиринт с 230-метровыми туннелями, включающими воду, пищу, материал для рытья, гнезда, т.е. большую территорию с множеством интересных занятий, а также беговое колесо , будут проводить большую часть времени на беговом колесе и оставлять неисследованными значительные участки лабиринта.

Как только грызуны начинают использовать беговое колесо, им трудно остановиться. Грызуны пробегают на беговом колесе гораздо большее расстояние, чем на плоской беговой дорожке или в лабиринте, а также гораздо большее расстояние, чем при обычном передвижении в естественной среде.

Грызуны в клетке, которым предоставлен доступ к беговому колесу, будут бегать до тех пор, пока их хвосты не будут постоянно изогнуты вверх и назад по направлению к голове в форме бегового колеса: чем меньше колесо, тем резче изгиб хвоста. В некоторых случаях крысы бегают до тех пор, пока не умрут.

Расположение, новизна и сложность ходового колеса влияют на его использование.

Дикие мыши предпочитают квадратные колеса круглым, а колеса с препятствиями внутри - колесам без препятствий. При беге на колесах они демонстрируют потрясающую координацию и акробатическое мастерство. Подобно подросткам в скейт-парке, они позволяют "многократно переносить себя почти на вершину колеса как в прямом, так и в обратном направлении, бегая по внешней стороне колеса по верхней поверхности или "поднимаясь" по внешней стороне колеса, балансируя при этом на хвосте".

C. М. Шервин в своем обзоре беговых колес за 1997 г. высказал предположение о присущих беговым колесам подкрепляющих свойствах:

Трехмерное качество бега на колесе может быть стимулирующим для животных. Во время движения колеса животное испытывает быстрые изменения скорости и направления своего движения, частично обусловленные внешними силами: импульсом и инерцией колеса. Этот опыт может быть усиливающим, аналогично тому, как (некоторые!) люди получают удовольствие от аттракционов на ярмарке, особенно при движении в вертикальной плоскости. В "естественных" условиях такие изменения в движении животного маловероятны.

Йоханна Мейер и Юрий Робберс из Медицинского центра Лейденского университета (Нидерланды) установили беговое колесо в городском районе, где живут одичавшие мыши, а другое - на дюне, не доступной для посетителей. В каждом месте они установили видеокамеру, чтобы в течение двух лет фиксировать каждого зверька, посетившего клетки.

В результате были зафиксированы сотни случаев использования животными беговых колес. "Наблюдения показали, что круглогодично в колесах бегали одичавшие мыши, причем в зеленой городской зоне их число неуклонно возрастало в конце весны и достигало максимума летом, а в дюнах увеличивалось в середине-конце лета и достигало максимума поздней осенью".

Колесо использовалось не только дикими мышами. Среди них были также землеройки, крысы, улитки, слизни и лягушки, большинство из которых демонстрировали намеренное и целенаправленное взаимодействие с колесом.

Авторы пришли к выводу, что "бег на колесах может восприниматься как вознаграждение даже без сопутствующего пищевого вознаграждения, что говорит о важности мотивационных систем, не связанных с добычей пищи".

Экстремальные виды спорта - скайдайвинг, кайтсерфинг, дельтапланеризм, бобслей, горные лыжи/сноуборд, каякинг, ледолазание, горный велосипед, каньон, банджи-джампинг, бейсджампинг, полеты на вингсьюте - сильно и быстро бьют по болевой стороне баланса "удовольствие-болезнь". Интенсивная боль/страх плюс выброс адреналина создают мощный наркотик.

Ученые показали, что сам по себе стресс может увеличить выделение дофамина в мозговом пути вознаграждения, что приводит к тем же изменениям в мозге, которые наблюдаются при употреблении наркотиков, вызывающих зависимость, таких как кокаин и метамфетамин.

Как мы становимся толерантными к приятным стимулам при многократном воздействии, так же мы можем стать толерантными и к болевым стимулам, перестраивая свой мозг в сторону боли.

Исследование парашютистов в сравнении с контрольной группой (гребцами) показало, что повторные прыжки с парашютом чаще приводят к ангедонии - отсутствию радости - в оставшейся жизни.

Авторы пишут, что "прыжки с парашютом имеют сходство с аддиктивным поведением и что частая подверженность "естественному кайфу" связана с ангедонией". Я бы вряд ли назвал прыжок из самолета на высоте 13 000 футов "естественным кайфом", но с общим выводом автора согласен: Прыжки с парашютом могут вызывать привыкание и при постоянном занятии могут привести к стойкой дисфории.

Технологии позволили нам расширить границы человеческой боли.

12 июля 2015 года ультрамарафонец Скотт Юрек побил рекорд скорости прохождения Аппалачской тропы . Он преодолел путь от Джорджии до Мэна (2189 миль) за 46 дней, 8 часов и 7 минут. Для достижения этой цели он использовал следующие технологии и приспособления: легкую, водонепроницаемую, термостойкую одежду, кроссовки из "воздушной сетки", спутниковый GPS-трекер, GPS-часы, iPhone, системы гидратации, таблетки с электролитом, алюминиевые складные палки, "промышленные распылители воды для имитации запотевания", "ледяной кулер для охлаждения ядра", 6-7 тыс. калорий в день, пневматический компрессионный массажер для ног, работающий от солнечных батарей на крыше фургона, за которым приехали жена и команда.

В ноябре 2017 года Льюис Пью проплыл километр в воде с температурой -3°C (26˚F) вблизи Антарктиды в одних плавках. Для этого пришлось проплыть по воздуху и морю от родной ЮАР до отдаленного британского острова Южная Георгия. Как только Пью закончил плавать, его команда доставила его на ближайший корабль, где он был погружен в горячую воду и находился там в течение следующих пятидесяти минут, чтобы привести температуру тела в норму. Без этого вмешательства он, несомненно, умер бы.

Восхождение Алекса Хоннольда на Эль-Капитан кажется верхом технологического беспредела. Никаких веревок. Никакого снаряжения. Один человек противостоит гравитации в смертельном поединке, демонстрируя мужество и мастерство. Но, по общему мнению, подвиг Хоннольда был бы невозможен без "сотен часов, проведенных на Freerider [маршрут, по которому он поднимался], прикрепленных к веревкам, отработки точно отрепетированной хореографии для каждого участка, запоминания тысяч замысловатых последовательностей рук и ног".

Восхождение Хоннольда было снято профессиональной съемочной группой и превратилось в фильм, который посмотрели миллионы людей, что привело к его массовой популярности в социальных сетях и всемирной славе. Богатство и знаменитость - еще одно измерение нашей дофаминовой экономики - способствуют привыканию к этим экстремальным видам спорта.

" Синдром перетренированности" - это хорошо описанное, но малоизученное состояние спортсменов, тренирующихся на выносливость так много, что они достигают точки, когда физические нагрузки перестают вырабатывать эндорфины, которых раньше было так много. Вместо этого они чувствуют себя истощенными и испытывают дисфорию, как будто их баланс вознаграждения достиг максимума и перестал работать, подобно тому, что мы наблюдали у моего пациента Криса и опиоидов.

Я не утверждаю, что все, кто занимается экстремальными видами спорта и/или спортом на выносливость, страдают зависимостью, а скорее подчеркиваю, что риск зависимости от любого вещества или поведения возрастает с увеличением его силы, количества и продолжительности. Люди, слишком сильно и долго склоняющиеся в сторону боли, также могут оказаться в состоянии стойкого дефицита дофамина.

Слишком сильная боль или слишком сильная форма боли может увеличить риск возникновения болевой зависимости, что я наблюдал в клинической практике. Одна моя пациентка так много бегала, что у нее развились переломы костей ног, но даже после этого она не перестала бегать. Другая пациентка резала лезвием бритвы внутреннюю поверхность предплечий и бедер, чтобы почувствовать прилив сил и успокоить постоянные размышления. Она не могла перестать резать, даже рискуя получить серьезные рубцы и инфекцию.

Когда я воспринимал их поведение как зависимость и относился к ним так, как относился бы к любому пациенту с зависимостью, им становилось лучше.

Зависимость от работы

Трудоголик" - это признанный член общества. Пожалуй, нигде это так не проявляется, как в Кремниевой долине, где 100-часовая рабочая неделя и круглосуточная доступность являются нормой.

В 2019 году, после трех лет ежемесячных командировок по работе, я решила ограничить поездки, чтобы вернуть баланс между работой и домом. Сначала я открыто объяснил людям причину: Я хочу больше времени проводить с семьей. Люди казались одновременно раздраженными и обиженными тем, что я отказываюсь от их приглашения по такой хиппи-дипповской причине, как "время с семьей". В конце концов, мне пришлось сказать, что у меня есть другая работа, что вызвало меньшее сопротивление. Казалось, что моя работа в другом месте вполне приемлема.

Невидимые стимулы сегодня вплетены в ткань работы "белых воротничков" - от перспектив получения премий и опционов на акции до обещания продвижения по службе. Даже в таких областях, как медицина, медицинские работники принимают больше пациентов, выписывают больше рецептов и выполняют больше процедур, потому что их стимулируют к этому. Я ежемесячно получаю отчет о своей производительности, которая измеряется количеством счетов, выставленных мною от имени моего учреждения.

В отличие от этого, работа "синих воротничков" все больше механизируется и отрывается от смысла самой работы. Работа по найму у далеких бенефициаров предполагает ограниченную самостоятельность, скромную финансовую выгоду и слабое ощущение общей миссии . Последовательная работа на сборочном конвейере разрушает чувство выполненного долга и сводит к минимуму контакт с потребителем конечного продукта, что является важнейшим фактором внутренней мотивации. В результате формируется менталитет "тяжело работать/тяжело играть", при котором компульсивное потребление становится наградой в конце трудового дня.

Поэтому неудивительно, что люди с образованием ниже среднего, занятые на низкооплачиваемых работах, работают меньше, чем когда-либо, в то время как высокообразованные работники работают больше.

К 2002 году 20 процентов высокооплачиваемых работников в два раза чаще работали подолгу, чем 20 процентов низкооплачиваемых, и эта тенденция сохраняется. Экономисты предполагают, что это изменение связано с более высоким вознаграждением тех, кто находится на вершине экономической пищевой цепочки.

Порой мне трудно остановить работу, начав ее. Поток" глубокой концентрации - это наркотик, который сам по себе высвобождает дофамин и создает свой собственный кайф. Подобная сосредоточенность, хотя и поощряется в современных богатых странах, может стать ловушкой, когда она лишает нас возможности общаться с друзьями и семьей в остальное время.

Вердикт по боли

Как бы отвечая на свой вопрос о том, не пристрастился ли он к погружению в холодную воду, Майкл сказал: "Это никогда не выходило из-под контроля. В течение двух-трех лет я каждое утро принимал десятиминутную ледяную ванну. Сейчас мне это уже не так нравится, как раньше. В среднем я делаю это три раза в неделю".

"Что действительно здорово, - продолжает он, - так это то, что это стало семейным занятием и тем, что мы делаем с друзьями. Употребление наркотиков всегда было социальным. В колледже многие отрывались по полной. Они всегда сидели вместе, пили или употребляли кокаин.

"Теперь я так больше не делаю. Вместо этого приходят несколько наших друзей. . . . У них тоже есть дети, и мы устраиваем вечеринку с холодной водой. У меня есть заказная ванночка, установленная в середине сороковых годов, и все по очереди заходят в нее, чередуя с джакузи. У нас есть таймер, и мы подбадриваем друг друга, включая детей. Эта тенденция распространилась и среди наших друзей. Группа женщин из нашей дружеской компании раз в неделю ездит на залив и погружается в воду. Они погружаются по шею. А вода там пятидесятиградусная".

"И что дальше?"

"Не знаю", - рассмеялся он. "Наверное, они ходят и развлекаются".

Мы оба улыбнулись.

"Вы несколько раз говорили, что делаете это, потому что это заставляет вас чувствовать себя живым. Вы можете объяснить?"

"Мне не очень нравится ощущение жизни. Наркотики и алкоголь были способом получить удовольствие. Сейчас я уже не могу этого делать. Когда я вижу, как люди веселятся, я все равно немного завидую их побегу. Я вижу, что они получают отсрочку. Холодная вода напоминает мне, что быть живым может быть приятно".

Если мы потребляем слишком много боли или в слишком сильной форме, то возникает риск компульсивного, деструктивного перепотребления.

Но если мы потребляем нужное количество, "подавляя сильную боль малой болью", мы открываем для себя путь к гормональному исцелению и, возможно, даже к случайным "приступам радости".

ГЛАВА 8.

Радикальная честность

ни одна из основных религий и этических кодексов не исключает честности в своих моральных учениях. Все мои пациенты, достигшие длительного выздоровления, считали, что честность является важнейшим условием поддержания психического и физического здоровья. Я тоже убедился, что радикальная честность не только помогает ограничить компульсивное чрезмерное потребление, но и является основой правильно прожитой жизни.

Вопрос заключается в том, как говорить правду, чтобы улучшить нашу жизнь?

Прежде всего, давайте определимся, что говорить правду - это больно. Мы с самого раннего детства заточены на то, чтобы лгать, и все мы это делаем, независимо от того, хотим мы это признать или нет.

Дети начинают лгать уже в два года. Чем умнее ребенок, тем больше вероятность того, что он солжет, и тем лучше у него это получается. В возрасте от трех до четырнадцати лет вероятность лжи снижается, возможно, потому, что дети начинают лучше понимать, как ложь вредит другим людям. С другой стороны, взрослые способны на более изощренную антисоциальную ложь, чем дети, поскольку способность планировать и запоминать становится более развитой.

На сайте средний взрослый человек ежедневно говорит от 0,59 до 1,56 лжи. Лжец, лжец, штаны горят. У всех нас от трусов идет небольшой дымок.

Люди - не единственные животные, способные к обману. Животный мир изобилует примерами использования обмана в качестве оружия и щита. Например, жук Lomechusa pubicollis способен проникать в муравейники, выдавая себя за одного из них, для чего он выделяет химическое вещество, придающее ему запах муравья. Проникнув внутрь, жук питается муравьиными яйцами и личинками.

Но ни одно другое животное не сравнится с человеком по способности ко лжи.

Эволюционные биологи предполагают, что развитие человеческого языка объясняет нашу склонность и превосходную способность ко лжи. История выглядит следующим образом. Эволюция Homo sapiens завершилась формированием больших социальных групп. Создание больших социальных групп стало возможным благодаря развитию сложных форм коммуникации, обеспечивающих развитое взаимное сотрудничество. Слова, используемые для сотрудничества, могут также использоваться для обмана и введения в заблуждение. Чем совершеннее язык, тем изощреннее ложь.

Но ложь в мире изобилия чревата изоляцией, тягой и патологическим перепотреблением. Позвольте мне объяснить.

"Вы хорошо выглядите", - сказал я Марии, когда мы сидели напротив друг друга в апреле 2019 года. Ее темно-каштановые волосы были уложены в профессиональную, но приятную для глаз прическу . Она была одета в скромную рубашку с воротником и брюки. Она улыбалась, была бодра и выглядела собранной, как и все пять лет, в течение которых я ее лечил.

За все то время, что я ее знаю, у Марии была устойчивая ремиссия расстройства, связанного с употреблением алкоголя. Она пришла ко мне уже выздоровевшей, что было достигнуто благодаря посещению "Анонимных алкоголиков" и работе со своим спонсором. Она приходила ко мне время от времени, чтобы проверить состояние здоровья и пополнить запасы лекарств. Я уверен, что узнал от нее больше, чем она от меня. Одна вещь, которой она меня научила, - это то, что говорить правду было основополагающим фактором ее выздоровления.

Когда она росла, то знала обратное. Ее мать пила, в том числе в состоянии алкогольного опьянения и за рулем, когда Мария находилась в машине. Ее отец на несколько лет покинул семью и уехал в место, которое никому не разрешалось называть и которое даже сейчас она предпочитает не раскрывать из уважения к его личной жизни. Ей пришлось заботиться о младших братьях и сестрах, делая вид, что дома все в порядке. Когда в середине двадцатых годов у Марии началась алкогольная зависимость, она уже хорошо научилась тасовать разные версии реальности.

Чтобы проиллюстрировать важность честности в ее новой трезвой жизни, она рассказала мне такую историю.

"Я вернулся домой с работы и обнаружил, что Марио ждет посылка от Amazon".

Марио - младший брат Марии. Она и ее муж Диего живут вместе с Марио, чтобы поддерживать друг друга и экономить на аренде жилья на рынке элитной недвижимости Силиконовой долины.

"Я решил открыть его, хотя оно было адресовано не мне. Часть меня знала, что я не должна этого делать. Когда я вскрывала его посылки раньше, он очень злился. Но я знала, что могу использовать то же самое оправдание, что и в прошлый раз: что я перепутала его имя со своим, ведь они так похожи. Я сказала себе, что заслужила одно маленькое удовольствие после тяжелого рабочего дня. Сейчас я уже не помню, что было внутри.

"Вскрыв пакет, я запечатал его и оставил вместе с остальной почтой. По правде говоря, я забыл об этом. Марио пришел домой через несколько часов и сразу же обвинил меня в том, что я его вскрыла. Я соврала и сказала, что не открывала. Он переспросил, и я снова соврала. Он продолжал говорить: "Похоже, кто-то открыл". Я отвечала: "Это не я". Тогда он очень разозлился, взял свою почту и пакет, ушел в свою комнату и захлопнул дверь.

"В ту ночь я плохо спал. На следующее утро я понял, что должен сделать. Я зашел на кухню, где завтракали Марио и Диего, и сказал: "Марио, я вскрыл твою посылку. Я знала, что она твоя, но все равно открыла. Потом я пыталась это скрыть. Потом я солгала об этом. Мне очень жаль. Пожалуйста, прости меня". "

"Расскажите мне, почему честность является такой важной частью вашего выздоровления", - сказал я.

"Я никогда бы не признал правду, когда пил. Тогда я врал обо всем и никогда не брал на себя ответственность за свои поступки. Было так много лжи, и половина из них даже не имела смысла".

Муж Марии, Диего, однажды рассказал мне о том, как Мария пряталась в ванной, чтобы выпить, включала душ, чтобы Диего не услышал звук открываемых пивных бутылок, не понимая, что он слышит звон открывалки, когда она вынимает ее из укрытия за дверью ванной. Он рассказал, как она выпивала упаковку пива за один присест, затем заменяла пиво водой и приклеивала крышки обратно. "Неужели она думала, что я не смогу почувствовать запах клея или разницу между водой и спиртным?"

Мария говорит: "Я врала, чтобы скрыть свое пьянство, но я врала и о других вещах. О том, что даже не имело значения: куда я иду, когда вернусь, почему опаздываю, что ела на завтрак".

У Марии появилась привычка лгать. То, что начиналось как способ скрыть пьянство матери, отсутствие отца, а в итоге и собственную зависимость, превратилось в ложь ради самой себя.

Привычка лгать возникает очень легко. Мы все регулярно лжем, чаще всего не осознавая этого. Наша ложь настолько мала и незаметна, что мы убеждаем себя в том, что говорим правду. Или что это не имеет значения, даже если мы знаем, что лжем.

"Когда я рассказал Марио правду в тот день, хотя я знал, что он будет в ярости, я понял, что что-то действительно изменилось во мне, в моей жизни. Я понял, что готов жить по-другому, лучше. Я покончила со всей этой маленькой ложью, заполнявшей мой разум и заставлявшей меня чувствовать вину и страх... вину за ложь и страх, что кто-то узнает об этом. Я понял, что пока я говорю правду, мне не нужно беспокоиться ни о чем подобном. Я свободен. После того как я рассказала брату правду о посылке, это стало ступенькой к тому, что наши отношения стали ближе. После этого я вернулась наверх и почувствовала себя очень хорошо".

Радикальная честность - говорить правду о больших и малых вещах, особенно когда это вскрывает наши недостатки и влечет за собой последствия, - необходима не только для выздоровления от зависимости, но и для всех нас, пытающихся жить более сбалансированной жизнью в нашей экосистеме, насыщенной вознаграждениями. Это работает на многих уровнях.

Во-первых, радикальная честность способствует осознанию своих действий. Во-вторых, она способствует установлению близких человеческих отношений. В-третьих, она ведет к созданию правдивой автобиографии, в которой мы несем ответственность не только перед собой нынешними, но и перед собой будущими. Кроме того, правдивость заразительна и может даже предотвратить развитие зависимости в будущем.

Информированность

Ранее я приводил греческий миф об Одиссее в качестве иллюстрации физического самосвязывания. Есть малоизвестный эпилог к этому мифу, который здесь уместен.

Вы помните, что Одиссей попросил свою команду привязать его к мачте корабля, чтобы избежать приманки сирен. Но если подумать, он мог бы просто залить уши пчелиным воском, как велел это сделать остальным членам своей команды, и избавить себя от лишних хлопот. Одиссей не был жадным до наказаний. Сирен можно было убивать только в том случае, если тот, кто их слышал, мог потом жить и рассказывать об этом. Одиссей победил сирен, рассказав о своем путешествии, едва не закончившемся смертью, уже после того, как оно состоялось. Убийство было в рассказе.

Миф об Одиссее подчеркивает ключевую особенность поведения изменения: Рассказ о своих переживаниях дает нам возможность овладеть ими. Будь то психотерапия, беседа со спонсором АА, исповедь священнику, признание другу или запись в дневнике, честный рассказ о своем поведении делает его более понятным, позволяя в некоторых случаях увидеть его впервые. Это особенно верно для поведения, которое на уровне автоматизма не поддается осознанию.

Когда я навязчиво читал романтические романы, я лишь частично осознавал, что делаю это. Иными словами, я осознавал свое поведение в то же время, когда не осознавал его. Это хорошо известное явление в зависимости, своего рода полусознательное состояние, похожее на бодрствующий сон, которое часто называют отрицанием.

Вероятно, отрицание опосредовано разрывом связи между частью мозга, связанной с путями вознаграждения, и высшими отделами коры головного мозга, которые позволяют нам описывать события нашей жизни, оценивать последствия и планировать будущее. Многие методы лечения зависимости предполагают укрепление и обновление связей между этими отделами мозга.

Нейробиолог Кристиан Руфф и его коллеги изучали на сайте нейробиологические механизмы честности. В одном из экспериментов они предложили участникам (всего 145 человек) сыграть в игру, в которой они бросали кости на деньги с помощью компьютерного интерфейса. Перед каждым броском на экране компьютера отображалась информация о том, какой результат принесет денежный выигрыш - до 90 швейцарских франков (около 100 долларов США).

В отличие от азартных игр в казино, участники могли лгать о результатах броска кубика, чтобы увеличить свой выигрыш. Исследователи смогли определить степень обмана, сравнив средний процент успешных бросков кубика с 50-процентным показателем, подразумеваемым при полностью честном отчете. Неудивительно, что участники часто лгали. По сравнению с 50-процентным критерием честности, участники сообщили, что 68% бросков кубика привели к желаемому результату.

Затем исследователи с помощью электричества повысили возбудимость нейронов в префронтальной коре головного мозга участников эксперимента, используя метод транскраниальной стимуляции постоянным током (ТСКП). Префронтальная кора - это самая передняя часть мозга, расположенная сразу за лбом, которая участвует в принятии решений, регуляции эмоций, планировании будущего и многих других сложных процессах. Она также является ключевой областью, участвующей в создании историй.

Исследователи обнаружили, что при повышении нейронной возбудимости в префронтальной коре ложь снижалась вдвое. Кроме того, рост честности "не мог быть объяснен изменениями в материальных интересах или моральных убеждениях и не был связан с импульсивностью, готовностью идти на риск и настроением участников".

Они пришли к выводу, что честность может быть усилена путем стимуляции префронтальной коры головного мозга, что согласуется с идеей о том, что "человеческий мозг выработал механизмы, предназначенные для контроля сложного социального поведения".

Этот эксперимент заставил меня задуматься о том, может ли практика честности стимулировать активацию префронтальной коры головного мозга. Я связался по электронной почте с Кристианом Руффом из Швейцарии, чтобы узнать, что он думает об этой идее.

"Если стимуляция префронтальной коры заставляет людей быть более честными, возможно ли также, что честность стимулирует префронтальную кору? Может быть, практика говорить правду усиливает активность и возбудимость тех участков мозга , которые мы используем для планирования будущего, регулирования эмоций и отсрочки удовлетворения?" спросил я.

Он ответил: "Ваш вопрос имеет смысл. У меня нет однозначного ответа на него, но я разделяю Вашу интуицию в том, что выделенный нейронный процесс (например, префронтальный процесс, связанный с честностью) должен укрепляться при многократном использовании. Именно это и происходит в большинстве видов обучения, согласно старой мантре Дональда Хебба: "Что горит вместе, то горит вместе". "

Мне понравился его ответ, поскольку он подразумевал, что практика радикальной честности может укреплять специальные нейронные цепи так же, как изучение второго языка, игра на фортепиано или освоение судоку укрепляет другие цепи.

В соответствии с жизненным опытом выздоравливающих людей, правдивая речь может изменить мозг, позволяя нам лучше осознавать баланс между удовольствием и болью и психические процессы, вызывающие компульсивное чрезмерное потребление, и тем самым изменить свое поведение.

Мое собственное осознание проблемы с романтическими романами произошло в 2011 году, когда я обучал группу психиатров из Сан-Матео тому, как разговаривать с пациентами об аддиктивном поведении. Ирония судьбы не покинула меня.

Я находился в аудитории первого этажа Медицинского центра Сан-Матео и читал лекцию для девяти ординаторов по психиатрии о том, как вести с пациентами зачастую непростые беседы об употреблении наркотиков и алкоголя. В середине лекции я остановился, чтобы предложить студентам поучаствовать в учебном упражнении: "Создайте пару с партнером для обсуждения привычки, которую вы хотите изменить, и обсудите шаги, которые вы могли бы предпринять для ее изменения".

Обычные примеры того, о чем говорят студенты в этом упражнении: "Я хочу больше заниматься спортом" или "Я хочу есть меньше сахара". Другими словами, более безопасные темы. О серьезных зависимостях, если они есть, обычно не говорят. Тем не менее, рассказывая о поведении, которое их не устраивает и которое они хотели бы изменить, студенты получают представление о том, каково это - вести подобные разговоры с пациентами, как с медицинскими работниками. Кроме того, всегда есть шанс, что в процессе они узнают что-то новое о себе.

Я понял, что при нечетном количестве студентов мне придется работать в паре с одним из них. Я взял в пару мягкого, вдумчивого молодого человека, который внимательно слушал всю лекцию. Я взял на себя роль пациента, чтобы он мог отработать свои навыки. Затем мы менялись.

Он спросил меня о поведении, которое я хотел бы изменить. Его мягкая манера приглашала к откровенности. К моему удивлению, я начал рассказывать ему анекдотичную версию своего чтения романов по ночам. Я не стал уточнять, что именно я читаю и каков масштаб проблемы.

Я сказал: "Я слишком поздно засиживаюсь за чтением, и это мешает мне спать. Я бы хотел это изменить".

Как только я это сказал, я понял, что это правда: и то, что я засиживаюсь за чтением допоздна, и то, что я хочу изменить свое поведение. Однако до этого момента я не осознавал ни того, ни другого.

"Почему вы хотите изменить ситуацию?" - спросил он, используя стандартный вопрос мотивационного интервьюирования - метода консультирования, разработанного клиническими психологами Уильямом Р. Миллером и Стивеном Ролником для изучения внутренних мотивов и устранения амбивалентности.

"Это мешает мне быть настолько эффективной, насколько я хотела бы, на работе и с детьми", - сказала я.

Он кивнул. "Похоже, это веские причины".

Он был прав. Это были веские причины. Произнеся их вслух, я впервые осознал, насколько сильно мое поведение негативно влияет на мою жизнь и жизнь близких мне людей.

Затем он спрашивает: "От чего бы вы отказались, если бы прекратили такое поведение?".

"Я бы отказался от удовольствия, которое получаю от чтения. Я люблю побег", - сразу же ответил я. "Но это чувство не так важно для меня, как моя семья и моя работа".

И снова, произнеся это вслух, я понял, что это правда: я ценю свою семью и свою работу выше собственного удовольствия, и чтобы жить в соответствии со своими ценностями, мне нужно прекратить компульсивное, эскапистское чтение.

"Какой один шаг вы можете сделать, чтобы изменить это поведение?"

"Я могу избавиться от своего электронного ридера. Легкий доступ к дешевому чтиву подпитывает мое ночное чтение".

"Звучит как хорошая идея", - сказал он и улыбнулся. Мы закончили с тем, что я была пациенткой.

На следующий день я все время думал о нашем разговоре. На следующий месяц я решил отдохнуть от романтических романов. Первое, что я сделал, - избавился от электронной книги. Первые две недели я испытывал низкопороговую абстиненцию, включая тревогу и бессонницу, особенно по вечерам, непосредственно перед сном, когда я обычно читал романы. Я разучился засыпать самостоятельно.

В конце месяца я почувствовала себя лучше и разрешила себе снова читать романы, планируя читать их более умеренно.

Вместо этого я набросился на эротику, не спал допоздна две ночи подряд и в результате чувствовал себя измотанным. Но теперь я увидел, что мое поведение было таким, каким оно было - компульсивным, саморазрушительным, что лишало меня удовольствия. Я почувствовал растущую решимость навсегда покончить с этим поведением. Мой сон в бодрствующем состоянии подходил к концу.

Честность способствует установлению близких человеческих отношений

Говорить правду - значит привлекать людей, особенно если мы готовы обнажить свои уязвимые места. Это нелогично, потому что мы полагаем, что раскрытие менее привлекательных сторон нас самих оттолкнет людей. Логично предположить, что, узнав о недостатках и проступках нашего характера, люди будут отдаляться.

На самом деле все происходит наоборот. Люди становятся ближе. Они видят в нашем сокрушении свою собственную уязвимость и человечность. Их успокаивает то, что они не одиноки в своих сомнениях, страхах и слабостях.

Мы с Джейкобом встречались время от времени в течение нескольких месяцев и лет, последовавших за его рецидивом компульсивной мастурбации. В течение этого времени он продолжал воздерживаться от пагубного поведения. Практика радикальной честности, особенно с женой, была основой его дальнейшего выздоровления. Во время одной из наших встреч он поделился со мной историей, которая произошла вскоре после того, как они с женой снова стали жить вместе.

Через день после переезда в их общий дом она наводила порядок в ванной комнате, когда заметила, что одно из колец занавески для душа отсутствует. Она спросила Джейкоба, не знает ли он, что с ним случилось.

"Я замираю", - сказал мне Джейкоб. "Я прекрасно знаю, что произошло с кольцом на занавеске, но не хочу говорить ей об этом. У меня есть много веских причин. Это было давно. Она только расстроится, если я ей расскажу. Сейчас между нами все так хорошо. Это все испортит".

Но потом он напомнил себе, как губительно его ложь и подлость отразились на их отношениях. Он обещал ей перед тем, как она переехала к нему, что будет честен с ней, несмотря ни на что.

"Я говорю: "Я использовал его для создания одной из своих машин, почти год назад, после того, как вы ушли. Ничего нового. Но я обещаю, что буду честен с вами, поэтому говорю вам". "

"Что она сделала?" I asked.

"Я думаю, что она скажет мне, что все кончено и она снова уходит. Но вместо этого она не кричит на меня. Она не ушла от меня. Она положила руку мне на плечо и сказала: "Спасибо, что рассказала мне правду". А потом обняла меня".

Интимная близость - это собственный источник дофамина. Окситоцин, гормон, в значительной степени связанный с влюбленностью, связью матери и ребенка, и пожизненной связью сексуальных пар, связывается с рецепторами на дофаминсекретирующих нейронах в мозговом пути вознаграждения и усиливает срабатывание тракта цепи вознаграждения. Другими словами, окситоцин приводит к увеличению дофамина в головном мозге, как недавно выяснили нейробиологи из Стэнфорда Лин Хунг, Роб Маленка и их коллеги.

После того как он честно признался жене, а она проявила теплоту и сочувствие, Джейкоб, вероятно, испытал всплеск окситоцина и дофамина в канале вознаграждения, что побудило его сделать это снова.

В то время как правдивая речь способствует привязанности человека, компульсивное чрезмерное потребление высокодофаминовых товаров является антиподом привязанности. Потребление приводит к изоляции и безразличию, поскольку наркотик заменяет вознаграждение, получаемое от общения с другими людьми.

Эксперименты показывают, что свободная крыса инстинктивно стремится освободить другую крысу , запертую в пластиковой бутылке. Но как только свободная крыса получает возможность самостоятельно вводить себе героин, она больше не заинтересована в помощи крысе, сидящей в клетке: предположительно, она слишком увлечена опиоидной дымкой, чтобы заботиться о своем собрате по виду.

Любое поведение, приводящее к повышению уровня дофамина, потенциально может быть использовано. Я имею в виду своего рода "порноразоблачение", получившее широкое распространение в современной культуре, когда раскрытие интимных аспектов нашей жизни становится способом манипулирования другими людьми для получения определенного эгоистического удовлетворения, а не для укрепления близости через момент общей человечности.

На медицинской конференции по проблемам зависимости в 2018 году я сидел рядом с мужчиной, который сказал, что находится в долгосрочной реабилитации от зависимости. Он пришел, чтобы рассказать свою историю выздоровления аудитории. Перед самым выходом на сцену он повернулся ко мне и сказал: "Приготовься плакать". Я был обескуражен этим замечанием. Мне показалось, что он предвидел, как я отреагирую на его рассказ.

Он действительно рассказал страшную историю зависимости и выздоровления, но я не был тронут до слез, что меня удивило, потому что обычно меня очень трогают истории о страданиях и искуплении. В данном случае его рассказ показался мне неправдивым при всей его фактической достоверности. Слова, которые он произносил, не соответствовали эмоциям, которые за ними стояли. Вместо того чтобы почувствовать, что он предоставляет нам привилегированный доступ к болезненному периоду своей жизни, создавалось впечатление, что он играет на публику и манипулирует ею. Возможно, дело в том, что он уже много раз рассказывал эту историю. Повторяясь, он, возможно, стал черствым. Как бы то ни было, меня это не тронуло.

В АА существует хорошо известное явление, называемое "пьяными рассказами", под которым понимаются рассказы о подвигах в состоянии алкогольного опьянения, которые рассказываются для развлечения и демонстрации, а не для обучения и познания. Пьяные рассказы, как правило, провоцируют тягу, а не способствуют выздоровлению. Грань между честным самораскрытием и манипулятивным "пьяным диалогом" очень тонка и включает в себя тонкие различия в содержании, тоне, каденции и аффекте, но вы узнаете ее, когда увидите.

Я надеюсь, что мои откровения здесь, мои собственные и те, которыми мне разрешили поделиться мои пациенты, никогда не переступят эту грань.

Правдивые автобиографии создают ответственность

Одиночные, простые истины о нашей повседневной жизни - это как звенья одной цепи, которые превращаются в правдивые автобиографические повествования. Автобиографические нарративы - важнейший показатель прожитого времени. Истории, которые мы рассказываем о своей жизни, не только служат мерилом нашего прошлого, но и могут определять поведение в будущем.

За более чем двадцать лет работы психиатром, выслушавшим десятки тысяч историй пациентов, я убедился, что то, как мы рассказываем свои личные истории, является маркером и предиктором психического здоровья.

Пациенты, рассказывающие истории, в которых они часто выступают в роли жертвы, редко неся ответственность за плохой исход, часто нездоровы и остаются нездоровыми. Они слишком заняты тем, что обвиняют других, чтобы заняться собственным выздоровлением. И наоборот, когда мои пациенты начинают рассказывать истории, точно отражающие их ответственность, я понимаю, что им становится лучше.

Нарратив жертвы отражает более широкую общественную тенденцию, в соответствии с которой мы все склонны считать себя жертвами обстоятельств и заслуживать компенсации или вознаграждения за свои страдания. Даже если люди стали жертвами, если нарратив никогда не выходит за рамки виктимности, исцеление затрудняется.

Одна из задач хорошей психотерапии - помочь людям рассказывать истории исцеления. Если автобиографическое повествование - это река, то психотерапия - это средство, с помощью которого эта река наносится на карту и в некоторых случаях изменяет свое направление.

Истории исцеления тесно связаны с реальными событиями. Поиск и нахождение истины или наиболее близкого к ней приближения к имеющимся данным дает нам возможность по-настоящему прозреть и понять ситуацию, что, в свою очередь, позволяет сделать осознанный выбор.

Как я уже отмечал ранее, современная практика психотерапии иногда не достигает этой высокой цели. Мы, работники сферы психического здоровья, настолько увлеклись практикой эмпатии, что упустили из виду тот факт, что эмпатия без ответственности - это недальновидная попытка облегчить страдания. Если терапевт и пациент воссоздают историю, в которой пациент является вечной жертвой неподвластных ему сил, велики шансы, что он и дальше будет страдать.

Но если терапевт может помочь пациенту взять на себя ответственность если не за само событие, то за то, как он реагирует на него здесь и сейчас, то пациент получает возможность двигаться дальше по жизни.

На меня произвели глубокое впечатление философия и учение АА по этому вопросу. Один из главных девизов АА, часто напечатанный жирным шрифтом на брошюрах, гласит: "Я несу ответственность".

Помимо ответственности, "Анонимные алкоголики" выделяют "строгую честность" в качестве основного принципа своей философии, и эти идеи идут рука об руку. Четвертый из 12 шагов программы "Анонимные алкоголики" требует от членов организации провести "тщательную и бесстрашную нравственную инвентаризацию", в ходе которой человек рассматривает недостатки своего характера и то, как они способствовали возникновению проблемы. Пятый шаг - это "шаг исповеди". На нем члены АА "признаются Богу, себе и другому человеку в том, в чем именно мы неправы". Этот прямой, практичный и систематический подход может оказать мощное преобразующее воздействие.

Я лично испытал это на себе в тридцатилетнем возрасте во время обучения в ординатуре по психиатрии в Стэнфорде.

Мой психотерапевтический супервизор и наставник, тот самый человек в фетровой шляпе, о котором я упоминал в самом начале, предложил мне попробовать "12 шагов" в качестве способа проработки обиды на мать. Он задолго до меня понял, что я цепляюсь за свой гнев, муссируя его и вызывая зависимость. До этого я провел несколько лет в психотерапии, пытаясь разобраться в своих отношениях с матерью, что, как мне казалось, только подогревало мой гнев на нее за то, что она не была той матерью, которой я хотел ее видеть, и той, которая, как мне казалось, была мне нужна.

В порыве щедрого самораскрытия мой руководитель поделился со мной тем, что он уже несколько десятилетий выздоравливает от алкогольной зависимости и что в этом ему помогли АА и "12 шагов". Хотя моя проблема не была связана с зависимостью как таковой, он интуитивно почувствовал, что "12 шагов" помогут мне, и согласился провести меня по ним.

Я работал по Шагам вместе с ним, и этот опыт был действительно преобразующим, особенно Шаги 4 и 5. Впервые в жизни вместо того, чтобы сосредоточиться на том, как, по моему мнению, моя мать меня подвела, я задумался о том, какой вклад я внес в наши напряженные отношения. Я сосредоточился на недавнем взаимодействии, а не на событиях детства, поскольку в детстве моя ответственность была меньше.

Поначалу мне было трудно понять, каким образом я способствовал возникновению этой проблемы. Я действительно считал себя беспомощной жертвой во всех отношениях. Я была зациклена на ее нежелании навещать меня в моем доме, поддерживать отношения с моим мужем и детьми, в отличие от ее более близких отношений с моими братьями и сестрами и их детьми. Меня возмущала ее неспособность принять меня такой, какая я есть, и ощущение, что она хочет, чтобы я была другой - более теплой, более уступчивой, более самодостаточной, менее самостоятельной, более веселой.

Но потом я начал мучительно записывать... да, записывать на бумаге и тем самым делать очень реальными недостатки своего характера и то, как они повлияли на наши напряженные отношения. Как говорил Эсхил, "Мы должны страдать, страдать в истине".

Правда в том, что я тревожен и боязлив, хотя мало кто догадывается об этом. Чтобы справиться со своей тревогой, я придерживаюсь жесткого графика, предсказуемого распорядка дня и рабского следования списку дел. Это означает, что окружающие часто вынуждены подчиняться моей воле и соответствовать моим целям.

Материнство, хотя и было самым полезным опытом моей жизни, оказалось и самым тревожным. Поэтому, когда мои дети были маленькими, мои защитные механизмы и способы преодоления тревоги достигли новых высот. Оглядываясь назад, я понимаю, что это не могло быть приятным для всех, кто посещал наш дом в то время, включая мою собственную мать. Я жестко контролировала ведение домашнего хозяйства и испытывала острую тревогу, когда мне казалось, что что-то не в порядке. Я неустанно работал, практически не оставляя времени ни на себя, ни на друзей, ни на семью, ни на отдых. Действительно, в те дни со мной было не очень весело, за исключением, надеюсь, моих детей.

Что касается моей обиды на мать за то, что она хотела видеть меня не такой, какая я есть, то я с внезапной и шокирующей ясностью поняла, что я была виновата в том же самом по отношению к ней. Я отказывалась принимать ее такой, какая она есть, желая, чтобы она была некой Матерью Терезой, которая бы пришла в наш дом и заботилась обо всех нас, включая мужа и детей, именно так, как мы нуждались в заботе.

Требуя, чтобы она соответствовала какому-то идеализированному представлению о том, какой, по моему мнению, должна быть мать и бабушка, я видела только ее недостатки и ни одного хорошего качества, которых у нее немало. Она талантливый художник. Она очаровательна. Она может быть веселой и задорной. У нее доброе сердце и она умеет отдавать, если не чувствует, что ее осуждают или бросают.

Пройдя шаги, я смог более ясно увидеть истину этих вещей, и с этим ушла обида. Я освободился от тяжелого бремени гнева на свою мать. Какое облегчение!

Мое собственное исцеление способствовало улучшению моих отношений с ней. Я стал менее требовательным, более снисходительным и менее осуждающим по отношению к ней. Я также осознал множество положительных моментов, ставших результатом наших трений, а именно: я стал устойчивым и самодостаточным в той степени, в которой не был бы, если бы мы с ней были более совместимы.

Сейчас я продолжаю стараться говорить правду во всех своих отношениях. Я не всегда добиваюсь успеха и инстинктивно хочу свалить вину на других. Но если я дисциплинирован и старателен, я понимаю, что тоже несу ответственность. Когда мне удается дойти до этого места и рассказать реальную версию себе и другим, я испытываю чувство правоты и справедливости, которое придает миру тот порядок, которого я так жажду.

Правдивое автобиографическое повествование позволяет нам быть более аутентичными, спонтанными и свободными в настоящий момент.

Психоаналитик Дональд Винникотт в 1960-х годах ввел на сайте понятие "ложное Я". По мнению Винникотта, ложное "я" - это самоконструирующаяся личность, защищающая от невыносимых внешних требований и стрессовых факторов. Винникотт предположил, что создание ложного "я" может привести к ощущению глубокой пустоты. Нет там этого.

Социальные сети усугубляют проблему ложного "я" тем, что значительно облегчают и даже поощряют создание далеких от реальности нарративов нашей жизни.

В своей сетевой жизни мой пациент Тони, молодой человек двадцати лет, каждое утро бегал на рассвете, проводил день в конструктивных и амбициозных творческих начинаниях, был обладателем многочисленных наград. В реальной жизни он с трудом вставал с постели, навязчиво просматривал порнографию в Интернете, с трудом находил работу по душе, был изолирован, подавлен и склонен к суициду. Мало что из его реальной повседневной жизни можно было увидеть на его странице в Facebook.

Когда наш жизненный опыт расходится с проецируемым образом, мы склонны чувствовать себя отстраненными и нереальными, такими же фальшивыми, как и созданные нами ложные образы. Психиатры называют это чувство дереализацией и деперсонализацией. Это страшное чувство, которое обычно приводит к мыслям о самоубийстве. Ведь если мы не чувствуем себя настоящими, то и конец жизни кажется нам неважным.

Противоядием против ложного "я" является подлинное "я". Радикальная честность - один из способов достижения этой цели. Она привязывает нас к нашему существованию и позволяет нам чувствовать себя реальными в этом мире. Кроме того, она снижает когнитивную нагрузку, необходимую для поддержания всей этой лжи, высвобождая психическую энергию для более спонтанной жизни в настоящем моменте.

Когда мы перестаем работать над созданием ложного "я", мы становимся более открытыми для себя и других. Как пишет психиатр Марк Эпштейн в своей книге Going on Being о собственном пути к аутентичности: "Больше не пытаясь управлять своим окружением, я начал чувствовать себя бодрым, нашел баланс, позволил чувство связи со спонтанностью мира природы и своей собственной внутренней природой".

Правдивость заразительна... как и ложь

В 2013 году моя пациентка Мария находилась на пике своего пристрастия к алкоголю. Она часто обращалась в местные отделения скорой помощи с уровнем алкоголя в крови, в четыре раза превышающим допустимую норму. Диего, ее муж, взял на себя основную часть забот о ней.

В то же время он боролся с собственной зависимостью от еды. При росте метр восемьдесят один он весил 336 кг. Только когда Мария перестала пить, у Диего появилась мотивация для борьбы с пищевой зависимостью.

"Видя, как Мария выздоравливает, - говорит он, - я стал мотивировать себя на изменения в собственной жизни. Когда Мария пила, мне многое сходило с рук. Я знал, что иду к плохому. Я не чувствовал себя в безопасности в своем собственном теле. Но именно то, что она стала трезвой, заставило меня активизироваться. Я видел, что она идет к лучшему, и не хотел оставаться в стороне.

"Итак, я купил Fitbit. Я начала ходить в спортзал. Я начала считать калории... Просто подсчет калорий помог мне понять, как много я ем. Затем я начала соблюдать кето-диету и прерывистое голодание. Я не позволяла себе есть поздно вечером или утром, пока не потренируюсь. Я бегал. Я поднимал вес. Я понял, что голод - это сигнал, который я могу игнорировать. В этом году [2019] я вешу 195 фунтов. Впервые за долгое время у меня нормальное давление".

В своей клинической практике я часто наблюдаю, как один член семьи выздоравливает от зависимости, а затем другой член семьи делает то же самое. Я видел, как мужья перестают пить, а жены прекращают заводить романы. Я видел родителей, бросивших курить травку, за которыми последовали дети, сделавшие то же самое.

Я уже упоминал о Стэнфордском зефирном эксперименте 1968 года, в котором дети в возрасте от трех до шести лет изучались на предмет их способности откладывать удовлетворение. Их оставляли одних в пустой комнате с зефиром на тарелке и говорили, что если они смогут продержаться полные пятнадцать минут, не съев зефир, то получат этот зефир и еще один. Если они смогут подождать, то получат вдвое большее вознаграждение.

В 2012 г. исследователи из Университета Рочестера изменили Стэнфордский эксперимент 1968 г. с зефиром, внеся в него одно существенное изменение. Одна группа детей перед проведением зефирного теста испытала на себе невыполненное обещание: Исследователи вышли из комнаты и сказали, что вернутся, когда ребенок позвонит в колокольчик, но так и не вернулись. Другой группе детей сказали то же самое, но когда они позвонили в колокольчик, исследователь вернулся.

Дети из последней группы, в которую вернулся исследователь, были готовы ждать вторую зефирку в четыре раза дольше (12 минут), чем дети из группы "нарушивших обещание".

Как мы можем понять, почему выздоровление Марии от алкогольной зависимости вдохновило Диего на решение проблемы с едой; или почему, когда взрослые выполняют свои обещания, данные детям, те лучше регулируют свои импульсы?

Я понимаю это так: я различаю то, что я называю мышлением изобилия и мышлением нехватки. Правдивая речь порождает мышление изобилия. Ложь порождает мышление дефицита. Поясню.

Когда окружающие нас люди надежны и говорят нам правду, в том числе выполняют данные нам обещания, мы чувствуем себя более уверенно в отношении мира и своего будущего в нем. Мы чувствуем, что можем положиться не только на них, но и на то, что мир будет упорядоченным, предсказуемым и безопасным. Даже в условиях дефицита мы чувствуем уверенность в том, что все будет хорошо. Это и есть мышление изобилия.

Когда окружающие нас люди лгут и не выполняют своих обещаний, мы чувствуем себя менее уверенно в будущем. Мир становится опасным местом, в котором нельзя рассчитывать на порядок, предсказуемость и безопасность. Мы переходим в режим конкурентного выживания и отдаем предпочтение краткосрочным выгодам перед долгосрочными, не зависящими от реального материального достатка. Это и есть мышление дефицита.

В эксперименте, проведенном нейробиологом Уорреном Бикелем и его коллегами, изучалось влияние на склонность участников исследования откладывать удовлетворение ради денежного вознаграждения после прочтения отрывка, в котором проецировалось состояние изобилия по сравнению с состоянием нехватки.

Обильное повествование выглядело следующим образом: "На вашей работе вас только что повысили. У вас есть возможность переехать в ту часть страны, в которой вы всегда хотели жить, или остаться на прежнем месте. В любом случае компания выделит Вам большую сумму денег на покрытие расходов, связанных с переездом, и скажет, чтобы Вы оставили себе то, что не потратите. Вы будете зарабатывать на 100 процентов больше, чем раньше".

Нарратив дефицита выглядит следующим образом: "Вас только что уволили с работы. Теперь Вам придется переехать к родственнику, живущему в той части страны, которая Вам не нравится, и потратить на переезд все свои сбережения. Вы не имеете права на получение пособия по безработице, поэтому не будете получать никакого дохода, пока не найдете другую работу".

Исследователи обнаружили, что, как это не удивительно, участники, читавшие нарратив о нехватке, были менее готовы ждать отдаленного будущего вознаграждения и чаще хотели получить его сейчас. Те же, кто читал нарратив изобилия, были более готовы ждать вознаграждения.

Интуитивно понятно, что в условиях дефицита ресурсов люди больше заинтересованы в сиюминутной выгоде и менее уверены в том, что эти выгоды будут получены в каком-то отдаленном будущем.

Вопрос в том, почему многие из нас, живущих в богатых странах с изобилием материальных ресурсов, тем не менее, в повседневной жизни руководствуются принципом дефицита?

Как мы уже убедились, избыток материальных благ может быть так же вреден, как и их недостаток. Переизбыток дофамина снижает нашу способность откладывать удовлетворение. Преувеличения в социальных сетях и политика "постправды" (назовем ее так, как она есть - ложью) усиливают наше ощущение нехватки. В результате даже в условиях изобилия мы чувствуем себя обделенными.

Точно так же, как можно иметь мышление скудости на фоне изобилия, можно иметь мышление изобилия на фоне скудости. Ощущение изобилия исходит из источника за пределами материального мира. Вера в нечто, находящееся за пределами нас самих, и работа над этим, а также жизнь, богатая человеческими связями и смыслом, могут выполнять функцию социального клея, давая нам ощущение изобилия даже в условиях крайней нищеты. Обретение связанности и смысла требует радикальной честности.

Высказывание правды как профилактика

"Позвольте мне сначала объяснить свою роль", - обратился я к Дрейку, врачу, которого попросил оценить наш комитет по профессиональному благополучию.

"Я здесь для того, чтобы определить, есть ли у вас психическое заболевание, которое негативно влияет на вашу способность заниматься врачебной практикой, и нужны ли вам какие-либо разумные приспособления для выполнения своей работы. Но я надеюсь, что вы будете рассматривать меня как ресурс и после сегодняшней оценки, если вам понадобится психиатрическое лечение или эмоциональная поддержка в более широком смысле".

"Спасибо за это", - сказал он, выглядя расслабленным.

"Как я понимаю, вы попались в нетрезвом виде?"

Вождение в нетрезвом виде (DUI) - это нарушение закона за управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения. В Соединенных Штатах Америки водители в возрасте 21 года и старше имеют право управлять транспортным средством при концентрации алкоголя в крови 0,08% и выше.

"Да. Более десяти лет назад, когда я учился в медицинском институте".

"Хм. Я в замешательстве. Почему вы пришли ко мне именно сейчас? Обычно меня просят оценить практикующих врачей сразу после вождения в нетрезвом виде".

"Я недавно на факультете. Я сообщила о вождении в нетрезвом виде в своей анкете . Думаю, они [комитет по благосостоянию] просто хотели убедиться, что все в порядке".

"Наверное, в этом есть смысл", - сказал я. "Ну, расскажи мне свою историю".

В 2007 г. Дрейк учился в первом семестре первого года обучения в медицинской школе. Он приехал на Северо-Восток из Калифорнии, променяв выжженные солнцем луга Тихоокеанского побережья на залитые краской холмы Новой Англии во всем их осеннем великолепии.

К медицине он пришел с запозданием, через некоторое время после окончания бакалавриата в Калифорнии, где он фактически специализировался на серфинге и провел один семестр, живя в лесу за кампусом, "сочиняя плохие стихи".

После первого экзамена несколько его однокурсников по медицинской школе устроили вечеринку в своем доме за городом. Планировалось, что за рулем будет друг, но в последний момент у друга возникли проблемы с машиной, и Дрейк оказался за рулем.

"Я помню, что это был прекрасный день ранней осени в сентябре. Дом стоял на проселочной дороге, недалеко от того места, где я жила".

Вечеринка оказалась более веселой, чем ожидал Дрейк. Это был первый раз, когда он дал себе волю с момента поступления в медицинскую школу. Вначале он выпил пару бутылок пива, затем перешел на Johnnie Walker Blue Label. К 23:30, когда появились полицейские, вызванные шумом от соседей, Дрейк был уже пьян. Как и его друг.

"Мы с другом поняли, что слишком пьяны, чтобы вести машину. Поэтому мы остались в доме. Я спал. Полицейские и большинство других гостей ушли. Я нашел диван и попытался заснуть. В 2:30 ночи я встал. Я был еще немного пьян, но не чувствовал себя не в своей тарелке. До дома было рукой подать - по пустой проселочной дороге. Две-три мили максимум. Мы пошли на это".

Как только Дрейк и его друг выехали на проселочную дорогу, они увидели на обочине полицейскую машину. Полицейские остановились позади них и стали следовать за ними, как будто ждали их все это время. Они подъехали к перекрестку, где на одном проводе висел световой сигнал. Он болтался на ветру.

"Мне показалось, что в мою сторону мигает желтый, а в другую - красный, но было трудно определить, когда он так раскачивался. Кроме того, я нервничал из-за того, что полицейский был прямо за мной. Я медленно проехал перекресток, ничего не произошло, поэтому я решил, что был прав насчет желтого мигающего сигнала, и продолжил движение. Остался еще один перекресток, и поворот налево к моему дому. Я повернул, но забыл включить мигалку, и тогда меня остановил полицейский".

Полицейский был молод, примерно того же возраста, что и Дрейк.

"Он казался новичком в этом деле, как будто ему было неприятно останавливать меня, но он должен был это сделать".

Он провел с Дрейком тест на трезвость на дороге и проверил его на алкотестере. Уровень алкоголя составил 0,10 процента, что чуть больше установленного законом предела. Офицер отвез Дрейка в участок, где Дрейк заполнил кучу бумаг и узнал, что его права временно приостановлены за вождение в нетрезвом виде. Кто-то из сотрудников участка отвез его домой.

"На следующий день я вспомнил слух о том, что мой друг, с которым я рос, сел за руль в нетрезвом виде во время прохождения ординатуры по неотложной медицине. Это был человек, которого я очень уважал. Он был президентом нашего класса. Я позвонил ему".

"Что бы ты ни делал, - сказал мой друг, когда я дозвонился до него, - ты не можешь иметь судимость за вождение в нетрезвом виде, особенно будучи врачом. Срочно обращайся к адвокату, и он найдет способ свести дело к "мокрому неосторожному вождению" или вообще снять его. Так я и поступил". "

Дрейк нашел местного адвоката и заплатил ему 5 тыс. долл. вперед - деньги, которые он взял из своих студенческих кредитов.

Адвокат сказал ему: "Сейчас вам назначат дату суда. Оденьтесь. Выглядите прилично. Судья вызовет вас в суд и спросит, как вы признаете себя виновным, и вы ответите: "Не виновен". Вот и все. Это все, что вам нужно сделать. Два слова. "Не виновен". А дальше мы сами разберемся".

В день слушания Дрейк оделся так, как ему было велено. Он жил в нескольких кварталах от здания суда, и пока он шел туда, он размышлял. Он думал о своем двоюродном брате в Неваде, который вел машину в состоянии алкогольного опьянения и столкнулся лоб в лоб с восемнадцатилетней девушкой, ехавшей в противоположном направлении. Они оба погибли. Люди, видевшие его двоюродного брата в баре незадолго до этого, говорили, что он пил так, будто хотел умереть.

"В здании суда я увидел кучу других мужчин примерно моего возраста. Они выглядели, знаете ли, менее привилегированными, чем я. Я подумал, что у них, наверное, нет адвоката, как у меня. Я начал чувствовать себя немного подлым".

Находясь в зале суда и ожидая вызова, Дрейк прокручивал в голове план действий, как и говорил ему адвокат: "Судья вызовет тебя для дачи показаний и спросит , как ты признаешь себя виновным, и ты скажешь "Не виновен". И все. Это все, что вам нужно сделать. Два слова. 'Not guilty'. "

Судья вызвал Дрейка на свидетельское место. Дрейк сел на жесткий деревянный стул, расположенный чуть ниже и правее судейской скамьи. Его попросили поднять правую руку и пообещать, что он будет говорить правду. Он пообещал.

Он посмотрел на людей в зале суда. Он посмотрел на судью. Судья повернулся к нему и спросил: "Как вы просите?"

Дрейк знал, что он должен был сказать. Он планировал это сказать. Два слова. Не виновен. Слова были почти на его губах. Так близко.

"Но потом я вспомнил тот случай, когда мне было пять лет и я попросил у папы мороженое, а он сказал, что мне придется подождать до обеда. Я сказал ему: "Я пообедал". Я пошел в соседний дом к Майклу, и он дал мне хот-дог". Но на самом деле я никогда не ходил к Майклу домой. Мы с Майклом не были настоящими друзьями, и мой отец знал об этом. Ну, отец не стал терять времени. Он тут же взял трубку и спросил Майкла: "Ты дал Дрейку хот-дог?". Потом папа усадил меня, совершенно спокойного, и сказал, что врать всегда хуже. Он сказал, что ложь никогда не стоит последствий. Этот момент произвел на меня большое впечатление.

"Все это время я планировал признать себя невиновным, как и говорил мне адвокат. Не то чтобы я принял другое решение перед выступлением. Но когда судья спросил меня, я не смог произнести эти слова. Я просто не мог их произнести. Я знал, что виновен. Я был пьян и сел за руль".

"Виновен", - сказал Дрейк.

Судья потянулся в своем кресле, словно впервые проснувшись в это утро. Он медленно повернул голову. Он прищурил глаза прямо на Дрейка, сверля его взглядом. "Вы уверены, что это ваше последнее заявление? Ты осознаешь последствия? Потому что назад дороги нет".

"Я никогда не забуду, как он повернул голову и посмотрел на меня", - сказал Дрейк. "Мне показалось странным, что он спрашивает меня об этом. На долю секунды я задумался, не совершаю ли я ошибку. Потом я сказал ему, что уверен".

После этого Дрейк позвонил адвокату и рассказал ему о случившемся. "Он был определенно удивлен".

Адвокат Дрейка сказал: "Я уважаю вашу честность. Обычно я так не поступаю, но я собираюсь вернуть вам ваши пять тысяч долларов".

И юрист это сделал. Полный возврат денег.

В течение следующего года Дрейк посещал обязательные курсы по вождению в нетрезвом виде. Занятия проходили в отдаленных местах. Поскольку он не мог водить машину, ему приходилось ездить на автобусе, что могло занять несколько часов. На обязательных занятиях он сидел в кругу людей, с которыми в обычной жизни он бы не столкнулся. "Сильно отличается от тех, с кем я учился в медицинском колледже". По его воспоминаниям, в классе были в основном пожилые белые мужчины с многочисленными приводами в нетрезвом виде.

Заплатив более 1000 долларов штрафа и проведя десятки часов на обязательных занятиях по вождению в нетрезвом виде, Дрейк получил свои водительские права. Оказалось, что это было только начало.

Он закончил медицинскую школу и поступил в ординатуру, указав во всех заявлениях на поступление в ординатуру судимость за вождение в нетрезвом виде. Когда он подал заявление на получение медицинской лицензии, ему пришлось сделать то же самое. И еще раз, когда он подавал заявление на сертификацию в комиссии по специальности. В конце концов, когда он устроился в ординатуру в районе залива Сан-Франциско, он узнал, что ни один из курсов по вождению в нетрезвом виде, которые он прошел в Вермонте, не засчитывается в Калифорнии, и ему пришлось проходить их заново.

"Я работал долгими днями и ночами, а потом мчался из больницы на автобусе на эти встречи. Если я опаздывал хоть на минуту, то должен был заплатить штраф. Был момент, когда я подумал, не лучше ли было бы солгать. Но сейчас, оглядываясь назад, я рад, что сказал правду.

"Когда я рос, у обоих моих родителей были проблемы с алкоголем. У моего отца до сих пор. Он может неделями не пить, но когда пьет, это нехорошо. Моя мама выздоравливает уже десять лет, но она пила все время, пока я рос, хотя я не знал об этом и никогда не видел ее пьяной. Но даже несмотря на свои проблемы, мои родители хорошо относились к тому, чтобы я чувствовала, что могу быть с ними открытой и честной.

"Они всегда любили и гордились мной, даже когда я плохо себя вел. Они не потакали мне. Например, они никогда не давали мне денег на оплату судебных издержек, хотя у них были деньги. Но в то же время они никогда меня не осуждали. Я думаю, что они создали комфортное и безопасное пространство для моего взросления. Это позволило мне быть открытым и честным.

"Сегодня я сам редко пью. Я склонен к чрезмерным поступкам и люблю рисковать, так что я определенно мог бы пойти по этому пути. Но я думаю, что если бы я сказал правду в тот переломный момент моей жизни, когда я получил вождение в нетрезвом виде, то, возможно, я выбрал бы другой путь. Может быть, честность на протяжении многих лет помогла мне быть более спокойным по отношению к самому себе. У меня нет секретов".

Рассказав правду и испытав ускоренные последствия, Дрейк, возможно, изменил траекторию своей жизни. Он и сам так считал. Привитое ему с ранних лет отцом уважение к честности, похоже, оказало большее влияние, чем даже значительный генетический груз зависимости. Может ли радикальная честность быть профилактической мерой?

Опыт Дрейка не учитывает того, как радикальная честность может привести к обратным последствиям в коррумпированной и дисфункциональной системе, а также того, как привилегии его расы и класса в американском обществе способствовали его способности преодолеть значительные последствия. Если бы он был бедным и/или цветным человеком, результат мог бы быть совсем другим.

Тем не менее, его история убедила меня как родителя в том, что я могу и должен подчеркивать честность как основную ценность в воспитании своих детей.

Мои пациенты говорят мне, что честность повышает осознанность, создает более удовлетворительные взаимоотношения, заставляет нас быть ответственными за более аутентичное повествование и укрепляет нашу способность откладывать удовлетворение. Это может даже предотвратить развитие зависимости в будущем.

Для меня честность - это ежедневная борьба. Всегда есть часть меня, которая хочет хоть немного приукрасить историю, чтобы выставить себя в лучшем свете или оправдать плохое поведение. Сейчас я изо всех сил стараюсь бороться с этим желанием.

Несмотря на то, что на практике это сложно, этот удобный инструмент - говорить правду - удивительным образом находится в пределах нашей досягаемости. Каждый может проснуться в любой день и решить: "Сегодня я не буду врать ни о чем". И тем самым изменить к лучшему не только свою личную жизнь, но, возможно, и весь мир.

ГЛАВА 9.

Просоциальный стыд

Когда речь заходит о компульсивном чрезмерном потреблении, стыд - понятие по своей сути сложное. Он может быть как средством закрепления поведения, так и стимулом для его прекращения. Как же примирить этот парадокс?

Прежде всего, давайте поговорим о том, что такое стыд.

В современной психологической литературе стыд выделяется как эмоция, отличная от чувства вины. Это происходит следующим образом: Стыд заставляет нас плохо относиться к себе как к человеку, в то время как вина заставляет нас плохо относиться к своим действиям, сохраняя при этом позитивное самоощущение. Стыд - это дезадаптивная эмоция. Чувство вины - адаптивная эмоция.

Моя проблема с дихотомией "стыд-вина" заключается в том, что в эмпирическом плане стыд и вина идентичны. Интеллектуально я могу отделить ненависть к себе от "я хороший человек, который сделал что-то не так", но в тот момент, когда я испытываю чувство стыда и вины, это чувство идентично: сожаление, смешанное со страхом наказания и ужасом покинутости. Сожаление связано с тем, что о нем узнали, и может включать или не включать сожаление о самом поведении. Особенно силен ужас покинутости, который сам по себе является формой наказания. Это страх быть изгнанным, отвергнутым, перестать быть частью стада.

И все же дихотомия "стыд - чувство вины" затрагивает нечто реальное. Я считаю, что разница заключается не в том, как мы переживаем эту эмоцию, а в том, как другие реагируют на наш проступок.

Если в ответ на это другие отвергают, осуждают или сторонятся нас, то мы попадаем в цикл, который я называю деструктивным стыдом. Деструктивный стыд углубляет эмоциональное переживание стыда и настраивает нас на закрепление поведения, которое изначально привело к чувству стыда. Если в ответ на это другие люди прижимают нас к себе и дают четкие указания по искуплению/восстановлению, мы попадаем в цикл просоциального стыда. Просоциальный стыд смягчает эмоциональное переживание стыда и помогает нам прекратить или уменьшить постыдное поведение.

Исходя из этого, давайте начнем с разговора о том, когда стыд идет не так (т.е. деструктивный стыд), в качестве прелюдии к разговору о том, когда стыд идет правильно (т.е. просоциальный стыд).

Деструктивный стыд

Один из моих коллег-психиатров как-то сказал мне: "Если мы не любим своих пациентов, мы не сможем им помочь".

Когда я впервые встретил Лори, она мне не понравилась.

Она вела себя по-деловому, быстро сообщила, что пришла только потому, что ее направил лечащий врач, что, кстати, было совершенно необязательно, поскольку у нее никогда не было ни зависимости, ни других проблем с психическим здоровьем, и ей просто нужно было мне сказать об этом, чтобы она могла вернуться к "настоящему врачу" за лекарствами.

"Я сделала операцию по шунтированию желудка", - сказала она, как будто это должно служить достаточным объяснением опасно высоких доз лекарств, которые она принимала по рецепту. Как старомодная школьная учительница, она говорила, словно читая лекцию своему не слишком одаренному ученику. "Раньше я весила более двухсот фунтов, а теперь нет. Поэтому, конечно, у меня синдром мальабсорбции из-за перестройки кишечника, и поэтому мне нужно 120 миллиграммов "Лексапро", чтобы достичь уровня крови среднего человека. Вы, доктор, как никто другой должны это понимать".

Лексапро - антидепрессант, модулирующий нейротрансмиттер серотонин. Средние суточные дозы составляют 10-20 мг, поэтому доза Лори превышала норму как минимум в шесть раз. Антидепрессанты обычно не используются для получения кайфа, но за годы работы я сталкивался с такими случаями. Хотя операция Roux-en-Y, которую Лори перенесла для снижения веса, действительно может привести к проблемам с усвоением пищи и лекарственных препаратов, это было бы очень необычно, чтобы требовались такие высокие дозы. Здесь имело место что-то другое.

"Употребляете ли Вы другие лекарства или какие-либо другие вещества?"

"Я принимаю габапентин и медицинскую марихуану от боли. Для сна я принимаю Ambien. Это мои лекарства. Они нужны мне для лечения моих заболеваний. Я не знаю, что в этом плохого".

"Какие заболевания вы лечите?". Конечно, я читала ее карту и знала, что там написано, но мне всегда нравится слышать, как пациенты понимают свой диагноз и лечение.

"У меня депрессия и боль в ноге из-за старой травмы".

"Хорошо. В этом есть смысл. Но дозы большие. Мне интересно, приходилось ли Вам в жизни сталкиваться с тем, что Вы принимали больше вещества или лекарства, чем планировали, или использовали пищу или наркотики, чтобы справиться с болезненными эмоциями?"

Она напряглась, выпрямив спину, сцепив руки на коленях и крепко скрестив лодыжки. Казалось, что она может вскочить со стула и выбежать из комнаты.

"Я же сказала вам, доктор, что у меня нет такой проблемы". Она поджала губы и отвернулась.

Я вздохнул. "Давайте сменим тему", - сказал я, надеясь спасти наше неприятное начало. "Почему бы вам не рассказать мне о своей жизни, как в мини-автобиографии: где вы родились, кто вас воспитывал, каким вы были в детстве, основные вехи жизни, вплоть до сегодняшнего дня".

Как только я узнаю историю пациента - те силы, которые сформировали его, чтобы создать человека, которого я вижу перед собой, - анимус исчезает в тепле сопереживания. По-настоящему понять человека - значит заботиться о нем. Именно поэтому я всегда учу своих студентов и ординаторов-медиков, которые стремятся разложить опыт на дискретные блоки, такие как "история нынешнего заболевания", "исследование психического состояния" и "обзор систем", как их учили, фокусироваться на истории. История возвращает человечность не только пациенту, но и нам самим.

Лори выросла в 1970-х годах на ферме в штате Вайоминг, будучи младшей из трех братьев и сестер, которых воспитывали ее родители. Она помнит, что с раннего возраста чувствовала, что она не такая, как все.

"Что-то со мной было не так. Я не чувствовал, что принадлежу себе. Я чувствовал себя неловко и не на своем месте. У меня был дефект речи, шепелявость. Я всю жизнь чувствовала себя глупой". Очевидно, что Лори была очень умна, но наши ранние представления о себе играют большую роль в нашей жизни, вытесняя все свидетельства обратного.

Она помнила, как боялась своего отца. Он был склонен к гневу. Но еще большей угрозой в их доме был призрак карающего Бога.

"Когда я рос, я знал, что Бог проклят. Если ты не был совершенен, ты попадал в ад". В результате убеждение себя в том, что она совершенна или, по крайней мере, более совершенна, чем другие люди, стало важной темой всей ее жизни.

Лори была средней ученицей и спортсменкой выше среднего. Она установила рекорд средней школы в беге на 100 м с барьерами и начала мечтать об Олимпиаде. Но в младших классах средней школы она сломала лодыжку, бегая с барьерами. Ей потребовалась операция, и ее начинающаяся беговая карьера фактически закончилась.

"Единственное, что я умел делать хорошо, было отнято. Тогда я начал есть. Мы останавливались в "Макдональдсе", и я мог съесть два "Биг-Мака". Я гордился этим. К тому времени, когда я поступил в колледж, меня уже не волновал мой внешний вид. На первом курсе я весил 125 килограммов. К моменту окончания колледжа и поступления в медицинский техникум я весила 180 кг. Я также начал экспериментировать с наркотиками: алкоголем, марихуаной, таблетками... в основном с викодином. Но моим любимым наркотиком всегда была еда".

Следующие пятнадцать лет жизни Лори прошли в скитаниях. Город за городом, работа за работой, парень за парнем. Как медицинский техник, она могла легко найти работу практически в любом городе. Неизменным в жизни Лори было то, что она посещала церковь каждое воскресенье, где бы она ни жила.

В это время она использовала еду, таблетки, алкоголь, марихуану - все, что могла достать, чтобы убежать от себя. В обычный день она съедала на завтрак порцию мороженого, перекусывала на работе и принимала "Амбиен", как только возвращалась домой. На ужин она съедала еще одну порцию мороженого, "Биг Мак", картофель фри "Суперсайз" и диетическую колу, затем еще два "Амбиена" и "большой квадрат торта" на десерт. Иногда она принимала Ambien в конце смены, чтобы получить толчок к приходу домой.

Если я не давал себе спать после приема "Амбиена", то получал кайф. Потом я принимал еще две таблетки через два часа, и мне становилось легче. Эйфория. Почти так же хорошо, как от опиоидов".

Она повторяла этот или похожий цикл изо дня в день. В дни отдыха она смешивала снотворное с лекарством от кашля, чтобы получить кайф, или пила алкоголь до опьянения и вступала в рискованное сексуальное поведение. К тридцати годам Лори жила одна в городском доме в Айове, проводила свободное время под кайфом и слушала американского радиоведущего и теоретика заговоров Гленна Бека.

"Я был убежден, что наступает конец света. Армагеддон. Мусульмане. Иранское вторжение. Я купил кучу газа в контейнерах. Я хранил их в своей дополнительной спальне. Потом я поставил их на патио под брезентом. Я купил винтовку 22-го калибра. Потом я понял, что могу взорваться, и стал заправлять свою машину газом из контейнеров, пока он весь не кончился".

На каком-то уровне Лори понимала, что ей нужна помощь, но боялась попросить ее. Она боялась, что если признает, что не является "идеальной христианкой", то люди отшатнутся от нее. Иногда она намекала на свои проблемы прихожанам, но в результате тонкого общения поняла, что есть определенные типы проблем, о которых прихожане не должны рассказывать. В тот момент она весила почти 250 килограммов, ощущала сокрушительную депрессию и начала задумываться о том, не лучше ли ей умереть.

"Лори, - сказал я, - если рассматривать все в целом, будь то еда, конопля, алкоголь или таблетки, отпускаемые по рецепту, то одной из постоянных проблем, похоже, является компульсивное, саморазрушительное чрезмерное потребление. Как вы думаете, это справедливо?"

Она посмотрела на меня и ничего не сказала. Затем она начала плакать. Когда она смогла говорить, она сказала: "Я знаю, что это правда, но я не хочу в это верить. Я не хочу это слышать. У меня есть работа. У меня есть машина. Я хожу в церковь каждое воскресенье. Я думала, что операция по шунтированию желудка все исправит. Я думала, что потеря веса изменит мою жизнь. Но даже когда я сбросил вес, я все равно хотел умереть".

Я предложил Лори несколько различных путей, по которым она могла бы пойти, чтобы стать лучше, в том числе посещение анонимных алкоголиков.

"Мне это не нужно", - сказала она без колебаний. "У меня есть своя церковь".

Через месяц Лори вернулась, как и было запланировано.

"Я встречался со старейшинами церкви".

"Что случилось?"

Она отвела взгляд. "Я была открыта так, как никогда раньше... кроме как с тобой. Я рассказала им все... или почти все. Я просто выложила им все".

"И?"

"Это было странно", - сказала она. "Они выглядели... растерянными. Встревоженными. Как будто они не знали, что со мной делать. Они сказали, чтобы я молилась. Они сказали, что будут молиться за меня. Они также посоветовали мне не обсуждать мои проблемы с другими членами церкви. Вот и все".

"Как это было для вас?"

"В тот момент я почувствовал, что Бог проклят, посрамлен. Я могу цитировать Писание, но не чувствую связи с любящим Богом Писания. Я не могу соответствовать этим ожиданиям. Я не настолько хорош. Поэтому я перестал ходить в церковь. Я не ходил уже месяц. И знаете, никто этого не заметил. Никто не позвонил. Никто не обращался ко мне. Ни один человек".

Лори попала в замкнутый круг разрушительного стыда. Когда она пыталась быть откровенной с членами церкви, ее отговаривали делиться этой частью своей жизни, недвусмысленно давая понять, что ее отвергнут или еще больше опозорят, если она будет открыто рассказывать о своих проблемах. Она не могла рисковать потерять то небольшое сообщество, которое у нее было. Но сокрытие своего поведения также усугубляло чувство стыда, способствуя дальнейшей изоляции, и все это подпитывало постоянное потребление.

Исследования показывают, что люди, активно участвующие в деятельности религиозных организаций, в среднем имеют более низкий уровень злоупотребления наркотиками и алкоголем. Но когда религиозные организации оказываются на неправильной стороне уравнения стыда, избегая нарушителей и/или поощряя паутину секретности и лжи, они способствуют возникновению цикла разрушительного стыда.

Деструктивный стыд выглядит следующим образом: Чрезмерное потребление приводит к стыду, который приводит к изгнанию из группы или лжи группе, чтобы избежать изгнания, что приводит к дальнейшей изоляции, способствующей дальнейшему потреблению, и цикл закрепляется.

Противоядием от деструктивного стыда является просоциальный стыд. Давайте посмотрим, как это может работать.

АА как модель просоциального стыда

Однажды мой наставник рассказал мне о том, что побудило его отказаться от употребления алкоголя. Я часто вспоминал его историю, потому что она иллюстрирует обоюдоострое лезвие стыда.

В свои сорок с лишним лет он тайком выпивал каждый вечер после того, как жена и дети ложились спать. Он делал это еще долгое время после того, как пообещал жене завязать. Вся эта ложь, которой он прикрывал свое пьянство, и сам факт пьянства накапливались и тяготили его совесть, которая, в свою очередь, заставляла его пить еще больше. Он пил от стыда.

Однажды жена узнала о его употреблении. "В ее глазах отразилось разочарование и предательство, и я поклялся, что больше никогда не буду пить". Стыд, который он испытал в тот момент, и желание вернуть доверие и одобрение жены подтолкнули его к первой серьезной попытке выздоровления. Он начал посещать собрания "Анонимных алкоголиков". Главным преимуществом Анонимных Алкоголиков он назвал "процесс избавления от стыда".

Он описал это следующим образом. "Я понял, что я не один такой. Были и другие люди, такие же, как я. Были и другие врачи, которые боролись с алкогольной зависимостью. Осознание того, что у меня есть место, куда я могу прийти, где я могу быть абсолютно честным и при этом меня примут, было невероятно важным. Это создало психологическое пространство, необходимое мне для того, чтобы простить себя и что-то изменить. Чтобы двигаться вперед в своей жизни".

Просоциальный стыд основывается на идее о том, что стыд полезен и важен для процветающих сообществ. Без стыда общество погрузилось бы в хаос. Следовательно, чувство стыда при трансгрессивном поведении уместно и полезно.

Просоциальный стыд также основывается на идее о том, что все мы несовершенны, способны совершать ошибки и нуждаемся в прощении. Ключом к поощрению соблюдения групповых норм, не изгоняя при этом каждого отступившего от них, является составление списка "дел", которые нужно сделать после стыда и которые содержат конкретные шаги по исправлению ситуации. Именно так поступает АА со своими "12 шагами".

Цикл просоциального стыда выглядит следующим образом: Чрезмерное потребление приводит к стыду, который требует радикальной честности и ведет не к изгнанию, как мы видели в случае деструктивного стыда, а к принятию и сочувствию в сочетании с набором необходимых действий для исправления ситуации. В результате повышается сопричастность и снижается потребление.

Мой пациент Тодд, молодой хирург, выздоравливающий от алкогольной зависимости, рассказал мне, что АА "было первым безопасным местом, где можно было выразить свою уязвимость". На своем первом собрании АА он так сильно плакал, что не мог произнести свое имя.

"После этого все подходили, давали мне свои номера, просили позвонить. Это было то сообщество, о котором я всегда мечтал, но никогда не имел . Я никогда не смог бы так открыться своим друзьям по скалолазанию или другим хирургам".

После пяти лет устойчивого выздоровления Тодд поделился со мной, что самым важным шагом из "12 шагов" для него был Шаг 10 ("Продолжал проводить личную инвентаризацию и, когда ошибался, сразу признавал это").

"Каждый день я проверяю себя. Хорошо, не перекошен ли я? Если да, то как я могу это изменить? Нужно ли мне исправиться? Как я могу исправиться? Например, на днях я имел дело с ординатором, который не предоставил мне правильную информацию о пациенте. Я начал расстраиваться. Почему это не делается? Когда я чувствую это разочарование, я говорю себе: Хорошо, Тодд, остановись. Подумай вот о чем. У этого человека почти на десять лет меньше опыта, чем у тебя. Возможно, он напуган. Вместо того чтобы расстраиваться, как ты можешь помочь им получить то, что им нужно? Я бы не стал этого делать до того, как начал выздоравливать.

"Пару лет назад, - рассказал мне Тодд, - примерно через три года после выздоровления, я руководил студентом-медиком, который был просто ужасен. Я имею в виду очень плохого. Я не позволял ему ухаживать за пациентами. Когда пришло время промежуточной аттестации, я сел с ним и решил быть честным. Я сказал ему: "Ты не пройдешь эту ротацию, если не сделаешь несколько серьезных изменений".

"После моего отзыва он решил начать все сначала и действительно попытаться улучшить свои результаты. Он смог стать лучше и в итоге прошел ротацию. Дело в том, что в те времена, когда я пил, я бы не стал с ним откровенничать. Я бы просто позволил ему продолжать и провалить ротацию, или оставил бы проблему решать кому-то другому".

Правдивая самоинвентаризация приводит не только к лучшему пониманию собственных недостатков. Он также позволяет нам более объективно оценивать недостатки других людей и реагировать на них. Когда мы отвечаем за себя, мы можем отвечать за других. Мы можем использовать стыд без стыда.

Ключевым моментом здесь является ответственность и сострадание. Эти уроки применимы ко всем нам, зависимым или нет, и применимы к любому типу отношений в нашей повседневной жизни.

Организация "Анонимные алкоголики" является образцом просоциального стыда. Просоциальный стыд в анонимных алкоголиках основан на соблюдении групповых норм. В АА нет стыда за то, что ты "алкоголик", что соответствует поговорке "АА - это зона без стыда"; но есть стыд за половинчатое стремление к "трезвости". Пациенты рассказывали мне, что ожидаемый стыд, связанный с необходимостью признаться группе в рецидиве, служит серьезным сдерживающим фактором и способствует дальнейшему соблюдению групповых норм.

Важно отметить, что когда у членов АА случается рецидив, сам рецидив является клубным благом. Поведенческие экономисты называют клубными благами вознаграждение за принадлежность к группе. Чем более надежны клубные блага, тем больше вероятность того, что группа сможет удержать своих нынешних членов и привлечь новых. Концепция клубных благ может быть применена к любой группе людей - от семьи до дружеских групп и религиозных конгрегаций.

Как пишет поведенческий экономист Лоренс Ианнакконе, говоря о клубных благах в религиозных организациях, "удовольствие, которое я получаю от воскресной службы, зависит не только от моего собственного вклада, но и от вклада других людей: сколько других людей присутствует на службе, как тепло они меня приветствуют, как хорошо поют, с каким энтузиазмом читают и молятся". Клубные блага усиливаются благодаря активному участию в групповых мероприятиях и собраниях, а также соблюдению групповых правил и норм.

Честный рассказ о рецидиве в сообществе АА увеличивает клубные блага, создавая возможность для других членов группы испытать сочувствие, альтруизм и, скажем прямо, некоторую долю скепсиса по типу "Это могло случиться со мной, и я очень рад, что этого не произошло" или "Вот так, по милости Божьей, и я".

Клубным благам угрожают "халявщики", которые пытаются извлечь выгоду из группы, не принимая достаточного участия в жизни сообщества, аналогично более разговорным терминам "халявщики" или "мочильщики". Когда речь идет о групповых правилах и нормах, "свободные гонщики" угрожают клубным благам, когда они не соблюдают их, лгут об этом и/или не предпринимают никаких усилий для изменения своего поведения. Их индивидуальное поведение ничего не делает для укрепления клубных благ, но при этом они получают индивидуальную выгоду от членства в группе - выгоды от принадлежности к ней.

Ианнаконне отметил, что трудно, если вообще возможно, измерить приверженность групповым принципам, создающим клубные блага, особенно когда требования связаны с личными привычками и неосязаемыми, субъективными явлениями, такими как правдоискательство.

Теория жертвенности и стигматизации Ианнаконна предполагает, что один из способов "измерения" участия в группе - косвенный: обязательное стигматизирующее поведение, которое снижает участие в других контекстах, и требование жертвовать ресурсами индивида, исключая другие виды деятельности. Таким образом, выявляются "халявщики".

В частности, те формы поведения, которые в существующих религиозных институтах кажутся чрезмерными, беспричинными или даже иррациональными, например, ношение определенных причесок или одежды, воздержание от различных продуктов питания или форм современных технологий, отказ от некоторых видов медицинского лечения, оказываются рациональными, если понимать их как затраты индивида, направленные на сокращение свободного перемещения в рамках организации.

Можно подумать, что религиозные организации и другие социальные группы, отличающиеся большей раскованностью, меньшим количеством правил и строгостей, привлекают большее число последователей. Это не так. "Более строгие церкви" добиваются большего числа приверженцев и, как правило, более успешны, чем свободные, поскольку они отсеивают "халявщиков" и предлагают более надежные клубные блага.

Джейкоб присоединился к 12-шаговой группе "Анонимные сексоголики" (АС) в самом начале своего процесса выздоровления и усиливал свое участие в ней каждый раз, когда у него случался рецидив. Приверженность была огромной. Он ежедневно посещал собрания группы лично или по телефону. Часто он делал по восемь и более телефонных звонков в день с другими членами группы.

АА и другие группы "12 шагов" называют "культами" или организациями, в которых люди меняют свою зависимость от алкоголя и/или наркотиков на зависимость от группы. В этой критике не учитывается, что строгость организации, ее культовость, может быть источником ее эффективности.

В группах "12 шагов" "вольные стрелки" могут принимать различные формы, но наиболее опасными являются те члены, которые не признаются в рецидивах, не заявляют о себе как о новичках и не перерабатывают шаги. Они лишают группу такого клубного блага, как просоциальный стыд, не говоря уже о трезвой социальной сети, имеющей решающее значение для выздоровления. Чтобы сохранить клубные блага, АА должно принимать жесткие и порой кажущиеся иррациональными меры против такого рода халявы.

Джоан смогла бросить пить благодаря участию в АА. Она тоже регулярно посещала собрания, имела спонсора и сама спонсировала других. Она воздерживалась от алкоголя в АА четыре года, а моя пациентка - десять лет, поэтому я мог наблюдать и оценить все положительные изменения, которые АА внесло в ее жизнь.

В начале 2000-х годов с Джоан произошел случай, когда она невольно употребила алкоголь. Она путешествовала по Италии, где не знала языка, и случайно заказала и употребила напиток, содержащий очень небольшой процент алкоголя, наравне с безалкогольным пивом, продаваемым в США. Только потом она поняла, что произошло, но не потому, что почувствовала изменения, а потому, что прочитала этикетку.

Когда Джоан вернулась из поездки и рассказала о случившемся своему спонсору, тот заявил, что у нее был рецидив, и посоветовал ей рассказать об этом группе и восстановить дату трезвости. Меня удивило, что спонсор Джоан занял такую жесткую позицию. В конце концов, она употребляла настолько незначительное количество алкоголя, что большинство американцев не считают такие напитки "алкогольными". Но Джоан согласилась, хотя и со слезами на глазах. И по сей день она продолжает выздоравливать и участвовать в программе АА.

Настойчивое требование спонсора Джоан восстановить дату трезвости показалось мне в то время чрезмерным, но теперь я понимаю, что это было сделано и для того, чтобы не допустить, чтобы небольшое количество алкоголя переросло в большое количество алкоголя - скользкий путь, - и для того, чтобы "максимизировать полезность" для блага группы. Готовность Джоан придерживаться очень жесткой трактовки рецидива укрепила ее связи с группой, что в конечном итоге оказалось положительным и для нее самой.

Кроме того, Джоан сама отметила: "Возможно, какая-то часть меня знала, что в напитке был алкоголь, и хотела использовать пребывание в другой стране как оправдание". В этом смысле группа функционирует как расширенная совесть.

Конечно, стратегии группового мышления могут быть использованы и в неблаговидных целях. Например, когда стоимость принадлежности превышает клубные блага и членам группы наносится ущерб. NXIVM - это самоназванная "Программа успеха руководителей", лидеры которой были арестованы и в 2018 году им были предъявлены обвинения в секс-торговле и рэкете. Аналогичным образом, бывают ситуации, когда члены группы получают выгоду, но наносят вред тем, кто находится за ее пределами, как, например, сегодня различные организации, использующие социальные сети для распространения ложных сведений.

Через несколько месяцев после прекращения посещения церкви Лори посетила свое первое собрание АА. На собрании АА она нашла общение, которое искала , но не могла найти в своей церкви. 20 декабря 2014 г. Лори отказалась от всех веществ и с тех пор продолжает выздоравливать.

"Я не могу точно сказать, что и когда произошло", - говорит Лори, оглядываясь на свое собственное выздоровление спустя годы, которое она приписывает своему участию в АА. "Я услышала истории людей. Облегчение, которое я испытала, отпустив свои самые глубокие, самые темные тайны. Увидела надежду в глазах новичков. Раньше я была так изолирована. Я помню, как хотела просто умереть. Я не спал по ночам, бичуя себя за все, что я натворил. В АА я научился принимать себя и других людей такими, какие они есть. Теперь у меня есть настоящие отношения с людьми. Я принадлежу им. Они знают меня настоящего".

Просоциальный стыд и воспитание

Как родитель, беспокоящийся о благополучии своих детей в мире, переполненном дофамином, я пытаюсь внедрить принципы просоциального стыда в нашу семейную жизнь.

Во-первых, мы утвердили радикальную честность в качестве основной семейной ценности. Я стараюсь, не всегда успешно, демонстрировать радикальную честность в своем поведении. Иногда родители думают, что, скрывая свои ошибки и недостатки и показывая только себя с лучшей стороны, мы научим своих детей тому, что правильно. Но это может иметь обратный эффект, приводя к тому, что дети начинают считать, что они должны быть идеальными, чтобы быть любимыми.

Напротив, если мы открыто и честно рассказываем детям о своих проблемах, мы создаем пространство для того, чтобы они могли открыто и честно рассказать о своих собственных. Поэтому мы также должны быть готовы и признать, что были неправы в общении с ними и с другими людьми. Мы должны принять свой собственный стыд и быть готовыми исправиться.

Около пяти лет назад, когда наши дети еще учились в начальной и средней школе, я подарила им на Пасху по шоколадному зайцу. Они были сделаны из сливочного молочного шоколада в специализированной шоколадной мастерской. Мои дети съели немного своих зайчиков, а остальное убрали в кладовку на потом.

В течение последующих двух недель я понемногу откусывал от шоколадных зайцев то тут, то там, но, как мне казалось, не настолько, чтобы кто-то заметил. К тому времени, когда мои дети вспомнили о своих шоколадных зайчиках, я уже почти ничего не ел. Зная мое пристрастие к шоколаду, они первым делом обвинили меня.

"Это был не я", - сказал я. Ложь получилась сама собой. Я продолжал врать в течение следующих трех дней. Они продолжали скептически относиться к тому, что я говорю правду, но потом начали обвинять друг друга. Я знал, что должен все исправить. Как я смогу научить своих детей честности, если сам не буду честен? И что за глупость - врать! Мне потребовалось три дня, чтобы набраться смелости и сказать им правду. Мне было так стыдно.

Узнав правду, они были оправданы и ужаснулись. Убедились, что их первая догадка была верной. И в ужасе от того, что их собственная мать солгала им. Это было поучительно и для меня, и для них на многих уровнях.

Я напомнил себе и дал понять им, как глубоко я ошибаюсь. Я также показала, что, когда я совершаю ошибки, я могу, по крайней мере, признать свою вину. Мои дети простили меня и по сей день любят рассказывать историю о том, как я "украла" их шоколад, а потом "соврала об этом ". Их дразнилки - это мое наказание, и я его приветствую. Мы вместе подтвердили, что наша семья - это семья, в которой люди будут совершать ошибки, но не будут осуждены или изгнаны навсегда. Мы учимся и растем вместе.

Как и мой пациент Тодд, когда мы активно и честно переоцениваем себя, мы более способны и готовы давать другим людям честную обратную связь, помогая им понять их собственные достоинства и недостатки.

Подобная радикальная честность без позора также важна для обучения детей их сильным и слабым сторонам.

Когда нашей старшей дочери исполнилось пять лет, она начала заниматься на фортепиано. Я выросла в музыкальной семье и с нетерпением ждала возможности приобщить к музыке своих детей. Оказалось, что у моей дочери нет чувства ритма, и хотя она не совсем глухая, но очень близка к этому. Тем не менее, мы оба упорно продолжали ежедневные занятия, я сидел рядом с ней и старался подбадривать, сдерживая свой ужас перед ее полным отсутствием способностей. Правда, ни один из нас не получал от этого удовольствия.

Примерно через год ее занятий мы смотрели фильм "Счастливые ноги" о пингвине Мамбле, у которого есть большая проблема: он не может спеть ни одной ноты в мире, где для того, чтобы привлечь свою вторую половинку, нужна песня сердца. В середине фильма наша дочь посмотрела на меня и спросила: "Мама, я такая же, как Мамбл?".

В тот момент меня охватила родительская неуверенность в себе. Что мне сказать? Сказать ли ей правду, рискуя подорвать ее самооценку, или солгать и попытаться с помощью обмана разжечь в ней любовь к музыке?

Я рискнул. "Да, - сказал я, - ты очень похож на Мамбла".

На лице моей дочери появилась широкая улыбка, которую я расценил как улыбку одобрения. Я понял, что поступил правильно.

Подтверждая то, что она и так знала, - отсутствие у нее музыкальных способностей, - я способствовал развитию у нее навыков точной самооценки, которые она демонстрирует и по сей день. Я также дал понять, что нельзя быть хорошим во всем, и важно знать, в чем ты хорош, а в чем не очень, чтобы принимать мудрые решения.

Через год, к всеобщему облегчению, она решила бросить занятия на фортепиано и по сей день с удовольствием занимается музыкой, поет вместе с радио совершенно не в такт и ничуть этого не стесняется.

Взаимная честность исключает чувство стыда и предвещает взрыв близости - прилив эмоционального тепла, возникающего от ощущения глубокой связи с другими людьми, когда нас принимают, несмотря на наши недостатки. Не наше совершенство, а наша готовность работать вместе над исправлением ошибок создает ту близость, которой мы так жаждем.

Такой взрыв близости почти наверняка сопровождается выбросом эндогенного дофамина, который вырабатывается в нашем мозге. Но в отличие от выброса дофамина, который мы получаем от дешевых удовольствий, выброс дофамина, который мы получаем от настоящей близости, является адаптивным, омолаживающим и способствующим укреплению здоровья.

Через жертвы и позор мы с мужем пытались укрепить клубные товары нашей семьи.

Нашим детям не разрешалось иметь собственный телефон до тех пор, пока они не перешли в среднюю школу. Это делало их странными среди сверстников, особенно в средней школе. Сначала они просили и умоляли дать им собственный телефон, но через некоторое время стали воспринимать это отличие как основную часть своей идентичности, наряду с тем, что мы настаивали на том, чтобы по возможности ездить на велосипеде, а не на машине, и проводить время вместе, как семья, без устройств.

Я убежден, что тренер наших детей по плаванию имеет тайную докторскую степень по поведенческой экономике. Он регулярно использует жертвенность и стигматизацию для укрепления клубного товара.

Во-первых, это огромные затраты времени - до четырех часов в день на тренировки по плаванию для детей в старших классах, а также скрытое позорище, которое возникает, когда дети пропускают тренировки. Признание и поощрение за высокую посещаемость (не так, как в анонимных алкоголиках - за тридцать встреч за тридцать дней), включая возможность участвовать в выездных встречах. Строгие требования к одежде: красные футболки по пятницам, серые футболки по субботам, одежда с символикой команды (шапочки, костюмы, очки). Это удачно отличает ребят из этой команды от неформалов из других команд.

Многие из этих правил кажутся чрезмерными и излишними, но если рассматривать их через призму принципов максимизации полезности, направленных на расширение участия, уменьшение "халявы" и увеличение клубных благ, то они имеют смысл. И дети, в частности, стекаются в эту команду , похоже, им нравится строгость, даже если они на нее жалуются.

Мы склонны думать о стыде как о негативном явлении, особенно в то время, когда стыд - стыд за жир, стыд за шлюху, стыд за тело и т.д. - является таким громким словом и (вполне справедливо) ассоциируется с издевательствами. В нашем все более цифровом мире стыд в социальных сетях и связанная с ним "культура отмены" стали новой формой изгнания, современным поворотом к наиболее разрушительным аспектам стыда.

Даже когда никто не указывает на нас пальцем, мы готовы указать на себя.

Социальные сети усиливают нашу склонность к самосожалениям, приглашая к столь неблаговидным различиям. Теперь мы сравниваем себя не только с одноклассниками, соседями, коллегами, но и со всем миром, и нам очень легко убедить себя в том, что мы должны были сделать больше, получить больше или просто жить по-другому.