Дождливая осень

— Однако натворили наёмнички дел, где Вурно?

— Должно быть на южном бастионе.

— Как туда пройти? А, вижу. — Они по трапу перебрались на стены, и нашли капитана, тот с мрачным видом расхаживал между своими пехотинцами. — Как дела капитан?

— Замечательно господин барон, ни черта не видно.

— Что поделаешь, ночь. — Сигутеп встал между зубцами стены и вгляделся в темноту. — Велите потушить все факелы капитан.

— Но ва….

— Я приказываю.

— Есть. — Крепость погрузилась во тьму.

Мутраб, плывший за плотами на большой лодке, вдруг потерял ориентир, глядь озера стала абсолютно непроглядной.

— Что за чёрт!?

— Может они нас заметили?

— Не знаю, но теперь это уже не важно, плоты худо-бедно вышли на позиции, подавай сигнал к началу штурма. — Три огненные стрелы вонзились в небо, за ними ещё три, и ещё три. — Ну, Бойюл, принимай жатву. — Парман зачерпнул воды из-за борта и хотел умыть лицо, но в ладонь попалась водоросль. Он с отвращением стряхнул её обратно. — Чую будет веселуха.

Такого у меня ещё не было, — сказал один наёмник другому, усердно загребая веслом — чтоб снизу вода и сверху вода, а я, как драк на стену лез. — Он утёр пятернёй усы и бороду, сгоняя дождевые капли.

— Скажи Бесу спасибо, это он у нас такой затейник. Слыхал какую он своим парням работку подогнал?

— Нет, какую?

— Лес валить, брёвна вбивать, да землю с глиной натаскивать.

— На кой ляд?

— Это он так решил дамбу нарастить, чтоб воду в озере поднять. — Наёмник усмехнулся и сплюнул. — Утопить крепость захотел, ити его, и нам с этими плотами работёнки подкинул.

— Совсем с ума съехал, что ни кэп, то дурней великана. Могли же рвануть до Хувры и взять её без всяких этих купаний.

— Ну! Зачесали языками, — прикрикнул на них десятник — тоже мне, стратеги выискались, часть его парней после той адской работы с нами идёт так, что гребите и помалкивайте.

— Да мы и гребём, только куда грести-то, не видать ни хрена!?

— Не важно, куда главное молча. Во! Сигнал подали, давай мужики, навались!

— Да куда наваливаться?

— Куда-куда, — передразнил десятник — вон туда! И будьте наготове, как приблизимся мечи крючья и найтуй плоты, а вы архаровцы про кольца не забудьте — обратился он к кучке бойцов возле лестницы — чтоб намертво в стену врубили, ясно?

— Да ясно, ясно.

Из крепости запустили огненный снаряд, он высоко взвился над водой и, достигнув самой высокой точки своей траектории, огненным драконом вошёл в пике и ухнул в воду.

— Пристреливаются что ли?

— По ком? Ни дыры ж не видно.

— Зато нам всё видно, ставь боковые! — Гребцы на всех плотах достали длинные вёсла, вставили их в расщепы и маятниковыми движениями стали загонять плоты ближе к крепости, платформа довольно споро пошла боком.

На стенах, наконец, заметили нападавших и вдарили по плотам из всего, что у них было, а было предостаточно. Сразу десяток огненных шаров взвились в небо, а следом за ними роем понеслись маленькие стрелы.

— Из скорпионов бьют, сволочи. — Крикнул один из наёмников.

— Щиты! — Заорал десятник. Двух бойцов стоящих на длинном весле таким «роем» просто сдуло в воду. — Прикрыть гребцов! — Команда разлетелась дальше по плотам.

Из крепости полетели бочки с какой-то пакостью негаснущей в воде и пространство немного осветилось.

— Слышь, Хига, — сказал один гребец другому — а стены-то не так уж и высоки, может Бес и не совсем дурной.

— Ишак нюхал твоего Беса! Ты глянь, что творится! — Огромный булыжник прямёхонько угодил в один из плотов посередине платформы, разнеся его в щепы, люди взлетели в воздух и попадали вводу вместе с обломками брёвен. — Каюк братцы.

— Да ну, брось, сейчас выплывут, тут главное завязки на кольчуге вовремя развязать.

— Сейчас, развяжешь ты их вводе, уйдут камушком на дно. — Хига в сердцах выругался.

— Что рты раззявили!? — Снова напустился на них десятник. — А ну греби, мать вашу за ногу! — Бойцы навалились на весло.

— Ну, что я говорил, вон выплывают. — И, правда, несколько человек появились на воде.

— За брёвна хватайтесь! — Заорал им Хига.

— Ничего, стена уже совсем близко, авось дотянем. — Короткая стрела рванула подол кольчуги. — Эво мать! Прикройте братцы! — Двое наёмников со щитами загородили гребца.

Сигутеп вернулся в башню и, забравшись на крышу, внимательно следил за ходом сражения. Два длинных плота уже вплотную подошли к стенам и с них начали метать крючья и ставить лестницы, по остальным били из камнемётов, попадания были редки, но зато опустошительны. Некоторые из наёмников помимо тяжёлых кольчуг носили панцири, от которых в воде избавиться было почти невозможно, а тем, кто не носил тяжёлой брони и имел шанс выплыть, приходилось бросать оружие, без которого не повоюешь. В общем, каждый точный выстрел уносил до десятка жизней, и столько же оставлял безоружными, жаль, что попадали редко.

— Хомрак. — Позвал Сигутеп одного из своих сотников.

— Я здесь ваша милость.

— Ты и, твои парни, должны зубами вцепиться в восточный бастион и продержаться там хотя бы час.

— Я постараюсь ваша милость, но мне бы людей….

— И думать забудь, мы, и стены-то не везде прикрываем.

— Понял. — Сотник нахмурившись, пошёл выполнять приказ.

— Может, отведём людей в центральные башни? — Предложил Ликан, провожая Хомрака понимающим взглядом.

— Если мы отдадим им стены, как тогда из крепости выйдем?

— Пробьёмся. — Барон отрицательно покачал головой.

— Нет, стены надо держать, я всё ещё надеюсь на твоих парней на берегу. — Он как-то странно глянул на сотника. — Лучше бы им поскорее срыть эту чёртову насыпь.

— Я уверен, они стараются.

— Знаешь что, поезжай, поторопи их. — Он хлопнул Ликана по плечу и, не дав ему возразить, подтолкнул к лестнице. — В любом случае, без приказа сюда не возвращайся. — Сотник оглянулся и спрыгнул в люк.

Банард с Визигой и Золотым затаившись в подлеске у насыпи, внимательно наблюдали за работой баронских дружинников.

— А копать у них не хуже нашего получается. — Заметил сотник. — Ещё полчаса и насыпь не устоит. Мне даже представить трудно, что тогда тут начнётся.

— Не о том думаешь брат.

— Да о том я думаю, о том. Полсотни в охране, остальные копают ров, чего тут не понятного?

— Не понятно, сколько их во рву, может сотня, а может и две, отсюда же не видать.

— Сотня. — Со знанием дела сказал Золотой. — И копается им не ахти, тут ведь сплошная глина, должно быть, и устали не слабо.

— Ну что Визига, тогда мчись со своими парнями на ту сторону насыпи, а мы тут немного пошумим, отвлечём охрану на себя, только ты уж тогда не теряйся, гепардом несись ко рву и гаси всех подряд, как свихнувшийся волк на охоте в овчарне.

— Будь спокоен кэп, посчитаюсь за наших парней. — Визига низиной провёл своих бойцов на ту сторону насыпи и, затаившись в подлеске, велел всем быть наготове. Банард начал минут через десять. Трое его бойцов прогуливающейся походкой поднялись на насыпь со стороны озера и, увидев там совсем не тех, кого ожидали, застыли в немом удивлении. Удивлялись они ровно столько, сколько потребовалось охране, что бы запечатлеть их, ну а когда дружинники подняли тревогу, со всех ног бросились к лесу, где находилась засада. Свистнуло несколько стрел, один из «актёров» сделал вид, что ранен и трагически повалился на землю, при этом выдав высокопарную речь типа, бегите братцы, я прикрою, хотя сам заполз в спасительные лопухи. Сотник Сатор велел, во что бы то ни стало схватить беглецов, и практически вся охрана бросилась в погоню.

Визига тем временем велел растянуться своим бойцам в цепь и ползком двинуться к цели.

В лесу, на той стороне насыпи, началась нешуточная сеча. В темноте, где с трудом можно было разобрать, где свой, где чужой, рубились дружинники и вольные бойцы. На стороне наёмников была внезапность, но свалить разом сорок опытных бойцов, даже им было не под силу. Бой был тяжёлым и несколько человек барона сумели прорваться обратно к насыпи, что бы предупредить своих о засаде, но опоздали.

Визига поднял своих парней в каком-нибудь десятке шагов ото рва и, на ничего не подозревающих дружинников обрушился град стрел и копий.

— В ров не соваться! — Орал сотник. — Не дай им выбраться! — Стрела за стрелой оправлялись в людей, копошащихся на дне вырытой ими ямы. Гибли дружинники, но гибли и вольные, бойцов барона было раза в два больше и, не те это были люди, что бы расставаться с оружием во время работы. Прикрываясь щитами, они выскакивали из ямы, сцеплялись с наёмниками и, падали, утаскивая их с собой. Местами дружинникам даже удалось отогнать наёмников ото рва и, перейти в наступление, но ударивший с тыла Банард уровнял шансы.

Бой затягивался, силы покидали воинов, порой, сцепившиеся бойцы, тяжело дыша, могли лишь злобно сверлить глазами друг друга, на удар сил просто не оставалось. Кто-то кому-то должен был уступить, но одним не позволяла гордость, а вторым честь и, тогда природа сама решила исход боя. Высоко поднявшаяся вода озера напитала собой верхние слои глины насыпи и они, под своей тяжестью осели на его дно, сделав насыпь тоньше и в ров начала потихоньку проникать вода. Сначала это были лишь несколько тонких струек, на которые из-за дождя никто не обратил внимания, но когда по глади озера разлетелся жуткий и непонятный стон, все замерли, и те, кто сражался в крепости, и те, кого покидали последние силы на насыпи. Вода, разорвав последнюю препону, хлынула в ров таким мощным потоком, что вынесла оттуда и живых, и мёртвых. С каждой секундой поток становился всё сильнее, ров превратился в широкую протоку, где никто уже не мог сражаться. Чудом оставшиеся в живых наёмники и дружина, молча, разошлись, их осталось так мало, что драться дальше просто не имело смысла.

Через какое-то время к бывшей насыпи принесло длинный плот, по которому в панике бегали люди. Перед протокой его развернуло боком, разорвало на две части и эти части опрокинуло друг на друга, потом снова сложило и, на месте насыпи образовалась немыслимая мешанина из брёвен связанных верёвками.

Когда по озеру пронёсся непонятный гул, на стенах Мегида бой на секунду замерли и многие к своему ужасу заметили, что вода как-то двинулась и пошла в сторону старого русла, прихватив с собой один из плотов вольных бойцов, не успевших закрепиться у стен.

— Поздно, сукины дети, что же так поздно. — Почти простонал Сигутеп и со всей силы шарахнул кулаком по зубцу башни. Две трети крепости уже были заняты наёмниками и лишь Хомрак, мёртвой хваткой вцепившись в восточный бастион, из последних сил удерживал их напор. — Ликан! В лодки!

— Но, ваша милость…

— В лодки, я сказал!

— Мы не сможем выгрести! — Прокричал сотник, ток воды за стенами всё усиливался и подхваченный им плот с наёмниками, закружило так, что с него начали падать люди.

— Чтоб вам всем сдохнуть крысы продажные. — Прошипел барон и, схватив одной рукой Ликана за грудки, притянул его к себе. — Сейчас мы идём к Хомраку, садимся в лодки и уплываем из крепости, понял?

— Мы…, можем разбиться.

— Можем, — спокойно кивнул барон — но я лучше сдохну чем попаду в лапы к этим шакалам.

— Мы можем договориться….

— Э-э нет сотник, договариваются равные по силе противники, а не победители с побеждёнными. В нашем случае я должен буду принять любые условия капитуляции и, навсегда прослыть тем, кто по договору сдал Мегид, лучшую крепость этой марвеллы. — Он отпустил Ликана, вернее оттолкнул его. — Готовь людей сотник. — Ликан одёрнул доспех и прошептал, «а так ты его не сдал, да?»

Три лодки загруженные бойцами под завязку, отвалили от стен крепости через десять минут, а через двенадцать их уже не было видно, предрассветный сумрак и неистовый поток поглотил их.

Глава 7.

Фотий оторвал голову от тюка с сеном, заменяющим подушку и, хотел рывком сесть, но резь в животе дикой болью сковала всё его тело, полностью обездвижив его. Он вцепился взглядом в какую-то незначительную деталь на стропиле, как бы стараясь, глядя на неё, утвердиться в этом мире, и не дать сознанию снова окунуться в чёрный омут липкого беспамятства. С минуту он не мог не то что пошевелиться, даже выдохнуть не получалось, но чем злее становился его взгляд устремлённый к какой-то ржавой скобе на балках, тем больше прояснялось сознание и отступала боль. «Я встану. Врёшь, не для этого я столько вынес, что бы лежать сейчас размазанным плевком чёрт его знает где». Наконец он выдохнул и откинулся на тюк. «Отсутствие боли — уже благо». Вспомнил он слова монаха из храма скорбящих разумом, и уже готов был с ним согласиться, как на ум пришла другая фраза, которую он, будучи ещё совсем сопливым новобранцем, слышал по сто раз на дню от своего сержанта. «Больно падла!? Радуйся, значит ещё жив и можешь драться!». После чего следовал хороший пинок или удар палкой по рёбрам. Фотию даже на секунду показалось, что сейчас он откроет глаза и увидит эту ненавистную рожу, которую в юности так мечтал своротить на бок. Но пронесло. «Рожа», что нависла над ним, когда он таки разлепил глаза, была совсем не лишена привлекательности. Рыжие кудряшки, вздёрнутый носик и хитрющие зелёные глаза, никак не могли принадлежать вечно орущей харе первого наставника. Наверное, лицо Фотия выразило крайнюю степень удивления, потому что ещё секунду назад серьёзная мордашка девушки вдруг осветилась улыбкой.

— Судя по твоему охреневшему виду, ты слегка удивлён. Неужели первый раз в жизни бабу увидел? — Весело спросила она и, сжав в кулаке тряпку, накапала ему в раскрытый рот несколько капель воды. Фотий с трудом сглотнул.

— Ещё. — Просипел он.

— Ага, сейчас. Тебя бро, один единственный глоток может на тот свет отправить. Дырка в животе, это тебе не карт изюму, Баха вообще думал, что ты загнёшься.

— Но тот парень….

— Шкирда что ли? Он тебе, небось ещё и сыном лекаря назвался? — Фотий кивнул. — Коновал его батя был, причём в прямом смысле этого слова. — Девушка тряхнула кудрями и невесело рассмеялась. — Наверно и ободрал тебя как липку? — Фотий шевельнул рукой и закрыл глаза. — Ну конечно не без этого. Да ты не переживай полковник, мы хоть люди и бедные, но честные, твоего добра не тронули. Ты только одно скажи, ним с Бахой стоит клоаки опасаться? А то, знаешь ли, как-то не хочется кишки за собой по полу волочь.

— Нет. — Ответил Фотий.

— Тогда спи болезный, а когда Баха придёт, я тебя разбужу. — Она смочила новую тряпку в глиняной плошке и капнула несколько капель ему в рот. — Это отвар лавеля, резать будут, не проснёшься. — «Успокоила» пронеслось в голове полковника и, он уснул.

Всю дорогу до обоза Сахрар боялся, что их нагонят люди Чирка, и потому погонял лошадей непрестанно. Тэйвар не приходил в себя, его безвольное тело раскачивалось в такт хода лошади и всё время норовило сползти. Сахрар, не сходя с коня, зацепил его ремень за луку седла и в который раз настороженно оглядевшись, продолжил путь. До своих вирр, не больше, но что может сделать тысяча против целой армии? То, что тут целая армия, Сахрар почему-то не сомневался.

Весть о ранении Гема разлетелась со скоростью молнии и, когда он привёз его к обозу, первым, как ни странно, примчался Хамай, мало того, он ещё с собой и лекаря приволок, хотя все знали, что тэйвар и купец, мягко говоря, недолюбливали друг друга. Тысячник недружелюбно покосился на Хамая, но лекаря к тэйвару допустил, правда, не забыл позвать и своего костоправа.

— Что произошло? — Спросил купец без всякого приказного тона в голосе. Сахрар удивился, он считал, что Хамай немедленно начнёт всё строить под себя и повиноваться не собирался, хотя в будущем это и могло выйти боком, если не сказать хуже.

— Чирок. — Коротко бросил ему Сахрар и отвернулся, ища глазами хоть кого-нибудь из своих сотников.

— Ты не кипятись йёр, — спокойно сказал купец — а расскажи всё толком.

— Напоролись на две сотни повстанцев Чирка уважаемый (надо же было как-то вернуть йёра, чтобы не остаться в долгу) и конечно тэйвар захотел его прикончить.

— Вот так? С сотней против двух?

— Что ты хочешь этим сказать? — Тут же встал в позу тысячник. — Мои лодиниты и не на такое способны. Если бы не сам Чирок…. — Сахрар сжал кулаки.

— Да уж. — Согласно кивнул Хамай. — С этим демоном они как будто сильней становятся. Откуда они там взялись?

— Честно, не знаю, но у меня такое чувство, что их там очень много. — Как-то уж сосем не по-военному, ответил Сахрар. — Неужели они не знают о нашем посольстве?! Почему нас никто не встречает?!

— Кому нужно знали, а встречать нас должны были завтра у замка Севитар, вот только Чирок, похоже, пронюхал о переговорах.

— Тогда понятно, он тут не случайно.

— Ты вот что, — подошёл в плотную к нему Хамай — сейчас прикажи своим людям разбить лагерь, а утром поворачивай обратно.

— А вы?

— А я ночью уйду, мне, во что бы то ни стало нужно быть в замке.

— Я не могу вас отпустить, у меня приказ.

— У тебя приказ тэйвара, а у меня марвелина так, что гневи Небо, и делай как…, нужно Буторку, а не Гему.

— Господин Хамай…

— Нет, я всё сказал.

— Я не подчиняюсь марвелину. — Чуть не по слогам произнёс тысячник. — Так, что я тоже, всё сказал. Куда вы, туда и я.

— А как же Гем? — Спросил Хамай.

— Отправлю сегодня же в Боулек, если лекари позволят. — Купец нахмурился.

— Кстати о лекарях, что-то долго они там возятся. — Оба врачевателя, наконец, оставили беспамятного тэйвара в покое, и подошли к своим начальникам. — Ну? — Спросил их Хамай.

— Перелом основания черепа и по всей вероятности трещина в затылочной доле, не говоря уже об ушибе головного мозга и вследствие этого обширном кровоизлиянии. — Развёл руками лекарь Хамая. Сахрар ничего не понимая, тряхнул головой и уставился на своего костоправа. Тот, почесав затылок, перевёл. — Если и будет жить, то только идиотом. Как он вообще выжил, ума не приложу, такой удар…. — Тысячник закусил губу.

— Ты всё ещё настаиваешь на приказе тэйвара? — Отослав лекарей, снова завёл разговор Хамай. — Сахрар лишь зло глянул на купца. — Да пойми ты, Чирок, сев нам на хвост, не отступится, пока не доберётся до меня или до Гема, а у меня приказ марвелина!

— Таки выполняй его.

— Не могу! Если ты со своей бандой будешь таскаться за мной по пятам, Чирок нас скорее выследит!

— Он и так знает где мы, или вот-вот узнает. Эй! Каслер! — Сахрар наконец-то заметил одного из своих сотников и направился к нему.

— Порази тебя гром, дубина! — Прошипел Хамай и в сердцах плюнул на землю.

В скором времени у возка с раненым тэйваром было не протолкнуться, тревожная весть, облетевшая лодинитов, согнала сюда почти всех, кто был не занят в дозорах, и тысячник велел становиться на привал. Наблюдая эту картину, Хамай думал, он прикидывал варианты, как можно незаметно покинуть лагерь, но ничего путного придумать не мог, кроме одного способа.

— Перегрузите все деньги с возка на лошадей, но сделайте это незаметно. — Приказал он своему помощнику. — И позовите ко мне Кивира.

— Слушаюсь.

Наступила ночь, дождь, не зная чем себя ещё занять, то утихал до мелкой холодной мороси, то припускал, барабаня по кожаным палаткам. Привыкшие к его выходкам лошади, сбившись в мелкие косяки и опустив свои большие головы к земле, пофыркивая, о чём-то переговаривались, а неприкаянные дозорные тенями бродили вокруг лагеря.

Хамай встал, сам оделся и тихим свистом подозвал помощника.

— Всё готово?

— Да господин.

— Вот и ладно. — Он на секунду замер, огляделся, но ничего в темноте не увидев, решительно вышел из палатки. — Когда начнётся заварушка, даже для виду не сопротивляйтесь, просто бросайте всё и уходите к Медону, через неделю, надеюсь, там встретимся.

— Понял господин Хамай.

Купец надвинул капюшон и скрылся в ближайших кустах, пройдя через них, спустился в небольшой овражек и прошёл по его дну до места, где его ждали люди.

— Можем ехать господин Хамай? — Спросил один из всадников.

— Можем, если груз здесь.

— Здесь господин.

— Тогда в путь. — Группа из двадцати всадников и сорока лошадей, обогнув лагерь по дуге, устремилась на восток.

Где-то, через два часа, в своей палатке, неожиданно проснулся тысячник Сахрар. Он зябко повёл плечами, зевнул и, накинув на себя меховой жилет, вышел на улицу. До рассвета оставалось часа три.

— Как там тэйвар? — Спросил он у дежурного.

— Без изменений йёр.

— М-да. — Сахрар снова зябко передёрнул плечами и побежал к ближайшим кустам. Пробегая мимо стоянки Хамая, он мельком глянул на неё и, что-то на краю сознания кольнуло, но потребность не дала зацепиться мысли за сознание, и он ускорил шаг. Завершив свои дела он, было, вернулся мыслями к купцу, но у его палатки послышался шум и какие-то крики, а через секунду барабан забил тревогу. — Что такое? — Лагерь разом проснулся, люди вскакивали со своих мест, седлали коней, строились в сотни.

— Йёр! — У самой палатки Сахрара настиг Бекар, один из его полутысячников. — Нас похоже окружают.

— Чирок? Много их? — Сахрар начал быстро облачаться в брони.

— Да шут их знает, дозорные донесли, что отряд не маленький, одна его часть зашла со стороны леса, вторая перекрыла нам дорогу, а позади нас речка с топкими берегами. Не надо быть семи пядей во лбу, что бы понять, куда они хотят нас загнать.

— Что предлагаешь?

— Ударить по одному из отрядов.

— Хм. — Сахрар сдвинул шлем на затылок. — А что перед нами? — Бекар пожал плечами. — Небольшое поле, а дальше, лес вроде. У меня другой вопрос, что будем делать с тэйваром? На коня его теперь не посадишь.

— А что мы можем? Уложи его в повозку, подбери двух опытных бойцов из местных, и пускай уходят через ту самую речку. — Тысячник тронул коня. — Ах, да, и передай Хамаю, пусть уходит тем же путём, мы прикроем.

— Как скажешь йёр. — И Бекар ускакал к тэйвару. У палатки возник другой полутысячник Марбан, этот, в отличие от лёгкого нравом Бекара, был всегда угрюм и неразговорчив.

— Что будем делать с обозом йёр? — Не глядя в лицо командиру, спросил он.

— Бросим. Твои готовы?

— Да йёр.

— Тогда пошли своих людей вперёд, пусть узнают что там.

— Уже. Там в лесу пешее ополчение бунтовщиков, тысячи три мечей.

— Как думаешь, сходу прорвёмся? — Марбан нахмурился ещё больше.

— Если увязнем, нам конец. Конница Чирка зайдёт нам в тыл и прикончит.

— Знаю. — Кивнул тысячник. — Дождёмся, когда пехота на поле выйдет и ударим. Стройтесь, пойдём двойным тараном.

Барабан выбил замысловатую дробь, сотни пришли в движение и через несколько минут образовали два клина стоящих друг за другом. Прозвучала новая дробь и «тараны» лёгкой рысью двинулись вперёд. Конница довольно быстро преодолела небольшую рощу и оказалась на границе поля, на котором уже развернула свой строй повстанческая пехота. Глубина построения удивила Сахрара, всего семь рядов, к тому же тут было очень мало копейщиков.

— Нам повезло, опоздай мы немного и места для разгона бы не хватило. — Сказал скакавший рядом с тысячником Бекар.

— Это точно, мы вовремя. — Сахрар вгляделся в нестройные вражеские ряды. — Небо, что это за воины? — Он сморщился, как будто укусил самое кислое яблоко на свете.

— А не всё ли равно йёр?

— Ладно. — Вздохнул тысячник. — Пошёл. — Первая полутысяча тронулась с места и очень скоро перешла в галоп. Земля загудела и строй повстанцев в место того что бы сплотиться и врасти в землю, стал прогибаться. Бекар злорадно улыбнулся и конница, расшвыривая пехоту, одним махом прорвала строй, а потом наткнулась на встречный конный вал, выкатившийся из леса. Всё это было такой неожиданностью для Сахрара, скакавшего галопом в середине второго «тарана», что он даже приказ о перестроении не успел отдать. А когда с тыла и флангов показались новые конные отряды, он понял, их не на топкий берег оттесняли, а сюда заманивали. Через полчаса от тысячи лодинитов не осталось и следа. Они сражались достойно, даже более чем, но пятикратный перевес повстанцев не оставил им шанса.

Через двое суток после сражения небольшой отряд Хамая нагнал усталый всадник. Купец самолично поднёс ему чашу вина и с неподдельным интересом приготовился слушать.

— Лодиниты разбиты господин.

— А тэйвар?

— Не знаю, ни в лагере, ни среди убитых его не было.

— Наше отсутствие кто-нибудь заметил?

— Нет, перед боем подъезжал Бекар, велел нам уходить через реку, а потом они построились и ушли.

— Как ушли? Я думал, битва была в лагере, бунтовщики должны были застать их врасплох.

— Врасплох не получилось, битва произошла в вире от лагеря.

— Вот как, надеюсь, Сахрар не выжил.

— Там никто не выжил. — Купец не глядя, сунул Кивиру ещё одну чашу вина.

— Поезжай в Боулек узнай, что говорят о посольстве при дворе марвелина, и о чём судачат в городе. Встретимся через две недели в Баттербите. — Кивир устало поднялся. — Дайте ему другого коня.

После первых же суток пути риэль Хемила потребовала себе коня, чем ужасно огорчила Бизона, который наслаждался её обществом и заумными разговорами весь первый день. Нет, он конечно не был плохим возницей, но дороги марвеллы во время дождей оставляли желать лучшего. Да чего уж там говорить, они и перед дождями были не к чёрту.

Неряха не был бы неряхой, если бы не смог отомстить. Он, к великой радости риэль, откопал где-то дамское седло, старое, потёртое, абсолютно без всяких изысков, но дамское и вполне пригодное для езды. На следующий день довольная как сотня хорошо певших кошек Хемила элегантно забралась на одолженную ей Хонами лошадку, и первые полчаса пути грациозно рысила с боку отряда. Она даже пустила свою «красавицу» в лёгкий галоп, проскакала где-то с пол вира и…, у седла лопнула подпруга. Риэль Хемила Боро, дочь марвелина и жена тэйвара со всего маху грохнулась всей своей красотой в лужу, подняв в ней неслабую волну.

Может Бизон и был совсем не причём, может он ничего не делал с этим растреклятым седлом, но только на его довольной роже играла злорадная усмешка. Хемила встала, отряхнулась и вернулась на тряскую повозку, но следующий день она всё равно провела верхом, только в мужском седле, а Неряха переключился на Анэй, служанку Хемилы. Вот только с заумными разговорами у них не задалось, да и не с заумными тоже, служанка оказалась заносчивей своей госпожи и, обозвав Бизона жлобом, прекратила с ним всякие разговоры. Балагур заскучал, вся его тонкая душевная организации, имевшая внешность пропитого бродяги, не терпела рядом с собой глупых женщин, даже если они были красивы.

К концу третьего дня отряд остановился у крохотного селения, расположенного на перекрёстке двух дорог, и называемого Сарма. Самый большой дом в селении принадлежал кузнецу Тахику, но вместить смог только риэль Хемилу со служанкой, да Верейку с Рутом, остальным пришлось расположиться в двух соседних дворах. Предусмотрительный Кибан выставил охрану у дома Тахика, чему кузнец несказанно обрадовался и весь вечер чувствовал себя важной персоной, хотя и понимал, что охраняют вовсе не его. Жена Тахика, маленькая чернявая женщина, ужасно стеснялась высокородной риэль, и старалась на глаза ей не попадаться, а так как в доме было всего две комнаты, то стеснялась она постоянно. Сам же Тахик весь вечер нарочно ходил мимо охраны, степенно балагурил с Верейкой, и сурово хмурив брови, покрикивал на жену, хотя степенности в этом невысоком улыбчивом человеке было не на грош. Зато кузнецом, по словам Сандра, оказался знатным и они после заката солнца, закрылись в кузнице и начали что-то там колдовать.

После простецкого ужина, который высокородным путешественникам подавали отдельно, Рут отыскал Борхуса и предложил ему потренироваться, балар согласился. Они отошли подальше от селения и развели костёр.

— Я вообще-то практиковаться не собирался. — Сразу сказал Борхус. — Да и вряд ли у тебя сейчас что получится.

— Тогда зачем мы тут? — Спросил Рут, ему абсолютно не хотелось никаких разговоров, дело в том, что яд продолжал действовать, и с каждым днём он чувствовал себя всё хуже.

— Долго ты намерен тянуть с противоядием? — Спросил Борхус.

— А вдруг я все-таки лишусь способностей? — Не глядя на него, ответил Рут. После отравления он так ни разу и не смог войти в состояние аммал, и из-за этого ужасно переживал. Тот мир и те возможности которые открыл ему балар, могли окончательно пропасть после того как он выпьет противоядие, хотя Борхус и не был в этом уверен.

— Если ты его не выпьешь, тебе уже точно никакие способности не понадобятся, яд тебя просто убьёт.

— Да знаю я, а может, есть хоть какой-нибудь способ самому всё это из себя вывести? Ну, там…, я не знаю, магией, энергией, как ты её называешь, а?

— Таких способов я не знаю. — Покачал головой Борхус.

— Поверить не могу, какие-то клоачники смогли изобрести то, что вам, БАЛАРАМ, не известно!

— Какие-то клоачники? Ты меня удивляешь Рут, клоака весьма серьёзная организация и существует не одну сотню лет, и если бы ты знал, какие там встречаются гении, то так не говорил. — Рут молча взял склянку протянутую Борхусом, потряс её и выпил. — А теперь ложись спать.

Рут положил голову на трухлявый пенёк и уставился на звёзды, а Борхус сыпанул что-то в костерок, и дым, стелясь по земле, стал окутывать Ханэдава. Балар начал что-то бубнить но Рут не слушал, ему вдруг показалась, что в трёх стамах от него какая-то букашка, не удержавшись на травинке, брякнулась на землю и смешно засучила ножками. Затем над головой деловито жужжа, пролетел большой жук, потом он вернулся и внимательно посмотрел на Рута, покачал головой и полетел дальше. Ханэдав повернулся на бок, спиной к костру, и неожиданно оказался в царстве насекомых.

Тут полным ходом шла деловая жизнь, всё время кто-то куда-то спешил, что-то тащил и с кем-то ссорился. Иногда попадались такие интересные экземпляры, каких Рут и не видел никогда. Например, клоп с чёрной спиной раскрашенной алыми полосами крест на крест, или маленькая букашка с прозрачными золотистыми крылышками, ужасно напоминающая человечка, или Альфа. Потом неожиданно появился филин, и пригласил Рута в лес на ночную прогулку, они долго летали между деревьями, заглянули в гости к иволге, она спросила «чего вам», и филин начал что-то толковать ей про удода, и про их утреннею перекличку. Рут не слушал, он заметил рысь, скользящую в темноте от дерева к дереву, и увязался за ней.

Очнулся он перед рассветом у давно потухшего костра, рядом дремал балар в обнимку со своим гигантским копьём, а невдалеке стояли два Хонских воина, вчера их Рут не заметил. Он сел, поворошил угольки в кострище, они были сырые, наверное, вчера прошёл дождь. Со стороны леса послышался конский топот, Рут обернулся, к ним приближалось около десятка всадников, с виду дружинники не шибко богатого владетеля. Небогатое оружие, потёртые хебело, кони не первой молодости, кроме одного, пожалуй, белого рысака, на котором ехал первый всадник. У этого под кожаной накидкой было одето что-то вроде меховой шубы, только без рукавов. Всадники приблизились, подтянулись Хоны, поднялся и Борхус.

— Кто такие будете уважаемые? — Вполне мирно спросил воин в шубе.

— Росс Ханди, эсквайр. Из Дорина.

— Барон Зэбет, владетель Зэбетендора. Вчера услышал, что какой-то большой отряд остановился на землях моего друга, вот и решил проверить. — Рут не поверил.

— Но тут вроде тракт, по нему никому не возбраняется ехать.

— Да, конечно, только деревенька и все земли по обе стороны тракта принадлежат моему другу. Он конечно не против, что бы тут кто-нибудь останавливался, путники худо-бедно наполняют его казну, но времена нынче неспокойные, приходится за все следить.

— Понимаю ваша милость, — кивнул Рут — мы скоро соберёмся и оправимся дальше.

— Ну что вы, я вас не гоню сквайр, можете оставаться здесь, сколько вам будет угодно.

— Благодарю вас барон, но мы не на прогулке, дела знаете ли.

— Да, только дела могут выгнать из дома человека в такую погоду. — Согласился Зэбет и вздохнул. — Едете в Баттербит?

— Да, сопровождаю одну особу, ну и по своим делам конечно.

Тем временем они дошли до дома кузнеца. Хоны уже поднялись и начали готовиться к отъезду, Сандр и буй-Бык тоже седлали коней. На пороге дома появилась риэль Хемила и барон застыл как истукан, но быстро оправившись, произнёс.

— Многовато у вас воинов, и как посмотрю все они Хоны.

- А что в этом такого?

— Да ничего, просто странно, что риэль Хемилу Боро, внучку самого марвелина Пикелея Вармута, сопровождают не его люди, и даже не люди тэйвара Боро. — Риэль Хемила с удивлением посмотрела на всадников.

— Фердинанд Зэбет? Вы ли это?

— Риэль Хемила. — Барон соскочил с коня и отвесил ей галантный поклон.

— Вот так встреча. — Похоже, риэль Боро была немало удивлена. — Как вы тут оказались Фердинанд?

— Ищу вас по приказу вашего отца и по зову своего сердца дорогая Хемила.

— Ищите, а с супругом моим вам не пришло в голову помириться? Вас даже общая беда не сплотила. — Хемила осуждающе покачала головой, хотя по лёгкой улыбке было заметно, что ей приятен такой ответ.

— Увы, риэль, увы. — Улыбнулся Зэбет. — С вашим супругом мне лучше не встречаться, потому, как добром это для одного из нас не кончится. Не понимаю, почему его бесит наше знакомство, ведь оно длится уже чёртову тучу лет. Пора бы уж смириться.

— Не судите его строго Фердинанд, и про чёртову тучу лет лучше помалкивайте.

— Простите Хемила. — Поклонился барон. — Куда направляетесь, если не секрет?

— Домой, в Сиг, но сначала я хотела заехать в Баттербит, повидать отца. — Барон нахмурился.

— И вам хватит смелости сунуться в марвеллу Рунатов, организаторов вашего похищения? Это очень опрометчивое и опасное решение.

— Не посмеют же они напасть на меня в своих собственных владениях?

— Плохо вы знаете этих скотоложцев дорогая Хемила.

— Фу, Зэбет!

— Прошу простить меня риэль, но это я ещё сдержался.

— Кхм. — Напомнил о себе Рут.

— Ах, милый Росс, простите мне мою бестактность, — встрепенулась риэль Боро — барон Зэбет старинный друг нашего семейства и то, что мы тут встретились, просто удивительно.

— Скорее ваш, чем вашего семейства. — Сказал в сторону барон.

— Но вы уже полагаю знакомы.

— Да риэль. — Кивнул Рут. — И, так же как и барон считаю, что вам нельзя посещать Баттербит. — За эту поддержку он заслужил благодарный взгляд Зэбета.

— Вот как? — В свою очередь нахмурилась риэль Боро. — Ну, если оба моих друга говорят одно и то же, пожалуй, надо послушать. Но тогда боюсь, нам придётся расстаться, вы от своего намерения не откажетесь.

— Хотел бы, да не могу, там мои люди риэль.

— Очень жаль Росс, может тогда, вы передадите письмо моему отцу?

— Конечно, но как же вы доберётесь до Сига?

— Барон Зэбет не откажет мне в такой любезности?

— Почту за честь дорогая Хемила.

Через полчаса отряды разъехались в разные стороны без лишних прощаний.

— Баба с возу, как говорится. — Сказал в след удаляющейся риэль Боро Неряха.

— На что ты рассчитывал слабоумный? — Не выдержал, наконец, Буй-Бык, который всю дорогу молча потешался над потугами Бизона.

— Сам ты слабоумный, ещё бы пару дней и… -

— Пасть захлопни, великий соблазнитель. — Посоветовал ему Сандр.

— А что тут такого? — Вдруг, без всякого гонора в голосе, спросил Неряха. — Я всем бабам нравлюсь, это же так естественно.

Баттербит расположенный почти на равных расстояниях между реками Валар и Сигул, имел большое влияние на эти территории, называемые северным Таваско, хотя и не являлся самым крупным или экономически мощным городом. — С этим вполне справлялся Минтав, главная марвелла Рунатов. — О его древности трудно было что-либо говорить, так как зданий старше шестисот лет в нём не осталось, но разветвлённая сеть катакомб под ним, плавно переходящие в карстовые пещеры, существовали задолго до постройки самого города. Местные предпочитали глубже своих подвалов не спускаться, ведь никто толком не знал, что там находится и желанием узнать, особо не горели. — А ну как нарвёшься на что-нибудь такое, чего и в природе не существует? — Конечно, периодически находились смельчаки, отправлявшиеся на разведку, но излазив окрестности подвала какого-нибудь дома, с чувством выполненного долга возвращались обратно, и надолго забывали о подземельях.

Баттербит мало чем отличался от других городов Таваско, ну разве что более сложной фортификацией крепостных стен, и чистотой. Заключённый в двойное каменное кольцо, и вооружённый сорока двумя башнями, он считался весьма крепким орешком среди столиц других марвелл, а крепость внутри города, где на кедровом троне восседал марвелин Сикрем Рунат, считалась вообще неприступной.

Дома в городе были сплошь каменные, многие из которых, особенно в богатых кварталах, были отделаны красивой лепниной, каменной резьбой, декоративными колоннами и даже резными балконами. Правда строились они стена в стену и тянулись больше ввысь, чем в стороны, компенсируя тем самым недостаток пространства.

Город имел несколько базарных площадей, магистрат, храм Милосердных Сестёр, или как ещё его называли, храм Милосердного Неба, где оказывали помощь всем страждущим абсолютно бесплатно, в чём была не малая заслуга Сикрема, основного попечителя этой богадельни. Так же в городе имелось два лобных места, одно само собой для богатых, а второе для всех остальных, тюрьму, кучу таверн, чуть меньше борделей, своё отделение клоаки, общественную баню, казармы городской стражи, и это далеко не полный перечень интересных мест Баттербита.

Порядок и чистота в городе, опять же стараниями Сикрема, сохранялись железными. Два раза в сутки, утром и вечером, на улицы города выезжали десятки огромных деревянных бочек, куда горожане сливали свои помои, а тем, кто сливал свои фекалии прямо в окошко, грозил нехилый штраф, на первый раз. На второй, помимо увеличивавшегося в геометрической прогрессии штрафа, могли и побить, ну а на третий, отнимали дом и выселяли из города, где можно было гадить сколько душе угодно.

Эта чистота как раз и поразила Рута, въехавшего в Баттербит через западные ворота, в сопровождении Сандра, Быка, Бизона, Верейки, Рума и пары воинов Хонов, выбранные капитаном в качестве охраны.

Сначала Ханэдав с подозрением повёл носом но, не учуяв запаха помоев и, извините, говна, с удивлением посмотрел на цверга, тот в ответ только развёл руками.

— А мне лично Баттер никогда не нравился. — Заявил Буй-Бык. — Толи дело Минтав.

— Это чем же Минтав лучше Баттербита? — Спросил Рут.

— Тем, что в Минтаве налоги раза в три ниже.

— И шафирки в пять раз дешевле. — Добавил свои замечания Бизон.

— Не говоря уже о вине. — Это конечно был Сандр.

— У кого чего болит. — Заключила Верейка, хотя её никто не спрашивал, но на правах будущей жены Хомпы Даала она ещё и добавила. — А по мне, так волне приличный город. — Как будто ей было с чем сравнивать.

— Где остановимся? — Спросил Бизон, разглядывая оживлённый поток горожан запрудивших улицу. — Уж не первый ли базарный день сегодня?

— Нет, просто сегодня выезд марвелина. — Пояснил Кибан Рум, хотя интригу сохранил.

— А что в этом такого? — Не понял Рут.

— О тэрхон, это целое представление. Сначала над городом раздаётся вопль мазафов, это трубы такие, их за несколько вирр слышно. Потом открываются ворота крепости и под рокот барабанов из неё, чётко печатая шаг, выходит сотня барабанщиков в чёрных панцирях с серебряным изображением волка на зерцале. За ними полсотни трубачей на вороных конях, эти уже в посеребрённых доспехах, и волчья башка у них вытравлена на щитах. Ну, и последним выезжает сам марвелин окружённый сотней личной охраны в чёрно-алом, у них шлемы сделаны на подобии оскаленных волчьих голов. Вся эта процессия под радостный шум толпы, а иногда и не очень радостный, направляется в магистрат, где первые люди марвеллы устраивают в честь Сикрема ассамблею с хвалебными одами, музыкой, банкетом, и само собой, подарками для марвелина.

— В честь чего такой праздник? — Не понял Бизон.

— День рожденья Сикрема. — Догадался Рут.

— Точно. — Кивнул Кибан. — Сикрем очень любит подарки, особенно деньги.

— А кто их не любит? — Усмехнулся Бизон.

— Откуда ты это знаешь? — Спросил Рут.

— Я служил у Рунатов, командовал полком копейщиков, и как-то, раз был приглашён на эту ассамблею. Тот ещё вертеп я вам скажу.

— А что там за подарки? — Спросил Буй-Бык.

— Да по-разному, деньги в основном, но бывает, дарят редкие вещи, украшения, оружие, доспехи. При мне ему преподнесли три чёрных бриллианта размером с перепелиное яйцо, а в другой раз меч сакибава из далёких восточных стран. Он такой тонкий, в руке тряхнёшь, клинок волной пойдёт, зато любой доспех рассекает как гнилую тряпку. — При этих словах Сандр погладил свою квебу.

— А драгоценности, — мечтательно спросила Верейка — какие драгоценности ему дарят?

— Ну, какие драгоценности дарят мужчине? В основном золотые цепи их, наверное, уже у него под тенфурт накопилось, если в переплавку не отдал.

— Прямо какие-то королевские подарки. — Пробурчал Сандр. — Это же надо, сакибаву подарить.

— Такие подарки конечно редки, чаще деньгами отдариваются.

— Должно быть богат Сикрем. — Сказал Бизон.

— Не думаю, траты у марвелинов тоже не маленькие. — Усомнился Буй-Бык.

— Долго мы ещё страже глаза будем мозолить? — Недовольно сказал Сандр. — Или вы хотите на барабанщиков с трубачами поглазеть?

— Так куда двинем-то? — Вспомнил свой вопрос Бизон.

— А пусть Кибан ведёт, он же здесь бывал. — Предложил Рут.

— Хорошо, в трёх кварталах отсюда есть вполне приличный постоялый двор с выходом на базарную площадь, и ещё двумя на тихие улочки. Как сейчас не знаю, но раньше его содержал один мой знакомый, будем надеяться, что и теперь он там командует.

— Будем надеяться. — Произнёс с сомнением Сандр и повернул коня на узкую улочку.

До постоялого двора ехали целых десять минут, кварталы в Баттербите были чуть ли не в вирр длинной, но зато когда приехали, Сандр расплылся в довольной улыбке, оказывается он тоже знал хозяина.

— Тихо парни. — Предупредил он. — Всем стоять, я въезжаю первым. — Он подбоченился, тронул коня и важно въехал во двор. Хозяин, крепкий мужичёк с длиннющими усами, свисающими до груди, в весёлом красном колпаке с кисточкой из золотой бахромы, и в засаленном кожаном фартуке с прицепленным к нему здоровенным кухонным тесаком, нисколько не обращая внимания на всадника, чиркал что-то в пергаменте стоя на крыльце. Сандр что бы привлечь внимание довольно лихо повёл коня траверсом, но хозяин его не замечал, тогда цвергу пришлось многозначительно покашлять, эффект оказался прежним.

— Хозяин, это так ты встречаешь постояльцев? — Не выдержал наконец Гомба. Содержатель двора, не глядя на цверга, махнул рукой.

— Мест нет, поищи другое пристанище.

— Мест нет?!!! Веркель тебя насади на свой двухстамовы хер, Келанж!!! — Заорал в конец расстроенный Сандр. — Так-то ты встречаешь старых друзей и партнёров по делу?!! — Человек, поименованный Келанжем разинул рот и медленно повернулся к цвергу.

— Дядя Сандр?

— Какой я тебе дядя, Мано? Или тебе в самом деле настолько худо?

— Ам….а. Дядя Сандр, это я, Манучер. — Келанж изобразил что-то не понятное руками.

— И — и — ти — и — тный демон, Манучер. — Протянул Сандр, сползая с седла и подходя к хозяину двора. — Это ж, сколько мы не виделись парень?

— Где-то лет сорок дядя Сандр.

— Да брось ты, дядя, дядя. Ты сам теперь…, дядя. Как же ты похож на своего родителя, слов нет. Как он кстати? Всё такой же поперечный? — Келанж вздохнул.

— Ещё хуже, чем был. Поэтому я и перебрался из Лурдиса (Столица одноимённого герцогства расположенного на побережье между Таваско и Гамалой) сюда. — Сандр вздёрнул мохнатую бровь. — Что такое?

— Да вот думаю, куда уж хуже.

— Поверьте, есть куда.

— Понятно. — Цверг огляделся. — Значит, мест нет.

— Теперь есть. Для вас дядя Сандр, я могу хоть весь постоялый двор выселить. Только прикажите. — Манучер смотрел на цверга как на давно потерянного, но ужасно любимого родственника.

— Ну, зачем всех-то, дело не должно быть убыточным. Мне, и моим друзьям достаточно несколько комнаток, таких, знаешь ли, — он покрутил пальцами в воздухе — не особо приметных. — Келанж посмотрел на друзей цверга и кивнул.

— Вы в розыске.

— Почему это сразу в розыске? Просто…, не хочется никому глаза мозолить.

— Ага. — Кивнул понятливый Манучер. — Значит, в скором времени собираетесь туда попасть.

— Чего это ты такого плохого мнения обо мне?

— Ну как сказать дядя Сандр, последний ваш визит к моему отцу закончился для него годом тюрьмы.

— Эх, знал бы ты как легко попасть в розыскные листы. — Вздохнул Сандр. — При всём том, что Мано натворил, он ещё легко отделался.

— Он один это натворил?

— Да. Поверь мне на слово.

— Стоило ли удивляться несносному характеру моего папы.

— Чего стоим? Показывай комнаты. — Сменил скользкую тему Сандр.

Через два часа вся компания, исключая Рума и двух Хонов, собралась за большим столом в обеденном зале отведённой им половины. Комнаты, куда определил их Манучер, были весьма хитро вписаны в план постоялого двора, из них можно было легко выйти на три разных улицы, и при этом ни разу не столкнуться с другими постояльцами. Честно признаться Рут не понял, для чего нужна такая секретность, но если Сандр сказал надо, то хрен отвертишься.

Стол, нужно отметить, ломился от яств, Манучер расстарался. Телячьи почки с гречневой кашей, два целиком запечённых гуся, огромная тарелка пережаренного мяса с луком, два каравая хлеба, вино, зелень, сыры, и жареная в сметане рыбка. Были ещё и пироги, но Сандр, завладев ими, ни с кем делиться не захотел, и умял их в одно лицо, запив огненной водой.

Рут наелся быстро, после микстуры с весёлкой, зверский аппетит куда-то пропал. Сандр крякнул, опрокинул последнюю чарку крепкого зелья и, отодвинув пустую тарелку, спросил. — Что намерен делать Хомпа? — Тот косо глянув на Верейку, пожал плечами. — А ты детка?

— Пойду к дяде, только пусть со мной и Хомпа пойдёт, что бы мой дорогой родственник особо губу не раскатывал.

— В смысле? — Не понял Буй-Бык.

— Нужно дать ему понять, что я не сирота какая, и за меня есть кому заступиться. Например, тебе, моему будущему мужу.

— А, ну да, ты вроде говорила, что он у тебя не особо понятливый.

— Возьмите с собой наших Хонов, для солидности. — Посоветовал Рут.

— Одних Хонов мало будет. — Сказал доселе молчавший Бизон.

— Почему?

— Сам подумай. Пришёл ты к её дяде, оставил свою будущую супругу на его попечение и свалил в туман неизвестно на сколько, оставив её без гроша в кармане, как «сироту какую». Хотя, глядя на тебя, не скажешь, что ты бедствуешь. — Неряха указал на богатый доспех Даала снятый с Хельмута Невежи.

— Хм, а и, правда. — Хомпа уставился на Сандра, а тот немного подумав, перевёл взгляд на Ханэдава. — Пора платить жалование дезар.

— А я-то тут причём? В казначеи у нас Сандр записался, вот пускай он и раскошеливается. — Перевёл стрелки обратно Рут.

— Гомба? — Протянул руку Даал.

— Да я не против, только давай проясним один момент, дезар, на счёт наших спутников. Какое жалование ты им положишь?

— Кому? — Удивился Рут.

— Бизону, Борхусу, Верейке, она всю дорогу кашеварила, стирала и чинила наше барахло, сидела с выше упомянутым Неряхой когда он был ранен, с тобой сидела. Ах да, ещё капитан Рум, с его парнями.

— Им пусть Вейх платит. — Успел вставить Рут, пока Сандэр ещё кого-нибудь не вспомнил.

— Но жрать то они должны, или как?

— Должны. — Кивнул Рут и понял, что двенадцать тысяч эргов, это конечно деньги, и деньги огромные, но если за тобой отряд в сорок весьма профессиональных и не менее прожорливых бойцов, то они не такие уж и большие. Он взглянул на Быка.

— Только не вздумай урезать нашу долю дезар. — Не правильно истолковал его взгляд Хомпа.

— Даже не собирался. Я просто хочу знать, во сколько мне это встанет.

— Ну, это очень просто. — Заявил Буй-Бык.

— Да?

— Ага, поручи это Сандру, официально.

— О нет! Только не это! — Чуть не заорал Бизон. — Более прижимистого скарбника земля ещё не носила! Да к тому же он цверг.

— И что? — Навис над ним Сандр.

— И то. — Немного стушевался Бизон.

— Два раза повторённый аргумент, уже нее аргумент. — Отрезал Сандр. — То есть Рут, ты официально назначаешь меня твоим казначеем?

— Ну, да…. — Ему вдруг показалось, что очень скоро могут наступить тяжёлые времена. Для всех. — Я знаю, ты прижимист, но далеко не жмот.

— И на том спасибо. И так, — он выставил на стол кошель и начал отсчитывать деньги — мои двести, и двести Даала…

— Чего!? — Снова вспылил Бизон. — Рут как ты мог согласиться на подобные условия?! Это же грабёж!

— Да как-то так получилось. — Пожал он плечами.

— Бизон. — Невозмутимо продолжил Сандр. — Два эрга…

— Да ты охренел. Тебе двести, а мне два!?

— Это ты охренел, я и Хомпа советники и телохранители, а ты всего лишь наёмник, к тому же только сегодня официально завербованный, а я, по доброте душевной плачу тебе ещё за две предыдущие недели.

— Это что же выходит? Это меня значит, бесплатно ранили? Рут! — Неряха с негодованием и обидой уставился на Ханэдава. — Я за вас кровь проливал, я ранен был, я с того света чуть выкарабкался, а вы…

— Ну, Сандр, это как-то…

— Чего Сандр? Ты хоть знаешь, сколько получает наёмник его уровня в неделю?

— Нет.

— Один эрг и это очень высокая плата.

— Но он был ранен.

— А до этого я ещё не добрался. И так, два эрга, плюс кпд, плюс…

— Чего?

— Плюс ранение, и того шесть золотых. Получи. — Сандр поставил перед ним стопочку монет и, подумав, добавил ещё одну. — Это бонус, от Рута.

— Это совсем другое дело! — Довольный Бизон смахнул монетки со стола. — А что такое кпд? — Спросил он тихонько у Хомпы.

— Чёрт его знает, наверное, как потратить деньги. Хотя раньше он такой темой не заморачивался.

— Верейка, — продолжал цверг — ты у нас пройдёшь по ведомости как обслуживающий персонал, и на круг тебе выходит три эрга.

— А кпд?

— Это только для воинов. Вроде всё, с Борхусом и Кибаном я после рассчитаюсь.

Буй-Бык взял свои монеты и большую часть ссыпал Верейке в ладони.

— Надо ещё твоей родне гостинцев купить.

— Это мы по дороге придумаем, ну что, пошли?

— Пошли. — Они встали.

— Вот и всё, спасибо господин Рут, дядя Сандр, Бизон. — Она поцеловала каждого в щёку и смахнула набежавшую слезу. — Вы уж берегите моего Хомпу, смотрите, что бы он на холодных камнях не сидел. Всё так у него возраст, а мне он ещё здоровым нужен, во всех отношениях.

— Не переживай дочка, сопли мы ему регулярно утирать будем. — Пообещал Сандр и показал кулак Даалу. — Смотри не пропадай.

— Да я быстро.

— Ты думаешь, родня невесты так тебя сразу и отпустит? Возьмите возок с лошадью.

— Зачем? — Не понял Буй-Бык.

— Гостинцы складывать будете. — И кивком указал на загибающую пальцы Верейку. — Видишь, сколько родни насчитала. — Хомпа взглянул и вздохнул. — А ты Рут, чем заниматься будешь?

— Пойду к Милосердным Сёстрам, поищу Хума или Мондвида с парнями. Мы, конечно, припозднились со сроками, но вдруг кто-нибудь там всё же задержался.

— Возьми с собой Бизона, а то он сейчас кутить ломанётся, а мы не на прогулке.

— Да я чего, я не чего. — Но было заметно, что Неряха расстроился.

После обеда и раздачи денег, где Руту из собственных средств перепала целая тысяча эргов, он в сопровождении Бизона и одного из Хонов по прозвищу Клет, отправились к храму Милосердных Сестёр.

Баттербиттские Сёстры, а именно под таким прозванием они были известны в королевстве и за его пределами, являлись монашеским орденом, поклоняющимся Милосердному Небу. Вся их жизнь была посвящена молитве и заботе о ближних, они помогали сиротам, одиноким старикам, увечным, убогим, больным, в общем, всем тем, кто нуждался в помощи.

Вокруг храма всё время сновали профессиональные нищие и попрошайки, хотя стража периодически гоняла этих докучливых персонажей, но на другой день они появлялись снова, как вечные часовые, только с протянутой рукой, а не вооружённой. Сам храм жил исключительно на пожертвования, и в отличие от других кумирен, где поклонялись другим богам, никакой торговлей не занимался. Ни чудесами, ни мощами всеразличных святых Сёстры не торговали, они просто помогали тем, кому могли помочь, а если и не могли, то смиренно и кротко возносили молитвы Небу, и иногда оно их слышало.

Храм Милосердного Неба, окруженный тенистым садом, в котором били два чудодейственных родника, был опоясан невысокой стеной высотой в человеческий рост. Рут подивился обширной площади отведённой под храм и его постройки, в основном конечно постройки, так как сам храм не был особо велик, и великолепием внешней отделки не блистал. Высотой всего в десять стамов, он был творением человеческих рук, и никакие цверги к его строительству отношения не имели, хотя бестолковые люди поговаривали об обратном.

— М-да. — разочаровано протянул Рут.

— Согласен, не впечатляет. — Поддержал его Бизон. — Толи дело громада университета в Гамале, вот где размах, масштаб и красота.

— А пользы от университета столько же, сколько и от храма Сёстёр? — Спросил Клет.

— Несравненно больше. — Важно ответил Бизон.

— Странно, когда я служил в городской страже Гамалы, самым проблемным кварталом в городе считался как раз университетский квартал. Вечные драки, пьяные дебоши, воровство, постоянно всем недовольная учёная братия, разбойники студенты, и маргинальные элементы всех мастей, пользы от них я честно сказать не наблюдал, одно беспокойство. А во время каникул по уровню преступности университетский квартал с лёгкостью переплёвывал Контром, самый жуткий район Гамалы.

— Это да, это мы можем. — Чуть ли не с гордостью подтвердил Неряха, за что заработал осуждающий взгляд Клета.

Рут спешился у ворот и, ведя коня в поводу, вошёл во двор храма. Внутри, на небольшой площадке толклись несколько вооружённых мужчин и пара монашек в голубом одеянии, вокруг которых играли в догонялки дети. Одна из монахинь заметив в воротах весьма серьёзно вооружённую троицу, тронула за рукав одного из мужчин, и направилась к ним.

— Мирного Неба вам доблестные воины. — Произнесла она с поклоном, а мужчина подошедший следом демонстративно положил руку на меч.

— И вам не хворать сестра. — Кивнул Неряха и выразительно тюкнул набалдашником секиры о плиты двора. — Давно ли храм Милосердного Неба обзавёлся собственной охраной? — Он с лёгким презрением глянул на мужика теребящего рукоять меча.

— С тех пор как Обитель Неба в течение месяца два раза ограбили брат. Мы, конечно, были против таких мер, — кивнула она на охранника — но добрые жители Баттербита сами решили взять храм под свою защиту.

— Да, — гордо выступил мужик — и никому безобразничать тут не позволим. Так что уважаемые, если хотите пройти в храм, сдайте оружие.

— По-моему, сестра, законность такого требования вызывает сомнения. — Сказал Рут на секунду опережая хамство Бизона. — Если даже стража у ворот не вешает бирки на мечи, то….

— И правда брат Хужан, — повернулась монахиня к мужчине — не стоит требовать лишнего, кто тому же день на дворе и вы тут. — Добровольный охранник качнулся с пятки на носок, как бы раздумывая, хотя всем и так было ясно, что Хужан с его людьми Бизону на один зубок, поправил перевязь с мечём и кивнул.

— И то, правда, сестра, мы-то здесь. — И с многозначительным видом отошёл к другим мужикам.

— Вот только проку… — Усмехнулся Бизон, но получив пинок в щиколотку от Рута, прикусил язык.

— Мы вот по какому делу сестра…? — Начал Ханэдав.

— Селика. — Подсказала монахиня.

— Сестра Селика, недели две назад к вам могли обратиться несколько раненных воинов, а привести их должен был человек по имени Мондвид. Было такое?

— Да, прекрасно помню, это были доблестные защитники Бреги и мы им оказал всю помощь, которую только могли.

— Прекрасно сестра, могу я их видеть?

— А как вас зовут господин? — Во взгляде монахини промелькнуло что-то такое, что заставило Рута насторожиться.

— А зачем вам моё имя? — Селика понимающе улыбнулась.

— Как-то мне нужно к вам обращаться.

— О, простите сестра, я Росс Ханди, эсквайр из Дорина.

— Очень приятно сударь. Воины, что были здесь на излечении, наперебой говорили о своём лидере, спасшем их от служителя Норея, а сам, направив их сюда и отдав им последние деньги, бросился выручать одного из своих бойцов, угодившего в лапы Бомрских работорговцев.

— И что в этом такого?

— Ничего, если не знать, что он марвелинских кровей, а простые люди для марвелинов, ровным счётом ничего не значат.

— Меня это и самого удивляет сестра. — Вздохнул Рут, внутренне проклиная языкастого выдумщика. — Так, где они?

— Последнего из них дня три назад забрали его товарищи, где точно они остановились, я не знаю, но точно где-то недалеко от храма сударь.

— Очень жаль сестра, — нахмурился Рут — мы вроде как договорились встретиться здесь.

— Понимаю сударь, но тут им делать больше было нечего, они, слава Милосердному Небу, практически все пошли на поправку. — Ханэдав вздохнул, пожертвовал два эрга на храм, и направился к воротам.

— Похоже, мы все-таки опоздали.

— Хм. — Остановился Бизон. — Я кое-что забыл, вы идите, я вас потом догоню.

— Лучше встретимся на постоялом дворе.

— Хорошо! — Махнул рукой Неряха и исчез в воротах храма.

— Вы видели этих охранников тэрхон? — Спросил Клет у Рута ведя в поводу обоих коней.

— Видел. — Они решили обойти базарную площадь пешком.

— Я собственно не об охранниках, а об их оружии, такими мечами как у Хужана дрались лет двести назад.

— Возможно, он ему достался от его далёкого предка.

— То-то и оно, что предка. Нынешние Тавасцы, я имею ввиду простой люд, в армию только от большой нужды идут.

— Ну не всем же быть воинами, кому-то и пахать надо.

— А разве одно другому мешает? Мой батя оттрубил свои пять лет в дружине одного Круштского барона, его отец, мой дед, служил у Мохонских князей, а его отец был вольным бойцом. Правда, ему оттяпали пол ноги в битве с Нойтцами, но старик сумел воспитать своих детей настоящими воинами, хотя сам всю жизнь был простым каменотёсом.

— Ты хочешь сказать, что у вас всеобщая воинская повинность? Это запрещено законами Таваско.

— Странно мне слышать это «у вас», да и законы Таваско не для Хонов.

— Ну, извини Клет, что меня воспитали как Тавасского дворянина, и о том, что я Хон, до недавнего времени, мне было абсолютно неизвестно. Привыкать трудно.

— Да я понимаю тэрхон. Вот так живёшь, живёшь, а потом бац и ты Ханэдав, великий вождь, потомок королей и всё такое.

— Вот-вот, прямо в самую точку. Правда Моро сомневается, что я тот самый Ханэдав.

— Моро Вейх официальное лицо, и без слова старейшин и вождей он вас не имеет права даже потомком Ханэдава назвать, а простые Хоны и так вас примут.

— Хочешь правду? — Спросил Рут, не поворачиваясь к Клету.

— Можно. — Рут остановился, вздохнул и повернулся к воину.

— У меня от твоих слов прямо мурашки по коже, и не потому, что я боюсь ответственности, этому, слава Небу, дворян обучают. Я совсем не знаю, чего хотят простые Хоны, и чего хотят наши вожди. Одного ли он хотят? — Рут взял повод своего коня и двинулся дальше. — В Бреги я встретил Мори Мата, одного из младших Хонских вождей, вот он помешан на чести Хонов, и готов пол королевства в крови утопить, лишь бы восстановить попранную когда-то честь. Если того желают все Хоны, то я никогда не стану вашим вождём.

— Конечно не все такие тэрхон, но наше прежнее положение должно быть восстановлено, мы такие же Джезам как Пейхи, Вегилы или Рлинги.

— А как же Тавасцы?

— А что Тавасцы?

— Кто восстановит их прежнее положение, положение хозяев своей страны? — Похоже Клету подобные мысли никогда не приходили в голову, он с самого рождения смотрел на мир глазами оскарблённых Хонов.

— Но они покорились, а мы нет.

— Вот только результатов нашей непокорности как-то не видать. — Развёл Рут руками. — Конечно, большинство коренных Тавасцев давно не брало оружие в руки, но предок Хужана наверняка дрался с Джезари во времена оные своим древним мечём, а если марвелины и дальше будут разорять государство своими междоусобицами, то глядишь и Хужан последует примеру своего прадеда. — Оба оглядевшись, двинулись дальше, и Клет надолго замолчал, видно крепко задумался. Миновав базарную площадь и проделав половину пути до постоялого двора, Хон вдруг сказал.

— А ведь вы правы тэрхон, что Тавасцев, что нас, другие Джезари ни в грош не ставят, но в отличие от них, мы пока сопротивляемся.

— Поверь, они тоже сопротивлялись, очень долго сопротивлялись, почти двести лет непрерывных бунтов и восстаний, но одолеть Джезари так и не смогли.

— Вы думаете, что марвелины рано или поздно нас задавят?

— Нет, если мы не будем помогать им давить Тавасцев, как делали это не одну сотню лет, и если мы, Хоны, сможем объединиться и дать коренным жителям нашей новой родины равные с нами права, то у нас появится не слабый шанс утереть нос всем марвелинам.

— Равные? Но мы же Джезари, мы хозяева этой страны…

— Правда? Мы хозяева и именно поэтому ни мы, ни Тавасцы не можем сами решать свою судьбу? Именно поэтому вся власть находится в руках Рлингов, Пейхов, Вегилов и маленькой горстки Тавасской знати, продавшейся им только за то, что бы называться знатью? Пойми Клет, между Тавассцами и Хонами по статуту давно не существует никакой разницы и почему тогда нам всем не объединиться, ведь в других государствах нас всех считают Тавасцами?

— Так-то оно так тэрхон но…, как-то не так.

— Ах, ну да, мы же Хоны, лучшие из лучших, соль земли и тому подобная дребедень. — Клет разинул рот.

Глава 8

Добравшись до постоялого двора, Рут оставил воина в полной задумчивости, а сам, разбудив дремавшего цверга, пригласил его выпить в один из кабачков в восточной части города. Сандр сначала заупрямился, но Рут пообещал ему выставить любую выпивку за свой счёт.

Снова воспользовавшись потайной калиткой, они незаметно выбрались на вечерние улицы Баттербита и, не седлая коней, отправились пешком через половину города. Бойкая дневная торговля давно уже была закончена, базары практически опустели и теперь на них монотонно махали мётлами метельщики, да позёвывали только что проснувшиеся сторожа. Зато жизнь закипела в кабаках и тавернах, народу, после трудового дня в них набилось изрядно, так что опоздавшим, взявшим кружечку вина, приходилось располагаться на улице, у дверей заведения.

— Люблю я это время, — сказал Рут — вроде жизнь ещё кипит, люди что-то покупают, несут домой, но уже без всякой спешки и деловой суеты. На улицах ещё полно народу, но пройдёт каких-то пару часов и город опустеет, закроются последние лавки, опустеют кабаки, появятся сторожа с колотушками, а в окнах домов затеплится свет. Мамаши сорвут голос, зазывая своих сорванцов по домам, и когда совсем стемнеет…

— На улицы выйдет ворьё, — перебил его мрачный Сандр — и, достав ножички и кистени, уютно устроятся в тёмных подворотнях коротать долгие ночные часы за грабежами и убийствами. Что это на тебя накатило Рут? И куда, веркель тебя задери, ты меня тащишь, неужели поближе кабака не нашлось?

— ПолнО Сандр, но только в «Зелёной Утке» среди завсегдатаев числится Марвин Вармут.

— Так. — Цверг встал как вкопанный. — Что за выходки Рут?

— Почему это выходки?

— Потому что в этом кабаке среди завсегдатаев непременно найдётся человек Рунатов, шпион Комуников и какой-нибудь соглядатай Вармутов.

— Ты что же меня, совсем за дурака держишь? Я вообще-то поинтересовался у Хемилы как лучше подобраться к её отцу, так что не переживай, обманем мы твоих шпионов.

— Ну…, ладно.

Минут через десять они уже подходили к цели, это было трёхэтажное каменное здание стоящее на перекрёстке, с обоих сторон к которому, вплотную примыкали другие дома.

— Видишь в соседнем здании лавка сапожника, нам туда. — Сказал Рут и первым перейдя улицу пару раз стукнул в дверь.

— А хто тама!? — Очень громко спросил из-за двери старушечий голос.

— Не хрена себе конспирация. — Прошептал Сандр. — Да её весь квартал слышал.

— Это я, Бий Хем, баушка! — Почти на всю улицу проорал Рут. — Цверг был в шоке.

Дверь быстро распахнулась и из чёрного проёма появилась костлявая рука, которая сцапав Рут за шею, втащила его внутрь.

— Ну, здравствуй внучёк мой дорогой! — Рут снял шлем с подшлемником и старуха, поцеловав его в макушку, обратила свой взор на Сандра. — Ну и ты заходи, дятел мой загадочный. — Старуха проворно захлопнула за вошедшими дверь на приличных размеров засов. — Ну, — подступила она к Руту — как там моя девочка?

— Вы о риэль Хемиле?

— О её служанке, королобый! Конечно о Хеме!

— Э-э, нормально вроде.

— Нормально. — Передразнила старуха. — Всё у вас молодых нормально.

— Думаю, скоро будет дома. — Поспешил добавить Ханэдав. — Старуха смерила его оценивающим взглядом.

— Я знаю, что ты ей помог из лап Рунатских палачей освободиться, а так, даже разговаривать с вами не стала. Послала бы вас куда подальше. Я, знаете ли, мою лебёдушку более всех в Вармутском роду ценю, хотя и Марвина с Пикелеем нянчила. Те ещё обдувалы в детстве были.

— М-да. — Некстати сунулся Сандр. — Не задалось у вас с Марвином. — Старуха в один миг как будто увеличилась в размерах.

— Чего!? — Она вскочила и напустилась на опешившего цверга. — Да кто ты такой, чтоб о самих Вармутах рассуждать, мохнач несчастный, а!? Ишь судия какой выискался! — Она пронеслась в дальний конец комнаты, резко остановилась, развернулась и зло глянула на цверга. Похоже, своих господ она так любила, что и худого слова о них вынести не могла.

— Вы успокойтесь бабушка, но это и в правду странно как-то выглядит, сын Пикелея Вармута спокойно проживает в марвелле Рунатов, по сути их врагов, и его никто не трогает.

— Всяко в жизни бывает. — Тут же сдулась бабка. — Не сошлись сын с отцом во взглядах, вот и подался младший куда подальше. — А ты, тьмонеистовый — гаркнула она на цверга — в другой раз язык свой попридержи! Понял!?

— Вот карга. — Буркнул Сандр.

— Вы нас с Марвином когда сведёте? — Напомнил цель своего визита Рут. Бабка тут же забыла о цверге и, подавшись вперёд, прищурив левый глаз, не хорошо посмотрела на Рута. Ощущения были точь-в-точь, как будто в тебя прицелились из арбалета с бронебойной стрелой.

— А на кой он тебе сдался, прыткий ты мой? — Рут надвинул поглубже шлем, и собравшись с духом, сказал.

— Надо.

— Поднимитесь на второй этаж, там, за гобеленом, есть маленькая дверца, она ведёт в одну из комнат этого бардака под названием «Зелёная Утка», вот в этой комнате обычно и отдыхает Марвин. Да не шумите там остолопы, за ним последнее время и так пригляд строгий. — Она пощипала волос на подбородке и добавила. — Есть, правда, одна загвоздка.

— Какая? — Спросил Сандр.

— Ты хряк, в неё с роду не пролезешь. — И старуха гадко захихикала.

— Скажи уважаемая, а это случайно не ты Бомрского кедана Терикая воспитывала?

— Я? Почему это я?

— Просто он такая гнида, что даже зловредные Бомры от него в тихом ужасе. — И быстро побежал наверх, пока до бабки не дошло.

Рут отвернул гобелен и уставился на абсолютно целую стену, ни какой двери тут и в помине не было.

— Он издевается что ли?

— Ну, бабка и в правду своеобразная, но на счёт двери она не врала. — И откинул в сторону соседний гобелен, за которым и находилась дверь.

— Я думаю, ты сможешь в неё пролезть. — С сомнением сказал Рут.

— Попробую, надо только выдохнуть из себя всё.

— Ага, — кивнул Рут — а потом ещё раз выдохнуть. И для кого такие двери делают? Сюда даже старуха не пролезет.

— Старуха высока, конечно, но тоща, она-то как раз со свистом пролетит.

— Долго вы там рассуждать будете господа? — Донеслось из-за стены. — Притолока легко сдвигается вверх, и вы можете войти, даже не нагнувшись.

— Э-э, тэйвар Марвин? — Спросил Рут.

— Я давно лишён титула, так, что можно запросто.

— Можно войти?

— Я, кажется, вас уже пригласил. — Рут дёрнул дверку, поднял притолоку и вошёл в богато обставленную, и сильно освещённую комнату. По всем столам, полкам и шкафам стояло не меньше десятка канделябров на пять свечей каждый, и все свечи горели. Позади послышался стук и злобное бормотание цверга.

— Надо было зафиксировать притолоку, тогда бы она не упала.

— Спасибо что подсказали. — Поблагодарил Сандр. Марвин поднялся и, подойдя к Руту, пожал ему руку. — Рад познакомиться со спасителем моей дочери.

— Не стоит благодарностей господин Марвин, меня зовут….

— Можете не представляться Росс, вы так похожи на свою мать, что я вас вряд ли бы спутал с кем-то другим, или вы предпочитаете называться Рутом?

— В данном случае последнее, потому что я явился к вам не как Ханди, а как Ханэдав. — Вдруг отчего-то официальным тоном ответил Рут.

— Значит, вы пришли ко мне как вождь Хонов, так вас надо понимать? — Рут смутился такой постановке вопроса, но идти на попятную не собирался.

— Да, меня называют тэрхон, но как вы понимаете это очень далеко до Сай-Хона, и ещё вилами на воде писано буду ли я им когда-нибудь.

— Что так? — Похоже, Марвин был немного удивлён.

— Старейшины не уверены, что я это он, хотя я последний в роду, так, во всяком случае, утверждает Моро Вейх.

— Моро. — Кивнул каким-то своим мыслям Марвин. — Если вы последний, то деваться им будет некуда. Что это мы всё стоим, — вдруг спохватился Вармут — прошу, присаживайтесь. Вина?

— А может чего покрепче найдётся? — Спросил Сандр.

— Извините, — настала очередь спохватиться Руту — это Сандр Меер, друг моего отца, а так же мой друг и компаньон.

— Рад за вас тэрхон, — пожал Марвин руку цвергу — верные друзья нужны как воздух. На счёт чего покрепче, господин Меер, посмотрите в том ларе, там, по-моему, была бутылочка драконьей крови.

— О. — Обрадовался цверг редкой выпивке как ребёнок леденцу и полез в ларь.

— Что же вас привело ко мне тэрхон?

— Можно просто Рут.

— Как пожелаете.

— Сандр, покажи ключ. — Цверг застыл с бокалом в руке.

— Кто же вас тэрхон под руку говорить учил? — Он отставил бокал и извлёк ключ.

— Вам известно, что это? — Спросил Рут у Марвина, тот отрицательно покачал головой.

— Понятия не имею, хотя, думаю, господин Меер вам лучше объяснит, всё-таки это работа мастеров его племени.

— Он уже объяснил. — Рут отдал ключ Сандру. — Тогда у меня другой вопрос. Отец, в своём последнем письме, в случае финансовых затруднений, велел обратиться к вам. — Марвин неожиданно поднялся и, заложив руки за спину, не торопясь подошёл к окну.

— Я соболезную вашей утрате Рут, потерять всю семью, это…. — Он покачал головой. — Не стоит удивляться моей осведомлённости, я ведь здесь не пленник, хотя за мной и присматривают. За долгие годы я научился добывать информацию и о трагедии постигшей ваше семейство узнал, пожалуй, одним из первых. Дело в том, что именно я сообщил о смерти Поля вашему отцу.

— Вы знаете как он погиб?

— Со слов свидетелей. — Марвин сел в кресло и закрыл глаза, Рут только сейчас удосужился разглядеть этого человека. Марвин если и был старше его отца, то совсем не на много, однако разница в их облике была разительна. Пратч Ханди, был хоть и не высокого, но богатырского телосложения, и до последних дней своей жизни любил, как он сам выражался «повалять камушки», так он называл два почти круглых валуна весом в двадцать и пятьдесят карт. Двадцати картный валун он легко мог зашвырнуть стамов на двадцать, а тот, что потяжелее мог поднять одной рукой не меньше десяти раз, или пробежать с ним на плече вира два. Мравин, если и был когда-то атлетом, то заметный живот хорошо это скрывал.

— Что говорят свидетели? — Спросил Рут.

— Уже ничего, оба неожиданно исчезли.

— Вы что-то подозреваете? — Насторожился Рут. Марвин открыл глаза.

— Идёт война за престол молодой человек, и не малую роль в этой войне играют деньги. Вам, как я понимаю, они тоже не для торговых операций нужны.

— Да, у меня несколько иные планы.

— Ваш отец оставил мне почти миллион эргов… — его прервал восхищённый свист Сандра.

— Потрясающий напиток господин Вармут.

— Рад за вас. Так…, о чём это я?

— О миллионе. — Напомнил Рут, которого озвученная сумма тоже вывела из равновесия.

— Да. — Марвин недовольно глянул на цверга и продолжил. — Пратч оставил мне письмо, где было указано местонахождение денег, но вскрывать его я не имел права, пока кто-либо из вас не обратится ко мне. Узнав о гибели Поля, а потом и о трагедии постигшей ваше семейство, я обеспокоился на счёт денег, так как получил кое-какую информацию касаемую некоего барона Делвина, который настойчиво интересовался сокровищами принадлежащими вашей семье, и естественно я захотел перепрятать деньги. Я вскрыл конверт, и каково же было моё изумление, когда узнал, что деньги лежат в каком-то вире отсюда, в храме Милосердных Сестёр.

— Да ну! — Не поверил цверг.

— Вот письмо. — Он протянул Руту конверт, но тот сказал.

— Делвин сказал, что Поль вовсе не утонул. Этот мерзавец схватил его, пытал, а потом убил, когда понял, что Поль ни о каких деньгах или сокровищах прошлой династии понятия не имел. — Рут сжал кулаки так, что даже костяшки побелели.

— А по-моему Делвин врал, — смакуя хоть и крепкий, но очень благородный напиток сказал Сандр — ему очень хотелось вывести тебя из равновесия. Вы только представьте господин Вармут, даже во время допроса он пытался выведать у Рута о сокровищах.

— Надо будет разузнать о нём побольше. — Взял на заметку Марвин.

— Слышал я, что этот авантюрист на прямую связан с Сапсом Рунатом, и с братом короля Энхеем, да ещё с Доринской клоакой делишки крутит если вообще ей не командует. Вполне вероятно, что один из боевых кланов клоаки, лунные волки, замешан в похищении вашей дочери и внука. — Поведал Сандр.

— Что? — Вармут аж привстал от удивления. — Вы хотите сказать, что какие-то клоачники посмели поднять руку на семью марвелина?!

— Сами подумайте. — Развёл руками Сандр и с удовольствием допил остатки драконьей крови. — Если клоака замахнулась на такое, значит за ней стоит кто-то внушительный.

— Ну да, — кивнул, усаживаясь Вармут — если Делвин связан с клоакой, да ещё работает на Рунатов, то вполне возможно это их рук дело.

— Вот и я о том. — Подтвердил цверг. — Много это похищение вашему отцу крови попортило?

— Оно связало его практически по рукам и ногам.

— Кхм, господин Марвин, там, в ларе, чисто случайно, я заметил бутылку сабата тридцати летней давности…

— Сандр. — Укоризненно сказал Рут.

— Ничего Рут, вина для того и существуют, что бы пить и наслаждаться ими. — Как-то рассеянно улыбнулся Марвин. — Сделайте одолжение господин Меер. — Указал он рукой на ларь и задумался, и чем больше он думал, тем мрачнее становился. — Скажите Рут, кто конкретно приказал истребить вашу семью, Рунаты или Комуники?

— Комуники, они что-то заподозрили, или что-то от кого-то узнали, во всяком случае, если верить словам Делвина, копать он под нашу семью начал ещё год назад. Вероятно Комуники хотели разузнать не только о нас, но и о наших связях, не замышляем ли мы чего такого. Потом, Делвину видно показалось мало денег короля, и он продал информацию Рунатам, при этом затеяв какую-то хитрую комбинацию с нашей землёй и баронетом Даго. Дело в том, что наши угодья когда-то принадлежали предкам Даго, и были не честно отняты у них.

— Этот Делвин весьма изворотливый человек и…, очень опасный.

— Что есть, то есть. — Кивнул Сандр прихлёбывая сабат. — Этот хикс, (злодей, цвергское) будучи у нас в плену, сумел как-то надавить на полковника Деклана и тот впустил в донжон его людей и людей барона Сигутепа, ну, это когда мы обороняли Бреги.

— Деклан? Это же человек Буторка, моего двоюродного брата. — Снова удивился Марвин. — Один из лучших его людей.

— Видно он был человеком не только вашего брата. — Сделал вывод Сандр.

— Чем больше я об этом бароне узнаю, тем больше мне хочется насадить его на меч.

— Согласен. — Кивнул Рут. — Жаль, что я, имея такую возможность, не воспользовался ей.

— А Буй-Бык предлагал. — Напомнил Сандр.

— Так что на счёт миллиона? — Напомнил Рут.

— Ах да, боюсь вас огорчить тэрхон, когда я проверил схрон Пратча, то денег там уже не было, но со сто процентной вероятностью могу сказать, что они там были ещё совсем недавно. — После этих слов Сандр потерял всякий интерес к сабату, и машинально отхлебнув его, вдруг скривился как от какой-нибудь кислятины.

— Кто вас мог опередить? — Затарахтел цверг. — Письмо до вас вскрывали? И как можно вытащить из храма полного монахинь и больных почти десять тенфуртов (10 тонн) золота?

— Постой, — припомнил Рут — сегодня утром я разговаривал с сестрой Селикой, она как раз говорила, что кто-то пытался ограбить храм Милосердного Неба, два раза за последний месяц, кажется.

— Вы уже слышали об этом? — Спросил Марвин. — Мне тоже это странным показалось, у сестёр никогда не было больших денег, и грабить их весьма глупая и не прибыльная затея. Но, — Вармут сделал паузу — одна из сестёр, не буду называть её имени, под большим секретом поведала мне, что из храма пропал легендарный посох Атэлана, первого жреца Милосердного Неба. — В воздухе повисла пауза.

— То…, тот самый посох, того самого Альфа? — Не поверил цверг. (Альфы — первая не сотворённая раса)

— Да.

— Постойте Марвин, это тот самый посох в существование, которого даже цверги не верят, но которым, по преданию, можно сдвигать горы, смещать реки и наполнять моря, и вот этот посох хранился в Милосердном Небе?

— Похоже так.

— Но где они его прятали??!

— В руке статуи Атэлана, что стоит во дворе храма, его только обмазали чем-то, чтоб в глаза не бросался.

— Ититный дух. — Сандр залпом допил сабат, и Руту показалось, что он выдохнул язычок синего пламени изо рта.

— Чему ты так удивляешься? — Не понял Рут, которого древние сказки и легенды никогда не интересовали. — Ну, посох Атэлана и что тут такого?

— Как тебе объяснить Рут, коротенько, чтоб не за полдня, а за пять минут уложиться?

— Может быть как-нибудь потом, а? Мне сейчас утрату миллиона как-то пережить надо.

— Тогда совсем коротко. Миф об Атэлане, всего лишь миф, и даже сами альфы не верят в его существование, хотя, столько, сколько знают они об этом мире, никто не знает.

— А на счёт золота, — срочно вмешался Марвин, пока Сандра не унесло в дебри легендарных времён — есть у меня одна идея.

Бизон, вернувшись обратно в храм, устроил монахине настоящий допрос на предмет попытки ограбления. Та обстоятельность и знание дела, с которыми он подошёл к этому процессу, не на шутку перепугало сестру Селику, и заставило смерить воинственный пыл бравого ремесленника Хужана. В общем, за половину дня въедливый вольный боец успел пообщаться с настоятельницей храма сестрой Комодой, поварихой Энией, тремя хворыми страдающими бессонницей, и сторожем Сэрсэем. Кстати, единственным потомком некогда влиятельнейшего рода Троиев, владевших чуть ли не четвертью всего Таваско до прихода Джезари, конечно. То, что он поведал Бизону за тремя кувшинами недурственного вина, несколько озадачило Неряху, и навело его на одну интересную мысль касающуюся Хума и Мондвида. Эти два чересчур деятельных персонажа похоже затеяли ограбление, Сэрсэй конечно не был в этом уверен, но тогда на кой чёрт так подробно выспрашивали у него о домике купца, расположенном рядом с храмом?

— А что за купец? — Поинтересовался Бизон.

— Хамай кажется, из Боулека. — Кто такой Хамай, Бизон конечно не знал, но сесть на «хвост» своим друзьям решил конкретно. Чем веркель не шутит, а вдруг выгорит что-нибудь путное? Дело осталось за малым, разыскать эту криминальную парочку. Допив остатки вина, и поблагодарив дремлющего Сэрсэя за приятную компанию, уже впотьмах Бизон покинул храм Милосердного Неба и направил свои стопы к дому купца, благо идти было всего сто сорок шагов. На пятидесятом шаге он услышал жуткий вопль донёсшийся со стороны купеческого дома, и понял, что опоздал, хотя и не огорчился, на мокруху Бизон как-то не рассчитывал, а орать так мог только такой человек, которого вот-вот насильно сделают покойником. На семидесятом шаге мимо него пронеслось несколько телег запряжённые четвёрками коней, а на сто сороковом перед ним предстали распахнутые настежь ворота, в которых лежало два покойника.

— Ну, думал, что Хум на такое способен. — Пробормотал наёмник и вошёл во двор, тут покойников было гораздо больше. — Хум! — Позвал Бизон.

— Бизон? — Отозвались у него за спиной. — А ты, какого хрена тут делаешь?

— Да вот, решил к вам на хвост упасть ребята, но вижу, опоздал немного.

— Ты это о чём?

— Об этом, — указал он рукой на побоище — а на вопрос, что я тут делаю, могу сказать одно, концы нужно было лучше подчищать разбойнички, а то, знаете ли, всё может очень плохо кончиться. Много взяли? — Спросил он у опешившей парочки.

— А! Дошло. — Сообразил Мондвид. — Он думает, что это мы купца вынесли.

— Купец! — Крикнул Хум и бросился в дом.

— Вот чёрт. — Кинулся следом Мондвид, но был перехвачен Неряхой.

— Я чего-то не понял Монд.

— Не мы грабили купца, мы наоборот, пытались его защитить.

— Это как?

— Ну, если в двух слова, Хамай, это купец…

— Знаю.

— Тем лучше, решил отмыть свои денежки через одного местного ростовщика, не шибко чистого на руку, ну тот и слил информацию местной клоаке.

— Что бы ростовщики, даже не чистые на руку, сливали инфу клоаке? Это что-то небывалое Мондвид.

— Да должен он им по самое не балуй.

— А от чего купец к путным банкирам не обратился, а связался с этим кидалой? Или денежки тоже не слишком чистые? — Догадался Бизон.

— Конечно. Любой мим распознает метку своего собрата и доложит куда следует. С грязными деньгами к банкирам не сунешься. (При каждом банкире, ростовщике или казначействе любого марвелина Таваско и многих других государств, служат мимы, обладающие удивительной способностью маркировать монеты каким-то магическим способом, что даёт возможность отслеживать крупные финансовые потоки.)

— Интересно, у кого он эти денежки увёл? — Заинтересовался Бизон. — Что же он не смог себе мима нанять?

— Мог, наверное, но не каждый мим способен ставить и стирать метки, да и их честность может сталь скалой преткновения на пути подобной махинации.

— Но клоачники как-то умудряются стирать старые метки.

— Ты хочешь порассуждать об этом здесь и сейчас?

— Нет, но у меня всего один вопрос, вы-то тут с какого боку?

— Он нас нанял для охраны, когда заподозрил что-то неладное.

— Ха! Вот уж вот истину, не украсть, не покараулить. — Заржал Бизон.

— В самую точку, уважаемый, в самую точку. — Согласился с ним появившийся на пороге дома разъярённый купец. — Я жду объяснений! — Требовательным голосом начал он, обращаясь к вышедшему следом за ним Хуму, при этом даже не взглянул на своих перебитых людей. — Где вас черти носят!? Вы обязались защищать меня и моё имущество, а в место это что!? Вот это!? — Он махнул в сторону распахнутых ворот, а затем вынесенных с петель дверей дома.

— Да — а. — Тихо протянул Бизон. — Попали вы ребятки. Договор, небось, по всем правилам заключили?

— По всем. — Кивнул Мондвид. — И часть его честно отработали.

— Это как? — Усмехнулся Неряхя и повёл взглядом по трупам во дворе.

— А кто, по-твоему, про ростовщика всё вызнал?

— Это конечно важная информация, только теперь она и гроша ломаного не стоит.

— Не скажи.

— Вы хотя бы понимаете, на какие деньги я влетел? — Продолжал тем временем купец. — Да и вы в месте со мной, согласно контракту.

— Вы знали, чем рискуете, когда с Фетилом связывались. — Ответил ему Хум.

— Вы тоже, когда подписывали со мной контракт. — На эту Хуму возразить было нечего.

— Мы найдём деньги. — Сказал он.

— КАК???! — Хамай истерически расхохотался.

— Это мои проблемы. — Хум довольно таки грубо отодвинул с дороги купца, и широко шагая, вышел со двора. Мондвид и Бизон последовали за ним.

Минут пять они шли за стремительным наёмником по тёмным улицам Баттербита, пока тот не встал как вкопанный посреди давно опустевшей базарной площади.

— Есть идея? — С надеждой спросил Мондвид.

— Да, ростовщик Фетил. — Кивнул Хум.

— Ну нет. — Протянул Монд. — Я ещё с ума не сошёл.

— А есть другие варианты, как достать клоаку? — На что вольный боец только развёл руками.

— А что с Фетилом не так? — Поинтересовался Бизон.

— Помимо того, что он гнида редкостная?

— Ну да.

— До него добраться очень трудно, а после нашего визита он небось в самую дальнюю нору забился и охраны понаставил.

— Подумаешь охрана, где её нет? Возьмите своих ребят и нанесите ещё один визит вежливости почтенному ростовщику.

— У нас из ребят только Бори, Слепень да Куван молоток остались, остальные давно разбежались кто куда.

— Тогда давайте Рута с Сандром и Бизоном подтянем.

— Ой, как они, кстати, вытащили Быка? — Спросил Мондвид.

— Ну, если я здесь, значит всё в порядке.

— Нет. — Отказался Хум, немного подумав — Как-то не хочется Ханэдава в подобные дела втягивать, вождь всё-таки.

— Как знаешь, можем и вшестером наведаться.

— Что за идея? — Спросил Сандр.

— Я знаю человека, который этот посох за тысячу вирр учует.

— А причём тут посох? — Не понял Рут. — Нам вроде как деньги нужно найти.

— А если предположить, что деньги и посох украли одни и те же люди?

— Предположить можно всё что угодно. — Не согласился Рут. — К тому же посох украли намного позднее, во всяком случае, я так тебя понял. Когда пропали деньги?

— Где-то в начале месяца.

— А посох?

— Никто толком не знает.

— Как это? — Спросил Сандр.

— Ну, кто-то подменил статуе эту деталь, а обратили внимание только когда очищали её от птичьего помёта, птицы отчего-то любят сидеть на Атэлане, как будто им там хлебных крошек насыпано.

— Так его могли чёрте когда подменить. — Сказал Рут.

— Нет, статую моют раз в две недели.

— Отчего так часто? — Не понял Сандр.

— Птицы гадят, тебе же только что сказали. — Напомнил Рут.

— А, ну да, если верить мифам, Атэлана всякое зверьё любило, а птицы особенно. Нужно во что бы то ни стало найти его посох.

— Да далась тебе эта палка, мне деньги…

— Палка!? — Перебил его цверг. — Это твой меч палка! — Вернее никчёмная железка.

— Это почему это? Ты же сам говорил, что даже вы, цверги, известные спецы по железу, не знаете кто, когда и как его сделал.

— Говорил! Поющий клинок вещь, несомненно, легендарная, а посох мифическая, и он не вещь, так как он живой. Он часть древа Асгерада, первого древа посаженого Гемугом на этой земле, и именно из него через тысячи лет вырос известный тебе лес, из которого и вышли все Несотворённые расы.

— В том числе и Альфы?

— Да.

— И кто же тогда появился первым, Альфы или посох?

— Гемур. — Буркнул Сандр.

— Как бы там ни было, я всё же предлагаю придерживаться той версии, где посох пропал вместе с деньгами. — Прервал начавшийся метафизический спор Марвин.

— Хорошо. — Согласился Рут. — И кто этот человек?

— Сэрсэй Торий, сторож храма Милосердного Неба.

— Торий? — Переспросил цверг. — Уж не из тех ли Ториев, что…

— Из тех. — Подтвердил Марвин, боясь, что Сандр начнёт перечислять родословную Сэрсэя.

— Ничего себе. — В который раз за сегодня удивился цверг и без всякого разрешения полез в ларь, за очередной бутылкой.

— И что с этим Сэрсэем не так? — С подозрением спросил Рут. — Тоже какая-нибудь мифическая личность? — Сандр отломав сургуч и выдернув пробку, понюхал содержимое и передёрнулся.

— Личность надо полагать, самая обыкновенная, если он и в самом деле сторож. Просто происходит из древнего рода Ториев, верой и правдой служивших когда-то Гонротам, твоим предкам по материнской линии, и владевших чуть ли не четвертью всего Таваско. Помимо всех небылиц, которые когда-то о них ходили, есть один достоверный факт, все мужчины из этого рода славились как непревзойдённые бойцы. Ни один из них не пал на поле брани, и не был убит самыми лучшими наёмными убийцами. Все как один доживали до глубокой старости, если их, конечно, не травили каким-нибудь ядом поданным в вине, до которого они жуть как были охочи.

— Как ты к этому пойлу? — Кивнул Рут на бутыль, из которой воняло как из помойного ведра.

— Это моя еда, если ты до сих пор не понял. — Сказал Сандр и опрокинул содержимое в рот. Рут зажмурился.

— Тогда предлагаю выдвигаться. — Предложил Марвин.

— Х — х — у! Крепка зараза. Чую, ночка ещё та будет.

— Вы с нами? Но как, вы же под наблюдением. — Напомнил Марвину Рут. — А нам лишние глаза не нужны.

— Особенно если это будут глаза Рунатов, Вармутов и Комуников. — Сказал Сандр.

— Вы уж простите. — Добавил Рут.

— Не переживайте, обычно я этот шалман до обеда не покидаю так, что раньше этого срока меня вряд ли кто хватится. — Сандр допил своё пойло и отставил бутыль.

— Скоро светает, давайте поторапливаться.

Визит к ростовщику наёмники решили нанести вшестером, ни Рута, ни Сандра с Быком привлекать не стали, опасаясь недовольства цверга. Фетил, кстати, не особо и скрывался, видно чувствовал себя в полной безопасности, и даже охрану не увеличил, наверное, полагал, что клоака уберёт всех свидетелей. Может, оно так бы и было, не задержись Хум и Мондвид у своего знакомого.

— Слушай Хум, а как вам вообще удалось пробить этого Фетила? — Спросил Бизон, глядя на весьма внушительный особняк ростовщика. — Такой дом, в таком далеко не бедном квартале, может себе позволить человек весьма близкий к правящей верхушке. Ты посмотри нате ворота, и на те, кругом гербы. О! А этот герб я отлично знаю, это тиррэн (тиррэн примерно равен барону, но так как любой тиррэн это Джезари, то граф из природных Тавасцев предпочтёт не вставать у него на дороге) Стимар, лепший друг Сикрема. Ты точно адресом не ошибся?

— Нет, не ошибся. — Вздохнул Хум.

— Потому-то я и не хотел сюда соваться, — добавил Мондвид — да и сейчас не хочу.

— Если Фетил настолько близок к сильным мира сего, то этот наезд может нам выйти боком. — Констатировал Бизон.

— Тебя никто за кадык сюда не тащил. — Напомнил ему Хум.

— Не тащил. — Кивнул Неряха. — А посему, нехрен тут сопли жевать, нужно дело делать. Бори, Слепень и ты Хум, зайдите с тыла, что бы Фетил не вздумал огородами уйти, ну а мы с Мондвидом и Молотком зайдём с парадного, как белые люди. Действуем предельно жёстко, но без фанатизма, то есть валить всех подряд не обязательно. Всем всё понятно?

— Да, кроме одного, куда бежать в случае чего? — Спросил Бори.

— А никуда, выйдем все вместе.

— Или сядем. — Тихо добавил Хум.

С виду богатый особняк на поверку оказался почти необитаем. Двое охранников у крепких ворот, двое у дверей самого дома сопротивления не оказали, и не потому, что не хотели, а просто не смогли. В самом особняке пришлось повозиться, один из бойцов ростовщика даже слегка подранил Слепня и тот раздосадованный таким обстоятельством, выкинул бедолагу в окно, (а как иначе, только что с больничной койки слез, и вот опять) выставив по ходу дела, дорогущий цветной витраж.

Ни Бизону, ни Хуму, ни тем более Мондвиду стоящему на стрёме у ворот, сцапать ростовщика не удалось, его поймал Бори, да и то случайно. Просто старый вояка, конечно же не нарочно, спустился в винный погреб Фетила, где выше поименованный пытался протиснуться в подземный ход, скрытый в одной из винных бочек. Бочка была узка, Фетил нет, и поэтому застрял он там конкретно, так что из неё только его ноги торчали. Поняв, что ростовщик не может не только влезть, но и повернуть обратно, Бори отвесил ему хорошего пендаля, хлебнул вина из соседней бочки и позвал своих подельников.

— Думаешь Фетил? — Глядя на мощный зад застрявшего спросил Бизон у Хума.

— Он. — Подтвердил вольный боец.

— Тогда придётся извлекать. Эй! Жук навозник, — постучал он по бочке — в норку нужно задом пятиться, а не рогами. А ну парни, взяли его за ноги. — Молоток и Бори ухватили ростовщика за сапоги и что есть силы, потянули.

— Ай — яй — яй — яй! — Донеслось из бочки. — Разорвёте сволочи!

— Не идёт. — Доложил Бори.

— Давайте ещё раз, и посильнее.

— Да мы ему так ноги оторвём.

— Ничего, новые вырастут, может быть. Дёргайте. — И бойцы дёрнули. На это раз вопль был куда громче, у Молотка даже в ухе зазвенело. — И правда застрял. — Почесал затылок Бизон. — Короче Фетил, ты нам говоришь куда клоачники увезли золото почтенного купца Хамая, а мы за это тебя аккуратно и очень осторожно извлечём на белый свет.

— Я не знаю. — Донеслось изнутри.

— Подумай любезный, в этом доме никого кроме тебя в живых не осталось, так, что будешь тут торчать, пока не похудеешь.

— Или не издохнешь. — Добавил Хум.

— Дом тервиля Сутэра, что на улице менял. — Донеслось из бочки после целой минуты проклятий.

— Не долго он запирался, видно не сладко ему там, в темноте и тесноте. –

— Это клаустрофобией называется. — Пояснил Неряха. — Ну что, двинули?

— Вот так, сразу? — Спросил Мондвид.

— А чего ждать? Вопросом на вопрос ответил Хум. — Пока они деньги потратят?

— Сутэр. — Вдруг произнёс Бори. — Где-то я слышал это имя.

— Давайте тогда хотя бы ростовщика вытащим что ли? — Предложил Мондвид который содрогался только от одной мысли оказаться в замкнутом пространстве.

— Вот ещё, — усмехнулся Бизон — пускай поторчит тут, подумает над своим поведением.

Улица менял находилась в западной части города, в квартале, где преимущественно обитали зажиточные ремесленники, ювелиры средней руки, ну и само собой менялы. От особняка ростовщика Фетила до дома тервиля Сутэра было не более получаса быстрой ходьбы, Бизон с наёмниками проделал это расстояние за двадцать минут.

Трёхэтажный дом, сложенный из необработанного камня, с зарешёченными окнами и массивными воротами, оказался целью их недолгого путешествия.

— И как нам туда попасть, не привлекая к себе внимания? — Поинтересовался Мондвид.

— Понятия не имею. — Честно ответил ему Хум. Тут по улице разнёсся грохот телеги и цокот копыт.

— Прячемся. — Скомандовал Бизон.

— Зачем?

— А вдруг эта повозка к Сутэру отправляется?

— Ты прямо как сопливый пацан, Бизон, — фыркнул Мондвид — всё ещё в сказки веришь. — Но, как и все остальные нашёл себе уголок потемнее, и разинул рот от удивления, когда телега повернула к дому тервиля.

Возница грохнул в ворота, поговорил с кем-то через маленькое окошко, стоически выслушал пару реплик в свой адрес по поводу позднего, или уже раннего, визита, но был всё же пропущен внутрь.

— За ним! — Шёпотом, но довольно громко скомандовал Бизон, и наёмники ворвались во внутренний двор, больше напоминающий каменный колодец, настолько он был мал и узок. Если тут одна телега еле-еле могла развернуться, то куда подевались остальные, промчавшиеся мимо Бизона, когда он шёл к купцу?

Неряха дал вознице по затылку, придавил створкой вратаря и, влетев во двор, нарвался сразу на двух бойцов тервиля. Парни недаром ели свой хлеб, они умело взяли Бизона в клещи, и если бы не подоспевшие наёмники, довольно скоро, уделали бы его.

— Что за чёрт? — Перевёл дух Неряха. — Такого я от них не ожидал. Чуть не вынесли вперёд ногами, звери.

— Бывает. — Хум огляделся. — Куда они могли подевать добро Хамая?

— В подвал, куда же ещё. — Ответил Мондвид, сбил замок, распахнул тяжёлую обитую толстыми полосами железа дверь, и скрылся в темноте. Через секунду оттуда послышался шум борьбы и чей-то сдавленный крик. В этот момент по лестнице, ведущей с третьего этажа, послышался топот множества ног.

— Слепень, проверь как там Монд. — Взял на себя командование Хум. — Бори и Молоток, под лестницу, бейте по ногам, Бизон…

— Я с тобой. — Отозвался наёмник и, подобрав щит одного из бойцов тервиля, занял позицию рядом с ним.

Первому бойцу Бори резанул по сухожилиям, второго достал Молоток, третий, то ли нечаянно, то ли нарочно, наступил на топор Бори и, вырвав его из рук наёмника, кубарем полетел вниз. В дело вступил Бизон, он, прикрывшись щитом, с разбегу врезался в спускавшихся следом бойцов и свалил двух из них. Более лёгкий Хум, наступив на спину здоровяка, прыгнул на перила и зарубил третьего но, не удержавшись, спрыгнул обратно на землю.

— Вы кто такие!? — Раздался сверху голос полный гнева и недоумения. — Вы хоть понимаете на кого руку подняли!?

— Заткни хлебало вонючий клоачник! — Ответил ему Бори и со всей силы метнул в него только что подобранный топор. Оружие со страшной силой ударило в грудь перевесившегося через перила воина и отшвырнуло его назад.

В этот момент Мондвид и Слепень вытянули из подвала сундук, взвалили его на телегу и бросились обратно.

Поднявшийся со ступенек Бизон, закинул щит за спину, и в этот момент в него врезалась арбалетная стрела, и если бы не умбон, так удачно подвернувшийся под неё, то Неряха второй раз за последние пять минут мог отправиться к праотцам.

— Откуда саданули? — Спросил он, спрятавшись под лестницей.

— А веркель его знает, темно. — Отозвался Бори.

— Хум, ты где?

— Тут я. — Донеслось из-под телеги.

— Мондвида предупреди, чтоб на двор не совался.

Откуда- то сверху во двор упало два факела и немного осветили его, Бизон накрыл один из них щитом и чуть не лишился руки, срезень вжикнул в пальце от запястья.

— Ого, это уже серьёзно. Надо что-то делать Хум.

— Согласен. Бори, отвлеки их. — Наёмник метнулся в дверной проём откуда, в этот момент, выходили Мондвид и Слепень таща огромный сундук и врезавшись в них, загрохотал куда-то вниз, под мат подельников и грохот сундука.

— Твою мать, ведь просил же, предупреди. — Протянул Бизон, а Хум в это время мангустом промчался по лестничным пролётам, скинул одного стрелка вниз и сцепился со вторым. — Молоток, помоги ему. — Приказал Бизон, а сам схватил коня под уздцы и начал разворачивать телегу.

Из подвала показался всё ещё матерящийся Мондвид, следом за ним вышли Бори и Слепень, таща растреклятый сундук, Монд подобрал факел с земли и осветил их ношу. На крышке и стенках сундука красовался герб Сикрема Руната.

— Вот это да, и когда спрашивается, успели? Да ещё в рунатский сундук, ловко придумали.

— Чего успели? — Спросил Бизон.

— Перегрузить добро Хамая в другие сундуки, да ещё и с гербами Сикрема.

— А тебе, не всё ли равно? Грузите парни, нам давно пора делать отсюда ноги.

— Но там ещё полно барахла.

— А я и говорю, грузите.

Сандр, Рут и Марвин нашли Сэрсэя Тория на своём рабочем месте, во флигельке находящемся у храма Милосердного Неба но, увы, потомок некогда знатного рода был никакой. Цверг, с его опытом и умением, потратил добрых полчаса что бы привести благородного сторожа в чувства и ещё полчаса понадобилось на то, что бы объяснить неадекватному потомку, чего от него хотят. Когда, наконец, до него дошло, что визитёры желают ему помочь найти посох Атэлана, он так резво бросился к дверям, что промахнулся и налетел лбом на торец дверного полотна. Отрубился, очнулся и снова попытался налететь на него, но Сандр перехватил беднягу.

— Ты конечно знатного рода Сэрсэй, но голова тебе ещё понадобится. — Он развернул окосевшего беднягу и направил его в дверной проём.

— Я так думаю, нагуляемся мы с ним. — Предрёк Рут, но оказался не прав. Сэрсэй, очутившись на улице, точь-в-точь как какая-нибудь собака понюхал воздух, часто задышал и бросился на своих двоих куда-то в рассвет. — А у него не белая горячка, случайно?

— А тебе не всё равно? — Спросил Сандр и вдруг заорал. — Беги за ним, а то уйдёт! — Рут припустил следом, и честно сказать, потерял бы сторожа в предрассветных сумерках, если бы полоумный не налетел на патруль. Он расшвырял четырёх дюжих стражников с лёгкостью танцующего льва, сделав какой-то волнообразный пасс руками, хотя сам был далеко не атлет. Скорее легкоатлет.

Рут бросился следом и, пробегая мимо матерящейся стражи, извинился за своего полоумного дядю. Бежавшие следом Марвин и Сандр, со всей вежливостью, поинтересовались у разозлённого патруля, а не видели ли они, в чём был одет их ненормальный братец, то есть, был ли он одет вообще? На что старшина патруля изъявил желание сопроводить их к тервилю квартала, его тут же урезонил один из его бойцов, мол, у людей горе, брат слабоумный, а он людей на нары. Дело кончилось тем, что на месте был выплачен штраф в два эрга, который Сандр наотрез отказался платить, и великодушный Марвин оплатил его из своего кармана.

Погоня длилась не долго, Сэрсэй, пропетляв по улицам Баттербита минут десять, привёл их к одной неприметной калитке, очень знакомой и Руту и Сандру.

— Я чего-то не понял Сэрсэй, ты куда нас привёл? — Вопросил Сандр грустного сторожа, грустного потому, что он категорически начал трезветь.

— Посох здесь. — Коротко ответил Торий и не добавил больше ни слова.

— Какие-то проблемы друзья? — Спросил Марвин.

— Да как сказать уважаемый, похоже, подвёл нюх вашего сторожа, дело в том, что тут проживаем мы. — Сандр указал пальцем на себя и Рута.

— А разве это может исключать вероятность того, что посох здесь?

— В смысле? Уж не хотите ли вы сказать…

— Я не хочу ничего такого сказать — спокойно оборвал цверга Марвин — но неужели на таком большом постоялом дворе можете проживать только вы. Наверняка тут живёт полно народу.

— Это, верно, живут тут некоторые. — Отчего-то с подозрением сказал Сандр. — Ах Манучер, таким тихоней прикидывался, а ну пойдём Рут. — И решительно зашагал к калитке.

— Да с чего ты на него подумал Сандр? — Забеспокоился Рут, торопливо поспевая за рассерженным цвергом.

— Знал бы ты его папашу, таких вопросов бы не задавал. — Толкнув дверь, он вошёл в дом. Торий и Марвин последовали за ними.

Первым на кого наткнулись вошедшие как на зло оказался хозяин заведения, но его ужасно расстроенный вид заставил придержать Сандра язык.

— Что стряслось Манучер, на тебе просто лица нет? — Почти участливо спросил Сандр.

— Сейчас на вас его тоже не будет. — Зловеще пообещал Манучер. — Пройдите в зал. — Он указал рукой себе за спину. — Гомба осторожно выглянул из-за плеча хозяина и, подойдя к двери, тихонько раздвинул занавесь. В зале сидели Хум, Бизон и Мондвид, а вокруг них по всему залу были раскиданы отрезы богатой материи, стояли сундуки, ящики, лежало в беспорядке дорогое оружие и кое какие украшения.

— Привет честной компании. Чего грустим братцы? — Спросил Сандр.

— Хум! Мондвид! Рад видеть вас в добром здравии! — Обрадовался друзьям Рут. — Ну, вы чего какие пасмурные, неужели не рады нашей встрече?

— Мы рады. — Совсем не радостно ответил Хум. — Просто сейчас это не очень заметно.

— Почему?

— Мы по ошибке ограбили марвелина Сикрема. Уволокли всё, что подарили ему на день рождения.

— То есть как это по ошибке? — Опешил Ханэдав.

— Да есть тут одна падла, которой надо ноги из жопы повыдёргивать. — Туманно выразился Бизон, но сам тут же внёс ясность и рассказал об их приключении с купцом Хамаем. Когда они ему «украденное» добро проволокли, его чуть кондрашка не хватила. Уж кто-кто, а купец быстро разобрался чьё добро привезли к нему наёмники, и быстренько выставил их за ворота, отказавшись иметь с ними в дальнейшем вообще какие-либо дела.

— Он прав. — Согласился Марвин. — Ему трения с Скремом могут быть страшнее потери сорока тысяч эргов.

— Нам-то чего теперь делать со всем этим? — Спросил Хум, но никто ему не ответил, все думали, что сейчас предпримет марвелин.

— Посох здесь. — Ткнул пальцем в один из ящиков бродящий меж развалов сторож. Марвин поднял крышку указанного предмета, порылся в вещах и извлёк оттуда на первый взгляд простую деревянную палку.

— А это ещё что такое? — Спросил Бизон, подозревая, что вписался в блудняк похлеще чем вооружённый налёт на дом тервиля. Рут рассказал ему про посох и деньги отца, который у него украл тот, кто якобы украл посох.

— Нужно узнать, кто подарил эту палку Сикрему. — Сообразил Мондвид.

— Это подарок Стуро Нидэра. — Сообщил Манучер.

— Стуро Нидэр. — Нахмурил лоб Рут, подозревая, что где-то уже слышал это имя.

— Стуро был вольным бойцом лет десять назад. — Вспомнил Бизон. — Даже капитанствовал одно время, но был куплен Рунатами с потрохами, или не куплен. — Неряха тоже нахмурил лоб. — Никто толком не знает, почему он сложил капитанский пояс и пошёл к Сапсу в мелкие подручные, хотя, такой человек как Сапс вряд ли мелкими делами занимается. Но как бы там ни было, о Стуро надолго забыли, пока он не нарисовался в одной заварушке на границе с Лурдисом. Там разом побили чуть ли не десяток караванов, охраняли которые в том числе и наши, вольные.

— Он грабил караваны?

— Скорее работал на того кто грабил, во всяком случае такое впечатление сложилось у людей, самого Стуро за руку никто не ловил.

— Чьи были караваны? — Спросил Марвин.

— Купеческие. — Не понял вопроса Бизон.

— Чьим домам они пренадлежали?

— Кто ж их знает, да и когда это было?

— Мне нужно поговорить с этим Стуро. — Сказал Рут.

— Нет ничего проще, он уже года два живёт здесь, в особняке Коллон. Ведёт вполне светский образ жизни, волочится за местными красотками, занимается мелкими торговыми операциями, вообще производит впечатление мелкого и абсолютно никчёмного человека, я даже и не подозревал, что он агент Рунатов.

— А что это за особняк такой? — Спросил Рут.

— Одна из наших достопримечательностей. — Пояснил Марвин. — Очень интересное здание, в смысле архитектуры, с весьма мрачной и таинственной историей.

— Расскажите?

— Да, пожалуйста. Особняк Коллон построен ещё при династии Гонротов, не знаю, правда это или не, но построен по проекту правящего в те времена короля и действительно сильно отличается от остальных зданий Баттербита. Помимо внешних отличий особняк имеет огромные подвалы, говорят, что под землёй он в разы больше чем на поверхности, в прочем, это не удивительно, из-за катакомб и карстовых пещер у нас каждый второй дом такой.

— Коллон больше. Намного больше. — Перебил его Торий.

— А что там за таинственная история?

— История. — Марвин прокашлялся, Манучер принёс всем вина, в том числе и жаждущему сторожу. — Многие владельцы особняка числятся в списках пропавших без вести. Тирэн Морвинд с семьёй, граф Паскер с женой и престарелым отцом, банкир Гунод из северных земель, есть ещё несколько имён, кто за последние сто лет поселился в этом особняке «навечно», так сказать. Всех их соблазнила цена, по которой Коллон выставлялся на продажу.

— Неужели в голове ни у кого не сработало? — Удивился Бизон.

— Может и сработало, но ведь каждый уверен, что с ним ничего подобного произойти не может.

— Какие-нибудь расследования проводились?

— А как же, со всем тщанием и по каждому случаю, но толку, увы, они никакого не дали, люди исчезали без следа.

— Интересно. — Протянул Рут.

— А по-моему ничего интересного. — Не согласился Бизон. — Дом пожирпет своих хозяев, слыхал я такие истории.

— Рамстарай. — Загадочно произнёс Сэрсэй усиленно накачивающийся вином.

— Чего?

— Рамстарай, так называлось древнее капище, которое если верить легендам когда-то располагалось на месте этого города. — Пояснил Сандр. — Древние Альфы поклонялись здесь подземному богу, имя которого никто не произносит вслух.

— Светлые Альфы подземному богу? — Не поверил Хум.

— Есть и в их истории тёмные пятна. Никто не без греха.

— Всё это конечно интересно друзья, но мне очень надо поговорить с этим Стуро. — Сказал Рут и начал собираться. — Да, и приберитесь тут, навезли хламу всякого.

— Куда бы всё это деть? — Пробормотал Мондвид.

— Господин Торий, не составите ли мне компанию? — Спросил Рут у сторожа. Тот легко поднялся, забрал у Марвина посох и вышел вслед за Ханэдавом.

— Пожалуй, и я с ними. — Сандр взвалил на плечо «шкандец». — Вы с нами Марвин?

— Нет, мне пора повидать моих соглядатаев, вернее это им пора повидать меня.

Глава 9.

За воротами постоялого двора Рут и Сэрсэй столкнулись с Хомпой Даалом, тот, проводив Верейку, возвращался к своим друзьям и, похоже, даже о чём-то мечтал, так как не сразу обратил внимание на озабоченный вид Рута.

— А, Рут, ты не поверишь, каким замечательным мужиком оказался Кухвер, это дядька Верейки, а какие меды он ставит, слово даю, ты таких нигде не пробовал. Хлебнёшь глоток, а он так теплом и растекается по жилам, и что самое интересное, на утро голова совсем не болит. — Тут во дворе появился Сандр.

— Хомпа, что-то ты подзадержался приятель.

— Ха, подзадержался, это я ещё быстро, там медовухи столько, что спокойно можно на неделю зависнуть.

— Тьфу ты! И как вы можете пить это приторное пойло?

— Это ты зря, у Кухвера мировая медовуха, а это кто? — Буй-Бык только что обратил внимание на поддатого Сэрсэя.

— Сэрсэй Торий, сторож храма Милосердного Неба.

— Торий, Торий, не может быть, из тех самых Ториев?

— К вашим услугам. — Весьма галантно поклонился сторож.

— Во дела, и куда же это вы с утра пораньше намылились?

— В Особняк Коллон, пообщаться с господином Стуро Нидэром на предмет денег оставленных мне отцом.

— А он тебе ещё что-то оставил? — Заинтересовался Буй-Бык.

— Почти миллион эргов. — У Хомпы глаза на лоб вылезли.

— Тогда я с вами, а кто этот Стуро?

— А шут его знает. — Ответил Сандр.

— Стой! Ты сказал особняк Коллон? — Спросил он у Рута.