Доказательство виновности

Глава 3

Лондон, конец лета 1920 г.

Ратлидж приступал к делу с тяжелым сердцем. Труп нашли в Челси, совсем недалеко от дома, в котором когда-то жила Мередит Ченнинг.

Теперь ее дом закрыт. Ратлидж сам проводил Мередит в бельгийский город Брюгге, где, как она считала, обнаружился ее муж, пропавший без вести во время войны. Найденный человек оказался в тяжелом состоянии; он не мог ни позаботиться о себе, ни даже сказать, как его зовут. Ратлидж сомневался в том, что он – Ченнинг. Мередит очень долго искала мужа и сразу поверила, что это он. Может быть, желание примириться с ним пересилило ее всегдашнее здравомыслие. Ратлидж понимал, что у него нет выхода. Он должен отойти в сторону и отказаться от Мередит, положив конец растущей между ними привязанности. При иных обстоятельствах у них все могло бы получиться… Но тяга к Мередит не исчезла, хотя Ратлидж и притворялся, будто переборол себя.

Мередит до сих пор оставалась в Бельгии; о том, где она находится, знал только Ратлидж. Почти все друзья решили, что она поехала в гости в Шотландию или в Йоркшир, а может, и в Девон. Ратлидж никого не собирался просвещать.

На место преступления его послал исполняющий обязанности старшего суперинтендента, сопроводив задание словами:

– Проклятые автомобили! Если мне не изменяет память, за последний месяц в Лондоне сбивают насмерть уже шестого человека… И скорее всего, не последнего.

– А разве транспортными происшествиями занимается не столичная полиция? – удивился Ратлидж.

– Как правило, – согласился исполняющий обязанности старшего суперинтендента. – Но констебль Медоуз решил, что обстоятельства происшествия не совсем обычны. Во-первых, сбивший человека автомобиль не остановился. Во-вторых, нет ни одного свидетеля происшествия… Как назло, мимо не проезжала даже тележка молочника!

Несмотря на то что человека сбили перед рассветом, кто-то из жителей улицы наверняка что-то видел или слышал. Автомобиль затормозил, жертва упала… Правда, возможно, несчастный не успел даже вскрикнуть.

Сержант Гибсон, с которым Ратлидж столкнулся на пороге, кивнул и лаконично сообщил:

– Был врач. Уже уехал.

– Что он сказал?

– Характер повреждений соответствует нашим предположениям. Его действительно сбил автомобиль. Правда, доктор считает, что смерть наступила ближе к полуночи, а не к рассвету.

Ратлидж поблагодарил сержанта и пошел дальше. Он успел заметить, что Гибсон снова стал самим собой, и очень обрадовался, но промолчал.

Внезапная болезнь старшего суперинтендента Боулса вызвала большой переполох в Скотленд-Ярде. Все с интересом ждали, кого назначат на его место. Многие делали ставки. Наконец, временно исполняющим обязанности старшего суперинтендента назначили приезжего из Йоркшира, и все немного успокоились.

Гибсон, так же взволнованный предстоящими переменами, как и остальные сослуживцы, нашел прибежище в том, что действовал строго по инструкции. Поэтому в последнее время он стал чопорным и несговорчивым. Может быть, ему казалось, что, если он будет придерживаться методов Боулса, все забудут, как он до сих пор исподтишка презирал старшего суперинтендента и вставлял ему палки в колеса. Но, подобно новогодним зарокам, намерения Гибсона оказались недолговечными. Естественно, все втихомолку оценивали новичка, но вслух по его поводу никто не высказывался. Правда, у Ратлиджа уже появилось свое мнение на его счет.

В ожидании похоронщиков труп охранял констебль Медоуз. Рядом с ним Ратлидж увидел еще двух констеблей, следивших за порядком на Хантингдон-стрит. Правда, улица была тихая. Если жильцы и заметили, что произошло, они проявляли любопытство скрытно, глазея на труп из окон. Публика здесь жила приличная; ни домовладельцы, ни прислуга не стали бы толпиться вокруг убитого.

Худощавому и спокойному Медоузу на вид можно было дать лет тридцать пять. Увидев Ратлиджа, он спросил:

– Скотленд-Ярд?

– Инспектор Ратлидж.

– Да, сэр. Меня просили подождать, пока кто-нибудь не прибудет.

– Насколько я понял, это вы решили, что обстоятельства происшествия не совсем обычны? – Ратлидж наклонился и отогнул край одеяла, которым накрыли тело жертвы. На вид погибшему можно было дать лет тридцать – плюс-минус несколько лет. Стройный, одет прилично… Темно-русые волосы слиплись от крови, вытекшей из раны на затылке, – видимо, этим местом он ударился о неровный край тротуара. Рука выгнута под неестественным углом; брючина на лодыжке порвана.

Медоуз нагнулся и чуть повернул тело, показывая Ратлиджу надорванный воротник пальто. К краю воротника налипли песок, трава и земля. На щеке зияла рваная рана.

– Похоже, его откуда-то тащили. Доктор говорит, что его проволокли футов десять. Вот почему порвались пальто и брюки. Не похоже, чтобы его тащили по этой улице – посмотрите сами, здесь чисто.

Ратлидж отпустил край одеяла и выпрямился. Посмотрев на дорогу, в том направлении, в котором тело должна была протащить машина, он вынужден был согласиться с констеблем. Совершенно никаких признаков, хотя убитый был вовсе не хрупким. В мягкой летней пыли несомненно остался бы след.

– И еще кое-что, сэр, – продолжал Медоуз. – Доктор считает, что бедняга умер раньше, чем мне показалось вначале. В свою смену я прохожу по Хантингдон-стрит несколько раз. Так вот, до половины второго его здесь не было, клянусь! И потом, в его карманах нет никаких документов и вообще ничего, что могло бы указать на его личность. А если человек возвращается домой в такой час, разумно предположить, что у него в кармане лежит хотя бы бумажник.

– Думаете, его ограбили?

– По-моему, нет. Во всяком случае, я никаких признаков ограбления не заметил. Карманы не вывернуты. А в жилетном кармане часы. Довольно дорогие, по-моему, французские, с очень красивой цепочкой. Такие трудно не заметить даже в темноте. – Констебль вытянул руку; у него на ладони лежали часы с цепочкой.

Ратлидж тоже сразу понял, что перед ним дорогая вещь. И часы, и цепочка были сделаны из гладкого тяжелого золота. И одет покойный хорошо… Какой можно сделать вывод?

Открыв крышку, он стал искать надпись, но никакой надписи на внутренней стороне не оказалось.

– Возможно, запись о продаже сохранилась у ювелира или часовщика, – предположил Ратлидж. – Скорее всего, их купили еще до войны. Да, вы правы, судя по циферблату, похоже, что они французские.

– Я позабочусь, сэр, чтобы ваше распоряжение было передано.

– Знаете, у меня есть знакомый ювелир. Пожалуй, покажу-ка я часы ему. Может быть, он и придумает что-нибудь. А потом Скотленд-Ярд начнет поиски владельца.

Приехал владелец похоронного бюро, и Медоуз отправился разговаривать с водителем.

Хлопнула дверь, и Ратлидж вздрогнул. С крыльца углового дома спускался констебль. Заметив Ратлиджа, он направился к нему.

Ратлидж зашагал ему навстречу, оставив Медоуза распоряжаться.

– Констебль! Надеюсь, вы нашли свидетеля?

– Не совсем так, сэр. Видите вон тот дом – крыльцо с железными перилами? Так вот, лакей оттуда допоздна ждал своего хозяина, который должен был вернуться со званого ужина. Кстати, с хозяином я тоже побеседовал. Он вернулся в четверть первого, но тогда на улице не было никакого трупа. Он согласен подписать протокол.

– Он возвращался домой в автомобиле? Он сам не мог сбить того человека?

– Я уже сказал, что хочу взглянуть на его автомобиль, сэр. Лакей сейчас его подгонит. Но, по-моему, мистер Белфорд – не тот, кто нам нужен… – Констебль кашлянул. – Он вполне солидный, порядочный джентльмен.

– Пожалуй, пойду-ка и я побеседую с этим порядочным джентльменом. Но вначале мы осмотрим его автомобиль. Он сам сидел за рулем? С ним никого не было?

– Да, он водит сам, а возвращался один.

– Может, он был так пьян, что не понял, что натворил?

– По словам лакея, мистер Белфорд не пьет.

– Ясно… А, вот и автомобиль! Давайте-ка посмотрим!

К удивлению Ратлиджа, лакей оказался довольно пожилым человеком. Как правило, в последнее время в лакеи шли люди помоложе… Затормозив рядом со стражами порядка, лакей сказал:

– Вот вы где, констебль Дойл! Что ж, смотрите… – Он покосился на Ратлиджа и вежливо кивнул.

Ратлидж с констеблем сразу поняли, что автомобиль, содержащийся в безукоризненной чистоте, никак не мог быть замешан в уличном происшествии. Он находился в таком превосходном состоянии, словно только что выкатился из автомобильного салона. Осматривая машину, Ратлидж успел заметить, как лакей вынул из кармана носовой платок и потер край левой фары – после того, как о нее оперся констебль Дойл, когда нагнулся к раме. Лакей хмурился; судя по всему, авто находилось на его попечении, а любое пятнышко на кузове он воспринимал как личную обиду.

Ратлидж повернулся к констеблю Дойлу:

– Мне бы хотелось побеседовать с мистером Белфордом. Пожалуйста, передайте констеблю Медоузу, что я скоро вернусь. Пусть подождет меня. Я скоро!

Дойл, продолжавший с интересом осматривать машину, ответил:

– Хорошо, сэр, я ему передам.

Ратлидж поднялся на крыльцо и позвонил. Ему открыла горничная, которая проводила его в малую гостиную. Обстановка там была довольно строгой: темно-синяя и кремовая обивка, темные шторы с более светлой подкладкой. Цветовая гамма ковра оказалась точно такой же: на кремовом фоне темно-синий узор. Кресла обиты в тон шторам. Ратлиджу показалось, что малую гостиную хозяин любит и предпочитает проводить время здесь, а не в парадном зале.

Меньше чем через минуту после того, как Ратлидж вошел в малую гостиную, к нему вышел Белфорд.

Хозяин оказался человеком среднего роста и среднего возраста. Волосы седые со стальным отливом; аккуратные усики. Держался он надменно, как какой-нибудь граф. Не дожидаясь, пока Ратлидж заговорит, он заявил:

– Я уже рассказал констеблю Дойлу все, что мог, о вчерашней ночи и велел Миллеру показать машину. Что вам еще нужно?

В его голосе не слышалось ни раздражения, ни любопытства, только досада.

– Я инспектор Ратлидж из Скотленд-Ярда, – дружелюбно ответил Ратлидж. – Насколько я понял, вчера, вскоре после полуночи, возвращаясь домой, вы не заметили на улице ничего необычного.

– Совершенно верно.

– Покойник лежал не рядом с вашим домом, а напротив, на другой стороне. Вы могли просто не заметить его? Насколько я понимаю, вы вели машину сами.

– Да. И уверяю вас, труп на своей улице я бы наверняка заметил!

– А в конюшню, где вы обычно держите автомобиль, его загнал ваш лакей?

– Да, конечно.

– Вы уверены, что он не сбил того человека?

– Кто, Миллер? Исключено! Он бы обязательно сказал мне!

– Прошу вас взглянуть на жертву, пока тело еще не увезли. Вдруг вы его узнаете. Вполне возможно, он ваш сосед, хотя констебль Медоуз уверяет, что никогда не видел его.

– Что ж, ладно. – Не дожидаясь Ратлиджа и не оборачиваясь к нему, Белфорд развернулся и зашагал к двери.

Труп как раз грузили в кузов фургона, когда к нему подошел Белфорд и приказал:

– Покажите мне его!

Похоронщик замялся, обернулся к Ратлиджу. Тот кивнул. С лица трупа откинули одеяло.

Белфорд пытливо вглядывался в него, как будто хотел запомнить черты лица покойника. Потом он повернулся к Ратлиджу:

– Я совершенно уверен, что никогда раньше не видел этого человека.

– Вы уверены? – спросил Ратлидж. Водитель катафалка ждал разрешения снова накрыть тело.

– Убежден. Он не живет на нашей улице, он не служил под моим началом на войне, он не вращался в тех кругах, к которым принадлежу я… Не представляю, где еще мы с ним могли бы встретиться.

– Спасибо, мистер Белфорд. – Ратлидж подал знак. Похоронщик кивнул, накрыл труп одеялом и захлопнул дверцы.

Белфорд отошел в сторону, пропуская катафалк, и задумчиво заметил:

– Хотелось бы мне знать, что он делал на нашей улице.

– Мы пока не можем его опознать, – ответил Ратлидж. – Неизвестно ни кто он, ни где живет, ни что привело его сюда.

– В таком случае… вряд ли я еще чем-то могу быть вам полезен… – Сухо кивнув, Белфорд зашагал прочь. Но, не пройдя и шести шагов, вдруг развернулся и сказал: – По словам констебля Дойла, его протащило футов десять. По-моему, все указывает на то, что задавивший его водитель хотел убить свою жертву!

– В последнем мы пока не уверены, – ответил Ратлидж. – Констебль Медоуз, обнаруживший труп, не сумел найти доказательства того, что тело протащило именно по вашей улице. Но, судя по ссадинам на лице покойного и по состоянию его одежды, такое показалось ему вполне вероятным.

– Значит, вам лучше поискать следы где-нибудь в другом месте, – не без удовлетворения заметил Белфорд. – Скорее всего, беднягу сбили вдали отсюда, а потом привезли сюда и бросили, чтобы запутать следы.

Ратлидж некоторое время пытливо смотрел на Белфорда.

– Интересное предположение. На чем оно основано?

– Судите сами, инспектор. Похоже, что беднягу протащило после того, как его сбила машина, но на нашей улице нет никаких следов – ни борозд от его каблуков, ни вмятины от тела в пыли. И крови в том месте, где он лежал, тоже нет. Какой напрашивается вывод? Он, скорее всего, умер еще до того, как его привезли сюда. На нашей улице он не жил; вряд ли он в такой поздний час возвращался из гостей – не так одет. По-моему, его костюм куда больше подходит для загородной прогулки. Ваши подчиненные сейчас опрашивают всех, кто живет на нашей улице; вы обратились ко мне с просьбой взглянуть на жертву. Пока вы никакого успеха не добились. Вы видели мой автомобиль; уверяю вас, я никого не сбивал. Как и мой лакей. По-моему, вам следует задаться следующим вопросом: кто хотел смерти этому человеку и кто привез его сюда, убив где-то в другом месте? У меня нет врагов, которые могли бы нарочно подбросить труп к моему дому, чтобы поставить меня в неудобное положение. Вскоре вы опросите всех жильцов соседних домов и обитателей соседних улиц и поймете, что то же самое можно сказать и про моих соседей. А сейчас позвольте откланяться – меня ждут другие дела.

Ратлидж достал часы.

– Вот что мы нашли в жилетном кармане покойного. – Он держал часы за цепочку; покрутившись немного, тяжелый диск остановился. В лучах утреннего солнца сверкнуло золото. – Вы ничего не можете о них сказать?

Белфорд подался вперед и, коснувшись корпуса часов кончиком пальца, осторожно развернул их крышкой к себе.

– Вы не смотрели – там, внутри, нет надписи?

– Смотрел. Надписи нет.

– Часы, похоже, французские. И дорогие. Я бы сказал, что их владелец – человек знатного происхождения. Судя по возрасту покойного, они, скорее всего, достались ему в наследство. А больше я ничего вам сказать не могу.

Снова отвернувшись, Белфорд направился к дому, не оглядываясь, расправив плечи и высоко подняв голову. Ратлидж подумал: ясно, что на войне Белфорд был офицером. Ему доводилось встречать людей, похожих на Белфорда: дисциплинированных, честных, но в чем-то ограниченных. Поборников уставов и правил. Интересно, почему Белфорд не требует обращаться к нему по званию. И кстати, в каком чине он был на войне?

Констебль Медоуз, подошедший к Ратлиджу сзади, заметил:

– А ведь он дело говорит, сэр.

Ратлидж кивнул. Белфорд оказался ценным и наблюдательным свидетелем. На вопросы он отвечал сжато, но по существу, а затем дал ряд советов по поводу того, как, по его мнению, следовало действовать дальше. Еще до разговора с Белфордом Ратлидж успел прийти к тем же выводам. Если мертвец не лежал на обочине улицы в то время, когда Белфорд вернулся домой, скорее всего, его убили в другом месте. Убийца поспешил избавиться от трупа и привез его сюда перед рассветом.

Никаких документов. Как верно подметил Белфорд, убитый не жил на этой улице и вряд ли был здесь в гостях. А на мостовой не обнаружено крови, которая указала бы место, где умер несчастный.

С другой стороны, сам Белфорд вернулся домой со званого ужина. Он мог незаметно подбросить тело на другую сторону улицы, а кровь с кожаного сиденья вытереть тряпкой. Несчастного обнаружат соседи или констебль во время обхода… Нет, не сходится. Ратлидж прекрасно помнил, в каком безупречном состоянии находился автомобиль Белфорда.

Он повернулся к Медоузу:

– Вы хорошо знаете мистера Белфорда?

– Он человек не слишком общительный. Деньги у него водятся – в его доме целый штат прислуги: лакей, две горничные, повар, экономка и камердинер. Никогда с ним не было никаких хлопот. Уж я-то знаю, десять лет прослужил здесь!

– А если мистер Белфорд ведет двойную жизнь? В Челси – добропорядочный гражданин, а в другом месте…

– Все может быть. Но я никогда ничего плохого за ним не замечал.

Ратлидж кивнул.

– Наша первая задача – установить личность покойного. Только потом можем мы быть уверены, что жертва не имеет никакого отношения к мистеру Белфорду. Если вы и ваши сослуживцы закончите опрашивать всех, кто живет на этой улице, но ничего существенного не выясните, переходите на соседние улицы и двигайтесь в сторону Темзы. Перед тем как предпринимать дальнейшие шаги, необходимо точно решить, что жертва никак не связана с вашим участком. Если в Челси ничего выяснить не удастся, попробуем найти его по часам.

– Понял, сэр. Я обо всем позабочусь.

Ратлидж вышел на середину улицы и сделал шагов по двадцать сначала в одну сторону от того места, где Медоуз обнаружил труп, затем в другую, но, хотя он смотрел предельно внимательно, а солнце светило очень ярко, не нашел никаких следов, которые доказывали бы, что жертву сюда привезли. Не было и признаков того, что улики стерли в попытке сбить полицию со следа.

Он вынужден был согласиться с Белфордом, хотя, наверное, для Скотленд-Ярда было бы лучше, если бы Белфорд оказался не прав. Ратлидж улыбнулся про себя. Да, если Белфорд ошибся, их задача существенно облегчается. Где бы ни погиб несчастный, он погиб не здесь.

Случайно ли выбрана эта улица? А может, убийца специально подбросил сюда свою жертву, желая что-то сказать живущему здесь человеку? А если убийца ошибся адресом?

Вернувшись, Ратлидж обратился к констеблю Медоузу:

– За время своего дежурства вы обходите несколько улиц. Многое замечаете, до вас доходят слухи. Может быть, кто-то из живущих здесь замешан в действиях, результатом которых явилось вот такое… своего рода ужасное предупреждение?

– Сэр, я и сам подумал о том же самом, но не припоминаю ничего подходящего. Здесь живут вполне респектабельные люди. Есть один или два художника, известный актер… Все они у себя дома ведут себя тихо, как и их соседи.

Решив, что больше он здесь ничего не выяснит, Ратлидж уехал, попросив констебля Медоуза записать показания свидетелей и переслать их в Скотленд-Ярд.

Он с радостью уехал из Челси и отправился в ювелирный магазин «Галлоуэй и сыновья» на Бонд-стрит. Будучи еще совсем молодым полисменом, Ратлидж нашел вора, который как-то в субботу вечером вломился в магазин; ему также удалось вернуть почти все украденное. С тех пор Галлоуэй считал себя должником Ратлиджа.

Ювелир и сейчас тепло приветствовал Ратлиджа и, распрощавшись с молодой парой, которая интересовалась обручальными кольцами, повернулся к инспектору.

– Последнее время вы совсем про нас забыли, – с улыбкой заметил он. – А я все жду, когда вы придете ко мне покупать кольцо для какой-нибудь молодой леди.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил Ратлидж. – А сегодня я приехал к вам по делу. Пожалуйста, взгляните на эти часы. Что вы о них скажете?

Он передал Галлоуэю часы. Перед тем как открыть крышку, ювелир внимательно осмотрел их.

– Они имеют какое-то отношение к преступлению? – не поднимая головы, спросил Галлоуэй.

– Нам бы очень хотелось установить личность их владельца.

– Ну да, конечно. – Осмотрев заднюю крышку часов, Галлоуэй повернулся к Ратлиджу. – Сразу видно, что часы французские. Сделаны они действительно во Франции, но продали их в Лиссабоне. Вот здесь, на рамке, есть печать ювелира, видите? По-моему, их подарили не на память, не к совершеннолетию, например. Их купили для того, чтобы носить каждый день. Разумеется, сразу видно, что часы не новые, но, по всем признакам, обращались с ними хорошо. По-моему, их изготовили в тысяча восемьсот девяностом или девяносто пятом году.

– Интересно, – сказал Ратлидж. – Что-нибудь еще можете сказать?

– К сожалению, нет. У меня есть знакомые в Лиссабоне. Хотите, я наведу справки? Разумеется, тактично.

– Да, спасибо, вы мне очень поможете.

Галлоуэй записал свои наблюдения и вернул часы Ратлиджу.

– Связаться с вами через Скотленд-Ярд, как обычно?

– Да, пожалуйста.

Идя к машине, Ратлидж продолжал размышлять, когда кто-то рядом произнес:

– Вы что же, перестали замечать старых друзей?

Вернувшись в настоящее, Ратлидж увидел, что перед ним стоит бывший старший инспектор Камминс, и с улыбкой ответил:

– Извините! Я тут как раз решал, что собой представляет последнее дело – убийство или несчастный случай с попыткой спрятать жертву. Что привело вас в Лондон?

– Дочь выходит замуж; сейчас они с женой подыскивают свадебное платье. Меня отпустили и велели не возвращаться еще час, не меньше. Час почти закончился. Как я рад, что встретил вас! Мне очень жаль Боулса, но, должен сказать, многие удивились, узнав, что у него инфаркт, и я в их числе. Что скажете о новичке – Маркеме?

Ратлидж подумал: если бы Камминс еще служил в Скотленд-Ярде, исполняющим обязанности старшего суперинтендента, скорее всего, назначили бы его. Очень жаль, что он вышел в отставку.

– Темная лошадка. Пока с ним работается вполне спокойно, но, как говорится, его репутация его опережает. По-моему, он не любит внезапных озарений. Он – поборник правил.

– Что, новая метла чисто метет?

Ратлидж задумался.

– Пока рано судить; он еще так недавно у нас служит.

– По-моему, сейчас Скотленд-Ярд разделился на два лагеря. Одни думают, что Боулс идет на поправку и скоро вернется на службу. Другие считают, что Боулс успел многим насолить и министерство внутренних дел отправит его в отставку, как только подыщет подходящую замену.

Такие слухи до Ратлиджа еще не доходили.

– Спасибо, что предупредили. – Как говорится, хоть плохой, зато свой? Ратлидж сам не знал, что лучше.

– Приятно было повидаться с вами, Иен. Смотрите себе под ноги, и все будет хорошо.

Камминс повернулся, чтобы уйти, но Ратлидж его остановил.

– Скажите, вы не скучаете… по Скотленд-Ярду? – неожиданно для себя спросил он. Неприлично задавать такие вопросы; кроме того, мысли Камминса – совершенно не его дело.

После клиники Ратлидж с радостью вернулся в Скотленд-Ярд и с головой погрузился в работу, боясь скатиться в невозвратное безумие. Несмотря на враждебность Боулса и мысли, омрачающие его голову, он старался удержаться на плаву. Он выжил, потому что не позволял себе даже думать о том, что будет с ним после Скотленд-Ярда, без Скотленд-Ярда. Он гнал от себя мысли о том, что с ним случится, если его вдруг лишат работы. Как лишили его бывшего начальника.

– Да, скучаю, – ответил Камминс, и Ратлиджу стало нехорошо. Но потом Камминс добавил: – Но не так сильно, как мне казалось раньше. Ответил я на ваш вопрос?

– Д-да… – с трудом выдавил из себя Ратлидж.

Вернувшись на работу, Ратлидж первым делом попросил сержанта Гибсона выяснить все, что можно, об услужливом мистере Белфорде. Закрыв дверь своего кабинета, он сел за стол лицом к пыльному окну и стал смотреть на улицу. Он радовался тому, что мельком видит, что творится снаружи, пусть хотя бы деревья и кусок дороги. Несмотря на заверения врачей, возникшая на фронте клаустрофобия не прошла со временем. Кроме того, ему лучше думалось, когда он смотрел на зеленую листву, деревья и землю, не искореженную снарядами и не превратившуюся в месиво из грязи, костей, крови и утраченных надежд.

Ратлидж понимал, что новый начальник наверняка с нетерпением ждет его отчета. Но он пока был не слишком доволен тем, что увидел на улице в Челси.

Убитый был обут. Если бы его протащило десять футов по земле, по крайней мере одна туфля свалилась бы с ноги. Может быть, потом кто-то снова обул его? И хотя на пальто виднелись все признаки того, что тело тащили, никто не попытался изобразить след в пыли. Интересно, почему? И откуда в Челси взялся тот несчастный? Почему его привезли в Лондон? Потому что в большом городе легче затеряться или потому что ему необходимо было оказаться именно здесь?

«Потому что место, где он умер, выдало бы убийцу», – высказался Хэмиш из его подсознания. Голос его с шотландским выговором показался Ратлиджу четким и звонким, как будто капрал Хэмиш Маклауд стоял совсем рядом, у него за спиной.

Непонятно, как покойник оказался в Челси. И все же придется отправить описание его внешности во все крупные города. И надеяться, что тамошние коллеги передадут его приметы в небольшие окрестные городки и в деревни, расположенные на их участках. Если Скотленд-Ярду повезет, какой-нибудь констебль из глубинки узнает погибшего и сообщит, как его звали.

Ратлиджа предупредили заранее, что исполняющий обязанности старшего суперинтендента не любит, если следствие заходит в тупик.

Часы внушали больше надежд. Вещь дорогая; английский ювелир, например Галлоуэй, наверняка сохранил бы чек и фамилию довольного клиента в надежде на новые сделки. Интересно, поступают ли так же ювелиры в Португалии?

Почему убийца оставил часы, хотя он… или она… опустошили карманы мертвеца?

Случайно или умышленно?

Опознать покойного могут родственники, соседи, работодатель, если жертву объявили пропавшей без вести.

Ратлидж взял лист бумаги, записал приметы мертвеца и отнес записку сержанту Гибсону.

– Врач пока не прислал отчет о вскрытии. Как только мы его получим, пожалуйста, разошлите приметы во все полицейские участки, – сказал он сержанту.

– Во все, сэр? – уточнил Гибсон, заранее прикидывая предстоящий объем работы.

– Жертва могла приехать из Корнуолла, или Нортумберленда, или из любого графства. Да, к сожалению, придется оповестить всех.

Кивнув Гибсону, он отправился к начальству с отчетом. Когда Ратлидж закончил, исполняющий обязанности старшего суперинтендента нахмурился и сурово заметил:

– Я всегда говорил: от этих бензомоторов ничего хорошего ждать не приходится!

Ратлидж не понял, шутит новый начальник или имеет в виду, что на поезде, например, большие расстояния можно преодолеть быстрее.

Врач, осмотревший жертву, прислал отчет ближе к полудню следующего дня.

Вот что написал доктор Паркер:

«По предварительной оценке время смерти оставляю без изменения. Точно так же не подлежит сомнению, что жертву тащили по земле. Мужчина, возраст – тридцать – тридцать три года, на теле нет особых примет, род занятий невозможно определить по состоянию рук и одежды. Судя по качеству одежды, возможно, он располагал независимыми средствами. Характер внутренних повреждений указывает на то, что его, скорее всего, сбил автомобиль. Левая рука сломана. Боевые ранения и военные травмы отсутствуют».

Опознать человека со следами боевых ранений, несомненно, гораздо легче.

Ратлидж передал отчет сержанту Гибсону, а затем прочел записи опросов жителей соседних улиц. Констебли хорошо поработали. Они обошли все дома и побеседовали со всеми жильцами. Гостей в тот вечер ни у кого не было.

«М-да, тут тебе вряд ли повезет», – заметил Хэмиш.

И Ратлидж начал подозревать, что Хэмиш прав.