Глава двадцать шестая

«Он был самым храбрым из тех, кого я когда-либо знал».

«Он был самым умным, самым прекрасным человеком, которого я когда-либо встречал, стопроцентным американцем».

«Он был как суровая и неподкупная Немезида для всех нарушителей закона, независимо от того, какие посты они занимали и каким пользовались влиянием».

«Он» – это шериф Вейд Уайт, и он был мертв. Шериф лежал обнаженным в спальне своего дома, построенном в стиле ранчо, и был накрыт увеличенной фотографией подъема американского флага на горе Сурибати в семь квадратных футов с подписью фотографа, сделавшего снимок, в самом низу.

Кровать была вся мокрая, внутренности шерифа вылезли у него изо рта. Глаза его остались широко открытыми, в них застыл смертельный ужас.

Глядя на тело шерифа и посасывая, как всегда, леденец, его заместитель, Брейс Коул, обдумывал свою эпитафию. Ему пока не пришло в голову, что шериф умер мучительной смертью.

Коул был готов сделать заявление о случившемся, если бы кто-нибудь попросил его об этом.

Он оглядел комнату. Никаких следов и улик. Посмотрел на тело шерифа. Тот выглядел точно так же, как те два типа, которых они нашли в кювете. И так же, как Файнштейн и тот геолог из Вашингтона.

Да, два человека в кювете. Что сказал тогда Уайт? Кажется, он произнес: «Я не удивлюсь, если окажется, что он как-то замешан в этом». Вот что сказал тогда Уайт, и он имел в виду никого иного, как Римо Бломберга, того самого умника – хозяина магазина!

Шериф Вейд Уайт, величайший человек, был слишком терпелив. Но он терпеть не будет. Он, Брейс Коул, который стал теперь исполняющим обязанности шерифа округа Сан-Эквино – он будет исполнять их в течение шестидесяти дней до избрания нового человека на эту должность после того, как шериф Вейд Уайт ушел, не доработав до конца своего срока, – не намерен позволить Римо Бломбергу на этот раз выйти сухим из воды.

Кобура шерифа Уайта висела на спинке кровати. Брейс Коул вытащил из нее револьвер. Он крутанул барабан, чтобы убедиться, что он полностью заряжен, и провел пальцем по зарубкам на рукоятке пистолета.

– Шериф, – сказал он, обращаясь к покрытому кишками лицу Уайта, – мы сделаем на твоем пистолете еще одну зарубку.

После этого Брейс Коул вышел в ночную тьму, спустившуюся на округ Сан-Эквино. Он не заметил лежащую на полу, недалеко от кровати, записку, на которой печатными буквами было написано: «Двуличная американская свинья. Вот и расплата».

На другом конце города, сидя в своей гостиной на голубом замшевом диване, Римо разговаривал по телефону со Смитом. Чиун, все еще в черном кимоно, сидел на полу в столовой и смотрел сквозь стеклянную дверь на едва освещенный дворик с бассейном.

– Мафия выведена из игры, – говорил Римо. – Я не думаю, что они снова появятся. Теперь мне надо разобраться с этими девицами, ассистентками доктора Куэйка.

– Как вы думаете, почему они этим занимались?

– Кто знает? Они вели весьма радикальные разговоры. Может, ненавидят свою страну. А может, просто хотели добыть побольше денег. Да, кстати, о деньгах. Мы выручили ваши доллары.

– Благодарю Бога за эту милость, – сказал Смит. – Но вам следует скорее остановить этих девиц, пока они не натворили чего-нибудь ужасного.

– Постараюсь, – ответил Римо. – Мы сейчас едем за ними.

Он повесил телефонную трубку и повернулся к Чиуну:

– Пора, Чиун, пошли.

Старый кореец поднялся на ноги и последовал за Римо. Они выехали из дома всего за четыре минуты до того, как там появился новоиспеченный шериф Брейс Коул.

Убедившись, что добыча от него ускользнула, он тут же передал радиосообщение всем полицейским постам округа:

«Внимание! Всем подразделениям полиции округа Сан-Эквино. Принять меры к тому, чтобы обнаружить и задержать красный автомобиль с арендными номерными знаками, управляемый неким Римо Бломбергом. Его может сопровождать азиат небольшого роста. Оба разыскиваются по подозрению в убийстве. Они могут быть вооружены и очень опасны, приближаться к ним нужно с максимальной осторожностью».

Римо вновь оставил свой автомобиль на стоянке института Рихтера, в самом дальнем углу, чтобы не привлекать внимания. Это была стремительная езда. Он мчался на полной скорости, когда сзади появилась полицейская патрульная машина и, требуя остановиться, включила сирену. Однако Римо сумел оторваться от преследования, выключив огни и в полной темноте свернув с шоссе на дорогу, ведущую к институту. После этого он посмотрел назад – никого.

Римо и Чиун прошли вниз по шаткой деревянной лестнице, которая привела их к жилому прицепу девиц-близнецов. Но «фольксвагена» рядом не было. Они зашли в фургон и в темноте стали ждать хозяек.

Если девицы собираются устроить землетрясение и достаточно крупное, они попытаются сделать это где-то поблизости, говорил себе Римо, в душе надеясь, что он прав и что они еще не сбежали. Ведь именно здесь находился «замок» разлома, и земная кора испытывала самое высокое давление. Как раз здесь и мог быть установлен их водяной лазер, способный разнести всю Калифорнию.

Уничтожить Калифорнию? А скольких же людей это коснется? Тринадцати миллионов? И сколько из них погибнет? Миллион? Или два? А можно ли будет пересчитать тех, кто потеряет свои дома и все имущество? Свое дело?

Миллионы трупов. Если их положить рядом, они вытянутся на полстраны.

Римо услышал шум мотора, тонкий звук четырехцилиндрового двигателя. Затем хлопнули дверцы машины, послышались голоса. Он съежился на своем сиденье.

– Лживое, воровское правительство. Должно быть, кто-то выследил Уайта и украл деньги. (Это, кажется, голос Джил.) Ну, ничего. Теперь они заплатят за все.

– А я так не думаю. (А Это уже Джекки.) Мне кажется, эта свинья попыталась прикарманить себе все денежки.

Послышался смешок, потом Джекки сказала:

– Ты заметила, какое у него было лицо, когда мы запустили в него лазер? Поганец несчастный. У него даже не было шанса поставить пистон… – Она снова хихикнула.

Теперь они стояли совсем рядом с автоприцепом.

– Я чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы нам опробовать лазер и на Римо. Что, кстати, он сделал с нами? – спросила Джил.

– Не знаю, – ответила Джекки. – Со мной такого еще никогда не бывало. Надеюсь, этот дурак, заместитель шерифа, позаботился о Римо. Особенно после того, как мы сообщили ему по телефону, что видели, как Бломберг выходил из дома Уайта. Когда он обнаружит, что Уайт убит, он сразу же займется Римо.

– Возможно, – сказала Джил. – Пойдем. Нам еще нужно установить аппаратуру и успеть убраться отсюда, прежде чем весь штат взлетит на воздух. Свинячье правительство!

Римо услышал удалявшиеся шаги, хруст веток и сухих листьев под их ногами. Он подошел к окну и вперился взглядом в темноту. При ярком свете калифорнийской луны он увидел двух девушек – у каждой в руках по водяному лазеру, – идущих по краю разлома к тому месту, где, как знал Рима, находились трубы, выходившие из недр на поверхность земли.

– Пошли, Чиун, – прошептал Римо.

– Я подожду здесь, – последовал ответ.

– Почему?

– Потому что считаю, так будет лучше. А ты иди.

Пожав плечами, Римо тихонько вышел из прицепа. И что сейчас на уме у этого непостижимого Чиуна? А ведь что-то есть… – подумал он.

Римо, по-прежнему одетый во все черное, неслышной тенью следовал за сестрами.

Они шли в двадцати футах впереди. Подойдя к большой поляне, сестры остановились и принялись за работу. Соединив вместе оба лазера, чтобы удвоить их мощность, они подтащили их к трубе, выходившей из земли, и начали прикреплять к ней всю конструкцию.

В этот момент появился Римо

– Эй, девушки! – весело окликнул он их.

Они застыли, сидя на корточках над своей аппаратурой.

– Римо… – прошептали обе одновременно.

– Он самый. С вами было так здорово, что я подумал, не прийти ли за добавкой.

Одна из девушек встала. По фигуре он определил, что это была Джил.

Она медленно двинулась к Римо, протягивая ему руки, как бы в знак приветствия.

– Мы сами только об этом и думаем, – сказали она.

Джил облизнула губы, в ярком свете луны казавшиеся черно-белыми. Подойдя совсем близко к Римо, она прильнула к нему всей грудью, обвила его руками.

– Знаешь, о чем я думаю? – тихо произнес он.

– О чем? – Ее язык искал его ухо.

– Наверное вы, уже пробили огромную дыру в земле… – Он оттолкнул ее, она упала. Джекки все еще оставалась склоненной над водяными лазерами, и Римо бросился к ней. Вдруг земля содрогнулась, и взрыв разорвал воздух. Римо сбило с ног. Он почувствовал резкую боль в плече.

Усиленный мегафоном голос прогремел:

– Римо Бломберг! Я знаю, что вы там. Говорит исполняющий обязанности шерифа Брейс Коул. Вы подлежите аресту за убийство шерифа Вейда Уайта. Немедленно выходите оттуда, или следующая граната будет брошена вам под ноги.

Римо был оглушен. Граната едва не попала в него, он чувствовал, как по левой руке из плеча, задетого осколком, течет струйка крови.

Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и заметил, что Джекки выпрямилась и бросилась прочь от лазеров. Он услышал уже знакомый ему стук.

– Слишком поздно, свинья, – громко бросила она. – Теперь весь этот штат отправится в тартарары!

Лазеры застучали еще сильнее, еще громче, Римо почти физически ощущал, как они набирают силу.

– Бежим, Джекки, – раздался голос Джил позади Римо. – Давай выбираться отсюда. Шериф! – закричала она. – Мы выходим! Не стреляйте! Он держит нас как заложниц. Не стреляйте!

– Идите вперед, – снова прогремел голос Брейса Коула. – Я при… – Внезапно он умолк на полуслове.

Римо с трудом поднялся на ноги. В мегафоне раздался уже другой, певучий, голос, тщательно выговаривавший английские слова.

– Шериф решил немного отдохнуть. – Это был голос Чиуна.

– Извините, девушки, – сказал Римо.

Они набросились на него. Ногти, ноги и груди царапали и колотили его. Вдруг они выпустили Римо. Это он со спины схватил каждую одной рукой за грудь и потащил мимо лазеров к краю впадины, которая называется разломом Святого Андреаса.

Он швырнул их туда. С глухим стуком они свалились на глубину восемь футов и остались там лежать оглушенные. Римо бросился к лазерам. Они издавали пронзительный рев, с каждой секундой наращивая в себе давление, готовые в любой момент обрушить галлоны воды по трубе в глубь недр – концентрированный поток энергии, способный разорвать штат пополам.

Римо лихорадочно искал выключатели лазеров. Устройства продолжали стучать. А он все никак не мог определить, как они выключаются.

Тогда он ухватился за трубку, соединявшую лазеры с трубой, и изо всей силы рванул се. Трубка треснула, и в тот же миг из нее со страшной силой вырвалась струя воды.

Упругая сила водяного потока сковала руки Римо. Он пошатнулся. Вода вырывалась из лазеров сплошным мощным потоком. Собрав все силы, Римо отвел трубку вниз, к земле, в сторону впадины.

Теперь вода шумно устремилась в разлом. Земля как будто тяжко застонала, и Римо в немом изумлении увидел, как в том месте, куда попадала вода, она пришла в движение и начала сдвигаться! Раздался дикий крик девушек, который тут же оборвался, земля сомкнулась над ними, и почти в то же мгновение лазеры перестали извергать воду.

Римо с ужасом смотрел туда, где только что в земле была впадина.

– Вот такие дела, дорогуши, – только и прошептал он.

Две жизни взамен, может быть, целого миллиона… И все же у них были колоссальные сиськи…

В этот момент земля снова заколыхалась, и Римо опять сбило с ног. Он тяжело упал на раненое, кровоточащее плечо. Еще одна граната, – успел он подумать, падая.

Но это была не граната. Качалась и тряслась сама земля.

Землетрясение, в ужасе осознал Римо. Но почему? Ведь он же отсоединил лазеры!

С огромным трудом он поднялся на ноги – они едва держали его. Он пошел было в одном направлении. Нет, сила, колебавшая землю, шла вроде бы с другой стороны.

Может быть, они успели установить еще и другое устройство, которое включилось в заранее установленное время? Но тогда зачем они устанавливали водяные лазеры здесь?

Римо бежал вдоль каменистого края расщелины, пытаясь определить, насколько позволяла трясущаяся почва, где находится источник колебаний. Бежать было очень тяжко, он чувствовал, как из раны на плече течет кровь. Вдруг мимо промелькнула крошечная, вся в черном фигурка. Она пронеслась так стремительно, будто он, Римо, стоял на месте. Это был Чиун, Мастер Синанджу. Он бежал по раскачивавшейся и уходившей из-под ног земле, будто по гаревой дорожке стадиона.

Римо бежал изо всех сил, но Чиун все равно был впереди. Ноги Римо работали как насосы, толкая его тело вперед по качающейся и сопротивляющейся его движению земле. Чиун же, казалось, скользил, приводимый в движение какими-то внутренними импульсами, почти не делая заметных усилий, едва касаясь земли. Скоро он исчез, растворившись во тьме.

Поднявшиеся ввысь птицы издавали пронзительные крики, предупреждая об опасности. Навстречу Римо в паническом страхе выбежала откуда-то собака-колли. Споткнувшись обо что-то, она перевернулась через голову и упала. Ее задние ноги судорожно дергались в воздухе, будто она еще продолжала мчаться вверх по склону. Земля ходила ходуном, воздух казался разреженным, дышалось с трудом.

Римо пробежал через кусты, ободрав лицо о колючие ветки ежевики, и выскочил на поляну. Здесь на высоких алюминиевых подпорках возвышался остроконечный шпиль гигантского водяного лазера, раз в двадцать больше того, что Римо видел прежде. На этой поляне шириной с половину футбольного поля царила странная тишина, неестественная в этом неистовстве земли. Будто гигантская неподвижная рука, протянувшаяся от холодно сиявшей луны, хранила это место в безмятежном покое посреди бушующего хаоса. Здесь остро пахло озоном, крики птиц звучали приглушенно, будто они поглощались воздухом.

Перед лазером на коленях стоял доктор Куэйк. Но он не молился. Его поза говорила о том, что ему было больно, и Римо понял почему: одетый в черное Чиун стоял над доктором и держал руку на его шее, будто сжимал пойманного голубя.

Пораженный тишиной Римо, чуть не упал. Он уже приспособился к колебаниям почвы, и ему было трудно сразу перестроиться. Но шок длился недолго, и Римо быстро двинулся к стоявшей паре.

Подойдя ближе, он услышал, как доктор простонал:

– Его нельзя остановить. Никто не может этого сделать. Он работает на собственной энергии.

– Все, что работает, можно остановить. – Голос Чиуна был ровным и отстраненным, как висевшая в небе луна.

– Они не хотели слушать меня. Если бы они послушались, я бы этого не сделал, – простонал доктор.

Чиун ослабил хватку на шее доктора.

– Он сказал все, что знает, – произнес кореец.

– А где мои дочери, Джекки и Джил? – всхлипнул доктор, глядя на Римо. – Они должны были встретиться здесь со мной.

– Они сейчас там, где и должны быть, – ответил Римо. – Как вы останавливаете эту машину?

– Ее невозможно остановить, – все так же плаксиво сказал Куэйк.

– Он говорит правду, – сказал Чиун. – Он сдался перед болью и рассказал все, что знает. – Чиун поглядел вверх на алюминиевые опоры водяного лазера. – Это та самая машина, которая уничтожает колебания?

– Да, – ответил доктор Куэйк.

– Сейчас она начнет под колоссальным давлением закачивать под землю воду. И тогда весь штат расколется вдоль линии разлома, – объяснил Римо Чиуну. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голос его звучал ровно.

– Это место не трясет потому, что эта машина сглаживает здесь все колебания? – спросил Чиун.

– Да, – ответил доктор.

– Вы не правы, – сказал снова Чиун. – Все, что движется, создает колебания. Жизнь сеть сплошная вибрация.

– Это философия, а не наука, – сказал доктор. Затем он стал звать своих дочерей, называя их бедными невинными крошками.

Чиун взглянул на Римо.

– Если это и есть ваша наука, – он показал на лазеры, – а вот это, – он обвел рукой беснующуюся землю, – то, что она приносит людям, тогда вся ваша наука обман. Жизнь есть колебание, движение есть колебание, само существование тоже колебание. Вся вселенная есть колебание. Ваша наука изобрела машину, которая, кажется, забыла про колебания. Мне придется заставить ее вспомнить о них.

– Чиун?! – воскликнул Римо. Он хотел остановить учителя, но не знал, как это сделать.

– Вы считаете, что наука – это одно, а человеческий дух – совсем другое?

– Чиун, но ведь это бездушная машина. Папочка, будь на ее месте хоть тысяча человек, я бы ни секунду в тебе не сомневался.

– Это одно и то же, – сказал Чиун и бегло оглядел длинные опоры и гигантский металлический хобот, направленный в чрево земли. – Я напомню этой наглой машине о ее колебаниях.

– Мы все обречены! – закричал доктор Куэйк, смеясь в безысходном отчаянии, теряя рассудок в предчувствии неминуемого конца.

– Глупец, – сказал Чиун в сторону стоявшего на коленях человека. Его черная фигурка исчезла наверху, среди опор. Теперь Римо видел лишь темный силуэт на фоне диска луны: Чиун уже был на самой вершине остроконечного шпиля.

Взметнулись рукава кимоно, и вдруг вся земля, казалось, взорвалась. Приглушенная тишина мгновенно обратилась в оглушительный крик, будто кто-то громадный ударил в тысячу медных гонгов прямо над самым ухом Римо. Абсолютный покой сменился толчком колоссальной силы. Какой-то великан внезапно рванул землю из-под ног Римо, он кувырком полетел через голову, нелепо болтая в воздухе ногами. Затем ужасные толчки так потрясли совершенно не подготовленное к такому резкому переходу тело Римо, что оно чуть не рассыпалось на части. Он лежал на содрогавшейся земле. Рот его был полон крови. Глаза никак не могли сфокусироваться на одной точке.

С трудом повернувшись, Римо увидел над собой луну, похожую на едва заметную желтую лампу. Он жалобно застонал и еле перевел дыхание. Что-то заслонило лик луны. Над ним стоял Чиун.

– Она сломалась, – говорил он. – Хе, хе, хе. В Америке ничего не работает, как надо, кроме меня.

– О-о… – простонал Римо. – Что это было?

– Просто я заставил это маленькое устройство вспомнить про свои колебания.

– Не упусти доктора Куэйка, – с трудом проговорил Римо. Он чувствовал, как холодная влага заливает ему спину.

– Упустить? Ему досталось больше, чем тебе. Он мертв, его тело не выдержало легкого толчка.

– Легкого толчка? Я едва не погиб!

– В прошлом году ты съел гамбургер с кетчупом и сказал, что это нисколько тебе не повредит. Два года назад ты съел бифштекс. На Рождество ты пил это ваше пенящееся вино с сахаром. А теперь жалуешься на легкое сотрясение!

– Интересно, гожусь ли я теперь на что-нибудь? – пробормотал Римо.

– Конечно, нет, если и дальше будешь глотать все что попало.

– А смогу ли я ходить? Или я уже отгулял свое?

– Ты спрашиваешь, сможешь ли вернуться к своим прежним жалким трюкам, к обжорству и неуважению старших?

– Похоже, ты решил воспользоваться моей беспомощностью, не так ли? Почему ты не хочешь мне помочь?

– Когда я говорю тебе, что надо питаться только здоровой пищей, я помогаю тебе. Но ты не хочешь, чтобы я тебе помогал. Когда я учу тебя надлежащему нравственному поведению, ты тут же забываешь мои наставления и не желаешь, чтобы тебе помогали. А теперь ты просишь о помощи. Откуда мне знать, примешь ли ты ее?

– Приму, приму, сукин ты сын!

– Неуважению ты уже научился.

– Ну, пожалуйста!

– Ладно. Полный вдох, – скомандовал Чиун, будто они с Римо вернулись в далекие времена первых тренировок, когда Римо впервые услышал от старика-азиата, что вся сила человека заключена прежде всего в его дыхании.

Вдох был мучительно трудным, затем последовал еще один болевой импульс, после чего Римо тут же вскочил на ноги. Вода стекала потоками по его лодыжкам. Тело доктора Куэйка оказалось сложенным вдвое, подбородок покоился на животе, позвоночник был сломан. Возвышавшийся за ним алюминиевый шпиль тоже треснул, и вода, уже не представляющая опасности, свободно лилась по земле.

Луна играла своим золотым отражением в многочисленных лужах, образовавшихся на земле. Птицы больше не заходились в истошных криках. Ночной воздух Калифорнии был снова свежим, живительным и прекрасным.

– Когда эта машина вспомнила о своих колебаниях, она умерла, – сказал Чиун.

– Понятно. А как ты управляешься с электрическими тостерами? – спросил его Римо.

– Лучше, чем вы, молодые белые люди, – ответил Чиун. Римо знал, что эти слова были самыми бранными в его лексиконе.

– А ты случайно не знаешь геологические последствия всего этого? – спросил Римо.

– Земля ранена, и однажды она закричит от боли. Не хотел бы я оказаться здесь, когда это случится.

– Я тоже.

Загрузка...