Доктор Солт покидает город

Глава третья МЭГГИ И ДОКТОР СОЛТ

Письмо пришло в среду утром. Рэг Морган торжественно вручил его Мэгги, когда она и миссис Чэпмен пили чай.

— Письмо, мисс Калуорф, — сказал Рэг. — Даже не представляю от кого. Выглядит странно.

— Как и ты сам, Рэг, — отрезала миссис Чэпмен. — Иди помоги Шейле.

— А зачем ей моя помощь? Она стоит там и мечтает.

— Я в момент найду, чем занять вас обоих. Отправляйся, Рэг.

Мэгги повертела в руках письмо. Действительно, странное. В верхнем углу конверта красный штамп: «Кинотеатр „Лицей“. Бекден». Но адрес написан от руки крупным детским почерком: «Мистеру Калуорфу. Книжный магазин. Хемтон».

— Да, на сей раз Рэг прав. Письмо в самом деле необычное. Взгляни.

— Наверное, писала какая-нибудь девчонка из тех, которые работают сейчас в разных конторах. Даже такой солидный кинотеатр не нашел кого-нибудь получше. Вскроешь его, Мэгги?

— Не знаю, стоит ли? Оно ведь адресовано отцу. Но мне кажется, он не стал бы возражать, если бы я вскрыла письмо. А вдруг там что-то такое, что даст нам зацепку?

— Разумеется! — выпалила миссис Чэпмен, но тут же заколебалась. — А вдруг оно личное? Из Бекдена… А мистер Калуорф уехал именно в Бекден. Правда, если оно не деловое, а личное, это как раз то, что надо. Может быть, из него мы сможем выяснить, что произошло. Читай, Мэгги.

Сквозь полуоткрытую дверь она посмотрела в торговый зал.

— Черт побери! Целых два покупателя. Придется их обслужить. — И она вышла с недовольным выражением лица.

Письмо было написано на бланке все того же кинотеатра «Лицей» тем же детским почерком:

Мэгги перечитала записку трижды, прикидывая и так и эдак, что все это может значить. И тут ее осенило. У нее даже поднялось настроение, хотя это письмецо она уже ненавидела вместе с написавшей его Пегги.

— Ну что? — Возвратившаяся из зала Берта Чэпмен сгорала от любопытства.

Мэгги уже решила, что письмо нужно показать Алану, но предупредить его, чтобы матери он не говорил о нем ни слова. А вот как быть с Бертой? Вообще-то нужен союзник и в магазине.

— Почитай, Берта, но не стоит рассказывать о письме Рэгу или Шейле.

Берта фыркнула:

— Этой парочке я не скажу даже, что у меня на завтрак. Ну?

Она дважды прочитала письмо и вопросительно уставилась на Мэгги.

Что ты об этом думаешь, Берта?

— Давай исходить из того, что письмо написала девчонка, работающая в кинотеатре «Лицей». Об этом можно судить по бланку, который она использовала. Девчонка знакома с твоим отцом, ведь у нее есть его адрес. Но знакома не близко. Общее у них только одно, как мне кажется. Эта самая Норин. Видимо, тоже молодая девушка. А вот кто такой доктор Солт, я не представляю. Может быть, он друг Норин или ее лечащий врач. Каким-то образом твой отец связан с этими людьми — Норин, Пегги, доктором Солтом. Может быть, они втянули его в какие-то свои делишки?

— Никогда не поверю, чтобы отец спутался с билетершей в кинотеатре или еще Бог знает с кем.

— А не отправился ли он к этой самой Пегги Пирсон, чтобы разузнать о некой Норин? — предположила Берта.

— Возможно. А дальше?

— Тебе самой нужно ехать в Бекден и выяснить все на месте, Мэгги. Теперь ты хоть что-то знаешь. Если не хочешь, могу поехать я.

— Нет, разумеется, я поеду, Берта. Ты справишься здесь без меня?

— Главный твой долг перед магазином — это вернуть в него отца. И как можно быстрее. Большие кинотеатры, как правило, открываются после двенадцати. Так что сначала подкрепись как следует, а уж потом садись на любой автобус до Бекдена и разыщи там Пегги Пирсон.

Еще какое-то время Мэгги колебалась, но потом заявила:

— Вот что, Берта. Я, конечно, должна предупредить Алана, правда, не знаю, как быстро сумею это сделать. Он сейчас в университете, звонить туда бесполезно. Но маме не стоит ничего рассказывать. Незачем ее волновать.

— Ты права, дорогая. На твоем месте я поступила бы точно так же. — Миссис Чэпмен и миссис Калуорф не любили друг друга. — И не звони ей, пока не разузнаешь все как следует. Отправляйся на ланч, а потом в Бекден.

Мэгги рассмеялась. Еда всегда была у Берты на первом месте.

— Смейся сколько хочешь, но я верю в хорошую заправку в тяжелых ситуациях. И будь осторожнее.

— В каком смысле?

— Как тебе сказать… Бекден — это не Хемтон, не забывай. Между ними огромная разница.

— А ты не забывай, что я уже совсем большая девочка, пожившая и поработавшая в Лондоне, в этом городе грешников.

— Увы, — вздохнула Берта, бросив на Мэгги печальный, все понимающий взгляд.

Через час Мэгги уже мчалась со скоростью сорок миль в час к новому повороту в своей судьбе.

Мэгги не смогла попасть к управляющему кинотеатром «Лицей», но, переговорив с двумя девушками в шоколадной униформе, а потом еще с одним служащим, она пробилась к заместителю управляющего, бледному, унылому, молодящемуся мужчине в костюме все того же шоколадного цвета.

— Пегги Пирсон? Да, это одна из наших билетерш, — подтвердил он.

— Я бы хотела поговорить с ней.

— Я сам это с удовольствием сделал бы. Она уже давно должна была находиться здесь, одетая в униформу, и с часу стоять на своем месте. Сейчас четверть третьего, а ее все нет. Ну и, разумеется, никаких известий о себе. Вечная история. Можно подумать, эти девчонки в униформе приходят сюда кино смотреть. И ведь работа у них нетрудная, и администрация делает для них все. У нашей компании кинотеатры по всей Средней Англии. И везде одно и то же. Приходится нанимать цветных девушек. А эти Пегги Пирсон сегодня здесь, а завтра поминай как звали.

— Вы не могли бы дать мне ее домашний адрес, — проговорила Мэгги, утомленная этим мало интересным для нее монологом. — Будьте любезны. У меня к ней личное дело. И очень срочное.

Молодящийся флегматик неспешно порылся в картотеке:

— Ага, вот. Олтон-стрит, сорок пять.

— Благодарю вас, а вы не подскажете, где это?

— Совершенно не представляю себе. Я вообще переехал сюда из Ковентри несколько недель назад. И, между нами говоря, очень хотел бы, чтобы меня перевели в наш кинотеатр в Вольверхемтоне. Итак, Олтон-стрит, сорок пять, — повторил он, провожая Мэгги до двери. — Если вы все же застанете Пегги Пирсон дома, передайте ей от моего имени, что она может завтра к часу выйти на работу, тогда я забуду сегодняшний прогул и даже не потребую справки от врача. Но это опять же сугубо между нами.

Не зная, что ответить, Мэгги думала только о том, как разыскать эту самую Олтон-стрит. В итоге она решила взять такси. Водитель подвез ее к дому № 45, она попросила подождать ее и постучала в дверь. Ей открыла женщина с пропитым, исплаканным лицом.

— Я ничего не покупаю, — с ходу заявила она Мэгги, глядя на нее мутными глазами. — И не хочу слышать никаких глупостей о стиральных порошках, которыми я должна стирать, или о журналах, которые мне следует читать…

— Я не рекламный агент, миссис Пирсон. Ведь вы миссис Пирсон, я не ошибаюсь? Мне бы хотелось поговорить с вашей дочерью Пегги. Она прислала письмо моему отцу, и я надеюсь, что она сможет мне рассказать кое о чем крайне меня интересующем. Но это очень личное дело.

— Заходите. — Миссис Пирсон провела Мэгги в тесную комнату, похожую на лавку старьевщика. Пахло здесь отвратительно. Мэгги старалась держаться подальше от миссис Пирсон, такой неопрятной, опустившейся, хотя она была, в сущности, довольно молодой женщиной, вряд ли ей было больше сорока. Поиски отца привели Мэгги сюда, в эту ужасную комнату, на эту улицу, уже только от этого можно было прийти в отчаяние.

— Меня зовут Мэгги Калуорф, — с трудом выговорила она. — Я работаю у отца, у него книжный магазин в Хемтоне. Чтобы не занимать у вас много времени, скажу лишь, что мой отец ушел из магазина в понедельник, в полдень. На автовокзале мне удалось выяснить, что он тогда же уехал в Бекден. А сегодня утром пришло письмо от вашей дочери… — Мэгги запнулась. — Впрочем, об этом я хотела бы поговорить с ней, а не с вами.

— Но вам не удастся поговорить с ней. Ее нет. Вчера вечером я зашла к своей приятельнице миссис Мастон, а в это время моя голубушка вернулась из «Лицея», написала мне записку и укатила в Бирмингем, прихватив свой чемоданчик. В записке сказано только, что она едет в Бирмингем. И все. Я не знаю, где она. Я, ее мать, не знаю, где она и с кем.

— С ума можно сойти! — вздохнула Мэгги, думая о себе, а вовсе не о несчастной матери сбежавшей девчонки.

Миссис Пирсон, очевидно, это почувствовала.

— Я не знаю, что за человек ваш отец, мисс, но я знаю свою дочь, — обиженно проговорила она. — И если вы думаете, что она может путаться с человеком его возраста, ведь ему лет пятьдесят или шестьдесят…

— Да нет, я так не думаю, что вы! — Мэгги покраснела.

— Она глупа, конечно, и с парнями ведет себя, как все нынешние девчонки. Но на старика вроде вашего отца она просто не обратит внимания.

— Перестаньте. Мы зря тратим время и силы. Конечно, она сбежала не с ним. Мне это и в голову не приходило. Она написала ему письмо, вот и все. — Мэгги поискала письмо в сумочке. — Да вот оно! Можете прочитать.

Миссис Пирсон начала медленно читать вслух, придавая каждому слову столь зловещий оттенок, что Мэгги захотелось вырвать письмо из ее потных, нечистых рук и убежать без оглядки. Вскоре миссис Пирсон умолкла, подождала немного и, прежде чем вернуть письмо, произнесла все так же зловеще:

— Ну, вы поняли, что это значит?

— Нет, — нетерпеливо ответила Мэгги. — Если бы я понимала, мне незачем было бы приходить к вам. А что вы об этом думаете?

— Что моя дочь уехала в Бирмингем. У нее там друзья, там живет моя сестра, и Пегги сбежала к ним от неприятностей, о которых пишет вашему отцу. Может быть, она не права, не знаю. Конечно, она могла бы подождать и спросить моего совета… Однако смысл начинает прорисовываться.

— Только не для меня. Кто такая Норин и при чем здесь она?

— А вы не знаете?

— О… Хватит! — Мэгги была близка к тому, чтобы ударить эту женщину. — Откуда же мне знать?!

— Видимо, с ней был знаком ваш отец. Пегги же написала ему о ней.

— Да, миссис Пирсон, — согласилась Мэгги, снова взяв себя в руки. — Но дело в том, что я сама разыскиваю своего отца. Если ваша дочь уехала, может быть, эта Норин расскажет мне хоть что-то?

— Нет, не расскажет. Вот уже три недели, как она пропала.

— О нет! — вырвалось у Мэгги. Это был вопль отчаяния. — Вы уверены?

— Еще бы, ведь Норин снимала у меня комнату. Однажды вечером она ушла и не вернулась. Вот и все. Доктор Солт об этом знает. Он же был врачом Норин. Да и нашим тоже.

— Тогда мне нужно встретиться с этим доктором Солтом. — Мэгги была рада убраться отсюда как можно скорее. — Но если мне скажут, что и он исчез, я просто зарыдаю. Где мне его найти?

— Не знаю. Он принимал больных в своем врачебном кабинете, но доктор Солт закончил свою практику здесь и вообще собирается уезжать из Бекдена. — Миссис Пирсон явно доставило удовольствие сообщить об этом Мэгги.

Мэгги пробормотала, что разыщет доктора Солта по телефонному справочнику, и поспешила прочь, от души надеясь, что распрощалась с миссис Пирсон навсегда.

Человек, открывший Мэгги дверь, был невысок, коренаст и выглядел лет на сорок пять. На нем был вельветовый пиджак, под пиджаком — синяя тенниска. Мягкие с проседью волосы контрастировали с жесткими темными бровями. За спиной этого человека громыхала музыка, поэтому Мэгги пришлось почти кричать, чувствуя себя при этом ужасно глупо.

— Здравствуйте! Вы доктор Солт?

Он кивнул и тоже прокричал:

— Я больше не практикую!

— Мне не нужна консультация врача, — надрывалась Мэгги. — Я по поводу Пегги Пирсон и Норин…

Доктор Солт опять кивнул, распахнул дверь пошире и жестом пригласил Мэгги в дом. Заперев за ней дверь, он тут же побежал выключать свой проигрыватель.

— Это скерцо из седьмой симфонии Брукнера. Клемперер и Лондонский филармонический оркестр, — объявил Солт торжественно. — Садитесь. Вот удобный стул. — Он снял с него стопку книг. — Извините, у меня такой беспорядок, я собираюсь уезжать и все никак не решу, какие книги и пластинки взять с собой. Сложное дело. Ведь они все любимые. — Солт убрал с кресла две коробки с пластинками, уселся и достал трубку. — Вы по поводу Норин и Пегги? Но прежде, наверное, стоит поговорить о вас?

— Меня зовут Мэгги Калуорф. Я из Хемтона.

— Книжный магазин на Хай-стрит?

— О, вы знаете его. Как я рада. Да, это магазин моего отца, и я сама там работаю.

— Бывал там, бывал. Главным образом в букинистическом отделе. Беседовал несколько раз с вашим отцом. Он мне запомнился, представительный мужчина. Еще я помню полную даму средних лет.

— Это миссис Чэпмен. — Мэгги охватило какое-то теплое чувство, сейчас ей было так уютно и хорошо после этих неприятных визитов в кинотеатр и особенно к миссис Пирсон. Она подробно объяснила Солту, что случилось с ее отцом в понедельник, и заключила: — Если вы встречались с ним, доктор, то, наверное, можете понять, почему мы так огорчены и встревожены. Он так осторожен, предусмотрителен, на него всегда можно было положиться, но…

— Да, — кивнул доктор Солт, попыхивая трубкой. — Ваш отец не из тех, кто бесследно исчезает, заставляя всех волноваться.

— Точно. А сегодня утром на его имя пришло письмо. Я думаю, вам стоит его прочесть.

Солт быстро просмотрел письмо и тут же вернул его Мэгги.

— Должна вам сказать, — торопливо заговорила она, — что в кинотеатре «Лицей» я уже была, но этой девушки там не застала. Тогда я поехала к ней домой, и ее мать сказала мне, что Пегги ночью умчалась в Бирмингем.

— Очевидно, от тех неприятностей, о которых она упоминает в письме?

— Ее мать думает именно так. Но она довольно бестолкова и к тому же ее вчера вечером не было дома, поэтому миссис Пирсон понятия не имеет, что руководило ее дочерью. Доктор, вы в этом что-нибудь понимаете?

— Разумеется. — В его голосе неожиданно прозвучали радостные нотки. — Почти все!

— Боже мой! Так объясните мне.

— Разумеется. Правда, я пока не знаю, каким образом ваш отец оказался втянутым в эту историю. Поэтому оставим пока этот вопрос. Я виделся с Пегги Пирсон в кинотеатре вчера днем и задал ей несколько вопросов об ее подруге Норин Уилкс, которая была моей пациенткой. Пегги считает, что Норин со своим молодым человеком уехала на юг Франции. Я не верю в это. Она просто ушла из дома и не вернулась. Я догадываюсь, что после моего вчерашнего разговора с Пегги ей угрожали. Думаю, это был тот же молодой человек, который нанес и мне малоприятный визит. Наверное, после разговора с этим типом Пегги забежала в контору кинотеатра и второпях написала вашему отцу письмо. Видимо, он с ней встречался в понедельник, и она ему сообщила об отъезде Норин Уилкс за границу, о чем и упоминает в письме.

— И при этом она ссылается на вас, — дополнила Мэгги.

— Тут есть и еще кое-что не менее важное. Прочтите вторую фразу письма.

— «Начинаются неприятности, поэтому будьте осторожны. Я тороплюсь и не могу писать много, чтобы все объяснить». — Мэгги выжидательно взглянула на доктора. — Стало быть, это о том типе?

— Я тоже так думаю. К тому же, мисс Калуорф, центральная фигура в этом деле, да будет вам известно, — Норин Уилкс…

— Это меня не касается, — заявила Мэгги. — Мне нет дела до Норин Уилкс, меня заботит мой отец. Это нормально, наверное?

— Нормально, но не слишком хорошо. — Солт бросил на нее острый, проницательный взгляд.

Мэгги это удивило. Все это время он смотрел на нее только что не сонными глазами. Странный человек. Она не могла понять, нравится он ей или нет.

— А почему вы считаете, доктор, — спросила Мэгги, — что мой отец приехал сюда, чтобы навести справки об этой Норин?

— Возможно, он приехал по другому поводу, допустим, по делам, но из письма явствует, что о Норин он справлялся. И вот он исчез, как исчезла Пегги, как исчезла Норин больше трех недель назад. Слишком много исчезло людей, вы так не считаете, мисс Калуорф?

— Да. Только прошу вас, лучше зовите меня Мэгги.

— Непременно, Мэгги.

— А теперь, пожалуйста, объясните, кто это — Норин Уилкс?

— Хорошо, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Но сначала я хочу предложить вам чашку чая. Отличный китайский чай без молока и без сахара.

Чтобы добраться до кухонной двери, доктору Солту пришлось перешагивать через книжные завалы и тюки. На пороге кухни он обернулся:

— Пока я буду готовить чай, пожалуйста, Мэгги, найдите для меня, во-первых, автобиографию Джона Каупера Поуиса, это такая громадная книжка в коричневом переплете, а во-вторых, пятую симфонию Малера в исполнении Бостонского симфонического оркестра, альбом из двух пластинок.

Мэгги не представляла, где все это искать, книги и пластинки были разбросаны по всей комнате. В этом помещении вообще можно было сойти с ума, такой беспорядок устроил здесь доктор Солт, просто землетрясение какое-то. Но раньше это, видимо, была очаровательная, уютная гостиная. Над пустыми книжными полками все еще висели литографии и несколько ярких цветных фото с экзотическими пейзажами. Занавеси на окнах явно были выбраны человеком со вкусом.

На полках стояло несколько китайских ваз — желтых, зеленых и красных. На полу, между связками книг и коробками пластинок, можно было рассмотреть коврики, очень симпатичные, хотя давно не чищенные. Но, несмотря на беспорядок, Мэгги чувствовала, что, если бы здесь все стояло на своих местах, как в те времена, когда хозяин не собирался отсюда уезжать, она бы, пожалуй, смогла полюбить эту милую комнату.

Альбом с пластинками ей удалось найти, но от поисков книги Поуиса пришлось отказаться. Когда Солт вернулся в комнату с чайным подносом в руках, Мэгги сообщила ему об этом и добавила:

— Скорее всего, книга лежит где-нибудь на самом видном месте.

— Так чаще всего и бывает, — согласился Солт. — Когда чего-то не замечаешь, то не замечаешь до конца. — Он протянул ей большую тонкого фарфора чашку без блюдца. — И это нередко свойственно именно врачам. Упускаем то, что, казалось бы, бросается в глаза.

— Спасибо, — сказала Мэгги, отпив несколько глотков. — Чай превосходный. — Она немного помолчала, а потом произнесла: — Когда вас не было, доктор, я раздумывала над тем, что у вас была совершенно очаровательная гостиная, пока вы не начали готовиться к отъезду. Не могу избавиться от ощущения, что ее обставляла женщина.

— Да, моя жена. Она умерла три года назад. Лейкемия.

Решив, что выражать соболезнования уже поздно, Мэгги сказала:

— Видимо, это был счастливый брак.

— Да, мы были очень счастливы. Возможно, именно поэтому так быстро и исчерпали отпущенную нам долю радостей. Как вам понравился Бекден, Мэгги?

— Не знаю, что и ответить. Пока ничего интересного я не увидела. Какой-то непропорциональный город. Пять лет я прожила в огромном Лондоне, теперь вернулась в Хемтон, маленький, уютный и по-своему привлекательный. Я принимаю Хемтон, принимаю Лондон, но такие города, как этот… Раз вы решили уехать отсюда, видимо, Бекден вам не очень нравится?

— Да. Все было терпимо, пока нас было двое. Но теперь, когда я оставил практику, мне хочется уехать как можно скорее. И как можно дальше. Но я не могу, не имею права уехать, не узнав, что случилось с Норин Уилкс. — Он проговорил это все каким-то полусонным голосом, но Мэгги понимала, сколь твердо его решение.

— Так расскажите мне о ней, доктор. Что она из себя представляет?

— Норин Уилкс? Как личность — ровно ничего. Довольно хорошенькая, посимпатичнее многих. Тысячи таких прошли через мой кабинет. Не слишком умные, малообразованные, но безвредные существа. Меня Норин интересовала прежде всего как больная. Когда-то я хотел специализироваться на урологии. А Норин страдает крайне редким заболеванием почек, и мне удалось найти для нее такой способ лечения, чтобы она чувствовала себя достаточно хорошо, если будет послушно выполнять все предписания. Однако стоит только начать пропускать процедуры, и итог окажется плачевным, недели через две можно и умереть. Она это знала. — Солт обо всем рассказал Мэгги точно так же, как и старшему инспектору Гарсту. И о торжественной клятве Норин регулярно посещать врача, и о записке в ее сумочке с кратким описанием болезни и точным диагнозом. — Любой врач может дозвониться до меня или до доктора Болдуина, который принял мою практику. Но нет никаких звонков. А девушка отсутствует больше трех недель. И я не верю, будто она уехала за границу.

— Вы полагаете, что…

— Да. Что она умерла. Хотя я хотел бы ошибиться. — Он немного помолчал. — Хотите еще чаю, Мэгги?

— Да, спасибо. — Она протянула чашку, и, пока он наливал ей чай, Мэгги проговорила нерешительно: — Мне кажется, доктор, вы сказали не обо всем, что вам известно.

— Я рассказал все, что знаю. Остальное из области догадок, противоречивых и даже диких предположений. Но я не понимаю, какое отношение ко всему этому мог иметь ваш отец. Он совершенно не вписывается в общую картину.

— А еще есть малосимпатичный молодой человек, который запугал Пегги Пирсон и приходил к вам, как вы упоминали. Зачем он приходил? Чего он хотел? Я не слишком любопытна?

— О нет, ведь в этой истории замешан ваш отец.

— Да. Правда, я не знаю, каким образом. — Она заморгала, стараясь скрыть набежавшие слезы. — Но теперь я убеждена, что действительно замешан.

Доктор Солт допил чай и снова раскурил трубку. Минуту-другую он дымил молча, потом спросил как бы между прочим:

— А с кем вы живете?

— С мамой. Она пока многого не знает. Еще у меня есть брат Алан. Он на четыре года старше меня, не женат, преподает физику в Хемтонширском университете.

— Толковый парень?

— Очень толковый, правда, только в своей области. Но я ему все расскажу. Думаю, он сумеет помочь.

— Может быть, вообще ему, а не вам заняться этим делом?

— Ну уж нет, — возмутилась Мэгги. — К тому же у меня больше свободного времени.

Солт опять подождал немного, еще раз испытующе посмотрел на Мэгги и лишь потом сказал:

— Только из-за того, что ваш отец каким-то образом причастен к делу Норин Уилкс, вы, Мэгги, вовсе не обязаны мне помогать. Выбор за вами: либо уехать домой и забыть обо мне и Норин, либо помочь мне выяснить, что с ней случилось, ведь таким образом может выясниться и что произошло с вашим отцом. Я думаю, между двумя этими странными исчезновениями должна существовать некая связь. Вот почему я бы хотел рассчитывать на вас и вашего брата.

— Это решено, — твердо сказала Мэгги.

— Не совсем. Учтите, нам, возможно, придется сбросить с этого города флер благопристойности. Многим это будет крайне неприятно. А то, что мы откроем, может быть опасно и для нас самих.

— Доктор, зачем же так преувеличивать! Это Бекден, а не Чикаго или Нью-Йорк.

— Мэгги, скоро мы будем пригородом Чикаго или Нью-Йорка. Я говорю об этом не ради красного словца. Семь лет я проработал в Бекдене как терапевт широкого профиля. Мне известно, что творится в этом городе. Повсюду!

Последнее слово он просто выкрикнул, чем совсем ошеломил Мэгги, и она снова сказала себе, что доктор Солт, пожалуй, производит странное впечатление.

— А сейчас, — продолжал он, — я должен позвонить. У меня назначена встреча с одним весьма занятным человеком. Думаю, мы могли бы пойти к нему вместе.

— Я пока уберу посуду.

Войдя в кухню. Мэгги снова поразилась этому человеку. Никакого нагромождения немытой посуды, никакой, разумеется, плесени или вони. Эта кухня одинокого мужчины была чище и опрятней, чем ее собственная. Она быстро вымыла и вытерла чашки.

— Ну вот. Теперь можно идти, — отрывисто проговорил доктор Солт, словно был недоволен ее присутствием на кухне.

Почему мужчины придают значение таким вещам? Она в задумчивости вышла вслед за ним из дома. Наверное, врачи ведут себя не так, как все остальные люди. Когда доктор закрывал двери, Мэгги обратила внимание на табличку с инициалами: «Л. X. Солт».

— Что означает «Л. X.»? — спросила она, когда они шли к машине.

— Лайонел Хемфри, — неожиданно резко ответил он. — И забудьте об этом. — Зовите меня Солт, когда устанете повторять «доктор»!

— Отлично, Солт! — воскликнула Мэгги как можно сердечней, чтобы скрыть свою нервозность.

Ни улыбки, ни обиды. Возможно, ему вообще все равно, как она или кто-то еще обращаются к нему. Странный человек: то спокойный, почти ласковый и вдруг, через минуту, резкий и грубый.

Сейчас, сидя за рулем, доктор Солт казался не то слишком сосредоточенным на уличном движении, не то погруженным в тягостные раздумья. Он не обращался к Мэгги, поэтому у нее оказалось достаточно времени, чтобы поразмышлять о том, что за человека встретила она на своем пути. А сейчас он везет ее через городские окраины Бог весть куда. Район, в который они приехали, был грязным, запущенным, почти все дома выглядели так, словно были готовы к сносу.